Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Историография и источники с. 11
Глава 2. Вклад дипломатического ведомства в изучение Востока в XVIII- первой половине XIX в. (по 1856 г.) с. 47
Глава 3. Вклад дипломатического ведомства в изучение Востока во второй половине XIX - начале XX в. (по 1917 г.)... с. 122
Заключение с. 180
Приложения:
Примечания с. 185
Источники и литература с. 270
- Историография и источники
- Вклад дипломатического ведомства в изучение Востока в XVIII- первой половине XIX в. (по 1856 г.)
- Вклад дипломатического ведомства в изучение Востока во второй половине XIX - начале XX в. (по 1917 г.)...
Введение к работе
Востоковедению в России издавна уделялось большое внимание. Соответственно важное место занимает изучение стран Востока и восточных языков в истории отечественной науки. В предисловии к первому выпуску сборника «Очерки по истории русского востоковедения», вышедшему пятьдесят лет назад, говорилось, в частности: «Русское востоковедение прошло длительный путь развития, в ходе которого были созданы серьезные научные традиции. Лучшие представители дореволюционного востоковедения в нашей стране глубоко и разносторонне занимались изучением истории, этнографии, языков и литератур народов Востока, собрали большой фактический материал и создали много научных трудов. Между тем история русского востоковедения еще не написана. Опубликование сборника „Очерки по истории русского востоковедения" является одним из первых шагов в создании коллективных работ по истории этой области отечественной науки»1. За прошедшие с тех пор годы учеными была проделана большая работа и появились отличные издания по данной тематике (в частности, накопленный отечественной историографией опыт был обобщен в двухтомной коллективной «Истории отечественного востоковедения», М., 1990 и 1997 гг.), однако задача, сформулированная составителями «Очерков» не потеряла своей актуальности и сейчас. Стремление к большей полноте охвата проблемы требует от историков не ограничиваться рамками научного востоковедения, а рассматривать его в совокупности с практическим. Обе ветви востоковедения, хотя и тесно друг с другом связанные и друг друга дополняющие, отличаются разными задачами, которые стояли перед ними, разными методами исследований, разными возможностями для их реализации.
Научное востоковедение в Европе возникло в XVIII в. В XIX столетии оно получило интенсивное развитие. В первую очередь это касалось стран, имевших колонии - Великобритании, Нидерландов, Франции, позже - Германии и Италии. По мнению академика Н. И. Конрада, «наряду с практическим востоковедением, как стали обозначать это направление в изучении Востока, развивалась и та отрасль востоковедной работы, которая получила наименование научного востоковедения. Толчком к его развитию послужил более глубокий интерес к Востоку»2.
В России в силу исторически сложившихся обстоятельств и географического положения страны Востока всегда (еще до первых попыток их научного познания) занимали очень большое место в делах российских официальных правительственных ведомств - дипломатического, военного, коммерческого. Оживленные торговые связи, поездки купцов, политические взаимоотношения, весьма интенсивный в отдельные периоды обмен посольствами и миссиями, военные конфликты в Азии расширяли познания о ней россиян и побуждали к её изучению.
Россия еще в XVI в., после завоевания Казанского и Астраханского ханств, покорения Сибири получила возможность прямого общения с Персией, Китаем. Через Иран и Закавказье пролегал «шелковый путь» с Востока в Европу. Здесь шли и новые, не изведанные пока дороги в другие страны. Но то, что было сделано для их поиска, а также для укрепления и развития уже налаженных связей с начала XVIII столетия, далеко превзошло все начинания предшествующих времен. Решение политических и коммерческих задач, унаследованных от XVI и XVII вв., сначала в Петровскую эпоху, а затем и при его преемниках было поставлено с большей определенностью и размахом.
«Пётр, стремясь к достижению своей "великой цели" - получению Россией выхода к Балтийскому морю, не спускал глаз с Востока, зная хорошо его значение для России, зная, что материальное благосостояние России поднимется, когда она станет посредницею в торговом отношении между Европой и Азией. ... Страны Востока, от Китая до Турции, одинаково обращали на себя внимание Петра», - писал С. М. Соловьев в своей «Истории России»3. Именно политическими планами будущего российского императора на Черном море, Кавказе, Ближнем Востоке определялся его интерес к странам этих регионов - к их языкам, истории, культуре. С указов Петра I начинается и изучение в России восточных языков4, с его именем связаны первые научные работы, посвященные изучению стран Востока.
Возрастание интереса к Востоку в Российской империи во второй половине XVIII в. обусловливалось рядом происходивших исторических событий. В это время были присоединены территории Северного Кавказа, Причерноморья, Крыма, был получен выход к Черному морю. Соседство с Китаем, Монголией, Японией и Кореей на Дальнем Востоке также требовало урегулирования отношений с этими странами. Непосредственно на территории империи располагались многочисленные восточные народы.
Расширение контактов с Востоком постоянно питало интерес к нему в самых разных слоях общества. Дипломаты, военные, купцы, чиновники, духовенство по роду своих обязанностей приобретали опыт общения с Востоком и накапливали практические знания о нем. Связанные с ним события, находили отражение в творчестве писателей, поэтов, журналистов. Восточная тематика была широко представлена в российской периодике тех лет. Издавалось большое количество переведенных с европейских языков работ по востоковедению. В течение XVIII в. и в начале XIX в. в России изучались многие восточные языки. Предпочтение отдавалось тем из них, знание которых было важным для дипломатических, военных и торговых целей.
В XVIII в. были заложены основы собраний восточных рукописей, книг, нумизматических коллекций, проделана большая работа по составлению словарей (в особенности китайского, монгольского и маньчжурского языков, приобретших со временем характер первоисточников). Российская китаистика в XVIII в. находилась на высоком европейском уровне. Помимо Китая и Монголии, в это время учеными уделялось также внимание изучению народов Сибири, Кавказа, Поволжья, Ближнего Востока.
Вкладом сотрудников Коллегии иностранных дел в XVIII в. можно считать подготовку переводчиков языков Ближнего и Дальнего Востока, переводы с восточных языков А. Л. Леонтьева, А. С. Агафонова, А. Г. Владыкина, труды выдающегося ученого своего времени Г. Я. Кера, работы В. М. Бакунина, П. А. Левашова, Ф. А. Эмина, учебные пособия, сбор восточных рукописей, книг, монет и редкостей.
Особенно интенсивным развитие обеих ветвей востоковедения -практического и научного - становится к началу XIX в. Внутри государства огромные пространства на окраинах населяли восточные народы, а внешняя политика сосредоточивается на Ближнем Востоке. Победа России в Отечественной войне 1812 г. и сокрушение такой крупной европейской державы, как наполеоновская Франция, изменили соотношение сил на международной арене. Период от образования Священного союза в 1815 г. до Крымской войны (1853-1856 гг.) и Парижского мира 1856 г. внес существенные изменения в русскую внешнюю политику, когда правительство, ощущая свои авторитет и силу, стремилось утвердиться не только в Европе (где получило роль «жандарма»), но и в Азии.
На первый план в России в это время вновь выдвинулся Восточный вопрос, в него оказались втянуты и европейские державы (Австрия, Ан глия, Франция), захотевшие принять участие в борьбе за преобладающее влияние в Османской империи, особенно на Балканах. Необходимость обеспечить безопасность своих южных границ и экономические интересы побуждали Петербург к активности, радикальным действиям, которые способствовали бы решению Восточного вопроса исключительно в интересах Российской империи5.
Указом Александра I от 19 апреля 1819 г. при Министерстве иностранных дел был создан Азиатский департамент, остававшийся вплоть до начала XX в. главным подразделением дипломатического ведомства. С его созданием Министерство иностранных дел стало проявлять подлинную активность и результативность в исследовании Востока. В департаменте проходили службу многие выдающиеся дипломаты, среди них - сочетавшие чисто дипломатические функции с научными исследованиями. О климате в Азиатском департаменте можно судить и по тому, что здесь, например, служило в 1840-х гг. подавляющее число ведущих членов кружка петрашевцев6. В 1823-1918 гг. при Азиатском департаменте существовало Учебное отделение восточных языков, располагавшее первоклассными преподавателями, подготовившее многих выдающихся дипломатов и ученых, специалистов и знатоков Востока, и на практике воплотившего соединение практического и научного востоковедения. Учебное отделение занималось не только обучением будущих дипломатов, но имело и пополняло богатую библиотеку, музей, готовило учебные пособия и т.п.
После поражения в Крымской (Восточной) войне главной задачей российской внешней политики стал поиск выхода из дипломатической изоляции. Эта задача была успешно решена, и русские дипломаты долгое время поддерживали выгодное для своей страны равновесие в Европе. Одновременно во второй половине 1850-х — начале 1860-х годов дипломатия России активизировала свою политику в Азии. Этого требовали, в частно сти, сложившаяся в империи внутренняя ситуация и международное положение на Востоке. Россия осуществила присоединение Средней Азии и Казахстана и утвердила свое влияние на Дальнем Востоке. (К концу века дальневосточные интересы российских торгово-промышленных кругов, а следовательно - и военных и дипломатов - получили большое значение).
Важностью в деле решения внешнеполитических или военных задач России объясняется и преобладание научных сочинений о тех или иных странах Востока в различные периоды - Ближнего, Дальнего, Средней Азии.
На протяжении всего XIX и в начале XX вв. Министерство иностранных дел (наряду с Военным) было главным министерством страны. Министр же иностранных дел занимал как правило второе после императора положение в государственной иерархии. Но при этом последнее слово в решении всех внешнеполитических вопросов принадлежало именно императорам. Они не только внимательно знакомились со всей дипломатической, а иногда и консульской перепиской (на многих документах можно видеть покрытые лаком монаршие пометы и резолюции), утверждали инструкции российским послам и посланникам, назначение тех или иных чиновников и т.д., но именно они решали вопросы войны и мира, заключения международных договоров, утверждали указы («Быть по сему») и т.п. (Особенно «самостоятельны» в подобных делах были Николай I и Александр III, правление которых выпало на не самые либеральные времена, Александр III, например, говорил о себе, что он «сам себе министр иностранных дел»7). В самом МИД решения, которые затем фиксировались в официальных документах, принимались министром и двумя-тремя его ближайшими сотрудниками. Они направлялись на утверждение императора или подлежали предварительному рассмотрению в Особых совещаниях и других высших государственных органах.
Данная работа, начатая в свое время по инициативе и под руководством крупного учёного, писателя, знатока архивов и международных дел на Востоке, доктора исторических наук, профессора Нафтулы Ароновича Халфина (1921-1987), не претендует на глубокое и всестороннее освещение специальных вопросов международных отношений в Азии, их сложных перипетий, а ставит целью показать роль отдельных учреждений и отдельных сотрудников дипломатического ведомства России в изучении стран и языков Востока.
Хронологические рамки работы - XVIII - начала XX вв. - определяются периодом существования самого дипломатического востоковедения. Работа охватывает период с 1717 г., когда Петром I была учреждена Коллегия иностранных дел, вплоть до Октября 1917 г., когда МИД прекратил свое существование. Участие учреждений российского внешнеполитического ведомства до настоящего времени не стало предметом специального исследования. Идеей являлось сделать своеобразный свод разрозненных, не собранных воедино источников, историографии и других сведений на эту тему. Показав при этом точки соприкосновения и неразрывность практического и научного востоковедения, чему деятельность внешнеполитического ведомства служит ярким примером (то есть - накапливание дипломатами знаний путем конкретной работы, способствовавших, в свою очередь, дальнейшему успеху дипломатии).
Работа, состоящая из введения, трех глав, заключения, примечаний и списка литературы и источников, написана на основе документального материала, как опубликованного, так и рукописного (архивного), а также имеющихся исследований по истории востоковедения. Рукописные источники, использованные в настоящей работе, хранятся главным образом в Архиве внешней политики Российской империи (АВПРИ), а также в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА), Архиве востоковедов Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН, Государственном архиве Оренбургской области. Использованы отдельные фонды и других архивов Москвы и Санкт-Петербурга.
