Содержание к диссертации
Введение
Глава I Российская научно-техническая интеллигенция: особенности развития отечественной историографии (1917 г. – первое десятилетие XXI века.) 15
1.1 Историографическая ситуация в первое послеоктябрьское десятилетие (1917–1927 гг.) 15
1.2 Советская историография научно-технической интеллигенции с конца 20-х – до конца 50-х гг 29
1.3 Развитие советской историографии научно-технической интеллигенции дооктябрьского периода в 60–80-е гг 46
1.4 Изучение научно-технической интеллигенции в современной историографии (начало 90-х гг. XX в. – первое десятилетие XXI в.) 66
Глава II Научно-техническая интеллигенция в контексте вопросов семантики и состава 93
2.1 Семантическая эволюция термина «научно-техническая интеллигенция» в отечественной историографии 93
2.2 Основные научные точки зрения по вопросам состава и численности научно-технической интеллигенции 110
2.3 Изучение материального положения и социального статуса научно-технической интеллигенции 131
Глава III Отечественная историография профессионального образования и профессиональной деятельности научно– технической интеллигенции XVIII – начала XX вв
3.1 Научно-техническая интеллигенция и развитие профессионального образования в России в трудах отечественных историков (после октября 1917 г.) 146
3.2 Профессиональная деятельность научно-технической интеллигенции: историографический аспект темы 169
Заключение 193
Список литературы 200
- Советская историография научно-технической интеллигенции с конца 20-х – до конца 50-х гг
- Изучение научно-технической интеллигенции в современной историографии (начало 90-х гг. XX в. – первое десятилетие XXI в.)
- Основные научные точки зрения по вопросам состава и численности научно-технической интеллигенции
- Научно-техническая интеллигенция и развитие профессионального образования в России в трудах отечественных историков (после октября 1917 г.)
Введение к работе
Актуальность темы диссертации. Процессы модернизации, глубинные изменения всех сфер российского общества, необходимость решать целый комплекс задач стимулируют интерес к истории научно-технической интеллигенции. Обращение к историческому опыту привело к значительному увеличению количества научных исследований по данной теме, опубликованы ранее неизвестные материалы, изменилась оценка хорошо известных фактов отечественной истории. К настоящему времени накоплен значительный материал по рассматриваемой проблематике, который объективно требует своего должного обобщения.
Изучение литературы, посвященной научно-технической интеллигенции, привлекало, и будет привлекать исследователей, поскольку является фундаментом для разработки компонентов современной модернизации, обогащает информационный потенциал современной истории как науки и как университетской дисциплины, что и определяет актуальность заявленной темы.
Объектом исследования являются научные работы, посвященные научно-технической интеллигенции и изданные в период с 1917 г. по первое десятилетие XXI века.
Предметом исследования стал процесс становления и последующего развития историографии XX – XXI вв. по изучению научно-технической интеллигенции.
Целью работы является историографическое, с элементами библиографической информации, комплексное исследование проблемы научно–технической интеллигенции XVIII – начала XX вв., изучаемой с точки зрения развития исторической науки в России (1917 г. – начала XXI в.)
Реализация поставленной цели связана с решением конкретных задач:
-
Определить исторические условия становления и развития отечественной историографии в контексте формирования научно-технической интеллигенции XVIII – начала XX вв.
-
Раскрыть содержание основных этапов историографии научно-технической интеллигенции XVIII – начала XX вв.
-
Изучить научные позиции ведущих исследователей и охарактеризовать направления, особенности эволюции взглядов в отечественной исторической литературе по вопросу семантики термина «научно-техническая интеллигенция».
-
Рассмотреть различные аспекты изучения в отечественной исторической литературе вопросов о дифференциации, социальном статусе и материальном положении российской научно-технической интеллигенции в дооктябрьский период.
-
Рассмотреть развитие отечественной историографии по вопросам профессионального образования и профессиональной деятельности научно-технической интеллигенции XVIII – начала XX вв.
Хронологические рамки исследования. 1917 год – нижняя граница, связанная с глобальными геополитическими изменениями. 2010 год – условная дата верхней границы, когда выходят последние по времени публикации современного периода.
Согласно указанным хронологическим границам целесообразно группировать источники в соответствии со следующей периодизацией развития историографической мысли, которая в целом совпадает с общероссийской периодизацией и историографическими изменениями.
1917 – 1927 гг. – первое послеоктябрьское десятилетие. Этот этап является своего рода связующим периодом, который с одной стороны, продолжает направление, получившее начало еще в XIX – начале XX вв., а с другой – именно в этот период были заложены основы советской исторической школы. По мнению ряда историков, его характерной чертой является плюрализм мнений, оценок и взглядов. В идейном и концептуальном плане этот период более насыщен по сравнению с другими этапами развития историографии и сводится к «относительно мирному сосуществованию» старой буржуазной и новой марксистской историографии. Все это дает основание для более полного освещения историографической ситуации, позволяет обратить внимание на некоторые источники, опубликованные либо подготовленные к публикации до октября 1917 г.
