Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Общие принципы описания дискурса судебной защиты как институционально- коммуникативного образования
1. Исходные предпосылки для рассмотрения дискурса судебной защиты в свете коммуникативно-деятельностных теорий 10
2. Категория "социальный институт" и ритуальные акты юридической коммуникации 15
3. Коммуникативно-социальное поле дискурса судебной защиты 18
4. Конститутивные и содержательные параметры дискурса защиты в судебном процессе
4.1. Типы коммуникативно-прагматических фреймов дискурса судебной защиты 30
4.2. Фреймовая структура иллокутивного типа речевых актов дискурса судебной защиты 36
4.3. Иллокутивная структура дискурса судебной защиты 45
5. Вопросно-ответный этап дискурса защиты в судебном процессе
5.1. Юридические особенности построения вопросно-ответного комплекса дискурса судебной защиты 53
5.2. Имплицитные смыслы вопросно-ответных комплексов в дискурсе судебной защиты 63
Выводы по первой главе 73
Глава 2. Построние типологии регулятивных средств и особенности их реализации в условиях состязательного дискурса судебной защиты
1. Регулятивные действия в динамической модели судебного дискурса 77
2. Принцип стратегического распределения регулятивно-воздействующих единиц в состязательном дискурсе судебной защиты 96
3. Роль языковых средств в реализации регулятивных действий в дискурсе судебной защиты 112
Выводы по второй главе 121
Заключение..125
Список литературы 131
Приложение 149
- Исходные предпосылки для рассмотрения дискурса судебной защиты в свете коммуникативно-деятельностных теорий
- Фреймовая структура иллокутивного типа речевых актов дискурса судебной защиты
- Регулятивные действия в динамической модели судебного дискурса
- Роль языковых средств в реализации регулятивных действий в дискурсе судебной защиты
Введение к работе
В настоящее время в современной лингвистике проявляется большой интерес к юридической речевой практике, отражающей в определенной степени уровень взаимоотношения социальных институтов права и личности. Вот почему очевиден прикладной характер юридической лингвистики (юрислингвистики) как научной дисциплины, трактуемой как определенная деятельность по приложению научных знаний об устройстве и функционировании языка в "нелингвистических" научных дисциплинах и в различных сферах практической деятельности человека.
Данная работа, в частности, посвящена изучению речи защитника в суде, точнее ее регулятивных аспектов, а также рассмотрению коммуникативно-прагматических особенностей выступлений защиты в рамках институционального пространства уголовного судопроизводства. Актуальность работы объясняется растущим интересом к изучению речевой деятельности обвинителя и защитника как процесса, в котором, с одной стороны, находят свое отражение явления психологического порядка, лежащие в основе воздействия речи на адресат, а с другой - явления, обусловленные деятельностью индивида в той или иной профессиональной сфере. Несмотря на то, что в последнее время появились диссертационные исследования, авторы которых проявили интерес к судебной коммуникации и осветили коммуникативное поведение и речевые приемы обвинителя и адвоката (Е.В. Лаврентьева, И.А. Зюбина, P.M. Жамиева, И.М. Васильянова), регулятивная специфика и стратегические особенности распределения регулятивных средств в речи защиты в судебной практике оставались вне зоны интереса исследователей.
Объектом данного исследования являются высказывания адвоката обвиняемого или самого обвиняемого в свою защиту в зале суда.
Предмет исследования — механизмы и средства реализации потенциала регулятивно-воздействующих единиц, функционирующих в дискурсе
судебной защиты.
Материалом для исследования послужили корпус текстов, полученных путем магнитофонной записи в залах Ульяновского областного и Майнского районного судов общей продолжительностью 8 часов 40 мин., а также материалы судебных разбирательств, размещенные в средствах массовой информации.
Цель данного исследования - выявление регулятивных действий в коммуникативно-прагматической организации защитительной судебной речи и установление лингвистических средств, при помощи которых они осуществляются. При этом под дискурсом судебной защиты (ДСЗ) мы понимаем все речевые действия, осуществляемые участниками процесса, заинтересованными в выгодном для подзащитного разрешении уголовного дела (т.е. высказывания подсудимого в свою защиту на любом этапе судебного рассмотрения дела, его адвоката, других участников процесса, свидетельствующих в пользу обвиняемого).
