Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Делопроизводство разбойного приказа XVI-первой половины XVII в. (1539-1649 гг.) 27
1.1. Судьба архива Разбойного приказа и источники для его реконструкции 27
1.2. Уставные губные грамоты 34
1.2.1. Вельская губная грамота 1539/40 г 45
1.3. Наказы и наказные памяти 54
1 4. Указные грамоты 64
1.4.1. Рузская указная грамота 1541-1543 гг 73
1.4.2.Указные грамоты Разбойного приказа в делопроизводстве Печатного приказа 86
1.5. Крестоцеловальная запись губных старост середины XVI в 90
1.6. Жалованные грамоты 98
1.7. Памяти и материалы сообщения приказов 102
1.8. «Дело» как термин делопроизводства Разбойного приказа 110
1.9. Росписные и статейные списки 115
1.10. Приходо-расходные книги губных старост и сопутствующее им делопроизводство 123
1.11. Общий обзор делопроизводства Разбойного приказа XVI-первой половины XVII в 132
ГЛАВА II. Законодательные и нарративные источники о делопроизводстве разбойного приказа 146
2.1. Законодательные источники 146
2.1.1. Судебники XVI-начала XVII в 146
2.1.2. Указная книга Разбойного приказа 1555-1556 гг. и отдельные законодательные нормы второй половины XVI - начала XVII в 150
2.1.3. Уложение Бориса Годунова по организации губного дела 1600-1601 гг 158
2.1.4. Указная книга Разбойного приказа 1616/1617 г 172
2.1.5. Указные книги Разбойного приказа первой половины XVII в. (1618-1649 гг.) 184
2.1.6. Соборное уложение 1649 г 189
2.2. Нарративные источники 192
2.2.1. Записки и сочинения иностранцев 192
2.2.2. Житие Адриана Пошехонского как источник для реконструкции одного из дел Разбойного приказа в середине XVI в 196
2.2.3. «Известия» В. Н. Татищева о законодательстве Разбойного приказа эпохи Ивана IV 205
2.2.4. Псковские I и III летописи 215
ГЛАВА III. Делопроизводство разбойного приказа как исторический источник по государственному управлению в россии XVI - первой половины XVII в 222
3.1. Разбойный приказ как учреждение центрального управления в XVI-первой половине XVII века: эволюция, руководство и административная
практика 222
3.2. Делопроизводство Разбойного приказа и проблемы истории местного управления XVI-первой половины XVII в 256
Заключение 271
Библиографический список 281
Приложение. Список судей Разбойного приказа (1539-1649 гг.) 298
Список сокращений 307
- Наказы и наказные памяти
- Памяти и материалы сообщения приказов
- Указные книги Разбойного приказа первой половины XVII в. (1618-1649 гг.)
- Делопроизводство Разбойного приказа и проблемы истории местного управления XVI-первой половины XVII в
Введение к работе
Актуальность темы исследования. В истории российской государственности период с конца XV до начала XVIII в. является временем существования приказной системы, изучение которой как одной из составляющих истории государственного управления - актуальная задача современной исторической науки.
Особое место в системе центрального управления России XVI - начала XVIII в. занимал Разбойный приказ, осуществлявший централизованную борьбу с тяжкими уголовными преступлениями на большей части государства. Важно, что Разбойный приказ начал формироваться одним из первых и был упразднен только в начале реформ Петра I в 1701 г. В ведении этого приказа находилась сеть специальных учреждений - губных изб, представлявших один из наиболее значимых институтов местного управления того времени. Таким образом, источниковедческое изучение его делопроизводства позволит нам составить более детальное представление о государственном управлении в России XVI - середины XVII в. на примере одного из центральных учреждений.
Взаимоотношения власти и общества, получившие выражение в центральных и местных институтах государственного управления, являются одним из краеугольных камней русской государственности. Административные механизмы, применяемые правительством в отношении его подданных, отразились в ряде других важнейших исторических явлений и затрагивают вопросы соотношения политики централизации и укладов различных территорий русского государства, правовых традиций и особенностей законодательства, а также судебного иммунитета и социальных конфликтов. Таким образом, изучение указанных проблем может внести вклад в осмысление русской государственности XVI - XVII вв., открывая возможности для более глубокого понимания ее истоков, ключевых сторон и дальнейшего развития.
Документальным базисом нашей работы является делопроизводство Разбойного приказа. По ряду причин фонд данного приказа не дошел до нас в виде единого комплекса, что обуславливает одну из задач нашего исследования - реконструкцию корпуса его делопроизводственной документации на основе материалов РГАДА и других российских архивов. К сожалению, многие из источников еще не были опубликованы, а то и вообще неизвестны нашей науке, публикация же некоторых актов зачастую неудовлетворительна.
