Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Правовые основы оборота специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации в отечественном и зарубежном законодательстве
1.1. Правовое регулирование оборота специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации в отечественном законодательстве 12
1.2. Правовое регулирование оборота технических средств, предназначенных для негласного получения информации в уголовном законодательстве зарубежных стран 52
Глава 2. Уголовно-правовая характеристика незаконного оборота специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации
2.1. Объективные признаки незаконного оборота специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации 70
2.2. Субъективные признаки незаконного оборота специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации 92
Глава 3. Проблемы применения ст. 1381 УК РФ в деятельности правоохранительных и судебных органов и пути их решения
3.1. Организационно-правовые вопросы применения ст. 1381 УК РФ 106
3.2. Вопросы квалификации незаконных действий со специальными техническими средствами, предназначенными для негласного получения информации 118
Заключение 143
Список использованной литературы
- Правовое регулирование оборота технических средств, предназначенных для негласного получения информации в уголовном законодательстве зарубежных стран
- Объективные признаки незаконного оборота специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации
- Субъективные признаки незаконного оборота специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации
- Вопросы квалификации незаконных действий со специальными техническими средствами, предназначенными для негласного получения информации
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования. В наступившем 21-м веке каждый из нас является очевидцем сложившейся ситуации, когда человек и созданная им техника, являются неразрывно связанными. Мы живем в век непрерывного научно-технического развития, появления новых технологий во всех сферах деятельности человека, особенно – информационной. Информация в наше время становится своего рода ресурсом массового потребления, причем таким, который с трудом поддается контролю. Благодаря развитию техники и, прежде всего, технических инноваций в информационной сфере, границы мира сужаются, что неизбежно приводит к глобализации современных мировых процессов. Человек становиться более независимым, новейшие научно-технические достижения помогают ему подчеркнуть свою индивидуальность.
Научно-техническое развитие в информационной сфере жизни общества в наше время является одним из приоритетов государственной политики. На огромную значимость информационных технологий в современном мире указывал Д.А. Медведев: «Распространение современных информационных технологий, которому мы будем всячески содействовать, дает беспрецедентные возможности для реализации таких фундаментальных политических свобод, как свобода слова и собраний. Для выявления и ликвидации очагов коррупции. Для прямого доступа к месту практически любых событий. Для непосредственного обмена мнениями и знаниями людей всего мира. Общество становится открытым и прозрачным, как никогда. Даже если это не нравится правящему классу».
Каждый из нас в повседневной жизни ежедневно пользуется техническими устройствами, предназначенными для фиксации и передачи различного рода информации о каких-либо событиях и явлениях окружающей действительности. Без телевидения, радио, телефона, компьютера, сети Интернет трудно представить себе жизнь современного человека. Граждане (физические лица) и организации (юридические лица) вправе осуществлять поиск и получение любой информации в любых формах и из любых источников при условии соблюдения требований, установленных законодательством.
Вместе с тем, законодательство любого государства устанавливает перечень сведений, доступ к которым ограничен в целях защиты прав и законных интересов человека, нравственности, основ конституционного строя, обеспечения обороноспособности и безопасности государства. На защиту именно этих интересов направлена ст. 1381 УК РФ, устанавливающая ответственность за незаконный оборот специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации (далее по тексту – СТСНПИ). Указанная статья была выделена из ч. 3 ст. 138 УК РФ в отдельный состав после вступления в силу Федерального закона от 7 декабря 2011 г. № 420-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации», что уже само по себе свидетельствует об интересе к ней законодателя. В свою очередь, ч. 3 ст. 138 УК РФ являлась новеллой отечественного уголовного законодательства, ее введение было обусловлено бурным развитием техники к началу 90-х годов XX века, появлением в свободном обороте технических средств, использование которых ранее было доступно только специальным службам. Опасность сложившейся ситуации состоит в том, что указанные технические средства могут использоваться в противозаконных целях. Неслучайно ст. 6 Федерального закона от 29.04.2008 № 57-ФЗ относит деятельность по разработке, производству, реализации и приобретению в целях продажи СТСНПИ, к видам деятельности, имеющим стратегическое значение для обеспечения обороны страны и безопасности государства. Это вызывает необходимость в детальном правовом регулировании общественных отношений, связанных с оборотом СТСНПИ.
