Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Теоретические предпосылки исследования 18
1.1. Некоторые этапы становления классической теории значения 19
1.1.1. Проблема определения значения 20
1.1.2. Трактовка понятий «значение» и «денотат» 22
1.1.2.1. Денотат 23
1.1.2.2. Сигнификат 26
1.1.2.3. Проблема соотношения значения и денотата 30
1.1.3. Соотношение значения и понятия 34
1.1.4. Значение и концепт 39
1.1.5. Методика описания содержательной стороны концепта 45
1.2. Когнитивное направление на общем фоне развития лингвистической науки 52
1.2.1. Становление когнитивной лингвистики 52
1.2.2. Источники формирования и основные направления в современной когнитивной лингвистике 57
Выводы 63
ГЛАВА 2. Методика исследования 67
2.1. Теоретические предпосылки использования ГДМ в лингвистике 67
2.2. Обоснование использования эксперимента в лингвистике 71
2.3. Описание процедуры исследования 82
Выводы 92
ГЛАВА 3. Метаязык описания 95
3.1. Проблема метаязыка описания 95
3.2. Основные метапонятия, используемые в работе 105
3.2.1. Наблюдатель 106
3.2.1.1. Наблюдатель и Наблюдаемость 112
3.2.1.2. Соотношение Наблюдателя и говорящего 113
3.2.1.3. Соотношение Наблюдателя и Экспериенцера 114
3.2.2. Эмпатия 118
3.2.2.1. Эмпатия и посессивность 122
3.2.2.2. Эмпатия и Наблюдатель 124
3.2.2.3. Эмпатизация с помощью ты-форм 125
3.2.2.4. «Смещение фокуса эмпатии» в сфере предикатов 126
3.2.2.5. «Фокус эмпатии» в художественном произведении 127
3.2.3. Среда и Пространство 130
3.2.4. Асимметрия языкового знака 136
Выводы 141
ГЛАВА 4. Концептуализация зрительного восприятия в естественном языке 145
4.1. Трактовка света и зрительного восприятия в философских трудах 145
4.2. Антропоцентричный характер процесса зрительного восприятия 148
4.3. Особенности концептуализации зрительных впечатлений и средства ее выражения в русской языковой картине мира 151
4.3.1. Семантика слова ясный 151
4.3.2. Семантика слова яркий 175
4.3.3 Семантика слова светлый 181
4.4. Особенности концептуализации зрительных впечатлений и средства ее выражения в английской языковой картине мира 191
4.4.1. Семантика слова clear 191
4.4.2. Семантика слова bright 197
4.4.3. Семантика слова light 206
4.5. Модели концептуализации зрительных впечатлений в русской и английской языковых картинах мира 213
Выводы 219
Заключение 221
Библиография 228
- Методика описания содержательной стороны концепта
- Обоснование использования эксперимента в лингвистике
- Соотношение Наблюдателя и Экспериенцера
- Антропоцентричный характер процесса зрительного восприятия
Введение к работе
Предлагаемое диссертационное исследование посвящено анализу характера концептуализации светлого в языковой картине мира. Диссертация выполнена в рамках одного из направлений когнитивной лингвистики, разрабатываемого на основе семантико-когнитивного подхода, предложенного Ю.С. Степановым [Степанов 1974], теоретически обоснованного О.Н. Селиверстовой и ее учениками [Селиверстова 1968; 1975; 1976; 1980; 1988; 2001; Усонене 1983; Сулейманова 1986а; Шабанова 1998; Маляр 1994; 2002; Лягушкина 2000 и др.]. В отечественном языкознании когнитивное направление представлено также работами других авторов (см. [Щерба 1974; Степанов 1974; Апресян 1974; 1986; Кубрякова 1994; Булыгина, Шмелев 1997; Аскольдов 1997; Рахилина 1998; 2000; Крейдлин 2004; Кронгауз 2005; Попова, Стернин 2007]).
В последние десятилетия отчетливо обозначился интерес лингвистов к разнообразным аспектам семантики и когнитивной лингвистики в целом. Это получает выражение во введении в сферу научных исследований новых систем концептов. Исследование семантики языковых единиц, участвующих в концептуализации внеязыковой действительности, позволяет получить доступ к содержанию концептов как мыслительных единиц и концептосферы в целом, и к характеру концептуализации явлений окружающей действительности в человеческом сознании.
Концептосфера - это мыслительная область, которая состоит из концептов, а семантическое пространство языка — только часть концептосферы, получившая выражение при помощи языковых знаков. Получить знания о какой-либо части концептосферы (а вся концептосфера значительно шире языка) можно только при изучении семантического пространства языка, что и является предметом исследования когнитивной лингвистики. В этой связи необходимо четко различать когнитивный (мыслительный) концепт, состоящий из компонентов (концептуальных признаков), и его языковую реализацию (слово, словосочетание), состоящее
из набора сем, выступающее как средство и способ репрезентации когнитивных процессов в лингвистических структурах, но не представляющее концепт полностью. Языковые средства выражения концепта через их значение передают только часть концептуальных признаков, «релевантных для сообщения, передача которых является задачей говорящего, входит в его интенцию. Весь концепт во всем богатстве своего содержания теоретически может быть выражен только совокупностью средств языка, каждое из которых раскрывает лишь его часть» [Попова, Стернин 2002, 38].
В качестве объекта исследования выступает характер концептуализации зрительного восприятия в естественном языке.
Предметом исследования является семантика прилагательных светлый, яркий, ясный, light, bright, clear, репрезентирующих концепт светлого в языковой картине мира. Выбор данной группы единиц обусловлен тем, что они отражают базовые представления о- светлом и являются частотными лексемами.