Хронологические рамки исследования охватывают период с конца первой половины XVI в. до середины XVII в. Нижним хронологическим порогом является 1539 г. - время первых известий о проведении губной реформы и появления прообраза Разбойного приказа - боярской комиссии по разбойным делам. Заключительной датой является 1649 г., когда было составлено Соборное Уложение - памятник, ставший важной вехой в истории приказных учреждений и систематизировавший российское законодательство с середины XVI в.
Объектом исследования является Разбойный приказ и предшествовавшая его оформлению комиссия бояр, «которым розбойные дела приказаны», существовавшая с 1539 по 1549 гг. Соответственно, предмет исследования - делопроизводство этого учреждения и его отражение в других источниках.
Цель исследования: проанализировать документацию Разбойного приказа и продемонстрировать ее информативность как исторического источника по истории государственного управления в XVI - первой половины XVII вв.
Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:
- реконструировать корпус делопроизводственной документации Разбойного приказа;
выявить основные виды материалов делопроизводства Разбойного приказа и указать на их особенности;
показать и объяснить эволюцию делопроизводства Разбойного приказа;
изучить делопроизводственные материалы как источник по истории Разбойного приказа и государственного управления XVI - первой половины XVII вв.;
проанализировать, каким образом отразилось содержание делопроизводства Разбойного приказа в других источниках.
Методологическая база исследования основана на принципах историзма, объективности и научности. Для решения поставленных задач мы прибегли к реконструкции делопроизводства Разбойного приказа, т.е. сбору и осмыслению сохранившихся актов как цельного корпуса, восстановлению основной номенклатуры и документооборота этого центрального учреждения с помощью системно-функционального анализа.
Исследование отдельно взятых источников и их совокупностей осуществлялось нами, прежде всего, через их внешнюю (метод палеографического анализа, датировка, атрибуция, включение в определенный исторический контекст) и внутреннюю (характеристика структуры, содержания и их анализ) критику. Для изучения актового материала нами применялся формулярный анализ, позволивший выявить структуру документа и рассмотреть ее составляющие.
Нами были привлечены отдельные нарративные и делопроизводственные материалы, при работе с которыми использовались, помимо прочих, и текстологические методы. Полученные результаты применялись для перекрестной критики основной источниковой базы, что позволило лучше обосновать результаты исследования.
Пробелы, имеющие место в приказной документации, удается в некоторой степени восполнить с помощью метода ретроспективного изучения приказного делопроизводства. Подобная возможность имеется благодаря тому, что в делопроизводственной практике московских приказов широко использовались выписки из более ранних столбцов и книг. Кроме того, все материалы переписки приказов сохранялись как в учреждении- получателе (подлинник), так и в ведомстве-отправителе (отпуск). Таким образом, эти материалы хранились в двух экземплярах, что помогает восстановить документальные лакуны.
Учитывая состав источников, мы применили проблемно- хронологический метод, позволивший разделить широкие темы на ряд более узких проблем, рассмотренных в хронологической последовательности. Для выделения этапов и объяснения эволюции делопроизводства Разбойного приказа мы прибегли к методу периодизации.
Новизна диссертации состоит в том, что впервые проведено специальное источниковедческое изучение делопроизводства Разбойного приказа, выявлены отдельные виды делопроизводственных материалов, определена их номенклатура, показан документооборот учреждения. Сравнительный анализ делопроизводства Разбойного приказа с нарративными источниками, не имевшими прямого отношения к его канцелярии, позволил глубже раскрыть информативный потенциал указанных источников как по истории Разбойного приказа, так и по другим важным проблемам российской государственности XVI - XVII вв. В их числе история местного и центрального управления, законодательства, борьбы с уголовной преступностью, судебного и податного иммунитета. Кроме того, делопроизводство Разбойного приказа дает интересные сведения для изучения таких значимых явлений в истории России, как деятельность Избранной Рады, опричнина, Смутное время и проч.
Апробация исследования. По теме диссертации опубликованы четыре статьи общим объемом 3,5 п.л., в т.ч. три статьи в журналах, входящих в Перечень ВАК. Основные положения и выводы диссертации были изложены на шестых «Зубовских чтениях» в г. Александрове 16-17 ноября 2010 г. и на заседаниях Центра истории русского феодализма ИРИ РАН.
Практическая значимость исследования. Материалы диссертации могут быть использованы при написании обобщающих работ и учебных курсов по истории России, истории русской государственности, истории центральных и местных учреждений и источниковедению делопроизводства XVI - XVII вв. Работа и использованные в ней методики будут полезны при изучении и реконструкции деятельности канцелярий государственных учреждений XVI - XVII вв.
Степень изученности проблемы. Исследование делопроизводства Разбойного приказа - задача, которая во всей своей полноте еще не была поставлена в нашей исторической науке. Ученые редко выбирали источниковедческий ракурс изучения этого вида документации, гораздо чаще подобные сюжеты рассматривались ими как проходящие в рамках следующих крупных проблем: история губных учреждений и преступности в России XVI - XVII вв., история законодательства, и наконец, функционирование приказной системы в целом и Разбойного приказа в частности. Учитывая это, мы рассмотрим труды предшественников в рамках трех тематических блоков.
