Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Тюркский изафет и история его изучения 13-54
1.1. Словосочетание как единица синтаксиса 13 - 24
1.2. Изафет - особый тип сочетания имен существительных 24 - 54
Глава II. Непритяжательные изафетные словосочетания (изафет I) 55-96
2.1. Изафетные словосочетания I типа 55-85
2.2. Сравнение как объект изафетных словосочетаний 85 - 92
2.3. Словообразовательное значение изафета в кумыкском языке ... 92 -96
Глава III. Притяжательные изафетные словосочетания (изафет II, изафет III) 97-134
3.1. II тип изафета 102-116
3.2. III тип изафета 116-134
Заключение 135-144
Список использованной литературы 145-155
Список цитированной художественной литературы 156
- Словосочетание как единица синтаксиса
- Изафетные словосочетания I типа
- Словообразовательное значение изафета в кумыкском языке
- II тип изафета
Введение к работе
Как известно, на фоне фонетики, морфологии, лексикологии синтаксис тюркских языков все еще остается мало исследованной областью науки. В этом плане словосочетание как самостоятельный раздел синтаксиса стало предметом изучения сравнительно недавно. Синтаксис . словосочетания кумыкского языка наряду с общими для всех тюркских языков чертами характеризуется также присущими только ему структурными, семантическими и функциональными особенностями. Среди атрибутивных словосочетаний в тюркских языках особый научный интерес вызывает так называемая «изафетная конструкция» или «определительная» группа имен существительных, которая представляет собой не всякое сочетание имен, а сочетание имен существительных, логически и грамматически тесно связанных между собой. Для определения изафета в тюркских языках, в том числе и кумыкском, необходимо, чтобы два смежных слова не только образовали сочетание, но и обязательно выражали единое понятие, чтобы между собой сочетались также слова, находящиеся в подчинительных отношениях по типу «определение + определяемое». Однако подчинительные отношения обнаруживаются в самых различных синтаксических образованиях, например, прилагательное + существительное, а также в глагольных конструкциях, которые не относятся к разряду изафетных словосочетаний. Изафет образуется особым видом сочетания не любых имен, а имен существительных. Одним из определяющих изафета является и семантика этих конструкций. Изафет - это такая определительная группа, в которой определяемое, являясь всегда субстантивом, определяется с точки зрения или принадлежности к другому предмету, или различных форм отношений к нему [Гаджиева 1973: 107].
В определении Н.З. Гаджиевой даны формальные, т. е. морфолого-грамматические, признаки с семантическими признаками. Придавая значение формально-грамматическим проявлениям конструкции, мы все же
предпочтение отдали семантике этих конструкций, точнее, внутренним семантическим отношениям между составляющими этих конструкций. Внутренними отношениями - как формальными, так и семантическими -следует считать такие отношения, которые сложились между конкретными компонентами, составляющими сочетание. Такое изучение изафетных словосочетаний позволит увидеть своеобразие кумыкского изафета в сравнении с изафетными образованиями других тюркских языков.
Несмотря на то, что в тюркологии немало работ, посвященных этой проблеме (изафету) (Г.А. Абдурахманов, У.Б. Алиев, А.Н. Баскаков, НА. Баскаков, М.Б. Балакаев, К. Боровков, Н.З. Гаджиева, А.К. Гренбек, Н.К. Дмитриев, Ж. Дени, А.Н. Кононов, С.С. Майзель, П.М. Мелиоранский, М.З. Закиев, Е.И. Убрятова, Д.М. Шихмуразев), можно сказать, что эта категория в тюркологии исследована в недостаточной степени.
Говоря конкретно о структуре и семантике изафета, которые обнаруживают весьма неоднородный характер в различных тюркских языках, традиционно лингвисты-тюркологи обычно выделяют три типа изафета (Н.К. Дмитриев 1940, А.Н. Кононов 1956, С.С. Майзель 1957, Н.З. Гаджиева 1973)
для первого характерно отсутствие морфологических показателей связи компонентов: ташуъй «каменный дом» (букв, «камень + дом»), для второго
наличие при определяемом аффикса принадлежности 3-го л.: тав башы «вершины горы» (букв, «гора + головы»), для третьего - наличие аффикса принадлежности 3-го л. при определяемом и аффикса родительного падежа при определении: юртну ягъасы «окраина села» (известного). В диалектах кумыкского языка спорадически встречается четвертый тип изафета, в котором определение оформляется аффиксом родительного падежа, у определяемого отсутствуют морфологические показатели: Къадипи тав «гора кадия».
Типы изафета различаются не только оформлением, но и характером семантико-синтаксических отношений между компонентами. Определение в
изафете I характеризует определяемое по материалу, форме, полу, профессии и т. п.; в изафете II оно выражает неопределенное родовое понятие, и значение его приближается к значению русских относительных прилагательных; изафет III выражает отношение принадлежности в широком смысле.
