Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Теоретические и правовые основы принципа разумного срока уголовного судопроизводства
1.1. Общенаучное и юридическое значение понятия разумности с.16
1.2. Международно-правовые и конституционные основы принципа разумного срока уголовного судопроизводства с.30
1.3. Разумный срок уголовного судопроизводства в системе принципов российского уголовного судопроизводства с.38
Глава II. Реализация принципа разумного срока уголовного судопроизводства при производстве предварительного расследования
2.1. Обстоятельства, учитываемые при определении разумного срока уголовного судопроизводства. Особенности их выявления и оценки в стадии предварительного расследования с.52
2.2 Проблемы реализации принципа разумного срока уголовного судопроизводства при производстве дознания и предварительного следствия; пути их преодоления с. 105
Заключение с. 158
Список использованной литературы с. 164
Приложения с.198
- Общенаучное и юридическое значение понятия разумности
- Разумный срок уголовного судопроизводства в системе принципов российского уголовного судопроизводства
- Обстоятельства, учитываемые при определении разумного срока уголовного судопроизводства. Особенности их выявления и оценки в стадии предварительного расследования
- Проблемы реализации принципа разумного срока уголовного судопроизводства при производстве дознания и предварительного следствия; пути их преодоления
Общенаучное и юридическое значение понятия разумности
Используя требование разумности в отношении срока уголовного судопроизводства, законодатель выходит за рамки системы традиционных для российского уголовного процесса приемов регулирования правоотношений - называет определяющим фактором усмотрения рациональные способности правоприменителя, а не обстоятельства ситуации, в которой он действует и которая требует решения. Вследствие этого, построение модели поведения лица, реализующего норму, сконструированную с использованием признака разумности его действий, требует правильного уяснения значения данного признака. Толковые словари русского языка определяют прилагательное «разумный» через признаки логичный, основанный на разуме, целесообразный .
1. Основанный на разуме. Человек в ходе мыслительного процесса, оперируя имеющимися у него знаниями о действительности и прошлых аналогичных случаях опыта, оценивает предложенные варианты решений и, действуя разумом, определяет тот из них, который является правильным. В наиболее обобщенном виде алгоритм этого процесса отражается Инвариантной моделью мышления (IMM), построение и исследование которой составляет область отдельной науки - психологики.
2. Логичный. В силу этого признака, процесс принятия разумного решения должен соответствовать правилам формальной логики. Вследствие чего, представляется, что разумное решение совокупности каких-либо сходных между собой проблем должно быть общим. Исходя из этого, правильным вариантом решения следует считать тот, который был бы понят и выбран действующим в данной ситуации для ее разрешения среднестатистическим разумным человеком, в основном обладающим необходимым объемом знаний и навыков в своей области функционирования (в частности для юриста речь, прежде всего, идет об уровне правосознания).
3. Целесообразный. Разумное поведение должно обеспечивать эффективное решение задач, позволяющих достигнуть конкретной цели. Не случайно при выборе наиболее точной дефиниции разумного срока 115 (56,7%) и 57 (28,1%) опрошенных следователей и дознавателей указали, что таким сроком будет минимально необходимый для достижения поставленной цели (в первом случае, с точки зрения логики правоприменителя, во втором - с учетом дефицита имеющихся средств). И только 31(15,2%) из числа опрошенных определили разумный срок наиболее обычным в схожих ситуациях.
Ключевым для понимания механизма принятия разумного решения (сути разумности) является вопрос правильного выбора обстоятельств, его определяющих; оценки их значимости (степени влияния на принимаемое решение), способности положить в основу решения первостепенные детерминанты, уделяя остальным внимание в соответствии с их ролью и в совокупности друг с другом, абстрагируясь от незначимых факторов. Данный вопрос, применительно к конкретной области, стадии предварительного расследования, является стержневым для этой диссертации, определяющим основу ее проблематики.
Большое значение для понимания явлений разумности и разумного поведения имеют исследования И. Канта. Он поставил в центр философствования не природу саму, а великую самодеятельность человеческой природы. Начиная с него, разум и разумность в полном смысле становятся предметом философского познания1. И. Кант в своей работе 1797 года «Метафизика нравов» определил способность действовать или не действовать по своему усмотрению, как способность потребности к действию, если побуждающее ее основание заключено в ней самой, а не в объекте действия. В данном случае, потребность определяется ничем иным, кроме как указаниями разума.
