Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Становление методологии изучения состояния советской системы в историографии 29
1.1 Постановка проблемы на начальном этапе исследования (1970 -начало 1980-х гг.) 32
1.2 Эволюция подходов к проблеме в период «перестройки» 1985-1991 г ... 57
1.3 Методология исследования проблемы в постсоветский период. 78
Глава 2. Постановка теоретико-методологических вопросов исследования проблемы 118
2.1 Проблема адекватности понятийного аппарата в характеристике состояния советской системы 120
2.2 Изучение состояния и процессов трансформации советской системы: концептуальный аспект 149
2.3 Проблемы источниковедения, общие принципы и методы исследования состояния советской системы 177
Глава 3. Этапы формирования исследовательской программы по изучению состояния советской системы 203
3.1 Подходы к проблематизации и реструктуризации теоретического поля 204
3.2 Предметизация и первичный анализ переменных, объясняющих истоки трансформации советской системы 225
3.3 Определение релевантных переменных, их операционализация 245
3.4 Логико-эвристический анализ исторических случаев трансформации советской системы 271
Глава 4. Состояние советской системы: охранительный и инновационный потенциал 290
4.1 Партийно-государственная власть: сохранение управляемости обществом 291
4.2 Возрастание потребностей общества и экономический потенциал системы 309
4.3 Подходы к изучению воспроизводства социальной структуры советского общества - 325
4.4 Инновационный потенциал советской системы 352
Глава 5. Трансформация советской системы как реализация внесистемного потенциала 387
5.1 Методология исследования трансформации системных элементов советского строя 387
5.2 Роль внешней среды в трансформации советской системы... 411
5.3 Значение субъективного фактора в реализации внесистемной альтернативы советского строя 437
5.4 Теоретические предсказания внесистемной трансформации: методы познания «будущего в прошлом» 458
Заключение... 482
Библиография 494
Приложения 523
- Эволюция подходов к проблеме в период «перестройки» 1985-1991 г
- Изучение состояния и процессов трансформации советской системы: концептуальный аспект
- Предметизация и первичный анализ переменных, объясняющих истоки трансформации советской системы
- Возрастание потребностей общества и экономический потенциал системы
Введение к работе
Противоречивое состояние современного российского общества порождает, как минимум, два вопроса Первый - это проблема характеристики исходного состояния общества, от которого мы ушли (уходим). Второй же - вопрос о критериях оценки современного нам общества средствами исторической науки. Оба вопроса, представляющие, по существу, две стороны одной проблемы, выводят нас на ее формулирование. В представляемой к защите диссертации речь пойдет о проблеме историографического, теоретического и методологического исследования состояния советской системы предпере-строечного периода.
Актуальность данной проблемы проявляется в целом ряде аспектов - научном, практически-политическом, педагогическом. В научном плане диссертант считает необходимым прежде всего способствовать повышению интереса исследователей к проблеме. Дело в том, что последовавшие в конце 1980-1990-е гг. масштабные преобразования отвлекли внимание общества и специалистов от изучения той ситуации, в которой страна оказалась накануне перемен. В историографии прочно утвердились ее (ситуации) негативные оценки. Однако накопившееся за эти годы социальное знание, с одной стороны, а также общественная и научная потребность в объяснении причин разочарования значительной части населения в результатах реформ, с другой стороны, вновь актуализируют, казалось бы, осмысленную тему.
За последние 10-15 лет накоплен фактический материал, принципиально изменились теоретико-методологические основы изучения новейшей отечественной истории, существенно обогатилась концептуальная база исследований. Но на изучении состояния советской системы эти изменения сказались лишь в незначительной степени. До сих пор ключевым термином, характеризующим советскую систему до середины 1980-х гг., остается «застой». Парадоксально, что данная дефиниция, использованная высшим партийным руководством еще в начале «перестройки», из политики перешла в науку без серьезного анализа ее конкретно-исторического содержания. Общее количество работ, посвященньж «застою», с 1980-х гг. имеет тенденцию к сокращению, особенно, если сравнивать с массивом публикаций по периоду преобразований.
Указанная проблема ставится, как известно, разными науками. Угол зрения исторической науки на нее состоит в том, что она изучает причинно-следственную связь событий. Оценить исторический процесс легче в том случае, если он закончился, либо, что
более типично, перешел в новую стадию. Вот почему российская (и - шире - постсоветская) современность выступает тем инструментом, который создает условия для изучения и позволяет дать анализ той или иной стадии этого процесса, в качестве его определенного (скорее всего, промежуточного) результата. При этом мы не современность опрокидываем в прошлое, что неоднократно приводило к методологическим ошибкам, а само прошлое как бы обращаем на современность таким образом, чтобы проследить, куда привели тенденции, «схваченные» нами в этом прошлом. И коль скоро мы изучаем «перестройку» как самостоятельный исторический феномен, то тем более уместно обратиться к опыту предшествующего периода. Тем самым исследование предперестроечно-го состояния советской системы именно в наше время становится не только необходимым, но и методологически возможным.
Такой выход на современность настраивает на изучение состояния советской системы в контексте ее последующего преобразования, для которого это состояние является исходной базой, а, возможно, и причиной. Актуальность темы диссертационного исследования становится очевидной и в практически-политическом аспекте, т.к. пока еще трудно сказать, в какой степени исчерпали себя модернизанионные импульсы, инициированные «перестройкой». И, следовательно, вопрос о характеристике состояния советской системы является и частью истории, и полем современной политической борьбы. Оценка советского наследия все последние годы является одним из непременных элементов программ партийно-политических сил различной ориентации. Такая оценка подводит базу под выводы и предложения стратегического и тактического характера. Тем самым степень научной обоснованности историографического материала оказывает непосредственное воздействие на перспективы развития современной России.
Нельзя забывать и о том, что преподавание курсов истории и других общественных наук в школах и вузах вызьгоает известные затруднения у педагогов и обучаемых именно при рассмотрении проблем советского периода. Тем самым актуализируется педагогический, воспитательный аспект заявленной темы. Нередко, стараясь избежать таких затруднений, преподаватели сводят свою деятельность к элементарной фактографии, что исключает из педагогического процесса важнейшую компоненту патриотического и нравственного воспитания, вся тяжесть которого смещается на более ранние периоды отечественной истории. В худшем же случае выводы делаются исходя из собственных субъективных представлений преподавателей, что нельзя признать целесообраз
ным. Государственный стандарт высшего профессионального образования по отечественной истории также не нацеливает будущую интеллектуальную элиту общества на глубокое познание сущности советского строя.
Таким образом, тема диссертационного исследования представляется актуальной как в теоретическом, так и в практическом отношении для развития не только России, но и других постсоветских государств, а также для государств, сохраняющих приверженность социалистическому выбору в различных его модификациях. Но интересующая нас тема представляется не только актуальной, но и недостаточно исследованной.
Вопрос о степени научной разработки проблемы cocraBHTjipaMeT-«HeH«aflbHO: го анализа вглавє первой диссертации, посгщденнои-4їсториографическим вопросам. Поэтому здесь представляется возможным изложить отдельные соображения.
Прежде всего, отметим, что комплексных исследований, непосредственно посвященных состоянию советской системы в предперестроечный период, крайне мало. Чаще всего вопросы истории данного периода рассматриваются в контексте всей послевоенной истории СССР, что не позволяет уяснить специфику «застоя»1. «Оттепель» и «перестройка» являются пока более популярными сюжетами в историографии. Процессы относительно стабильного развития без видимых провалов и взлетов еще недостаточно проанализированы исторической наукой. Но спрос на подобного рода исследования растет по мере продвижения преобразований в современной России.
В последние годы всё настоятельнее становится необходимость обобщающих теоретических исследований социальной реальности. "В науках о человеке и обществе накоплена такая масса эмпирического материала, что на первый план действительно выходят сегодня задачи упорядочения и систематизации этого материала сообразно его внутренней связи, логике самих вещей"2. Актуальной эта задача становится и для изучения советской истории на заключительном ее отрезке, решающим звеном которого стала "перестройка".
Ещё десять лет назад Г.Бордюгов и В.Козлов констатировали, что на вопрос о том,
почему горбачевской команде удалось разрушить советскую систему, нет удовлетворительного ответа3. Да и вопрос разрушили ли ее, или она распалась прежде всего по объективным основаниям, также дискуссионен. Подобным образом ситуация обстоит и сегодня. И это при том, что наука не стояла на месте, и на эмпирическом уровне произошло заметное продвижение. Однако теоретические обобщения так и остались в основной своей массе на позициях начала 1990-х гг. И дело, конечно, отнюдь не в отсутствии у историков компетентности. Для того, чтобы глубже разобраться в причинах такого положения дел, попытаемся четче обозначить современный уровень состояния проблемы и факторы, его определяющие.
