Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Архитектурная метафора в общелитературном языке и в профессиональном дискурсе архитекторов 11
Вводные замечания 11
1.1. Дискурс архитектуры vs. архитектурный дискурс 24
1.2. Лингвистические параметры архитектурного дискурса 35
1.3. Особенности архитектурной терминологии 44
1.4. Метафорические модели архитектурного дискурса 50
1.5. Понятие архитектурной метафоры в рамках общенаучной теории метафоры 65
1.6. Архитектурная метафора в общелитературном языке 71
Выводы по главе 1 77
Глава 2. Экспериментальное исследование функционирования архитектурной метафоры в индивидуальном лексиконе 80
Вводные замечания 80
2.1. Вопросы организации экспериментального исследования 86
2.1.1. Отбор материала 86
2.1.2. Выбор экспериментальной методики 87
2.1.3. Участники и процедура эксперимента 88
2.1.4. Количественная обработка экспериментальных данных 90
2.2. Обсуждение результатов эксперимента 91
2.2.1. Метафоры искусства, антропоморфная и органистическая метафоры 92
2.2.2. Общие опоры при интерпретации архитектурной метафоры архитекторами и инженерами 104
2.2.3. Профессионально специфические опоры при интерпретации архитектурной метафоры 126
Выводы по главе 2 150
Заключение 154
Библиографический список 160
- Дискурс архитектуры vs. архитектурный дискурс
- Понятие архитектурной метафоры в рамках общенаучной теории метафоры
- Метафоры искусства, антропоморфная и органистическая метафоры
- Профессионально специфические опоры при интерпретации архитектурной метафоры
Введение к работе
Со времен античности до наших дней ведётся дискуссия о роли
метафоры как средства познания, заданная ещё Аристотелем. Однако
исследования в области теории метафоры свидетельствуют о том, что еще
остается много проблем, связанных с пониманием обсуждаемого феномена
[Арутюнова 1990; Рикёр 1990; Телия 1991 а, б; Чудинов 2001, 2003; Полозова
2003; Баранов 2003, 2004; Лакофф 2004; Красных 2004; Пескова 2007;
Пшеничникова 2007; Кобозева ; Санцевич
; Lakoff ; Oberlechner
; Zinken 2003; Залевская 1991, 2005;
Шахнарович 1990; Шрагина 1999, ; Попадинец 2006; Янов
2006; Мишланова ; Самойлова
; Валгина 2006; Москвин 2000, 2007;
Харченко 2007]. Расширение контекста употребления термина «метафора»
мы связываем с появлением антропоцентрической парадигмы в науке о
языке, с позиции которой метафора становится достоянием индивида,
поскольку она изначально заложена не столько в природе мира, сколько в
природе самого человека [Залевская 2005]. В настоящее время широко
отмечается экспансия метафоры в профессиональные языки. Ученые
отмечают, что разные профессиональные сферы деятельности имеют свои
метафоры, которые позволяют лучше осмыслить новый объект на основании
его сходства с другим объектом, уже известным в иной области знания.
Таким образом, появляются проблемы понимания сущности и функции
«профессиональной» метафоры, например, медицинской [Зубкова 2006;
Лебедева 2006; Мишланова ].
Особый интерес у нас вызывает архитектурная метафора, поскольку феномен архитектуры играет важную роль не только как специальное понятие, но и как среда существования человека. Следует отметить, что термин «архитектурная метафора» часто встречается в работах по теории
архитектуры, где он понимается как специальный знак (форма) [Вопросы теории архитектуры... 2001]. Как специфическая языковая форма -метафора, то есть как вербальное обозначение определенного фрагмента действительности, архитектурная метафора специально не изучалась. На недостаточную разработанность проблемы архитектурной метафоры в лингвистике указывает отсутствие устоявшейся терминологии. Номинации «артефактная метафора» [Керимов 2005], «метафора строительства» [Чудинов 2001; 2003] нам представляются близкими понятию архитектурной метафоры, однако их нельзя считать эквивалентными, поскольку они не учитывают всех контекстов употребления метафоры. Таким образом, актуальность предлагаемого исследования определяется необходимостью уточнения содержания термина «архитектурная метафора» в языке и речи в непосредственной связи с его использованием в процессах передачи профессиональной информации.