Для достижения поставленной цели ставятся следующие задачи:
1) выявить институциональные особенности дискурса судебной
защиты, а также разграничить виды защиты, функционирующие в судебно-
правовой сфере и повседневной речевой практике;
2) определить конститутивные параметры дискурса судебной защиты,
специфику его коммуникативно-прагматической организации (т.е.
определить структурно-содержательное своеобразие дискурса судебной
защиты);
описать фреймовую структуру иллокутивного типа наиболее распространенных в рамках дискурса судебной защиты речевых актов;
описать иллокутивную структуру отдельных этапов дискурса судебной защиты и построить его инвариантную модель;
выделить регулятивные действия в речи защиты, описать их функции и принцип их стратегического распределения;
рассмотреть роль языковых (лексико-семантических и
грамматических) средств в формировании регулятивных действий в указанном типе дискурса на базе имеющегося фактологического материала реальных судебных процессов.
Задачи, поставленные в исследовании, определили применение соответствующих методов, основными из которых являются методы наблюдения и сопоставления, метод дефиниции и контекстуального моделирования, метод семантической интерпретации высказывания.
Теоретической базой исследования послужили работы Т.А. ван Дейка, В.З. Демьянкова, В.И. Карасика, М.Л. Макарова, И.П. Сусова, С.А. Сухих, 3.3. Харриса, Дж. Р. Серля, Дж. Л. Остина, Г.Г. Почепцова, В.В. Богданова, И.М. Кобозевой, Е.В. Падучевой, X. Сакса, Э. Щеглова, Г. Джефферсона в области лингвистической теории дискурса, теории речевых актов и конверсационного анализа. В качестве основного инструмента анализа регулятивной специфики дискурса судебной защиты используется концепция регулятивности, предложенная А.А. Романовым в рамках динамической модели диалога, а также адаптированные к анализу судебного дискурса теоретико-игровые модели Я. Хинтикки и К. Лоренца.
Согласно А.А. Романову сущность регулятивной деятельности в коммуникации заключается в общественно значимой организации взаимодействия людей и установлении взаимопонимания между партнерами с целью передачи информативного содержания в определенном социальном контексте (А.А. Романов, 1988: 3-7). При этом мы будем рассматривать регулятивную деятельность в рамках институционального пространства судопроизводства, а точнее в процессе судебного заседания, как с участием суда присяжных, так и при его отсутствии.
Новизна подхода, предложенного автором, заключается в поэтапном
представлении сущности процесса судебной защиты как совокупности
операций, характеризующихся качественной определенностью,
однородностью и закономерной для конкретного типа целевого воздействия последовательностью их осуществления.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Дискурс судебной защиты представляет собой интерактивную
модель с ярко выраженным состязательным характером, которая отличается
высокой степенью регламентированности и обладает сложной
коммуникативно-прагматической организацией, ориентированной на реализацию контактно-регулятивной, информативной и убеждающей функций общения.
2. Иллокутивная структура дискурса судебной защиты представляет
собой попеременную реализацию двух иллокутивных компонентов -
вынуждения и констатации, где акты-констатации (акты-репрезентативы)
выполняют роль фиксирующих установок, которые формируют базовый
уровень сценария последующих действий. Ядро семантической
конфигурации ДСЗ может быть представлено следующим образом: Я
((информирую) (информ.-дескр. блок + деклар.-экспрессив. блок), что
(Р))/спрашиваю тебя (эротетив. блок + директ. блок) по поводу (Р1,2....п) и
побуждаю (каузирую) тебя отреагировать (вербальным) действием в
рамках регламентированной модели судебного общения и заданного
тематического пространства, при этом утверждаю (деклар.-экспрессив.
блок + информ.-дескр. блок), что (Р1,2...п / РГ, 2' ...п'), тем самым
совершая действие в пользу третьего лш;а.