Работы по истории местного управления и губного дела.
Б.Н. Чичерин стал автором первой монографической работы о деятельности губных учреждений XVII в. Историк высказал мысль о
первоначальном земском характере губных учреждений и его переходе в
1 2 приказное начало . Этот тезис был в дальнейшем развит А.Д. Градовским ,
В.И. Курдиновским и Н.П. Ретвихом.
Источниковедческий подход к делопроизводству Разбойного приказа применяли В. Ерлыков, предложивший свой вариант разделения на статьи губных грамот, С.А. Шумаков, детально проанализировавший весь корпус известных дореволюционной науке губных грамот, и Ю.В. Арсеньев, изучивший корпус документов каширской губной избы и ее
делопроизводство .
В советской историографии изучение проблем местного управления и губного института связано с исследованиями Н.Е. Носова, А.А. Зимина и С.М. Каштанова. Вышедшая в 1959 г. книга Н.Е. Носова, посвященная двум институтам местного управления XVI в. - городовым приказчикам и губным старостам , стала не только стимулом для продолжения исследования данной проблематики, но и началом полемики с А.А. Зиминым и С.М. Каштановым. Они оспорили мнение Н.Е. Носова о всероссийском характере губной реформы, о проведении реформы правительством Елены Глинской и выступили против раннего времени появления Разбойного приказа, отнеся его к 1555 г.
Из современных трудов следует отметить монографию В.Н. Глазьева,
изучившего функционирование губных учреждений на Юге России в XVII в.
и их взаимодействие с Разбойным приказом. Вопросы ранней истории
Разбойного приказа и губной реформы затрагиваются в трудах М.М. Крома
и Т.И. Пашковой . Е.А. Колесникова исследовала учреждения местного
управления (в т.ч. и губные органы) первой половины XVII в. Рассматривая интеграцию различных территорий в единое государство, С.Н. Богатырев большое внимание уделял деятельности губного института и социальному портрету губных старост. Наконец, А.А. Аракчеев сделал ряд важных выводов, касающихся различных институтов местного управления XVI в., среди которых наместники и губные старосты.
Труды советских историков середины XX в. вызвали отклик у ряда англоязычных исследователей Д. Кипа, Х. Дьюи, Б. Дэвиса, высказавших интересные суждения не только о проведении реформы и отмене кормлений, но и о преступности в России середины XVI в.
Работы по законодательству Разбойного приказа. Впервые этого вопроса коснулся В.Н. Татищев, опубликовавший по уникальному списку текст Судебника 1550 г. с комментариями. Спустя
почти сто лет началось исследование и публикация указных книг Разбойного
20 21 приказа Н.П. Шалфеевым и К.М. Оболенским .
Среди общих трудов М.Ф. Владимирского-Буданова по истории
законодательства вызывают интерес замечания, касающиеся Разбойного
приказа, не утратившие своего значения до сих пор .
В советской историографии интерес к законодательству Разбойного приказа возник благодаря работам Н.Е. Носова и А.А. Зимина. Публикации ряда памятников права (в т.ч. указных книг данного приказа) были снабжены высокопрофессиональными комментариями А.Г. Поляка, Н.Е. Носова и
А.Г. Манькова. Перу последнего принадлежит и несколько общих трудов по истории русского законодательства этого периода. Работы по истории приказной системы.
Изучение центральных учреждений русского государства XVI - начала XVII вв. началось в конце XVIII в. В то время перед исследователями стояла задача создания общих обзоров по данной проблематике. В качестве примера достаточно указать на работу Г.Ф. Миллера.
Важными в дореволюционной историографии трудами были исследования К.А. Неволина21 и Н.И. Вернера. Эти работы разделяет солидный временной отрезок, но они оба активно использовали исследования губных учреждений для реконструкции истории Разбойного приказа. К.А. Неволин и Н.И. Вернер определяют компетенцию ведомства, решают вопросы его ранней истории и вносят его в свою классификацию приказов русского государства.
Рассмотрение советской историографии изучения приказов следует начать со статьи А.А. Зимина, где он высказал ряд ценных суждений о складывании приказной системы, способствовавших возникновению продуктивной полемики по данной проблематике.
В 60-х гг. XX в. увидела свет монография А.К. Леонтьева о формировании приказной системы в России в первой половине XVI в. Он предложил интересные решения ряда вопросов ранней истории Разбойного
приказа и указал на некоторые особенности его делопроизводства .
Своеобразным фундаментом для изучения приказов и их делопроизводства стали справочники С.К. Богоявленского, С.Б. Веселовского и Н.Ф. Демидовой, где авторы, суммируя результаты своей многолетней работы, представили перечни судей, дьяков и подьячих, служивших в центральных учреждениях. Ценность этих работ еще и в том, что историки указали на ряд материалов приказного делопроизводства, актуализированных ими.
