Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Отношения, охраняемые нормами главы 22 УК РФ 19
Глава 2. Отражение отношений в сфере экономической деятельности в УК РФ: особенность диспозиций норм главы 22 УК; проблемы отраслевой принадлежности, формы и пространственно-темпорального действия связанных с ними регулятивных норм .53
1. Бланкетность как типичная характеристика диспозиций норм главы 22 УК 53
2. Отраслевая принадлежность и «статус» нормативных правовых актов, связанных с бланкетными нормами УК 79
3. Пространственно-темпоральное действие регулятивных норм при применении бланкетных «экономических» норм УК 100
4. Уголовно-отраслевой сепаратизм при толковании норм главы 22 УК 116
Глава 3. Взаимодействие уголовного права с иными отраслями .125
1. Соотношение уголовного и регулятивных отраслей права в российской юридической науке 125
2. Детерминированность диспозиций норм главы 22 УК регулятивным законодательством 132
3. Конкуренция норм уголовного и иных отраслей права 190
4. Подключение норм уголовного права к регулированию позитивных отношений 208
Глава 4. Правовые последствия детерминированности уголовно- правовых норм регулятивным законодательством 216
1. Детерминированность уголовно-правовых норм регулятивным законодательством и конструирование диспозиций «экономических» норм УК 216
2. Фактические криминализация и декриминализация как проявление детерминированности уголовно-правовых норм регулятивными 234
3. Детерминированность уголовно-правовых норм регулятивным законодательством и толкование «экономических» норм УК 242
4. Регулятивное законодательство - источник решений и проблем при толковании «экономических» норм УК 290
5. Влияние изменений в регулятивном законодательстве на назначение уголовно-правовых норм 304
Глава 5. Специфика отношений в сфере экономической деятельности и субъективные признаки экономических преступлений 309
1. Вина в преступлениях в сфере экономической деятельности 309
2. Некоторые аспекты субъекта преступлений в сфере экономической деятельности 329
Заключение 340
Библиографический список 356
- Отношения, охраняемые нормами главы 22 УК РФ
- Отраслевая принадлежность и «статус» нормативных правовых актов, связанных с бланкетными нормами УК
- Соотношение уголовного и регулятивных отраслей права в российской юридической науке
- Детерминированность уголовно-правовых норм регулятивным законодательством и конструирование диспозиций «экономических» норм УК
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования. Последнее десятилетие прошлого века ознаменовалось резким изменением экономического курса России от социализма к рыночной экономике. Столь крутой экономический «вираж» обязан обширным соответствующим изменениям российского законодательства в сфере экономики , обеспечить которое, в свою очередь, были призваны нормы главы 22 Уголовного кодекса Российской Федерации «Преступления в сфере экономической деятельности».
К сожалению, практика применения норм этой главы не позволяет констатировать эффективность уголовно-правовой охраны отношений в указанной сфере: при немалой распространенности преступлений, описанных в «экономических» нормах УК2, количество вынесенных по ним приговоров весьма незначительно3.
Одной из важных причин такого положения стали серьезные и многочисленные расхождения в доктринальном толковании признаков составов экономических преступлений4. Казалось бы, несовпадения в толковании признаков преступлений в науке уголовного права - дело обычное. Особенностью доктриналъного толкования признаков преступлений, ответственность за которые предусмотрена главой 22 УК, стало различное решение вопроса о соотношении норм указанной главы
и экономического законодательства, являющего частью концептуальной проблемы соотношения уголовного и регулятивных отраслей права. Термины в диспозициях «экономических» норм УК, явно заимствован- & ные из регулятивных отраслей права, нередко получают собственное
уголовно-отраслевое толкование, иногда - с одновременным обоснованием недопустимости использования значения, приданного этому термину в неуголовном законодательстве. Модификацией данного подхода стало придание иноотраслевому правовому термину такого значения, которое придано ему в отраслевых юридических либо иных науках.
Толкование норм главы 22 УК «без оглядки» на нормативные правовые акты, регулирующие охраняемые этими нормами отношения, не было случайностью: в нем проявилось представление о «самостоятельном», полноценном регулировании уголовным правом позитивных отношений.
Применение «экономических» норм УК сдерживает и отстаивание их конкуренции с нормами регулятивных отраслей права: в определенных случаях, утверждает ряд авторов, и при наличии в общественно опасном деянии признаков состава преступления следует применять только регулятивные нормы1.
Отсутствие единой концепции соотношения уголовного и регулятивных отраслей права усугубилось их полным обновлением, с одной стороны, и появлением новых представлений о критериях структуризации права в его общей теории - с другой. Без исследования указанного соотношения многие вопросы применения «экономических» норм УК останутся нерешенными, а сами нормы - неприменяемыми или мало-применяемыми либо применяемыми незаконно.
Так, обоснование рядом ученых недопустимости обращения при толковании бланкетных норм УК к неуголовным нормативным право вым актам уровнем ниже федерального закона способно исключить уголовно-правовое обеспечение значительной части экономического законодательства: оно представлено множеством подзаконных норма- Ъ тивных правовых актов.
Не будет преувеличением утверждение, что только с решением вопроса о соотношении уголовного и регулятивных отраслей права можно связывать адекватную преступлениям в сфере экономической деятельности правоприменительную практику.
Степень разработанности темы. Многие вопросы темы исследовались в трудах зарубежных и российских ученых, представителей общей теории права и науки уголовного права.
