Содержание к диссертации
Введение
Звуковые составляющие в чукотско-камчатских языках 41
Вокализм 41
Гласные чукотского языка 41
Гласные керекского языка 47
Гласные корякского языка 66
Гласные ительменского языка 70
Консонантизм 84
Согласные чукотского языка 84
Согласные керекского языка 166
Согласные корякского языка 188
Согласные ительменского языка 198
Фонетическая структура словоформы в чукотско-камчатских языках . 225
Нейтральный гласный 225
Гортанный смычный 229
О фонетической природе гортанной смычки 229
Полемика по поводу фонологического статуса гортанного смычного в чукотском языке 232
Акустические характеристики чукотского ларингала 239
Ларингал в чукотско-камчатских языках 246
Чередования согласных.
Чередования инициальных согласных в чукотских глагольных основах 249
Преобразования одноконсонантных финалей основ на морфемном и слоговом стыке в чукотском языке 252
Исторический и диалектологический комментарий к чередованиям согласных в чукотском языке
Чередования согласных как отражение общих закономерностей звукового строя чукотского языка 266
Гармония гласных в чукотско-камчатских языках 267
Гармония гласных в чукотском языке 270
Гармония гласных в корякском языке 273
Акцентная гармония в керекском языке 273
Гармония гласных в ительменском языке 274
Фонетические соответствия в чукотско-камчатских языках 279
Фонетические системы чукотско-камчатских языков в сопоставительном аспекте. 281
Чукотско-камчатский вокализм 283
Чукотско-камчатский консонантизм. 286
Фонетические структуры корневых люрфем 293
Чукотско-корякские фонетические соответствия 299
Чукотско-ительменские фонетические соответствия 304
Преобразование двухфокусных спирантов в однофокусные. 308
Заключение 310
Литература «319
- Согласные керекского языка
- Полемика по поводу фонологического статуса гортанного смычного в чукотском языке
- Преобразования одноконсонантных финалей основ на морфемном и слоговом стыке в чукотском языке
- Фонетические структуры корневых люрфем
Введение к работе
Место чукотско-камчатской языковой семьи в типологической и генетической классификациях.
Чукотско-камчатские языки являются одной из пяти языковых семей, которые вслед за академиком-Л.И.Шренком определяются как "палеоазиатские". В чукотско-камчатскую семью языков входят чукотский, керекский, корякский, алюторский. П.Я. Скорик (Скорик 1968) к чукотско-камчатским относил и ительменский язык. К палеоазиатским языкам относятся также:
• эскимосско-алеутская семья (эскимосский и алеутский языки),
• юкагиро-чуванская (юкагирский, чуванский, омокский языки),.
• кетско-ассанская (кетский, котский, арийский, ассанский языки)
• нивхский язык.
В классификации А.П.Володина ительменский не относится к чукотско-камчатскоя языковой семье, к числу палеоазиатских добавлен айнский (изолированный) и бурушаски (вершикский), соотносимый с кетским1
Чуковский язык, родной язык для коренного населения Чукотки, сохранился относительно неплохо и находится вне критической точки, за которой язык исчезает. Подробнее о языковой ситуации палеоазиатских языков см. Бахтин 2001. Керекский язык был распространен на юге Чукотки. По керекской этчографии была опубликована только одна монография2 и даны краткие очерки в справочнике «Языки
1 Володин 1991, Володин 2 001
2 ЛЄОНТЬЙВ 1984 народов СССР» и затем в более позднем справочнике «Языки народов мира» . Керекский несомненно входит в состав чукотско-корякской языковой семьи. В настоящее время керекский язык исчез.
Корякская языковая ситуация аналогична чукотской, сомнений о вхождении корякского языка со всеми его диалектами в состав чукотско-корякской языковой семьи нет. К керекскому корякский ближе, чем к чукотскому. П.Я.Скорик относил к этой семье и ительменский язык, традиционно включавшийся в "чукотскую", "чукотско-корякскую", "чукотско-камчадальскую" группу языков, отмечая при этом его обособленность. А.П.Володин показал, что всегда отмечавшаяся "обособленность" связана с генетической изолированностью ительменского языка от чукотско-камчатских (Володин 1976, 1979, Georg, Volodin 1995) . К сторонникам включения ительменского языка в состав чукотско-корякских (при этом снимается противопоставление чукотско-корякской языковой семьи и чукотско-камчатской языковой группы) относится М.Фортескью5. С точки зрения фонетиста трудно себе представить более далекие языки, чем чукотский и ительменский. Эти вопросы будут неоднократно освещаться в соответствующих местах нашего исследования.
История исследования чукотско-камчатских языков
Первыми сведениями о языках чукотско-камчатской группы были записи путешественников и миссионеров, сделанные в период с XVII до конца XIX в. К первым публикациям языковых материалов по чукотско-камчатским языкам относятся "Описание земли Камчатки" С.П.Крашенинникова,
3 Скорик 1963;3
4 Вололин 1997
5 Fortescue 1993
"Путешествие капитана Биллингса через чукотскую землю..." Г.А.Сарычева, "Путешествие вокруг света..." И.Ф.Крузенштерна. В этих книгах языковой материал не был предметом специального исследования, и они имеют прежде всего историческую а не языковедческую ценность. В работах Л.Радлова, Ф.Миллера, М.Петелина чукотско-камчатские языки были предметом специального рассмотрения, но количество приведенного ими языкового материала не дает возможности относить эти исследования к научным описаниям данных языков.
Начало научного исследования чукотско-камчатских языков было положено В.Г.Богоразом, выдающимся ученым, исследователем этнографии и языков северо-восточной Азии. На основе первого сравнительного описания фонетики и грамматики чукотско-камчатских языков В.Г.Богораз установил их общность, обосновав их выделение в группу родственных (Bogoraz 1922). Главной областью языковедческих интересов В.Г.Богораза был чукотский язык. В работах "Образцы материалов по изучению чукотского языка и фольклора, собранные в Колымском округе", "Материалы по изучению чукотского языка и фольклора" {Богораз 1900) содержится значительный текстовой материал по чукотскому языку. Лингвистический анализ чукотского языкового материала дается главным образом в его работе "Чукчи" (Bogoraz 1922). В 1937 г. вышел "Луораветланско-русский (чукотско-русский) словарь". Таким образом, В.Г.Богоразу принадлежат первые научные описания фонетики, грамматики и лексики чукотского языка, сделанные на основе богатого текстового материала. Он же является автором первого алфавита чукотского языка, созданного в 1931 г. Этапным моментом в истории изучения чукотско-камчатских языков было создание фундаментальных академических грамматик,-вышедших во второй половине XX столетия. Это двухтомная "Грамматика чукотского языка" П.Я.Скорика, «Корякский язык» А.Н.Жуковой, «Ительменский язык» А.Л-Володина, в которых основы фонетики и грамматики описаны при использовании богатейшего языкового материала.
Лексикография чукотского языка после словаря В.Г.Богораза представлена "Русско-чукотским словарем" П.Я.Скорика, "Чукотско-русским.словарем" Т.А.Молл и П.И.Инэнликэя, "Словарем чукотско-русским и русско-чукотским" П.И.Инэнликэя и его же большим чукотско-русским словарем. Корякский лексический материал наиболее полно представлен в «Русско-корякском словаре» А.Н.Жуковой. Основным опубликованным источником по ительменской лексике остается школьный ительменско-русский и русско-ительменский словарь А.П. Володина и К.Н. Халоймовой.
В исследованиях П.Я.Скорика "Беринговский диалект чукотского языка" (рукопись) и П.И.Инэнликэя "Колымский диалект чукотского языка " (рукопись) содержится описание основных фонетических, грамматических и лексических особенностей восточного, южного и западного диалектов чукотского языка. К сожалению, так пока и не было опубликовано уникальное собрание текстов на чукотском языке "Материалы и исследования по чукотскому языку" П.Я.Скорика, П.И.Инэнликэя. Остается неопубликованной уникальная работа по описанию лексики ительменского языка А.П.Володина, «Сравнительная грамматика чукотско-корякских языков» А.П.Володина 5, «Керекский язык» А.С. Асиновского и А.П.Володина7. Написание научных грамматик по корякскому (Жукова 1972) и ительменскому (Володин 1976) языкам, а также наличие
6 Володин 1998
Асиновский, Володин 1992 словарей по этим языкам создает фундамент для сравнительно-исторического изучения чукотско-камчатских языков.
Переход к новому этапу сравнительно-исторического изучения этих языков, в свою очередь, ставит ряд вопросов, от успешного разрешения которых будут во многом зависеть дальнейший ход их сравнительно-исторического исследования, сопоставимость лексических данных, объяснительная сила сопоставительных грамматик и т.д.
К таким вопросам, в первую очередь, относится специальное описание частных грамматик чукотско-камчатских языков на основе объективных методов исследования звукового строя. Подробный акустический анализ звукового строя чукотско-камчатских языков должен стать основой единой чукотско-камчатской транскрипции, которая может обеспечить сравнимость материала различных языков и создать надежную базу для их сопоставления.
История изучения звукового строя чукотско-камчатских языков.