Норма ст. 1381 УК РФ носит бланкетный характер, вызывая необходимость обращения к другим нормативным правовым актам действующего законодательства, которые не только не составляют единую систему, но и содержат коллизии и пробелы в исследуемой сфере. Такая ситуация создает возможность нарушения прав и свобод человека при неправильной квалификации действий с СТСНПИ. На решение именно этой проблемы направлено наше исследование.
Состояние и степень научной разработанности темы исследования.
Научной разработкой проблем неприкосновенности конституционных прав и свобод человека занимались О.Е. Кутафин, Е.И. Козлова, ряд других авторов. Разработкой тех же вопросов в процессе осуществления оперативно-розыскной деятельности занимались А.Х. Ахкубеков, И.С. Борисов, С.А. Воронцов, В.П. Иванский, Е.А. Лукашев, И.Л. Петрухин, Г.Б. Романовский, А.Ю. Шумилов и другие специалисты. Проблемы лицензирования рассматривались в трудах М.А. Агаповой, А.В. Гущина, Ю.П. Емельянова, Е.В. Титовой и других авторов.
Тема административно-правового регулирования оборота специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации, исследовалась в диссертации кандидата юридических наук О.В. Кошелевой; вопросы уголовной ответственности за нарушение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений исследовались в диссертации кандидата юридических наук Н.В. Федотовой; научные аспекты уголовно-правовой охраны права на неприкосновенность частной (личной) жизни человека в России рассматривались в диссертации кандидата юридических наук И.Р. Диваевой.
При проведении диссертационного исследования учитывались также работы, посвященные общей теории уголовного права (о составе преступления, об ответственности за преступление), а именно работы И.Э. Звечаровского, А.И. Рарога, А.В. Наумова, А.В. Бриллиантова, Н.И. Ветрова, Б.В. Волженкина и ряда других ученых.
Труды всех указанных выше специалистов, несомненно, являются большим вкладом в разработку исследуемых проблем, однако комплексного изучения вопросов уголовной ответственности за незаконный оборот СТСНПИ в рамках отдельных диссертационных исследований еще не проводилось.
Объектом исследования выступают общественные отношения в сфере оборота, в том числе незаконного, СТСНПИ.
Предмет исследования составляют правовые нормы отечественного, зарубежного и международного законодательства в сфере оборота СТСНПИ, правовой механизм реализации уголовной ответственности за незаконный оборот СТСНПИ, теоретические разработки в исследуемой сфере, следственная и судебная практика.
Цель исследования состоит в том, чтобы на основе анализа отечественного и зарубежного уголовного законодательства об ответственности за незаконный оборот СТСНПИ, а также практической деятельности правоохранительных и судебных органов в этой сфере, разработать рекомендации по применению ст. 1381 УК РФ, а при необходимости – предложения по ее усовершенствованию.
Указанная цель в диссертации достигается посредством решения следующих взаимосвязанных исследовательских задач:
- определить, насколько отечественное законодательство в сфере оборота СТСНПИ соответствует фактически сложившимся общественным отношениям;
- провести сравнительно-правовой анализ отечественного и зарубежного (европейского) уголовного законодательства в сфере незаконного оборота СТСНПИ;
- определить объективные и субъективные признаки незаконного оборота СТСНПИ, выявить их особенности;
- выявить проблемные вопросы квалификации незаконных действий с СТСНПИ и предложить их решение.
Методология и методика исследования. Методологическую основу исследования составляет диалектико-материалистический метод познания. Методология исследования уголовной ответственности за незаконный оборот СТСНПИ объединяет научные положения различных отраслей права в части правового регулирования операций с СТСНПИ.
Методика исследования включала следующие методы познания: исторический, логический, системный, сравнительно-правовой, социологические методы (опрос в виде анкетирования), статистические методы (статистическое наблюдение, сводка и группировка, статистический анализ), контент-анализ (изучение материалов уголовных дел).