Значительный вклад в разработку проблематики внесли С.С. Алексеев, Б.Т. Базылев, А.И. Бойцов, Б.В. Волженкин, Л.Д. Гаухман, Н.Д. Дурманов, А.Э. Жалинский, И.Э. Звечаровский, А.Н. Игнатов, И.Я. Козаченко, А.И. Коробеев, М.И. Ковалев, Н.М. Кропачев, Л.Л. Кругликов, Н.Ф. Кузнецова, Н.А. Лопашенко, В.В. Мальцев, Е.Я. Мотовиловкер, А.В. Наумов, З.А. Незнамова, Г.П. Новоселов, B.C. Прохоров, B.C. Смирнов, М.В. Талан, А.Н. Тарбагаев, В.Я. Таций, В.И. Тюнин, Н.И. Пикуров, М.Д. Шаргородский, A.M. Яковлев, П.С. Яни и другие.
Вместе с тем, несмотря на длительность своего существования, стержневой вопрос темы — соотношение уголовного права с регулятивными отраслями — решается по-разному: а) уголовное право признают не регулирующим позитивные отношения (в том числе в сфере экономической деятельности), б) регулирующим в какой-то мере, в) осуществляющим их «полнокровное» регулирование. Отдельные авторы отстаивают зависимость обозначенного соотношения от вида регулятивной отрасли права, что, по их мнению, исключает установление соотношения уголовного права с теми новыми отраслями (как правило, регулирующими отношения в сфере экономической деятельности), которые недостаточно исследованы в общей теории права.
Некоторые важные теоретические вопросы темы в литературе решают не в целом, а применительно к отдельным преступлениям; нередко обоснование общих положений не находит отражения в конкретных случаях.
Изложенное свидетельствует о том, что актуальность темы диссертационного исследования обострилась.
Цели и задачи исследования. Основными целями настоящего исследования являются:
- установление соотношения уголовного и экономического законодательства;
- определение с учетом этого соотношения подходов к доктриналь-ному толкованию и применению «экономических» норм УК;
- установление достаточности отражения специфики отношений в сфере экономической деятельности в Общей и Особенной частях Уголовного кодекса РФ.
Перечисленные цели обусловили необходимость решения следующих задач:
1. Изучение представлений о соотношении уголовного и иных отраслей права в современной уголовно-правовой науке.
2. Установление соотношения «экономических» уголовно- правовых норм и норм экономического законодательства.
3. Исследование влияния этого соотношения на применение «экономических» норм УК, их реконструкцию и доктринальное толкование.
4. Исследование возможности экстраполяции ряда положений общей теории права на «экономические» нормы УК.
5. Изучение специфики отношений в сфере экономической деятельности.
6. Определение отражения этой специфики в «экономических» нормах УК.
7. Установление достаточности определения бланкетной диспозиции уголовно-правовой нормы.
8. Исследование «статуса» регулятивных нормативных правовых актов, обращение к которым допустимо при применении «экономических» норм УК, и пространственно-темпорального действия этих актов.
9. Установление достаточности отражения специфики отношений в сфере экономической деятельности в нормах УК, определяющих понятие умышленных преступлений и лиц, подлежащих уголовной ответственности.
Объект и предмет исследования. Объектом диссертационного исследования стало взаимодействие «экономических» норм Уголовного кодекса РФ и российского экономического законодательства в обеспечении законности в сфере экономической деятельности.
Предметом исследования выступают:
- российское и зарубежное экономическое и уголовное законодательство;
- руководящие разъяснения высших судебных инстанций и опубликованная судебная практика;
- положения экономической теории;
- положения общей теории права;
- положения уголовно-правовой и других отраслевых юридических наук в части регулирования и охраны отношений в сфере экономической деятельности;
- местная судебная практика.
Методология и методика исследования. Методологическую базу исследования составляют диалектико-материалистический метод познания, а также частнонаучные методы: формально-логический, сравнительно-правовой, лингвистический и др.
Теоретическую базу диссертационного исследования составили работы российских и зарубежных ученых в области экономической теории
и уголовного права; труды российских ученых в области общей теории права, гражданского, финансового, административного и других отраслей права, философии, криминологии и логики.
Информационную базу исследования составили Конституция Российской Федерации, международно-правовые акты, Уголовный кодекс РФ и зарубежное уголовное законодательство, а также Гражданский, Налоговый, Бюджетный, Таможенный кодексы РФ и иные нормативные правовые акты, регулирующие отношения в сфере экономической деятельности; руководящая и прецедентная практика высших судебных инстанций Российской Федерации, практика судов Красноярского края.
Научная новизна исследования. Диссертация представляет комплексное научное исследование взаимосвязанных проблем, решение которых составляет базу доктринального толкования и применения «экономических» норм УК: специфика отношений в сфере экономической деятельности и отражение данной специфики в «экономических» уголовно-правовых нормах, характер взаимодействия этих норм с экономическим законодательством и правовые последствия этого взаимодействия.
Положения, выносимые на защиту:
1. Специфика отношений в сфере экономической деятельности как объекта уголовно-правовой охраны заключается в их содержании, круге участников, корреляционных связях, сложности, территориальном и отраслевом многообразии, подвижности и исключительно правовой форме существования.
Эта специфика является приемлемым критерием включения главы 22 в раздел XIII УК РФ и обусловливает актуальность внесения ряда новаций в его Общую часть.