Объектом исследования является архитектурная метафора, ее содержание и сущность; предметом - функции архитектурной метафоры в языке, речи и профессиональном дискурсе архитектора.
В качестве гипотезы выступает следующее положение -архитектурная метафора является специфической языковой формой, функционирование которой в языке и речи будет определяться не особенностями структуры языкового знака, а спецификой контекста функционирования и концептуальной сферы носителя языка.
Цель диссертации - в рамках антропоцентрического подхода к языку и с позиции психолингвистической концепции значения дать определение исследуемому феномену и изучить особенности его функционирования в языке, речи и профессиональном дискурсе архитекторов.
Для достижения цели потребовалось решить следующие задачи: обобщить современные научные подходы к пониманию сущности профессионального дискурса и природы метафоры, определить
научную парадигму, позволяющую провести комплексное исследование специфики архитектурной метафоры в дискурсе и в индивидуальном лексиконе;
рассмотреть лингвистические и семиотические аспекты архитектурного дискурса, в языковом пространстве которого архитектурная метафора выступает единицей профессионального знания;
разработать метафорические модели архитектурного дискурса и выявить специфику структурирования профессионального образа мира средствами архитектурной метафоры;
рассмотреть архитектурную метафору в литературном языке и определить основания её архетипичности в сознании носителя русского языка;
в рамках концепции индивидуального знания определить факторы, обусловливающие функционирование архитектурной метафоры в индивидуальном лексиконе;
из текстов архитектурного дискурса отобрать корпус метафорических выражений для последующего предъявления испытуемым в ходе психолингвистического эксперимента;
определить методику экспериментального исследования;
провести экспериментальное исследование для выяснения особенностей функционирования архитектурной метафоры в сознании индивида;
провести сопоставительный анализ экспериментального материала,
полученного в двух группах испытуемых (архитекторы и инженеры), и
выявить универсальные и профессионально специфические опоры,
используемые участниками эксперимента при толковании смысла
архитектурной метафоры;
на основе полученного материала обосновать возможность
моделирования профессионального образа мира на примере
функционирования архитектурной метафоры в разных контекстах.
Теоретическим основанием настоящего исследования является психолингвистическая теория слова и концепция внутреннего лексикона А.А. Залевской; теории отечественных и зарубежных исследователей дискурса (Т.А. Ван Дейк, В.И. Карасик, В.Г. Борботько, А.В. Олянич, В.Е. Чернявская, В.П. Даниленко, С.Л. Мишланова, Л.М. Алексеева, М.Н. Панова), теория концептуальной метафоры (Дж. Лакофф, М. Джонсон, А.Н. Баранов, А.П. Чудинов и др.)
В соответствии с целями и задачами исследования были избраны следующие методы и методики: комплексный теоретический анализ, метод метафорического моделирования, метод количественной обработки экспериментальных данных, методика субъективных дефиниций, сопоставительный анализ экспериментальных данных.
Материалом для исследования послужили данные
экспериментального исследования, в котором участвовали 100 человек (2987 субъективных дефиниций) и метафоры, полученные методом сплошной выборки из текстов архитектурного дискурса (305 словосочетаний).
Научная новизна предлагаемого исследования состоит в комплексном подходе к изучению архитектурной метафоры, а также в оригинальности используемого материала, поскольку архитектурная метафора в таком ракурсе ранее не исследовалась.
Теоретическая значимость диссертационного исследования состоит в дальнейшей разработке теории метафоры, в частности, проблемы, связанной с функционированием метафоры в языке, речи и индивидуальном лексиконе. В работе также рассматривается феномен архитектурного дискурса, исследуются его лингвистические и семиотические особенности, поэтому материалы диссертации могут найти применение в теории дискурса.
Практическая ценность диссертации определяется возможностью включения её материалов в практические курсы по теории языка, стилистике, психолингвистике. Отдельные наблюдения и положения могут заинтересовать специалистов в области архитектурного искусства.
В результате проведённого исследования на защиту выносятся следующие теоретические положения:
1. Архитектурная метафора функционирует в двух знаковых системах -
в дискурсе архитектуры и в профессиональном языке архитекторов.