Современный этап изучения приказной системы тесно связан с наследием М.Н. Тихомирова и основанного им направления в историографии, исследующего вопросы генезиса приказной системы, проблемы статуса приказных людей и делопроизводства центральных учреждений и других
важных аспектов российской государственности.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, разделенных на параграфы, заключения, библиографического списка и приложения «Список судей Разбойного приказа (1539-1649 гг.)».
Наказы и наказные памяти
Из современных работ следует выделить большую статью С.Н. Богатырева, посвященную интеграции отдельных территорий в единое русское государство. В ней много места отведено анализу (в том числе с применением просопографического метода) института губных старост, рассматриваемого автором как связующее звено между центральным государственным аппаратом и местными сообществами, представленными провинциальным дворянством .
Интерес для исследования нашей проблемы представляют также работы А.А. Аракчеева, в которых автор сделал ряд очень важных выводов, касающихся изучения земской реформы и земских грамот, а также различных институтов местного управления XVI в., среди них наместники и губные старосты24.
Отдельные аспекты организации губного дела были изучены М. Б. Булгаковым в его монографии, посвященной исследованию государственных служб посадских людей. Историк проанализировал механизмы финансового обеспечения посадскими людьми губных изб, показал, в чем заключались и как исполнялись обязанности губных целовальников на протяжении XVII в.25 Работы по законодательству Разбойного приказа. Впервые коснулся вопроса о делопроизводстве Разбойного приказа В.Н. Татищев, располагавший недошедшим до нас наказом губным старостам времени Ивана IV, определив его как губную грамоту. Ученый изложил некоторые ее нормы в комментариях к различным статьям Судебника 1550 г. и в своем «Лексиконе». Значение публикации В.Н. Татищевым Судебника середины XVI в. обуславливается тем, что, как нам удалось установить в ходе исследования, в его составе дошла до нас не встречающаяся в других списках статья из одного дополнительного указа к Судебнику, также включенная в Указную книгу Разбойного приказа 1555 -56 гг.26 Подробный источниковедческий разбор свидетельств В.Н. Татищева будет проведен нами в основной части работы.
В 1841 г. К. М. Оболенским была опубликована Указная книга Разбойного приказа начала XVII в. в более полном списке и наказ чарондским губным старостам 1592 г. Оба документа предварялись довольно краткой, но информативной с точки зрения внешней критики документов вступительной статьей27.
В 1868 г. в Санкт-Петербурге увидела свет небольшая работа Н. П. Шалфеева, до сих пор остающаяся единственным специальным исследованием, посвященным Указной книге Разбойного приказа начала XVII в. Подавляющая часть его труда носит характер историко-правового комментария к ее нормам и разъясняет их действия вплоть до принятия Соборного Уложения28. Изучая эти и другие аспекты, автор сделал ряд важных выводов, на которые в дальнейшем будут полагаться многие ученые.
В третьем томе «Хрестоматии по истории русского права» М.Ф. Владимирского-Буданова были опубликованы ряд дополнительных указов к Судебнику 1550 г., Указная книга Разбойного приказа начала XVII в. и некоторые другие акты, имеющее отношение к теме нашего исследования. Следует отметить отличные для того времени историко-источниковедческие комментарии этого издании. Отдельные суждения и мысли М.Ф. Владимирского-Буданова до сих пор сохраняют свою актуальность, а некоторые из них даже остались незамеченными в нашей историографии, несмотря на их очевидную ценность .
В советской историографии возникновение интереса к правовым аспектам деятельности Разбойного приказа стало результатом изысканий Н.Е. Носова и А.А. Зимина.
Важным событием в изучении российского законодательства XVI -XVII вв. явилось издание памятников русского права, в четвертый и пятый тома которых вошли как отдельные акты (прежде всего, губные грамоты), так и указные книги Разбойного приказа, частично обнаруженные А.А. Зиминым. Данная публикация была подготовлена в историко-правовом ключе, поэтому ряд исторических и источниковедческих вопросов остались в стороне. Большинство памятников Разбойного приказа в этом издании были прокомментированы А. Г. Поляком30.
В 1986 г. увидела свет сводная комментированная публикация русского законодательства второй половины XVI - XVII вв., представлявшая собой часть серии трудов, задуманных еще акад. Б.Д. Грековым. Работа, проведенная историками, была выполнена на высочайшем академическом и археографическом уровне. В этом издании полностью представлены все Указные книги Разбойного приказа с комментариями Н.Е. Носова31. К сожалению, большая их часть опубликована в виде отдельных указов, а это затрудняет работу с памятниками.
Российское законодательство середины и второй половины XVII в. являлось объектом исследования А.Г. Манькова. Историк не только составил детальные комментарии к XXI главе Соборного Уложения, но и рассмотрел уголовное законодательство, систему наказаний и судопроизводство в своем монографическом труде, показав его казуистический характер, пришел к выводу, что «соответствующие разделы Уложения - несомненный шаг вперед в сравнении с Судебниками и Указными книгами Разбойного приказа». В другой своей работе А.Г. Маньков рассмотрел Новоуказные статьи второй половины XVII в. в контексте законодательства этого времени и показал их связь с Соборным уложением и Указными книгами Разбойного приказа32.
