Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Потерпевший от преступления в доктринальных толкованиях 16-119
1. Понятийный аспект учения о потерпевшем 16
2. Потерпевший - предмет преступления 41
3. Потерпевший - субъект уголовно-правовых отношений 59
4. Жертва - пострадавший - потерпевший 104
Глава II Потерпевший от преступления в законодательстве, практике и правосознании 120-194
1. Статус потерпевшего в действующем материальном и процессуальном законодательстве 120
2, Практика высших судебных инстанций РФ в отношении потерпевших 134
3. Потерпевший: самооценка и профессиональный взгляд 174
4. Мировое сообщество о судьбе криминальных жертв 186
Заключение (уголовно-политические выводы) 195
Приложения:
- Понятийный аспект учения о потерпевшем
- Потерпевший - предмет преступления
- Статус потерпевшего в действующем материальном и процессуальном законодательстве
- Практика высших судебных инстанций РФ в отношении потерпевших
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Уголовная статистика устойчиво и бесстрастно свидетельствует о том, что ежегодно в России регистрируется около 3-х миллионов преступлений1. При этом последствия злодеяний самым тяжким бременем ложатся именно на жертв - физических лиц. Например, в 2003 году от криминальных посягательств в РФ погибло 76 921 человек, общее число потерпевших достигло 2 077 097 лиц, а сумма причиненного преступлениями совокупного материального ущерба составила в денежном эквиваленте 75 млрд. 469 млн. рублей3. Если разделить этот криминальный долг хотя бы на число лишенных свободы, то есть на наиболее вероятных носителей обязанности по исполнению гражданского иска в уголовных делах, а их в стране - около 800 тыс. человек, то на каждого преступника в среднем падает ноша в 94 тыс. рублей. Реально ли возмещение потерпевшим хотя бы материального ущерба от преступлений? Нет. По официальным данным Минюста России, в учреждениях исправительной системы постоянно обеспечены трудом лишь 44% осужденных, а их средний заработок составил за 2003 год всего 34,5 рубля в день4.
Итак, «прямых» потерпевших насчитывается в год больше двух миллионов, но с учетом родственников и друзей пострадавших общее число людей с претензиями к преступникам и властям вырастает в несколько раз, исчисляется десятками миллионов человек. «Откладываются исполнением жизненные планы семей и отдельных граждан, разрушаются браки, падает
В 2004 году в РФ зарегистрировано 2 млн. 893 тыс, 800 преступлений (Краткий анализ состояния преступности. - www. mvd. ru /index, php /docid), а в 2005 - 3 млн. 554 тыс. 738 преступлений (прирост 22,8%), причем 208 976 из них причинили крупный ущерб пострадавшим ().
2 Данные приводятся по: Преступность в России начала XXI века и реагирование на нее. - М.: Российская
криминологическая ассоциация, 2004. - С.7,21.
3 Добавим, что материальный ущерб от преступлений неумолимо, быстро и вне зависимости от инфляции,
растет: если в 1997 г. он составил по России 5660,9 млн. руб., то через 6 лет, как видим, - более 75 млрд.
рублей. - См,: Меньших А.А. О возмещении ущерба жертвам преступлений во Франции. // Журнал
российского права, 1999, № %. - С. 158-159.
Центр содействия реформе уголовного правосудия. Тюрьма и воля. Данные на начало 2005 года. - www. prison, org/penal/stat/doc. 019. shtml.
рождаемость и численность населения вообще, а пропорционально растут нерациональные затраты общества (дополнительное, ненужное в благоприятной обстановке укрепление жилищ, наем частной охраны, выключение работников из производственной деятельности для самостоятельной защиты близких) и недоверие к правоохранительным органам, люди ищут непроцессуальные, самовольные и преступные, варианты преследования виновных»1. Добавим сюда и то соображение, что на потерпевших обрушиваются не только прямые последствия преступлений (ущерб); власть вынуждена облагать жертв и вообще законопослушных налогоплательщиков обязанностью за их счет еще и содержать виновных в пенитенциарных учреждениях. «Разве это правильно? Справедливо? -возмущался Н.И.Коржанскии. - Возмещение за счет других - за счет труда шахтеров, сталеваров...»2.
Эти обстоятельства с бесспорностью свидетельствуют об актуальности проблемы потерпевшего. Его судьба, его ущемленное преступлением положение должны быть в поле заинтересованного внимания науки, властей и общества, в центре уголовной политики государства. Но императив, даже очевидный, не всегда срабатывает. Доктрина уголовного права в большом долгу перед пострадавшими от преступлений в том смысле, что она несколько столетий увлечена по преимуществу статусом виновного, обсуждает и гуманизирует технологию его преследования. Как писал почти сто лет назад проф. Жижиленко А.А., «современное уголовное право упрекают за то, что оно слишком много внимания и забот уделяет преступнику, оставляя совершенно без всякого внимания потерпевшего от преступления» . Прошло полвека, а общая картина исследовательского интереса к преступлению, где всегда присутствует виновник и почти всегда -
1 Бойко А.И. Память и уголовное право: Лекция для юриста, политика и обывателя. - Ростов-н/Д: Изд-во
НМЦ «Логос», 2005.-C.3I.
2 Коржанский Н.И. Очерки теории уголовного права. - Волгоград: Изд-во ВВСШ МВД РФ, 1992. - СМ.
