Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Ответственность за привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности и незаконное освобождение от уголовной ответственности в российском и зарубежном уголовном законодательстве 16
1. Ответственность за привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности и незаконное освобождение от уголовной ответственности в российском уголовном праве (исторический аспект) 16
2. Ответственность за возбуждение уголовного преследования невиновного лица в системе преступлений против правосудия в зарубежном уголовном законодательстве (сравнительный анализ) анализ) 29
Глава 2. Привлечение к уголовной ответственности: уголовно-правовые и уголовно-процессуальные аспекты
1. Уголовная ответственность как элемент уголовно-правового отношения и как мера государственного принуждения 47
2. Понятие уголовного преследования и его соотношение с понятиями привлечения к уголовной ответственности и освобождения от уголовной ответственности 74
Глава 3. Уголовно-правовая характеристика привлечения заведомо невиновного к уголовной ответственности и незаконного освобождения от нее: состояние и проблемы законодательного описания составов 99
1. Особенности характеристики объекта составов привлечения заведомо невиновного к уголовной ответственности (ст. 299 УК) и незаконного освобождения от нее (ст. 300 УК) 99
2. Объективная сторона состава привлечения заведомо невиновного к уголовной ответственности: проблемы законодательного описания 108
3. Объективная сторона незаконного освобождения от уголовной ответственности: проблемы законодательного описания 130
4. Субъект и субъективная сторона составов привлечения заведомо невиновного к уголовной ответственности и незаконного освобождения от уголовной ответственности 153
Заключение 165
Библиография 175
Приложение 195
- Ответственность за привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности и незаконное освобождение от уголовной ответственности в российском уголовном праве (исторический аспект)
- Уголовная ответственность как элемент уголовно-правового отношения и как мера государственного принуждения
- Понятие уголовного преследования и его соотношение с понятиями привлечения к уголовной ответственности и освобождения от уголовной ответственности
- Объективная сторона незаконного освобождения от уголовной ответственности: проблемы законодательного описания
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования. Стратегические направления осуществления правовой реформы в России сопряжены с интенсивными процессами обновления уголовного и уголовно-процессуального законодательств и приведения их в соответствие с новыми социально-экономическими и политическими отношениями. Стремление законодателя создать эффективно действующую систему норм права, гарантирующую стабильность и правопорядок в обществе, предполагает, прежде всего, решение проблем законотворческой деятельности. По мнению большинства практических работников и представителей юридической науки, действующее законодательство России пока еще не может быть признано идеально системным. Не всегда обеспечивается строгое соблюдение принципов построения системы права, что нередко приводит к нарушению «внутренней логики» отдельных отраслей законодательства.
В России органы прокуратуры ежегодно отменяют десятки тысяч незаконных постановлений о возбуждении уголовного преследования или об отказе в возбуждении уголовного преследования. Например, в Краснодарском крае только за 2006 г. было отменено 7 005 постановлений о незаконном прекращении уголовного дела. В то же время, факты привлечения к уголовной ответственности по ст. 299 и ст. 300 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее, если иное не оговорено - УК РФ) исчисляются единицами.
Так, в судах Краснодарского края за последние пять лет рассмотрено всего одно уголовное дело, возбужденное по ст. 299 УК РФ, а только за девять месяцев 2006 г. к уголовной ответственности были незаконно привлечены 16 человек, которые впоследствии оправданы судами.
Наряду с привлечением заведомо невиновного лица к уголовной ответственности, не меньшую опасность для общества и правопорядка представляют преступления, связанные с незаконным освобождением лиц от уголовной ответственности. Именно поэтому подавляющее большинство тяжких преступлений, в том числе и убийств, совершается там, где не были своевременно привлечены к уголовной ответственности лица за побои, истязания и угрозы убийством. Факты незаконного освобождения от уголовной ответственности, как показывают результаты проводимых прокуратурой Краснодарского края проверок, исчисляются тысячами: 2003 г.- 1 516; 2004 г. - 1 322; 2005 г.- 2 038; 2006 г.-7 005.
Кроме того, большая часть незаконно возбужденных уголовных дел, а равно фактов незаконно прекращенных уголовных дел в официальную судебную статистику не включены, так как эти дела были прекращены на более ранней стадии. Это существенно повышает общественную опасность случаев незаконного привлечения к уголовному преследованию и незаконного прекращения уголовного преследования.
В этой связи актуальность настоящего исследования предопределяется несколькими факторами: а) многолетними дискуссиями о понятии уголовной ответственности и формах ее реализации, а также о моментах ее возникновения и прекращения; б) неоднозначными подходами к определению круга субъектов, наделенных исключительным правом привлечения к уголовной ответственности и освобождения от нее, среди которых все большее признание получает позиция, согласно которой таким субъектом должен стать только суд, а поэтому институт освобождения от уголовной ответственности, как и само это понятие в правовом смысле неприменимы к подозреваемым и обвиняемым; в) обострением проблемы межотраслевого согласования соответствующих уголовно-правовых и уголовно-процессуальных норм, формулирующих исследуемые понятия и определяющих содержание объективных и субъективных признаков составов привлечения заведомо невиновного к уголовной ответственности (ст. 299 УК РФ)
и незаконного освобождения от уголовной ответственности (ст. 300 УК РФ). Эта проблема значительно усложнилась в связи с утверждением в России новой концепции уголовного процесса, среди основных новелл которой: введение института уголовного преследования; исключение из компетенции прокурора права на возбуждение уголовного преследования (остался только контроль за его осуществлением)1; внесение существенных коррективов в правовой статус подозреваемого, путем наделения его широким кругом новых прав и, соответственно, обязанностей. Такой подход в большей степени соответствует общепризнанным принципам и нормам международного права, но он, в свою очередь, требует преодоления сложившихся за несколько десятилетий в «социалистическом» праве стереотипов.