В этой связи представляется целесообразным прислушаться к предложению С. Томпкинса и А. Мазура и разделить период с 1917 по 1927 гг. на два этапа: «1917 – 1920 гг. – когда почти отсутствуют серьезные исследовательские работы, и – 1920 – 1927 (28) гг. – время, взаимосвязанное с Нэпом и полемикой историков–марксистов с представителями «старой» школы».
Конец 20-х – конец 50-х гг. – значительно сужается исследовательское поле, и объектом изучения выступает интеллигенция в целом без членения ее на профессиональные отряды. Лишь с середины 50-х гг. появляются работы, в которых авторы рассматривают «некоторые вопросы интеллигенции не попутно и вскользь, а целенаправленно». Расширяется тематика научных исследований, и именно в это время научно-техническая интеллигенция становится самостоятельным объектом диссертационных работ, выполненных, как правило, в русле «борьбы партии Ленина-Сталина за подготовку инженерно-технических кадров» .
60-е – конец 80-х гг. – в целом этот период продолжает традиции предыдущего этапа. В основе изучения дореволюционной интеллигенции по-прежнему лежали два признака: классовый и профессиональный. В то же время научно-техническая революция изменила облик многих производств и целых отраслей, а вместе с этим усилилась роль научно-технической интеллигенции в жизни общества. Выросло не только количество публикуемых трудов, значительно расширился спектр исследовательских задач, появляются работы, посвященные отдельным теоретическим и методологическим вопросам, таким как проблемы классификации, состава и численности.
90-е – 2010-е гг. – период политики перестройки и гласности и последовавший за ним этап постсоветского развития российского общества положили начало изменению мировоззренческих установок предыдущей эпохи. Глубинные перемены, связанные с переходом от советской общественно-политической системы к новой государственной модели, привели к глобальному переосмыслению всей духовно-нравственной сферы российского общества.
Использование в качестве организующего хронологический принцип объединения источников позволяет взглянуть на историографическое развитие темы в ее исторической перспективе, «не просто определить этапы развития, но и … выделить главное в эволюции историографии».
Вместе с тем границы между отдельными историографическими периодами весьма условны, ибо на разных этапах развития науки существовали одни и те же концепции. В частности, на всем протяжении советской эпохи господствовала она идеологическая модель. В то же время на рубежах эпох нередко синтезировались старые и новые взгляды, как, например, в первое послеоктябрьское десятилетие.
Характеризуя степень изученности проблемы, целесообразно отметить, что в заявленном комплексном аспекте тема: «Российская научно-техническая интеллигенция XVIII – начала XX века в отечественной историографии (1917 г. – первое десятилетие XXI века)» не изучалась, тем не менее отдельные сюжетные линии вопроса рассматривались (на неком дополнительном уровне) в ряде «Введений» к научным работам, например: С.А. Федюкина, А.В. Ушакова, В.Р. Лейкиной-Свирской, С.Я. Бугаевой, Л.А. Дашкевич, И.А. Гараевской, П.А. Смыслова, Е.Е. Дроздовой, К.С. Мурашева, А.А. Матвейчук, Т.И. Акимовой, А.А. Лисицына и др. Историографические обзоры представляют весьма ценный материал, но, ограниченные конкретным характером самого исследования (поставленными целями и задачами), освящают историографическую ситуацию достаточно узко.
Характеризуя источниковую базу и предваряя I главу исследования, допустимо отметить, что историографическими источниками настоящего исследования служат монографии, статьи, рецензии, диссертации, авторефераты, выступления на конференциях отечественных авторов, изучавших вопросы научно-технической интеллигенции в XX–XXI вв.
Количество опубликованных работ по рассматриваемой теме и близкой к ней (например, работы по истории развития промышленности, науки и техники, образования) в различные периоды неоднородно как в качественном, так и количественном отношении. От небольшого количества идеологически выверенных работ 20-х–50-х гг., до всплеска научного интереса к данной проблематике в постперестроечный период.
У истоков изучения научно-технической интеллигенции XVIII–начала XX вв. как самостоятельной социальной группы стояли исследования С.А. Федюкина, В.Р. Лейкиной-Свирской, но монографии и диссертации, посвященные непосредственно научно-технической интеллигенции дооктябрьского периода, появляются в 80–х гг. (С.Я. Бугаева, Л.А. Дашкевич). Основной объем исследований приходится на постсоветский период (И.А. Гараевская, П.А. Смыслов, Е.Е. Дроздова, К.С. Мурашев, А.А. Матвейчук, Т.И. Акимова, А.А. Лисицын и др.).