3 Жижиленко А.А. Очерки по общему учению о наказании. - Пг.; «Academia», 1924. - С.36.
пострадавший, не меняется: «в целом... юридическая наука, а позднее криминалистическая мысль мало занималась фигурой, а тем более проблемами жертвы преступлений»1. Минуло еще несколько десятилетий, но критические оценки преобладают. Конечно, фигура пострадавшего от преступления лица попадала в поле зрения ученых, по преимуществу процессуалистов; по ней даже разворачивались дискуссии3, обсуждались возможности расширения прав жертв4, но - по остаточному принципу. Так дальше продолжаться уже не может в силу следующих причин.
В советскую эпоху невнимание государства к интересам и запросам пострадавшего от посягательства лица воспринималось населением более терпимо, чем ныне, ибо «уравновешивалось» жестким подходом к виновному. За годы российских реформ законодательная и правоприменительная забота о «нашем» преступнике, в том числе по причине давления международных инстанций, выросла во сто крат, пострадавшая же сторона адекватной заботы о своей персоне не ощущает.
Преступления с «живым», конкретным потерпевшим - избранный фонд (демонстрационный стенд) нашей отрасли, классический вариант той негативной стороны жизни, где потребность в уголовном праве и ощущается наиболее сильно. На другом полюсе преступности расположены деликты, повреждающие обезличенные общественные или государственные интересы,
Франк Л.В. Потерпевшие от преступления и проблемы советской виктимолопш. - Душанбе: Ирфон, 1977. -С. 12. См. также: Кокорев Л.Д. Потерпевший о преступления. - Воронеж: Изд-во ВГУ, 1964. - С.4.
3 Бойко А.И. Потерпевший от преступления. // Законодательство, 2003, № 11. - С.57; Суслин А.В. Уголовно-
правовые средства обеспечения возмещения вреда потерпевшим: Автореферат дисс. канд. юрид. наук. -
Екатеринбург: УрГЮА, 2005. - С. 1,2; Борзенков Г.Н. Проблема сатисфакции в свете новых положений
Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов России // Пять лет действия УК РФ; итоги и
перспективы, - М.: «ЛексЭст», 2003. - С.267-270.
См., например: Анашкин Г.З. Некоторые вопросы кодификации уголовно-процессуального законодательства РСФСР, // Сов, юстиция, 1957, Х 2; Кареев Д.П. Вопросы уголовного процесса в связи с проектом УПК СССР. // Соц. законность, 1954, № 2; Полянский Н.Н. Процессуальные права потерпевшего. //Сов. государство и право, 1940, № 12 и др.
4 См.: Арсеньев Б. Надо ли расширять права потерпевшего в уголовном процессе, // Сов. юстиция, 1939, №
23-24; Гальперин И.М. Об уголовном преследовании, осуществляемом потерпевшим. // Сов. государство и
право, 1957, №10.
в силу чего потребность их уголовного преследования не кажется обывателям столь очевидной1.
3. Нужно принимать во внимание и то обстоятельство, что правовой статус потерпевшего прочно связан с проблемой его виктимного поведения, а она обычно возрастает в эпохи реформ (что имеет место сегодня в России). Резкие перемены жизненных координат расшатывают нервно-психическое здоровье народа, взрывают тонкий слой культурных отложений предыдущих эпох, на поведенческую поверхность вырываются первобытные психизмы и инстинкты, вражда и страсти , а главное - большинство обывателей, выбитых из традиционных ритмов существования, становится легкой добычей преступников (насильников и комбинаторов всех мастей).
Практика зарубежных стран и социологические опросы внутри России показывают, что ни рыночная экономика (мотивирующая ставку на собственные силы) сама по себе, ни обеспечение населения оружием проблемы защищенности потерпевшего от криминалитета не решают; государственные расчеты и возможности по-прежнему служат самой значимой гарантией для людей. По данным С.В.Надтока, 92,9% опрошенных им граждан опасаются стать жертвой преступлений; опасаются, несмотря на предпринимаемые ими лично меры; только 38,6% респондентов надеются на успешное противостояние нападениям, а оставшиеся рассчитывают на помощь государства3.
Наконец, господство новой идеологии, в эпицентре которой расположены права и свободы человека и гражданина, предполагает
Как писал несколько веков назад первостатейный авторитет нашей отрасли, «преступления, которые по мнению людей не наносят им непосредственного ущерба, не интересуют их настолько, чтобы вызвать всеобщее негодование против виновных. К таким преступлениям относится и контрабанда. Люди, на которых отдаленные последствия производят самое слабое впечатление, не видят вреда в действиях контрабандистов. А часто даже довольны сиюминутной выгодой от контрабанды». // Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях. - M.: Фирма «Стелс-БИМПА», 1995. - С.203-204,
2 См.: Краснушкин E.K. Криминальные психопаты современности и борьба с ними. // Преступный мир
Москвы. -М.:МХО«ЛЮКОН», .
3 Надтока СВ. Виктимологические аспекты профилактики насильственных преступлений: Автореферат
дисс. канд. юрид. наук. - Ростов-н/Д: РЮИ МВД РФ, 1999. - С.4.
приоритетную защиту частного интереса; в первую очередь принадлежащего законопослушному гражданину, каковым и является потерпевший от преступления. «Золушка уголовного правосудия» должна стать его примой. Без полновесной и демонстративной защиты жертв криминальных посягательств власть не сможет решить большинство своих начинаний.
