Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретические основы исследования диалогической речи 12
1.1. Место человеческого фактора в исследовании речевой коммуникации 12
1.2. Определение границ понятия «диалог» и характеристика законов организации диалогических единств 23
1.3. Диалог как основная форма межличностного общения 40
1.4. Проблемы диалога и диалогической речи в аспекте лингвистической прагматики 60
1.5. Параметры исследования диалогической речи при коммуникативно-прагматическом подходе 66
1.6. Функциональный подход к исследованию диалогической речи 71
Выводы 88
Глава 2. Принципы коммуникативно-прагматического конституирования английской диалогической речи 91
2.1. Принцип Сотрудничества 92
2.2. Принцип Экономии Языковых Средств 106
2.3. Принцип Истинности 120
2.4. Принцип Релевантности 129
2.5. Принцип Вежливости 135
2.6. Принцип Речевого Доминирования 151
2.7. Принцип Воздействия 155
2.8. Принцип Взаимодействия 160
2.9. Принцип Опережающей Реакции 164
2.10. Принцип Иронии иЯзыковой Игры 167
Выводы 172
Глава 3. Личностный аспект диалога 176
3.1. Личность и профессиональная деятельность 181
3.2. Личность и семья 203
3.3. Диалог как способ актуализации личностных характеристик коммуникантов 212
3.4. Модель диалога в аспекте межличностных речевых контактов 219
Выводы 225
Заключение 227
Литература 232
- Место человеческого фактора в исследовании речевой коммуникации
- Параметры исследования диалогической речи при коммуникативно-прагматическом подходе
- Принцип Экономии Языковых Средств
- Личность и профессиональная деятельность
Введение к работе
Наша жизнь диалогична по своей природе. Жить - значит участвовать в диалоге... [Бахтин, 1986: 337]. Свое подлинное бытие язык обретает в процессе общения, в диалоге. Со времен Платона и Аристотеля диалог, как форма коммуникации, является не только популярным жанром и приемом, но и источником изучения социального статуса личности, ее психологии и поведения, ее логики мышления и языковых средств выражения мысли. Речь неотделима от жизни, она входит в состав человеческой деятельности. Диалогическая речь - это и сам процесс речевой деятельности, возникающий в ходе общения коммуникантов в определенной ситуации, и его результат, т. е. текст.
Место человеческого фактора в исследовании речевой коммуникации
К настоящему моменту естественные и историко-гуманитарные науки накопили огромный объем знаний о человеке, его месте в мире, поведении и социальных позициях. Как считает Г.И; Берестнев, важнейшим вопросом, возникающим в этой связи, являются реальные содержательные основания человеческого «Я» [Берестнев, 2001: 60]. Особое значение в русле данной проблемы получает выявление содержательных оснований собственного «Я», собственной личности. Как справедливо отмечает Н.А. Бердяев, только ход от самопознания к пониманию мира вообще дает возможность познающему индивиду «не стушеваться», не утратить «необщее выражение лица», а прорваться к «экзистенциальной субъективности и духовности, то есть подлинности...» [Бердяев, 1990: 313]. Через коммуникативные установки самоидентификация личности включается в более широкий процесс этнической идентификации в рамках определенного социокультурного пространства.
Тема человеческого «Я» всегда была для науки проблематичной и противоречивой, отчасти потому что подразумевала присутствие «другого "Я". Проблема «другого» также двойственна. По мнению В.Ю. Сухачева, это связано как с архетипом европейского мышления, определяющего заботу о собственном Я, так и с неизбежным сосуществованием с другими людьми, которое способно полностью растворить в себе Я - событие. Вся сложность связанности «Я - Другой» заключается в том, что общество является не просто фоном, а фактической действительностью подобной связанности, которая берет на себя право конститутивных онтологических синтезов, где Я оказывается всего лишь одним из эффектов работы принципиально трансиндивидуальных устройств [Сухачев, 1998: 14].
Благодаря существованию «Другого», говорящая личность способна объективировать саму себя. Ср.: «В речевой цепочке, которую материально производит один говорящий, ряд явных языковых средств указывает (на уровне предложения или дискурса) на присутствие другого» [Отье-Ревю, 1999: 54]. Сам процесс коммуникации, по убеждению Ю.М. Лотмана, представляет собой перевод текста с языка моего «Я» на язык твоего «Ты». И здесь, с одной стороны, требуется неэквивалентность говорящего и слушающего, т. е. различия их кодов, а с другой стороны, такой переход возможен, поскольку коды обоих участников коммуникации хотя и не тождественны, но образуют пересекающиеся множества [Лотман, 1977: 12-13].
