Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Российско-монгольские отношения в военной сфере в 10 - 20-Х гг. XX в 29
1.1. Становление военных связей России с Монголией в начале XX в. 29
1.2. Советско-монгольские военно-политические отношения в период революционных преобразований в России и Монголии (1917 - 1921 гг.) 62
1.3. Роль СССР в организации монгольской регулярной армии (1920-е гг.) 84
Глава II. Военно-политические отношения СССР и МНР В 30-Х гг. XX в 119
2.1. Международная ситуация на Дальнем Востоке. Партийно-политическое руководство СССР о решении монгольской проблемы 119
2.2. Советско-монгольское военное сотрудничество 139
2.3. Помощь СССР в разгроме японской армии на р. Халхин-Гол 157
Заключение 184
Список источников и литературы 189
Приложения 210
- Советско-монгольские военно-политические отношения в период революционных преобразований в России и Монголии (1917 - 1921 гг.)
- Роль СССР в организации монгольской регулярной армии (1920-е гг.)
- Советско-монгольское военное сотрудничество
- Помощь СССР в разгроме японской армии на р. Халхин-Гол
Введение к работе
Тема и её актуальность
История межгосударственных отношений России и Монголии, имеющих общую границу протяженностью более трех тысяч пятисот километров, насчитывает не одно десятилетие. Географическое положение Монголии, ее соседство с такими крупнейшими державами, как Россия и Китай, определяли и определяют ныне ее значимую роль в геополитическом развитии Азиатско-Тихоокеанского региона. Исторический опыт многолетних связей России/СССР с Монголией/МНР в XX в. свидетельствует о том, что советско-монгольские отношения в военной сфере занимали важное место в политике СССР и оказывали существенное влияние на ситуацию на Дальнем Востоке. Обобщение исторического опыта взаимоотношений СССР с МНР, особенно в 20 —30-е гг. XX в., в период становления независимого монгольского государства, важно для отечественной и монгольской историографии и для политической практики выстраивания отношений новой России и Монголии в XXI в.
За прошедшее столетие взаимоотношения России с Монголией претерпели серьезные изменения. Они знали периоды сближения и удаления, подъема и спада. Коренные реформы в общественно-политическом и социально-экономическом строе России в конце XX - начале XXI вв., а затем и в Монголии во многом обусловили кризис двусторонних отношений и привели к тому, что российско-монгольские связи с 90-х гг. XX столетия оказались замороженными. Сократились российско-монгольские взаимоотношения в политике и экономике, результаты сказались и на военных отношениях. Резкий спад военного и военно-технического сотрудничества привел к активизации военных связей Монголии с другими странами, в частности, с США.
Переход России на новую парадигму общественно-политического и социально-экономического развития, происшедший в 90-е гг. XX в., исчезновение идеологического монополизма и административного диктата, утверждение демократических основ в российском обществе создали благоприятные условия
4 для глубокого исследования отечественной истории, в том числе и межгосударственных отношений России с Монголией, включая и военную сферу.
Одной из основных целей внешнеполитического курса России в начале XXI в., определенной в Концепции внешней политики Российской Федерации, является формирование отношений добрососедства с сопредельными государствами1. Взаимоотношения России с соседними странами приобретают новый характер в современных международных условиях, но при неизменном сохранении издавна существующего традиционного добрососедства. Об этом свидетельствует, в частности, возрастающий в начале XXI в. уровень политического взаимодействия Российской Федерации с Монголией, -переход российско-монгольского сотрудничества на новую правовую основу. Итогом встречи Президента Российской Федерации Д.А. Медведева с Президентом Монголии Ца-хиагийн Элбэгдоржем в августе 2009 г. в Улан-Баторе явилось подписание Декларации о развитии стратегического партнерства между Россией и Монголией. Президент Российской Федерации Д.А. Медведев на торжествах, посвященных 70-летию совместной победы на р. Халхин-Гол, отметил, что «победа на Хал-хин-Голе является примером боевого братства, который ощутимо повлиял на ход боевых действий на Дальнем Востоке во время Второй мировой войны»".
Таким образом, актуальность темы взаимоотношений России/СССР с Монголией/МНР в военной сфере в 1911 - 1939 гг. определяется как научными, так и общественно-политическими факторами, тем особым вниманием, которое уделяется в настоящее время проблемам взаимоотношений России с сопредельными государствами. Изучение опыта конструктивного взаимодействия СССР и МНР в 20 — 30-е гг. XX в. имеет принципиальное значение в условиях складывания современного многополярного мира и обусловлено объективными геополитическими интересами Российской Федерации.
Состояние научной разработанности темы исследования. Историография проблемы взаимоотношений России/СССР с Монголией/МНР в военной сфере в 1911-1939 гг. берет свое начало в дореволюционный период, когда авторами публикаций были русские путешественники и исследователи Востока.
5 Это книги и статьи исследователей Центральной Азии М.Н. Пржевальского, Г.Н. Потанина, П.К. Козлова, Г.Е. Грум-Гржимайло, Б.Я. Владимирцева и др., а также представителей военной и гражданской администрации В.О. Новицкого, Б.М. Гурьева, А. Беннигсена, А.Ю. Кушелева, А.П. Болобана и др. В основном эти работы носили историко-описательный характер и содержали фактический материал, характеризовавший положение Монголии с военно-политической точки зрения.
Разнообразные аспекты российско/советско-монгольских отношений получили широкое развитие в советский период историографии, охватывающий 1917 - 1991 гг. Освещение проблем советско-монгольских отношений велось на основе позиций, принятой тогда марксистско-ленинской методологии, теории классовой борьбы и мировой революции. Начало изучению Монголии в советский период положила книга И.М. Майского, в которой содержатся сведения о жизни монгольского общества и состоянии экономики, этнографии и религии страны4. Книга была переиздана в 1959 г.
В 20 - 30-е гг. XX в. основное внимание в исследованиях советско-монгольских отношений уделялось проблематике мировой революции и Монголии как плацдарму в продвижении революции на Восток. В эти годы вышло значительное количество статей и очерков о МНР', которые носили пропагандистский характер, распространявший общие сведения о МНР и ее достижениях на пути некапиталистического развития. Ценность же данных работ в том, что они были написаны, чаще всего, «по горячим следам» участниками описываемых событий. Однако отношения в военной сфере в них даже не затрагивались.