Распределение функций между типами изафета в разных тюркских языках не совпадает; в одном и том же языке различные его типы могут употребляться как синтаксические синонимы [ЛЭС 1990: 172].
Несмотря на наличие довольно большого количества работ, посвященных тюркскому изафету, обнаруживаются противоречия, связанные с определением формальных синтаксических признаков как критериев определения их синтаксического статуса, потому что очень часто между собой сочетаются именно два субстантива, и первый признак изафета налицо. Но при семантическом подходе к этой конструкции выясняется, что один из его компонентов, а именно определяющее имя, давно перестало быть существительным в данной конструкции. Это слово функционирует уже не как существительное, а как атрибут, т. е. слово, перешедшее в другую грамматическую категорию. Здесь обнаруживается процесс контаминации -слово потеряло свое первоначальное значение и под влиянием своего структурно ведущего компонента семантически переориентировалось и отошло от своего первоначального генетического значения. Тут, естественно, возникает вопрос: словосочетание ли вообще такая конструкция? Может, это просто сложное слово? Здесь только сам отдельный тюркский язык, его отдельные факты могут ответить на этот вопрос.
Не едины тюркологи в определении классификационных признаков, четко не определены смысловые различия между типами изафета {особенно между I и II), не определена историческая хронология изафетных типов, не установлены смысловые разграничения между отдельными типами конструкций в тюркских языках, до конца неосвещенным остается
семантическое содержание изафетных словосочетаний в ряде тюркских языков, в том числе и в кумыкском, не выявлена их словообразовательная функция, не исследованы результаты длительных контактов кумыкского языка с другими тюркскими языками, а также нетюркскими языками Дагестана, не определены отношения каждого типа изафета кумыкского языка к письменным памятникам. Нет единого мнения в тюркологии и о сочетаниях, имеющих аффикс принадлежности третьего лица при господствующем слове. В кумыкском языке изафетиые конструкции до настоящего времени системно не описаны, не определено их отношение к тюркским языкам.
Данное исследование базируется на фактах кумыкского языка, вытекающих именно из структурных, семантических и функциональных особенностей кумыкских именных синтаксических конструкций, которые определяются как субстантивные словосочетания, как своеобразная самостоятельная группа именных словосочетаний, именуемых во всех исследованиях по многочисленным родственным тюркским языкам как «изафет» или же «изафетная конструкция».
В исследованиях, посвященных изафету, в тюркологии есть свои традиции. В них классификация изафета, как правило, проводится в двух аспектах.
Первый аспект - изафет анализируется только с формально-грамматической стороны как сочетание двух существительных, то есть выявляются формально грамматически выраженные взаимоотношения между двумя существительными, составляющими изафетную синтаксическую единицу. Этот аспект рассмотрен почти во всех существующих до сегодняшнего дня тюркологических исследованиях, В ТОЙ или иной степени посвященных вопросам синтаксиса словосочетания.
Вторрй аспект - изафет анализируется и с содержательной стороны, то есть при классификации изафета учитывается как семантика, так и логика
конкретного словосочетания. При этом выявляются не только формально-грамматические внешне выраженные отношения, но и семантика составляющих изафет лексико-семантических единиц.
Объект исследования - изафетные словосочетания в кумыкском языке.
Предмет исследования - структурно-семантические и функциональные особенности изафетных словосочетаний в кумыкском языке.
Данная работа посвящена системному исследованию формально-семантических и функциональных особенностей изафетных конструкций в кумыкском языке, поэтому представляется актуальной и своевременной. Актуальность и теоретическая значимость работы заключается еще и в том, что в ней, в отличие от традиционного исследования изафета, особое внимание уделяется структуре, семантике, функциональным особенностям изафетных словосочетаний, определяется их отношение к тюркским языкам, устанавливаются отношения между различными типами изафета, выявляется их словообразовательная функция, которая заложена в природе изафетных конструкций, конкретизируется историческая хронология изафетных типов, определяется компонентный состав изафетов и характер их связей.
Цель исследования заключается в многоаспектном описании типов кумыкского изафета, определении его специфики и места в системе тюркского языкознания, установлении внутренних закономерностей развития изафетных конструкций в кумыкском языке.
Исходя из основной цели, определяются следующие задачи:
рассмотрение кумыкского изафета в аспекте общей теории тюркологической науки;
описание и изучение структурных и словообразовательных типов на основе морфологического и семантического анализа;
- принципиальное отличие изафетных словосочетаний кумыкского
языка от обычных типов словосочетаний;
конкретизация исторической хронологии и определение генетического родства изафетных сочетаний;
- изучение структурных и словообразовательных типов на основе
морфологического и семантического анализа;
выделение продуктивных типов изафета;
установление отношений между различными типами изафета;
изучение внутренней сочетаемости компонентов и внешнего облика изафетной конструкции.
Научная новизна данного диссертационного исследования заключается в том, что в нем впервые в кумыкском языкознании и в тюркологии изафетные словосочетания подвергаются системному формально-семантическому и функциональному анализу, выявляются и описываются их основные структурно-семантические типы.
