Содержание к диссертации
Введение
1. Определение риторической критики 11
1.1. Определение риторической критики через ее структурные элементы 11
1.2 Составляющие риторической критики . 15
1.3. Место риторической критики в ряду других филологических Дисциплин-—..«..-22
1.3.1. Риторическая критика и риторика 22
1.3.2. Риторическая критика и литературная критика 23
1.3.3. Риторическая критика и герменевтика 27
1.3.4. Риторическая критика и лингвистические дисциплины 28
1.4. Выводы к главе 1 31
2. История формирования риторической критики как дисциплины 33
2.1. Американская риторическая критика 34
2.1.1. Неоклассический метод 34
2.1.2. Методологическая критика 37
2.1.3. Кеннет Бёрк 50
2.1.4. Концептуально ориентированная критика. Метод внимательного прочтения 56
2.2. Опыт риторической критики в России 58
2.2.1. Дореволюционная Россия 58
2.2.2. Советский период 61
2.2.3. Постперестроечное время - 68
2.3. Выводы к главе 2 . 71
3. Критический анализ публичной аргументации 74
3.1. Принципы критического анализа публичной ораторской речи 74
3.2. Анализ этоса 79
3.2.1. Условия произнесения речи ...80
3.2.2. Аудитория 82
3.2.3. Образ оратора 86
3.3. Замысел речи 92
З.4 Анализ логоса 95
3.4.1. Теза речи 96
3.4.2. Аргументация 99
3.4.3. Композиция 103
3.4.4. Стиль 104
3.4.5. Другие способы анализа логоса 106
3.5. Анализ пафоса 107
3.5.1. Императив речи .108
3.5.2. Последовательность речевых (риторических) эмоций 109
3.6. Последствия публичного выступления.. 112
3.6.1. Ближайшие последствия речи. Проблема критериев эффективности речи 113
3.6.2. Отдаленные последствия речи 119
3.7. Выводы к главе 3 122
4. Проблема оценки речи 127
4.1. Анализ Пушкинской речи Ф.М.Достоевского 131
4.2. Риторика Сталина военного времени. Приказ № 70 147
4.3. Анализ выступления В.В.Путина перед доверенными лицами в МГУ 12 февраля 2004 года 175
4.4. Выводы к главе 4 197
Заключение 201
Библиографический список 204
Теория и история риторической критики , , 204
Пушкинская речь Ф.М.Достоевского 219
Риторика Сталина 221
Выступление В.В.Путина перед своими доверенными лицами 222
Источники 224
- Определение риторической критики через ее структурные элементы
- Американская риторическая критика
- Принципы критического анализа публичной ораторской речи
- Анализ Пушкинской речи Ф.М.Достоевского
Введение к работе
XX век ознаменовался повышением роли языка в социо-культурных процессах. Начинается эпоха массовой коммуникации; наступает время новых средств массовой информации и влияния на процессы в обществе: радиовещания, телевидения, всемирной сети Интернет, рекламы. Помимо реальной действительности, появляется виртуальная, которую, с одной стороны, человечество моделирует, но, с другой стороны, воспринимает как нечто объективно существующее. Человек тонет в потоке информации, в значительной степени выраженной языковыми средствами. Эта ситуация позволила ученым заявить о начале информационной эпохи, а многим писателям, философам и лингвистам XX века интерпретировать действительность как единый текст. Так, известный латиноамериканский писатель Х.Л. Борхес [28] в одной из своих новелл изображает мир как бесконечную библиотеку, а Ричард Харвей Браун пишет книгу о роли языка в современном обществе и называет ее «Общество как текст: сочинения по риторике, интеллекту и действительности» [136].
Перенасыщенное информацией общество, живущее в сегментированной до предела наукой действительности, ощутило потребность в механизмах анализа информации и коммуникации, а также систематизации знаний. Такую возможность давала риторика. Небывалый подъем этой науки в XX веке объясняется рядом причин.
Прежде всего, риторика - это наука об отношении мысли к слову. Для того чтобы трансформировать мысль в слово, риторика за две с половиной тысячи лет своего развития выработала правила систематизации и категоризации, позволяющие человеку вырабатывать ценностные суждения, которые помогают ему не только сформировать свою собственную позицию, но также создать основу для новой аргументации и нового знания. «В сфере речи одна лишь риторика уделяет внимание ценностным категориям... Ритор может быть чем-то большим, чем просто мастером техники аргументации , он может быть критиком идей. Он может помочь риторике стать главной среди наук,»1 - писал американский лингвист Ричард Мёрфи [172: 130]. Правила систематизации и категоризации,
разработанные риторикой, позволяют представлять знание в виде иерархической модели и формировать единую картину мира. Об интегрирующем потенциале риторики говорил академик С.САверинцев, который рассматривал риторику античных времен как одни из самых ранних подходов к обобщению действительности: «Общее место - инструмент абстрагирования, средство упорядочить, систематизировать пестроту явлений действительности, сделать эту пестроту легко обозримой для рассудка. Стоит вспомнить, что Аристотель в «Риторике» неоднократно говорит о чисто интеллектуальном удовлетворении как источнике «приятности» риторического искусства. Вся античная культура воспитывала вкус к общим местам...» [2: 159].