По И. Канту, способность желания, внутреннее определяющее основание которого находится в разуме субъекта, называется волей. Воля определяет произвол, но сама под собой не имеет никаких иных оснований, кроме разума. На основании этого, Кант приходит к выводу о том, что воля - это практический разум . Разумность решения основывается на обеспеченной волей свободе усмотрения субъектом путей достижения поставленной цели. При принятии такого решения волей индивида не допускается влияние посторонних факторов. В ст. 6.1 УПК РФ приведены обстоятельства, учитываемые при принятии решения о том, какой срок уголовного судопроизводства должен быть разумным. При этом в ее части 4 особо отмечается, что обстоятельства, связанные с организацией работы органов дознания, следствия, прокуратуры и суда, а также рассмотрение уголовного дела различными инстанциями не может приниматься во внимание в качестве оснований для превышения разумных сроков осуществления уголовного судопроизводства.
По мнению И. Канта, разум связан со свободой благодаря его влиянию на внутреннюю законодательствующую волю субъекта. Разумным может быть не только человек, но и какое-нибудь существо. Но именно разум, свободный от чувства, разум существа, одаренного внутренней свободой, то есть человеческий разум, может играть эту роль2. Разум проявляется в свободном волевом решении. Г. Гегель, развивая данную точку зрения, писал: «...свобода есть такое же основное определение воли, как тяжесть - основное определение тела...воля есть особый способ мышления: мышление, как перемещающее себя в наличное бытие, как влечение сообщить себе наличное бытие» . Свобода воли, как ключевое условие разумного поведения человека, рассматривалась и современниками И. Канта и его предшественниками. Данное понятие исследовалось с различных позиций в античной философии Сократом, Платоном, Аристотелем, Эпикуром, Сенекой; в средневековой Иоанном Дамаскиным, Блаженным Августином, Фомой Аквин-ским, Ансельмом Кентерберийским; в эпоху реформации Лютером, Кальвиным, а затем Рене Декартом, Томасом Гоббсом.
И. Кант пишет, что прав любой поступок, выраженная в котором свобода произвола каждого совместима со свободой каждого в соответствии со всеобщим законом1. Наряду со свободой принятия разумных решений здесь еще указывается на такую составляющую данного процесса, как необходимость соблюдения прав и свобод иных лиц. И. Кант предлагает считать, что разумное решение может быть многообразно - признавать сколько угодно вариантов разумного поведения до тех пор, пока они не ущемляют свободу других лиц, сообразующуюся с всеобщим законом. Такое понимание разумного поведения плохо согласуется с правоприменением, которое должно стремиться к единообразию. Уголовное судопроизводство осуществляется в сфере публично-правовых отношений. Лица, наделенные полномочиями определять срок уголовного судопроизводства, не могут быть абсолютно свободны в своих решениях, так как служат обеспечению назначения судопроизводства. Вследствие этого, указание законодателя на разумное поведение в определенной ситуации, возникающей в рамках уголовно-процессуальных правоотношений, не должно являться примером использования диспозитивного метода правового регулирования.
Совмещение в разумном поведении свободы усмотрения его субъекта и единообразия не находит отражения в работах И. Канта, однако Г. Гегель, продолжая развитие идей своего предшественника, указывает на возможность решения этой проблемы. По его мнению, «обыкновенный человек полагает, что он свободен, если ему дозволено действовать по своему произволу, между тем, именно в произволе заключена причина его несвободы. Если я хочу разумного, то я поступаю не как обособленный индивид, а согласно понятиям нравственности вообще; в нравственном поступке я утверждаю значимость не самого себя, а сути, совершая же нечто превратное, человек больше всего проявляет свою обособленность. Разумное - это дорога, по которой ходит каждый, на которой никто не выделяется»1.
Проецирование предложенной Г. Гегелем точки зрения на предмет данного исследования позволяет считать, что, поступая разумно, правоприменитель выражает, прежде всего, не собственные индивидуальные наклонности, а основные идеи юридической системы и правовой отрасли, которую он обслуживает. Согласно этому, использование в праве, в том числе для регулирования сроков предварительного расследования по уголовному делу, понятия разумности соответствует основному социальному назначению права, проявляющемуся в способности унифицировать общественные отношения.