Одним из сложных вопросов историографии является проблема революционного движения в Монголии. Историография исходила из оценки В.И. Лениным монгольской революции как народной и из концепции некапиталисти-ческого пути развития . До конца 1980-х гг. революция 1921 г. была предметом скорее политических, нежели исторических исследований. Одними из первых работ были книги А.Д. Калинникова8. В 1950-х гг. появились публикации
Г. Кунгурова9, И.Я. Златкина10, Ш.Б. Чимитдоржиева11, посвященные роли России в борьбе монголов с маньчжурами за независимость и образованию МНР. Советско-монгольские отношения в военной сфере затрагивались в книге М. Колесникова, содержавшей биографию одного из лидеров революционного движения, главкома армии Д. Сухэ-Батора12.
Деятельность белогвардейского генерала Р.Ф. Унгерна на территории Монголии рассматривалась в публикациях Б. Цибикова, А.Н. Кислова13. Трудно согласиться с Б. Цибиковым в том, что Р.Ф. Унгерн был «прямым агентом японского империализма». В. книге А.Н. Кислова «Разгром Унгерна», участника событий 1921 г., повествуется о боевых действиях 5-й советской армии против Азиатской конной дивизии Р.Ф. Унгерна. Другой участник событий 1921 г. в Монголии А.В. Бурдуков' в работе, вышедшей в 1969 г., утверждал, что Р.Ф. Унгерн восстановил в Монголии монархию, но настоящую независимость Монголия получила в результате революции 1921 г.14
В годы Второй мировой войны и первые послевоенные годы тема взаимоотношений России/СССР с Монголией/МНР выпала из внимания ученых. В 1950 - 1980-х гг. основной тематикой исследований советско-монгольских отношений были вопросы идеологической общности СССР и МНР, социалистического интернационализма. Проблемы некапиталистического пути развития и становления монгольского суверенитета нашли освещение в публикациях Д.Б. Улымжиева15, Л.М. Гатауллиной16, В.В. Грайворонского17 и др. коллектив- ных трудах .
В 1960-х - начале 1970-х гг. появился ряд публикаций, посвященных советско-монгольским связям в военной области. Заслуживают внимания публикации инструкторов Монгольской народной армии И.А. Плиева, Н.С. Сорки-на1 . Несмотря на то, что-книги И.А. Плиева были посвящены борьбе советских и монгольских войск с Квантунской армией, в них содержались сюжеты об организации регулярных частей монгольской армии и деятельности советских военных инструкторов в МНР. В работах Г.К. Плотникова, М. Воротникова были
7 отражены отношения СССР и МНР'в вопросах организации Монгольской народной армии20.
Ярким проявлением советско-монгольских отношений в военной области были события на р. Халхин-Гол 1939 г., которые:подробно описаньг и проанализированы в военно-исторической литературе. Значение победы советской армии совместно с частями Монгольской народно-революционной армии на Халхин-Голе освещалось в публикациях C.Hi Шишкина, F.H: Севостьянова, М.В: Новикова, И.И; Кузнецова^ А. А. Кошкина и др. авторов .
Советско-монгольские военно-политические отношения, как образец братской дружбы и сотрудничества были представлены в монографии;М:С. Капицы и В:И; Иваненко22.
В' 80-х гг. XX в. отечественная историография исследуемой темы попол-нилась рядом коллективных трудовг . На русском, и-монгольском, языках вышли совместные работы советских и монгольских историков «История MHP»j «История советско-монгольских отношений»24. Изданная в 1985 г. книга- «Боевое содружество», посвященная развитию: военных отношений: СССР и'МНР' являлась скорее повествованием политического^ характера1, нежелш научно-исследовательского^ к тому же она; не содержала' серьезного фактического материала25.
В изданиях 50-80-х гг. XX в..советско-монгольские отношения? представлялись как образец международных отношений социалистическоготипа,.обосновывались преимущества некапиталистического выбора Монголии: В* целом, работами историков советского периода был присущ анализ отношений двух стран в координатах принятых идеологических парадигм - через призму классового; подхода, союзнических интересов-;. братского сотрудничества:З' основном; советско-монгольское сотрудничество, рассматривалось в; политической? и экономической сферах, военная сторона^ в прямой; постановке не. освещалась, поскольку документы, характеризующие эти. отношения; были;недоступны исследователям:
Новая парадигма политического развития России в начале 90-х гг. XX в., отказ от марксистско-ленинской методологии, весьма критическое отношение к советской историографии стимулировали пересмотр прежних традиционных концепций и оценок опыта российско/советско-монгольских отношений. Нужно отметить, что расширилась историография проблем российско/советско-монгольских отношений, в частности, взаимоотношения стали рассматриваться в контексте российско-китайских и российско-японских отношений.
В постсоветский период отношения России с Монголией в 1911 — 1917 гг. нашли отражение в публикациях Е.А. Белова и Е.И. Лиштованного. По мнению Е.А. Белова, провозглашение независимости Монголии в 1911 г. никак нельзя было назвать революцией, и в 1911 -1915 гг. Внешняя Монголия не была независимой, а находилась в переходном политическом состоянии. Кяхтинское соглашение для Монголии не было регрессом, а было важным шагом на пути к независимости . Можно согласиться с Е.И. Лиштованным в том, что Монголия в 1911 г. оказалась в очень сложном положении, поскольку ни Россия, ни Китай не признали ее независимый статус27.
Единственной публикацией, отражавшей ключевые проблемы российско-монгольских отношений в военной области, стала статья И.М. Попова, в которой были выделены основные направления взаимодействия России и Монголии в военной сфере в начале XX в.28
Позволяют расширить поле исследования российско-монгольских отношений в военной сфере публикации Ю.В. Кузьмина, содержавшие материалы о политике России в отношении Монголии29. Заслуживает внимания работа М.К. Басханова, который впервые в отечественном востоковедении в системном и обобщенном виде представил сведения о русских военных востоковедах со второй половины XVIII в. до 1917 г. Состояние русско-монгольской тор-говли и деятельность русских в Монголии были исследованы Е.М. Даревской .
