Содержание к диссертации
Введение
РАЗДЕЛ I. Методологические и теоретические основы исследования основных начал проверки судебных решений в судах вышестоящих инстанций
Глава 1. Основные начала проверки судебных решений в судах вышестоящей инстанции
1. Понятие и значение исходных начал в организации уголовно процессуальной деятельности по проверке обжалованных судебных решений в судах вышестоящих инстанций С. 27-63
2. Система основных начал организации деятельности суда и сторон по проверке состоявшихся судебных решений С. 64-85
РАЗДЕЛ II. Основные начала проверки судебных решений, призванные к обеспечению интересов и прав заинтересованных лиц при реализации контрольно проверочных производств уголовного судопроизводства россии Предуведомление С. 86-111
Глава 1. Широкая свобода обжалования судебных решений - исходное начало проверки в контрольно-проверочных стадиях и производствах уголовного судопроизводства России
1. Широкая свобода обжалования судебных решений в апелляцион ном, кассационном и надзорном производстве уголовного судопроизводства России С. 112-134
2. Гарантии широкой свободы в процессуальной форме контрольно-проверочных производств уголовного судопроизводства России С. 135-189
Глава 2. Недопустимость поворота к худшему в процессуальном механизме проверки и пересмотра обжалованных судебных решений
1. Недопустимость поворота к худшему в общем механизме проверки судебных решений: понятие, сущность и содержание С. 190-212
2. Недопустимость поворота к худшему в системе реформированного апелляционного, кассационного и надзорного производства С. 213-241
Глава 3. Проверка фактической и юридической стороны обжалованных актов суда как исходное начало контрольно-проверочных производств
1. Фактическая и юридическая сторона приговора как предмет проверки и оценки суда в общем механизме контрольно-проверочных стадий и произ водств С. 242-271
2. Фактическая и юридическая сторона приговора как предмет проверки и оценки суда в системе реформированного апелляционного, кассационного или надзорного производства С. 272-299
РАЗДЕЛ III. Основные начала судебной проверки, призванные к обеспечению оптимальности отправления правосудия в суде вышестоящей инстанции
Глава 1. Ревизионное начало деятельности суда апелляционной, кассационной и надзорной инстанции
1. Ревизионное начало проверки в общем механизме контрольно проверочных стадий и производств уголовного судопроизводства России С. 300-326
2. Ревизионное начало проверки в реформированном механизме контрольно-проверочных стадий и производств уголовного судопроизводства России С. 327-343
Глава 2. Инстанционность обжалования и судебной проверки в механизме пересмотра обжалованных актов суда
1. Инстанционность обжалования постановленных актов суда в уголовно-процессуальном механизме судебной проверки С. 344-376
2. Инстанционность обжалования и проверки постановленных актов суда в обновленном механизме апелляционной, кассационной и надзорной проверки С. 377-404
Глава 3. Обязательность указаний суда, как организующее начало проверки в судах вышестоящих инстанций
1. Обязательность указаний апелляционного, кассационного или надзорного суда в механизме контрольно-проверочных производств: положения delege lata и de lege ferenda С. 405-422
Заключение С. 423-448
Библиография С. 449-4
- Понятие и значение исходных начал в организации уголовно процессуальной деятельности по проверке обжалованных судебных решений в судах вышестоящих инстанций
- Гарантии широкой свободы в процессуальной форме контрольно-проверочных производств уголовного судопроизводства России
- Фактическая и юридическая сторона приговора как предмет проверки и оценки суда в системе реформированного апелляционного, кассационного или надзорного производства
- Ревизионное начало проверки в общем механизме контрольно проверочных стадий и производств уголовного судопроизводства России
Понятие и значение исходных начал в организации уголовно процессуальной деятельности по проверке обжалованных судебных решений в судах вышестоящих инстанций
Достаточно очевидным видится также, во-первых, существенное возрастание роли контрольного (проверочно-оценочного, по сути) элемента в процессуальной деятельности публичных субъектов по мере движения уголовного судопроизводства от стадии к стадии;2 во-вторых, преимущественно контрольно-проверочная направленность (суть) таких стадий российского уголовного судопроизводства, как апелляционное, кассационное или надзорное производство
