Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Содержание понятия «языковая картина мира» в исторической ретроспективе 11
1. История становления понятия «языковая картина мира»
1.1.Влияние учения В. фон Гумбольдта на формирование понятия «языковая картина мира» 11
1.2. Языковая картина мира в концепции Л. Вайсгербера и его современников 16
1.3. Языковая картина мира в гипотезе лингвистической относительности Э. Сепира и Б. Уорфа 20
2. Содержание языковой картины мира в современной лингвистике 24
2.1. Понятие языковой картины мира в свете когнитологического подхода к языку 25
2.2. Понятие языковой картины мира с точки зрения культурно-философского подхода к языку 32
ГЛАВА 2. Метафорика и идиоматика как составляющие национальной языковой картины мира 48
1. Понятия "символ", "знак", "образ", "метафорическое сочетание" и "фразеологизм" в описании языковой картины мира 48
2. Миф - основа метафорических конструкций и фразеологизмов 57
ГЛАВА 3. Отражение языковой картины мира в образных единицах и фразеологизмах английского и русского языков (на индоевропейском фоне) 63
1. Глагольные сочетания 64
2. Понятие «свет» в картинах мира английского и русского языков 79
3. Понятие цвета в картинах мира английского и русского языков 82
4. Тело человека в языке и мифе 88
5. Образы стихий в картинах мира английского и русского языков 109
6. Образы животных, птиц и насекомых в картинах мира английского и русского языков 120
6.1. Животные 120
6.2. Птицы 145
6.3. Насекомые 150
7. Растительный мир в картинах мира английского и русского языков.. 151
8. Предметный мир человека в картинах мира английского и русского языков 157
8.1. Жилище 157
8.2. Символика пищи и атрибутов, связанных с процессом её приготовления, в картинах мира английского и русского языков 163
8.3. Одежда 168
8.4. Механизмы и инструменты 170
8.5. Книга 173
Выводы по третьей главе 174
Заключение 177
Библиография 179
Названия использованных в работе языков и диалектов 199
- История становления понятия «языковая картина мира»
- Понятия "символ", "знак", "образ", "метафорическое сочетание" и "фразеологизм" в описании языковой картины мира
- Глагольные сочетания
- Тело человека в языке и мифе
Введение к работе
Как известно, любой национальный язык накладывает определённый отпечаток на видение мира говорящих на этом языке. Именно язык даёт возможность человеку осознать свою духовную суть, постичь глубоко запрятанное в каждом из нас родовое сознание. В настоящее время вопрос о необходимости этого осознания встаёт особенно остро. Только при полном осознании себя можно достичь максимального понимания в процессе межкультурной коммуникации и посмотреть на мир глазами другого народа.
Несмотря на относительно длительную историю вопроса языковой картины мира (ЖМ), которая насчитывает вот уже около сотни лет, многие аспекты, связанные с изучением этого феномена, всё ещё остаются в центре внимания не только лингвистики, но и других наук, где о ней заговорили сравнительно недавно.
В.И. Постовалова так определяет значение разработки понятия ЯКМ: «Понятие языковой картины мира позволяет глубже решать вопрос о соотношении языка и действительности, инвариантного и идиоматического, в процессах языкового "отображения" действительности как сложного процесса интерпретации человеком мира. ...Понятие картины мира становится органически необходимым концептуальным элементом гносеологии, исходящей из идеи об истине как процесса движения от относительной истины к абсолютной» [Постовалова, цит. по Серебренников, 1998, с. 18]. Для современной науки очень важно разработать методологии, методы и методики описания ЯКМ, определить чёткие границы собственно языковой и концептуальной картины мира, основанной на знании человека о действительности, а не только на значениях языковых знаков. В достаточной степени не исследовано также
категориальное воздействие языка на мировосприятие и поведение человека, не построена пока инвариантная модель ЯКМ, наличие которой позволило бы по единым параметрам сопоставлять картины мира каких-либо языков, обусловленные различными типами культурного сознания.