2. Специфика отражения отношений в сфере экономической деятельности в УК состоит в бланкетности диспозиций соответствующих норм Особенной части УК РФ:
- в целях единообразного систематического толкования «экономических» норм УК необходимо пересмотреть содержание понятия бланкетной диспозиции. Бланкетной следует считать диспозицию, в которой все признаки (или часть) состава преступления описаны как обобщающие, признаки-понятия либо обобщающие признаки-понятия, если в них непосредственно заключена связь уголовного права с иными отраслями, к которым и следует обращаться для уяснения указанных признаков;
- регулятивные нормативные правовые акты не могут быть источниками уголовного права;
- обращение к регулятивным нормам при применении норм главы 22 УК правомерно независимо от вида источников первых (от федеральных законов до локальных нормативных правовых актов). Вопрос о том, к нормативным правовым актам какого уровня нужно обращаться при толковании бланкетных уголовно-правовых норм, зависит исключительно от того, в чьем ведении находится правовое регулирование тех общественных отношений, которые охраняет конкретная норма указанной главы УК;
- дополнительной функцией бланкетных норм главы 22 УК является отражение влияющих на квалификацию преступлений особенностей в региональном, муниципальном и осуществляемом отдельными хозяйствующими субъектами регулировании экономических отношений;
- положение об обратной силе уголовного закона не применимо к регулятивным нормам в силу различия их юридических отраслевых режимов.
3. Уголовное право не может быть отнесено к отраслям, регулирующим (в собственном смысле этого слова1) позитивные общественные отношения, включая отношения в сфере экономической
деятельности, по следующим главным основаниям:
а) функциональная специализация уголовного права - охрана позитивных отношений, а не их регулирование. Функциональная специализация любой отрасли права (в том числе - регулятивной) определяется законодателем во всех основных законах и других нормативных правовых актах соответствующих им отраслей права;
б) одна и та же норма права не может быть одновременно регулятивной и охранительной2;
в) разнородность позитивных отношений, охраняемых уголовным законом, исключает рассмотрение их в качестве предмета уголовно- правового регулирования и противоречит его генеральному специфическому методу — методу наказания правонарушителей.
4. Законодательно закрепленная специализация уголовно-правовых и регулятивных норм обусловливает абсолютную монополию последних в регулировании позитивных отношений (в том числе в сфере экономической деятельности).
Описание в нормах главы 22 УК нарушений запретов либо неисполнения обязанностей, установленных исключительно регулятивными нормами (экономическим законодательством), означает, что диспозиции «экономических» норм УК детерминированы регулятивными нормами.
Функциональная специализация регулятивных и уголовно- правовых норм позволяет утверждать, что диспозиции и других норм Особенной части УК обусловлены соответствующими регулятив- ными1: исключение могут составлять те уголовно-правовые нормы, ко торые устанавливают ответственность за нарушения обязанностей, корреспондирующих естественным правам.
Собственно уголовно-правовое конструирование диспозиций заключается в установлении признаков, «несущих» общественную опасность (чаще всего способа совершения преступления и (или) определенных последствий) и дифференцирующих ее.
Нормы конституционного и международного права (фундаменто-образующая роль которых закреплена в УК РФ) могут «диктовать» нормам УК и другие «свои условия» (включая неприменение определенных видов наказания).
5. Абсолютная монополия регулятивных норм в регулировании позитивных отношений исключает подчинение содержащих их подзаконных нормативных правовых актов Уголовному кодексу. Имея статус федерального закона, УК не может противоречить этим актам в регулировании позитивных отношений. Признание деяния правомерным законным регулятивным нормативным правовым актом любого уровня (от федерального закона до локального акта) исключает признание его преступным в УК.
Следовательно, взаимодействие Уголовного кодекса с такими нормативными правовыми актами не может (и не должно) строиться на принципе приоритета закона перед иными нормативными правовыми актами, а сам принцип не может причисляться к общеправовым. 6. Ограничение значения одного термина, как правило, рамками од ного регулятивного нормативного правового акта и детерминирован ность диспозиций «экономических» норм УК регулятивными нормами позволили сделать заключение: один термин (он же — бланкетный признак) должен иметь одно значение в тех нормах главы 22 УК, которые обусловлены одним регулятивным нормативным актом.
Разнородность экономических отношений, охраняемых нормами главы 22 УК (они регулируются множеством нормативных правовых актов нескольких отраслей права), обусловливает неизбежность полисемии в этой главе.
Таким образом, требование единства терминологии не может быть экстраполировано даже на одну структурную часть Уголовного кодекса - главу 22.
7. С учетом этого норму об идентичности понятий (ее содержат п. 1 ст. 11 НК РФ, п. 2 ст. 11 ТК РФ и другие законы) в Уголовном кодексе следует изложить в такой редакции: «Понятия и термины неуголовного законодательства Российской Федерации, используемые в нормах настоящего Кодекса, применяются в том значении, в каком они используются в нормативных правовых актах, обусловливающих соответствующие уголовно-правовые нормы (вариант: охраняемых соответствующими уголовно-правовыми нормами), если иное не предусмотрено настоящим Кодексом».
Из детерминированности «экономических» норм УК регулятивными нормами вытекает необходимость обращения при толковании первых и к принципам регулятивных отраслей права. Если в регулятивном праве «границы» правомерного и противоправного определены нечетко или противоречиво либо оно «страдает» пробельностью, то дать оценку конкретному деянию как правомерному или противоправному следует, соизмеряя содеянное с принципами соответствующей регуля . тивной отрасли.
Принципы регулятивной отрасли, кроме того, могут «проявить» незаконность ее конкретной нормы.
Таким образом, принципы регулятивных отраслей права выполня- ют свою традиционную роль — правового ориентира и в применении
уголовно-правовых норм.
