Взаимоотношения России и Ногайской Орды Моисеев Максим Владимирович

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Взаимоотношения России и Ногайской Орды в конце XV - 1-ой половине XVI века 45.

1. Русско-ногайские отношения в конце XV - 1-ой трети XVI века 45

2. Взаимоотношения России с Ногайской Ордой в 1530-х годах 101

З. Русско-ногайские отношения в 1548- 1554 годах 133

Глава 2. Взаимоотношения России и Ногайской Орды в 1555 - 1563 годах 210

1. Отношения России и Ногайской орды в 1555 - 1556 годы 210

2. Русско-ногайские отношения в 1556-1563 годах 232

Глава 3. Экономические отношения России и Ногайской Орды конца XV-60-е годы XVI века 303

1. «Поминки» и «жалованье» в русско-ногайских отношениях 303

2. Торговые отношения России и Ногайской Орды 313

Заключение 324

Приложение 332

Список использованных источников и литература

• Русско-ногайские отношения в конце XV - 1-ой трети XVI века
• Отношения России и Ногайской орды в 1555 - 1556 годы
• «Поминки» и «жалованье» в русско-ногайских отношениях

Введение к работе

Взаимоотношения России и Ногайской Орды являются составной частью более широкой проблемы «Россия и Восток» до сих пор не утерявшей своей актуальности. В истории России конца XV - 60-х годов XVI веков отношения с Ногайской Ордой занимали особое место. Само происхождение этого молодого государства, его территориальное положение и значительный человеческий ресурс привлекли внимание не только московской, но и казанской, крымской и среднеазиатской дипломатий.

Изучение деятельности русской дипломатии по отношению к Ногайской Орде позволит объективно судить о процессе присоединения Поволжья к Русскому государству, о международной обстановке в Дешт-и Кипчак. В русле этого исследования находиться вопрос и об «ордынском наследии» в русской дипломатии, менталитете эпохи.

Исследование русско-ногайских отношений позволяет ответить и на ряд вопросов связанных как с внутренней историей Ногайской Орды, так и взаимодействия разнородных этнических и конфессиональных групп на широкой полосе степного фронтира. Выявить роль собственно России в упадке ногайской государственности.

В целом это исследование позволит судить о зрелости русской восточной политики и дееспособности ее дипломатии.

Отдельные аспекты русско-ногайских отношений и сами они не раз становились объектом внимания ученых. Однако до сих пор изучены весьма фрагментарно и зачастую с пренебрежением к существующим источникам. На основе существующих работ сложно составить целостную и объективную картину развития русско-ногайских отношений конца XV - 60-х годов XVI веков.

'Нижней хронологической гранью исследования является 1489 год - как время начала русско-ногайских отношений. Попытки удревнить их предпринятые рядом ученых, аргументировано отвели В. Л. Егоров и В. В. Трепавлов¹. ^Верхней хронологической гранью избран 1563 г. Выбор этой

4 даты объясняется комплексом событий. Во-первых, после покорения Казанского и Астраханского ханств, Русское государство переместило центр тяжести своей внешней политики на запад. Главной задачей стало завоевание Ливонии. В этих условиях интерес к восточным странам носил более инерционный характер. Даже «антикрымские» мероприятия проводившиеся русским правительством были вызваны необходимостью отвлечь Великое княжество Литовское от ливонских проблем, а так же должны были обезопасить Россию от внезапного удара с юга. На базе антикрымских действий происходила выработка фундамента новых отношений и союзов в Дешт-и Кипчак. Однако в 1562 г. эта политика была свернута царским правительством и русско-ногайские отношения оказались на периферии интересов Москвы. Отныне все свои силы Россия бросила в Ливонскую войну. К тому же и во внутренней политике в России назревали серьезные перемены, получившие в последствии название «опричнины». Предложенный период представляет собой цельную эпоху, на протяжении которой Русское государство преодолело статус ордынского данника и превратилась в царство, включавшее в себя два важнейших государства-осколка Золотой Орды.

Цель исследования состоит в изучении взаимоотношений России и Ногайской Орды в 1489 - 1563 годах. Заявленная цель исследования потребовала решения конкретных задач:

восстановление хода русско-ногайских отношений, его последовательности и степени устойчивости

выяснение содержания дипломатического процесса, установления точек сближения и узлов противоречий в русско-ногайских отношениях

вскрытия механизма принятия решений не только русской, но и ногайской правящей элитой

характер русско-ногайских отношений и его изменений в ходе их развития

5 Методика исследования обусловлена как спецификой данной темы, так и общим развитием исторической науки на современном этапе. Методологической базой является комплекс принципов системности, объективности и историзма выработанных исторической наукой. В диссертации используется компаративный подход для определения процессов протекавших в Ногайской Орде. Основным методологическим посылом автора стал отказ как от руссоцентризма, так и тюркоцентризма при исследовании русско-ногайских отношений.

История взаимоотношений России и стран-наследниц Золотой Орды привлекала внимание историков издавна, начиная еще со знаменитой «Скифской истории» Лызлова. Историки XVIII века, придерживаясь летописной по форме манеры изложения, начали вводить в оборот новые документы. В. Н. Татищев в своем обширном труде использовал в первую очередь летописи. Историк русско-ногайские отношения специально не выделял и анализа их не проводил . Князь М. М. Щербатов, благодаря содействию Г. Ф. Миллера, получил в свое распоряжение многочисленные архивные материалы, а указ Екатерины II от декабря 1775 г. позволил ему перенести работу с документами на дом³. В связи с этим, в приложении он опубликовал пространные выписки из посольских книг по связям России с Ногайской Ордой, однако, серьезного анализа русско-ногайских отношений не проводил, по сути, исключая их из международной истории того времени. Г. Ф. Миллер в своем обширном труде, посвященном истории Сибири, не уделил внимания русско-ногайским отношениям. Исходя из своей концепции, объединявшей Сибирь и Среднюю Азию⁵, историк выделял «бухарский фактор», но, к примеру, ногайского влияния не замечал, хотя ногаи имели весьма длительную историю отношений с сибирскими правителями от ханов Шибанидов до узурпаторов Тайбугидов⁶.

Таким образом, историография XVIII серьезного внимания русско-ногайским отношениям не уделила и концепции их развития не создала. Более серьезными результаты исследования русско-ногайских отношений

стали в XIX веке. С этого времени можно выделить несколько направлений в изучении нашей темы. Первое мы условно определяем как «экономическое», которое придавало экономическим факторам доминирующее значение в развитии отношений между Россией и Ногайской Ордой. В русле экономического направления был сформулирован тезис о незначительности русско-ногайских отношений для истории однозначно высказанный Н. М. Карамзиным и С. М. Соловьевым⁷.

Родоначальником этого направления можно считать Н. М. Карамзина. Он особо выделял в русско-ногайских отношениях торговые сюжеты и считал их основополагающими для их хода⁸. К подобной мысли склонялся и С. М. Соловьев. В целом, рассматривая русско-ногайские отношения, историк писал, что нет нужды их подробно освещать, и сводил к «выклянчиванию» ногаями подарков у русских правителей⁹. Логичным итогом развития этого направления в XIX - начале XX веков стал вывод В. И. Саввы в монографии, посвященной истории Посольского приказа о том, что отношения России с восточными странами во многом определялись торговлей. Отношения с Крымским ханством и Ногайской Ордой, он сводил к «поминкам», то есть посольским дарам . В советский период это направление пережило очевидный подъем, в первую очередь связанный с обстоятельным исследованием М. В. Фехнер и С. В. Бахрушина.

С. В. Бахрушин в работе посвященной хозяйственной жизни Москвы затронул вопросы русско-ногайской торговли. Возникновение этой торговли историк относил к началу правления Василия III. Исследователь отмечал наличие в Москве Ногайского двора и локализовывал его в Замоскворечье¹ . Вопросам русско-ногайской торговли посвящена монография М. В. Фехнер. Автор установила, что на протяжении XVI века Ногайская Орда являлась активным контрагентом Русского государства в восточной торговле . Исследовательница выделила пути сообщения между Россией и Ногайской Ордой¹³. Главной статьей ногайской торговли были лошади¹⁴. М. В. Фехнер установила содержание ввоза-вывоза Ногайской Орды¹⁵. Исследовательница

7 пришла к выводу о значительной роли вопросов торговли в отношениях России и восточных стран, в частности Ногайской Орды¹⁶.

В постсоветский период исследование экономических вопросов русско-ногайских отношений продолжил В. Д. Назаров. Исследователь указывал на то, что укрепление русских позиций в Казанском ханстве повлияло на развитие русско-ногайских связей как политических, так и торговых¹⁷. Историк считал, что русско-ногайская торговля имела устойчивый характер¹⁸. Импорт лошадей из Ногайской Орды в Русское государство значителен, единственным местом торга, по его мнению, являлась Москва¹⁹. По наблюдениям историка, пошлины с ногайских купцов взимались регулярно².

В. Д. Назаров отметил, что возможность покупки ногаями русских товаров ограничивалась, так, они не имели права покупать «заповедные товары»: оружие, защитный доспех, некоторые металлоизделия, ловчих птиц и т. п. В это же время для послов этот режим существенно смягчался²¹. Исследователь сделал вывод о тот, что русский экспорт определялся «почти исключительно потребностями ногайских знатных лиц - и личными и

связанными с их положением феодальных правителей» . Он пришел к выводу о том, что постепенно обнаруживалась растущая зависимость Ногайской Орды от российского экспорта . Общим заключением В. Д. Назарова по итогам проведенной работы стало наблюдение о жизненно важном значении торговли для обеих сторон .

Анализ политических русско-ногайских отношений начал Н. М. Карамзин, но их оценка лежала в русле его наблюдений об их незначительности и экономическом характере. Он сформулировал такие важные аспекты русско-ногайских отношений как использование ногаев в борьбе с Большой Ордой и казанской политики Москвы . Эти положения развил С. М. Соловьев, еще более определенно связав деятельность ногаев перед взятием Казани с турецкой внешней политикой²⁶.

Серьезным шагом вперед в освоении темы стало исследование Г. И. Перетятковича. Впервые в историографии он предпринял попытку исследования международных и межэтнических отношений в Поволжском регионе. Историк обратил внимание на рождение могущества Ногайской Орды в конце XV - начале XVI веков. Впервые, именно, Г. И. Перетяткович указал на географические факторы, определявшие геополитическую ориентацию ногайских мирз. Так, он писал о важности для России мирз кочевавших по Волге²⁷. Он же указал на влияние торговли на внешнюю политику Ногайской Орды²⁸. В смещении Юсуф-бия историк усматривал деятельность московской дипломатии²⁹. Г. И. Перетяткович рассматривал шертные отношения и шире русско-ногайские связи как средство для улучшения ногайскими аристократами своего экономического положения³⁰. Цель же русской политики определялась стремлением к безопасности своих границ и желанием не допустить коалиций татарских государств³¹.

Г. И. Перетяткович сделал еще одно весьма ценное наблюдение, утвердившееся в последующей историографии. По его мнению, русско-ногайские отношения в конце XV века носили «несколько случайный характер», а в продолжение XVI столетия - приобретают устойчивость и постоянство «...и в этом постоянстве кажутся заинтересованными обе стороны»³².

Таким образом, именно Г. И. Перетяткович впервые вывел исследования русско-ногайских отношений за рамки «экономического» направления, хотя и до конца не смог преодолеть его.

Последовавшие вскоре социальные перемены, революция и смена методологической парадигмы в исторической науке не привели к серьезным изменениям в исследованиях о Ногайской Орде и русско-ногайских отношений. Советская историография, в принципе стала продолжением дореволюционной, унаследовав основные взгляды Г. И. Перетятковича.

Школа Покровского рассматривала восточную политику России как захват «великого волжского пути» в интересах боярства, помещиков и

капитала . Эти положения на примере Казанского ханства развил М. Г. Худяков, добавляя, что корни завоевательной политики Москвы крылись «в сфере религиозного фанатизма»³⁴. Таким образом, школа Покровского стала развитием «экономического» направления заостренным до абсолюта превратив политику в продолжение экономики.

Наиболее ярким представителем этого направления можно назвать М. Г. Худякова, объединившего методологию Н. М. Покровского с конкретными наблюдениями Г. И. Перетятковича. Так, вслед за Г. И. Перетятковичем он утверждал, что в конце XV века оппозиция Москве опиралась на ногаев³⁵. Автор писал о военной поддержке ногаями казанцев после переворота 1505 г., но ошибочно приписывал руководство ногайским отрядом ногайскому бию³. Исследователь отмечал наличие связей казанской оппозиции с ногаями³⁷.

Весьма существенным шагом вперед стала монография А. А. Новосельского. Исследователь связывал междоусобицу в Ногайской Орде в середине XVI века «с захватом русскими Поволжья», продовольственный кризис орды он связывал с «перерывом сношений ... с Казанской землей»³⁸. Считая Юсуфа сторонником старых традиций, А. А. Новосельский справедливо отмечал, нежелание Исмаила признавать вассальный статус Ногайской Орды³⁹. По мнению исследователя с 1557 г. начинаются «отношения зависимости Ногайской Орды от Московского государства»⁴⁰. Впрочем, степень зависимости ногаев от Москвы автор оценивал как незначительную и указывал, что после смерти Исмаил-бия она и вовсе прекратилась⁴¹. Исследователь отмечал участие ногайских отрядов в Ливонской войне и считал, что Исмаил не осмелился воевать с Крымским ханством на стороне Москвы⁴². А. А. Новосельский особо выделял фактор Казыевского улуса в международных отношениях региона⁴³.

Наличие союза Русского государства с Ногайской Ордой направленного против Большой Орды было исследовано К. В. Базилевичем ⁴. Исследователь относил уступчивость ногаев, и соответственно

10 распространение русского влияния на них, к успехам казанской политики Ивана III⁴⁵. В целом, оценивая восточную политику Москвы, историк пришел к выводу, что к 1490-м годам Ногайская Орда стала включаться в орбиту русской политики⁴⁶.

К. В. Базилевич, разбирая историю казанского переворота 1505 г., пришел к однозначному выводу о решающей роли в нем Ногайской Орды⁴⁷. Исследователь связывал антимосковские настроения у ногаев с Ямгурчи-бием и его семьей, и все же решающее место в этих событиях он отводил предполагаемому вмешательству Великого княжества Литовского и Турции⁴⁸.