В настоящее время понятие ЯКМ «можно считать одним из фундаментальных признаков идиоэтнической парадигмы в современной философии языка» [Радченко, 2002, с. 141]. Однако до сих пор в дефинитивном аспекте наблюдается терминологическая диффузность данного концепта. Каждый исследователь в зависимости от своих теоретических и практических задач наполняет это абстрактное понятие своим содержанием и передаёт смысл своего понимания в определении.
Проблема символических свойств языка и языкового знака в рамках ЯКМ открывает перспективу более глубокого осмысления взаимосвязи языка и культуры. Широкое освещение этой проблемы дано в работах Ю.М. Лотмана, Кл. Леви-Строса, М.М. Маковского, Н.В. Иванова и других учёных. Символическое содержание, запечатленное в лексической системе языка, во многом позволяет выявить особенности мировосприятия и мироощущения того или иного народа, поскольку в языковом знаке связь означающего и означаемого далеко не случайна. Нередко, отмечает Н.В. Иванов, за этим отношением стоит символ как всеобщая форма существования феноменов культуры, как искусственная реальность. Знак и символ находятся в тесной взаимосвязи и не могут существовать друг без друга. «Встречаясь в моменте бытия, знак и символ раскрывают друг друга: символ в опыте бытия раскрывает свою знаковую сущность, а знак в своём бытие - свою символическую функцию» [Иванов, 2002(6), с.7]. Исследование ЯКМ, ограничиваясь лишь лингвистическим аспектом, исключая культурно-философский аспект и игнорируя символическую реальность языка, не даёт возможности в полной мере понять сущность проблемы. Таким образом, обращение к символической реальности языка
в рамках исследования ЯКМ представляется актуальным и необходимым, поскольку она поможет пониманию взаимосвязи образно-идиоматической стороны языка с фразеологическим опытом языка и в целом связи языка, культуры и мировоззрения народа. В этой связи дальнейшего рассмотрения требуют вопросы выражения символики с помощью языковых средств. Особенно важны исследования обозначения символов через идиоматические выражения. Однако не следует отводить исключительную роль символу и преувеличивать его значение в формировании ЯКМ, ибо идеализация символизации, как отмечает Н.В. Иванов, может привести к мистификации объекта.
Сказанное выше обосновывает актуальность настоящей работы и объясняет выбор объекта и общего направления его исследования.
Объектом исследования является теоретическое осмысление ЯКМ в английском и русском языках в историческом и символическом контекстах. Предметом исследования соответственно являются идиомы с символическими компонентами как средства интерпретации обыденного менталитета носителей русского и английского языков. Объект исследования многогранен. В настоящей работе видение мира рассматривается сквозь призму национального языка как выразителя национальной ментальносте.
Цель настоящей работы — исследовать особенность символического компонента слов и словосочетаний как инвариантной смысловой составляющей, преломляющейся в языковых картинах мира английского и русского языков.
Данная цель обусловила постановку следующих конкретных задач:
Определить содержание понятия ЯКМ на современном этапе в символическом контексте, рассмотрев становление и развитие данного понятия в исторической ретроспективе;
Исследовать влияние символического фактора на формирование ЯКМ в исторической проекции;
Установить характерные признаки символического компонента в его словесном представлении;
Определить место мифа и символа в ЯКМ на основе смыслового и этимологического анализа метафорических переносов в образных единицах языка и фразеологизмах;
Определить роль образных механизмов метафоризации в формировании картины мира национального языка (НЯКМ);
Сопоставить семантические особенности русских и английских идиоматических выражений с точки зрения отражения ими ЯКМ в каждом из этих языков.
Осуществление поставленных задач позволило прийти к ряду существенных выводов, на основе которых были сформулированы следующие положения, выносимые на защиту:
1. ЯКМ — субъективно-объективное многоуровневое образование,
доминирующий компонент которого представлен лексико-семантической
системой языка в рамках общей и национальной культуры.
