Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Перестройка во взаимоотношениях Русской Православной Церкви с государством и интеллигенцией (1988-1991)
1. Реорганизация доперестроечной системы государственно-церковных отношений 31
2. Система атеистического воспитания населения Челябинской области и её демонтаж в 1988-1991 годах 76
3. Новые черты во взаимоотношениях Церкви и интеллигенции (1988-1991) ., 101
Глава II. Взаимоотношения Русской Православной Церкви с государством и интеллигенцией в первое постсоветское десятилетие (1991-2000)
1. Формирование постсоветской системы взаимоотношений Русской Православной Церкви и государства 126
2. Государственные органы и процесс развития организационной и имущественной базы Церкви 154
3. Взаимоотношения Церкви и интеллигенции в условиях складывания постсоветской социально-политической системы 172
Заключение 195.
Список источников и литературы 201
- Система атеистического воспитания населения Челябинской области и её демонтаж в 1988-1991 годах
- Новые черты во взаимоотношениях Церкви и интеллигенции (1988-1991)
- Государственные органы и процесс развития организационной и имущественной базы Церкви
- Взаимоотношения Церкви и интеллигенции в условиях складывания постсоветской социально-политической системы
Введение к работе
Актуальность исследования. Масштабный упадок духовной культуры, неопределённость дальнейших путей развития российского общества, отсутствие системы общепризнанных нравственных ценностей стимулируют мировоззренческие поиски, в том числе в рамках религиозной картины мира. Большинство верующих граждан нашей страны представляет сегодня Русская Православная Церковь (РПЦ). В этой связи адекватное понимание и прогнозирование политических, социальных, культурных процессов становится невозможным без учёта положения Церкви и верующих. Это побуждает исследователей всё чаще обращаться к осмыслению исторического пути РПЦ, в особенности истории взаимоотношений Церкви с государством и обществом.
Процесс освоения религиозного наследия осложнён, однако, тем обстоятельством, что в условиях современности он осуществляется государством и обществом по большей части с помощью интеллигенции как информационного посредника. Этим обусловлена необходимость дополнять изучение церковно-государственных отношений анализом деятельности интеллигенции по адаптации и интерпретации церковного опыта применительно к условиям современности.
Деятельность интеллигенции, а также решения, принимавшиеся в верхних эшелонах государственного и церковного управления, вызывали в ходе своей реализации самые различные культурные, политические и другие процессы в регионах России. Поэтому изучение избранной проблемы на материалах Челябинской области позволит дополнить и обогатить общую картину взаимоотношений Церкви с государством и обществом в указанный период. Необходимость исследования темы вызвана не только её важностью и актуальностью, но и тем, что она недостаточно разработана в исторической науке.
Объектом исследования являются взаимоотношения государства и интеллигенции с Русской Православной Церковью.
Предмет исследования составляют изменения этих взаимоотношений под воздействием новых политических и идеологических парадигм в России.
Территориальные рамки исследования ограничены пространством Челябинской области и обусловлены административно-территориальным делением РСФСР (РФ).
Хронологические рамки работы. Нижняя временная граница определяется таким важнейшим событием, как празднование тысячелетия крещения Руси в 1988 году. Это событие было хронологически связано с серьезными изменениями в церковно-государственных и церковно-интеллигентских отношениях. Верхняя временная граница исследования обусловлена провозглашением на Архиерейском соборе 2000 года «Основ социальной концепции Русской Православной Церкви». Принятие этого документа отразило тот факт, что новая постсоветская система взаимоотношений Церкви с государством и интеллигенцией в основных своих чертах уже сложилась.
Историография. Начавшиеся изменения во взаимоотношениях Церкви с государством и интеллигенцией стали подвергаться осмыслению в связи с празднованием тысячелетия крещения Руси. В историографии данной проблемы можно выделить два этапа.
Первый этап ограничен 1988-1991 годами, когда советская историография предпринимает попытку создать более содержательную и объективную историческую картину взаимоотношений Церкви с государством и интеллигенцией.
В 1988 году увидела свет коллективная монография «Русское православие: вехи истории», где в основном сохранялись ещё прежние подходы, однако уже отсутствовал обличительный пафос; более того, констатировалось, что на конец 1980-х годов православные верующие составляли значительную и весьма активную часть общества, и содержался призыв использовать их активность при проведении преобразований социалистического общества. В том же году вышел составленный представителями Церкви сборник очерков «Русская Православная Церковь. 988-1988 гг.». Взаимоотношения государства и Церкви были отражены в нём достаточно осторожно; репрессии духовенства и верующих, проводившиеся в советский период, оценивались как отдельные «волюнтаристские тенденции».
Вскоре некоторые авторы попытались более последовательно подойти к пересмотру прежних подходов к истории Церкви и её взаимоотношений с государством и интеллигенцией. В 1989 году увидел свет сборник статей «На пути к свободе совести», ряд авторов которого впервые в советской исторической науке поднял вопрос о незаконности репрессий в отношении Церкви и верующих. Так, в статье М.И. Одинцова была проанализирована деятельность государственных органов в сфере контроля за религиозными организациями на протяжении советского периода. Статья отразила переходную историографическую ситуацию: весьма подробное повествование о репрессиях и притеснениях верующих завершается утверждением, что причиной нарушений прав верующих и преследования за религиозные взгляды явился отход от ленинских политических принципов. К анализу взаимоотношений Церкви и интеллигенции прямо обращался Д.Е. Фурман, в статье которого был рассмотрен процесс распространения религиозных взглядов в среде интеллигенции в 1970-80-е годы. Историк находил данный процесс закономерным. С его точки зрения, официальная идеология тогда вступила в период кризиса, в силу чего интеллигенция пыталась найти новые мировоззренческие ориентиры, обращаясь к духовным традициям прошлого.
На втором, постсоветском этапе, начавшемся в 1991 году и продолжающемся до сего дня, ориентация на идеи марксизма-ленинизма перестала быть обязательной для исторических исследований, окончательно утвердился плюрализм, что способствовало выходу в свет работ самой различной направленности.
