Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Анализ отечественного и зарубежного опыта уголовно правой борьбы с заведомо ложным доносом 14
1. Развитие отечественного уголовного законодательства, предусматривающего ответственность за заведомо ложный донос 14
2. Анализ современного зарубежного опыта уголовно-правовой борьбы с заведомо ложным доносом 33
Глава 2. Уголовно-правовая квалификация заведомо ложного доноса 45
1. Объект преступления 45
2. Объективная сторона заведомо ложного доноса 64
2.1. Содержание признаков объективной стороны, относящихся к основному составу заведомо ложного доноса 64
2.2. Содержание признаков объективной стороны, относящихся к квалифицированным составам заведомо ложного доноса 80
3. Субъективные признаки заведомо ложного доноса 87
3.1. Субъективная сторона заведомо ложного доноса 87
3.2. Субъект заведомо ложного доноса 100
4. Вопросы совокупности и разграничения заведомо ложного доноса от смежных составов преступлений 117
Глава 3. Практика применения и вопросы совершенствования уголовно-правовых норм об ответственности за заведомо ложный донос 140
1. Практика применения норм об уголовной ответственности за заведомо ложный донос 140
2. Вопросы совершенствования уголовно-правовых норм об ответственности за заведомо ложный донос 152
Заключение 184
Список использованной литературы 191
- Анализ современного зарубежного опыта уголовно-правовой борьбы с заведомо ложным доносом
- Содержание признаков объективной стороны, относящихся к основному составу заведомо ложного доноса
- Субъективная сторона заведомо ложного доноса
- Вопросы совершенствования уголовно-правовых норм об ответственности за заведомо ложный донос
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Одним из важных условий поступательного развития экономической и общественной жизни является надлежащая организация деятельности по раскрытию и расследованию преступлений, защите прав и интересов потерпевших, привлечению виновных лиц к уголовной ответственности в строгом соответствии с законом и назначению виновным лицам справедливого наказания. Перед органами предварительного расследования стоит задача своевременного и квалифицированного реагирования на каждое поступившее сообщение и заявление о преступлении в установленные законом сроки и принятие по ним законных и обоснованных решений. При этом уровень развития норм уголовного и уголовно-процессуального законодательства, практика их применения должны быть такими, чтобы исключить всякую возможность привлечения к уголовной ответственности и необоснованного осуждения невиновных лиц.
Помимо этого в условиях наблюдаемого высокого уровня преступности и, как следствие, высокой нагрузки на органы предварительного расследования немаловажное значение приобретает соблюдение принципа процессуальной экономии, быстроты и оперативности расследования преступлений, согласно которому необходимо исключить отвлечение сил и средств правоохранительных органов на расследование необоснованно возбужденных уголовных дел.
В то же время в последнее десятилетие в нашей стране отмечается негативная тенденция посредством ложных заявлений о преступлениях использовать возможности уголовной юстиции в корыстных или других низменных целях: для необоснованного освобождения от обязанности возмещения вреда, получения страховых выплат, сокрытия совершенного правонарушения, освобождения родственников или знакомых от уголовной ответственности, устранения конкурентов, сокрытия своего аморального поведения. Вследствие этого органы предварительного расследования тратят значительные силы и средства на проверку ложной информации, исходящей от недобросовестных заявителей, отвлекаясь от борьбы с реальными преступлениями. По ложным доносам нередко возбуждаются уголовные дела, проводятся следственные действия, в том числе трудоемкие и дорогостоящие, к гражданам необоснованно применяются меры процессуального принуждения. Тем самым наносится значительный ущерб нормальной деятельности правоохранительных органов по противодействию преступности. Ложные доносы могут причинить значительный вред интересам личности в результате необоснованного предъявления обвинения, избрания мер пресечения и других опосредованных процессуальными нормами существенных ограничений прав и свобод невиновных лиц.
Все изложенное свидетельствует о высокой общественной опасности заведомо ложного доноса, который посягает на нормальную деятельность органов предварительного расследования и суда, права и законные интересы граждан.
В настоящее время заведомо ложный донос является самым распространенным преступлением против правосудия. В 2010 г. факты заведомо ложного доноса составили 34% (4120 из 11 849 случаев) всех зарегистрированных преступлений против правосудия.