Считалось, что научно изучать феномен с такими разноплановыми проявлениями, которые присущи; человеческому «Я»- очень сложно. В то же время все традиционные модели «Я» допускают, что «Я» - это некая субстанция, сущность и что ей, как и любой другой сущности; можно дать окончательное определение: Иными словами, предполагается, что «Я» обладает некоторой истинной природой или набором характеристик, которые могут быть раскрыты и описаны учеными. Антропоцентричный подход к языку в сравнении с системоцентричным, согласно исследованию В.М. Алпатова, исторически первичен и представлен уже в различных ранних национальных лингвистических традициях: европейской, индийской, арабской, китайской, японской [Алпатов, 1993: 15]. Говорящая личность становится ключом исследования всех аспектов языка, его внутренней структуры, а также условий языкового существования. Постепенно приобретает всеобщее значение тезис М. Бреаля, выдвинутый им еще в начале XX в.: «Лингвистика прежде всего говорит человеку о нем самом» [Breal, 1924]. Следствием введения в научный обиход данного положения является то, чтов сякое коммуникативное событие может рассматриваться в языковых исследованиях прежде всего как событие, в центре которого находится говорящий.
Обращение современной науки к антропологической проблематике ставит массу проблем лингвистического плана. Любой образ «Я» неразрывно связан с языковыми практиками, используемыми людьми в обыденной жизни для придания смысла своим и чужим действиям и поступкам, «самоотождествлением» личности. Любой языковой опыт предшествует всему тому, что мы познаем и высказываем. Связь, существующая между языком и миром, не означает поэтому, что мир становится предметом о языке. Предметом познания и высказывания всегда является окружающий мир [Хайдеггер, 1993: 520]. В центре внимания оказывается деятельность человека, его познание и понимание процессов, происходящих во внешнем и внутреннем мире; антропоцентрическая парадигма выступает одним из главных параметров современной лингвистики [Волошин, 2000: 10]. В этой связи уместно привести мнение Ю.Д. Апресяна, что язык «в высокой степени антропоцентричен» и, что значительная часть его словаря посвящена человеку - его внутреннему миру, восприятию внешнего мира, физической и интеллектуальной деятельности, его целям, отношениям с другими людьми, общению с ними, оценкам событий, положений и обстоятельств» [Апресян, 1995: 18]. Неслучайна поэтому и актуальность в языкознании нового тысячелетия вопросов межличностного общения как компонента культуры современного человека, диалогической речи как основной формы существования такого общения.
Параметры исследования диалогической речи при коммуникативно-прагматическом подходе
Все в большей мере диалогическая речь становится основным объектом исследования коммуникативной лингвистики. Коммуникативный подход к языку с его требованием исчерпывающей интерпретации относительно смыслонесущих звеньев коммуникации является той ареной, где начинается интеграция всех начал языковой системы, где вербальная форма общения предстает единым процессом речевой деятельности коммуникантов [Мецлер, 1990: 14].
В коммуникативной лингвистике именно диалогический текст, состоящий из совокупности сменяющих друг друга высказываний, выступает минимальной единицей общения. Диалогический текст — это двусторонняя коммуникация, затрагивающая пропозициональную предметность и иллокутивную направленность диалогических реплик. Как форма речевой коммуникации, диалог -это процесс взаимного общения, когда реплика сменяется ответной фразой и происходит постоянная смена ролей [Гойхман, Надеина, 2001: 131]. Как отмечает М.Я. Блох, диалогическая последовательность двунаправлена, ее компоненты, состоящие из одного или нескольких предложений, произносятся собеседниками по очереди, как бы навстречу друг другу [Блох, 2000: 116 - 117].
При коммуникативном подходе диалогическая речь анализируется как процесс обмена репликами с учетом широкой информации о контексте, ситуации общения. «Текст художественного диалога, т. е. более или менее точной копии разговорной речи, - пишет в связи с этим Е.Е. Карпушина, анализируя речевые ходы в англоязычном диалоге, - представляет собой богатейший материал для изучения текста с позиций лингвистической прагматики и теории коммуникации» [Карпушина, 1991:46].