Актуальность исследования обусловлена тем, что:
1. Свет и тьма являются важными культурно значимыми концептами, отражающими культурно обусловленные представления человека о мире. Явления, стоящие за этими концептами, всегда привлекали внимание философов и религиозных мыслителей, в том числе и потому, что «концепты представляют собой понятия наиболее общего порядка, являющиеся ценностями данной культуры и человеческой культуры вообще» [Степанов 1997, 57]. В представленнях философов и религиозных мыслителей о свете и тьме: -рассматривается природа естественного света, и высказываются
предположения о его происхождении; - имеет место противопоставление света и тьмы наряду с добром и злом, истиной и ложью, которые «выражают общезначимое содержание, что
7 позволяет считать их адекватным отражением в сознании человека его
исторического бытия» [Дробницкий 1989, 86]; — раскрывается их связь с внутренним миром человека, которая проявляется в
разнообразных метафорических переносах в литературной и разговорной
речи.
Таким образом, концепты света и тьмы занимают важное место в представлениях человека о мире, имеют длительную традицию изучения, и понятно внимание лингвистов к проблеме исследования семантики языковых единиц, репрезентирующих светлое и темное в языковой картине мира. В связи с этим вопросам концептуализации светлого и темного в культурной и лингвистической картине мира уделяется большое внимание. Развитие когнитивного направления в лингвистике позволяет исследовать восприятие светлого и темного с точки зрения «речемыслительной деятельности человека как совокупности ментальных процессов и способов их языкового выражения» [Вишнякова 2002, 9].
2. Тем, что единицы, описывающие светлое в английском языке, например слова clear, bright, light, ранее рассматривались в лингвистике. Так, в работе Э.Б. Наджафова [1985] проведено синхронно-сопоставительное исследование прилагательных, обозначающих свет и тьму в английском и азербайджанском языках. При этом автор ограничился исследованием контекстуальных и валентных характеристик данных единиц, не исследуя при этом семантическую структуру, характер концептуализации «светлого», языковые средства ее выражения в естественном языке. В работе Э.Б. Наджафова произведен компонентный анализ исследуемых прилагательных на основе словарных дефиниций, который, как известно, позволяет получить представление в первую очередь о принципах организации слов и о характере связей между синонимами, однако не определяет семантику языковой единицы (словарные определения, как будет показано ниже, приблизительны и неточны). Автор также выявил межъязыковые соответствия в сочетаемости лексико-семантических вариантов исследуемых слов, не проводя при этом
8 специального исследования семантики прилагательных, описывающих
светлое в английском языке. И соответственно, осталось нераскрытым, какие
именно особенности семантики обусловили данную сочетаемость.
Таким образом, хотя в работах по лингвистике имеются интересные наблюдения по прилагательным, репрезентирующим светлое, в них не предлагается адекватное семантическое описание, позволяющее разграничить значения исследуемых единиц и определить условия их употребления, а также не исследуется характер концептуализации светлого и языковые средства ее выражения в естественном языке.
3. Актуальность данного исследования определяется также неточностью существующих словарных определений. Так, предлагаемые современными словарями дефиниции не всегда дают точное описание значения, а фактически ссылаются на один или несколько синонимов (ср. подчеркнутые части определений ниже):
clear bright, showing that smb. is alert... [OALDCEM 1999];
clear bright, pure... [OALDCE 1985];
clear bright or shining ... [NWDEL 1989];
ясный яркий, сияющий, светлый
светлый чистый, ясный, не затуманенный [СРЯ 1984].
Выбранные слова могут трактоваться сходным образом и через однокоренные слова:
light full of light; not in darkness...
bright full of light; shining strongly... [OALDCEM 1999];
light having light or illumination [NWDEL 1989];
светлый .. .излучающий сильный свет, хорошо освещенный, наполненный
светом
яркий .. .излучающий сильный свет... наполненный светом, солнечный
[СРЯ 1984];
ясный прозрачный
светлый чистый, прозрачный [СРЯ 1984].
9 Из совпадения определений следует, что данные слова интерпретируются как
имеющие одинаковое значение, и, следовательно, должны быть взаимозаменяемы в любом контексте (более того, лексикографические данные не содержат информации о различиях в их значениях и условиях употребления). Действительно, если в контексте light blue eyes {светло-голубые глаза) заменить слово light на bright, получившееся в результате такой замены высказывание оценивается информантами как правильное: bright blue eyes {ярко-голубые глаза). Ср. также: bright eyes {яркие глаза) и clear eyes {внимательные глаза). Возможна замена слова light на bright и прилагательного bright на light: The sitting room is brighter in the afternoons (Днем гостиная выглядит светлее — букв.: ярче) I The sitting room is lighter in the afternoons (Днем гостиная выглядит светлее). Ср. также: Вдали мы увидели ясный свет приближаюгцегося поезда I Вдали мы увидели яркий свет приближаюгцегося поезда; Ясное солныгико светило на небе / Яркое солнышко светгто на небе.
Таким образом, вышеприведенные высказывания, получившиеся в результате замены исследуемых прилагательных их синонимами, оценены как правильные. То, что эти слова взаимозаменяемы, однако, не свидетельствует том, что их значения совпадают. Взаимозаменяемость лексем говорит только о том, что описываемая денотативная ситуация допускает различное осмысление, тогда как информация, вносимая этими лексемами (как будет показано ниже) различна.
Вместе с тем существуют случаи, когда при замене слова ясный на яркий полученные высказывания оцениваются информантами как неправильные. Так, замена лексемы ясный на яркий в следующих предложениях приводит к неправильным высказываниям: {Ветерок над рекой утих.) В необычайно ясном воздухе отчетливо обозначился безлюдный лесистый правый берег / {Ветерок над рекой утих.) *В необычайно ярком воздухе отчетливо обозначился безлюдный лесистый правый берег; Тихо светит месяц ясный в колыбель твою / *Тихо светит месяц яркий в колыбель
твою; Утро было тихим и ясным /*Утро было тихим и ярким. Ср. сходные ситуации со словами light, bright, clear: Bright sun was shining in the blue cloudless sky (Яркое солнце сияло на безоблачном синелі небе) I "*'Clear sun was shining in the blue cloudless sky (Ясное солнце светило на безоблачном синем небе); Sunshine is bright (Солнечный свет яркий) ! Sunshine is light (*Солнечный свет светлый). То, что полученные в результате замены высказывания оцениваются как неправильные, свидетельствует о том, что исследуемые слова, безусловно, имеют различное значение. Таким образом, описание их значения требует дальнейшего уточнения.
