Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Социально-экономическая платформа «Руси» 28
1. Оценка финансово-экономической политики правительства 28
2. Крестьянское дело 48
3. Сословный вопрос 61
Глава 2. Проблемы образования в газете И. С. Аксакова 76
1. Университетский вопрос 76
2. Среднее образование 84
3. Начальное народное образование 90
Глава 3. Этноконфессиональный аспект в позиции «Руси» 103
1. Национальная проблематика. Польский, еврейский, «остзейский» вопросы 103
2. Конфессиональная тема 142
3. Реформирование Церкви 160
Глава 4. «Русь» о вопросах государственного устройства 180
1. Идея Земского собора и попытка ее реализации в 1882 г 180
2. Местное самоуправление 210
Заключение 232
Источники 238
Использованная литература 246
- Оценка финансово-экономической политики правительства
- Среднее образование
- Конфессиональная тема
- Идея Земского собора и попытка ее реализации в 1882 г
Введение к работе
Актуальность проблемы
Инфаркт миокарда с подъемом сегмента ST остается одной из наиболее актуальных проблем современной кардиологии, на протяжении многих десятилетий являясь лидером в причинах смертности населения от сердечно-сосудистых заболеваний во многих экономически развитых странах [Thygesen K, 2007; Оганов Р. Г., 2005; Лебедева А.Ю., 2009 Созыкин А.В., 2009]. Согласно современным представлениям у 20 – 60% больных инфарктом миокарда с подъемом сегмента ST отмечается развитие ранней постинфарктной стенокардии, которая увеличивает риск рецидива инфаркта миокарда, фатальных нарушений ритма, острой левожелудочковой недостаточности, внезапной смерти [Арутюнов Г.П. с соавт., 2005]. Развитие ранней постинфарктной стенокардии связывают с рецидивирующей ишемией миокарда [Сыркин А.Л., 2003; Коеk L., 2006]. В исследованиях последних лет показано, что для больных инфарктом миокарда с подъемом сегмента ST, осложненным развитием ранней постинфарктной стенокардии, характерны многососудистое поражение коронарных артерий, развитие реокклюзии инфаркт-связанной коронарной артерии, дистальная эмболизация тромботическими массами с развитием окклюзии коллатерального кровотока и нарушением микроциркуляции [Атанасова Н.В., 1998]. Отдельными исследователями показано наличие у больных с ранней постинфарктной стенокардией повреждения интимы коронарных артерий, данные о роли воспалительной реакции в их генезе представляются противоречивыми [Alves Pereira I. et al., 2008; Packard R., 2008]. Вопрос о возможном участии генетических факторов в развитии ранней постинфарктной стенокардии у больных инфарктом миокарда с подъемом сегмента ST остается не уточненным [Andrikopoulos et al., 2004; Dov Shiffman et al., 2008]. Не смотря на имеющиеся данные о неблагоприятном исходе при развитии у больных инфарктом миокарда с подъемом сегмента ST ранней постинфарктной стенокардии, факторы риска и предикторы ранней постинфарктной стенокардии до настоящего времени не выделены [Сапрыгин Д.Б., 2007; Stenestrand U., 2002].
Таким образом, отдельные вопросы развития, течения и прогноза у больных инфарктом миокарда с подъемом сегмента ST при развитии ранней постинфарктной стенокардии требуют дальнейшего изучения.
Цель исследования:
Изучить особенности течения и выявить предикторы ранней постинфарктной стенокардии у больных инфарктом миокарда с подъемом сегмента ST.
Задачи исследования
-
Изучить особенности развития ранней постинфарктной стенокардии у больных инфарктом миокарда с подъемом сегмента ST и выявить возможные факторы риска заболевания.
-
Определить роль полиморфизма гена ангиотензин-превращающего фермента в развитии ранней постинфарктной стенокардии у больных инфарктом миокарда с подъемом сегмента ST.
-
Оценить особенности течения инфаркта миокарда с подъемом сегмента ST у больных с ранней постинфарктной стенокардией.
-
Разработать предикторы ранней постинфарктной стенокардии у больных инфарктом миокарда с подъемом сегмента ST.
-
Определить характер и частоту кардиоваскулярных событий у больных в первые три года после перенесенного инфаркта миокарда с подъемом сегмента ST, осложненного ранней постинфарктной стенокардией.
Основные положения, выносимые на защиту
-
Основными факторами риска ранней постинфарктной стенокардии у больных инфарктом миокарда с подъемом сегмента ST являются: ранее перенесенный инфаркт миокарда; высокая артериальная гипертензия в течение последнего года, предшествующего инфаркту миокарда; нарушения липидного обмена; наличие протяженных стенозов коронарных артерий; курение; злоупотребление алкоголем, а возможными механизмами, участвующими в развитии ранней постинфарктной стенокардии, являются воспаление и полиморфизм гена ангиотензин - превращающего фермента.
