Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Общая характеристика принуждения в уголовном праве З
1.1. Принуждение и свобода воли в философии и социальных науках 11
1.2. Понятие принуждения по российскому уголовному праву 16
1.3. Виды принуждения 41
1.4. Структура принуждения 44
1.5. Принуждение в зарубежном законодательстве 50
Глава 2. Место принуждения в системе обстоятельств, исключающих преступность деяния 58
2.1. Понятие и система обстоятельств, исключающих преступность деяния 58
2.2. Принуждение в системе обстоятельств, исключающих преступность деяния 80
Глава 3. Физическое или психическое принуждение как обстоятельство, исключающее преступность деяния .90
3.1. Физическое принуждение 90
3.2. Психическое принуждение. 99
3.3. Соотношение физического и психического принуждения 120
Глава 4. Условия правомерности причинения вреда в состояния принуждения 130
4.1. Общая характеристика условий правомерности состояния принуждения 130
4.2. Условия правомерности, относящиеся к акту принуждения 137
4.3. Условия правомерности, относящиеся к вынужденному деянию146
4.4. Ответственность за совершение преступления в условиях принуждения 164
Заключение 17 6
Библиография 180
- Принуждение и свобода воли в философии и социальных науках
- Понятие и система обстоятельств, исключающих преступность деяния
- Физическое принуждение
- Общая характеристика условий правомерности состояния принуждения
Введение к работе
Актуальность теглы исследования
Формальное применение уголовного закона зачастую ведет к необоснованному увеличению репрессии, что вряд ли можно считать оправданным. При этом нарушается целый ряд конституционных прав граждан, в том числе и право на жизнь. Необходимость гарантировать максимально полную реализацию гражданами своих прав обусловила закрепление в уголовном законе системы обстоятельств, исключающих преступность деяния.
Данная группа норм издавна привлекала самое пристальное внимание ученых. Многочисленные плодотворные исследования вскрыли целый ряд сложных проблем как в их законодательной регламентации, так и в практике применения. Особое место этих норм среди прочих институтов Общей части уголовного права было обусловлено тем, что перечень обстоятельств, установленный в уголовном законе, не признавался закрытым ни теорией, ни су-дебно-следственной практикой.
С принятием Уголовного кодекса Российской Федерации в 1996 году список обстоятельств, исключающих преступность деяния, по сравнению с ранее действовавшим законодательством был увеличен втрое. Некоторые из вновь добавленных обстоятельств давно были известны судебной практике и широко признавались в качестве таковых (например, причинение вреда при задержании преступника), тогда как другие оставались лишь предметом научных дискуссий. К числу этих последних относится физическое или психическое принуждение.
В системе обстоятельств, исключающих преступность деяния, физическое или психическое принуждение занимает особое, вполне самостоятельное место. Принуждение имеет глубокую философскую основу, будучи прямо связано с одним из «вечных» вопросов философии — проблемой свободы человеческой воли. В уголовном праве специфика принуждения обусловлена особенностями его источника, квалификации, отличным от иных обстоятельств содержанием. Сложные системные связи позволяют проследить соотношение принуждения с другими обстоятельствами, исключающими преступность деяния. Отдельные элементы принуждения, имеющиеся в ряде составов Особенной части, помогают составить лишь самое общее представление о
том, что входит в содержание принуждения по ст. 40 УК, и требуют серьезного теоретического осмысления.
Однако отсутствие монографических научных исследований, посвященных принуждению, повлекло трудности в применении данной нормы; в результате следователи и судьи не умеют и боятся применять ст. 40 УК. Другим следствием такой ситуации стало чрезмерно малое количество уголовных дел, прекращенных в связи с наличием в деяниях лица признаков принуждения — как на федеральном, так и на местном уровне.
Поэтому в условиях признания личности важнейшим объектом уголовно-правовой охраны на первый план выходит проблема правильной квалификации принуждения, разработки и описания условий правомерности состояния принуждения.