3. Главным и необходимым условием реализации функции воздействия
в ДСЗ является способность интеррогативных реплик, используемых
защитой в рамках вопросно-ответного комплекса, к актуализации
имплицитных смыслов, посредством чего происходит изменение
мотивационно-ценностных установок адресата и, таким образом, достигается
требуемый коммуникативно-прагматический эффект.
4. Основная роль в осуществлении коммуникативно-прагматических установок и обеспечении согласованности коммуникативных намерений участников данного типа дискурса принадлежит регулятивным действиям (РД), распределение которых в речи подчиняется принципам гибкого и
жесткого выстраивания линии коммуникативного поведения. Жесткую линию отличает использование большого числа косвенных речевых актов в качестве оформляющих и контролирующих регулятивов, что является основой стратегического взаимодействия защиты с участниками процесса, которые выступают в роли оппонентов. Принципу гибкого распределения РД в речи защитника свойственны ограниченное использование контролирующих регулятивных действий; предпочтение отдается речевым актам, предоставляющим большую свободу при выборе ответных действий.
5. На манифестационном уровне регулятивные действия дискурса судебной защиты выражаются посредством речевых штампов и клише, а также косвенных речевых актов в форме вопросительных предложений, перформативных конструкций, парентетических глаголов и предикатов пропозициональной установки (высказывательных глаголов) фактивного и путативного типов, различных средств выражения модальности и оценки для оказания коммуникативного воздействия на участников дискурса.
Теоретическая значимость исследования заключается в комплексном подходе к описанию иллокутивной структуры дискурса судебной защиты и механизмов взаимодействия участников судебной коммуникации, в моделировании регулятивных процессов в данном виде дискурса и возможных эффектов, которые достигаются в результате использования тех или иных приемов воздействия.
Практическая значимость работы состоит в том, что её результаты могут быть использованы для разработки специальных курсов и семинаров по теории коммуникации, речевых актов, прагматике, а также диалоговедению и, таким образом, быть полезны для повышения культуры речевого общения и подготовки специалистов лингвоактивных профессий.
Основные положения и результаты диссертационного исследования были представлены в докладах на международно-практических конференциях: "Актуальные задачи лингвистики, лингводидактики и межкультурной коммуникации" (Ульяновск, 2006), "Проблемы прикладной
лингвистики" (Пенза, 2006), "Татищевские чтения: актуальные проблемы науки и практики" (Тольятти, 2007); всероссийских научных конференциях: "Лексические и грамматические категории в свете типологии языков и лингвокультурологии" Уфа, 2007), " Язык. Культура. Коммуникация." (Ульяновск, 2007), открытых научно-практических конференциях преподавателей и аспирантов УлГУ (Ульяновск, 2005, 2006).
По теме диссертации опубликовано 9 работ общим объемом 2, 2 печатных листа.
Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы и приложения. Первая глава "Общие принципы описания дискурса защиты как институционально-коммуникативного образования" состоит из 5 разделов, где описываются: коммуникативно-социальное поле дискурса судебной защиты, особенности его коммуникативно-прагматической организации, фреймовая структура иллокутивного типа речевых актов, выводится инвариантная модель данного вида дискурса; вторая глава "Построение типологии регулятивных средств и особенности их реализации в условиях состязательного дискурса судебной защиты" содержит типологию регулятивных средств, описание принципа их стратегического распределения в дискурсе защиты, а также описание языковых средств, участвующих в их формировании.
Заключение посвящено подведению итогов проведенного исследования и обоснованию авторского представления о коммуникативно-прагматической организации дискурса судебной защиты и регулятивных свойствах, интегрированных в его структуру.
Список литературы включает 211 наименований, в том числе 43 — зарубежных авторов.
Исходные предпосылки для рассмотрения дискурса судебной защиты в свете коммуникативно-деятельностных теорий
Ориентация на решение практических задач переформулировала направленность современных лингвистических исследований в сторону анализа языка и коммуникации в реальных жизненных ситуациях с целью решения проблем контроля и манипулирования действиями агентов в обыденных и институциализированных социальных контекстах. Соответственно эта новая лингвистическая во многих сферах парадигма стерла грань между фундаментальными и прикладными исследованиями.