2. Формирование и становление ЯКМ происходит в ходе
символического закрепления фактов чувственного восприятия, понимания
и оценки в национально-языковом сознании.
Символ, будучи элементом культурной информации, используется в речевом и языковом коде представителей национальных культур и характеризуется следующими чертами: а) архаичностью; б) смысловой и структурной самобытностью; в) динамичностью; г) широким смысловым потенциалом; д) вариативностью. Эти признаки позволяют символу сохранять в сжатой форме значимую культурную информацию, передавать её из прошлого в будущее, вступать во взаимодействие с современным культурным контекстом и влиять на него. Широкий
смысловой резерв символа не позволяет выявить всё его содержание через план языкового выражения, однако с помощью него символ может образовывать неожиданные связи, меняя сущность и деформируя текстовое окружение.
3. В исследовании наиболее характерных, национально
специфических черт ЖМ следует отталкиваться от мифологических
образов, как наиболее значимого константного компонента ЯКМ, имея в
виду переход к аналитическому рассмотрению символа и знака.
В общей символической эволюции языковой знак раскрывает заложенные в нём символические возможности, что позволяет знаку выйти за пределы его прямого смыслового предназначения.
Мотивационный аспект символа, его выявляемые смысловые возможности зависят от концептуального алгоритма, характерного для того или иного языка, что в полной мере доказывается проведённым анализом материала английского и русского языков.
Научная новизна работы обусловлена семиотическим подходом к лингвистическому исследованию. В данном диссертационном исследовании делается попытка установить специфику символического значения слова, наличие символического компонента в идиоматических выражениях. В исследовании также делается попытка объяснить причину использования неодинаковых систем образов и символов представителями разных культур для выражения той или иной идеи. Обращение к анализу отдельных слов и фразеологических выражений русского и английского языков, в основе которых лежит символ или мифологический образ, позволяет выявить национальную специфику данного символа или образа, их функционирование в современном языке и влияние на сознание россиян и носителей английского языка.
Теоретическая значимость исследования состоит в широком теоретическом осмыслении понятия ЯКМ в символическом контексте. В
работе обоснована и проиллюстрирована на широком фактическом материале, представленном фразеологическими и метафорическими сочетаниями в английском и русском языках, взаимосвязь понятий «языковая картина мира», «менталитет» (как модус ЯКМ), «концепт» (как элемент ЖМ), а также «мифологический образ» и «символ». В работе разрабатываются такие подходы к историко-лексикологическим исследованиям, которые могли бы способствовать упорядоченному и систематизированному изучению словарного состава языка. В работе находит подтверждение концепция основного фонда словарного состава языка как исторически обусловленной системы.
Методика исследования предопределена его целью и задачами. В основу исследования положены этносемантический и лингвофилософский подходы к языковому материалу, метод множественной этимологии, введённый в науку академиком В.Н. Топоровым, и контрастивный анализ.
Практическая ценность выполненной работы заключается в том, что её результаты могут найти применение в теоретических курсах по английской и русской лексикологии, истории языка, стилистике и интерпретации текста, в спецкурсах по лингвокультурологии, когнитивной лингвистике, курсу перевода, а также на занятиях по английскому и русскому языкам как иностранным.
Материалом исследования послужили идиомы из фразеологических словарей русского и английского языков, а также соответствующие статьи из этимологических, толковых словарей и словарей символов и диалектов, в которых одно и то же понятие или идея выражены по-разному. Объём проанализированного материала составил около 4000 языковых выражений. Предлагаемые этимологические решения и толкования носят вероятностный характер и впоследствии могут быть видоизменены и уточнены.
Апробация работы. Основные положения и результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедр английской лингвистики и перевода, общего и германского языкознания Ульяновского государственного университета, были изложены в выступлениях на ежегодных межвузовских и региональных научно-практических конференциях по лингвистике и лингводидактике, проводимых в Ульяновске (2004 - 2007 гг.), в VIII Всероссийской научно-практической конференции в Ульяновском педагогическом университете (2006 г), в VIII Международной юбилейной научной конференции по переводоведению «Фёдоровские чтения» в Государственном университете г. С-Петербурга (2006 г.).