Последние изменения и дополнения, внесенные в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (далее, если иное не оговорено -УПК РФ) привели к тому, что спорных моментов стало еще больше, так как возникла объективная потребность в том, чтобы определить соотношение понятий «уголовное преследование» и «привлечение к уголовной ответственности»; «возбуждение уголовного дела» и «возбуждение уголовного преследования»; «возбуждение уголовного дела по факту преступления» и «возбуждение уголовного дела в отношении конкретного лица», а также уточнить, в каких случаях и с какого момента начинается осуществление уголовного преследования.
Момент окончания состава привлечения заведомо невиновного лица к уголовной ответственности (ст. 299 УК РФ) в уголовно-правовой литературе, да и в работах по проблемам уголовного процесса, традиционно был связан с моментом вынесения постановления о привлечении в качестве обвиняемого и вступления его в законную силу. Основным аргументом в защиту этой позиции
См.: О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и Федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации»: федер. закон от 5 июня 2007 г. № 87-ФЗ // Российская газета, 2007. 8 июня.
большинство авторов называли то, что с этого момента в отношении привлекаемого лица могут быть применены меры процессуального принуждения (заключение под стражу, отстранение от должности, наложение ареста на имущество и др.). Данный подход являлся вполне адекватным той уголовно-процессуальной доктрине, которая признавалась господствующей до принятия действующего УПК РФ. Однако смещение акцента исключительно на обвиняемого совершенно не согласуется с действующим уголовно-процессуальным законом.
Проведенные автором исследования показывают, что свыше 65 % опрошенных респондентов признают общественную опасность незаконного возбуждения уголовного дела и полагают, что ответственность за это должна наступать по ст. 299 УК РФ. В современных научных публикациях тоже все чаще утверждается, что диспозиция данной уголовно-правовой нормы требует корректирования (А. Г. Лебедев и др.). В равной степени и формулировка ст. 300 УК оставляет неясными некоторые юридические вопросы и не в полной мере отвечает социальным потребностям борьбы с этим явлением, препятствующим реализации принципа неотвратимости наказания (А. С. Горелик).
Изложенное обусловило актуальность темы настоящего исследования и выбор ее автором.
Цель и задачи исследования. Целями настоящего диссертационного исследования являются: научная разработка на основе всестороннего уголовно-правового анализа проблем законодательного конструирования составов привлечения заведомо невиновного к уголовной ответственности, незаконного освобождения от уголовной ответственности; формулирование предложений по совершенствованию редакций ст. 299, 300 УК РФ с учетом законодательного определения понятия уголовного преследования, а также подготовка практических рекомендаций, адресованных работникам судебно-следственных органов по квалификации преступлений данного вида.
Задачи диссертационного исследования предопределены сформулированными выше целями и заключаются в следующем:
выделить и уточнить основные этапы становления и развития норм российского уголовного законодательства, регламентирующих ответственность за привлечение заведомо невиновного лица к уголовной ответственности и заведомо незаконное освобождение от уголовной ответственности;
изучить особенности современного уголовного законодательства стран Ближнего и Дальнего Зарубежья, предусматривающего ответственность за исследуемые виды преступлений против правосудия, и выявить наиболее значимые положения, представляющие интерес для российского законодателя;
рассмотреть теоретические подходы представителей уголовно-правовой и уголовно-процессуальной науки к определению ключевых, базовых понятий исследуемой темы и их соотношению («уголовное преследование» и «привлечение к уголовной ответственности»; «возбуждение уголовного дела» и «возбуждение уголовного преследования»; «возбуждение уголовного дела по факту преступления» и «возбуждение уголовного дела в отношении конкретного лица») и сформулировать собственную позицию;
уточнить содержание объективных и субъективных признаков составов привлечения заведомо невиновного лица к уголовной ответственности (ст. 299 УК РФ) и заведомо незаконного освобождения от уголовной ответственности (ст. 300 УПК РФ) на основе их юридического анализа;
обосновать целесообразность корректировки некоторых базовых понятий, содержащихся в исследуемых уголовно-правовых нормах (ст. 299, 300 УК РФ), с целью приведения их в соответствие с нормами действующего конституционного и уголовно-процессуального законодательства.
Объектом диссертационного исследования выступают общественные отношения, возникающие по поводу совершения рассматриваемых преступлений
и складывающиеся в сфере применения соответствующих уголовно-правовых норм (ст. 299 - 300 УК РФ).
Предмет исследования составляют нормы: уголовного законодательства на различных этапах развития российской государственности, регламентирующие ответственность за привлечение заведомо невиновного лица к уголовной ответственности и заведомо незаконное освобождение от уголовной ответственности; уголовного законодательства ряда государств Ближнего и Дальнего зарубежья; действующего уголовно-процессуального законодательства России и их исторические аналоги, а также монографические исследования, учебная литература, научные статьи по исследуемым проблемам уголовного права и уголовного процесса; статистические данные, результаты проведенного автором опроса должностных лиц, осуществляющих уголовное преследования, выборочная практика применения соответствующих уголовно-правовых норм и другой собранный автором эмпирический материал.