На сегодняшний день роль отрасли лингвистической науки, занимающейся проблемой "Язык и закон", чрезвычайно возросла. Большая часть исследований в этом направлении проводится в США, Великобритании и Австралии, что, очевидно, связано с принадлежностью судебных систем этих стран англо-саксонской судебной традиции, где роль адвоката-защитника в исходе процесса весьма велика.
В основе большинства работ английских и американских ученых, изучавших данный вид дискурса (У. Мейли, Д. Лухьенбрурс) лежали исследования жанрологической специфики, основанной на противопоставлении письменного и устного речевого модуса, лексических, синтаксических особенностей, основ аргументации судебного дискурса. Мы же в своем исследовании дискурса судебной защиты как вида институционального дискурса решили отталкиваться от коммуникативно-деятельностных теорий языка, сфокусированных на процесс коммуникации, а не на статичный продукт — текст.
Изучению судебного дискурса и, в частности, дискурса защиты предшествовали многочисленные общетеоретические исследования человеческой коммуникации междисциплинарного характера, а интерактивная модель дискурсного анализа ещё больше усиливает взаимосвязь между лингвистическими, когнитивными и социокультурными элементами изучения языка в обществе. По этой причине теоретическую основу нашего исследования составляют работы представителей нескольких научных школ и направлений: когнитивно-прагматической (Т. ван Дейк — критический дискурс-анализ), английской логико-аналитической (Дж. Остин, Дж. Серль - теория речевых актов), конверсационного анализа (Е. Schegloff, G. Jefferson, Н. Sacks), семантико-прагматической (И.П. Сусов, А.А. Романов, С.А. Сухих) и ряда других.
Работы этих и многих других ученых формируют основу целой отрасли знания, которую принято обозначать как "школу анализа дискурса". Она сформировалась на теоретической основе "критической лингвистики", которая возникла на рубеже 1960-1970-х гг. и трактовала речевую деятельность прежде всего с точки зрения ее социальной значимости. Согласно этой теории, высказывания являются результатом деятельности коммуникантов (говорящих и пишущих) в конкретной общественной ситуации; отношения субъектов речи обычно отображают различные типы социальных отношений (зависимостей и взаимозависимостей); средства коммуникации на любом уровне их функционирования социально обусловлены, поэтому соотнесенность содержания и формы высказываний не произвольна, но всегда мотивирована речевой ситуацией. Все представленные подходы описания дискурса имеют общую черту - дискурс определяется ими как цельный и связный текст, актуализация которого детерминирована рядом социокультурных факторов: характером адресанта и адресата сообщения, характером контакта между участниками коммуникативного акта (социальной формой коммуникации), отношением сообщения к контексту окружающих его сообщений (Якобсон, 1975: 193-230). Их также объединяет понимание контекста как динамического процесса, исследование живой речи, построенное на принципах эмпирического анализа аутентичных ситуаций, предпочтение квалитативному анализу, сравнительно-сопоставительное исследование обыденных и институциализированных речевых взаимодействий с концентрацией на реализации специфических черт и стратегий.
Подходы в рамках коммуникативного моделирования дискурса связаны, главным образом, с обобщенным представлением о структуре его концептуальной организации. Она рассматривается в качестве механизма организации наших знаний об окружающем мире, их упорядочения и систематизации, регулирования нашего поведения в определенных ситуациях (в процессе труда, отдыха, игры, ритуала и т.д.), создания социальной ориентации участников коммуникации, функционирования основных компонентов дискурса в адекватной интерпретации информации и поведении людей. С учетом этих аспектов были разработаны модель "фреймов" (М. Минский, 1979; Ч. Филлмор, 1980) как схема организации представлений о различных способах поведения в типовых ситуациях, а также модель "ситуаций" (Т. ван Дейк, 1989). По мнению- Т. ван Дейка, в основе ситуационных моделей лежат не абстрактные знания о стереотипных событиях и ситуациях, а личностные знания носителей языка, аккумулирующие их предшествующий индивидуальный опыт, установки, намерения, чувства и эмоции. Ситуационная модель строится вокруг схемы, состоящей из ограниченного числа категорий (установок), которые используются для интерпретации ситуации. Эти схемы наполняются конкретной информацией в различных коммуникативных актах (Т. ван Дейк, 1977: 211-232). Отсюда следует, что мы понимаем текст только тогда, когда понимаем ситуацию, о которой идёт речь. Поэтому "модели ситуаций" необходимы нам в качестве основы понимания текста.