Очевидно, что лицо не может нести ответственность за свои деяния, если оно не могло надлежащим образом формировать собственные действия. Именно признание порока воли позволяет говорить о самостоятельном характере исследуемого обстоятельства. При этом российское уголовное законодательство, в отличие от большинства зарубежных аналогов, широко трактует принуждение, включая в него не только физическую, но и психическую составляющую. Однако особый статус психического принуждения, а равно преодолимого физического принуждения, по мысли законодателя, подчеркивается в УК РФ специальными правилами установления его наличия, сходными с правилами правомерности крайней необходимости (ч. 2 ст. 40 УК). Это обусловило необходимость установления соотношения принуждения и крайней необходимости.
Большое значение для правильной квалификации имеет также установление соотношения двух видов принуждения — физического и психического. Данная проблема осложняется взаимопроникновением психического в физическое в человеке, в силу чего диссертант стремился возможно более широко использовать достижения смежных наук — медицинской психологии и психиатрии.
Степень разработанности те;.:ы исследования
До принятия УК 1996 г. не было ни одного специального исследования принуждения не только в монографической литературе, но и в научной пе-
риодике, а теоретическое обоснование отдельные проблемы института принуждения получали либо в рамках крайней необходимости, либо в связи с рассмотрением конкретных вопросов Особенной части уголовного права, связанных с применением насилия или угрозой его применения. Сейчас ситуация стала изменяться в лучшую сторону, появились отдельные публикации, касающиеся частных аспектов квалификации принуждения.
Большой вклад в разработку отдельных вопросов принуждения как элемента системы обстоятельств, исключающих преступность деяния, внесли Ю. В. Баулин, В. Н. Винокуров, Б. С. Волков, С. А. Домахин, С. Г. Келина, В. Н. Козак, Н. А. Овезов, Т. Ю. Орешкина, Н. Н. Паше-Озерский, А. А. Пионт-ковский, И. Н. Слуцкий, И. Г. Филановский, М. Д. Шаргородский и другие.
Квалификации физического и психического насилия были посвящены работы В. А. Владимирова, Л. Д. Гаухмана, Р. А. Левертовой, Ю. Ф. Лубше-ва, С. X. Мазукова, В. П. Петрунева, Л. В. Сердюка, В. И. Симонова, Р. Д. Шарапова и других.
Вместе с тем труды указанных авторов, представляющие большую теоретическую и практическую ценность, не охватывают всего комплекса внутрисистемных связей физического и психического принуждения, не раскрывают многие аспекты соотношения принуждения и других обстоятельств, исключающих преступность деяния. Требуют анализа условия правомерности состояния принуждения, которым не уделялось должного внимания, соотношение физического и психического принуждения и другие проблемы, не говоря уже о том, что многие из поставленных вопросов появились только недавно, после вступления в силу УК 1996 г.
С3ъе::т и предглэт исследования
Объектом исследования является физическое и психическое принуждение как обстоятельство, исключающее преступность деяния.
Предметом исследования выступают нормы отечественного и зарубежного уголовного законодательства, регламентирующие ответственность за совершение формально противоправного деяния под воздействием физического или психического принуждения, а также нормы смежных уголовно-правовых институтов.
Цзлм и задачи исследования
Основными целями настоящего исследования являются: разработка концепции (частной теории) физического или психического принуждения как обстоятельства, исключающего преступность деяния, и теоретическая разработка данного института, а также совершенствование действующего уголовного законодательства.
Данные цели обусловливают постановку следующих основных задач:
Выявить философскую и социальную обусловленность выделения принуждения как обстоятельства, исключающего преступность деяния.
Определить основные характеристики и структуру принуждения в уголовном праве и классифицировать принуждение по видам.
Показать место принуждения в системе обстоятельств, исключающих преступность деяния, в том числе в историческом аспекте и в зарубежном законодательстве.
Определить соотношение принуждения и родственных институтов (крайняя необходимость, исполнение приказа или распоряжения, необходимая оборона).
Раскрыть содержание физического и психического принуждения и выявить их соотношение.
Разработать условия правомерности состояния принуждения и охарактеризовать ответственность за превышение пределов правомерности состояния принуждения.