Сегодняшнее знание об этом периоде характеризуется рядом особенностей. Во-первых, это время лишь отчасти стало достоянием истории, т.е. прошлым в общепризнанном смысле. Для обществоведа явно недостаточен хронометрический подход к прошлому4. Как точно подметил современный философ АА.Зиновьев, "в социологическом смысле прошлое для сложного социального организма уже не является определяющим фактором его жизнедеятельности, а будущее еще не является... настоящее есть воспроизводство каких-то явлений прошлого и реализация потенций прошлого..."\ [выделено мной - Д.М.]5. Прошлое в определенной форме продолжает жить, поэтому оно объективная реальность. "Социальная реальность есть продукт предшествующей деятельности, которая в снятом виде сохраняется в ее наличных формах"6. Прошлое обладает статусом существования в преобразованном измененном виде. Специалисты в области методологии истории рассматривают наличие объективной связи прошлого с настоящим как основу возможности его познания7. Очевидно, что ход и результаты "перестройки" по-прежнему непосредственно воздействуют на общественно-политическую ситуацию, и не только в России.
Более того, даже и XX век в целом некоторые исследователи не склонны отделять от настоящего. Например, литературовед и историк В. Кожинов считал продолжение по литической и идеологической борьбы, начатой на рубеже XIX-XX веков, доказательством того, что история России XX века еще не стала для нас в истинном смысле слова прошлым. Процесс, идущий с начала прошлого столетия до наших дней, он определял как революцию8.
Такого рода суждения подвигают к вопросу о содержании понятий «распад», «кризис» советской системы, если «прошлое» так активно вторгается в наше сегодня. Ведь речь идет не о том, что советский строй просто вспоминают, критикуя или сожалея - такова судьба любого относительно значимого исторического феномена. Суть же в том, что определенные структуры, механизмы советской системы перешли в систему постсоветскую. Пока же в изучении данного вопроса явно утвердилась тенденция вбить клин между двумя историческими периодами. Сугубо политическое желание не иметь ничего общего с советским строем выливается в крайние формы исторического нигилизма вплоть до полного отрицания сколько-нибудь позитивного значения нашей недавней истории. Об этом явлении можно было бы и не упоминать, если бы на подобной основе не воспитывалось целое поколение граждан современной России.
Следующей особенностью современного знания о советской системе является наличие весьма солидного массива эмпирического материала. В его составе можно выделить такие компоненты:
1. статистический материал разнообразных источников;
2. сведения об особенностях политического процесса и политической борьбы, в т.ч. и на самой вершине власти;
3. сведения о расстановке социальных сил на разных этапах реформирования, основанные на представительных социологических опросах;
4. показатели социально-экономического развития;
5. сведения о состоянии духовно-культурной сферы;
6. материалы по внешнеполитической деятельности, и др.
Таким образом, можно констатировать, что эмпирический материал охватывает все основные сферы общественной жизни. Наблюдаемый ныне крайний плюрализм мнений специалистов по ключевым вопросам рассматриваемой проблематики является, помимо прочего, следствием недостаточного внимания некоторых из них к указанному материалу. Всё это не означает, конечно, завершения сбора фактического материала говорить об этом в условиях ограниченности доступа ко многим архивам просто несерьезно.
Очевидно, что изучение данной проблемы проходило в несколько этапов. В историографических обзорах последних лет недооцениваются, а то и вовсе игнорируются выводы советской исторической науки доперестроечного периода. По мнению диссертанта, справедливая критика последней не перечеркивает ее позитивное значение. Поэтому первым этапом исследования проблемы будем считать период конца 1960-х - начала 1980-х гт. В это время проблема состояния советской системы рассматривалась в русле концепции «развитого социализма», историография которой весьма обширна . Данная концепция, в значительной степени являвшаяся идеологическим продуктом соответствующей исторической эпохи, закономерно оказалась отвергнутой с переменой политического курса после 1985 года. Но это не отменяет необходимости анализа теоретических и методологических основ исследования проблемы в доперестроечной историографии.
По контрасту с советской наукой западная историография выглядит более разнообразной в концептуальном плане. Но и до 1985 года, и даже позднее весь ее плюрализм нередко сводился в конечном итоге к различным версиям либеральных трактовок состояния советской системы в рамках пресловутой «советологии»10. Гораздо менее влиятельную, хотя и представленную известньгми именами (СКоэн, Р.Кеннет, А.Даллин, Д.Хаф), часть зарубежной науки составляли труды ученых, усомнившихся в такой трактовке11. В целом же следует предварительно отметить, что интеллектуальньге традиции западной историографии оказались весьма устойчивы. Однако такой консерватизм не может не вызывать вопросов на фоне быстро обновляющегося социального знания конца XX века.
Второй этап изучения проблемы приходится на годы «перестройки». Изменения в обществе отразились преимущественно на отечественной историографии, заслонив со бой исследовательский интерес к предшествующему периоду. Работ по проблематике
«застоя» (термин также утвердился в эти годы) было издано очень мало. Большинство из них имело сугубо практическую задачу - выявить причины кризисных явлений для успешной борьбы с ними. Состояние системы стало рассматриваться почти исключительно как препятствие дальнейших реформ, но одновременно и их причина. Самым ярким примером такой направленности можно считать известную книгу М.СГорбачева «Перестройка и новое мышление. Для нашей страны и для всего мира» (М.: Политиздат, 1987). Наиболее значимыми стали труды, подготовленные коллективами авторов под редакцией В.В.Журавлева12. Научный вклад этих монографий подробно освещается в главе первой диссертации. Здесь же отметим, что теоретическое значение рассматриваемых работ оказалось исторически ограниченным. Дело в том, что их авторы в своих выводах и рекомендациях ориентировались на успех «перестройки», однако события уже вскоре пошли совсем в другом направлении, и целый ряд положений данных трудов утратил актуальность. «Советологи» же переключились на изучение горбачевских реформ.
Достижения историографии этого периода, в первом приближении, сводятся к следующим. За счет ранее запретных тем обогатилась эмпирическая составляющая исследований, возросло количество исследуемых сюжетов. В научный оборот были введены новые источники - ранее неизвестные документы, воспоминания участников событий. Концептуальный «взрью» периода гласности способствовал постановке важных теоретических вопросов, нередко на грани политической дискуссии. До этого единая советская наука распадается на ряд направлений; наряду с существовавшим ранее консервативно-охранительным появляются либеральное и социалистическое. Вместе с тем теоретические основы исследования сформированы не были, на смену апологетической оценки «развитого социализма» пришла негативистская дефиниция «застоя». Публицистика серьезно потеснила историческую науку, и методологические аспекты изучения проблемы отошли на второй план. Преимущественно публшщстический характер имела серия знаменитых «перестроечных манифестов», из которых особую известность приобрел сборник под названием «Иного не дано» (раздел «Вглядываясь в прошлое»)13.
Ситуация в историографии начала меняться с завершением горбачевского этапа «перестройки» и разочарованием определенной части общества в ее результатах. Кроме того, возникли очевидные трудности в реформировании постсоветской России. Существует потребность осмысления состояния уже нынешней Российской Федерации, переходность которой несколько затягивается. Тем самым на третьем этапе изучения проблемы - с начала 1990-х гг. и по сей день - сложились объективные предпосылки актуализации проблемы. Но этого не произошло. Единичные комплексные работы, как, например, монографии А.Шубина, не могут восполнить существующий пробел в исследовании. Вопрос о предперестроечном состоянии советской системы, как и прежде, рассматривается в приложении к «перестройке» в качестве ее непосредственной причинной основы.
Вместе с тем нельзя не отметить позитивных сдвигов в теоретико-методологическом освоении темы. Неудачи «перестройки» и последующих преобразований в России породили тенденцию к более внимательному и менее предвзятому осмыслению «застоя» и в общественном сознании, и в науке. В работах даже либерально настроенных историков ДБолкогонова, НВерта, Д.Боффы, Р.Дэниэлса, СКоткина, ММалиа и других отечественных и зарубежных авторов прослеживается стремление более глубоко разобраться как в сути советской системы в целом, так и в ее конкретно-историческом состоянии 1970-80-х гг., в частности14. Показательно, что само понятие «застоя» употребляется реже и в ряде случаев заменяется более нейтральными понятиями («стабильность»). В западной историографии всё слышнее голоса ученых, выступающих против тоталитаристских версий советской истории. Безусловным лидером данного направления, как представляется диссертанту, может считаться Стивен Коэн15. Но даже с учетом этих и других достижений постперестроечной историографии остаются не выявленными закономерности взаимосвязи «застоя» и «перестройки» (теоретический аспект изучения проблемы) и не обоснованными подходы и методы исследования (методологический аспект изучения проблемы). Не освещены на современном уровне также вопросы источниковедения и принципы селекции исторических фактов.