Русская восточная политика середины XVI века, которую исследовал С. О. Шмидт, включала и рассмотрение русско-ногайских связей. Он, вслед за Г. И. Перетятковичем, выделял связи между Москвой и ногайскими мирзами западного крыла. По его мнению, в середине XVI века Ногайская Орда оказывала весьма серьезное влияние на Казанское ханство⁴⁹. По его замечанию позиция ногайских мирз кочевавших на путях в Казань в то время имела «первостепенное международное значение»⁵⁰.

Русско-ногайские отношения рассматривала в своих работах Е. Н. Кушева. По ее наблюдениям, ногаи в конце 1540-х - начале 1550-х годов принимали активные усилия по нейтрализации крымского влияния на дела Астраханского ханства⁵¹. По ее мнению, в это время шла острая борьба за влияние в Ногайской Орде между Москвой, с одной стороны и Турцией с Крымом - с другой⁵².

Е. Н. Кушева отмечала усилия крымско-турецкой дипломатии направленные на создание широкой антимосковской коалиции. Эти действия не имели успеха у Исмаила, и он сообщил о них в Москву. Исследовательница отмечала, что ногаи не поддержали крымский поход в 1552 г⁵³. По мнению историка, «казанское дело» и «астраханское дело» были задуманы в Москве в конце 1540-х годов одновременно, и это являлось одной общей задачей русской восточной политики⁵⁴.

E. H. Кушева пришла к выводу, что активная восточная политика России насторожила Исмаила, поэтому он попытался свернуть астраханскую экспедицию русских. Историк, в отличие от А. А. Новосельского, утверждала, что «...предложение о совместных действиях против Крыма нашло у Измаила отклик»⁵⁵.

Всю эту историографическую школу мы склоны определять как «традиционалистов», вследствие унаследования ими основных представлений дореволюционной историографии. Итогом развития этого направления можно считать труды В. В. Каргалова, А. Б. Кузнецова и А. Л. Хорошкевич. Так, для В. В. Каргалова вся история восточной политики - это борьба с крымско-турецкой экспансией, а упоминания Ногайской Орды служат иллюстрацией к его выводам⁵⁶. А. Б. Кузнецов все богатство взаимоотношений России со странами Востока свел к борьбе с Крымским ханством. По его мнению, Казанское, Астраханское ханства и Ногайская Орда служили опорой для крымских феодалов в их агрессии против Русского государства⁵⁷. Исследователь полагал, что против подчинения Астрахани в 1522 г. выступили «...определенные круги ногайских феодалов, давно уже связанные с Россией». Погром крымцев в Астрахани ногаями он связывал с

действиями русских дипломатов . В целом эти наблюдения произвольны и не основаны на источниках. Столь же произвольные оценки встречаются и в его последующей работе посвященной русско-ногайским отношениям в 1530-е годы.

Автор обратил внимание на возросшее значение Ногайской Орды в 30-е годы XVI века⁵⁹, однако, затем вернулся к старой социологической схеме, по которой Крымское ханство стремилось «сколотить в Нижнем Поволжье антирусский блок» и именно поэтому усилилась активность в регионе русской дипломатии⁶⁰. Весьма произвольно он «назначил» тех или иных представителей ногайской правящей элиты в «друзья» или «враги» Москвы .

Проблеме международной системы средневековой Восточной Европы и месте в ней России посвящен ряд исследований А. Л. Хорошкевич. В своей

12 ранней монографии, посвященной Русскому государству в системе международных отношений рубежа XV - XVI веков, историк всю совокупность восточной политики России сводила к отношениям с Османской империей, в которых решались вопросы автокефалии русской церкви, связи со славянскими народами, союза с Крымским ханством и интересов внешней торговли⁶².

Под влиянием критики концепции «турецкого» фактора в международных отношениях в Дешт-и Кипчаке со стороны востоковедов⁶³, А. Л. Хорошкевич в новейшей своей монографии осторожно отказалась от концепции «турецкого фактора» в международных отношениях Дешт-и Кипчака⁶⁴.

В целом в этой работе отношения России с восточными соседями занимают подчиненное положение к основному материалу, посвященному русско-литовским отношениям и Ливонской войне. В ряде случаев автор допускает досадные ошибки⁶⁵.

А. Л. Хорошкевич рассматривает русско-ногайские отношения после убийства Юсуф-бия в 1554 г. как неравноправные. Исследовательница пришла к парадоксальному выводу о подчинении Ногайской Орды в 1556 г. после взятия Астрахани. А. Л. Хорошкевич отвергает концепцию В. В. Трепавлова о независимом статусе Ногайской Орды по отношению к России, и утверждает, что в 1560-х годах начинается процесс подчинения Орды Москве⁶⁶.

В целом при всей очевидности ценности новой монографии А. Л. Хорошкевич, необходимо признать, что восточный материал ее мало привлекал и является второстепенным.

Другим направлением в исследовании русско-ногайских отношений, оппозиционным «традиционалистам», можно назвать школу Покровского, и примыкающею к ней национальную историографию, сложившеюся с конца 1980-х годов.

13 Школа Покровского рассматривала восточную политику России как захват «великого волжского пути» в интересах боярства, помещиков и капитала . Эти положения на примере Казанского ханства развил М. Г. Худяков, добавляя, что корни завоевательной политики Москвы крылись «в сфере религиозного фанатизма»⁶⁸. Таким образом, школа Покровского стала развитием «экономического» направления заостренным до абсолюта превратив политику в продолжение экономики.

Серьезное развитие национальное направление в исследовании нашей темы получило во время политики перестройки в нашей стране, сопровождавшееся изменением научной парадигмы при описании истории территориального расширения Русского государства. Именно в русле национальной историографии была сформирована идея о начале русско-ногайских отношений в XIV веке⁶⁹.

В 1988 г. вышла в свет монография Б.-А. Б. Кочекаева посвященная русско-ногайским отношениям в XV - XVIII веков. Автор выделял три этапа отношений: образование и распад Ногайской Орды (XV - 1-ая пол. XVII вв.), период феодальной раздробленности (2-ая пол. XVII - 1 пол. XVIII вв.) и вхождения ногаев в Российскую империю (2-ая пол. XVIII в.) . Б.-А. Б. Кочекаев традиционно отмечал цели русско-ногайских отношений в конце

XV века как борьбу с Большой Ордой . Автор, по сути, впервые отметил стремление русской дипломатии создать в это время казанско-ногайский союз для стабилизации положения своего ставленника на престоле Казани⁷². Исследователь повторял наблюдения К. В. Базилевича о втягивании постзолотоордынских государств в «орбиту московской политики» в 90-е годы XV века⁷³.

В середине XVI века, по мнению Б.-А. Б. Кочекаева, в Ногайской Орде действовало две партии: промосковская, в которую входили западные кочевья Ногайской Орды и среднеазиатская, включавшая в себя восточные кочевья ногаев. По наблюдениям исследователя, Ногайская Орда при Юсуф-бие дрейфует в сторону союза с Крымским ханством и Турцией⁷⁴. По его

14 мнению, завоевание русскими Казани и Астрахани поставило ногаев в полную зависимость от Москвы⁷⁵.

В целом исследование Б.-А. Б. Кочекаева весьма фрагментарно, многие вопросы русско-ногайских отношений остались без рассмотрения. Наблюдается голословное построение социологических схем, не отвечающих уровню информации источников. Ряд объяснений хода отношений исследователем вообще ошибочен. Все эти указанные факторы не смогли удовлетворить исследователей, и с 90-х годов XX века начинается «бум» ногайских исследований в отечественной и зарубежной историографии.

Развитие национального направления в историографии связано в первую очередь с именами Д. С. Кидирниязова, Е. В. Кусаиновой, X. Б. Салиевой. В период с 1990 - 1993 г. вышел ряд статей Д. С. Кидирниязова, посвященных русско-ногайским отношениям. Их отличал весьма общий и условный характер. Исследователь относил начало отношений к XIV веку⁷⁶. Историк указывал на экономические причины геополитической ориентации ногайской аристократии⁷⁷. Исследователь уже традиционно писал, что русско-ногайские отношения развивались «в напряженной международной обстановке». Турция и Крымское ханство стремились вовлечь Ногайскую Орду в антимосковскую коалицию, проводником такой политики Д. С. Кидирниязов считал Юсуф-бия. Против этого выступала значительная часть ногайских мирз, возглавляемых Исмаилом .

Работы Д. С. Кидирниязова не лишены серьезных фактических ошибок, связанных как с не правильной интерпретацией источников, так и не верным переводом дат с эры от сотворения мира на эру от рождества Христова⁷⁹.

Русско-ногайским отношениям посвятила свое диссертационное сочинение волгоградская исследовательница Е. В. Кусаинова. Историк полагала, в противоречие известным источникам, что Иван III «старательно разжигал противоречия» между государствами-наследниками Золотой Орды и только в начале XVI века ему удалось направить объединенные силы

Ногайской Орды, Крыма и Казани против Большой Орды . В своей

15 монографии E. В. Кусаинова скорректировала этот свой тезис . Главный тезис работы Е. В. Кусаиновой состоит в том, что русское правительство на протяжении большей части изучаемого периода (1489 - 1563 гг.) активно использовало казачество для оказания давления на ногаев с целью вынудить

их подписать шерть .

Показательна эволюция взглядов исследовательницы на причины междоусобицы в Ногайской Орде в середине XVI века. В одной из своих ранних работ Е. В. Кусаинова объясняла ее разницей экономических интересов Юсуфа и Исмаила, но в диссертации она прямо обвиняла русских дипломатов в подкупе Исмаила для устранения Юсуф-бия. В монографии же, вернулась к своей старой позиции, добавив в список причин усиление гегемонии России и переход Волги под власть русских⁸³.

Е. В. Кусаинова справедливо отрицает, связь завоевания русскими Поволжья с попаданием Ногайской Орды. Оценивая ногайскую политику Ивана Грозного времени «Избранной Рады», исследовательница отметила тенденцию к подчинению Орды, путем заключения долговременных соглашений. Методом воздействия на Исмаила была поддержка Россией претендентов на власть в Ногайской Орде: Юнуса, Ибрахима и Эля⁸⁴.

Вместе с тем работа не лишена серьезных недостатков. Так исследование изобилует фактическими ошибками, а так же не верными интерпретациями источников . Главным же недостатком работ Е. В. Кусаиновой следует признать отсутствие четкого определения «казачества», что, при условии сложности этой дефиниции, весьма запутывает не только читателя, но и самого исследователя и зачастую приводит его к ошибочным выводам.

Подход дагестанской исследовательницы X. Б. Салиевой оказался весьма сомнительным. Так, решительно отказавшись от идеологических штампов советской историографии, она поспешила воспользоваться

О/С

тезисами «школы Покровского» . Вызывает недоумение подход историка при рассмотрении источниковой базы своего исследования. Так, она произвольно разделяет посольские книги, хранящиеся в фондах-коллекциях

РГАДА и опубликованные их материалы, называя эти документы «актовым материалом»⁸⁷, однако, в данном случае идет речь об одном и том же.

Ранний этап истории Ногайской Орды изложен в исследовании X. Б. Салиевой спорно, не улучшает дело и свойственное ей смешение этнонимов и политонимов. В результате происходит удревнение как самой ногайской государственности, так и казанской политики Ногайской Орды ⁸⁸. В целом, исследование X. Б. Салиевой находится в серьезной зависимости от монографии М. Г. Худякова, иногда буквально ему следует⁸⁹.

Вопросы русско-ногайских отношений нашли отражение и в монографии С. X. Алишева, посвященной русско-казанским отношениям. Исследователь отмечал, что отношения Казанского ханства с «ногайскими княжествами» не были постоянными и прочно союзническими, что объясняется следствием «кочевого образа жизни ногайцев»⁹⁰.

По его наблюдениям, только ногаи выступили против сведения с трона Али-хана и возведения на престол власти в Казани московской креатуры Мухаммед-Эмин-хана. С. X. Алишев отмечал, что Москва предложила им создание московско-казанско-ногайского союза, что должно было привести к включению ногаев в сферу московской политики⁹¹. В оппозиции Мухаммед-Эмина исследователь усматривал деятельность «ногайской партии»⁹². С усилением давления ногайских и сибирских татар на Казань в период с 1496 по 1501 гг. С. X. Алишев связывал усиление «восточной партии», что привело к перевороту 1505 г.⁹³. В след за К. В. Базилевичем, ведущую роль в этом перевороте он отводит ногаям⁹.

С. X. Алишев полагает, что через Казань, а именно систему династических браков казанских ханов с ногайскими аристократками, «...Москве выгодно было удерживать ногайцев в союзе против крымцев», а так же распространять свое влияние в ногайских степях . Исследователь пишет, что после своего изгнания из Казани в 1546 г. Сафа-Гирей-хан получил от ногайских мирз, особенно Юсуфа военную силу⁹⁶. Впрочем, это противоречит источникам, так как поддержку Сафа-Гирей получил только у

17 Юсуфа, который дал ему отряд, возглавляемый своими сыновьями Юнусом и Али. В целом автор занимает весьма не конструктивную позицию по отношению к русской историографии и самой России. Так, он называет Максима Грека, митрополитов Даниила, Макария, князя А. М. Курбского и И. Пересветова идеологами захвата Казани и мракобесами .

В целом, национальная историография явилась наследницей школы Покровского в главном ее тезисе о колониальном характере расширения Русского государства на восток. В русле этого направления наиболее остро оказался сформулирован тезис о прямом вмешательстве России во внутренние дела Ногайской орды в середине XVI века⁹⁸.

Представители и традиционной и национальной историографии сформировали ряд общих тезисов. Первый, наиболее присущий традиционалистам это тезис о зависимости Ногайской Орды от России, ставший общепринятым и нашедший отражение в комментариях к публикациям источников". Второй, четко сформулированный Г. И. Перетятковичем, о роли территорий кочеваний на геополитическую ориентацию ногайских мирз. Отечественная историография в рассматриваемый период не создала общей концепции развития русско-ногайских отношений. Они рассматривались только в контексте проблем взаимоотношений России с Казанским, Астраханским и Крымским ханствами. Общим местом в историографии стало подчеркивание турецкого фактора в международных отношениях того периода в Дешт-и Кипчак. Необходимо отметить, что в последнее время такая позиция встретила весьма жесткую, но вместе с тем конструктивную критику ряда историков-востоковедов. Так, М. С. Мейер указывает, что в это время русско-турецкие отношения носят скорее ознакомительный характер¹⁰⁰. М. А. Усманов утверждает, что «турецкая партия» в Казани была « придумана в 50-х годах XX века, когда в истории стали искать так называемое «наименьшее зло»¹⁰¹.