Методология и гдзтоді::іа исследования
Методологической основой исследования является диалектический материализм как общенаучный метод познания. В процессе работы диссертант использовал также специальные методы познания: формально-логический, сравнительного правоведения, историко-правовой, системного анализа.
Теоретическую основу исследования составили работы отечественных ученых, посвященные проблемам теоретического обоснования и квалификации физического и психического принуждения.
7 Прсзоная и эмпирическая основа исслэдоссшия
Нормативной базой диссертации стали: Конституция Российской Федерации; действующее уголовное законодательство Российской Федерации; уголовное законодательство Франции, Великобритании, США, Италии, Японии, Болгарии, Дании, Испании, Германии, Китая, Швейцарии, Швеции и стран ближнего зарубежья в части, регламентирующей вопросы ответственности при принуждении; ведомственные нормативные акты; руководящие разъяснения Пленумов Верховных Судов СССР, РСФСР и РФ, относящиеся к рассматриваемой проблематике.
Эмпирическая база исследования состоит из опубликованной судебно-следственной практики, региональной судебной практики по обстоятельствам, исключающим преступность деяния, и по вопросам квалификации принуждения в Особенной части. В ходе проведения исследования изучены материалы 268 уголовных дел из практики районных судов г. Краснодара за период 1998—2002 гг.
Научная нозігзна исследования
В диссертации впервые на методологическом уровне рассматривается физическое или психическое принуждение как самостоятельный институт уголовного права, анализируются его системные связи с другими обстоятельствами, исключающими преступность деяния, и с аналогичными институтами зарубежного законодательства. Рассмотрение принуждения с предлагаемых концептуальных позиций позволяет выявить его юридическую природу, раскрыть правовое содержание и сущность, описать и разграничить две составляющие — физическое и психическое принуждение. В данном исследовании впервые специальной самостоятельной разработке подвергся вопрос об условиях правомерности принуждения, предлагается введение специальной нормы об ответственности за превышение пределов его правомерности. В рамках концепции общих и частных условий правомерности обосновывается сходство общих и различие частных условий крайней необходимости и принуждения.
8 Основные положения, быноск.'лыэ на защиту:
Под принуждением предложено понимать предъявление лицу требования, подкрепленного насилием или угрозой его применения, и деятельность по выполнению этого требования.
Структура принуждения включает три элемента: 1) психическое насилие; 2) преступное требование; 3) деятельность принуждаемого по выполнению требования. Первые два элемента составляют принудительный акт, последний — вынужденное деяние. Принуждающее лицо предложено называть принудителем в соответствии с терминологией В. И. Даля.
Исполнение приказа или распоряжения является частным случаем принуждения, когда состояние принуждения относится к области управления и юридически правомерно.
Обосновано наличие двух групп различий между принуждением и крайней необходимостью. На материальном уровне важнейшим ограничительным признаком является наличие или отсутствие свободы действий: при крайней необходимости лицо сопротивляется ситуации, а при принуждении следует логическому ходу ее развития. На формальном уровне не тождественны частные условия правомерности данных обстоятельств.
Предложено ввести норму о специальных правилах назначения наказания при превышении пределов правомерности обстоятельств, исключающих преступность деяния, и приведен авторский вариант редакции такой нормы.
При наличии в действиях принужденного лица признаков ст. 40 УК действия принудителя необходимо квалифицировать как посредственное исполнение.
Разработана система условий правомерности физического или психического принуждения. Все условия предложено подразделять по двум основаниям: по отношению к принуждаемому лицу — на объективные (относящиеся к принудительному акту) и субъективные (относящиеся к вынужденному деянию); в зависимости от закрепленности в законе — на общие и частные. Общие условия правомерности едины для принуждения и крайней необходимости.
Выделены следующие объективные условия правомерности: общественная опасность акта принуждения; источник принуждения — преступные
принуждающие действия человека (принудителя); наличность принуждения; действительность принуждения; невосстановимость блага, на которое посягает или угрожает посягнуть принудитель. К числу субъективных условий отнесены: психическая или физическая невозможность руководить своими действиями; невозможность предотвратить вред другими средствами; соразмерность причиненного и предотвращенного вреда.