Многие лингвисты говорят о коммуникативном контексте реализации диалога. Вербальный контекст противопоставляется ситуативному, хотя различия между данными типами контекста лишь внешние, поскольку в обоих случаях речь идет о снятии полисемии, осуществляемой разными путями [Мыркин, 1978: 95, Нариньяни, 1985: 92 - 96].
В дальнейшем в нашей работе мы будем обращаться к прагматическому контексту, в основном к дейктическому уровню, который учитывает пространственно-временные особенности протекания конкретной ситуации общения, тональность ситуации (формальная, неформальная), а также такие ее компоненты, как социальный и профессиональный статус участников диалога, их возраст, пол, образовательный уровень и т. д. [Виноградов, 1998: 128].
На уровне коммуникативной лингвистики коммуникативной единицей диалогической речи как мы уже отмечали в настоящей работе признано диалогическое единство, единицами которого являются речевой шаг и речевой ход. В качестве минимальной единицы диалогового взаимодействия выступает речевой шаг, представляющий собой одно или несколько семантически спаянных высказываний, принадлежащий одному коммуниканту и восходящий к одной синтаксической модели. По своей интенции речевые шаги могут быть инициирующие и реагирующие. Совокупность речевых шагов, в свою очередь, образует речевой ход, который охватывает речевые акты говорящего от момента вступления в диалог до смены говорящего, т. е. передачи слушающему коммуникативной роли говорящего. Речевой ход, состоящий из двух или более шагов, принадлежит одному коммуниканту, реализует единую интенцию говорящего и так же, как речевой шаг, может быть инициирующим и реагирующим. В диалоге речевой ход представлен репликой.
В рамках нашего исследования мы считаем достаточным ограничиться терминами «речевой шаг», «речевой ход», «реплика» и не подвергать анализу и сравнению такие единицы речевой деятельности, как речевое взаимодействие, речевое событие, акт (поступок, типовой акт, микродиалог, макродиалог) [см. об этом: Edmondson, 1981; Сусов, 1984; Романов, 1988; Зернецкий, 1997; Матвеева, 1999; и др.].
При коммуникативном анализе в семантической структуре речевого шага выделяется два уровня: прагматический компонент, который является индикатором иллокутивной силы высказываний в составе речевого шага, и его пропозиция. Прагматический компонент отражает коммуникативную интенцию говорящего. По мнению Г.Г. Почепцова, коммуникативная интенция - это присущая предложению направленность на разрешение определенной задачи общения [Почепцов, 1981: 209 - 210]. Характер прагматического компонента способствует актуализации прагматического типа высказывания. Пропозиция диалоговой реплики, формирующей речевой ход, отражает когнитивное содержание последнего.
Определенный интерес в коммуникативной лингвистике представляет собой рассмотрение речевых ходов в диалоге с точки зрения их прагматической связности [Падучева, 1982; Сухих, 1986; Карпушина, 1991]. Прагматические связи речевых диалогических ходов - это связи, обусловленные характером речевого акта (например, условием речевого акта запроса информации является желание коммуниканта иметь какую-либо информацию). Два и более диалогических хода могут быть связаны общей темой, соотнесенность которой с ними осуществляется различного рода повторами.
Принцип Экономии Языковых Средств
Эти постулаты соответствуют двум тенденциям, характерным для языка как системы: тенденции к языковой экономии и тенденции к языковой избыточности. Сформулировав принцип Экономии в языке, А. Мартине отмечал: «Практические потребности общения предполагают постоянную и очень значительную избыточность языковой формы, характерную для всех уровней последней» [Мартине, 1963: 537].
К коммуникативной неудаче могут привести разные причины, такие, например, как: столкновение различных смысловых позиций коммуникантов; их разные интересы, цели и коммуникативные установки; несовпадение эмоционального состояния говорящих в момент диалога; их пренебрежение такими правилами принципа Сотрудничества, как: «Будь искренен», «Будь благороден/щедр/внимателен» и т. п.
Для языка как системы характерны две тенденции: тенденция к языковой экономии и тенденция к языковой избыточности. Л. Мартине отмечал, что постоянное противоречие между потребностями общения человека и его стремлением свести к минимуму свои умственные и физические усилия может рассматриваться в качестве движущей силы языковых изменений [Мартине, 1963: 532 - 533].
