Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Ономастическое пространство и место топонимов в лексическом составе языка
1.1 Статус имени собственного в языке 12
1.2 Современные подходы в исследовании топонимии 27
1.3 Социолингвистический аспект топонимии 37
1.4 Понятие топонимической системы 45
1.5 Классификации географических названий 57
1.5.1 Исторический аспект типовых корневых морфем немецких топонимов-композитов 74
1.6 Микротопонимика как особый аспект изучения типологии наименований 80
1.7 Естественная и искусственная номинация в топонимике 86
Выводы 92
Глава 2. Анализ топонимии немецких языковых островов Поволжья
2.1 Понятие языкового острова и немецкая топонимия Поволжья 95
2.2 Источниковая база исследования 116
2.3 Пути номинации материнских колоний поволжских немцев
2.3.1 Принципы номинации 130
2.3.2 Способы номинации 149
2.4 Пути номинации дочерних колоний поволжских немцев 159
2.4.1 Принципы номинации 159
2.4.2 Способы номинации 169
2.5 Немецкая топонимия Поволжья в соцпополитическом контексте первой половины XX века 175
2.5.1 Топонимическое переименование как средство языковой политики полиэтнического государства 175
2.5.2 Номинация новых населенных пунктов в советский период 193
2.6 Микротопонимия поволжских немцев 198
Выводы 214
Заключение 219
Список использованной литературы 223
Словари и справочная литература 239
Список источников топонимов
- Социолингвистический аспект топонимии
- Исторический аспект типовых корневых морфем немецких топонимов-композитов
- Пути номинации материнских колоний поволжских немцев
- Топонимическое переименование как средство языковой политики полиэтнического государства
Введение к работе
Одним из постулатов современной ономастики является положение о том, что имена собственные составляют наиболее тесно связанный с потребностями общества языковой пласт, чрезвычайно чувствительный к любым изменениям в социуме. Зависимость имен собственных от внеязыковых факторов вызвала, с одной стороны, интерес к ономастическим явлениям как к источникам разнообразной информации: лингвистической, этнографической, исторической, социальной и культурной. С другой стороны, она предопределила взгляд на проприативы как на социально обусловленный пласт лексики любого языка, что находит свое выражение прежде всего в семантике онимических основ, в особенностях номинации и функционирования имени в обществе. Такой взгляд на имена собственные представлен, в частности, в работах Р.А. Агеевой, О.С. Ахмановой, К.В. Бахняна, В.Д. Беленькой, В.И. Болотова, В.Д. Бондалетова, И.А. Воробьевой, Н.В. Подольской, А.В. Суперанской и др. Нагляднее, чем где бы то ни было, социальная сущность языка обнаруживается, по мнению некоторых лингвистов, например О.С. Ахмановой и В.Д. Беленькой, в топонимах, которые образуют самый представительный, разнообразный и показательный в плане проявления ономастических закономерностей класс проприальной лексики. Географические наименования составляют обширную подсистему в любом языке. Настоящее диссертационное исследование посвящено изучению одной из таких ономастических подсистем – топонимии немцев Поволжья.
Немецкая топонимия Поволжья – весьма значительный пласт культуры и языка этнической группы, сформировавшейся в условиях инонационального окружения и изоляции от исторической родины. Межэтническое взаимодействие и обусловленные им языковые и культурные процессы в немецких колониях на Волге не раз привлекали внимание исследователей [Герман 2005; Ерина 1995; Плеве 2000; Baur, Chlosta, Krekeler, Wenderott 1999; Minor 2003]. Так, достаточно полно изучен вопрос функционирования диалектов немецкого языка на территории немецких поселений в Поволжье [Дингес 1929; Дульзон 1938; Маныкин 1992; Минор 2007; Небайкина 2004; Фролова 1999; Шиллер 1929; Dinges 1923; Berend, Jedig 1991]. Однако изучению ономастической системы данного уникального и некогда многочисленного народа до сих пор не было уделено достаточного внимания. Предлагаемое диссертационное исследование имеет своей целью восполнить этот пробел в изучении вопросов формирования и функционирования ономастических и, в частности, топонимических систем на языках миноритарных этносов, проживающих в условиях инонационального окружения, в отрыве от основного этнического ядра.
Данные условия функционирования колониальных диалектов В.М. Жирмунский сравнил со своеобразной лингвистической лабораторией, где языковые, а следовательно, и топонимические процессы протекают особенно интенсивно. Лингвист получает уникальную возможность наблюдать результаты процессов, которые в естественных условиях длятся столетиями, в частности формирование топонимической системы какого-либо региона. В этой связи представляется необходимым проследить, как «сработала» система немецкого языка и в какой мере внешнее воздействие, вызванное ситуацией межэтнического взаимодействия, определило динамику развития национальной топонимии в условиях проведенного масштабного лингвистического эксперимента.
Данное исследование немецкой топонимии Поволжья выполнено в русле социолингвистики. Географические названия как потенциально открытые к внешнему воздействию ономастические единицы изучаются под углом зрения их обусловленности экстралингвистическими факторами общественного характера и социальными условиями существования языка поволжских немцев в целом. Для характеристики всего комплекса внешних обстоятельств, в которых функционировал и развивался язык данного аллохтонного коллектива, традиционно используется понятие языкового острова [Домашнев, Буюклян 2002; Berend 2003; Domaschnew 1994; Mattheier 1994, 2003; Rosenberg 1994]. Взгляд на топонимию как на одно из «жизненных проявлений» языкового острова [Hutterer 1982: 178] открывает новую перспективу исследования этнической группы поволжские немцы, чьи язык, культура, история продолжают привлекать к себе внимание ученых. Островная топонимия поволжских немцев, однако, на фоне неослабевающего исследовательского интереса к данному языковому коллективу впервые становится объектом специального изучения.