Под описанием звукового строя понимается освещение вопросов фонетики, фонологии, просодики, фономорфологии данного языка. После В.Г.Вогораза вопросы звукового строя чукотского языка рассматривались в работах Г.И.Мельникова (Мельников 1948), Скорика (Скорик 1958b}, О.С.Широкова (Широков 1973), Е.А.Крейновича (Крейнович 1979), И.А.Муравьевой (Муравьева 1979),М.Фортескью (М. Fortescue, 1996) . Небольшой объем литературы позволяет изложить историю вопроса с практически исчерпывающей полнотой.
Фонетика чукотского языка специально описана в работах Г.И.Мельникова (Мельников 1948), П.Я.Скорика (Скорик 1958), С.С.Широкова (Широков 1973). Диалектной фонетике корякского языка посвящена замечательная статья С.Н.Стебницкого8. Фонетика ительмеского языка описана в соответствующем разделе академической грамматики А.П.Володина , в его более поздней работе в соавторстве со Стефаном Георгом1 , а Также в статье А.С.Асиновского и А.П.Володина11. В этих сочинениях нашли отражение вопросы.состава фонем чукотско-камчатских языков, а также фонетических и. фономорфологических закономерностей.
Трапскрипцля В.Г.Богораза
Описание звукового строя чукотского языка в работах В.Г.Богораза основывалось на записях чукотских текстов, сделанных в конце XIX столетия. Фонетическое качество этих записей по признанию позднейших исследователей было "непревзойденным" (Мельников,1948, Скорик,1958). Эмпирическое богатство записей В.Г.Богораза стало источником дальнейших изысканий, применения различных лингвистических процедур, служащих новым задачам интерпретации и уточнения языкового материала,, фиксация которого впервые была осуществлена в "Материалах..." В.Г.Богораза.
Транскрипция, применявшаяся В.Г.Еогоразом, была собственно фонетической. В первом русском издании чукотских текстов (Богораз,1900) она содержала 12 знаков для гласных и 24 знака для согласных. Надо отметить, что эта транскрипция "была изменена и упрощена по указаниям академика К.Г.Залемана" (Богораз,1900) в процессе подготовки текстов к печати. Очевидно, степень избыточности фонетической транскрипции самим Стебяицкий 1934
9 Володин 197 6
10 Georg, Volodin 1999
11 Асиновский, Вололин 1997 В.Г.Богоразом оценивалась иначе, и в позднейшем издании "Чукчи" (Bogoraz, 1922) , в котором исправлять и упрощать транскрипцию уже не пришлось, использовалось 13 знаков для гласных и 32 для согласных. Эта последняя транскрипция содержит четыре знака для обозначения аллофонов нейтрального гласного [Э]: І,Е, А, Й. В этой транскрипции отмечаются аллофоны, связанные с гармонией гласных: [Є] и [Є] ; аллофоны, связанные с реализациями после палатальных согласных: [ае] и [СЄ] .
Кроме фиксации комбинаторных аллофонов, данная транскрипция содержит шесть знаков для гласных основного треугольника и один знак для дифтонгоида [е1] .
Консонантную часть транскрипции В.Г.Богораза можно классифицировать по трем признакам: фиксация комбинаторных аллофонов фонем, фиксация звуков, существование которых в чукотском языке не было подтверждено дальнейшими исследованиями, и фиксация собственно фонологических единиц. К комбинаторным аллофонам, бесспорно", относятся такие звуки, как дрожащий и щелевой варианты [г], для которых применялись два разных знака; звонкий и глухой варианты заднеязычного щелевого: [у] и [X] палатализованный и непалатализованный варианты переднеязычного смычного носового сонанта In]; лабиализованный заднеязычный смычный [к°], обозначавшийся специальной комбинацией знаков как kw или wkw и лабиализованный заднеязычный щелевой [у°]; палатализованный переднеязычный смычный глухой ft]; аффрицированные м- щелевые варианты [р] и К обозначению комбинаторных вариантов следует, по-видимому, отнести также фиксацию двух реализаций [3] , обозначавшихся как w и как v , т.е. как билабиальный и лабио-дентальный. ГГодробнее об этом говорится ниже. К звукам и вариантам, существование которых не было подтверждено дальнейшими исследованиями, относятся следующие: альвеолярные смычные звонкие [d] и [d ] ; глухие носовые смычные [П]и[Г\]; взрывной заднеязычный смычный звонкий [gj; аффриката (3]/ аналогичная инициальному английскому непалатальная аффриката [С];
Аффриката была зафиксирована только в женском варианте произношения и в дальнейшем не включалась в число фонем чукотского языка.
В ряду других знаков для согласных используется знак для обозначения гортанного смычного как самостоятельного согласного звука. Итак, комбинаторные аллофоны и неподтвержденные звуки вместе составляют 19 единиц. 13 оставшихся согласных вошли в бесспорную часть системы консонантизма, и о них пойдет речь при описании системы фонем, предложенной Г.И.Мельниковым и П.Я.Скориком. Транскрипция В.Г.Богораза в неявном виде содержит информацию о различных фонологических закономерностях, ставших потом предметом специального рассмотрения и обсуждения. К таким закономерностям, нашедшим отражение в данной транскрипции, могут "быть отнесены следующие: 1. Прогрессивное оглушение щелевого сонанта (ср. вариант 2 . Прогрессивная палатализация сонантов и шумных (ср. варианты [П ] и [t ] ) .
3. Комбинаторная аффрикатизация щелевых глухих. 4 . Сингармоническое варьирование гласных. 5. Дифтонгоидное образование гласных. Каждый из1 названных моментов был так или иначе зафиксирован, но не получил фонологической интерпретации. Исследования фонетики чукотского языка, проведенные В.Г.Богоразом, поставили задачу фонологической интерпретации звуковых единиц, углубления и уточнения их собственно фонетических характеристик, системного освещения богатых эмпирических данных. Эта задача имела не только теоретическое, но и прикладное значение. Установление фонемного состава чукотского языка должно было стать основой совершенствования чукотской графики и орфографии.
Эксперимєнатально-фонетическое исследование Г. И, Мельникова. В 1940-1941 г. Г.И.Мельников в статье "Фонемы чукотского языка {по данным предварительного экспериментального исследования)" {Мельников 1948) поставил цель на основе экспериментальных данных показать фонологическую систему J чукотского языка. Эксперимент включал три метода: метод непосредственного наблюдения, графический метод (запись на кимографе Циммермана со скоростью 140 мм в секунду, двумя барабанчиками Марея: soufle-S и Nez-N и специальным ларингографом системы Kruger—Wirth a (Larinx-L) и метод палатограмм. В статье, опубликованной после войны (Мельников 1948,0.208-209), экпериментально-фонетические данные отсутствуют: они были утрачены в блокадном Ленинграде.
Статья вышла после смертц Г.И.Мельникова и содержит только основные фонологические выводы и результаты экспериментального исследования. На двадцати страницах очень сжатом, конспективном виде дается стройная, оригинальная, богатая как с точки зрения материала, так и с точки зрения функциональной интерпретации картина звукового строя чукотского языка: Г.И.Мельников впервые в истории изучения чукотского языка установил систему его фонем.
Открыто-гортанный дифтонгоид отсутствует в таблице, но это, по-видимому, случайный пропуск, поскольку в статье этот гласный упоминается (там же, с.210). Выделение Г.И.Мельниковым ряда смычно-гортанных фонем послужило поводом для дальнейшей дискуссии о функции гортанного смычного в чукотском языке. Мы вернемся к этой дискуссии в разделе о ларингале на с.232. Здесь же можно отметить, что, сравнивая систему гласных В.Г.Богораза с системой, основанной на результатах экспериментального исследования, Г.И.Мельников пишет:"...два знака [Є] и [е] обозначали одну и ту же фонему /е/ в зависимости от ряда гармонии гласных." Гармонию гласных Г.И.Мельников специально не рассматривал, но в приведенном замечании содержится оригинальная интерпретация этой важнейшей закономерности чукотского вокализма. Если считать сингармонические варианты гласных реализациями одной фонемы,, то картина гармонии гласных предстает как -чередование аллофонов, различающихся признаком открытости/закрытости, а не как чередование фонем. В дальнейшем было принято, что гармония гласных вызывает чередования фонем (ср. Скорик 1961).
Система согласных, представленная в Таблица 2, в дальнейшем, за исключением гортанного смычного, осталась без изменений {ср. Скорик 1958,1961). Помимо установления фонемного инвентаря, в данной статье рассматриваются вопросы, связанные с реализациями консонантных сочетаний. На основе анализа кимограмм делается вывод о том, что прогрессивное оглушение имеет место не только для [у], но и для [j] . Внесена была также коррекция в написание слов, включающих сочетание [tr]. На основании анализа кимограмм был сделан вывод, что это сочетание надо записывать как [tt] . Таким образом, на основании экспериментальных данных Г.И.Мельников предложил первые фонологические решения следующих вопросов: состав гласных и согласных фонем чукотского языка, артикуляционные характеристики гласных и согласных, некоторые закономерности ,реализации консонантных сочетаний.
Г.И.Мельников называл свое исследование предварительным. Объем материала (84 слова в произнесении одного диктора) не позволял сделать объектом наблюдения многие фонетические процессы. Что же касается объема самой статьи, то, по признанию автора, он не имел возможности сколько-нибудь развернуто изложить весьма сложную фонологическую проблематику.