9. Такое значение регулятивных отраслевых принципов (общих начал) приобретает особую актуальность при толковании «налоговых» норм УК: ст. ст. 198 и 199 применяются активнее других статей главы 22, а законодательная палитра принципов налогообложения - самая богатая. Использование принципов определенности налогообложения и ответственности за совершение налоговых правонарушений (п. 2 ст. 1, п. п. 6 и 7 ст. 3, ст. 111 НК РФ) в целом ряде случаев позволяет исключить уголовную ответственность.
10. Обусловленная спецификой функции гражданско-правовой ответственности1 правомерность применения имущественных санкций наряду с уголовной и другими видами ответственности исключает такое соотношение гражданско-правовых и уголовно-правовых норм, как конкуренция.
11. Детерминированность уголовно-правовых норм регулятивным законодательством исключает применение первых в той части, в которой они ему противоречат. В целях обеспечения невозможности привлечения к уголовной ответственности за правомерное деяние Общую часть Уголовного кодекса следует дополнить «собственными» коллизионными нормами (в ст. 91) следующего содержания:
«Нормы Общей части настоящего Кодекса применяются постольку, поскольку не противоречат нормам международного права, Конституции и другим федеральным законам (законам) Российской Федерации.
Нормы Особенной части применяются постольку, поскольку не противоречат нормативным правовым актам, регулирующим отношения, охраняемые данными нормами». 12. Изменения в регулятивном законодательстве не относятся к ос нованиям криминализации (декриминализации). Эти изменения не всегда требуют новаций в УК: бланкетные уголовно-правовые нормы призваны «выдерживать» изменения, а нарушение установленных регулятивными нормами-новеллами запретов или обязанностей не обязательно обладает свойством общественной опасности. Одним из оснований криминализации (декриминализации) является несоответствие (рассогласование) уголовно-правовых норм регулятивным новеллам.
13. Специфика экономических отношений требует корректирования положений Уголовного кодекса о вине. Присущие этим отношениям корреляционные связи не исключают их регулирование методом проб и ошибок. Поэтому, во-первых, до экономических запретов (обязанностей) могут «не додуматься» субъекты экономической деятельности. Единственный способ постичь эти запреты - познать их. Во-вторых, осознание общественной опасности нарушения экономического законодательства не всегда достижимо и посредством ознакомления с этими запретами или обязанностями (в том числе и по причине ошибочности последних). Поэтому целесообразно включить осознание противоправности в определение умысла (ст. 25 УК РФ) как элемент дизъюнкции:
«Преступление признается совершенным с прямым (косвенным) умыслом, если лицо осознавало общественную опасность или противоправность своих действий (бездействия)...».
Такая дефиниция умысла исключит необходимость установления осознания противоправности очевидно общественно опасных преступлений (против личности, собственности и т.п.) и осознание общественной опасности преступлений, в которых это осознание вторично к осознанию противоправности или вовсе невозможно.
Теоретическая значимость диссертации определяется положениями работы, совокупность которых можно рассматривать в качестве фундамента решения многих общих вопросов толкования и применения «экономических» норм Уголовного кодекса. Ряд положений диссерта ции может стать методологической основой для решения вопросов о соотношении уголовно-правовых и регулятивных норм в целом.
Кроме того, результаты исследования могут служить рекомендациями для дальнейшего совершенствования уголовного законодательства, а именно дополнения Общей части Уголовного кодекса рядом норм, исключающих признание преступными правомерных деяний либо направленных на адаптацию УК к рыночным отношениям.
Апробация результатов исследования. Содержащиеся в диссертации положения и выводы отражены в двух монографиях, трех учебных пособиях, других 52 опубликованных работах.
Результаты научного исследования излагались на региональной научно-практической конференции в г. Барнауле (Алтайский госуниверситет — 1997 г.); на всероссийских конференциях в г. Екатеринбурге (УРГЮА - 1999, 2001, 2002 гг.) и г. Нижнем Новгороде (ННГУ - 2000 г.); международных научно-практических конференциях в г. Москве (МГУ - 2002, 2003 гг.; МГЮА - 2004 г.), г. Красноярске (Совет Европы и СибЮИ МВД России - 1998, 2000, 2001, 2004 гг.; Красноярский госуниверситет - 2002 г.); семинаре Совета Европы «Проблемы борьбы с коррупцией и преступлениями в сфере экономики» (Красноярск, 1999 г.) и в ходе «круглого стола» в Институте правовой охраны собственности и предпринимательства (г. Москва, 24 февраля 2004 г.).
Материалы диссертации использовались при чтении лекций по Особенной части уголовного права в Красноярском госуниверситете, в Институте повышения квалификации работников Генпрокуратуры в Иркутске (2000 г.), в Хакасской республиканской прокуратуре (2000 г.), УВД Красноярского края (1997 г.), Красноярском ГОВД (1998, 2000 гг.),
Сибирском управлении внутренних дел на транспорте (1997, 1998 гг.), Управлении налоговой полиции по Красноярскому краю, Таймырскому (Долгано-Ненецкому) и Эвенкийскому автономным округам (2002 г.). Структура диссертации определяется целями и задачами исследо вания и включает в себя введение, пять глав, заключение и библиографический список.
Отношения, охраняемые нормами главы 22 УК РФ
Главу 22 «Преступления в сфере экономической деятельности» законодатель включил в раздел VIII УК РФ «Преступления в сфере экономики», и, следовательно, общественные отношения, охраняемые названной главой (и составляющие так называемый видовой объект), являются частью экономики. Не допустил ли законодатель ошибки, включив главу 22 (к тому же наряду с главами 21 и 23) в указанный раздел, какие отношения «заполняют» сферу экономической деятельности?