Методологическую основу исследования, наряду с традиционным диалектическим методом познания, образуют: общенаучные методы познания (системно-структурный анализ, формально-логический); частнонаучные методы (историко-правовой, сравнительно-правовой и др.), социологические методы (статистический, опрос практических работников по специально разработанной программе, выборочное изучение уголовных дел, контент-анализ) и др.
Нормативной базой исследования послужили: Европейская конвенция по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания от 26 ноября 1987 г.; Конституция Российской Федерации; действующее уголовное и уголовно-процессуальное законодательство России по состоянию на 1 июля 2007 г.; законодательные акты Российской Империи в период с XI в. до 1917 г.; УК РСФСР 1922, 1926, 1960, 1996 гг.; Уголовные кодексы стран СНГ (Азербайджана, Республики Беларусь, Казахстана, Таджики-
стана, Украины), Германии, Голландии, Испании, Китая, Польши, Сан-Марино, Туниса, Франции, Швейцарии, Швеции, Японии.
Теоретическую базу исследования составили труды известных российских исследователей общетеоретических проблем уголовного права: Я. М. Брайнина, Л. Д. Гаухмана, В. К. Глистина, П. С. Дагеля, Н. И. Загородникова, Б. В. Здравомыслова, М. И. Ковалева, И. Я. Козаченко, П. К. Кривошеина, Г. А. Кригера, В. Н. Кудрявцева, Н. Ф. Кузнецовой, Б. А. Куринова, С. В. Максимова, В. П. Малкова, В. В. Мальцева, Р. И. Михеева, А. В. Наумова, Б. С. Никифорова, Н. И. Пикурова, А. А. Пионтковского, Э. Ф. Побегайло, А. И. Рарога, В. П. Ревина; Н. С. Таганцева, А. Н. Трайнина, В. С. Трахтерова, Е. А. Фролова, М. Д. Шаргородского и ряда других.
На формирование концепции диссертации оказали влияние научные труды специалистов по вопросам ответственности за преступления против правосудия и смежным проблемам: Ю. И. Бытко, И. С. Власова, А. С. Горелика, Н. А. Егоровой, Ю. И. Кулешова, Л. В. Лобановой, М. Л. Прохоровой, Ш. С. Рашков-ской, А. С. Сенцова, И. М. Тяжковой, А. И. Чучаева, и др.; представителей науки уголовного процесса и криминалистики - А. Н. Васильева, Л. М. Карнее-вой, 3. Ф. Ковриги, Ф. М. Кудина, Н. И. Кулагина, А. Р. Ратинова и др.; общей теории права - А. В. Малько; диссертационные исследования, специально посвященные составам привлечения заведомо невиновного лица к уголовной ответственности и заведомо незаконного освобождения от уголовной ответственности (А. В. Зеленского, И. Н. Кабашного, А. Г. Лебедева, К. Л. Чайки и др.).
Эмпирическую базу диссертации составили решения Верховного Суда РФ по конкретным делам, постановления Пленума Верховного Суда и Конституционного Суда РФ, результаты анкетирования 120 дознавателей, следователей, прокуроров, а также изучения опубликованной и изученной автором судебной практики (21 уголовное дело), 129 материалов практики прокурорского надзора, официальные статистические данные.
Научная новизна диссертационного исследования предопределяется тем, что настоящая работа представляет собой одно из первых монографических уголовно-правовых исследований группы преступлений, совершаемых должностными лицами, осуществляющими уголовное преследование, выполненных на базе УК РФ 1996 г. (с учетом изменений и дополнений, внесенных в Кодекс Федеральным законом РФ от 8 декабря 2003 г.) и УПК РФ 2001 г. (с учетом изменений и дополнений, внесенных в УПК РФ и Закон «О прокуратуре Российской Федерации» Федеральными законами № 33-ФЗ, № 72-ФЗ, № 98-ФЗ, № 153-ФЗ, от 12.04.2007 № 47-ФЗ, от 05.06 2007 № 87-ФЗ, от 06. 06 2007 г. № 90-ФЗ), а также в условиях создания Следственного комитета при прокуратуре РФ.
В диссертации сформулированы отличающиеся новизной авторские определения понятий уголовной ответственности и привлечения к ней, привлечения к уголовному преследованию и прекращения уголовного преследования, а также уточнено соотношение названных понятий, с учетом принципиальных изменений УПК РФ; предложения по совершенствованию редакций ст. 8, 299, 300 УК РФ; ст. 38 и 41 УПК РФ; рекомендации по квалификации исследуемых преступлений, нашедших отражение в выносимых на защиту положениях.
Положения, выносимые на защиту:
Составы исследуемых преступлений в группе должностных посягательств на правосудие (привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности и незаконное освобождение от уголовной ответственности) впервые были четко сформулированы в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.; характерно, что уже в это время в качестве квалифицирующих признаков законодатель включал совершение таких действий из корыстных или иных личных побуждений.