-
Предикторами ранней постинфарктной стенокардии у больных инфарктом миокарда с подъемом сегмента ST являются: рецидивы ангинозных болей в течение первых суток от момента развития инфаркта миокарда с подъемом сегмента ST; нестабильная стенокардия, предшествующая развитию инфаркта миокарда с подъемом сегмента ST; артериальная гипертензия с уровнем диастолического артериального давления 100 мм рт ст в течение последнего года, предшествующего развитию инфаркта миокарда; лейкоцитоз 14*109 , С-реактивный белок 10 г/л в первые 6 часов заболевания; носительство II генотипа гена ангиотензин - превращающего фермента.
-
У больных инфарктом миокарда с подъемом сегмента ST, осложненного ранней постинфарктной стенокардией, отмечается более тяжелое течение заболевания (развитие сердечной недостаточности в ранние часы инфаркта миокарда, повторные болевые ангинозные приступы в первые сутки заболевания, рецидивы инфаркта миокарда) и худший отдаленный прогноз по сравнению с пациентами без ранней постинфарктной стенокардии.
Научная новизна
Впервые установлены предикторы ранней постинфарктной стенокардии у больных инфарктом миокарда с подъемом сегмента ST: рецидивы ангинозных болей в течение первых суток инфаркта миокарда с подъемом сегмента ST; наличие нестабильной стенокардии, предшествующей развитию заболевания; наличие в анамнезе артериальной гипертензии с уровнем диастолического артериального давления 100 мм рт ст в течение последнего года, предшествующего развитию инфаркта миокарда; наличие в первые 6 часов заболевания лейкоцитоза 14*109, С-реактивного белка 10 г/л; наличие у пациента II генотипа гена ангиотензин-превращающего фермента.
Выявлены особенности течения инфаркта миокарда с подъемом сегмента ST у больных с ранней постинфарктной стенокардией: развитие сердечной недостаточности в ранние сроки, повторные болевые ангинозные приступы в первые сутки инфаркта миокарда с подъемом сегмента ST, рецидивы инфаркта миокарда.
Получены данные, свидетельствующие о связи полиморфизма гена ангиотензин - превращающего фермента с развитием ранней постинфарктной стенокардии у больных инфарктом миокарда с подъемом сегмента ST.
При проспективном наблюдении показано, что летальный исход в отдаленные сроки после инфаркта миокарда с подъемом сегмента ST достоверно чаще регистрируется у больных с ранней постинфарктной стенокардией по сравнению с пациентами, у которых инфаркт миокарда протекал без ранней постинфарктной стенокардии.
Продемонстрировано, что частота летального исхода в группе больных, перенесших инфаркт миокарда с подъемом сегмента ST, осложненного ранней постинфарктной стенокардией, достоверно выше у пациентов, которым не проведена эндоваскулярная или хирургическая реваскуляризация миокарда.
Практическая значимость работы
Коррекция установленных факторов риска ранней постинфарктной стенокардии (адекватное лечение артериальной гипертензии и нарушений липидного обмена, отказ от курения и злоупотребления алкоголем) в случаях развития инфаркта миокарда с подъемом сегмента ST позволит снизить частоту развития ранней постинфарктной стенокардии.
Изучение структурного полиморфизма гена ангиотензин - превращающего фермента у больных инфарктом миокарда с подъемом сегмента ST позволит определить группу больных с высокой вероятностью развития ранней постинфарктной стенокардии.
Учет выявленных в ходе исследования предикторов ранней постинфарктной стенокардии поможет практическому врачу прогнозировать осложненное течение инфаркта миокарда с подъемом сегмента ST и своевременно принимать решение вопроса о реваскуляризаци миокарда.
Внедрение результатов исследования
Результаты исследования внедрены в практическую работу кардиологических отделений ФГУ «Федеральный Центр сердца, крови и эндокринологии имени В.А. Алмазова» Министерства здравоохранения и социального развития Российской Федерации, ГУЗ СПб «Городская многпрофильная больница №2».
Апробация работы
Работа является обобщением результатов 3-летних научных исследований, проводимых автором в ФГУ «Федеральный Центр сердца, крови и эндокринологии им. В.А. Алмазова» Министерства здравоохранения и социального развития Российской Федерации.
Основные положения работы и результаты исследований представлены в виде докладов на Всероссийской научно-практической конференции с международным участием «Высокотехнологичные методы диагностики и лечения заболеваний сердца, крови и эндокринных органов» (Санкт-Петербург, 2008); на VIII юбилейной российской научной конференции с международным участием «Реабилитация и вторичная профилактика в кардиологии» (Москва, 2009).
По результатам диссертации опубликовано 10 печатных работ.
Структура и объем диссертации
Оценка финансово-экономической политики правительства
80-е годы XIX века Россия встретила с расшатанной финансовой системой. В годы войны с Турцией правительство широко использовало печатный станок, в результате чего с 1877 по11879 г. количество неразменных кредитных билетов в обращении увеличилось в 2,5 раза. Государственныйдолг России к 1880 г. составил астрономическую сумму - 6 млрд. рублей64. Взрыв инфляции потряс всю денежную систему; курс рубля при сильных колебаниях имел явную тенденцию к понижению.