Интересно также отметить, что у прилагательного светлый в словарях отсутствуют синонимы [Александрова 2003; Апресян 2004]. Ср.: [ССРЯ 2002], где в качестве синонима к светлый предлагается слово ясный.
Цель работы состоит в том, чтобы исследовать принципы и характер концептуализации светлого в естественном языке, которые позволяют раскрыть концептуализащио процесса зрительного восприятия и особенности его вербализации в русской и английской языковой картине мира.
Цель исследования определила постановку следующих задач:
- определить когнитивные сценарии, лежащие в основе процесса зрительного
восприятия;
-выявить комплекс представлений, определяющих концептуализацию
процесса зрительного восприятия; -построить модель зрительного восприятия на основе выявленных
представлений;
- выявить языковые механизмы реализации ситуации зрительного
восприятия;
-разработать метаязык описания исследуемых единиц, ввести и объяснить метапонятия, которые позволят получить адекватное описание их семантики;
-провести экспериментальное исследование, заключающееся в построении семантико-когнитивных моделей описания анализируемых слов на основе разработанного понятийного аппарата и их верификации, и, таким образом,
выявить систему признаков, разграничивающих значения данных
прилагательных, и на их основе получить более точное семантическое
описание исследуемых единиц; - описать особенности употребления данных прилагательных, исходя из их
уточненного семантического описания; -предложить словарные статьи, раскрывающие значение исследуемых
прилагательных через описание условий их употребления и отвечающие
принципу предсказуемости употребления.
Цель и задачи исследования обусловили использование следующих методов лингвистического анализа: на первом этапе исследования использовались методы дистрибутивного, валентного и контекстуального анализа, с помощью которых был собран материал по дистрибуции исследуемых языковых единиц, их валентных характеристиках и проанализированы контексты их употребления. Ведущим в проведении диссертационного исследования был гипотетико-дедуктивный метод (с применением компонентного анализа), использование которого позволило обеспечить научно обоснованное построение хода исследования: отвечающую задачам исследования формулировку гипотез, их экспериментальную верификацию, анализ и обобщение полученных результатов. Этот этап анализа позволил установить и упорядочить некоторые не выявленные ранее особенности значения данных прилагательных и получить новые знания об объекте исследования, дополняющие имеющиеся в словарях и справочниках сведения. На основании этого была построена гипотеза о значении исследуемых языковых единиц.
Гипотетико-дедуктивный метод (ГДМ) применительно к лингвистике был разработан в рамках отечественной лингвистики [Степанов 1974]. Он получил детальное теоретическое обоснование в работах О.Н. Селиверстовой [Селиверстова 1965; 1976; 1980; 2002], при этом основные исходные посылки были заложены значительно раньше в работах Л.В. Щербы [Щерба 1974 / 1931]. Отдельные аспекты ГДМ были рассмотрены в работах Т.Д. Шабановой
12 [Шабанова 1998], О.А. Сулеймановой [Сулейманова 2000] и др. Пошаговое
описание методики предложено О.С. Белайчук [Белайчук 2004].
В ходе исследования использовались и общелогические методы
(абстрагирования, индукции, дедукции, анализа, синтеза, аналогии), методы
моделирования когнитивных сценариев и концептуальных схем на этапе
когнитивной интерпретации результатов исследования.
Материалом исследования послужили примеры и словарные данные
русских, английских и американских лексикографических источников,
оригинальные тексты художественной литературы русских, английских и
американских авторов XX-XXI вв., включая корпусы текстов из Интернета
(Национальный корпус русского языка () и Британский
национальный корпус BNC (Ьг1р://5ага.паІсоф.ох.ас.ик/1оокир.Ьіт1)). В
исследовании использовались также предложенные информантами в ходе
проведения эксперимента контексты и примеры. Корпус примеров составляет
более 5000 единиц, собранных методом сплошной выборки из текстов общим
объемом более 10 тысяч страниц. При отборе текстов учитывались
следующие факторы:
во-первых, в силу того, что исследуемые единицы относятся к
высокочастотной лексике и нейтральному стилю, а нейтральная лексика, как
известно, менее всего подвержена изменениям (в отличие от стилистически
окрашенной) мы опирались на источники XX-XXI вв.;
во-вторых, исследовались примеры нормативного корпуса языка,
грамматически и стилистически правильная речь, или те «стили, которые
самим обществом признаны как правильные и образуют норму в узком
смысле слова, норму как правильную речь» [Степанов 1966, 177].
Таким образом, норма языка представляет собой «совокупность
установившихся в данном обществе и в данную эпоху привычек и правил
общественного пользования языком» [Степанов 1966, 178]. Под привычкой
употребления понимаются особые правила, которым обучается каждый
человек в процессе пользования языком. При наличии колебаний
13 относительно правильного или неправильного употребления слова или
высказывания, как правило, обращаются к носителям языка, пользующимся
авторитетом или к авторитетным источникам книжно-литературного языка -
произведениям художественной литературы, лучшим образцам
публицистики и передовой прессы, к материалам научной и деловой речи.
Известно, что грамматики и словари строятся в основном на данных,
собираемых из этих источников, и подтверждаются примерами, которые
цитируются из них. При этом «норма определяется степенью употребления
при условии авторитетности источников» [Истрина 1948, 24].
Именно с учетом таких представлений для исследования отбирались
произведения известных, авторитетных авторов, стиль которых не содержит
большого количества стилистически окрашенных слов.