Кроме того, риторика возвращает в научный дискурс субъекта знаний -человека, ритора, поскольку она учит конкретного человека вырабатывать свою позицию по конкретному вопросу. Как пишет А.А.Волков, «главная особенность риторики в том, что она и сосредотачивается на структуре языковой личности отправителя и получателя речи - ритора, на речевой технике аргументации и на методе построения целесообразного высказывания. В этом смысле риторика дополнительна лингвистике, которая абстрагируется от конкретных обстоятельств общения. Поэтому риторика - персоналистическая теория речи» [39: 4-5].
Знания о взаимосвязях между коммуникаторами и сообщением, накопленные риторикой в течение столетий для «способности находить возможные способы убеждения относительно каждого данного предмета» (Аристотель [9: 19]), в эпоху массовой коммуникации оказались востребованными как для производства речи (создание наиболее влиятельных текстов), так и для ее анализа (противостояние потоку информации и манипуляции сознанием). В этом еще одна причина роста интереса к риторике в XX веке. Причем последнее направление -анализ речи - оказалось едва ли не более востребованным, чем первое, традиционное.
XX век стал временем расцвета аналитического направления в теории риторики. Немецкий ученый Г.Ф.Плетт определяет риторику как «функциональный метод анализа текстов»; анализу, а не синтезу речи посвящена большая часть неориторики Брюссельской школы. Если в Европе методы анализа аргументации стали базой для развития неориторики, иными словами, остались в
рамках риторики, то в Соединенных Штатах Америки это направление выкристаллизовалось в отдельную дисциплину - риторическую критику, которая интенсивно развивалась в течение всего прошедшего века. Столь стремительное развитие этой дисциплины в США, очевидно, объясняется и высоким уровнем публичности в этой стране, и тем, что именно здесь быстрее всего разрабатывались информационные технологии и средства массовой манипуляции.
Стремительность и интенсивность развития этой дисциплины в Соединенных Штатах Америки, а также рост влияния этой страны на мировое сообщество в XX веке привели к тому, что работы по риторической критике стали появляться и в Европе, в том числе и в России. Положение риторической критики в Европе оказалось менее уверенным, потому что, с одной стороны, здесь самостоятельно развивалась схожая по задачам неориторика, с другой - не хватало таких крупных идеологов этой дисциплины, как Герберт Вичелнз или Кеннет Бёрк, Однако уже в девяностых годах в европейских университетах на базе отделений лингвистики и риторики стала появляться специализация по риторической критике; в Скандинавии по этой теме каждые два года проводятся конференции.
Начиная с восьмидесятых годов XX века в России также наблюдается рост количества работ по риторической критике, однако в этих публикациях отсутствует единая терминология и методология, а также нет четкого представления об основных течениях в развитии этой дисциплины. Подобное положение дел обусловило следующие цели данного исследования:
1) дать определение риторической критики, описать ее структуру и место в ряду других филологических дисциплин (глава 1);
2) описать историю развития и формирования этой дисциплины в зарубежной и отечественной науке (глава 2);
3) разработать основные принципы анализа риторического произведения методами риторической критики на примере разбора ораторских речей (глава 3);
4) определить специфику риторической критики в русской культурной традиции (проблема оценки речи) (глава 4).
Исходя из поставленных целей были сформулированы следующие задачи настоящего исследования:
1) проанализировать опыт и современное состояние теоретических исследований в области филологического анализа публичной аргументации и риторической критики;
2) разработать и обосновать определение риторической критики;
3) проанализировать взаимосвязи между различными факторами публичного выступления для выработки процедуры их анализа;
4) предложить вариант методического инструментария для анализа публичной аргументации (на материале ораторских речей);
5) проанализировать некоторые знаменательные публичные выступления разных эпох российской истории для предварительного установления критериев оценки публичной аргументации, свойственных русской словесной культуре;
6) обобщить полученные данные.