Существенным шагом вперед при изучении Ногайской Орды стали работы В. В. Трепавлова и, в особенности, его монография посвященная ее

18 истории. Исследователь после тщательного изучения документов пришел к выводу, что Ногайская Орда оформилась в самостоятельное государство в начале XVI века . Историк вскрыл механизм легитимации власти ногайскими биями. Дело в том, что согласно древнемонгольской политической концепции, верховная власть в государстве являлась достоянием рода Чингиз-хана. Его четыре сына от первой жены Борте -Джучи, Чагатай, Угедей, Тулуй и их прямые потомки, составляли «алтан уруг» («золотой род») - правящую монгольскую династию¹⁰³. Однако ногайские бии не принадлежали к ней, и прав на суверенное правление не имели. Сопредельными государями-Чингизидами они рассматривались как слуги (карачи) . Для преодоления этой традиции Эдегеивичи избирали на ханский престол кого-нибудь из Чингизидов, а те уже возводили их в достоинство биев, передавая им власть¹⁰⁵.

В. В. Трепавлов обстоятельно рассмотрел историю Ногайской Орды. Ряд его наблюдений имеет принципиальный характер для нашей работы. Историк представил убедительную картину жизни ногаев в первой трети XVI века, когда Ногайскую Орду охватила жесткая борьба между Алчагиром и Шейх-Мухаммадом. Последовавшее за тем казахское нашествие едва не похоронило молодое ногайское государство. Большинство ногайских аристократов укрылось в Крымском ханстве. После убийства Мухаммед-Гирей-хана в Хаджи-Тархане (Астрахани) в 1522 г. началось восстановление Ногайской Орды¹⁰⁶.

Со второй трети XVI века Ногайская Орда переживала очевидное развитие своей государственности и достигла апогея своего могущества. При Саид-Ахмед-бии было введено крыльевое деление орды. Западным крылом державы управлял нурадин, восточным - кековат. Саид-Ахмад-бий попытался добиться признания себя ханом. Вел политику направленную на пересмотр статуса Ногайской Орды в русско-ногайских отношениях. При его приемнике Шейх-Мамай-бие ногаи окончательно оформили систему

19 управления над башкирами, стремились взять под свой контроль Астраханское ханство¹⁰⁷.

Рассматривая деятельность Юсуф-бия, В. В. Трепавлов подчеркивал его глубокую религиозность¹⁰⁸. Отказываясь разделять точку зрения об его не авторитетности в ногайской среде, исследователь отмечает шаткость положения Юсуфа^{1 9}. По замечанию историка: «ногайско-русские отношения при Юсуфе стали превращаться в существенный фактор уже внутриногайской ситуации, отношений в среде потомков Hyp ад-Дина и Мусы»¹¹⁰. Нурадин, правитель западного крыла Орды, находившегося ближе всего к России, занимал в русской политике более важное место, чем остальные ногайские аристократы, включая бия. Это, по мнению В. В. Трепавлова, вносило дополнительный раскол между им и бием¹¹¹. Исследователь замечал, что с завоеванием Казанского ханства и возведением на престол русскими Дервиш-Али-хана «система позднеджучидских Юртов рухнула. Ни в казанской, ни в астраханской компаниях ногаи не приняли участие, история начинала вершиться без них»¹¹².

Причины смуты в Ногайской Орде в середине XVI века ученый усматривал в усилении гегемонии Москвы, взятием ею под контроль Волги, экономической привязке части мирз к России, а так же в прямом подстрекательстве московских дипломатов¹¹³. В результате жестокой и долгой междоусобной борьбы, голода и эпидемии чумы Ногайская Орда к концу правления Исмаила утеряла свой статус кочевой империи и превратилась в ее «уменшившиеся подобие - Орду так называемых Больших Ногаев»¹¹⁴.

В. В. Трепавлов пришел к выводу, что Ногайская Орда по отношению к России находилась в отношениях «вассалитета с элементами протектората», хотя со 2-ой пол. XVI века и наметилась тенденция к постепенному вхождению ее в состав России, крах Орды в 1-ой трети XVII века «не позволил завершиться этому процессу»¹¹⁵.

20 Исследователь уделил много внимания вопросам торговли ногаев с Россией. Он отметил, в отличие от В. Д. Назарова, факты освобождения ногаев от таможенных пошлин, указав, что происходило это из политических соображений. В целом, оценивая ногайско-русскую торговлю, историк пришел к тому, что она послужила одним из факторов относительно мирного сосуществования России и Ногайской Орды. «Значительная часть кочевой знати заинтересованная в товарном обмене с Россией, часто гасила устремления агрессивных биев и мирз, планировавших набеги на русское пограничье»¹¹ .

В. В. Трепавлов посвятил краткий очерк и русско-ногайским отношениям, но исходя из того, что эта тема не являлась для исследователя центральной, то он фрагментарен и носит второстепенный характер по отношению к основному материалу¹¹⁷.

В зарубежной историографии русско-ногайские отношения так же оказались вне основных научных интересов исследователей. Я. Пеленски в своей монографии «Россия и Казань: завоевание и имперская идеология (1438 - 1560)» затронул русско-ногайские отношения в связи с историей Казанского ханства. Исследователь отмечал, что для реконструкции русско-казанских отношений, документация которых утеряна, важное значение имеют документы по связям России с Ногайской Ордой, Крымским ханством, Оттоманской Портой и Польско-Литовским государством¹¹⁸. По мнению Я. Пеленски, для Казанского ханства необходимо было создание союза с конфидерацией Сибирского ханства и Ногайской Орды¹¹⁹. Он указывал на союз Сафа-Гирей-хана с противниками Русского государства в

19Л _

Крыму и Ногайской Орде . Я. Пеленски верно указал на факт русско-ногайского союза в ходе казанской войны 1549-1550 г. . К 1551 г. ногаи отошли от союза с Россией и начали оказывать тайную помощь Бейбарс-беку Растову . В вопросе о возведении на казанский престол Ядгар-Мухаммеда автор усматривает наличие казанско-ногайского альянса направленного против Русского государства¹²³. В целом, исследователь привлекает

21 ногайский материал как иллюстрацию в ходе изложения русско-казанских отношений и сами русско-ногайские отношения не рассматривает.

Таким образом, исследование историографии по избранной теме привело к следующим выводам. Основные положения рассмотрения русско-ногайских отношений сформированные историографией XIX века (в особенности Г. И. Перетятковичем) в целом сохранились и в XX столетии. Доминантными узлами при освещении русско-ногайских отношений следует признать тезис о торговом характере их, а так же привязывание геополитической ориентации к территории кочевок ногаев. С середины XX века становится общим местом выделение крымско-турецкого фактора во всем богатстве международных отношений Дешт-и Кипчака, что приводило к обеднению и схематизации основных выводов по истории развития как русско-ногайских отношений, так и всего спектра восточной политики России.

Наиболее плодотворно советские и российские историки изучили торговые сюжеты русско-ногайских отношений (работы СВ. Бахрушина, М. В. Фехнер, В. Д. Назарова и В. В. Трепавлова). Вместе с тем политические отношения России с Ногайской Ордой оказались изучены весьма фрагментарно. В основном их касались при рассмотрении присоединения Казанского и Астраханского ханств. Наиболее серьезным шагом вперед стала монография В. В. Трепавлова посвященная истории Ногайской Орды, которая заложила базу для дальнейших исследований не только ногайской проблематики, но и шире проблемы формирования постзолотоордынского пространства.

Однако не смотря на все эти позитивные моменты, сформировавшаяся с конца 1980-х годов национальная историография перешла к возрождению «школы Покровского», что отрицательно влияет на обстановку исследовательской среды, меняя «великодержавные мифы» на «краеведческие».

22 Источниковую базу исследования составляют в первую очередь посольские книги. Этот тип источника «вторичного происхождения», обобщающий в себе материалы ряда первоисточников, хранящихся первоначально в столбцах. Необходимо отметить, что дошедшее до нас число посольских книг не отражает их первоначального состава в XVI - XVII веках . От изучаемого периода до нас дошло шесть посольских книг, полностью утеряна посольская книга за 1522/23 - 1533/34 г., известная по описи посольского приказа 1614 г. . Имеются лакуны и в сохранившихся посольских книгах. Так, утеряна шертная запись ногайских мирз конца 1501 г. - начала 1502 г., которая была внесена в казанские посольские книги¹²⁶. Однако, не смотря на лакуны в сохранившихся посольских книгах, данный источник не теряет своей информационной значимости и в целом полно отражает содержание русско-ногайских дипломатических отношений. Формуляр посольских книг обстоятельно проанализировал Н. М. Рогожин. Документы, входившие в посольские книги объединялись в несколько групп. Первая и наиболее важная - это документы группы «отпуск». В нее входили верительные грамоты, «наказные памяти»¹²⁷. Памяти являются основным источником по истории организации внешней политики, основных задачах русской дипломатии, а так же степени информированности русских политических деятелей о зарубежных делах. Текст наказа представлял из себя два блока: изложение задач посольства, и предполагаемые вопросы-ответы¹²⁸. Вместе с тем не стоит делать вывод, что русские послы в ходе исполнения дипломатической миссии были скованы наказом и лишь следовали его установлениям. В самом наказе постоянно звучало требование действовать по наказу, а так же «...посмотря по тамошнему делу как будет пригоже, и как ... Бог вразумит»¹²⁹.

Среди посольских материалов аккумулировались документы, посвященные организации передвижения посольства в пределах страны - это «указные» (проезжие, подорожные) грамоты, памяти, выдававшиеся приставам, сопровождавшим послов, переписка с местными органами власти:

23 воеводами, наместниками. Необходимо отметить потенциал этой группы документов для изучения истории местного управления и генеалогических исследований. Так, привлечение ногайских посольских книг позволило

полнее реконструировать состав касимовских воевод .

Особый документ фиксировал отправляемые с послами «поминки», однако, в составе посольских книг они не отражались и велись, вероятно, на Казенном дворе. В пользу этого говорит следующее распоряжение русскому послу Н. И. Бровцыну: «А х которому мирзе, что послано и Нику л е тому дана памет с Казенного двора, и Никуле по той памяти им сказати кому, что послано» . Сами росписи поминкам велись в книгах, а затем для нужд посольства с них делались «выписи»¹³². Необходимо заметить, что в Москве велись поминочные книги, в которые записывались новые представители элиты, претендовавшие на получение «поминков». Так, Исмаил хлопотал о включении в «список» Ханбай-мирзу и своих новорожденных сыновей Ибрахим-мирзу и Бий-Кутлуг-мирзу¹³³. Любопытно отметить, что Исмаил-бий считал эту практику по происхождению турецкой¹³⁴.

Весьма содержательными документами являлись отчеты послов о своей деятельности и событиях в стране назначения. Первоначально они существовали в краткой форме отписки, а затем развились и стали представлять собой дневник миссии - статейный список¹³⁵. Эти отчеты позволяют увидеть обстановку в которой протекала миссия, и имеют главнейшее значение для выяснения ситуации в Ногайской Орде и вокруг нее. К сожалению, отписки не были регулярными и не всегда включались в посольские книги.

Документация иностранных посольств, включалась в посольские книги в переводе. В Посольском приказе имелся свой штат переводчиков, специалистов по переводу письменных документов и толмачей, специализировавшихся на устном переводе. Перевод посланий мог выполняться весьма быстро. Так, 13 декабря 1562 г. царевич Иван Иванович велел ногайским гонцам быть на Казенном дворе у бояр Д. Р. Юрьева и В. М.

24 Юрьева. Бояре приказали перевести ногайские грамоты Тиниш(Джан-Мухаммед)-бакши. 15 декабря грамоты и переводы с них с подьячим Д. Головиным отправили к царю в Можайск¹³⁶.

В последнее время достоверность переводов посланий с тюрки на русский язык ставится под сомнение. Так С. Ф. Фаизов указывает на ряд неадекватных переводов клаузул крымских грамот. По его мнению «падишах» не тождественно русскому «государь», а находит соответствие в титуле «царь». Не корректным он признает и следующий перевод клаузулы «куб мамлакатларныкыда булса падишахы ве хокемдарыга» через «многих государств государю и облаадателю» . Однако необходимо отметить, что все отмеченные случаи некорректности перевода титула лежат в русской титулярной практике и серьезного вреда для передачи информации текста не наносят. Наиболее серьезную мистификацию текста при переводе исследователь обнаружил единожды , что убеждает нас в высокой степени адекватности переводов Посольского приказа.

В целом посольские книги весьма важный источник по истории внешней политики, а подчас и единственный.

Вторым после посольских книг по важности источником следует признать летописи, давно и плодотворно изучаемые историками. Большая литература вопроса позволяет нам перейти сразу к конкретной проблеме их источниковедческого потенциала для нашего исследования. Упоминание русско-ногайских дипломатических контактов в летописях имеет ряд особенностей. Во-первых, датировка одних и тех же посольств в летописях и посольских книгах различна. В приведенной ниже таблице эти данные систематизированы. Для анализа нами предложено сравнение памятников официального летописания с материалами посольских книг. Рассмотрение приведенных летописей объясняется их общим характером, а так же тем, что в них отражен тот же период, что и исследуемый нами (Таблицу смотри в Приложении).

25 Во-вторых, зачастую в летописях посольства от различных ногайских феодалов, прибывших в Москву в разное время, обобщаются в одной летописной статье. Так, к примеру, в январе 1555 г. в Москву прибыло два посольства от разных групп ногайских аристократов, первое 23 января, второе - 25¹³⁹. В летописях они объединены в одно и датированы 1-м февраля 1555 г.¹⁴⁰.