В третьих, рассматривались примеры из речевых произведений как
английских, так и американских авторов. Мы исходили из допущения
(собранный материал позволяет сделать такое допущение), что
использование данных единиц в английском и американском вариантах
можно считать сходным практически во всех отношениях и' не
дифференцировать при описании. Это объясняется в значительной степени
следующим:
нами исследовались лексические единицы, находящиеся не на периферии, а относящиеся к более употребительной, частотной лексике. Исторически так сложилось, что этот пласт лексики в значительной степени сходный в английском и американском вариантах;
благодаря современным процессам интеграции и межкультурного общения английский и американский варианты постоянно взаимодействуют друг с другом, «взаимопроникают» друг в друга.
Таким образом, использование английских, равно как и американских литературных и лексикографических источников представляется вполне обоснованным.
14 Научная новизна работы заключается прежде всего в выборе
предмета исследования, состоящего в выявлении характера концептуализации
светлого в языковой картине мира (ЯКМ). При этом:
-использовалась инновационная перспективная методика исследования -гипотетико-дедуктивный метод, который позволяет получить экспериментально обоснованное и адекватное описание исследуемой единицы на основе последовательного применения эксперимента и работы с носителями языка (информантами), и уточнены некоторые аспекты ее применения;
- в развитие метаязыка описания языковых единиц:
получило дальнейшее развитие метапонятие Эмпатии;
введено метапонятие Устойчивой пары и обоснована его связь с метакатегорией Эмпатии;
разведены метапонятия Наблюдатель и Наблюдаемость;
введено метапонятие Среды и показана его связь с метакатегорией Пространства;
-выявлены новые представления, на основании которых формируются
зрительные впечатления; -по-новому представлен характер концептуализации светлого в
естественном языке и его реализация в английской и русской ЯКМ; -выявлены культурно-значимые компоненты, описывающие фрагменты
ЯКМ, связанные с представлениями человека о светлом',
получены новые нетривиальные описания семантики слов светлый, яркий, ясный, light, bright, clear, репрезентирующих концепт светлого в ЯКМ;
предложена модель концептуализации зрительного восприятия, связанного с визуально воспринимаемыми характеристиками объекта.
На защиту выносятся следующие положения: 1.Среди перцептивных когнитивных признаков, зафиксированных человеком в ходе концептуализации действительности, на первое место по своей значимости выдвигаются зрительные, визуальные признаки, среди которых
15 важное место занимают визуально воспринимаемые характеристики
объекта и их языковая репрезентация.
2.В естественном языке выявлены базовые (универсальные) когнитивные основания, определяющие характер концептуализации зрительного восприятия: качество восприятия, интенсивность светового и / или цветового воздействия и зрительное ощущение наполненности светом.
3.Наряду с общими когнитивными основаниями, определяющими характер концептуализации зрительных впечатлений в языке, выявлены различительные признаки, которые отражают определенные когнитивные области знаний о зрительном восприятии в английской и русской ЯКМ. Различия в особенностях концептуализации зрительных впечатлений относятся к реализации когнитивных признаков отсутствия препятствия в восприятии объекта, качества среды зрительного восприятия, визуальной выделимости воспринимаемого объекта, интенсивности светового / цветового воздействия, световой наполненности объекта и его потенциальной способности иметь дополнительную цветовую характеристику. Эти аспекты зрительного восприятия обусловлены разными когнитивными мотивами и, соответственно, по-разному представлены в английской и русской ЯКМ.
4.Концептуализация зрительного восприятия в естественном языке может быть представлена в виде когнитивной модели, в которой есть базовые когнитивные составляющие, имеющие общие языковые репрезентации в английском и русском языках, и частные когнитивные признаки, которые отражают разные способы репрезентации зрительных впечатлений в данных языках. Представленная модель может получить дальнейшее развитие в ходе исследования других единиц, репрезентирующих концепт светлого в естественном языке.
5.Для выражения зрительных впечатлений о визуально воспринимаемых объектах в русском и английском языках служат языковые средства, среди которых центральное место занимают лексемы светлый, яркий, ясный, light,
bright, clear, экспериментально выявленные компоненты значения которых составляют основу когнитивной структуры концепта «светлый», включающей в себя три общих когнитивных основания и девять когнитивных признаков.
Теоретическая значимость исследования состоит в том, что:
выявлены принципы, лежащие в основе концептуализации исследуемого фрагмента внеязыковой действительности средствами естественного языка;
получила дальнейшее уточнение методологическая база когнитивной лингвистики, а именно: получили дальнейшее развитие метапонятия Наблюдатель, Эмпатия; введены метапонятия Среда, Устойчивая пара; разработан метаязык описания, релевантный для определенной группы единиц; выявлены базовые понятия, связанные с характером
~ концептуализации зрительных впечатлений в естественном языке;
— построена когнитивная модель описания конкретной группы слов,
репрезентирующих светлое, выявлены их связи и изучены принципы
организации лексической микросистемы; в построенной модели выделены
признаки, релевантные для описания прилагательных, вербализующих
зрительные впечатления, позволяющие проводить типологические параллели.
Практическая значимость исследования заключается в возможности использования полученных результатов в лексикографической практике (при составлении словарей и корпусов текстов), в практике преподавания теоретических дисциплин: общего языкознания, когнитивной лингвистики, лексикологии (разделы о методах лингвистических исследований, семантике, синонимии, лексикографии) и практических дисциплин: грамматики, практики речи, практики перевода. Результаты исследования также можно использовать при написании дипломных и курсовых работ по рассматриваемым в диссертации проблемам общетеоретического и прикладного характера.
Апробация( работы. Основные результаты диссертационного исследования обсуждались на Вторых чтениях памяти О.Н. Селиверстовой
17 (Москва 2005, МГПУ); Гумбольдтовских чтениях (Москва 2007, 2008,
МГПУ); Третьих чтениях памяти О.Н. Селиверстовой (Москва 2008, МГПУ).
Основные положения работы нашли отражение в пяти публикациях общим
объемом 2,2 п.л.
Структура диссертации: работа состоит из введения, четырех глав,
заключения, списка используемых библиографических и других ресурсов из
277 наименований из них 42 на иностранных языках, списка словарей и их
сокращений, перечня произведений художественной литературы,
послуживших источником для создания корпуса примеров, и двух
приложений. Общий объем работы составляет 262 страницы.