Необходимость установления видового объекта имеет не только теоретическое, но и важное практическое значение: без этого нельзя определить пределы действия норм главы. Так, например, невозможно установить круг сделок, принуждение к совершению которых или к отказу от совершения которых позволяет инкриминировать ст. 179 УК, а именно, подпадают ли под эту статью все сделки, включая сделки с имуществом, не используемым в предпринимательской деятельности? Кроме того, экономическая деятельность включена в качестве альтернативного признака объективной стороны легализации (ст. 1741 УК), и без уяснения этого понятия трудно судить, какие деяния, наряду с совершением сделок, содержат состав данного преступления. Не названа экономической «иная деятельность», ответственность за воспрепятствование кото- рой установлена ст. 169 УК1, однако местоположение статьи в главе 22 УК позволяет констатировать, что эта деятельность может быть только экономической.
В поисках ответа на поставленный вопрос обратимся к науке, изучающей экономику, - экономической теории. Экономика определена в ней как сложная система особых, специфических отношений людей , в которой в зависимости от характера воздействия тех или иных факторов на ее развитие выделяют и отношения социально-экономического присвоения благ (или отношения собственности), и организационно-управленческие отношения3. Поэтому, во-первых, видовые объекты преступлений, предусмотренных нормами глав 21 и 23 УК, полностью «вписываются» в родовой объект, а, во-вторых, видовой объект преступлений, предусмотренных нормами главы 22 УК, охватывает все иные общественные отношения, образующие содержание экономики.
На каком основании сделан последний вывод? Дело в том, что в экономической литературе экономика по существу отождествляется с экономической деятельностью. Так, по одному из определений, экономика - это сочетание сфер деятельности, а сферы экономики - области экономической деятельности4. Согласно другому определению экономики теми же авторами (а, будучи сложным явлением, экономика рассматривается во многих аспектах), она представляет единство производства, распределения, обмена и потребления, и производство рассматривается как первый признак экономической деятельности людей . И. А. Ревинский непосредственно определяет экономическую деятельность как «совокупность действий, в результате которых происходит преобразование некоторых видов экономических ресурсов в готовый для потребления продукт»1. Данное определение позволяет рассматривать экономическую деятельность как только одну из составляющих экономики, однако этот же автор указывает, что экономическая деятельность состоит из нескольких основных элементов: производства, распределения, потребления и обмена2. Таким образом, единство основных системообразующих элементов экономики и экономической деятельности не позволяет увидеть существенное несходство этих понятий. Поэтому при исследовании экономической деятельности мы будем опираться и на научные суждения об экономике.
Всякое исследование столь сложных явлений, как экономическая деятельность (экономика), содержание которых определено абстрактными понятиями, требует установления их рамок, границ, что предполагает, в частности, и соотнесение этого понятия с понятием рыночных отношений (экономику Российского государства диагностируют как переходную от командной к рыночной3) и «предпринимательская деятельность».
Рыночные отношения, отмечается в юридической литературе, не тождественны экономическим, они значительно оке последних по содержанию и существуют не в любом обществе, не при любой экономической системе4. Рыночные отношения признаются таковыми при ряде условий, а именно: неограниченном числе участников конкуренции; свободном доступе на рынок и таком же выходе их него; мобильности ресурсов; полной информированности каждого участника конкуренции предложении и спросе, ценах и норме прибыли; свободном предпри нимательстве и др.1 Вместе с тем, являясь разновидностью экономических, рыночные отношения составляют часть экономики и могут только теоретически исчерпывать ее даже на определенном историческом этапе.
Предпринимательская деятельность - разновидность экономической. «Экономическая деятельность общества не сводится только к предпринимательству», - справедливо отмечает профессор Б.В. Вол-женкин2. Именно такое соотношение этих видов деятельности вытекает из ст. 34 Конституции РФ, закрепляющей право каждого на свободное использование своих способностей и имущества не только для предпринимательской, но и иной экономической деятельности. Указанное соотношение нашло отражение и в диспозиции ч. 1 ст. 1741 УК.
Вместе с тем в уголовно-правовой литературе прослеживается некоторое сужение «границ» экономической деятельности, что, с нашей точки зрения, объясняется отсутствием целостного определения экономической деятельности в экономической теории и наличием определения предпринимательской деятельности в ГК РФ.
Так, первоначально криминалисты отождествляли экономическую деятельность с деятельностью в сфере производства по созданию общественного продукта, направленную на жизнеобеспечение общества и государства,3 хотя экономическая деятельность не ограничивается производством, а наряду с ним аккумулирует распределение, обмен и потребление.
Отраслевая принадлежность и «статус» нормативных правовых актов, связанных с бланкетными нормами УК
Изучение публикаций, посвященных анализу составов отдельных экономических преступлений, показало, что в ряд дискуссионных попал и вопрос о том, к нормативным правовым актам какого уровня - только федерального или и иного - можно обращаться для уяснения смысла бланкетных признаков этих составов.
Так, В.А. Егоров утверждает, что предметом уклонения от уплаты налогов или страховых взносов в государственные внебюджетные фонды с организации являются только федеральные налоги, а не налоги субъектов РФ и не местные налоги1. При ином подходе, считает автор, нарушался бы принцип равенства граждан России об основаниях (курсив наш. - И.Ш.) и пределах уголовной ответственности за уклонение от уплаты налогов в зависимости от региона пребывания и деятельности налогоплательщика.