И в этом (последнем) контексте, в принципе разделяемое нами суждение И.Л. Петрухина и Т.Г. Морщаковой, видимо, нуждается в методологическом уточнении. В силу специфики установленного законодателем механизма проверки законности, обоснованности и справедливости состоявшихся судебных решений, эффективное решение непосредственных задач в первой из контрольно-проверочных стадий вряд ли может рассматриваться в качестве обязательной предпосылки для (столь же) обязательного осуществления «контрольного» судопроизводства в следующей стадии. Напротив, качественное выполнение судом своей непосредственной задачи в первой из контрольно-проверочных стадий (например, в апелляции), по идее, должно исключать предпосылки для использования последующих контрольных механизмов, составляющих сущность и содержание деятельности суда в стадии кассационного или надзорного производства. В силу действия принципа res judicata окончательные акты суда, по вступлении их в законную силу, долж 1 См.: Морщакова Т.Г., Петрухин И.Л. Указ. раб. С. 16. . ны считаться незыблемыми, обеспечивая непререкаемое уважение к актам правосудия, правовую определенность и правовую стабильность в государстве и обществе. Исключения их этого (в целом общего) правила должны быть столь исключительны, столь экстраординарны, по сути, что реализация последующих механизмов проверки, безусловно, должна быть исключением, а не всецело доступным и воспринимаемым как ординарное средством защиты нарушенных интересов.
Представляется справедливым и тезис о том, что если для одних стадий уголовного судопроизводства России контрольно-проверочный элемент деятельности публичных его фигурантов выступает по сути как частное средство (одно из средств) для достижения сиюминутных процессуальных задач, то применительно к сути и назначению контрольно-проверочных производств именно элементы контроля являются определяющим средством решения, как непосредственной процессуальной задачи стадии, так и средством обеспечения назначения уголовного судопроизводства в целом.1
Известно, что постановлением приговора (иного итогового решения в суде первой инстанции) уголовное судопроизводство еще не заканчивается, так как законность, обоснованность и справедливость итоговых (отчасти -промежуточных) судебных решений может быть поставлена под сомнение заинтересованными участниками процесса. Соответственно они всегда вправе обжаловать их правосудность в установленном законом порядке, добиться проверки более опытным и компетентным (вышестоящим) судом, имея, в том числе, в качестве непосредственной задачи их отмену или изменение в своих интересах либо в интересах оптимального отправления правосудия.
Практически в том же контексте в суд вышестоящей инстанции могут быть обжалованы судебные решения, принятые по итогам реализации на досудебном этапе оперативного судебного контроля (ст. 108, 125, 165 УПК), а также отдельные решения суда, вынесенные в стадии подготовки дела к су 1 См.: Ковтун Н.Н. Судебный контроль в уголовном судопроизводстве России: Монография. - Н. Новгород: Нижегородская правовая академия, 2002. - 332 с; Червоткин А.С. Апелляция и кассация. Пособие для судей. - М.: Проспект, 2010. С. 8; и др. дебному разбирательству (гл. 33-34 УПК), или при рассмотрении уголовного дела по существу в суде первой инстанции (гл. 36-39 УПК).1
Являясь легитимным средством защиты нарушенных (частных или публичных) интересов, право на обжалование и проверку состоявшихся судебных решений в основных своих составляющих в достаточной мере обеспечено российским законодателем (ст. 19, гл. 16 УПК). Отражено данное право и в актах международно-правового характера. В соответствии с ч. 3 ст. 50 Конституции РФ: «Каждый осужденный за преступление имеет право на пересмотр приговора вышестоящим судом в порядке, установленном федеральным законом». Аналогичная норма содержится в пункте 2 ст. 34 Декларации прав человека и гражданина, а также в пункте 1 ст. 2 Протокола № 7 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод.2 Процессуальные формы, которыми обеспечивается реализация данного конституционного права и исторически, и объективно различны. Генезис уголовного судопроизводства России (в той или иной «исторической» их последовательности) знает следующие формы обжалования и проверки состоявшихся актов суда: ревизия, апелляция, кассация и надзор.