Однако более существенным отличием летописей и посольских книг необходимо признать содержание раскрываемых ими ногайских посольских миссий. Согласно летописям ногаи всегда «бьют челом» и просят себя

пожаловать , то есть выступают как вассалы московских великих князей. Все статьи летописей, посвященные русско-ногайским отношениям можно представить в виде двух формуляров. Формулярі (далее - ф1.) представлял собой короткое сообщение составленное следующим образом: «(дата) приидоша к великому князю (имя) послы Нагайские (от кого; кто) бил (били) челом, чтобы князь великий жаловал (чем именно)». Формуляр2 (далее - ф2.) отличался большей развернутостью текста, причем он сохранял ф1, а затем сообщались определенные подробности миссии. Так, в статье 7048 г. сообщается о дешевизне ногайских коней, пригнанных на продажу¹⁴². В статье 7046 г. приводиться сообщение о предложении Баки-бека' выдать русским властям за откуп авантюриста князя С. Ф. Вельского¹⁴³. Естественно, наибольший интерес представляют летописные статьи ф2, так как в них иногда имеется информация подчас не отраженная в посольских книгах.

Характерной особенностью летописных статей в отличие от материалов посольских книг следует признать их направленность. Летописям свойственно придание русско-ногайским контактам вида отношений вассала с сюзереном. Ногайские послы бьют русскому государю челом, «чтобы их князь великий жаловал и велел в свои государства ходити с торгом» или «чтобы князь великий жаловал, дружбу свою дръжал». С точки зрения летописца русский великий князь, а затем царь - вершитель судеб Ногайской Орды. Он защищает ногаев от хаджитарханского хана Ямгурчи, по его

приказу убивают бия орды - Юсуфа. Однако все это не имеет параллелей с материалами посольских книг. Таким образом, освещение русско-ногайских отношений в летописях представляется нам идеологически измененным, с целью легитимации прав России на Джучидское наследие.

Время возникновения этой теории в составе летописей определить весьма сложно. Так, по мнению современного исследователя Лицевого летописного свода В. В. Морозова¹⁴⁴, схема создания официального летописания следующая:

Летописец начала царства (поздняя редакция).

Львовская летопись

Летописец начала царства (раняя редакция).

ПРОТОГРАФ Никоновской летописи и Свода 1560 года

Никоновская летопись

Летописец 1541 г.

Воскресенская летопись

Свод 1560 г.

При этом в протограф Никоновской летописи и Свода 1560 г. перешли сведения за 1533 - 1541 г. из Воскресенской летописи, а из Летописца начала

27 царствования (поздней редакции) известия за 1542 - 1556 гг. Общим же источником для них в части до 1541 г. послужил Летописец 1541 г.

Таким образом, можно предположить, что основные черты концепции легитимации прав власти России на Джучидское наследие сложились в течение 1-ой половины XVI века, еще до завоевания Казанского ханства. У нас есть возможность конкретизировать хронологические рамки для первой части этой концепции, связанной первоначально с Казанским ханством. Русская теория о легитимности своих прав на Казанское ханство, основным содержанием которой был принцип возведения на казанский престол султанов московскими великими князьями (при этом взятие казанцами хана без русского «ведома» расценивалось как измена)¹⁴⁵, сложилась к 1520-м годам. Окончательную форму она приняла позднее и выражена в послании турецкому султану Селиму II в 1569 г.¹⁴⁶. Вероятно, к 1520-м годам сложилась и концепция вассалитета Ногайской Орды. Однако представление об определяющей роли Москвы во внутренних ногайских процессах появилась позднее, вероятно, тогда же когда сложилась теория легитимации завоевания Хаджи-Тархана (Астрахани). Эта теория включала в себя ряд моментов. Во-первых, план смещения Ямгурчи-хана обосновывался тем, что он изменил своей шерти, во-вторых, ограбил царского посла Севастьяна, в третьих, Хаджи-Тархан отождествлялся с древнерусской Тмутораканью¹⁴⁷. В составе этой же летописной статьи, проводится тезис о приказе русского царя убить Юсуф-бия во время проведения хаджитарханской операции . Необходимо отметить, что это противоречит данным посольской книги, по которой русские власти ожидали ногайской помощи в смещении Ямгурчи-хана, после чего должно было произойти шертование ногаев, но к моменту прибытия русского посла к Исмаилу, между ним и его братом Юсуфом уже началась открытая борьба¹⁴⁹. Таким образом, летописные известия и посольские книги в этом вопросе разняться. В случае летописных текстов мы сталкиваемся с создаваемой теорией легитимации, которая противоречит реальному ходу событий.

^:^^7...^^.^ .'-.v."-' V" >^?ле^^^ &' :^J-:::tv;;-','..-..' ' "X ^f ' ' ґ Ї--'Ґ v. ? ' .''^!-.'' ЇЇ-{.--ф\ /VV ">:&'(,і-fi' "/'"''. "','

Время создания этой теории 'можно датировать, исходя из; времени создания Летописца начала царства ранней и поздней редакции, 1<55"5,- 1556 р.-.'Итак, -можно-'Предположить, что твердо Легитимации'правРоссии на

Дж^ид^кЪ^йаедедие; в общих чёргах^Щоисш^сь к^іШЗї-^1556, г. Однако

^;i"''i?iW ''Г^-¹ "''.." '^.Un )г;7:Н^]:%''У\''^:!'; &№Л^:' " ^ '.' иеін?льзо^&їьє* -в ^дипломатических пер*|?0в<)рах-;^на--.начаяась",'позднее. Так,

;:>,!^VV^:"V '- V\,y"^:\ : "..' '''''^Ц-'К-'^ЬЪ'''-^-^^ ''' '

чф^в- этай -т;о|>ии,^; касавшаяся, Ногайкой?Щ$&, <*^енйо* убийства Юсу фа

,"^г/', 'о ', ,,- ^''і-Т^'Т ' \"''.' 'V'}''¹'-.,.' -.і:¹.-;';' ',-;':. '!^r-'v'}i -ЯцК.'/.' I

щ^Щ^ф^'-хщш- Грозного - &чперели^^---е^йогаис;кимй - правителями

начинается использоваться после смерти Исмаила при его приемниках после

1563 г.¹⁵⁰..

Таким образом, летописные известия о русско-ногайских отношениях представляют собой отредактированные статьи, проводящие идею верховенства русских великих князей, а затем и царей над ногайскими биями и мирзами. Время основного завершения этой концепции можно отнести к 1555 - 1556 г., хотя доработка ее продолжалась и позднее вплоть до 70-х гг. XVI века.

Важнейшим вопросом создания в тексте летописей статей о русско-ногайских отношениях является вопрос об их источнике. Обыкновенно, анализируя историю создания летописных памятников, историки занимаются вопросом взаимодействия летописей и сводов, а так же привлекаются родословные источники и разрядные книги¹⁵¹. По-прежнему остается открытым вопрос: откуда летописцы черпали информацию о внешней политике своей страны. Манера передачи материала, (как правило, весьма лапидарная), последовательное не совпадение дат летописей и посольских книг (см.: Таблицу) убеждает нас в том, что при составлении летописей авторы пользовались не непосредственно посольскими материалами, а неким «промежуточным» источником. Подобным источником могла стать выписка, сделанная с ногайских посольских книг. О наличии подобных источников свидетельствует сохранившаяся «Выписка из посольских книг» о сношениях Российского государства с Польско-Литовским за 1487 - 1572 годы,

29 опубликованная Б. Н. Морозовым . К сожалению, этот вид источников представлен только этим опубликованным экземпляром¹⁵³.

Публикатор «Выписки» из польско-литовских посольских книг Б. Н. Морозов отмечает строгую унифицированность каждого ее описания. Оно включало в себя следующие основные элементы: дату имена правителей, послов, посланников, гонцов и их посольские титулы; указание на характер приветствия главе государства; особенности написания титула правителя государства; краткое изложение основной цели посольства, краткое

154 тт

изложение ответа . Легко заметить, что этим условиям отвечают и летописные статьи, посвященные русско-ногайским отношениям. Еще одним доводом в пользу нашего предположения, что при составлении летописных статей, посвященных русско-ногайским отношениям, использовался источник типа «Выписки» может служить то, что в опубликованной «Выписке» даты прибытия посольств общие, отражающие год. Именно этой особенностью «Выписки» можно объяснить весьма общие датировки летописей, как правило, не совпадающие, с датировками тех же самых посольств в дипломатической документации.

Таким образом, можно предположить, что в ходе работы над летописями использовались выписки, выполненные с посольских материалов. При чем первоначально была составлена выписка для Летописца 1541 г. В пользу этого говорит, то, что статьи, отражающие русско-ногайские отношения за период до 1542г. выполнены по единому плану, тогда как последующие статьи, начиная с 1554 г. носят уже отличный характер и составлялись по другой методике. Так, для этих статей характерна цитация посольских документов, в то же время, для статей, входивших в Летописец 1541 г., цитация не свойственна. Нами выделен лишь один случай такого цитирования для этой редакции¹⁵⁵. Таким образом, можно предположить, что в летописании использовалась не одна выписка с ногайских посольских книг, их бытовало как минимум две. Самая ранняя из них была создана для

Летописца 1541 г., с которого началось формирование летописей времени правления Ивана Грозного¹⁵⁶.

Особняком от летописей стоят такие источники, как «Казанская история» и «История о великом князе Московском» князя А. М. Курбского. «Казанскую историю» исследователи относят к историко-публицистическим источникам. Большинство историков относит ее возникновение к первой половине 1560-х годов¹⁵⁷. Вопрос о ее достоверности, источниках использованных при ее создании весьма сложен. Так, ряд историков считает сведения «Казанской

1 со

истории» баснословными . В. В. Вельяминов-Зернов полагал, что автор этого сочинения писал «на память, мало заботясь о том, что у него выйдет из под пера»¹⁵⁹. Г. Н. Моисеева к личным впечатлениям автора «Казанской истории» добавляла широкий круг нарративных (летописи и хронографы) и приказных источников (разряды, посольская переписка, местнические суды и родословные книги)¹⁶⁰, а также эпос казанских татар¹⁶¹. Т. Ф. Волкова отмечает, что свободное обращение автора «Казанской истории» с источниками имело не только политические соображения, но и художественные причины. Эта манера позволяла ему связать отдельные исторические факты в целенаправленный сюжет^{1 2}. Таким образом, «Казанская история» - памятник весьма сложный и пользоваться им необходимо с крайней осторожностью.

«История о великом князе Московском» князя А. М. Курбского остропублицистическое произведение, в котором автор ищет причины превращения царя Ивана Васильевича в кровожадного тирана. Это произведение знаменует собой переход русской историографии от погодного разделения повествования к тематическому¹⁶³, что было обусловлено теоретическими исканиями самого князя А. М. Курбского . Время возникновения этого сочинения историки традиционно относят к 1573 г.^{1 5}. Новейший исследователь «Истории о великом князе Московском» К. Ю. Ерусалимский предложил более сложную историю создания текста. К 1573 г. князь А. М. Курбский собрал информацию для своих мартириев, записей об

31 опричных казнях, основная же работа над сочинением была завершена к 1581 г., но доработка велась еще около рубежа 1581-1582 гг.¹⁶⁶.

К третьей группе источников, можно отнести записки иностранцев о России. М. Меховский в «Трактате о двух Сарматиях» среди татарских стран рассматривал и Ногайскую Орду. По его мнению, она одна из четырех татарских орд и управляется императором. Отмечал, что ногаи совместно с казанцами вторгаются в «...Московию, предавая ее убийствам и разграблениям». Упоминание М. Меховским о совместных действиях казанцев и ногаев против России заслуживает внимание. Учитывая, что «Трактат» был написан в 1517 г., то описываемые события имели место ранее времени его написания. Исходя из истории русско-казанско-ногайских отношений, это событие могло иметь место только в 1505 г., когда ногаи поддержали антироссийский переворот в Казани и участвовали в совместном походе на Нижний Новгород. Позже, в 1506-1508 гг. ногаи отказались от военной поддержки Казани .В 1510 г. в Ногайской Орде началась смута, когда могли иметь место отдельные рейды на Русское государство, но эпицентр смуты находился в Нижнем Поволжье. В 1519 г., вследствие нашествия казахов, ногаи были рассеяны и поглощены частью Казахской Ордой, частью Крымским и Астраханским ханством. В результате ногаи

1 /\Я.

были выбиты из западной политики до 1520-х годов . Меховский писал, что Ногайская Орда государство молодое, возникшее недавно, «...как ветвь заволжских татар». Возникновение орды он связывал с убийством Оккаса (Ваккаса), после чего его сыновья отделились от Заволжской Орды, поселились около «...замка Сарай, примерно лет за 70 или немного меньше до нынешнего 1517 года». Меховский писал, что Ногайская Орда в его время стала «...наиболее многочисленной и самой крупной ». Он отмечал, что у ногаев правят потомки Ваккаса, в экономическом плане им не известны деньги, торговля же процветает меновая¹⁶⁹. Привлекает внимание его известие о земледелии у татар,¹⁷⁰ что можно распространить и на ногаев, так как в одной из верительных грамот ногайского бия Исмаила (1557г.)

32 говориться о затоплении «Сарайчиковской пашни»¹⁷¹. Оккас, упоминаемый Меховским, - это Ваккас, внук знаменитого беклярбека Эдиге, проводившего политику на укрепление Золотой Орды и фактически управлявшего ею. Ваккас был вассалом «восточного Кипчака» и стремился к выделению Ногайской Орды как независимого государства. Эта политика увенчалась успехом при его сыновьях Мусе и Ямгурчи, и в 80-х годах XV века «...юрт дозрел до надплеменного определения»¹⁷². Таким образом, дата, вычисляемая из данных Меховского, 1447 г., в определенном смысле условна, но играет роль пограничного рубежа, ранее которого Ногайская Орда, как государственное образование не могло существовать.