При квалификации рассматриваемых преступлений на практике нередко допускаются ошибки, отсутствует единообразие в судебном толковании их признаков. В значительной мере это связано с несовершенством уголовно-правовых норм, предусматривающих ответственность за заведомо ложный донос, а также с тем, что проблемы квалификации данного вида преступления в теории уголовного права разработаны недостаточно. Спорными с практической и теоретической стороны остаются многие вопросы, касающиеся состава заведомо ложного доноса и связанных с ним деяний: инсценировки преступлений, оговора и самооговора, – а также вопросы криминализации такого рода действий и назначения наказания за их совершение.
Степень научной разработанности темы. Изучением проблем ответственности за заведомо ложный донос занимались еще дореволюционные ученые, такие как Н.И. Ланге, А.В. Лохвицкий, Н.А. Неклюдов, Н.С. Таганцев.
В разное время заведомо ложному доносу посвящали свои работы такие авторы как А.А. Бакрадзе, И.С. Власов, А.Т. Гужин, И.Ф. Демидов, А.А. Закатов, А.П. Кузнецов, С.С. Кузьмина, Я.М. Кульберг, Ш.С. Рашковская, Н.М. Сидорин, И.М. Тяжкова, В.С. Фельдблюм, М.Х. Хабибуллин, Д.О. Хан-Магомедов, С.М. Юдушкин и др. Данные работы, несомненно, имеют существенную теоретическую значимость. Однако все эти работы опубликованы в 60-80-е годы прошлого столетия и посвящены вопросам развития и толкования советского уголовного законодательства, что не в полной мере соответствует современным реалиям. Проблемы уголовной ответственности за заведомо ложный донос в разных аспектах и в основном фрагментарно затрагивали в своих работах, посвященных преступлениям против правосудия, О.Я. Баев, А.В. Бриллиантов, С.А. Денисов, А.В. Галахова, М.А. Гаранина, М.Н. Голоднюк, А.С.Горелик, В.Д. Иванов, В.Н. Кудрявцев, Ю.И. Кулешов, Л.В. Лобанова, Г.П. Лозовицкая, В.В. Максимов, Н.Н. Маршакова, Л.А. Спектор, С.М. Рахметов, А.П. Рыжаков, А.В. Федоров, Е.Ю. Хлопцева, А.И. Чучаев.
Заведомо ложный донос рассматривался в рамках диссертационных исследований, посвященных преступлениям, посягающим на отношения, связанные с получением достоверных доказательств. Такие исследования были проведены И.В. Дворянсковым, В.М. Колесником, А.Ю. Назаровым, А.Н. Подшибякиным.
В то же время авторы не исчерпали все проблемные вопросы, касающиеся уголовной ответственности за заведомо ложный донос. Опубликованные до настоящего времени научные положения в значительной части носят дискуссионный характер и требуют дальнейшей научной разработки. Кроме того, уголовно-правовые нормы, предусматривающие ответственность за заведомо ложный донос, нуждаются в совершенствовании. В связи с этим имеется необходимость в углубленном анализе следственной и судебной практики, связанной с исследуемой проблематикой, и разработке научно обоснованных предложений по совершенствованию уголовной ответственности за заведомо ложный донос.
Все вышеизложенное в целом обусловило актуальность и необходимость исследования данной проблемы, что и предопределило выбор темы настоящего исследования.
Объектом исследования являются общественные отношения, возникающие в связи с совершением заведомо ложного доноса.
Предметом исследования выступают: нормы уголовного законодательства России и ряда зарубежных стран, устанавливающие ответственность за преступления в сфере правосудия; нормы конституционного, уголовно-процессуального и иного законодательства; российские и зарубежные доктринальные источники; статистические данные и материалы следственно-судебной практики; опубликованная практика Верховного Суда Российской Федерации и федеральных судов субъектов Российской Федерации.
Целью диссертационного исследования является совершенствование уголовно-правовых средств противодействия заведомо ложному доносу.
Задачи диссертационного исследования следующие:
проанализировать состояние научной разработанности вопросов уголовной ответственности за заведомо ложный донос;
определить эффективные уголовно-правовые средства противодействия заведомо ложному доносу, использовавшиеся в ходе исторического развития отечественного законодательства, а также предусмотренные в зарубежном законодательстве;
исследовать объективные и субъективные признаки заведомо ложного доноса и их отличия от признаков преступлений со смежными составами;
выявить основные проблемы, возникающие в правоприменительной деятельности при квалификации заведомо ложного доноса, и пути их решения;
разработать предложения по совершенствованию уголовно-правовых норм, предусматривающих ответственность за заведомо ложный донос.