Применение в топонимическом исследовании социолингвистического подхода, который обеспечивает выход за пределы традиционно-описательной лингвистики, определяет актуальность предлагаемого диссертационного исследования. Оно отвечает интересами современной ономастики, перспективы развития которой в рамках новой научной парадигмы были очерчены В.И. Супруном – «системное уяснение места накопленного эмпирического материала в языке и речи, определение онтологической сущности ономастической подсистемы в ее антропоцентрическом осмыслении с точки зрения этно-, психо-, социо-, прагмалингвистики и других аспектов теории речевого общения» [Супрун 2000: 2]. Социолингвистический подход к проблемам топонимического именования представляется актуальным в связи с активными процессами номинации и переименования в современной общественно-языковой практике России. Корректное изучение данных процессов невозможно без исследования истории отечественной топонимии.
Объектом исследования являются немецкие топонимы Поволжья (ойконимы и микротопонимы). Хронологические рамки исследования охватывают весь период существования немецкой топосистемы в регионе: вторая половина 18 века – 1941 год.
Предмет исследования составляют особенности формирования немецкой топонимии в Поволжском регионе и закономерности ее функционирования как национальной топонимии миноритарного этноса в условиях межэтнического общения.
Под «немецкой» топонимией в нашей работе понимаются немецкие по происхождению и/или по употреблению географические названия, т.е. топонимы, находившиеся в обращении у поволжских колонистов. В такой трактовке национальной топонимии мы следуем за И.А. Воробьевой [Воробьева 1983: 6-7].
Цель работы заключается в изучении топонимии поволжских немцев в контексте историко-политических и этноязыковых процессов, протекавших на территории немецких поселений на протяжении всего периода их существования в регионе. Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:
-
охарактеризовать условия формирования немецкой топонимии в Поволжье и определить факторы, повлиявшие на динамику ее развития;
-
выявить принципы и способы естественной и искусственной номинации немецких населенных пунктов в Поволжье;
-
установить корреляцию сохранности традиций топонимической номинации в условиях продолжительной изоляции от основного этнического и языкового ядра;
-
определить статус национальной топонимии поволжских немцев по отношению к топонимии мажоритарного этноса в разные исторические периоды;
-
проанализировать характер взаимодействия разнонациональных топонимических систем (немецкой и русской) в исследуемом регионе.
Источниковая база исследования немецкой топонимии Поволжья, ввиду насильственного разрушения топосистемы почти 70 лет назад и отсутствия в настоящее время информантов, включает лишь письменные источники. В соответствии с объектом изучения выявленные источники топонимов классифицируются на: 1) источники ойконимов; 2) источники микротопонимов. К первой группе источников относятся географические словари и справочные издания [Полунин 1773; Щекатов, Максимович 1801; Семенов 1863-1885; Минх 1898-1901 и др.], «Путешествие» П.С. Палласа [Паллас 1788], Атлас Республики немцев Поволжья [Карта АССР немцев Поволжья = Karte der ASSR der Wolgadeutschen 1997], карты разных периодов, труды известных историков [Beratz 1915; Герман 1994; Дитц 1997; Плеве 2000], документы фондов Государственного архива Саратовской области (Ф. 180, 23) и Государственного исторического архива немцев Поволжья (Ф. 1831, 1821, 849). Вторая группа источников включает краеведческие материалы к книге «Наш кантон» (документы архива ГИАНП), «Список географических названий поволжских немцев» в докторской диссертации А.П. Дульзона [Дульзон 1938], публикации ежегодника «Heimatbuch». Достоверность информации обеспечивается использованием архивных документов, а также внешней и внутренней критикой источников топонимов в соответствии с принципами лингвистического источниковедения.
Общее число топонимических единиц, учтенных при исследовании, составляет около 3000, в том числе и русские официальные топонимы.
Особенности объекта исследования, а также цель и задачи работы обусловили выбор методов. В работе использовались преимущественно дескриптивные методы с элементами интерпретационного анализа, а также: метод стратиграфического анализа для выделения пространственно-временных слоев немецкой топонимии и сопоставления этапов ее становления; частные методы ономасиологического, компонентного и деривационного анализа при определении принципов и способов топономинации и выявлении системности в немецкой топонимии Поволжья; прием количественных подсчетов для конкретизации выводов.
Научная новизна настоящей работы определяется тем, что в ней впервые проводится комплексное исследование немецкой топонимии Поволжья. В диссертации предпринята попытка изучения топонимии малого этноса на всем протяжении его существования. Топонимические процессы при этом рассматриваются как часть этноязыковых процессов, протекающих внутри островного сообщества. Кроме того, в научный оборот вводится значительный по объему, ранее не исследованный региональный фактический материал.
Теоретическая значимость диссертации заключается в том, что в ней немецкая топонимия Поволжья представлена как развивающаяся система, обусловленная в своей динамике целым комплексом факторов языкового и внеязыкового характера и имеющая национально-культурную ценность. В более широком плане данное исследование обращено к дальнейшей разработке проблем национальных топонимических систем в условиях продолжительных непосредственных языковых контактов и изоляции этнических меньшинств от исторической родины.
Практическая ценность исследования состоит в том, что его результаты могут быть использованы в вузовских лекционных курсах по лексикологии немецкого языка, топонимике, в спецкурсах по региональной ономастике, лингвистическому краеведению, истории и культуре поволжских немцев, а также для составления ономастических и, в частности, топонимических словарей.