Первоочередного внимания заслуживают обобщающие труды по истории Русской Православной Церкви в XX веке, принадлежащие В. Моссу, Д.В. Поспеловскому, В. Цыпину, Г. Штриккеру. Представителями русского зарубежья являются В. Мосс (Великобритания) и Д.В. Поспеловский (Канада), однако их подходы к истории Русской Церкви существенно различаются. Профессор Д.В. Поспеловский утверждает, что сложная историческая судьба Русской Церкви в значительной мере объясняется её приверженностью «константиновскому наследию» – той модели взаимоотношений с государством, которая начала складываться в Византии со времени правления императора Константина I; историк называл эту модель цезаропапизмом, симбиозом Церкви с государством, порочной тесной связью Церкви с государством. Именно вследствие приверженности Православной Церкви этой модели, по мнению Д.В. Поспеловского, радикальное изменение власти в православных государствах всегда влечёт за собой кризис Церкви. Последняя всякий раз отождествляется с рухнувшей политической системой и бывает вынуждена перестраиваться и доказывать свою лояльность новой власти, что и произошло в Советской России. Поэтому надежды на положительное разрешение существующих в Русской Церкви проблем историк связывал с перспективами демократизации общественной жизни и обретения Церковью подлинной независимости от государства. В соответствии с этой установкой автор положительно оценивал начавшееся в последние советские годы ослабление государственного контроля над Церковью.
Весьма обширное и обстоятельное исследование профессора Московской духовной академии протоиерея В. Цыпина «История Русской Церкви. 1917-1997» написано со взвешенных позиций, чем существенно отличается от ряда других посвящённых этой теме работ. Однако в книге преобладает описательность и ощущается недостаток аналитики. Что касается деятельности Церкви в 1990-х годах, то внимание автора уделено более внутренней жизни Церкви, её структурному росту, нежели её взаимоотношениям с государством и социальными образованиями.
Немецкий историк Г. Штриккер создал весьма обширный очерк, в котором с явным сочувствием к преследовавшейся в СССР Русской Православной Церкви описал историю отношений между Церковью и Советским государством. Доступность изложения, однако, сопряжена в данном исследовании с некоторой небрежностью и даже невыверенностью хронологии. Оканчивая очерк, Г. Штриккер высказал опасение, что в постсоветский период Церкви будет очень сложно справиться со стоящими перед ней задачами катехизаторского, социального и нравственного характера.
Обобщающая работа английского исследователя В. Мосса отражала воззрения оппозиционных Московской Патриархии течений православия – Русской Православной Церкви за границей, Истинно-православной церкви. С точки зрения В. Мосса, Русская Православная Церковь в советский период впала в так называемое сергианство (по имени второго патриарха советского времени Сергия), под которым английский автор понимает сотрудничество с атеистической советской властью и которое расценивает как тяжкий грех. С крушением советского строя Церковь, по мнению В. Мосса, не сумев преодолеть сергианство, сохранила в своём поведении черты раболепства и угодливости.
Попытки создать критическую картину постсоветских взаимоотношений Церкви и государства, Церкви и интеллигенции предпринимались многими авторами. Однако выступают они, в отличие от В. Мосса, в основном с либерально-демократических позиций. В ряде работ вероисповедная политика российского правительства в постсоветский период изображается как попытка навязать православие обществу административными методами. Черты подобного подхода наблюдаются в посвящённой исключительно постсоветскому периоду монографии Н. Митрохина «Русская православная церковь: современное состояние и актуальные проблемы». Важнейшим фактором постсоветских государственно-церковных отношений Н. Митрохин считает желание Церкви стать самостоятельной политической силой и оказывать влияние на государство (он даже находит возможным называть РПЦ «политической партией»). Вместе с тем, по его мнению, реальный политический вес Церкви очень невелик. Говоря о взаимоотношениях Церкви и государственных органов на региональном уровне, Н. Митрохин подчёркивает огромную значимость личных контактов руководителей местных органов светской и церковной власти. Н. Митрохин привлекает в качестве достоверных источников о жизни Церкви анонимные интервью и материалы антиклерикально настроенных СМИ; это существенно влияет на выводы книги и снижает её ценность.
Напротив, некоторые авторы (Л.А. Морозова, В.С. Полосин) видят восстановление исторической справедливости в том, что государство, прежде немало сделавшее для ослабления религии и подрыва её материальной базы, теперь помогает религиозным объединениям и поддерживает возрождение церковной жизни.
Деятельность Совета по делам религий при Совете Министров СССР анализируется в статье И.И. Масловой. В ней рассматриваются взаимоотношения Совета с управленческими органами и религиозными обществами Русской Православной Церкви, исследуются его попытки сдерживать укрепление позиций РПЦ, а также анализируется сворачивание его деятельности в 1991 году. Автор указывает, что в рамках советской государственной системы этот орган осуществлял не только контрольно-надзорные, информационно-консультативные, но и правозащитные функции. Отдельные аспекты церковно-государственных отношений постсоветского периода были рассмотрены в диссертационных исследованиях. Так, В.А. Рогоза изучил взаимодействие РПЦ с Федеральным агентством правительственной связи и информации при Президенте Российской Федерации, С.А. Мозговой – с вооружёнными силами Российской Федерации, А.В. Ерёмин исследовал формирование социальной концепции Русской Православной Церкви.
Проблемы взаимоотношений Церкви с органами власти в отдельных регионах Российской Федерации рассмотрены в работах А. Безбородова, В. Лавринова, Р. Лункина, В.В. Мохова, Г.Р. Столяровой, А.М. Фазлиева, А.А. Федотова, С.Б. Филатова. Кроме того, взаимоотношения Церкви и государства в постсоветский период рассматриваются в диссертациях историков В.В. Вяткина, А.В. Подтяжкина, А.А. Федотова, выполненных по материалам субъектов Российской Федерации.
Взаимоотношения Церкви и интеллигенции исследовали И.И. Аносов, А. Бессмертный, Н.А. Костикова, Я. Кротов, С.Б. Филатов. Последний отметил, что именно молодёжь и интеллигенция, будучи слоями, которые (по выражению исследователя) наиболее склонны к мировоззренческому брожению, ещё в 1970-е годы интересовались различными религиозными и мистическими учениями. Тем самым ими была заложена основа для развития широко распространившегося в постсоветский период особого типа религиозного сознания, характеризующегося размытостью, эклектизмом и адогматизмом. В совместной статье С.Б. Филатова и А.Р. Бессмертного «Парадоксы советского благочестия» предпринята попытка типологизировать верующих советских интеллигентов 1970-1980 годов. Интерес представляет описание сложившегося в советских условиях наиболее распространённого типа религиозной интеллигенции, характеризующегося квиетистской настроенностью, пассивностью, мечтательностью, агрессивным неприятием окружающего мира, социальной апатией. В работах Я. Кротова критике подвергаются представители интеллигенции, вступившие в сотрудничество с Церковью в постсоветский период.