Фонетика, чукотско-камчатских языков, по Л. Я. Скорику
В "Грамматике чукотского .языка" П.Я.Скорика (Скорик 1961) вопросам звукового строя отведен целый раздел. В этом разделе дано развернутое описание фонемного инвентаря, основных фонетических закономерностей, освещаются вопросы слогового строения чукотского слова и ударения. Рассматривая историю описания чукотской фонетики, П.Я.Скорик отмечает ряд моментов, которые представляются спорными: это вопрос о функции гортанной смычки, о дифтонгах и дифтонгоиде.
Гортанный смычный П.Я.Скорик считает самостоятельным согласным, дифтонги и дифтонгоид предлагает считать реализациями сочетаний гласного с последующим [р], а дифтонгоид — комбинаторным аллофоном [Э} после гортанного смычного.. Инвентарь чукотских фонем, по П.Я.Скорику, насчитывает 20 единиц: б гласных и 14 согласных. По сравнению с системой фонем, предложенной Г.И.Мельниковым, из состава гласных исключены смычно-гортанные и дифтонгоид. Гортанный смычный входит в состав согласных.
В "Грамматике" подробным образом рассмотрены вопросы гармонии гласных, различные ассимилятивные и диссимилятивные процессы, редукция гласных и выпадение согласных. Сформулированы существенные признаки фонетической цельнооформленности чукотской словоформы: запрет на двухконсонантные сочетания согласных в терминальных позициях. Всестороннее рассмотрение вопросов звукового строя чукотского языка на основе богатого языкового материала позволило П.Я.Скорику представить развернутую картину звуковых элементов как в парадигматическом, так и в синтагматическом аспекте.
Если провести сравнение фонетических описаний В.Г.Еогораза, Г.И.Мельникова и П.Я.Скорика, то можно отметить, что спецификой первого описания, согласно естественной логике исследования, был собственно фонетический аспект, на следующем этапе Г.И.Мельников дает функциональную интерпретацию звуковых элементов, и, наконец, П.Я.Скорик делает главный акцент на связь звуковой стороны языка с морфологией. Так, постепенное углубление знаний о звуковом строе чукотского языка позволило вслед за фонетическим описанием сделать предварительное фонологическое описание и затем представить фономорфологические закономерности. Результатом проведенных исследований звукового строя чукотского языка в прикладном аспекте стало создание письменности на чукотском языке, а в теоретическом возникла, возможность на основе первичных описаний различных сторон звуковово строя приступить к его углубленному изучению, получению новых данных, новых интерпретаций, снимающих некоторую фрагментарность, неизбежную на начальном этапе.
Фонетика, корякских языков з работах С.Н.Стебницкого и А.Н.Жуковой.
Фонетические основания считать, что существует корякский язык и его диалекты, отсутствуют. Впрочем не только фонетические, что прямо следует {даже если и не прямо говорится) из работ С.Н.Стебницкого и А.Н. Жуковой. Работа С.Н.Стебницкого «Нымыланский {корякский) язык»12 является, по утверждению автора, третьим по счету исследованием, которое специально посвящено описанию
СтеСниикий 1934 языка «нымылан»13. По мнению С.Н.Стебницкого, к корякским диалектам следует относить и керекский и алюторский, которые впоследствии описывались как самостоятельные языки14. В действительности это косвенное указание на то, что применяемые С.Н.Стебницким критерии различения языка и диалекта являются слишком крупными, а перечень «диалектов» является перечнем самостоятельных близкородственных языков. Причины применения таковых критериев отнесения самостоятельных языков к одному имели не лингвистические а политические основания.
Однако заслуга первого сопоставительного описания корякских языков-диалектов, выявление оппозиций «таканье» — «ра-канье» и «а-канье» — «э-канье» и интерпретация «диалектного» членения принадлежит С.Н.Стебницкому.
В академической грамматике А.Н.Жуковой15 специальный раздел посвящен вопросам корякской фонетики, фонологии и письменности. На основе богатых полевых материалов автора грамматики, с учетом истории фиксации и интерпретации звуковой материи корякского языка А.Н.Жукова описывает в артикулягорных терминах состав фонем, дает фонологическую интерпретацию звуковых составляющих и их альтернации. В числе рассматриваемых А.Н.Жуковой альтернаций палатализация /1/, /n/, /t/. Здесь обращает на себя изящная параллель с вокалическим сингармонизмом. А.Н.Жукова определяет "дистактную ассимиляцию" как "гармонию согласных"16. Здесь существенно то, что делается сдвиг от явлений собственно
Позднее утвердилось название, не являющееся самоназванием: «коряки».
14 Кибрик, Кодзасов, Муравьева 2000; Асиновский, Володин 1992
15 Жукова 1972
16 Жукова 1972, 16 с. фонетических (каковым, бесспорно, является ассимиляция) к явлениям морфонологическим, когда альтернации зависят от состава морфемных цепочек словоформы. А именно к этому уровню относится, по мнению А.Н.Жуковой, гармония гласных17. А.Л. Володин об ительменской фонологии
Академическая грамматика ительменского языка содержит развернутый раздел, в котором описывается инвентарь ительменских гласных и согласных фонем, их системные отношения и альтернации.
Специально рассматриваются фонотактические закономерности ительменского языка и слоговая организация словоформы. При описании слогового устройства словоформы А.П. Володин исходит из традиционного представления о том, что вершиной слога может быть только гласный. В дальнейшем мы специально вернемся к этому вопросу.
Выразительно выглядит демонстрация поликонсонантных групп, из которой очевидно, что ительменский язык — самый насыщенный согласными изо всех доступных в описаниях языков мира.
Как и для корякского языка, А,П. Володин гармонию гласных рассматривает как явление, относящееся к уровню морфологического конструирования словоформы в ительменском языке.
В состав согласных А.П. Володин включает гортанный смычный, оставаясь на традиционных основаниях по поводу ларингала в чукотско-камчатских языках: если ларингал значим, то это соответствующий согласный.
Академическая грамматика ительменского языка и более поздняя работа, написанная А.П. Володиным в
17 Жукова 1972, 22 с. соавторстве со Стефаном Георгом , существенно различаются по одному пункту: в более поздней работе содержатся сведения о фономорфологическом механизме лабиализации, впервые описанном в докладе А.С. Асиновского и А. П.ТЗолодина на 11 Международном фонетическом конгрессе13.
Чукотско-корякские реконструкции и морфонология И. А. Муравьевой
Морфонология чукотского языка в сравнении с корякским и алюторским языками была предметом описания в работе И.А.Муравьевой (Муравьева 1979}. Применяя формальный аппарат грамматики синтезирующего типа, И.А.Муравьева создает корпус правил, применение которых должно служить получению фонологического описания любой словоформы, синтезируемой из набора словарных морфов. Известная параллельность синтезирующих морфонологических правил и диахронических изменений позволила автору наряду с описанием морфонологических закономерностей решать задачи реконструкции фонологической системы "прачукотско-корякского языка". Материалом по чукотскому и корякскому языкам послужили текстовые и словарные публикации. Алюторский материал был представлен в полевых записях автора.
И.А.Муравьева полностью принимает фонемный инвентарь, предложенный П.Я.Скориком (там же, с.47), однако ряду явлений чукотского звукового строя дается оригинальная интерпретация. Это относится, например, к гармонии гласных, понимаемой не как воздействие одних гласных на другие, а как морфонологическое правило выбора алломорфа, соответствующего внутрисловному контексту:
18 Володин 1976, Georg, Volodin 1999. ls Асиновский, Володин 198 7. при наличии хотя бы одной морфемы второй морфонологическои группы (с гласным более низкого подъема} все морфемы репрезентируются в алломорфах с гласными более низкого подъема, "вторыми алломорфами". К сожалению, автор Hfe развил отношения к пониманию гармонии гласных Г.И.Мельниковым, которое отлично от традиционного истолкования данного явления. Мельком высказанное замечание могло, конечно, остаться за пределами рассмотрения,- тем более что оно существенно прежде всего для понимания фонологического, а не морфонологического механизма гармонии гласных. Однако интересным моментом для морфонологическои интерпретации могла бы стать ситуация алломорфов, различающихся аллофонами, если сингармоническими альтернантами вслед за Г.И.Мельниковым считать оттенки гласных, а не разные гласные. Кстати, такую же интерпретацию могло бы получить и описание гармонии гласных В.Г.Богораза, но отсутствие фонологического аспекта описания не позволяет с уверенностью говорить, что различные знаки, употреблявшиеся В.Г.Богоразом для сингармонических альтернантов, должны различать оттенки, а не чередующиеся фонемы, отличные, впрочем, от гласных "сильного ряда" (Скорик 197 9). Тогда система вокализма должна была бы включать еще три гласных "сильного ряда". Морфонологическая интерпретация чукотской гармонии гласных является, несомненно, этапным моментом в исследовании этой важнейшей внутриструктурной и типологической закономерности чукотского языка. В работе И.А.Муравьевой также содержатся многообразные правила, интерпретирующие контактные изменения согласных, организацию слоговой структуры словоформы и других звуковых процессов, связывающие по терминологии автора текстовые и словарные виды морфов. Попытка системного описания морфонологии близкородственных языков ставит ряд проблем, связанных как с синхронными закономерностями звукового строя этих языков, так и с их сравнительно-историческим описанием. Однако представляется неизбежной неполнота описания морфонологии, базирующейся на готовых фонологических решениях. Морфонологическое описание само по себе может служить коррекции фонологических решений, базой же его вряд ли может служить фонемная запись, являющаяся уже некоторым преобразованием записи фонетической и имплицитно содержащая проявления морфонологических закономерностей.