Посредством знаков разной природы архитектор артикулирует своё
миропонимание. Метафора в профессиональном языке архитекторов
представляет собой способ осмысления архитектурных реалий через
обращение к иным областям знания, прежде всего к наивным знаниям о
человеке и его ближайшем окружении.
2. Архитектурная метафора, широко представленная в
общелитературном языке, приобретает статус базовой в силу архетипичности
концепта «Дом» для обыденного сознания. Посредством архитектурной
метафоры наивный носитель языка объясняет разные аспекты своей
жизнедеятельности.
В речи архитектурная метафора выполняет две основные функции -моделирования действительности и эмоционального воздействия.
Для архитектурной метафоры характерны разные типы сходства. Частотными являются метафоры, базирующиеся на внутримодальном сенсорном сходстве - по форме, цвету, звуку и т.п. метафоры, основанные на сходстве между предметами, которые принадлежат к разным классам, но функционируют сходным образом. В архитектурной метафоре можно выделить психофизический тип сходства — между сенсорными признаками физического объекта и психологическими свойствами человека — например, агрессивные балконы.
5. Предметность природы архитектурной метафоры позволяет
выделить как универсальные, так и профессиональные опоры, используемые
индивидом при ее опознании. К универсальным можно отнести опоры на
энциклопедическое и культурное знание; профессионально специфическими
опорами являются специальное знание и профессионально выработанные
перцептивные навыки.
6. Наблюдение за функционированием архитектурной метафоры в
разных профессиональных группах позволяет говорить о наличии единого
когнитивного ядра в профессиональном лексиконе архитекторов.
Апробация результатов исследования: Основные положения диссертации были изложены в выступлениях на международных и всероссийских конференциях и семинарах, в том числе: на Международной научно-практической конференции «Образование, наука и практика в строительстве и архитектуре» (Астрахань: АИСИ, 2007); на Международной научной конференции «Межкультурная коммуникация: концепты и модели поведения» (Астрахань: АТУ, 2007); на Международном конгрессе по когнитивной лингвистике (Тамбов: ТГУ, 2008); на Международной научно-практической конференции «Астрахань - Дом будущего» (Астрахань: АИСИ, 2008); на Всероссийской научно-практической электронной конференции «Язык. Коммуникация. Культура» (Курск: КГМУ, 2008). По теме диссертации опубликовано 8 работ общим объёмом 3,1 п.л.
Структура диссертации: диссертация состоит из введения, двух глав, заключения. По каждой главе имеются выводы. В конце работы приводится список использованной литературы и шесть приложений. В первой главе архитектурная метафора рассматривается в контексте профессионального дискурса архитекторов и в общелитературном языке, предлагается обзор теоретических взглядов на проблему метафоры, обосновывается выбор научной парадигмы, в рамках которой осуществляется исследование. Во второй главе обсуждаются результаты экспериментального исследования по
выявлению особенностей функционирования архитектурной метафоры в индивидуальном лексиконе; сопоставляются субъективные дефиниции архитекторов и инженеров-строителей; делается вывод о приоритетных опорах, используемых участниками эксперимента при интерпретации архитектурных метафор. В приложениях представлены - образцы текстов архитектурного дискурса (Приложение 1); словарные дефиниции семи архитектурных терминов (Приложение 2); толкования лексемы архитектура в этимологических словарях (Приложение 3); список метафор, предъявляемых испытуемым в ходе эксперимента (Приложение 4); образцы экспериментальных бланков (Приложение 5); примеры субъективных дефиниций архитектурных метафор, полученных на этапе проведения эксперимента с использованием методики субъективных дефиниций (Приложение 6).