Положения, выносимые на защиту:
1. Развитие национальной топонимии поволжских немцев, определявшееся традициями исконной языковой области и общей динамикой этноязыковых процессов в ходе межэтнического взаимодействия, проходило в условиях своеобразной совокупности языковых островов (языкового архипелага).
2. Параллельное развитие двух процессов – естественной и искусственной номинации – в сочетании с фактором этноязыковой гетерогенности создали предпосылки к: а) формированию в исследуемом регионе разноязычных и разнонациональных систем ойконимов – немецкой и русской; б) распределению данных систем по коммуникативным сферам: институированное общение – русский ойконим, неинституированное общение – немецкий ойконим; в) значительной изоляции одной национальной топонимической системы от другой, особенно на начальном этапе. Изменение авторитарной политики официального наречения в сторону демократизации при номинации колоний второй генерации обусловило выбор немецкого языка в качестве языка номинации.
3. Статус национальной топонимии поволжских немцев по отношению к топонимии мажоритарного этноса регулировался актами топонимического переименования в зависимости от целей языковой политики государства. При этом в условиях намеренной дискриминации языка исследуемого миноритарного этноса деструктивному воздействию подвергалась и его топонимия ввиду особого положения топонимов как знаков культуры, как маркеров границ этнической территории, как важное проявление этнического самосознания.
4. Каждый немецкий языковой остров в Поволжье располагал собственной топонимической микросистемой. Как компоненты национальной топосистемы поволжских немцев топонимические микросистемы обладали общими признаками, объяснение которым обнаруживается в общих для исследуемых языковых островов чертах: замкнутость поволжских немцев в рамках относительно небольшого пространства, их самоизоляция от ареально-сопредельных этносов, невысокий процент билингвов среди колонистов. Своеобразие отдельно взятой топонимической микросистемы было обусловлено индивидуальными особенностями говора каждого языкового острова.
5. Для островного менталитета поволжских немцев релевантным оказалось противопоставление «свои–чужие», проявившее себя, в частности, в четкой фиксации границ «своей» территории посредством: а) топонимов, напрямую указывающих на наличие границ; б) отэтнонимных топонимов; в) оттопонимических образований, в структуре которых содержится наименование сопредельного населенного пункта.
6. Взаимодействие разноязычных и разнонациональных топонимических систем проявилось на нескольких уровнях: немецкая топосистема заимствовала, во-первых, русские по происхождению и/или употреблению потамонимы, во-вторых, незначительное число географических терминов и микротопонимов, в-третьих, она использовала заимствованные гидронимы и ойконимы в топонимообразовании.
В целях апробации работы основные положения диссертации обсуждались на Международном симпозиуме «Язык. Общество. Культура. Менталитет» (Саратов, СГУ, 2004), на конференциях «Язык. Культура. Образование» (Саратов, СГАП, 2006) и «Языковые и культурные контакты» (Саратов, ПИ СГУ, 2006), на заседаниях кафедры преподавания немецкого языка как второго родного (университет г. Эссен, ФРГ, октябрь-декабрь 2004), на ежегодных научно-практических конференциях преподавателей Педагогического института Саратовского государственного университета им. Н.Г. Чернышевского (Саратов, 2005-2008). Основные положения диссертации отражены в 6 публикациях. Одна статья опубликована в рекомендованном ВАК журнале «Вестник Челябинского государственного педагогического университета».
Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы, списка источников топонимов и двух приложений, которые содержат ряд документов, релевантных для данного исследования, и карту одного из немецких поволжских поселений.
Социолингвистический аспект топонимии
Общепризнано, что для функционирования онима, в общем, не важно его апеллятивное значение, поэтому в процессе коммуникации на первое место выдвигается знание ее участниками речевого значения онимов: Лейпциг - ярмарка, университет. Из этого К. Хенгст заключает, что лексическое значение имени - это его референтное значение. Так, например, лексическое значение топонимов определяется объектом, т.е. местом, преобразованным в сознании говорящего [Теория и методика ономастических исследований 1986: 106-107].
Немецкие ономасты Ф. Дебус, П. Поленц, В. Флейшер [Debus 1966; v.Polenz 1960; Fleischer 1968] полагают, что имена собственные вообще не имеют лексического, или словарного, значения [Wimmer 1973: 25]. В момент создания онима из апеллятива утрачивается лексическое значение и остается лишь этимологическое, которое имя собственное присваивает от нарицательного как вторичный языковой знак. Лексическое значение присутствует лишь в политически мотивированных именах, таких как Карл-Маркс-Штадт. В таких случаях и в примерах «говорящих имен» приходится говорить об окказиональных значениях (okkasionelle semantische Werte) [Debus 1966:21-24]. Данные положения перекликаются с идеями О.Т. Молчановой, которая понимает под семантикой имени собственного очень широкий круг составляющих, в основном экстралингвистического характера. Если принять во внимание все компоненты семантики имени, то она не может быть постоянной, навсегда заданной, так как сами составляющие (имя как языковая категория, денотат, общество) динамичны. Поэтому с позиций состояния именника и его диахронии встает вопрос об именах, имеющих открытую и закрытую семантическую структуру.
О.Т. Молчанова считает, что имя «проживает» несколько этапов, и в каждом у него своя семантика. Первый этап — от возникновения до первого изменения в фонетическом облике, составе, географической соотнесенности и т.д. На этом этапе значение апеллятива, от которого образован топоним, входит в состав семантики имени как один из ее важных компонентов [Молчанова 1982: 58].
В связи с тем, что имена собственные с открытой семантической структурой не могут быть понятийно перегруженными, О.Т. Молчанова полагает, что они постоянно стремятся избавиться от излишней понятийности, т.е. свести ее к нулю, что и осуществляется на втором этапе развития онима [Там же: 67].