Такая трактовка предмета преступления, предусмотренного ст. 199 УК, была поддержана профессором Б.В. Волженкиным. Он отмечает, что «бланкетные нормы об ответственности за уклонение от уплаты налогов, сформулированные в ст. ст. 198 и 199 УК, не могут иметь разное содержание в различных регионах страны. В противном случае круг преступного будет не одинаков в зависимости от региона, и преступность деяния будет определяться не только Уголовным кодексом (курсив наш. - И.Ш.) и федеральным законодательством, а и региональным, что противоречит ст. 71 Конституции РФ, определившей, что уголовное законодательство (в отличие от административного) находится в исключительном ведении Российской Федерации»1.
Другие авторы не исключают региональные и местные налоги из предмета уклонения от уплаты налогов или страховых взносов в госу-дарственные внебюджетные фонды с организации и, таким образом, признают возможность обращаться для уяснения признака «налог» к законодательству о налогах субъектов РФ и нормативным правовым актам о местных налогах органов местного самоуправления. В частности, прямо указывают на то, что налоги могут быть федеральными, региональными и местными, Н.А. Лопашенко3, А.Н. Караханов4, Т.Ю. Погосян5, Д.А. Глебов и другие авторы .
Если продолжить мысль, высказанную первой группой авторов, то следует признать неприменимой в целом и ст. 176 УК, и частично неприменимой - ст. 183 УК. Дело в том, что круг сведений, необходимых к представлению кредитной организации для получения кредита, определяется самими кредитными организациями (в локальных актах этих организаций) и, конечно, может быть не тождествен для заемщиков, заключающих договоры с разными кредиторами.
Статья 183 УК устанавливает ответственность за незаконные получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну. При этом содержание перечисленных видов тайн определяется по-разному: двух последних - в федеральных законах (ст. 102 Налогового кодекса РФ, ст. 857 Гражданского кодекса РФ), первой - самими обладателями информации, т.е. организациями (и, значит, тоже в локальных нормативных актах). Следовательно, круг сведений, составляющих коммерческую тайну, у разных субъектов может существенно отличаться, что, по мнению двух первых авторов, ведет к несовпадению круга преступного (в указанных случаях, наверное, в зависимости от организации), и преступность деяния будет определяться не только Уголовным кодексом и федеральным законодательством, но даже локальными нормативными актами хозяйствующих субъектов.
Отношения в сфере экономической деятельности в значительной мере регулируются указами Президента РФ, постановлениями Правительства РФ, нормативными правовыми актами министерств, государственных комитетов, федеральных служб и иных федеральных органов исполнительной власти. Поэтому самое непосредственное отношение к исследованию вопроса, обозначенного в названии данного параграфа, имеет и позиция Л.Д. Гаухмана. Он считает недопустимым ссылки в бланкетных нормах Уголовного кодекса на нормативные правовые акты, не относящиеся к законам. Автор не поднимает вопрос о том, какими должны быть эти законы (федеральными или и субъектов федерации): главное, по его мнению, в том, что «сфера уголовной ответственности (курсив наш. - И.Ш.) должна определяться только законодателем и ни при каких условиях органами исполнительной власти»1.
По мнению В. Минской, «представляется необходимым и правильным при конструировании бланкетных норм УК отсылать только к федеральным, а не иным законам, а тем более другим нормативным ак-там» . Такой же точки зрения придерживается и Ю.Е. Пудовочкин .
На первый взгляд, Б.В. Волженкин и В.А. Егоров, с одной стороны, а Л.Д. Гаухман, В. Минская и Ю.Е Пудовочкин, - с другой, отрицают возможность использовать при толковании бланкетных норм УК неуголовные нормативные правовые акты разных «срезов»: первые авторы исключают акты двух уровней «по вертикали» - субъектов федерации и муниципальных образований, вторые - и акты одного уровня «по горизонтали» - все подзаконные акты либо законы, не относящиеся к федеральным. Однако их позиции объединяет общий аргумент - ссылки на нормативные правовые акты, не имеющие определенного «статуса» (федеральных или законов либо федеральных законов), означают возможность непосредственно влиять на изменение сферы уголовной ответственности тем (субъектам РФ или федеральным органам исполнительной власти), в чьем ведении уголовное законодательство не находится.
Как мы уже отметили в начале параграфа, позицию В.А. Егорова и Б.В. Волженкина разделяют не все авторы. Нет безусловного признания и второй позиции. Напротив, множество нормативных актов, к которым необходимо обращаться для уяснения бланкетных норм УК, вызвало деление бланкетности на восходящую (обращенную к международно-правовым актам надзаконного характера) и нисходящую, т.е. обращенную к внутренним актам подзаконного (подчиненного) уровня.
Вместе с тем существование позиций, не допускающих обращения к нормативным правовым актам, которые не имеют определенного статуса, и отстаивание их даже авторитетными специалистами не случайны. Сделанный ими вывод не только не исключается, но, напротив, с неизбежностью вытекает из распространенного определения бланкетных норм, как не содержащих описания признаков преступления.
Соотношение уголовного и регулятивных отраслей права в российской юридической науке
Обращаясь к вопросу о взаимодействии уголовного и регулятивных отраслей права, нельзя не учитывать, что он дискутируется в научной литературе не один век. Такая протяженность во времени, безусловно, свидетельствует о том, что все участники дискуссии имеют серьезные аргументы.