Думается, что главные интерпретационные затруднения, связанные с чукотским сингармонизмом, вызваны некоторой оторванностью морфонологического или фонологического описания этого процесса от фонетического качества интерпретируемых элементов. В этом смысле можно сослаться на статью Г.И.Мельникова и "Грамматику... " П.Я.Скорика, в которых содержатся сведения о том, что:
а) сингармонические альтернанты различаются между собой;
б) «сильные" варианты "слабых" отличаются от "сильных" гласных.
В истории изучения звукового строя чукотского языка можно отметить различные этапы, связанные с установлением инвентаря звуковых единиц и описанием их функционирования на фонетическом, фонологическом и морфонологическом уровнях. Этапной является работа Е.А.Крейновича "Нейтральный гласный и консонантизм в чукотско-камчатских языках" (Крейнович 1979), в которой специально, говорится о нейтральном гласном как центральной единице звуко вого строя чукотско-камчатских языков, использование которой в описании различных звуковых закономерностей обладает большой объяснительной силой и позволяет понять широкий круг явлений фонетического, фонологического и фономорфологического уровней этих языков.
Для чукотско-камчатских языков характерно использование специальной "слоговой просодемы" [Э], которая служит разрядке запрещенных сочетаний согласных и образованию новых слогов. В процессе словоизменения и словообразования происходит переразложение слогов, связанное с местом вставки просодемы [Э]. Е.А.Крейнович показал, что чередования согласных связаны не с морфологической, а со слоговой границей. Так, "морфослог" типа СЭС [tSIT)]— убивать в процессе словоизменения может утрачивать просодему [Э], оказываясь в медиальном положении, и распадаться на два слога, причем регрессивная ассимиляция глухого смычного [t] последующему сонанту [П] будет происходить не на морфемной, а на слоговой границе: "ган-мы-лен"— убит . Совпадение морфологической и слоговой границы не является обязательным. Регулярные чередования же всегда имеют место только на морфемной границе. Таким образом, в "консонантном слое" лексики и морфологии чукотско камчатских языков "господствует" просодема [Э], определяющая место слоговой границы и тем самым создающая условия для контактных преобразований различных консонантных сочетаний на слоговой границе. Е.А.Крейнович выводит из фонемной записи нейтральный гласный [Э]. В статье Е.А.Крейновича показано, что различные фонотактические и фономорфологические закономерности определяются слоговой структурой словоформы. Кроме того, демонстрируется, как слог организует словоформу, объединяя морфемы в одно целое. Рассмотрение истории изучения звукового строя чукотского языка позволяет выделить основные моменты, требующие привлечения дополнительного языкового материала и объективных экспериментально-фонетических методов его исследования: вопрос о фонологическом статусе гортанного смычного, его отношении к системе вокализма, консонантизма и слоговой организации словоформы; характер нейтрального гласного в его отношении к слоговой структуре словоформы и прежде всего к терминальным слогам, для которых формулируется правило запрета консонантных сочетаний; фонетические реализации бифонемных сочетаний гласного с конечнослоговым сонантом — вопрос о "дифтонгах"; связь слоговой структуры словоформы с фонотактическими и фономорфологическими процессами-; регулярность фонотактических изменений, фонотактических и фономорфологических чередований согласных для чукотской словоформы. Возможность освещения этих моментов необходимо связана с установлением акустических характеристик чукотских согласных, моделированием акустического и фонологического пространства чукотского консонантизма, отражающего синтагматические и парадигматические характеристики его элементов.
Теоретическое основание исследования
Теоретической основой настоящего исследования является щербовская фонология, которую продолжили и развили его ученики и последователи: Л.Р.Зиндер, М.И.Матусевич, Л.В.Бондарко, Л.А.Вербицкая, М.В.Гордина и другие петербургские фонетисты.
Два неразрывно связанных принципа шербовской фонологии делают ее и ее продолжателей активными участниками естественно-гуманитарного исследования звуковой формы существования языка:
• предельное внимание к достоверной реальности звуковой материи, • честное различение того, что мы достоверно знаем, того, где мы не можем избавиться от естественной предвзятости, и того, чего мы пока не знаем.
Избыточная системность20 порождает недостоверную интерпретацию материала. Недостаточная системность порождает недостаточную интерпретацию материала. Равновесие между ними порождает желание продолжать исследование материала на основе достоверного знания. Высокоценной традицией научной школы Л.Б. Бондарко является равное внимание к фундаментальным лингвистическим проблемам и к описанию малоизвестных и вовсе неизвестных языков. В этих традициях мы и мыслили настоящее исследование.
Утверждение единства между звуковой системой языка, с одной стороны, и его грамматикой и словарем с другой — свойственно шербовской фонологии. Определение фонемы как минимальной единицы с основной конституирующей функцией связано с процедурой сегментации, дающей такое членение, единицы которого, будучи расчленены, не смогут быть использованы для построения значимых единиц языка: морфем и словоформ. Осознание лингвистической функции языковой единицы — это только одна сторона дела. Эта сторона — предмет исключительного интереса фонологов, вслед за Н.С.Трубецким, отказавшим фонетике в собственно лингвистическом статусе. Понятное во времена возникновения новой науки — фонологии — противопоставление ее фонетике оказывается совершенно если она вступает в противоречие с тенденциями изменения системы, ее развитием неплодотворным теперь, когда "устранение разрыва между фонологическим и фонетическим описанием—явная заслуга исследователей—фонетистов" {Бондарко 1981,с.4). Однако описание функции с необходимостью предполагает данные о том, что же этой функцией обладает.
Эмпирическая неисчислимость акустических репрезентаций звуковых единиц послужила удобной базой для демонстрации "нелингвистического" характера этих репрезентаций. Непосредственно наблюдаемое звучание как будто не есть предмет лингвистического исследования. Но если это так, то носитель лингвистической функции- — фонема — оказывается лишенной своего естественного, звукового качества, в котором она только и может выполнять эту лингвистическую функцию. Показать в высшей степени сложную связь лингвистической функции и акустической репрезентации функциональных единиц — вот задача, при решении которой фонетика и фонология оказываются дисциплинами взаимодополняющими, имеющими один предмет в двух аспектах. "Если фонетике и приходится иметь дело с физическими и физиологическими явлениями, то они рассматриваются в ней не как таковые, а с точки зрения их функции, их использования в речи; поэтому она остается лингвистической дисциплиной, хотя связана и с не лингвистическими, и даже не социальными науками" (Зиндер 1970,с.8).
Сказанное никоим образом не предполагает тождество фонемы и данных в непосредственном наблюдении участков звуковой цепи. Фонема не может быть равна, тождественна ни одному из своих аллофонов. Напротив, она составляет единство всех непосредственно наблюдаемых ее репрезентаций. Никогда не данная в непосредственном наблюдении, она является результатом лингвистического анализа, интерпретирующего эмпирическое многообразие участков звуковой цепи как последовательность функциональных единиц, в алфавите которых можно записать любое высказывание на данном языке. Интересно, что фонетика, также использующая процедуру абстрагирования (поскольку неконечное множество звуков речи интерпретируется конечным множеством аллофонов), пользуется более универсальными единицами, менее привязанными к системе данного языка, чем фонология. Так, существуют различные универсальные фонетические транскрипции, но не может существовать универсальной фонологической транскрипции, хотя фонология—это более высокая степень абстракции, оперирующая единицами, полученными в результате фонетического анализа. Дело, по-видимому, в том, что фонологическое абстрагирование— это специальная процедура соотнесения фонетических данных с конкретной языковой системой. Именно поэтому фонологическая транскрипция не может быть универсальной, она конкретна для данного языка. Фонетическая транскрипция, напротив, несколько абстрагируется от конкретного языка, будучи конкретной по отношению к человеческой членораздельной речи. Установление звукового состава бесписьменного языка Л.В.Щерба определял как "весьма трудное дело". Для младописьменных языков это дело также непростое, и, чем точнее будет фонетическая транскрипция, тем успешнее могут решаться J фонологические задачи. В настоящем исследовании принята фонетическая транскрипция на базе универсальной транскрипции IPA, в которой записывался весь анализируемый звуковой материал. В том случае, когда морфология описана, транскрипция может быть соотнесена с морфологической интерпретацией текста. Тогда транскрипция с поставленными морфологическими границами будет содержать набор "текстовых морфов". Процедура, обеспечивающая отождествление текстовых морфов с морфемами, которые они репрезентируют,—это фиксация фонотактического варьирования фонем, фонотактических чередований в экспонентах морфем и фономорфологически х чередований. К фонотактическому варьированию будут относиться такие различия компонентов фонологической структуры морфем, которые обусловлены фонотактической позицией, соседними звуками. Так, фонотактической позицией определяется регулярное взаимовлияние соседних звуков и классов звуков. Например, в чукотском языке наличествует оглушение щелевого сонанта, когда он стоит после глухого смычного: пыгатык всплывать —га-пга-лен всплыл : [уа рУэХ Хеп] -»[уа рхаХ Хеп]-[у] - [х] . это будет именно варьирование, поскольку в чукотском языке отсутствуют глухие заднеязычные щелевые в любой позиции, кроме указанной. К фонотактическим чередованиям относится такая вариативность экспонентов морфем, при которой фонотактические закономерности требуют употребления в данной фонотактической позиции другой функциональной единицы; ср.: тымык убить —га-нмы-лен убит — [tsm Э к]— [уа ПГПЭ Хеп]. Здесь представлено чередование [t]- [n].