Поднимая в данном разделе вопрос значения имени собственного, мы ни в коей мере не претендуем на полноту освещения этой проблематики, требующей не одной солидной монографии. Научные споры не прекращаются и мы, разделяя позицию М.Э. Рут, полагаем, что одна из причин «нерешения» данного вопроса - в стремлении решить его для всех онома сразу [Рут 2001]. Представляется, что ответ на вопрос о наличии/отсутствии и характере лексического значения собственных имен следует искать только по отношению к конкретным классам онома.
Особое положение проприальных единиц в языке обусловило выделение специальных ономастических проблем из общего круга лингвистических. Все многообразие имен собственных изучает ономастика, особый раздел языкознания. Хотя проприативы были предметом внимания ученых и философов с древнейшей эпохи и на Востоке, и на Западе [Рождественский 1975], ономастика получила научный статус лишь в 30-х гг. 20 века.
В ономастическом материале заинтересован ряд наук, поэтому долгие годы велись споры о том, является ли ономастика наукой вспомогательной по отношению к истории, археологии, этнографии, географии и даже к естественным дисциплинам или же это самостоятельная наука, обладающая своим особым, только ей свойственным методом исследования [Ташицкий 1961: 3]. В современной науке место ономастики среди других дисциплин четко определено. Большинство лингвистов (В. Ташицкий, С. Роспонд, В.К. Чичагов, А.А. Реформатский и др.) сходятся во мнении, что ономастика не образует специальной равноправной с языкознанием дисциплины. Она представляет собой неотъемлемую часть языкознания, исследовательскую область в первую очередь лингвистов.
Возникшая на рубеже наук, ономастика отличается комплексностью предмета исследования, который включает в себя, помимо лингвистического, также этнографический, исторический, географический, социологический, литературоведческий компоненты. Доминирует в ономастике лингвистический компонент, поскольку, во-первых, каждое имя - слово, развивающееся по законам языка, во-вторых, информация каждого имени «добывается» с помощью лингвистических средств. Наличие экстралингвистических компонентов обусловливает возможность изучения ономастического материала не только лингвистическими методами, что в случае общей лексики едва ли возможно [Суперанская 1973: 7,9].
О высоком уровне разработанности ряда теоретических вопросов ономастики, большой типологической работе и глубоком анализе проприальных единиц многих языков свидетельствует тот факт, что языковедами были выведены ономастические универсалии, которые составляют известный параллелизм с универсалиями общелингвистическими, однако, в силу специфики объекта исследования полностью не совпадают с ними. А.В. Суперанская, понимая под ономастическими универсалиями специфические черты, свойственные всем или многим именам разных языков, и общие закономерности, в соответствии с которыми развиваются ономастические системы, выводит 20 универсалий в области проприальной лексики. Опираясь на работы Касагранда и Ч. Осгуда, автор поясняет, что эти универсалии базируются на способности человека отбирать и закреплять в собственных именах типовые экстралингвистические явления и на типичности значений и отношений, выраженных в любом языке, но с помощью различных средств [Суперанская 1972: 346-356].
Такой парадоксальный класс языковых единиц, как имена собственные, присутствует в любом языке, и само по себе это явление универсально. Они считаются самыми общими и самыми индивидуальными, самыми международными и самыми национальными словами. Все эти определения одновременно сочетаются в ономастической лексике. На ее универсальный характер указывает также В.Н. Топоров, говоря, что онимы не нуждаются в переводе. Эта особенность делает их наиболее существенным интерлингвистическим слоем языка, который - в известной мере - может быть сопоставлен с музыкой или изобразительным искусством. В.Н. Топоров рассматривает поэтому имена собственные как некий, хотя и очень узкий, но зато единый канал коммуникации в человеческом обществе, причем как в пространстве, так и во времени [Топоров 1962: 5-6].
Системный подход к изучению имен собственных в рамках ономастики открыл новые возможности в их исследовании, способствовал глубокому пониманию их внутренней организации. Системный характер проприальных единиц отражает термин ономастическое пространство, введенный А.В. Суперанской. Под ономастическим пространством понимают сумму имен собственных, употребляющихся в языке данного народа для именования реальных, гипотетических и фантастических объектов. Оно определяется моделью мира, существующей в представлении этого народа в настоящее время, но в ней всегда сохраняются элементы прежних эпох [Теория и методика ономастических исследований 1986: 9]. Чрезвычайно важен тот факт, что у людей, принадлежащих к разным культурам, эпохам, территориям, ономастическое пространство имеет различное заполнение. В.Н. Топоров пишет, что у древних народов ономастизировались многие категории объектов реальной действительности, которые в настоящее время у нас даже не мыслятся как способные иметь имена собственные, например, отдельные классы оружия, музыкальных инструментов, одежды и т.д. [Топоров 1969: 35 и ел.].