Следующий комплекс источников – научные и научно-публицистические статьи, опубликованные в таких журналах, как «Вопросы истории», «Отечественная история», «Клио», «Интеллигенция и мир», «Горный журнал», «Высшая техническая школа» и др., а также материалы научных дискуссий, проводимых в рамках всероссийских и международных конференций (тезисы, статьи, круглые столы). Работы этого блока наиболее оперативно обнародуют новые наработки по более частным и конкретным вопросам, составляющим тематические части любого крупного исследования.
Значительный интерес представляют сборники статей, выпускаемые между съездами КПСС, в которых рассматривались важнейшие направления развития исторической науки.
Составленные на основе официальных документальных материалов статистические материалы, аналитические доклады и записки, справочные издания и энциклопедии, в том числе переизданные в советское время, являются беспристрастными свидетелями эпохи, поскольку лишены субъективизма, свойственного в определенной степени гуманитарным наукам. Существенным дополнением настоящего исследования стали сборники, приуроченные к памятным датам.
Самостоятельным историографическим источником является мемуарная литература, на страницах которой отразились наиболее характерные мировоззренческие тенденции своего времени, социально-экономические и политические условия для творчества, научного поиска.
Таким образом, несмотря на научную значимость, историографические работы, посвященные изучению исключительно отечественной научно–технической интеллигенции XVIII – начала XX вв., отсутствуют. Сегодня лишь наметились попытки историографического анализа самой разнообразной научной и научно-публицистической литературы по данной проблематике, что, несомненно, актуализирует исследование.
Научная новизна исследования заключается в следующем:
впервые предпринята попытка системного историографического анализа междисциплинарной темы современной науки: «Российская научно-техническая интеллигенция XVIII – начала XX вв.»;
сделаны уточняющие выводы о степени разработанности отдельных аспектов темы;
в научный оборот введены источники, раскрывающие недостаточно известные взгляды авторов на проблему.
Предполагаемая методологическая база исследования традиционна. Анализ историографических фактов в контексте изучаемых явлений и событий, а также отношение к текстам, в которых данные сюжеты получили отражение и оценку, строятся на основе принципов историзма и научной объективности. Согласно принципу историзма изучение событий и явлений в исторической науке проводится с учетом конкретной исторической обстановки в хронологической последовательности, что делает необходимым «анализировать природу изучаемых явлений с точки зрения общего, повторяющегося в них и индивидуально-неповторимого в их единстве». Принцип научной объективности в самом широком смысле подразумевает достижение истинного знания, независимого от мнения и оценок познающего субъекта. Историческое познание имеет свою специфику, которая выражается во взаимодействии субъекта и объекта познания, поэтому «объективность» не может являться принципом историографического исследования, а выступает целью, «к достижению которой стремятся все настоящие исследователи». В настоящем диссертационном исследовании принцип научной объективности предполагает изучение совокупности историографических фактов, относящихся к теме исследования в их взаимосвязи, противоречивости и взаимодействии с соблюдением морально-этических норм, требующих от исследователя взвешенных и корректных оценок.
Основу системного подхода составляет целенаправленная деятельность самого исследователя. Различные познавательные установки находят выражение в множественности оценок одного и того же объекта или явления. Поэтому использование системного подхода подразумевает комплексное и целостное изучение всего массива источников, исторический и теоретический анализ изучаемых вопросов, что позволит на общем фоне развития историографии выявить состояние изученности отдельных проблем.
На защиту выносятся следующие основные положения диссертационного исследования:
-
Отечественная историография научно-технической интеллигенции прошла сложный путь развития, условные периоды которого во многом связаны с историей России в целом: 1917 – 1927 гг.; конец 20-х – конец 50-х гг.; 60-е – конец 80-х гг.; 90-е – 2010-е гг.
-
Изучая содержание понятия «научно-техническая интеллигенция», автор приходит к выводу, что историческая наука не выработала единые критерии, позволяющие полностью раскрыть смысловое значение термина, и предполагает, что определение «научно-технической интеллигенции» должно включать взаимодополняющие признаки, которые логично разделить на три основные группы: во-первых, характерные для интеллигенции в целом, включая культурно-нравственные аспекты; во-вторых, раскрывающие специфику ее профессионально деятельности и, в-третьих, показывающие связь профессиональной деятельности с уровнем развития науки.
-
Частичная неопределенность понятия «научно-техническая интеллигенция» приводит к некоторым разночтениям при определении её численности. Меньшее количество «расхождений» наблюдается в исследованиях, определяющих сословный статус научно-технической интеллигенции, при этом выявляется проблема недостаточного исследовательского внимания к вопросам быта и материального положения научно-технической интеллигенции центральной части России.