Дискурс архитектуры vs. архитектурный дискурс
В соответствии с целями нашего исследования мы ставим задачу дифференцировать и охарактеризовать два ключевых для нашего исследования феномена — архитектурный дискурс и дискурс архитектуры. Сегодня в текстах по архитектуре оба термина употребляются синонимично и означают «язык собственно архитектуры, на котором она «говорит» с человеком» и который имеет «вполне материальную основу в виде самого объекта» [Заварихин http://www.tu-cottbus.de], то есть язык, который мы склонны определять как дискурс архитектуры. Под дискурсом архитектуры нами понимается особая знаковая система, построенная на невербальном коде и представленная совокупностью текстов (знаков) в виде архитектурных объектов. Изображения архитектурных объектов (фотографии, чертежи) не могут быть знаками дискурса архитектуры на том основании, что специфика языка архитектуры заключается в «существовании реальных компонент обстановки» [Горожанкин http://www.tu-cottbus.de].
Архитектурный дискурс мы рассматриваем как подсистему естественного языка и относим к разряду профессиональных языков. Архитектурный дискурс — это совокупность текстов, объединённых архитектурной тематикой и «погружённых в ситуацию» профессионального «общения» архитекторов. Под архитектурным дискурсом, с одной стороны, нами понимается язык, отражающий «инвариантный профессиональный образ мира» (в терминологии А.А. Леонтьева). С другой стороны, архитектурный дискурс - это язык, принятый в сфере профессиональной коммуникации архитекторов, это «язык профессиональных суждений об архитектуре» [Заварихин http://www.tu-cottbus.de], используемый в разных архитектурно-градостроительных сферах: проектировании, менеджменте, образовании, критике и т.д. Широкое определение архитектурного дискурса предполагает возможность использования в качестве языкового материала публикаций в специализированных архитектурных изданиях, в том числе на сайтах Интернета, научных работ по архитектуре и градостроительству, текстов интервью с архитекторами и т.д. С позиции социолингвистики архитектурный дискурс может быть включён в разряд институциональных дискурсов, то есть рассматриваться как общение в определённой общественной сфере коммуникации [Карасик 2000; Кашкин 2007]. Дискурс архитектуры намного шире — если участниками архитектурного дискурса являются представители одной профессии, то в дискурс архитектуры вовлечены мы все с самого рождения: «отдельный человек просто застаёт сооружения... как данность, как часть мира... привыкает к произведениям искусства как к константам своего мира» [Мечковская 2004: 345]; если архитектурный дискурс достаточно локализован и ограничен рамками специализированных изданий и залами научных заседаний, то дискурс архитектуры повсюду - это пространство вокруг нас, так называемая «населённая архитектура» [Там же: 346]. Дискурс архитектуры воздействует на человека прямо, по мнению У. Эко, он «не требует углубленной сосредоточенности», не предполагает «поглощённость, напряжённое внимание» [Эко 1998: 237]. Однако это воздействие, как считает Н.Б. Мечковская, детерминирует менталитет человека: «жители селения, где есть только избы, отличаются по ментальности от жителей посёлка, в котором есть хотя бы одно небудничное сооружение - святилище, храм» [Мечковская 2004: 346]. Архитектурный дискурс представляет то же здание или сооружение, только непрямо, а опосредованно — с помощью вербального текста, содержащего описание архитектурного объекта, то есть архитектурный знак подвергается интерпретации, осуществляется перевод невербального знака на иной - вербальный - код. Так, есть конкретное сооружение - здание Народного Театра в Пекине - и одновременно существует множество наименований этого объекта, упоминаемых на специальных архитектурных сайтах Интернета («гигантская жемчужина» [http://www.archi.ru], «жемчужина на воде», «летающая тарелка», «гигантская капля из стекла» [http://rassian.northeast.cn]).