Действительная эффективность, системообразующие свойства и процессуальная форма реализации указанных производств в достаточной мере исследованы в теории российской уголовно-процессуальной науки, в том числе на диссертационном уровне или в монографических, по сути, исследованиях.3 Излишний раз повторяться в этих вопросах, полагаем, вряд ли оправдано и действительно необходимо для целей и предмета (избранного) исследования, ибо при действительной к тому потребности всегда можно обра 1 Подробнее вопрос о сути и перечне промежуточных судебных решений, которые могут . титься к первоисточникам российской уголовно-процессуальной доктрины, а не к их парафразу в рамках последующих диссертационных работ или вновь изданных монографий. В данной связи, если и нужны апелляции к степени разработанности той или иной научной проблемы, то лишь в контексте тех нормативных новаций, практических или доктринальных проблем, которые объективно явили себя непосредственно за последние годы. И в этом контексте применительно к апелляционной проверке обжалованных судебных решений весьма содержательным и монографическим, по сути, видится, прежде всего, комплексное исследование Н.В. Сидоровой, достаточно всесторонне и полно охватывающее, как генезис данной формы проверки (пересмотра) судебных решений, так и современное его состояние в уголовном судопроизводстве России.1 Достаточно комплексно и всесторонне исследованы в теории российской уголовно-процессуальной науки генезис и современное состояние кассационного производства.2 На том же высоком монографическом уровне всесторонне изучены генезис и основные проблемы теории и практики производства в суде надзорной инстанции.3 В данной связи, если в дальнейшем мы и будем апеллировать к историческим параллелям или закономерностям в функционировании той или иной (исторически сложившейся) формы проверки судебных решений (апелляция, кассация или надзор), то лишь в тех ситуациях, когда это действительно необходимо для понимания сути исследуемой проблемы или для дополнительного обоснования отстаиваемых в дискуссии положений.
Гарантии широкой свободы в процессуальной форме контрольно-проверочных производств уголовного судопроизводства России
Обосновывая указанные подходы, А.С. Барабаш апеллирует и к работам Ю.К. Якимовича, который также считает, что «в УПК РФ принцип состязательности приобретает значение главного, всеобъемлющего, находящегося над всеми другими принципами положения»,2 и к работам А.В. Смирнова, который называет ту же состязательность - моделью уголовного процес-са.3
Как видим, указанные авторы достаточно осознанно пишут о том, что в системе, как утверждается равных по юридической силе,4 принципов есть нормативные положения (также мировоззренческого, по сути, характера), выступающие в качестве «более главных», формообразующих исходных начал, лежащих в основе той или иной модели (формы, типа...) процесса.5 Именно этим началам (первоосновам) следственной или состязательной формы процесса, очевидно, имманентно присуща своя система телеологически согласованных идей (принципов), которые объективно проявляют себя в сути и содержании основных институтов и норм той или иной модели процесса или отдельных его производств. Принципиально и то, что если принципы формируют требования непосредственно к уголовно-процессуальной деятельности, построенной (организованной) по определенному исходному образцу, то начала, как представляется, это требования именно к организации указанной деятельности по исходному (следственному или состязательному) образцу.1 Они, как бы, изначально «судоустройственны» по сути.
Таким образом, преследуя цель той или иной реформы уголовного судопроизводства (в нашем случае - установленных контрольно-проверочных производств), по идее следовало бы методологически точно, прежде всего, определить исходные, формообразующие начала, на основе которых в целом должен быть организован реформируемый уголовный процесс, как отрасль государственной деятельности. Затем уже на этой исходной основе нормативно закреплять ту или иную систему принципов (идей), в соответствии с которой должна осуществляться данная деятельность на всех этапах и стадиях избранной формы процесса. Подчеркнем, именно всех, включая исследуемые нами контрольно-проверочные стадии и производства (апелляция, кассация и надзор), ибо данная деятельность не может быть выведена из общего регулирующего воздействия единой и согласованной системы принципов. И, наконец, на основе исходных начал и в соответствии с идеями-принципами можно формулировать необходимые средства (нормы), призванные к согласованному регулированию и реализации практической уголовно-процессуальной деятельности.