9. Непреодолимому принуждению свойственно меньшее число условий правомерности, чем преодолимому. К ним относятся все объективные условия, кроме невосстановимости блага, а из субъективных условий — лишь психическая или физическая невозможность руководить своими действиями.
Ю.Центральным, системообразующим признаком принуждения является невозможность руководить своими действиями.
Помимо основных выводов, выносимых на защиту, в диссертации содержится ряд иных научных положений и рекомендаций, имеющих принципиальное значение.
Теоретическая и практическая значимость исследования
Диссертация восполняет пробелы, существующие в учении об обстоятельствах, исключающих преступность деяния, и его части — физическом или психическом принуждении. Содержащиеся в диссертации доктринальные выводы, предложения и научно-практические рекомендации могут быть использованы при дальнейшем совершенствовании действующего уголовного законодательства.
Кроме того, результаты диссертационного исследования могут быть использованы при разработке разъяснений высших судебных органов, в деятельности правоохранительных органов, в преподавании Общей части курса уголовного права России, а также при подготовке монографий, диссертаций, научных статей и учебно-методической литературы.
і^проиация результатов исследования
Диссертация подготовлена на кафедре уголовного права и криминологии Кубанского государственного университета, где проводилось ее рецензирование и обсуждение. Основные положения диссертации доложены и обсуждены на заседаниях кафедры уголовного права и криминологии Кубанского государственного университета, обсуждены на научно-практических конфе-
ренциях, проводившихся в 2000-2002 гг. в г. Краснодаре (Кубанский государственный университет, апрель 2000 г., апрель 2001 г.; Кубанский государственный аграрный университет, май 2001 г.; Краснодарский юридический институт МВД РФ, июнь 2000 г., октябрь 2001 г., март 2002 г., май 2002 г.; Южный институт менеджмента, февраль 2001 г., ноябрь 2001 г.), а также используются в учебном процессе при преподавании курса Общей части уголовного права.
Структура диссертации
Диссертация выполнена в соответствии с требованиями ВАК и отвечает поставленным целям и задачам. Она состоит из введения, четырех глав, заключения и списка литературы.
Принуждение и свобода воли в философии и социальных науках
В ряду иных обстоятельств, исключающих преступность деяния, физическое и психическое принуждение имеет наиболее глубокую философскую основу, так как напрямую связано с одним из «вечных» вопросов философии — о свободе воли.
В советский период в отечественной литературе проблемам свободы воли уделялось сравнительно мало внимания. Так, из монографических исследований можно отметить работы В. П. Голубенко и К. А. Новикова1, а также обширную статью в «Философской энциклопедии»2. Остальная же литература носит в целом прикладной психологический характер. Например, в последние годы вышли монографии Е. П. Ильина и В. А. Иванникова3. Однако в них не отражены некоторые современные тенденции в психологической науке. Так, ничего не говорится о локусе контроля, «Я-концепции», совлада-нии (копинге). Все эти понятия в той или иной степени претендуют на замену старого термина «воля» и на сведение его лишь к объяснительному понятию для разграничения произвольных и непроизвольных действий.
В философии было предложено множество решений вопроса о свободе воли4. Если исторически первым было натурфилософское понимание свободы воли как судьбы, то уже Сократ говорил об ответственности человека за свои действия, вытекающей из стремления его к добру и самопознанию. Платон отказывал человеку в качестве субъекта свободы и называл таковым общество. Аристотель впервые ввел в оборот понятия произвольных и непроизвольных движений, широко используемые и в современной психологии. Самопроизвольное отклонение атомов у Демокрита служит цели оправдания концепции случайности, оправдывая ответственность человека за свои действия.
Пожалуй, единственными последовательными противниками учения о свободе воли в античности были стоики: «Что бы ни случилось с тобой,— писал Марк Аврелий,— оно предопределено тебе из века. И сплетение причин с самого начала связало твое существование с данным событием»
В дальнейшем эти взгляды претерпевали эволюцию, дополнялись новыми аргументами. В ряде случаев эти аргументы могли носить религиозный оттенок, как в христианской философии, где признание свободы воли вытекало из доктрины спасения человека его собственными действиями.