Таким образом, проблема потерпевшего очень важна для позитивного развития нашей страны, а предыдущий опыт доказывает несостоятельность попыток ее косметического или фрагментарного разрешения; нужно кардинальное обновление уголовной политики в данном фрагменте борьбы с преступностью. Этот мотив и составляет квинтэссенцию настоящей диссертации.
Основные направления и степень научной разработанности проблемы. Отраслевая доктрина обращается к судьбе и правовому статусу потерпевших от преступления с давних пор, но без особого размаха или общенациональных дискуссий. К примеру, еще в досоветский период различным аспектам учения о жертвах преступлений посвящались магистерские и докторские диссертации М.В.Духовского1, П.П.Пусторослева2, Н.Н.Розина3, Д.Г.Тальберга4, ЛЯ.Таубера5, М.ГЛЛтильмарка6 и Т.М.Яблочкова7, монографии тех же8 и прочих9 ученых. В советскую эпоху к проблемам правового статуса потерпевшего, форм удовлетворения его претензий, влияния его поведения на этиологию
Понятие клеветы как преступления против чести частных лиц, по русскому праву. - Московский ун-т, 1873.
2 Понятие о незаменимой саморасправе, как учреждении уголовного права. - Харьковский ун-т, 1890.
3 Об оскорблении чести. - СПб. ун-т, 1910.
4 Гражданский иск в уголовном суде или соединенный процесс. - Киевский ун-т, 188S.
5 Жалоба потерпевшего при преступлениях неофициальных. - Харьковский ун-т, 1910,
Учение о самозащите в ее современном развитии. - Дерптскнй ун-т, 1875.
7 Влияние вины потерпевшего на размер возмещаемых ему убытков. - Казанский ун-т, 1912,
1 Духовской М.В. Понятие клеветы как преступления против чести частных лиц, по русскому праву. -
Ярославль: Тип, Губ. зем. управы, 1873; Тальберг Д.Г. Гражданский иск в уголовном суде, или
Соединенный процесс. - Киев: Унив. тип., 1888; Таубер Л.Я. Жалоба потерпевшего при преступлениях
неофициальных. - Харьков: Тип. и лит. М.3ильберберг, 1909; Яблочков T.M, Влияние вины потерпевшего
на размер возмещаемых ему убытков. Том 1: Часть теоретическая. -Ярославль: Тип. Губерн. правл., 1910;
Том 2: Очерки законодательной и судебной практики. - Ярославль: Тип. Губерн. правл., 1911,
9 См., например: Берлин Л.М. Гражданский иск потерпевшего от наказуемого правонарушения: К вопросу о
подсудности этого иска. - СПб.: Тип. И.Н.Скороходова, 1888.
преступления посвящали свои труды такие авторитеты, как Ю.М.Антонян, В.П.Божьев, С.В.Бородин, В.В.Вандышев, Л.Д.Гаухман, П.С.Дагель, ВЛ.Дубривный, Н.Я.Калашникова, Л.М.Карнеева, Л.Д.Кокорев, В.П.Коновалов, В.В.Коротенко, А.Н.Красиков, Н.Ф.Кузнецова, В.С.Минская, В.И.Полубинский, И.И.Потеружа, А.Р.Ратинов, Р.Д.Рахунов, В.М.Савицкий, Л.В.Франк, Е.Е.Центров, В.Е.Юрченко и другие.
В последние десятилетия, когда преступность превратилась в проблему национальной безопасности, в вопрос выживания каждого индивида, интерес к правам и вообще к положению криминальных жертв закономерно обострился. Этой теме посвящены диссертации А.В.Абабкова, С.В.Анощенковой, Е.В.Батюковой, И.В.Бондаренко, Д.Б.Булгакова, В.М.Варпаховской, Г.Г.Горшенкова, Е.В.Давыдовой, Г.С.Досаевой, В.Я.Рыбальской, В.Н.Сенаторова, Б.В.Сидорова, Е.А.Симоновой, М.С.Сирик, В,Г.Скрипкина, А.В.Сумачева, А.В.Суслина, В.Г.Ульянова, И.А.Фаргиева, книги и статьи В.А.Абаканова, В.Г.Беляева, С.А.Беляцкина, Е.В.Благова, А.И.Бойко, Г.Н.Борзенкова, А.Р.Брусницына, А.Власова, С.М.Воробьева, А.Гаджиевой, Ю.В.Голика, К.И.Голубева, В.Л.Горичевой, Д.И.Гущина, О.А.Зайцева, В.Е.Квашиса, Н.Киреевой, П.Константинова, АА.Лакеева, Л.Н.Лянго, С.В.Мамичевой, А.А.Меньших, С.В.Нарижного, В.Н.Осипкина, СРасторгуева, Д.В.Ривмана, А.П.Рыжакова, Э.Л.Сидоренко, А.Стуканова, В.С.Устинова, С.П.Щерба, А.М.Эрделевского, П.С.Яни и других. Для потенциальных жертв преступлений ученые и профилактические службы правоохранительных ведомств готовят специализированные методические пособия', а в профильных журналах печатают даже крылатые выражения2. Именно труды этих ученых послужили теоретической основой нашей диссертационной работы,
1 См., например: Савицкий В.М. Если вы пострадали от преступления: Юридический справочник. - М.:
«Манускрипт», 1992.