ИСТОРИОГРАФИЯ И источники
Труды ученых, изучавших и изучающих внешнюю политику России, в том числе политику XVIII - XIX вв., занимают значительное место в отечественной историографии. Существует большое число исследований и по истории российского востоковедения данных эпох. Специального же исследования по истории изучения стран Востока и восточных языков во внешнеполитическом ведомстве России нет. Однако, несмотря на это, тема в той или иной степени затрагивалась в отечественной историографии. Дипломатическое востоковедение рассматривалось в работах по истории российских внешнеполитических учреждений, исследованиях по истории международных отношений в целом, по истории отечественного востоковедения, как научного, так и практического.
Одной из первых работ, освещавших деятельность дипломатического востоковедения, был очерк основоположника истории востоковедения, члена-корреспондента Санкт-Петербургской Академии наук, профессора кафедры истории Востока восточного факультета Санкт-Петербургского университета Николая Ивановича Веселовского (1848— 1918) «Сведения об официальном преподавании восточных языков в России». Автор подготовил его для III Международного съезда ориенталистов, проходившего в Санкт-Петербурге в 1876 г. и включил его в первый том трудов съезда, а также одновременно выпустил отдельным изданием8. В предисловии, говоря о начале преподавания восточных языков в России, автор справедливо указал, что «изучение у нас восточных языков являлось не излишней роскошью, а насущной потребностью: необходимо было иметь русских людей, знакомых с восточными языками, как для сношений пограничных и заграничных, так и для адмистрации в местностях, населенных инородцами»9. При описании учебных заведений с преподава ниєм восточных языков автор уделил внимание преподавательской деятельности Г. Я. Кера, работе Учебного отделения восточных языков Азиатского департамента. Необходимо отметить, что Н. И. Веселовский всю жизнь собирал материалы о жизни и деятельности своих коллег - отечественных востоковедов (в их числе, естественно, и практических), внесших заметный вклад в науку10. Эти материалы были использованы им в двухтомном «Биографическом словаре профессоров и преподавателей Императорского Санкт-Петербургского университета за истекшую третью четверть века его существования. 1869-1894 гг.» (СПб., 1866). Здесь были помещены и составленные им справки о трудах коллег11.
Биографическая литература о востоковедах насчитывает как в дореволюционный, так и в советский и постсоветский периоды не одно название (некоторые из этих работ будут освещены ниже). Одной из первых на эту тему, представляющих для нас интерес, можно назвать книгу П. С. Савельева «О жизни и трудах Ф. Шармуа» (СПб., 1845).
В XIX в. было издано несколько монографических исследований, основанных на архивных материалах, посвященных участию России в международных отношениях. Но все они в основном освещали европейские вопросы. Отношениям на Востоке посвящено не так много исследований. Таковы, например, книги Е. Ф. Шмурло «Восток и Запад в русской истории. Публичная лекция» (Юрьев, 1895), Н. Д. Чечулина «Внешняя политика России в начале царствования Екатерины И. 1762-1774». (СПб., 1896), Н. Ф. Дубровина «История Крымской войны и обороны Севастополя». (Т. I—III, СПб., 1900), А. М. Зайончковского «Восточная война 1853— 1856 гг. в связи с современной ей политической обстановкой». (Т. I—II. СПб., 1908-1913). Однако, в этих трудах рассматривались чисто дипломатические вопросы, анализ информации, поступавшей от русских резидентов в странах Востока, их деятельности и т.п. в задачи авторов не входил.
В конце века стали появляться и исследования, посвященные истории российского консульского института и дипломатических представительств за границей. Таков, например, обширный труд юриста-международника и сотрудника Московского Главного архива МИД В. А. Уляницко-го «Русские консульства за границею в XVIII веке» (Ч. I—II. М., 1899).
На архивных материалах МИД основаны такие работы, посвященные международным отношениям на Востоке, как книги сотрудников МИД С. А. Жигарева «Русская политика в Восточном вопросе, её история в XVII— XIX веках, критическая оценка и будущие задачи» (М., 1896) и С. М. Горя-инова «Босфор и Дарденеллы» (СПб., 1907), о которых подробнее скажем ниже.
В 1902 г., к 100-летию образования в России министерств, о некоторых из них были выпущены юбилейные издания, рассказывающие об их истории. Была выпущена такая книга и о МИД - «Очерк истории Министерства иностранных дел. 1802-1902» (СПб., 1902; репринтное воспроизведение 2002 г.). Подобные издания в буквальном смысле слова появляются раз в сто лет. До 2002 г. эта книга, подготовленная на основе материалов Московского и Санкт-Петербургского Главных архивов российского МИД, оставалась единственным обобщающим трудом по истории внешнеполитического ведомства до начала XX в. (Хотя был опубликован лишь сжатый вариант подготовленных материалов). Его авторами были сотрудники названных архивов - С. А. Белокуров, Н. П. Голицын, Н. П. Павлов-Сильван-ский и Г. В. Чичерин (будущий советский нарком).
Издание содержит подробную информацию об истории, о структуре и подразделениях внешнеполитических ведомств России: Посольского приказа, Коллегии и Министерства иностранных дел; о произведенных за рассматриваемое время реформах и т.д.; рассказывает о самых значительных событиях в истории отечественной дипломатии, о деятельности вид ных российских дипломатов (министрах, руководителях отделов, послах и др.). В издании (кстати, выполненном на высоком полиграфическом уровне, богато иллюстрированном гравюрами, портретами, фотографиями, изображениями памятных медалей, государственных печатей), есть информация и об истории Азиатского департамента МИД.
В 1902 г. была издана небольшая по объему работа слушателя Офицерских курсов восточных языков при Учебном отделении Азиатского департамента МИД штабс-капитана М. Г. Певцова, содержавшая краткий очерк истории возникновения этого учебного заведения12. При подготовке очерка автор использовал Приказы по военному ведомству и архивные материалы Главного штаба и Военно-ученого комитета, а также некоторые материалы других министерств. Главной целью автор ставил привлечение внимания к несоответствию образования, получаемого слушателями курсов и их дальнейшей службой. Подготовка офицеров нацеливала их на военно-дипломатическую службу, а вместо этого их распределение шло в основном на административно-полицейские должности в Туркестане и на Кавказе. Автор не делал анализа международной обстановки на Востоке в эпоху появления курсов, не показал её связи с предшествующими эпохами, уделил мало внимания значению научных работ выпускников курсов.
До сих пор не потеряли своей актуальности труды академика Василия Владимировича Бартольда (1869-1930), написанные в начале прошлого века. Таковы фундаментальная, основанная на курсе прочитанных им университетских лекций «История изучения Востока в Европе и России»1 , «Востоковедение в России в XVIII в.», «Обзор деятельности факультета восточных языков», вошедшие вместе в девятый том его «Сочинений», озаглавленный как «Работы по истории востоковедения» (М., 1977). Эти работы сыграли важную роль в историографии как отечественного, так и западноевропейского востоковедения (например, вскоре после первого издания «Истории изучения Востока» в 1911 г. в России эта работа была переведена на немецкий язык и издана в Германии - в 1913 г. в Лейпциге, отдельные главы были переведены на турецкий язык и изданы в Стамбуле, второе издание было переведено на французский язык и издано в 1947 г. в Париже). До сих пор ни одна работа не может сравниться по широте охвата проблемы с работой В. В. Бартольда. На основе многочисленных источников и фактов ученый убедительно показал, как расширение знаний россиян о Востоке происходило по мере расширения границ России в Азии. Однако этот процесс долгое время развивался стихийно и государственные учреждения занимали часто выжидательную позицию, пользуясь результатами походов казаков-землепроходцев и поездками отдельных купцов. Положение стало изменяться с начала XVIII в. «С царствования Петра Великого начинается новая эпоха в истории отношений России не только к Дальнему Востоку, но и к мусульманскому миру»14. В. В. Бар-тольд отмечает, что научное востоковедение в XVIII в. делало первые шаги. Новый этап в его развитии наступает в следующем столетии. «В XIX в. изучение Востока сделало в России, может быть, еще более значительные успехи, чем в Западной Европе. За это время совершенно изменились условия научной работы», - пишет В. В. Бартольд15. Он имеет в виду изменение отношения царского правительства, осознавшего необходимость серьезного изучения Востока для успешного проведения там своей политики. В книге приводятся сведения о различный экспедициях, так или иначе организованных при участии российского внешнеполитического ведомства как в XVIII в. (Флорио Беневени), так и XIX в. (П. И. Деме-зона, Я. В. Виткевича, Н. П. Игнатьева, П. А. Чихачева, Н. В. Ханыкова и др.). Говорится о поездках и научных работах отдельных дипломатов.
Об Учебном отделении восточных языков Азиатского департамента В. В. Бартольд говорит в «Обзоре деятельности факультета восточных языков» в связи с деятельностью некоторых профессоров университета.
В разделе «Personalia» упоминаемого девятого тома «Сочинений» В. В. Бартольда помещен текст доклада «Памяти В. А. Жуковского», прочитанного в апреле 1918 г. на заседании Восточного отделения Русского Археологического общества16. Эта работа содержит большую интересную информацию о научной деятельности В. А. Жуковского, современника и коллеги В. В. Бартольда, которого он хорошо знал и ценил.
После Октября 1917 г., несмотря на прекращение функционирования прежних государственных учреждений, начавшуюся массовую эмиграцию (когда среди прочих представителей интеллигенции уезжали и дипломаты, и многие ученые), несмотря на Гражданскую войну, лишения военного коммунизма и т.п., обстановка для исследований первоначально складывалась благополучно. Этому способствовало провозглашение архивов национальным достоянием и их открытие для исследователей. Тогда же были обнародованы дипломатические и военные секреты царского правительства. Отдельные документы публиковались в газетах «Правда», «Известия» и др. Были изданы сборники архивных документов: «Синяя книга. Сборник тайных документов, извлеченных из архива бывшего Министерства иностранных дел» (М., 1918); семь «Сборников секретных договоров из архива бывшего Министерства иностранных дел» (Пг., 1917-1918); «Раздел Азиатской Турции» (М., 1924); «Константинополь и проливы по секретным документам бывшего МИД»17 (М., 1925) и другие издания архивных материалов. Однако, их публикация, осуществленная Литературно-издательским отделом НКИД имела скорее конъюнктурный и политический, а не научный характер. Позже, в 1930-х гг., под редакцией М. Н. Покровского было осуществлено 20-томное издание серии «Междуна родные отношения в эпоху империализма. Документы и материалы из архивов царского и Временного правительств. 1878-1917 гг.»(М., 1931-1939). Абсолютное большинство российских ориенталистов не эмигрировало за границу. В Советской России остались и продолжали трудиться такие выдающиеся ученые, как В. М. Алексеев, А. П. Баранников, В. В. Бартольд, Е. А. Бертельс, Б. Я. Владимирцов, В. А. Гордлевский, И. Ю. Крачковский, Н. Я. Марр, Н. А. Невский, С. П. Обнорский, С. Ф. Ольденбург, И. А. Орбели, А. Н. Самойлович, А. Е. Снесарев, В. В. Струве, Ф. И. Щербатской, Ю. К. Щуцкий, И. Д. Ягелло и другие.
