Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретические основы исследования. Терминосистема, используемая в работе
1.1. Понятие модальности в лингвистической литературе. Проблема модальности в современной испанистике 11
1.2. Терминосистема, используемая в работе 16
1.3. Категориальные признаки модальных глаголов в русском и испанском языках и степень их изученности в современной лингвистике 24
1.4. Значение модальных глаголов и соответствующие им концепты 29
1.5. Проблема полисемантичности модальных глаголов в русском и испанском
языках 47
Выводы 52
Глава 2. Модальные глаголы «мочь» и «хотеть», специфика их семантики и синтаксического употребления
2.1. Особенности употребления глагола «мочь», его форма и сочетаемость, обусловленные глагольной семантикой 54
2.2. Особенности употребления глагола «хотеть», его форма и сочетаемость, обусловленные глагольной семантикой 68
2.3. Синтаксическая роль глаголов «мочь» и «хотеть» 78
2.4. Типы речевых актов, соответствующие конструкциям с глаголами «мочь» и
«хотеть». Прагматика этих конструкций в речи 87
Выводы 96
Глава 3. Модальные глаголы "poder" и "querer", соответствие их по семантике глаголам «мочь» и «хотеть», специфика их семантики и синтаксического употребления
3.1. Особенности употребления глагола "poder", его форма и сочетаемость, обусловленные семантикой 100
3.2. Особенности употребления глагола "querer", его форма и сочетаемость, обусловленные семантикой 114
3.3. Функции глаюлов "poder" и "querer" в испанском языке. Их соответствия в русском языке 123
3.4. Типы речевых актов в конструкциях с "poder" и "querer" 129
В ывод ы 133
Заключение 137
Библиография 141
Список условных сокращений 161
- Понятие модальности в лингвистической литературе. Проблема модальности в современной испанистике
- Терминосистема, используемая в работе
- Особенности употребления глагола «мочь», его форма и сочетаемость, обусловленные глагольной семантикой
- Особенности употребления глагола "poder", его форма и сочетаемость, обусловленные семантикой
Введение к работе
Диссертация представляет собой попытку функционального изучения семантической структуры глаголов «мочь-хотеть» в русском и "poder-querer" испанском языках с позиции теории об отношениях семантической производности между различными модальными значениями. Исследуемые глаголы относятся к модальным (Золотова, 1982; Фирсова, 1991; Дышлевая, 2004). Изучение проблемы модальных глаголов потребовало углубленного рассмотрения самых различных аспектов языка: словообразования, семасиологии, лексикологии, синтагматики, прагматики. Комплексный подход к исследованию данных лексических единиц гарантирует полное и многоаспектное их осмысление: описание их парадигматических и синтагматических связей в их единстве и взаимообусловленности.
Для модальных глаголов характерно в основном «синтаксическое единообразие» - употребление в конструкции N+V(m)+V(inf) - (имя существительное, модальный модификатор, инфинитив). Но за этим единообразием скрывается целый ряд семантических структур, потенциально соответствующих разнообразным модальным значениям. Конструкции с модальными глаголами в данном диссертационном исследовании анализируются с позиции функциональной семантики с учетом данных социолингвистики, психолингвистики и прагмалингвистики.
Актуальность исследования. Несмотря на неоднократное обращение ученых к модальным глаголам (Воркачев, 1991; Брускова, 1974; Корди, 1990; Урысон, 1998), в лингвистике отсутствуют многоаспектные компаративные исследования активно употребляющихся в русском и испанском языках глаголов «мочь-хотеть» и "poder-querer", потенциально способных выражать разнообразные модальные значения. В связи с этим возникает необходимость детальной разработки вопросов, связанных с системным изучением данных глаголов, выявления их универсальных и различных для двух языков признаков.
Объект исследования - модальные глаголы «мочь-хотеть» и "poder-querer" как полифункциональные единицы; синтаксические конструкции с этими глаголами.