При фонотактическом чередовании другой знак транскрипции соответствует другой фонеме. Фонема [П] встречается в любой позиции и не может ,быть интерпретирована как аллофон [t].
К фонсморфологическим чередованиям относятся такие изменения фонетической репрезентации морфем, которые не могут быть объяснены через фонотактическую позицию и являются специфичными не для сочетания звуков и классов звуков, а для сочетания морфем и классов морфем: ]эилю= к мешать, размешивать —гэ-нилю=лин— размешал ; фономорфологическое чередование {р}/{н} никак не обусловлено фонотактической позицией. При такой классификации различных репрезентаций одной морфемы к описанию алломорфного варьирования, естественно, будут относиться только процессы, связанные с фонотактическими чередованиями и фономорфологическими чередованиями. Именно эти процессы и должны быть отражены в орфографической норме фонологического письма.
Методические основания исследования
Работа над сопоставительным исследованием звукового строя чукотско-камчатских языков в течение последних 20 лет модифицировалась как по содержательно-теоретическим основаниям, так и по причинам, связанным с техническими аспектами получения акустических данных.
В начале 80-х годов получение акустических данных опиралось на анализ динамических спектрограмм, снятых на спектрографе типа "Видимая речь", и осциллограмм, полученных на восьмишлейфном осциллографе Н-102 со скоростью протяжки ленты 250 мм/сек21 и отметчиком времени 100 Гц.
Озвученные фонетические программы по чукотскому языку транскрибировались в знаках щербовской фонетической транскрипции (о значении знаков транскрипции см. Зиндер Л.Р. 1970; 1979,с.150-151). Наиболее неясные случаи, к которым относятся реализации гортанного смычного, терминальные консонантные сочетания, употребление сонантов в конечнослоговой позиции, сочетания глухого смычного с последующим лелевыы сонантом и некоторые другие, а также реализации.
Эти конкретные параметры Выли.применены при получении осциллограмм в наших экспериментах согласных в основных позициях (инициальная, финальная, интервокальная, начальнослоговая и конечнослоговая внутри слова} были предметом акустического анализа. На основе анализа осциллограмм и динамических спектрограмм были Получены следующие характеристики звуковых составляющих:
• значения первых двух формант и модификации формантной структуры гласных; абсолютная и относительная средняя длительность согласных и групп согласных;
• относительная интенсивность согласных и характер ее изменения на протяжении согласных в различных позициях;
• области максимальных концентраций энергий взрыва смычных согласных;
• области концентрации спектральных составляющих щелевых согласных;
• спектральные составляющие сонантов.
Общий объем материала для осциллографического анализа составляет около 3000 реализаций. Для спектрального— около 2000 реализаций. Сегментация выполнялась при одновременном рассмотрении осциллограммы данного слова и его динамической спектрограммы. Взаимодополняющие характеристики, наглядно представленные в этих формах, позволяли уточнить границы звуков. Длительность и интенсивность согласных подсчитывались по осциллограммам.
При анализе динамических и временных характеристик согласных отдавалось предпочтение относительным величинам, при этом во всех случаях, кроме анализа интенсивности, приводятся также и абсолютные значения различных параметров. Исследование интенсивности согласных чукотского языка основывалось на данных осциллографического анализа фонетических программ, озвученных в экспедиции 1981 года. Было проведено исследование относительных значений интенсивности. При" этом все значения апроксимировались одному из семи уровней интенсивности от нуля до «б». Нулевой уровень соответствует нулю звука, глухой смычке; б — соответствует интенсивности вокализованного сонанта. Интенсивность измерялась в минимальном и максимальном значениях, и измерялись также все перепады значения интенсивности на длительности данного звукоупотребления. Наиболее существенными были экстремальные значения и значения в терминальных точках звука.
Исследование относительной интенсивности согласных позволило уточнить такие фонетические характеристики согласных, как их имплозивность—эксплозивность в различных позициях в слоге и в слове; наличие слабосмычных фаз глухих смычных; вокализация сонантов в конечнослоговой позиции подтвердила принадлежность щелевых /у/ , /3/ к классу сонантов. Относительные
значения интенсивности коррелируют с классным строением системы консонантизма: у щелевых сонантов интенсивность в 4 раза выше, чем у глухих смычных. Графики изменения интенсивности на протяжении звукоупотребления имели четыре вида: /,\, и, п. ПерЕЫЙ тип означает, что значение интенсивности на длительности звука растет; второй.тип — интенсивность убывает; третий тип соответствует реализациям, в которых терминальные участки имеют большую интенсивность, чем медиальный, а в четвертом — картина, обратная третьему. При этом наличие/отсутствие нуля (для глухих смычных) оговаривается специально. В середине 90-х годов была проведена обработка полевого материала в Лаборатории речи Института перцептивных исследований (Зйндховен, Голландия} и Лаборатории фонетики Калифорнийского университета (Лос-Анджелес) . •
Главным образом, настоящее исследование связано с технологическим контекстом лаборатории экспериментальной фонетики им. Л.В.Щербы, компьютерной обработкой данных с помощью интерфейса EDSW.
Материал исследования
Чукотский язык.
Фонетические программы отражают практически полную картину употребления каждого звукового элемента и характер фономорфологических закономерностей на морфемном стыке.
Для каждого согласного подбирались словоформы, в которых он встречался в инициальной, финальной, интервокальной позициях, а также во всех возможных для него сочетаниях с другими согласными. Программа предусматривала фиксацию согласных, например, Б инициальной позиции не только перед /а/, /і/, /и/, но перед всеми гласными и, если это возможно, перед согласными. Тот же принцип был применен и для финальной позиции. Поскольку в чукотском языке запрещены трехконсонантные сочетания, то оказалось, что сочетания согласных можно отразить довольно полно. Особое внимание уделялось подбору материала, отражающего употребление гортанного смычного и различных явлений, характер которых представлялся спорным, например, двухконсонантные начала слов, зафиксированные в словаре Т.А.Молл и П.И.Инэнликэя.
В этих программах были учтены рекомендации, полученные в Лаборатории экспериментальной фонетики им. Л.В.Щербы С Петербургского университета. Первым этапом работы над программами было их прослушивание на семинаре "Фонетические системы" под руководством М.В.Гординой. Озвучивал программы диктор В.Г.Рагтилин. Затем в лингвистической экспедиции на Чукотку в 1981 г. программы были озвучены. Общее время звучания материала, так или иначе привлекавшегося для исследования, составило 4 часа.
Морфонологическая программа, целью которой являлась фиксация возможных фонотзктических- и фономорфологических явлений при словоизменении и словообразовании. Исходным материалом для нее послужил словарь основ чукотского, корякского и алюторского языков (Муравьева, 1979, с.11-174, Приложения). Из данного словаря были выбраны все чукотские основы, оканчивающиеся на один согласный, и, таким образом, был получен обратный словарь основ чукотского языка, который, не претендуя на полноту, тем не менее отражал все возможные однококсонантньге финали. Выбор одноконсонантных финалей был связан с тем, что после основ, оканчивающихся на два согласных, при словоизменении и словообразовании всегда сначала следует нейтральный гласный, разрежающий трехконсонантное сочетание. При этом контактных изменений согласных не происходит. Аффиксальный инвентарь подбирался так, чтобы:
а) не встречались двухконсонантные инициали;
б) встречались все согласные в инициалях аффиксальных морфем.
Основой морфонологической программы стали словоформы, отражающие возможные сочетания согласных на морфемных стыках.
Третий программный компонент по чукотскому языку — это информационная система, параллельный сопоставительный словарь, в котором представлен лексический материал по чукотскому, керекскому, корякскому и ительменскому языкам. По чукотскому языку в параллельном словаре зафиксировано 3502 вокабулы.
Керекский язык ,
По керекскому языку лексический материал параллельного словаря насчитывает более 3000 вокабул. Задачи первичной фиксации керекского языкового материала требовали максимально полного отражения лексического состава. Вместе с тем аранжировка материала по фонетически существенным параметрам осуществлялась аналогично тому, как были организованы фонетические программы по чукотскому языку (см. выше с.34). Все они были озвучены одним диктором Екатериной Хатканой, жительницей поселка Майныпильгино Беринговского района Магаданской области. Кроме лексического материала по керекскому языку практически на каждую лексему были получены фразовые примеры. Оригинальный текстовый материал, собранный автором, насчитывал шесть сказок и десяток песен. Однако в данном исследовании использовались, главным образом, данные из лексических программ, включая словоизменительные и словообразовательные составляющие вокабул. Общий объем звукового материала — более 10 часов. Помимо полевых материалов автора в работе учтены материалы, собранные В.Леонтьевым, — собрание текстов и этнографическое описание кереков.
Корякский язык
При описании фонетики корякского языка, к сожалению, экспедиционный звуковой материал не использовался. Кроме литературных источников дистрибуция и функциональная нагруженность звуковых составляющих в различных позициях описывалась на основе более трек с половиной тысяч лексем из параллельного словаря чукотско-камчатских языков.