В Новое время свобода воли, признаваясь философами, получала различное звучание — от спинозовского отождествления разума и воли до кан-товской самодетерминации воли (которая также является «вещью в себе») нравственным законом2. Гегель сделал свободу воли синонимом свободы вообще, подчеркивая, что ничто, кроме воли, не обладает свободой, из чего сделал вывод о тождественности свободы и воли. Детерминистические тенденции проскальзывали в учении Л. Фейербаха, обусловливавшего волю наличием ощущения3. Современные субъективно-идеалистические концепции необходимости и свободы по своему содержанию, в основном, тяготеют к волюнтаризму и иррационализму, которые они в значительной мере заимствуют из философии А. Шопенгауэра и Ф. Ницше (например, Шопенгауэр рассматривает волю как темную и таинственную, иррациональную и непознаваемую основу бытия, которая в отдельном человеке проявляется как порыв, как постоянное вечно неудовлетворяемое стремление, как воля к жизни4).
Современные представления о психических процессах применительно к рассматриваемому вопросу исходят из объективистского толкования философской концепции свободы воли. Этот подход не является единственным: так, с ним небезуспешно спорят идеалисты, обосновывая концепцию индетерминизма, в соответствии с которой лишь к свободной, ничем не обусловленной воле могут применяться какие-то санкции за совершение преступлений или правонарушений.
Согласно механическому детерминизму, получившему сравнительно широкое распространение, свобода и необходимость являются абсолютными категориями, взаимно исключающими друг друга. Можно упомянуть и о экзистенциалистском учении о свободе, согласно которому детерминизм рассматривается как своеобразное признание Бога, отсюда делается вывод о том, что детерминизм и свобода несовместимы. Свободой экзистенциализм признает внутреннее человеческое существование1.
Тем не менее, ведущей — по крайней мере, в прикладном аспекте — является материалистическая диалектика. Именно на ее основе обычно строятся соответствующие психологические построения и, что более важно для нас, уголовно-правовые исследования.
Основным фактором, который мы должны учитывать при решении вопроса о свободе воли, является вопрос о природе волящего — будет ли это божественное предопределение или особенности нервной системы человека. Однако даже признание субъективной обусловленности воли человека не позволит нам избежать проблемы примата социального в личности и, как следствие, это ограничит декларируемую свободу воли. Отыскивая решение, мы должны помнить о сложной диалектической природе человека и создавать свои мыслительные построения, исходя из этого тезиса.
Свободу воли нельзя назвать лишь психическим актом, в котором личность реализует только свои внутренние потенции. В конечном счете свобода воли имеет материальное содержание, выступает источником активности человека и детерминирует его поведение в социально обусловленных формах, внешне выступая как движитель самодетерминации человека.
Понятие и система обстоятельств, исключающих преступность деяния
Уголовный закон содержит перечень из шести обстоятельств, исключающих преступность деяния, и не дает нам указаний на то, что этот перечень открытый.
Советское уголовное право, начиная с УК 1922 года, выделяло лишь два таких обстоятельства — необходимую оборону и крайнюю необходимость. Позднее путем расширительного толкования (а фактически по аналогии) действие института необходимой обороны было распространено на причинение вреда при пресечении общественно опасных посягательств и задержании правонарушителей1.
Однако в теории уголовного права издавна выделялся и ряд других обстоятельств. Эти рекомендации легли в основу уголовно-правовой реформы 1985-1996 гг. В главе 8 УК РФ к обстоятельствам, исключающим преступность деяния, относятся: — необходимая оборона (ст. 37 УК); — причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление (ст. 38 УК); — крайняя необходимость (ст. 39 УК); — физическое или психическое принуждение (ст. 40 УК); — обоснованный риск (ст. 41 УК); — исполнение приказа или распоряжения (ст. 42 УК).