Сравнительный анализ соответствующих норм уголовных кодексов зарубежных стран выявляет довольно интересные подходы к нормативному определению исследуемых в диссертации проблем, которые целесообразно учесть и
российскому законодателю: а) первое и очень важное решение связано с законодательным определением понятия уголовной ответственности и отнесением вопросов привлечения к ней и освобождения от уголовной ответственности к исключительной компетенции суда (ст. 44 УК Республики Беларусь); б) нормативное определение правовых оснований и порядка освобождения от уголовной ответственности и отнесение этого вопроса к компетенции суда (ст. 44 УК Украины); в) исследуемые преступления характеризует коррупционная направленность, поэтому в большинстве уголовных кодексов стран Дальнего Зарубежья законодатель отнес их группе должностных, тем самым усилив систему антикоррупционного законодательства.
3. Авторское предложение по изменению названия и редакции ст. 8 УК РФ: «Статья 8. Понятие и основание уголовной ответственности
1. Основанием уголовной ответственности как обязанности виновного пре
терпеть лишения личного или имущественного характера, предусмотренные
санкцией уголовно-правовой нормы, является совершение деяния, содержащего
все признаки состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом.
Эта обязанность возникает с момента совершения преступления.
2. Привлечение к уголовной ответственности, освобождение от уголовной
ответственности и ее реализация в форме уголовного наказания и иных мер уго
ловно-правого характера возможны только по решению суда».
4. Название и содержание ст. 299 и 300 УК РФ нельзя признать корректными, так как уголовно-процессуальный закон вполне справедливо не включает в сферу деятельности указанных в них органов и должностных лиц привлечение кого бы то ни было к уголовной ответственности либо освобождение от нее. Поэтому ст. 299 УК РФ необходимо вести речь не о привлечении заведомо невиновного лица к уголовной ответственности, а о незаконном привлечении к уголовному преследованию, а в ст. 300 УК РФ - о незаконном отказе от уголовного преследования.
Основным непосредственным объектом преступлений, предусмотренных ст. 299 и 300 УК РФ, являются общественные отношения, складывающиеся в сфере деятельности органов прокуратуры, следствия и дознания в форме осуществления уголовного преследования, направленной на содействие судам в осуществлении ими уголовного судопроизводства;
Результаты опроса практических работников позволили составить следующую систему мотивов совершения исследуемых преступлений: стремление к искусственному увеличению процента раскрываемости преступлений -
70,3 %; улучшение статистических показателей преступности - 59 %; корыстные побуждения - 65,4 %; исполнение распоряжения вышестоящих должностных лиц даже вопреки интересам службы -51,5 %; карьеризм - 47,5 %; личная неприязнь - 40,9 %; месть - 20,5 %; политические мотивы - 2,5 %.
7. Часть 1 ст. 299 УК РФ «Незаконное привлечение к уголовному преследо
ванию» целесообразно изложить в следующей редакции: «Возбуждение уголов
ного дела в отношении конкретного лица, а равно задержание лица в качестве
подозреваемого при отсутствии предусмотренных уголовно-процессуальным
законодательством оснований...». Момент окончания преступления, преду
смотренного ст. 299 УК РФ, следует связывать с оформлением соответствующе
го правового документа - постановления о возбуждении уголовного дела в от
ношении конкретного лица либо протокола задержания в качестве подозре
ваемого, так как это означает начало уголовного преследования.
Часть 2 ст. 299 УК целесообразно изложить в следующей редакции: «Те же деяния, соединенные с незаконным привлечением к уголовному преследованию лица, подозреваемого или обвиняемого в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления, а равно совершенные из корыстной или иной личной заинтересованности. ..».
8. Предложение о том, чтобы часть 1 ст. 300 УК РФ «Незаконный отказ от
уголовного преследования» изложить в следующей редакции: «Заведомо неза-
конный отказ в возбуждении уголовного дела или прекращение уголовного дела в отношении конкретного лица, а равно заведомо незаконное прекращение уголовного преследования подозреваемого или обвиняемого без прекращения уголовного дела...». Кроме того, предлагается сконструировать квалифицированный состав данного преступления, изложив ч. 2 ст. 300 УК в следующей редакции: «Те же деяния, соединенные с незаконным отказом от уголовного преследования лица, подозреваемого или обвиняемого в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления, а равно совершенные из корыстной или иной личной заинтересованности...».
9. Предложение о целесообразности с учетом последних изменений УПК РФ внести соответствующие коррективы в определение правового статуса следователя (ч. 1 ст. 38 УПК РФ) и дознавателя (ч. 1 ст. 41 УПК РФ). Текст этих норм изложен в диссертации.
Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования состоит в том, что сформулированные в нем выводы, обобщения, предложения и рекомендации представляют собой определенный вклад в уголовно-правовую теорию, поскольку вносят ряд коррективов в научное понимание и уголовно-правовое содержание преступлений против правосудия, совершаемых должностными лицами органов, осуществляющих уголовное преследование. Они могут быть использованы законодателем в нормотворческой деятельности по совершенствованию редакций ст. 8, 299, 300 УК РФ, ст. 38, 41 УПК РФ. Рекомендации по квалификации указанных преступлений, содержащиеся в работе, могут быть применены в практической деятельности работников правоохранительных органов. Исследование имеет значение для совершенствования процесса преподавания курса Особенной части уголовного права РФ в системе вузовской подготовки юристов.