Папский престол, так же как и Корона Польская, с интересом наблюдал за Россией. При дворе папы Адриана VI составлялись планы по вводу России в лоно католической церкви и использовании ее в борьбе с Турцией. Альберто Кампензе состоял в ближайшем окружении Адриана VI и был горячим сторонником этих прожектов. Он решительно их отстаивал при новом папе Клименте VII (1523-1534 гг.). Кампензе изложил свои взгляды в форме «Письма Альберто Кампензе к папе Клименту VII о делах Московии» (1523-1524г.)¹⁷³. Хотя, сам Альберто в России не был, но его семья была связана с Московией торговыми делами. Именно купеческая среда была для него источником информации. Как отмечал, М. А. Алпатов сведения его весьма неточны, но сам Кампензе считал их «...более достоверными по сравнению с теми, которыми располагали античные авторы»¹⁷⁴. А. Кампензе отмечал, что северо-восточные части Русского государства «...вконец

1 ПС

разорены постоянными набегами ногайских и иных татар» . Это сообщение Кампензе датируется 1523/24 г. и, возможно, связано с участием ногаев в крымском походе 1521 г. Павел Йовий (Джовио) Новокамский, был известным историком современности, его главный труд охватывал период 1494-1549 гг. и назывался «Современная история». Он являлся горячим сторонником соединения церквей. Именно ему поручил папа Климент VII поближе сойтись с русским посланником Дмитрием Герасимовым, знавшим

33 латынь, и разузнать побольше о России. По мнению М. А. Алпатова, из описания Иовия проступают «очертания реальной действительности».¹⁷⁶ Павел Иовий отмечал, что ногаи живут за шибанскими татарами и «...имеют ныне [то есть в 1525 г. - М.М.] наивысшее значение по своему богатству и воинской славе». Это сообщение характеризует представление в России о Ногайской Орде после разгрома Крымского ханства ногаями в 1523 г.¹⁷⁷ Управление же у них «...наподобие Венецианской республики...» осуществляется «значительным благоразумием старцев и доблестью храбрецов» .

Наиболее обстоятельный и интересный рассказ о ногаях, после М. Меховского, содержится у С. Герберштейна. Это был крупнейший и искуснейший дипломат Священной Римской империи германской нации XVI века. Герберштейн сохранял свое положение опытного дипломата при четырех императорах. Он был в России дважды в 1517 и 1526 годах, пробыв в общей сложности 16 месяцев. Будучи из Крайны, славянской области Герберштейн знал славянский язык, что значительно расширяло базу его информаторов. Среди его знакомых были Д. Герасимов, Василий Влас, помощник Максима Грека, Григорий Истома, князь Семен Курбский и многие другие. Свои «Записки» Герберштейн завершил в 1549 г. Имперский дипломат помещал ногаев за Казанским ханством. Территорию их расселения определял междуречьем Волги и Яика (Урал) вплоть до Каспия. Герберштейн утверждал, что у них нет «...царей, а только князья». Ногайская Орда, по его мнению, разделена на три княжества: первое -Сарайчук и области прилегающие к Яику, второе - междуречье Камы, Яика и Волги, третье - часть «Сибирской области» и окрест лежащие земли. Во время его прибывания в России они управлялись - Шидаком (Саид-Ахмед), Коссумом (Кошум - русских источников, Хаджи-Мухаммед) и Ших-Мамаем (Шейх-Мамай) соответственно. Герберштейн называл их братьями, что

1 ОЛ

соответствовало истине . Этот рассказ отражал трехчастную структуру Ногайской Орды. К тому же он может служить для датировки бийства Сайд-

34 Ахмеда, так как место его кочевки традиционно принадлежало ногайским

биям. Этот сюжет, скорее всего, был написан под впечатлениями поездки дипломата в Россию в 1526 г. Так как, описанная ситуация вряд ли могла быть в 1517г., когда ногаи переживали острый кризис связанный с усобицей и нашествием казахов. Позднее С. Герберштейн так же вряд ли мог получить такую подробную информацию о внутриполитической жизни Ногайской Орды, так как сам он уже в Россию не ездил, и вся его информация за это время в основном исходила от польских информаторов и ограничивалась политической борьбой при дворе¹⁸².

Это сообщение имперского дипломата позволяет, на наш взгляд точнее датировать время прихода к власти Саид-Ахмеда. В исторической науке существуют различные датировки: 1521 - 1549, 1532 - 1549, 1542 - 1549, до начала 1540-х гг. В.В. Трепавлов придерживается даты начала 1530-х гг. Как кажется, вопрос, вряд ли можно решить в пользу этой датировки. Тот факт, что Саид-Ахмед кочует по Яику, возле Сарайчука, как все бий, а Мамай вообще не упоминается среди « трех князей» Ногайской Орды заставляет гипотетически передвинуть хронологическую границу начала правления к 1526 г. Упоминание же описи Посольского приказа 1614 г. посольской книги 1523 - 1533 гг. « как был на Ногайской Орде во княжое место Мамай», можно объяснить тем, что сразу после Астраханского погрома он вступил в отношения с Россией. Определение его положения как « во княжее место» говорит о том, что он не прошел интронизации. Этот факт так же свидетельствует в пользу того, что все это имело место в 1523 г., так как сразу после разгрома крымцев в Астрахани в Ногайской Орде началась борьба за власть, в которой Мамай оказался в меньшинстве и был разбит . Характерно, что в Описи 1614 г. ногайские посольские книги определяются по именам тех правителей, кто начинал отношения. Так, к примеру, посольская книга 1489 - 1508 гг. называлась: « Книги ногайские с лета 6998-го по лето 7017 при великом князе Иване Васильевиче, как был на Ногайской Орде Ивак царь»,¹⁸⁵ хотя Ивак был на Ногайской Орде до 1490 г.,

35 а затем до своей гибели в 1495 г. в Тюмени . Соответственно заголовок посольских книг, отображенный в Описи 1614 г., условен, и можно лишь утверждать, что Мамай в 1523 г. возобновил русско-ногайские отношения.

Таким образом, рассмотрев все эти доводы, я считаю, вполне возможным считать началом времени правления Сайд-Ахмеда дату не позднее 1526 г. Далее Герберштейн снова поражает читателя своей осведомленностью о перипетиях восточной политики. Это его рассказ о крымско-ногайском захвате Астрахани. Мухаммед-Гирей заключил союз с Мамаем, вероятно в то время возглавлявшем ногаев. Благодаря этому ему удалось подчинить себе Астраханское ханство. Агиш стал укорять Мамая, что он помогает «могущественному соседу», так как он может лишить и их власти. Мамай прислушался к нему, и они договорились выступить совместно против Мухаммед-Гирея, что и сделали, нанеся серьезное поражение крымцам. Отдельные неточности в целом не влияют на достоверность рассказа , к тому же подтверждаемого материалами турецкой посольской книги¹⁸⁸. Михалон Литвин отмечал враждебность ногаев к крымским татарам, а так же

~ 1 со

военно-стратегический характер их торговли с Россией .

С 50-х годов XVI в. среди записок иностранцев начинают заметно преобладать произведения англичан, относимые рядом исследователей к лучшим сочинениям европейцев о России. (В.О. Ключевский, СМ. Середонин, С.Н. Богатырев). Для данной темы наибольший интерес представляют записки Р. Ченслера, Э. Дженкинсона, Т. Бэнистера и Д. Дэкета, X. Бэрроу, Дж. Флетчера и Д. Горсея. Ченслер отмечал, что царь держит на границе с ногаями - 60 000 войска, столько же, сколько и на границе с Великим княжеством Литовским¹⁹⁰. При всей условности приведенной цифры¹⁹¹, сравнивая ее с численностью на других границах, видно какое значение придавали русские власти, а вслед за ними иностранцы Ногайской Орде. Содержательны сообщения о ногаях Э. Дженкинсона. Это был опытный путешественник. В России он был трижды и дважды проездом на Восток¹⁹². Дженкинсон описал голод в Ногайской Орде в 1558 г.

36 Усобицы, голод, мор и стихийные бедствия привели к гибели 100000 человек. По мнению автора, русские плохо обращались с бежавшими от голода в Астрахань ногаями. Более всего Э. Дженкинсона возмущала безразличие русских властей в вопросе крещения ногаев¹⁹³. Описывая борьбу за власть Исмаила, Дженкинсон писал, что он убил всех претендентов, «не пощадив собственных братьев и детей». Это мнение английского путешественника не находит подтверждения источниках. В ходе смуты погиб Юсуф брат Исмаила, убитый, помимо последнего, Касимом б. Шейх-Мамаем, Арасланом б. Хаджи-Мухаммедом и другими мирзами. Летом 1557 г. Урус б. Исмаил убил Али б. Юсуфа. Вместе с тем, остался жив наиболее опасный противник Исмаила в борьбе за власть: Юнус б. Юсуф и многие другие. Да и противники Исмаила были предельно жестоки со своими врагами: казнили одного из участников убийства Юсуфа - Касима б. Шейх-Мамая¹⁹⁴. Крайне отрицательная оценка Исмаила, которую мы находим у Дженкинсона, характерна для ногайского эпоса. Можно предположить, что эти известия исходили из среды ногаев - противников Исмаила, прибившихся к Астрахани в 1558 г.¹⁹⁵. До Исмаила между ногаями и русскими «шла смертельная война». Отмечал, что ногаи не знают земледелия, занимаются скотоводством и военным искусством, « в котором они очень опытны»¹⁹⁶. По ряду признаков рассказа, можно предположить наличие у Дженкинсона ногайского информатора, что не удивительно, так как, во время нахождения его в Астрахани там было много ногаев. Тем не менее, а может благодаря этому, информация англичанина не вполне объективна. Посольские книги располагают сведениями об усилиях России для помощи ногаям во время голода, от которого страдал весь регион, в том числе и русские владения¹⁹⁷. Так же обстоит дело и с другими его ногайскими известиями. Многие англичане в своих записках описывали нападения ногаев на купцов, Астрахань¹⁹⁸. Дж. Флетчер отмечал, что ногаи лучшие войны, « но еще более других дики и свирепы»¹⁹⁹. Горсей же считал, что Иван IV завоевал ногаев вместе с Казанью и Астраханью . А.А.

37 Севастьянова, комментировавшая его записки, связывала этот факт с процессом шертвования . По ее мнению, в 1540 г. с ногаями был заключен союз, который фактически не нарушался. Но первая шерть была заключена в

1501 г., после этого, несмотря на все усилия русской дипломатии шерть так и не была возобновлена . Восстановление же шертных отношений началось только во время бийства Исмаила²⁰⁴. Вместе с тем даже заключение шерти не означало вхождение той или иной территории в состав России или вассального статуса. К тому же шерть явление достаточно условное. Возвращаясь же к завоеванию Ногайской Орды, о котором писал Горсей, то лишь для XVII в. можно говорить, да и то с оговорками, о вассальной зависимости Ногайской Орды от России²⁰⁵.

Таким образом, записки европейцев о России могут использоваться как источник по истории Ногайской Орды (наиболее ценные - М. Меховский, С. Герберштейн, Э. Дженкинсон), но надо отметить следующие их особенности. Во-первых, их информативность значительно ниже русских источников, особенно посольских книг. Во-вторых, они, своего рода, продукт двойного отображения, кроме случаев прямых контактов европейцев с ногаями. Одновременно с этим, они могут сообщить информацию, которой нет в отечественных документах. Для русско- ногайских отношений времени до Исмаила, исходя из иностранных сообщений, характерна высокая степень напряженности. Наблюдаемые изменения в описаниях Ногайской Орды на протяжении XVI века: от представления о ногайской государственности к « дикости и свирепости» - могут свидетельствовать о политическом кризисе и распаде Орды. В целом же представления европейцев о восточных соседях сбивчивы, подчас тенденциозны, но в основном верны.

Таким образом, рассмотренные источники представляют собой, в достаточной мере, репрезентативный комплекс. Наиболее важные из них это посольские книги. Комплекс посольских книг дошел до нас с определенными потерями, важнейшая из них это гибель посольской книги за 1522/23 -1533/34 годы. В общих чертах русско-ногайские отношения того периода

38 можно реконструировать, используя крымские посольские книги и ногайскую посольскую книгу за 1534 - 1538 гг. В составе посольских книг сохранился широкий спектр дипломатической документации: переписка правящей элиты Ногайской Орды и русских правителей, отписки русских послов, шертные записи и ряд других документов. Перевод их на русский язык выполнен вполне корректно, что позволяет считать посольские книги наиболее ценным и адекватным происходящим событиям источником.

Летописи, в отличие от дипломатических материалов, передают идеологически отредактированную версию русско-ногайских отношений: по которой ногаи вассалы Москвы и все, что происходит в Ногайской Орде, зависит от воли русских правителей. Эта теория создавалась в два этапа. Первый этап приходиться на 20-е годы XVI века, второй - на 1555 - 1556 годы. Характерной особенностью второго этапа можно признать тезис о прямом приказе московского царя Исмаилу сместить его брата Юсуфа. Необходимо отметить, что в дипломатической практике русский внешнеполитический истеблишмент стал использовать этот тезис только после смерти Исмаила, при его приемниках, то есть со второй половины 1560-х гг.

Источником сведений летописей о русско-ногайских отношениях стали выписки, сделанные с соответствующих посольских материалов. Причем, их бытовало как минимум две. Самая ранняя из них была создана для Летописца 1541 г., с которого началось формирование летописей времени правления Ивана Грозного.

Записки европейцев о России могут использоваться как источник по истории Ногайской Орды (наиболее ценные - М. Меховский, С. Герберштейн, Э. Дженкинсон), но надо отметить следующие их особенности. Во-первых, их информативность значительно ниже русских источников, особенно посольских книг. Во- вторых, они, своего рода, продукт двойного отображения, кроме случаев прямых контактов европейцев с ногаями.

39 Одновременно с этим, они могут сообщить информацию, которой нет в отечественных документах.

Таким образом, подобная широкая база источников позволяет полно решить поставленные перед данным исследованием задачи.

¹ Егоров В. Л. Начальный период истории Ногайской Орды // Историко-географические аспекты развития
Ногайской Орды. Махачкала, 1993. С. 29 - 35; Трепавлов В. В. История Ногайской Орды. М.: «Восточная
литература» РАН, 2002. С. 90 - 140.

² Татищев В. Н. Собрание сочинений в 8-ми томах. Т. 5 - 6. История Российская, Ч. 3 - 4. М.: «Ладомир»,
1996. С. 86, 87,94,95,99,100,105, 123,127, 131,135,140,148,153.

³ Калинина С. Г. Проблемы реконструкции биографии князя М. М. Щербатова//Архив русской истории.
Вып. 7. М.: «Древлехранилище», 2002. С. 136 - 137.