Теоретическую основу работы составили научные исследования в области конституционного, уголовного, гражданского и административного права, теории государства и права, теории оперативно-розыскной деятельности, иные научные труды по теме исследования.
Нормативную базу исследования составили нормативные правовые акты, регулирующие общественные отношения в исследуемой сфере. К их числу относятся документы международного уровня, нормативные акты зарубежных стран, Конституция Российской Федерации, законы Российской Федерации, ведомственные правовые акты правоохранительных органов Российской Федерации.
Эмпирическую базу исследования составили материалы следственной и судебной практики по уголовным делам о преступлениях, предусмотренных ст. 1381 (до 08.12.2011 года – ч. 3 ст. 138) УК РФ за период с 2008 по 2011 гг.; статистические данные, касающаяся досудебного производства – с 1996 по 2012 гг.; показатели деятельности федеральных и мировых судов Российской Федерации за период с 2000 по 2012 гг.; результаты проведенного автором анкетирования 91 сотрудника следственных органов Следственного комитета Российской Федерации (2011 г.).
Обоснованность и достоверность результатов исследования обеспечивались использованием апробированных научных методов с учетом соблюдения требований обеспечения репрезентативности для получения надежных эмпирических данных. Официальные статистические данные ЦСИ ФКУ «ГИАЦ МВД России» о результатах досудебного производства за период с 1996 по 2012 гг., а также данные Судебного Департамента при Верховном Суде Российской Федерации о результатах судебного рассмотрения уголовных дел с 2000 по 2012 гг., обеспечили исследованию необходимую достоверность.
Научная новизна исследования представлена совокупностью полученных выводов, сделанных относительно особенностей объективных и субъективных признаков незаконного оборота СТСНПИ, проблемных вопросов квалификации незаконных действий с СТСНПИ, причин возникновения проблем в правоприменительной деятельности правоохранительных органов и возможных способов их решения.
Диссертация является первой монографической работой, специально посвященной комплексному анализу уголовной ответственности за незаконный оборот СТСНПИ в уголовном праве, и призвана восполнить существующий пробел в научном осмыслении обозначенной темы.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Отечественное законодательство в части правового регулирования оборота СТСНПИ не соответствует фактическому состоянию общественных отношений в этой сфере, поскольку не успевает за развитием техники. Оборот СТСНПИ регулируется множеством нормативных правовых актов самого различного уровня, начиная с Конституции Российской Федерации и заканчивая ведомственными правовыми актами. Это не является преимуществом отечественного законодательства, поскольку перечисленные документы не составляют единую систему, содержат коллизии и пробелы, что в свою очередь вызывает множество спорных вопросов, касающихся квалификации действий с СТСНПИ. Эти вопросы до настоящего времени остаются законодательно неурегулированными и ждут своего решения.
2. Сравнительно-правовой анализ отечественного и зарубежного уголовного законодательства показывает, что УК РФ 1996 г., обладая достаточно высоким уровнем юридической техники, может подлежать дальнейшему усовершенствованию в части расширения перечня действий с СТСНПИ, предусматривающих ответственность за их совершение. Изучение отечественного законодательства показывает, что перечень уголовно наказуемых действий с СТСНПИ частично не соответствует документам в сфере их лицензирования. Необходимо устранить это противоречие путем установления ответственности за такие элементы оборота СТСНПИ, как изготовление и реализация, заменив при этом слово «сбыт» более точным понятием «реализация».
3. Предмет рассматриваемого состава преступления в достаточной степени не определен. В отечественном законодательстве отсутствует как определение того, что относится к СТСНПИ, так и какие-либо четкие критерии отнесения к ним технических устройств. Это является существенным пробелом, который необходимо устранить путем создания строгого перечня технических устройств, по тем или иным критериям относящихся к СТСНПИ.
4. Изучение нормативных правовых актов в сфере лицензирования оборота СТСНПИ дает основание полагать, что приобретение, как один из уголовно наказуемых элементов незаконного оборота характеризуется обязательной целью последующей реализации. По этой причине необходимо закрепить в тексте ст. 1381 УК РФ указанную цель применительно к незаконному приобретению СТСНПИ.