По совокупности наименований мы можем судить об особенностях ассоциативных связей, увязываемых с формой объекта, и об эмоциональной оценке, сложившейся в профессиональном сообществе, но никак не о самом объекте - интерпретация всегда вторична по отношению к интерпретируемому объекту. Л.С. Выготский писал, что «всякое сознательное и разумное толкование, которое даёт художник или читатель тому или иному произведению, следует рассматривать как... позднейшую рационализацию... как объяснение, придуманное постфактум» [Выготский 1998: 90]. На наш взгляд, архитектурный дискурс выступает в роли метадискурса по отношению к дискурсу архитектуры, является средством рефлексии над искусством архитектуры. Термин «метадискурс» встречается в работах зарубежных исследователей [Hyland 1998; Kopple 2002] и означает глубокий профессиональный взгляд внутрь текста-первоисточника. Архитектурный дискурс строится преимущественно на вербальном коде, причем, по мнению исследователей языка архитектурного дискурса, он очень близок общелитературному языку [Гринёв 2004], в основе дискурса архитектуры лежат специальные архитектурные коды, например геометрический код [Эко 1998]. Будучи представленными знаками разной природы, вербальный язык архитектурного дискурса и собственно искусство архитектуры относятся семиотикой к одной и той же разновидности знаковых систем - это «группа культурных (неприродных) и при этом естественных семиотик, для которых характерно «стихийное» возникновение, самозарождение» [Мечковская 2004: 122]. В иерархии культурных семиотик постулируется примат языка: «по отношению ко всем другим культурным семиотикам язык - это орудие, модель и метаязык. Все знаковые системы культуры создавались и создаются с помощью языка, по образцу языка и усваиваются, объясняются и верифицируются на основе естественного языка» [Мечковская 2004: 125].
Понятие архитектурной метафоры в рамках общенаучной теории метафоры
Метафоры, включённые нами в метафорические модели (п. 1.4.), не исчерпывают всего многообразия единиц, объединённых понятием «архитектурная метафора». Следует отметить неоднозначность и возможность множественной интерпретации феномена архитектурной метафоры. Так, Л.В. Никифорова выделяет в структуре значения архитектурной метафоры три различных аспекта: 1) архитектурная метафора в значении символики архитектуры, когда конкретный памятник или архитектурная форма выступают как воплощение прообраза, как действующий механизм культурной памяти (купольное сооружение - это метафора небесного свода, ансамбль Версаля - метафора абсолютизма); 2) архитектурная метафора как образное слово в текстах и высказываниях, посвященных архитектуре, как фактор стилистики архитектурного дискурса (Ле Корбюзье сравнивал несущий каркас типового жилого дома с ящиком для бутылок); 3) архитектурная метафора как художественная деталь, средство создания другого, не архитектурного образа - чертоги души, руины сердца [Никифорова http://www.ideashistory.org.ru]. Приведенное мнение показывает, что в первом значении метафора является, собственно, не вербальным, а архитектурным знаком — вероятно, это метафора формы. Другие два значения показывают «вербальность» метафоры, то есть они функционируют в общелитературном и профессиональном языках.
В рамках нашего исследования нас прежде всего интересует языковая метафора, представляющая собой словосочетание, образованное словом (либо группой слов) из литературного языка и лексемой (лексемами) архитектурного дискурса, при этом мы различаем метафору, функционирующую в общелитературном языке (собственно архитектурную метафору) и метафору архитектурного дискурса, контекстом употребления которой является профессиональный язык архитекторов.
В соответствии с учением о единой информационной базе человека [Залевская 1990, 1991, 2000, 2005], в рамках которого проводится данное исследование, метафора, как и любое другое слово, рассматривается одновременно как продукт переработки многогранного (чувственного, рационального и социального) опыта человека и как основное средство «выхода на личностно переживаемую индивидуальную картину мира во всём богатстве её сущностей, качеств, связей и отношений, эмоционально оценочных нюансов...» [Залевская 2000: 134]. Это означает, что при восприятии любой метафоры актуализируются релевантные знания о структуре и отдельных свойствах объектов окружающего мира и существующих между ними отношениях, о языковых параметрах слов, их типовых контекстах и эмоциональных состояниях, связанных с этими словами в прошлом опыте [Залевская 1990]. Сопоставление с предшествующим опытом осуществляется по множеству параметров, однако «в фокусе внимания индивида может оказаться какая-либо одна особенность объекта, не обязательно существенная, но возбудившая наиболее яркие впечатления и переживания, что создаёт условия для формирования своеобразного метафорического «флюса», дальнейшее раздувание которого происходит за счёт специфической категоризации по эталону, то есть через подсознательный или актуально сознаваемый учёт соответствующих выводных знаний» [Залевская 2005: 331]. Подобный подход объясняет вариативность в трактовке метафор, даже если речь идёт об устоявшихся и хорошо известных в данном социуме метафорах: «несомненна вероятность расхождения в наиболее типичных носителях тех или иных признаков и в характере увязываемых с ними выводных знаний и эмоционально-оценочных переживаний» [Там же: 332]. Экспериментальные исследования, опирающиеся на концепцию слова как достояния индивида [Сазонова http://fed.ksu.ru; Лебедева 2002; Зубкова 2006; Попадинец 2006; Швец 2005], свидетельствуют о взаимодействии разных видов знания в индивидуальном лексиконе в процессе распознавания слова, метафора в силу своей смысловой двуплановости особенно активно стимулирует познавательную деятельность. В работах [Крюкова 2005; Лебедева 2006] предпринимается попытка объяснить причину значительного эвристического потенциала метафоры. Своё собственное содержание, свой новый познавательный образ метафора, по мнению СВ. Лебедевой и О.С. Зубковой, получает в результате наложения двух планов содержания — переносного и прямого. Познавательный процесс активизируется, поскольку «между двумя планами содержания в обоих направлениях осуществляются связи между определёнными элементами текстовой и рефлективной реальностей, позволяющие на завершающем этапе понять, что хотел сказать говорящий, употребляя ту или иную метафору» [Лебедева 2006].