Однако, как уже отмечалось, теория советской уголовно-процессуальной науки, по сути, отказалась от исследования и нормативного формулирования (методологически точного) перечня исходных начал уголовного судопроизводства, как отрасли государственной деятельности. Отказалась так же от исследования вопроса о том, какая именно система принципов имманентно присуща той или иной системе начал. Их место и назначение в правовом регулировании, во многом по идеологическим, по сути, причинам, заняла категория «принципы». При этом в нормативную систему последних, нередко, «механически» были включены, как собственно организующие, исходные начала 51 собой идеи-принципы; причем настолько высокой степени общности, что их регулирующее воздействие было направлено в целом на весь уголовный процесс. Тем самым, по сути, начала и принципы стали рассматриваться не только как тождественные и однопорядковые правовые явления, но и именно принципам была искусственно придана роль исходных норм-положений, (якобы) формирующих процесс, как отрасль государственной деятельности, по своему образцу.1 О том, что сами идеи-принципы должны соответствовать определенным исходным началам в построении той или иной формы процесса, дискутировать было как-то не принято.
Между тем, именно явные и сущностные особенности в организации установленных контрольно-проверочных производств, постоянно проявляя себя в принципиальных моментах кассационной или надзорной проверки, объективно требовали своего, в том числе терминологического, обособления от общей системы норм, регулирующих, как в целом процесс, так и производство в отдельных из стадий. Неудивительно, что указанная потребность со временем объективировалась в позициях ряда исследователей, которые, «не имея» соответствующей терминологии (инструментария), но явно осознавая особую роль указанных норм-положений в правовом регулировании, вероятно, «по традиции» стали именовать их принципами советской кассации или надзора.
В дальнейшем, занимая особую нишу в правовом регулировании и являясь положениями более высокой степени общности, чем ординарные предписания-нормы, эти же положения нормативно-правового характера, по сути, традиционно стали выделяться теми или иными исследователями и характеризоваться уже как особые свойства, признаки, условия или основные черты установленных контрольно-проверочных производств. Мы же считаем, что это именно те исходные начала, в соответствии с которыми изначально организован и реализуется процесс проверки в судах вышестоящих инстанций. И именно в соответствии с сутью данных исходных начал в процессуальную форму (апелляционной, кассационной и надзорной) проверки должны быть нормативно подобраны необходимые нормативные средства, позволяющие эффективно обеспечить, как достижение непосредственных задач того или иного контрольно-проверочного производства, так и исходных социально-нормативных задач уголовного судопроизводства в целом (ст. 6 УПК). Исключительно в этой диалектической взаимосвязи и взаимообусловленности нормативное закрепление исходных, организационных начал не только не отрицает подчиненность осуществляемой деятельности в указанных стадиях общим принципам процесса, но и напротив сами начала контрольно-проверочных производств должны быть, по идее, согласованы с указанными принципами. Если здесь и возможно различие, то лишь в сугубо методологическом плане, ибо принципы относятся к деятельности; начала - к организации указанной деятельности. В данной связи, необходимо, прежде всего, определиться именно в исходных посылках возможной дискуссии, в терминах и категориях, призванных «озвучивать» то или иное правовое явление. Причем определиться в точном соответствии с их юридической сутью и ролью в правовом регулировании, исключая подходы, при которых, во-первых, категория «принцип», по сути «механически», присваивается кардинально различным правовым явлениям - весьма далеким от ведущих, исходных начал. Во-вторых, когда в систему (якобы) принципов одновременно включаются, как действительно исследуемые правовые идеи, так и принципиально отличные от них правовые явления: нормы, условия, правила, свойства.