Структура работы определяется поставленными задачами и логикой развития основной темы исследования. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения, списка сокращений и библиографического списка, включающего указания на электронные формы текстов, размещённых в сети Интернет. Главы включают в себя параграфы и пункты.
История становления понятия «языковая картина мира»
Фундаментом, на котором было выстроено понятие ЯКМ, явилось учение В. фон Гумбольдта (1767 - 1835) о языке. Краеугольным камнем его учения выступает понятие «действительность», без которого невозможно построить правильные представления о связях языка с человеком и самим миром. Для В. фон Гумбольдта, как и многих его предшественников и современников, было очевидным существование объективного мира независимо от мысли, сознания и даже от самого человека, но в рамках человеческого разума. О субъективном образе объективного мира (ещё задолго до В. фон Гумбольдта) косвенно говорит древнегреческий философ Секст Эмпирик (200 - 250). Философ приходит к выводу, что свойства и качества познаваемого предмета зависят как от его природы и отношения познающего субъекта, так и от взаимодействия с другими предметами, оценка которого осуществляется "движением мысли". Вслед за И. Кантом, который считал, что идеальных пространственных конструкций не существует в природе, все идеализации являются творением человека и присущи не внешнему миру, а внутреннему, «трансцендентальному» миру человека, В. фон Гумбольдт рассматривает действительность в рамках национального языка. «Человек преимущественно ... живёт с предметами так, как их преподносит ему его язык» [Гумбольдт, 2000, с.80]. Обозначая антиномию субъективности и объективности, В. фон Гумбольдт рассматривает язык как «промежуточный мир», как ещё один «мир, лежащий между миром внешних явлений и внутренним миром человека» [там же, с. 13]. Автор показывает, что зафиксированная в языке действительность - это не есть окружающий нас мир сам по себе, это есть его подобие, наше представление о нём, в котором выражен «дух народа». По сути, он признает, что действительность - это не только природа и созданный человеком мир предметов, но и мир отношений человека к самому миру и к себе подобным.
Далее В. фон Гумбольдт развивает учение о внутренней форме языка как о специфическом для данного языка способе объединения звукового материала и психического содержания, «духа народа», которое легло в основу понятия ЖМ. Понятие формы у В. фон Гумбольдта выходит за рамки грамматики и словообразования и связано с процессом формирования базовых слов. Учёный считал, что, познавая форму того или иного языка, можно познать характерный для конкретной нации и её языка путь к выражению мысли. В понимании учёного «дух народа» - это комплекс интеллектуальных ценностей, культура народа и его духовное своеобразие. В. фон Гумбольдт убеждён, что своеобразие духа определяет национальный характер, на котором основано всё творческое в истории нации и национальное своеобразие языков. С другой стороны, язык, будучи "органом внутреннего бытия", «всеми тончайшими нитями своих корней сросся с силой национального духа, и чем сильнее воздействие духа на язык, тем закономерней и богаче развитие последнего» [там же, с. 47]. Язык в своих взаимозависимых связях есть продукт национального языкового сознания. Таким образом, учёный связывает «дух народа» с национальной креативной деятельностью сознания по созданию «сложных идей», с творческим осмыслением коллективного «субъекта мысли» не только реальной действительности, но и переживаний, чувствований, ощущений и представлений народа о бытие. «Язык тесно переплетён с духовным развитием человечества и сопутствует ему на каждой ступени его локального прогресса или регресса, отражая в себе каждую стадию культуры» [Там же, с.48]
Задолго до появления учения Гумбольдта о внутренней форме языка, Т. Гоббс (1588 - 1679) называет слова знаками, так как они обозначают не только предмет, но и связанные с ним зачастую изменчивые эмоции познающего субъекта. В связи с этим наименования таких вещей в речи имеют непостоянный смысл, т.е. автор косвенно указывает на выделение в словесном значении коннотативных признаков, выражающих эмоциональное состояние человека в отношении предмета речи. Более того, Д. Локк (1632 - 1704) идёт дальше Т. Гоббса и приходит к выводу о конвенциональном характере языковых знаков. Он отмечает двойственный характер связи между знаком и тем, что этот знак обозначает: с одной стороны, устойчивый, с другой, подвижный, произвольный, поскольку один и тот же знак может называть сходные вещи по аналогии или на других основаниях, принятых в результате конвенционального соглашения членов сообщества. «Каждая отдельная вещь не может иметь своё название. ... Значение и употребление слов зависит от создаваемой умом связи между идеями и звуками, употребляемыми в качестве знаков» [Локк , 1960, с. 408]. Согласно Д. Локку, в процессе общения ум, именуя сложную идею, абстрагирует её. Нередко эквивалентные разноязычные слова обозначают понятия, структура и объём содержания которых не совпадают. У разных народов имеются различные «сложные идеи». Доказательством этого являются непереводимые слова различных языков.