Тема монгольской революции 1921 г. продолжает привлекать внимание современных российских историков. В конце XX - начале XXI вв. появились монографии С.К. Рощина, С.Г. Лузянина, в которых впервые были введены в
9 научный оборот многие документы и материалы центральных архивов РФ по истории развития советско-монгольских отношений в 1920 — 1940-х гг. В публикациях С.К. Рощина были рассмотрены наиболее важные вопросы политического развития Монголии в 20-30-х гг., содержались характеристики репрессированных лидеров монгольского революционного движения, представителей дальневосточного секретариата Коминтерна в Монголии ". С.Г. Лузянин большое внимание уделил «монгольскому» вопросу в отношениях Советского Сою-за и Китайской республики . Вопросы советско-монгольских отношений в военной сфере рассматривались фрагментарно. Вопрос участия и роли бурятских деятелей в революционных преобразованиях в Монголии 1921 г. был исследован Б.В. Базаровым, Л.Б. Жабаевой34, Ш.Б. Чимитдоржиевым35.
Вопросы взаимодействия подразделений Народно-революционной армии Дальневосточной республики и Красной Армии с монгольскими частями в борьбе с отрядами Р.Ф. Унгерна на территории Монголии были отражены в трудах Д.П. Першина, Е.В. Белова и С.Л. Кузьмина . Е.В. Белов считает, что в работах советских и постсоветских историков об Р.Ф. Унгерне есть неточности и ошибки концептуального и фактологического характера и выражает сомнение в связях Р.Ф. Унгерна с Японией37.
Свидетель событий 1921 г. Д.П. Перший утверждал о том, что революция в Монголии была бы невозможна, если бы не поход Р.Ф. Унгерна на Ургу, и монгольская народная партия была создана агентами Коминтерна . По мнению другого российского историка А.В. Михалева, Д.П. Перший идеализировал деятельность Р.Ф* Унгерна и преувеличивал роль И.М. Майского в развитии революционного движения в Монголии39.
На рубеже XX — XXI вв. исследование российско-монгольских отношений получило освещение в* публикациях В.Ц. Ганжурова, И.Д. Борисовой, Г.С. Яскиной, Е.В. Бойковой, И.И. Ломакиной40. Анализ данных исследований позволил детально рассмотреть развитие российско/советско-монгольских политических и торгово-экономических отношений на разных этапах. Однако ав-
10 торы не ставили своей целью анализировать российско-монгольские отношения в военной сфере.
Историография событий на р. Халхин-Гол пополнилась публикациями В.Н. Вартанова, В.А. Гаврилова, В. Кондратьева41 и книгами А.Б. Широкорада «Русско-японские войны» и А.В. Шишова «Россия и Япония. История военных конфликтов»43.
Определенный вклад в исследование российско-монгольских отношений в военной области внесли публикации, посвященные персоналиям, видным политическим и военным деятелям . Монография С.К. Рощина посвящена деятельности государственного деятеля, участника революции 1921 г., командующего монгольскими войсками в боях на р. Халхин-Гол, министра внутренних дел МНР в 1936-1940 гг., премьер-министра МНР с 1939 г.Х. Чойбалсана.
Научный интерес вызывает фундаментальный труд ведущих монголоведов Института востоковедения Российской академии наук «История Монголии. XX век», изданный в 2007 г.45 На основе новых подходов и оценок авторы осветили основные этапьги главные исторические события в Монголии, в том числе и те, которые раньше замалчивались преимущественно по идейно-политическим соображениям или трактовались односторонне.
Существенный» вклад в исследование российско-монгольских военных связей внесли сборники материалов международных и всероссийских конференций, а также материалы IX международного конгресса монголоведов, состоявшегося в 2006 г. в Улан-Баторе4
О возросшем интересе к теме исследуемых отношений свидетельствуют защищенные докторские и кандидатские диссертации . По мнению К.В. Черепанова, Внешняя Монголия превратилась в начале 20-х гг. XX в. по воле российских большевиков в некое подобие государства и традиционно являлась ареной столкновения интересов России и Японии .
Наряду с работами советских историков, тема в той или иной степени освещалась в трудах монгольских исследователей. Необходимо подчеркнуть, что несколько десятилетий монгольская историография развивалась в русле совет- ской традиции, в основном ей был присущ тот же жесткий однозначный идеологический подход. Российско-монгольские отношения начала XX в. были исследованы Г. Навааннамжилом, Ч. Бат-Очиром, Ш. Нацагдоржем, Ц. Пунцаг-норовом, Б. Лигуу и др.49 Некапиталистический путь развития, а также роль Народной партии в проведении революционных преобразованиях были показаны в трудах Б. Ширендыба, Ю. Цеденбала, Г. Лхамсурэна, Б. Лигдэна, С. Дам-динсурэна50 и др.. Вопросы формирования монгольской армии рассматривались в публикациях Ж. Лхагвасурэна и С. Равдана51.
С начала 90-х гг. XX в. монгольские историки отошли от прежних марксистско-ленинских оценок, стремились выражать самостоятельную точку зрения о политике России/СССР и Коминтерна в отношении Монголии вЛО-30-х гг. XX в. Несомненный интерес вызывают публикации Л. Хашбата, Д. Дашпурэва, в которых дана неоднозначная оценка политике СССР в Монголии52. Нельзя согласиться Д. Дашпурэвом в том, что «Россия в 1910-х гг. вожделела расширить свою территорию за счет Монголии»53.
Российско-монгольские отношения в военной области в начале XX в. проанализированы в статье Н: Хишигт, которая считает, что отношение России к Монголии как буферу во многом определило политику в проведении военных реформ в Монголии в 10-х гг. XX в.54
Следует выделить двухтомный труд Б. Батбаяра, известного как Баабар5 . Он считает, что история Монголии XX века началась не с 1901 г., а с 1911 г. — со времени освобождения Монголии от маньчжуров и провозглашения Монгольской монархии. Отличительной чертой его работ является точка зрения о том, что революционные события в Монголии 1921 г. не являлись началом новой страницы истории, а представляли собой прямое продолжение национально-освободительного движения монголов 1911 г. Вторая глава освещает период с 1924 по 1946 гг. и называется «Марионеточная республика».
Особо стоит отметить работы другого монгольского историка О. Батсай-хана56, исследовавшего место и значение для Монголии Кяхтинского тройственного соглашения 1915 г. Он пришел к выводу, что оно уничтожило незави-
12 симость Монголии. Эта же оценка присутствовала и в другой его монографии, охватывавшей период с 1911 по 1946 г. По мнению автора, в трудах монгольских историков политика Монголии после провозглашения независимости страны была освещена недостаточно объективно, в трудах же западных иссле-дователей она была отражена более реалистично .