Фреймовая структура иллокутивного типа речевых актов дискурса судебной защиты
Как было показано выше, речевые акты ДСЗ представлены следующими иллокутивными типами: директивный — реквистивы, инъюнктивы, инструктивы; декларативно-экспрессвный — экспозитивы, пермиссивы; информативно-дескриптивный - констативы, дескритивы, нарративы; в меньшей степени, контактивно-регулятивный — сатисфактивы, формулы социального этикета.
Каждое из представленных речевых действий образует ядро Ф-структуры иллокутивнного типа и может быть представлено формально в виде перформативной матрицы следующим образом: ДЕЙСТВИЕ: ИГ (Г, С, р), где ИГ - иллокутивный глагол, представляющий акцентуализированный элемент Ф-структуры. Знак ":" читается как «включает». В полном виде данная формула может быть развернута так: ДЕЙСТВИЕ: ИГ (Г, С, р): намереваться (Г, каузироватъ (становиться (принимать (С, р)))). Атомарный предикат «принимать (С, р)» выражает коммуникативную успешность данного речевого действия, т.е. консеквент (Романов, 2006: 20,21).
Любая Ф-структура характеризуется условиями функционирования иллокутивного типа, среди которых можно выделить: А) предварительные условия; Б) условия интенционального выражения и В) условия ожидаемого действия (Серль, 1986; Остин, 1986; Романов, 1988).
Предварительные условия отражают, главным образом, коммуникативно-социальные конвенции конкретного иллокутивного типа, а также принципы коммуникативного сотрудничества и коммуникативной заинтересованности. Эти принципы, а также кодекс доверия коммуникантов друг другу входят в систему показателей отношения между говорящим и адресатом.
Принцип коммуникативной заинтересованности основывается на следующей системе показателей: а) Говорящий и Слушающий желают совершения действия, б) ±Г означает большую или меньшую значимость для говорящего (аналогично и для С), в) отношения взаимной доброжелательности / недоброжелательности.
Условия интенционального выражения репрезентируют целевой характер текста и отношение говорящего к нему. При этом иллокутивность рассматривается как содержательный компонент текста, отражающий способ передачи этого смысла в процессе коммуникативного акта. Целесообразно при этом отграничить содержательный компонент текста, его пропозициональное содержание, обозначенное символом (р), от иллокутивного значения, представленного символом ИГ. Необходимо также вычленить из этого содержания и отношение говорящего к тексту. Таким образом, условия группы (Б) включают в себя: условия пропозиционального содержания (УПС), условия иллокутивности (УИ) и условия внутреннего состояния говорящего (УГ).
Условия ожидаемого действия (т.е. результирующий эффект) конкретизируют характер целевого назначения текста. Для формализации их можно записать символом (УОД).