Понятия "символ", "знак", "образ", "метафорическое сочетание" и "фразеологизм" в описании языковой картины мира
Выдвигая онтологическую природу символа, П.А. Флоренский определял символ как «бытие, которое больше себя». Он писал, что «под символом можно разуметь всякую реальность, которая несёт в своей энергии энергию другой, высшей по ценности, по иерархии реальности» [Флоренский, 1999, с.477 - 478]. Иными словами, посредством символов мы общаемся с реальностью и соприкасаемся с тем, что было отрезано до сих пор от нашего сознания. Изображением мы видим реальность, а именем слышим её, символы - это «отверстия, пробитые в нашей субъективности». Символика «открывается духом в глубинах нашего существа... и отсюда изводится, чтобы, наконец, родиться от познавшего и давшего ей воплотиться созерцателя». Тайна мира раскрывается символами в своей подлинной сущности. По А.П. Флоренскому, язык, слово и имя -символичны. Язык символов «заложен в самом творении нас... как неотделимый от самого существа нашего, как такой, без которого мы не были бы вообще возможны, то есть как априорный» [Флоренский, 2000, с. 424-425]. Символы суть «энергия рода человеческого или отдельного лица, которая содержанием своим имеет энергию познаваемой реальности, ими определяемой» [Флоренский, 1992, с 494]. П.А. Флоренский определяет природу символа как антиномическую: с одной стороны, он сверхчеловечен, а с другой - человечен. Опасность антиномической природы символа П.А. Флоренский видел в том, что символы, произвольно субъективно творимые, могут либо увести от реальности, либо слиться с ней и душить её. Попытки оставить чистый смысл, устранив чувственную оболочку от символа, приводит к исчезновению духовного содержания и разрушению символа. Такая опасность исходит, по мнению П.А. Флоренского, со стороны рационализма и натурализма.
Символ, будучи элементом культурной информации, используется в речевом и языковом коде представителей национальных культур. Наиболее общепринятое представление о символе сводится к пониманию его как «некоторого содержания, которое в свою очередь, служит планом выражения для другого, как правило, культурно более ценного, содержания» [Лотман, 2004, с. 240]. Символу присуща архаическая черта. Его основным предназначением является выражение отношений между его инвариантным содержанием и современным культурным контекстом, смысл которых заключается в хранении и передаче в сжатой форме значимой информации о предметах, действиях, явлениях, чувствах, свойствах и т.п. Включаясь в какой-либо синтагматический ряд, символ сохраняет смысловую и структурную самобытность.