Точка зрения монгольских исследователей, касавшаяся политики СССР в отношении МНР была отражена в статье Т. Лхагвы «Что же думал Сталин о монголах?», которая была опубликована в газете «Унэн» в августе 1990 г., а позже переведена на русский язык и издана в журнале «Проблемы Дальнего
Востока» . Автор, изучив встречи И.В. Сталина с государственным и партийным руководством МНР в 30 - 40-х гг. XX в., предпринял попытку объективного освещения круга вопросов. Можно согласиться с российским монголоведом В.В. Грайворонским в том, что Т. Лхагва подошел к оценке роли И.В. Сталина в истории Монголии с критической позиции, заострив внимание на том, какой вред монгольскому народу нанесла политика СССР. Также материалы встреч И. В. Сталина с премьер-министром МНР П. Гэндэном были опубликованы в другой статье, переведенной с монгольского языка59.
В монографии Ж. Цэцэгмы была проанализирована роль представителей' бурятской интеллигенции в становлении монгольской государственностиб0. Двум подходам японской историографии по оценке событий на р. Халхин-Гол была посвящена статья Г. Зорига61. Вопросы советско-монгольских отношений в 30-х гг. XX в. затрагивались. Ц. Батбаяром . Жизни и деятельности видных государственных и военных деятелей МНР были посвящены работы монгол ь-ского историка Ш. Агваана .
Несмотря на значительное количество научных трудов по проблемам взаимоотношений России/СССР с Монголией/МНР в 1911 - 1939 гг. тема российско-монгольских отношений оставалась в тени. Авторы касались этой проблемы поверхностно, освещали фрагментарно в контексте более широких тем. Краткий историографический анализ позволяет сделать вывод о том, что история отношений России/СССР с Монголией/МНР в военной сфере в 1911-
13 1939 гг. в отечественной историографии пока не нашла достаточного освещения.
Цель и задачи диссертационного исследования
Целью диссертационной работы является исследование опыта россий-ско/советско-монгольских взаимоотношений в, военной сфере в 1911 - 1939 гг. в контексте новых подходов отечественной и монгольской историографии.
Поставленная цель предполагает решение следующих задач: выявить основные предпосылки становления российско-монгольских связей в военной сфере в 1911-1917 гг.; раек рыть противоречивую роль партийно-политического руководства СССР в отстаивании независимости монгольского государства; исследовать воздействие сложной геополитической ситуации на Дальнем Востоке в 30-х гг. XX в. на динамику советско-монгольских отношений в военной сфере, на формирование регулярной армии МНР; обобщить деятельность советских военных структур в повышении боеспособности Монгольской народно-революционной армии в 1930-е гг. и опыт взаимодействия советских и монгольских частей в отражении японской агрессии на р. Халхин-Гол. раскрыть роль видных монгольских политических и военных деятелей, а также советских военных специалистов в организации и укреплении частей монгольской армии;
Объектом исследования является государственная политика правительства-России/СССР в отношении Монголии/МНР в военной сфере в 1911 — 1939 гг.
Предметом исследования стал процесс российско-монгольских взаимоотношений* в военной сфере в 1911 - 1939 гг. Внаучной литературе для обозначения взаимоотношений России/СССР и Монголии/МНР чаще употребляются понятия, «отношения», «взаимодействие». Автор придерживается- понятия-«взаимоотношения», которое предполагает паритетный характер, не всегда присутствовавший в российско/советско-монгольских отношениях. С воєнно-
14 стратегической же точки зрения они были паритетными, поскольку в 20-30-е гг. XX в. для СССР на Дальнем Востоке МНР была единственным союзником, который нуждался в военной помощи советского государства.
Хронологические рамки диссертационного исследования охватывают значительный период в истории российско-монгольских межгосударственных отношений. Нижняя граница исследования — 1911 г. — обусловлена началом Синьхайской революции в Китае, которая привела к свержению маньчжурского господства в Монголии, образованию монгольской монархии и началу взаимоотношений Царской России с Монголией в военной сфере.
Верхняя граница исследования - 1939 г. - определена событиями «необъявленной войны» на р. Халхин-Гол, где Советский Союз оказал решающую военную помощь МНР в отражении японской агрессии, и началом Второй мировой войны.
Территориальные рамки исследования.
Особенности территориальных рамок исследования заключаются в том, что исследуемые отношения в 1911 - 1939 гг. не находили определенных ограниченных территориальных границ, а реализовывались в рамках пространства России/СССР и Монголии/МНР.
Методологическая основа исследования. В методологическую основу диссертационного исследования положена современная концепция отечественной историографии о теоретико-методологическом плюрализме64. Особенность исследуемых задач заключается в том, что развитие военно-политических отношений России/СССР с Монголией/МНР в первой трети XX в. происходило в условиях революционной «ломки» в обеих странах, перехода к новым государственным и общественно-экономическим структурам. Политика советского руководства в отношении МНР в 20-30-х гг. XX в. была подчинена, прежде всего, военно-стратегическим задачам СССР. Формационный подход дал возможность оценить опыт двусторонних военно-политических отношений с широких общеисторических позиций. История взаимоотношений России/СССР с Монголией/МНР в военной
15 сфере в некотором роде отражает взаимодействие стран двух цивилизаций: российско-европейской и монгольско-азиатской. Цивилизационный подход позволил исследователю показать национальные и этнические особенности в российско-монгольских отношениях и выяснить, в какой степени учитывались эти особенности в политике.
Принцип историзма позволил рассматривать развитие исторического процесса с учетом закономерностей, которые определяли процессы* государственного развития, опираться на реальные факты, оценить события и выявить их истинное содержание, исследовать каждое событие и явление в тесной связи с советской политикой в МНР и международной обстановкой, сложившейся на Дальнем Востоке в исследуемый период.