Н.А. Костикова и И.И. Аносов высказали мнение, что антицерковная позиция многих постсоветских СМИ является отражением морально-психологических особенностей русской интеллигенции.
Что касается региональных исследований, то челябинские учёные, несмотря на активное освоение религиозно-церковной тематики, период 1988-2000 годов изучали мало. Т.А. Чумаченко и М.И. Слядневу принадлежат обобщающие статьи в энциклопедии «Челябинская область» по истории Церкви на Южном Урале в советский и постсоветский периоды. Отдельные аспекты взаимоотношений РПЦ с государственными органами и учреждениями Челябинской области в постсоветский период рассматриваются в статьях И.И. Аносова, Е.М. Есиковой, И. Рысенко.
Взаимоотношения интеллигенции с Церковью в исследуемый период рассматривались в работах челябинских историков С.С. Загребина и П.Б. Уварова. Религия, по мнению П.Б. Уварова, очень эффективно решает проблему преодоления неопределённости существования за счёт вычленения сущностного, нерелятивного, вечного в чередующихся параметрах бытия. Интеллигенция, стремящаяся сохранить условия, в которых её социальные функции могли бы быть максимально востребованы и непротиворечиво реализованы, объективно заинтересована в том, чтобы общество существовало в режиме неопределённости. Иными словами, по мнению историка, антиклерикальная настроенность значительной части интеллигенции предопределена её социальными интересами. С.С. Загребин описал распространившийся в постсоветский период тип интеллигентской религиозности, при котором, обретая личный опыт веры, принимая нравственные ценности православной культуры, интеллигент отказывается от действенного участия в церковной жизни, оставляя за собой право самостоятельного выбора приемлемых форм общения со священнослужителями, лично определяя меру своей зависимости от распорядка церковной жизни. С одной стороны, отмечает автор, с учётом особенностей исторической ситуации формирование и распространение подобного типа отношения интеллигенции к православной вере закономерно, с другой стороны, оно служит почвой для возникновения новых и углубления имевшихся противоречий между Церковью и интеллигенцией. Разрешение этой коллизии С.С. Загребин видит на путях длительного взаимообогащающего диалога РПЦ и интеллигенции.
Произведённый анализ литературы позволяет заключить, что в исторической науке ещё не предпринималось попыток целостного изучения взаимоотношений Русской Православной Церкви с государством и интеллигенцией в 1988-2000 годах по материалам Челябинской области.
Цель исследования – раскрыть сущность и выявить основные этапы изменений взаимоотношений РПЦ с государством и интеллигенцией. Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:
-
выявить основные факторы, под воздействием которых происходили изменения;
-
раскрыть роль в этом процессе основных субъектов взаимоотношений – государства, Церкви, интеллигенции;
-
выявить связь между перестройкой общественной системы и исследуемыми в диссертации проблемами;
-
выявить изменения в церковно-государственных отношениях, произошедшие в период перестройки;
-
изучить формирование постсоветской системы взаимоотношений Русской Православной Церкви и государства;
-
установить роль государственных органов в развитии организационной и имущественной базы Церкви;
-
охарактеризовать изменения во взаимоотношениях Церкви и интеллигенции в период 1988-2000 годов.
Методологическую основу исследования составляют важнейшие принципы исторической науки – системность, научная объективность и историзм.
Системность в исследовании предполагает рассмотрение любого исторического явления как определённой системы, обладающей соответствующей структурой и функциональной целостностью.
Научная объективность предполагает всесторонний показ исследуемого явления, связанного с другими историческими реалиями, влияющими на его содержание и определяющими его сущность. Этот принцип требует максимального учёта всей совокупности факторов, воздействующих на данное явление, что позволяет опираться на факты в их истинном содержании, не искажая их и не подгоняя под созданные схемы.
Принцип историзма, требуя изучения каждого исторического явления в его развитии и конкретно-исторической обусловленности, позволяет реконструировать историческое прошлое.
Кроме того, специфика темы предполагала использование историко-генетического, историко-сравнительного методов, а также анализа и синтеза, индукции и дедукции, статистического анализа, лингвистического анализа.
Провести данное исследование позволила обширная источниковая база, представленная несколькими видами источников, различающихся как происхождением, так и обстоятельствами возникновения и целями, стоявшими перед их создателями. Источниковый комплекс составили документы государственных органов и учреждений, партийные документы, законодательные акты, церковные документы, документы общественных организаций, статистические данные, материалы периодической печати, предвыборные материалы, опубликованные выступления и интервью светских и духовных официальных лиц, публицистика, источники личного происхождения.
В работе широко использованы неопубликованные источники, хранящиеся в фондах Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Российского государственного архива новейшей истории (РГАНИ), Объединенного государственного архива Челябинской области (ОГАЧО), а также документы, опубликованные в различных изданиях.
Наиболее обширный комплекс источников представляют собой документы государственных органов и учреждений. Исключительную ценность для нашей работы представляют документы Совета по делам религий при Совете Министров СССР – органа власти, который в 1965-1991 годах был высшим государственным органом по связям с религиозными конфессиями и обладал исключительным правом регистрировать и снимать с регистрации религиозные объединения (ГАРФ. Ф. Р-6991). Нами был изучены разнообразные документы 1980-х годов: переписка Совета по делам религий с ЦК КПСС и Советом Министров; информационные и распорядительные документы, направлявшиеся уполномоченным Совета в регионах; служебные записки. Особую значимость для изучения темы имеет переписка Совета со своим уполномоченным по Челябинской области, а также с другими органами власти Челябинской области. Большой интерес представляют также письма православных верующих Челябинской области в Совет по делам религий. Кроме того, в работе использовались документы Комитета по свободе совести, вероисповеданиям, милосердию и благотворительности, существовавшего в структуре Верховного Совета РСФСР (РФ) в 1990-1993 годах (ГАРФ. Ф. 10026).
Значительные массивы информации по исследуемой теме были обнаружены в фондах государственных органов Челябинской области: Челябинского облисполкома (ОГАЧО. Ф. Р-274), Челябинского горисполкома (ОГАЧО. Ф. Р-220), администрации Челябинской области (ОГАЧО. Ф. Р-700), отдела юстиции администрации Челябинской области (ОГАЧО. Ф. Р-1041), Законодательного собрания Челябинской области (ОГАЧО. Ф. Р-710), Правительства Челябинской области (ОГАЧО. Ф. Р-825).