Методика описания содержательной стороны концепта
Таким образом, универсальные на уровне ментальных реализаций концепты имеют различные формы выражения в конкретных культурно-языковых реальностях. В этой связи на первое место в лингвистических исследованиях встала задача раскрытия и описания языковых концептов, составляющих «языковую картину мира» и слов, представляющих данные концепты [Селиверстова 1998, 14].
Решение этой задачи требует применения специальных методик исследования, позволяющих проверить правильность предлагаемых семантических толкований, а также разработку специального понятийного аппарата (метаязыка) для описания языковых единиц, репрезентирующих концепты, что позволило бы получить адекватное семантическое описание исследуемых единиц, позволяющее предсказать их употребление.
Критерий предсказуемости был впервые выдвинут и обоснован Л.В. Щербой, который сформулировал целый ряд положений, важных для семантической теории. Одно из них состоит в том, что значения слов нельзя установить только путем непосредственного самонаблюдения. Л.В. Щерба отмечает, что «все языковые величины, с которыми мы оперируем в словаре и грамматике, будучи концептами, в непосредственном опыте (ни в психологическом, ни в физиологическом) нам вовсе не даны, а могут выводиться нами лишь из процессов говорения и понимания» [Щерба 1974, 26]. Он высказывает мысль о необходимости применения в семантических исследованиях специальной методики, которую он назвал семантическим экспериментом: «...экспериментируя, то есть создавая разные примеры, ставя исследуемую форму в самые разнообразные условия и наблюдая получающиеся при этом «смыслы», можно сделать несомненные выводы о «значениях» и даже об их относительной яркости» [там же, 33]. Эксперимент предполагает нахождение случаев неправильного употребления слов («отрицательного» материала), которые можно использовать для обоснования правильности семантического толкования.
Л.В. Щерба обратил внимание на то, что исследования современных языков часто проводятся по принципам исследований мертвых языков, вследствие чего получаемые таким образом грамматики и словари оказываются неадекватными действительности. Живые языки необходимо исследовать иначе - построив на основании имеющегося языкового материала некую отвлеченную систему, следует «проверять ее на новых фактах, т.е. смотреть, отвечают ли выводимые из нее факты действительности. ... Не ожидая того, что какой-то писатель употребит тот или иной оборот, то или иное слово или сочетание, можно произвольно сочетать слова и, систематически заменяя одно слово другим, меняя их порядок, интонацию и т.п., наблюдать получающиеся при этом смысловые различия, что мы постоянно и делаем, когда что-либо пишем» [Щерба 1974, 26]. Из этого следует, что критерий предсказуемости, позволяет оценить истинность и законченность семантической модели слова путем проверки ее применимости к всевозможным новым денотативным ситуациям [там же]. Данный критерий принимается многими отечественными и зарубежными лингвистами [Селиверстова 1975; Сулейманова 1986; Маляр, Селиверстова 1998; Шабанова 1998; Фрумкина 1999; Leech 1969; Herskovits 1986; Cienki 1995 и др.]. Таким образом, полученное семантическое описание должно соответствовать следующим требованиям: во-первых, составленное описание значения должно объяснять конкретные случаи употребления слова; и, во-вторых, оно должно позволять предсказать его употребительность / неупотребительность во всех вновь возникающих контекстах.
В вопросах степени предсказуемости употребления языковой единицы лингвисты не придерживаются единого мнения. В ряде работ по когнитивной лингвистике сохранилось представление о том, что семантическое описание должно устанавливать все особенности употребления, и «тот факт, что описание значения не предсказывает их полностью, заставил некоторых когнитивистов ослабить требование предсказуемости» [Селиверстова 2002, 24]. Так, Р. Лангакер отмечает: «ожидать полную предсказуемость в большинстве случаев нереалистично, многое носит приблизительный характер (much is a matter of degree), и роль условностей очень существенна» [Langacker 1988, 4]. Сказанное справедливо только по отношению к возможностям употребления, тогда как «в отношении самого значения можно ожидать полную предсказуемость» [Селиверстова 2002, 24]. Понятно, что при доказательстве правильности постулируемой гипотезы относительно значения языковой единицы исследователь не может не обращаться к контексту ее употребления и к возможности ее соотнесения с различными типами денотатов, но для этого достаточно отобрать так называемые «диагностирующие» контексты и денотативные ситуации, и в этом случае речь не идет о всех контекстах [там же]. Говоря о предсказуемости семантического описания, нужно в то же время иметь в виду, что в самом значении могут содержаться довольно неопределенные представления. Так, предложение Иди прямо не означает, что нужно идти строго по прямой линии, а показывает, что «результирующее» движение должно приблизительно соответствовать прямой, что не исключает возможность временных небольших отклонений. Как представляется, нет основания считать, что допустимость подобных отклонений свидетельствует об искажении в речи «идеального» точного значения. Скорее есть основания говорить, что ««точное» описание значения должно отразить содержащиеся в нем «приблизительные» представления» [Селиверстова 2002, 25].
В связи с эти интересно упомянуть работу СЮ. Богдановой [Богданова 2007], посвященную концептуализации и реконцептуализации пространственных отношений в сфере фразовых глаголов. Отмечая, что исконные пространственные префиксы утратили способность модифицировать глагольные значения по пространственному признаку, автор утверждает, что существует тенденция к «стиранию в сознании четких граней между образами этих отношений» [там же, 10] и, как следствие, наблюдается полное совпадение значений таких пар глаголов с послелогами как speak out - speak up и cool down — cool off [Богданова 2007, 35]. Однако проведенный опрос информантов показал, что носители английского языка по-прежнему четко осознают различия между этими парами слов, и есть контексты, в которых они не взаимозаменяемы (что свидетельствует о различии в значениях).