Финансовое расстройство сопровождалось кризисными явлениями в промышленности и сельском хозяйстве. Недолгая фаза подъема экономики, связанная с влиянием военной конъюнктуры, уже в 1881 г. сменилась спадом. Кредитный, торговый, топливно-сырьевой, транспортный и продовольственный кризисы захлестнули экономику России. Еще не оправившись от неурожая 1880 г., страна оказалась втянутой в мировой аграрный кризис, который вызвал падение цен на хлеб.
Современные историки общественно-политической мысли отмечают, что во второй половине XIX в. российские консерваторы были вынуждены искать адекватные ответы на следующие вызовы времени: рост крестьянского землевладения, превратившегося- в угрозу помещичьим хозяйствам; оформление прослойки крестьян-общинников, готовых к выходу из крестьянского мира; ускорение развития промышленности; возрастание материальной мощи отечественной буржуазии и иностранного капитала; введение новой системы денежного обращения; оформление и рост рабочего класса65. В критике «язв капитализма» правые иногда были единодушны с левыми.
«Русь» Аксакова, несмотря на распространенное мнение исследователей о том, что экономические вопросы были наименее разработанной стороной системы взглядов славянофила6 , проявляла живую заинтересованность в развитии финансовой и производственной мощи государства. Редактор в большинстве случаев предоставлял возможность высказываться по данным вопросам своим сотрудникам, наиболее авторитетными экономистами среди которых были Сергей Шарапов и Дмитрий Самарин. Тем не менее, Аксаков, будучи председателем правления Московского купеческого общества взаимного кредита и автором исследования об украинских ярмарках, конечно, был способен определять тон своего издания и по финансово-экономической проблематике, высказываясь по всем актуальным вопросам в передовых статьях. Ему выпала труднейшая задача - привести учение старших славянофилов, не доживших до отмены крепостного права, в соответствие с новыми экономическими и общественно-политическими условиями пореформенной России.
Сотрудники «Руси» признавали за правительством Александра III «добрые намерения», однако, в то же время, указывали на отсутствие общего экономического плана, что было крайне опасно в тот момент для страны.
В мае 1881 г. министром финансов был назначен Н. X. Бунге. Период нахождения последнего на этом посту практически совпал со временем издания «Руси». Интересный факт: министр являлся читателем «Руси» и «самым благодушным и дружеским образом» отвечал на письма ее редактора68.
Программа Бунге была нацелена на развитие рыночной экономики, становление частного крестьянского землевладения, обеспечение правовой самостоятельности низших сословий. В то же время, он проводил идеи о необходимости умеренного государственного вмешательства в экономику и отношения между классами, а также социальной защиты неимущих слоев населения.
Для выхода из сложного экономического и финансового положения Бунге предполагал поднять, благосостояние крестьянства, составлявшего к тому времени 90% населения. России, провести реформы в области финансов и налогообложения . Одним из наиболее эффективных средств для борьбы с малоземельем и становления частного крестьянского землевладения он считал переселения на окраины страны. В годы деятельности Бунге на посту министра финансов был отменен соляной акциз и подушная подать, понижены выкупные платежи, открыт Крестьянский банк. Он поставил перед собой цель реформировать отсталую систему окладных сборов и создать условия для введения подоходных форм налогообложения. Тем не менее, в области косвенного обложения Бунге во многом был вынужден действовать вопреки своим убеждениям, идя из-за острых фискальных нужд на повышение таможенных пошлин, акцизов на спиртные напитки, табак и сахар. Н. X. Бунге стал инициатором первых в России актов фабричного законодательства. При нем в России утвердился курс на индустриальный рост и таможенный протекционизм. Исключительное значение Бунге придавал развитию хлебного экспорта, что было вызвано стремлением к преодолению бюджетного дефицита и упорядочению государственного долга70.
«Русь» с первых месяцев своего существования заявила о необходимости новой финансовой политики. Сотрудники газеты считали необходимым отказаться от конкуренции с Америкой и ликвидировать экономическую зависимость от Европы. Вывозную хлебную торговлю, по убеждению экспертов «Руси», следовало сократить. Удешевление хлеба повлекло бы за собой рост доходов от скотоводства, что, в свою очередь, позволило бы установить равновесие между двумя важнейшими отраслями сельского хозяйства и сохранить почвы (1881. 18 июля. С. 21-22). На фоне хлебного кризиса начала 80-х гг. XIX в., спровоцированного тяжелыми погодными условиями в России и высоким урожаем в Америке, газета выступала за проведение такой финансовой реформы, которая позволила бы крестьянам не отдавать хлеб за бесценок. В начале 1885 г. «Русь» констатировала появление еще одного хлебного конкурента — Индии, поставлявшей в Европу дешевую пшеницу. В хлебном вопросе позиция «Руси» расходилась с политикой финансового ведомства, которое в целях активизации торгового баланса поощряло вывоз хлеба.