Ю.М. Лотман отмечает, что «символ никогда не принадлежит какому-либо одному синхронному срезу культуры - он всегда пронзает этот срез по вертикали, приходя из прошлого и уходя в будущее. Память символа древнее, чем память его несимволического текстового окружения» [Лотман, 2004, с. 241]. Однако, выступая «посланцем других культурных эпох», символ не только предстаёт в своём неизменном варианте, но и активно вступает во взаимодействие с современным культурным контекстом и, изменяясь под его влиянием, воздействует на него. Он принадлежит многомерному смысловому пространству. Поэтому через план выражения невозможно выявить всё содержание символа. В этой связи важно отметить, что «смысловые потенции символа всегда шире их данной реализации: связи, в которые вступает символ с помощью своего выражения с тем или иным семиотическим окружением, не исчерпывают всех его смысловых валентностей. Это и образует тот смысловой резерв, с помощью которого символ может вступить в неожиданные связи, меняя сущность и деформируя непредвиденным образом текстовое окружение» [Лотман, 2004, с. 242].
Символическими инструментами познания Л. Вайсгербер называл знаки. Согласно ему, знаковая система представляет собой сотворенный духом мир образов, посредством которых мы обладаем действительностью. Л. Вайсгербер отождествлял понятия «символ» и «знак» и не видел их содержательного различия. Однако символ не есть «синоним всякого знака, всякого условного, прагматического или аллегорического представительства мысли» [Флоренский, 2000, с. 424].
Н.В. Иванов указывает на содержательное различие знака и символа в языке. Он утверждает, что если знак считать за начало символа, то символ можно определить как «сложнейший итог смыслового становления знака». Содержательная сторона знака выражена в значении. В символе, напротив, главное - смысл как логическая категория. Знак и символ находятся в постоянном взаимодействии: «символ стремится к знаковости, к тому, чтобы развить в себе черты внутренней формализации в аспекте содержания и в аспекте выражения, и в этом можно видеть выразительный опыт символа; знак стремится к тому, чтобы стать символом, обнаружить в себе черты символизации, и это можно понимать как содержательный опыт знака, опыт его внутреннего содержательного развития» [Иванов, 2002 (а), с.51]. Поэтому можно считать содержательной основой знака в языке -значение, а содержательной основой символа как знака - образ.
Глагольные сочетания
Рассмотрим фразеологические сочетания, стержневым компонентом которых является глагол. Проследим значение глагола в процессе моделирования переменных и устойчивых сочетаний. Понятие «проводить» имеет в русском языке широкий круг значений и представлен глаголом " проводить ". Глагол проводить в значении «проводить, провести кого-либо куда-либо» родственен лит. vedu, лтш. vesti «вести, жениться» [Фасмер, 1964, Т.З, с. 284]. Словосочетания в значении «прокладывать что-либо» (водопровод, дорогу электричество) образовались по аналогии с сочетаниями древнерусского языка "водити жену" и "вести обод" (круговой широкий ремень конской шлеи по бокам лошади): ср. с лит. jaut-vada «повод, за который ведут вола» и vada «повод, причина». Понятие «вести, проводить» в английском языке передаёт глагол to lead, восходящий к значению «двигаться» и соотносится с понятиями "двигаться", "время", "следовать": ср. гот. ga-leipan, лит. laidotuves «похороны», др. сев. Іеід «время». Его можно соотнести с немецким глаголом leiden «страдать» (согласно древним представлениям, путь к Божеству лежит через страдания). Поэтому эквиваленты русских словосочетаний «провести электричество»; «провести железнодорожную ветку» в английском языке представлены другими лексическими единицами, а именно: "to install electrical equipment" «установить электрическое оборудование» и "to build a railway branch" «построить железную дорогу». Интересны также русские слова провести, подвести в значении «подвергнуть обману", «поставить в затруднительное положение»: англ. "let down", "put in a spot", "to disappoint", "betray someone s trust" и русская идиома водить за нос «обманывать»: англ. "take smb. for a ride", "make a fool of, "double-cross smb.", "lead smb. a pretty dance". Сопоставление лингвистического выражения данного понятия в рассматриваемых языках позволяет сделать вывод, что содержание понятия реализуется разным лексическим наполнением, и прямого соответствия мы не находим. Для русской идиомы, с одной стороны, следует учесть, что часть глаголов движения (например, «водить») соотносится со значением зла и обмана (движение от центра): ср.: русск. провести, подвести «обмануть»; что касается слова нос в этом обороте, то оно, видимо, связано с и.