Кроме этого, в работе были использованы документы таких государственных учреждений, как Челябинский областной краеведческий музей (ОГАЧО. Ф. Р-627), Челябинский государственный университет (ОГАЧО. Ф. Р-861), Челябинский государственный институт культуры (ОГАЧО. Ф. Р-392), Челябинский государственный педагогический институт (ОГАЧО. Ф. Р-1606).
Следующая важнейшая группа источников – партийные документы. До отмены в 1990-м году 6-ой статьи Конституции СССР Коммунистическая партия официально продолжала играть руководящую роль в советской политической системе. Именно коммунистической идеологией было предопределено место, которое занимала Церковь в советском обществе, и именно руководство КПСС инициировало в 1988 году переход к новому типу взаимоотношений с РПЦ и другими религиозными организациями. Поэтому обращение к партийным документам способствовало анализу взаимоотношений РПЦ и власти в период до 1988 года, а также рассмотрению постепенных изменений в данной сфере, происходивших в 1988-1991 годах. В число использованных в работе партийных документов вошли протоколы заседаний XXVIII съезда КПСС (РГАНИ. Ф. 1), решение Секретариата ЦК КПСС (РГАНИ. Ф. 89), постановления, протоколы конференций, материалы отделов пропаганды и агитации, отчёты о выполнении планов и постановлений, переписка и другие документы Челябинского обкома КПСС (ОГАЧО. Ф. 288), Челябинского горкома КПСС (ОГАЧО. Ф. 92), Магнитогорского горкома КПСС (ОГАЧО. Ф. 234), а также ряда других партийных организаций Челябинской области. Интерес представляют также сохранившиеся в фонде Челябинского обкома КПСС информационные записки о деятельности новых партий и движений, возникших в конце 1980-х годов, поскольку содержат упоминания о процерковных настроениях диссидентствующей советской интеллигенции.
Отдельные группы источников представляют собой законодательные акты, касающиеся вероисповедной политики государства и его взаимоотношений с Русской Православной Церковью, и церковные документы, включающие опубликованные материалы Поместных и Архиерейских Соборов, определения Священного Синода, заявления Синода и Патриарха, патриаршие послания, пасхальные и рождественские послания челябинских архиереев. Особое место занимают документы, принятые совместно церковными и государственными органами – соглашения и договоры о сотрудничестве.
Документы общественных организаций содержат информацию о различных аспектах взаимоотношений Церкви с государством и интеллигенцией. В поле нашего внимания оказались документы правления Челябинского отделения Советского фонда культуры (ОГАЧО. Ф. П-2); Челябинского отделения Всесоюзного общества охраны памятников истории и культуры (ОГАЧО. Ф. П-4); Челябинского отделения Советского фонда мира (ОГАЧО. Ф. П-398); Челябинского областного отделения общества «Знание» (ОГАЧО. Ф. П-421); Челябинского обкома ВЛКСМ (ОГАЧО. Ф. П-485); Челябинского отделения Союза журналистов (ОГАЧО. Ф. Р-505); Челябинской общественной организации любителей отечественной словесности и культуры «Единение» (ОГАЧО. Ф. П-610).
Статистические материалы по исследуемой теме немногочисленны, но представляют значительный интерес. Это, в первую очередь, данные о религиозных объединениях и об их финансово-хозяйственной деятельности, ежегодно предоставлявшиеся уполномоченным Совета по делам религий по Челябинской области в Совет по делам религий при Совете Министров СССР (ГАРФ. Ф. Р-6991). В плане изучения атеистической пропаганды интерес представляют годовые статистические отчёты о лекционной деятельности организаций общества «Знание» Челябинской области (ОГАЧО. Ф. 421). Статистические данные о регистрации религиозных объединений на территории Челябинской области в 1991-2004 годах и о процентном соотношении православных с приверженцами других религий и мировоззрений содержатся в сборнике «Взаимодействие органов государственной власти и институтов гражданского общества в области противодействия экстремизму в этноконфессиональной сфере».
Достаточно важным источником являются материалы периодической печати. Наиболее информативными явились местные газеты «Челябинский рабочий» и «Вечерний Челябинск». Кроме того, были использованы такие местные периодические издания, как «Аргументы и факты–Челябинск», «Возрождение Урала», «Всем!», «Деловой Урал», «Молодой учитель», «Народная дума», «Соседи», «Уральский маяк», «Хроника», «Южноуральская панорама». К работе привлекались также материалы официального издания РПЦ «Журнал Московской Патриархии», публикации в центральных газетах «Известия», «Комсомольская правда», «Московский комсомолец», «Новая газета», «Радонеж», «Российские вести».
Предвыборные материалы представлены в нашем исследовании, во-первых, публикациями в прессе, во-вторых, документами из фонда Челябинской избирательной комиссии (ОГАЧО. Ф. Р-52) и из коллекции документов, посвящённых общественно-политической жизни России и Челябинской области (ОГАЧО. Ф. 374).
Отдельную группу документов составили опубликованные выступления и интервью светских и церковных официальных лиц. Ещё одна группа источников – публицистика – весьма немногочисленна. Сюда входят публицистические работы церковных деятелей, челябинских активистов атеистической пропаганды, а также С.С. Аверинцева и А.И. Солженицына.
Немаловажную группу источников составляют документы личного происхождения. Сюда входит блок произведений мемуарного характера: воспоминания В. Войновича, Ф.Д. Бобкова, В.С. Дюниной, В.Ф. Карташова, В. Файнберга, протоиерея Г. Эдельштейна. Особенно важными для нашей работы оказались воспоминания жительницы Челябинска Н.Д. Солодовник, которая сама была участницей многих событий церковной жизни конца 80 – начала 90-х годов XX века. Кроме того, были использованы дневниковые записи уральского краеведа Г.И. Чайко (ОГАЧО. Ф. Р-419), рукописные варианты статей краеведа В.С. Боже (ОГАЧО. Ф. Р-752), переписка деятеля культуры С.И. Загребина (ОГАЧО. Р-12), педагога М.М. Клайна (ОГАЧО. Ф. 123), деятеля культуры К.А. Шишова (ОГАЧО. Ф. Р-233).
Совокупность приведённых источников представляет собой комплекс взаимодополняющих и взаимообогащающих документов, достаточных для решения поставленных задач.