-
Значимые научные результаты советского периода (20–80-е гг.) были связаны с установлением роли научно-технической интеллигенции в развитии и распространении технических знаний (Н.С. Юрцовский, Е.Н. Медынский, Н.В. Нечаев, А.В. Смолин, В.Е. Прудников, Л.И. Гумилевский, И.А. Марон, А.К. Сушкевич, В.И. Прокофьев, А.Н. Веселов, Н.Н. Кузьмин, Н.С. Киняпина, JI.B. Кошман, А.Я. Авербух и др.).
-
В новейшей историографии региональный блок исследований по вопросам научно-технической интеллигенции (Л.А. Дашкевич, С.Я. Бугаева, Е.Е. Дроздова, А.А. Лисицын, А.А. Матвейчук и др.) преобладает над работами обобщающего характера (напр. П.А. Смыслов)
-
Достижения отечественной исторической мысли в области изучения научно-технической интеллигенции XVIII–начала XX вв. представляются весьма существенными. К настоящему времени сложились устойчивые традиции в исследовании таких направлений, как изучение семантической эволюции термина «научно-техническая интеллигенция» (А.В. Золотухина, Е.И. Макаренко, Е.В. Тронина, М.Н. Гусарова, Ф.Х. Соколова, П.А. Смыслов, Е.Е. Дроздова, Н.Е. Туманова, О.А. Горощенова, М.А. Ковальчук, А.А. Матвейчук и др.), ее состава и численности (В.Р. Лейкина–Свирская, Н.Н. Кузьмин, В.И. Прокофьев, С.А. Федюкин, Н.М. Катунцева, Г.П. Андреюк, Г.П. Веслов, В.Е. Носов, В.Т. Петров, М.П. Ким, Л.К. Ерман, А.Е. Иванов, С.Я Бугаева, Л.А Дашкевич, П.А. Смыслов и др.), материального положения и социального статуса (В.Р. Лейкина–Свирская, А.В. Ушаков, И.Е. Иванов, Л.А Дашкевич, С.Я. Бугаева, А.Г. Данилов, К.С. Мурашев, Е.Е. Дроздова, А.А. Лисицын, О.А. Горощенова и др.), профессиональной деятельности (Л.А. Дашкевич, С.Я. Бугаева, Е.Е. Дроздова, А.А. Лисицын, А.А. Матвейчук и др.), развития профессионально-технического образования (А.Е. Иванов, С.Я. Цимринг, Ю.С. Кузнецов, Г.А. Будник, В.Н. Тарасова, О.А. Горощенова, Е.Е. Дроздова, С.С. Балдин, В. Змеев и др.).
Научно-практическая значимость работы обусловлена, прежде всего, тем, что изучение научно-технической интеллигенции России является составной частью глобальных исторических вопросов выявления особенностей социально-экономического развития страны, уточнения интеллектуальной специфики складывания ее научного потенциала. Материалы диссертации могут быть использованы при создании обобщающих работ по истории и историографии, при разработке учебных программ и подготовке лекционных курсов (напр., истории России, науки и техники, различных отраслей промышленности); для дальнейшего изучения различных слоев интеллигенции, в том числе выполняя справочные функции; в музейной работе, при подготовке и проведении экскурсионно-выставочной работы (напр. политехнических вузов), а также при разработке концепции музея (напр., Тульского государственного музея оружия).
Апробация результатов исследования. Диссертационное исследование обсуждалось на кафедре истории и культурологии Тульского государственного университета. Основные положения и выводы диссертации отражены в 12 публикациях общим объемом 6,4 п.л. Результаты исследования были представлены на ежегодных научно-практических конференциях, проводимых в Тульском государственном университете, на Международных научно-практических конференциях (Тула, Краснодар).
Структура работы соответствует целям и задачам исследования и представлена введением, тремя главами, заключением, списком использованных источников и литературы.
Советская историография научно-технической интеллигенции с конца 20-х – до конца 50-х гг
В конце 20-х – начале 30-х гг. в отечественной исторической науке утверждается материалистическое понимание истории как смены общественно–экономических формаций, что приводит к унификации исторического знания. Общей идейно-методологической базой становится марксистско-ленинское учение. Продолжение «веховских» традиций и существование любых течений, альтернативных марксизму, становятся невозможными. Такая внутриполитическая ситуация достаточно четко проявила себя в исторической науке уже в конце 20–х годов и неплохо изучена исследователями88.