Методология и методика исследования. Методологической основой исследования является диалектический метод познания явлений и процессов реальной действительности, предполагающий их изучение в постоянном развитии, тесной взаимосвязи и взаимозависимости.
В процессе исследования использовалась совокупность таких общенаучных методов исследования как сравнение, анализ, синтез, а также формально-логический, сравнительно-правовой и другие частнонаучные методы, включая:
статистический метод (при изучении количественной характеристики заведомо ложных доносов и показателей других преступлений против правосудия);
метод конкретно-социологических исследований (при изучении уголовных дел, опросе следователей, дознавателей и других сотрудников правоохранительных органов);
исторический метод (при изучении норм об ответственности за заведомо ложный донос отечественных дореволюционных и советских источников уголовного права).
В качестве нормативной базы исследования использовались Конституция Российской Федерации, действующее уголовное, уголовно-процессуальное законодательство РФ, другие федеральные законы РФ, ведомственные нормативные акты органов МВД России. В ходе исследования также были использованы утратившие силу законы и другие нормативные правовые акты дореволюционного отечественного права, уголовное законодательство СССР и РСФСР, постановления Пленумов Верховного Суда РСФСР, а также зарубежное законодательство.
Теоретической основой исследования стали труды ученых в области уголовного, уголовно-процессуального права, криминологии и других отраслей наук.
Эмпирическую основу исследования составили данные ГИАЦ МВД России о количественной характеристике заведомо ложных доносов и показателей других преступлений против правосудия, сведения о лицах, привлеченных к уголовной ответственности за заведомо ложный донос и другие однородные преступления за период с 1991 по 2010 годы, сведения о рассматриваемых преступлениях, видах и размерах наказаний, назначенных судами лицам, осужденным по ст. 306 УК РФ, полученные из ИЦ МВД (УМВД) по субъектам Российской Федерации за период с 2006 по 2010 годы.
В качестве экспертов по исследуемой проблеме опрошено 150 сотрудников (в том числе 16 руководителей) следственных подразделений, специализированных подразделений дознания, подразделений уголовного розыска органов внутренних дел, следователей территориальных подразделений Следственного комитета России в трех субъектах Российской Федерации. Изучены 280 уголовных дел о заведомо ложном доносе, расследованных следственными органами и рассмотренных судами в 10 субъектах Российской Федерации, материалы опубликованной практики Верховного суда РФ и федеральных судов субъектов Российской Федерации.
При проведении исследования и подготовке диссертации соискатель использовал и свой личный многолетний опыт работы в следственных подразделениях органов внутренних дел.
Объем собранных эмпирических материалов, методика их научного изучения и анализа, по мнению соискателя, обеспечивают достаточный уровень их репрезентативности, обоснованность и достоверность научных выводов и предложений.
Научная новизна диссертации заключается в том, что автором разработаны научные рекомендации по наиболее спорным вопросам квалификации заведомо ложного доноса, выявлены проблемы определения признаков состава рассматриваемого преступления, внесены предложения по совершенствованию уголовного законодательства, предусматривающего ответственность за заведомо ложный донос.
Среди положений диссертации, имеющих научное и практическое значение, можно выделить следующие:
- новые, авторские определения ряда объективных и субъективных признаков состава заведомо ложного доноса, в частности, его непосредственного объекта, адресата, квалифицирующего признака – искусственное создание доказательств обвинения, признака заведомости, цели рассматриваемого преступления;
- комплекс рекомендаций по квалификации заведомо ложного доноса и разграничению его состава с составами смежных преступлений;
- комплекс предложений по совершенствованию уголовно-правовых норм об ответственности за заведомо ложный донос и уголовно-правовой охраны отношений в сфере уголовного судопроизводства.
Основные положения, выносимые на защиту
1. Ряд важных правовых положений Уголовного уложения 1903 г. и УК РСФСР 1960 г. необоснованно не введен в последующее уголовное законодательство. Это дифференциация ответственности за ложное заявление без указания на конкретное лицо и за донос с заведомо ложным обвинением конкретного лица (ст. 156–157 Уголовного уложения), а также установление повышенной ответственности за заведомо ложный донос, совершенный из корыстных побуждений (ч. 2 ст. 180 УК РСФСР). Кроме этого, актуальным для современного уголовного законодательства является положение дореволюционной уголовно-правовой теории, указывающее на пробельность правового регулирования ответственности за инсценировку преступления.