Языковым материалом исследования послужили примеры, взятые из художественных произведений русской и испанской литературы 19-20 вв. Общая картотека примеров составила более 3000 конструкций с модальными глаголами «мочь-хотеть» и "poder-querer", отобранных методом сплошной выборки. Данные словарей использованы в качестве дополнительных источников. Переводы произведений латиноамериканского писателя Г.Г. Маркеса на русский язык, выполнены А. Борисовой, М. Былинкиной, Н. Бугыриной и В. Столбовым, переводы произведений А. Чехова, А. Толстого, М. Шолохова и А. Беляева на испанский язык выполнены Oscar Н. Escobar Rojas, J. Vento, A. Rozo, K. Rozen, R. San Vicente, A. Vidal и др.
Предметом данного исследования является семантика, парадигматические и синтагматические связи и отношения глаголов «мочь-хотеть» в русском и глаголов "poder-querer" в испанском языках, их функционально-семантические потенции, реализующиеся в речи, а также их сходство и различия в разносистемных языках.
Целью диссертации является изучение семантической структуры
модальных глаголов «мочь-хотеть» и "poder-querer" как иерархически
организованной системы взаимосвязанных и взаимозависимых элементов
значений и выявление интегральных и дифференциальных семантических
компонентов в их значениях, особенностей презентации семантических
компонентов в зависимости от контекстов употребления русских и испанских
глаголов, сочетаемости каждого из них. Достижение поставленной цели
предполагает решение следующих задач:
1. Определить характер значения и специфику семантического наполнения
глаголов «мочь-хотеть» в русском и "poder-querer" в испанском языках с
учетом их парадигматики.
2. Исследовать синтагматические особенности глаголов «мочь-хотеть» и
"poder-querer".
3. Выявить грамматическую специфику исследуемых глаголов.
4. Дать сопоставительный анализ коммуникативно-функциональных
особенностей глаголов «мочь-хотеть» и "poder-querer" с учетом различия в
системах сопоставляемых языков, специфики этнического характера, которые
обуславливают общее и различное в семантике, парадигматике и синтагматике
исследуемых глаголов.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Глаголы «мочь» и «хотеть» относятся к универсальным примитивам, но к
разным семантическим группам: «хотеть» - к ментальным предикатам, а
«мочь» - к соответствующим логическим концептам. "Querer" передает два
ряда значений: соотносящийся с «желать/намереваться» и соотносящийся с
«любить», употребляется в значениях «приказывать», «подходить к чему-либо
(о вещах)», «принимать ставку (в карточной игре)», «собираться/надвигаться»,
«требовать/нуждаться», «заниматься любовью». «Хотеть» не имеет этих
значений, но используется в значении, еще не отмеченном словарями - «давать
повод/напрашиваться» при сочетании с инфинитивами глаголов, выражающих
действия, отрицательно оцениваемые говорящим. Глагол "poder", в отличие от
«мочь», обнаруживает значения «иметь способность одержать победу в
соревновании» и «выводить из себя/раздражать кого-либо». «Хотеть-querer»
характеризуются высокой степенью синонимичности и омонимичности, «мочь»
характеризуется высокой степенью полисемантичности.
2. Исследуемые модальные глаголы вступают в широкий круг
синтагматических отношений, обладают относительно свободной лексической
сочетаемостью. «Хотеть-querer» не сочетаются с субъектом - неодушевленным
существительным, ограничены лексически в сочетаемости с инфинитивом,
сочетаются с наречиями-интенсификаторами; сочетаются с инфинитивом,
существительным-объектом, изъяснительным придаточным предложением. У
глаголов «мочь-poder» в качестве субъекта выступают существительные,
обозначающие как одушевленный, так и неодушевленный предмет, т.е. их левые сочетаемостные способности шире. «Мочь» сочетается с инфинитивом, дополнением-именем с элиминацией «делать-сделать»; "poder" в 3 лице, ед. ч. способен сочетаться с придаточными предложениями и употребляется в трех типах синтаксических конструкций: с объектным дополнением-инфинитивом, дополнением-именем с элиминацией «делать-сделать» и дополнением придаточным.