5. Изучение нормативных правовых актов в сфере внешнеэкономической деятельности дает основание полагать, что ст. 2261 УК РФ нуждается в дальнейшей доработке путем включения СТСНПИ в перечень предметов, за контрабанду которых установлена уголовная ответственность.
Теоретическая значимость работы заключается в том, что изложенные в работе выводы и рекомендации могут быть использованы для дальнейших научных исследований по данной теме, а также в качестве теоретической базы при совершенствовании уголовного закона в части, касающейся уголовной ответственности за незаконный оборот СТСНПИ.
Практическая значимость исследования обусловлена ее направленностью на обеспечение точного и единообразного применения уголовно-правовых норм, предусматривающих уголовную ответственность за незаконный оборот СТСНПИ, заключается в возможности применения предложенных автором практических рекомендаций в деятельности правоохранительных органов.
Материалы диссертационной работы могут использоваться в процессе проведения учебных занятий и специальных курсов в ходе изучения Особенной части уголовного права, при повышении квалификации и в процессе профессиональной переподготовки сотрудников правоохранительных органов.
Апробация результатов исследования. Диссертация подготовлена на кафедре уголовно-правовых дисциплин Московского государственного лингвистического университета. Основные положения и выводы диссертации обсуждены на заседаниях кафедры, представлены на научно-практических конференциях: Первой Всероссийской научно-практической конференции «Проблемы современного российского законодательства», проходившей в 2012 г. в Тульском государственном университете (г. Тула), межвузовской научно-практической конференции «Организационно-экономические и правовые проблемы тылового обеспечения органов внутренних дел и внутренних войск» – в Академии управления МВД РФ в 2012 г. (г. Москва).
По теме диссертации подготовлено и опубликовано семь научных работ, в том числе пять – в изданиях, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией при Министерстве образования и науки Российской Федерации.
Структура диссертации обусловлена целью и задачами исследования, избранной методологической основой; представлена введением, тремя главами, содержащими шесть параграфов (по два параграфа в каждой главе), заключением, списком использованной литературы и приложениями.
Правовое регулирование оборота технических средств, предназначенных для негласного получения информации в уголовном законодательстве зарубежных стран
Общественные отношения, возникающие по поводу производства, приобретения, сбыта, хранения, ввоза в Российскую Федерацию, вывоза из Российской Федерации и использования СТСНПИ в отечественном законодательстве регулируются множеством нормативных правовых актов самого различного уровня. Так, с помощью всей законодательной системы государство регулирует общественные отношения, возникающие между субъектами права по поводу СТСНПИ. Сами СТСНПИ при этом выступают в роли предмета соответствующих правоотношений.
Неправомерные действия с СТСНПИ способны причинить вред важнейшим объектам уголовно-правовой защиты, таким, как общественные отношения в сфере защиты конституционных прав и свобод человека и гражданина, в сфере экономической деятельности, в сфере защиты основ конституционного строя и безопасности государства.
За незаконные операции с СТСНПИ в отечественном законодательстве предусмотрены различные виды ответственности, в том числе уголовная. Говоря об уголовном законодательстве, следует отметить, что понятие специальных технических средств не было известно уголовному законодательству советского периода. В ст. 135 УК РСФСР 1960 года (предшествовавшей ст. 138 УК РФ 1996 года) «Нарушение тайны переписки, телефонных переговоров и телеграфных сообщений» не упоминалось об использовании каких-либо специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации1.
Вместе с тем нельзя говорить об этом как о недостатке советского уголовного законодательства, так как, во-первых, на момент вступления нового УК в законную силу, аппаратура, обладающая способностью скрытого получения информации, находилась у крайне ограниченного числа (с послед, изм. и доп.). лиц, более широкое распространение технических устройств для негласного получения информации происходит в конце 80-х годов прошлого века, когда и возникает необходимость их законодательного закрепления. Во-вторых, статья, предусматривающая ответственность за нарушение тайны переписки, телефонных переговоров и телеграфных сообщений являлась новеллой советского УК РСФСР 1960 года, а, учитывая, что прослушивание телефонных переговоров без применения специальной аппаратуры практически невозможно, напрашивается вывод о том, что уже в то время законодателем допускалась возможность совершения указанного преступления с использованием СТСНПИ.