2. Сравнительное исследование зарубежного уголовного законодательства в сфере регулирования ответственности за заведомо ложный донос приводит к выводу, что ряд его положений могут быть заимствованы российским уголовным правом, в том числе указание в диспозициях правовых норм исчерпывающего перечня адресатов доноса, дифференциация ответственности за заведомо ложный донос в зависимости от тяжести наступивших в результате доноса последствий, установление повышенной ответственности за заведомо ложный донос в отношении представителей власти и др.
3. Авторское понятие непосредственного объекта основного состава заведомо ложного доноса. Им является совокупность общественных отношений, обеспечивающих соответствие познавательной (по получению достоверной информации о фактах) и правоприменительной (по законному и обоснованному разрешению сообщений о признаках преступлений) деятельности органов предварительного расследования и суда (по делам частного обвинения) целям и задачам уголовного судопроизводства на стадии возбуждения уголовного дела.
4. Авторские определения адресата рассматриваемого преступления, а также искусственного создания доказательств обвинения. Адресатом заведомо ложного доноса является любой государственный орган или орган местного самоуправления, а также любое должностное лицо указанных органов. Под искусственным созданием доказательств обвинения предлагается понимать активные действия, направленные на изменение любых материальных носителей доказательственной информации, которое не находится в причинно-следственной связи с реальными фактами, а направлено на подтверждение ложной информации, содержащейся в доносе.
5. Заведомо ложный донос лица, в отношении которого осуществляется уголовное преследование, о совершении инкриминируемого ему преступления другим конкретным лицом (оговор) представляет собой недопустимое средство защиты, так как приводит к существенному ограничению прав и свобод оговариваемого лица, что требует криминализации данного деяния.
6. Дифференциация уголовной ответственности за разные виды заведомо ложного доноса, различающиеся по степени общественной опасности в зависимости от мотива преступления и от факта причинения существенного вреда правам и интересам потерпевшего, уголовным законом не предусмотрена. Однако отдельные мотивы заведомо ложного доноса (корыстный, мотив укрывательства преступника, мотив мести за правомерные действия представителя власти) существенно повышают степень общественной опасности преступления, но нередко не принимаются во внимание судом при назначении наказания. В связи с этим необходимо более детально закрепить в уголовном законе квалифицирующие признаки заведомо ложного доноса.
7. Предлагается авторская редакция ст. 306 УК РФ, предусматривающая дифференциацию ответственности за заведомо ложный донос в зависимости от содержания доноса, его мотивов, изменение видов и размеров наказаний в санкциях уголовно-правовых норм, конкретизацию признаков объективной стороны преступления за счет нормы-определения.
Анализ современного зарубежного опыта уголовно-правовой борьбы с заведомо ложным доносом
Несомненным достоинством Уложения 1845 г. являлась дифференциация ответственности за ложный донос в зависимости от следующих признаков его объективной стороны, прямо перечисленных в правовой норме: «важность обвинения, род средств, употребленных для вовлечения начальства в заблуждение, а равно и по мере причиненного сим обвиняемому вреда». Данные признаки стали прообразом, основой для построения нормы об ответственности за заведомо ложный донос и его квалифицирующих признаков в советский период развития уголовного права. Все признаки объективной стороны ложного доноса были указаны в диспозиции ст. 940 Уложения, квалифицирующие признаки не выделялись, в связи с чем степень общественной опасности ложного доноса определялась судом. Пределы судейского усмотрения были достаточно широки, так как санкция ст. 940 Уложения являлась альтернативной и относительно определенной25.
Несмотря на подробное и детальное формулирование признаков ложного доноса в теории уголовного права XIX века и достаточно четкую конструкцию уголовно-правовой нормы о ложном доносе, необходимо отметить, что уголовно-правовое регулирование ответственности за данное преступление не было лищено недостатков. В частности, самым главным пробелом Уложения 1845 г. являлось отсутствие какой бы то ни было ответственности за ложное сообщение о несуществующем преступлении без указания на конкретное лицо. Как справедливо отмечал А.В. Лохвицкий, «полиция все-таки может делать дознание и по простому сообщению о совершившемся будто бы преступлении, следственно, напрасно терять время и обеспокоивать людей»26. Кроме этого в Уложении и в науке уголовного права не был проработан вопрос об иных способах введения полиции и следствия в заблуждение, например, путем изменения обстановки после совершения преступления или инсценировки совершения невиновным преступления. Об этих недостатках в законе А.В. Лохвицкий, в частности, написал следующее: «Важный пропуск в законодательстве: подвох, подбрасывание материальных улик. А эти действия не подходят под ложный донос, так как виновный не делает заявлений следственной власти, ни под лжесвидетельство, ни под какое другое преступление»27.