Памяти и материалы сообщения приказов
Между тем, данный акт представляет собой уникальный документ по ряду причин. Во-первых, до нас не дошло ни одной указной грамоты, освещавшей процесс становления губного дела"6. Во-вторых, это первый источник о том, как проходила губная реформа в центральных районах страны. В-третьих, он дает нам представление о ряде положений несохранившейся рузской губной грамоты, что очень важно, так как собственно уставных губных грамот (наказы в расчет не берутся) до нас дошло всего девять.
К сожалению, указная грамота дошла до нас без окончания, где обычно указывалась дата ее выдачи. По мнению К.В. Баранова, документ не мог быть составлен ранее первого упоминания в качестве главы боярской комиссии по разбойным делам И.Г. Морозова в 1541 г. и не позднее венчания Ивана IV на царство в 1547 г. Основываясь на историографическом тезисе о начале второго этапа губной реформы с конца 40-х годов XVI в., исследователь полагает, что губная грамота была выдана на первом этапе в 1541 г. Соответственно, учитывая разумный довод о том, что боярской комиссии не потребовалось бы много времени для выяснения положения губного дела в Рузском уезде, указная грамота должна датироваться 1541-1543 гг."7 Между тем, хронология и периодизация губной реформы были разработаны Н.Е. Носовым, исходя из дошедших до нас источников, поэтому составление грамоты в 1541 г. может быть поставлено под вопрос. Вполне вероятно, что несохранившаяся рузская губная грамота была дарована населению и после 1541 г. И все же мы склонны согласиться с датировкой К.В. Баранова, правда, по другой причине. Важным маркером времени составления и губной, и указной грамот служит первое фиксируемое употребление термина
Небольшим исключением может быть лишь указная грамота из архива Зезевитовых губным старостам волостей Выгоозера, Сумы и Нюхчи Обонежской пятины, которая воспрещала им вмешиваться в судные дела волостелей Однако она слишком лаконична для того, чтобы сделать из нее сколь-нибудь широкие в указной грамоте от 18 октября 1543 г. губным старостам волостей Выгоозера, Сумы и Нюхчи118. В дальнейшем это именование выбранных голов становится общеупотребимым. Текст же губной и указной грамоты в Рузу не знает «губных старост», вместо них упоминаются «головы». Это позволяет предположить, что обе грамоты были составлены не позднее 1543 г.
Необходимо сказать несколько слов об особенностях этого региона. Рузский уезд был территорией с развитым поместным землевладением, а это также означает и то, что среди местных помещиков было немало иммунистов. Самым распространенным судебным иммунитетным режимом в то время был тот, при котором сам помещик или его приказчик были подсудны только лишь великому князю или иному лицу, назначенному самим монархом. При этом крестьяне этих служилых людей были судимы своими господами во всем, кроме разбоя и татьбы с поличным. Важно понимать, что на севере страны, где начиналась губная реформа, состав населения был совсем иным, и там не было такого количества иммунистов, как в Рузском уезде. К вопросу о том, могло ли это оказать какое-либо влияние на становление здесь губного дела, мы вернемся ниже.
Структурно указная грамота состоит из четырех частей. В начале грамоты указывается адресат - население Рузы и уезда. Далее идет текст некоторых пунктов уставной губной грамоты на Рузу. Третья часть посвящена состоянию губного дела в городе и уезде после выдачи грамоты. И наконец, в четвертой - от населения требуют исполнения губной грамоты и дают конкретные указания по этому вопросу.
Необходимо понимать, что само появление указной грамоты было вызвано конкретной исторической ситуацией: неисполнением некоторых положений уставной губной грамоты жителями Рузы и уезда. Данная ситуация излагается составителями указной грамоты крайне лапидарно и трафаретно. Для того, чтобы представить ее яснее, надо обратиться к другим
АСЗ. Там же. частям грамоты. Так, очевидно, что во второй части излагается не вся губная грамота, а только те ее пункты, которые не исполнялись жителями уезда. Это хорошо видно и по четвертой части, где правительство четко формулирует инструкцию населению города и уезда по исполнению актуальных положений губной грамоты. Исходя из указаний на то, что необходимо делать, а что нет, можно гораздо лучше представить себе состояние губного дела на момент составления грамоты.