Апробация и внедрение результатов исследования. Основные теоретические положения работы, выводы автора и сформулированные в диссертации
предложения по совершенствованию действующего уголовного законодательства об ответственности за преступления, связанные с незаконным привлечением к уголовному преследованию и незаконным отказом от уголовного преследования, были доложены на всероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы юридической науки» (г. Краснодар, октябрь, 2006 г.), региональной научно-практической конференции «Проблемы реализации права в современной России» (г. Краснодар, март, 2007 г.), межвузовской научно-практической конференции «Проблемы применения нового уголовного законодательства» (г. Краснодар, 1997 г.) и нашли отражение в семи научных статьях. Результаты диссертационного исследования внедрены в практическую деятельность прокуратуры г. Краснодара (акт о внедрении от 03.09.2007 г.), а также в учебный процесс Краснодарского университета МВД Росси (акт о внедрении от 12.09.2007 г.) и Кубанского социально-экономического института (акт о внедрении от 03.09.2007 г.).
Структура диссертации предопределена объектом, предметом, целью и задачами исследования и включает введение, три главы, объединяющие восемь параграфов, заключение, библиографический список и приложение.
Ответственность за привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности и незаконное освобождение от уголовной ответственности в российском уголовном праве (исторический аспект)
Одной из позитивных тенденций современного российского сравнительного правоведения является широкое обращение к историческому опыту законотворчества нашей страны1. Это не только обеспечивает преемственность национального законодательства и проверку устойчивости правовых норм, но и позволяет критически оценить действующий закон, найти оптимальное решение. Уже давно отмечено, что право создаётся, живёт и видоизменяется вместе с обществом, государством и этот процесс обладает особой динамичностью. По образному выражению профессора Н.С. Таганцева, «право создаётся народной жизнью, живёт и видоизменяется вместе с ней; поэтому понятно, что прочными могут оказаться только те положения закона, в которых выразились эти исторически сложившиеся народные воззрения: закон, не имеющий корней в исторических условиях народной жизни, всегда грозит сделаться эфемерным, сделаться мёртвой буквой» . Вместе с тем, нельзя игнорировать такой критерий оценки правовых положений, как их жизнеспособность. Вполне естественно, что и наши предки допускали ошибки, нередко отступали, как отмечает немецкий криминалист Росси, от принципов, выработанных их собственной цивилизацией. Поэтому задача исследователя заключается в том, чтобы, не идеализируя, сделать последнее состояние законодательства отправной точкой дальнейшего развития .
Мы полагаем, что отмеченные мысли в полной мере относятся и к исследуемым нами проблемам. Изучение первых источников древнерусского права (Договоров Руси с Византией 911 г., 914 г., Русской Правды , Новгородская и Псковская судные грамоты ) показывает, что развёрнутой системы норм, предусматривающих уголовную ответственность за преступления против правосудия, в том числе и исследуемые нами, в тот период ещё не существовало. Это объективно обусловлено уровнем развития права и судебной системы указанного периода, процесс формирования которых только начался.
Становление русского централизованного государства закономерно сопровождалось эволюцией во всех сферах общественной жизни: экономики (в частности, это прогресс сельского хозяйства, ремёсел, торговли; укрепление экономических связей между русскими землями, а также внешнеэкономических сношений); политики; государственного аппарата; права. Судебная система в этот период (XIУ - середина ХУ1 вв.), как таковая, еще не была сформирована, судебные функции в рассматриваемый период всё ещё осуществлялись органами управления. Соответствующие должностные лица параллельно осуществляли как возложенные на них управленческие функции (например, наместники -главы уездов), так и судебные. Такое смешение функций имело место до принятия Судебника 1497 г.1, первого крупного феодального кодекса русского централизованного государства, который уже решал вопросы судоустройства. К осуществлению правосудия в соответствии со ст.38 Судебника 1497 г., наряду с вышеназванными должностными лицами (наместниками и волостелями), стали привлекаться представители местного населения - «лучшие люди», которые подбирались с учётом классовой принадлежности, простой люд к таковым не относился . Судебник формулировал и ряд принципов осуществления правосудия, в том числе запрет на получение незаконных вознаграждений и исполь-зование судейских полномочий в личных целях (статья 1 Судебника ).
К сожалению, этот запрет носил декларативный характер, Судебник не предусматривал ответственности судей за нарушение установленных принципов и за вынесение неправосудных решений. Этот пробел был устранен в Судебнике 1550 г.4, в первых же статьях которого предусматривалась ответственность лиц, участвующих в осуществлении правосудия, за различные злоупотребления, связанные с этой их деятельностью. Так, в ст. 3 Судебника были определённы негативных последствиях для лиц, их допустивших: «А который боярин, или дворецкой, или казначей, или дьяк в суде посул возмёт и обвинит не по суду, а обыщется то в правду, и на том боярине, или дворецком, или на казначеи, или на дьяке взятии исцов иск, а пошлины царя и великаго князя, и езд, и правда, и пересуд, и коженое, и правой десяток, и пожелезное взятии втрое, а в пене что государь укажет». Более строгие наказания были установлены за получение взятки дьяком и за совершение им и подьячим подлога в судебных документах (ст. 4 Судебника).
Самым крупным и значительным правовым документом рассматриваемого периода является Соборное Уложение 1649 года - «Уложение, по которому суд и расправа во всяких делах в российском государстве производится, сочинённое и напечатанное при владении Его Величества Государя Царя и Великаго Князя Алексея Михайловича всея России Самодержца»1.
В Уложении определялся ряд принципов вершения суда и решались вопросы распределения компетенции между судами различных звеньев или, другими словами, вопросы подсудности. В ст.1 главы 10 «О суде» закреплён принцип осуществления суда «по государеву указу в правду», то есть, говоря современным языком, принцип законности и справедливости судопроизводства.