Отдельные области, на которые делится ономастическое пространство, могут быть в соответствии с именуемыми объектами обозначены как топонимия, антропонимия, мифонимия, зоонимия, хрематонимия, фитонимия, космонимия, астронимия и т.д. Эта классификация онимов в их связи с именуемыми объектами самая распространенная среди возможных подходов к анализу ономастического материала. Необходимо отметить, что в исследованиях имен собственных детальной классификации долгое время подвергались лишь топонимы. А.В. Суперанская, обобщив опыт топонимистов, разрабатывает на его основе 9 различных типов классификации всего ономастического материала [Суперанская 1973: 159]. Представляется целесообразным провести обзор топонимических классификаций в разделе 1.5. Остановимся подробнее на классификации онимов в связи с именуемыми обьектами (см. таблицу 1) [ср. Подольская 1988]. Таблица 1. Сферы ономастического пространства
Исторический аспект типовых корневых морфем немецких топонимов-композитов
Появление первых компактных немецких поселений в Поволжье относится к 1764 году, когда на вызывной манифест Екатерины II от 1763 года откликнулись более 30 тысяч человек из тогдашней раздробленной феодальной Германии, Швейцарии и некоторых других европейских государств. Здесь необходимо внести некоторую ясность в общепринятые формулировки «поволжский неліец», «немецкая колонизация» и пр. Известно, что национальный состав этой волны эмиграции в Россию не был гомогенным, однако авторитетные исторические источники свидетельствуют об абсолютном преобладании немецкоязычного переселенческого контингента. Так, Карл Штумп в своем фундаментальном труде «Переселение из Германии в Россию с 1763 по 1862 год» приводит следующие данные о родине колонистов: Вюрттемберг - 17879, Баден -4984, Пфальц - 2674, Эльзас - 3867, Рейнгессен - 420, Гессен - 400, Бавария - 345, Данциг (Западная Пруссия) - 6447, Пруссия - 950, Польша - 3100, Шлезия - 52, Мекленбург - 120, Померания - 63, Кетен-Ангальт - 120, Саксония - 90, Швейцария - 60, Швеция - 75 [Stumpp 1991: 64-65]. В Поволжье в период с 1763 по 1768 год (основной поток колонистов) поселились выходцы из Гессена, Рейнской области, Пфальца, Вюрттемберга и Швейцарии [Там же: 23], общей численностью 23 216 человек [Zur Siedlungsgeschichle der Deutschen an der Wolga 1764-1997:11]. Приведенные данные поддерживают уже утвердившуюся традицию именования европейских колонистов «немцами», несмотря на небольшой процент представителей других национальностей. С этой оговоркой мы также будем придерживаться данной традиции.
В манифесте иностранным переселенцам гарантировались в России беспроцентные ссуды на строительство, свобода вероисповедания, местное самоуправление, учреждение собственных школ, освобождение от воинской повинности, право покидать Россию в любое время. В немецких землях, где в то время царили нужда и голод, этот манифест возбудил, по словам Я. Дитца, настоящую «эмигрантскую горячку». С 1764 по 1768 год в Поволжье было основано 104 поселения, преимущественно на луговой стороне Волги. Эти колонии первой генерации обычно называются материнскими (Mutterkolonien). Несмотря на трудности первых лет жизни в новых условиях, население к 40-м годам 19-го века, по результатам восьмой ревизии, увеличилось втрое [Там же: 18]. По причине нехватки земли в коренных колониях в 1847-1864 гг. произошло переселение около одной трети колонистов на новые наделы и образование дочерних колоний (Tochterkolonien). Всего в это время было основано 61 новое поселение [Герман, Иларионова, Плеве 2005а: 111]. Последней волной эмиграции из Германии на Волгу стало поселение в Новоузенском и Самарском уездах Самарской губернии меннонитов из Пруссии. Таким образом, к уже существующем немецким поселениям добавились еще 10. Общее число немецких поселений постоянно росло за счет образования хуторов. К 1917 году по обоим берегам Волги располагалось более двухсот колоний, население которых превышало 400 тысяч человек [Герман 1992: 11].
Расселение колонистов как в материнских, так и в дочерних колониях осуществлялось не по территориальному признаку (общая историческая родина), а по конфессиональному, поэтому в литературе нередко встречается градация диалектов поволжских немцев на «католические», «лютеранские» и «меннонитские». Формирование поселений по конфессиональному признаку означало для немецких колонистов, в первую очередь, конфронтацию с рядом новых диалектов, принесенных из различных областей Германии, что в конечном итоге привело к смешению диалектов и возникновению своеобразных койне, или диалектов выравнивания (Ausgleichsdialekte). Так, известный исследователь диалектов поволжских немцев А.П. Дульзон отмечает, что все колониальные говоры Нижнего Поволжья можно считать более или менее смешанными. Примером тому может служить католическое село Прайс, диалект которого А.П. Дульзон описал в своей диссертации. По
103 его данным, Прайс основали выходцы из 129 населенных пунктов Германии [Дульзон 1941]. Образование смешанных диалектов — процесс чрезвычайно сложный, сплетающийся из действия разнообразных сил, и в каждом переселенческом сообществе он имеет свою траекторию движения. В этой связи интересно следующее противоречие, обнаруживаемое в немецких языковых островах Поволжья: любому поволжскому колонисту известно, что «каждое селение говорит по-своему (sai abartig Schprooch hot)» [Dinges 1923: 60]; между тем поволжский диалект может быть, как правило, без труда идентифицирован [Rosenberg 1994: 143]. Факт уникальности сложившегося диалекта, имеющего западно- и восточносредненемецкую основу, осознавался и осознается самими его носителями: причисляя себя к «Волга-тайч», они конкретизируют говор по названию колонии (Боаро, Мессер и т.д.) [Маныкин 19926: 6]. Процессам смешения переселенческих диалектов и образования наддиалектного варианта языка колонистов посвящены работы Г. Г. Дингеса, А.П. Дульзона, В.М. Жирмунского, Г.Г. Едига, П. Розенберга и других ученых. Специальное рассмотрение этих вопросов не входит в задачи данного диссертационного исследования, однако они тесно связаны с проблемой определения «объема» языковых островов в зонах немецкой колонизации в России.