Предлагались и другие обстоятельства, исключающие преступность
деяния. Практически общепринятыми в теории являются такие обстоятельства, как согласие потерпевшего, исполнение профессиональных функций или обязанностей, исполнение закона и осуществление своего права1. Существуют и более частные случаи. Например, на появление такого обстоятельства, как служебная необходимость, обращал внимание Ю. В. Баулин при анализе п. 6 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 30 марта 1990 г. «О судебной практике по делам о злоупотреблении властью или служебным положением, превышении власти или служебных полномочий, халатности и должностном подлоге»2. Широко дискутируется вопрос о согласии потерпевшего и частный случай такого согласия — эвтаназия3.
Итак, перечень обстоятельств, исключающих преступность деяния, не является исчерпывающим. Его чрезмерная детализация в законе не только не требуется, но и бессмысленна, поскольку не сможет охватить всего множества практически возможных случаев. Так, в определении от 26 сентября 1942 г. по делу Л. Верховный Суд указал: «Л. признана виновной в том, что, работая на заводе, она совершила 1 марта 1942 г. мелкую кражу на производстве, взяв из лаборатории 90 г спирта-сырца, который у нее был обнаружен в проходной будке. Из показаний Л. видно, что спирт-сырец поступил в ее ведение как заведующей хозяйством лаборатории, и этот материал был на ее подотчете. Как объяснила Л., при проверке 70 кг поступившего спирта она обнаружила 100 г лишних, которые предназначались для покрытия потерь при разливе. Из этих 100 г спирта она решила взять 75 г для своей матери, страдающей ревматизмом и нуждающейся в нем как лечебном средстве для натираний. Эти объяснения Л. подтверждены начальником центральной лаборатории М., который удостоверяет, что в конце февраля 1942 года Л. обращалась к нему с просьбой разрешить ей получить немного технического спирта для лечения ее матери. Он обещал ей получить разрешение на вынос спирта от дирекции завода»1. В данном случае обстоятельством, исключившим преступность деяния, была признана уверенность в скором получении разрешения законного владельца этого имущества.
Таким образом, правомерность выделения новых обстоятельств, исключающих преступность деяния, не вызывает сомнений, однако отсутствие четких критериев их конструирования создает известные сложности для правоприменителя, обнажает пробелы в теории уголовного права и существенно расширяет границы судейского усмотрения. Поэтому необходимо сформулировать понятие обстоятельств, исключающих преступность деяния, и указать их основные признаки, основания отграничения от преступлений. В современной доктрине по этому вопросу нет единодушия.
Так, Н. Г. Кадников выделяет три признака, характеризующие обстоятельства, исключающие преступность деяния. Во-первых, это акты человеческого поведения, осуществляемые в форме действия либо бездействия при определенных условиях. Во-вторых, эти действия либо бездействие внешне схожи с признаками общественно опасных деяний, запрещенных уголовным законом. Наконец, эти деяния законодатель признает правомерными, направленными на защиту охраняемых интересов или на достижение общественно полезных целей, в некоторых случаях ответственность исключается в связи с отсутствием свободы воли у лица, вынужденного причинить вред2.
С. Г. Келина, характеризуя обстоятельства, исключающие преступность деяния, также говорит о наличии трех признаков: 1) это управомочи-вающие нормы, или предписания; 2) совершение соответствующих действий порождает правоотношения, отличные от обычных уголовно-правовых отношений; 3) совершение рассматриваемых действий всегда является проявлением коллизии между двумя сторонами, одной из которых является лицо, воспользовавшееся предоставленным ему правом на необходимую оборону, задержание преступника, профессиональный риск и т. д., а другая сторона представляет интересы потерпевшего, общества или государства3.
Физическое принуждение
Совершенное деяние будет считаться вынужденным, если действия третьих лиц влияли на свободное волеизъявление личности; при физическом принуждении такое влияние оказывается на организм человека. Объективный характер такого воздействия, возможность стороннего контроля количества и качества воздействия обусловили большее принятие учеными физического принуждения как обстоятельства, исключающего преступность деяния, чем психического.