Научная новизна исследования состоит в том, что в диссертации впервые анализ взаимоотношений РПЦ с органами государственной власти в рамках отдельного российского региона проведён в комплексе с изучением взаимоотношений Церкви с интеллигенцией. На региональном материале показана динамика изменений взаимоотношений Церкви с государством и интеллигенцией, выявлены факторы этих изменений, раскрыта роль в них каждого из трёх субъектов взаимоотношений. В исследовании использованы источники, впервые введённые автором в научный оборот.
Практическая значимость исследования. Материалы и выводы диссертации могут быть использованы для написания обобщающих научных трудов по истории религии и Русской Православной Церкви, истории Урала, а также при подготовке учебных курсов по названным дисциплинам и религиоведению.
Апробация работы. Основные положения и результаты исследования изложены в ряде публикаций и выступлениях на Уральских Бирюковских чтениях (Челябинск, 2004, 2005, 2006), всероссийской научно-практической конференции (Екатеринбург, 2005), Урало-Поволжской конференции молодых исследователей (Челябинск, 2006), конференции аспирантов и студентов Челябинского государственного университета (2006), научно-богословской конференции «Православная культура на Урале» (Челябинск, 2006), Международной научно-практической конференции молодых исследователей (Челябинск, 2007).
Структура диссертации соответствует поставленным задачам и внутренней логике исследования и состоит из введения, двух глав, заключения, списка источников и литературы, приложений.
Система атеистического воспитания населения Челябинской области и её демонтаж в 1988-1991 годах
Реорганизация сложившейся в течение советского периода системы цер-ковно-государственных отношений была связана с общим курсом на либерализацию общественной жизни, проводившимся руководством государства и партии с 1985 года и получившим название перестройки. Однако с особенной силой и широтой процесс демократизации вероисповедной политики государства начался в 1988 году в связи с широко отмеченным юбилеем тысячелетия Крещения Руси. Его празднование вышло за рамки церковной ограды и оказало существенное влияние на положение Русской Православной Церкви в Советском государстве и обществе.
Официальная подготовка к празднованию началась в 1981 году, когда Священным Синодом Русской Православной Церкви была образована Комиссия для подготовки и проведения юбилея во главе с патриархом Пименом. Партийные и государственные органы различных уровней первоначально рассматривали тысячелетие Крещения Руси как внутрицерковное торжество, а также как повод для возможных идеологических диверсий извне. Так, 10 сентября 1985 года состоялось заседание Секретариата ЦК КПСС, на котором среди прочих вопросов обсуждался и вопрос «О противодействии зарубежной клерикальной пропаганде в связи с 1000-летием введения христианства на Руси». Члены ЦК М.В. Зимянин и Н.И. Рыжков высказались за то, чтобы, осуществляя
Доперестроечный период мы ограничиваем 1965-1985 годами, учитывая при этом, что в 1985-1987 годах перестройка затронула сферу взаимоотношений государства и Церкви очень слабо. В этом отношении мы опираемся на периодизацию церковно-государственных отношений советского времени, разработанную О.Ю. Васильевой. Шестой, заключительный, период исследовательница ограничила 1965-1991 годами. 1965 год связывается ею с окончанием так называемых хрущёвских гонений и началом весьма длительного периода относительной стабильности во взаимоотношениях государства и Церкви. 1988 год О.Ю. Васильева формально не выделяет в качестве хронологической вехи, однако в рамках рассказа о шестом периоде уточняет, что «с 1988 г. Церковь получила реальную возможность расширения своей деятельности в различных сферах» (Васильева О.Ю. История Православной Церкви на страницах школьного учебника // Отечественная история. - 2002. -№3.-С48). контрпропагандистские меры, не отойти от взвешенного и спокойного подхода, «чтобы не привлекать к этому событию особого внимания» . Возможно, этим нежеланием провоцировать шумиху объясняется отчасти тот факт, что к юбилею Крещения Руси не было принято специального постановления ЦК КПСС75.
В русле установок союзного центра действовали и челябинские партийные и государственные органы. Уже 30 октября 1981 года в постановлении Челябинского обкома КПСС отмечалось: «Зарубежные религиозные круги готовятся от-метить во враждебных СССР целях 1000-летие "Крещения Руси"» . Среди методических разработок, подготовленных челябинским областным Домом научного атеизма в 1984-1985 годах «в помощь идеологическому активу», назван и материал «по приближающемуся 1000-летию русской православной церкви»77.
В конце 1987-начале 1988 года ещё не было вполне ясно, какой масштаб и какое звучание приобретёт празднование тысячелетия Крещения Руси благодаря действиям союзного руководства. Поэтому в предпринятых местными партийными и советскими органами действиях по подготовке к юбилею сложно заметить какую-либо принципиальную новизну. 1-м октября 1987 года датирован «План работы отдела пропаганды и агитации Челябинского обкома КПСС на IV квартал 1987 года». Он предписывал к декабрю 1987 лектору обкома М.И. Слядневу подготовить для пропагандистов и политинформаторов опорный материал на тему «Факты против легенд и мифов религии (к 1000 7R летию введения христианства на Руси)» .
В начале января 1988 года состоялся семинар «идеологического актива» Челябинска в областном Доме научного атеизма под председательством секретаря Челябинского горкома КПСС В.Ф. Устелемовой. Выступали инструктор Челябинского обкома КПСС Л.В. Кулик, председатель комиссии содействия контролю за соблюдением законодательства о религиозных культах при Челя 74 Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ). бинском горисполкоме Б.Т. Артёмов и его заместитель В.Н. Обжорин. Уполномоченный Совета по делам религий по Челябинской области Г.А. Костенко представил доклад «Политика КПСС и Советского государства в отношении к религии, Церкви, верующим». Как минимум одно из выступлений было посвящено предстоящей дате - доцент кафедры философии и научного коммунизма Челябинского государственного института культуры Е.Н. Алешко сделала сообщение, посвященное «тысячелетию христианства на Руси и особенностям атеистической работы в связи с его празднованием»79. Формулировка позволяет предположить, что выступление было выдержано во вполне традиционном для советского времени тоне, а предстоящий юбилей рассматривался участниками данного мероприятия как потенциально опасная акция церковных кругов, которой необходимо идеологически противостоять.