На основании принятой в исследовании психолингвистической концепции значения мы считаем возможным представить определение и понимание архитектурной метафоры, которыми мы будем руководствоваться в дальнейшем изложении основных положений диссертации.
Архитектурная метафора — это словосочетание, образованное словом (либо группой слов) из литературного языка и лексемой (лексемами) архитектурного дискурса, рождённое в процессе речемыслительной деятельности человека и, следовательно, отражающее взаимодействие человека с окружающим миром и фиксирующее результат осмысления им действительности. Процесс распознавания и понимания архитектурной метафоры обеспечивает выход индивида на его образ мира, который формируется в его многогранном и разностороннем опыте. Контекстами употребления архитектурной метафоры могут быть разные дискурсы -наивный (за фасадом слов), политический (фундамент общества),
Метафоры искусства, антропоморфная и органистическая метафоры
Полученные в результате эксперимента определения показывают, что антропоморфная метафора переживается ии. как наиболее знакомая — вероятно, поэтому мы получили меньше всего отказов в дефинировании именно этой метафоры. Как показывает количественный анализ экспериментального материала, наибольшие затруднения при интерпретации вызвали метафоры искусства с исходными понятийными сферами «Музыка», «Театр», «Литература» (больше всего отказов именно в определениях этих метафор). Мы полагаем, что данное обстоятельство можно объяснить сложностью восприятия отдельных компонентов таких метафор. В личной беседе с ии. выяснилось, что некоторым из них абсолютно незнакомо слово «партитура» в словосочетании архитектурная партитура, а часть ии. имеют довольно смутные представления о значении компонента «метафора» (метафора постмодернизма). Естественно, что восприятие метафор искусства требует достаточно высокого уровня интеллектуального и эстетического развития, определённого багажа культурологических знаний, недостаток которых, возможно, послужил барьером при толковании данных метафор. Однако незнание одного из компонентов ещё не означает невозможность интерпретации метафоры. Т.Ю. Сазонова, исследующая специфику стратегий и опор идентификации слова, считает, что даже «в случае взаимодействия с совершенно новыми объектами или ситуациями, для которых индивид не имеет когнитивных репрезентаций, он опирается на ближайшие контексты, используя все доступные для идентификации признаки, при этом формируется новая когнитивная модель. Даже незнакомое человеку слово, предъявленное вне контекста, вызывает в сознании определённую информацию» [Сазонова http://fed.ksu.ru]. Известно, что субъективная дефиниция, то есть индивидуальное толкование смысла метафоры, рождается из взаимодействия внешнего контекста, представленного, в том числе, и семантикой детерминирующего компонента, с контекстом внутренним, являющим собой весь аффективно-перцептино-когнитивный опыт индивида [Залевская 2005; Лебедева 2006; Золотова 2008]. В субъективных дефинициях разных архитектурных метафор эксплицируются смыслы, соотносящие архитектуру с другими искусствами, что мы полагаем следствием «слияния энергий» (термин Н.О. Золотовой и Ю.В. Комаровой) слова и человека. Ии. рассматривают архитектуру в ряду других искусств (и даже ставят выше других искусств), нередко обращаясь к музыкальной или литературной терминологии для объяснения архитектурных феноменов. архитектура - это утроба центр её создания и сосредоточие искусства; в архитектуре используется и скульптура, и живопись... Архитектура является матерью всех искусств; родоначальница всей человеческой культуры; архитектура включает в себя все виды искусств, даёт толчок к их развитию; утроба для рождения шедевров (конструкций); художник, рождение шедевра безэмоциональная архитектура архитектура, не имеющая т.