В 1925 г. в Ленинграде вышло второе, дополненное, издание «Истории изучения Востока в Европе и России» В. В. Бартольда. Оно может быть отнесено и к первым работам советской историографии, в которых затрагивалась тема дипломатического востоковедения. Однако, затем, в 1930-1940 гг., эта тема практически не изучалась в научной литературе. Вместе с осуждением политики царизма на Востоке было предано забвению и то прогрессивное, что содержалось в деятельности чиновников МИД. Централизация государственных архивов и передача их в ведение НКВД-МВД (АВПРИ, например, находился в его ведомстве до декабря 1945 г.) также не способствовали расширению базы источников научных для исследований. Архивы были настолько засекречены, что оставались практически недоступными ученым. (Следует упомянуть также, что и позже, вплоть до 1990 г., исследователи в АВПРИ не имели возможности самостоятельно пользоваться необходимым для полноценной работы справочным аппаратом - описями и картотеками, это делали за них архивисты, «подавая на стол» готовые дела. Большую роль при этом играли их квалификация и знания).
Хотя в эти годы появлялись издания, посвященные истории международных отношений и внешней политики Российской империи в целом (в том числе — на Востоке), эти работы не затрагивали вопросы истории дипломатии (а тем более - дипломатии научной) отдельно. Для примера скажем о вышедшем в свет в 1941 г. первом томе фундаментального труда академика Е. В. Тарле «Крымская война»18. Использовав огромный архивный (из пятнадцати архивов) и опубликованный материал, автор показал сложный клубок международных противоречий, который сложился в Европе и Малой Азии к середине XIX века. Приводя доказательства агрессивности планов западных держав и России на Ближнем Востоке, историк рассмотрел их экономические позиции в этом районе, отмечая решительное расхождение интересов, в первую очередь, Англии и Австрии, с политикой России. В труде Е. В. Тарле детально выяснена явная и закулисная дипломатическая борьба враждующих сторон (из которой Англия и Франция вышли победителями), показанная ученым одним из аспектов общей истории войны.
В 1945 г. в Москве была издана стенограмма прочитанной Е. В. Тарле лекции «Екатерина II и её дипломатия». Е. В. Тарле был одним из участников большого коллективного трехтомного труда «История дипломатии» (глав. ред. В. П. Потемкин. М., 1941-1945), первые два тома которой охватывают историю дипломатии с древнейших времен до 1919 г. В 1948-1950 гг. в Москве вышел двухтомный «Дипломатический словарь» (глав. ред. А. Я. Вышинский). В статьях словаря, изданного в трудные для исторической науки годы, хотя очень отрывочно и без научного аппарата, приводятся, в частности, некоторые сведения по истории взаимоотношений России и стран Востока, международных конференций, договоров, а также биографические сведения отдельных дипломатов, причастных к восточным делам.
По истории международных отношений России вышло очень много научной литературы. Но её обзор представляется излишним, так как нас прежде всего должны интересовать работы, посвященные тем международным делам на Востоке, в которых Россия принимала непосредственное участие. Так же интересны должны быть работы, посвященные истории внешнеполитического ведомства и его подразделений, имевших непосредственное отношение к восточным делам. И конкретно - дипломатическому востоковедению. А таких работ очень немного.
Эта тема возникает вновь с выходом «Очерков по истории русского востоковедения». В 1953 г. появился первый их выпуск. Здесь была помещена статья Е. И. Гневушевой о путешествии П. И. Пашино по Персии и Индии. В четвертом выпуске (М., 1959) была помещена статья И. М. Сми-лянской о К. М. Базили. Выпуск пятый (М., 1960) целиком был посвящен материалам о жизни и деятельности В. А. Жуковского. В шестом выпуске (М., 1963) были опубликованы статья А. В. Яроцкого о П. Л. Шиллинге фон Канштадте и статья Н. А. Кузнецовой «К истории бабизма и бехаизма в России», в которой речь шла, в частности, и о деятельности российских дипломатов в Персии, собиравших сведения о секте.
Следует подчеркнуть, что отдельных монографических исследований по данной теме практически нет. В основном теме посвящены статьи, помещенные в различных сборниках научных трудов и в журналах. А также главы и разделы некоторых монографий.
Из работ советских историков-востоковедов, посвященных изучению восточных языков в России, в том числе и в Учебном отделении Азиатского департамента, следует прежде всего назвать книгу академика А. Н. Кононова «История изучения тюркских языков в России» (Л., 1972, изд. 2— е, дополненное и исправленное, Л., 1982) и вышедший под его редакцией «Биобиблиографический словарь отечественных тюркологов» (М., 1974, изд. 2-е, дополненное и исправленное, М., 1989). В фундаментальном «Биобиблиографическом словаре» приводятся, в частности, сведения о де ятельности многих ученых-востоковедов, оказазавшихся причастными к работе российского МИД и его подразделений (в том числе дипломатических представительств и Учебного отделения). Таким образом, прослеживается связь обеих ветвей востоковедения - научной и практической. Приведены (как следует из самого заглавия) ценные биографические сведения и списки литературы, дающей для историков хорошую отправную точку для дальнейших поисков. В «Истории изучения тюркских языков» детально прослеживается становление этого предмета на протяжении XVIII-XIX вв. Приводятся конкретные имена и факты, говорится о деятельности и вкладе отдельных сотрудников внешнеполитических ведомств, начиная с петровской Иностранной Коллегии.
В этом же ряду находится фундаментальный труд академика И. Ю. Крачковского «Очерки по истории русской арабистики» (М.-Л., 1950, затем вошла в пятый том его «Избранных сочинений», М.-Л., 1958), в котором ученый исследует историю отечественной арабистики еще со времен Киевской и Московской Руси. Рассказывая об арабистике в XIX в. (университетской и не только) И. Ю. Крачковский дает оценку деятельности Учебного отделения восточных языков и некоторых крупных ученых, связанных с ним по долгу службы (Ф. П. Аделунг, Б. А. Дорн, М. А. Гамазов, В. В. Григорьев, А. О. Мухлинский, М. Тантави, Ж.-Ф. Деманж, П. И. Демезон). Жизнью и деятельностью М. Тантави, а также исследованиями книг и рукописей из его собрания И. Ю. Крачковский занимался в 1910-Х-1920-х гг., посвятив ему ряд статей и книгу «Шейх Тантави, профессор Санкт-Петербургского университета. 1810-1861» (Л., 1929), вошедшую позже в пятый том его «Избранных сочинений».
Для освещения находившейся в ведении внешнеполитического ведомства Российской Духовной миссии в Пекине и её деятелей интерес представляет фундаментальная монография П. Е. Скачкова «Очерки исто рий русского китаеведения» (М., 1977). Здесь помещена информация и анализ деятельности миссии в целом и таких ученых, как А. С. Агафонов, Н. Я. Бичурин, П. И. Каменский, П. И. Кафаров, А. Л. Леонтьев, С. В. Ли-повцов и др.
Много ранее важных неиспользованных архивных материалов, относящихся к истории изучения стран Дальнего Востока в России, в том числе — к деятельности Пекинской миссии, ввел в научный оборот в своих многочисленных статьях неутомимый архивист А. Н. Хохлов, опубликовав их в журналах «Вопросы истории», «Восток», «Восточный архив» и др., а также в различных сборниках статей и коллективных монографиях19.
Из работ советских исследователей по истории востоковедения, вышедших в 1970-е г., наибольшее внимание дипломатическому востоковедению было уделено в книге Б. М. Данцига «Ближний Восток в русской науке и литературе» (М., 1973), в которую составной частью вошли его же работы «Русские путешественники на Ближнем Востоке» (М., 1965) и «Изучение Ближнего Востока в России» (М., 1968). Исследование начинается с летописных известий о русских путешественниках на Ближний Восток, чему посвящена первая глава книги. Остальные же десять глав освещают время с начала XVIII по начало XX веков. Первой здесь упоминается миссия Е. И. Украинцева в Константинополь в 1699 г., подчеркивается его роль не только как дипломата, но также и как географа. Б. М. Данциг в своей книге приводит информацию и дает оценки деятельности и трудов не только дипломатов, но всех российских путешественников, внесших вклад в изучение Ближнего Востока, а также русских государственных и общественных деятелей, военных, писателей, критиков, издателей, журналистов, художников и т.д. Значению дипломатов уделяется очень важное место. Подробно рассказывается о роли писем и донесений русских послов в Османской империи - П. А. Толстого, И. И. и А. И. Неплюевых, А. А. Вешнякова, А. М. Обрескова, Н. В. Репнина, Я. И. Булгакова. (При этом автор подчеркивает, что в его задачи не входит освещение дипломатической деятельности русских резидентов, но лишь анализ информации от них поступавшей). В других главах, в частности, анализируется роль в изучении Востока и восточных языков таких ученых, причастных к деятельности Иностранной коллегии и МИД или служивших в них, как Г. Я. Кер, Я. О. Потоцкий, Б. А. Дорн, X. Д. Френ, М. А. Тантави, К. М. Бази-ли, П. А. Чихачев, Е. П. Ковалевский, В. В. Григорьев, А. О. Мухлинский, С. М. Горяинов, некоторые российские консулы, сотрудники мидовских архивов. Автор рассматривает деятельность научных и учебных заведений (Академия наук и её Азиатский музей, университеты, институты, лицеи, училища, библиотеки), научных обществ (Географическое, Археологическое, Ориенталистов), а также - Учебного отделения восточных языков при Азиатском департаменте. Данная работа Б. М. Данцига, написанная ярко и живо, на основе многочисленных опубликованных источников, является одним из немногих трудов, в котором очень отчетливо прослеживается роль российских дипломатов в изучении стран и языков Ближнего Востока. Книга, кроме прочего, содержит богатую библиографию.
Об участии российских дипломатов в международных конгрессах востоковедов была посвящена его статья в журнале «Народы Азии и Африки»20, приуроченная к 100-летию первого, Парижского, конгресса 1873 г.
Активно использованы материалы АВПРИ в работе X. М. Ибрагим-бейли «Кавказ в Крымской войне 1853-1856 гг. и международные отношения» (М., 1971). Используя документы архива, автор приводит сведения о разработке планов войны, о политике России по отношению к народам Закавказья и Кавказа.
Написанная в проблемно-хронологическом плане, коллективная монография «Кавказ и Средняя Азия во внешней политике России» (М., 1984) авторов Н. С. Киняпиной, М. М. Блиева и В. В. Дегоева весьма подробно освещает военные и дипломатические аспекты российской политики. На основе богатого фактологического материала впервые показана преемственность кавказской и среднеазиатской политики России, освещена её длительная борьба со своими соперниками в этом регионе - Османской империи, Ирана, Великобритании. Анализируются итоги русско-иранской (1826-1828) и русско-турецкой (1828-1829) войн, Адрианопольского мирного договора.
Среди трудов советских исследователей 1960-х—1980-х гг. необходимо особо выделить работы Н. А. Халфина. В каждой его крупной монографии или в журнальных статьях деятельности внешнеполитического ведомства уделено достойное внимание. Таковы: «Присоединение Средней Азии к России» (М., 1965), «Россия и ханства Средней Азии. Первая половина XIX в.» (М, 1974), а также вышедшая раньше «Провал британской агрессии в Афганистане» (М., 1959). В монографии «Россия и ханства Средней Азии» рассказывается, в частности, о роли Оренбурга и Оренбургской пограничной комиссии в изучении Центральной Азии, говорится о роли побывавших в этом регионе дипломатов - К. Ф. Бутенева, Я. В. Виткевича, П. И. Демезона, А. П. Ермолова, Е. П. Ковалевского, А. Ф. Негри. Деятельность МИД России в среднеазиатском направлении подвергается тщательному анализу в книге «Присоединение Средней Азии к России». Во всех перечисленных трудах автор убедительно показывает как на протяжении двух третей XIX столетия складывалось англо-российское соперничество в Центральной Азии, становившееся с каждым годом всё острее и достигшее вершины к 1860-м гг. При этом, естественно, деятельности МИД наряду с военным министерством отводилась важная роль.