Названные две тенденции свойственны и диалогической речи. Важную роль принципа Экономии в процессе коммуникации отмечал М. Мамудян [Мамудян, 1985: 52]. Именно диалогическая речь является той сферой, в которой принцип Экономии языковых средств находит свое наибольшее применение и распространение [Елькин, 2001: 10]. Наиболее ярким проявлением принципа Экономии в диалогической речи многие лингвисты считают эллипсис. Однако до настоящего времени среди ученых нет единства относительно сущности эллиптических предложений. Следуя лингвистической традиции, восходящей к A.M. Пешковскому [Пешковский, 1956: 396 и ел.], целый ряд авторов считает эллиптическими предложения, в которых опущен тот или иной член предложения, называя их «неполными» [Антонова, 1957: 189; Бельчиков, 1998: 592].
Стремление рассматривать эллипсис как опущение элементов предложения в целях избежания их повторения прослеживается ив работах некоторых отечественных и зарубежных лингвистов, опубликованных в последние годы [Collins Cobuild English Grammar, 1995: 396; Buzarov, 1998: 35 - 36; Quirk R., Greenbaum S., Leech G., Svartvik J., 1998: 82]. В то же время в этих работах справедливо указывается на важную роль контекста в актуализации значений так называемых опущенных элементов предложений. Более того, отмечается важность прагматики в объяснении различных опущений, поскольку она имеет дело с правилами употребления языка, в том числе с такими, которые раскрывают, каким образом предложения включаются в более крупный дискурс и нелингвистический контекст [Fromkin, 2000: 353 - 354].
В.В. Виноградов обосновал иной подход к природе эллиптических предложений, согласно которому это -типизированные формы «предложений разговорной речи, их особые структурные типы, которые вовсе не представляют собой нарушений норм "полных" предложений, требуемых абстрактно-представляемой грамматической схемой» [Виноградов, 1954: 28]. Закономерности построения реплик выдвигает на первый план так называемые «речевые автоматизмы» и отражает тенденцию диалогической речи к максимальной семантической емкости синтаксической модели при минимальной затрате языковых средств выражения [Зайцева, 1967: 73].
В теории современного парадигматического синтаксиса эллиптические предложения понимаются как предложения с нулевыми формами и рассматриваются как противопоставленные полным конструкциям только в языковой форме. При этом, как считает М.Я. Блох, редуцирование внешней стороны способствует нарастанию семантики предложения и выводит эллиптическое предложение на новую, более высокую ступень деривации [об этом см.: Блох, 1970: 75 - 105]. Удачную попытку отойти от традиционного рассмотрения эллипсиса как явления языковой системы делает О.И. Реунова. Она пишет: «Эллипсис возникает в условиях речевого единства, создаваемого коммуникативными лучами адресата и адресанта. Точка их пересечения есть точка образования эллипсиса» [Реунова, 2000: 216]. Ею выведена роль прагматического контекста как основного условия существования эллипсиса. Дж. Лич противопоставляет принцип Экономии (the Economy Principle) принципу Ясности (the Clarity Principle). Последний подразделяется им на две максимы: максиму очевидности (а Transparent Maxim) и максиму двусмысленности (an Ambiguity Maxim): (а) Сохраняйте прямое и ясное соотношение между семантической и фонологической структурой, т. е. между сообще нием и текстом. (б) Избегайте двусмысленности. Принцип Экономии включает на синтаксическом уровне максиму сокращения (a Maxim of Reduction), которая в упрощенном виде может быть сформулирована как «сокращай, где возможно». Однако сокращение не следует рекомендовать, если оно ведет к двусмысленности. К процессу редукции относится, по мнению Дж. Лича, эллипсис (Leech, 1983: 67 - 68). Он приводит следующие примеры, включающие эллиптические ответы, в которых, по его мнению, грамматические возможности ограничены прагматическими принципами:
Личность и профессиональная деятельность