2 Лупарев Г. Виктимологическая мудрость народов в пословицах и поговорках. // Законность, 2006, Ха 1. -
С.53-56.
Цель и задачи исследования. Основной целью работы над темой, которую ставил перед собой автор, была выработка новых и комплексных стратегий по защите граждан (потерпевших) от преступных посягательств. Основаниями для телеологической ориентированности диссертации в пользу ее «глобализации», «политизации» и даже «революционизации» нами мыслились следующие обстоятельства: проблема потерпевшего - из разряда вечных, она сопровождает весь ход развития нашей цивилизации; любой гражданин является потенциальной жертвой преступных посягательств, что поднимает превентивные и реституционные мероприятия на уровень общесоциальных; в прошлом человечество искало различные варианты реагирования на преступность, но в последние века озаботилось по преимуществу судьбой виновного; однако потерпевший олицетворяет законопослушную часть общества, более правонарушителей нуждающуюся в опеке и защите власти; индивидуальная предусмотрительность и благоразумие граждан не могут считаться достаточными средствами по защите от преступных посягательств; уже состоявшиеся государственные решения по судьбе криминальных жертв доказали свою ограниченность -нужна кардинальная переориентация уголовной политики в пользу потерпевших.
Указанная стратегическая цель определила постановку и решение следующих исследовательских задач: а) достижение максимальной определенности при размещении фигуры пострадавшего в рамках традиционных представлений доктрины - можно ли считать потерпевшего предметом преступления (в структуре состава, признаком объекта) либо полноценным субъектом уголовно-правовых отношений; б) уяснение и совершенствование понятийно-терминологического аспекта учения о криминальных жертвах; в) критическая оценка национального законодательства в части регламентации правового статуса потерпевших и правил защиты их интересов; г) изучение тенденций судебной практики в
вопросах применения законодательства о потерпевших; д) анализ профильных для темы диссертации международных принципов, норм и рекомендаций - под углом зрения допустимости их использования в национальном праве и правоприменительной практике; е) проверка совершенства российского законодательства и рациональности наших выводов и предположений через анкетирование профессионалов-практиков и самих потерпевших; ж) разработка итоговых рекомендаций по изменению уголовной политики Российского государства, обновлению отечественного законодательства и проведению организационных мер национального масштаба - все в пользу большей защищенности прав и законных интересов потерпевших, разрушенных преступлениями.
Цель и, в какой-то мере, частные исследовательские задачи определили итоговое название диссертации, где заявлено обязательство автора по рассмотрению и оценке проблемы потерпевшего в широком аспекте - в свете уголовного права и политики, а также законодательства или практики.
Обьеісгом диссертационной работы являются общественные отношения в сфере обеспечения прав и законных интересов лиц, пострадавших от преступных посягательств.
Предмет исследования составляют: Конституция Российской Федерации; международные нормативно-правовые акты и рекомендации, посвященные криминальным жертвам; отечественное уголовное (материальное и процессуальное) законодательство, регламентирующее правовой статус потерпевшего и вопросы удовлетворения нарушенных преступлением его прав и интересов; профильная судебная практика по уголовным делам, где наличествует поврежденный частный интерес; обыденное и профессиональное правосознание по теме диссертации; специальная литература по общей теории права и языкознанию, уголовному и уголовно-процессуальному праву, криминологии и виктимологии.
Методологическая основа диссертационного исследования
представлена общенаучным диалектическим методом, позволяющим и
требующим видеть проблему потерпевшего в ее развитии и противоречиях, а
также частно-научными методами познания, такими как: формально
логический, системно-структурный, конкретно-социологический
(анкетирования), сравнительно-правовой.
Эмпирическая база диссертационного труда включает: данные сплошного анализа практики высших (Конституционный и Верховный Суды России) и региональных (суды, субъектов Федерации) судебных инстанций страны, опубликованной в «Бюллетене Верховного Суда РФ» за 1997-2005 гг.; действующие, профильные для темы исследования, постановления Пленумов Верховных Судов СССР, РСФСР и РФ; статистические данные о преступности России - в части численности жертв посягательств и размера причиненного им вреда за последние три года; результаты анкетирования 129 практиков (44 адвоката, 42 сотрудника прокуратуры, 29 следователей и дознавателей МВД, 14 судей) и 250 потерпевших (102 - на момент предварительного расследования, а 148 - в ходе судебного разбирательства).
Научная новизна диссертации определяется попыткой обобщения накопленных научных знаний в отечественном правоведении до уровня концептуальных идей, до предложения кардинального пересмотра уголовной политики. Критический анализ доктринальных представлений, международного и национального законодательства, судебной практики и правосознания завершается выдвижением и группированием уголовно-политических выводов 3-х типов - собственно политических (а равно идеологических и социально-психологических), организационных (институциональные решения, направленные на повышение защищенности формирующегося гражданского общества и отдельных потерпевших от преступных посягательств) и правовых (предложения de lege ferenda по нескольким отраслям отечественного законодательства).
Положения, выносимые на защиту:
Потерпевший - потенциальный статус любого гражданина страны. Масштабные же реформы всегда виктимизируют население, в больших объемах и на длительную перспективу. В этом кроется общесоциальный и межотраслевой уровень проблемы, необходимость ее государственного разрешения, уголовно-политический подтекст.