Все работы Н. А. Халфина основаны в большой степени на архивных материалах. Их планомерное изучение и использование он начал еще в послевоенные годы. Оказавшись во время войны в эвакуации в Ташкенте, он не покинул затем этот город и возглавил здесь богатейший Исторический архив Узбекистана. О значении Ташкента, как столицы Туркестанского генерал-губернаторства, а значит и о значении его архива, можно говорить лишь в превосходной степени. (Автору данной работы довелось еще при жизни Н. А. Халфина побывать в этом архиве, который возглавляли его ученики, они не только с восхищением рассказывали о временах своего учителя, но и о том, что именно он произвел его настоящую научную организацию и систематизацию, сделав одним из научных исторических центров республики).
В соавторстве с Е. Ф. Рассадиной (своей женой) Н. А. Халфин в 1977 г. выпустил книгу «Н. В. Ханыков - востоковед и дипломат». Объемистая работа стала результатом многолетних трудов - архивных поисков, переводов, поездок и т.д. - посвященных личности выдающегося ученого, глубоко почитаемого Н. А. Халфиным. Рассказ о его судьбе и деятельности здесь неразрывно связан с историей отечестенного и европейского востоковедения в XIX веке. Так, например, говоря об оренбургских годах Н. В. Ханыкова, приводятся интересные сведения о его выдающихся современ-никах и коллегах, также служивших в Оренбурге в то время. То же относится и ко времени, проведенному в Санкт-Петербурге, на Кавказе, в Иране, в Париже и т.д. Показана роль внешнеполитического ведомства, чиновником которого на протяжении всей жизни оставался Н. В. Ханыков, Русского Географического общества, одним из членов-учредителей которого он был, Академии наук, членом-корреспондентом которой он являлся, и других востоковедных центров. Именно эта образцовая работа является, как кажется, одной из немногих, целиком посвященных теме единства практического и научного востоковедения на примере жизни и деятельности одного дипломата и востоковеда - Н. В. Ханыкова.
Н. А. Халфин выступил ответственным редактором книги Г. Л. Кес-сельбреннера о С. Л. Лашкареве «Хроника одной дипломатической карьеры» (М, 1987). Она является, пожалуй, второй монографией, из целиком посвященных истории деятельности дипломатического ведомства в области постановки изучения стран и языков Востока в России в XVIII - начале XIX в. Основанная на документах АВПРИ, книга рассказывает об одном из видных дипломатов екатерининской эпохи. На фоне и в связи с рассказом о его судьбе, карьере, незаурядной деятельности показывается, как развивалось, совершенствовалось и приобретало масштабы восточное направление в деятельности внешнеполитического ведомства в XVIII в., начиная с основания петровской Иностранной Коллегии в 1720 г. и до учреждения в 1802 г. Министерства иностранных дел. С. Л. Лашкарев оказался не просто современником и свидетелем этого процесса, но и его деятельным участником, сыграв при этом важную роль. Такая же роль принаделжит ему и в деле постановки изучения в России восточных языков.
Н. А. Халфин был одним из организаторов и основной движущей силой издававшейся Институтом востоковедения РАН серии «Центральная Азия в источниках и материалах» (позже - «Азия и Африка в источниках и материалах»). Здесь публиковались важные архивные источники по истории взаимоотношений России и стран Востока. Среди изданий, осуществленных в серии Н. А. Халфиным: «Экспедиция в Хорасан» (М., 1973) и «Записки по этнографии Персии» (М., 1977) Н. В. Ханыкова, «Путешествие в Восточный Алтай» П. А. Чихачева (М., 1974), «Бухара и Афганистан в начале 80-х годов XIX века. Журналы командировок Г. А. Арендаренко» (М., 1974), «Путешествие из Оренбурга в Бухару» Е. К. Мейендорфа (М., 1975), «Воспоминания» И. Ф. Бларамберга (М., 1978 г.), «Записки о Бухарском ханстве» П. И. Демезона и Я. В. Виткевича (М., 1983 г.). Все эти публикации снабжены основанными на архивных же материалах предисло виями и комментариями. Отметим также, что в этой серии были опубликованы документы о посольстве П. А. Толстого «Русский посол в Стамбуле» (публикация С. Ф. Орешковой, М., 1985), «Посланник Петра Первого на Востоке» (публикация В. Г. Воловникова, М., 1986), «Российские путешественники в Индии» (коллектив авторов, М., 1990). К сожалению, последняя из перечисленных книг оказалась в действительности последней, на этом издание серии остановилось.
Интересными для данной темы являются работы петербургской ученой, д.и.н. А. М. Куликовой, более 35 лет занимающейся историей востоковедения. Все её исследования построены на источниках, главным образом - архивных материалах. В приложении к её монографии «Становление университетского востоковедения в Петербурге» (М., 1982) приведены таблицы по структуре восточного факультета Санкт-Петербургского университета, содержатся сведения о персоналиях преподавателей и их списки по годам. Можно видеть, насколько много среди преподавателей восточного факультета за всю историю университета работало преподавателей из Учебного отделения Азиатского департамента или его выпускников. Указано, какие предметы и курсы, в какие годы они вели и т.д. Факты, которые подтверждают единство двух ветвей востоковедения в XIX в. В 1972 г. в сборнике «Феодальная Россия во всемирно-историческом процессе» была помещена статья С. М. Троицкого «Русские дипломаты в середине XVIII века». В этой небольшой по объему работе автор прослеживает по архивным материалам количественный состав дипломатического ведомства. Приводятся цифры по составу главных установлений, а также дипломатических представительств за рубежом. Автор выяснил и их национальный состав, а также привел данные о расходах на содержание. Такие данные встречаются в литературе очень редко, являясь однако важными, так как дипломатия и дипломаты сыграли наряду с армией и флотом (подобные стороны которых хорошо освещены в научной литературе) большую роль в выполнении внешнеполитичеких задач, стоявших перед государством в петровскую и последующую эпохи.
С 1979 г. в Институте востоковедения РАН началось издание серии «СССР и страны Востока», освещающей историю взаимоотношений России и СССР со странами Азии. В коллективной монографии «Россия и и Индия» (М., 1986) авторы неоднократно обращались к деятельности внешнеполитического ведомства. Здесь, в частности, говорилось о роли Ф. П. Аделунга в изучении древней индийской литературы, об организованных с участием МИД экспедициях М. Рафаилова, о научной деятельности П. И. Пашино, а также о вкладе востоковеда и дипломата В. О. фон Клемма.
В плане изучения Японии дипломатическое востоковеение имело более чем скромные успехи. Так, в монографии Л. Н. Кутакова «Россия и Япония» (М., 1988) говорится в основном о контактах между двумя странами и народами (вплоть до начала XIX в.), которые шли помимо внешнеполитического ведомства. Зато на этом фоне ярко прослеживается вклад дипломатов Е. В. Путятина и, особенно, И. А. Гошкевича в изучение соседней страны.
В монографии Ш. Б. Чимитдоржиева «Россия и Монголия» (М., 1987) освещается в основном лишь ход русско-китайской торговли в Кяхте. Другие стороны взаимоотношений - культура, образование (что странно, так как именно в Кяхте существовала языковая школа, открытая по инициативе и усилиями МИД) не освещены. Мало говорится и о политических делах. Только вскользь упоминается о российском консульстве в Ур-ге, открытом в 1861 г., и о деятельности первого консула Я. П. Шишмарева.
В коллективной монографии «Россия и Афганистан» (М., 1989), последней из вышедших в серии, специальное приложение посвящено истории изучения Афганистана в России в 1840-1910 гг. Авторы считают, что интерес российских востоковедов к серьезному изучению Афганистана породили события первой англо-афганской войны 1838-1842 гг.
В 1990-х гг. вышел ряд сборников научных трудов, посвященных истории деятельности внешнеполитического ведомства. В 1991 г. издательство «Международные отношения» выпустил сборник «Портреты российских дипломатов», в котором, в частности, помещены информативные, построенные на архивных разысканиях статьи: А. П. Бажова о П. А. Толстом, первом постоянном российском представителе в Османской империи, Н. И. Хитровой о Е. П. Ковалевском, В. М. Хевролиной о Н. П. Игнатьеве. С этой книгой перекликается выпущенный в 1992 г. также очень информативный сборник статей «Российская дипломатия в портретах», в которой принимали участие некоторые из упомянутых выше авторов. Так, Н. И. Хитрова поместила статью «Триумф А. М. Горчакова. Отмена нейтрализации Черного моря», В. М. Хевролина - «Венец и завершение дипломатической карьеры П. Н. Игнатьева». Кроме того, интересна статья В. С. Васюкова «"Главный приз". С. Д. Сазонов и соглашение о Константинополе и проливах», в которой подробно прослеживается история заключения негласных и долгое время остававшихся секретными соглашений России, Франции и Великобритании от апреля 1915 г. о послевоенном разделе Турции (когда к России отходили как средиземноморские проливы, так и Стамбул).
Институтом Российской истории РАН в 1991 г. был выпущен сборник статей под названием «Внешняя политика России. Источники и историография». Здесь особый интерес представляет статья В. М. Хевролиной (она же была редактором данной книги) «Донесения российских консулов в Боснии и Герцеговине как источник по истории их дипломатической деятельности. 1856-1874 гг.». Консульские донесения ранее не подвергались анализу в послереволюционной отечественной литературе (тогда как реляциям и отчетам российских послов и посланников начиная с XVIII в. в литературе уделено достаточное внимание)21. Комплекс донесений консулов (по фондам АВПРИ), аккредитованных в западной провинции Османской империи в середине XIX в., рассматриваемый автором, содержит ценные сведения о её социально-экономической и общественно-политической жизни. Рассматривается также история учреждения консульств в городах Боснии и Герцеговины и их сотрудниках, таких, как видный ученый-славист и дипломат А. Ф. Гильфердинг, Н. А. Иларионов, А. С. Ионии, К. Д. Петкович, Я. П. Славолюбов и др.
В этом же сборнике помещена статья Е. А. Чирковой «Дневники и воспоминания русских дипломатов в Архиве внешней политики России. Краткий обзор». Автор анализирует материалы фонда «Коллекция личных документов чиновников МИД» (Ф. 340) указанного архива, насчитывающего около 2500 единиц хранения. Среди лиц, чьи документы отложились здесь - министры (К. В. Нессельроде, В. Н. Ламздорф, М. Н. Муравьев, А. П. Извольский), крупные дипломаты (А. С. Грибоедов, Ф. Ф. Мартене, Ф. Р. Остен-Сакен и др.), историки-архивисты (Н. П. Павлов-Сильванский и С. А. Белокуров). Целью обзора, как пишет сам автор, являлось введение в научный оборот ряда мемуаров и дневников российских дипломатов, до тех пор не известных или малоизученных, хотя, как видно из обзора, они являются в ряде случаев ценнейшим источником по истории внешней политики России и международных отношений второй половины XIX в.
Институт востоковедения РАН совместно с Российским военно-историческим архивом в том же 1991 г. предпринял издание «Сирия, Ливан и Палестина в описаниях российских путешественников, консульских и военных обзорах первой половины XIX века», составителями которого были М. Р. Рыженков и И. М. Смилянская. В этой работе представлены наиболее серьезные сочинения первой половины XIX в. о Сирии, которые можно отнести к сфере «неакадемического востоковедения». Все они написаны в различных жанрах: художественное произведение (профессора О. И. Сенковского), литературно-публицистическая статья (Н. Ст-н), служебный отчет врача (А. А. Рафаловича), военно-топографическое обозрение (подполковника П. П. Львова) и, что представляет для нас основной интерес, консульские донесения К. М. Базили 1846-1853 гг. Они посвящены внешней торговле и экономике Сирии, но, помимо информации и таблиц на эту тему, содержат интересные сведения о стране и её населении вообще. Публикуется также подробный, с интересными деталями «Обзор оттоманской армии в Сирии» этого незаурядного дипломата.