-е. as-«огонь, гореть» с табуирующим отрицанием пе-. Огонь не мог символизировать вред, ущерб (ср. типологически англ. сленг, lurn «обманывать», hot «обман»), С другой стороны, понятие «движение» могло иметь фаллическое значение: русск. водить + исл. nosi "penis equi" «родить» «род, клан» «чужой род» «зло» «обман» [Маковский, 2005, с. 99]. В английском эквиваленте "take smb. for a ride", прямое значение которого - «взять кого-л. в дорогу», особый интерес представляет компонент "a ride". Поскольку понятие движение соотносится с понятием пустота : ср. англ, ride «ехать верхом» и ирл. reid «пустота», становится ясен смысл данного эквивалента: например, In fact the government took taxpayers for a ride: русск. «Фактически правительство обмануло налогоплательщиков» (водило за нос), иными словами, привело в «пустоту». Другие эквиваленты представлены выражениями: "to double-cross smb. " (доел, «дважды пересечь кого-либо») и "to lead smb. a dance" (доел. «вести кого-либо в танце»). С давних времён танец считался неотъемлемой частью сакральной игры. Ж. Шевалье отмечает, что по своей сути танец является символическим театральным представлением. И как всякое представление или игра, танец полон вымысла. «Провести» имеет также значение «осуществлять», например, "провести беседу, реформу, перепись, собрание". Английские варианты отражают иное представление о вышеназванных процессах: "to give а talk"; "to carry out reforms (campaign)"; "to take a census"; "to hold a meeting" и т.д. «Провести» в значении «касаться, дотрагиваться» родственно лит. vezu, vezti «везти», лат. vehd «везу», др.-прусск. vessis «салазки, санки», гот. gawigan «трясти, двигать». В английском языке это значение передаётся глаголом «to pass»/ She passed her hand over her forehead. - русск. Она провела рукой по своему лбу. Неодинаковое у представителей разных культур восприятие времени, отношение к нему и его организация нашли отражение в различном языковом предъявлении. Для носителей русского языка характерно выражение проводить время, независимо от вида деятельности, в то время как английский эквивалент to have a good time (доел, «иметь хорошее время») употребляется только в отношении хорошо проведённого свободного времени. Для обозначения времени, проведённого за тем или иным занятием, принято употреблять глагол spend: русск. «тратить». В этой связи следует отметить, что для представителей англоязычных культур, склонных к размеренной жизни и скрупулёзному отношению ко времени, принято говорить о возрасте годовалого ребёнка как 12 месяцев, месячного - как 30 дней. Для обозначения периода, равного двум неделям, в английском языке есть особое слово fortnight, чего нет в русском языке. В английской концептуальной метафоре способ взаимодействия со временем как объектом выражен более ярко, чем в русской, поскольку время становится ощутимым: его можно взять {take one s time over smth: русск. «повременить"), продать {sell time употребляется в случае предоставления возможности за плату выступить по радио или по телевидению), занимать {live on borrowed time: доел, "жить взаймы", русск. «быть обречённым», «дни сочтены»,), побеждать {beat smb s Ите"яа американском жаргоне означает «отбить дружка у кого-либо»; «отбить невесту у кого-либо») и т.д.
Тело человека в языке и мифе
Используя древний натурфилософский язык четырёх стихий: «земля», «вода», «огонь» и «воздух» - можно прочесть тело человека. Поскольку кровь уравнивалась с Вселенной и Мирозданием, считалась местом, где находится душа и жизнь, она являлась символом рождения у многих народов. Вполне понятно, что язык не мог остаться безразличным к сему факту и не выразить его своими средствами. Как в английском, так и русском языках многие идиоматические выражения с данным понятием совпадают, но есть и существенные различия.