н. «эмоциональных всплесков», кульминационных мест (центра композиции); не имеющая никаких архитектурных акцентов, элементов многословие архитектуры выявление максимальных решений, о чём можно прочитать по зданию или сооружению; отражающая концептуальный замысел архитектура, его можно прочесть; разноплановость восприятия, разночтение архитектурно-художественного замысла агрессивность архитектуры диссонирование с окружающей застройкой, вызывает раздражение у потребителя стройность колокольни красивая мелодия колокола собственная «мелодия» здания музыкальная композиция, издаваемая «нотами» объёма; звуки симфонии Архитектурные метафоры выводят ии. на типичный контекст - как и другие виды искусства, архитектура должна нести эмоциональный заряд: «искусство есть работа мысли, но совершенно особенного эмоционального мышления» [Выготский 1998: 64]. В любом, даже самом отвлеченном мышлении всегда сохраняются и развиваются генетические связи с чувственным содержанием, выступающим в виде обобщенных образных представлений, интуитивных схем и т.д. [Брушлинский 1982]. При отсутствии внешнего контекста предшествующий опыт индивида определяет необходимый «угол зрения» для установления связи между словоформами архитектурной метафоры и хранящейся в памяти как профессиональной, так и другой информацией. В дефинициях метафор, представляющих разные метафорические модели, подчёркивается именно эмоциональная составляющая архитектуры. Восприятие слова из литературного языка приводит к актуализации на разных уровнях осознаваемости определенной, связанной с этим словом «чувственной группы» [Сеченов 1943]. Можно предположить, что мы наблюдаем систему оценок и ассоциативного поведения, сложившуюся в архитектурном и общем русском лингвокультурном сообществе, то есть автоматически всплывает наиболее типичный в данном социуме и профессиональной группе контекст. экспрессия здания главная часть здания, вызывающая эмоции, восхищение; побуждать к творчеству, заставлять восхищаться; нетрадиционный, иногда пугающий, иногда восхищающий облик здания; Трах-бабах!!! Когда дух захватывает. Есть эмоциональный подъём, динамика, разнообразие форм одного объёма... И ветер сразу дует в лицо, звучит музыка, горят ярко огни; вспышка, огонь, вдохновение в исполнении; новое в архитектуре, нравится только любителям этого жанра и непонимание людей непросвещенных молчаливая архитектура здание или сооружение, которое непонятно человеку, не поставляет ему никакой информации. В основном историческая архитектура, которая со временем теряет свою актуальность; архитектура, которая сразу не выдаёт идею, т.е. не вызывает у наблюдателя никаких эмоций; архитектура, навевающая тихие и спокойные эмоции; закрытые в эмоциональном плане здания; архитектура здания, не несущая в себе смысла; не хочется смотреть; здание, которое завораживает
Профессионально специфические опоры при интерпретации архитектурной метафоры
С позиции психолингвистического подхода к слову как достоянию индивида за архитектурной метафорой в сознании стоит сложная система связей по линиям энциклопедических, культурных, профессиональных, языковых и других типов знаний, а также перцептивно-аффективный опыт индивида, эта система является динамичной и самоорганизующейся, она постоянно подвергается перестройке в процессе взаимодействия человека с окружающим миром. При восприятии и интерпретации архитектурной метафоры актуализируются те связи в «информационном тезаурусе», которые наиболее актуальны для человека в точке «здесь-и-сейчас». В силу изначальной предметности природы метафоры и своеобразия предметной области, денотатом которой выступает архитектурная метафора, мы предполагаем особую значимость перцептивного опыта для понимания смысла, заложенного в архитектурной метафоре.