В основу построения диссертационной' работы положен проблемно-хронологический метод, позволивший расчленить широкую тему на ряд важных проблем, каждая из которых рассматривается в хронологической последовательности. Сравнительно-исторический метод помог сравнить различные исторические концепции с целью выявления их общих черт, особенностей, самобытности и степени заимствования; объективно оценивать данные, полученные другими исследователями по темам российско-монгольских отношений. Статистический метод позволил использовать суммарные показатели, выявить количественные характеристики определенных процессов и явлений. Метод системного анализа помог исследовать процесс российско/советско-монгольского военно-политического взаимодействия как систему взаимосвязанных отношений в указанных хронологических рамках.
Применение указанных принципов, подходов и методов к изучению поставленной проблемы позволило в значительной степени преодолеть методологические трудности и разрешить основные задачи исследования.
Источники диссертационного исследования. Эмпирическая база исследования опирается на две крупные группы источников: опубликованные и неопубликованные документы и материалы. В группу опубликованных источников входят международные правовые акты России/СССР и Монголии/МНР.
К ним относятся: Русско-монгольское соглашение о признании автономии Внешней Монголии от 3 ноября (21 октября) 1912 г. 65; Русско-китайская декларация о признании автономии Внешней Монголии от 5 ноября (23 октября) 1913 г. ; Соглашение между РСФСР и Монголией об установлении дружественных отношений от 5 ноября 1921 г. ; Протокол о взаимопомощи между СССР и МНР от 12 марта 1936 г.68
Исключительную ценность для исследования темы взаимоотношений России/СССР с Монголией/МНР в военной сфере имеют вышедшие в постсоветские годы сборники, в которых были изданы архивные документы и материалы. В сборнике «Политбюро ЦК РКП(б) - ВКП (б) и Коминтерн. 1919 -1943» содержатся документы о политике Советского Союза в отношении МНР: протоколы заседаний, резолюции по монгольскому вопросу, утвержденные Политбюро ЦК ВКП(б) 5 января. 1928 г., проект резолюции Коминтерна по монгольскому вопросу от 10 сентября 1928 г., директива тов. Охтину от 25 октября 1929 г., постановление ИККИ и ЦК ВКП(б) «О Монголии» от 29 мая 1932 г. и
В изданных сборниках документов «Сталинское Политбюро в 1930-е годы» (1995), «Советское руководство. Переписка. 1928 - 1941» (1999), «Политбюро ЦК РКП(б). Повестки дня заседаний. Т.2 . 1930 - 1937» (2000), «Сталин и-Каганович. Переписка. 1931 - 1936» (2001) были извлечены важные материалы, которые еще не вошли в широкий научный оборот70.
Уникальным источником по теме исследования стал сборник архивных документов «Российско-монгольское военное сотрудничество» в двух частях, изданный в 2008 г. В первой части сборника представлены документы с 1911 по 1935 гг. Вторая часть сборника включает документы с 1936 по 1946 гг. Сборник был опубликован в соответствии с решением межправительственной российско-монгольской комиссии по сотрудничеству в области архивов. Впервые были опубликованы такие ценнейшие источники, как документы с грифом секретности Главного Управления Генерального штаба вооруженных сил России, документы Архива внешней политики Российской империи, Архива внеш-
17 ней политики РФ, Центрального архива Министерства обороны, высших военных органов России, Национального архива Монголии, Архива Правительства Монголии, Центрального архива Вооруженных Сил Монголии, Центрального партийного архива Монголии. В сборнике содержатся договоры и соглашения, заключенные Россией/СССР с Монголией/МНР в военной области, записи бесед высшего политического и военного руководства двух стран о военном сотрудничестве, а также доклады и рекомендации советников и специалистов, работавших в МНР А, своему руководству. В предисловии сборника архивных материалов «Российско-монгольское военное сотрудничество» предложена периодизация военного сотрудничества двух стран с 1911 по 1945 гг.: первый этап - с 1911 г. до июля 1921 г., второй этап - с июля 1921 г. до марта 1936 г., третий этап - с марта 1936 г. до сентября 1945 г. Данная периодизация достаточно полно отражает этапы взаимодействия России — СССР с Монголией — МНР в военной сфере в указанных хронологических рамках.
В сборник документов «Советско-монгольские отношения. 1921 - 1974» в двух томах, изданный в 1975 и 1979 гг. вошли документы из Центрального государственного архива Советской армии (ныне - РГВА), Центрального государственного архива МНР и публикации монгольской газеты «Унэн».
Особо стоит отметить сборник архивных документов с комментариями, вышедший в 2000 г., который включает материалы по различным аспектам взаимоотношений России и Монголии . Сборник был посвящен VIII заседанию российско-монгольской комиссии по сотрудничеству в области архивов, которое состоялось в г. Иркутске. В нем содержатся материалы, касавшиеся деятельности монгольской кавалерийской бригады и ее русских инструкторов, вступления частей Красной Армии на территорию Монголии в 1921 г., а также экспедиции по закупке скота в Монголии для нужд действующей армии.
Опубликованные в последние годы документы о политике России/СССР в отношении Монголии/МНР во многом сделали возможным исследовать тему, являвшуюся закрытой ранее.
Неопубликованную группу источников составляют архивные материалы и документы, извлеченные из Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Российского Государственного военного архива (РГВА), Российского Государственного военно-исторического архива (РГВИА), Российского Государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), Национального архива Республики Бурятия (НАРБ), Государственного архива Иркутской области (ГАИО), Государственного архива Хабаровского края (ГАХК).
В ГАРФ исследован фонд Р-130 «Совет Народных Комиссаров РСФСР — Совет Министров РСФСР», в котором представлены информационные сводки о политике РСФСР по отношению к Монголии, агентурные сводки Регистрационного управления Полевого штаба при Революционном военном совете РСФСР о положении в Монголии в 1920-х гг., доклады, телеграммы министра иностранных дел ДВР A.M. Краснощекова о политике Японии на Дальнем Востоке, о военно-политической обстановке на границе и об отношениях с Монголией, постановления СНК об ассигновании денежных средств 5-й армии в Монголии.
Среди архивных документов главный интерес представляют материалы РГВА. В фонде 185 «Штаб 5-й армии и Восточно-Сибирского военного округа» представлены разведывательные сводки, обзоры Вооруженных Сил и политико-экономического состояния Монголии в 1920-х гг., доклады о военной и экономической жизни Забайкалья, переписка со штабом НРА ДВР о реорганизации НРА и отправке советских военнослужащих и оружия в Монголию для борьбы с белогвардейскими бандами.