«Русь» выступала за создание благоприятных условий для развития отечественной промышленности . Одним из тормозящих это развитие факторов была фискальная политика государства. Корреспонденции «Руси» сообщали, что мелкие промышленные и торговые обороты в России обложены крайне высокими и неравномерными налогами. По мнению их авторов, первоочередной задачей государства было исследование экономических возможностей и потребностей России, введение пропорциональной системы налогообложения, пресечение казнокрадства и хищений (1883. 15 августа, 1 сентября). Предложения корреспондентов «Руси» были созвучны идеям Бунге, стремившегося к введению подоходного налога. Тем не менее, проект министра финансов об обложении крупных торгово-промышленных предприятий соразмерно с получаемым ими доходом был отвергнут Государственным советом в начале 1884 г.72
В 1882 г. «Русь» публиковала серию статей известного экономиста, близкого к Аксакову еще в 50-е годы, В. П. Безобразова под названием «Очерки Всероссийской промышленной и художественной выставки 1882 г.». Поиски обозревателя для выставки редактор вел уже в начале 1881 г. (ее планировалось провести именно в 1881 г., однако дело было отложено в связи с убийством императора). Аксаков писал Н. Н. Страхову: «Нет ли в виду досужего экономиста: по части финансов, статистики и промышленности, которому бы можно было поручить описание Московской выставки?»73. Выбор корреспондента был сделан не случайно — труды Безобразова и ранее пропагандировались «Русью» как чуждые тенденциозности и доктринальности.
Автор «Очерков...» констатировал значительное увеличение производства по всем отраслям и прогресс в техническом оснащении промышленности за четверть века с Крымской войны. Однако выводы экономиста были довольно критичны: на фоне успехов промышленности он отмечал и серьезные проблемы. Таковыми являлось господство товаров престижного потребления, слабое развитие производств для удовлетворения потребностей средних и бедных слоев населения, подражание иностранным образцам. Безобразов выступал за преодоление этой подражательности во всех отраслях промышленности, которого, однако, невозможно было добиться внешними мерами, вроде правительственных субсидий и покровительства (1882. 26 июня, 17, 31 июля, 6, 14, 21, 28 августа, 4, 25 сентября, 2, 9 октября).
Главным оппонентом «Руси» в финансово-экономической сфере, так же, как и в политической, был журнал «Вестник Европы». Его статьи корреспонденты «Руси» расценивали как манифест фритредеров. Сотрудники славянофильского издания настаивали на уменьшении вывоза Россией сырья и увеличении доли готовых товаров в экспорте (1883. 15 октября. С. 33-43).
Среднее образование
Проведенная в 70-е гг. XIX в. реформа средней школы считалась консерваторами одним из самых «благонадежных» преобразований царствования Александра II156. 30 июля 1871 г, был обнародован новый устав гимназий, а в следующем году — устав реальных училищ, пришедших на смену реальным гимназиям 1864 г. Устав 1871 г. предоставил воспитанникам классической школы монопольный доступ в университеты. Реалистам было дано право поступать только в высшие технические училища, число которых до конца XIX в. было крайне ограничено .
Скоро обнаружился, главный недостаток реальных училищ: их курс не давал вполне достаточной подготовки ни для практической деятельности, ни для поступления в высшие специальные училища. Неуместность древних языков в качестве главного общеобразовательного средства в классических гимназиях (особенно с акцентом в преподавании на грамматику) также сознавалась практически всеми современниками158.
Общественное недовольство по поводу организации среднего образования прорывалось повсюду: в среде преподавателей гимназий, учеников и их родителей, на земских собраниях. Естественно, что вопросу, вызвавшему столь широкий общественный резонанс, немалое внимание уделила и российская пресса.
Обсуждение проблем среднего образования первой половины 80-х гг. XIX в. нашло свое отражение и на страницах «Руси». Следует отметить, что сам редактор по данному вопросу высказывался мало (видимо, не считая себя компетентным в этой области), предоставляя слово своим сотрудникам. Экспертом «Руси» по вопросу о среднем образовании в 1880-1881 гг. был Ипполит Николаевич Павлов (умер в 1882 г.). После окончания Московского университета он был преподавателем русского языка и словесности в московских учебных заведениях, а поэтому не понаслышке был знаком с школьным делом. И. Н. Павлов занимался переводами художественных произведений (к примеру, первой части «Фауста» Гете), литературной критикой, а также был автором «Русской хрестоматии для переводов на французский и немецкий языки в высших классах среднеучебных заведений» (1873 г.; вместе со Стоюниным). Павлов сотрудничал не только с аксаковской «Русью», но и с «Московскими ведомостями», а также был редактором-издателем журнала «Кругозор» (1880 г.)159.
После смерти Ипполита Павлова по образовательным вопросам на страницах «Руси» неоднократно высказывался Михаил Федорович Де-Пуле, педагог и писатель (1822-1885). В литературоведческой среде он известен как биограф воронежских поэтов Кольцова и Никитина. Но для нас большую значимость, имеет его педагогическая деятельность. Получив образование на словесном отделении философского факультета Харьковского университета, Де-Пуле служил преподавателем в воронежском кадетском корпусе, позднее -инспектором и директором виленской гимназии160. Таким образом, жизнь этого публициста была неразрывно связана с системой образования.
Аксакову - редактору «Дня» предназначение школьного образования виделось в том, чтобы быть благотворным и плодотворным как для личности, так и для общества, выражая общественные потребности и устремления161. Тем не менее, «Русь» не выступала противником классицизма, утверждая: «Классическая система выдержала вековой искус и своими вековыми результатами завоевала себе право на признание. На счет системы не должно быть спора» (1882. 13 марта. С. 13).