Интерпретация экспериментальных данных и сопоставительный анализ субъективных дефиниций в двух группах испытуемых, различающихся по профессиональному признаку, позволяют сделать некоторые выводы относительно особенностей функционирования архитектурной метафоры в индивидуальном лексиконе.
Анализ субъективных дефиниций, полученных по трём типам метафоры (антропоморфной, органистической и метафоры искусства), показал, что архитектурная метафора в силу своей изначальной предметности и эвристичности, оказавшись в фокусе внимания, стимулирует поиск исходного образа сразу по многим каналам внутреннего информационного тезауруса, результатом поиска становится реконструкция ситуации в точке «здесь-и-сейчас» при взаимодействии всего комплекса внешних и внутренних факторов. Субъективные дефиниции, то есть вербализованные продукты мышления, дают представление о наиболее актуальных для современного носителя языка образах действительности. При интерпретации антропоморфной, органистической метафор и метафор искусства испытуемые опираются на наиболее знакомый контекст, которым для них является человек и его ближайшее окружение. Образ, заключённый в метафорическом значении, аппелирует к внутреннему контексту толкователя метафоры, побуждая последнего к сотворению собственного образа ситуации, таким образом реализуется эвристический потенциал метафоры. Антропоцентризм образа мира, проступающий в субъективных дефинициях, является естественным следствием анропоцентризма предметного мира.
Сопоставительный анализ субъективных дефиниций архитекторов и инженеров позволил определить общие опоры, используемые испытуемыми при толковании смысла архитектурной метафоры. Напомним, что метафора трактуется в нашем исследовании как средство доступа к ментальным структурам и многомерному разноприродному опыту человека. Экспериментальный материал показал, что испытуемые демонстрируют схожее переживание определённой ситуации в том случае, если архитектурная метафора аппелирует к связям по линиям культурного или универсального энциклопедического знания, то есть тому фонду знаний, который обязательно должен разделяться большинством представителей одного лингвокультурного сообщества. Однако выход на определённую ситуацию не означает единого понимания данной ситуации разными испытуемыми - поскольку архитектурная метафора актуализирует «живое знание», то в процессе поиска её основания возможны опоры на разные признаки признаков и разная эмоциональная оценка ситуации.
Сопоставительный анализ экспериментального материала подтверждает наличие некоего «когнитивного» ядра в индивидуальном лексиконе архитекторов, что даёт основания говорить о возможности моделирования соответствующей профессиональной картины мира. Анализ субъективных дефиниций показал, что для архитекторов одной из приоритетных опор при интерпретации архитектурной метафоры служит профессиональное знание, специфика стимула обусловливает переход на профессиональный уровень сознания, что на вербальном уровне отражается в особой семантике дефиниций. Сравнение дефиниций одной и той же метафоры в разных экспериментальных группах свидетельствует о том, что архитекторы осознают архитектурную метафору частью своего «профессионального тезауруса», чего нельзя сказать об инженерах, хотя данные профессии являются смежными и представляют одну строительную сферу. Большая вариативность в дефинициях инженеров контрастирует с относительным единообразием в ответах архитекторов, особенно когда речь идёт о толковании метафор, типичных для архитектурного дискурса, — профессиональное знание здесь выступает как некий ограничитель, накладывающий запрет на обращение опыту, никак не связанному с профессиональной деятельностью. Следует уточнить, что доминирование профессионального знания в процессе интерпретации архитектурной метафоры не исключает возможности «всплывания» разных признаков и разных аффективных переживаний в точке «здесь-и-сейчас». Определённые расхождения в понимании одной и той же ситуации мы находим при актуализации перцептивного комплекса, предметная сущность метафоры проявляется в этом случае наиболее явственно; испытуемые объясняют смысл метафоры, исходя из своего перцептивного опыта, «вытягивая» из памяти разные предметные образы и увязывая их с соответствующей словоформой. Экспериментальный материал показал, что в перцептивном опыте представителей разных профессиональных групп хранятся представления, связанные с формой и цветом реальных объектов, однако архитекторам в большей степени свойственно воспринимать форму нерасчленённо, в композиции, что можно отнести к числу их специфических профессиональных навыков.