В фонде 221 «Управление Народно-революционной армии и флота Дальневосточной республики» изучены военно-политические обзоры Китая, Монголии по данным Разведывательного управления Штаба НРА ДВР, сводки разведывательного управления при Военном Совете НРА ДВР, материалы военно-дипломатического представителя в Монголии, приказы, распоряжения, инструкции Военного Совета НРА ДВР войскам, вступившим на территорию Монголии и т.д.
В ф. 912 «Управление экспедиционного корпуса 5-й армии» содержится материалы о монгольской операции, освобождении столицы г. Урги, о политико-экономическом состоянии Монголии в 1920-х гг., административно-строевые и оперативные приказы по корпусу. Экспедиционный корпус был сформирован для ликвидации совместно в народно-революционной армией Монголии белогвардейских войск барона Унгерна, вторгшихся в пределы Монголии.
Ф. 30577 «Управление фронтовой (Читинской) группы. 1939 - 1940 гг.» представлен материалами о боевой подготовке личного состава, частей группы, именными списками и характеристиками командного состава и участников боевых действий в МНР, представленных к правительственным наградам при защите государственной границы МНР в районе р. Халхин-Гол.
В ф. 32113 «Управление 17-й армии» представлены директивы, доклады Политического управления РККА, о политическом, хозяйственном'и финансовом положении МНР, доклады об итогах операции в районе р. Халхин-Гол, материалы о партийно-политической работе и политико-моральном состоянии личного состава, записи переговоров с Генеральным штабом Красной Армии и соединениями о положении на государственной границе МНР, состоянии и дислокации войск, директивы, указания, переписка по вопросам агентурной разведки, приказы, обзоры, сведения о проведении операций в районе монголо-маньчжурской границы, обзор иностранной прессы о причинах и начале вооруженного конфликта на монголо-маньчжурской границе, воспоминания и описания боев в районе р. Халхин-Гол участниками событий.
Ф. 37977 «Оперативное управление Генерального штаба РККА. 1918 — 1941 гг.» содержит донесения, оперативные и разведывательные сводки, записи разговоров по телефону, в том числе о боевых действиях на Халхин-Голе.
В РГВИА был изучен ф. 2000 «Главное управление Генерального штаба. 1905 - 1918 гг.», содержащий донесения, дневники, телеграммы русских военных агентов в Монголии. Данные документы позволяют получить представле-
20 ниє о русской военной политике в Монголии до 1917 г., об организации частей монгольской армии и деятельности русских военных инструкторов в 1910-х гг.
В ф. 17 РГАСПИ «Центральный комитет КПСС 1998, 1903 - 1991» содержатся протоколы заседаний Политбюро ЦК РКП(б), в том числе по монгольским вопросам, постановление ИККИ и ЦК ВКП(б) «О Монголии».
Особую ценность представляют дела 152-й описи 495-го фонда «Восточный секретариат Коминтерна». В них сосредоточены документы и материалы по истории советско-монгольских отношений: письмо обращение уполномоченному российского правительства от князей и монахов Внешней Монголии, материалы переписки Г.В. Чичерина, Б.З. Шумяцкого, протоколы заседания монголо-тибетского отдела секции восточных народов Сибирского бюро РКП, доклады представителя монгольской народной партии о политическом, экономическом положении в Монголии, политическом управлении и состоянии монгольской народно-революционной армии.
В ф. 1610 «Восточно-Монгольская контора Сибгосторга» НАРБ изучены доклады о численности и составе населения Монголии, отчеты о деятельности Восточномонгольской конторы Сибгосторга.
Ф. Р-477 «Революционный комитет Бурят-монгольской автономной области РСФСР» располагает материалами о борьбе с белогвардейскими бандами на территории Монголии, деятельности бурятских представителей по линии Коминтерна в Монголии, в частности С. Шойжелова (Нацова), Э-Д. Ринчино.
В ф. 25 ГАИО «Канцелярия генерал-губернатора Восточной Сибири» были изучены дела, касающиеся организации монгольской кавалерийской бригады, деятельности русских военных инструкторов, а также русско-монгольской торговли.
Фонд 71 «Экспедиция по закупке скота в Монголии для нужд действующей армии. 1913 - 1920 гг.» располагает отчетами, информационными сводками, статистическими данными о состоянии торговли в Забайкалье, Монголии, материалами переписки начальника экспедиции и т.д. Были изучены личные фонды Е.М. Даревской (ф. Р-3462), Ф.А. Кудрявцева (ф. Р-2698).
Ф. П-2 ГАХК «Дальневосточный краевой комитет ВКП(б). г. Хабаровск. Дальневосточный край. 1925 — 1938 гг.» располагает экономическим бюллетенем торгового представительства СССР в МНР, который содержит материалы о торговле, численности населения Монголии.
Ф. Р - 1121 «Конференции областных правительств ДВР. г. Чита» содержит протоколы заседаний конференций областных правительств ДВР по объединению областей Дальнего Востока.
Автором использованы материалы газет «Правда», «Известия», «Боец и пахарь», «Красная звезда», «Тихоокеанская звезда» и ресурсы «Интернет», а также мемуары и воспоминания участников боев на Халхин-Голе73. Особняком находится книга Г.К. Жукова, в которой имеется- сюжет о боях на Халхин-Голе74. Автор использовал массив вторичных опубликованных источников, который составили монографии и статьи, а также авторефераты1 кандидатских и докторских диссертаций.
Таким образом, источниковая база исследования, представленная опубликованными и неопубликованными документами и материалами, позволяет достоверно исследовать проблемы взаимоотношений России/СССР с Монголией/МНР в военной сфере в 1911 - 1939 гг.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что на основе опубликованных в последние годы документов и материалов, а также архивных источников, часть которых впервые вводится* в научный оборот, обобщен опыт взаимоотношений России/СССР с Монголией/МНР в военной области в 1911 - 1939 гг.; в широких хронологических рамках в контексте межгосударственных отношений проанализирован и раскрыт процесс организации регулярных частей монгольской армии, выявлена определяющая роль в этом СССР; раскрыта противоречивая роль партийно-политического руководства СССР в отстаивании независимости монгольского государства, когда наряду с
22 финансовой, политической, военной помощью происходило грубое вмешательство во внутренние дела Монголии; сделаны выводы о том, что процесс отношений России/СССР с Монголией/МНР в военной сфере не был однолинейным, что в 30-е гг. XX в. он определялся военно-стратегическими факторами; раскрыта роль видных монгольских политических и военных деятелей, а также советских военных специалистов в организации и укреплении частей монгольской армии с учетом новых подходов отечественной и монгольской историографии.