Потерпевший, как правило, - законопослушный гражданин; отсюда вытекает приоритет его положения перед правовым статусом виновного. Однако многовековое наращивание публичности уголовного права привело к тому, что потерпевший с его интересами постепенно отодвигался на задний план в практике уголовной юстиции. В результате очевиден (неразумный) диссонанс между правовым статусом преступника и его жертвы.
С победой новой идеологии, предполагающей приоритет частного интереса перед общественным и государственным, пришло время повышенной охраны прав и законных интересов жертв преступлений. Социологические исследования и сама жизнь показывают, что индивидуальное благоразумие и самозащита граждан не могут считаться достаточными гарантиями против преступлений и средствами возмещения вреда (испытано); нужны государственные правила, действия и механизмы.
Под потерпевшим в уголовном праве следует понимать лицо, права и законные интересы которого были нарушены преступлением или поставлены под реальную угрозу нарушения. Он - особый предмет преступления (пассивный признак) и субъект уголовно-правовых отношений (самостоятельный - при выходе за рамки самозащиты, и косвенный - при даче согласия на причинение себе вреда либо при виктимном поведении). Рост гуманитарных настроений медленно подвигает доктрину к признанию жертвы, как и преступника, самостоятельным элементом состава.
5. Юридические лица могут быть признаны «настоящими»
потерпевшими в материальном праве лишь при условии признания их
субъектами уголовной ответственности (к чему доктрина еще не готова).
Правовой статус потерпевшего находится в поле постоянного внимания Верховного Суда страны и анализируется по следующим направлениям; потерпевший как источник аффектированного поведения; его беспомощное состояние; особая жестокость к нему; смена ролей преступника и потерпевшего в ходе конфликта; докриминальные взаимоотношения виновного и жертвы; значительный ущерб; категория спецпотерпевших; судьба гражданского иска и возмещение ущерба от преступления; особый статус потерпевшего по делам частного обвинения; отказ прокурора от обвинения и его правовое значение; наиболее распространенные варианты ущемления правового статуса потерпевших.
Отрицательное поведение потерпевшего в генезисе конфликта заслуживает криминализации лишь в случае провокации преступления (модификация ст. 304 УК). Санкционирование же потерпевшим преступлений против своих интересов должно получить дифференцированное разрешение: возможное освобождение от уголовной ответственности за причинение смерти и тяжкого либо средней тяжести вреда здоровью - только при условии просьбы потерпевшего об этом; а для освобождения от уголовной ответственности за причинение иного (менее тяжкого) вреда личности достаточно и согласия потерпевшего на это.
Долгие годы наша страна была лучшей в вопросе защиты прав потерпевших от преступлений, а теперь лидерство утрачивается и наблюдается даже частичное отставание от передовых (международных) юридических позиций. Как следствие, социологический опрос практиков и самих жертв показал их неудовлетворенность правовым статусом потерпевших и поддержку большинства предложений по его повышению.
9. За прошедшие века накоплен громадный опыт реагирования на
преступность и порождаемую ею проблему защиты граждан (в основном по
линии возмещения причиненного вреда). Частных решений проблемы
испробовано множество - пришло время кардинального обновления
уголовной политики. Ее новой доминантой должно стать обязательное,
полное и оперативное удовлетворение всех нарушенных преступлением прав
и законных интересов потерпевших, для чего господствующие пока
карательные и реабилитационные модели правосудия следует дополнить
реституционной моделью.
10. Проблема потерпевшего заслуживает комплексного решения - на
политическом (ставка на потерпевшего как средство восстановления
доверительных отношений между населением и властью, как естественный
канал строительства гражданского общества в России), организационном
(создание «Национального компенсационного фонда по возмещению вреда,
причиненного потерпевшим», образование «Виктимологического общества
России» с широкими уставными обязанностями и полномочиями, разработка
«Национальной модели реституционного правосудия», распространение
профилактико-виктимологической литературы среди населения) и
законодательном (единовременное внесение 22 поправок в 3 федеральных
закона, затрагивающих статус криминальных жертв) уровнях, и для каждого
из них в диссертации предложены многочисленные меры.
Теоретическая и практическая значимость диссертации видится нам в возможности использования результатов проведенной работы по нескольким направлениям: для программирования (в качестве исходного продукта) или проверки (как собрание рабочих гипотез) в дальнейших исследованиях по проблемам правовой защиты потерпевших от преступлений; как готовый материал для законопроектных работ в сфере борьбы с преступностью; при разработке, чтении и уточнении содержания базовых курсов «Уголовное право» и «Криминология», а также дисциплин
уголовно-правовой специализации; для подъема и структурирования защитных (профилактических и антикриминальных) инициатив гражданского общества.
Апробация результатов исследования состоялась в 2005-2007 гг. и выражалась в таких формах, как заявление и обсуждение авторских взглядов, концепций и предложений по проблемам повышения правового статуса и защищенности интересов потерпевших, нарушенных преступлением, на различных научных конференциях, а именно: «Политико-правовой идеал российского законодательства» (РУДН, СКАГС - Адлер, октябрь 2005 г,); «Судебная защита прав и свобод человека и гражданина» (РГУ - Ростов-на-Дону, декабрь 2005 г.); «Государственность и право славянских народов: состояние и перспективы» (РГУПС - Ростов-на-Дону, март 2006 г.). Добытые нами в процессе работы над темой и содержащиеся в тексте диссертации положения и выводы нашли отражение в 7 публикациях.