Тем не менее, сам термин «специальные технические средства, предназначенные для .негласного получения информации» в отечественном уголовном законодательстве впервые появляется только в 1996 году, после вступления в законную силу нового УК РФ, заменившего УК РСФСР 1960 года. Понятие «специальные технические средства, предназначенные для негласного получения информации» употреблялось лишь в одной статье российского УК1 - ст. 138, в которой логически содержались две нормы: первая была обозначена в названии статьи - нарушение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений граждан (ч. 1 ст. 138 УК РФ). Часть 2 ст. 138 УК РФ предусматривала ответственность за то же деяние, совершенное лицом с использованием своего служебного положения или СТСНПИ. Вторая норма содержалась в ч. 3 ст. 138 УК РФ и предусматривала ответственность за незаконные производство, приобретение и (или) сбыт СТСНПИ. При этом, несмотря на то, что обе эти нормы были логически взаимосвязаны и расположены в одной статье УК РФ, деяние, предусмотренное ч. 3 ст. 138 УК РФ могло не только создавать угрозу посягательства на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений граждан (ст. 138
Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. 1996. № 25. Ст. 2954. УК РФ), использоваться для нарушения неприкосновенности частной жизни (ст. 137 УК РФ) и, таким образом, причинять вред такому объекту уголовно-правовой охраны как общественные отношения в сфере защиты конституционных прав и свобод человека и гражданина, но и создавать угрозу причинения вреда другим объектам уголовно-правовой охраны, таким как общественные отношения в сфере экономической деятельности, в случае, предусмотренном ст. 183 УК РФ (незаконное получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну) или даже в сфере защиты основ конституционного строя и безопасности государства, в случае, предусмотренном ст. 276 УК РФ (шпионаж). Само по себе незаконное производство или приобретение СТСНПИ с целью получения прибыли от их дальнейшей реализации можно в какой-то мере отнести к незаконному предпринимательству (ст. 171 УК РФ), что посягает на общественные отношения в сфере экономической деятельности.
Двоякое содержание ст. 138 УК РФ обусловило необходимость выделения состава преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 138 УК РФ в отдельное преступление. Неслучайно Федеральным законом от 7 декабря 2011 г. № 420-ФЗ1 были внесены изменения в ст. 138 УК РФ.
Диспозиция ч. 1 ст. 138 УК РФ осталась неизменна, в ч. 2 ст. 138 УК РФ из диспозиции были исключены слова «или специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации» и теперь всякое, в том числе с использованием названных средств нарушение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений граждан влечет ответственность лишь по ч. 1 ст. 138 УК РФ. Одновременно с этим, ч. 3 ст. 138 УК РФ утратила силу. УК РФ был дополнен ст. 1381 следующего содержания:
Объективные признаки незаконного оборота специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации
Согласно ст. 226-3 Уголовного кодекса Франции 1992 г. «караются такими же наказаниями изготовление, ввоз, хранение, выставление для продажи, предложение, прокат или продажа, при отсутствии специального министерского разрешения, условия предоставления которого определены декретом Государственного совета, приборов, предназначенных для осуществления операций, способных составить преступное деяние, предусмотренное вторым абзацем статьи 226-15, или, предназначаясь для обнаружения разговоров на расстоянии, позволяющих осуществить преступное деяние, предусмотренное статьей 226-1, и входящих в перечень, составляемый в порядке, предусмотренном тем же декретом. Такими же наказаниями равно карается рекламирование прибора, позволяющего совершать преступные деяния, предусмотренные статьей 226-1 и вторым абзацем статьи 226-15, если эта реклама образует подстрекательство к совершению такого преступного деяния»1.