Объектом исследования была система взаимосвязей структурных элементов публичного выступления - лингвистических и экстралингвистических. Предметом исследования стали филологические способы описания, анализа, интерпретации и оценки ораторской прозы. Материалами исследования послужили ораторские речи политических лидеров и деятелей культуры России, а также работы отечественных и зарубежных исследователей, занимающихся разработкой методов анализа публичной аргументации.
Поставленные задачи и специфика предмета изучения обусловили преобладание в применявшихся методах исследования индуктивного метода, при котором основные выводы о предмете исследования формируются на основе прямого наблюдения над фактами речи и на анализе наблюдаемых закономерностей. Методологической базой разрабатываемого метода послужили принципы анализа ораторской прозы, сформулированные последователями неоаристотелианского метода риторической критики, восходящие к трудам Аристотеля. Кроме того, при непосредственном анализе текстов применялись такие лингвистические методы анализа текста, как структурный анализ, контекстуальный анализ, семантический анализ, контент-анализ, логико-грамматический анализ, стилистический анализ, сопоставительные приемы исследования.
Проделанная работа позволила впервые в российском языкознании определить основные понятия, касающиеся риторической критики, установить взаимосвязь между ними и сформировать корпус основных терминов. Все это необходимо для дальнейшего развития указанной дисциплины. Подробный обзор литературы по теме исследования позволил системно рассмотреть накопленный зарубежный и отечественный опыт в области риторической критики, что крайне важно, потому что до сих пор не было ни одного исследования, описывающего развитие филологического анализа и критики публичной аргументации в России. Представленный в работе анализ трех выдающихся ораторских произведений разных эпох позволил сформулировать некоторые критерии оценки публичной аргументации, свойственные русской словесной культуре, что в свою очередь дает возможность избежать прямого заимствования американских методик анализа публичной аргументации, которые зачастую мало эффективны в русском социокультурном контексте. В этом заключается научная новизна и теоретическая значимость данного диссертационного исследования.
Практическая значимость данной работы состоит в том, что она формирует тот базис, без которого не может развиваться риторическая критика. С общественной точки зрения, развитие риторической критики крайне важно, ибо речь человека, в особенности речь продуманная и искусная, - мощное средство влияния и регулирования социума. Не всякая речь использует силу влияния в интересах социума. «Поскольку речь - это мощная сила, человек нуждается в глубоком и тщательном анализе речей, которые он слушает, - их правдивости или лживости, их мудрости или глупости, их глубины или бессодержательности, их подлинного величия или их скрытой низости. И так как человек нуждается в таком анализе, он нуждается в риторической критике» [185: 160]. Риторическая критика занимает особое место в любом демократическом обществе, в котором каждый гражданин имеет право на знание механизма манипулирования общественным мнением.
В молодой российской демократии риторическая критика может оказаться крайне востребованной еще и в силу того, что несколько поколений, со времени отказа от риторики в системе российского образования в конце XIX века, были изолированы от риторической культуры, что привело наше общество к тотальной
риторической безграмотности. Доказательством этому служат непоследовательные и невыразительные выступления наших депутатов и политических лидеров, низкая культура речи СМИ и косноязычие многих деятелей культуры. Те же, кто владеют в той или иной мере искусством слова, часто используют неумение обывательской массы следить за развитием логики и пафоса в речи и умело скрывают за высокими вербализованными целями своих слов цели, противоречащие интересам общества. Поэтому одна из общественных задач риторической критики - повысить общий уровень риторической культуры.
Однако владение навыками красноречия предполагает не только знание правил риторики и изучение образцовых ораторских произведений, но и умение критически анализировать свою речь и речи других коммуникантов. Как сказано в одном американском учебнике по риторической критике, «студенту, стремящемуся к улучшению своих собственных речей, не обязательно становиться специалистом по риторике, но он должен понимать и использовать критику, потому что нет другого пути к совершенствованию» [147: 12].
Таким образом, риторическая критика выполняет, как минимум, три общественные цели, которые отвечают потребностям нашего общества сегодня, и это обусловливает практическую ценность данного диссертационного исследования: оно создает основу 1) для анализа процессов регулирования общественного мнения, 2) для повышения стандартов риторических произведений, 3) для выявления границ и пробелов наших знаний. Результаты исследования могут применяться при составлении практических курсов по риторике, риторической критике, стилистике, филологическому анализу, при написании пособий и рекомендаций по созданию и разбору риторических произведений, ориентированных на современную российскую аудиторию. Ориентация работы на культурную специфику публичной аргументации позволяет использовать результаты исследования при переводе риторических произведений с иностранных языков на русский.