На основе анализа большого лингвистического материала отграничены сложные слова, образованные путем лексикализации изафетных конструкций и изафетные словосочетания. Установлены отношения между различными типами и выявлены продуктивные типы изафета в кумыкском языке. Определяются конкретные отношения между компонентами, смысловые различия между притяжательными словосочетаниями (II и III типов).
Методологической базой исследования явились труды ученых в области тюркского изафета: Г.А. Абдурахманова, У.Б. Алиева, Н.А. Баскакова, А.Н. Баскакова, А.К. Боровкова, В.В. Виноградова, Н.З. Гаджиевой, Н.К. Дмитриева, М.З. Закиева, М.А. Казем-Бека, А.Н. Кононова, С.С. Майзеля, Т.М. Мелиоранского, А.А. Потебни, Е.А, Поцелуевского, Е.И. Убрятовой, Д.М. Шихмурзаева и др.
Методы исследования. В работе используются описательный, сравнительный, сопоставительный, типологический методы, а также метод комплексного анализа.
Материал исследования. Материалом исследования послужили произведения кумыкской художественной литературы, устного народного творчества, словари кумыкского языка, картотека, составленная в ходе работы, использовались материалы периодической печати и опубликованные образцы кумыкской разговорной речи. В качестве сравнения приводились примеры из других тюркских языков.
Теоретическая значимость диссертации. Основные положения диссертации могут быть использованы при исследовании синтаксических категорий в кумыкском, а также в других тюркских языках, для установления отличительных свойств притяжательных и непритяжательных изафетных словосочетаний, синтаксических функций II и III типов изафета, а также словообразовательной функции изафета. Выявление и описание продуктивных типов изафета в кумыкском языке и определение исторической хронологии могут быть'полезньши при исследовании других тюркских языков.
Практическая значимость работы заключается в возможности использования ее теоретического и практического материала при подготовке лекционных курсов по кумыксокму синтаксису, для чтения спецкурсов и спецсеминаров по именным словосочетаниям современного кумыкского языка, при составлении сравнительной грамматики кумыкского и других тюркских языков, а также при составлении учебников и учебных пособий для школ, педколледжей и вузов, создании словообразовательного и орфографического словарей.
На защиту выносятся следующие основные положения:
1. Изафет состоит из двух знаменательных слов со своими номинативными (генетическими) значениями, формально связанными между
собой грамматическими взаимоотношениями. Семантика изафетных конструкций определяется как сумма значений компонентов их составляющих.
Древний безаффиксальный тип конструкции выделяется как один из наиболее продуктивных среди изафетных словосочетаний, который осознается как пережиточный и имеет «особую семантику».
Вновь образованное слово по своему значению является не простой суммой компонентов, а выражает новое понятие в результате определения отношений между типами изафета и выявления словообразовательных типов (лексикализации).
Непритяжательные именные словосочетания (изафет I) отличаются и в семантическом, и в синтаксическом отношении от притяжательных именных словосочетаний (изафет II, изафет III).
5. Семантический изафет III выражает посессивные отношения
составляющих их членов, а изафет II - релятивные отношения;
6. Синтаксический изафет I имеет связь - примыкания, изафет II -
неполное согласование, изафет III - полное согласование.
Апробация работы. Основные положения и результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедры тюркских языков дагестанского государственного университета и кафедры дагестанских языков дагестанского государственного педагогического университета, нашли отражение в десяти публикациях.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списков использованной литературы и иллюстративного материала.
Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:
1. Об изафетных словосочетаниях в кумыкском языке // Тезисы докладов научной сессии, посвященной итогам экспедиционных
исследований института языка, литературы и искусства в 1990-1991 гг. -Махачкала, 1992.-С. 151.
Изафетные словосочетания в кумыкском языке и их изучение в школе // Программа и краткое содержание докладов Республиканской научно-практической конференции, посвященной 50-летию Дагестанского научно-исследовательского института им. А.А. Тахо-Годи. - Махачкала, 1993.- С. 8. .
О термине «изафет» и некоторых аспектах его функционирования в кумыкском языке // Сборник статей преподавателей, молодых ученых и аспирантов «Актуальные проблемы русского и дагестанских языков». -Махачкала, 1997. - С. 45-47.
4. О порядке слов и морфологических показателях в изафете
кумыкского языка // Сборник статей преподавателей, молодых ученых и
аспирантов «Актуальные проблемы русского и дагестанских языков». -
Махачкала, 1997. - С 57-59.
Словосочетания с количественным числительным бир в качестве определения // Сборник статей преподавателей и сотрудников. Актуальные проблемы языка и литературы. Выпуск IV. - Махачкала, 2000. - С. 19-21.
Изафетные словосочетания I типа в кумыкском языке // Вопросы дагестанских языков и литератур. Выпуск I. - Махачкала, 2003. - С. 95-98.