Определенный интерес представляют взгляды на феномен разумности действий человека немецкого философа И. Фихте, который указывает отличительную черту разумности. Разумное действие, по его мнению, - есть действие согласно понятиям, деятельность согласно целям. То, что носит характер целесообразности, может иметь разумного виновника, то, к чему неприменимо понятие целесообразности, конечно, не имеет разумного виновника . Согласованность многообразия, приводящее его в единство, есть характерная черта целесообразности. Сводя целесообразность и единообразность, И. Фихте указывает на то, что целесообразность есть внутренний признак разумности, тогда как единообразность отражает его внешнее проявление.
Разумный срок уголовного судопроизводства в системе принципов российского уголовного судопроизводства
Оптимальность выбранного российским законодателем варианта решения проблемы создания внутригосударственных условий обеспечения международно признаваемого права на разумный срок уголовного судопроизводства путем включения в предусмотренную УПК РФ систему принципов уголовного судопроизводства положений ст. 6.1 является не бесспорной, продолжает обсуждаться учеными - процессуалистами. Некоторая осторожность и недоверие к рассматриваемой законодательной новелле ощущается и в среде практических работников, которым в настоящее время следует в полной мере сообразовывать свою деятельность с принципом разумного срока уголовного судопроизводства. Из 203 опрошенных нами следователей и дознавателей, 139 (68,4%) считают включение в УПК РФ принципа разумного срока уголовного судопроизводства вынужденной мерой, принятой во исполнение международных обязательств, связанных с созданием на внутригосударственном уровне эффективного средства правовой защиты соответствующего, предусмотренного Конвенцией, права обвиняемого. Только 59 (29,1%) опрошенных готовы признать положение ст. 6.1 УПК РФ элементом исторически сложившейся системы принципов российского уголовного судопроизводства, а 5 (2,5%) вообще отводят ему роль нового правила исчисления процессуальных сроков, необоснованно помещенного во вторую главу УПК РФ.
С одной стороны, в п. 1 ст. 6 Конвенции право на разумный срок уголовного судопроизводства упоминается наряду с такими основополагающими правовыми идеями как справедливость, публичность, независимость суда, законность. Это оправдывает инкорпорирование требования о разумном сроке сразу в виде российского принципа уголовного судопроизводства. С другой стороны, п. Зс ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 г. низводит данное положение до перечня прав подозреваемого и обвиняемого, ставит его в один ряд с такими правами как быть уведомленным о предъявленном обвинении, пользоваться услугами защитника и переводчика, допрашивать показывающих против подозреваемого (обвиняемого) свидетелей и т.д.
В науке вопрос о правильном понимании сущности принципа уголовного судопроизводства рассматривался многократно. Одно из его наиболее распространенных определений дано П.А. Лупинской, которая понимает под принципом уголовного судопроизводства исходные основные правовые положения, определяющие назначение уголовного судопроизводства и построение всех его стадий, институтов, отдельных процедур (форм)1. Во многом данной дефиниции соответствует точка зрения В.П. Нажимова. Он считал, что «каждый принцип права должен раскрываться как более общая правовая норма, правовое требование, имеющее определяющее значение для всех или, по крайней мере, многих конкретных норм и институтов целой отрасли права»2. В качестве критериев принципа уголовного судопроизводства ученые называют такие отличительные черты, как отражение содержания уголовно-процессуальных взаимоотношений, взаимосвязь с государственной политикой в сфере уголовного судопроизводства, оказание регулятивного и охранительного воздействия на все остальные уголовно-процессуальные нормы3.
Принцип разумного срока уголовного судопроизводства в основном соответствует рассмотренным выше критериям. Данное требование закреплено в законе, его можно отнести к общим положениям уголовно-процессуального права с учетом формулировки, приведенной в ст. 6.1 УПК РФ, где в ч. 1 сказано, что уголовное судопроизводство осуществляется в разумный срок. Это требование адресовано к уголовному процессу в целом, не содержит в себе каких-то определенных условий и ограничений для реализации.
Выше указывался такой признак положения, являющегося принципом уголовного судопроизводства, как «исходность». Данный признак связан с отличительной чертой, определяемой как общность, но имеет и собственное содержание - обозначает наличие более конкретных норм, выводимых из принципа, генетически связанных с ним и направленных на урегулирование конкретных частных правоотношений. Принцип разумного срока уголовного судопроизводства не обнаруживает в себе этого признака. В УПК РФ содержится незначительное количество специальных норм за пределами ст. 6.1, воплощающих в себе предписания о разумном сроке уголовного судопроизводства (например, ч. 2 ст. 123, ч. 2.1 ст. 124, ч. 1 ст. 144 УПК РФ и некоторые др.). Следует отметить, что данный признак не является общепризнанным. На его присутствии, например, настаивает Б.Т. Безлепкин1, а П.А. Лупинская, указывая данную отличительную черту в одних работах, в других опускает ее, видимо рассматривая дополнением признака общ-ности . Однако представляется, что отсутствие в принципе разумного срока уголовного судопроизводства свойства исходности выступает одной из основных причин имеющихся на практике проблем в его реализации.