Рассмотрим теперь несколько примеров формального представления смысловой организации текстов с конкретной иллокутивной направленностью. Текст (4) Ваша честь, я прошу избавить своего подзащитного от подобных нападок обвинения относится к прагматическому типу директивных коммуникативных единиц. Используя формальную запись речевого действия, можно представить его смысловое содержание следующим образом: Побуждать (Г, С, р): намереваться (Г, каузировать (Г, становиться (совершать (С, р)))). С учетом коммуникативных особенностей речевого акта-просьбы возможно записать текст (4) в виде структурных цепочек: Просить (Г, С,р) — УПС-} совершать (С,р) А будущее (р); Просить (Г, С, р) — А-1-} предполагать (Г, быть в состоянии (С, совершать (С,р))): Просить (Г, С, р) — А-2 - предполагать (Г, не просить (Г, С, р) — не совершать (С, р)); Просить (Г,С, р) — УГ-}желать (Г, совершать (С, р)); Просить (Г, С, р) —УИ -} ручаться (Г, желать (Г, совершать (С, р))); Просить (Г, С, р) — УОД - намереваться (Г, каузировать (Г, становиться (Г, совершать (С, р)))) (см. Романов, 2006: 21) Кроме того, условия группы (А) включают в себя следующие показатели, которые не нашли своего эксплицитного выражения в представленной записи: а) принцип коммуникативной заинтересованности - любой, б) сотрудничество - любое, в) отношения взаимной доброжелательности, г) отношения между коммуникантами по социально-ролевому статусу — обратное подчинение, Кодекс доверия предполагает, согласно пункту (в), определенную степень доверия адресата к намерениям говорящего. Тот факт, что социально-ролевой статус между участниками базируется на принципе подчинения (защита - судья) позволяет идентифицировать данный акт как просьбу.
Регулятивные действия в динамической модели судебного дискурса
Регулятивная деятельность участников диалогического взаимодействия является одной из разновидностей целенаправленной деятельности коммуникантов и представляет собой систему скоординированных действий по управлению общением, осуществляемых партнерами в соответствии с целями и речевыми стратегиями (Романов, 1988: 6-8). Регулятивность реализуется в процессе интеракции путем определенного воздействия партнеров друг на друга с помощью выбранных языковых средств (регулятивов), стимулирующих различные коммуникативные эффекты. В самом общем виде регуляция и саморегуляция предстают в виде процесса взаимоприспособления, взамодействия свободы и необходимости (Морозова, 2005:119).
Более того, участники интерактивного процесса находятся под постоянным влиянием огромного слоя регуляции и регламентации, который предписывает каждому члену социума строго определенные нормы поведения и социальные роли. Складывается определенного рода социальный каркас, выход за пределы которого может привести к негативным последствиям, вплоть до полного прекращения общения. Тем жестче этот каркас из социальных норм функционирует в рамках институционального общения.
Таким образом, механизмы регуляции пронизывают все уровни диалогического общения, согласуя их функционирование и обеспечивая нормальный ход процесса взаимодействия участников диалога.
Сам коммуникант находится в центре сразу нескольких одновременно протекающих процессов регуляции, а именно: с одной стороны, он регулирует свою собственную деятельность и деятельность своего партнера по общению, с другой - выступает в качестве объекта, на которого направлена социальная регуляция со стороны его партнера.
Концепция регулятивности состязательного дискурса судебной защиты обусловлена его деятельностной спецификой как результата процессов порождения, восприятия и интерпретации. Так, дискурс судебной защиты, будучи частью речевого общения, осуществляемого в рамках судебной ситуации, представляет собой определенное игровое поле, на котором сталкиваются амбиции, надежды, профессиональные задачи человека, осуществляющего его. Цель защитника — оказать влияние, воздействие на присутствующих в зале, на тех участников судебного процесса, от которых зависит характер принятого решения. Достижение её осложняется тем, что, во-первых, и у защиты, и у обвинения равные процессуальные права, во-вторых, существует необходимость оказать воздействие на коллективный адресат, отличающийся неоднородностью по причине принадлежности разному социально-ролевому статусу и наступления разных социальных последствий в случае вынесения того или иного решения.