Особенности III типа кумыкского изафета // Проблемы тюркской и иберийско-кавказскойфилологии. Выпуск 1.-Махачкала, 2004.-С. 13-15.
Словосочетания с нумеративами в кумыкском языке // Филология и история тюркских и нахско-дагестанских языков. - Махачкала, 2005. - С. 6-7.
История изучения изафетных словосочетаний в кумыкском языке // Вопросы дагестанских языков и литератур. Выпуск II. - Махачкала, 2005. -С. 73-74.
10. Сравнение как объект изафетных словосочетаний в кумыкском
языке. // II Международная тюркологическая научно-практическая
конференция «Межкультурный диалог на филологическом пространстве» -Махачкала: ДГПУ, 2006 (в печати).
Словосочетание как единица синтаксиса
Синтаксис стал изучаться сравнительно недавно. Как отмечает А.Н. Баскаков, словосочетание как предмет синтаксиса стало разрабатываться в последние десятилетия [Баскаков 1974: 4-5], хотя словосочетание отмечалось в грамматике М.А. Казем-Бека «Общая грамматика турецко-татарского языка» (1946). Автор в синтаксисе словосочетаний описывает сочетательные свойства имен и глаголов.
Н.К. Дмитриев одним из первых в тюркологии отметил, что с точки зрения конструктивной весь синтаксис может быть сведен к двум разделам: типы словосочетаний, типы предложений [1948: 204].
В последнее время появились специальные работы по синтаксису словосочетания (У.Б. Алиев, А.Н. Баскаков, Н.А. Баскаков, Н.З. Гаджиева, Н.К. Дмитриев, М.З. Закиев, А.Н. Кононов, С.С. Майзель Е.И. Убрятова), но до сих пор нет единого мнения у тюркологов о разграничении двух полноправных синтаксических единиц - словосочетания и предложения. Не едины тюркологи и по вопросу о границах словосочетаний, как простых, так и сложных, что объясняется также отсутствием единого взгляда на природу словосочетания. Одни тюркологи считают, что словосочетания образуются по типу подчинения, другие - и по типу сочинения, и по типу подчинения и подразделяются на сочинительные и подчинительные словосочетания.
Четко разграничивает синтаксические единицы словосочетание и предложение Н.К. Дмитриев: «Всякое синтаксическое сочетание, части которого осознаются в отношении друг к другу как подлежащее и сказуемое, является предложением, а всякое синтаксическое сочетание, части которого не осознаются нами как внутренне связанные подлежащее и сказуемое, будет не предложением, а словосочетанием» [Дмитриев 1961: 43]. Н.К. Дмитриев к словосочетаниям относит только такие сочетания, которые не выражают собой предикативных отношений и являются частью предложения, то есть такое синтаксическое сочетание слов, части которого не осознаются в отношении друг к другу как подлежащее и сказуемое [Дмитриев 1961:43-44]. Он отмечает, что словосочетание не является формой для выражения какой-то активности или какой-то динамики: это форма для выражения статистических отношений между предметами. Словосочетание может выражать действие с его объектом и обстоятельствами, если это действие не имеет своего субъекта.
Итак, словосочетание может выражать статистически выраженные качественные соотношения между предметами, а также статистически выраженные количественные соотношения предметов.
Н.А. Баскаков основными синтаксическими единицами считает словосочетание и предложение, и четко их разграничивает. Под словосочетанием в тюркских языках он понимает все многообразие сочетания слов, к которым могут быть отнесены и предложения, и определительные сочетания, и сложные слова, и устойчивые фразеологические сочетания, и идиомы; в узком конкретном смысле -словосочетания полнозначных слов непредикативного характера, и в этом отношении атрибутивные сочетания он противопоставляет предикативным словосочетаниям (предложениям). Автор в качестве существенного признака предложения выдвигает выражение им суждения. К словосочетаниям он относит такую группу слов, которая выражает единое понятие и не выражает суждения [Баскаков 1961: 50].
Н.А. Баскаков, как и A.M. Пешковский (1938), Н.К. Дмитриев (1948), термин «словосочетание» понимает в широком значении, которое охватывает не только сочетание двух полнозначных слов, зависимых друг от друга семантически и грамматически, но и предикативные, и другие конструкции. Е.И. Убрятова также к словосочетаниям относит любые синтаксически организованные соединения слов, будь это словосочетание или предложение. Предикативные словосочетания, выражающие законченную мысль, то есть предложение, она считает ядром предложения. Таким образом, словосочетание и предложение как синтаксические единицы не противопоставляются друг другу- С.И. Убрятова словосочетание понимает довольно широко. Словосочетание она делит на предикативные и непредикативные. Автор отмечает, что словосочетание как основа якутского синтаксиса состоит только из членов предложения [Убрятова 1950: 27-37].
М.З. Закиев синтаксические единицы словосочетание и предложение довольно четко дифференцирует: предложение как основная единица речи является основным коммуникативным средством языка, словосочетание вне предложения не участвует в процессе общения, словосочетание выделяется из предложения для того, чтобы упорядочить изучение строения предложения [Закиев 1963: 105].