Исследование прошло апробацию в виде обсуждения на Кафедре общего и сравнительно-исторического языкознания МГУ им. М.В.Ломоносова, а также в форме докладов на VI Международной конференции по риторике «Риторические дисциплины в новых государственных образовательных стандартах» (Москва, 29 31 января 2002 года), на Пушкинских чтениях (Москва, 2002 год) и на Второй скандинавской конференции по риторике и риторической критике (Копенгаген, май 2003 года). Основные положения исследования были опубликованы в статьях «Проблема критического анализа ораторской речи» в Филологическом журнале [Филологический журнал: Межвузовский сборник научных статей / Сост. Г.Д.Ушакова.- Вып.ХГ- Южно-Сахалинск: Изд-во СахГУ, 2002 - С.76-79] и «Понятие риторической критики» в аспирантском сборнике МГУ [Современные вопросы общественно-речевой практики. - М.: Макс Пресс, 2005. - с.71-87], а анализ Пушкинской речи Достоевского, осуществленный с помощью предложенного автором диссертации методом и вошедший в состав настоящей работы, был опубликован в сборнике «Пушкинские чтения - 2002» [Пушкинские чтения- 2002. Материалы конференции. - М.: Гос.ИРЯ им. А.С.Пушкина, 2003. -С.92-99]. Выводы о культурной специфике роли тех или иных структурных элементов в риторическом произведении были учтены и применены в переводе с английского языка проповеди Папы Римского Иоанна Павла II, опубликованном в журнале «Российская юстиция» [Закон божественный и человеческий // Российская юстиция, №4, март 2001 года. - С.57-58].
Определение риторической критики через ее структурные элементы
Помимо целей, которые мы определили во введении, риторическая критика, как всякая человеческая деятельность, должна иметь субъект, предмет (объект), средство, процедуру, внешние условия и продукт [43: 12]. Проанализируем природу каждого структурного элемента риторической критики и дадим необходимые определения. Начнем с тех элементов, определение которых вызывает наименьшие затруднения.
Продукт риторической критики есть критическое эссе. Внешние условия -это историко-политический фон, общий для ритора и критика; деятельность обоих предполагает ориентацию на проблемы и потребности современного им общества. Если критик анализирует речь спустя определённый промежуток времени, то внешние условия для оратора и критика оказываются различными, при этом критик всегда руководствуется потребностями современного ему общества. Средством риторической критики является язык.
Субъект риторической критики - критик, стремящийся к максимально эффективному и последовательному анализу. Прежде всего, человек, берущий на себя ответственность судить о произведении ораторского искусства, должен быть компетентным в риторике и риторической критике (знание теории) и - что ещё более важно - быть знакомым с предшествующим мировым опытом как написания, так и оценки речей (знание практики).
Необходимость анализа и оценки требует от критика помимо профессиональной компетентности, еще и максимальной осведомленности в области проблематики анализируемой речи. Поскольку предмет анализа включает в себя не только формально-содержательные аспекты речи, но и специфику аудитории, образ ритора, историко-политический фон, критик должен как можно лучше разбираться как в вопросах филологии, так и психологии, социологии, этики, политики, экономики, истории, литературы, философии. Чем шире и глубже познания критика, тем всестороннее и объективнее его анализ и оценка.
Объективность - ещё одно предъявляемое критику требование -подразумевает беспристрастный учёт интересов как ритора, так и аудитории, непосредственной и - шире - всех слоев общественности в конкретной историко-политической ситуации. Однако всякая оценка есть результат личного восприятия сквозь призму устоявшегося мировоззрения и системы ценностей, и как любое произведение или труд, критическое эссе неизбежно несёт в себе черты личности своего создателя. Иными словами, субъективность - неотъемлемая характеристика риторической критики. Субъективный компонент привносит в критическое эссе индивидуальность, служит индикатором вкуса и таланта самого критика и в значительной мере определяет ценность того или иного критического анализа.
Американский ученый Дональд К. Брайант особо выделял ещё одно необходимое качество критика, а именно - скромность (humility): «Только со скромностью, благоразумной настолько, насколько это возможно, стоит когда бы то ни было разбирать наиболее сложные вопросы критики » [137: 52].
На протяжении всей истории развития риторической критики самые жаркие споры разворачивались по поводу того, что же является объектом риторической критики. Ответ на этот вопрос в значительной степени определяет метод анализа и оценки. Общая тенденция в трактовке объекта риторической критики - расширить область приложения риторической критики до любого продукта человеческой деятельности, имеющего замысел, или целеполагание. При таком подходе объектом риторической критики может стать не только речь, но и фильм, спектакль, реклама, картина, музыкальная пьеса и т.п. Целеполаганием может быть не только убеждение, но и информирование, описание, развлечение и др. В этом случае риторическая критика становится наукой об отношении средств к замыслу, а ее задачей - определение того, насколько эффективны были отобранные автором средства в данной ситуации для достижения его замысла.