Ительменский язык
Ктельменский звукстой материал был получен в экспедиции 1984 г. в Камчатском поселке Ковран от 6 информантов. Работа базировалась на проверке лексической картотеки, собранной А.П.Володиным. Основное внимание было уделено тем словам, история фиксации которых давала разночтения. Общий объем звукового материала. — около 10 часов. Именно с разночтениями были связаны словоформы, которые позволили обнаружить гармонию лабиализации в ительменском языке. Организация материала по фонетическим позициям и контекстам осуществлялась на основе общих для данного исследования принципах {см. с, 34) . .
Лексический материал, учтенный в параллельном словаре по ительменскому языку, составляет около 2000 единиц.
Диктори
Фонетические программы по фонетике чукотского языка были озвучены главным образом во время Чукотской лингвистической экспедиции в чукотский поселок Лорино, которая состоялась в апреле—июне 1981 г. Выбор места экспедиции был связан с тем, что поселок Лорино, находящийся на побережье Берингова моря в тридцати километрах от районного центра Чукотского района, поселка Лаврентия, является местом проживания носителей восточного, диалекта чукотского языка, который лег в основу чукотского литературного языка и на его базе были в основном составлены грамматика и словарь чукотского литературного языка.
При подборе дикторов ставилась задача равномерно представить различные половозрастные и социальные группы при обязательном условии, чтобы оба родителя диктора были чукчами, а он сам родился и постоянно жил в данном поселке или соседних, например Аккани, жители которых в результате укрупнения поселков переселились в Лорино. Принцип равномерности нарушался только для представителей старшего поколения,.поскольку женщины старшего поколения, как правило,—носители женского варианта произношения, являющегося самостоятельной подсистемой. Факты женского произношения учитывались в настоящем исследовании, но предметом специального рассмотрения не были. Дикторами старшего поколения были Вуквун, Рагтын, Тынегин, Кумы22. Среднее поколение представили Аречайвун, Номгыргын и Номгыргына, Королева и Ринтытегина, Калячавыргын; младшего — Кукун и Пины. Программы были также озвучены представителями чукотской научной интеллигенции Рагтилиным, Куликовой, Инэнликэем. Здесь названы не все имена чукчей, которые приняли участие в озвучивании фонетических программ, записи чукотских текстов и без помощи которых было бы невозможно настоящее исследование.
При подборе дикторов по керекскому языку выбора не было. Последний: носитель этого языка — Хаткана Екатерина, житель чукотского поселка Майныпильгино работала с нами в 1988, 1989 и 1990 годах и озвучила весь использованный в настоящем.исследовании материал. Дикторы, озвучившие ительменский материал, все принадлежат к старшему поколению — старше шестидесяти лет. Местом их постоянного жительства являлся Камчатский поселок.Ковран, традиционный ительменский поселок, "для чукотских дикторов приводятся чукотские имена, которые по паспорту считаются фамилиями расположенный на берегу Охотского моря. Их имена: Матрена Иовна Павлуцкая, Григорий Гаврилович Запороцкий, Валентина Павловна Слободчикова, Дмитрий Николаевич Заев.
Структура исследования
Три основных раздела определяют структуру настоящего исследования. В разделе «Звуковые составляющие в чукотско-камчатских языка» последовательно дается характеристика гласных и согласных в чукотском23, керекском, корякском и ительменском языках. Там, где возможно, приводятся звуковые примеры, а также образцы сонограмм.
В разделах, посвященных акустическому анализу звуковых составляющих чукотско-камчатских языков, рассматриваются вопросы изменения относительной интенсивности согласных в различных позициях, соотношение длительности фаз согласных и их позиционное распределение, спектральные характеристики согласных и модификация формантной структуры соседних гласных.
Степень подробности рассмотрения акустических данных различается для чукотского и остальных языков. Поскольку работа носит сопоставительный характер, необходимо было использовать некоторый язык в качестве базового. В традиции изучения чукотско-камчатских языков это всегда был чукотский. По существу, все разделы работы содержат наиболее полную информацию по чукотскому языку. Кроме традиционности, в этом структурном решении было свое содержание: в чукотском языке меньше всего согласных, но самая сложная система их фонетической вариативности и фономорфологических альтернаций.
Сонограммы по чукотскому языку содержатся в работе Асиновский 1991, перенести мх в текст этой работы по техническим причинам представлялось нецелесообразным Раздел «Фонетическая структура словоформы в чукотско-камчатских языках» содержит описание функциональной нагрузки звуковых элементов, которые играют особую роль в звуковом строе чукотско-камчатских языков — ларингала (гортанного смычного) и нейтрального, гласного. Кроме того в этом разделе описывается система альтернаций и различного типа гармония гласных.
В разделе «Фонетические соответствия в чукотско-камчатских языках» подсистемы чукотско-камчатского вокализма и консонантизма даются в сопоставительном плане. В этом разделе сопоставляются фонетические структуры чукотско-корякских и ительменского языков, а также демонстрируются чукотско-корякские и чукотско-ительменские системные звуковые соответствия.
Основные итоги исследования подводятся в «Заключении», которое содержит:
• положения о соотношении языковой семьи и группы языков для данного ареала,
• исчисление способов фонетической цельнооформленности словоформы на базе языков с различной типологией вокализма
• основные характеристики Фонологического пространства чукотско-камчатских языков.
Согласные керекского языка
Класс глухих смычных насчитывает шесть единиц, различающихся локусом: губной /р/, переднеязычный апикальный /t/, заднеязычный /к/ и увулярный /q/.
Глухой билабиальный смычный /р/ имеет среднюю длительность 143 мс. Слабосмычная артикуляция характеризует звукоупотребления /р/ в интервокальной позиции: [nstopqen] пышный1, длительность [р] 103 мс; на протяжении всей реализации отмечаются слабоинтенсивные высокочастотные колебания, в области 2-10 тыс. Гц- Начальная фаза озвончена в области до 500 Инициальные [р] дают возможность наблюдать только рекурсию, причем длительность рекурсии вполне определенно позиционно распределена. Инициальное [р] перед /а/ имеет минимальную длительность рекурсии: [paak] прекращать рекурсия — 15 мс. Переходный участок гласного имеет незначительное понижение значения второй форманты. Перед переднерядным /і/ длительность рекурсии (р] почти в два раза больше: [pirtkuk] прыгать рекурсия — 27 мс. Длительность рекурсии [pi того же порядка представлена в инициальном положении перед ларингалом. Однако здесь налицо трудности интерпретации: затруднительно провести однозначную границу между взрывной фазой согласного и началом ларингала: [р?ак] сохнуть рекурсия — 31 мс. Длительность озвонченной экскурсии [р] после гласного больше, чем после сонанта: [k?aXejpsk] надевать шапку , экскурсия — 42 мс; [krupup] упрямый , экскурсия [р] второго слога — 54 мс. Длительность рекурсии в финальном положении при подсчете средней длительности рекурсии не учитывалась, поскольку ее значение явно другого порядка, что отчасти связано с трудностью отделения рекурсии от случайных шумов. Однако очевидно, что длительность рекурсии финальных реализаций значительно выше, чем в других позициях: во втором слоге [krupup] длительность рекурсии [р] 58 мс. Коартикуляционная взаимозависимость согласного [р] и гласного проявляется в понижении частоты второй и третьей форманты последующего гласного. Причем это понижение для /е/ выражено максимально. Наиболее ярко на уровне наблюдения проявляется зависимость частотных максимумов рекурсии [р] otT последующего гласного в звукосочетании с последующим [a]: [k?a?ejpsk] надевать шапку , наибольшая концентрация энергии имеет место в области частот от 1000 до 1500 Гц, что соответствует значениям второй и третьей форманты последующего нейтрального гласного: [угерэк] петь — в данном случае можно даже говорить о формантном составе рекурсии [pi: энергия взрыва отчетливо концентрируется в области 1000 и 1500 Гц, причем граница рекурсии [р] и начало последующего [э] определяются по появлению основного тона (длительность рекурсии 2 9мс). Значение уровней интенсивности [р] колеблются в пределах от 0 до 1,5. Нулевая:фаза содержится не во всех реализациях. Наиболее регулярно присутствие глухой смычки в терминальных- позициях в геминате [рр] : [nappsXuqin] маленький 1,5-1-0,5-0-1; [peiqet] птицы 0,5; [г?еір] сверло -0,5-0-1. Нулевое значение интенсивности для звукоупотреблений /р/ отмечается и в других позициях: [ипрэп] кол . В конечнослоговой позиции перед следующим согласным рекурсия [р] может иметь ненулевое значение интенсивности, но оно никогда не бывает больше или равно значению интенсивности в экскурсии: воткнутый [rspjo] 1,5-0,5; сеть [kupren] -1-0,5. В начальнослоговой позиции после гласного терминальные фазы имеют большее значение интенсивности, чем медиальная: моржовое мясо, заготавливаемое на зиму [qopaXxan] -1-0,5-1. Медиальная фаза, как правило, ненулевая. В начальнослоговой позиции после согласного звукоупотребления [р] могут иметь различные соотношения интенсивности экскурсии и рекурсии: состариться [эгпреик] - 0,5-1-1,5-0,5-1; кол -[ипрэп] -1-0, 5-0-0 , 5 . щеки [эХрэи-0,5. В абсолютном конце слова [р] имеет раскрытие смычки, о чем свидетельствует ненулевое значение интенсивности в рекурсии. Вообще истолкование ненулевых значений интенсивности сопряжено с известными трудностями. На слух слабосмычные опознаются как глухие смычные. В конечнослоговой позиции взрыв не слышен—эта позиция характеризуется имплозивной артикуляцией смычных, что не всегда соответствует нулевому значению интенсивности на осциллограмме. Для слабосмычной фазы принимается значение 0,5, для щелевых участков минимальное значение интенсивности соответствует условной единице 1 . СлаОая смычка, без сомнения, функционально равна полной смычке; Езрывная или щелевая фазы обладают явно большей интенсивностью и вполне опознаваемы аудитивно. Интересно отметить, что аллофон [ф] имеет в четыре раза большую интенсивность, чем гоморганньгй слабосмычный [р] . Обратимся к рассмотрению характеристик длительности [р]
Диаграмма на Рисунок 5 показывает пропорции фаз озвончения, смычки и рекурсии /р/ в интервокальной, финальной и начальнослоговои позиции. Из диаграммы можно видеть, что соотношение фаз озвончения и рекурсии в финальной и интервокальной позиции обратное. Поскольку в обеих позициях имеются в виду звукоупотребления после гласного, то этот факт находит объяснение в том, что к концу слова интенсивность гласного сильно понижается и вместе с ней понижаются возможности прогрессивного озвончения.