Дальнейшее продвижение в изучении темы предполагает определенную систематизацию исторической литературы. Историография рассматриваемого периода весьма широка и труднообозрима, если иметь в виду вообще все работы, так или иначе связанные с объектом исследования. Один из последних по времени обзоров историографии (в основном отечественной) дает в своей работе А.С.Барсенков16. Для проблематики диссертации необходимо выделить, прежде всего, те работы, в которых проводится взгляд на советское общество как на систему.
Вследствие указанного выше устойчивого угасания интереса к изучению состояния советской системы возникает проблема отбора научных работ, по которым можно составить представление о состоянии проблемы на сегодняшний день. Такого рода труды можно разделить на следующие группы.
В первую из них войдут исследования, посвященные специально рассматриваемой проблеме (о них было сказано выше). В предперестроечный период их количество практически необозримо. Поэтому диссертант принял решение использовать в исследовании в качестве показательных работы обобщающего характера.
Во вторую группу войдут научные труды, хотя и не посвященные специально поставленной в диссертации проблеме, но отражающие различные стороны советской системы. Из них большое значение имеет коллективная монография "Власть и оппозиция", изданная при участии преподавателей Московского педагогического (ныне государственного областного) университета. В ней рассматривается механизм взаимодействия власти и оппозиции как один из ключевых в советской системе, в том числе и в интересующий нас период 17. В это же время была издана работа ВБ.Согрина, рассматривающая трансформацию системы с позиций теории модернизации18.
Основу монографии Р.Пихои19 составили не только документы (в т.ч. архивные), но и личные наблюдения автора, в ряде случаев активного участника событий. Критический анализ некоторых положений этого солидного труда дан в представляемой диссертации.
Информационно насыщен двухтомник Ассоциации "Духовное наследие" Совре менная политическая история России (1985-1998 годы) .
При работе над диссертацией привлекались материалы научных конференций, семинаров, «круглых столов» и т.п. Особую значимость в этом плане имеет историко-политологический семинар «Россия в условиях трансформаций)), постоянно действовавший с 2000 года21. Дискуссии в его рамках отражают современное состояние проблематики исследований.
По проблеме трансформации советской системы и ее отдельных сторон написаны диссертации,22 которые позволяют глубже изучить отдельные аспекты проблемы.
К этой же группе научной литературы примыкают исследования зарубежных авторов23. Их особенность состоит в том, что иностранные исследователи в большинстве своем не только современники, но и очевидцы происходивших событий, что повышает ценность их работ. Вместе с тем в их трудах наряду со свежестью восприятия исторического материала присутствуют и элементы политизированности, что отмечается в представленной диссертации.
Специфика темы определила необходимость расширения научной базы исследования. С учетом требований междисциплинарного синтеза особую группу литературы составили труды политологов, экономистов, социологов, философов, юристов24. При влекаются также работы, посвященные теоретическим вопросам социальных изменений.
Это в основном исследования социально-философского, историософского, социологического характера, дающие представление о современных методиках исторического исследования. Из всего обилия литературы по этой проблематике выбраны работы обобщающего характера, а также труды, непосредственно связанные с темой данной диссертации.25 Особо выделим издания теоретико-методологического, историографического и источниковедческого характера, составившие основу анализа изучаемой проблемы .
При группировке историографических источников автор не счел необходимым разделять труды отечественных и зарубежных авторов. В современных условиях усилилась интеграция гуманитарного знания, и такое разделение всё больше утрачивает свою актуальность. Впрочем, оно отмечается в диссертации в тех случаях, когда речь идет о самостоятельных школах и направлениях общественной мысли, а также об идеях весьма специфического содержания.
К историографическим источникам относятся и учебные пособия (что в целом нехарактерно для научных работ, но в данном случае представляется уместным, т.к. эти пособия выходили одновременно с изданием научных трудов, а иногда опережая последние. Поэтому они с полным правом претендуют на свое место в историографии проблемы).
При работе над темой автор широко использует материалы средств массовой информации (СМИ), в т.ч. и электронных (видеозаписи телепередач). Проработаны статьи центральных и местных печатных изданий, исторической и общественно-политической периодики (прежде всего, журналов «Вопросы истории», «Отечественная история»,
«Новая и новейшая история», «Свободная мысль», «Социально-гуманитарные знания»,
«Политические исследования (Полис)»). Свою задачу мы видели не только в использовании не изучавшихся ранее материалов СМИ, но и в критическом прочтении хорошо известных (речь идет, например, о знаменитом письме НАндреевой). Из партийной периодики выделим журналы "Известия ЦК КПСС", "Партийная жизнь", "Коммунист", "Вопросы истории КПСС". Значение периодики усиливается тем, что она лучше других источников доносит до нас "дух" эпохи, острее передает накал политических баталий, своеобразно отражает реакцию общества на проводившийся политический курс.
Теоретико-методологическая направленность работы предопределяет необходимость посвятить проблемам историографии отдельную главу, которая выведет нас на современное состояние методологии. На данной же стадии исследования отметим недостаточность разработки вопроса о принципах отбора фактов в условиях высокой политизированности исторического знания при упомянутой нехватке архивных (и иных) материалов. Сегодня ничто не мешает исследователю на свой страх и риск осуществлять отбор фактов, нередко это делается из вторичных и не всегда заслуживающих доверия источников. Особенно пострадала в этом плане опять-таки учебная литература, призванная формировать критически мыслящую личность и вместо этого нередко навязьшающая псевдонаучные штампы, не подлежащие осмыслению. Последнее отмечалось и на официальном уровне27.
Кроме того, на сегодня уже очевидно, что примерно с середины 1990-х гг. (судя по публикациям) объем эмпирического материала не прирастает столь быстрыми темпами, которые характерны для «ранних» 1990-х. Непосредственные участники событий в многочисленных мемуарах уже изложили известное им (до определенных пределов, конечно); важные архивные документы, как отмечалось выше, еще ждут своих исследователей.
Третьей особенностью современного знания проблемы можно считать складывание основных концепций, теоретически обосновывающих происшедшие события. Создавая почву для их развернутого анализа, отметим, что объяснения процессов трансформации советской системы строятся сегодня на основе различных, нередко взаимоисключающих друг друга, моделей. Этот научный факт приходится принять как данность, поскольку на исследовательские позиции мощно воздействует политическая конъюнктура.
Тем самым лишь повышается актуальность методологического изучения заявленной темы.
Таким образом, можно констатировать, что минимальная база для проведения научного исследования теоретического и методологического характера заложена.
В силу вышеуказанных причин замедлилось продвижение в научном познании данной темы и периода. Исследователи нередко оперируют фактами, выводами, оценками и концепциями, сложившимися еще в начале 1990-х гг. Столкновение недостаточно обоснованных концепций при отсутствии четкого критерия отбора социально значимых фактов чрезвычайно актуализирует задачу создания прочной методологической базы в исследовании современной (да и не только) отечественной истории.
Что касается конкретно темы данной диссертации, то в целом она сохраняет и развивает проблематику кандидатской диссертации автора28, но взятой под принципиально иным, теоретически направленным, углом изучения и в более широких времешшх рамках.
В рассмотренных выше обстоятельствах решение проблемы не может быть достигнуто в рамках привычного эмпирического исследования. Адекватная оценка состояния советской системы может быть сформулирована на основе обобщения историографии вопроса и анализа теоретико-методологической базы, на которой историография до сегодняшнего дня развивалась. Это и определило направленность данного исследования, его объект и предмет, цели и задачи.
Целью исследования является разработка историографических, теоретических и методологических проблем исследования состояния советской системы на заключительном этапе ее развития. Результаты такой разработки будут выражены в подходах к изучению вопроса. В диссертации не ставится слишком масштабная задача исчерпывающего анализа всех элементов данной системы. Предполагается наметить те подходы и методы, с помощью которых уже в рамках конкретных исследований можно дать более полные выводы.
Задачами исследования являются: 1. Историографический анализ формирования и современного состояния методологии исследования проблемы;
2. Изучение понятийного и концептуального аппарата, используемого в освещении
состояния советской системы и ее трансформации;
3. Исследование проблем источниковедения, общих принципов и методов познания состояния советской системы;
4. Обоснование плана и ключевых этапов теоретико-методологического исследования вопроса;
5. Разработка и эмпирическая проверка варианта теоретического анализа факторов, определявших состояние системы;
6. Выявление закономерностей взаимосвязи между состоянием советской системы и ее трансформацией.
Объект исследования применительно к данной теме должен носить, в представлении диссертанта, двойственный характер. В качестве объекта выступает прежде всего состояние советской системы предперестроечного периода, а также совокупность средств и способов познания данной модели советской системы в условиях ее наметившейся трансформации.