Следующий признак, наличие или отсутствие которого необходимо обнаружить в требовании разумного срока уголовного судопроизводства, заключается в его способности оказывать влияние на построение всех стадий уголовного процесса, институтов, отдельных процедур, форм. Буквальное толкование ч. 2 и 3 ст. 6.1 УПК РФ во взаимосвязи с п. 55 ст. 5 УПК РФ и рядом других статей дают представление о том, что некоторые стадии выходят за рамки действия принципа разумного срока уголовного судопроизводства, как-то возбуждение уголовного дела, производство в надзорной инстанции, определенные случаи производства по уголовному делу ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств.
Вместе с тем, вопрос о временных пределах действия принципа разумного срока уголовного судопроизводства является спорным. В последнее время правовое регулирование времени действия данного принципа претерпело существенные изменения. После дополнения ст. 6.1 УПК РФ частью 3.1, стало возможным еще более аргументировано вести речь о распространении реализации исследуе-мого основного положения на стадию возбуждения уголовного дела .
Не может быть сомнений в том, что принцип разумного срока уголовного судопроизводства представляет собой требование, носящее общеобязательный характер. Правило о разумном сроке уголовного судопроизводства по своей сути императивно. В каждом конкретном случае величина разумного срока различна в силу его индивидуальных особенностей, но в каждом деле, стадии и процедуре этот срок должен быть разумным. Он должен восприниматься таковым не только участником стороны обвинения, определяющем его при производстве предварительного расследования, но и всеми другими вовлеченными в правоотношения субъектами.
Нельзя не обнаружить в появлении нового принципа уголовного судопроизводства государственной политики в сфере регулирования судопроизводства, направленной на гармонизацию отечественного законодательства с международными правовыми документами. Ранее было наглядно показано, как в недрах государственного аппарата зарождалась идея привнесения на национальное законодательное поле механизма, обеспечивающего право на судебное разбирательство в разумный срок. Изученные в предыдущем параграфе процессы позволяют рассматривать появление принципа разумного срока уголовного судопроизводства в качестве важного этапа последовательной государственной политики в сфере защиты прав граждан при осуществлении правосудия по уголовным делам.
Следует отметить регулятивное и охранительное воздействие данного основного положения на уголовно-процессуальные правоотношения в целом. Статья 6.1 УПК РФ сконструирована так, что кроме декларативной нормы, помещенной в ее первую часть, остальные ее части содержат конкретные по содержанию требования, обладающие способностью непосредственного регулирования общественных отношений, одновременно решая задачу их охраны, гарантируя право на разумный срок уголовного судопроизводства.
Из приведенных выше доводов видно, что правило о разумном сроке уголовного судопроизводства воплощает в себе все или почти все признаки принципа уголовного судопроизводства. Переходя к рассмотрению места исследуемого основного положения в системе, необходимо привести известные науке виды принципов и их классификации.
В зависимости от источника, в котором закреплены принципы уголовного судопроизводства, различают конституционные и неконституционные основные положения. В зависимости от распространенности их действия различают принципы межотраслевые, которые действуют в нескольких отраслях права, и отраслевые, ограниченные одной отраслью. В зависимости от характера влияния рассматриваемых общих положений на организацию и функционирование системы органов уголовного преследования и суда, различают судоустройственные (организационные) и судопроизводственные (функциональные). Соотнесение знаний о принципе разумного срока уголовного судопроизводства с данными классификациями позволяет определить его как неконституционное, межотраслевое, функциональное начало.