Оформленность основ, агглютинативный способ присоединения аффиксов к корню, оформление аналитическим способом категории залога, отсутствие категории вида составляют особенность типологического строения слова в испанском языке. Значения лиц в сопоставляемых языках выражаются за счет форм окончаний. Изменение формы лица влечет изменение характера речевого акта. Постановкой модального глагола в форму прошедшего времени или сослагательного наклонения достигается смягчение категоричности речевых актов. «Хотеть-querer» изменяются в плане аспектуальности; «мочь-poder» не имеют таких возможностей, в них отсутствует значение длительности, процессуальное.
Сходные функции глаголов «мочь-хотеть» и "poder-querer" объясняются общим в субъективной модальности данных слов, их связанностью с виртуально-оценочной сферой психики человека. Исследуемые -глаголы выступают в функции вводных слов и сочетаний, свободно употребляются в составе именного сказуемого в сочетании с прилагательным, существительным в тв. п. или причастием и инфинитивом глаголов «быть», «стать»; используются в контактно-этикетных высказываниях, в конструкциях с двойным отрицанием, свободно употребляются в семиоимпликационных значениях в составе ФЕ и коммуникативов, т.е. являются полифункциональными. Принадлежность к индоевропейскому флективному типу обеспечивает генетическое родство сопоставляемых языков. Испанский язык, являясь аналитическим, обнаруживает отдельные черты синтеза, что
сближает его с русским. Феномен национально-культурной специфики ярко проявляется в коммуникативных ситуациях речевого этикета, во фразеологии.
Методологические основы исследования. Диссертационная работа выполнена в соответствии с диалектико-материалистической концепцией, принципами всеобщей связи явлений, категорией количества и качества, формы и содержания, причины и следствия.
Общенаучными предпосылками исследования послужили идеи А.В. Бондарко (1990), Л.М. Васильева, (1981), В.В. Виноградова (1975), Г.А. Золотовой (1982) о творческом сознании субъекта в его отношении к объективной действительности, а также идеи В.В. Гуревича (2000), Н.М. Фирсовой (1991, 2000) об органической связи структуры, семантики и функционирования языковых единиц в русском и испанском языках.
Настоящая диссертационная работа опирается на исследования по проблемам модальности и сочетаемости, разрабатывавшимися такими учеными, как М.Б. Будильцева (1984), А. Вежбицкая (1983, 1999), Н.В. Гатинская (2005), Г.П. Немец (1991), Е.В. Падучева (2001), Ю.С. Степанов (1981), а также на данные в исследований глагольного значения, полученные Г.Ф. Гавриловой (1998, 2003, 2005), В.М. Дерибасом (1975), В.И. Карасиком, (2004), М.В. Никитиным (1997), И.П. Распоповым (1970), Ю.С. Степановым (2004), Н.Ю. Шведовой (1973), А.В. Широковой (2000),-М. Casado (1993), L.G. Pesqueda (1990), и др.; на прагматические исследования функционирования глаголов, проведенные Е.И. Беляевой (1985, 1992), В.В. Богдановым (1983), В.В. Дементьевым (1997), И.М. Кобозевой (1986), Дж. Серлем (1986), Дж. Остином (1986), F. Nunez (1991), и др.
В ходе исследования использовались методы компонентного анализа семантической структуры слова, контекстуального, трансформативного и прагматического анализа. Одним из важных методов исследования является сопоставительный. Привлекались и такие приемы лингвистического анализа, как синонимическая подстановка и лексическая объяснительная трансформация, непосредственное наблюдение языкового материала, прием перефразировки,
аналитическое описание языковых фактов при сопоставлении русского и испанского языков.
Научная новизна работы состоит в том, что в ней впервые предпринята попытка комплексного и системного описания семантической структуры и функций модальных глаголов «мочь-хотеть» и "poder-querer" с позиции теории семантической производности их различных когнитивно обусловленных модальных значений. Выявлены новые данные о семантике и функциях исследуемых глаголов на основе выделения интегральных и дифференциальных компонентов их значений, описаны парадигматические и синтагматические связи исследуемых глаголов, выявлены их сходство и различия в этих планах. Компаративный анализ данных глаголов в разносистемных языках представлен впервые.