Обоснование использования эксперимента в лингвистике
Для того чтобы некоторую процедуру можно было квалифицировать именно как эксперимент (а не случайно наблюдаемое событие), она должна отвечать условию (многократной, в сущности, бесконечной) воспроизводимости. Эксперимент, который проводит одна группа ученых, должен быть выполнен и описан таким образом, чтобы другая независимая группа ученых могла повторить данный эксперимент и получить такие же результаты. В противном случае результаты эксперимента не приходится считать надежными.
Применительно к лингвистике эксперимент используется для выявления законов, регулирующих воспроизведение языковых единиц в речи. Закономерность употребления единицы в контексте исследуется посредством опроса информантов с целью выявить возможность / невозможность использования данной языковой единицы в заданном исследователем контексте. Подобное утверждение может вызвать вопрос о том, насколько можно быть уверенным в том, что то, о чем сообщают информанты, действительно правда. Ответ, вероятно, заключается в том, что нужна определенная степень доверия и уверенности в компетентности информантов (напомним, что в качестве информантов используются люди, имеющие высшее, в большинстве случаев филологическое образование, способные осознанно относиться к своей речевой деятельности) и их добросовестности. (Следует подчеркнуть, что многие точные науки также полагаются на специалистов, которые проводят эксперименты с помощью каких-либо приборов, записывают показания этих приборов, и отношения с этими специалистами строятся исключительно на доверии).
В любой науке, где используются экспериментальные методы, именно эксперимент является средством проверки правдоподобности предположений. Эксперимент - это особая процедура, с помощью которой исходное предположение - гипотеза — приобретает иной статус. Она или подтверждается и становится законом (возводится в ранг теории) или не подтверждается. Как отмечают исследователи, обязательным признаком эксперимента, «конституирующим его именно как специализированную процедуру среди прочих способов и путей познания», наряду с воспроизводимостью, является наличие контролируемых условий [Фрумкина 1999; Селиверстова 2004].
При переходе от методологических установок к практическому применению эксперимента возникает проблема его отграничения от наблюдения и самонаблюдения (интроспекции). Анализируя словарь Ю.Д. Апресяна [Апресян 1995с] и проводя различие между тем, что такое эксперимент в противоположность наблюдению, P.M. Фрумкина отмечает, что «авторы словаря (Апресяна) используют иные источники, нежели фрагменты текстов, собранные в виде картотеки. Это тексты, порождаемые авторами в соответствии с собственной языковой интуицией. Как правило, лингвисты так и поступают, когда размышляют о смыслах. Что значит, например, подрисовать! Пусть в картотеке есть только текст «Он подрисовал Джоконде усы» (т.е. «нарисовал то, чего прежде не было», «добавил к имевшемуся»). Интуиция говорит, что можно сказать она слегка подрисовала глаза, т.е. «подрисовать» может иметь и другой смысл: «подкрасить веки и ресницы». А можно ли сказать подрисовать рот? губы?» [Фрумкина 1999, 11]. Далее P.M. Фрумкина заключает, что соответствующая процедура у Апресяна называется экспериментом и сводится к тому, что: для определенной языковой единицы исследователь выбирает короткий контекст (диагностический контекст); затем он совершает с этим контекстом некоторые операции — заменяет одни слова на другие, меняет порядок слов и т.д.; полученный новый текст исследователь оценивает как соответствующий / не соответствующий собственной интуиции; и соответствие полученного нового текста языковой интуиции исследователя (или его коллег) трактуется как экспериментальное подтверждение тех предположений о значении слова, в соответствии с которыми над исходным текстом совершались требуемые преобразования [Фрумкина 1999, 11]. По мнению P.M. Фрумкиной, Ю.Д. Апресян считает возможным дополнить наблюдения над текстами, т.е. над объективной данностью, существующей независимо от воли и намерений исследователя, наблюдениями исследователя над собственной интуицией. Но при этом: «самонаблюдение объявляется экспериментом; специфика самонаблюдения как познавательной процедуры не определяется; и проверяемость понимается как оценка соответствия интуитивно полученного результата интуитивным же представлениям исследователя» [Фрумкина 1999, 12]. Таким образом, P.M. Фрумкина квалифицирует описанную Ю.Д. Апресяном процедуру семантического эксперимента как самонаблюдение. Мы полагаем, что предложенное P.M. Фрумкиной описание процедуры семантического эксперимента изложено не совсем точно. В действительности последний пункт: полученный новый текст исследователь оценивает как соответствующий / не соответствующий не только и не единственно собственной интуиции (которая, несомненно, также важна, поскольку исследователь сам является носителем языка и, таким образом, информантом и руководствуется своим чувством языка), а предъявляет его для оценки компетентным носителям языка. (Более того, даже при условии, что исследователь сам является носителем языка, в семантическом эксперименте необходимо использовать информантов. Это одно из главных условий успешного его проведения и обеспечения надежности его результатов. Таким образом, Ю.Д. Апресян прав, называя описанную выше процедуру (с уточненным последним пунктом !) семантическим экспериментом. В случае исследования семантики единиц родного языка есть возможность провести опрос достаточно большого числа информантов (особенно это может быть полезно при уточнении семантики слова, когда требуется определить очень тонкие семантические отличия, например, установить различия в использовании предлогов возле, у, рядом). Количество информантов при исследовании семантики слов неродного для исследователя языка, например, английского, всегда ограничено по вполне понятным причинам. Число информантов составляет, как правило, 12-15 человек (Ср. о числе информантов [Сулейманова 1986; Селиверстова, Сулейманова 1988]). Именно в результате опроса информантов делается вывод о том, возможно ли использование исследуемой языковой единицы в представленных (созданных исследователем «искусственно») контекстах. Более того, при исследовании семантики слов другого языка роль языковой интуиции исследователя сводится к минимуму, поскольку независимо от его компетентности и глубоких знаний иностранного языка он не является носителем этого языка, и может судить о правильности / неправильности высказывания неродного ему языка с большой долей вероятности только в очень простых случаях.