Как системное качество регулятивность динамической модели дискурса связана с другими его особенностями: информативностью, структурностью, интегративностью (Романов, 1988: 20-26). Регулятивность определяет меру и способ подачи информации. Связь со структурностью выражается в том, что регулятивность охватывает все элементы дискурсной структуры, коррелируя с его общей целевой программой (Романов, 1988: 92-99; Морозова, 2005: 138). Соотнесенность с иерархией целей определяет взаимосвязь регулятивности дискурса и его целостности и интегративности. Она выражается в активно разрабатываемой адвокатом макростратегии, направленной на приобщение аудитории к своим умозаключениям, к своей эстетических оценок, а также в разработке микростратегий, ориентированных на то, чтобы каждый элемент дискурсной структуры был значимым, максимально уместным в плане его эстетического воздействия. Поэтому одной из форм реализации своих профессиональных задач защитником является сознательное использование вербальных и невербальных регулятивных средств.
В процессе воздействия одного партнера на другого проявляется системный характер регулятивности, который формируется определенным типом воздействия. Но при этом единицы такой системы обладают рядом определенных свойств, важными среди которых являются следующие: D Динамичность, проявляющаяся в постоянном изменении речевой деятельности по строгой направленности, задающей следование различных её этапов и присущих им наборов типовых действий (регулятивов); D Устойчивость, наблюдаемая в соответствующем закреплении каждого акта воздействия субъекта на объект, каждого регулятивного действия по определенным каналам и определенной программе. Благодаря именно этому свойству процесс регуляции как процесс целевого воздействия предстает в виде системного образования, в котором отражаются установившиеся связи между единицами, т.е. между регулятивами; Непрерывность, коррелирующая с продолжительностью акта воздействия субъекта на объект или же с продолжительностью всего акта взаимодействия до момента достижения намеченных целей; Дискретность, раскрывающаяся в процессе интеракции путем накапливания самого потенциала воздействия от этапа к этапу - от постановки цели, оценки ситуации общения, выявления исходных позиций партнеров до выбора конкретных путей решения поставленных задач; Последовательность, характеризующаяся определенным соответствием этапов воздействия своим конституентам, т.е. регулятивным действиям, направленным на решение частных "тактических" целей, сложившихся на данном этапе коммуникативной ситуации. Заметим, что понятие ситуации в том виде, как оно используется при характеристике названного свойства, не носит строгого характера и отражает лишь конкретный этап, состояние интерактивного процесса в указанный промежуток времени, которое сложилось в результате реализации стратегической цели конкретного интерактивного типа общения; D Цикличность или повторяемость, маркирующаяся переходом процесса воздействия в новое состояние, которое обусловливает постановку новой цели, если прежняя достигнута полностью в соответствии с запланированным эффектом или же требует проведения коррекции и дополнения к поставленной ранее цели, для достижения которой необходим новый акт воздействия, т.е. новый цикл регулятивной деятельности. Цикличность как свойство регулятивности детерминирует связь между субъектом и объектом взаимодействия в двух направлениях: разомкнутая и цикличная связь, где первый вид характеризуется отсутствием обратной связи между партнерами; другой вид связи охватывает деятельность партнеров как представителей эквипотенциальных систем, взаимодействующих успешным образом благодаря устойчивой кольцеобразной обратной связи, которая базируется на знании структуры общения (Романов, 1988: 20-22).
Роль языковых средств в реализации регулятивных действий в дискурсе судебной защиты
Для передачи коммуникативно-функциональной специфики регулятивных действий, используемых для организации и управления речевым общением, существует система языковых средств лексического и синтаксического порядка (Старикова, 1985: 80; Романов, 1988: 115). В рамках этого раздела мы рассмотрим лишь те из них, которые являются типичными для судебного дискурса и используются не только для реализации регулятивного, но и воздействующего аспекта, т.е. так или иначе связаны с активацией имплицитных смыслов в сознании партнера по коммуникации.
Среди лексических маркеров регулятивных средств наиболее многочисленными являются глаголы изменения состояния, фактивные предикаты, а также перформативы. Специфика используемых перформативных глаголов во многом определяется этапностью дискурса защиты, а именно, употребление перформативных глаголов декларативного характера инициатором общения (если в роли инициатора общения выступает адвокат) в вопросно-ответном комплексе практически исключена, такое ограничение обусловливается имеющимися процедурно-процессуальными судебными нормами. Однако этапы представления и судебных прений допускают некоторую свободу в употреблении декларативов. Иначе обстоит дело с перформативами комиссивного характера, которые неизбежно сопровождают внесение ходатайств сторонами в процессе ведения судебного дознания.