Каждое из публикуемых в сборнике сочинений по-своему является источником для изучения истории Сирии. Текстам предпосланы исследовательские вступительные статьи, посвященные жизни и творчеству их авторов, обстоятельствам их написания, их значению. Авторами обстоятельных вступительных статей и комментариев к запискам К. М. Базили являются И. М. Смилянская и Е. И. Зеленев.
Упоминавшаяся выше Е. А. Чиркова является автором информативной статьи «Источники по истории внешней политики России и международных отношений на страницах журнала "Известия Министерства иностранных дел" (1912-1917)»22, вышедшей в 1988 г. В этой работе, построенной на основе архивных материалов АВПРИ, освещается малоизученная тема - периодическая печать МИД России. В введении к статье автор подчеркивает роль ведомственной, «министерской», журналистики и особенно выделяет ценность изданий МИД. Хотя, как следует из названия, главным является обзор конкретно «Известий МИД», автор говорит и об истории других изданий министерства. Приводятся сведения о главных направлениях и темах в содержании, сведения об авторах (среди которых и дипломаты-восточники), в приложении также помещен список наиболее заметных публикаций по разделам, среди них разделы: «Русские документы (международные договоры, заключенные Россией, донесения российских посланников и т.д.)», «Консульские донесения», «Мемуары».
На научную важность изданий дипломатического ведомства обращал ранее внимание академик А. Л. Нарочницкий в статье «Русские документальные публикации по вопросам внешней политики России и международных отношений нового времени, изданных до 1917 года»23, отмечая при этом, что «до Октябрьской революции внешняя политика России, ... подобно дипломатии других стран была окутана глубокой тайной», поэтому некоторые официальные изданиния МИД приобретают дополнительную ценность.
В 1998 г. в Институтом востоковедения РАН была подготовлена книга «Российская востоковедная наука: прошлое и настоящее. Библиография монографических востоковедных изданий в царский, советский и постсоветской периоды (1726-1997)». При явной непонятности концепции построения данной работы, она содержит некоторые сведения о работах востоковедов-дипломатов XIX в.
Важную информацию, заключающуюся в «Очерке истории Министерства» (СПб., 1902) в очень значительной степени дополняет, хотя и небольшая по объему, но весьма информативная книга советника Истори-ко-документального департамента МИД РФ С. Л. Туриловой «История внешнеполитического ведомства России. 1720-1832. К 200-летию МИД России». М., 2000 24. Работа, посвященная истории Иностранной коллегии и МИД, построена на основе документов АВПРИ. Главный упор делается на истории конкретных подразделений коллегии и министерства, перемен в структуре и т.п. Приведены сведения о конкретных деятелях. Уделяется место и истории подразделений, конкретно занимавшихся взаимоотношениями со странами Востока. Приведен список источников и литературы.
Здесь же содержится хорошая информация об архивах МИД, которые автор, как их сотрудница, прекрасно знает. Ранее в работах советских ученых о них имелась информация лишь в нескольких журнальных статьях, таких, как: «Архив внешней политики России» В. И. Мазаева (заместителя начальника Историко-дипломатического департамента МИД и директора АВПР в 1970-е гг.) и А. С. Чернецова в журнале «Новая и новей-шая история» и главах монографии В. Н. Самошенко, посвященной истории российских исторических архивов, вышедшей в 1986 г. (2-е изд., дополненное, 1990 г.)26. В основу указанной работы С. Л. Туриловой легла её одноименная статья в вышедшем в 1991 г. в Институте истории РАН сборнике статей «Государственные учреждения России XVI-XVHI вв.».
В 2002 г. в Москве сотрудниками Института российской истории РАН под руководством члена-корреспондента А. Н. Сахарова было предпринято парадное, солидное, в трех объемистых томах, с многочисленными цветными иллюстрациями и портретами, исследование «Очерки истории Министерства иностранных дел России. 860-2002». «Особенность издания состоит в том, что в нем впервые прослеживается деятельность отечественной дипломатической службы от её истоков, относящихся к далекому IX веку, до конца бурного XX столетия, раскрывается специфика дипломатической работы, существо и механизм принятия важнейших внешнеполитических решений», - отметил министр иностранных дел РФ И. С. Иванов, под патронажем которого вышли «Очерки». Труд построен, как видно из заглавия, в форме отдельных очерков истории отечественной дипломатии в различные эпохи. Причем первый том начинается очерком самого А. Н. Сахарова о дипломатии древней и средневековой Руси (вот откуда берет начало МИД!). Затем следуют очерки, посвященные истории Посольского приказа, Коллегии иностранных дел и непосредственно Министерства иностранных дел вплоть до Февральской революции 1917 г.27 Во втором томе помещены очерки по истории министерства во время временного правительства, а также уже послеоктябрьского периода, вплоть до наших дней. Приведены интересные данные не только о международной деятельности ведомства, но и о совершенствовании его структуры, реформах, деятельности крупных дипломатов. Деятельность петровской «ориентальной коллегии» и Азиатского департамента не выделяются в отдельные подразделы, но упоминаются.
В первом томе особый интерес представляет очерк, посвященный деятельности министерства в середине XIX в., написанный д.и.н. М. В. Хевролиной. Здесь подробно говорится о деятельности Азиатского департамента, игравшего в описываемое время основную роль в министерстве, о его Учебном отделении, о деятельности таких дипломатов, как А. М. Горчаков, Е. П. Ковалевский, Н. П. Игнатьев и др.
М. В. Хевролина является также автором ряда статей по истории международных отношений, опубликованных в последние годы в журналах «Новая и новейшая история», «Вопросы истории» и «Отечественные архивы», автором или ответственным редактором монографий, появившихся в последнее десятилетие28. Кроме того, М. В. Хевролина осуществила публикацию «Походных писем 1877 года» Н. П. Игнатьева (М., 1999), снабдив их всем необходимым научным аппаратом, выполненным на очень высоком уровне. Издание книги, а также ряда статей об этом дипломате и востоковеде представляет особый интерес и потому, что, как пишет М. В. Хевролина: «Игнатьеву в отечественной литературе практически не уделялось внимания. Смерть его отмечена несколькими скромными некрологами. Советские историки кратко касались деятельности Игнатьева лишь при рассмотрении отдельных страниц внешней политики России» .
В 1998 г. Издательским домом «Русская разведка» в Москве был выпущен первый том книги В. Алексеева «Военная разведка от Рюрика до Николая II». В этой, в общем-то не имеющей прямого отношения к исследуемой теме работе, заслуживает внимания глава «Роль и место военной разведки в системе государственных органов России на рубеже XIX-XX веков»30. Здесь рассказывается и о деятельности МИД, которое активно использовало «политические отношения» с иностранными государствами для изучения последних. Наряду с различными гласными применялись и негласные способы такого изучения. При этом, естественно, активно был задействован и Азиатский департамент. Автор приводит примеры разведывательной деятельности, проводившейся заграничными установлениями МИД - посольствами и миссиями, с использованием тайной агентуры. В частности, российский консул в Кашгаре в 1880-х—1890-х годах, блестящий востоковед, собиратель древностей Н. Ф. Петровский (о нем в нашей работе будет рассказано ниже), вёл через местных жителей разведку Кашгарского района. На основе полученных сведений составлял затем донесения, посылаемые в Санкт-Петербург. В 1891 г. он составил и представил на рассмотрение Азиатского департамента «Программу наставления и вопросов туземным разведчикам на русском, тюркском и персидском языках». Безусловно, хотя подобная информация о важной стороне деятельности российских дипломатов не может удивить, она представляет интерес, так как в научной литературе как правило освещения никогда не находит.
К новейшим относится исследование ученой из Казани Г. X. Гильма-новой «Подготовка российских востоковедов и их государственная служба (первая половина XIX века)» (2002 г.)31. Работа входит в ряд исследований по истории отечественного востоковедения этого периода и посвящена рассмотрению системы востоковедного образования в России. Наряду с деятельностью Министерства внутренних дел, Военного, Народного просвещения, университетов (прежде всего и главным образом - Казанского, а также Санкт-Петербургского), автор говорит о вкладе дипломатического ведомства, подчеркивая, что ему принадлежала инициатива в развитии этой системы. Говорится о большой роли, которую сыграло в деле становления подготовки отечественных востоковедов Учебное отделение восточных языков при Азиатском департаменте.
Необходимо отметить еще важную диссертацию, написанную под руководством Н. А. Халфина и П. М. Шаститко, - «Роль военного ведомства России в развитии отечественного востоковедения в XIX - начале XX вв.» (М., 1990) опытного архивиста М. Р. Рыженкова, основанную на богатых материалах РГВИА, в котором он тогда работал. Впервые участие военных в развитии отечественного востоковедения рассматривается как последовательный и закономерный процесс, происходивший под влиянием внешнеполитического фактора и оказавший, в свою очередь, влияние на внешнюю политику России в Азии на протяжении XIX - начала XX вв. Диссертация содержит подробную информацию и анализ деятельности Военного министерства в восточной политике правительства и вклада востоковедов-практиков, служивших в этом министерстве - анализ, проделанный впервые в отечественной науке. Деятельность же этого ведомства протекала в тесном контакте, сотрудничестве и взаимовлиянии с МИД. Неслучайно, многие экспедиции, миссии и т.п. осуществлялись сообща двумя ведомствами, неслучайно, что некоторые дипломатические поручения выполнялись офицерами, неслучайно, что при Учебном отделении МИД в середине XIX в. были открыты курсы для офицеров, неслучайно, что среди офицеров было много незаурядных ученых-востоковедов. В диссертации, при рассмотрении всех этих аспектов, приводятся многочисленные имена, события, факты, публикации.
К информативным публикациям по истории дипломатического востоковедения можно отнести книгу В. Л. Гениса «Вице-консул Введенский. Служба в Персии и Бухарском ханстве (1906-1920 гг.). Российская дипломатия в судьбах» (М, 2003). Труд посвящен, как видно из заглавия, жизни и деятельности конкретного российского дипломата в конкретных странах Востока в конкретное время. Эта деятельность показывается на фоне важных исторических событий, происходивших как в этих странах, так и в России. Политические события и международные проблемы показаны в тесной связи с судьбой П. П. Введенского, служившего в Персидском Азербайджане в качестве драгомана, секретаря генерального консульства в Тавризе, вице-консула в Урмии, управляющего вице-консульством в Хое, позже - сотрудника политического агентства в Бухаре. Используя многочисленные архивные документы (главным образом - разных фондов АВПРИ), автор хорошо реконструировал образец дипломатической службы на Востоке. Можно видеть, какими проблемами приходилось заниматься кадровым российским дипломатам, в какой исторической и политической обстановке, какие личные качества и знания были необходимы при этом, в какой мере и каким образом осуществлялась связь дипломатических представительств с Петербургом и какую роль играло МИД в их работе. Составной частью книги являются библиобиографические сведения о сорока российских дипломатах, которым по долгу службы пришлось находиться в описываемом регионе в то время. Эти данные, собранные по крупицам в архивах, редки и очень важны. Они позволяют также судить и о степени научной ангажированности дипломатов различных рангов (указываются названия трудов), говорится и о другой, не чисто дипломатической, их деятельности (П. П. Введенский, например, курировал работу тавризского русско-персидского училища, находившегося в ведении Министерства народного просвещения.). Биографии дают возможность прос ледить судьбы чиновников после Октября 1917 г. (так, сам П. П. Введенский неоднократно подвергался репрессиям и был расстрелян в 1938 г.; некоторые оказались в эмиграции).