Необходимо отметить, что данное высказывание А.В. Лохвицкого остается актуальным и для современного уголовного законодательства, так как данный пробел в праве однозначно не решен до настоящего времени28.
Уголовно-правовое регулирование ответственности за заведомо ложный донос получило свое дальнейшее развитие в связи с принятием Уголовного Уложения 1903 г.29 Идея консолидации норм об ответственности против правосудия была воплощена в данном законодательном акте более полно, чем в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. Нормы об ответственности за посягательства на правосудие «извне», то есть со стороны граждан были объединены в одну главу (VII), которая получила название «О противодействии правосудию». Наряду с заведомо ложным доносом в этой главе были объединены такие преступления как лжесвидетельство, фальсификация доказательств, недонесение о достоверно известном замышленном или совершенном преступлении, укрывательство преступника, отказ от показаний, побег из-под стражи или мест заключения и др. Необходимо отметить, что идея объединения норм об ответственности за посягательства против правосудия была реализована законодателем не полностью, так как уголовно-правовые нормы об ответственности за посягательства на интересы правосудия, совершаемые должностными лицами (то есть «изнутри»), в главу VII «О противодействии правосудию» или другую специальную главу в Уложении не были помещены, а предусматривались в главе 37 "О преступных деяниях по службе государственной или общественной".
По сравнению с предыдущими источниками дореволюционного уголовного права Уголовное уложение 1903 г. отличал высокий юридико-технический уровень построения уголовно-правовых норм30. Норма об ответственности за заведомо ложный донос претерпела существенные изменения, о которых, в частности, М.Н. Голоднюк писала: «Многие преступления, входящие в данную главу, даже известные современному законодательству, имели своеобразные особенности, отличающие их от аналогичных составов действующих в настоящее время уголовно-правовых норм»31. Уголовная ответственность за заведомо ложный донос была представлена в Уложении двумя составами преступлений; заведомо ложное заявление власти (ст. 156) и заведомо ложное обвинение перед властью (ст. 157).
Законодатель устранил часть пробелов в регулировании ответственности за ложный донос, указанных профессором А.В. Лохвицким, криминализовав ложное сообщение о несуществующем преступлении без указания на конкретное лицо. Кроме того, в текст правовой нормы о ложном доносе были введены некоторые его признаки, ранее сформулированные в уголовно-правовой теории. Так, в ст. 156 Уложения указан адресат заведомо ложного доноса; «власть, от которой зависит возбуждение уголовного преследования», а также содержание ложного доноса: сведения о «несовершившемся тяжком преступлении или преступлении».
Содержание признаков объективной стороны, относящихся к основному составу заведомо ложного доноса
В своей работе, также посвященной посягательствам на отношения, связанные с получением достоверных доказательств, В.М. Колесник высказал диаметрально противоположное мнение, указав, что «заведомо ложный донос посягает на общественные отношения, обеспечивающие недопустимость привлечения невиновных к уголовной ответственности, а не на отношения, обеспечивающие получение достоверных доказательств и истинных от выводов по делу» .
По нашему мнению, оба определения являются неверными. С мнением В.М. Колесника мы не можем согласиться, так как, как указывалось выше, неквалифицированный заведомо ложный донос лишь в единичных случаях может повлечь за собой привлечение невиновного к уголовной ответственности. Позиция А.Ю. Назарова также безосновательна, так как простой заведомо ложный донос, совершенный без искусственного создания доказательств обвинения, может быть связан с процессом доказывания только в случае подтверждения содержания доноса при последующем допросе, и то только в случае возбуждения на основании доноса уголовного дела, что встречается на практике достаточно редко. Следовательно, связь заведомо ложного доноса и процесса доказывания является крайне неустойчивой, а маловероятная возможность перетекания еодержания ложного доноса в процессуальную форму недостоверного доказательетва не позволяет относить данное преступление к числу посягательств на процесс доказывания. По этому поводу Л.В. Лобанова совершенно справедливо отмечала, что «простой состав ложного доноса, в частности, не имеет ничего общего с воздей от ствием на процесс доказывания» .