⁴ Миллер Г. Ф. История Сибири. Т. 1. М.: «Восточная литература» РАН, 2005. С. 190 - 196,197 - 209.

⁵ Бахрушин С. В. Г. Ф. Миллер как историк Сибири// Миллер Г. Ф. История Сибири. Т. 1. С. 36.

⁶ Трепавлов В.В. Сибирско-ногайские отношения в XV - XVII вв. (основные этапы и закономерности) //
Взаимоотношения народов России, Сибири и стран Востока: история и современность. Кн. 2. М. - Иркутск
- Бгу, 1997. С. 180 - 186.

⁷ Карамзин Н. М. История государства Российского. Кн. 2. Т. 4. M.: «Книга», 1989. Стб. 118-119; Соловьев
С. М. Сочинения. Кн. 3. Т. 6. M.: «Мысль», 1989. С. 466.

⁸ Карамзин Н. М. История государства Российского. Кн. 2. Т. 7. М.: «Книга», 1989. Стб. 97; Там же. Кн. З.Т.
8. Стб. 14,36.

⁹ Соловьев С. M. Сочинения. Кн. 3. Т. 6. M.: «Мысль», 1989. С. 466.

¹⁰ Савва В. И. О Посольском приказе в XVI веке. Вып. 1. Харьков, 1917. С. 379,389.

" Бахрушин С. В. Москва в период укрепления Русского централизованного государства XVI века.// История Москвы. Т. 1. М.: «Изд-во АНСССР», 1952. С. 171.

¹² Фехнер М. В. Торговля Русского государства со странами Востока в XVI веке. М.:
«Госкультпросветиздат», 1956. С. 6,7.

¹³ Фехнер М. В. Указ. соч. С. 18 - 19.

¹⁴ Там же. С. 48.

¹⁵ Там же. С. 53, 54,55,56,57,61, 64,65,97.

¹⁶ Там же. С. 98.

¹⁷ Там же. С. 50.

¹⁸ Там же. С. 51.

¹⁹ Там же. С. 50, 51,53,61.

²⁰ Там же. С. 53.

²¹ Там же. С. 53.

²² Там же. С. 53.

²³ Там же. С. 55.

²⁴ Там же. С. 61.

²⁵ Карамзин Н. М. Указ. соч. Кн. 2. Т. 4. Стб. 119.

²⁶ Соловьев С. M. Сочинения. Кн. 3. Т. 5. М.: «Мысль», 1989. С. 87 - 88; он же. Указ. соч. Кн. 3. Т. 6. С. 466
-467.

²⁷ Перетяткович Г. Поволжье в XV и XVI веках (очерки из истории края и его колонизации). М., 1877. С.
134,143,180.

²⁸ Перетяткович Г. И. Указ. соч. С. 143.

²⁹ Там же. С. 214-215, 216-217,221.

³⁰ Там же. С. 143-144.

³¹ Там же. С. 180.

³² Там же. С. 178.

³³ Покровский M. Н. Избранные произведения. Кн. 1. Русская история с древнейших времен (Т. 1,2). М.,
1966. С. 290 - 291; он же. Избранные произведения. Кн. 3. Русская история в самом сжатом очерке. М., 1967.
С. 55,56.

³⁴ Худяков М. Г. Очерки по истории Казанского ханства. М., 1991. С. 124.

³⁵ Худяков М. Г. Указ. соч. С. 45 - 46; ср.: Перетяткович Г. Указ. соч. С. 129 - 130,152.

Там же. С. 63; ср.: Казанская история/ подг. текста и перевод Т. Ф. Волковой//Библиотека литературы Древней Руси. Т. 10. XVI век. Спб.: «Наука», 2000. С. 284.

³⁷ Худяков М. Г. Указ. соч. С. 139,147.

³⁸ Новосельский А. А. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII века. М. - Л.:
«Изд-во АНСССР», 1948. С. 13.

³⁹ Новосельский А. А. Указ. соч. С. 13-14.

⁴⁰ Там же. С. 14.

⁴¹ Там же. С. 15.

⁴² Там же.

⁴³ Там же. С. 15-17.

⁴⁴ Базилевич К.В. Внешняя политика Русского централизованного государства. Вторая половина XV века.
М.: «Территория», 2001. С. 178,193.

⁴⁵ Базилевич К.В. Указ. соч. С. 184 - 185.

⁴⁶ Там же. С. 195.

⁴⁷ См.: Базилевич К.В. Указ. соч. С. 480.

⁴⁸ Там же. С. 480-482.

⁴⁹ Шмидт СО. Предпосылки и первые годы «Казанской войны» (1545 - 1549)// Труды Московского
государственного историко-архивного института. Т. 6. М., 1954. С. 212.

⁵⁰ Шмидт СО. Восточная политика Российского государства в середине XVI века и казанская война // 425-
летие добровольного вхождения Чувашии в состав России. Труды Чувашского НИИ. Вып. 71. Чебоксары,
1977. С. 49; он же. Восточная политика России накануне «Казанского взятия»// Шмидт С. О. Россия Ивана
Грозного. М.: «Наука», 1999. С. 120.

⁵¹ Кушева Е. Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией. Вторая половина XVI - 30-е годы XVII
века. М., 1963. С. 188.

⁵² Кушева Е. Н. Указ. соч. С. 189.

⁵³ Там же. С. 190-191.

⁵⁴ Там же. С. 193-194.

Там же. С 196.

⁵⁶ Каргалов В. В. На границах Руси стоять крепко. Великая Русь и Дикое Поле. Противостояние XIII - XVIII
вв. М.: «Русская панорама», 1998. С. 165,181,188,219.

⁵⁷ Кузнецов А. Б. Дипломатическая борьба России за безопасность южных границ (первая половина XVI в.).
Минск, 1986. С 4.

⁵⁸ Кузнецов А. Б. Дипломатическая борьба... С. 54.

⁵⁹ Кузнецов А. Б. Россия и Ногайская Орда в 30-х годах XVI в. // Гуманитарные науки и образование:
Проблема и перспективы. Материалы I сафаргалиевских научных чтений. Саранск, 1997. С. 37.

⁶⁰ Кузнецов А. Б. Россия и Ногайская Орда в 30-х годах XVI в...С 37.

⁶¹ Кузнецов А. Б. Россия и Ногайская Орда в 30-х годах XVI в...С.

⁶² Хорошкевич А. Л. Русское государство в системе международных отношений конца XV - начала XVI в.
М.: «Наука», 1980. С. 176.

⁶³ Мейер М. С. Основные этапы ранней истории русско-турецких отношений // Османская история.
Проблемы внешней политики и отношений с Россией. М., 1996. С. 104; Соседи называли их «татарами».
Интервью В. В. Трепавлова с М. А. Усмановым // Родина. 1997 № 3-4. С. 44.

⁶⁴ Хорошкевич А. Л. Россия в системе международных отношений середины XVI века. М.:
«Древлехранилище», 2003. С. 97.

⁶⁵ Хорошкевич А. Л. Россия в системе международных отношений середины XVI века...С. 102.

⁶⁶ Там же. С. 143,190,242.

⁶⁷ Покровский М. Н. Избранные произведения. Кн. 1. Русская история с древнейших времен (Т. 1,2). М.,
1966. С. 290-291; он же. Избранные произведения. Кн. 3. Русская история в самом сжатом очерке. М., 1967.
С 55, 56.

⁶⁸ Худяков М. Г. Очерки по истории Казанского ханства. М., 1991. С. 124.

⁶⁹ Кочекаев Б.-А. Б. Ногайско-русские отношения в XV - XVII. Алма-Ата: «Изд-во АНКазССР», 1988. С. 65;
Кидирниязов Д. С. К вопросу вхождения ногайцев в состав России // Дагестан в составе России:
Исторические корни дружбы народов России и Дагестана. Махачкала, 1990. С. 69;он же. Из истории
торговых отношений ногайцев с Россией (XVI - XVIII вв.) // Товарно-денежные отношения в
дореволюционном Дагестане. Махачкала, 1991. С. 58; он же. Из истории русско-ногайских отношений в XV
-XVI веках // Историко-географические аспекты развития Ногайской Орды. Сборник статей. Махачкала,
1993. С. 63.

⁷⁰ Кочекаев Б.-А. Б. Ногайско-русские отношения в XV - XVIII. АДД. Ростов-на-Дону, 1988. С. 15; он же.
Ногайско-русские отношения в XV - XVIII. Алма-Ата: «Изд-во», 1988. С 5.

⁷¹ Там же. С. 68.

⁷² Там же. С. 69-70.

⁷³ Там же. С. 70.

РОССИЙСКАЯ

ГОСУДАРСТВЕННАЯ

БИБЛИОТЕКА

⁷⁴ Там же. С. 75-76.

⁷⁵ Там же. С. 18.

⁷⁶ Кидирниязов Д. С. К вопросу вхождения ногайцев в состав России // Дагестан в составе России:
Исторические корни дружбы народов России и Дагестана. Махачкала, 1990. С. 69;он же. Из истории
торговых отношений ногайцев с Россией (XVI - XVIII вв.) // Товарно-денежные отношения в
дореволюционном Дагестане. Махачкала, 1991. С. 58; он же. Из истории русско-ногайских отношений в XV
- XVI веках // Историко-географические аспекты развития Ногайской Орды. Сборник статей. Махачкала,
1993. С. 63.

⁷⁷ Кидирниязов Д. С. Материалы «Продолжение Древней Российской вивлиофики» о русско-ногайских
отношениях в XVI веке // Источниковедение истории и культуры народов Дагестана и Северного Кавказа.
Махачкала, 1991. С. 113.

⁷⁸ Кидирниязов Д. С. Материалы.. .С. 114; он же. Из истории русско-ногайских отношений в XV - XVI
веках...С. 64.

⁷⁹ он же. Из истории торговых отношений ногайцев с Россией (XVI - XVIII вв.)...С. 58; он же. Из истории
русско-ногайских отношений в XV - XVI веках...С. 63.

⁰ Кусаинова Е. В. Русско-ногайские отношения и казачество в XV - первой четверти XVII вв. АКД. Волгоград, 1998. С. 12.

⁸¹ Кусаинова Е. В. Русско-ногайские отношения и казачество в XV - первой четверти XVII вв. Волгоград:
Изд-во ВолГУ, 2005. С. 23.

⁸² См.: Кусаинова Е. В. Русско-ногайские отношения и казачество в XV - первой четверти XVII вв... С. 13 -
14; она же. Русско-ногайские отношения и казачество в XV - первой четверти XVII вв. Волгоград: Изд-во
ВолГУ, 2005. С. 41-42,43-44,46-47, 51, 59, 63.

⁸³ См.: Кусаинова Е. В. Ногайская Орда в XV - XVII вв. // Вопросы краеведения. Вып. 3. Волгоград, 1994. С.
52; она же. Русско-ногайские отношения и казачество в XV - первой четверти XVII вв... С. 14; она же.
Русско-ногайские отношения и казачество в XV - первой четверти XVII вв. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2005.
С. 68.

⁸⁴ Кусаинова Е. В. Русско-ногайские отношения и казачество в XV - первой четверти XVII вв. Волгоград:
Изд-во ВолГУ, 2005. С. 71, 85.

⁸⁵ Кусаинова Е. В. Ногайская Орда в XV - XVII вв.. .С. 52; она же. Русско-ногайские отношения и
казачество в XV - первой четверти XVII вв....С. 14; Кусаинова Е. В. Русско-ногайские отношения и
казачество во второй половине XVI в. // Вестник ВолГУ. Серия 4. Вып. 6. Волгоград, 2001. С. 35; Кусаинова
Е. В. Русско-ногайские отношения и казачество в XV - первой четверти XVII вв. Волгоград: Изд-во ВолГУ,
2005. С. 20 - 21,23,25, 26,27,30,39 - 40,46,74 и др.

⁸⁶ Салиева X. Б. Ногайская Орда во взаимоотношениях России с Казанским ханством в конце XV - середине
XVI в. АКД. Махачкала, 2004. С. 3, .9 - 11.

⁸⁷ Там же.

⁸⁸ Там же. С. 19-20.

⁸⁹ См.: Там же. С. 20 - 22.

⁹⁰ Алишев С. X. Казань и Москва: межгосударственные отношения в XV - XVI вв. Казань, 1995. С. 30.

⁹¹ Алишев С. X. Казань и Москва...С. 43-44.

⁹² Алишев С. X. Казань и Москва...С. 45 - 46.

⁹³ Алишев С. X. Казань и Москва...С. 48 - 52.

⁹⁴ Алишев С. X. Казань и Москва...С. 53.

⁹⁵ Алишев С. X. Казань и Москва...С. 72.

⁹⁶ Алишев С. X. Казань и Москва...С. 83.

⁹⁷ Алишев С. X. Казань и Москва...С. 158.

⁹⁸ Кусаинова Е. В. Русско-ногайские отношения и казачество в XV - первой четверти XVII вв... С. 14.

⁹⁹ Новосельский А. А. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII века... С. 15;
Горсей Д. Записки о России. XVI - нач. XVII в. М. 1990. Прим. 141. С. 192; Хорошкевич А. Л. Россия в
системе международных отношений середины XVI века...С. 190.

¹⁰⁰ Мейер М. С. Основные этапы ранней истории русско-турецких отношений // Османская история.
Проблемы внешней политики и отношений с Россией. М., 1996. С. 104.

Соседи называли их «татарами». Интервью В. В. Трепавлова с М. А. Усмановым //Година. 1997 № 3-4. С. 44.

¹⁰² Трепавлов В.В. История Ногайской Орды. М.: «Восточная литература» РАН, 2002. С. 139.

¹⁰³ Кляшторный С. Г., Султанов Т. И. Государства и народы евразийских степей. Древность и средневековье.
Спб.: «Петербургское востоковедение», 2004. С. 195.

¹⁰⁴ Трепавлов В.В. История Ногайской Орды...С. 109.

¹⁰⁵ Трепавлов В.В. Ногайская альтернатива: от государства к вождеству и обратно// Альтернативные пути к
ранней государственности. Владивосток, 1995. С. 203; он же. Сибирско-ногайские отношения в XV - XVII
вв. (основные этапы и закономерности) // Взаимодействие народов России, Сибири и стран Востока: история

и современность. Кн. 2. M. - Иркутск - Бгу, 1997.С. 182-183; он же. История Ногайской Орды...С. 90-119.