Интересные статьи, основанные на архивных документах и сами документы публикуются в выходящем с 1998 г. в Институте востоковедения РАН журнале «Восточный архив». Так, в № 4-5 (2000 г.) была помещена статья В. В. Кушева о харьковском периоде деятельности Б. А. Дорна32, позже одного из преподавателей Учебного отделения восточных языков. В № 6-7 (2001 г.) были помещены статьи М. Т. Кожекиной о политической и научной деятельности первых российских консулов в Индии (1900-1917 гг.)33 и А. Н. Хохлова о российской школе переводчиков в Урге34, открытой в 1884 г. по инициативе и усилиями МИД. В № 8-9 (2002 г.) - И. Чомака «Султан и посол», посвященная деятельности российского посла в Стамбуле, а позже директора Азиатского департамента И. А. Зиновьева35. Чисто международным делам на Востоке (в частности, с участием России) посвящены и многие другие материалы, опубликованные в этом журнале.
В заключение обзора историографии изучаемого вопроса следует сказать, что проблема вклада внешнеполитического ведомства России в развитие отечественного востоковедения не являлась предметом специального изучения. В существующих же исследованиях, за малым исключением, сведения, касающиеся данной темы, отрывочны, не обобщены, затрагивают отдельные периоды или отдельные личности. Этому вопросу не уделялось достаточного внимания и в работах, посвященных международной проблематике. Первая попытка обобщения деятельности внешнеполитического ведомства России была предпринята в подготовленной еще в конце 1980-х гг. коллективной монографии «Истории отечественного востоковедения»36. Однако в данном двухтомнике в соответствующих главах в общем контексте помещен относительно сжатый вариант результатов проделанной работы .
Приступая к обзору источников по данной теме, следует отметить, что в основном это неопубликованные архивные материалы, хранящиеся в нескольких фондах Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ) и некоторых других архивов. Кроме того, существуют и издания источников, о которых будет сказано ниже.
В АВПРИ прежде всего представляют интерес следующие фонды, в которых отложились дела, связанные с Востоком (назовем их не в порядке их важности вообще, а важности для данной темы).
Фонд «Азиатский департамент» . Он содержит 6524 единицы хранения за 1813-1917 гг. (7 описей). Хотя центральной частью аппарата МИД была Канцелярия, очень важной была деятельность Азиатского департамента, имевшая комплексный характер, объединявшая дела политические, консульские, правовые, административные и кадровые. По сути дела, департамент представлял собой обособленное структурное подразделение. Помимо дел, относящихся собственно к взаимоотношениям со странами Востока, здесь хранятся, в частности, дела личного состава департамента по 1914 г. (это более полутора тысяч дел). В фонде Азиатского департамента находится и собрание вырезок из прессы по странам Востока39.
Фонд «Учебное отделение восточных языков»40 вплотную примыкает к предыдущему. Как раз он представляет, как кажется, наибольшую важность для изучения темы истории дипломатического востоковедения. Его ценность заключается и в том, что это цельный, компактный, насчитывающий 326 единиц хранения, комплекс. Документы позволяют хорошо проследить практически всю историю возникновения и деятельности этого учебного отделения. Это - первоначальные проекты по его созданию, докладные записки начальников Отделения, их переписка с руководством МИД, личные дела студентов и преподавателей, планы и расписания занятий, отчеты об экзаменах, сведения о финансах, наградах для студентов и преподавателей. Сведения о музее и библиотеке Отделения - каталоги восточных манускриптов и книг, рукописи сочинений студентов и т.п. Кроме того, содержатся дела, относящиеся к истории открытия и деятельности при Учебном отделении Офицерских курсов. И многие другие материалы, дающие возможность историкам реконструировать деятельность Отделения по подготовке востоковедов почти за сто лет - в 1823-1917 гг. Автору настоящей работы посчастливилось в конце 1980-х гг. во время участия в подготовке «Истории отечественного востоковедения» первому заниматься с документами этого фонда. Были просмотрены все единицы хранения, что позволило произвести их комплексный анализ.
Надо отметить, что еще в середине 1970-х, в 1980-х гг. во многих архивах Советского Союза продолжали работать архивисты послевоенной эпохи, «старая гвардия» архивистов. Такие специалисты работали тогда и в Архиве внешней политики России (АВПР, позже АВПРИ). Прекрасно зная свои фонды, они, в условиях недоступности для исследователей описей и картотек, старались предоставить им для изучения самые необходимые материалы. Это относилось не только к такому «понятному» фонду, как «Учебное отделение», но к таким огромным, как «Санкт-Петербургский Главный архив», «Канцелярия министра иностранных дел» (куда стекалась вся важнейшая переписка) или «Департамент личного состава и хозяйственных дел». Документы фонда «Азиатский департамент» продолжают материалы фонда «Библиотека Азиатского департамента»41. По ним можно проследить, как шло формирование библиотеки, в какие годы были приобретены те или иные книги и манускрипты, какие отпускались для этого средства. По каталогам можно определить, чем располагала библиотека. Далеко не все труды, переводные и оригинальные работы, путевые заметки и тому подобные издания российских дипломатов были опубликованы. Многие (предназначавшиеся для внутреннего пользования в МИД) остались в рукописном виде в библиотеке Азиатского департамента. В фонде «Планы и фото»42 среди прочего находятся фотографии и портреты сотрудников Азиатского департамента МИД, что представляет дополнительный интерес.
Фонд «Департамент личного состава и хозяйственных дел» (ДЛС и ХД)43, подразделения, управлявшего финансово-казенной частью и ведавшего кадровыми делами, а также посольскими церквами. Огромный, очень важный фонд, содержащий 25723 единицы хранения за 1750-1940 гг. и насчитывающий 40 описей. Здесь собраны, в частности, личные дела чиновников и документы о реорганизациях МИД.
Фонд «Административные дела»44. Огромный фонд за 1762, 1790— 1832 гг, насчитывающий более 36 с половиной тысяч дел (117 описей), которые позволяют реконструировать устройство, структуру ведомства и функции его отдельных подразделений.
Фонд «Коллекция документальных материалов из личных архивов чиновников МИД»45. Здесь содержатся материалы, имеющие отношения и к дипломатам-востоковедам. В частности: А. П. Бутеневу46, Г. М. Вланга-ли47, М. А. Гамазову48, А. И. Любимову49 и др.
Фонд «Санкт-Петербургский Главный архив». Санкт-Петербургский архив был архивом текущих дел. Туда поступала по истечении трех лет текущая дипломатическая переписка. Сюда, в частности, должны были сдавать документы отдельные подразделения МИД. Здесь хранятся среди прочего и документы, относящиеся к созданию Азиатского департамента.
Фонд «Внутренние коллежские дела», содержащий материалы о Коллегии иностранных дел за 1790-1832 гг., отдельные фонды российских представительств в разных странах Востока. Со временем обычные слу жебные документы - донесения послов и консулов, переписка с министерством и правительством приобрели ценность исторических источников, представляя большой научный интерес. Документы содержат личные дела состава посольств и консульств, рапорты, запросы, циркуляры и распоряжения правительства, сведения о командировках, отчеты и т.д. и т.п. Здесь отложились, в частности, и документы, касающиеся деятельности дипломатов, оставивших след в науке. Назовем, в качестве примеров, фонды: «Посольство в Константинополе», «Консульство в Бомбее», «Генеральное консульство в Бомбее», «Консульство в Калькутте» и др.
В Архиве востоковедов Санкт-Петербургского филиала ИВ РАН очень интересен личный фонд В. А. Жуковского (Ф. 17). Здесь собраны рукописи ученого, письма В. А. Жуковского к востоковедам, а также письма к нему. Большой интерес представляют разнообразные документы, связанные с деятельностью Учебного отделения восточных языков при Азиатском департаменте, заведующим которого В. А. Жуковский был долгое время. Среди них - обстоятельный «Очерк истории Учебного отделения восточных языков и постановка практики востоковедения на Западе» (Оп. 1. Д. 183), составленный В. А. Жуковским; описания и списки восточных рукописей из собрания Учебного отделения; подробные черновики проекта реформы Отделения и относящийся к этой реформе «Журнал заседания подкомиссии» от 31 августа 1907 г. (Оп. 1. Д. 191) и многие другие материалы крупного востоковеда В. А. Жуковского.
Личный фонд в этом архиве другого заведующего Учебным отделением - Ф. П. Аделунга (Ф. 1). Здесь находится его переписка с некоторыми крупными учеными первой половины XIX века (среди них, например, Б. А. Дорн, И. А. Гульянов, Г.-Ю. Клапрот, А. Н. Оленин, Сильвестр де Саси, X. Д. Френ, Ф.-Б. Шармуа и др.); выписки и извлечения, выполненные Ф. П. Аделунгом из различных сочинений по востоковедению. А кроме того, документы, относящиеся к Учебному отделению - переписка с К. В. Нессельроде, программы занятий в Отделении и программы экзаменов, расписание занятий, отчеты для Азиатского департамента и т.п.
В Архиве Российской Академии наук в Санкт-Петербурге также есть личный фонд Ф. П. Аделунга (фонд 89). Кроме того, для нашей темы интерес представляют, в частности, фонды других крупных востоковедов первой половины XIX в. - академиков Б. А. Дорна (фонд 776), Г.-Ю. Клап-рота (фонд 783) и X. Д. Френа (фонд 778). В них содержится, в частности, переписка ученых с другими отечественными и европейскими востоковедами (среди них, причастных к деятельности внешнеполитического ведомства: М. А. Гамазовым, П. И. Демезоном, А. Д. Жаба, Е. П. Ковалевским, С. С. Уваровым, Н. В. Ханыковым и др.).
Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Здесь, в частности, представляют интерес документы, относящиеся к возникновению и деятельности Офицерских курсов при Учебном отделении восточных языков Азиатского департамента50, хотя многие из них повторяют соответствующие документы в фонде «Учебное отделение» АВПРИ.
В Государственном архиве Оренбургской области в фонде «Канцелярия оренбургского военного губернатора» (фонд 6) собрана переписка с центральными учреждениями в Санкт-Петербурге, в частности, с Военным министерством и Министерством иностранных дел; официальные рапорты и другие донесения. В фонде находятся документы, относящиеся к организованным оренбургским начальством военным и дипломатическим экспедициям (И. Ф. Бларамберга, К. Ф. Бутенева, Я. В. Виткевича, Н. Я. Данилевского, П. И. Демезона, А. Ф. Негри, С. Т. Циолковского, Н. Э. Эверс-мана др.). Инструкции МИД. Сообщения о выкупе российских пленных в соседних странах. Сведения об английских разведчиках в Бухаре и Хиве. Формулярные списки чиновников. Все эти материалы являются не только хорошими источниками по истории взаимоотношений с соседними государствами Средней Азии, источниками персоналий ученых, дипломатов и военных, но также и источником по истории востоковедения, так как часто ярко свидетельствуют о развитии и взаимном обогащении практического и научного востоковедения.
В фонде «Гене Г. Ф.» (166) представляют интерес рукописи («тетради» и «портфели») председателя Оренбургской пограничной комиссии Г. Ф. Генса — сделанные им выписки из различных архивных документов и книг, касающиеся истории и положения взаимоотношений с соседними государствами, также сделанные им записи при расспросах путешественников, военных и купцов, побывавших в странах Центральной Азии.
В фонде «Оренбургская пограничная комиссия. 1799-1858 гг.» (ф. 222) содержатся формулярные списки сотрудников Комиссии; дела о взаимоотношениях с соседними народами, карты и планы, записки очевидцев тех или иных событий.
К важным опубликованным источникам относится многотомное «Полное собрание законов Российской империи» (ПСЗРИ), которое состоит из трех частей. Первая часть содержит указы, изданные с 1649 г. по 1825 г., до начала правления Николая I - всего 45 томов; вторая включает указы, изданные в царствование Николая I и Александра II - 55 томов; третья — Александра III и, частично, Николая II (последний, 33-й, том вышел в 1913 г., а затем издание не было продолжено из-за начавшейся Первой мировой войны). Собрание первое вышло в Санкт-Петербурге в 1830 г., тома второго и третьего выходили по мере издания законов. Все указы нумеровались и помещались в хронологическом порядке. Данное издание до сих пор остается наиболее полной публикацией законодательных актов, хотя ряд важных законов в него и не вошел.