Однако в реальности в подавляющем большинстве случаев объектом риторической критики оказывается убеждающий дискурс. И в рамках данного исследования нас будут интересовать только произведения слова. При таком условии, объектом, или предметом, риторической критики является риторическое произведение (речь) как сложное целое идейно-тематического (замысел и содержание), фактуально-информативного (содержание), структурно-логического (логика), композиционного (композиция), функционально-стилистического (стиль), паралингвистического (фонация и кинесика) уровней в совокупности с характеристиками личности ритора, непосредственной аудитории, историко-политического фона и последствий, вызванных данным публичным выступлением.
Современная американская риторическая критика разводит понятия публичного выступления и его последствий, используя понятия риторического акта и риторического артефакта: «Объектами изучения в риторической критике являются риторические акты и риторические артефакты. Риторический акт осуществляется в присутствии предназначенной для него конкретной публики, это может быть речь или музыкальное представление, разыгранное перед живой публикой. Риторический артефакт - это последствия или ощутимые признаки риторического акта. Когда риторический акт записан или напечатан, записан на плёнку или запечатлен на полотне, он становится риторическим артефактом, который в свою очередь становится доступным аудитории ещё более широкой, чем та, что была свидетелем риторического акта. Как акт, так и артефакт - объекты риторической критики» [151; 5]. Следует подчеркнуть уникальность риторического акта; всякая речь разрабатывается и произносится для конкретной аудитории в конкретном месте и в конкретное время, совокупность которых никогда более не повторится. И даже если тот же текст будет прочитан ещё раз, он должен рассматриваться как отдельный риторический акт со своим собственным артефактом, при этом его связь с первым риторическим актом также должна быть обязательно проанализирована.
Особый акцент в последнее время делается на процессуальности объекта риторической критики. «Риторический акт - всегда процесс, и поэтому если критик и выявляет какие-либо постоянные величины, его суждения должны быть тем или иным образом соотнесены с процессуальным характером риторического акта» [73: 108].
Практическим материалом для риторического критика обычно служит (напечатанная) речь, но для максимально объективного и полного критического анализа предпочтительно непосредственное личное присутствие критика на риторическом акте. Кроме того, американские пособия рекомендуют для более эффективной работы иметь на публичном выступлении заранее приготовленную копию речи. К сожалению, такое стечение обстоятельств представляется скорее идеальным, чем реальным. В действительности критик обращается постфактум или к печатному варианту текста, или к аудиозаписи, или к видеозаписи (предпочтение распределяется в обратной последовательности). Критический анализ будет неполным, если критик будет выстраивать свои рассуждения исключительно на основе текста, ибо, как было сказано выше, объект риторической критики включает в себя также личность оратора, аудиторию, историко-политический фон и резонанс, вызванный данным риторическим актом. Поэтому критик должен собрать как можно более обширные и точные сведения о контексте исследуемого публичного выступления.
Американская риторическая критика
Период расцвета неоклассического метода в американской критике, как уже было сказано выше, начался со статьи Герберта Вичелнза 1925 года «Литературная критика ораторского искусства», в которой он обосновывает необходимость изучения ораторских произведений методами, отличными от методов литературной критики. Автор впервые вводит критерий эффективности и говорит об особом значении исторического контекста речи. Вичелнз подчеркивает, что для истинных критиков «характерно понимание риторического произведения в тех рамках, которое на него накладывает место и повод речи, и стремление призвать историю на помощь критику» [цит. по 91: 164]4.
В книге «Критика речи» Л.Тонссена и А.К.Бейрда, последователей Вичелнза, также уделялось особое внимание исторической реконструкции ситуации речи: «Надёжность критической оценки зависит в значительной мере от способности критика осуществить верную реконструкцию давно распавшихся социальных контекстов» [цит. по 91: 164]. В связи с этим в процедуре неоклассического метода придавалось большое значение установлению подлинности текста речи, или установлению того, что именно и как именно было сказано оратором в действительности.