Таким образом, как мы видим, УК Франции вводит запрет на незаконный оборот технических устройств, предназначенных для негласного получения информации, под которым понимаются следующие операции с ними: изготовление, ввоз, хранение, выставление для продажи, предложение, прокат или продажа, также запрет распространяется на рекламирование таких устройств. Указанная статья, как и ст. 1381 УК РФ носит бланкетный характер и для ее правильного толкования отсылает к другим нормативным правовым актам. Подобно отечественному уголовному законодательству, предъявляющему обязательное требование лицензирования для производства, сбыта и приобретения в целях сбыта СТСНПИ, УК Франции вводит запрет на оборот таких технических средств при отсутствии специального министерского разрешения, получение которого, по сути, также является разновидностью лицензирования.
Обращает на себя внимание наличие в УК Франции ссылки на законодательно определенный перечень таких технических средств, что является безусловным преимуществом французского уголовного законодательства.
Также как и УК Франции, запрет на незаконное использование и оборот таких технических средств содержится в ст. 179sexies УК Швейцарии: «1. Кто производит, ввозит, вывозит, приобретает, размещает, владеет, совершенствует, передает другому, продает, сдает внаем, дает напрокат или иным образом вводит в обращение или рекламирует такую аппаратуру или дает руководство по ее производству ...» (далее идет перечисление санкций за преступление)1.
Как нетрудно заметить, ст. 179 sexies вводит законодательный запрет на незаконный оборот, а также рекламирование технических средств, предназначенных для негласного получения информации. В случае незаконного оборота эти действия объединяются понятием «введение в обращение».
Обратим внимание на то, что уголовное законодательство Швейцарии, как и уголовное .законодательство Франции к незаконному обороту технических устройств, предназначенных для негласного получения информации, относит более широкий перечень операций с ними: изготовление, ввоз, хранение, выставление для продажи, предложение, прокат или продажа (УК Франции); производство, ввоз, вывоз, приобретение, размещение, владение, совершенствование, передача другому, продажа, сдача внаем, прокат, иное введение в обращение или реклама, руководство по производству (УК Швейцарии). Наличие по сравнению с отечественным УК более широкого перечня запрещенных операций с техническими устройствами, предназначенными для негласного получения информации, является преимуществом французского и швейцарского законодательства, учитывая, что УК РФ к незаконному обороту относит далеко не все запрещенные операции с СТСНПИ.
При этом необходимо отметить, что ни в одном из указанных зарубежных кодексов вышеперечисленные операции с техническими средствами не объединяются для простоты изложения термином «оборот». Лишь в УК Швейцарии предпринята попытка объединить действия, по сути, составляющие оборот, понятием «введение в обращение». Очевидно, что постоянное перечисление действий, составляющих объективную сторону незаконного оборота, представляет определенные неудобства. В этой связи объединение альтернативных действий, образующих состав преступления, предусмотренного ст. 1381 УК РФ понятием «оборот» является абсолютно оправданным, в этом состоит безусловное преимущество отечественного УК перед уголовными кодексами Франции и Швейцарии.
Также отметим, что ни в одном из рассмотренных зарубежных кодексов действия, составляющие оборот специальных технических средств не выделены в отдельный состав и содержатся внутри статьи, предусматривающей ответственность, как за незаконный оборот, так и за их незаконное использование. Это также представляет определенные трудности, так как в данном случае одна статья уголовного кодекса содержит два разных состава преступления. В УК РФ это обстоятельство было устранено, что также является преимуществом отечественного УК.
Обращает на себя внимание и более высокий уровень юридической техники УК РФ по сравнению уголовными кодексами большинства рассмотренных зарубежных стран. Так, ни в одном из зарубежных уголовных кодексов нет законодательно определенного понятия, обозначающего технические устройства, на использование или оборот которых введен запрет. Для обозначения одного и того же понятия используются самые различные выражения: «технические средства для прослушивания, передачи,
Субъективные признаки незаконного оборота специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации
Согласно судебной практике в большинстве случаев суд, порой вопреки обстоятельствам дела и показаниям подсудимого, усматривает прямой умысел в его действиях. Приведем типичный пример. 02 сентября 2010 года мировым судом судебного участка № 6 г. Петропавловск-Камчатский Камчатского края Капорин СВ. был осужден за совершение преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, ч. 3 ст. 138 УК РФ за покушение на незаконный сбыт специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации1.