Предметом исследования также являются не только экономические, политические, идеологические, этнические, демографические и иные аспекты советской системы в их целостности и взаимодействии, но и общие принципы и конкретные методы исследования советской системы, основные концепции, описьгоаюпще истоки процесса и механизмы системной трансформации в ее последовательных фазах. Особый раздел диссертации будет посвящен анализу ключевых понятий и терминов рассматриваемой темы - советская система, состояние системы, кризис, трансформация, «застой», ресурсы и потенциал системы.
Необходимо также определиться с источниковой базой исследования. Специфика источников по теории и методологии современной истории состоит в том, что в их перечень, помимо источников по эмпирической истории (исторических источников), входят также труды специалистов-историков, составляющие историографию рассматриваемого периода (историографические источники; о них было сказано выше).
А.Барсенков выделяет три группы исторических источников: официальные документы, мемуары, публицистика и материалы прессы29. Их использование в диссертации
позволяет избежать социологизаторства. По нашему мнению, данный перечень может
быть дополнен и рассмотрен по следующим группам.
Первая традиционно включает официальные документы. У современных исследователей, очевидно, есть определенное предубеждение относительно использования таких документов как малоинформативных. Ссылки на данного рода источники практически отсутствуют в упоминавшихся работах ДВолкогонова, Р.Пихои, ограничивающихся архивными материалами. Хотя тот же РЛихоя варьирует выбор источников вплоть до произведений художественной литературы. Совместный труд МГеллера и А.Некрича характеризуется противоположной чертой - использованием преимущественно докумен-тов открытого доступа . Это неизбежно отражается и на результатах исследований. Позиция диссертанта в этом вопросе строится на признании необходимости бережного отношения к любым документам и использовании их в работе при условии тщательно проведенного источниковедческого анализа. По этой причине в данном исследовании привлекаются хорошо известные в свое время материалы, по разным причинам обделенные вниманием современных исследователей.
Таковыми являются документы КПСС: материалы партийных форумов (съездов, ХГХ партконференции, пленумов ЦК), Политбюро и Секретариата ЦК, совещаний и встреч в ЦК КПСС, а также материалы региональных и местных партийных организаций31. Привлечение источников данной подгруппы позволяет глубже изучить ядро системы - механизмы осуществления политической власти и практической реализации руководящей роли КПСС.
В работе используются программные документы и других общественно-политических организаций . Это материалы, характеризующие деятельность профсоюзов, комсомола, кооперации, различных «добровольных обществ», а с конца 1980-х гг. к ним добавляются источники по истории современной отечественной многопартийно Геллер М., Некрич А. История России. 1917-1995. Утопия у власти (1945-1985). Кн.2. М, 1996.
В диссертации привлекались документы различных сборников: 1) Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Тт. 11-15. М.: Политиздат, 1986-1987; 2) Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. (Сборник документов). М: Политиздат, издания за 1960-70-е гг.; 3) Стенограммы съездов КПСС, пленумов и совещаний и встреч в ЦК КПСС за период 1975-1993 гг.; Совершенствование хозяйственного механизма. Сборник документов. М.: изд. «Правда», 1980; см. в том числе иностр. сборники: A documentary history of Communism and the world: from revolution to collapse / Ed. By R.Daniels. 1998.
Россия сегодня. Политические портреты в документах. 1985-1991 гг. - М: Международные отношения, 1991.
=- 19 сти . Назначение этого вида источников в том, чтобы исследовать основы взаимодействия власти и гражданского общества как процесса функционирования системы уже в предперестроечный период, что пока еще не стало традицией в исторической науке.
Среди использованных в диссертации официальных материалов особо отметим документы государственной - законодательной, исполнительной, судебной - власти. Диссертант считает, что их нельзя рассматривать только как вторичные по отношению к партийным документам. Изучение государственных документов наряду с партийными в ряде случаев облегчает понимание сложных процессов. Так, в диссертации использованы малоизученные материалы по так называемому "Делу КПСС" в Конституционном Суде России34.
Тщательному изучению подвергаются законодательные акты Союза ССР, союзных и автономных республик, помогающие проследить связь между кризисом власти и трансформацией советской системы35. Значительное внимание уделяется анализу мате-риалов деятельности местных органов власти , что позволяет проследить этапы трансформации системы на всех ее уровнях.
Особо отметим выступления лидеров КПСС и государства. Трудно оспорить их значение как документов, выражающих официальную позицию власти. Но необходимо помнить, что в условиях формирующегося, в т.ч. и в "верхах", плюрализма мнений содержание данных выступлений нередко носит личностный характер (см. речи и статьи Ю.В.Андропова, МСГорбачева, А.Н.Яковлева, Б.Н.Ельцина, Е.К.Лигачева) Особый статус имеют такие документы, как всевозможные «записки», указания, резолюции, проекты, просьбы и т.п. Они помогают понять истоки решений, так или иначе связанных с перспективами советской системы.
В диссертации использованы не только отечественные, но и зарубежные документальные материалы. В основном все они характеризуют деятельность органов власти иностранных государств, их правоохранительных органов и воссоздают фон, на котором разворачивалась трансформация советской системы. Как правило, это различного рода доклады, отчеты, часть из которых на русский язык, насколько известно диссертанту, до настоящего времени не переводилась и в научный оборот, по крайней мере, в отечественной историографии, вводится впервые38.
Документы «закрытого» хранения представлены в основном архивными материалами. Часть их составляют документы фонда (коллекции) 89 Российского государственного архива новейшей истории (далее - РГАНИ. В основном это материалы Секретариата ЦК КПСС (записки, рекомендации, проекты решений и пр.; перечень 5 и др.), отделов ЦК КПСС (организационного, государственно-правового; перечень 4 и др.). Частично привлечены также документы фонда 77 (сводные статистические материалы о составе КПСС за 1936-91 гг.; описи 4-6), фонда 1 (документальные материалы XXVII съезда КПСС; опись 9); фонда 2 (материалы Пленумов ЦК КПСС 1966-86 и 1986-90 гг.; описи 3,5); фонда 9 (материалы совещаний в ЦК КПСС 1983-86 гг.; опись5).
Для характеристики процессов трансформации системы в годы «перестройки» привлекались материалы Архива Горбачев-фонда (фонды М.С.Горбачева, В.В.Загладина, Г.Х.Шахназарова, А.С.Черняева, объединенный фонд личных поступлений, включающие в себя более тысячи документов39). Они дают важную информацию о причинах и механизмах принятия высшим руководством ряда ключевых решений - о политической реформе, преобразовании экономики, международных делах, развитии гласности, кадровых вопросах, преобразовании союзного государства и др. Некоторые из них впервые вводятся в научный оборот в данной работе. Материалы этого архива недостаточно используются в исторической литературе. Привлечены также опубликованные, но малоизученные документы из Архива Президента РФ. Архивные документы, сопоставленные с другими источниками, позволяют существенно уточнить ход трансформационных процессов, хотя и сами нуждаются в критическом рассмотрении. При этом необходимо отметить, что основной массив архивных материалов исследователям еще предстоит освоить.
В диссертации также использованы материалы Архивного отдела администрации
Сергиево-Посадского района, характеризующие деятельность Загорского городского совета депутатов трудящихся (совета народных депутатов) с 1970-х до начала 1990-х гг. Документы представлены стенограммами сессий Совета, информацией о работе исполкома Совета, его постоянных комиссий. Эти источники позволяют проследить истоки и ход трансформационных процессов на разных уровнях советской системы.
Другую группу источников составляют статистические сведения по СССР - России за период с 1960-х гг. (а в некоторых случаях и ранее) по настоящее время. Столь широкий временной охват статистической информации позволяет сделать важные обобщения и обеспечить реализацию системного подхода в максимально полном объеме. Источники данной группы можно условно разбить на следующие подгруппы: демографическая статистика; экономическая статистика; социально-культурная статистика; этнографическая статистика; правовая статистика. В диссертации привлечены материалы известных статистических сборников за последние примерно тридцать лет4 .
Следует иметь в виду, что к отечественной статистике как советского, так и постсоветского периодов исследователи традиционно подходят с недоверием, и для этого есть причины. Но и отказываться от данной категории источников нет оснований41. Тем более, что в ряде случаев для анализа важны не абсолютные цифры, а их динамика, которая, по мнению диссертанта, искажается в гораздо меньшей степени.
Следующую, уже весьма значительную группу источников составляют труды мемуарного плана42. Некоторые из авторов (МСГорбачев, Н.И.Рыжков, А.С.Черняев, АЛЛковлев, В.А.Медведев) издали уже не одну книгу. Чрезвычайная активность мемуаристов сама по себе требует объяснения и, возможно, некой классификации. Очевидно, что один из истоков такой активности - особая острота событий не только последнего этапа советской истории, но и всех последующих лет. Стремление непосредственньж участников тех процессов еще раз объяснить свои позиции представляется в таком случае вполне логичным.