Помимо реконструкции обстоятельств публичного выступления, схема критического анализа произведения ораторского искусства, согласно Вичелнзу, включает «элементы личности оратора в качестве определяющего фактора, она также включает общественный характер говорящего - не то, кем он был, а то, кем его считали. Она требует описания аудитории, оратора и его важнейших идей, с которыми он обращался к своим слушателям, - его тем, мотивов, к которым он апеллировал, содержания предлагаемых им доказательств.- :.. . Кроме того, риторическая критика не может оставить без внимания используемый оратором способ организации содержания и его манеру выражения, а также привычные методы подготовки речей и манеру произнесения, хотя последние два момента, возможно, менее важны. «Стиль» - в том смысле, который относится к словоупотреблению и построению предложения, - должен быть затронут, но лишь как одно из многих средств, обеспечивающих оратору доступ к ушам слушателей. Наконец, не должен быть оставлен без внимания эффект, произведенный речью на непосредственных слушателей, по свидетельству очевидцев или записям событий. На протяжении всего исследования следует рассматривать общественного деятеля как человека, воздействующего на своих современников силой речи» [цит. по 91: 166-167].
Однако Вичелнз лишь обозначил те понятия, на которые должен опираться критик ораторской прозы, но он не разработал процедуры претворения этой задачи в жизнь. Только спустя двадцать три года процветания традиционного метода была выработана и сформулирована схема анализа риторического произведения в работе Лестера Тонссена (Lester Thonssen) и А, Крэга Бейрда (A.Craig Baird) «Критика речи». По мнению авторов, «.. .состав важнейших понятий, на которых основывается критический анализ, выглядит следующим образом: 1) цельность идей, 2) эмоции речи, 3) характер оратора, 4) структура речи, 5) стиль речи, 6) произнесение речи, 7) результативность речи» [цит. по 91: 168].
В интерпретации Сони Фосс эта схема выглядит как трехчленная процедура: 1) реконструкция контекста риторического артефакта; 2) анализ самого артефакта; 3) оценка воздействия артефакта на аудиторию с учетом выбора доступных оратору средств [151: 75].
В зависимости от того, какому из этапов процедуры будет уделяться особое внимание, Тонссен и Бейрд выделяли четыре разновидности этого метода: «В импрессионистической критике критик передает свою личную реакцию на речь, или ритора, или речь и того и другого. ... В аналитической критике критик концентрируется на речи как таковой и тщательно анализирует её, обращая внимание на структуру, доказательства, энтимемы, метафоры, аллитерации, многосложные слова, языковые модели и т.д. „. В синтетической критике критик опускает речь как таковую, старательно реконструируя цельную картину публичного выступления. Он анализирует обстановку и аудиторию, он описывает, что оратор сказал и сделал, он подробно излагает реакцию аудитории на речь. Иными словами, он полностью воспроизводит коммуникативный акт. В судителъной критике критик касается главным образом оценки эффективности речи. Этот тип сочетает в себе элементы всех трёх предшествующих способов критики, но использует их лишь как исходный пункт для интерпретации и оценки» [цит. по 147: 17].
Неоаристотелианский метод признавался единственно верным и возможным вплоть до шестидесятых годов XX века, когда Эдвин Блэк , Отис М.Вальтер, Марк С.Клин и другие выступили с критикой этого метода. Было справедливо отмечено, что «Риторика» Аристотеля, на которой базировался метод Вичелнза, предназначалась не для критики, а для создания риторических произведений. Указывали на то, что круг вопросов, освещавшихся традиционным методом, ограничивался сущностью, целью и результативностью речи, вследствие чего риторическая критика превратилась в науку о речи и о конкретных ораторах. Вопросы взаимосвязи (по форме, содержанию, контексту и пр.) речей разных риторов не находили своего научного истолкования. Марк Клин говорил о подмене функций критика, который превратился из учёного в учителя, научающего другого говорить более эффективно
Принципы критического анализа публичной ораторской речи
Всякая публичная аргументация как идеальный образец речевой деятельности и как законченное высказывание может стать объектом научного анализа с разных позиций: стилистической, ритмической, психолингвистической, социолингвистической и т.д. и т.п. Однако привлечение публичной аргументации в качестве объекта или материала исследования еще не означает, что производимый анализ есть риторическая критика (хотя в зарубежной науке зачастую именно так и происходит). Ключевыми моментами в риторическом разборе является постоянный учет многоуровневой природы публичной аргументации, выявление взаимосвязей между различными лингвистическими и экстралингвистическими факторами публичного выступления. При этом цели разных конкретных риторических разборов могут быть самыми различными: оценить жанровую специфику речи, выяснить роль получателя речи на послание, выяснить роль исторического контекста, описать образ ритора, понять причину значительных последствий того или иного публичного выступления и т.д.