В представленных ниже трех диалогах в качестве адресанта выступает один и тот же персонаж - репортер одной из американских газет, издаваемых в Париже. Находясь с женой на отдыхе во французском курортном городке Антибы, он прочитал в местной газете об убийстве некоего американца по фамилии Джордах. Это сообщение извлекло из недр его памяти скандальный случай из жизни одного из десяти многообещающих молодых политиков, живущих в разных городах Соединенных Штатов. У данного политика, мэра маленького городка Уитби, была такая же фамилия; как у убитого. Это совпадение заинтересовало его, а такие профессиональные ив то же время личностные качества, как любознательность, граничащая с любопытством, и любовь к приключениям, привели его в полицейскую префектуру. Работа в газете научила его мгновенно оценивать ситуацию - в префектуре, несмотря на совершенное недавно преступление, было сонно и скучно, так как явных доказательств того, кто совершил убийство, не было, и местные французские газетчики отнеслись к этому происшествию спокойно, как к обычному сведению счетов в порту. И по поведению не только простого полицейского, но и- шефа полиции можно было заметить, что они были рады пришедшему к ним за сведениями по делу об этом убийстве корреспонденту престижной американской газеты. Диалог строится на основе принципа Сотрудничества, что обусловлено интересом обеих сторон к теме разговора: В диалоговых репликах репортера актуализируются также такие его личностные характеристики, как настойчивость и умение логично мыслить: [129] Are there any clues, the man was saying, as to who might have done it or what the motives were? We are working on the case with diligence, the chef said. Twenty-four hours a day. Do you have any leads? The chef hesitated for a moment. In the movies reporters were always finding clues the police overlooked. The American seemed like an intelligent man and there was the possibility that he might come up with something useful. On the night of his wedding. the chef said, Monsieur Jordache was involved in an argument, a very brutal argument. I have been told by his sister-in-law - in a bar in Cannes called La Porte Rose - with a man who is known to the police. A foreigner. Yugoslav. By name Danovic. We have interrogated him. He was a perfect alibi, but we would like to question him again. Unfortunately, he seems to have disappeared. We are at the moment looking for him. 4A brutal argument, Hubbell said. You mean a fight. The chef nodded. Of extreme brutality, I have been told by the sister-in-law. Do you know what it was about? The sister-in-law claims that the foreigner was about to commit rape on her when Monsieur Jordache intervened. I see, Hubbell said. Was Jordache in the habit of getting into fights in bars? Not in my knowledge, the chef said. I knew Monsieur Jordache. In fact, we occasionally had a glass together. It was with great sorrow that I learned of his death. I knew him as a peaceful man. He was very well liked... How would you describe him, then? Hubbell persisted, out of force of habit. The chef shrugged. A decent workingman. A good type ... Honest, as far as anyone knew ... (ВТ, 14 - 15). Уже из начала диалога ясно, что несмотря на прямые общие вопросы, которые требуют таких же прямых ответов и, как мы уже отмечали, не являются проявлением вежливости, а скорее, в данном случае, реализацией такого личностного качества, как настойчивость в достижении коммуникативной цели - сборе интересующей информации, диалог протекает как совместная речевая деятельность 184 двух заинтересованных в конечном результате людей. Кстати сказать, настойчивость и умение логично мыслить -профессиональные качества шефа полиции. Отвечая на вопросы молодого человека, шеф полиции выражает свои мысли главным образом пространными репликами, состоящими из полносоставных по своей структуре предложений: простых, сложноподчиненных и сложносочиненных. Встречающиеся в его речи эллиптические (например, Twenty-four hours а day ) и односоставные (к примеру: Л foreigner. Yugoslav ) предложения служат основной коммуникативной цели этого диалога, совпадающей у обоих коммуникантов - выявить как можно больше подробностей данного дела, заполнить информационную лакуну. В диалоге проявляются такие профессиональные и личностные характеристики шефа полиции, как внимательное отношение к людям, умение их адекватно оценивать. В то же время в его высказываниях реализуются присущие только ему как индивидууму личностные свойства - доброта, сострадание, человечность, например: ... had a glass together , ... with great sorrow... и т. д. Когда диалог дошел до выяснения деталей прежней жизни убитого американца, шефа полиции осенила мысль, которая возникла в результате вопросов корреспондента и которая, как ему казалось, была важной для разгадки тайны убийства. Охваченный желанием поскорее подтвердить свои догадки, он уже нетерпеливо, но четко и точно продолжал отвечать на вопросы настойчивого молодого человека и постарался переключить его интерес на свояченицу, брата и других родственников покойного.