учитывать и того обстоятельства, что впервые в отечественной истории
и победители, и побежденные благодаря гласности и свободе слова получили практически одинаковую возможность обозначить свои позиции у себя на родине. Причем некоторые пошли на это не только ради исторического самооправдания, но и с надеждой на новые политические дивиденды.
Многообразие мемуаристики позволяет проводить ее классификацию как минимум по двум основаниям. Первое - время издания мемуаров. Воспоминания «первой волны» (поздняя «перестройка» и первые постперестроечные годы) в большей степени характеризуются фактографическим уклоном, попыткой донести до читателя то, о чем не знают или молчат другие. Для работ последующего периода более характерно намерение теоретически осмыслить происшедшее, критически оценить воспоминания коллег и т.п. Меняющиеся российские реалии сами становятся корректором не только оценок, но и выбора тем, сюжетов для рассмотрения. Тем самым мемуары выступают в качестве не только исторического, но и историографического источника.
Второй критерий - субъект-исследователь. Последних, в свою очередь, можно классифицировать на отечественных и зарубежных; в зависимости от занимаемого положения, политических позиций и т.д. Есть и иные варианты классификации43. От различных вариантов классификации зависит, в конечном счете, и оценка значимости мемуаров не только в историографическом, но и в методологическом отношениях.
Вопрос об историографической и методологической ценности данного вида источников решается неодинаково в обоих его аспектах. Если историографическая ценность мемуаров нередко вызывает сомнения, то в методологическом отношении их значимость очевидна. Тот факт, что исследователями являются участники и творцы событий, придает избираемой ими методологии особый статус. Вопрос о ценности этих источников в эмпирическом отношении останется открытым до тех пор, пока в процессе пространного историографического исследования не будет проведен тщательный анализ накопленного фактического материала.
Следующим видом источников являются данные социологических исследований, проведенных в разное время. В диссертации использованы результаты опросов и наблю-дении, проводившихся известными социологами, отраженные в научной литературе . В
ряде случаев, как, например, с монографией Б.Грушина, результаты исследования были
опубликованы гораздо позднее проведения самих исследований, что позволяет лучше
понять мировоззрение людей разных эпох.
Кроме того, диссертант счел необходимым провести собственное социологическое исследование, направленное на выяснение отношения населения к советской системе в целом и отдельным ее сторонам, в частности. Конечно, на результатах такого исследования не могли не отразиться изменения, происшедшие в мировоззрении людей за последние годы. Далее будет показано, что даже с учетом отмеченной корректировки взглядов респондентов, полученные результаты имеют ценность и в методологическом, и в эмпирическом смыслах. В любом случае было бы упущением не воспользоваться возможностью, открывающейся перед исследователем современной истории, связанной с опросом непосредственных участников и свидетелей событий. Следует отметить, что использование данного вида источников для изучения новейшей отечественной истории отнюдь не исключение. И если Ю.В.Аксютин воспользовался данным методом исследования применительно к хрущевской эпохе45, то нечто подобное тем более напрашивается в отношении еще более близких к нам по времени событий.
Определенная информация была получена в ходе встреч и бесед за «круглыми столами» с участием М.С. Горбачева, В.А. Медведева, А.С. Черняева, Ф.М. Бурлацкого и других деятелей, занимавших различные должности в партии и государстве.
Указанные виды источников позволяют достаточно полно изучить основные аспекты состояния советской системы.
Специфика темы исследования определяет и его хронологические рамки. Диссертант сознательно уклонился от указания в формулировке темы четких хронологических границ. Это связано с тем, что состояние советской системы определяли, как минимум, три группы факторов: 1) факторы длительного действия (цивилизационные), присущие отечественной истории в целом; 2) факторы, складывавшиеся в течение всего советского периода и 3) факторы, оформившиеся в непосредственно предшествовавшие «перестройке» годы. Поэтому ограничение хронологических рамок темы 1970 - началом 80-х
гг. означало бы неоправданное игнорирование двух первых групп факторов. И это при
том, что в историографии даже не поднимался вопрос об иерархии этих факторов.
Диссертант исходит также из того, что истоки советской трансформации надо искать не в 1985 году, и не в 1991 году она закончилась. Данный тезис пока еще не нашел признания в историографии проблемы, т.к. «магия» 1985 года остается всё ещё непреодолимой46. Но, следуя такой логике, мы приходим к парадоксу - сразу после «махрового застоя» чудесным образом начинаются масштабные реформы. В чём состоит объективная связь двух этапов, остается непонятным. Поэтому состояние советской системы может, по убеждению, диссертанта, рассматриваться не иначе, как в перспективе ее трансформации. Указание же на конкретные хронологические рамки представляется более уместным использовать при изучении отдельных аспектов поставленной проблемы и оговаривать в диссертации этот момент особо.
В историографии господствует представление, что предперестроечный, т.н. «застойный» период, охватывает конец 1970-начало 1980-х гг. Но точно так же, как мы признаём неравномерность распространения новаций с началом «перестройки» по сферам жизни, во времени и в пространстве, нам предстоит подойти и к вопросу об истоках перемен. Подход здесь должен быть единообразным. Иначе исследователь попадает в исторический и логический тупики. Ведь происходит фактическое «укладывание» весьма разнородных явлений в рамки очень короткого исторического периода, из чего и делается общий вывод о кризисе системы. Но очевидно, что разные исторические процессы имеют и неодинаковые сроки их развертывания. Кроме того, нельзя не учитывать действие тенденций, которые вообще носят вневременной характер, сопровождая всю отечественную историю. Вот почему в формулировке темы диссертационного исследования не обозначены четкие хронологические границы, хотя, естественно, речь пойдет преимущественно о процессах, протекавших в 1970-80-е гг.
Кроме того, даже беглого взгляда на современное российское общество достаточно, чтобы убедиться в сохранении целого ряда элементов советской системы. Тот факт, что мы характеризуем его как переходное, лишь подчеркивает неясность наших представлений о сути происходящего. Понять сегодняшнюю Россию - это значит прежде все го исследовать ту изначальную базу, на которой она выросла. Речь идет о советской системе в предшествующий ее горбачевской трансформации период.
В основу методологии исследования диссертантом положен принцип рационалистического научного познания, но без преувеличения познавательных возможностей человека. Это важно подчеркнуть в условиях постмодернистских веяний в исторической науке.
Базовыми для диссертанта остаются такие принципы исследования, как научная объективность, историзм, системность. Познание столь сложного объекта, как советская система, предопределяет обращение к широкому спектру методов исторического исследования. На первом этапе работы в основном применяются методы историографического анализа, направленные на выявление смысловых и структурных единиц научных трудов по теме исследования. На втором этапе посредством междисциплинарного подхода осуществляется изучение ряда теоретических аспектов поставленной проблемы. Следующий этап, связанный с формулированием теоретической гипотезы, основан на применении формально-логических методов. И, наконец, на заключительном этапе привлекается практически весь набор актуальных методов исторического познания - диахрон-ные, количественные, ретроспективные и перспективные, структурно-функциональные, системные, исторической альтернативистики, историко-генетические (описательные), сравнительные, историко-типологические и др. Кроме того, учитывая теоретико-методологическую направленность данной работы, диссертант считает необходимым построить методики исследования проблемы как комплексные исследовательские процедуры, ориентированные на применение различных групп методов.
Таким образом, привлечение тех или иных методов исторического исследования ставится в зависимость от решаемых на каждом этапе работы задач. Более обстоятельное обоснование методологии исследования проводится во второй главе диссертации.
Поставленные цели и задачи определяют и структуру диссертационного исследования. Она состоит из пяти глав, разделенных на параграфы. Глава первая «Становление методологии изучения состояния советской системы в историографии» посвящена эволюции методологии исследования состояния советской системы. В данной главе проводится периодизация рассматриваемого процесса, выявляются направления историографии, что позволяет определить некоторые закономерности в становлении методоло гаи. Проведенные наблюдения подводят диссертанта к выводу о недостаточности методологического обеспечения в разрешении проблематики.
Во второй главе «Постановка теоретико-методологических вопросов исследования проблемы» дается анализ теоретических основ методологии изучения проблемы. С этой целью диссертант проводит критический анализ понятийного аппарата, концептуальных основ, вопросов источниковедения и селекции исторических фактов, принципов и методов исследования, сложившихся в современной исторической науке. Проделанный таким образом анализ позволяет наметить наиболее перспективные пути дальнейших научных поисков, что определяет содержание третьей главы («Этапы формирования исследовательской программы по изучению состояния советской системы»).
Она играет в проводимом исследовании особую роль, т.к. в ней поэтапно конструируется теоретическая модель методологии исследования. Результатом данной главы является формулирование теоретической гипотезы, позволяющей уточнить существующие на сегодняшний день объяснения процессов трансформации советской системы. На этом собственно теоретическую часть исследования можно считать в основном завершенной.