На наш взгляд, наиболее правильное решение проблемы определения непосредственного объекта заведомо ложного доноса лежит в плоскости процессуальных отношений на стадии возбуждения уголовного дела, хотя данная точка зрения получила неоднозначную оценку в научной литературе. Так, М.В. Рудов, в своей работе, посвященной уголовно-правовой охране истины в уголовном судопроизводстве, рассматривает заведомо ложный донос наряду с провокацией взятки как деяния, представляющие угрозу процессу установления истины, но лежащие вне рамок уголовного судопроизводства84. При этом автор не приводит убедительных доводов, на основании которых стадия возбуждения уголовного дела должна рассматриваться как лежащая за рамками уголовного процесса. Здесь мы полностью согласны с мнением С. Юдушкина о том, что поскольку ложный донос выражается в побуждении судебных и следственных органов к действиям в уголовно-процессуальной сфере, субъекту преступления необходимо вступление с этими органами в процессуальные отношения . Хотя С. Юдушкин полагал, что такие процессуальные отношения возникают только в предписанных ст. 110 УПК РСФСР (в настоящее время - ст. 141 УПК РФ) условиях, то есть при личном заявлении субъекта о совершении преступления органам правосудия86, мы же считаем, что такие отношения возникают при передаче в правоохранительные органы информации о совершении преступления в любой форме (например, при помощи технических средств связи, по почте, посредством выступления в печати). Хотя процессуальные правоотношения на стадии проверки сообщения о преступлении детально не регламентированы действующим УПК РФ, тем не менее, они возникают именно с момента поступления такого сообщения в органы предварительного расследования, о чем указывалось большинством авторов87. Так, по мнению В.П. Божьева, до возбуждения уголовного дела реализация субъективных прав, исполнение обязанностей и осуществление проверочных действий происходит в рамках уголовно-процессуальных правоотношений88. Содержанием таких правоотношений является деятельность (поведение субъектов) по проверке и разрешению сообщения о преступлении, представляющую собой специфический вид про-цессуальной деятельности, осуществляемой в особых формах в целях разре-шения уполномоченными субъектами сообщения о преступлении89, а также взаимосвязанные права и обязанности субъектов правоотношений: правоохранительных органов, юридических лиц и граждан. Таким образом, уже на стадии возбуждения уголовного дела процессуальная деятельность осуществляется с момента получения информации, указывающей на признаки преступления.
Субъективная сторона заведомо ложного доноса
Однако данные мотивы совершенно обоснованно не были использованы в уголовном законодательстве других союзных республик и УК РСФСР, а в последующем и в УК РФ. Во-первых, при совершении любого преступления виновный всегда руководствуется какими-то личными интересами, и использование мотива «другие личные побуждения» не позволяет разграничить основной и квалифицированный состав преступления. Во-вторых, использование законодателем понятия «низменные побуждения» было явно неудачным решением, так как не было ясно, какое именно содержание законодатель вкладывал в данный мотив. В теории уголовного права под низменными мотивами понимаются такие мотивы, с которыми закон связывает усиление уголовной ответственности (корыстные, хулиганские, кровной мести, мести за правомерные действия и т.д.)202. Таким образом, введение в текст закона не имеюшего четких границ понятия чрезмерно расширяло пределы судейского усмотрения и не способствовало реализации принципа индивидуализации наказания. Кроме того, термин «низменный» имел ярко выраженную нравственно-этическую, а не юридическую окраску.
Проведенное нами изучение уголовных дел о заведомо ложном доносе позволило предложить собственную классификацию мотивов данного преступления и определить степень их распространенности; 1) личная неприязнь - 21,8%; 2) сокрытие собственного правонарушения - 21,4%; 3) стремление осуществить розыск утерянного имущества, представляя его как похищенное - 16,1%; 4) корысть - 15,7%; 5) сокрытие своего аморального поступка -9,3%; 6) сокрытие совершенного преступления - 4%; 7) месть сотрудникам правоохранительных органов - 2,1%; 8) укрывательство действительного преступника - 1,8%; 9) иные мотивы - 7,8%.