Соотношение Наблюдателя и Экспериенцера
Экспериенцер наряду с другими участниками ситуации, например, Наблюдателем может включаться в семантику глаголов из семантического поля восприятия. Под экспериенцером понимается семантический падеж, обозначающий лицо, находящееся в определенном состоянии, в процессе деятельности и т.п., например Я в предложении Я мерзну [Падучева 1998; АРСЛС 2003; Кустова 2004].
Под экспериенциальной сферой понимается внутренняя сфера человека. Ядром внутренней сферы человека являются экспериенциальные состояния, выражаемые предикатами ощущения, восприятия, знания, эмоциональных состояний и реакций. Роль Экспериенцера можно назвать пассивной: он подвергается воздействию внешнего мира, результатом которого являются ощущения, а также перцептивные или ментальные состояния: ощущать, чувствовать, видеть, слышать, знать. Даже если человек предпринимает активные действия {слушать, смотреть, узнавать), результатом этих действий все равно будет не изменение мира, а изменение его собственного внутреннего состояния (услышать, увидеть, узнать). Глаголы восприятия допускают разные употребления, в одних из которых Экспериенцер (у Е.В. Падучевой Экспериент) синтаксически выражен, а в других, в результате диатетического сдвига [Апресян 1986] или какого-то иного семантического процесса, попадает в позицию «За кадром». В работе [Падучева 2000] были рассмотрены следующие две группы глаголов восприятия: 1) чувствуется, слышится, наблюдается; и 2) показаться, обнажиться, обозначиться (например, контуры обозначились); выделиться (например, и тут одна фигура выделилась из толпы). В высказываниях с глаголами первой группы «имплицитно» представлен воспринимающий субъект - Экспериенцер: В его голосе ясно чувствовалась какая-то угроза / Вдали послышался печальный свист / Никаких всадников на белых конях на горизонте не наблюдалось. Ср. также: Света ясно чувствовала в его голосе какую-то тревогу / Сквозь сон он слышал протяжный свист, доносящийся с моря / Петр выглянул из окна и с тревогой наблюдал, как всадники на белых конях пересекали долину, в которых воспринимающий субъект (Экспериенцер) выражен эксплицитно. В высказываниях с глаголами второй группы {показаться, обнаэюиться, обозначиться) Экспериенцер оказывается Наблюдателем. Наблюдателю в семантике этих глаголов, в частности, глагола показаться, дается в [Падучева 2000] следующее объяснение. Наблюдатель у показаться унаследован от Адресата-Экспериенцера глагола показать. Человек, которому показали нечто (например, всадника), увидел его, тем самым изменив свое перцептивное состояние (от «.не вижу» к «вижу»), В точности то же изменение состояния претерпевает и Наблюдатель в ситуации с глаголом показаться; разница лишь в том, что у глагола показать участник Экспериенцер выражен дательным падежом {ему показали всадника), а у показаться находится в коммуникативном ранге «За кадром». Аналогичное происхождение Наблюдателя — из Экспериенцера-Адресата — можно предположить у глагола выразиться. При субъекте Агенсе Экспериенцер у этого глагола представлен Дативом {Я выразил ему свое недоверие / Незаметным жестом он выразил мне свое порицание), а при других субъектах, в том числе и при употреблении глагола в возвратной форме, не выражен: Ее лицо выражало тревогу I На ее лице выражалась тревога. (Ср.: Ей было тревожно; Ей — Экспериенцер). При этом Экспериенцер всегда семантически обязателен: выразить нечто - значит сделать так, чтобы кто-то это воспринял.
Проиллюстрируем переход Экспериенцера в Наблюдатели на примере глагола обнаружить. Для этого глагола характерен диатетический сдвиг, в результате которого субъект восприятия, Экспериенцер, уже синтаксически не подчиняется глаголу, и переходит в позицию «За кадром», становясь Наблюдателем. В предложении Отодвинув занавеску, он обнаружил потайную дверь субъектом-Экспериенцером является он, ср., однако: Обнаружились наивные люди, которые считали его порядочным человеком, где роль Субъекта выполняют люди, не являясь при этом Экспериенцером — эту роль выполняет другой субъект, находящийся «За кадром». Так возникает Экспериенцер «За кадром», Наблюдатель.
Таким образом, при употреблении глагола обнаруэюитъ происходит смена «коммуникативных рангов участников, состоящая в том, что участник-Объект переходит в ранг Субъекта, а Воспринимающий Субъект (Экспериенцер) оказывается «За кадром», переходя в ранг Наблюдателя по Апресяну» [Падучева 2000].
Наблюдатель как семантико-когнитивная категория, которая используется в качестве инструмента анализа языкового материала, трактуется на двух методологических уровнях. Существует более узкое понимание Наблюдателя как участника «за кадром» денотативных ситуаций определенных глаголов [Падучева 2000] или как синтаксически невыраженного субъекта восприятия в конструкциях типа Показалась луна [Кустова 1999]. В широком смысле Наблюдатель представляет субъекта восприятия (с традиционно выделяемыми пятью каналами восприятия — зрением, слухом, обонянием, осязанием, вкусом) и субъекта познания в различных формах своего проявления. Эта последняя трактовка позволяет наделить Наблюдателя статусом реального, семантико-синтаксического актанта, учет которого во множестве случаев необходим для адекватного понимания использования той или иной языковой единицы, «поскольку он, будучи лексикализован или грамматикализован, является частью значения языковой единицы» [Апресян 2000, 64]. Такая интерпретация метакатегории Наблюдателя позволяет выделить, рассматривать и использовать этого участника как субъекта восприятия, в частности субъекта, воспринимающего событие зрительно. Характеристики Наблюдателя как воспринимающего субъекта оказываются важными в ситуации зрительного восприятия, поскольку при зрительном восприятии объект описывается с точки зрения отношения к нему воспринимающего субъекта (Наблюдателя), в том числе его способности / неспособности зрительно воспринимать объект. Наблюдатель как воспринимающий субъект (Y) обладает определенными характеристиками: «остротой» зрения (иными словами важно, способен ли Y зрительно воспринимать объект); способностью оценивать «светлоту» (видимую яркость) и другие визуальные характеристики объекта; тем, какое впечатление он получает от его восприятия (впечатление может быть, например, приятным / неприятным); позицией относительно объекта.