Структура диссертации обусловлена ее целью и задачами, современным состоянием научных знаний по теме исследования, потребностями практики и требованиями ВАК, обычной логикой и традициями доктринального мышления. Она состоит из введения, двух глав из 8 параграфов (где раздельно обсуждаются и оцениваются доктринальные позиции, с одной стороны, а равно законодательство, судебная практика, международные нормативы и правосознание - с другой), заключения, 6 Приложений и библиографического списка.
Понятийный аспект учения о потерпевшем
Закон всеобщ, безличен или неперсонифицирован, заряжен на типовые ситуации, формально определенен и прочее1. Каждый юрист обязан знать эти базовые характеристики закона, т.е. нормативной основы своей профессиональной деятельности, и разумно пользоваться ими. Право -шаблон, типовая схема поведения, область абстракции. Раз так, здесь должны быть в особой цене понятия. Вспомним простейшие или общеизвестные наставления Гегеля на сей счет: «нельзя понять, не располагая понятиями. Научиться мыслить можно лишь в том случае, если в голове есть мысли, а понимать лишь тогда, когда в голове есть понятия».
Понятие есть смысловой отпечаток мира, дистанционное суждение, прием абстрагирований, когда от физических параметров отдельных предметов, то есть от единичного, разум движется к сущности и группированию схожих объектов в один ряд; оно есть «логически оформленная общая мысль о классе предметов, явлений». Будучи оформленной, понятийная мысль транслируется или сообщается другим. Следственно, пользующиеся понятиями люди должны помнить о двух составляющих своего познавательного труда: а) бытийной основе понятий; б) их словесном (терминологическом) обрамлении. Одновременно предполагаются и нужны социальный заказ на изготовление понятий и строгая мыслительная дисциплина.
Дисциплина мышления достигается, помимо прочего, и унификацией лексики: «определяйте (точное и единообразное - А.С.) значение слов, советовал Р.Декарт, - и вы избавите свет от половины его заблуждений». Для реализации этого наставления прагматичные юристы условились об обязательности формулы «один термин - одно понятие»1. Мы бы позволили переиначить эту рекомендацию до уровня «одному понятию - один термин», ведь «для законодательства неприемлемо положение, при котором вначале возник бы термин, а затем соответствующее ему понятие» ; но и этого маловато. Еще точнее выглядит формула В.Г.Беляева: «одно явление - одно понятие - одно определение» . Но в ней недостает терминологического порога, В нашем представлении полный и верно организованный (идеальный) познавательный процесс, по крайней мере - для юриста, выглядит следующим образом: (одно) явление - (одно) понятие - (один) термин - (одна) дефиниция.
В этой гносеологической цепочке роль примы, по праву майората бытия перед сознанием, принадлежит явлению. Остается лишь добавить, что в сфере управления, а право есть разновидность управляющих систем для общества, явление должно быть типично и социально значимо, ведь юриспруденция нацелена и способна реагировать только на стандартные «ситуации, требующие для своего решения права» , и человека средних способностей, то есть обывателя. Насколько же типична для юриспруденции и значима для общества ситуация, когда преступлением кому-то причиняется вред?
Количественные и качественные параметры уголовной статистики, уже приведенные во введении к диссертации, убедительно свидетельствуют в пользу того, что ежегодно миллионы людей на территории нашей страны (прямо или косвенно) становятся объектами преступных нападений, в результате чего разрушаются семьи и материальные ценности, падает эффективность труда и возникает потребность в нерациональных затратах общества, обыватель испытывает неуверенность в завтрашнем дне, растет конфликтность социума, а доверие к властям у населения падает. Отсюда актуальность и воспроизводимость (типичность) проблемы потерпевшего, в том числе на понятийно-терминологическом уровне, несомненна. Она должна быть в поле внимания науки, властей, общества.
Уже на стадии ознакомления с интеллектуальным ресурсом на данном направлении заметно, что представления о потерпевшем многоплановы, разрабатываются на нескольких рубежах знания: бытовом, процессуальном, материально-правовом и, даже, международном. При этом неоспоримо превосходство процессуалистов, которые объективно не смогли вывести физического носителя поврежденного либо уничтоженного интереса за рамки судопроизводства, с давних пор закрепили его статус в УПК и привычно пользуются собственными отраслевыми дефинициями, в которых потерпевший традиционно определяется как «лицо, которому преступлением причинен физический, имущественный (материальный) или моральный вред»1. Для нас важно, что в этих суждениях наличие фигуры пострадавшего в обязательном порядке увязывается с преступлением и его общественно опасными последствиями.
Потерпевший - предмет преступления
Хорошо известно, что право есть равная мера к неравным людям и обстоятельствам, а потому юристы часто попадают в неуклюжие правовые ситуации из-за изобретенных ими же нормативов, рассчитанных на типичные ситуации и людей средних способностей1, но недостаточных для необычных случаев; что для их преодоления в дополнение к общим правилам обычно ладятся исключения2; что адаптация сухого текста к живой действительности производится и посредством различных вспомогательных средств -аналогии, искусного толкования закона, прецедентов, использования презумпций и фикций3, культивирования оценочных понятий, сообщающих закону свойство долгожительства через большой семантический диапазон... Поставленный нами для обсуждения настоящий параграф - из числа таковых, в каком-то смысле искусственно трудных вопросов доктрины.