Рядом исследователей словосочетание настолько абсолютизируется, что предложения рассматриваются как предикативные разновидности словосочетаний. Они в основу учения о синтаксической структуре тюркских языков положили теорию исторического развития именной группы слов (словосочетание).
К. Грёнбек, например, подчеркивает отсутствие резкой границы между именной и предикативной группами, особенно в раннем периоде их исторического развития. Два рядом стоящих имени образуют одно понятие, иногда трудно сказать, имеем ли мы имя с определением или предложение [Gronbechl936:85].
Теория группы слов, в частности слов, представляющих собой предложение, представлена в грамматике М.А. Казем-Бека [1939: 392-393], в работе Ж. Дени [1941-1945: 709-722].
Ж. Дени словосочетание обозначает термином квази - «предложение» и тем самым разграничивает генетически разные конструкции -словосочетание и предложение [Дени 1921]. Некоторые исследователи словосочетание рассматривают в разделах морфологии как формы распространения знаменательных частей речи или как иллюстрации способов связи слов и не выделяют в самостоятельную синтаксическую категорию [см.: Баскаков 1974: 6-7]. Н.А. Баскаков называет словосочетание основным объектом синтаксиса и четко отграничивает словосочетание от других синтаксических единиц: от слова и от предложения. Он не исключает из синтаксиса словосочетаний «словосочетания, выражающие понятие подлежащего и сказуемого, на том лишь основании, что они тождественны с понятием предложения», при изучении такого типа словосочетания не принимаются во внимание критерии законченности мысли, предикативность, интонационная законченность, признаки предложения [Баскаков 1975: 9, 11]. Ю.М. Сеидов в числе других вопросов, связанных со словосочетанием, рассматривает предикативные словосочетания в азербайджанском языке. Он называет предикативными все словосочетания, включающие в себя предикат, а не только сконструированные по модели подлежащее + сказуемое [1965: 36,1966:93-100].
Изафетные словосочетания I типа
Грамматическое явление изафет, состоящее обычно из двух существительных, соединенных подчинительной связью, из которых одно является стержневым, а другое, стоящее перед ним, - зависимое, представлено во всех тюркских языках. Он является разновидностью определительных словосочетаний и выделяется в традиционной грамматике в самостоятельную синтаксическую категорию. Изафет как синтаксическая категория - один из классификационных признаков тюркских языков. Изафет - это особый вид сочетания имен, но не любых имен, а лишь имен существительных, из которых первое (определение) обязательно предшествует второму (определяемому). Изафетное словосочетание свойственно всем тюркским языкам, .однако социологические условия его употребления в различных тюркских языках неодинаковое [Гаджиева 1973: 18-20].
По своему смысловому содержанию изафет означает «присоединение», «дополнение». Термин «изафет» заимствован из арабского языка.
Кроме тюркского изафета различаются арабский и персидский изафеты. Но по своей структуре изафет в тюркских языках и арабский, и персидский изафеты значительно отличаются друг от друга. Между компонентами I типа изафета в тюркских языках нет морфологического показателя. А в персидском термин «изафет» обозначает соединение определяемого с постпозитивным определением при помощи энклитического показателя; присоединяемого к определяемому и восходящего к относительному местоимению «который» [Расторгуева 1953]. В.Л. Катвич указывает, что изафет имеется как в монгольских, так и в тунгусо-маньчжурских языках, однако степень его употребления по этим языковым группам различна [1962: 338-341].
Изафетные словосочетания широко распространены в кумыкском языке. Поскольку изафет может состоять только из существительных, то всякое слово, уже состоявшее в изафете, осознается неизбежно как существительное, т. е. как название предмета, и наоборот, если имя в сочетании со следующим за ним существительным не образует с ним изафета, оно неизбежно воспринимается как имя прилагательное, т. е. как название качества. В изафет может входить не только имя существительное, но только в изафете другие части речи приобретают признаки существительных: кьонакъланы алтысы «шестеро из гостей», къатыплаиы яхшысы сыйлы болур алтыпдап... «хорошая из женщин дороже золота...» [И. Казак]. Числительное алты «шесть» и прилагательное яхшы «хороший», приняв посессивный аффикс -сы, приобретают признаки существительных, т. е. субстантивируются. Субстантивироваться могут и другие части речи, например глагольные формы, наречия: бугюпню тангаласы бар «сегодня имеет и завтра» (субстантивировались наречия, приняв аффиксы -ню и -еы. Любая часть речи, входящая в изафет субстантивируется: Къазаины къарасы, яманны яласы югъар «От котла чернь пристанет, от плохого (человека) его характер пристанет» (поговорка). Грамматическим признаком в указанных словах является аффикс принадлежности -сы.