Согласно материалам уголовного дела Капорин СВ., являясь директором ООО «Электроклуб», ... осуществляющего свою деятельность по розничной торговле электро-, радиотоварами в магазине «Радиотехник», осознавая, что ООО «Электроклуб» не имеет лицензии на право продажи специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации, действуя умышленно из корыстных побуждений с целью извлечения указанным руководимым им предприятием прибыли, согласно договору комиссии ... незаконно приобрёл по накладной специальные технические средства, предназначенные для негласного получения информации, а именно специальные технические изделия, закамуфлированные под бытовые предметы - пишущие авторучки и обозначенные в указанной накладной № 7345 как «ВН регистратор USB DV-004 Proline», со встроенной фото-видеокамерой, микрофоном, элементом питания, разъёмом для подключения к порту универсальной последовательной шины (далее - USB-порт) компьютера, твердотельным энергозависимым накопителем (далее - флеш-память), предназначенные для негласного получения и регистрации акустической информации, негласного визуального наблюдения и документирования, в количестве 5 штук, стоимостью 6100 рублей каждое, на общую сумму 30500 рублей.
При этом Капорин СВ., в силу занимаемого должностного положения директора ООО «Электроклуб» достоверно знал, что у руководимого им предприятия отсутствует выдаваемая органами ФСБ России лицензия на деятельность по разработке, производству, реализации и приобретению в целях продажи специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации, индивидуальными предпринимателями и юридическими лицами, осуществляющими предпринимательскую деятельность.
После приобретения вышеуказанных технических средств, предназначенных для негласного получения информации, Капорин СВ. предлагал приобретённые им при вышеуказанных обстоятельствах данные специальные технические средства, предназначенные для негласного получения информации к открытой продаже путём дачи указания подчинённым ему продавцам разместить один экземпляр данного специального технического средства на витрине магазина «Радиотехник» ООО «Электроклуб», с указанием его стоимости - 6 100 рублей за 1 штуку.
Таким образом, суд установил в действиях Капорина СВ. прямой умысел на незаконный сбыт специальных технических средств. Данный пример был приведен в обозначенном выше постановлении Конституционного Суда Российской Федерации, при этом наличие у Капорина СВ. прямого умысла на совершение указанных действий не вызвало у Конституционного Суда никаких сомнений.
В реальности такой умысел (на совершение противоправного деяния) скорее всего у него отсутствовал. Это подтверждается как показаниями самого Капорина СВ., так и объективными данными. Приобретение и продажа товара производились открыто и официально: на сайте компании «Пролайн» он увидел видеорегистраторы, выполненные в форме пишущей ручки. Он предложил лицу, с которым был заключен договор комиссии, приобрести пробную небольшую партию товара с целью последующей реализации в магазине «Радиотехник», на что тот согласился. После того, как товар был оплачен и поступил на склад, продавцы осмотрели его и выставили на продажу, путем -размещения на витрине одного экземпляра видеорегистратора1.
Отрицание Капориным СВ. своей вины в совершении преступления (пояснения о том, что ему не было известно о том, что реализуемые видеорегистраторы относятся к специальным техническим средствам), суд необоснованно расценил как способ защиты, имеющий своей целью уклонение от ответственности. Пример уголовного дела по обвинению Капорина СВ. является типичным при рассмотрении уголовных дел данной категории.
Другой особенностью "субъективной стороны рассматриваемого состава преступления является цель продажи при приобретении СТСНПИ. Как уже ранее указывалось, подобная цель ранее была предусмотрена ч. 3 ст. 138 УК РФ, до вступления в силу Федерального Закона от 22 декабря 2008 г. № 272-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием государственного контроля в сфере частной детективной и охранной деятельности»2.
Для чего потребовалось законодателю вносить изменения в текст указанной статьи и насколько оправданы эти изменения?