Теоретическая значимость работы заключается в том, что она вносит вклад в разработку актуальных проблем словообразования, семасиологии, лексикологии, синтагматики, прагматики. Введенный в научный оборот фактический материал и теоретические выводы углубляют и систематизируют наши знания о модальных глаголах. Данное исследование представляет собой интерес и в аспекте лексикографии. Работа вносит вклад в разработку теории системных отношений и связей в области семантики. Методика данного исследования может быть использована в дальнейшем научном изучении других модальных глаголов.
Практическая ценность работы определяется возможностью использования её основных положений и выводов в соответствующих разделах курсов теоретической и практической грамматики русского и испанского языков, в практике преподавания русского языка в испаноязычной аудитории и испанского языка в русской аудитории. Они могут быть использованы при составлении пособий, написании курсовых и дипломных работ, а также в лексикографических описаниях данных глаголов.
Апробация работы. Результаты исследования изложены в докладах на международных и межвузовских научных конференциях Ростовского
государственного педагогического университета, Таганрогского
государственного педагогического института в 2004-2005 гг. и отражены в шести статьях.
Структура и содержание рабогы. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения, библиографии, списка условных сокращений, принятых в работе, приложения в таблицах и схемах.
Понятие модальности в лингвистической литературе. Проблема модальности в современной испанистике
Модальность - одно из важнейших свойств суждения, так как в нем выражается степень существенности того или иного признака для данного предмета, отраженного в суждении. Нельзя отождествлять логическое и лингвистическое понимание категории модальности (далее КМ), поскольку языковая модальность отличается от соответствующей логической категории более сложной структурой, богатством смысловых и экспрессивно-стилистических оттенков отдельных модальных значений, а также наличием в каждом языке специфической системы средств ее выражения. По своей семантической сущности языковая модальность не может определять действительность, а способна только реализовать отношение организатора общения к этой действительности (Немец, 1991: 4). М.В. Ляпон определяет модальность как «функционально-семантическую категорию, выражающую разные виды отношения высказывания к действительности, а также разные виды субъективной квалификации сообщаемого» (Ляпон, 1990: 303). Академиком В.В. Виноградовым в 50-е годы была выявлена система форм и видов выражения категории модальности в русском языке в сфере синтаксиса, морфологии и лексических элементов.
Говоря о модальности как о семантической категории, имеют в виду категорию, опирающуюся на разноуровневые средства языкового выражения: грамматические, лексические и контекстуальные, которые способны «взаимодействовать для выполнения определенных семантических функций (например, функции выражения темпоральных или модальных отношений)» (Бондарко, 1971: 8). Подобный подход к КМ не противоречит традиционному делению модальности на объективную и субъективную, так как каждый из этих типов модальности соответствует определенным значениям, реализует их с помощью собственных средств выражения. В «Русской грамматике» к модальным значениям относятся: а) объективно-модальные; б) субъективно-модальные; в) глаголы, краткие прилагательные и предикативы, своими лексическими значениями выражающие возможность, желание, долженствование и др.; с) значения, относящиеся к сфере утверждения и отрицания (Шведова, 1980: 214-215).
Традиционно объективная модальность подразделяется на реальную и ирреальную. Однако «реальность/ирреальность» понимаются в лингвистике неоднозначно. Предпочтительной, на наш взгляд, является точка зрения, отраженная в работах А.В. Бондарко, где предлагается ввести третий элемент системы - «потенциальность». При этом «потенциальность» понимается как зона, которая фиксирует переход от ирреальности к реальности (Бондарко, 1990: 126). По своей структуре рассматриваемая категория представляет собой поле. Отсюда параллельное использование терминов «функционально-семантическая категория» и «функционально-семантическое поле» (далее ФСК и ФСП). В.Г. Гак и Т.Б. Алисова определяют модальность как синтаксическую категорию (Гак, 1981: 143; Алисова, 1971: 163). Синтаксическая категория есть один из видов грамматической категории. Е.Е. Корди возражает против «объединения столь разнородных значений и средств их выражения в составе одной грамматической категории». Модальность определяется ею как «обобщающий термин для семантических категорий, связывающих пропозицию с говорящим лицом». Модальность входит как составная часть в пропозициональную рамку, которая объединяет все значения, как обязательные, так и необязательные, наслаивающиеся на пропозицию при её реализации в предложении (Корди, 1990: 17).