Выводы проведенного исследования подтверждаются и результатами опроса сотрудников органов внутренних дел и следователей Следственного комитета России. На вопрос о мотивах, по которым чаще совершается заведомо ложный донос, 50% опрошенных ответили, что таковым является корыстный мотив, 48% - личные мотивы (месть, неприязнь, ревность), 37% -стремление осуществить розыск утерянного имущества, представляя его как похищенное, 25% - стремление скрыть совершенное заявителем правонарушение, 20% - стремление скрыть свое аморальное поведение, 19% - стремление скрыть совершенное заявителем преступление. Необходимо отметить, что 14% опрошенных назвали в качестве мотива заведомо ложного доноса такой редко встречающийся при изучении уголовных дел мотив, как месть сотрудникам правоохранительных органов за их правомерные действия. Если мотив укрывательства действительного преступника встретился нам только при изучении 1,8% уголовных дел, то практическим работникам данный мотив встречался гораздо чаще: в качестве одного из основных мотивов заведомо ложного доноса его назвали 11% опрошенных.
По нашему мнению, повышенную общественную опасность представляет преступление, совершаемое из корыстных побуждений. Корыстные побуждения заключаются в стремлении получить какую-то материальную ценность, которой лицо не имеет, а также, когда стремление к материальной выгоде выражается в намерении избавиться от определенных материальных затрат - уплаты долга, платежа алиментов, возврата имущества и т.д.203 Изуче 99 ние уголовных дел показало, что наиболее распространен заведомо ложный донос из корыстных побуждений, когда лицо, покинув место дорожно-транспортного происшествия, делает ложное сообщение в орган внутренних дел об угоне своей автомашины, намереваясь при этом незаконно освободиться от возникшей обязанности возмещения причиненного имушественного ущерба или необоснованно получить страховое возмещение. В данном случае обусловленные материальными потребностями антиобщественные побуждения преступника, его желание незаконно обогатиться путем заведомо ложного доноса существенно увеличивает степень общественной опасности преступления. Следует отметить, что в УК РСФСР учитывалась повышенная степень общественной опасности заведомо ложного доноса при указанных выше обстоятельствах (ч. 2 ст. 180 УК РСФСР), тогда как российский законодатель не включил в редакцию ст. 306 УК РФ данный квалифицирующий признак.
Подводя итоги вышеизложенному, можно сделать следуюшие обобщающие выводы.
1. При характеристике субъективной стороны заведомо ложного доноса необходимо рассматривать заведомость как содержание интеллектуального момента прямого умысла, которая включает в себя два взаимосвязанных компонента: 1) осознание виновным намеренного искажения истины, которая ему известна; 2) осознание виновным общественной опасности (вредоносности) поступления искаженной информации в правоохранительные органы.
2. Цель является обязательным признаком субъективной стороны заведомо ложного доноса. В качестве цели заведомо ложного доноса необходимо рассматривать введение правоохранительных органов в заблуждение относительно признаков и обстоятельств преступления.
3. Заведомо ложный донос, совершенный из корыстных побуждений, представляет повышенную общественную опасность, что обусловлено стремлением преступника к обогащению или избавлению от материальных затрат в ущерб интересам общества и других лиц. Однако российский зако податель совершенно необоснованно не включил в редакцию ст. 306 УК РФ такой квалифицирующий признак. В связи с этим дифференциация ответственности за заведомо ложный донос по данному признаку субъективной стороны не производится, расширяя возможности судейского усмотрения при оценке степени общественной опасности таких доносов и назначении за них наказания.
Вопросы совершенствования уголовно-правовых норм об ответственности за заведомо ложный донос
Однако согласно материалам 1,8% уголовных дел (Республика Марий Эл) заведомо ложные сообщения направлялись в органы внутренних дел телефонной связью, без соблюдения процессуальной формы заявления о преступлении, предусмотренной ст. 141 УПК РФ, и процессуальные акты по данным уголовным делам не содержат указание на предупреждение заявителя об ответственности по ст. 306 УК РФ.