Как было определено в первой главе, для риторической критики всякая публичная речь - это сложное целое идейно-тематического (замысел и содержание), фактуально-информативного (содержание), структурно-логического (логика), композиционного (композиция), функционально-стилистического (стиль), паралингвистического (фонация и кинесика) уровней в совокупности с характеристиками личности ритора, непосредственной аудитории, историко-политического фона и последствий, вызванных данным публичным выступлением. Полноценная риторическая критика всегда уделяет особое внимание экстралингвистическим компонентам публичного выступления, поскольку именно они определяют лингвистические параметры речи при ее создании ритором и объясняют их - при их анализе критиком. Выявление взаимообусловливающих зависимостей между экстралингвистическими компонентами выступления и языковым материалом (текстом речи) - важнейший принцип риторической критики, отличающий ее от всех прочих анализов публичной аргументации.
Значение экстралингвистического контекста для построения публичной аргументации было осознано еще в античности, что отразилось в раннем формировании жанровой классификации. По мере развития человечества и появления новых областей деятельности человека, связанных с публичной аргументацией, формировались самостоятельные направления риторики: ораторика, гомилетика, дидактика, судебное красноречие. Подобно тому, как каждый из этих видов красноречия выработал свой собственный свод правил построения аргументации, необходимо разрабатывать и методы критического анализа для каждого из них.
В первую очередь анализу должны подвергнуться устные публичные выступления по гражданским вопросам и общественно значимым темам, или ораторские речи, ибо именно они сегодня играют доминирующую роль в формировании общественного мнения (и манипуляции им).
Ещё Цицерон выделил из прочих произведений слова ораторскую речь и отвёл ей центральное место в организации речевой деятельности человека и государства. Особое внимание критики к современной публичной ораторской речи необходимо ещё и потому, что традиция русской ораторской речи имеет более короткую историю, чем, скажем, западная. Формирование европейских национальных ораторик относится ко времени принятия христианства и заимствования системы античного образования, включавшей в себя риторику. В России к опыту греко-римской риторической школы обратились лишь в конце XVII - начале XVIII века в связи с петровскими реформами судебно-административной системы, потребовавшей от чиновников разных уровней умения рассуждать, аргументировать свою позицию и на основании своих и чужих рассуждений принимать решения. Однако в отличие от гомилетики, всегда имевшей особую значимость для русской культуры, или от судебного красноречия, получившего значительное развитие на русской почве после введения суда присяжных в 1864 году, ораторика в России была развита слабо. Возможно, это объясняется типом государственного устройства: монархией, а позже тоталитарным режимом, ограничивавшими речевую свободу граждан.
Демократические перемены конца XX столетия неизбежно привели к увеличению доли публичной ораторской речи среди других видов речевой деятельности. Однако отсутствие элементарной риторической грамотности, незнание образцов ораторского искусства как современными ораторами, так и их слушателями, нередко не позволяет тем и другим выработать четкую позицию и принять правильное решение по принципиально важным государственным вопросам. Ещё Аристотель в трактате «Политика» установил зависимость между публичной речью и общественным устройством, а Цицерон напрямую связывал благополучие государства с развитием ораторского мастерства: «Истинный оратор, говорю я, своим влиянием и мудростью не только себе снискает почет, но и множеству граждан, да и всему государству в целом, приносит счастье и благополучие» [117: 83].
Все это позволяет утверждать, что улучшение стандартов риторических произведений и обнаружение границ и пробелов наших знаний, прежде всего в ораторике должны стать первоочередными задачами отечественной риторической критики. Именно поэтому разрабатываемая в рамках настоящего исследования схема анализа публичной аргументации ориентирована, в первую очередь, на ораторскую прозу.
При этом в понятие ораторской прозы мы включаем как устную публичную аргументацию по общественно значимым вопросам, так и письменную, чаще всего выраженную в форме публицистических статей. Однако давно отмечено, что устное и письменное слово использует разные средства влияния на получателя информации. Одна и та же речь, произнесенная и написанная, может вызвать прямо противоположную реакцию у одной и той же аудитории, как это было, например, в случае с Пушкинской речью Федора Михайловича Достоевского (см. главу 4.1.). Основное отличие слухового восприятия речи от зрительного заключается в более активном использовании средств, влияющих на эмоциональное восприятие информации (опора на пафос), а также в отсутствии возможности «вернуться» к ранее высказанным положениям, которая появляется при публикации той или иной речи (опора на логос). Кроме того, несмотря на то что письменная ораторская проза также всегда адресована определенной группе, при прочтении индивидуально-личностные установки получателя информации играют большую роль, чем при прослушивании того же материала.