Сторонники узкого понимания модальности считают лишенными модального значения предложения с временными глагольными формами индикатива на том основании, что последние якобы лишены субъективной оценки действия, модальной установки говорящего лица и ограничивают сематический объем категории модальности, рассмагривая один или несколько типов модальных отношений: Л.С. Ермолаева (1964), В.З. Панфилов (1977), В.Н. Бондаренко (1981), И.И. Гребенкина (1995), Г.А. Золотова (1998) и др.
Значениями модальности, согласно этой точке зрения, являются отнесенность действия в составе пропозиции к действительности, выражаемая наклонениями; отношение субъекта пропозиции к своему действию (субъект может, хочет, должен, что-либо делать) и отношение говорящего к действительности содержания пропозиции. «Значения, выражаемые наклонениями, объединяются этими авторами как бы в одной субкатегории со значениями, выражаемыми модальными глаголами» (см. Корди, 1990: 14). Таким образом, модальность обладает сложной семантической структурой.
Широкая трактовка КМ, данная академиком В.В. Виноградовым, оказала большое влияние на развитие теории модальности. Каждое предложение помимо обязательного объективно-модального значения может нести в себе добавочное, субъективно-модальное значение, т.е. отношение говорящего к сообщаемому - уверенность, неуверенность, согласие или несогласие, экспрессивную оценку.
Терминосистема, используемая в работе
В диссертации использованы следующие термины: полифункциональность, полисемантичность, бицентричность; семиоимпликационное (выводное) значение, модальное значение, модальная оценка; аспектуальность; концепт слова; когнитивный компонент значения, прагматика; директивные речевые акты: прескрептивы, реквестивы, суггестивы.
Под «модальным значением» мы понимаем содержащуюся в значении глагола модальную оценку, представляющую собой совокупность конкретных «модальных смыслов». Модальные значения не имеют единого понятийного центра и считаются «двухполюсной зоной», выражающей, во-первых, оценку ситуации говорящим и, во-вторых, статус ситуации по отношению к реальному миру (реальность или ирреальность) (Гатинская, 2005: 254). Исследователи дифференцируют значения модальных глаголов на основании разных критериев. Т.Б. Алисова в совокупности этих значений выделяет модальность эмоциональной и рациональной оценки, в зависимости от того, идет ли речь о возможности/необходимости действия или передаётся оценка факта как не вполне достоверного (Алисова, 1971: 193). Ю.С. Степанов отмечает у модальных глаголов значения субъективной и объективной модальности, соотнося первое с формой 1 л. ед. ч., а второе - со всеми остальными личными формами (Степанов, 1981: 242). Некоторые исследователи выделяют у модальных глаголов три значения, характеризуя их как внутреннюю, внешнюю и нейтральную модальности. Последнее деление во многом перекликается с классификацией модальных категорий в логике. В диссертации грамматические категории глагола рассматриваются в их соотношении с ФСК. Речь идет о соотношении глагольного вида и ФСК «аспектуальности», категории времени и «темпоральное», наклонения и «модальности», лица и «персональное».
Аспектуальная характеристика действия «сводится к указанию на способ распределения действия во «внутреннем времени»: является ли оно длительным или недлительным, кратным или некратным (разовым), протекающим как процесс или целостным фактом, имеет ли оно внутренний предел в своем развитии или нет (предельные и непредельные действия)» (Шелякин, 1998: 38). В узком понимании область аспектуальности охватывает все характеристики действия с точки зрения наличия/отсутствия в его проявлении временной перспективы. В более широком понимании к аспектуальности относят все типы протекания и распределения действия во времени (фазовость, интенсивность, динамичность, статичность). А.В. Бондарко отмечает, что «поле аспектуальности есть в каждом языке: во всех языках так или иначе представлены взаимодействующие языковые средства, выражающие характер протекания действия во времени. В этом смысле поле аспектуальности является единством универсальным» (Бондарко, 1983: 77). Понятие аспектуальности включает прежде всего семантическое основание для сравнения фактов языков разных типов.