Полемика по поводу фонологического статуса гортанного смычного в чукотском языке
В описаниях фонетики чукотского языка (Богораз 1900,Bogoraz 1922) вопрос о фонологическом статусе гортанного смычного не являлся предметом специального рассмотрения. Фонетические записи В.Г.Богораза были собственно фонетическими, в его задачу входило наиболее подробное отражение особенностей произношения безотносительно к Ux функциональной принадлежности. Об этом писал и сам В.Г.Богораз, говоря, что он "стремился возможно точнее выразить оттенки живого произношения" (Богораз 1900},и впоследствии эта особенность отмечалась в работах Г.И.Мельникова (Мельников 1948} и П.Я.Скорика {Скорик 1958). Дискуссия по поводу гортанного смычного в чукотском языке была начата Г.И.Мельниковым в его статье "Фонемы чукотского языка (по данным предварительного экспериментального исследования)". В статье описывались результаты исследования фонетической программы по чукотскому языку, содержавшей 84 слова, в которых каждая фонема чукотского языка содержалась в терминальных, и интервокальных позициях. В качестве экспериментальной базы был использован кимограф и ларингограф. Применялся также метод палатографирования. В результате проведенного исследования автор пришел к выводу о том, что гортанный смычный входит в состав смычно-гортанных гласных фонем, которые противопоставлены открыто-гортанным гласным фонемам.
В качестве обоснования фонологического статуса смычно-гортанных фонем приводились минимальные пары:
Отказ от признания гортанного смычного самостоятельным согласным был связан с тем, что он всегда стоит в превокальной позиции, неотрывно связан с последующим гласным.. В основе такого фонологического решения лежал дистрибутивный критерий. Главный же пафос статьи,, как это представляется, был связан не с решением вопроса о сегментном или супрасегментном характере гортанного смычного, а с установлением релевантности этой единицы. Поскольку первое описание фонетики чукотского языка, сделанное В.Г. Богоразом, не было фонологическим, основная задача состояла в том, чтобы на основе экспериментально подтвержденных данных определить состав функциональных единиц, и именно эта задача решалась в исследовании Г.И. Мельникова. П.Я.Скорик в статье "К вопросу о составе фонем чукотского языка" {Скорик 1958Б), принимая в целом фонологические решения Г.И.Мельникова, вступает с ним в полемику по поводу фонологического статуса гортанного смычного. П.Я.Скорик определяет гортанный смычный как самостоятельный согласный. Интересно отметить, что в подтверждение этого положения приводятся минимальные пары слов с гортанным смычным и без него, причем два примера те же, что и в статье Г.И.Мельникова: ирык /ІГ9к/ толкаться (обо что-либо ) » и рык /?ІГ9к/ пересекать что-либо , а также ярат /jarat/ дома = я рат / j?arat / особенно .
В отличие от статьи Г.И.Мельникова, в статье П.Я.Скорика приводится развернутая аргументация, подтверждающая точку зрения автора на гортанный смычный. Эта аргументация связана со следующими моментами: наличием минимальных пар, различающихся гортанным смычным, наличием фонотак;тического чередования гортанного смычного с увулярным глухим смычным /q/ и фономорфологическими закономерностями, показывающими, по мнению П.Я.Скорика, что гортанный смычный не связан с гласным. Первое обстоятельство — наличие минимальных пар, которые приводятся для подтверждения взаимоисключающих точек зрения, разумеется, не может служить разрешению вопроса о характере гортанного смычного, зато может явно указать на причину возникшей полемики. Очевидно/ эта причина связана с тем, что решение Г.И. Мельникова не считать гортанный смычный самостоятельной фонемой было воспринято как отказ от принятия фонологической значимости этой единицы.
Но поскольку очевидность ее фонологической релевантности признавалась обоими исследователями в равной степени, то аргументация в пользу "фонематичности" гортанного смычного была по существу аргументацией в пользу его фонологичности. Другие доводы в пользу "фонематичности" гортанного смычного заслуживают внимания. Одним из таких доводов является указание на чередование гортанного смычного и увулярного /q/. Это чередование имеет место, когда финальный /q/ морфемы попадает перед согласным следующей морфемы. Так, основа =tsq= в инфинитиве перед нейтральным /Э/ имеет вид /tsq sq /. В третьем лице единственного числа субъекта и третьем лице единственного числа объекта в субъектно-объектном спряжении основа выглядит иначе: /t?9nin/. Опять же этот пример содержится в обеих рассматриваемых статьях, т.е. Г.И.Мельников в своем анализе учитывал эти факты. Но они получали другое истолкование. Дело в том, что П.Я.Скорик транскрибирует слова с чередованием /q/—/?/ таким образом, что гортанный смычный стоит на месте чередующегося с ним увулярного. У Г.И.Мельникова транскрипция другая. Эти случаи относятся им к реализациям смычно-гортанных прерывных гласных с гортанным в середине гласного, В наших материалах примеры с употреблением гортанного.смычного в преконсонантной позиции не представлены. Надо сказать, что три примера, приводимые П.Я.Скориком с гортанным в преконсонантной позиции в данной статье, затем в "Грамматике чукотского языка" получили другую транскрипцию. Это следующие слова: /?ЕА,эр/ кайло ; расспрашивать ; /5?um9t / шахматы чукотские . Таким образом, мы.здесь сталкиваемся не только с разной интерпретацией одного и того же явления, но и с разной фонетической интерпретацией одних и тех же словоформ П.Я.Скориком. бее это указывает на необходимость привлечения дополнительных экспериментально-фонетических данных по реализациям гортанного смычного в различных позициях. Результаты этих дополнительных исследований будут представлены ниже.
Преобразования одноконсонантных финалей основ на морфемном и слоговом стыке в чукотском языке
На уровне наблюдения различные чередования согласных можно интерпретировать как не связанные друг с другом ассимилятивные и диссимилятивные процессы. Однако соотнесение общих тенденций, преобразующих сочетания согласных на морфемной и слоговой границах,, позволяют выявить закономерности, которые объединяют всю систему альтернаций и аллофонного варьирования. Прежде всего, необходимо отметить, что медиальные сочетания согласных всегда разделены слоговой границей. Я слоговая граница в чукотском языке характеризуется устранением положительного перепада звучности. Справа должен стоять не более звучный согласный, чем слева. В связи с этим чередование глухого смычного с сонантом того же места образования — это не просто регрессивная ассимиляция, вызывающая чередование на один признак (шумность—сонорность), а выравнивание гетеросиллабических согласных по звучности таким образом, чтобы последующий звук и предшествующий были одинаковой степени звучности. Точно такая же тенденция проявляется при прогрессивном оглушении щелевых сонантов.
Прогрессивное оглушение щелевого сонанта после глухого — это выравнивание уровня звучности уже не по сонантному уровню, а по шумному. Выбор правила выравнивания уровня звучности определяется тем, к какой группе сонантов относится последующий согласный. Если к носовым, то это будет выбор уровня звучности сонанта, если к щелевым, то выравнивание происходит по уровню шумного согласного. Эти правила действуют только тогда, когда сонант оказывается вторым согласным. Когда сонант предшествует шумному/ выравнивания не происходит/ поскольку последующий согласный заведомо менее звучный. Еще одной особенностью консонантных стыков является предпочтение геминат,. Даже когда действует регулярное правило чередования для какого-либо согласного, например, [к]г оно нарушается, если консонантный стык возможно превратить в геминату,. осуществив чередование на один фонологический признак. Очень выразительны в этом отношении чередования финального [г]: выбор альтернанта определен последующим согласным — чередование происходит таким образом, чтобы на стыке получалась гемината. Гармония гласных в чукотско-камчатских языках Выравнивание (гармония) гласных по признаку подъема в составе словоформы или инкорпоративного комплекса наблюдаются во многих чукотско-камчатских языках. В соответствии с закономерностями такого механизма как уподобление всех элементов вокалической структуры по доминирующему (сильному) Признаку гласные в чукотско-камчатских языках классифицируются как сильные /а/ и /о/ и слабые: /і/и /u/./e/ бывает и сильным и слабым. Особую роль играет нейтральный гласный, который может быть либо сильным: его присутствие в вокалической структуре модифицирует слабые гласные, либо нейтральным: его присутствие не вызывает никаких изменений в вокалической структуре. Что же касается его самого, то качество нейтрального гласного не определяется закономерностями гармонии гласных.