В 1960 г. тогдашнее Историко-дипломатическое управление МИД СССР начало издание многотомного собрания «Внешняя политика России XIX и начала XX века. Документы российского Министерства иностранных дел». Издание продолжается до сих пор и уже насчитывает 16 томов51. В нем по хронологии публикуются наиболее важные материалы международных отношений из фондов АВПРИ. Хотя издание снабжено научным аппаратом, в частности, предметно-тематическим и именным указателями, прокомментировано оно в минимальном объеме, что, по-видимому, традиционно связано с завесой секретности, напускавшейся на внешнеполитические дела. По этой причине, вероятно, лишь в самом последнем из вышедших за все годы томов стали сообщаться архивные шифры публикуемых документов.
Из сборников опубликованных архивных документов и материалов очень интересными являются четыре тома «Русско-индийских отношений», подготовленные Институтом востоковедения РАН и рядом российских архивов. Первый том (М., 1958) посвящен документам XVII в., второй (М., 1965) - XVIII в. Здесь опубликованы, в частности, отрывки из реляций в Коллегию иностранных дел российских послов и консулов С. Аврамова, Ф. Беневени, А. Бековича-Черкасского и др., инструкций, данных Петром I дипломатам Д. Вильстеру, А. Волынскому, различные документы, связанные с деятельностью коллегии и её сотрудников. Кроме того, большой блок документов (56) посвящен жизни и деятельности Г. С. Лебедева. В томе, посвященном XIX в., публикуются записки М. Рафаилова и Р. Дани-бегова, документы, относящиеся к деятельности П. И. Пашино. В томе о взаимоотношениях в 1900-1917 гг. публикуются документы, связанные с открытием и деятельностью российского генерального консульства в Бомбее и некоторые донесения генеральных консулов В. О. фон Клемма, А. А. Гейкинга, К. Д. Набокова и В. В. Томановского.
В 1992 г. в Москве вышел документальный сборник «Под стягом России», посвященный истории вхождения в состав Российской империи различных областей и государств. Здесь публикуется ряд договоров, грамот, клятвенных обещаний, донесений, писем и т.п. архивных документов.
В двухтомном сборнике «Россия в Святой Земле. Документы и материалы», составленном Н. Н. Лисовым (М., 2000), публикуются более 400 архивных документов и материалов, впервые в отечественной историографии позволяющие достоверно воссоздать историю российского присутствия в Палестине. Источники, вошедшие в первый том издания, прослеживают историю учреждения и деятельность российского генерального консульства в Иерусалиме (1858-1914), вице-консульства в Хайфе (открытого в 1859 г.), приводится ряд донесений российских консулов. Кроме того -Палестинского комитета (1859-1889), Палестинской комиссии при Азиатском департаменте МИД (1864-1889) и Императорского Православного палестинского общества (1882-1918). При этом очень хорошо прослеживается роль МИД и его Азиатского департамента в деятельности перечисленных выше организаций. Том второй данного издания целиком посвящен деятельности Русской Духовной миссии в Иерусалиме и её отдельных представителей с момента учреждения в 1847 г. по 1918 г. Здесь особый интерес представляет документ о разграничении функций Духовной миссии, Императорского Православного палестинского общества и генерального консульства52.
В 1996 г. впервые был издан Путеводитель по АВПРИ. Он состоит из пяти частей: Коллегия иностранных дел (1720-1832 гг.); центральные учреждения МИД России (XIX - начало XX в.); заграничные учреждения внешнеполитической службы России (конец XVIII - начало XX вв.); временные учреждения МИД России; различные комиссии и общества, трактаты и договоры; коллекции документальных материалов, личные фонды;
коллекции микрофильмированных документов из иностранных и российских архивов; микрофильмы трофейных архивов, возвращенных в разные годы советским правительством их законным владельцам.
Рассмотренными выше публикациями, естественно, данная тема не исчерпывается. Выяснение тех или иных сторон, деталей и подробностей можно продолжить в очень большом библиографическом пространстве. Отчасти это проделывается далее как по тексту представляемой работы, так и в помещенных в конце её примечаниях.
Историография и источники
Труды ученых, изучавших и изучающих внешнюю политику России, в том числе политику XVIII - XIX вв., занимают значительное место в отечественной историографии. Существует большое число исследований и по истории российского востоковедения данных эпох. Специального же исследования по истории изучения стран Востока и восточных языков во внешнеполитическом ведомстве России нет. Однако, несмотря на это, тема в той или иной степени затрагивалась в отечественной историографии. Дипломатическое востоковедение рассматривалось в работах по истории российских внешнеполитических учреждений, исследованиях по истории международных отношений в целом, по истории отечественного востоковедения, как научного, так и практического.
Одной из первых работ, освещавших деятельность дипломатического востоковедения, был очерк основоположника истории востоковедения, члена-корреспондента Санкт-Петербургской Академии наук, профессора кафедры истории Востока восточного факультета Санкт-Петербургского университета Николая Ивановича Веселовского (1848— 1918) «Сведения об официальном преподавании восточных языков в России». Автор подготовил его для III Международного съезда ориенталистов, проходившего в Санкт-Петербурге в 1876 г. и включил его в первый том трудов съезда, а также одновременно выпустил отдельным изданием8. В предисловии, говоря о начале преподавания восточных языков в России, автор справедливо указал, что «изучение у нас восточных языков являлось не излишней роскошью, а насущной потребностью: необходимо было иметь русских людей, знакомых с восточными языками, как для сношений пограничных и заграничных, так и для адмистрации в местностях, населенных инородцами»9.
Биографическая литература о востоковедах насчитывает как в дореволюционный, так и в советский и постсоветский периоды не одно название (некоторые из этих работ будут освещены ниже). Одной из первых на эту тему, представляющих для нас интерес, можно назвать книгу П. С. Савельева «О жизни и трудах Ф. Шармуа» (СПб., 1845).
В XIX в. было издано несколько монографических исследований, основанных на архивных материалах, посвященных участию России в международных отношениях. Но все они в основном освещали европейские вопросы. Отношениям на Востоке посвящено не так много исследований. Таковы, например, книги Е. Ф. Шмурло «Восток и Запад в русской истории. Публичная лекция» (Юрьев, 1895), Н. Д. Чечулина «Внешняя политика России в начале царствования Екатерины И. 1762-1774». (СПб., 1896), Н. Ф. Дубровина «История Крымской войны и обороны Севастополя». (Т. I—III, СПб., 1900), А. М. Зайончковского «Восточная война 1853— 1856 гг. в связи с современной ей политической обстановкой». (Т. I—II. СПб., 1908-1913). Однако, в этих трудах рассматривались чисто дипломатические вопросы, анализ информации, поступавшей от русских резидентов в странах Востока, их деятельности и т.п. в задачи авторов не входил.
В конце века стали появляться и исследования, посвященные истории российского консульского института и дипломатических представительств за границей. Таков, например, обширный труд юриста-международника и сотрудника Московского Главного архива МИД В. А. Уляницко-го «Русские консульства за границею в XVIII веке» (Ч. I—II. М., 1899).
На архивных материалах МИД основаны такие работы, посвященные международным отношениям на Востоке, как книги сотрудников МИД С. А. Жигарева «Русская политика в Восточном вопросе, её история в XVII— XIX веках, критическая оценка и будущие задачи» (М., 1896) и С. М. Горя-инова «Босфор и Дарденеллы» (СПб., 1907), о которых подробнее скажем ниже.
В 1902 г., к 100-летию образования в России министерств, о некоторых из них были выпущены юбилейные издания, рассказывающие об их истории. Была выпущена такая книга и о МИД - «Очерк истории Министерства иностранных дел. 1802-1902» (СПб., 1902; репринтное воспроизведение 2002 г.). Подобные издания в буквальном смысле слова появляются раз в сто лет. До 2002 г. эта книга, подготовленная на основе материалов Московского и Санкт-Петербургского Главных архивов российского МИД, оставалась единственным обобщающим трудом по истории внешнеполитического ведомства до начала XX в. (Хотя был опубликован лишь сжатый вариант подготовленных материалов). Его авторами были сотрудники названных архивов - С. А. Белокуров, Н. П. Голицын, Н. П. Павлов-Сильван-ский и Г. В. Чичерин (будущий советский нарком).
Издание содержит подробную информацию об истории, о структуре и подразделениях внешнеполитических ведомств России: Посольского приказа, Коллегии и Министерства иностранных дел; о произведенных за рассматриваемое время реформах и т.д.; рассказывает о самых значительных событиях в истории отечественной дипломатии, о деятельности вид ных российских дипломатов (министрах, руководителях отделов, послах и др.). В издании (кстати, выполненном на высоком полиграфическом уровне, богато иллюстрированном гравюрами, портретами, фотографиями, изображениями памятных медалей, государственных печатей), есть информация и об истории Азиатского департамента МИД.
В 1902 г. была издана небольшая по объему работа слушателя Офицерских курсов восточных языков при Учебном отделении Азиатского департамента МИД штабс-капитана М. Г. Певцова, содержавшая краткий очерк истории возникновения этого учебного заведения12. При подготовке очерка автор использовал Приказы по военному ведомству и архивные материалы Главного штаба и Военно-ученого комитета, а также некоторые материалы других министерств. Главной целью автор ставил привлечение внимания к несоответствию образования, получаемого слушателями курсов и их дальнейшей службой. Подготовка офицеров нацеливала их на военно-дипломатическую службу, а вместо этого их распределение шло в основном на административно-полицейские должности в Туркестане и на Кавказе. Автор не делал анализа международной обстановки на Востоке в эпоху появления курсов, не показал её связи с предшествующими эпохами, уделил мало внимания значению научных работ выпускников курсов.
До сих пор не потеряли своей актуальности труды академика Василия Владимировича Бартольда (1869-1930), написанные в начале прошлого века. Таковы фундаментальная, основанная на курсе прочитанных им университетских лекций «История изучения Востока в Европе и России»1 , «Востоковедение в России в XVIII в.», «Обзор деятельности факультета восточных языков», вошедшие вместе в девятый том его «Сочинений», озаглавленный как «Работы по истории востоковедения» (М., 1977). Эти работы сыграли важную роль в историографии как отечественного, так и западноевропейского востоковедения (например, вскоре после первого издания «Истории изучения Востока» в 1911 г. в России эта работа была переведена на немецкий язык и издана в Германии - в 1913 г. в Лейпциге, отдельные главы были переведены на турецкий язык и изданы в Стамбуле, второе издание было переведено на французский язык и издано в 1947 г. в Париже). До сих пор ни одна работа не может сравниться по широте охвата проблемы с работой В. В. Бартольда. На основе многочисленных источников и фактов ученый убедительно показал, как расширение знаний россиян о Востоке происходило по мере расширения границ России в Азии. Однако этот процесс долгое время развивался стихийно и государственные учреждения занимали часто выжидательную позицию, пользуясь результатами походов казаков-землепроходцев и поездками отдельных купцов.
Вклад дипломатического ведомства в изучение Востока в XVIII- первой половине XIX в. (по 1856 г.)
Как было сказано выше во введении, начиная с первой четверти XVIII в. в России к Востоку стал проявляться больший и более систематичный интерес, чем в предшествующие столетия, что было связано с более широкой вовлеченностью страны в систему международных политических и экономических отношений.
13 февраля 1720 г. Петр I подписал «Закон. Определение Коллегии иностранных дел», согласно которому в штат этого учреждения, заменившего в 1718 г.53 Посольский приказ, ведавший внешней политикой ранее, вводилась «экспедиция турецкого и других восточных языков»54. (Называлась иногда также «ориэнтальной коллегией»). Состоявшая из двух-трех человек, занимавшихся восточными странами, она сохранилась, видоизменяясь, до начала XIX века.