Одной из важнейших задач советской власти стала проблема подготовки ученых-историков нового типа. Эта деятельность велась в двух основных направлениях. Во-первых, шло обучение собственных марксистских кадров в созданных с этой целью Институтах Красной профессуры в Москве и Петрограде. Из стен исторических учебных заведений, наряду со способными и нестандартно мыслящими историками, были выпущены малокомпетентные в профессиональном отношении люди, оказавшие «негативное воздействие на последующее развитие исторической науки в стране. Именно ими был привнесен дух воинствующего догматизма и интеллектуальной нетерпимости»89. Во-вторых, были организованы репрессии против «контрреволюционных элементов профессуры», которые «пытались и пытаются использовать кафедру высшей школы в качестве орудия антисоветской пропаганды» 90.
Отношение И.В. Сталина к старой российской интеллигенции сформулировано в различных работах91, озвучено на съездах партии и стало аксиомой, по которой сверялись все исторические исследования до начала 1950-х годов: «тематика научно-исследовательской работы определяется проблемами, которые поставлены в докладе т. Сталина»92.
Наиболее показательна в этом отношении его речь на совещании хозяйственников, произнесенная 23 июня 1931 г., в которой И.В. Сталин по-иному поставил вопрос «об отношении к старой, буржуазной производственно-технической интеллигенции», «никогда не нюхавшей большевизма» и «зараженной болезнью вредительства»93. Доказывая преимущества нового строя, его успехи, И.В. Сталин отмечает, что изменившаяся обстановка в стране «создала новые настроения среди старой технической интеллигенции», что позволило поставить новую внутриполитическую задачу: «изменить отношение к инженерно-техническим силам старой школы, проявлять к ним побольше внимания и заботы, смелее привлекать их к работе»94.
Таким образом, уже вначале 30-х годов И.В. Сталин обозначил основные направления политики по отношению к старой технической интеллигенции, что не могло не отразиться на дальнейшем развитии историографии.
Безусловно, свою лепту в вопросы формирования и оценки роли дореволюционной интеллигенции внесли видные партийные и государственные деятели: М.И. Калинин95, Г.К. Орджоникидзе96 др. Авторы не выходят за рамки марксистско-ленинских позиций. Например, М.И. Калинин не отводит интеллигенции самостоятельной роли, а считает, что она даже в лице крупных специалистов, руководителей предприятий может быть лишь помощницей пролетариата97.
Г.К. Орджоникидзе, пожалуй, единственный из партийных лидеров использует термин «техническая интеллигенция»98, в том числе по отношению к дореволюционным специалистам. В рамках настоящего исследования выступления Г.К. Орджоникидзе интересны приводимыми в них выдержками из показаний российских инженеров, в которых представители технической интеллигенции говорят о своем положении в царской России. Оценка воспоминаний интерпретировалась не в пользу рассказчика, и безобидным сюжетам придавался антиреволюционный подтекст. Например, инженер Калганов говорит о том, что «техническая интеллигенция по сравнению с другими группами интеллигенции была гораздо ближе к промышленному капиталу по самому своему положению…». Этого оказалось вполне достаточно, чтобы Г.К. Орджоникидзе пришел к выводу, что «здесь прямо со всей откровенностью вредитель указывает, что они были врагами рабочего класса» 99.
На XVIII съезде была сформулирована «генеральная линия партии», определены четкие социальные рамки и место интеллигенции в советском обществе100. Это привело к увеличению публикаций об интеллигенции, так как авторам «можно было безошибочно ориентироваться в политической ситуации, соотносить общую направленность работ с партийными установка-ми»101. Но с другой стороны, «вначале 30-х гг. многим историкам пришлось отказаться от собственно научных интересов, от свободных творческих дискуссий и послушно следовать указаниям партийного руководства» 102.
В таких условиях «объективно-многогранная, научно-скрупулезная деятельность по изучению истории и особенностей российской интеллигенции дооктябрьского периода советскими учеными в 30-е гг. практически не осу-ществлялась»103. В то же время Е.И. Самарцева отмечет, что при незыблемости марксистско-ленинской концепции «в рассматриваемый период российская наука не обходила стороной и вопросы совершенствования методологии историографических исследований».
Изучение научно-технической интеллигенции в современной историографии (начало 90-х гг. XX в. – первое десятилетие XXI в.)
Развитие отечественной исторической науки в современный период ознаменовано принципиально новым осмыслением действительности. «Ситуация в отечественной историографии, характеризовавшаяся монопольным положением материалистической теории, ушла в прошлое»246.
Кардинальное изменение всей общественно-политической системы, а вместе с ней и вектора нравственно-мировоззренческих установок, не могло не сказаться на отношении к советскому периоду отечественной науки, принимая подчас весьма специфические формы. Роль «первой скрипки» в этом процессе заняла сама интеллигенция. В.С. Меметов отмечает, что, получив свободу самовыражения, она раскололась на два лагеря: «часть интеллигенции возглавила критику советского строя и идеологии, выработку новых идеологических и духовных ориентиров. Другая часть выступила с протестом против как демократических, так и либеральных преобразований»247.