В главе десятой «О суде» достаточно чётко, по крайней мере, по сравнению с предыдущими правовыми документами, выделяются две группы преступных посягательств на деятельность суда - совершаемые лицами, осуществляющими правосудие, и совершаемые иными лицами. В ст.1 названной главы провозглашается обязанность судей осуществлять праведный независимый суд, свободный от субъективизма, обусловленного какими бы то ни было личными мотивами. Преступлениями представителей судебных органов признавались:
1, Намеренное вынесение неправосудного решения за взятку или по личным мотивам; о нём говорилось в ст.5 Уложения: «А будет которой Боярин, или Окольничеи, или Думной человек или Дьяк, или иной какой судья, исца или ответчика по посулом, или по дружбе, или по не дружбе, праваго обвинит, а виноватого оправит, а сышется про то допряма, и на тех судьях взятии исцов иск в трое, и дати исцу, да и пошлины и пересуд и правой десяток взятии на Государя на них же. Да за ту же вину у Боярина, и у Окольничего, и у Думнаго человека отнять честь. А будет которой судья такую неправду учинит не из Думных людей, и тем учинити торговая казнь, и впредь им у дела не быть». Таким образом, за названное преступление устанавливались имущественные санкции, телесные наказания (торговая казнь), наказание позорящего характера - лишение чести и лишение права участвовать в осуществлении правосудия. Как следует из текста закона, выбор вида наказания зависел от принадлежности судьи к тому или иному сословию, должностному уровню или судебному звену.
Уголовная ответственность как элемент уголовно-правового отношения и как мера государственного принуждения
Стратегическое направление осуществления правовой реформы в России сопряжено с интенсивными процессами обновления уголовного и уголовно-процессуального законодательств в соответствии с новыми социально-экономическими и политическими отношениями. Стремление законодателя создать эффективно действующую систему норм права, обеспечивающую стабильность и правопорядок в обществе, требует решения всех проблем законотворческой деятельности. Особую значимость приобретают проблемы качества закона, которое должно обеспечиваться совокупностью требований, составляющих законодательную технику как систему выработанных теорией и практикой правил, приёмов и средств создания эффективных по форме и совершенных по содержанию законов1.
К сожалению, законодатель не в полной мере оправдал надежды избирателей. Государственная Дума оценивает свою работу количеством, а не качеством принимаемых законов. По мнению большинства практических работников и предста вителей теории, действующее законодательство России не является системным. Не обеспечивается строгое соблюдение принципов построения системы права, что ведёт к нарушению «внутренней логики» отраслей законодательства. Большое число противоречий, несогласованностей внутри единой системы российского законодательства даже при регулировании однородных вопросов снижает его эффективность и авторитет1. Как полагает профессор А. А. Зелепукин, несовершенство и коллизионность законодательства отрицательно сказываются на работе государственных органов и должностных лиц по решению стоящих перед ними задач, ослабляют режим законности, снижают уровень правопорядка в стране. Всё это свидетельствует о неэффективности правового регулирования2. Профессор А. В. Малько, анализируя правовую жизнь России в переходный период, подчеркивает, что «судебно-правовая реформа, проводимая в России, как ни странно, во многом обесценила само право, девальвировала немало юридических документов, инструментов и учреждений в угоду криминальному и бюрократически-номенклатурному миру. Правовая жизнь современного российского общества неустойчива, нестабильна, её темпы постоянно дают сбои. Акты-документы часто носят кратковременный и конъюнктурный характер, являются во многом несогласованными, коллизионными»3.
Перед законодателем в ситуации перестройки всей системы права всегда стоят важнейшие проблемы - обеспечить строгую согласованность между нормами материального и процессуального отраслей права, не допустить разнобой в приме няемой терминологии. Особенно важно это в «стыкующихся» нормах, нормах, регламентирующих ответственность за преступления против правосудия. Основная идея доктрины уголовного права, которая пронизывает все уголовное законодательство, заключается в обеспечении неизбежности уголовной ответственности за совершенное преступление, соответствующей характеру и степени общественной опасности совершенного преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного (ст. 6 УК РФ). Уголовно-процессуальное право призвано претворить эту идею в жизнь, то есть привлечь виновное лицо к уголовной ответственности, реализовав ее в конкретном виде и мере наказания, а равно исключить возможность привлечения к уголовной ответственности невиновного лица. Важнейшую роль в регулировании данной сложной деятельности выполняет институт уголовного преследования. Именно в этом законодатель видит основное предназначение уголовного судопроизводства. В ч. 2 ст. 6 УПК РФ отмечено: «Уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечают назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию».
Однако реформирование УК и УПК РФ осуществлено без учета этих, казалось бы, не оспариваемых истин. Имеет место определенная несогласованность некоторых норм как внутри кодексов, так и между ними1. Прежде всего, это касается комплекса проблем, связанных с центральными понятиями уголовного права - «уголовная ответственность, привлечение к уголовной ответственности, освобождение от уголовной ответственности, реализация уголовной ответственности». Как известно, в Уголовно-процессуальном кодексе РСФСР 1960 г. эти термины имели место, но в дальнейшем законодатель от них отка зался. Взамен их в системе уголовно-процессуальных норм восстановлено содержавшееся в законодательстве Российской Империи и в первых Уголовно-процессуальных кодексах РСФСР понятие «уголовное преследование». Так, в ст.239 УПК РФ, регламентирующей порядок прекращения уголовного дела в стадии предварительного слушания, указывается, что копия постановления о прекращении уголовного дела направляется прокурору, а также вручается лицу, в отношении которого прекращено уголовное преследование. В редакции ст. 234 УПК РСФСР, регламентирующей порядок прекращения дела судом, было предусмотрено, что копия постановления вручается лицу, привлекавшемуся к уголовной ответственности.