¹⁰⁶ Трепавлов В.В. История Ногайской Орды...С. 146 - 185.

¹⁰⁷ Трепавлов В. В. Институт кековатства в Ногайской Орде // Проблемные вопросы истории Западного
Казахстана. Гурьев, 1991. С. 62 - 64; он же. Нурадины Ногайской Орды // Историко-географические аспекты
развития Ногайской Орды. Махачкала, 1993. С. 43 -61; он же. История Ногайской орды...С. 186-233.

⁰⁸ Трепавлов В.В. История Ногайской Орды...С. 235.

¹⁰⁹ Там же. С. 236.

¹¹⁰ Там же. С. 237.

¹¹¹ Там же. С. 240-241.
^1,2 Там же. С. 269.

¹¹³ Там же. С. 272-273.

¹¹⁴ Там же. С. 310.

¹¹⁵ Трепавлов В.В. «Под государевой высокою рукою»: проблема российского подданства кочевников в
историографии и источниках // Россия и мировая цивилизация. М., 2000. С. 398 - 412; он же. История
Ногайской Орды...С. 633 - 647.

^1,6 Трепавлов В.В. Кочевники на русских рынках: ногайская торговля в XVI - XVII вв // Отечественная история. № 3,2000. С. 165 - 175; он же. История Ногайской Орды...С. 522 - 539.

¹¹⁷ Трепавлов В.В. История Ногайской Орды...С. 599- 621.

¹¹⁸ Pelenski J. Russia and Kazan: Conquest and Imperial Ideology. Paris - The Hague Mouton, 1974. P. 11.

¹¹⁹ Pelenski J. Russia and Kazan:... P. 29.

¹²⁰ Pelenski J. Russia and Kazan:... P. 39.

¹²¹ Pelenski J. Russia and Kazan:... P. 43.

¹²² Pelenski J. Russia and Kazan:... P. 45.

¹²³ Pelenski J. Russia and Kazan:... P. 47.

¹²⁴ Рогожин H.M. Посольские книги России конца XV- начала XVII в. М.: «ИРИ РАН», 1994. С. 53.

он же. Посольские книги...С. 65.

¹²⁶ Посольская книга по связям России с Ногайской Ордой 1489 - 1508 гг. М., 1984. С. 52.

¹²⁷ Рогожин Н.М. Посольские книги...С. 72 - 75.

¹²⁸ Рогожин Н.М. Наказы русским послам XVI в. как исторический источник// Исследования по
источниковедению истории СССР дооктябрьского периода. М., 1993. С. 44 - 66; он же. Посольские
книги...С. 79-94.

¹²⁹ РГАДА. Ф.127(Сношения России с ногайскими татарами). Оп. 1. Кн. 4. Л. 222об.

¹³⁰ Беляков А.В. Касимовские воеводы XVI века //Вторые Яхонтовские чтения. Рязань, 2003. С. 101 — 107.

¹³¹ РГАДА. Ф.127(Сношения России с ногайскими татарами). Оп. 1. Кн. 4. Л. 216об.

¹³² См.: РГАДА. Ф.127(Сношения России с ногайскими татарами). Оп. 1. Д. 1 (1584 г.). Л. 1.

¹³³ См.: РГАДА. Ф.127(Сношения России с ногайскими татарами). Оп. 1. Кн. 6. Л. 183,216,219об.
¹³⁴Тамже.Л.219об.

¹³⁵ Рогожин Н.М. К вопросу о публикации посольских книг конца XV - начала XVII вв. // Археографический ежегодник за 1979. М.: «Наука», 1981. С. 186- 187.

РГАДА. Ф.127(Сношения России с ногайскими татарами). Оп. 1. Кн. 6. Л. 90 - 90об.

¹³⁷ См.: Фаизов С. Ф. Письма ханов Ислам-Гирея III и Мухаммед-Гирея IV к царю Алексею Михайловичу и
королю Яну Казимиру. 1654 -1658. Крымскотатарская дипломатика в политическом контексте
постпереяславского времени. М.: «Гуманитарий», 2003. С. 42 - 47.

¹³⁸ Там же. С. 56-59.

¹³⁹ См.: РГАДА. Ф.127(Сношения России с ногайскими татарами). Оп. 1. Кн. 4. Л. 256.

¹⁴⁰ ПСРЛ. Т. 13. С. 249; ПСРЛ. Т. 20. С. 555.

¹⁴¹ См.: ПСРЛ. Т. 13. С. 9,65,84, 85,115 - 116,128,130,131,132,134 - 135,137,140,235,249,262; Там же.
Т. 20. С.

¹⁴² ПСРЛ. Т. 13. С. 130.

¹⁴³ ПСРЛ. Т. 13. С. 124.

¹⁴⁴ См.: Морозов В. В. Лицевой свод в контексте отечественного летописания XVI века. М.: «Индрик», 2005.
С. 35.

¹⁴⁵ РГАДА. Ф.123(Сношения России с Крымом). Оп. 1. Кн. 6. Л. 19 - 19об.

¹⁴⁶ РГАДА. Ф. 89 (Сношения России с Турцией). Оп. 1. Кн. 2. Л. 18-21.

¹⁴⁷ ПСРЛ. Т. 13. С. 235-236.

¹⁴⁸ ПСРЛ. Т. 13. С. 235.

¹⁴⁹ РГАДА. Ф.127(Сношения России с ногайскими татарами). Оп. 1. Кн. 4. Л. 214об., 216об. - 218об., 242об.

¹⁵⁰ Трепавлов В. В. История Ногайской Орды...С. 274.

¹⁵¹ См.: Клосс Б. М. Никоновский свод и русские летописи XVI - XVII веков. М.: «Наука», 1980. С. 134 —
181; Морозов В. В. Лицевой свод в контексте отечественного летописания XVI века...С. 87 - 132.

¹ «Выписка из посольских книг» о сношениях Российского государства с Польско-Литовским за 1487 -1572 годыШамятники истории Восточной Европы/ под. к печати Б. Н. Морозов. Т. 2. М. - Варшава: «Археографический центр», 1997 - 330стр.

¹⁵³ Шмидт С. О. От редактора// «Выписка из посольских книг»...С. 7.

¹⁵⁴ Морозов Б. Н. «Выписка из посольских книг» о сношениях Российского государства с Польско-
Литовским за 1487 - 1572 годы//«Выписка из посольских книг»...С. 13 - 14.

^|55ПСРЛ.Т. 13. С. 124.

¹⁵⁶ Морозов В. В. Лицевой свод в контексте отечественного летописания XVI века...С. 110.

¹⁵⁷ Моисеева Г. Н. Казанская история// Казанская история. Подг. текста Г. Н. Моисеевой./ Под ред. В. П.
Адриановой-Перец. М.-Л. 1954. С. 3-4; Лурье Я. С. Литература XVI века//История русской литературы XI -
XVII вв./ Под ред. Д.С. Лихачева. М. 1985. С. 272; Волкова Т. Ф. Казанская история// Литература Древней
Руси. Биобиблиографический словарь./ Под ред. О. В. Творогова. М. 1996. С. 83; Солодкин Я. Г. Татары в
изображении автора «Казанской истории»// Славяне и их соседи. Славяне и кочевой мир. К 75-летию
академика Г. Г. Литаврина. М. 2001. С. 205-206.

¹⁵⁸ Вельяминов-Зернов В. В. Исследование о касимовских царях и царевичах. Ч. 1. Спб., 1863. прим. 3 С. 6.

¹⁵⁹ Там же.

¹⁶⁰ Моисеева Г. Н. Казанская история// Казанская история...С. 12 - 13.

¹⁶¹ Моисеева Г. Н. Казанская царица Сююн-бике и Сумбека «Казанской истории»// Труды отдела
древнерусской литературы. М.; Л., 1956. Т. 12. С. 187.

^{1 2} Волкова Т. Ф. Казанская история// Литература Древней Руси. Биобиблиографический словарь./ Под ред. О. В. Творогова. М. 1996. С. 83.

¹⁶³ Цеханович А. А. Курбский Андрей Михайлович // Литература Древней Руси. Биобиблиографический
словарь./ Под ред. О. В. Творогова. М. 1996. С. 96.

¹⁶⁴ См.: Ерусалимский К. Ю. Понятие «история» в русском историописании XVI века// Россия XXI. № 6,
2002. С. 119-123.

¹⁶⁵ Цеханович А. А. Курбский Андрей Михайлович...С. 96.

¹⁶⁶ Ерусалимский К. Ю. Как сделана «История» А. М. Курбского: проблемы хронологии текста//
Герменевтика Древнерусской литературы. Вып. 11. М.: «Языки славянской культуры», 2004. С. 591 - 610.

¹⁶⁷ Базилевич К.В. Внешняя политика Русского государства во второй половине XV века. М. 1952. С. 537-
538.

¹⁶⁸ Трепавлов В.В. История Ногайской Орды... С. 148-154,158-162; РГАДА. Ф. 89 (Сношения России с
Турцией). Оп. 1. Д. 1. Л. 191,207.

¹⁶⁹ Меховский М. Трактат о двух Сарматиях. М.-Л. 1936. С. 63,68, 86,92-93.

¹⁷⁰ Там же. С. 59.

¹⁷¹ РГАДА. Ф.127(Сношения России с ногайскими татарами). Оп. 1. Д. 5. Л. 32об.

¹⁷² Егоров В. Л. Начальный период истории Ногайской Орды// Историко-географические аспекты развития
Ногайской Орды. Махачкала. 1993. С. 32-33; Трепавлов В.В. Сибирско-ногайские отношения в XV - XVII
вв. (основные этапы и закономерности)//Взаимоотношения народов России, Сибири и стран Востока:
история и современность. М.-Иркутск-Бгу. 1997. Кн. 2. С. 183; его же. Ногайская альтернатива: от
государства к вождеству и обратно//Альтернативные пути к ранней государственности. Владивосток. 1995.
С. 203.

¹⁷³ Алпатов М. А. Русская историческая мысль и Западная Европа. XII - XVII вв. М., 1973. С. 227-228.

¹⁷⁴ Там же. С. 228.

¹⁷⁵ Россия в первой половине XVI в.: взгляд из Европы. М., 1997. С. 103.

¹⁷⁶ Алпатов М. А. Ук. соч. С. 233-235.

¹⁷⁷ РГАДА. Ф. 89 (Сношения России с Турцией). Оп. 1. Д. 1. Л.257об.-258,260-261.

¹⁷⁸ Россия в первой половине XVI в.: взгляд из Европы...С. 266.

¹⁷⁹ Алпатов М. А. Ук. соч. С. 247-249.

¹⁸⁰ Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988. С. 179.

¹⁸¹ См.: Трепавлов В.В. Сарайчук: переправа, некрополь, столица, развалины//Тюркологический сборник.
2001. Золотая Орда и ее наследие. М. 2002. С. 229.

¹⁸² Трепавлов В.В. Ногайская альтернатива: от государства к вождеству и обратно... С. 204,205; Описи
царского архива и архива Посольского приказа 1614 г. (далее - ОЦАПП) М. 1960. С. 106; Герберштейн С.
Ук. соч. С. 183.; Кром М.М.« Записки» Герберштейна и польские известия о регентстве Елены Глинской.//
Вспомогательные исторические дисциплины. СПб. 1994. Вып. 25. С. 77 - 86.

¹⁸³ Трепавлов В.В. История Ногайской Орды... С. 186.

¹⁸⁴ РГАДА. Ф. 89 (Сношения России с Турцией). Оп. 1. Д. 1. Л. 270об.

¹⁸⁵ ОЦАПП. С.106.

¹⁸⁶ Моисеев М.В. Ук. соч. С. 87, 89.

¹⁸⁷ Герберштейн С. Ук. соч. С. 183-184.

¹⁸⁸ РГАДА. Ф. 89 (Сношения России с Турцией). Оп. 1. Д. 1. Л. 257 об. - 258,260 - 261.

¹⁸⁹ Литвин М. О нравах татар, литовцев и московитян. М. 1994. С. 62,75.

Английские путешественники в Московском государстве в XVI в. (далее - АПМГ) Л. 1938. С. 59.

¹⁹¹ Так, М. А. Алпатов считал, что численность войск бралась Ченслером произвольно. См. Алпатов М. А.
Ук. соч. С. 272.

¹⁹² В ноябре 1553 г. Дженкинсон был в Турции. См.: Гамель И. X. Англичане в России в XVI и XVII
столетиях. Статья 1. Спб. 1865//Записки императорской академии наук. Спб. 1866. Т. 8. С. 68; Алпатов М.
А. Ук. соч. С. 273.

¹⁹³ АПМГ. С. 172

¹⁹⁴ Трепавлов В.В. История Ногайской Орды... С. 270-284,290-291.

¹⁹⁵ У Астрахани был эль Юнуса б. Юсуфа. См. Трепавлов В.В. История Ногайской Орды... С. 290.

¹⁹⁶ АПМГ. С. 169-170,171-172,173.

¹⁹⁷ РГАДА. Ф.127(Сношения России с ногайскими татарами). Оп. 1 Кн. 5. Лл.29 об.-30,30 об.-
31,ЗЗоб,37,39,96 об., 108 об., 120 об., 121,137; там же Оп.2 Д.11.

¹⁹⁸ АПМГ. С. 250,267,284.

¹⁹⁹ Флетчер Дж. О государстве Русском. М. 2002. С.110.

²⁰⁰ Горсей Д. Записки о России. XVI - нач. XVII в. М. 1990. С. 91.

²⁰¹ Горсей Д. Ук. соч. Прим. 141. С. 192.

²⁰² Моисеев М.В. Ук. соч. С. 89-90, прим. 47. С. 94.

²⁰³ Посольские книги по связям России с Ногайской Ордой. Махачкала. 1995. С. 305.

²⁰⁴ РГАДА. Ф.127(Сношения России с ногайскими татарами). Оп.2. Д. 14.

²⁰⁵ Трепавлов В.В. « Под государевой высокою рукою»: проблема российского подданства кочевников в
историографии и источниках// Россия и мировая цивилизация. М. 2000. С. 398-412; он же. История
Ногайской Орды... С. 633-647.