Через несколько дней после этого семинара, 28 января 1988 года, бюро Челябинского горкома КПСС приняло постановление под названием «Записка отделов горкома КПСС пропаганды и агитации, науки и учебных заведений "О состоянии религиозной обстановки в городе и задачах по усилению атеистического воспитания трудящихся"». Поименованная записка, которую было решено «принять к сведению», утверждала, что в условиях «приближения празднования 1000-летия введения христианства на Руси необходимо значительное усиление контрпропагандистской работы, атеистического воспитания всего населения города»80. Соответственно, постановлением бюро был утверждён обширный план атеистических мероприятий, намеченных на проведение в 1988-1990 годах в Челябинске (большая часть этих мероприятий осталась неосуществлённой).
Новые черты во взаимоотношениях Церкви и интеллигенции (1988-1991)
Лекторов и пропагандистов атеизма готовили не только в областном Доме научного атеизма: существовал факультет научного атеизма в областном университете лекторского мастерства, отделения научного атеизма вечерних университетов марксизма-ленинизма при горкомах КПСС в Челябинске и Магнитогорске. Кроме того, на территории области существовало около 20 двухгодичных школ лекторов-атеистов, одна из наиболее крупных и успешных действовала в Копейске254. Подготовка пропагандистов атеизма велась также на факультетах общественных профессий ряда вузов. Примером может служить школа молодого лектора факультета общественных профессий Магнитогорского горно-металлургического института; тематика лекций существовавшей в её рамках секции атеистического воспитания была достаточно широкой и уделяла особое внимание православию и исламу - двум наиболее влиятельным конфессиям Челябинской области (см. приложение 4). Лекционно-агитационной работой по распространению атеистических взглядов занимались пропагандисты комитетов КПСС и ВЛКСМ ". В районах и городах области действовали школы системы политпросвещения, в которых среди прочего изучался и научный атеизм. К примеру, в одном только Каслинском районе Челябинской области в середине 1980-ых такие школы были в двух совхозах, а также на радиозаводе и машиностроительном заводе256.
8. Важное место в системе атеистической работы отводилось средствам массовой информации; в одном из документов обкома партии они названы важным инструментом «борьбы с религиозным энтузиазмом» . Отдел пропаганды и агитации обкома КПСС нередко готовил обзоры, анализирующие рас 252 ОГАЧО. Ф. 421. Оп. 2. Д. 796. Л. 311
Все газеты, даже заводские многотиражки, обязывались участвовать в атеистическом воспитании; с одобрением в записке инструктора Челябинского обкома КПСС Л. Кулик упоминаются многотиражные газеты «Челябинский металлург», «Заводской сигнал», критикуется газета «За чёткое снабжение» . На областном радио начиная с 1960-х годов существовал атеистический радиожурнал «Колокол», вы-ходивший в эфир дважды в месяц . Судя по воспоминаниям Н.Д. Солодовник, эта передача пользовалась известностью у населения . На телевидении с 1979 года ежеквартально выходила передача «Для верующих и неверующих»262.
9. Атеистическому воспитанию подрастающего поколения в рамках системы образования придавалось особое значение, ведь государство и пропагандисты считали, что их задача состоит «в борьбе за систематическое сокращение и в перспективе - прекращение воспроизводства религиозности в новых поко-лениях советских людей» . Особая роль в этом отводилась преподаванию общественных наук. В вузах, помимо прочего, преподавался специальный предмет «основы научного атеизма». Преподававшие его специалисты организовывали как отдельные атеистические мероприятия, так и недели, декады, месячники атеизма в вузах и студенческих общежитиях. Аналогичным образом дело обстояло и в школах, где проводились как недели, декады и месячники атеизма, так и отдельные акции наподобие бесед, устных журналов, обсуждений пропагандирующих атеизм статей и тому подобного. Случалось, что в характеристиках, полученных от школы детьми верующих, религиозность указывалась как негативная черта их морального облика. Именно это произошло во второй половине 1970-х годов с православным школьником В. Михайловым, учеником средней школы № 2 города Пласта, в характеристике которого указали, что он
Одобрение партийных работников вызывали атеистические кружки в школах; в середине 1980-х кружки «Юный атеист» существовали в 7-й школах Тро-ицка , то же название имел организованный учителем Е.И. Масляковой кружок в Воздвиженской средней школе Каслинского района . Клуб «Атеист» дейст-вовал в средней школе № 140 Металлургического района города Челябинска . Клуб с тем же названием существовал в 1980-х годах и в коркинском техникуме пищевой промышленности . Для школьных учителей проводились научно-практические конференции, посвященные атеистическому воспитанию .
10. Как это ни парадоксально, определённый вклад в атеистическое воспитание могли вносить и председатели исполнительных органов православных храмов (в просторечии старосты). В письме челябинских верующих Патриарху Пимену, написанном в 1985 году, содержится жалоба на старосту Симеонов-ского храма Челябинска М.А. Куповых, которая «даёт материал для лекций по атеистическому воспитанию, где священники выведены жуликами, подлецами, гонителями старосты храма. Например,- пишут далее верующие,- 22 октября сего года в областном конструкторском бюро по ул. Калинина, 4а была прочитана одна из таких лекций Никаноровой Т.В., которая брала "необходимый" материал у церковного совета» . Кроме того, в отчётах и других документах, исходящих от лиц, ответственных за атеистическую работу, очень часто встречались сведения о количестве совершённых в местном храме крещений, венчаний, отпеваний и других церковных обрядов. Источником данных сведений, очевидно, были церковные книги регистрации обрядов (конечно, в большинстве случаев лекторы получали эти сведения не напрямую, а через местные исполкомы, куда данные сведения предоставлялись в порядке отчётности).
Смягчение государственной политики в отношении религии и Церкви, произошедшее в контексте празднования тысячелетия Крещения Руси в 1988 году, предопределило сворачивание системы атеистического воспитания. Оно проявилось в следующем.
Во-первых, партийные органы перестают бороться с влиянием религии. Отход партийных органов от руководства атеистической работой происходил постепенно. Атеистическое воспитание в 1988 году ни разу не обсуждалось на бюро Челябинского обкома КПСС. В справке отдела пропаганды и агитации Челябинского обкома КПСС от 11 февраля 1988 года как положительный факт упоминается, что в работе городских, районных и многотиражных газет области «устранены такие недостатки, как неуважительное отношение к верующим, проявлявшееся ранее в заголовках типа "Паутина", "Червоточина", "Репортаж из церкви", а также в характеристике верующих как людей "второсортных, ущербных, неполноценных"» .