Под «модальным отношением» мы понимаем отношение, связывающее субъект модуса и пропозицию, к которой относится та или иная модальная оценка.
Разница между модальными оценками и оценкой состоит в том, что «модальные оценки имеют более узкий диапазон действия: они замыкаются на пропозицию». «Категории вероятности, кажимости, и достоверности охватывают все модальные оценки в русском языке и выражаются модально-оценочными словами (МОС)» (Гатинская, 2005: 255). Подсистема вероятности связывается со сферой реальности.
Модальные глаголы «хотеть» и «мочь» являются полифункциональными. Функционирование связано с такими параметрами как семантика, синтактика, прагматика. При изучении функционирования языковых знаков в речи можно заметить, что одно и то же слово может иметь несколько различных функций в разных высказываниях, т.е. выступать как полифункциональное слово. Так, наиболее характерной функцией глагола «хотеть» оказывается функция модального компонента предложения. Модальный глагол как член предложения выступает в функции сказуемого, подходит под категорию предикатов. Глагол «хотеть» употребляется в трёх типах синтаксических конструкций: с объектным дополнением-инфинитивом, дополнением-именем и дополнением придаточным. В сочетании с изъяснительными придаточными «хотеть» может употребляться и в безличном значении. «Хотеть» употребляется в сочетании «если хотите» как вводное слово в значении «пожалуй», «конечно» и в сочетании «как хотите» при возражении. «Хотеть» может выступать в качестве инфинитива в немодальной конструкции «уметь + инфинитив», «должен + инфинитив»; употребляется во фразеологических единицах. В конструкции этикетного побуждения «хотеть» употребляется в интересах собеседника.
Особенности употребления глагола «мочь», его форма и сочетаемость, обусловленные глагольной семантикой
Прямое, непосредственное описание семантического состава предиката возможности оказывается невозможным, его приходится осуществлять через описание употребления этой единицы: его типизированных речевых функций в типизированных контекстах их реализации. Совокупная парадигма этих речевых функций и даёт возможность выявить значения предиката возможности, образуемые дополнительными семантическими оттенками, сочетаемостными и прагматическими характеристиками. В центре семантической структуры глагола «мочь» лежат значения а) «возможности», б) «способности». Семантические типы значения «способности» и «возможности» возникли в результате стечения обстоятельств и обусловлены физическими, умственными способностями человека. Например: «Гратат чувствовал себя спокойным и сильным настолько, что мог сам выбирать себе друзей, а не быть избранным» -/был способен/ (Токарева, На каникулах). Отсутствие регулярных индивидуализирующих синтаксических и семантических критериев позволяет рассматривать значения «способность» и «возможность» как вариантные формы. Эти значения находятся на одной смысловой оси и часто требуют контекстного уточнения семантики. Например: «Мурзик может стать настоящей звездой. Как Уланова» - /есть внешние условия/ (Улицкая, Искренне ваш Шурик). Ср.: «Ты не можешь ограбить банк» - /не в состоянии или запрет/. Ср.: «Ты не можешь ограбить банк. Для этого ты трусливый и неповоротливый» = /ты не способен на это/ (Токарева, Стрелец). Отмечая возможность выполнения действия, говорящий исходит из определенной мотивации, обычно получающей эксплицитное выражение. Этот семантический актант можно назвать «каузатором действия» (Таривердиева, 1987: 55). В роли каузатора могут выступать как внешние обстоятельства, так и способность субъекта действия или определенная психологическая ситуация, в которой он оказался.