Дискуссия то разгорается, то затухает. Так, если еще три года назад, по утверждению А.Э. Жалинского1, этот вопрос рассматривался в уголовно-правовой литературе «лишь кратко и в самом общем виде» (отметим, что это замечание не вполне соответствует действительности в части краткости, поскольку в 1998 г. была опубликована монография Н.И. Пикурова ) и, добавим, преимущественно - как вопрос о соотношении уголовного права с гражданским в какой-либо сфере (экономики в целом или имущественных отношений)3, то в последующем он все чаще становится предметом исследования, рамки которого, в свою очередь, тоже раздвигаются4.
В чем же состоит спорность характера взаимодействия названных отраслей? Большинство известных специалистов, к числу которых принадлежат Н.Д. Сергеевский, М.Д. Шаргородский, О.С. Иоффе, Я.М. Брайнин, В.Г. Смирнов, А.Ф. Черданцев, исходили из того, что «уголовное право занимает особое положение в системе советского права, поскольку охраняет общественные отношения, регулируемые государственным, административным и гражданским правом. Регулирует оно лишь те общественные отношения, которые возникают вследствие общественно опасных посягательств...»1. «Уголовное право имеет предметом своего регулирования почти исключительно общественные отношения охрани-тельного типа»,- писал Б.Т. Базылев . При этом он, как и большинство других авторов, исходил из того, что охранительные правоотношения (тождество которых с отношениями юридической ответственности он констатировал) возникают в момент правонарушения3. К отраслям, имеющим правоохранительный характер, уголовное право относил О.Э. Лейст4.
Как правило, аналогично определяют назначение уголовного права и в современной литературе. «Охранительная функция уголовного права,- отмечает А.И. Коробеев, - проявляется в том, что оно, участвуя в регулировании общественных отношений, главным образом охраняет их от наиболее опасных посягательств. Эти нормальные, позитивные отношения непосредственно регулируются (выделено нами. - И.Ш.) нормами других отраслей права: государственного, гражданского, трудового, семейного, таможенного, налогового, административного и т.д. В их регулировании уголовное право играет вспомогательную (охранительную) роль. Уголовное право выполняет и регулятивную функцию, ибо именно оно (и никакая другая отрасль) самым непосредственным образом регулирует отношения, возникающие между государством и гражданами в результате совершения последними общественно опасных деяний»1.
Именно отклоняющееся отношение либо общественные отношения, возникающие в связи с совершением преступления, считают предметом уголовно-правового регулирования В.Я. Таций2, И.Я. Козаченко3, Н.И. Ветров4, Ю.И. Ляпунов5, В.Д. Филимонов6, А.И. Марцев7, Г.П. Новоселов8 и другие авторы9.
Отметим, что даже явно преобладающая часть криминалистов, отводящих уголовному праву место охранительной отрасли, допускают определенные оговорки: «главным образом» (А.И. Коробеев), «почти» (Б.Т. Базылев), оставляющие «лазейку» для произрастания собственно-уголовных представлений о содержании неуголовно-правовых запретов. А.Г. Безверхов, в целом также признающий за уголовным правом функцию охраны наиболее важных имущественных отношений, указывает, что «взаимодействие уголовного и гражданского права представляет собой запутанный клубок юридических закономерностей и отношений»1, а Н.И. Ветров включает в предмет уголовного права законодательную деятельность (хотя последняя, надеемся, чаще всего не связана с деликтами)2.
В.В. Мальцев также определяет уголовное право как охранительную отрасль, однако указывает, что оно наряду с охранительными содержит и регулятивные нормы. «...Фактически любая охранительная норма, - указывает автор, - органически включает в себя и правило поведения»3.
Только признание за уголовным правом статуса охранительной отрасли означало бы недопустимость корректирования им содержания «нормальных» правоотношений, к чему в итоге неизбежно приведет подмена понятий, сформулированных в нормах регулятивных отраслей. Конечно, какие-то исключения возможны4 (известно, что без них нет правил), но эти исключения должны быть конкретными, не уничтожающими само правило.
Вместе с тем ряд авторов рассматривают уголовное право как отрасль не только охранительную, но и регулятивную, объектом регулирования которой являются и позитивные общественные отношения.
Так, Н.Д. Дурманов отмечал, что «невозможно представить себе такую правовую охрану общественных отношений, которая не выражалась бы в их регулировании»5. В обоснование того, что уголовное право не является придатком других отраслей, автор ссылался на то, что запрет посягательств против личности: убийства, нанесения телесных повреждений, побоев, изнасилования, растления малолетних, похищения людей, незаконного лишения свободы, оскорбления, клеветы и др. - не предусмотрен ни в одной отрасли права, кроме уголовного .
Эти же аргументы в пользу того, что нормы уголовного права регулируют не только охранительные отношения, приводит А.Н. Игнатов2.
Так же считает и А.А. Тер-Акопов. «Ни в одном другом правовом акте, - пишет автор, - кроме уголовного закона, не содержатся конкретные правила поведения, исключающие, например, убийство, нанесение телесных повреждений, кражу и т.д. Требования должного поведения, вытекающие из конституционных прав и свобод, разрабатываются в других нормативных актах, включая уголовные, поэтому они представляют систему позитивных правовых норм, регулирующих поведение людей»3.