Обстоятельства, учитываемые при определении разумного срока уголовного судопроизводства. Особенности их выявления и оценки в стадии предварительного расследования
Обстоятельства, учитываемые при определении разумного срока, представляют собой основу внутреннего механизма регулятивного воздействия принципа на процессуальные правоотношения. Они указывают направления действий субъектов, обязанных обеспечить разумность срока стадии предварительного расследования, и, одновременно, отражают свойства процессуальных правоотношений, установление которых позволяет заинтересованным участникам оценить эту разумность (сочетают в себе правовые инструменты контроля и регулирования). Вне указанных в законе обстоятельств, учитываемых при определении разумности срока, данный принцип в условиях реального производства по делу себя не обнаруживает. Посредством других, создаваемых вне этих критериев, правовых механизмов разумность срока не может быть обеспечена, а затраченное на производство предварительного расследования время не может быть оценено с точки зрения разумности.
При создании конструкций данных обстоятельств ряд признаков был заимствован законодателем из уголовного права. На необходимость выхода за пределы уголовно-процессуальной терминологии и правовых институтов при оценке обстоятельств, определяющих разумность срока уголовного судопроизводства, обращено внимание 116 (57,1%) опрошенных в рамках данного исследования следователей и дознавателей. И только 87 (42,9%) из них указали, что данные обстоятельства имеют лишь уголовно-процессуальное содержание, поскольку сфера их применения ограничена указанной разновидностью правоотношений.
Названные в ч.ч. 3 и 4 ст. 6.1 УПК РФ критерии разумности срока можно определить как форму существования принципа в рамках процесса нормативного регулирования правоотношений. Вместе с тем, в правоприменительной среде существует убеждение, что обстоятельства разумности срока уголовного судопроизводства носят второстепенный характер. Следователь (дознаватель) может обращаться к ним факультативно, оценка разумности срока предварительного расследования осуществляется им исходя из знания закона, опыта и внутреннего убеждения. Именно к такому выводу пришли 114 (56,1%) опрошенных. В то время как 30 (14,8%) респондентов решили, что данные обстоятельства вообще не пригодны для правового регулирования процессуальных правоотношений. И только 59 (29,1%) опрошенных согласились, что учет предусмотренных ст. 6.1 УПК РФ обстоятельств - единственный возможный способ оценки разумности срока.
На вопрос о роли обстоятельств в повседневной деятельности следователя (дознавателя) 10 (4,9%) из них указали, что они необходимы исключительно для разрешения соответствующих жалоб участников судопроизводства. ПО (54,2%) предположили, что их могут использовать для контроля сроков предварительного расследования, помимо следователя и дознавателя, прокурор, руководитель следственного органа, начальник подразделения дознания. 83 (40,9%) опрошенных согласились с тем, что названные обстоятельства должны являться непосредственными ориентирами следователей и дознавателей в ежедневном планировании и организации работы.
Более распространенное мнение нельзя однозначно отвергать как неправильное. Следует согласиться с тем, что «разумный срок» должен восприниматься таковым рациональными участниками правоотношений самостоятельно, без посторонних указаний на это. Но в данном случае необходимо учитывать, что аргументация вывода должна быть понятна окружающим, а значит осуществляться на основе общих понятий и алгоритма. Посредством названных в законе обстоятельств правоприменителю и предоставляется пригодный для этого инструментарий. Необходимость внедрения критериев разумности срока уголовного судопроизводства в повседневную деятельность следователей и дознавателей указывает на практическую значимость исследования перечисленных в ч.ч. 3, 4 ст. 6.1 УПК РФ обстоятельств.
К источникам их познания, прежде всего, следует отнести текст уголовно-процессуального закона, имеющиеся результаты теоретических исследований в данной области. Кроме того, как уже отмечалось в содержании первой главы, раскрывающей происхождение принципа разумного срока уголовного судопроизводства, он является отражением в национальном законодательстве соответствующего требования Конвенции. ЕСПЧ, обладающий полномочиями официального толкования данного требования, своими решениями, по сути, и создает представление о критериях разумности срока. Оно и было воспроизведено в тексте УПК РФ лишь с незначительной адаптацией к особенностям национальной правоприменительной практики. Также за время существования в УПК РФ требования разумности срока была сформирована определенная отечественная практика, создающая представление об указанных выше обстоятельствах.
Опрос 203 следователей и дознавателей показывает, что только 79 (38,9 %) из них готовы в процессе своей деятельности обращаться ко всем возможным источникам сведений о содержании обстоятельств разумности срока уголовного судопроизводства. 56 (27,6%) опрошенных ограничиваются текстом УПК РФ; 53 (26,1%) полагаются на акты официального или неофициального толкования соответствующих норм закона. 9 (4,4%) и 6 (3%) респондентов отдают приоритет соответственно практики российских судов и ЕСПЧ. Приведенные результаты исследования свидетельствуют об односторонности восприятия следователями и дознавателями обстоятельств разумности срока уголовного судопроизводства, подчеркивают актуальность использования в ходе их анализа сведений из всех доступных источников.