Апробация и внедрение результатов исследования.
Положения диссертационного исследования обсуждались на заседаниях кафедры Истории отечества, органов безопасности и зарубежных пограничных органов Хабаровского пограничного института Федеральной службы безопасности России, на международной научно-практической конференции «Улым-жиевские чтения — 3» (г. Улан-Удэ, 2007 г.), всероссийских научно-практических конференциях: «Экономика, управление, общество: история и современность» (г. Хабаровск, 2007 г.), «Катанаевские чтения» (г. Омск, 2008 г.), «Защита и охрана государственной границы Российской Федерации: состояние и перспективы развития» (г. Хабаровск, 2008 г.).
По теме диссертационного исследования опубликовано 11 статей, в том числе 3 в журналах из перечня ВАК.
Практическая значимость исследования заключается в том, что ее содержание и обобщения позволяют: - учитывать исторический опыт взаимоотношений России/СССР с Мон голией/МНР в военной сфере при разработке программ развития российско- монгольского военного и военно-технического сотрудничества. От процесса исторического развития, уровня и динамики российско-монгольских отноше ний в немалой степени зависит развитие международной ситуации в Азиатско- Тихоокеанском регионе; - использовать материалы исследования при дальнейшей разработке научных работ по данной проблематике, трудов по истории Дальнего Востока, международных отношений России/СССР, для разработки и чтения лекционных курсов по историческим специальностям, при написании дипломных, курсовых работ по всеобщей истории, отечественной истории, политологии, военной истории студентами высших учебных заведений и военными специалистами.
Структура диссертационного исследования определяется целями и задачами исследования. Работа состоит из введения, двух глав, шести параграфов, заключения, списка источников и литературы, приложений. 1 Концепция внешней политики Российской Федерации от 12 июля 2008 г. // text/docs/2008/07/204108.shtml 2 Президент России Дмитрий Медведев 25 - 26 августа совершил государственный визит в Монголию// http :// 3Гурьев, Б.М. Политические отношения России к Монголии / Б.М. Гурьев. - Петербург, 1911; Новицкий, В.О. Путешествие по Монголии, совершенное в 1906 г. / В.О. Новицкий - С-Пб, 1911; Кушелев, Ю. Монголия и монгольский вопрос / Ю. Кушелев. - М., 1912; Беннигсен, А. Несколько данных о современной Монголии / А. Беннигсен. — СПб., 1912; Томилин, В. Монголия и ее современное значение для России / В. Томилин. - М.,1913; Куропаткин, А.Н. Русско-китайский вопрос / А.Н. Куропаткин. - М., 1913; Болобан, А. Монголия в ее современном торгово-экономическом отношении / А. Болобан- М., 1914 и др. 4 Майский, И.М. Современная Монголия / И.М. Майский. - Иркутск, 1921; Он же. Монголия накануне революции. - М., 1959. 5 Овчинников, В.А. Международное положение Монголии 10 лет тому назад (из прошлого русской дипломатии на Дальнем Востоке) / В.А.Овчинников // Жизнь Бурятии. — 1925. — № 9 - 12. - С. 25 - 38; Барадин, Б. Очерки Монголии / Б. Барадин // Жизнь Бурятии. - 1926. - № 6. - С. 7 - 14; Помус, М. Вопросы хозяйственно-промышленной увязки с Монголией / М. Помус // Жизнь Бурятии. - 1926. - №6. - С. 14-15; Симуков, А.Д. Роль СССР в деле ис следования Монголии / А.Д. Симуков // Хозяйство Монголии. - 1929. - № 5. - С. 43 - 52 и др.
Монгольская Народная Республика. - Саратов, 1936; Викторов, С. Монгольская Народная Республика / С. Викторов, Н. Халхин. - М., 1936; 7 Ленин, В.И. Пробуждение Азии // Полное собрание сочинений. Т. 23. / В.И. Ленин — М., 1975. - С. 145 - 146; Он же. Беседа с монгольской делегацией 5 ноября 1921 г. // Полное собрание сочинений. Т. 44. — М., 1975. — С. 232 - 233 и др. 8 Калинников, А.Д. Национально-революционное движение в Монголии / А.Д. Калинников. - М-Л., 1926; Он же. Революционная Монголия / А.Д. Калинников. - М-Л., 1926. 9 Кунгуров Г. Аратская революция. Исторический очерк / Г. Кунгуров, И. Сороковиков. - Иркутск, 1957. 10 Златкин, И.Я. Монгольская Народная Республика - страна новой демократии. Очерк исто рии/И.Я. Златкин.-М. Л., 1950; Он же. Очерки новой и новейшей истории Монголии.— М, 1957.
Чимитдоржиев, Ш.Б. Первые связи между Россией и и Халха-Монголией / Ш.Б. Чимит-доржиев. - Улан-Удэ, 1959. 12 Колесников, М. Сухэ-Батор / М. Колесников. - М., 1959.
Цибиков, Б. Разгром унгерновщины / Б. Цибиков. — Улан-Удэ, 1947; Кислов, А.Н. РазгрохМ Унгерна / А.Н. Кислов. - М., 1964 и др.
Бурдуков, А.В. В старой и новой Монголии. Воспоминания, письма / А.В. Бурдуков. -М., 1969
Улымжиев, Д.Б. Монгольская Народная Республика строит социализм / Д.Б. Улымжиев. -Улан-Удэ, 1951. 1 Гатауллина, Л.М. Монгольская Народная Республика в социалистическом содружестве / Л.М. Гатауллина. - М., 1964; Она же. Проблемы некапиталистического развития Монголь ской Народной Республики. - М., 1978. 17 Грайворонский, В.В. От кочевого образа жизни к оседлости (на опыте МНР) / В.В. Грайво-ронский. - М., 1979. 8 Революционный переход Монголии к социализму. — М., 1984; Некапиталистический путь развития и опыт МНР. - М., 1971 и др.