Анализ Пушкинской речи Ф.М.Достоевского
Трудно представить себе в русской литературе и литературоведении фигуру более значительную, чем А.С.Пушкин. Работы, посвященные феномену его личности, поискам истоков и условий формирования мировоззрения поэта, всестороннему анализу его творчества, исчисляются сотнями, если не тысячами. При этом количество их неизменно будет увеличиваться с каждым новым юбилеем, годовщиной какого-либо события или написания того или иного произведения.
Среди этих бесчисленных и разнообразных трудов: анализов, размышлений, свидетельств, лекций, приложений, временников, исследований, новых данных, статей, очерков, заметок, чтений, этюдов, альбомов, сводов и венков (чью историческую значимость и научную ценность мы не хотим ни в коей мере умалить) - выделяется одна небольшая речь, произнесённая спустя 43 года после смерти поэта и установившая принципиально новый взгляд на творчество и личность Пушкина. Это речь Фёдора Михайловича Достоевского, прозвучавшая 8 июня 1880 года на втором заседании Общества любителей российской словесности по случаю открытия памятника Пушкину в Москве. Небывало неистовая реакция аудитории, ошеломляющее впечатление, произведённое выступлением, позволили журналисту И. Ф. Василевскому в связи с речью Достоевского сказать: «Человеческое слово не может претендовать на большую силу» [188:2].
«На эстраде он вырос, гордо поднял голову, его глаза на бледном от волнения лице заблистали, голос окреп и зазвучал с особой силой, а жест стал энергическим и повелительным. С самого начала речи между ним и всею массой слушателей установилась та внутренняя духовная связь, сознание и ощущение которой всегда заставляют оратора почувствовать и расправить свои крылья. В зале началось сдержанное волнение, которое всё росло, и когда Фёдор Михайлович окончил, то наступила минута молчания, а затем как бурный поток, прорвался неслыханный и невиданный мною в жизни восторг. Рукоплескания, крики, стук стульями сливались воедино и, как говорится, потрясли стены зала. Многие плакали, обращались к незнакомым соседям с возгласами и приветствиями; и какой-то молодой человек лишился чувств от охватившего его волнения. Почти все были в таком состоянии, что, казалось, пошли бы за оратором, по первому его призыву, куда угодно! Так, вероятно, в далёкое время, умел подействовать на собравшуюся толпу Савонарола» [199: 99]. Так вспоминал об историческом выступлении Ф. М. Достоевского известный русский юрист А. Ф. Кони. Его оценка этого события для нас значительна тем, что он сам был выдающимся судебным оратором.
У нас, людей, живущих в начале XXI века, в большинстве своём воспитанных в отрыве от риторической культуры, лишённых возможности оказаться слушателями образцового публичного выступления, закономерно возникает вопрос: почему, за счёт каких языковых или иных средств автор речи достиг такого, едва ли не в буквальном смысле слова, умопомрачительного эффекта; эффекта, который для самого оратора оказался неожиданностью. был так потрясён и измучен, что сам был готов упасть в обморок», - писал Достоевский 30 июня 1880 года в письме к С, А. Толстой [195: 188].
Но это не единственный вопрос, который возникает в связи с феноменом пушкинской речи. Парадокс этого произведения заключается в том, что первая однозначно положительная, восторженная реакция у непосредственных слушателей сменилась крайне негативной, едкой и подчас агрессивной критикой в прессе. Чем объяснить это противоречие?
В этом расхождении двух восприятий одной и той же речи, прежде всего, обращает внимание разница способов получения информации: в первом случае это непосредственное слушание речи в проникновенном исполнении автора, во втором - вдумчивое, неторопливое и, очевидно, придирчивое чтение очерка на страницах газеты «Московские ведомости». Основное отличие слухового восприятия речи от зрительного, как известно, заключается в способности слушателя оказаться подверженным воздействию пафоса, а также в отсутствии возможности «вернуться» к ранее высказанным положениям, чтобы ещё раз вдуматься в излагаемое. По-видимому, именно в этой разнице влияния логоса и пафоса пушкинской речи Достоевского следует искать причины её двоякого восприятия.
Что же услышала и что прослушала публика, собравшаяся в Колонном зале московского Благородного собрания в июне 1880 года?
Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо проникнуться душевным состоянием той аудитории, понять и проследить все движения души каждого из слушателей. Но для этого нам надо иметь более широкое представление о политической ситуации и общественных настроениях того периода российской истории, ибо, как справедливо замечает И. Волгин, «Пушкинская речь непостижима в отрыве от реальных исторических обстоятельств, её породивших. Более того: изъятие текста речи из реального общественного контекста парадоксальным образом «искривляет» сам текст» [191: 215].