Вот его неприятные грани: можно ли считать индивидуальную человеческую жизнь, здоровье, свободу, честь, достоинство etc. еще и так называемым предметом чьего-либо преступления? позволительно ли «уравнивать» (через понятие предмета преступления) столь бесценное благо как невоспроизводимое в силу своей индивидуальности человеческое тело с другими физическими фрагментами мира в виде определяемых родовыми признаками товаров или транспортных средств, наркотиков, оружия и т.д.? как вести себя юристам при ошибке злодея относительно «живого предмета» посягательства - желанный для преступника потерпевший не пострадал, а фактической жертвой (подвернувшейся под руку, случайной, не планировавшейся) оказался другой человек?
Эти вопросы, порожденные естественной для юриспруденции попыткой стандартизации индивидуальных людей, обязывают исследователя решать некоторые общие вопросы. Они сводятся к допустимости размещения фигуры потерпевшего в рамках базового понятия и основного инструмента отрасли, т.е. состава преступления. Когда-то, уже давно, проф. Божьев В.П специально и так высказался на сей счет: «попытка дать понятие потерпевшего от преступления в отрыве от анализа состава (того - А.С.) преступления, которым причинен вред, приводит не только к ущемлению прав граждан, но и к необоснованному расширению круга лиц, которым закон предоставляет права.. .))1.
Получается, что как бы унизительное для любого человека «опредмечивание» потерпевшего выглядит, напротив, некоторого рода гарантией против ошибочного применения уголовного закона, служит его же (потерпевшего) интересам. Логика перехода от конкретного к абстрактному, перевода живой и индивидуальной жертвы посягательства в некий обезличенный предмет чьего-то посягательства, выглядит так: а) любая человеческая жизнь - «однодневка мироздания» (Н.С.Таганцев); б) кому-то судьбой уготовано стать за этот короткий период еще и потерпевшим от чьего-то опасного поступка; в) в этом качестве пострадавший включается как малый фрагмент в сложную социально-юридическую ситуацию, именуемую преступлением, где присутствуют и его (внешние) условия, и его движущая пружина (автор посягательства со своим внутренним духовным миром), и присущая случаю технология поведения, и чей-то поврежденный интерес, и многие индивидуальные подробности; г) для оперативного поиска данных о каждом эксцессе юристы условились об изобретении некоего шаблона для сходных (краж, убийств, хулиганства, взяточничества и пр.) деликтов; д) имя этого стандартизированного детища - состав преступления или corpus delicti. Презумптивно каждый понесший криминальные убытки человек автоматически, в рамках заблаговременно созданных правовых представлений, становится неотъемлемой частью юридической конструкции, всего лишь деталью посягательства злодея; и последнему с той же долей успеха уготована похожая роль (субъекта преступления).
Итак, «живой» потерпевший - фрагмент corpus delicti или абстракции. Может ли быть такое? роль какого именно фрагмента ему уготована юристами? и что собой представляет эта правовая конструкция? Волей-неволей соискателю вновь приходится подниматься на теоретические высоты. Получается, что без предварительного уяснения и уточнения того, что есть состав преступления, заключение о причислении потерпевшего к тому или иному элементу (признаку) состава может выглядеть неубедительным. И это правильно, ибо «все вопросы общего учения о преступлении (и потерпевшем от него - А.С.), вопросы о круге наказуемых действий и их образующих элементах неразрывно связаны с разрешением общей проблемы состава преступления»
Статус потерпевшего в действующем материальном и процессуальном законодательстве
Практически аксиоматична мысль, что потерпевший - не только «самый надежный и заинтересованный носитель информации о преступлении»1, но и опора правоохранительной деятельности вообще, лучшая (по сравнению с преступником) часть общества, налогоплательщик, обманутый в своих ожиданиях о государственной защите личной безопасности. Потому на власть, не обеспечившую своим «гражданам средства к жизни, пищу, приличную одежду и род жизни, не вредящий здоровью»2, не предупредившую преступные посягательства на опекаемое население, падает нравственный долг по приоритетной юридической защите потерпевшего уже после преступления. Приоритетной и в части возмещения ему вреда, и в части соблюдения должного правового статуса жертвы при производстве разбирательств о событии преступления. Эта презумпция дает надежную почву для критического разбора законодательства России, регламентирующего правовой статус потерпевшего.
Изначально понятна невозможность исключительной заботы государства только о потерпевшем. Эта невозможность в первую очередь объясняется повышенной публичностью криминальных отраслей права . Отсюда следует, что «восстановление нарушенного законного порядка не может зависеть от благоусмотрения потерпевших частных лиц, и поэтому преследование противозаконных деяний должно производиться ex officio самой государственной властью, даже помимо или против желания потерпевшего»1.
Последним и очень далеким для нас историческим периодом, при котором мнение и интересы потерпевших от преступления еще весьма сильно влияли на карательную политику власти, была раннефеодальная эпоха композиций . Она базировалась на прейскуранте уголовных штрафов, на том, что «совершивший преступление с помощью рода расплачивался определенным количеством меновых единиц - ракушками, скотом, шкурами» . Через эту ступень уголовно-правового регулирования (сугубо экономический расчет за криминальные дела) прошли все страны феодальной Европы, включая Русь. Композиционные построения или дележ добычи (в форме материального удовлетворения от преступника) между пострадавшим и властью, просуществовали несколько веков и закономерно уступили место другим соображениям и технологиям.