Государство и общество не могли обходиться без людей, прошедших такую школу. Однако на получение классического образования требовалось 12-15 лет - время, которое лишь немногие могли потратить на подготовку к будущей деятельности. Павлов указывал на то, что потребности общества в блестящих государственных и общественных деятелях ограничены, а следовательно, и обучение в гимназиях должно проходить гораздо меньшее число молодых людей (1881. 3 января. С. 16).
Аксакова и его сотрудников крайне беспокоил наплыв учащихся в гимназиях (как, впрочем, и все возрастающее число самих гимназий), поэтому они считали, что доступ к классическому образованию должен быть ограничен. М. Ф. Де-Пуле в качестве возможного способа такого ограничения предлагал упразднить подготовительные классы гимназий и повысить плату за обучение в них (по сравнению с реальными училищами) (1884. 15 сентября. С. 17).
При этом редактор «Руси» был крайне заинтересован в том, чтобы, широкие слои населения получали образование - но сообразно своим устремлениям и потребностям. Желание Аксакова иметь школы для всех социальных слоев (купцов, мещан и т.д.) объективно было направлено против социальной мобильности населения: «...школа, — писал он, - не должна отчуждать учащихся от родной среды, от труда, свойственного их быту (кроме лиц, наделенных исключительными дарованиями) и вообще плодить интеллигентный пролетариат» (1884. 1 июня. С. 8).
Аксакову импонировали реальные гимназии образца 1864 г., уничтоженные реформой 1871-1872 гг. Но и после этой реформы «Русь» предлагала всесторонне развивать реальное образование - сеть реальных училищ, которые находились в приниженном положении по сравнению с классическими гимназиями.
«Русь» выступалагза равенство этих двух типов среднего образования -классического и реального - по числу учебных заведений, по структуре, по государственному финансированию. Реальные училища предлагалось организовывать, как и классические гимназии, по немецкому образцу, содержать их за счет государственной казны. Сотрудники Аксакова высказывали мысль о необходимости возврата к прежнему термину — реальные гимназии, а не училища, что, по всей видимости, подчеркивало бы равный статус обоих типов образования. По аналогии с классическими прогимназиями следовало создать реальные прогимназии в равном количестве с первыми (1884. 15 сентября. С. 17).
М. Ф. Де-Пуле писал, что тип реальных училищ должен быть общим для всех средних учебных заведений (кроме гимназий и духовных семинарий), какому бы ведомству они не принадлежали. Именно поэтому чрезвычайно важна была правильная постановка учебного дела в них. Журналист указывал на снижение уровня общего образования в реальных училищах (после исключения из их курса латыни), а потому предлагал ввести изучение латинского, французского и немецкого языков. Изучать математику и русский язык предлагалось в том же объеме, что и в гимназиях, а историю и естественные науки - более углубленно (1884. 15 июня. С. 21). Сотрудник «Руси», проектируя подобные меры, вновь ссылался на опыт немецких учебных заведений, выступавших на страницах газеты в качестве эталонов.
Как пишет СВ. Лебедев, ожесточенная полемика между «классицистами» и «реалистами» разделила даже консерваторов на два лагеря162. Действительно, среди них многие указывали на потребности российской экономики в технических специалистах. Однако исследователь ошибается, причисляя И. С. Аксакова к числу ярых противников классицизма. Некоторые стороны деятельности классических гимназий казались неудовлетворительными редакции «Руси». Славянофил выступал против крайностей классицизма, являясь, тем не менее, его сторонником. Объясняя О. Ф. Миллеру свое нежелание печатать статью о недостатках классической системы, он писал: «В настоящее время вопрос стоит так: «классицизм» или «реализм», поэтому нападение на классицизм окажет услугу только реализму»1 3.
Проблеме классического образования в 1881 г. была посвящена серия статей И. Н. Павлова. В это время отовсюду слышалось недовольство гимназиями из-за трудности их курса, перегрузки учащихся домашними заданиями, полной сосредоточенности на древних языках. Ипполит Павлов в ответ на требования изменений в учебной системе выступал категорически против кардинальной ломки программ и методов обучения (1881. 3 января. С. 12).
Древние языки, в его представлении, выступали прекрасным образовательным и воспитательным средством. Он считал, что задачей школы является развитие трех сторон человеческого духа: логической, эстетической и нравственной. Единственным предметом, способным обеспечить выполнение этой, задачи, был язык, причем «завершивший круг своего естественного развития» - то есть язык мертвый.
Конфессиональная тема
Религиозные воззрения Ивана Аксакова были заимствованы им у Хомякова, оказавшего огромное влияние на развитие русского богословия. В письме к своему корреспонденту К. К. Толстому Аксаков прямо говорит о том, что «знамя «Руси» - знамя христианства, знамя Хомякова»233. В христианской основе он видел отличие славянофильства от народничества, выросшего на идеалах позитивизма . Теологические рассуждения Аксакова, также как и его старшего товарища по славянофильскому кружку, сводились, в основном, к экклесиологии (учению о церкви).