Начнем наш анализ со второй части. Она ценна тем, что дает представление о единственной губной грамоте за такой немалый для губной реформы хронологический отрезок с 1541 по 1547 годы. Интересно, что составители грамоты не упоминают о челобитье населения, и речь, действительно, идет не о праве, а об обязанности («а велел есми вам по той грамоте...»). Еще несколько особенностей отличают эту губную грамоту от других. Во-первых, узнав о разбое, требовалось не просто ездить самим на место преступления, но «и людей посылати», о чем в других губных грамотах никогда не говорилось. Впрочем, данная формулировка все же нашла еще раз свое применение в крестоцеловальной записи губных старост середины 50-х гг. XVI в "9
Кроме того, в указной грамоте как во второй, так и в других частях употребляется оборот «тех людей (т.е. подозреваемых - А В) с ысцы» или «им (т.е. ведомым разбойникам - А В) с ысцы». Данный оборот также ранее не употреблялся в губных грамотах и до открытия указной грамоты на Рузу впервые появлялся в наказе Кирилло-Белозерскому монастырю 1549 г. 20 Этот факт еще раз указывает, что формуляр губных грамот постепенно эволюционировал, а недошедшая рузская губная грамота в этом смысле является документом промежуточного типа.
Наконец, обратимся к последнему и самому важному отличию, на которое указал публикатор грамоты К.В. Баранов, заметивший, что один из
Носов H Е Очерки по истории местного управления С 344 Наместничьи, губные и земские С 68 пунктов не характерен для уставных грамот 1539-1541гг. и требует «не уличенных преступников...передавать в руки наместников для дальнейшего расследования»121. Действительно, ни в известных губных грамотах, ни в более поздних наказах этот пассаж никогда не встречался. Тем полезнее попробовать более широко интерпретировать его122. Кроме того, необходимо понять, для чего составители ввели эту клаузулу во вторую часть указной грамоты, или, что точнее, какова была конкретная ситуация, вынудившая их сделать это. Обратимся для этого к одному из законодательных актов конца XVI в. (таблица 2).
Указные книги Разбойного приказа первой половины XVII в. (1618-1649 гг.)
В делопроизводстве Разбойного приказа и губных органов росписные и статейные списки занимают совершенно особое место. Но, прежде чем объяснить их большее значение, дадим определение этим делопроизводственным актам. В специальной литературе о них известно довольно мало, с одной стороны, из-за небольшого количества дошедших до нас источников подобного вида, а с другой потому, что они представляют собой частную разновидность росписных и статейных списков вообще.
Росписной список (или роспись), согласно статье в словаре-справочнике «Государственность России» - это учетный документ, представляющий собой список, опись, реестр чего-либо. Применительно к интересующему нас вопросу речь идет о росписных списках различным актам и делам, которые составлялись в губных избах. Причем каждый такой учетный документ был привязан к деятельности конкретного губного старосты и отражал то состояние делопроизводства, которое было при его нахождении на должности.
Немного сложнее ситуация обстоит со статейным списком. Все тот же словарь-справочник понимает под статейным списком лишь отчет российского дипломатического представителя в поденной форме205. На самом же деле это понятие использовалось гораздо шире. Из известных нам материалов можно понять, что статейным списком мог называться любой документ, имевший четкую структуру, делившийся на элементарные составляющие - «статьи». Например, статейные списки хорошо известны в
указных книгах приказов. В нашем случае под статейным списком чаще всего понимается перечень заключенных, сидевших «по статьям», т.е. за то или иное преступление.
О существовании росписного списка в делопроизводстве губных органов можно говорить наверняка со времени самых ранних известий о начале губной реформы. В белозерской и каргопольской губных грамотах 1539 г. четко говорится: «а которых розбойников, где поймаете и доведчи на них да и казните, и которые люди тех розбойников поймают и в которых на них делех доведут и вы б то все велели себе писати на список подлинно, а сами б есте, которые у вас умеют грамоте к тому списку руки свои прикладывали»206. Таким образом, речь идет о том, что все дела, которые велись губными старостами, фиксировались в особом списке, заверявшемся подписями служащих губной избы.
Первым косвенным свидетельством существования статейных списков является одно из распоряжений Ивана IV, занесенное в Указную книгу Разбойного приказа 1555-1556 гг., «выпрашивати (заключенных - А В) словом да писати по их речам, в чем которой сидит» .
Важной особенностью росписных и статейных списков является то, что они, как правило, находились в одном столбце и представляли собой как бы единое целое. Хотя нередки случаи, когда губные старосты или другие агенты представляли в приказы полные или неполные статейные списки отдельно от росписных. В Разрядном приказе сохранился ряд таких статейных списков, которые могли запрашиваться в некоторых случаях. В архиве того же учреждения известны материалы, при составлении которых использовалась информация из статейных списков. Например, при опросе заключенных во время расследования воеводой «слова и дела» указывалось, за что и когда был посажен в тюрьму каждый из них208. Подобного рода документы могут быть использованы для реконструкции содержания соответствующего статейного списка.
Обыкновенно росписной и статейный списки имели следующий ход в текущей деятельности губных органов. Покидая свой пост, губной староста обязан был явиться в Разбойный приказ вместе с росписным и статейным списком, а также с приходо-расходными книгами и дать отчет. Если в приказе были удовлетворены, то староста возвращался обратно и оставлял росписной список в губной избе, запечатав все документы своей личной печатью. После того, как вновь избранный губной староста утверждался в Разбойном приказе, он получал от своего предшественника всю документацию. В дальнейшем процедура повторялась. В Разбойный приказ, судя по известным нам источникам, росписной и статейные списки не попадали, чаще всего оставаясь в местных архивах. Впрочем, не исключено, что в ряде случаев этот порядок мог нарушаться.