Как и всякая определительная группа, изафет в кумыкском языке строится по законам агглютинации, где господствующим началом является линейный порядок слов типа «определение + определяемое». Строгая фиксированность такого порядка слов в изафете гарантирует то, что «в каждом конкретном случае первый член осознается нормативно как определение, а второй - как определяемое. В словосочетании агъач къашыкъ (букв, «дерево + ложка») в первом члене агъач для кумыка осознается «деревянная».
Таким образом, первый член относится ко второму как определение к определяемому. И хотя первый член как существительное выражает вне изафета независимый образ, понятие, в изафете оно полностью подчинено второму члену и грамматически зависит от него. Такой порядок слов в изафете является его основным свойством, другими словами, изафет, прежде всего, категория синтаксическая.
Характерной особенностью кумыкского и других тюркских языков в общеграмматическом плане является то, что существительные, не получая формальных признаков прилагательных, в определенных конструкциях выступают в роли определительных компонентов именных словосочетаний: таги чыр «каменная стена» (букв, «камень + стена»).
Чтобы установить адъективированную природу первого члена изафетного сочетания I типа, Н.З. Гаджиева перечисляет ряд признаков, среди которых более убедительным доводом можно считать употребление определения, выраженного существительным, в переносном значении: аз. даш урэк «каменное сердце», тат. куркак син куян йоьрэк «трус ты, заячье сердце» [1973: 108]. С.С. Майзель считает, что оба компонента изафета являются субстантивными единицами, и отрицает возможность наличия в препозитивном компоненте адъективной семантики, т. е. изафет он рассматривает как словосочетание, состоящее только из существительных. «Следовательно, любое имя в составе изафета неизбежно воспринимается как имя существительное, т. е. как название предмета, и наоборот, если имя в сочетании со следующим за ним существительным не образует с ним изафета, оно неизбежно воспринимается как имя прилагательное, т. е. как название качества» [1957: 18].
Способность образовать из двух существительных определительное словосочетание обусловлена тем, что части речи в кумыкском языке более свободны в синтаксическом плане, т. е. часть речи не связана с определенным членом предложения. Этим определяется способность существительных выступать в функции определения, обстоятельства. Для четкого отграничения изафета от обычных типов словосочетаний необходимо установить его содержательную сторону. Изафет - это особая определительная группа, в которой определяемое, будучи всегда выраженным именем существительным, определяется с точки зрения его принадлежности к другому предмету или к различным формам этих отношений.
Словообразовательное значение изафета в кумыкском языке
На словообразовательное значение изафета обращают внимание многие тюркологи. Н.К. Дмитриев называет эту особенность изафета не первоначальной, а производной особенностью тюркских языков и не согласен с теми исследователями, которые сводят данное явление к морфологическому процессу словообразования. Он считает, что словообразовательное значение изафет может приобретать только в отдельных конкретных случаях и в связи с определенными изменениями в языковом отношении.
Прежде всего, следует уточнить разницу между словообразованием и словосочетанием. Образование новых сложных слов обычно сопровождается и известной специализацией смысла, в результате чего вновь образованное слово по своему значению является не простой суммой значений компонентов, а выражает новое понятие: баш бае «повод» (баш «голова» + бае «веревка»), арба баш «узорчатый войлок» (арба «арба» + баш «голова»), ашкьазан «желудок» (аш «пища» + къазап «кастрюля»), къозукъулакъ «щавель» (къозу «ягненок» + къулакъ «ухо»), гийик от «тимьян ползучий, чабрец» (гийик «волк» + от «трава»), арпачёп «ячмень (на глазу)» (арпа «ячмень» + чёп «сорняк»), оьгюзъемиш «мушмула» (оьгюз «вол» + емиш «фрукт»), къолгъап «перчатка» (къол «рука» + къап «мешок»), къолкъотур «гриб» (къол «рука» + къотур «болячка»).
Изафет является довольно продуктивным источником образования сложных слов. В этом процессе образования сложных слов не все типы изафета участвуют одинаково, и прослеживаются определенные этапы образования сложных слов из изафетных словосочетаний. В сложных словах раннего образования в определенной степени стерлась смысловая связь между компонентами, изафеты полностью перешли в разряд сложных слов, т. е. в сложном слове или трудно обнаружить отдельные компоненты бывшего изафета, или они потеряли смысловую связь с ними.
В наиболее ранних и часто употребляющихся сложных словах, образованных . изафетом, исчезла пауза между компонентами. Они отличаются также цельностью акцентно-ритмическои структуры, происходит изменение фонемного состава компонентов, опущение фонем или целых слогов: къызардаш «сестра» (къыз «девушка» + къардаш «родственник»), гечекъуш (гэчэгъуш) «летучая мышь» (гече «ночь» + къуш «птица»), къаипапа «теща» къайып «родственник жены для мужа или наоборот» + ana «мать», гюпесув «одеколон» гюпе (этимология неясна)+ сув «вода», къолкьап (къолгъап) «перчатка» (къол «рука» + къап «мешок»), гечеорта гече «ночь» + орта «середина»).