Общее обновление страны после реформ 60-х - 70-х годов XIX в. повлекло за собой рост инаковерия, укрепление его традиционных ветвей (старообрядчества) и появление новых течений, в основном, протестантского характера. В это время в обществе и печати развернулись дискуссии о пересмотре конфессиональной политики властей, снятии вероисповедных ограничений, предоставлении российским подданным права свободно исповедовать любую религию.
Иван Аксаков остро переживал падение духовности и разрушение традиционных связей в современном ему обществе. В декабре 1881 г. он писал, обращаясь к читателям «Руси»: «Трудные времена переживает христианская церковь, более трудные чем когда-либо... Опасность внутри ее самой, опасность не от неверия только, даже не от равнодушия или индифферентизма, а от внутреннего противоречия собственным своим началам, ослабляющего ее силы для борьбы с врагом, которого могущество, во всеоружии науки и знания, стало особенно грозным в XIX веке, которому ходячее имя: «современный прогресс»...» (1881. 5 декабря. С. 1). Редактор «Руси» был убежден, что проповедь гуманности вне идеи о Боге постепенно становится проповедью разрушениями человекоубийства. Для него не существовало нравственности вне религии. В письме к Ор. Миллеру он восклицал: «Гуманизм цивилизация, либерализм — ну словно Христос! А тут вот и сидит антихрист, «дух лестчий», по слову Иоанна. Происходит самая коварная подтасовка идеалов»235. Идея братства для него имела смысл лишь в евангельском понимании, в признании Бога-Отца, ведь «нельзя же говорить о братстве во имя общего происхождения от обезьяны» . Вывод Аксакова звучал как приговор современному обществу: «прогресс, отрицающийся Бога и Христа, в конце концов становится регрессом, цивилизация завершается одичанием, свобода — деспотизмом и рабством. Совлекши с себя образ Божий, человек неминуемо совлечет, - уже совлекает с себя и образ человеческий, и возревнует об образе зверином» (1881. 5 декабря. С. 2).
Позднее Аксаков оговаривался, что видит зло не в самих знаниях и цивилизации, «а в том гордом самомнении науки и цивилизации, будто они вполне довлеют человечеству и призваны упразднить и восполнить собою веру в Бога и в божественный нравственный закон...» (1883. 13 апреля. С. 3). Он утверждал, что цивилизация сама по себе не может противодействовать людскому пороку и насилию, самым ярким подтверждением чему служила волна террора рубежа 1870-х - 1880-х годов. Пар и электричество не сумели усилить чувство братской любви. Причину этого редактор «Руси» видел в том, что одними из главных характеристик цивилизации являются развитие и видоизменение. В противоположность ей, нравственный идеал христианства не подлежит никакому развитию, он вечен и неизменен. «Хотя бы со временем человечество стало летать по воздуху и добралось до Луны, нравственный христианский идеал и тогда, как изначала, будет один и тот же...» (Там же. С. 8).
В христианстве Аксаков видел возможность полного равенства людей, в. то время как с понятием цивилизации он связывал понятие о неравенстве. В1 ответе на рукописную статью «Христианство и прогресс», присланную в редакцию «Руси», он писал: «Идея равенства, понятая-чисто внешним образом, логически развиваемая вне идеи Бога, не может остановиться на равноправности перед законом, на уничтожении привилегий: она выставит знамя бунта против неравенства состояний и Божьих даров, потребует уравнения ленивого с прилежным, бездарного с даровитым, невежды с ученым и в вечном протесте против природы и Бога - убьет самую жизнь, ни к чему не приведет, кроме смерти и разрушения»237. Все эти явления Иван Аксаков уже находил в странах Западной Европы. Однако у православной церкви, по его мнению, был потенциал к возрождению, так как она не исказила истины веры и догматов христианства, в отличие от церкви католической.
На знамени «Руси» были начертаны веротерпимость и свобода совести, посягательство на которые редактор газеты считал безнравственным и опасным для государства. Сотрудник «Руси» Ор. Миллер в одной из статей замечал, что «действительно уверовать можно только свободно» (1883. 13 апреля. С. 19). Однако отношение Ивана Аксакова к католичеству и другим неправославным вероисповеданиям было сложным. Уже современники обвиняли И. С. Аксакова в том, что он не разделяет вероисповедный вопрос с вопросом национальным, отождествляя понятия «православный» и «русский»238. Он и не отрицал этого, доказывая, что такой же постановки вопроса придерживаются и поляки, которые «в совращении русских в католицизм видят наилучшее средство к ополячению» (1882. 21 августа. С. 1). В одном из писем 1883 г. Аксаков убеждал своего корреспондента в том, что русский народ «прежде всего христианский православный (что в его понятиях одно и то же), а уже потом русский. Крестьянин - значит ничто другое как христианин, - от того так и широка природа русской национальности...»239. Схожие мысли редактор «Руси» высказывал и Н. Пі Гилярову-Платонову: «Дивное дело: народное самосознание ... стало органически нераздельно с понятием и чувством всечеловеческого о- Христе братства. От того в русском народе никто- не называет себя «русским», а «хрестьянин» или «православный», от того она «Святая Русь»...»240. Утверждая необходимость подчинения народа царской власти, независимо от того, плох или хорош монарх, Аксаков оговаривается: «Но вздумай царь принять магометанство, народ царя отставит и будет прав»241.