В связи с этими новеллами настоящее время правоприменитель вынужден выяснять следующие вопросы: а) понятие уголовной ответственности, определение момента ее возникновения и прекращения; б) сущность понятий «привлечение к уголовной ответственности» и «освобождение от уголовной ответственности»; в) момент привлечения к уголовной ответственности и правовой документ, в котором закрепляется это решение соответствующего органа; г) соотношение понятий «привлечение к уголовной ответственности» и «привлечение к уголовному преследованию»; д) определение субъектов, которым предоставлено право на привлечение к уголовной ответственности и ее реализацию, освобождение от уголовной ответственности, привлечение к уголовному преследованию и его прекращению. От содержания отмеченных понятий полностью зависит характеристика объективных и субъективных признаков состава привлечения заведомо невиновного к уголовной ответственности (ст. 299 УК) и незаконного освобождения от уголовной ответственности (ст. 300 УК).
Понятие уголовного преследования и его соотношение с понятиями привлечения к уголовной ответственности и освобождения от уголовной ответственности
Нормативное определение состава привлечения заведомо невиновного к уголовной ответственности (ст. 299) и состава незаконного освобождения от уголовной ответственности (ст. 300) кратко и чрезвычайно лаконично. Законодатель использовал бланкетный вид диспозиции уголовно-правовой нормы в первом и во втором случаях, предполагая при их применении обязательное обращение к нормам уголовно-процессуального законодательства, регламентирующим поводы, основания и порядок привлечения к уголовной ответственности и освобождения от нее1. Именно нарушения установленного законом порядка решения этих важнейших вопросов осуществления правосудия и должны составить объективную сторону составов исследуемых нами преступлений. Использование такого приема законотворческой техники требует от законодателя обеспечения тщательной согласованности основных понятий, употребляемых терминов, тем более касающихся ключевых положений закона. Однако принципиально новая концепция уголовно-процессуального законодательства и, соответственно, реализация этой концепции создали трудности для правоприменителя, так как в результате сложилась парадоксальная ситуация. Например, ст. 299 УК РФ устанавливает ответственность за привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности. Субъект правоприменения обращается к нормам уголовно-процессуального закона, но там он не находит тех законодательных установлений, нарушение которых предполагает диспозиция ч. 1 ст. 299 или ч.1 ст. 300 УК РФ. Закон вообще не содержит понятия и основания привлечения к уголовной ответственности. Но в то же время обстоятельно регламентирует понятие и основания возбуждения, осуществления и прекращения уголовного преследования. Возможно ли признать понятия «привлечение к уголовной ответственности» и «возбуждение уголовного преследования» равноценными или взаимозаменяемыми?
Уголовно-процессуальные отношения находятся в неразрывной связи с уголовно-правовыми отношениями1. По мнению А. С. Сенцова, реализация уголовной ответственности невозможна вне охранительных уголовно-правовых отношений. Содержанием таких правоотношений является взаимосвязь их субъектов по поводу возникающих в связи с совершением преступления прав и обя занностей . Как было показано выше, эта связь, прежде всего, определяется назначением уголовного судопроизводства: 1.Уголовное судопроизводство имеет своим назначением: «1) защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений; 2) защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения её прав и свобод. 2. Уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечают назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию» (ст.6 УПК РФ). Очевидно, что «уголовно-процессуальные отношения без уголовно-правовых отношений были бы беспредметными. С другой стороны, уголовно-правовые отношения без уголовно-процессуальных отношений не могут быть реализованы именно как основанные на праве отношения» . Недаром в теории уголовного процесса многие ученые придерживаются мнения, что возникновение уголовной ответственности есть главное и единственное основание осуществления уголовного преследования, а обеспечение реализации уголовной ответственности - единственная его цель . Как подчеркивает 3. Д. Еникеев: «в любом случае уголовное преследование нерасторжимо с институтом уголовной ответственности, производно и зависимо от него, существует во имя торжества принципа неотвратимости ответственности за содеянное» . В конечном итоге, развивая эти положения, Ю. Г. Хорищенко формулирует следующий вывод:
«Начало уголовного преследования определяется моментом возникновения обязанности претерпевать бремя мер уголовно-правового воздействия (выделено мною - Н. Б.), т.е. моментом совершения преступления или приготовления (покушения) к совершению его»1. Вполне справедливо отмечено, что возникновение обязанности претерпевать соответствующие ограничения, а не реальное их претерпевание. Ясно, что под последним он понимает вынесение обвинительного приговора суда, ибо уголовное преследование не заканчивается после привлечения лица в качестве обвиняемого.
Вместе с тем, уголовно-правовые и уголовно-процессуальные отношения нельзя смешивать, так как между ними имеются существенные различия. На этот момент обращали и обращают в настоящее время не только представители теории уголовного права, но и ученые-процессуалисты. Как отмечала Каминская В. И., «соответствующее реальной действительности разграничение уголовно-правовых и уголовно-процессуальных отношений связано с очень серьёзными как с теоретической, так и с практической точки зрения вопросами о разграничении между преступником (субъектом уголовного правоотношения) и обвиняемым (субъектом уголовно-процессуального отношения), между привлечением к уголовной ответственности (реализация уголовно-процессуального отношения) и самой уголовной ответственностью (реализация уголовного правоотношения) и рядом других» .