Более жесткая позиция прослеживается в работе В.Ф. Коломийцева, который считает, что, «поскольку интеллигенция всегда и везде обслуживала то буржуазию, то рабочий класс, нет ничего удивительного в том, что с началом горбачевской «перестройки» и последовавшими «реформами» часть историков занялась выискиванием «черных пятен» в советской истории». В качестве примера автор приводит публикацию Института всеобщей истории «Споры о главном (Дискуссии о настоящем и будущем исторической науки вокруг французской школы «Анналов»)», вышедшую в 1993 г., в которой труды «отечественных историков советского периода были отнесены к «политико-идеологическому мифотворчеству»»248.
Безусловно, отношение ученых к «советскому наследию» не было однозначным. Ряд исследователей заняли более взвешенную позицию. Так, М.И. Кондрашева предлагает «взглянуть на советскую эпоху глазами не врага, но человека, любящего и понимающего тех людей 1920 – 50-х гг., которые тоже мечтали о свободной сильной державе и много делали для этого»249.
Одной из широко обсуждаемых проблем в профессиональном историческом сообществе стала проблема кризиса современной исторической науки250, поэтому разработка вопросов методологии и теории познания, по мнению ученых, стала первостепенной и даже решающей251.
Так или иначе, но «демократические веяния конца 80-х – начала 90-х гг. дали основание многим исследователям скорректировать некоторые прежние выводы, особенно в области общественных наук»252, изменить приоритеты научных исследований. Это стало возможным благодаря введению в научный оборот новых комплексов документов, публикаций трудов выдающихся русских философов и историков начала XX в. Реалиями современных научных коммуникаций становится интенсивное освоение учеными и научными организациями интернет-пространства. Развитие компьютерных сетей и цифровых технологий сделало возможным использование электронных ресурсов, дистанционный доступ к источникам253.
В рамках рассматриваемой темы целесообразно отметить, что в этот период создаются центры, изучающие интеллигенцию как особый слой общества: НИИ интеллигентоведения, созданный при Ивановском государственном университете и екатеринбургский центр «XX век в судьбах интеллигенции России». На их базе проводятся ежегодные конференции, «круглые столы». Круг рассматриваемых вопросов чрезвычайно обширен, но в целом весь пласт исследований можно разделить на две большие группы. К первой относятся работы, посвященные изучению непосредственно интеллигенции: формированию, развитию, численности, ее месту и роли в социокультурном пространстве254. Отмечается интерес к региональной истории, к изучению конкретной практической деятельности интеллигенции. Это позволило включить в ее состав специфические профессиональные группы: военных, юристов, духовенство. Обращение к понятиям «предъинтеллигенции» и «крепостная интеллигенция» позволяет расширить хронологические рамки и охватить период, начиная с ХVIII в., а точнее с петровских преобразований. Недаром ряд исследователей «отцом» российской интеллигенции считают именно Петра I, прорубившего «окно в Европу» и создавшего тем самым условия для проникновения в Россию идей западного просвещения.
Второй блок исследований направлен на углубленное изучение собственно историографических вопросов. Поиск концептуальных основ повышает интерес к теоретико-методологическим проблемам255, что находит отражение не только в отдельных публикациях, но и проводимых конференциях, целиком посвященных этой теме256. Среди исследовательских работ целесообразно выделить и те, в которых авторы рассматривают вопросы теории и методологии, связанные с изучением конкретной практической деятельности, в том числе научно-технической интеллигенции (Е.В. Тронина257, М.Н. Гусарова258, С.Б. Никитина259 и др.).
Обращение к методологии исторической науки весьма важно, так как успешное решение любой исследовательской задачи во многом зависит от использования в работе тех принципов и подходов, которые отвечают современному уровню научного исследования.
Основные научные точки зрения по вопросам состава и численности научно-технической интеллигенции
Одна из важных проблем, поднимаемых в отечественной историографии – это изучение состава и численности профессиональных групп российской интеллигенции, определение их места и роли в общественной жизни страны. Численность, сословно-классовый состав российской научно-технической интеллигенции во многом были обусловлены экономическими условиями. Логика развития промышленности, ее отдельных отраслей и регионов вносила коррективы в проведение реформ в сфере образования, в принятие документов, регулирующих сословный состав студенчества.