Фактическая и юридическая сторона приговора как предмет проверки и оценки суда в системе реформированного апелляционного, кассационного или надзорного производства
Широкая свобода обжалования, как исходное начало, определяющее своим содержанием процессуальную форму проверки состоявшихся судебных решений в судах вышестоящих инстанций, достаточно известно теории российской уголовно-процессуальной науки и практической деятельности суда и сторон, реализуемой в рамках исследуемых контрольно-проверочных производств. Практически не является предметом дискуссии и тезис том, что это начало в той или иной мере присуще организации деятельности суда и сторон в каждой из установленных форм судебной проверки (апелляция, кассация и надзорное производство). Вместе с тем, именно в силу особенностей предмета и процессуальной формы каждого из установленных контрольно-проверочных производств названное начало, оставаясь единым, по сути, не может быть неизменным в нормативном своем содержании, являя в зависимости от того или иного порядка (процессуальной формы) проверки либо все свои свойства, либо только отдельные из них. Возможно, именно этим обстоятельством обусловлены позиции отдельных исследователей, пытающихся отстоять тезисы о том, что, с принятием УПК 2001 года и определенной формализацией требований к форме и содержанию жалобы, представления начало широкой свободы обжалования уже не является свойством, имманентно присущим для всех контрольно-проверочных производств уголовного судопроизводства России.
Еще более весомо указанные сомнения (постепенно) являют себя в качестве предмета дискуссий при анализе нормативных новаций, предложенных Федеральным законом № 433-ФЗ от 29 декабря 2010 г.1 Определимся, насколько обоснованны подобные суждения; причем как в контексте (ранее) действующего уголовно-процессуального закона и практики его применения, так и в контексте исследуемых реформ, от 29 декабря 2010 года.2
Известно, что в уголовном судопроизводстве России начало широкой свободы обжалования, по идее, имеет следующие стороны.3 Первая, проявляет себя в максимально возможном круге участников уголовного судопроизводства, чей интерес (обращение в суд) в состоянии вызвать к реализации процедуры апелляционного, кассационного или надзорного производства, инициировать в целом или отдельные из элементов той или иной формы судебной проверки. Вторая, указывает на императивную или потенциальную способность сторон исключительно своим обращением в суд вышестоящей инстанции инициировать процесс проверки постановленных актов суда. Третья, заключается в том, что обжалованию и пересмотру (непосредственной проверке и оценке вышестоящего суда) в том или ином процессуальном порядке могут подлежать приговоры и иные итоговые или (отдельные) промежуточные решения всех судов судебной системы Российской Федерации." э А.С. Червоткин, правда, выделяет еще одну сторону, (якобы) характеризующую суть данного начала: это возможность обжалования всех без исключения судебных решений. Однако, впоследствии он же, по сути, противоречит себе, прямо указывая те промежуточ 114 В принципе разделяя эти подходы, мы конвенционально отказываемся от обсуждения вопросов о том, насколько перечень управомоченных субъектов обжалования (апелляторов, кассаторов, лиц, обращающихся с надзорной жалобой, представлением), приведенный в нормах ст. 389.1 (апелляция), чч. 1-2 ст. 401.2 (кассация) или в ч. 1 ст. 412.1 УПК (надзорное производство), должен считаться исчерпывающим, ибо не видим в этом особой нужды. Названные моменты столь всесторонне и широко озвучены, как в позициях Конституционного Суда РФ, практике кассационного и надзорного производства, так и в достаточно представленных позициях целого ряда исследователей,2 что явно надуманное «новое» или «дополнительное» их рассмотрение не добавит ни особой новизны в обсуждении, ни достоверности итоговым выводам.
В данной связи, если нормы ч. 1 ст. 389.1 УПК и заслуживают внимания законодателя, то лишь в плане определенной двусмысленности тех норм, согласно которым право на принесение апелляционного отзыва предоставлено одновременно и государственному обвинителю и вышестоящему прокуроруные решения суда, которые могут быть обжалованы и проверены вышестоящим судом только совместно с обжалованием самого приговора. См.: Червоткин А.С. Указ. раб. С. 17.
Еще более широко трактует указанное положение пленум, отмечая, что право на принесение самостоятельного апелляционного отзыва, кроме указанных лиц, принадлежит и прокурору. См.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 26 от 27.11.2012 «О применении норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих производство в суде апелляционной инстанции» (п. 2 постановления) Межд\ тем, именно термин «прокурор» является обобщающим к названным управомоченным лицам, не требуя искусственного умножения сущностей.