Глава четвертая «Состояние советской системы: охранительный и инновационный потенциал» сознательно выстраивается диссертантом с таким расчетом, чтобы в максимальной степени провести фальсификацию выдвинутой гипотезы в рамках традиционных представлений о состоянии советской системы. Призванный решать эту задачу эмпирический материал показывает, однако, что в большей степени ставятся под сомнение привычные взгляды на проблему, нежели гипотеза.
Такой промежуточный результат дает основание диссертанту в пятой главе исследования «Трансформация советской системы как реализация внесистемного потенциала» приступить к изучению механизмов реализации предложенной гипотезы в реальном историческом процессе. Структура данной главы строится строго по составляющим теоретической гипотезы, что позволяет провести достаточно полную ее эмпирическую проверку.
В заключении диссертации содержатся выводы теоретического и практического характера, которые могут быть использованы не только в отношении российской (советской) истории и современности. Работа сопровождается также приложениями, включающими в себя малоизвестные документы и статистику.
Научная новизна работы определяется тем, что впервые на основе изучения широкого круга исторических и историографических источников автором разработан комплексный междисциплинарный подход к изучению состояния советской системы. Он позволил соискателю аргументировать собственное видение теоретических закономерностей взаимосвязи состояния системы и ее последующей трансформации. В диссертации обоснована необходимость исследования изучаемого объекта в трансформационном контексте и в более широких пространственно-временньгх рамках. Новым для отечественной и зарубежной историографии является анализ практически всех значимых аспектов проблематики - историографического, источниковедческого, теоретико-методологического, эмпирического и практического.
Теоретико-методологическое значение проведенного исследования определяется не только полученным знанием, но и самой процедурой его формирования. Наличное знание при этом выступает еще и средством получения нового. Поэтому сам факт обоснования этапов теоретико-методологического исследования можно считать одним из элементов научной новизны диссертации.
К числу других новых результатов данного исследования относится периодизация становления методологии исследования проблемы в исторической науке. Проведен теоретический анализ сложившейся категориальной основы исследования. При этом уточнено конкретно-историческое содержание понятий и терминов, используемых в исследовании проблематики (советская система, трансформация системы, «застой», кризис и
ДР-) Элементом научной новизны является критический анализ концептуальной базы исследования. На этой основе предлагаются способы синтеза апробированных идей различных концепций с целью их применения в рамках исторического исследования. Впервые в отношении заявленной темы широко использовались методы ретроспективного и перспективного анализа, методы исторической альтернативистики. Использованы новые источники, в т.ч. архивные, позволившие обогатить эмпирическую основу изучения проблемы. В диссертации представлено нетрадиционное толкование ряда принципов и методов исследования ряда вопросов современной истории.
Научная новизна состоит также в переоценке роли различных факторов, определявших состояние советской системы и ее последовавшую трансформацию. Тем самым уточняются основные характеристики советской системы и ее последующей трансфор мации. Намечены способы оценки состояния современных социальных систем, применимые, в том числе, и в отношении России. Проведенное исследование в целом может способствовать формированию нового дискурса в изучении проблематики.
Практическая значимость работы состоит, прежде всего, в том, что в результате исследования получены новые данные комплексного анализа состояния советской системы, причин, сущности и перспектив ее трансформации. Разработана и теоретически обоснована методология исследования рассматриваемой проблемы. Тем самым внесен определенный вклад в углубление знаний по ключевым вопросам современной отечественной истории.
Полученные знания могут быть применены и в изучении состояния других современных социальных систем, имеющих импульс трансформации. Результаты исследования могут быть использованы для анализа состояния постсоветского общества в целях формирования практической политики. В наше время остро ощущается дефицит творческого осмысления социального бытия, подменяемого нередко некритическим заимствованием общественных форм, чуждых российской почве. Об этом всё чаще говорится в последние годы, и данная диссертация может рассматриваться как один из возможных ответов на новые вызовы науки и практики. Сформулированные положения и выводы диссертации могут использоваться при подготовке обобщающих трудов по отечественной и зарубежной истории, а также в преподавательской (вузовской и школьной) работе.
Основные положения работы получили апробацию в выступлениях соискателя на международной и всероссийской конференциях (2001), в трех проблемных докладах и ряде выступлений в дискуссиях на семинаре историков «Россия в условиях трансформаций» (2002 - 2003 годы), материалы которого издавались ежемесячно и направлялись во все ведущие вузы и научные учреждения страны, государственные и общественные структуры, а также в иностранные научные центры; на заседаниях «круглого стола» в Горбачев-фонде (март, декабрь 2003 года); на заседаниях кафедры новейшей истории России МГОУ. Её результаты нашли отражение в 28 публикациях, в т.ч. в двух монографиях, учебном и учебно-методическом пособиях. Вьгооды исследования использовались при подготовке учебных занятий по общественным дисциплинам в школе и вузе. Диссертация обсуждена на кафедре новейшей истории России МГОУ и рекомендована к защите.
Эволюция подходов к проблеме в период «перестройки» 1985-1991 г
Перестроечные преобразования не могли не изменить и облик историографии. И прежде всего это касается существенных изменений в теоретической основе исследований и в соотношении между направлениями изучения проблемы, что и позволяет выделить период 1985-91 гг. как самостоятельный этап развития методологии.
Впрочем, какое-то время терминология развитого социализма и непрекращающейся борьбы с «буржуазными фальсификаторами» сохранялась. Р.Косолапов уже в 1985 году подчеркивал необходимость совершенствования развитого социализма и рассматривал его в качестве «исторически ближайшей полосы нашего движения вперед»96. Всё же нельзя не согласиться с автором, поставившим для того времени задачу развития теории данного этапа. Хотя указаний по этому поводу и в партийных документах всегда было предостаточно.
Начавшиеся преобразования побудили в первую очередь советскую историографию к новому, более критичному, осмыслению состояния страны к середине 1980-х гг. Новое руководство Советского Союза нуждалось в обосновании необходимости реформ. Но первые примерно два года в изучении данной проблемы характеризовались привычным комментаторством спускаемых "сверху" идей. Поэтому можно считать, что консервативное направление включало в себя в эти годы и официальные взгляды, и мнения историков-профессионалов.
В качестве типичного показателя научной мысли того периода рассмотрим методологию изучения проблемы, на которой основана широко известная в то время у нас и за рубежом книга МГорбачева «Перестройка и новое мышление. Для нашей страны и для всего мира»97.
Освещение интересующей нас проблемы представляет причудливый синтез новых теоретических положений и специфической методологии. Так, в оценке состояния советской системы к середине 1980-х гг. стал применяться термин "застой", пришедший на смену термину «развитой социализм». «Застой» олицетворял собой негативную оценку целого периода, т.к. считалось, что социализм предполагает лишь поступательное развитие, а застойные явления чужды его природе. Состояние системы характеризовалось как предкризисное, содержащее в себе "угрозу серьезного социально-экономического и политического кризиса". Содержалось глухое указание на то, что эти выводы, сделанные еще апрельским Пленумом ЦК КПСС 1985 года, стали следствием анализа, начатого гораздо раньше .
Что же касается познавательных приемов, посредством которых определялось наличие кризиса, то они являли собой перевернутый вариант методологии предшествующего периода. По новой версии вместо развитого социализма со второй половины 1970-х гг. стали особенно заметны «застойные явления», «механизмы торможения», когда "одна за другой стали накапливаться и обостряться трудности"99. И если раньше количественными методами обосновывали невиданные достижения социализма, то теперь они же служили "неопровержимым доказательством" стагнации системы. Причины такого торможения объясняются так же, как и причины противоречий при развитом социализме незадолго до этого - инерцией периода экстенсивного роста. Приоритетное значение базисных факторов еще не ставится под сомнение, но уже отмечается обусловленность перемен изменениями в общественном сознании100.
"Перестройка" (тогда еще без кавычек) рассматривается как объективно назревшие преобразования, но не столько как следствие обострения кризисных явлений, а прежде всего как шанс на использование нераскрытого потенциала социализма как строя, еще способного к самосовершенствованию101. С этим, на наш взгляд, не стыкуется другой тезис, согласно которому "перестройка" выросла из глубинных процессов развития общества, которое выстрадало перемены . Но в таком случае развитие общества неизбежно вело и к застою, без которого, согласно основному тезису, не возникла бы и сама "перестройка". В этом логическом противоречии прослеживается попытка поиска научной основы для оценки т.н. "застоя". Тем более, что, по мнению автора, даже в этот период продвижение вперед продолжалось . Невольно возникает вопрос о коррелируемости тезисов о застое и "продолжающемся движении вперед". Однако проблема потенциала советской системы в качестве самостоятельной в это время так и не была сформулирована, хотя определенные возможности для этого имелись.