В современных исследованиях термин «языковой остров» применяется, как правило, по отношению к небольшим сельским аллохтонным (переселенческим) сообществам. Первым и главным основанием, дающим право считать такой коллектив языковым островом, является его определение как единого коммуникативного сообщества [Mattheier 2003: 17]. Общность языковой прародины еще не позволяет считать, например, все немецкие колонии Поволжского региона одним языковым островом, подтверждением чему являются вышеприведенные слова Г.Г. Дингеса и В.А. Маныкина. Есть основания полагать, что процессы смешения говоров протекали преимущественно локально, а общерегиональное койне до 1941 года не успело сложиться [Rosenberg 1993: 122]. Образование единого коммуникативного сообщества осложнялось слабой мобильностью населения, низким уровнем распространенности среди широких масс колонистов литературного немецкого языка, отсутствием до начала 20-го века немецкой интеллигенции и крупных населенных пунктов, а также рядом других факторов. Очевидно, что в годы существования АССР НП были созданы благоприятные условия для формирования единого «советского немецкого языка» (Sowjetdeutsch) [Там же: 122], но этот процесс был резко прерван. Не следует забывать, что процессы межостровного языкового выравнивания могли проявиться лишь в речи передовых слоев населения, являвшихся более мобильными, достаточно образованными, ориентированными на социальный престиж. Большая же часть колонистов использовала в повседневном общении сельский диалект. Поэтому правильно, на наш взгляд, говорить о существовании в Поволжье до 1941 года конгломерата немецких языковых островов, а еще точнее, «диалектных островов» (Dialektinsel) [Loffler 1985: 73; Domaschnew 1994: 166]. Их совокупность может быть обозначена как «языковой архипелаг».
Согласно «Географическому словарю», архипелаг - группа островов, расположенных близко друг от друга и имеющих одно и то же происхождение и сходное геологическое строение [www.geoour.net]. Мы полагаем, что понятие архипелага может быть применено к немецким языковым островам в Поволжье, поскольку они, во-первых, удовлетворяют основным критериям архипелага — близость расположения, общее происхождение и сходное «строение». А во-вторых, данное понятие хорошо отражает связь островов между собой. Несмотря на чересполосное расположение немецких языковых островов с русскими, украинскими, эстонскими, татарскими селами, исторически первыми, кто освоил территорию Нижнего Поволжья в хозяйственном отношении, были немцы-колонисты. Не случайно именно эта зона компактного поселения немецких крестьян, численно превосходивших другие народы, была провозглашена в 1924 году Автономной Советской Социалистической Республикой Немцев Поволжья. Гомогенность данных языковых островов обусловлена их общим происхождением: их «генетическую» связь подтверждают уже давно утвердившиеся термины - «материнские» и «дочерние» колонии. Однако главным объединяющим началом для этих языковых островов явилось особое самосознание поволжских немцев, основу которого составило представление о «малой родине», «родной земле», где происходило формирование данной этнической группы. Исходя из вышесказанного, можно дать следующее определение языкового архипелага: языковой архипелаг есть группа близко расположенных языковых островов, связанных общностью происхождения, культуры, языка и особым самосознанием переселенческого коллектива.
Пути номинации материнских колоний поволжских немцев
Среди способов языкового воплощения имятворческих замыслов другого номинатора, ле Руа, уже упоминалась трансонимизация (перенос названий с известного топообъскта на новое поселение). Остановимся на языковом аспекте реализации принципа условно-символического наречения, который характеризует имятворческую деятельность данного номинатора как доминирующий.
Группу условно-символических наименований образуют следующие топонимы-композиты: Schonfeld, Schontal, Schonberg, Mariental, Wiesental, Weidenfeld. Номинативный замысел автора, заключающийся, как было замечено ранее, в желании создать такую словесную оболочку, которая была бы способна спровоцировать эмоциональный отклик, возбудить оценочную деятельность адресата, раскрывается в выборе топооснов, основное значение или дополнительные семантические оттенки которых и должны вызвать положительные ассоциации с объектом наречения. Данную номинативную установку реализуют топоосновы, относящиеся к разным классам слов:
1. адъективная основа Schon- „красивый, прекрасный" оформляет сразу три сложных топонима;
2. антропонимическая основа Marien- апеллирует к религиозности колонистов, глубоко чтивших Деву Марию и потому принявших данный авторский топоним. Мотив номинации - «назначить» себе в покровители Деву Марию - оказался убедительнее всеобщей тенденции именования поселений по имени форштегера;
3. основы существительных Wiese- {Wiese „луг"), Weide- (Weide „пастбище";„ива") в сочетании со своими вторыми компонентами создают топонимы, которые мы бы отнесли к разряду «романтических»: „долины лугов, пастбищ" являются идеальным местом проживания для немецкого крестьянина-колониста.
Построенные по той же модели, что и рассмотренные выше сложные топонимы, они содержат в качестве второго компонента топоосновы -feld и al с общим значением «поселение на равнине», что соответствует географическим особенностям Заволжья. Появление другой частотной основы -berg „гора" можно объяснить лишь необходимостью введения в структуру сложного ойконима {Schon- + al/-feld/-berg) нового, отличного от двух других типовых корневых морфем компонента, который и обеспечит дифференциацию топообъектов.
Обратимся теперь к русской ойконимии, сложившейся в результате официального наречения немецких поволжских колоний. Здесь, как было показано ранее, наиболее популярна была номинативная модель отгидронимического именования поселений. Семантика этой модели — «привязка» к известному естественно-природному объекту-ориентиру, к тому же весьма значимому при освоении жизненного пространства.