В деятельности некоторых нижестоящих партийных организаций уже в 1988 году можно также заметить новые черты. Так, в справке о работе Троицкого горкома КПСС по атеистическому воспитанию населения сообщалось: «В атеистической работе всё меньше попыток лобового, противопоставления религии и атеизма, всё больше внимания к взаимодействию верующих и неверующих в решении социально-экономических задач, заботе о нравственном и духовном развитии граждан. ...Большой интерес в преддверии 1000-летия введения христианства на Руси вызвали мероприятия по истории города, проведение дискуссионных клубов для молодёжи о культурных и духовных ценностях прошлого и современности, музыкальной гостиной в музее» .
Государственные органы и процесс развития организационной и имущественной базы Церкви
В эпоху перестройки стали возможны такие случаи, как публикация фельетона студента-филолога Николая Мурсалова в многотиражной газете Челябинского пединститута, где автор «обозначил тему реферата абитуриента, поступающего в институт, следующим образом: "...Маркс и Энгельс о сборе макулатуры"» . В ноябре 1989 года один из участников партийного собрания в Челябинском государственном университете A.M. Дорохов сообщил: «Если уж гуманитарии преподаватели рассказывают анекдоты о Ленине, что уж тут говорить»361.
Скептическое восприятие официальной идеологии и порождённое этим скепсисом недоверие к советским общественным наукам также не раз отражалось в документах. Например, 27 января 1988 года на заседании кафедры философии и научного коммунизма Челябинского государственного института культуры старший преподаватель И.П. Малахова жаловалась на коллег с музыкальных кафедр: «Сами преподаватели говорят, что в консерватории даже не ходи-ли на философию» . Пренебрежительное отношение преподавателей специальных кафедр Челябинского института культуры к официальной идеологии проявилось также в следующем скандальном случае: в июне 1990 года во время госэкзамена по курсу «проблемы теории современного социализма» заведующий кафедрой хореографии В.И. Панферов передал студентке Петренко шпаргалку. О том же недоверии по отношению к официальной идеологии свидетельствует и предложение, высказанное в 1991 году на Совете музыкального факультета ЧГИК, об отмене государственного экзамена по общественным наукам (преподаватель кафедры философских наук Л.П. Мальцева в связи с этим призвала коллег по кафедре «занять решительную позицию в борьбе за госэкзамен»363). «Далеко не все обществоведы,- сказано в постановлении бюро обкома от 9 июня 1989,- оказывают действенную помощь партийным комитетам в политической работе с молодёжью и преподавателями, с партийных позиций оценивают ситуацию»364.
Даже у тех, на ком лежала обязанность распространять атеизм, в конце 1980-х годов проявляются черты разочарования, формального отношения к своему делу. Тому есть множество подтверждений.
Нежелание научной интеллигенции заниматься атеистической пропагандой вызывало отчаяние председателя научно-методического совета областного Дома научного атеизма Э.Я. Комиссаровой. По её словам, «в атеистической пропаганде не просто плохое положение с кадрами, а катастрофическое положение... Творческую интеллигенцию мы потеряли». Элла Яковлевна бросила кафедре истории КПСС и кафедре научного коммунизма общества «Знание» упрёк в том, что они фактически устранились от участия в подготовке лекторов по атеизму. «Читают лекции по атеизму всего десять человек, и то с кафедры философии, и то они всячески хотят уйти от этого» ,- говорила она в марте 1988 года. Кроме того, за недостаточную активность Э.Я. Комиссарова укоряла школьных учителей: «Сейчас приближается тысячелетие так называемого крещения Руси, и эту пропаганду нужно особенно оживить. Нужно писать в газету, говорить по радио. .. .А учителя истории занимаются чем угодно, только вот до этого руки у них не доходят» .
В январе 1988 года в формальном отношении к принятию экзамена по научному атеизму упрекнул преподавательницу Челябинского государственного педагогического института В.В. Баркову посетивший проводившийся ею экза-мен профессор В.Ф. Самсонов .
В записке Челябинского горкома КПСС января 1988 года отмечалось, что первичные партийные организации и райкомы КПСС активистам часто поручали пропагандировать атеизм или проходить дополнительное обучение по данному направлению вопреки их воле. Там же отмечалось, что «отделение научного атеизма университета марксизма-ленинизма заканчивают не более 50 % от числа поступавших, двухгодичную школу агитатора-атеиста из 40 человек закончили только 12»368. В свою очередь, из числа выпускников отделения научного атеизма университета марксизма-ленинизма, по оценке Э.Я. Комиссаровой, данной в марте 1988 года, четыре пятых не желало далее применять полученные знания путём участия в атеистической работе369.
Итогом мировоззренческих поисков, спровоцированных разочарованием в официальной идеологии, в ряде случаев становился приход к вере. В 1970-80-годах сложилась особая субкультура пришедшей к православию интеллигенции, представители которой, по наблюдениям А. Бессмертного и С. Филатова, чаще всего скрывали религиозные убеждения от собственного окружения, за исключением узкого круга близких . По мемуарным свидетельствам, верующими, но скрывавшими свою религиозность, были член-корреспондент вспоминал, что его неверующий коллега ленинградский филолог Тройский, у которого христианские позиции Аверинцева вызывали ярость, тем не менее «строжайше воздерживался от каких бы то ни было публичных высказываний, которые в советских условиях были бы доносом» (Аверинцев С. Опыт петербургской интеллигенции в советские годы - по личным впечатлениям //Новый мир. -2004.- №6. -С. 121) гин , химик, профессор-консультант Всесоюзного научно-исследовательского геологоразведочного нефтяного института Г.А. Каледа . На волне перестроечных перемен такие люди перестают держать втайне свою приверженность православию: А.Ч. Козаржевский и Е.М. Верещагин перестали скрывать религиозность в конце 1980-х годов; Г.А. Каледа, тайно принявший сан священника в 1972 году, перешёл на легальное положение 2 октября 1990 года. Подобный случай был и в Челябинске: преподавательница кафедры теории музыки государственного института культуры М.Б. Томашевич стала неофициально посещать православную Симеоновскую церковь и даже петь в церковном хоре. Это случайно стало известно, и М.Б. Томашевич в конце 1986 или начале 1987 года была уволена из института374. Интересно, что перечисленные люди с началом перемен в государственно-церковных отношениях проявили значительную активность и серьёзно участвовали в общественных процессах, связанных с возрождением церковной жизни: С.С. Аверинцев стал депутатом Верховного Совета РСФСР, где принял участие в разработке закона «О свободе вероисповеданий»375 и направлял депутатские запросы в поддержку возвращения церковным объединениям ранее принадлежавших им зданий ; Г.А. Каледа стал известным в Москве духовником и написал несколько книг апологетической направленности; А.Ч. Козаржевский и Е.М. Верещагин разрабатывали связанные с религией темы в своём научном и публицистическом творчестве; М.Б. Томашевич ездила в Троице-Сергиеву лавру совершенствовать своё церковно-музыкальное мастерство, а в 1988 году возглавила хор вновь открывшегося православного храма города Карталы377.