Закон не дает точного алгоритма оценки значения обстоятельств. В соответствии с ч. 3 ст. 6.1 УПК РФ, они лишь «учитываются» правоприменителем. Ана логичные указания содержатся и в акте официального толкования . Отсюда можно сделать вывод, что ни одно из обстоятельств не имеет заранее установленного значения, создающего его приоритет по отношению к другим. В то же время законодателем не предписывается оценивать их в равной мере. Следовательно, роль того или иного обстоятельства при оценке конкретного срока как разумного или неразумного может различаться в зависимости от складывающейся ситуации.
Следует обратить внимание на то, что в тексте закона их перечислению предшествует указательное слово «такие» с союзом «как», которые вводят обозначение лица или предмета, являющегося представителем множества ему подобных, выражая отношения общего и частного; то есть указывают на возможность выработки и применения других, не названных в законе критериев разумности срока. Это не в определенной мере согласуется с мнением, распространенным в профессиональной среде. На то, что имеющийся в законе перечень обстоятельств составляет основу системы критериев разумности срока производства по делу, допускающую признание в некоторых случаях дополнительных критериев, прямо не названных в УПК РФ, в своих ответах обратили внимание 116 (57,1%) следователей и дознавателей. 57 (28,1%) вообще указали на данный перечень как на примерный. 30 (14,8%) опрошенных категорично отрицают возможность существования других, помимо перечисленных в ст. 6.1 УПК РФ, обстоятельств разумности срока.
При проверке соблюдения предусмотренного Конвенцией права на разумный срок применительно к уголовному судопроизводству ЕСПЧ традиционно использует следующие критерии: сложность дела, поведение заявителя и компетентных органов власти. В качестве прецедентного источника данных критериев, как правило, среди прочих указывается Постановление Большой палаты ЕСПЧ по делу «Пелисье и Сасси против Франции» (Pelissier and Sassi v.France), жалоба № 25444/94, 67, ECHR 1999-П.
В отличие от текста УПК РФ, ЕСПЧ первый критерий, называемый сложностью, не разделяет на правовую и фактическую составляющие. Вместе с тем, отечественный законодатель и в данном случае опирался на подход ЕСПЧ, который в ряде своих решений, констатируя сложность уголовного дела, оценивал объем исследовательской и подготовительной работы, необходимой, либо предпринятой компетентными национальными органами в рамках его расследования (рассмотрения) . Представляется, что в данном контексте под исследовательской работой понимается деятельность по изучению фактических и иных обстоятельств преступления, входящих в предмет доказывания. Подготовительная же деятельность заключается в выполнении процедур уголовного судопроизводства, непосредственно направленных на реализацию процессуальной функции (речь идет об уголовном преследовании, осуществляемой в стадии предварительного расследования).
Пленумы Верховного и Высшего Арбитражного Судов Российской Федерации, опираясь на практику ЕСПЧ, в качестве показателей, отличающих более сложное уголовное дело от менее сложного, предлагают учитывать число подозреваемых, обвиняемых, подсудимых, потерпевших, объем предъявленного обвинения, необходимость проведения экспертиз, их сложность, необходимость допроса значительного числа свидетелей, участие в деле иностранных лиц, необходимость применения норм иностранного права, наличие международных следственных поручений . Данные обстоятельства в разъяснениях не ранжируются. Об их взаимообусловленности или последовательности поиска в исследуемом уголовном деле, ничего не говорится.
Проблемы реализации принципа разумного срока уголовного судопроизводства при производстве дознания и предварительного следствия; пути их преодоления
Правильность постановки проблемы во многом определяет верность ее решения. Если содержание принципа разумного срока уголовного судопроизводства на данном этапе исследования можно считать определенным, а объективность существования проблемы его действия в российском уголовном процессе, в том числе в стадии предварительного расследования, обоснованной, то дальнейшая логика научного исследования указывает на необходимость перехода к установлению проблем в реализации рассматриваемого принципа уголовного судопроизводства и путей их устранения.