Глаголы в значении «возможности» сочетаются с инфинитивом, обозначающим действие, о возможности которого идёт речь. Мотивация возможности или невозможности действия факторами субъективного характера наиболее часто встречается при корреферентности субъекта действия с говорящим: «Я могу отвезти её на самое синее море и научить кататься на водных лыжах (Токарева, Пираты в далёких морях). В данных значениях глагол «мочь» обладает следующей синтаксической характеристикой: обязательные актанты - субъект действия (подлежащее) и объект (прямое дополнение к инфинитиву). Последний может быть выражен местоимением. Например: «Действительно, как можно было при её танковом устройстве пустить Аню в поток, когда существует Егоров, который может то, чего не может никто» = /«может сделать то, что» (Токарева, Длинный день); «Ксению ругали, она тут же верила, внутренне соглашалась: Да, я ничего не могу. Я - никто и ничто» = /«ничего не могу сделать»/ (Токарева, Птица счастья).
Семантический объём субъективной модальности значительно шире семантического объёма объективной модальности (значения реальности/нереальности). Объективная (онтологическая) модальность отражает характер объективных связей: возможных, действительных, необходимых (Панфилов, 1982: 164). Например: «Она привстала на возу, но не могла разглядеть, что происходило у Мелеховых, - заслоняли косилка и лошади» = /была не в состоянии разглядеть/ (Шолохов, Тихий Дон),
Лингвисты справедливо подчеркивают взаимодействие объективной и субъективной модальности. Анализируемые модальные значения могут совмещаться в пределах одного высказывания, взаимодействовать, по-разному сочетаясь со средствами контекста, приобретая при этом новые дополнительные оттенки. В этом причина существования модального «синкретизма». Например: «Я могу выиграть в соревновании» - субъективная модальность предположительности. «Я могу выиграть в соревновании, ведь я много тренировался» - субъективно-объективная модальность уверенности. «Я могу выиграть в соревновании, ведь мой противник слабее» - объективная модальность.
Е.Е. Корди отмечает, что во французском языке «в значение глагола pouvoir источник возможности не входит, в отличие от значений модальных глаголов возможности в таких языках, как немецкий (см.: Raynaud, 1975: 199) и английский (см.: Шахова, Рейнгольд, 1977), где употребляются разные модальные глаголы в зависимости от источника возможности». Значение возможность/разрешенность, возможность/ потенциальность и возможность/способность выделяются в каждом отдельном употреблении модального глагола при помощи контекстного анализа». (Корди, 1990: 31). В этом плане функциональный аспект употребления глагола «мочь» в русском и испанском языках совпадает с аспектом употребления данного глагола во французском языке. Модальный глагол «мочь» в значениях «способность» и «возможность» в одинаковой мере указывает на «возможность», и различие их можно установить путем подбора синонимов. Связь семантического характера здесь ощущается, поэтому «могу» = /способен/ и «могу» = /имею возможность/ мы рассматриваем как полисеманты.
Особенности употребления глагола "poder", его форма и сочетаемость, обусловленные семантикой
Глагол «мочь» отнесен к лексическим универсалиям, т. е. понятиям, которые «могут быть лексикализованы (в виде отдельных слов или морфем) во -всех языках мира». (Вежбицкая, 1990, 330). И.А. Дышлевая, вслед за Н.М. Фирсовой, относит глагол "poder" к модальным (Фирсова, 1991: 113), (Дышлевая, 2004: 83). В испанском языке эквивалентом глагола «мочь» служит "poder", который способен выступить в качестве глагола и имени существительного со значением «власть», «способность», «сила» и др.
Глагол "poder" является доминантой синонимического ряда: "lograr", "conseguir", "obtener", "ser capaz", "valer" (Diccionario de sinonimos у antonimos, 2005: 236). Он является стилистически нейтральной единицей. «Мочь» и «poder» слаборазнозначны, являются синонимами, межъязычно-переводческими эквивалентами. Инфинитив "poder" и имя существительное мужского рода "el poder" B.C. Виноградов относит к «конверсивным омонимам», которые возникли при безафиксном словообразовании, т.е. при переходе одной части речи в другую (Виноградов, 2003: 153). И.Р. Гальперин вслед за Смирницким относит подобные пары к лексико-грамматическим омонимам (Гальперин, 1956: 186).