Чтобы более эмоционально показать, что какое-то явление или действие невыносимо, англичане употребляют идиому too rich for ту blood (доел, «это уж слишком для моей крови», т.е. для того места, где обитает моя душа) в значении «этого я не выношу»; «это не для меня»; «это уж слишком». Выражение "red blood» символизирует физическую силу, мужество и смелость, в то время как "bad blood" - вражду и враждебность. У древних в магической традиции Западной Европы кровь считалась «особым соком», пропитанным личной аурой жертвователя, отчего дьявольские пакты должны были якобы подписываться или скрепляться кровью. Кроме того, выделяли так называемую «чистую» и «нечистую» кровь. Чистой считалась кровь от раны, сворачивающаяся, не представлявшая опасности. «Чистая кровь» всегда символизировала ненарушенную жизненность. Согласно средневековым преданиям, она обладала целительной силой и могла излечивать проказу, если искупать больного в чистой крови. И напротив, «нечистая» менструальная кровь, так как периодически женщина находилась в контакте с «мифическим пространством, мифическими силами», заряжена негативной силой, навлекала болезни, оскверняла святые места и ассоциировалась с враждебностью. Отсюда английское выражение breed ill blood: русск. «сеять раздоры, ссоры». Выражение make smb s blood creep (доел, «заставить чью-либо кровь медленно двигаться», т.е. застывать, а делает она это от ужаса, так как в ней находится душа) имеет русский эквивалент «приводить в содрогание». В английском языке есть выражение, где кровь символизирует родство, родовые связи: blood is thicker than water (доел, «кровь плотнее, чем вода»). Его русским эквивалентом является «свой своему поневоле брат». В рамках микрокосма с водой, как священным первоэлементом Вселенной, соотносится кровь. Считается, что кровь обладает большей исцеляющей и спасительной силой, чем вода. В стране ацтеков, древней Мексике, например, человеческая кровь была необходимым средством для подкрепления солнца, которое якобы обессилило после ночного прохождения через ад. Только человеческая кровь могла поддерживать порядок в Космосе. Эта идея выражена в идиоме blood from a stone, где камень символизирует жёсткого, безжалостного человека, от которого трудно ожидать сочувствия или помощи, например, you cannot get blood from (out of) a stone: русск. «его не разжалобишь». В выражении blood and iron (доел, «кровь и железо») представлена идея о «беспощадном применении силы», поскольку, будучи атрибутом бога войны Марса, железо ассоциируется с насилием, а цвет ржавчины - с кровью. Возникновение в английском языке дихотомии blood and thunder в значении «кровавая мелодрама» восходит к пониманию грома как выражению божественного гнева за нарушение космического порядка. Как отмечает М.М. Маковский, «понятие крови может соотноситься с различными душевными переживаниями: «чувствовать», «думать», «понимать», ср. осет. tug «кровь», но ирл. tucu, н.-ирл. tuigim «понимать» (ср. литов. tiketi «верить»); англ. blood «кровь», но англ. "brood" «думать, обдумывать»...» [Маковский, 1996, с. 205]. Эта идея находит выражение в идиоме get smth. out of one s blood (доел, «получить что-либо из своей крови», т.е. изъять) в значении «забыть о чём-либо», «выбросить из головы». Красный цвет ассоциируется с кровью, а кровавые руки - с преступлением, становится ясным смысл выражения to catch someone red handed: русск. «застать кого-либо на месте преступления». Русская идиома испортить много крови кому-либо: англ. "worry smb. needlessly"; "cause no end of trouble"; "be a thorn in the side of smb".; "upset smb."; "bother the life of smb." и её вариант портить себе кровь: англ. "get upset"; "worry unnecessary" в настоящее время означает «доставить много неприятностей, огорчений кому-либо», «расстроить кого-либо», «раздражать кого-либо». Это выражение заимствовано из французского языка и является калькой "se faire du mauvais sang". Оно связано с представлением о том, что при отрицательных эмоциях человеку в кровь поступает желчь в избыточных количествах. Анализируя английские эквиваленты, следует отметить, что в них преимущественно передан только смысл.