В пределах отгидронимической номинативной модели актуализируются следующие способы: 1. перенос наименования со смежного топообъекта - иррадиация: Севастъяноека, Голый Карамыш, Талоека, Попоека, Березовка, Гололобовка, Лесной Карамыш, Суслы, Сплавнуха, Елшаика, Вершинка, Караульный Буерак, Песковатка, Грязнуха, Тарлык, Иловля, Макаровка, Ключи, Гнилушка, Семеновка, Грязноеатка, Копенка, Галка, Каменка, Норка, Щербаковка; 2. суффиксальный: Карамышеека (гидроним Карамыш), Тарлыкоека (гидроним Тарлык); 3. соположение с первой основой Усть-: Устъ-Грязнуха, Устъ-Золиха, Усть- Кул ал инка; 4. субстантивация: а) согласованного прилагательного в препозиции в словосочетаниях: Верхняя Добринка, Нижняя Добринка, Верхняя Кулалинка, Луговая Грязнуха; б) географического термина: Линево Озеро.
Однако при официальном наречении мотивационную базу составили не только гидронимы, но и оронимы. Путем переноса наименования со смежных оврагов и буераков образованы ойконимы: Каменный Овраг, Россоши, Буидаков Буерак, Водяной Буерак, Крестовой Буерак. Топоним Медведщкии Крестовой Буерак также возник в ходе внутрионимного топонимообразования: определение Медведицкий, мотивированное гидронимом Медведица, маркирует один из членов бинарной оппозиции Крестовой Буерак — Медведицкий Крестовой Буерак.
При языковом воплощении номинативной дескрипции и условно-символического наречения были использованы разнообразные способы топонимообразования: 1. топонимизация: а) прилагательных: Ровное(ал), Привальная, Памятная, Степная (флексия прилагательного -ая согласуется с географическим термином колония); б) словосочетаний: Красный Яр, Ягодная Поляна, Гречишная Лука; 2. суффиксация: Скатовка, Сосновка, Отрогоека, Липоека, Яблоновка; 3. конфиксация: Подстепная. Поскольку топообъекты с названиями Степная и Подстепная находятся на значительном расстоянии друг от друга и не могут быть связаны между собой значением предлога и префикса под -«место, расположенное близ, около чего-либо», следовательно, в данном случае имеет место не внутрионимное, а отапеллятивное топонимообразование. Модель: префикс Под- — именная основа -степ- + суф. -и- + флексия прилагательного -ая; 4. сложение без суффиксации - «чистый композит»: Краснополъе (модель: именная основа Краен- + соедин. гласная о + именная основа -полье); 5. сложение с суффиксацией: Крутояровка, Краснорыновка (модель: именная основа + соедин. гласная о + именная основа + суффикс -овка).
Остался неисследованным с точки зрения словообразовательной структуры ряд русских официальных топонимов, мотивирующие основы
158 которых затемнены: Зауморье, Бобровка, Кочетная, Паноека, Зеонарев Кут, Звонаревка, Щербаковка, Тонкошуровка, Попоекина, Раскаты, Хайсоль, Теляуза. Представляется вероятным отантропонимическое происхождение топонимов Паноека, Зеонарев Кут, Звонаревка, Щербаковка, Поповка, Попоекина. Однако ввиду отсутствия документального подтверждения такого предположения исследование способов номинации может пойти по ложному пути. Так, ойконим Бобровка мог быть мотивирован как антропонимом, так и гидронимом-дескрипцией: топонимисты зафиксировали гидронимы, омонимичные данному, на многих русскоязычных территориях. В зависимости от производящей основы различны и способы топонимообразования - суффиксальный в первом случае и трансонимизация во втором.
Таким образом, исследование способов естественной и искусственной номинации немецких колоний первой генерации на Волге показало национальную специфику выражения принципов номинации, выступающих как универсальная категория, независимая от языка и национальности. Каждый язык мобилизует свои ресурсы для воплощения одного и того же принципа номинации. Например, в номинациях-посвящениях актуализируются два наиболее продуктивных в немецком и русском языках способа словопроизводства — словосложение и аффиксация, а точнее, суффиксация, соответственно: Katliarinenstadt, Ernestinendorf, Philippsfeld — Баратаевка, Баскаковка, Паулъское.
Установленному в предыдущем параграфе единообразию принципа естественной номинации, основанного на связи объекта с человеком, соответствует единый способ его языкового воплощения (трансонимизация антропонимических основ), что обеспечивает высокую степень системности национальной ойконимии поволжских немцев.
Системность русской топонимической системы, возникшей в результате официального наречения немецких поволжских колоний, вызвана, во-первых, взаимодействием целых ярусов топосистемы — ойконимии, оронимии и гидронимии. Эта взаимосвязь заключается в том, что названия водных источников и некоторых объектов рельефа послужили производящими основами для ойконимов. Во-вторых, активностью определенных моделей и способов номинации, на основе которых создаются гнезда одноструктурных имен, совпадающих и по принципу номинации. В-третьих, соотнесенностью ойконимов друг с другом, подтверждением чего являются бинарные оппозиции, которые исследователями признаются системообразующими: Верхняя Добриика — Нижняя Добринка, Верхняя Кулалинка — Усть-Кулалинка, Верхняя Грязнуха — Устъ-Грязнуха, Крестовой Буерак — Медведицкий Крестовой Буерак.
Наименованиями немецких населенных пунктов первой генерации в Поволжье были заложены основы немецкой национальной топонимической системы. Следующий виток ее развития был связан с основанием и номинацией дочерних колоний.
Топонимическое переименование как средство языковой политики полиэтнического государства
Языковой остров как целостный социолингвистический феномен включает все возможные аспекты жизни переселенческого коллектива в иноязычном и инонациональном окружении, в отрыве от этнического ядра. Одним из таких аспектов является национальная топонимия, развитие которой определяется традициями исконной языковой области, с одной стороны, и общей динамикой этноязыковых процессов в условиях межэтнического взаимодействия - с другой.