Сингармонизм рассматривался как существенный механизм просодического оформления словоформы и инкорпоративного комплекса. Вместе с тем все исследователи отмечали многочисленные отступления от закономерностей сингармонического выравнивания вокалической структуры словоформы. Особенно это характерно для корякского и ительменского языков.
Достаточно очевидная непоследовательность сингармонического выравнивания гласных даже в самом «сингармоничном» чукотском языке не позволяет считать гармонию гласных:в чукотско-камчатских языках фонетическим законом. Как правило, исследователи чукотско-камчатских языков связывали это явление с морфологическим уровнем (Скорик, 1961; Жукова, 1972; Володин, 1976, Володин 2000).
При описании гармонии гласных в корякском языке А.Н.Жукова отмечает, что «сингармонизм в корякском языке — не столько воздействие гласных на гласные, сколько воздействие морфем, сочетающихся в составе целого слова»41.
Чукотской гармонии гласных посвящена статья О.С.Широкова "Структура чукотского сингармонизма" (Широков 1973), в которой предлагается экономное, логически непротиворечивое описание гармонии гласных, использующее минимальный набор гласных [ i] , [U] , [] , [Э] , а также просодический признак закрытости/открытости. Однако, по справедливому замечанию И.А.Муравьёвой, "гласные е/а, i/e, u/o не находятся в непосредственно наблюдаемом отношении дополнительного распределения, и их нельзя сводить в одну фонему" (Муравьева 1979, с.145). Для интерпретации чукотско-камчатского сингармонизма И.А.Муравьева использует аппарат классификации корневых и аффиксальных морфем на две группы и формулирует следующее правило гармонии гласных: "Если в словоформе есть хотя бы одна морфема второй группы, то в морфемах первой группы гласный /і/ переходит в /е/, /и/ в /о/, /е/ в /а/"." Определение группы морфемы не всегда выводимо из фонетической структуры экспонента морфемы. Так, корневая морфема reqe относится к первой группе, а корневая морфема с такой же вокалической структурой теге — ко второй. Морфема этр содержит нейтральный гласный, который должен быть нейтрален по отношению к гармонии гласных. Однако этр проявляет себя как морфема первой группы. Есть морфемы, которые не содержат гласных, но последовательно обнаруживают свойства той или иной группы. Например, j ГЦ относится ко второй группе. В основе теоретического осмысления чукотско-камчатской гармонии гласных лежат следующие положения: 1. Гармония гласных является одним из трех способов фонетической цельноофрмленности словоформы, к которым могут относиться: собственно ударение (акцентуационное выделение одного слога и модификация остальных слогов, регулируемая акцентной системы конкретного языка} акцентная гармония, описываемая исчислением моделей правильного чередования акцентно выделенных и нейтральных слогов гармония гласных, описываемая как модификация слабых элементов вокалической структуры словоформы под воздействием сильных. 2. Гармония гласных, даже когда она проявляется как фонетический закон, то есть полностью выводима из состава элементов вокалической структуры, никогда не является закономерностью собственно фонетического уровня, поскольку отвечает за оформление словоформы или инкорпоративного комплекса и действует в пределах границ, определяемых морфемными составляющими. 3. Гармония гласных не является простым уподоблением или чередованием гласных — это направленная модификация, и помимо собственно фонетических признаков при описании гармонии гласных необходимо прибегать к таким признакам, как активность или способность модифицировать, пассивность, то есть способность модифицироваться, и нейтральность, то есть неспособность модифицировать и/или модифицироваться.
Фонетические структуры корневых люрфем
Каждая из этих точек соответствует описанным значениям по осям локусов и ларингальности. Согласные, соответствующие данным точкам, различаются по тем же регулярным фонологическим признакам,, но не входят в коррелятивные ряды своих локусов. Это область, отражающая динамику системы. Подтверждением динамического характера данной области служат данные диалектов и родственных языков. Корреспонденция [Г] »[j]— основная консонантная корреспонденция чукотско-камчатских языков. Вне корреляций находится также увулярный [q]. Таким образом, в данной модели представлен весь фонемный инвентарь чукотского консонантизма, основные оппозиции и коррелятивные ряды—система парадигматических характеристик чукотских согласных. Существенным свойством данной модели является возможность ее использования при осмыслении синтагматических характеристик элементов рассматриваемой системы. Рассмотрение возможных в чукотском языке консонантных стыков позволяет сформулировать следующее правило: два согласных в чукотском языке разделяются слоговой границей, причем второй согласный должен быть меньше первого или равен ему по звучности. При соотнесении с пространственной моделью это значит, что значение точки на оси ларингальности для второго согласного в консонантном сочетании должно быть меньше или равно значению ларингальности первого согласного. Так, для консонантных стыков характерно свободное употребление сонантов перед шумными. Однако всегда, когда шумный попадает в позицию перед сонантом, такой стык преобразовывается. Правила действуют таким образом, чтобы уравнять звучность соседних согласных. Либо ото регрессивная ассимиляция по признаку сонорности, либо ото прогрессивная ассимиляция по признаку шумности. Рассматриваемая модель может служить основанием выбора одного из двух действующих правил: для сочетания шумного с последующим сонантом выбирается регрессивная сонантизация (если сонант находится на оси njn) и прогрессивное оглушение, если сонант находится на оси уЗ. При этом изменение характеристики согласного будет соотнесено с понятиями "верха" и "низа". Изменение проходит "вверх" (сонантизация) при регрессивной ассимиляции и "вниз" (оглушение) при прогрессивной ассимиляции. Так, любое фонотактическое чередование или направление аллофонного варьирования по прогрессивному типу будет идти "сверху вниз", а по регрессивному типу— "снизу вверх". Еше одно пространственное понятие имеет объяснительную силу в данной модели. Альтернантами будут только те элементы, которые находятся в отношениях непосредственной близости. Отношения непосредственно близости будут также условиями диссимиляции. Так, [j] диссимилирует с последующими [р] , [М , [Г], находящимися от него в непосредственной близости. Поскольку диссимиляция идет по регрессивному типу, то ее направление "вверх" .[jj +Ey]. Наконец, для данной модели объяснительной силой обладают понятия "право" и "лево". Это можно наблюдать для сочетаний согласных, соответствующих точкам на оси локусов. Согласный [р] может стоять перед любым шумным смычным. Согласный [q] не может употребляться в преконсонантной позиции. Это полюса. Но это правило действует для всех членов ряда: [pt] возможно, a [tp] разрежается нейтральным гласным ; [tk] возможно, a [kt] разрежается нейтральным гласным или преобразуется в Правило может быть сформулировано следующим образом: согласный, стоящий на оси локусов справа, в консонантном сочетании должен стоять слева. Правила действуют таким образом, чтобы уравнять звучность последующего и предыдущего согласного. Либо это регрессивная ассимиляция по признаку сонорности, либо это прогрессивная ассимиляция по признаку шумности. Система согласных чукотского языка включает в себя сравнительно небольшое число элементов, диапазон фонетической вариативности которых очень значителен. Описание процессов фонотактического варьирования, фонотактических и фономорфологических альтернаций подчиняется регулярным правилам, которые главным образом связаны со слоговой структурой слова в чукотском языке. Возможно, пространственное моделирование в области фонетики еще не вполне проявило свои возможности и может быть обнаружен изоморфизм функциональной и признаковой моделей. Сопоставительное исследование звукового строя чукотско-камчатской языковой группы со всей очевидностью показывает, что применение к чукотско-камчатским языкам определения языковой семьи противоречит системообразующим свойствам фонетики чукотско-корякских языков с одной стороны и ительменского с другой. К этим системообразующим фонетическим свойствам относятся следующие: 1. Парадигматика наб оров звуковых составляющих, их системные корреляционные отношения и их синтагматика и логически и феноменологически несоотносительны. К этому относится, например, наличие класса абруптивов в ительменском и соответствующая корреляция абруптивизации. Также выразительны контрастные возможности ительменского в комбинаторике звуковых единиц, слогообразовании. Исполнение слогообразующей функции для ительменского принципиально иное {в частности, на базе щелевых согласных), чем для чукотско-корякских языков. 2. Иноструктурная парадигматика и синтагматика диктует и другие способы организации фонетической цельнооформленяости словоформы в ительменском языке, а именно гармонию лабиализации, которая столь же чужда чукотско-корякской языковой семье, как и класс аОруптивов. 3. Объем и качество системно реализуемых корреспонденции явно соответствует ситуации, которая отражает длительную интерференцию ительменского языка с корякскими диалектами. В процессе работы над сопоставительным словарем чукотско-камчатских языков автору в предварительном порядке удалось установить, что объем и качество соотносимых корней для ительменско-чукотской пары языков не превышает объема и качества для ительменско-русской или ительменско-английской пары.