Русско-ногайские отношения в конце XV - 1-ой трети XVI века

Основные задачи русской внешней политики конца XV - начала XVI веков определялись условиями развития молодого государства. С одной стороны, было необходимо уничтожить зависимость от Золотой Орды, с другой - московский князь, приняв титул «князя всея Руси», определенно заявил о своих претензиях на собирание земель некогда входивших в Киевскую державу. Это неизбежно влекло конфликт с Великим княжеством Литовским. Противоборство Русского государства с этими державами осложнялось тем, что они были союзниками. В 1472 г. хан Большой Орды Ахмад совершил поход на Алексин, к которому был «подговорен королем»1. Борьба с Ордой вызвала в Москве напряженные интеллектуальные искания для ее обоснования. Долгое время ордынский хан рассматривался «...как правитель более высокого ранга, чем великий князь владимирский, как его законный сюзерен». Соответственно, выступление против него приобретало незаконный характер. Такое отношение к персоне хана постепенно изменялось, но «комплекс царя» сохранялся и после победы Дмитрия Донского на Куликовском поле в 1380 г. Неудача Ахмада в 1472 г., (когда после сожжения Алексина, переправа войск противника на левый берег Оки была сорвана подоспевшими московскими войсками), вызвала прекращение выплаты «выхода». В великокняжеском своде 1477 г. обосновывалась идея возможности отражения ордынского царя и подрывалась идея легитимности «ханского суверенитета над Русью». Архиепископ Вассиан в своем знаменитом послании к Ивану III вообще отказывал в царском происхождении всем Чингизидам2. Так, в Москве постепенно выкристаллизовывалась концепция суверенитета, но для ее торжества было необходимо политическое и военное решение проблемы. В первую очередь это были дипломатические мероприятия.

Русская дипломатия напряженно искала союзников. В начале 70-х годов XV века Иван III начал вести переговоры с крымским ханом Менгли-Гиреем. В результате к 1480 г., Русское государство и Крымское ханство заключили союз направленный как против Большой Орды, так и против Великого княжества Литовского . Итогом дипломатических, военных и пропагандистских усилий стала победа Ивана III в 1480 г. в ходе «стояния на Угре» над ханом Большой Орды Ахмадом4. Через год, хан Большой Орды Ахмед погиб в результате нападения сибирско-ногайского войска5. В договорах заключенных 2 февраля 1481 г. со своим братьями Андреем Углицким и Борисом Волоцким фиксируется уменьшение "выхода" с 7000 до 1000 рублей. После поражения Ахмеда в Москве перестали рассматривать даже саму возможность выплаты выхода Большой Орде, а под этим термином стала пониматься общая сумма издержек на отношения с татарскими ханствами. Смерть Ахмеда всколыхнула центробежные силы в Тахт эли, Орда существовала в условиях то затухающей, то усиливающей борьбы между его сыновьями. Первоначально власть сосредоточилась у Муртозы и Сеид-Ахмеда, но уже в 1488 г. во главе Орды стали Абд ал-Керим и Сеид-Ахмед, в 1491 г. соправителем Абд ал-Керима был Шейх-Ахмед6.

Отношения России и Ногайской орды в 1555 - 1556 годы

В январе 1555 г. (по летописям в феврале) в Москве стало известно о перевороте в Ногайской Орде и убийстве Юсуф-бия . К этому событию в ногайской истории, оказавшему на ее дальнейший ход глубокое воздействие, оказалось привлечено серьезное внимание историков.

Ряд исследователей среди причин этого переворота усматривают прямое подстрекательство русской дипломатии4. Другие исследователи связывают междоусобицу в Ногайской Орде в середине XVI века «с захватом русскими Поволжья» . По мнению В. В. Трепавлова, поводом к открытому столкновению Юсуфа и Исмаила стала информация, что Исмаил готов к участию в русской операции по захвату Хаджи-Тархана6. Среди других причин столкновения определяются последовательные действия Исмаила, направленные на блокирование антимосковских акций Юсуф-бия7.

Участники конфликта не вполне ясны. Б.-А. Б. Кочекаев писал, что в Ногайской Орде действовало две партии: промосковская, в которую входили западные кочевья Ногайской Орды и среднеазиатская, включавшая в себя восточные кочевья ногаев . А. Исин пишет, что Юсуф опирался на восточное крыло своей державы9. Доводы исследователя базируются на факте экономической дифференциации крыльев Ногайской Орды, когда западные кочевья тяготели к московским рынкам, а восточные - к Бухаре10. Автором подобной концепции являлся сам Исмаил. Во время похода Юсуфа на Россию летом 1554 г. Исмаил произнес знаменитые слова, что его люди торгуют с Москвой, а бийские с Бухарой. «И только мне завоеватца и мне самому ходити нагу, а которые люди мерети и тем и саванов не будет» \ Как видим, нурадин отмечал экономические связи с узбеками только для Юсуфа. Во вторых, экономические связи восточного крыла со Средней Азией, естественно проистекавшие благодаря географической близости, в середине XVI века должны были быть сильно затруднены, из-за жесткой междоусобицы в Бухарском ханстве12. В пользу этого предположения говорит весьма серьезная заинтересованность в улучшении русско-ногайских отношений правителя восточного крыла Касима, отчетливо проявившаяся как раз около 1551 г.

Если лагерь Исмаила проявился только в последней фазе открытого конфликта, то сторонники Юсуфа известны в Москве уже в июле 1554 г. Так, бия поддерживали его сыновья, Белек-Пулад-мирза, военный правитель западного крыла Ногайской Орды и Атай-мирза, старейшина потомков Саид-Ахмед-бия, по мнению В. В. Трепавлова, вернувшихся из Хорезма13. В лагере Исмаила первоначально находились, вероятно, его дети. Поддержка Юсуфа Касимом, мне не представляется очевидной. Н. И. Бровцын сообщал, что Исмаил стоял против «...Юсуфа князя и его детей и Белек Булата» три недели, после этого бий и Касим прислали своих беков для переговоров о мире14. Итак, Касим появляется на конечной фазе первого противостояния и связано его упоминание с началом мирных переговоров. Дальнейший ход конфликта мало известен. Первый этап, вероятно, имел место в апреле -начале июня 1554 г. Это мнение опирается на следующие расчеты. Гонцы Н. И. Бровцына приехали в Москву 2 июля 1554 г. Исмаил кочевал в междуречье Волги и Яика. Путь от Волги до Касимова для гонцов занимал 10 дней15. Даже если предположить, что Исмаил кочевал около Яика или Камы, в любом случае путь гонцов мог занимать не более месяца. То есть мы в любом случае получаем июнь месяц как время их выезда в Русское государство. Само посольство Н. И. Бровцына покинуло Москву 2 февраля 1554 г.16 Учитывая, что путь посольства был более долгим и составлял около трех месяцев , русский посол оказался у Исмаила в мае. Его отписка говорит, что ногаи стояли друг против друга до начала переговоров о мире около месяца. Таким образом, столкновение Юсуфа и Исмаила предположительно приходиться на апрель - начало июня 1554 г. Сам Н. И. Бровцын покинул орду тоже в июне, ехал весьма спешно и в Москве был уже 16 июля 1554 г.18. Факт убийства бия, по расчетам В. В. Трепавлова, имел место в октябре - декабре 1554 г.19. Согласно посольской документации, на стороне Исмаила выступили Касим и Арслан. Юсуф погиб, а его сторонники частью перебиты, а частью бежали из Ногайской Орды20. Среди беглецов оказались сыновья Юсуфа: Юнус, Али, Ак, а так же ряд других, среди них, очевидно, находился и Белек-Пулад-мирза.

Причины смуты обстоятельно проанализированы В. В. Трепавловым. Русский фактор, несомненно, присутствовал в мятеже, однако, он не был ведущим21. Стоить отметить, что прямое подстрекательство ногаев к смещению Юсуфа русской дипломатией, принятое за доказанный факт рядом историков , фиксируется только в летописях . Однако рассмотрение русских материалов посольской книги не дает оснований для подобного заключения. Предложение сместить Юсуфа и возвести на престол себя сделал Исмаил после попытки бия совершить поход на Русское государство24. В документации миссии Н. И. Бровцына нам не удалось обнаружить данных позволяющих считать, что Москва вообще как-то отреагировала на это предложение25. Арслан, в грамоте доставленной в

Москву в январе 1555 г., писал, что убили Юсуфа «тобя для» . Заметим, согласие с трактовкой переворота как совершенного ради русского царя со стороны русских властей утвердилась при приемниках Исмаила, первоначально же русские власти дистанцировались от переворота27. В целом, позиция занятая ногайскими аристократами весьма лукава. Заявляя, что они убили своего бия ради русского царя, они сосредоточились на требовании у Москвы поминок, освобождения пленных, взятых в Казани.

«Поминки» и «жалованье» в русско-ногайских отношениях

В историографии XIX века утвердилось мнение, что крымские ханы и ногайские бии выпрашивали поминки и собственно этим (особенно в отношении Ногайской Орды) ограничивали их отношения с Россией1. В последствии поминки, направляемые степным владыкам, стали рассматривать как своеобразную форму торговли . Против такой трактовки выступили А. М. Некрасов и С. Ф. Фаизов, высказавшие мнение, что «поминки» являлись своего рода данью-откупом3. С острой критикой такой позиции выступила А. Л. Хорошкевич. По ее мнению, «в русско-крымских отношениях с самого начала ни о каких формах данничества не было и речи»4. Исследовательница внимательно проанализировала «поминки» в русско-крымских отношениях рубежа XV - XVI веков. А. Л. Хорошкевич установила разновидности поминков, их социальную стратификацию, политическую и идеологическую борьбу вокруг «даров»5. Автор указала, что русские власти стремились «... провести принцип службы великому князю как условие получения поминков из Москвы...». Крымские ханы отстаивали наследственный принцип распределения поминков близкий «зауморщине»6. Среди зарубежных исследователей так же нет единодушия по вопросу о поминках. Р. М. Кроски не придавал им политического значения, а М. Ходорковский отметил, что для российской стороны это была плата за лояльность и службу, а для кочевников - дань7. В. В. Трепавлов, рецензируя монографию М. Ходорковского, отметил стремление степных правителей самим контролировать раздачу поминков и возникавшие по этому поводу конфликты с московскими дипломатами8.

Таким образом, историография вопроса далеко не исчерпана и требует дополнительных работ, в первую очередь по изучению «поминков» в отношениях России с другими странами постзолотоордынского политического пространства. Исходя из источниковедческой ситуации (гибель казанских и астраханских архивов), целью данной работы стали «поминки» в контексте русско-ногайских отношений.

Ногайская Орда была одним из наиболее обширных по территории и многочисленных по населению государственных образований Дешт-и-Кипчака. Вместе с тем ряд факторов не давал ей возможности вырваться в лидеры, главным из них был - династический. Правящая элита орды не принадлежала к чингизидам, а вела свой род от знаменитого беклярибек бея XIV века Эдиге, тем самым по отношению к более родовитым правителям Казани, Астрахани, Крыма и Сибири занимала более низкую ступень и не могла претендовать на роль гегемона в степи. Впрочем, так было с точки зрения политического этикета, в реальности все было сложнее. Ногайские бии приняли активное участие в международных отношениях конца XV -XVI веков: участвовали в борьбе за «узбекское наследство», входили в антиордынскую коалицию, сыграли большую роль в борьбе за Поволжье. Такая активность почти с самого начала привела к противостоянию с Крымским ханством, когда «горячая война» сменяла «холодную» и все повторялось вновь.9 Вместе с тем Крымское ханство играло на степных просторах роль некоего политического эталона. Это накладывало определенный отпечаток на русско-ногайские отношения по вопросу о «поминках».

А. Л. Хорошкевич выделила следующие виды поминков в русско-крымских отношениях: поминки хану (болек, «девятные», «девять»), поминки калге и далее исходя из социальной структуры ханства (царевичам, уланам, салтанам, биям крымских бейликов: Ширин, Аргын, Мангыт, Барын и Кипчак; и наконец сеитам). Особой разновидностью поминков, по мнению исследовательницы, были «запросные поминки»10. Традиционно в отношениях между Чингизидами и правителями, не принадлежащими к этой династии, практиковались «девятные» поминки, имевшие обрядовое значение11. Подобная структура, в общих чертах, присутствовала и в русско-ногайских отношениях. На протяжении конца XV века в русско-ногайских отношениях поминки почти не упоминаются, известны лишь поминки от ногаев, сопровождавшиеся стандартной фразой: «тяжелый поклон с легким поминком», что говорит о символичности даров12. Впервые же поминки в Ногайскую Орду были отправлены в 1504 г. ногайскому бию Ямгурчи13. Поминки отсылались от великого князя Ивана III и его сына Василия. Появление поминков в русско-ногайских отношениях было вызвано, вероятно, политическими соображениями: стремлением сохранить в действии шертный договор 1501 г.

Похожие диссертации на Взаимоотношения России и Ногайской Орды

Ногайская Орда во взаимоотношениях России с Казанским Ханством в конце XV - середине XVI в. Салиева Хапсат Биймуратовна

Северо-Восточный Кавказ во взаимоотношениях России с Ираном и Турцией в первой трети XVIII векаГациева, Таита Исраиловна

Табасаран во взаимоотношениях России, Турции и Ирана в XVIII - начале XIX в.Маханов Абдулбесир Аледжиевич

Взаимоотношения России/СССР с Монголией/МНР в военной сфере : 1911-1939 гг.Жалсапова Жаргалма Баировна

Народы Северного Кавказа во взаимоотношениях России с Османской империей и Иранской державой : 70-е гг. XVIII - 20-е гг. XIX в.Алиева Узмина Мухтаровна

Забайкальские казаки в системе взаимоотношений России с Китаем и МонголиейСмирнов Николай Николаевич

Взаимоотношения России и гетманов Украины с Турцией в 1666-1681 гг.Ходырева Галина Валентиновна

Взаимоотношения России и Уйгурского Государства Йэттишар в 1864-1877 гг. Моисеев Сергей Владимирович

История формирования системы геополитических взаимоотношений России и Средней Азии в период 1700-2002 гг. Дубовицкий Виктор Васильевич

Взаимоотношения России и Антиохии в XVI-XVII вв. : развитие церковно-государственных связейСлюнкин, Александр Александрович