В этом плане столь же противоречивым представляется утверждение автора книги, что "в нашем народе, в партии уже давно копилась энергия революционных перемен", и еще в 1970-е гг. многие поняли, что не обойтись без крутых перемен в мышлении и психологии (везде и на всех уровнях)104. Вызывает вопрос квалификация общественных ожиданий как энергии революционных перемен. Ведь серьезные исследования этой темы, прежде всего социологические, по понятным причинам в предперестроечное время проводиться не могли. Накопление недовольства людей -это факт очевидный, но для более значительных выводов требовалось обоснование, которое так и не было дано, зато его отсутствие позволило беспрепятственно продвинуть тезис о "перестройке" как революции.
И это при том, что генсек: не забыл упомянуть о предшествующих советских реформах. Вывод об их неудачном исходе следовал из указания на чрезмерную роль субъективного фактора и наследие прошлого105. Такое объяснение с методологических позиций выглядит весьма противоречиво и не совсем стыкуется с другими. Все попытки списать просчеты на прежних руководителей и историческую традицию фактически подрывали (помимо воли преобразователей или по их далеко идущему замыслу - отдельный вопрос) основы господствовавшей марксистско-ленинской (как считалось) методологии, призывающей искать объяснения преимущественно в факторах объективного порядка.
Изучение состояния и процессов трансформации советской системы: концептуальный аспект
Проблему изучения состояния столь сложной системы, как советская, едва ли возможно исследовать безотносительно к тому историческому контексту, в который данная система вписана. Поэтому далее ставится задача анализа различных теорий социальных изменений.
Диссертант исходит из того, что всякое общество находится в развитии, даже, в известном смысле, застойное. Другой вопрос, что социологи уже давно различают несколько моделей развития65. Весьма подробная типология социальных изменений дается в уже цитированной работе П.Штомпки. В его труде обобщаются наработки современной социологии по таким формам социальных изменений, как революции и реформы, модернизации, трансформации и др. Нельзя не задуматься о причинах применения столь разных категорий в отношении одного и того же объекта познания - состояния советской системы.
В предварительном плане можно сказать, что само по себе такое многообразие характеристик свидетельствует как о сложности изучаемого объекта, так и о незавершенности его преобразования. В том числе и этим объясняется обращение диссертанта к понятию трансформации как более нейтральному. Именно такая попытка может, на наш взгляд, хотя бы отчасти сблизить в изучении проблемы специалистов отмеченных в главе первой направлений.
Возвращаясь к цели и задачам данного исследования (см. введение) нельзя не задаться вопросом о том, результат какого рода мы хотим получить? Иными словами, к какому типу характеристик необходимо приравнять состояние системы?
Очевидно, что ответить на поставленный вопрос вне общего контекста диссертационного исследования невозможно. Если речь идет о трансформации системы, следовательно, оценить ее состояние - в данном случае значит определить наличие (отсутствие) потенциала внутрисистемной модификации. Т.е. такого преобразования качественной основы взаимодействия базовых элементов, при котором система не утрачивает своей идентичности. Задача, как всегда, осложняется тем, что в реальной истории реализовался единственный вариант. Однако, опуская руки перед свершившимся фактом, мы необоснованно отказываем себе в праве на поиск имевшихся альтернатив и объяснение причин их провала.
Для того, чтобы этого не допустить, необходимо обратиться к исследовательским наработкам в области теории трансформационных процессов в той их (наработок) части, которая может быть применима к советскому обществу. В известном смысле можно считать, что сам факт включения в формулировку темы данного исследования понятия трансформации означает указание на вполне определенную методологию. Проблема, однако, среди прочего состоит и в том, что в последние десятилетия обществознание испытывает жесткий прессинг со стороны постмодернизма, налагающего свой отпечаток на результаты исследований. Объявляется о том, что необходима смена методологической парадигмы в вопросе изучения социальных перемен66. Для нашей темы при таком взгляде теоретическое значение имеют следующие моменты.
Во-первых, речь идет о расширении методологической сферы обществознания за счет компонентов фундаментальных и естественно-научных дисциплин. Применительно к теории систем с этим трудно не согласиться .
Во-вторых, подчеркивается, что «необходим переход от использования принципа развития как средства познания объекта к превращению процесса развития в самостоятельный предмет социального исследования». Именно в таком контексте получает апробацию рассмотренное выше понятие потенциала системы68. Данный подход в целом полезен и для темы диссертационного исследования, поскольку побуждает с новых позиций критически отнестись к терминологии «застоя» и проследить преемственность в современной отечественной истории.
В-третьих, что «связь состояний и событий опосредуется процессом «перехода», в котором нет жестких закономерностей, ситуация выбора не предетерминирована, что исключает возможность логической выводимости последующих состояний из предыдущих». Самоорганизация и саморазвитие системы характеризуются нелинейностью, открытостью, стохастичностью69. Здесь позволим себе не до конца согласиться с автором (доктором социологических наук, профессором). Ведь если действительно полностью исключить «возможность логической выводимости последующих состояний из предыдущих», то придется расписаться в бессилии по отношению к научному познанию меняющегося социального объекта. Применительно к нашей теме это означало бы бесперспективность поиска исторической взаимосвязи и преемственности между различными этапами современной отечественной истории, что не только не актуализирует исследовательские потенции исторической науки, но и противоречит элементарному здравому смыслу. Поэтому диссертант, не отвергая отдельных выводов постмодернистских трактовок процессов трансформации, не может признать некоторых чрезмерных ее крайностей, скорее препятствующих процедуре научного познания.
В то же время едва ли можно полностью признать и другую крайность в оценке познавательных возможностей постмодернизма, когда он объявляется «ненормативной историографией», превращающей «традиционную» историографию в «поле для импровизаций, в эстетическую игру, «дестабилизирование» науки, ее смещение относительно собственного центра, признание обратимости структур и категорий мышления» . Ведь само возникновение постмодернизма как методологии является лишь следствием тех объективных процессов конца прошлого века, которые не получили убедительного объяснения с позиций более привычной детерминистской методологии. Таким образом в данном диссертационном исследовании, основанном на признании существования закономерностей исторического процесса и способов их познания, будут привлекаться наработки и постмодернизма в той мере, в которой это подтверждается реальной исторической практикой современной истории.
Предметизация и первичный анализ переменных, объясняющих истоки трансформации советской системы
На данном этапе исследования необходимо определиться с кругом объясняете (экспланандумы) и объясняющих (экспланансы) явлений. В эмпирическом историческом исследовании эта проблема без пространных обоснований решается уже во введении. В теоретическом же исследовании, как понимает его задачи диссертант, требуется максимально полная характеристика ключевых исследовательских действий. Кроме того, надо ігметь ввиду, что при обилии рассуждений по предмету настоящего исследования на подробное обоснование своих шагов решаются лишь немногие исследователи.
Необходимо выявить, в какой степени внесистемная трансформация определялась состоянием советской системы, а в какой - политикой «перестройки». В качестве экс-планандумов в принципиальном плане должны выступать следующие переменные, приведенные к бинарному виду: наличие/отсутствие потенциала внутрисистемного развития (это необъясняемая переменная, т.к. систем, не обладающих таким потенциалом, не существует - см. об этом также главу 2 диссертации); актуальность/неактуальность данного потенциала в конкретно-исторических условиях (объясняемая переменная, т.к. в этом случае допустимы различные варианты); наличие/отсутствие у системы резервов в условиях экстремальной ситуации; исходное состояние советской системы/состояние-результат (последние две также объясняемые переменные).
Социологами еще в 1960-е гг. было установлено, что «логика исторического исследования имеет дело с процессами развития объекта, т.е. с чередованием множества состояний объекта, отмечающих различные этапы, периоды, стадии его развития, поэто-\гу она должна говорить не просто о «состоянии объекта», но об «исторических состояниях объекта», по которыми понимается «состояние объекта, ограниченное во времени, т.е. имеющее верхнюю и нижнюю временные границы существования, за которыми начинается другое состояние объекта, с другой структурой». Понятие «историческое состояние объекта» говорит об определенном качестве структуры объекта. Процесс развития объекта предполагает минимум два его состояния - исходное состояние и состояние- результат .
Явлением, осуществляющим связь между исходным состоянием системы и состоянием-результатом в данном исследовании выступает трансформация. А.Н.Данилов определяет ее как переход к качественно новому состоянию общественной организации. При этом он различает трансформации и реформы, эволюционные процессы, т.к. не вся-кие перемены, по его мнению, могут претендовать на статус трансформаций . Этот бесспорный, на взгляд диссертанта, тезис дополняется дефиницией «системная трансформация», вызывающей гораздо больше вопросов. Авторская трактовка термина сводится к преодолению основ существующей системы (под которой понимается советская) и замене их системой, условно говоря, рыночно-демократического типа4 . Такая трактовка вызывает сомнения, во-первых, потому, что охватывает исторически очень узкий спектр трансформационных процессов, рассматривая их лишь на материале обществ советского типа. В таком случае распространить понятие трансформации на процессы, которые неизбежно возникнут в будущем, уже не удастся без пересмотра содержания самого понятия.