В науке сложилось два подхода к обоснованию исключения преступности при физическом принуждении. Согласно более распространенному мнению, физическое принуждение (как и непреодолимая сила) полностью исключает вину, поскольку «деяние, совершенное лицом при этих условиях, не является его поступком, его действием или бездействием и, таким образом, не есть преступление, потому что преступление — всегда волевое действие или бездействие лица»1. Н. Н. Паше-Озерский отмечал, что «в случае физического принуждения лицо является просто орудием в руках другого лица. Причиненный результат не есть последствие поведения физически принуждаемого лица и не выражает его воли: лицо лишено возможности поступить так или иначе, оно вынуждено совершить именно такое действие или допустить именно такое бездействие»2.
Однако там, где лицо не могло поступить иначе, чем это имело место, нельзя говорить о принуждении как психическом акте, выражающемся в предъявляемом человеку требовании и подкрепляющем его поведении (физическое насилие, угрозы и т. п.). Если лицо было простым орудием в чужих руках, то чужая воля будет для него форс-мажорным обстоятельством, а не источником состояния принуждения.
У принужденного изменяется система мотивации, что ведет к крайне значимым в психологическом плане последствиям. Как справедливо указывает Б. В. Сидоров, «по своему объективному содержанию действие может остаться тем же самым, но если оно приобрело новый мотив, то психологически стало иным: иначе протекает, иначе развивается, ведет совсем к другим (субъективно) следствиям и занимает другое место в жизни личности»1.
Поэтому нам ближе юридическое обоснование ненаступления ответственности при непреодолимом физическом принуждении, которое было дано П. С. Дагелем. Он указывал, что причиной является не отсутствие вины, а отсутствие объективной стороны. По его словам, соответствующие обстоятельства «создают для субъекта объективную, чисто физическую, не зависящую от его воли невозможность совершить должное действие или воздержаться от совершения запрещенного»2.
К такому же выводу мы придем, если взглянем на решение вопроса о свободе действия в философии. Так, известный немецкий философ В. Вин-дельбанд отмечал, что из свободы действия необходимо изъять все собственно рефлекторные движения, при которых возбуждение по чисто физиологическим законам непосредственно и без содействия сознания перескакивает из чувствующей нервной системы в моторную, а также привычные движения, совершаемые без собственного волевого импульса3.
В противоположность этому, для преодолимого физического принуждения в уголовно-правовой доктрине декларировалось, что если совершенное лицом в результате физического принуждения деяние являлось в определенной мере выражением его воли, то это обстоятельство само по себе лишь смягчает, но не исключает ответственность лица — например, совершение какого-либо деяния под воздействием побоев
Мы полагаем, что для корректного отграничения преодолимого принуждения от непреодолимого необходимо рассмотреть структуру поведенческого акта, который состоит из следующих сменяющих друг друга стадий: 1) афферентный синтез — возбуждение, вызванное внешним стимулом. Содержание афферентного синтеза определяется влиянием нескольких факторов: мотивационного возбуждения, памяти, обстановочной и пусковой афферентации (к последним относят условные и безусловные раздражители и ключевые стимулы (пусковая функция), а также динамический стереотип (сформированная обстановкой серия условных рефлексов); 2) принятие решения — эта стадия определяет тип и направленность поведения; 3) акцептор результатов действия — это умение предвидеть результаты будущих событий на основе индивидуального опыта; 4) эфферентный синтез (программирование действия) — на данной стадии осуществляется интеграция соматических и вегетативных возбуждений: действие уже сформировано, но еще не претворено в жизнь; 5) формирование, или выполнение, действия; 6) оценка достигнутого результата
Таким образом, если для психического принуждения решающей является вторая стадия — принятие решения,— то физическое принуждение воздействует на предпоследнюю стадию — стадию выполнения действия. Поэтому вынужденной может быть не только инициация действия, но и управление уже начатым действием.
Вместе с тем нельзя отождествлять поведенческий и волевой акт. Например, А. Н. Леонтьев приводит в качестве примера традиционного понимания воли такое определение: волевой акт есть действие в условиях выбора, основанное на принятии решения. Однако затем он упоминает исторические примеры волевых действий, когда действующее лицо игнорировало собственное решение, принятое ранее. Поэтому он добавляет еще один обязательный признак — преодоление препятствий2.