Детерминированность уголовно-правовых норм регулятивным законодательством и конструирование диспозиций «экономических» норм УК
Детерминированность экономических норм Уголовного кодекса регулятивными нормами лежит в основе всего процесса регулирования охранительных отношений и, прежде всего, стадии формирования и действия уголовно-правовых норм1. Исследование норм главы 22 УК РФ через призму соответствия их диспозиций регулятивным нормативным правовым актам позволяет констатировать, что в целом уголовно-правовые нормы конструировались и конструируются с их учетом. Учет экономического регулятивного законодательства проявляется не только в том, что все нормы этой главы в момент принятия Уголовного кодекса были направлены на обеспечение уже действовавших регулятивных нормативных правовых актов, но и в описании в диспозициях некоторых норм неисполнения конкретных обязанностей или, наоборот, нарушения конкретных запретов, установленных этими актами. Так, деяния, описанные в диспозициях ст. ст. 169 - 171, 172, 178, 185, 1851, 188 - 190, 192, 193, 195, 197 УК, заключаются не в незаконных использовании товарного знака (ст. 180 УК), получении имущества (ст. 184 УК), совершении сделок, хранении, перевозки или пересылки драгоценных металлов или природных драгоценных камней (ст. 191 УК) и подобных деяниях, опи- санных высоко обобщенно, а в неправомерных отказе в государственной регистрации или уклонении от нее, отказе в выдаче специального разрешения (лицензии) на осуществление определенной деятельности или уклонении от его выдачи, внесении в проспект эмиссии ценных бумаг заведомо недостоверной информации, утверждении содержащего такую информацию проспекта эмиссии или отчета об итогах выпуска ценных бумаг, уклонении от сдачи на аффинаж или обязательной продажи государству добытых из недр, полученных из вторичного сырья, а также поднятых и найденных драгоценных металлов или драгоценных камней, невозвращении из-за границы средств в иностранной валюте, подлежащих в соответствии с законодательством РФ обязательному перечислению на счета в уполномоченный банк РФ и т.д. Такие описательно-бланкетные диспозиции свидетельствуют об изучении и анализе законодателем соответствующих нормативных правовых актов и «вычленении» запретов или обязанностей, нарушение (неисполнение) которых наиболее вредоносно.
Дополнительный учет положений регулятивного законодательства, учет его новелл становится основой декриминализации либо криминализации деяний в сфере экономической деятельности. Именно с этим связаны изменения в диспозициях ст. ст. 169, 171, 183, 188, 189, 198, 199 Уголовного кодекса, изменения в описании легализации и появление в УК ст. ст. 1711 и 1851.
Вместе с тем некоторые «экономические» нормы уже в момент принятия УК оказались частично рассогласованными с действовавшим регулятивным законодательством. Полагаем, что главной причиной этого было не игнорирование соответствующих регулятивных норм, а рассогласованность в самом регулятивном законодательстве того времени. Базовый для рыночного законодательства нормативный правовой акт -Гражданский кодекс РФ (часть первая), за исключением отдельных положений, вступил в силу только с 1 января 1995 г. и из-за значительной новизны потребовал немало времени на уяснение его норм. Это продолжительное уяснение, в свою очередь, затянуло процесс осмысления действовавших к моменту принятия ГК других регулятивных нормативных правовых актов на предмет их соответствия базовому акту. На этот ре-гулятивно-правоосмыслительный период и пришелся этап активной разработки нового Уголовного кодекса РФ, что не могло негативно не сказаться на некоторых признаках составов экономических преступлений.
Так, согласно диспозициям ст. ст. 196 и 197 УК субъектом преднамеренного и фиктивного банкротства могут быть руководители только коммерческих организаций, хотя в соответствии со ст. 65 Гражданского кодекса несостоятельными могут быть признаны не только коммерческие организации, но и юридические лица, действующие в форме потребительского кооператива либо благотворительного или иного фонда. Ограничение круга руководителей лицами, осуществляющими управленческие функции исключительно в коммерческих организациях, с нашей точки зрения, можно объяснить лишь тем, что разработчики «банкротских» норм УК опирались на Закон «О несостоятельности (банкротстве) предприятий» 1992 г.1 Этот Закон интерпретировал предприятие как юридическое лицо, занимающееся предпринимательской деятельностью, т.е. деятельностью, нацеленной на получение прибыли (п. 1 ст. 1 Закона РСФСР «О предприятиях и предпринимательской деятельно-сти» от 25 декабря 1990 г. ). Исходя, видимо, из того, что наличие такой цели в качестве основной позволяет относить организации к коммерческим, «авторы» диспозиций ст. ст. 196 и 197 УК и не упомянули в них иные организации, могущие быть признанными банкротами по ГК 1994 г.
Несоответствие ряда положений Закона «О несостоятельности (банкротстве) предприятий» 1992 г. новому Гражданскому кодексу РФ лежит, полагаем, в основе включения в диспозиции «банкротских» уголовно-правовых норм и признаков «собственник коммерческой организации» или «собственник организации-должника».
Очевидно, что заинтересованными в совершении деяний, предусмотренных ст. ст. 195-197 УК, наряду с руководителями, могут быть и физические лица - учредители коммерческих организаций. Однако в отличие от Закона РСФСР «О предприятиях и предпринимательской деятельности» (бывшего базой для Закона «О несостоятельности (банкротстве) предприятий» 1992 г., на основе которого, в свою очередь, как отмечалось, разрабатывались ст. ст. 195-197 УК), новый ГК, как правило, не признает учредителей юридического лица собственниками его имущества. Собственниками имущества хозяйственных товариществ и обществ, производственных кооперативов, потребительских кооперативов (ст. 116 ГК) либо фондов (ст. 118 ГК) являются сами эти организации, которые, как известно, субъектами преступления по УК РФ не признаются, а их руководители уже названы в диспозиции ст. 195 (в ст. ст. 196, 197 УК указаны руководители коммерческих организаций).