Особое положение перформативного глагола объясняется тем, что он сосредотачивает в себе иллокутивный потенциал репликового шага коммуникаторов (Романов, 1988: 117). Функция координирования и управления, которая сосредоточена в перформативном глаголе, призвана устанавливать регулятивные отношения между инициирующим и закрывающим его шагом, так как иллокутивный показатель первого шага предсказывает действие-реакцию второго, оформляя непосредственно их стык, т.е. интерактивный ход партнеров, таким образом, чтобы он не выходил за рамки того или иного фреймового сценария.
Стратегический характер перформативного глагола проявляется в обозначении очередного этапа развития диалога, а также в характеристике таких инициирующих стимулирующих речевых действий, как оформляющие, фокусирующие или ответные противодействующие (Я Вам в очередной раз заявляю; предлагаю подумать; прошу, не торопитесь). Важно заметить, что специфика перформативных конструкций, используемых в судебном дискурсе, заключается в том, что в них практически всегда присутствует такой прагматический компонент, как оказание давления, даже если перформатив реализуется в форме реквестивного акта. Кроме того, реализация воздействующего потенциала перформативных глаголов, которые так активно используются в судебном дискурсе, объясняется наличием двух интенциональных компонентов в их лексическом значении, один из которых выражает намерение или желание предикатного актанта (субъекта), а другой - его мнение о том, как тот или иной поступок субъекта будет воспринят адресатом (адресатным актантом).
Наряду с перформативными глаголами широко используются модализированные перформативы - в подобных конструкциях перформативная лексема выступает в виде инфинитива, а модальный глагол привносит дополнительный оттенок в семантику всей грамматической конструкции и тем самым либо усиливает категоричность высказывания, либо ослабляет её. В целом модализированные перформативные конструкции используются инициатором для того, чтобы управлять "оценочным восприятием" адресата (Волошинов, 1995: 86; Романов, 1988: 120), который может не принять содержание репликового шага по объективным причинам, например, не соглашаясь с высказанным утверждением, приказом, из-за чрезмерной на его взгляд категоричности высказывания, расхождения в оценке какого-либо события, факта, из-за сомнения в правомочности инициатора использовать ту или иную форму вербального воздействия. Такие расхождения могут быть правомерно обоснованы тем, что коммуниканты руководствуются своим пониманием ситуации общения -одна и та же ситуация коммуникантами может оцениваться диаметрально противоположно (Тарасов, 1981: 56; Романов, 1988: 121). Модализованные перформативы позволяют свести к минимуму использование противоположной стороной в качестве ответа противодействующих регулятивов и, таким образом, избежать коммуникативного рассогласования. Поэтому модализованные перформативы чаще всего используются для формирования контактообразующих стартерных, этапных, фокусирующих регулятивных действий.
В формировании регулятивных действий указанного типа принимают участие следующие глаголы: хотеть, желать, мочь (гшеть право). Среди наиболее употребляющихся вариантов встречаются вопросительные предложения, выражающие побуждение с характерным использованием глагола мочь.
Не менее значимыми в формировании диалогического общения в рамках судебного разбирательства являются глаголы изменения состояния: начинать, продолжать, прекращать, переходить и т.д. Главное их назначение состоит в а) индикации изменения дискурсной ситуации и акцентуации определенного положения дел, которое может быть выгодно/невыгодно собеседнику; б) активации скрытых смыслов. Данный тип глаголов может употребляться отдельно или в сочетании с придаточными предложениями времени и обстоятельства, реже образа действия. Сочетание лексического значения данных глаголов и субординации, заложенной в сложноподчиненных предложениях, с придаточными времени и места выступает как средство перевода одной ситуации в другую — целевую, вместе с чем наступают условия, позволяющие выполнить то или иное речевое действие, которое необходимо для осуществления общей стратегии и, соответственно, осуществления