При изучении уголовных дел установлено, что по подавляющему большинству заведомо ложных доносов ложность переданной информации была выявлена сотрудниками правоохранительных органов еще на стадии возбуждения уголовного дела при проверке заявления (сообщения) в порядке ст.ст. 144-145 УПК РФ. Вместе с тем по 7,1% случаев получения ложных сообщений о преступлениях органы предварительного расследования не смогли выявить факт ложности доноса на стадии возбуждения уголовного дела и необоснованно возбудили по ним уголовные дела. В последующем факты ложности доноса в 99,6%о случаев были выявлены в ходе предварительного расследования, что привело к прекращению уголовных дел по реабилитирующим основаниям на досудебной стадии. И только в 0,4% случаев (Аткарский МРСОСУ СК РФ по Саратовской области) ложность доноса не была выявлена в ходе предварительного расследования, что привело к необоснованному привлечению лица к уголовной ответственности. Факт заведомо ложного доноса был выявлен только в ходе рассмотрения данного уголовного дела по существу в мировом суде.
При этом факт причинения существенного вреда правам и интересам потерпевшего в результате привлечения его к уголовной ответственности и избрания в отношении него меры пресечения на оеновании ложного доноса (наступление тяжких последствий) не получил никакой оценки со стороны государственного обвинителя и суда, так как в приговоре было указано на отсутствие отягчающих наказание обстоятельств, а виновному в заведомо ложном доносе было назначено минимальное наказание в виде штрафа в раз-мере 2500 рублей301.
При изучении содержания доносов было установлено, что часть преступлений, предусмотренных ст. 306 УК РФ (2,1%), совершается в отношении должностных лиц. Необходимо отметить, что заведомо ложные доносы совершались только в отношении представителей власти: следователей органов внутренних дел (0,7%), сотрудников патрульно-постовой службы милиции (0,7%о), оперуполномоченных уголовного розыска (0,3%), судебных приставов (0,3%о). Другие категории должностных лиц в качестве потерпевших от заведомо ложного доноса в ходе исследования не встретились. Мотивом рассматриваемых преступлений во всех случаях явилась месть за правомерные действия данных представителей власти, в результате которых виновные ранее привлекались к различным видам ответственности (уголовной и административной).
В ходе исследования были изучены признаки объективной стороны заведомо ложных доносов, относящиеся к способам искусственного создания доказательств обвинения, и определена доля каждого из выявленных способов в общем числе преступлений, предусмотренных ч.З ст. 306 УК РФ. При изучении уголовных дел по ч.З ст. 306 УК РФ было установлено, что наиболее распространенной разновидностью искусственного создания доказательств обвинения является формирование обстановки или места якобы совершенного преступления путем перемещения предметов, изменения их целостности в совокупности с оставлением следов на предметах (42%). Кроме этого доказательства обвинения создаются путем изготовления подложных документов (5,2% ), оставления следов на теле человека, в том числе путем
Причинения ему телесных повреждений (31,5%), оставления единичных следов на материальных объектах (10,5%), подбрасывания предметов потерпевшему (10,5%).
Переходя к рассмотрению субъективной стороны заведомо ложных доносов, необходимо отметить, что, по нашему мнению, в условиях недостаточной дифференциации ответственности за предусмотренные ст. 306 УК преступления, именно мотив является важнейшим признаком, позволяющим осуществлять индивидуализацию наказания за заведомо ложные доносы в зависимости от степени их общественной опасности.
Классификация мотивов заведомо ложного доноса и степень их распространенности были рассмотрены нами выше. По мнению автора, необходимо более подробно рассмотреть корыстный мотив, так как с его наличием законодатель обычно связывает наступление более строгой ответственности.
Органы расследования и суды в процессуальных актах редко прямо указывают на наличие данного мотива преступления. Если корыстный мотив заведомо ложного доноса был установлен нами в 15,7% изученных дел, то на данный вид мотива правоприменителем было указано только в 3,7%) уголовных дел. Причиной этого, как нам представляется, является то, что корыстные побуждения не являются квалифицирующим признаком, и хотя они устанавливаются в ходе расследования уголовного дела, в процессуальных актах они не указываются. Проведенное исследование позволило определить, что при заведомо ложном доносе содержанием корыстного мотива охватываются следующие низменные побуждения: уклониться от выплат по кредитному договору; необоснованно получить страховую выплату; уклониться от оплаты полученных услуг; необоснованно сберечь имущество, подлежащее изъятию на законных основаниях; взыскать с оговариваемого лица стоимость якобы похищенного имущества; сокрытие недостачи, образовавшейся по вине доносчика; стремление не возвращать долг; избежать возмещения причиненного ущерба.