В российской действительности второй половины XIX века, когда церковь была полностью зависима от государства, церковный вопрос неизбежно превращался в вопрос государственной политики. Аксаков это остро чувствовал и наделял государство гораздо большими полномочиями и функциями, нежели, к примеру, его старший брат. Он был убежден, что любое религиозное общество стремится к единомыслию; нє нужно только, чтобы это единомыслие поддерживалось принудительными мерами (1883. 15 августа. С. 17). Государство, по его мнению, должно всемерно содействовать обращению инородцев в христианство и покровительствовать православным (как признающим «начала общей государственной гражданственности»). Но при этом редактор «Руси» выступал против уголовного преследования за отпадение от православия и возвращение в язычество: «Ибо для того, чтобы иметь право преследования за нарушение обязательства, необходимо допустить предварительную проверку юридической годности обязательства, то есть добровольности крещения. Но на это наши архиереи и не будут согласны»242. Однако показательно, что редактор «Руси» в своей газете избегал проблемы насильственного обращения униатов Северо-Западного края в православие.
Признавая в частной переписке, что «ревностью покойного Громеки было допущено- в этом деле много скверностей», Аксаков, тем не менее, опасался проявить в этом вопросе «запальчивость и страстность», тем самым молчаливо соглашаясь с действиями администрации243.
Несмотря на то, что; единственной истинной религией для И. Є. Аксакова всегда было только православие, идея государственного единства для него была выше идеи единства церковного (1883 . Г5 августа. С. 5). Желая, конечно; присоединения к православной церкви всего населения Империи, в том числе и западных ее окраин, редактор «Руси» понимал невыполнимость этого желания в обозримом будущем (в том числе и из-за плачевного состояния РПЦ), а потому провозглашал веротерпимость к инаковерующим российским подданным. Более того — Аксаков настаивал на том, что официально должно быть признано существование русско-католической паствы, составляющей, по его данным, около полумиллиона человек на западных окраинах империи, которая имеет право на русско-католическое духовенство. Опираясь на соглашение, заключенное Россией с Римом в 1883 г., редактор «Руси» предлагал признать существование русских католиков и Папе Римскому, что логично должно было повлечь за собой и разрешение использовать русский язык (а не польский) в дополнительном богослужении. Таким образом, Аксаков проводил мысль, популярную в общественных и правительственных кругах после польского восстания 1863 г., о необходимости «располячивания католицизма» - на этот раз при содействии Римской курии и определенных усилиях Министерства иностранных дел России244.
Идея Земского собора и попытка ее реализации в 1882 г
Рубеж 1870-х.— 1880-х годов стал временем общественного подъема, в России, вызванного- ростом патриотических настроений в годы Восточного кризиса и русско-турецкой войны, послевоенными трудностями и резким усилением- революционного движения. Годы, прошедшие после «Великих реформ», показали их неполноту и противоречивость. Неспособность правительства, справиться с социальными противоречиями привела к росту оппозиционных настроений и актуализации идеи привлечения представителей общества к законотворческой деятельности. Ее отстаивали не только либеральные круги (Л. А. Полонский, Б. Н. Чичерин, А. И. Васильчиков)297,.но и некоторые правительственные деятели (П. А. Валуев, Д. А. Милютин и другие)298. Правда, наиболее известный проект государственных преобразований, разработанный «диктатором» М.Т. Лорис-Меликовым, не шел далее привлечения представителей земств и городов к предварительному обсуждению ограниченного круга административных и финансовых реформ, а в самих законосовещательных учреждениях чиновничий элемент преобладал бы над выборным299.
Неопределенность политического курса Александра III в первое время после, трагедии 1 марта способствовала оживленному обсуждению» в печати в марте-апреле 1881 г. перспектив будущего развития страны. Либеральные газеты во главе с «Голосом» и «Русскими ведомостями» видели выход из кризиса на пути реформ. «Земство» писало о необходимости содействия общества властям в разрешении злободневных вопросов. «Страна» (которую вскоре после этого запретили) заявила, что «нет иного выхода, как уменьшить ответственность главы государства, а тем самым и опасность, ему угрожающую от злодеев-фанатиков»300. В это же время газета И. С. Аксакова «Русь» развернула кампанию за созыв Земского собора, подтвердившего бы верность. народа самодержавию.
Славянофильская идея Земского собора была дорога Аксакову. Свои соображения о соборе он высказывал задолго до описываемых в данной работе событий. В 1861 году, еще будучи редактором «Дня», Аксаков писал B. И . Ламанскому: «Россия может обновиться и обрести целостность организма только Земским- собором» . Славянофилы, в отличие от сторонников этатистской точки зрения, полагали, что монархия приобретает национальные характеристики благодаря прямому контакту с русским народом, реализованному в форме Земского собора . Они делали акцент на аполитичном характере собора, отмежевываясь от всех форм и оттенков конституционализма; кроме того, славянофилы понимали собор как учреждение, венчающее единство народа. Исходя из последнего тезиса, И. С. Аксаков считал Земский собор невозможной в условиях России 1860-х гг. формой выражения общественного мнения и откладывал реализацию этой идеи на неопределенное время303.