Индикаторами проблемной ситуации являются констатируемые ЕСПЧ, имеющиеся в российской практике производства предварительного расследования случаи нарушений права обвиняемого быть судимым в разумный срок. Как им было отмечено в пилотном постановлении по делу «Бурдов против России»: «проблемы, лежащие в основе нарушений ст. 6 ... Конвенции ... являются широкомасштабными и сложными по природе ... они не вытекают из конкретного законодательного или регулятивного положения или конкретного пробела в российском законодательстве. Они, соответственно, требуют применения всеобъемлющих и сложных мер, возможно, законодательного и административного характера со стороны органов власти на федеральном и местном уровнях»1. Учеными также отмечается наличие в УПК РФ целого ряда норм и процессуальных институтов, выступающих в современных условиях серьезным препятствием для обеспечения разумных сроков уголовного судопроизводства .
Даже поверхностное ознакомление с решениями ЕСПЧ, вынесенными по жалобам иностранных граждан к другим европейским государствам, показывает, что очень многие участники Конвенции, несмотря на разницу подходов к регулированию уголовного судопроизводства, в процессе реализации права обвиняемого на разумный срок доступа к правосудию столкнулись с проблемами аналогичными тем, которые были констатированы в отношении системы юстиции Российской Федерации. В решении от 20 марта 2012 г. по жалобе «Юммюхан Каплан против Турции (Ummuhan Kaplan v.Turkey)» № 24240/07, констатируя, что по делу допущено нарушение требований п. 1 ст. 6 Конвенции, ЕСПЧ пришел к выводу о наличии структурных проблем законодательства Турции. В Решении от 15 мая 2007 г. по жалобе «Депо против Бельгии (Depauw v.Belgium)» № 2115/04 ЕСПЧ указал, что причиной неудовлетворенности заявителя разумностью срока уголовного судопроизводства выступает не личная небрежность судей, а задержки производства по делу вследствие бездействия властей в отношении принятия законодательных и регулятивных мер, необходимых для надлежащего функционирования судов.
Исходя из изложенного, представляется возможным утверждать, что проблема разумной длительности стадии предварительного расследования в российском уголовном процессе не может быть решена дополнением действующего УПК РФ уже апробированной в других странах или выработанной на межгосударственном уровне группой норм или правовым механизмом, представляющих собой универсальное средство решения обозначенной проблемы. Система правового регулирования уголовного судопроизводства должна быть оптимизирована таким образом, чтобы продвижение дела с момента его возбуждения до направления в суд осуществлялось беспрепятственно, а правовые инструменты, позволяющие устранять возникающие в развитии процессуальных правоотношений задержки, были всегда доступны.
Прямое действие, в том числе на рассматриваемой стадии, норм, предусмотренных ст. 6.1 УПК РФ, базируется на сложившемся в процессуальной науке обобщенном знании о функционировании основных положений уголовно-процессуального закона. Конституционный Суд Российской Федерации также настаивает на том, что «в уголовно-правовой сфере соблюдение разумного срока судопроизводства обеспечивается действием закрепленного статьей 6.1 УПК Российской Федерации принципа разумности сроков уголовного судопроизводства»1.
Каждая из совокупности посвященных исследуемому принципу норм, включенных в ст. 6.1 УПК РФ, имеет в некоторых аспектах автономное значение, но их суммарное действие обеспечивает реализацию принципиального правового положения в целом. Части 3 и 4 устанавливают порядок оценки затраченного срока с позиции его разумности; часть 2 определяет пределы действия принципа, и только часть 1, в которой сказано, что уголовное судопроизводство осуществляется в разумный срок, можно представить, как обязывающую принимать меры, обеспечивающие реализацию принципа. Следует обратить внимание на лаконичность последней из перечисленных норм и слабую выраженность заложенного в ней законодателем метода правового регулирования. Хотя эта норма реализуется в совокупности с другими предписаниями, содержащимися как в рассматриваемой статье УПК РФ, так и за ее пределами, налицо явный дефицит императивных требований, непосредственно обязывающих конкретных субъектов правоотношений выполнять действия, посредством которых осуществлялось бы продвижение исследуемого принципа при производстве по уголовным делам. Даже в указанной ч. 1 ст. 6.1 УПК РФ суждение о том, что судопроизводство осуществляется в разум ный срок, сформулировано не в повелительном наклонении, а как утверждение, в страдательном залоге, без упоминания признаков субъектов, которыми «уголовное судопроизводство осуществляется в разумный срок».