Общая характеристика условий правомерности состояния принуждения
Вопрос об условиях правомерности состояния принуждения не является достаточно разработанным в научной литературе. Так, было высказано предложение автоматически перенести на принуждение условия правомерности крайней необходимости: наличность и реальность насилия или угрозы; невозможность избежать применения насилия, кроме как совершением требуемого преступления; соразмерность фактически причиненного ущерба с тем, который мог бы быть причинен этому лицу1.
Хотя такой подход основан на буквальном толковании законодательства, однако он не учитывает специфики принуждения, полностью сводит его к крайней необходимости, не позволяет отграничивать эти два самостоятельных обстоятельства, исключающих преступность деяния.
Другие авторы в числе критериев наличия состояния физического принуждения, полностью лишающего принуждаемое лицо возможности руководить своими действиями, называли: 1) направленность принуждения на ограничение физических функций принуждаемого лица; 2) наличность принуждения; 3) действительность принуждения; 4) непреодолимый характер принуждения, когда лицо оказалось в условиях, полностью лишающих его возможности руководить своими действиями2.
В литературе это предложение подверглось справедливой критике, поскольку не всякое физическое принуждение, исключающее преступность деяния, является непреодолимым (ч. 2 ст. 40 УК)
Однако нельзя говорить, что условия правомерности принуждения полностью самостоятельны.
Как известно, кроме условий правомерности крайней необходимости, закрепленных в законе, судебная практика и теория выделяют еще так называемые частные условия.
Лишь после установления состояния принуждения правоприменитель оценивает наличие или отсутствие преступности в деяниях причинителя. Такая оценка, действительно, будет производиться по правилам крайней необходимости. Отсюда следует вывод, что условия принуждения не должны быть избыточными по отношению к крайней необходимости, то есть могут включать такие, которых нет у крайней необходимости, и наоборот.
Мы полагаем, что все условия правомерности состояния принуждения, как и в случаях с другими обстоятельствами, исключающими преступность деяния, следует разделить по объективному и субъективному критерию, где объективным следует считать события и действия, которые не зависели от деятельности причинителя вреда, а субъективным — любые факторы, зависимые от принужденного лица. Поэтому можно выделить: условия, относящиеся к акту принуждения, и условия, относящиеся к вынужденному деянию.
К принудительному акту относятся следующие условия («объективные»): 1. Общественная опасность акта принуждения. 2. Источником принуждения являются преступные принуждающие действия человека (принудителя). 3. Наличность принуждения. 4. Действительность насилия (для физического принуждения) или реальная возможность насилия (для психического принуждения)1. 5. Невосстановимость блага, на которое посягает или угрожает посягнуть принудитель. К вынужденному деянию относятся следующие условия («субъективные»): 1. Психическая или физическая невозможность руководить своими действиями. 2. Невозможность предотвратить вред другими средствами. 3. Соразмерность причиненного и предотвращенного вреда.
В силу имманентного родства всех обстоятельств, исключающих преступность деяния, можно говорить и о сходстве условий их правомерности. Поэтому толкование условий правомерности принуждения опирается не только на понимание их в рамках крайней необходимости, но и на характеристику сходных условий правомерности необходимой обороны. Мы полагаем такой подход тем более допустимым в силу отмеченного ранее сходства принуждения и необходимой обороны в начальном этапе, до того, как обороняющееся лицо начнет противодействовать противоправной деятельности преступника1.
Вместе с тем заимствование признаков не означает полного совпадения их содержания и количества. В частности, в признаке действительности или возможности насилия нами отражена специфика психического принуждения. Кроме того, преступное принуждение имеет и свою особенность в сравнении с нападением, которое имеет место при необходимой обороне. Эта специфика заключается в том, что преступник не просто нападает на лицо или угрожает ему, но и обращает к нему преступное требование. Данное обстоятельство также обозначено нами как самостоятельное условие, относящееся к принуждению.
Условия правомерности крайней необходимости неоднократно были предметом уголовно-правового исследования. Они обычно делятся на две группы: 1) относящиеся к возникновению и прекращению состояния крайней необходимости и 2) характеризующие действия, совершаемые в состоянии крайней необходимости