Современные исследователи отмечают, что славянофилы грубо исказили суть Земских соборов, выдав их за исключительно совещательный орган. История этой отжившей формы русской государственности свидетельствует: чем слабее была царская- власть, тем чаще созывались и дольше действовали соборы. Совещания выборных имели решающий голос, и самодержавие не шло наперекор решениям соборов .
Возрождение идеи Земского собора и начало ее активной пропаганды (уже на страницах «Руси») мы с уверенностью можем отнести к марту 1881 г., хотя и ранее эта мысль проскальзывает в частных высказываниях редактора . Начало нового царствования всегда порождало в обществе надежды на проведение некоторых изменений; кроме того, Александр III вступал на престол при чрезвычайно тяжелых обстоятельствах. Большинство исследователей отмечают, что первое время после трагедии 1-го марта новый государь и его администрация находились в некоторой растерянности, определяясь с внутриполитическим курсом. Эта ситуация давала многим, в том. числе и И. С. Аксакову, надежду на реализацию их идей.
И. С. Аксаков полностью отрицал возможность введения конституции в России в какой бы то ни было форме. Основу своего мировоззрения он смог изложить в одном предложении: «Я верую в Бога и исповедую самодержавие как исторический зиждительный принцип нашего государственного организма»306. Редактор «Руси» указывал на принципиальные отличия нашего государства от западных стран, из которых вытекала бесполезность и даже неприемлемость конституции в России: «У нас не было факта завоевания, лежащего в основе исторического бытия всех западных государств. Наша история начинается с добровольного и сознательного призвания власти... [В России - М. С] нет антагонизма между народом и насильственно учредившеюся властью. Но именно на этом антагонизме и зиждется весь западный конституционный строй» (1881. 28. марта. С. 2, 3).
В разговоре с сотрудником газеты «Новое время» А. Н. Молчановым Аксаков утверждал, что представительство - неплохая вещь, но только там, где народ долгой историей подготовлен к такой форме правления. Славянофил был убежден, что конституционализм, а тем более социализм (для которого он не видел почвы в России), — отнюдь не последнее слово в развитии человечества. Аксаков говорил своему собеседнику: «Запад стареет, у него будет революция, посмотрим тогда. Я ведь не отрицаю Европы, как доказывают наши либералы.
Но если уж нужно непременно заимствовать, то, конечно, не то, что там доживает свой век...»307. Демократизация общественной жизни Европы тревожила его. В одном из писем 1878 г. к Кошелеву, рассуждая о процессах, протекающих во Франции, Аксаков замечает: «Это буржуазная- республика, и если она упрочится, то Франция утратит всякое политическое значение, и всякий дух жизни политической, и уподобится Голландии, ожиреет и опошлится вконец» .
Для исследования аксаковского понимания природы самодержавной власти большой интерес представляет написанная им скорее всего в начале 1869 г. (по датировке Н. И. Цимбаева309) и явно не предназначавшаяся для печати статья, начинающаяся со слов: «Самодержавие не есть религиозная истина или непреложный догмат веры. Это есть истина практическая, не имеющая никакого абсолютного значения...» . Здесь И.С.Аксаков пишет, что самодержавие без религиозного ореола — это лишь одна из форм управления, политическая система, «где с идеей единодержавия или монархизма соединяется идея об участии личной воли». Область действия монарха - только государство, т.е. внешняя и внутренняя политика. «Если самодержавие преступает эти пределы, вторгаясь в сферу церковную и частную, ... оно переходит в уродство, становится узурпацией, тиранией. Таково оно и есть в России со времен Петра». Отвергая возможность введения конституции в какой-либо форме (как ограничения формального), славянофил задается вопросом: «Желательно ли ограничение?» - и тут же отвечает: «Разумеется, желательно. Мы не можем желать возвращения времен ни Петра, ни Павла...». Лучшим способом ограничения власти для Аксакова является способ нравственный. Допуская только единую личную волю, а не «сотни личных произволов», в управлении государством, Аксаков, тем не менее, настаивает: «Самодержавие немыслимо без свободы мнения, без свободы слова, - без свободы критики и обличений действий правительственных».
Эта неопубликованная при жизни Ивана Аксакова записка очень близка убеждениям- его брата Константина. Абсолютизм, отождествляемый славянофилами с Европой и петровскими реформами, был «загрязнением» самодержавия. Консерваторы вообще уделяли большое внимание анализу различий между монархической (самодержавной) властью, абсолютизмом и диктатурой . Тем не менее, в отличие от большинства представителей консервативного крыла общественной мысли, И. С. Аксаков был далек от сакрализации самодержавия. Идея необходимости нравственного ограничения самодержавия, первоначально выражавшаяся в отстаивании славянофилами свободы слова и общественного мнения, впоследствии- переросла у И. С. Аксакова в требование созыва Земского собора. Аксаков, в отличие от многих русских консерваторов, расширил сферу нравственного ограничения самодержавия до масштабов общества, не останавливаясь на добродетелях монарха .