С учетом юридической природы рассматриваемого принципа, такой подход к его установлению кажется вполне логичным. Разумность сроков, затрачиваемых на производство по делу, обеспечивается рациональностью самого порядка, определенного законом в этих целях. Существование такого порядка не исключает его нарушений, и именно в отношении них следует более детально определять действия участников правоотношений. Указывать же этим участникам какие - либо дополнительные действия по достижению разумного срока судопроизводства сверх предписанной законом формы уголовно-процессуальной деятельности и правоотношений, кажется избыточным. Поэтому декларативного суждения законодателя, приведенного в ст. 6.1 УПК РФ, должно быть достаточно. В противном случае следовало бы признать, что предусмотренная действующим УПК РФ процедура, поскольку она не способна обеспечить разумный срок выполнения предусмотренных ею действий, сама не разумна, дефектна, и требует модернизации.
Поддерживая в полной мере данный вывод, автор все же склоняется к мнению о том, что особенность содержания системы норм, посвященных принципу разумного срока уголовного судопроизводства, характеризующаяся слабой выраженностью воли законодателя в императивных предписаниях относительно должного поведения правоприменителя, связана с происхождением данного принципа, теми процессами, которые породили потребность в его постулировании.
Возвращаясь к пилотному постановлению ЕСПЧ по делу «Бурдов против России» 2009 года, следует отметить, что защита права подозреваемого и обвиняемого на разумный срок уголовного судопроизводства обеспечивается сочетанием превентивных и компенсаторных средств (97-99 данного постановления). При этом в п. 6 резолютивной части указанного решения Российской Федерации было предписано ввести такое средство правовой защиты рассматриваемого права, которое бы обеспечило «адекватное и достаточное возмещение». О превентивных средствах речи не шло. В Определении Конституционного Суда Российской Федерации от 3 июля 2008 г. № 734-О-П указано на обязанность федерального законодателя исходя из Конституции Российской Федерации: «...установить критерии и процедуру, обеспечивающие присуждение компенсации...».
Статья 6.1 УПК РФ была введена Федеральным законом от 30.04.2010 г. № 69-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок». Уже из названия данного нормативного акта понятна его обеспечительная, второстепенная по отношению к закону о компенсации роль; направленность на реализацию последнего, а не на предупреждение нарушения права на судопроизводство без неоправданных задержек. Следовательно, основной целью дополнения УПК РФ является создание условий для действия компенсаторного механизма.
В науке уголовного процесса уже обсуждалась идея разделения правовых средств обеспечения разумного срока уголовного судопроизводства на предупредительные и компенсаторные. В.В. Урбан в своей диссертации «Реализация принципа разумного срока уголовного судопроизводства» делает вывод о том, что гарантиями реализации права на разумный срок уголовного судопроизводства являются предупредительные, компенсаторные и иные средства правовой защиты. При этом к предупредительному средству правовой защиты В.В. Урбан относит исключительно право заинтересованного лица на обращение с жалобой о нарушении разумных сроков уголовного судопроизводства в ходе досудебного производства, либо с заявлением об ускорении рассмотрения дела. В качестве компенсаторного средства данный автор указывает на право получения компенсации (имеется в виду только материальное возмещение) в случае нарушения разумных сроков уголовного судопроизводства1. Представляется необходимым несколько усложнить данную классификацию, с учетом не только отечественного, но и зарубежного уголовно-процессуального законодательства, практики ЕСПЧ.
Разделение средств обеспечения разумного срока уголовного судопроизводства на превентивные и компенсаторные свойственно процессуальному законодательству других государств-участниц Конвенции. В Постановлении от 16 октября 2007 г. по делу № 40552/02 «Вокурка против Чехии (Vokurka v.Czech Republic)», ЕСПЧ решение национального законодателя, направленное на предупреждение задержек, назвал идеальным по сравнению с возможностью компенсации ущемленного права. В Постановлении от 8 июня 2006 г. по жалобе № 75529/01 «Сюр-мели против Германии (Surmeli v.Germany)», ЕСПЧ с положительной стороны отметил существование законопроекта, вводящего в писанное право Германии новое средство правовой защиты в отношении национальных судов, охарактеризовав его как профилактическое средство, борющееся с первопричиной проблемы затянутости производства по делу и, по-видимому, способное предложить сторонам достаточную защиту с большей степенью вероятности, чем компенсаторные меры, которые дают возможность действовать только aposteriori1.
Похожие диссертации на Принцип разумного срока уголовного судопроизводства и его реализация в стадии предварительного расследования