Учитывая строгую централизацию и принцип единоначалия в органах прокуратуры, одновременное наличие нескольких представлений, тем более (возможно) не согласующихся между собой в сути публично-правовых притязаний к апелляционному суду, объективно подрывает позиции прокуратуры и в целом стороны обвинения в суде вышестоящей инстанции.1 Не совсем ясен и процессуальный статус указанного прокурора в суде апелляционной инстанции, поскольку прокурор в суде - государственный обвинитель (сторона в процессе). Следовательно, оптимальным представляется порядок, когда должностные лица прокуратуры изначально обязаны согласовывать между собой предмет и пределы апелляционного отзыва и, соответственно, отстаивать в вышестоящем суде единую и непротиворечивую позицию прокуратуры, как публичного органа государственного обвинения. В данной связи, соединительный союз «и», объединяющий в единое целое и государственного обвинителя, и вышестоящего прокурора, как самостоятельных субъектов обжалования, в норме части 1 ст. 389.1 УПК, на наш взгляд, должен быть исключен, уступив место разделительному союзу «или».
В остальном нормы ст. 389.1 УПК достаточно полно определяют упра-вомоченных субъектов обжалования в апелляционном порядке, методологически точно исходя при определении их процессуального статуса из категории интереса в правильном разрешении уголовного дела. Конституционный Суд РФ также однозначен в своих исходных посылах, достаточно последовательно предлагая судам при определении процессуального статуса тех или иных заинтересованных лиц (субъектов обжалования), как нуждающихся в судебной защите, исходить из категории их нарушенного интереса, а не из
Ревизионное начало проверки в общем механизме контрольно проверочных стадий и производств уголовного судопроизводства России
При анализе указанной нормы, естественно, возникают вопросы. И прежде всего о пределах толкования воли законодателя, которую следует понимать либо буквально, либо с учетом известных положений российской уголовно-процессуальной доктрины и наработанной практики исключительных контрольно-проверочных производств. Очевидно, что нормы ст. 401.6 УПК, по сути, закрепляют систему условий для реализации исследуемого начала проверки в суде кассационной инстанции. Более того, именно указанные условия, с одной стороны, обеспечивают баланс в реализации начала широкой свободы обжалования, которое действует и рамках кассационной формы проверки; с другой стороны, позволяют обеспечить интересы стороны потерпевшей от преступления или (необеспеченные) публичные интересы государства и общества, требующие обращения к правилу reformatio in peius.
Во-первых, законодатель устанавливает единый пресекательный срок возможного пересмотра окончательных актов суда в кассационном порядке. Это один год с момента вступления обжалуемых судебных решений в законную силу.1 Соответственно, именно с этого момента необходимо исчислять указанный срок. Следует обратить внимание и на буквальную волю законодателя в этом вопросе - речь идет именно о сроке кассационного пересмотра окончательного акта суда (ст. 401.6 УПК), а не о пресекательном сроке кассационного обжалования.
На наш взгляд, законодатель в исследуемой норме несколько ошибся в формулировании своих предписаний. По буквальному смыслу закона речь идет именно о пересмотре приговора, определения, постановления ниже Как известно, указанные решения приобретают законную силу либо по истечении срока на апелляционное обжалование, либо непосредственно по вынесении итогового решения апелляционным судом стоящего суда по основаниям, влекущим ухудшение положение осужденного, оправданного. Между тем, в отличие от апелляции, суд кассационной инстанции в принципе не наделен правом пересмотра по существу актов нижестоящего суда, властным правомочием на вынесение нового судебного решения, совершенно заменяющего собой акт, обжалованный сторонами. И в данной связи право указанного суда на внесение (строго ограниченных законом) изменений в проверяемый акт или на отмену данного акта с его направлением для повторного разрешения в суд нижестоящей инстанции, вряд ли правомерно рассматривать именно как пересмотр. Это, скорее, проверка, как легитимное средство деятельности кассационного суда, призванное к осуществлению его непосредственных и ограниченных, по сути, непосредственных процессуальных задач. В редакции же, предложенной законодателем, нормам ст. 401.6 УПК придается несколько иной смысл. При желаемом и изначально субъективном толковании можно утверждать, что применительно к установленному сроку в один год, речь идет именно о сроке самого пересмотра судебного акта по указанным мотивам в суде нижестоящей инстанции, а не сроке, ограничивающем пределы деятельности именно кассационного суда. Между тем, подобное толкование воли законодателя явно недопустимо. В данной связи, учитывая, исключительную принципиальность буквального понимания воли законодателя в этом вопросе, полагаем, следует изменить нормы ст. 401.6 УПК, указав, что именно «проверка», а не «пересмотр» приговора по установленным в норме мотивам, должна осуществляться в срок не более одного года.1