«Poder» может выступать в составе сложного глагольного сказуемого, а также во вспомогательно-грамматической функции. Иногда его называют «полувспомогательным глаголом» (Виноградов, 2003: 105) - "verbo semiauxiliar" (Litvinenko, Vicente, 1969: 76). Описание семантического состава этого предиката мы осуществляем через описание употребления этой единицы: ее речевых функций в контекстах их реализаций.
В центре семантики глагола «poder» лежит значение «способности». Например: "Мете se sintio chapaleando en un tremedal de zozobra, del cual solo podia rescatarla, como habia ocurrido en el sueno, aquel hombre oloroso a aceite de motor que apenas distinguia en el penumbra " (Marques, Cien anos de soledad). «У Меме было такое чувство, словно она беспомощно бьется в страшной трясине и спасти ее может, как это случились во сне, только тот пропахший машинным маслом человек, еле различимый в темноте зала» = /способен спасти/ (Маркес, Сто лет одиночества, пер. Н. Бутыриной). В переводе М. Былинкиной данное предложение выглядит следующим образом: «Меме чувствовала, как погружается в пучину жгучего волнения, и спасти ее, как было во сне, может только этот человек, пропахший маслом и едва различимый в полутьме». Исследуемый глагол в значении способности в обоих вариантах переведен идентично, поэтому впредь мы будем обращаться к тому переводу, который, на наш взгляд, является более удачным.
Значения «способность» и «возможность» находятся на одной смысловой оси и путем подбора синонимов возможно установить различие между этими значениями. Например: "Habia estado en la muerte, en efecto, pero habia regresado porque no pudo soportar la soledad" (Marques, Cien anos de soledad). «Он действительно побывал за порогом смерти, но возвратился назад, ибо не мог стерпеть одиночества» - /не был в состоянии/ (Маркес, Сто лет одиночества, перев. М. Былинкиной). Значение «возможность» может иметь субъективный, объективный и объективно-субъективый оттенок. Например: "No podian regresar, porque la trocha que iban abriendo a su paso se volvia a cerrar en росо tiempo, con una vegetation nueva que casi veian crecer ante sus ojos" (Marques, Cien anos de soledad). «Обратно повернуть не могли, потому что прорубленная тропа почти на глазах опять зарастала зеленью» (Маркес, Сто лет одиночества, пер. М. Былинкиной). Ср.: «Пути обратно не было, потому что тропа... исчезала под новой зеленью...» (пер. Н. Бутыриной) - субъективно-объективная модальность возможности.
К периферии центра мы относим эпистемическое значение глагола «poder» - предупреждение о возможности желаемого или нежелаемого события. Например: "Рею Arielpuede volar - alego Bowden " (Beliaev, Ariel, trad, de Oscar H.Escobar Rojas). «Но Ариель может улететь, - возразил Боден» (Беляев, Ариель); "Podrian informar al raja las intenciones del sahib " (Beliaev, Ariel, trad, de Oscar H. Escobar Rojas). «Они могли донести Родже о замыслах сагиба» - /есть опасность/ (Беляев, Ариель).
Оптативная модальность или модальность желательности относится к периферии семантического поля глагола "poder". Здесь мы выделяем следующие значения:
а) побуждение-просьба. Например: "Puedes decide a alguien que te la saque a maquina" (Marques, El coronel no tiene quien le escriba). «Попроси кого нибудь, чтобы отпечатали письмо на машинке» = /«можешь попросить?»/ (Маркес, Полковнику никто не пишет, перевод А. Борисовой);
б) побуждение-запрет, угроза, протест. Например: „ !Eso пі se puede pensar!" (Beliaev, Ariel, trad, de Oscar H. Escobar Rojas). «Об этом нельзя даже думать» (Беляев, Ариель). Se puede - безличная форма от «poder» переводится можно, возможно. Здесь употреблена с отрицательной частицей пі. Наличие отрицания при глаголе "poder" говорит о побуждении совершить нечто противоположное действию, выраженному инфинитивом.