Антропоцентричный характер процесса зрительного восприятия
Новые акценты и стратегии, свойственные современной лингвистике, можно в общем определить как «поворот к человеку». В отечественном языкознании одной из главных составляющих этой новой стратегии является «концепция языковой (наивной) картины мира», рассматриваемая в работах Ю.Д. Апресяна [1986; 1995], Т.В. Булыгиной и А.Д. Шмелева [1997] и многих других исследователей, работающих в рамках антропоцентричной парадигмы. В силу того, что когнитивная лингвистика развивает идею отражения человека в языке и влияния внутренних механизмов человека (моторных, перцептивных, когнитивных) на устройство языка в целом и поведение отдельных языковых единиц и подсистем, ее центральным объектом исследования и становится человек, личность, рассматриваемая в качестве «системы порождения, усвоения, и переработки информации с учетом внутреннего состояния, обусловливающего человеческое поведение» [Вишнякова 2002, 11]. Антропоцентричный подход к явлениям языка «как одного из главных конструктов человеческой личности» позволяет проследить «процесс зарождения и создания речевого произведения с самого начала», с учетом «возникновения и развития его глубинных корней и постепенного приращения и образования новых смыслов, включая особенности его актуализации в пространстве межкультурного литературного диалога» [Вишнякова 2002, 11]. Иными словами, антропоцентричность языка - это заложенные в языке практические, теоретические и культурные знания и опыт, освоенные, осмысленные и прямо или косвенно вербализованные носителями языка, и которые, в конечном счете, можно «восстановить» - в результате семантического и концептуального анализа — в виде языковой картины мира. Главная цель когнитивных исследований состоит в раскрытии связи знаний, заложенных в языке, с субъектом восприятия, познания, мышления, поведения и практической деятельности; преломление реального мира - его видения, понимания и структурирования - в сознании субъекта и фиксирование его в языке в виде субъектно (и этнически) ориентированных понятий, представлений, образов, концептов и моделей. «В результате лексическая и грамматическая семантика языка оказываются осмысленными и мотивированными, а не произвольными; естественными, удобными и «здравыми», а не строго логичными, формальными и искусственными; адекватными мышлению человека, объяснимыми, а не вычислимыми автоматически; глубинно и системно связанными, согласованными и взаимодействующими, а не случайно и хаотически сосуществующими, и пр.» [Рябцева 2000а, 225]. Таким образом, все языковые явления исследуются с точки зрения отношения к ним человека, а также свойств, характеризующих процессы мышления и восприятия (зрения, слуха, обоняния, осязания, вкуса). При этом главную роль в восприятии внешнего мира, в практической (и теоретической) деятельности человека играет зрение, зрительное восприятие. Оно важно до такой степени, что «естественный язык, естественный интеллект и человеческий менталитет можно назвать «ориентированными на наглядность» , «visually oriented», «перцептивно мотивированными»» [Рябцева 2000а, 224]. Зрение - главный ориентир человека в мире, а зрительная информация — главная из всех ее видов. Ср.: Seeing is believing {Лучше один раз увидеть). Зрительная информация обрабатывается мозгом быстро, за доли секунды, в основном на подсознательном уровне (в норме не требует специальных умственных усилий). Более того, человек воспринимает предъявляемый ему предмет одновременно во всех его внешних проявлениях: 150 его форму, размеры, цвет, фактуру, вес, положение, расположение, строение, фон, сопряженные предметы и их взаимосвязь [Рябцева 2000а]. Соответствия этому явлению отражаются и в языке, в частности, в принципах языковой мереологии (объясняющих, почему мы не говорим высокая тарелка, короткое озеро и мн. др. [Рахилина 1989, 76]). Ситуация зрительного восприятия не сводится только к понятиям «видеть» и его производным, она охватывает сферу разнообразных физических явлений: свет, цвет, размеры, форму, количество, пространство, расстояние, перспективу, положение наблюдателя (ср. до, после, перед, сзади, над, под), состояние среды, через которую воспринимается предмет (ср.: туман, облачность, пелена, завеса — ясный, четкий, яркий), наличие преград (загораживать, скрывать, прикрывать), силу и состояние зрительной способности (близорукий, дальнозоркий, бельмо на глазу, не видеть дальше своего носа), а также идентификацию, сравнение и различение самих физических предметов, действий и явлений [Рябцева 2000а]. Важно, что знания о мире, полученные зрительным (и вообще перцептивным) путем, принципиально отличаются от знаний, полученных дискурсивно (в процессе обучения, чтения, слушания лекций, общения и пр.), прежде всего тем, что не нуждаются в явной вербализации [Апресян 1995; Рябцева 2000а]. Вопрос о характере восприятия и его концептуализации средствами естественного языка, вместе с тем, не представляется полностью изученным. Ясно только, что благодаря этим знаниям человек обладает ориентацией, координацией, свободно двигается, действует, соизмеряет свои усилия с обстановкой и т.д. Как известно, проблема моделирования зрительного восприятия в системах искусственного интеллекта обозначена как «распознавание образов», а ее решение столкнулось с большими трудностями, вызванными тем, что самая простая для человека операция -увидеть и тут же распознать предъявляемый предмет, часто даже не осознавая этого, - оказывается предельно сложной при ее экспликации и формализации. Таким образом, процесс зрительного восприятия чрезвычайно сложен и многогранен, и проблема выражения в языке знаний, основанных на зрительном восприятии объектов, представляет большой интерес для когнитивных исследований. Выражая зрительные впечатления, язык как «формализатор» и «дискретизатор» способствует вычленению прагматически важных составляющих визуальной информации [Семенова 2002]. В связи с этим для лучшего понимания организации видимого мира представляется важным изучение характера концептуализации зрительных впечатлений (и самого механизма зрительного восприятия) и исследование соответствующих языковых единиц.