В литературе, посвященной исследованию проблем уголовного права и уголовного процесса, уже многие годы авторы неоднозначно определяют такие принципиально важные понятия, как: а) «привлечение лица к уголовной ответственности», б) этап процесса уголовного судопроизводства, на котором происходит привлечение к уголовной ответственности, в) орган, осуществляющий привлечение лица к уголовной ответственности.
В период действия УК РСФСР 1960 г., а также и УПК РСФСР 1960 г., который не содержал института «уголовное преследование», расхождения мнений ученых касались лишь момента привлечения лица к уголовной ответственности.
Так, некоторые авторы, например, П.Е. Недбайло , Р.Д. Рахунов обосновывали вывод о том, что привлечение к уголовной ответственности должно означать осуждение поведения лица путём вынесения обвинительного приговора. Подобного мнения придерживался и Н.И. Загородников, отмечавший, что понятия «привлечение к уголовной ответственности» и «привлечение в качестве обвиняемого» неравнозначны, поскольку «привлечение к уголовной ответственности означает, что то или иное лицо уличено в преступлении и несёт ответственность перед судом, который вправе определить ему в пределах санкции закона меру наказания»3.
Объективная сторона незаконного освобождения от уголовной ответственности: проблемы законодательного описания
Объективная сторона незаконного освобождения от уголовной ответственности: проблемы законодательного описания Законодатель сформулировал состав незаконного освобождения от уголовной ответственности (ст. 300 УК) также по типу формальных. Следовательно, в содержание объективной стороны составов не включаются преступные последствия и причинная связь между ними и преступным деянием. Статья 300 «Незаконное освобождение от уголовной ответственности», включенная законодателем в Уголовный кодекс РФ 1996г., является, по сути, зеркальным отражением ст. 299 УК РФ «Привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности». В первом случае, имеются все основания для возбуждения в отношении конкретного лица уголовного дела, но соответствующее должностное лицо его не возбуждает, освобождая того от уголовного преследования; во втором случае - этих оснований нет, однако компетентное лицо возбуждает уголовное дело, привлекая лицо к уголовному преследованию. Поэтому все наши рассуждения по поводу состава привлечения заведомо невиновного лица к уголовной ответственности в полной мере можно преломить и к составу незаконного освобождения от уголовной ответственности, конечно, с учетом его специфики.
Наряду с привлечением заведомо невиновного лица к уголовной ответственности, подчеркнул прокурор Краснодарского края, не меньшую опасность для общества и правопорядка представляют преступления, связанные с незаконным освобождением лиц от уголовной ответственности. Именно это приводит к тому, что «подавляющее число тяжких преступлений, в том числе и убийств, совершается там, где не были своевременно привлечены к уголовной ответственности лица за побои, истязания и угрозы». Справедливость выводов прокурора подтверждает статистика. Так, количество фактов незаконного освобождения от уголовной ответственности, как показывают осуществляемые прокуратурой края проверки, исчисляется тысячами (см. таблицу).
Статья 21 УПК РФ возлагает на, следователя, дознавателя с согласия прокурора обязанность в каждом случае обнаружения признаков преступления осуществить уголовное преследование, то есть принять предусмотренные законом меры по установлению события преступления и изобличению лиц, виновных в его совершении. Непринятие этих мер влечет серьезные нарушения прав человека, государства, общества, то есть конкретного потерпевшего от преступления, а также наносит ущерб интересам правосудия, противоречит принципу неотвратимости наказания. При рассмотрении проблем, связанных с освобождением от уголовной ответственности, Л. В. Головко отмечает: «Концепция, развиваемая в рамках материально-правового института освобождения от уголовной ответственности, необходима с точки зрения уголовной политики, и её существование неизбежно для любого мало-мальски развитого современного правопорядка». В то же время, по его мнению, которого придерживается и автор данной работы, «принятое ныне толкование материально-правового института освобождения от уголовной ответственности, процессуальной формой которого является институт прекращения уголовного дела по не реабилитирующим основаниям, находится в прямом и достаточно очевидном противоречии с таким фундаментальным конституционным принципом, как презумпция невиновности». В связи с чем, для разрешения этого противоречия следует помнить, что освобождение от уголовной ответственности в своём нынешнем понимании должно сочетаться хоть с какими-то мерами, подтверждающими, что ни законодатель, ни правоприменитель, ни доктрина, сталкиваясь с данным материально-правовым институтом, не забывают о том, что лицо признаётся виновным в совершении преступления лишь тогда, когда в законную силу вступил обвинительный приговор суда (ст.49 Конституции РФ), и никак иначе»1.
Далее Л. В. Головко справедливо подчеркивает, что сам законодатель породил рассматриваемое противоречие, указав в ст.75 - 78, 84, 90 УК РФ, что «от уголовной ответственности освобождаются лица, совершившие преступления». В соответствии с этим законодательным установлением в уголовно-правовой теории довольно часто встречаются определения, подобные следующему: освобождение от уголовной ответственности означает выраженное в официальном акте компетентного государственного органа решение освободить конкретное лицо, совершившее преступление, от обязанности подвергнуться судебному осуждению и претерпеть меры государственно-принудительного воздействия.