С тех пор, когда петровский Сенат в 1716 г. издал указ о посылке в «Перейду при Посланнике господине Волынском55 для учения языкам Турецкому, Арабскому и Персидскому ... робят добрых, молодых пять человек»56, при российских миссиях в странах Востока стали выделяться специальные- штатные места для учеников57. Например, по штату в миссии в Константинополе полагалось иметь четырех учеников. В Пекине с 1728 г. по 1770 г. для обучения китайскому языку было отправлено 13 молодых людей .
В январе 1732 г. в Санкт-Петербург по приглашению второго кабинет-министра и фактического руководителя российской внешней политикой графа А. И. Остермана из Берлина прибыл известный в то время арабист, знаток ряда восточных языков Георг Якоб Кер (1692-1740). В марте 1732 г. он был принят в Коллегию иностранных дел переводчиком арабского, персидского и турецкого языков.
В 1733 г., придя к выводу о необходимости создания в России специального учебного востоковедного заведения, Г. Я. Кер составил на латинском языке «грандиозный по тем временам - фантастический, по мнению одних, вполне реальный, по мнению других» (слова А. Н. Кононова) проект - в русском переводе «Проект академии, или Общества восточных наук и языков в Империи Российской»59. Заслуга ученого состояла в том, что он одним из первых60 высказал мысль об учреждении крупного востоковедного центра, основанного на опреленном накопленном к тому времени опыте и знаниях по востоковедению, - мысль, которая появлялась позже в других проектах. По точной оценке И. Ю. Крачковского, проект «являлся вполне удачной по своему времени попыткой синтеза теории и практики в востоковедной работе, которая стала осуществляться планомерно почти через два века»61. Проект остался не осуществленным (при этом определенное значение сыграла преждевременная смерть Г. Я. Кера).
В связи с проектом Г. Я. Кера заслуживает внимание его оценка таким авторитетным историком науки, как В. В. Бартольд: «На Кера в Петербурге вообще смотрели как на „большого чудака, почитавшего выше всего свою восточную ученость", очень вероятно, что его проект, если вообще был прочитан кем-нибудь из современников, вызвал к себе такое же насмешливое отношение. Нельзя отрицать, что такая оценка проекта не была бы совершенно несправедливой. Легко представить себе, насколько соответствовала бы своей цели восточная академия, учрежденная по проекту Кера, при том уровне просвещения, на котором тогда находилась Россия»62.
Служебные обязанности Г. Я. Кера в Коллегии иностранных дел предусматривали по контракту преподавательскую работу. В июне 1732 г. по требованию Коллегии в Санкт-Петербург в распоряжение Г. Я. Кера из московской Славяно-греко-латинской академии прибыли шесть учеников для изучения «ориэнтальных» языков. Пятилетнее интенсивное обучение включало переписку бумаг, освоение грамматики, чтение и заучивание текстов, упражнения в каллиграфии, переводы и сочинения на восточных языках. Впоследствии по меньшей мере пять из шести «учеников ориэнтальных языков» использовались Коллегией иностранных дел для дипломатической службы в Турции и Персии63. В 1738 г. по прошению Синода из Славяно-греко-латинской академии в Санкт-Петербург к Г. Я. Керу были присланы еще двое молодых людей для изучения маньчжурского языка64.
Помимо службы в Коллегии иностранных дел и преподавания, в 1735 г. Г. Я. Кер был приглашен Академией наук для разбора, описания и составления каталога огромного (4 тысячи экземпляров) собрания древних восточных монет и медалей Кунсткамеры (представлявшее «беспорядочную груду», по замечанию самого Г. Я. Кера65). Проделав эту работу, ученый поистине стал основоположником восточной нумизматики в России66. Не будучи действительным членом Академии наук, он принимал участие в её деятельности, выступая с докладами. На конференции Академии 25 июля 1739 г. он прочел собственный перевод с персидского на латинский язык астрономических таблиц Улугбека. Г. Я. Кером были составлены карты Кавказа и Закавказья. Известен он и своим собирательством книг на арабском, персидском и турецком языках. Здесь имелись издания Корана, исторические хроники, стихотворные сборники, учебная и религиозная литература. В 1749 г. книги были приобретены Коллегией иностранных дел.
Российские дипломаты, служившие в зарубежных странах, в том числе—в странах Востока, по долгу своих обязанностей периодически составляли обзоры политического положения стран, в которых находились. Та кие обзоры, наряду с дипломатическими реляциями, письмами, журналами посылались в российское дипломатическое ведомство с мест событий или передавались дипломатами по возвращении. Здесь необходимо упомянуть имена сотрудников Коллегии иностранных дел Флорио Беневени, Фёдора Сенюкова, Фёдора Эмина.
Флорио Беневени - рагузинец, приглашенный российским послом в Стамбуле Петром Андреевичем Толстым в 1708 г. на службу толмачом. Он отлично знал персидский, турецкий, татарский и итальянский языки (последний в то время часто использовался на Востоке в дипломатических делах). В России, начиная еще со времен Бориса Годунова, охотно брали на службу иностранцев. Но особенно этот процесс расцвел при Петре I и последующие эпохи восемнадцатого столетия.
Вклад дипломатического ведомства в изучение Востока во второй половине XIX - начале XX в. (по 1917 г.)...
Вторая половина 1850-х - начало 1860-х годов - заметная веха в истории дипломатии России, активизировавшей свою политику в Азии. Сложившаяся в империи внутренняя ситуация и международное положение, в частности, на Востоке требовали преобразований. Поражение в Крымской (Восточной) войне 1853-1856 гг., являвшейся «в определенном смысле „мировой войной", только эпохи классического капитализма»318, серьезно ослабило Российскую империю и способствовало падению её роли «жандарма Европы», перешедшей к более сильным и развитым в социальном и экономическом отношениях державам.
Прежде всего и в значительной степени реформы коснулось Министерства иностранных дел. Вместо престарелого и инертного К. В. Нессельроде на пост министра иностранных дел в 1856 г. был назначен талантливый дипломат Александр Михайлович Горчаков (1798-1883)319. Руководителем главного в МИД департамента - Азиатского — вместо Н. И. Любимова (он был начальником в 1852-1856 гг.) стал упоминавшийся выше знаток Востока Егор Петрович Ковалевский . Поскольку ранее основное внимание А. М. Горчакова в ходе его дипломатической деятельности привлекали европейские державы, значение Е. П. Ковалевского в определении азиатской политики было особенно велико. Инициативный и хорошо зна-комый с восточными проблемами , он оживил действия возглавляемого им Азиатского департамента. Высоко оценивал деятельность Е. П. Ковалевского выдающийся русский географ П. П. Семенов, а видный публицист, путешествовавший по многим странам Востока, генерал-майор М. И. Венюков писал о нем: «В трудное время стал Ковалевский директором Азиатского департамента; несчастная Крымская кампания и Парижский мир сильно подорвали влияние и вес, какими пользовалась доселе Россия на Востоке. ... Ковалевскому принадлежит несомненная заслуга, что в это тяжелое время он сумел поддержать престиж русского имени среди восточных и западных племен и тем значительно ослабил моральное значение Парижского мира в международных отношениях»322.
В 1856-1862 гг. Е. П. Ковалевский как знаменитый путешественник сочетал дипломатическую деятельность с исполнением функций помощника председателя Русского Географического общества. Будучи популярным писателем, он активно занимался и общественно-литературной деятельностью, в частности являлся одним из основателей и первым председателем Литературного фонда (в 1859 г.). Некоторые произведения Е. П. Ковалевского привлекали внимание Н. А. Некрасова и Н. Г. Чернышевского, со своими откликами они выступали в печати323. Дружеские отношения с ученым поддерживали также Ф. М. Достоевский, М. Е. Салтыков-Щедрин, Л. Н. Толстой, И. С. Тургенев. «Несомненная даровитость, многограннее образование, меткий практический такт, приобретенный долгим опытом в разнообразных сферах деятельности, неистощимая энергия и то серьезное, присущее самой натуре гуманное чувство, которое выражается не на словах, а на деле, - вот черты, характеризующие личность Ковалевского, за которые многие любили его, уважали все», - писал М. Е. Салтыков-Щедрин в некрологе ученого324.
А. М. Горчаков и Е. П. Ковалевский более трезво и глубоко оценивали возможности страны, учитывали слабость полуфеодальной России по сравнению с развитыми европейскими странами. Они активизировали внешнюю политику на Востоке, где Россия могла выступить на фоне общей отсталости азиатских стран в роли экономически развитого государства. «Повернуться лицом к Востоку!» - таков был лейтмотив проектов расширения связей с азиатскими странами в то время325.
Правительство вынуждено было временно отказаться от активной политики на Балканах и Ближнем Востоке и уделить больше внимания укреплению своих позиций в Средней Азии. Первостепенный интерес вызывали у правящих кругов России Бухарское, Кокандское и Хивинское ханства, которые поддерживали с ней тесные и взаимовыгодные торговые отношения. Большую, чем прежде, роль играло соперничество России и Великобритании в Центральной Азии. Интересы двух держав вплотную сталкивались друг с другом именно здесь, как в политическом, так и в буквальном, «географическом», смысле, направляясь к этому региону навстречу с северо-запада и с юго-востока.
Это отлично понимал, в частности, и Н. П. Игнатьев, бывший в то время полковником, военным атташе в Лондоне, а позже ставший начальником Азиатского департамента. «В случае разрыва с Англией только в Азии можем мы вступить в борьбу с некоторой вероятностью успеха. „. Азия - единственное поприще, оставленное для нашей торговой деятельности и развития нашей промышленности, слишком слабых, чтобы войти в успешное состязание с Англией, Францией, Бельгией, Америкой и другими государствами» , - писал он в докладной записке А. М. Горчакову в 1857 г.
Выполнение сложнейших задач в области внешней политики требовало оптимизации работы Министерства иностранных дел. Поражение в Крымской войне выявило среди прочего не только экономическую и военную слабость страны, но также и несостоятельность её дипломатии. (Яркий пример тому - посольство престарелого светлейшего князя А. С. Менши-кова327 в Стамбул накануне войны, доказавшее истину еще библейской притчи о том, что худой посланник - и сам попадет в беду, а верный принесет спасение). В связи с этим на фоне происходивших в стране реформ под руководством А. М. Горчакова была проведена реорганизация министерства, включавшая в себя изменения в кадровой политике, преобразование и сокращение аппарата МИД (что было завершено к лету 1868 г., когда императорским указом был утвержден проект новых штатов министерства) . В структуру МИД также были внесены изменения -департаменты и архивы перестали делиться на отделения и столы.
Из ведения Азиатского департамента были изъяты дела, связанные с «киргизами», которые вошли уже в состав империи. Они были переданы в ведение Военного министерства и Министерства внутренних дел.
А. М. Горчаков старался привлекать на службу в МИД людей как можно более способных, компетентных и профессионально хорошо подго-товленных, а не карьеристов . Во многом был обновлен и состав российского дипломатического корпуса за границей.
При поддержке Е. П. Ковалевского 29 мая 1858 г. из Семипалатинска в Восточный Туркестан отправился инкогнито (под видом восточного купца) поручик Сибирского линейного казачьего войска, сын казахского султана Чокан Чингисович Валиханов (1835-1865)330. Окончив в 1853 г. кадетский корпус, пять лет служил он в Западно-Сибирском генерал-губернаторстве. Исполнял должность адъютанта при генерал-губернаторе и командире Отдельного Сибирского корпуса Г. X. Гасфорте. В составе экспедиций (с 1853 г.) побывал в Киргизии и Джунгарии. Поездка в Кульджу позволила ему познакомиться с историей, географией и этнографией одной из западных окраин цинского Китая, чему способствовало знание им нескольких восточных языков.