На стыке компонентов сочетание двух согласных в одних случаях совместимо, в других подвержено фонетическим изменениям: сыпташ «надгробный камень», майчыракъ «свеча» (май «масло» + чыракъ «лампа»), бузавтиш «медведка» (бузав «теленок» + тиш «зуб»), кюлтюс «серый» (кюл «зола» + тюс «цвет»), балжибин «пчела» (бал «мед» + жибип «муха»), ёлбашчы «руководитель» (ёл «дорога» + башчы «головной»); мшииккъуйрукъ итбурун «шиповник» (лит, «собака» + бурун «нос»), гюнбет гюммэт «солнечная сторона поля» (гюн «солнце» + бет «лицо»).
Несовместимость сочетания двух согласных, из которых вторым является сонорный Й, устраняется паузой: къол + явлукъ кьольявлукъ «носовой платок» (букв, «рука» + «платок»), am + ялман атъяллши «белка» (am «лошадь» + ялман - неясная этимология), кьыз + яш къызъяш «девушка». Если на стыке компонентов оказались гласный и согласный, особых звуковых изменений не происходит: арпачёп (арпа «ячмень (на глазу)» + чёп «сорняк»), бакъайапыракь бакъа «лягушка» + япыракъ «лист», , «подорожник», оьгейапа «мачеха» (оьгей «неродной» + ana «мать»), балтасап «примула» (болта «топор» + сап «топорище»). В сложных словах, образованных лексикализацией изафетных словосочетаний позже, компоненты еще не потеряли полностью свою индивидуальность и независимость. Образование сложных слов, т; . нового понятия, находится в начальной стадии: къатынгиши «женщина» (къатып «женщина» + гиши «человек»), эргиши «мужчина» (эр «мужчина» + гиши «человек»), уьягъяю «семья» (уьй «дом» + агьлю «семья») [см. Ольмесов 1997: 243-245]. В словах типа темируста «жестянщик», тавукъ эт . «курятина», тавукыиорпа «куриный бульон», алакъаз «гусыня», алтыпуста «ювелир», атаюрт «родной аул», балбутиш «большой зуб», атарап «конюшня» и многих других, данных в новом орфографическом словаре в слитном написании, степень спаянности компонентов, можно сказать, еще очень слабая, каждый из элементов еще сохраняет свою индивидуальность и назвисимость, образование нового понятия находится в начальном состоянии. Сложных слов, образованных изафетами II и III типов, можно сказать, почти нет, если не считать малочисленных названий учреждений, научной Необычность образования сложных слов из изафета III типа С.С. Майзель объясняет тем, что этот тип представляет собой сочетание преимущественного случайных субъектов и объектов принадлежности [1957: 114].
Часто различие между изафетом и сложным словом изафетного происхождения определяется в контексте: Яишы арпачёбю авруп тура «У ребенка продолжает болеть ячмень на глазу» - Арпа чёп басгъан «Ячмень сорняком оброс»; Лвлакъда балтасаплар жыйдыкъ «В поле собрали примулы» - Болта саплар опгарылгъан «Топорища готовы». В новом орфографическом словаре (2005) сложные слова даны в слитном написании, хотя слитное правописание сложных слов все еще не является единственным различием между изафетным словосочетанием и сложным словом изафетного происхождения. Каждый тип словосложения изафетного происхождения нуждается в тщательном изучении как в функциональном, так и семантическом плане, прежде чем отнести их в разряд сложных слов.
Таким образом, I тип изафета можно считать самым древним. Ислледуя природу 1 типа изафета на обширном материале тюркских языков, Н.З. Гаджиева приходит к выводу, что он относится к «общетюркской праязыковой общности. На значительную древность синтаксического выражения отношений в изафете I указывают сохранившиеся тесно связанные комплексы слов, сложные слова, а также способ выражения синтаксических отношений (примыкание), на котором построен изафет I [Гаджиева 1973: 110-111]. Имеющий место во многих говорах I тип изафета отличается семантикой сочетающихся слов, степенью употребления. Синтаксическая особенность диалекта выражается именно в этом [Сафиулина 1978: 23].
II тип изафета
Отличительным признаком II типа изафета в тюркских языках, в частности в кумыкском, является наличие притяжательного аффикса 3-го лица у второго члена изафетной конструкции, выражающего отношение, при этом первый член не имеет аффикса, например: гюн шавласы «луч солнца», къумукъ халкъы «кумыкский народ». Изафет II для разговорного языка не характерен. Он употребляется лишь в официальном публицистическом стиле в качестве политического или культурного термина. В разговорной речи II тип изафета обычно заменяется первым.
По-видимому, II тип изафетных сочетаний пришел в кумыкский язык из письменного литературного языка, который использовали тюркские народы, имеющие древние литературные традиции.
Употребление изафетных словосочетаний II типа с древнейших времен можно установить путем глубокого изучения природы каждого типа изафета в кумыкском языке с привлечением сравнительного материала из тюркских языков, внимательного изучения таких тюркских языков с древней письменной литературой как азербайджанский, узбекский, татарский. Они используются в тех тюркских языках, на которые большое влияние оказывали арабский и персидский языки.