Другое возражение А.Данилову связано с невозможностью различить при такой трактовке системную трансформацию от «не системной» (если логически продолжить мысль ученого, то таковая предполагается, иначе сам термин «системная» теряет смысл). Представляется, что в данном случае мы имеем дело не с путаницей в понятийном аппарате. Речь может идти о том, что сама трансформация как процесс качественных преобразований социальной системы представляет собой разнонаправленный процесс, способствуя как обновлению системы и ее наилучшей адаптации, так и синтезу базовых элементов данной системы и базовых элементов другой системы, или, наконец, выходу за пределы данной системы как отказу от ее базовых элементов. Тем более, что в отношении современной истории процесс исследования трансформаций затрудняется и тем, что мы никогда не можем быть до конца уверены, имеем ли мы дело, например, с завершенной трансформацией в рамках системы или лишь с этапом на пути системы к отрицанию своих основ. Поэтому диссертант считает уместным говорить о трех типах трансформации: внутрисистемной, межсистемной и внесистемной.
Некоторых обществоведов не устраивает широкая трактовка термина «трансформация». СХантингтон рассматривает ее лишь как один из возможных вариантов 227 транзита. В качестве других выступают замещение и замена. Каждый из терминов указывает на социального актора - инициатора реформ. Для трансформации - это правящая элита, для «замещения» - союз элиты и оппозиции, «замена» же предполагает переход инициативы к оппозиции41. Тем не менее и при таких понятийных нюансах Хантигтон квалифицирует процессы перемен в СССР как трансформацию, что позволяет диссертанту опустить дальнейшие объяснения на эту тему.
Следующий исследовательский шаг состоит в фиксировании пространственно-временных границ того, что мы договорились называть трансформацией советской системы. Сформулированное Н.СРозовым для этого шага правило заключается в том, что при задании границ полезно выделять центр - пространственно-временной сегмент, где строящаяся концепция наилучшим образом работает, и окраины - все те времена и места, для которых концепция ранее не применялась, но в рамках которых случаи входят в исследуемый класс явлений и, в принципе, в них должны выполняться суждения концепции. «Изучая одну Россию, теоретического знания о России не получишь», - справедливо резюмирует данный специалист42.
Действительно, попытка замкнуться в рамках собственно СССР может привести лишь к отдельным научным находкам, и, как показывает практика последних исследований, этот путь самоисчерпался. Динамика расширения, сокращения и распада ареала советской системы может и, думается должна изучаться на широком историческом фоне. При этом СССР, безусловно, остается своего рода эталоном, по которому надо сверять полученные результаты.
Возрастание потребностей общества и экономический потенциал системы
Решение задачи полного удовлетворения разумных потребностей всех граждан было возможно лишь в условиях воспроизводящейся плановой (в основе своей) экономики. В предыдущем параграфе были приведены документы, свидетельствующие о
возможностях планового хозяйства сосредоточить ресурсы на решении масштабных народнохозяйственных задач. В данном исследовании нет необходимости заниматься анализом всех плюсов и минусов плановой или какой-либо иной экономики. Очевидно, что в ней были заложены разнонаправленные потенциалы. Для целей диссертации представляется важным понять, как следует изучать отход от плановой модели и какие механизмы были в этом задействованы.
Можно принять за аксиому, что с конца 1960-х гг. этот механизм подрывали: 1) легально - идеи и практика реализации хозяйственной реформы 1965 г. и некоторых других новаций доперестроечного периода; 2) нелегально - теневой сектор.
Ниже будет показано, что темпы внедрения хозрасчета и прочих экономических механизмов применительно к той системе, вопреки распространенному мнению, оказались слишком высоки. Система и до этого не успевала покрывать растущие потребности граждан, а тем более позднее. Причем это проявлялось и в городе, и в деревне. Показательное на этот счет свидетельство обнаружил диссертант в местном архиве. Председатель колхоза говорит на сессии районного Совета (июнь 1977 года) о том, что еще в 1966 году в хозяйстве не было ни соцкультбыта, ни дорог, ни механизации. Теперь практически всё есть, но потребности растут, посетовал председатель50. Поэтому акцент в изучении внедрения упомянутых механизмов надо принципиально (т.е. с точки зрения системного подхода) сместить.
До сих пор эти акценты расставлялись на преимущественно экономических показателях (таких, как производительность труда, эффективность производства и т.п.). В этом, безусловно, содержится глубокий экономический смысл, т.к. по данным показателям можно судить не только о состоянии экономики и ее перспективах, но и об уровне жизни населения. Отчасти повышенное внимание макроэкономическим показателям связано с имеющим объективные причины стремлением советского руководства "догнать и перегнать" развитые страны. Вместе с тем есть, на взгляд диссертанта, основания полагать, что в советской системе связь макроэкономических показателей и показателей уровня жизни определялась более сложным порядком опосредования, чем принято считать.
Публикации о неэффективности функционирования промышленности появились еще с начала 1960-х гг51. Но материалы о необходимости экономических реформ можно было прочитать даже десятилетием ранее, что и будет показано далее.
Начнем с позиции, связанной со структурой советской экономики, которая является в отношении этого типа хозяйствования одной из наиболее критикуемых. Едва ли надо долго доказывать наличие специфики в этом вопросе. А ведь и в данном пункте рассуждения исследователей нередко строятся на ее полном игнорировании или отрицании какой-нибудь значимости.
Вместе с тем очевидно, что осуществив индустриализацию иначе, чем западные страны, Советский Союз и в постиндустриальную эру входил "по-своему", не так, как гиганты капиталистического мира. И эта специфика определялась не партийными директивами (в них она лишь получала закрепление), а своеобразием условий. В массовом сознании и советского, и постсоветского времени, в том числе и у многих исследователей явно недооцененным остается фактор "холодной войны". Даже если не вникать в его реальную значимость, необходимо отметить, что советским руководством он воспринимался весьма остро (об этом в главе 5).
В мае 1991 года Б.Н.Елышн, видимо, намереваясь показать ущербность советского хозяйства, признал, что 70% промышленного потенциала СССР работало на «оборонку». Исследователи также считают, что военно-промышленная направленность - характерная черта советского строя52. Этим определялась и такая черта, как научно-техническая блокада со стороны Запада в годы "холодной войны". Поэтому риторически звучит вопрос о том, мог ли таким образом ориентированный потенциал измеряться мерками эффективной экономики по западным понятиям?!
Конечно, данная проблема может быть переведена в плоскость выяснения необходимости столь значительных (никто с этим не спорит) оборонных затрат в принципе. Тем более, что по известным науке причинам именно в начале 1980-х гг. эти затраты стали возрастать. Такие исследовательские попытки уже предпринимались, но в основном на уровне конъюнктурных рассуждений. Поставленный вопрос вполне уместен, но и здесь возникает проблема методологического характера: каким образом определить достаточное количество таких расходов? Ведь эти расходы были огромны и в послевоенные годы, но система попыталась от них избавиться лишь при Горбачеве, когда, в отличие от предьідущих лет, имелись разработанные в 1970-е гг. нефтяные и газовые месторождения - новые источники доходов. Сегодня мы имеем то безусловное преимущество для решения проблемы, что, в принципе, должны более адекватно оценивать степень соответствия оборонных расходов военной угрозе. Но даже и накопленное за последние годы дополнительное знание не позволяет сделать однозначных выводов, а степень информированности общественности по данной проблематике остается, как и прежде, весьма невысокой (причем по обе стороны Атлантики; в этом, конечно, есть оправдание, связанное со спецификой проблематики).
Ясно, что вопрос не может быть решен по некой формуле. Также очевидно, что нельзя получить научные результаты из прямого сопоставления военных бюджетов СССР и США, как это нередко делалось в годы "перестройки" для дискредитации советского хозяйства. Если, как указывают .некоторые исследователи, СССР расходовал 2/3 своего ВВП на реализацию имперских амбиций53, то остается удивляться эффективности того сектора экономики, который обеспечивал приемлемое потребление (СКара-Мурза). Что касается возможного контраргумента о «надрыве» СССР, то опять-таки возникает вопрос, почему до 1980-х гг. советское хозяйство справлялось с такой неимоверной нагрузкой.
Известно исследователям и то, что все попытки увеличения оборонных расходов в СССР были возможны лишь за счет гражданского сектора экономики, в первую очередь, сельского хозяйства, с чем не очень успешно боролись советские плановики54. Данный анализ показывает, что при такой структуре советской экономики от нее нельзя было ждать создания общества изобилия, которое, как казалось советскому обывателю, строит Запад и которое обещала советская пропаганда.