Статейный список заключенных время от времени должен был редактироваться в губной избе, и, естественно, также как и росписной представлял собой актуальный документ, находившийся какое-то время в непрерывном обороте. Гораздо более важный характер носили сведения, фиксируемые в перечне заключенных в Разбойном приказе, ведь к началу XVII в. губные старосты отсылали в приказ статейный список для вынесения соответствующего приговора.
Впрочем, вплоть до конца XVI - начала XVII века губные старосты самостоятельно решали судьбу преступников вместе с целовальниками и писали в приказ только в затруднительных случаях. Существовала и другая форма принятия решения по делу. Из практики послесмутного времени следует, что обычно губные старосты направляли в Разбойный приказ все подлинное дело на рассмотрение и вынесение приговора.
На данный момент нам известно всего лишь два полных росписных списка. Первый был составлен С. Лихобритовым, когда тот завершил свою деятельность на посту губного старосты, занимаемом им с 1646 г. по 1652/53 г. Росписной список охватывает делопроизводство воронежской губной избы почти за шестилетний срок. Структура проста - сначала идет общее перечисление дел прошлых губных старост, которые хранились в архиве («дела всякие губные прошлых лет»), после чего указываются документы делопроизводства в хронологическом порядке под тем или иным годом. Сразу по завершении росписного списка приводится статейный список заключенных, сохранившийся не полностью. В данном случае самоназвание этих документов иное - оба именуются росписями, но это не противоречит классификации их по содержанию.
Второй росписной список был составлен в ростовской губной избе и охватывает промежуток с 1652 по 1662 гг.210 Хотя этот источник выходит за хронологические рамки нашего исследования, мы будем использовать его для сравнения с документом из воронежской губной избы.
Главной функцией росписного списка была фиксация текущего делопроизводства, а в статейный список помещались сведения о лицах, пребывавших в тюрьме, с информацией об обстоятельствах их задержания, инкриминируемого преступления и дальнейшей судьбы.
Одной из особенностей росписного списка, составленного в воронежской губной избе, было отсутствие упоминаний о приходо-расходных книгах, в то время как в других подобных документах (например, в ростовском росписном списке) они фигурировали. Как указывалось нами ранее, в Воронеже сбором денег на ведение губного дела и их расходованием заведовали воевода и дьяки съезжей избы
Делопроизводство Разбойного приказа и проблемы истории местного управления XVI-первой половины XVII в
Самые ранние из сохранившихся законодательных кодексов (указных книг), регулировавших деятельность приказов и их агентов, были составлены в Разбойном приказе в 1555-1556 гг. и в дальнейшем дополнялись и редактировались, став одними из источников для Соборного Уложения. При этом степень их изученности представляется недостаточной. Дело, прежде всего в том, что большая часть указов была введена в научный оборот сравнительно недавно в середине прошлого столетия А.А. Зиминым. Но и давно известная Указная книга Разбойного приказа 1616/17 года в равной степени мало исследована и как исторический источник, и как памятник права.
В данном разделе мы попытаемся всесторонне изучить Указную книгу 1616/17 года, показав, как и из каких источников она была составлена, и датировать ее статьи. Необходимо выяснить, какова была цель создания и история бытования этого памятника. Наконец, мы попробуем формализовать содержание Указной книги, установив те критерии, на основе которых станет возможным выделить ее структуру.
Данный законодательный кодекс был впервые частично опубликован в 1836 г. в «Актах археографической экспедиции», а полностью - в 1841 г. М. А. Оболенским в «Уголовных законах царя Иоанна IV Васильевича» и в «Актах исторических»278. Из дальнейших публикаций необходимо обратить внимание на содержащиеся в четвертом томе «Памятников русского права» (1952) и в «Законодательных актах русского государства второй половины XVI-первой половины XVII вв.» (1986 г.)279.
Указная книга Разбойного приказа 1616/17 гг. дошла до нас в восьми списках, в основном относящихся к первой половине и середине XVII в. Пять копий этого законодательного памятника были сделаны для частных лиц. В отношении оставшихся трех можно уверенно говорить об их использовании в приказных избах Астрахани, Чаронды и Соли Вычегодской.
Согласно списку К.М. Оболенского, в 1616/17 г. поступило распоряжение («государев указ»), выполняя которое в Разбойном приказе «сделали», используя списки с тетрадей, найденных в Разряде, новую редакцию Указной книги. Ее составителями были служащие Разбойного приказа - дьяк Третьяк (Клементий) Григорьевич Корсаков и подьячий Никита Васильевич Постников. Очевидно, ведущая роль в редактуре и составлении лежала на плечах Т.Г. Корсакова, приказная карьера которого началась еще до Смуты. Работа над законодательным кодексом была поручена ему не случайно - Т.Г. Корсаков некоторое время служил в Разбойном приказе, на что указывает упоминание о его дьячестве в июне 1606 г. под началом судьи боярина И.Н. Романова280. В отличие от него Н.В. Постников только начинал свою приказную службу и, вероятно, занимался черновой работой, связанной с подготовкой новой редакции Указной книги .