В некоторых тюркских языках наблюдается употребление II типа изафета вместо первого, а в кумыкском, наоборот, вместо II очень часто употребляется I тип изафета. Н.К. Дмитриев предполагает, что изафет II употребляется реже и говорящий по-кумыкски охотнее склоняется к изафету I, который он воспринимает в том же значении, что и II. Ученый замечает также, что в кумыкском языке очень трудно провести смысловое разграничение между I и II типами изафета и тут же добавляет, что для кумыкского языка изафет I является наиболее типичным. В отличие от ряда тюркских языков, в кумыкском применение не только изафета I, но и изафета III шире, чем изафета II, и лексико-грамматические отношения в изафете II более ограничены, чем в I и III формах изафета.
А.Н. Баскаков замечает, что лексическое значение каждого члена простого словосочетания так взаимодействует со значением всего словосочетания, что, с одной стороны, значение определяемого только приобретает дополнительный признак, заключенный в значении определения; с другой стороны, этот дополнительный признак не изменит значение всего словосочетания настолько, чтобы оно не соотнеилось со значением определяемого члена. Впрочем, этим признаком характеризуются простые словосочетания многих тюркских языков. Он же отмечает, что, обладая номинативным значением, словосочетания могут быть исследованы и в плане семасиологии. «Однако для собственно синтаксического исследования этот аспект имеет ограниченную ценность, поскольку в одной и той же синтаксической структуре может при различном лексическом наполнении выражаться множество однообразных конкретных значений, лишь при исследовании зависимости между общей семантикой (предметности, действия, качества и пр.) той. или иной категории слов и тяготении их к определенным формам синтаксической связи обращение к значению лексических компонентов словосочетания становится необходимым.
При этом в первую очередь должно учитываться не лексико-семантическое значение, т. е. значение, которое присуще словосочетанию как синтаксической конструкции, а значение, которое зависит от характера синтаксических связей и отношений, существующих в словосочетаниях таких, например, как посессивность, релятивность» [Баскаков 1974: 15-63]. «... когда же синтаксическая структура предстает как отношение между морфологически охарактеризованными словами, требуются отдельные основания для установления иерархии между элементами структуры, причем такая иерархия будет чисто синтаксической, она будет действительной лишь для данной конструкции» [Касевич 1988:102-103].
Изафет II в кумыкском языке является самым нераспространенным типом, не типичным для кумыкского языка, и поэтому по сравнению с количеством случаев употребления изафета I типа и изафета III типа в отдельности число примеров на рассматриваемый тип гораздо меньше и их семантическое разнообразие представляется более ограниченным, некоторые значения, передаваемые изафетом II типа, можно сказать, располагают двумя-тремя примерами. Материалы кумыкского языка дают основания для выделения следующих значений, передаваемых изафетом II типа.
Отношение господствующего слова, называющего лицо, предмет или явление, к зависимому слову, обозначающему национальную принадлежность, например: къумукъ халкъы «кумыкский народ», къумукъ эли «родина кумыков», орус алимц «русский ученый», татар къызы «татарская девушка», кьазакъ язывчусу «казахский писатель». Шолай къысмат чегип тура погъай халкъы да, Охалкъны да сёзю тутмай похрат чакъы да (А. Акъаев) «Вот такой жизнью живет и ногайский народ, Их слово тоже гроша ломаного не стоит». Лак халкъы шавхалпы ихтиярындан чыгъа (Б. Атаев) «Лакский народ выходит из-под влияния шамхала»; Опу юрегине, турк еолтаппы айтгъанны этмесе, оьзюн такъсырламаи къогшажакъны къоркъунч да тюше (Б. Атаев) «В его сердце запал страх, что, если не выполнит приказа турецкого султана, его не оставят без наказания». В последнем примере изафетного словосочетания турк солтаны «турецкий султан» первый компонент турк выражает название национальности, а второй — социальное положение. Ср. тат. рус ухучысы «русский ученик», къазакъ къызы «казахская девушка» [Закиев 1935], ног. Иырлайды таджик къызлары - шолай яхшы йырлары «Поют таджикские девушки - Как прекрасны их песни» [Шихмурзаев 2004: 68-69]; др.-тюрк. пам. turk torocu «обычаи тюрков», kyrkyz капу «кыргызский хан» [Аракин 1976: 18-21], тур. turkmusikisi «турецкая музыка» [Майзель1937:39].
В указанных словосочетаниях первые компоненты не могут быть заменены формой родительного падежа, т. е. употребление аффикса родительного падежа излишне, потому что зависимыми компонентами в них являются имена, определенность которых очевидна и без аффикса родительного падежа. Этот изафет обратим в изафет III типа только при постановке зависимого члена во множественном числе: орусланы алыми, погъайланы къызы, къазакъланы язывчусу.