Язык немцев Поволжья и их культурная специфика имели определяющее значение в консолидации аллохтонного сообщества, осознании своей этнической идентичности и устойчивости данной этнической группы к ассимиляционному воздействию. В условиях конгломерата немецких языковых островов, или языкового архипелага, важным проявлением этнического самосознания поволжских немцев явилось стабильное использование национальной топонимии. Можно констатировать следующую особенность изучаемой топонимической ситуации — наличие параллельных ойконимов, официальных (русских и немецких) и «народных». На традицию использования последних в малой степени повлияла русификаторская политика государства, так же как и постановления о переименовании. При этом официальное топонимическое переименование как важное средство языковой и национальной политики трижды применялось властью в отношении поволжских немцев и служило целям то поддержания культурно-языковых интересов данной миноритарной группы (1924 г.), то ее дискриминации (1914 г., 1942 г.).
Возникновение «народных» ойконимов соотносится с понятием естественной номинации. Официальные названия немецких населенных пунктов принадлежат к сфере искусственной онимической номинации. Естественная и искусственная номинации противопоставлены здесь как формы узуализации «снизу» - ненасильственное вхождение имени в языковую практику - и «сверху» — направленное введение авторски созданной номинативной единицы - соответственно. Естественный ход номинативного процесса и параллельное ему действие искусственной номинации в сочетании с фактором этноязыковой гетерогенности создали предпосылки к формированию разноязычных и разнонациональных топонимических систем в исследуемом регионе — немецкой и русской. Официальные названия колоний первой генерации - компоненты русской топонимической системы - и «народные» ойконимы распределились по коммуникативным сферам: институированное общение - русский ойконим, неинституированнос общение - немецкий ойконим. Большая социальная дистанция между русским чиновничеством и колонистской средой и языковой барьер определили значительную изоляцию одной национальной топонимической системы от другой, особенно на начальном этапе.
Ведущий принцип естественной номинации материнских колоний поволжских немцев основывается на связи объекта с человеком (75% наименований). Мотивационную базу данной модели номинации составили антропонимы - фамилии форштегеров. Под действием процесса трансонимизации антропонимические основы без структурных изменений перешли в разряд топонимов, образовав систему антропоойконимов. Ментальный смысл данных ойконимов - обозначить посредством имени наиболее достойного и авторитетного человека из общины «свою» территорию.
В авторских ойконимах прослеживаются все три принципа искусственной номинации: идентифицирующая номинация (2,5%), условно-символическое наречение (47,5%), посвящение (50%). Способы номинации отражают национальную специфику выражения одного и того же принципа номинации в русском и немецком языках. Так, в номинациях-посвящениях
216 актуализируются два наиболее продуктивных в немецком и русском языках способа словопроизводства - словосложение и аффиксация, а точнее, суффиксация, соответственно: Katharinenstadt, Ernestinendorf, Philippsfeld — Баратаевка, Баскакоека, Паулъское.
В ойконимии дочерних колоний посвящение хотя и продолжает сохранять свое значение (16% наименований), все же уступает место условно-символическому наречению (48%) и номинации по связи объекта с окружающими объектами (26%) или его свойствам (8%). Возникновение новых тенденций связано с изменением авторитарной политики официального наречения в сторону демократизации, что также объясняет выбор немецкого языка в качестве языка номинации колоний второй генерации. На данном этапе четкое противопоставление естественной и искусственной номинации, релевантное для понимания процессов наименования материнских колоний, сменяется диффузией этих явлений.
В структурно-словообразовательном плане названия дочерних колоний характеризуются единообразием: все они являются топонимическими сложениями. Среди них самую обширную группу образуют ойконимы, в состав которых в качестве вторых основ входят корневые морфемы -damm, -flur, -bach, -hoh, -au, -burg, -heim, -berg, -dorf, al, -feld. Частое использование в топонимообразовательном процессе, формальность связи с опорными апеллятивами, прежде всего при искусственной номинации топообъектов, позволяют относить перечисленные топоосновы к топоформантам, а точнее к постпозитивным топоформантам, традиционно оформляющим немецкие топонимы-композиты. Вторую группу топонимических сложений маркирует препозитивный топоформант Neu-, выступающий в комбинации с наименованием материнской колонии по месту выхода переселенцев.
В рамках условно-символического наречения и посвящения постпозитивные топоформанты не следует рассматривать как мотивированные реальными природными условиями или признаками топообъекта. Их семантика - «географическое название, ойконим». Это важное созначение, которое привносит постпозитивный топоформант в структуру значения топонима-композита.
Немецкая ойконимия Поволжья отразила общие для топонимии советского периода тенденции: чрезмерная идеологизированность, рост числа названий-штампов и персональных мемориальных названий, борьба с «религиозными» топонимами. В 20-30 гг. 20-го века складывается уникальное культурное и языковое явление, сочетающее традиционные (словосложение, трансонимизация) и нетипичные (онимизация апеллятива) для исследуемой системы ойконимов способы топонимообразования, с одной стороны, и идеологически маркированное содержание - с другой.
Каждый немецкий языковой остров в Поволжье располагал собственной топонимической микросистемой. Как компоненты национальной топосистемы поволжских немцев топонимические микросистемы обладали общими признаками, объяснение которым мы находим в общих для исследуемых языковых островов чертах: замкнутость поволжских немцев в рамках относительно небольшого пространства, их самоизоляция от ареально-сопредельных этносов, невысокий процент билингвов среди колонистов. Своеобразие отдельно взятой топонимической микросистемы было обусловлено индивидуальными особенностями говора каждого языкового острова.