Взаимоотношения Церкви и интеллигенции в условиях складывания постсоветской социально-политической системы
Далеко не все представители интеллигенции были настроены по отношению к Церкви и православной вере благожелательно. Критическое восприятие религии и Церкви выявляется прежде всего при обращении к анализу материалов СМИ. Отношение СМИ к православию в рассматриваемый период характеризовалось предвзятостью и недоброжелательностью; так, анализируя публикации федеральных СМИ на «церковные» темы, мы зафиксировали крайне высокую частотность использования в них некорректных пропагандистских мето-дов . Схожая картина наблюдалась и в печатных СМИ Челябинской области: «Можно с большой уверенностью сказать, что материалы отражают принципиальную негативную позицию издания по отношению к РГЩ»,- заключал обзор публикаций на «церковные» темы в одной из газет Челябинской области И.И. Аносов. Он отмечал также тематическую избирательность данных публикаций, аналогичную той, что наблюдалась и нами при анализе заметок в федеральной прессе: «Абсолютное большинство публикаций, посвященных Русской православной церкви, отражает её деятельность и практически не воспроизводит основ православного мировоззрения». При этом И.И. Аносов делает принципиальный вывод о том, что позиции и установки региональных челябинских СМИ находятся в зависимости от СМИ федерального уровня: «Приходится констатировать, что негативное отношение к традиционным религиям России, формирующее соответствующий отрицательный образ в массовом сознании, проистекает из всероссийских СМИ»574. В настоящей работе мы не станем в подробностях анализировать деятельность журналистов региональных СМИ по освещению жизни Церкви; ограничимся рассмотрением наиболее красноречивых эпизодов - реакции прессы на заключение администрацией Челябинской области соглашения о сотрудничестве с Русской Православной Церковью, а также других соглашений религиозных организаций с государственными органами и учреждениями.
Информация о заключении соглашения впервые появилась в местной прессе на следующий день после его подписания: 27 марта «Вечерний Челябинск» опубликовал соответствующее сообщение пресс-службы администрации Челябинской области. Далее, в поддержку документа выступили архиепископ Челябинский и Златоустовский Иов, давший интервью газете «Южно-Уральская панорама»575, и председатель комитета по делам национальностей, религиозных и общественных организаций администрации Челябинской области В.В. Добрынин, давший свои комментарии в связи с подписанием соглашения журналистам газет «Южно-Уральская панорама»576 и «Вечерний Челябинск»577. В положительном контексте упомянуто соглашение в заметке челябинского инженера И.И. Аносова, опубликованной в газете «Вечерний Челябинск». Посвященная выступлению в Челябинске известного учёного и публициста диакона А. Кураєва заметка оканчивается так: «Глубоко символично, что, став первым шагом на пути к осуществлению соглашения между Патриархом Всея Руси и губернатором области, лекции диакона Андрея состоялись именно в политехническом - крупнейшем научном и учебном центре Челябинска, объединив усилия церкви, государства и науки в едином и благородном деле - про 188 свещении» .
Основная масса отзывов носила, однако, критический характер. В наиболее развёрнутом виде критика соглашения представлена в совместной статье доцента Челябинского государственного университета М.И. Сляднева и профессора Челябинского государственного технического университета (бывшего политехнического института) И.В. Вишева «Односторонняя взаимность»579, опубликованной 26 июня 1997 года в газете «Вечерний Челябинск». Примечательно, что оба критика в прошлом были активистами атеистической пропаганды и в этой связи не раз упоминались в первой главе настоящей диссертации. Заключение соглашения И.В. Вишев и М.И. Сляднев расценили как попытку «этого политического режима... на основе сотрудничества с РПЦ создать из православия идеологическую опору, идя фактически на изменение правового статуса РПЦ»580. «Односторонним» сотрудничество между областной администрацией и РПЦ было названо авторами статьи потому, что в соглашении говорится об экономической помощи Церкви со стороны администрации, но ничего не сказано об аналогичных действиях со стороны Церкви. На этом основании авторы высказывали опасения об угрозе «утраты органного зала» Челябинском и клубов областными населёнными пунктами, а также о том, что «церковь будет возрастать в своей силе и могуществе, а областной бюджет хиреть и чахнуть, тратя и без того скудные средства на помощь РПЦ».
Последующие публикации были направлены на дальнейшее углубление и уточнение критических положений, высказанных в статье «Односторонняя взаимность».
Так, ряд критических отзывов вызвали те положения соглашения о сотрудничестве областной администрации с РПЦ, которые касались взаимодействия церковных органов и системы образования. Уже 7 августа 1997 в «Челя 189 бинском рабочем» выходит заметка М.И. Сляднева «Школа и церковь: "союз нерушимый"?», в которой он передаёт содержание блока статей соглашения, посвященных отношениям органов образования с Церковью, и даёт их интерпретацию. В целом, интерпретация эта сводится к тому, что указанные положения соглашения составляют угрозу принципу светскости образования: «Выскажу, возможно спорное, суждение: мы с вами, коллеги, получаем второго попечителя, как бы духовного "отца-наставника" в лице православного клира, который будет определять степень духовности и нравственности в нашем преподавании. Если первый попечитель (местное управление образования) представляет интересы государства, понятен и привычен нам, то со вторым намного сложнее. Практически любая критика православной церкви (на уроках истории или литературы) будет заранее трактоваться как бездуховная или безнравственная. Духовным будет признано лишь восхваление (умеренное и не очень) деяний церкви или полное оправдание актов, сотворенных клиром» . Очень характерен проявившийся в этих строках страх инфопосредника перед возможными ограничениями в сфере инфообмена. Подобного рода опасения вновь были высказаны в 1998 году, после заключения соглашения о сотрудничестве Челябинского государственного университета и Челябинской епархии Русской Православной Церкви582.