Обладая огромными естественными ресурсами, Россия относительно медленно, по сравнению с рядом европейских стран, продвигалась по пути экономического прогресса. Причина в исторических, общественных, географических условиях. Реформы Петра I несомненно содействовали росту производительных сил, увеличению числа мануфактур. Как отмечалось выше, именно с петровских реформ начинается процесс развития научно-технической интеллигенции, причем уже на начальном этапе он приобрел свои специфические черты: формирование технической интеллигенции начинается с появления в России первых навигацких, артиллерийских и других школ, нацеленных в первую очередь на решение военных задач. Такая ситуация и сегодня рождает ряд дискуссионных вопросов в числе которых не только семантическое наполнение термина «военная интеллигенция», но и само наличие в обществе такой специфической социальной группы как «военная интеллигенция»423.
Углубление кризиса феодально-крепостнической системы хозяйствования в первой половине XIX в. и бурное развитие капиталистических отношений в пореформенный период повышали значение и роль научно-технических специалистов в экономическом развитии страны. Тем не менее изучение развития промышленности в России показывает, что не только в XVIII в. «мануфактурное производство было сравнительно небольшим островком среди бесчисленного количества натуральных крестьянских хозяйств, феодальных поместий и мастерских ремесленников»424, но и «в условиях экономического развития пореформенной России подавляющее количество не только мелких, но и средних предприятий обходилось еще рутинными методами производства и не нуждалось ни в инженерах, ни в техниках»425.
Таковы общие предпосылки зарождения и развития в России научно-технической интеллигенции, определившие ее специфические черты. Оставаясь немногочисленной социальной группой, она, тем не менее, оказала значительное влияние на ход экономического и культурного развития страны. Для того чтобы проследить степень этого влияния, необходимо определить удельный вес научно-технической интеллигенции в общей социальной структуре российского общества. Наиболее важными положениями традиционно являются вопросы состава и численности, что может быть установлено по различным аспектам: профессиональному, социальному, национальному, географическому, политическому, религиозному и т.д., которые «взаимосвязаны и с трудом могут рассматриваться по отдельности»426.
Историографический анализ позволяет утверждать, что различные варианты классификации состава интеллигенции можно условно разделить по двум критериям: 1. сословная принадлежность; 2. вид деятельности (выполнение социально–профессиональных функций). Это, безусловно, относится и к научно-технической интеллигенции, которая может быть рассмотрена и с первой и со второй позиции.
Сословный состав российской интеллигенции рассматривался в литературе как советского, так и постсоветского периода. Фрагментарно этот сюжет присутствует в работах В.И. Ленина, А.В. Луначарского, М.И. Калинина, В.В. Воровского и др.
Говоря о социальной природе интеллигенции, деятели революции указывают на ее «буржуазное» и «мелкобуржуазное» происхождение. В.И. Ленин отмечал, что интеллигенция не является самостоятельным экономическим классом427 – это особая социальная прослойка, внутренне неоднородная, связанная с различными классами общества. По мнению М.И. Калинина, «верхние слои интеллигенции – крупные чиновники, врачи, адвокаты – своими корнями были тесно связаны с крупнокапиталистическими и помещичьими элементами»428. Характеризуя состав других профессиональных групп интеллигенции (фельдшеров, учителей, акушеров) дореволюционной России, М.И. Калинин отмечает, что в своей массе это дети священников, кулаков, мелких чиновников и др. Выходцы из крестьянских семей были большой редкостью. Идентичная оценка сословного состава дореволюционной интеллигенции прозвучала в отчетном докладе И.В. Сталина, сделанного на XVIII съезде партии. Интеллигенция, по его мнению, состояла из людей имущих классов: дворян, промышленников, купцов, кулаков и т.п. В то же время не отрицалось присутствие в ее рядах выходцев из мещан, мелких чиновников и даже из крестьян и рабочих, не играющих решающей роли429.
Остальные публикации подобного рода в большей или меньшей степени повторяют вышесказанное. В период, когда историческая наука выполняла пропагандистские функции, скрупулезные подсчеты и изучение сословного состава дореволюционной интеллигенции были просто не нужны.
Научно-техническая интеллигенция и развитие профессионального образования в России в трудах отечественных историков (после октября 1917 г.)
Исторический опыт доказывает, что огромное влияние на динамику и характер модернизации страны оказывала и оказывает проводимая правительством политика в области образования. Подготовка высококвалифицированных инженерно-технических специалистов и развитие национальной экономики – процессы взаимообусловленные и взаимозависимые. История развития технического образования как главного источника пополнения научно-технических кадров страны имеет немало поучительных страниц и продолжает привлекать внимание исследователей. Значительное число опубликованных работ от небольших статей, до крупных научных исследований, лишний раз подчеркивает значимость изучаемых вопросов.
Придерживаясь хронологического принципа изложения материала, логично начать историографический анализ с работы Н.С. Юрцовского, вышедшей в 20-е годы и, пожалуй, единственной в этот период, в которой автор рассматривает развитие образования в дореволюционной России.