В преамбуле к памятнику обозначено, что в его основу Т.Г. Корсаковым и Н.В. Постниковым была положена Указная книга времени Ивана IV, в составлении которой приняли участие дьяки В.Я. Щелкалов и М. Вислый282. Как справедливо предположил Н.Е. Носов на основе биографий обоих дьяков, их редакция Указной книги относится к самому концу 60-х гг.
XVI в. (первое упоминание о В.Я. Щелкалове как дьяке - 1566 г., а в 1570 г. был казнен М. Вислый), то есть уже ко времени учреждения опричнины. Таким образом, почти через десять лет после создания первой Указной книги Разбойного приказа 1555-56 гг. появилась необходимость в новой редакции. Это объясняется появлением новых малоизвестных законодательных норм. Отсюда вытекает вопрос, к какому времени относятся те или иные статьи памятника, какие из них составлены еще в XVI в., а какие только в начале XVII в.
В дореволюционной исторической науке эта проблема хорошо осознавалась исследователями, но известные в то время источники не позволяли дать ответ на этот вопрос. Нельзя забывать, что текст Указной книги 1556-56 годов был открыт Зиминым в середине прошлого столетия.
Зная только Указную книгу 1616/17 года, историкам той эпохи необходимо было отделить нормы начала XVII в. от норм, зафиксированных в двух редакциях Указных книг XVI в. Посвятивший специальное исследование Указной книге 1616/17 года Н.П. Шалфеев пришел к выводу, что «мы не можем еще сказать, что то и то принадлежит к древнейшему тексту, а то к позднейшим прибавкам»283
Отсутствие в современной историографии ясного мнения по данному вопросу дает исследователям почву для самых различных толкований. Например, К.В. Петров, не приводя никакой аргументации и не демонстрируя читателю своего источниковедческого анализа, сразу же констатирует принадлежность первых 15 статей ко времени Ивана IV, новеллы 16-43 датируются временем правления Федора Ивановича, а оставшиеся нормы 44-56 были приняты, по утверждению исследователя, при Борисе Годунове284. Ошибочность этого взгляда очевидна. Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться как к тексту источника, так и к его историографическому толкованию в целом или к комментариям Н.Е. Носова к рассматриваемому памятнику. Большое значение для датировки ряда статей Указной книги имеют источниковедческие замечания В.Н. Глазьева, подробнее о них мы поговорим ниже285.
Вопрос о датировке отдельных норм Указной книги 1616/17 г. имеет большое значение, поскольку не решив его, памятник едва ли возможно использовать как исторический источник для извлечения достоверных фактов. Поэтому решение этой проблемы будет одной из основных задач данного раздела. эволюция и нормативно-правовое обеспечение деятельности СПб , 2005 С 92
Один из тезисов В Н Глазьева об отсутствии в губном законодательстве с 1555 по 1571 г изменений представляется нам недостаточно обоснованным Главный аргумент исследователя — тождественность основных положений наказов медынским губным старостам 1555 г и белозерским губным старостам 1571 г (Глазьев В Н Власть и общество на Юге России в XVII в противодействие уголовной преступности С 50-51) Между тем, сопоставление наказов и известного губного законодательства показывает, что инструкции, получаемые губными старостами, не всегда соответствовали текущему уровню развития законодательства Как правило, наказы губным старостам 1555-1559 гг отражают лишь сравнительно небольшую часть всей Указной книги Разбойного приказа того времени Структурно Указная книга состоит из небольшого вступления и 56 статей286. Из них статьи под номерами 9-Ю, 16, 19, 30, 44, 46 являются, как указано в них самих, законодательными новеллами времени правления Федора Ивановича и Бориса Годунова. Самостоятельной статьей не может быть краткое замечание, обозначенное как статья 15. Итак, мы имеем 48 недатированных законодательных норм. По нашему мнению, именно эти статьи, принадлежность которых ко времени преемников Федора Ивановича и Бориса Годунова не обозначена, относятся к правлению Ивана IV. Теперь путем конкретного источниковедческого анализа попробуем опровергнуть или подтвердить выдвинутую нами гипотезу.
Для понимания решения поставленного выше и других вопросов необходимо выявить основную структуру кодекса. Изучая его отдельные статьи, становится ясно, что они представляют собой не просто набор разнообразных норм, а четко сгруппированные по смыслу законодательные новеллы. Данные смысловые группы выделены нами исходя из проблем, объединяющих их, и формулярного сходства. Подобная классификация не носит строгого характера и составлена для удобства работы с памятником287.