Ныне криминальный закон строится по преимуществу на общегосударственных расчетах, должен умиротворять все население, а не удовлетворять требования только обиженных лиц. После эпохи композиций наступает длительный период государственного невнимания к жертвам деликтов; в социально-юридическом треугольнике «государство-преступник-потерпевший» последний надолго и прочно перемещается на последнее место. При этом, забыв о частной жертве в смысле обязательности и приоритетности ее (конкретных) притязаний и заменив их общесоциальными мотивами, цивилизация не оставила без пристального внимания второго участника происшествия - преступника, в результате чего на несколько столетий занялась облагораживанием уголовной политики в части соблюдения и уважения только прав обвиняемых. Но и это стремление подавлялось государственными расчетами, имело вынужденный характер.
Сегодня на улице - другие времена. Крупнейшие геополитические изменения в мире последних десятилетий базировались и базируются на идеологии прав и свобод (отдельно взятого - А.С.) человека, предполагают переориентацию власти на заботу о частнике. Потерпевший как раз в большей степени, чем обложенный гарантийными процедурами преступник, нуждается во внимании к своей персоне, в первоочередном удовлетворении своих требований, вытекающих из факта посягательства. Тут нечего спорить. А если принять в расчет суровую криминологическую реальность, когда почти треть населения страны становится жертвами преступлений, то справедливость подобных настроений только усиливается.
Практика высших судебных инстанций РФ в отношении потерпевших
В соответствии с обоснованием, предложенном во введении к диссертации, в данном параграфе мы исследуем практику применения и толкования УК в исполнении Конституционного и Верховного Судов России. Сразу объявим, что в сравнении с другими отраслями законодательства УК подвергался проверкам КС РФ в значительно меньшей степени. За период деятельности КС РФ по вопросам, прямо или косвенно затрагивающим соответствие Уголовного кодекса Основному закону страны, вынесено всего 6 постановлений (из 211 или 2,8%) и 12 определений (из 605 или 2%), причем из 12 определений лишь 2 (16,7%) были позитивными, а 10-свелись к отказу в КС на рассмотрение претензий к УК по существу. Традиционно с жалобами в КС РФ обращаются осужденные либо их адвокаты.
Недавно же в юриспруденции случился очень знаменательный факт; с жалобой в Конституционный Суд России (на ограничение доступа к правосудию) обратился не осужденный, а потерпевший, что есть большая редкость. В ответчиках оказалась нижняя палата российского парламента, которая своим очередным постановлением об амнистии (от 26 мая 2000 г., № 398-Ш ГД) предписала правоохранительным органам страны прекращать уголовное преследование виновных независимо от мнения потерпевших, в том числе на досудебной стадии.
Гр-ка Запорожец Л.М., потерпевшая от ненадлежащее проведенной стоматологической операции (ее здоровью был причинен по неосторожности вред средней тяжести) узнала, что по нормативному решению властей (подпункт «д» пункта 8 постановления Госдумы от 26.05.2000 г.) местный суд прекратил уголовное дело против виновного врача. Попытки добиться возобновления производства по делу в судах общей юрисдикции результата не дали, и потому Запорожец Л.М. обратилась в КС РФ, полагая, что актом амнистии нарушены ее права, предусмотренные статьями 1, 2, 6 (ч.2), 17 (ч.З), 19 (ч.1), 21 (чЛ), 22 (чЛ), 45 (ч.І), 46 (ч.1), 52 и 55 (ч.2) Конституции.
КС РФ с доводами заявительницы в итоге не согласился, найдя, что положение пункта 8 постановления Госдумы «по своему конституционно-правовому смыслу в системе уголовно-правового и уголовно процессуального регулирования не препятствует суду рассмотреть находящееся в стадии судебного разбирательства уголовное дело по существу с последующим решением вопроса о применении акта об амнистии, а также не лишает потерпевшего права на доступ к правосудию и права на эффективную судебную защиту в установленных законом процессуальных формах»1. А мотивация постановления была следующей: а) и привлекаемое к ответственности лицо, и потерпевший вправе (по УПК РФ) протестовать против прекращения уголовного преследования по акту амнистии; б) при обсуждении вопроса о применении амнистии на стадии судебного разбирательства суд принимает решение в обычном процессуальном режиме, а положения УПК на сей счет не могут противополагаться процедурам, изложенным в акте об амнистии; в) «обязанность государства обеспечивать восстановление прав потерпевшего от преступления не предполагает наделение потерпевшего правом предопределять необходимость осуществления уголовного преследования в отношении того или иного лица, а также пределы возлагаемой на это лицо уголовной ответственности. Такое право в силу публичного характера уголовно-правовых отношений может принадлежать только государству...»; г) формы доступа к правосудию в Конституции не определяются, но в федеральном законодательстве установлен достаточный порядок защиты нарушенных преступлением прав и законных интересов потерпевшего, в том ч числе в форме искового производства при прекращении преследования по уголовному делу; д) в целом отраслевое законодательство не лишает потерпевшего права на доступ к правосудию и на эффективную судебную защиту, однако парламент мог бы принять дополнительные нормативные решения, «включая специальный законодательный акт о порядке объявления и применения амнистии, относительно процедур, компенсирующих для потерпевших по уголовным делам отказ государства от уголовного
преследования совершивших преступления лиц вследствие применения акта об амнистии».