Соответственно, если установленный срок истек до принятия кассационного отзыва непосредственно к производству суда, жалоба, представление подлежат возвращению кассаторам (оставляются без рассмотрения по существу; п. 3 ч. 1 ст. 401.5 УПК РФ). Если же срок истекает после принятия жа 1 Необходимые предложения de lege ferenda только потому не формулируются нами, что они очевидны для исследуемой нормы. Следует, правда, добавить, что аналогичные изменения должны быть внесены в нормы ч. 2 ст. 412.9 УПК, регулирующие надзорный порядок проверки, ибо последние, как известно, не содержат принципиальных различий с регламентацией (новой) кассационной проверки. лобы, представления к производству суда или с началом рассмотрения отзыва непосредственно в суде кассационной инстанции, данное производство подлежит прекращению (с вынесением, естественно, мотивированного постановления об этом и приведение соответствующих оснований). Жалоба при этом остается в делопроизводстве суда. Принципиально отметим и то обстоятельство, что установленный законодателем срок является единым для (возможного) пересмотра окончательного судебного акта в двух кассационных инстанциях; он не может исчисляться отдельно для каждой из установленных кассационных инстанций. В данной связи заинтересованные лица (кассаторы) должны реализовывать свое право на обжалование таким образом, чтобы кассационный отзыв мог быть надлежащим предметом рассмотрения, как в нижестоящей, так и вышестоящей кассационной инстанции.1
Во-вторых, по буквальному смыслу закона указанные нарушения должны быть допущены в ходе предыдущего судебного разбирательства в суде первой инстанции или в апелляционном суде (ст. 401.6 УПК). Названное положение, по сути, повторяя подходы законодателя, изложенные в Феде-ральном законе от 14 марта 2009 года, не совсем точно соответствует, как правам и интересам кассаторов, так и назначению самого кассационного производства.
Как уже отмечалось, в соответствии с неоднократно высказанными конституционно-правовыми позициями предметом проверки, оценки и реагирования вышестоящего суда являются, в том числе, нарушения, допущенные на досудебном этапе уголовного судопроизводства (к примеру, следователем или прокурором). При условии, конечно, что они существенности, установленным законодателем для данного исключительного производства. В данной связи и в этих моментах кассационной проверки окончательные ответы о действительных основаниях отмены или изменения приговора вступившего в законную силу, видимо, даст лишь практика новой кассационной или надзорной проверки.
В-третьих, еще одним условием допустимости кассационного обжалования и (последующей) кассационной проверки является указание кассатора на существенность нарушений закона, которые, по его мнению, искажают саму суть правосудия и смысл окончательного судебного акта. Однозначность воли законодателя в этом вопросе, по идее, объективно находит свое подтверждение в нормах п. 5 ч. 1 ст. 401.4 или в ч. 1 ст. 401.15 УПК, где в качестве легитимных оснований отмены или изменения окончательных актов суда в кассационном порядке указаны именно существенные нарушения закона. Вместе с тем, в нормах ст. 401.6 УПК, непосредственно регламентирующих именно суть поворота к худшему в положении осужденного, оправданного по итогам проверки в кассационной инстанции, позиции законодателя, как видим, не столь однозначны. По буквальному смыслу норм, изложенных в ст. 401.6 УПК, пересмотр окончательного акта суда в кассационной инстанции по основаниям, влекущим ухудшение положения осужденного (оправданного), возможен лишь при условии, если ранее были допущены повлиявшие на исход дела нарушения закона, искажающие саму суть правосудия и смысл судебного решения акта правосудия. В данной норме отсутствует указание законодателя на существенность допущенных нарушений, и, напротив, явно подчеркивается, что они искажают и суть правосудия, и (итоговый) акт правосудия.