Появление светского образования в России Н.С. Юрцовский относит к послепетровскому времени и отмечает, что «образование в Сибири, как и в метрополии, шло путем развития сословно-профессионального и специального образования… Первые светские школы Сибири носят тот же профессиональный и специальный характер: школы навигации, геодезии, горного ис-кусства…»550. Учреждение первой технической школы в Сибири автор относит к 80-м гг. XIX в. и связывает с «новыми условиями жизни, потребностями новой экономической и культурно-общественной жизни края»551.
Среди немногочисленных исследований советской историографии 30– 50-х гг., посвященных истории высшего технического образования в дореволюционной России, выделяются работы Е.Н. Медынского552. Круг затронутых вопросов достаточно широк: обзор высших технических и сельскохозяйственных учебных заведений, контингента учащихся и преподавательского состава. Но, в целом, в этот период данная тема не является достаточно привлекательной для исследователей. Она лишь затрагивается небольшими сюжетными дополнениями, например, в работах Я. Георгиади, Р.А. Зеленко, Н.А. Константинова, В.Я. Струмянского553, посвященных истории внешкольного и начального образования, деятельности общественных организаций.
Региональная история профтехобразования дореволюционной России продолжена в исследованиях Н.В. Нечаева и А.В. Смолина554. Авторы связывают открытие горных училищ и школ с развитием горнометаллургической промышленности. А.В. Смолин отмечает, что в 70-х годах XVIII в. потребность в образованных и знающих специалистах была настолько велика, что сами промышленники обращались в Берг-коллегию с просьбой об открытии подобных учебных заведений, соглашаясь вносить на их содержание значительную часть средств в виде специального налога.
В 40–50-е гг. выходят обобщающие исследования по истории сельскохозяйственного и ветеринарного образования555. Основной акцент в работах сделан на развитии указанных отраслей образования в СССР, но тем не менее сюжеты, посвященные дореволюционной России, в них присутствуют.
Неким особняком стоят работы, посвященные отдельным представителям научно-технической и педагогической мысли556. Небольшая по объему статья В.Е. Прудникова «Педагогическое наследие П.Л. Чебышева» выходит далеко за рамки заявленной темы. Работа не является простым жизнеописанием П.Л. Чебышева в ракурсе его педагогической деятельности. Автор отмечает, что «на протяжении всего XIX в. русские математики успешно выполняли две задачи, которые были поставлены Петром I: «производили» свою науку и внедряли ее в широкие народные массы»557. С этих позиций автор проводит краткий исторический экскурс и отмечает высокий уровень научно-педагогической деятельности Лобачевского, Остроградского, Буня-ковского, Сомова, Гурьева, Перевощикова, Румовского, Фусса.
Продолжая «математическую тему», допустимо отметить, что нередко отдельные разделы или выпуски таких крупных научных изданий, как «Ис-торико-математические исследования», были посвящены выдающимся ученым. В частности, в IV выпуске большой раздел посвящен М.В. Остроградскому. Авторы: Е.Я. Ремез, Б.В. Гнеденко, И.А. Марон, И.Я. Депман раскрывают различные аспекты профессиональной деятельности, в том числе и вклад ученого в развитие технического образования в России558. В частности, И.А. Марон совместно с французским математиком А. Блумом анализирует общие педагогические взгляды М.В. Остроградского, изложенные им в специальном сочинении «Размышления о преподавании» [СПб., Париж, 1860]559.
Наряду с общеметодическими сюжетами преподавания математики И.А. Марон, опираясь на сохранившиеся документы и воспоминания воспитанников кадетских корпусов, уделяет значительное место вопросам борьбы М.В. Остроградского за «ликвидацию отрыва теории от практики в школь ном преподавании», повышение качества обучения и умение «учителя возбудить интерес учеников к изучаемому предмету»560.
Здесь целесообразно заметить, что вопросам соотношения теории и практики в работах по истории профессионального образования, историко-биографических трудах уделяется значительное место, что связано со спецификой профессиональной деятельности научно-технической интеллигенции и направленностью на решение практических производственных задач.
Иной срез научного исследования представлен в статье А.К. Сушке-вич562. Собранный материал позволил составить полную картину развития алгебраических знаний и исследований в России дооктябрьского периода. Автор анализирует исключительно русские работы различного типа: от элементарных учебников, до солидных курсов, а также мемуары, статьи в журналах как научно-математических, так и математико-педагогических. Большое место в работе уделяется не только русским математикам, но и математикам, работавшим в России. Например, Леонарду Эйлеру, который большую часть жизни прожил в Петербурге и в трудах Российской Академии опубликовал значительную часть своих работ и монографий.