Учитывая бланкетный характер ст. 1381 УК РФ, обратимся к нормативным правовым актам в сфере лицензирования оборота СТСНПИ. Статья 12 Федерального Закона от 04.05.2011 № 99-ФЗ «О лицензировании отдельных видов деятельности» включает в перечень видов деятельности, на осуществление которых требуются лицензии, разработку, производство, реализацию и приобретение в целях продажи специальных технических
Вопросы квалификации незаконных действий со специальными техническими средствами, предназначенными для негласного получения информации
Постановлением следователя от 20 августа 2010 года в качестве обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного частью третьей статьи 138 УК Российской Федерации, был привлечен Ц.И. Соловьев, являющийся индивидуальным предпринимателем. По версии следствия, Ц.И. Соловьев, достоверно зная, что для осуществления деятельности по приобретению в целях продажи специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации, требуется лицензия, которая выдается Федеральной службой безопасности Российской Федерации и которой он не имеет, действуя умышленно, из корыстных побуждений, незаконно приобрел, а затем сбыл шесть видеокамер, закамуфлированных под бытовые предметы (авторучки и пульт (брелок) управления автомобильной сигнализацией). В числе собранных по делу доказательств, положенных в основу обвинения, было представлено заключение технической экспертизы, согласно которому эти устройства относятся к специальным техническим средствам, предназначенным для негласного получения информации о переписке, телефонных переговорах и иных сообщениях2.
Приговором мирового судьи судебного участка N 4 Октябрьского округа города Архангельска от 22 мая 2008 года А.Г. Трубин был осужден за совершение деяний, предусмотренных частью третьей статьи 138 УК Российской Федерации, которые выразились в изготовлении и сбыте без соответствующей лицензии специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации, к каковым в соответствии с заключением специалиста были отнесены четыре радиомикрофона, смонтированные в футлярах от губной помады. Приговор неоднократно обжаловался А.Г. Трубиным в апелляционном и кассационном порядке. После того как судебная коллегия по уголовным делам Архангельского областного суда оставила его последнюю кассационную жалобу без удовлетворения, приговор вступил в законную силу1.
Неконституционность ч. 3 ст. 138 УК РФ заявители усматривали в том, что она не содержит четкого понятия специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации, их исчерпывающего перечня, признаков и критериев отграничения от технических средств, разрешенных к обороту; отсутствие же в оспариваемом регулировании определенности, ясности и конкретности предписаний, по их мнению, предоставляет правоприменителю необоснованно широкие пределы усмотрения, допуская тем самым произвольное применение части третьей статьи 138 УК Российской Федерации, что противоречит статьям 1 (часть 1), 2, 17 (часть 1), 18, 19 (части 1 и 2), 29 (часть 4) и 46 (часть 1) Конституции Российской Федерации.
Как уже отмечалось ранее, 31 марта 2011 года Конституционный Суд Российской Федерации признал положение части третьей статьи 138 УК Российской Федерации, предусматривающее уголовную ответственность за незаконные производство, сбыт или приобретение специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации, не противоречащим Конституции Российской Федерации.
В резолютивной части постановления суд указал, что право на свободу информации, равно как и закрепленное статьей 34 (часть 1) Конституции Российской Федерации право каждого на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности не должны, как того требует ее статья 17 (часть 3), осуществляться с нарушением прав и свобод других лиц. Между тем эти права - если ими затрагиваются права личности, гарантированные статьями 23, 24 (часть 1) и 25 Конституции Российской Федерации, -осуществляются как ограничивающие указанные права личности, которые находятся под особой, повышенной защитой Конституции Российской Федерации и ограничение которых требует наличия предусмотренных федеральным законом оснований и (или) допускается только по судебному решению, вынесенному в соответствии с таким федеральным законом».
И действительно, очевидно, что ч. 3 ст. 138 УК РФ не противоречит Конституции Российской Федерации, однако суть проблемы - установление критериев предмета преступления и точного перечня таких предметов, осталась не решена. Суд уклонился от анализа законодательных требований, предъявляемых к предмету преступления, и подошел к решению вопроса формально.
В описательной части постановления предпринята попытка опровергнуть вывод о неопределенности понятия «специальные технические средства, предназначенные для негласного получения информации» ссылкой на необходимость обращения к «другим федеральным законам и иным нормативным правовым актам, которыми наполняется содержание данной нормы уголовного закона и в системном единстве с которыми, а также с учетом смежных составов административных правонарушений она подлежит применению».