Плиев, И.А. Через Гоби и Хинган / И.А. Плиев. - М., 1965; Он же. Конец Квантунской армии. Записки командующего конно-механизированной группой советско-монгольских войск. - Ростов на Дону, 1968; Соркин, Н.С. В начале пути (записки инструктора монгольской армии) / Н.С. Соркин. - М., 1970. 20 Воротников, М. Записки адъютанта / М.Воротников. - Новосибирск, 1970; Плотников, Г.К. Братство по оружию / Г.К. Плотников. - М., 1971; Он же. Монгольская народная армия.-М., 1971. 2 Шишкин, С.Н. Боевые действия Красной Армии у реки Халхин-Гол в 1939 г. / С.Н. Шиш кин. - М., 1946; Севостьянов, Г.Н. Военное и дипломатическое поражение Японии в период событий у реки Халхин-Гол / Г.Н. Севостьянов // Вопросы истории. — 1957. - № 8. - С. 63 — 84; Кузнецов, И.И. Подвиги героев Халхин-Гола / И.И. Кузнецов - М., 1969; Чимитдор жиев, Ш.Б. Японская угроза Монголии и боевое содружество СССР и МНР (20 - 30-е гг.) / Ш.Б. Чимитдоржиев // Народы Востока. Основные тенденции и противоречия социально- экономического и политического развития. - Иркутск, 1986. - С. 37 - 39; Кошкин, А.А. Как готовился Халхин-Гол / А.А.Кошкин // Новая и новейшая история. - 1988. № 6. - С. 42 - 55 и др.
Капица, М.С. Дружба, завоеванная в борьбе / М.С. Капица, В.И. Иваненко - М., 1970. 23 СССР и МНР: страницы братской дружбы. - М., 1981; СССР и МНР: сотрудничество и сближение. - М. - Улан-Батор, 1981; Революционный переход Монголии к социализму.-М., 1984.
История советско-монгольских отношений. - М., 1981; История Монгольской Народной Республики. - М, 1983; " Боевое содружество. - М., 1985. 26 Белов, Е.А. Россия и Монголия (1911-1919 гг.) / Е.А. Белов. - М., 1999; Он же. Реакция в Китае на русско-монгольское соглашение 1912 г.//Проблемы Дальнего Востока. - 1994.— № 4. - С. 108 - 118; Он же. Царская Россия и Западная Монголия в 1912 - 1915 гг. // Пробле мы Дальнего Востока. - 1996. - № 1. - С. 96 - 105; Он же. Последний «живой бог» // Азия и Африка сегодня. - 1996. - № 3. - С. 73 - 77; Он же. Как была ликвидирована автономия Внешней Монголии // Азия и Африка сегодня. - М., - 1997. - № 5. - С. 64 - 68. 27 Лиштованный, Е.И. Национально-освободительное движение в Монголии: теория и прак тика / Е.И. Лиштованный // Россия и Монголия сквозь призму времени: материалы междуна родной научно-практической конференции «Улымжиевские чтения — 3». - Улан-Удэ, 2007. — С. 94-98. 28 Попов, И.М. У истоков военного сотрудничества России и Монголии (начало XX в.) / И.М. Попов// 70 лет монгольской народной революции. - М., 1991. - С. 29 - 39.
Кузьмин, Ю.В. Монголия и «монгольский» вопрос в общественно-политической мысли России (конец XIX- 30-е гг. XX в.) / Ю.В. Кузьмин. - Иркутск, 1997; Он же. Офицеры Генерального штаба России о национальных интересах России в Восточной Азии: Монголия и «монгольский вопрос» (нач. XX в.) // Россия и Восток: взгляд из Сибири. Т.2. - Иркутск, 1998. - С. 252 — 256; Он же. О национальных интересах России и Монголии (нач. XX века) / Ю.В. Кузьмин // Материалы научной конференции «Цыбиковские чтения-7». — Улан-Удэ, 1998.-С. 39-40 и др.
Басханов, М.К. Русские военные востоковеды до 1917г./ М.К. Басханов - М., 2005.
Даревская, Е.М. Сибирь и Монголия. Очерки русско-монгольских связей в конце XIX — начале XX вв. / Е.М. Даревская. - Иркутск, 1994. 32 Рощин, С.К. Политическая история Монголии (1921 - 1940) / С.К. Рощин. - М., 1999; Он же. Революция 1921 г. и проблемы суверенитета Монголии // VI международный конгресс монголоведов (Улан-Батор. Август 1992 г.). Т.1. - М., 1992. - С. 121 - 125; Он же. О российско-монгольском соглашении 1921 г. // Россия и Монголия: новый взгляд на историю взаимоотношений в XX веке. - М., 2001. - С. 70 - 81. 33Лузянин, С.Г. Россия - Монголия - Китай в первой половине XX века. Политические взаимоотношения в 1911 - 1946 гг. - М., 2003; Он же. Монголия: между Китаем и Советской Россией (1920-1924) / С.Г. Лузянин // Проблемы Дальнего Востока. - 1995. - № 2. - С. 71 -84; Он же. Взаимоотношения России, Монголии и Китая в первой половине XX в.: проблемы, выводы и оценки // Дальний Восток России - Северо-Восток Китая: исторический опыт взаимодействия и перспективы сотрудничества. Материалы международной научно-практической конференции, посвященной 60-летию Хабаровского края, 100-летию со дня начала строительства Китайско-восточной железной дороги и г. Харбина. - Хабаровск, 1998. - С. 101 - 103; Он же. Проблема возрождения монгольского государства и позиция России в 1911 - 1921 гг. // Россия и Монголия: новый взгляд на историю взаимоотношений в XX веке. -М., 2001.-С. 16-30.
Базаров, Б.В. Бурятские национальные демократы и общественно-политическая мысль монгольских народов в первой трети XX века / Б.В. Базаров, Л.Б. Жабаева. - Улан-Удэ, 2008; Жабаева, Л.Б. Элбэк-Доржи Ринчино и национально-демократическое движение монгольских народов / Л.Б. Жабаева. - Улан-Удэ, 2001; Она же. Об участии Э-Д. Ринчино в панмон-гольском движении // Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии. Мат-лы межд. науч. конф. - Т. 4. - Улан-Удэ, 2000. - С. 127 — 138 и др. 35 Чимитдоржиев, Ш.Б. Участие бурятских деятелей в демократических преобразованиях в Монголии (1920-е гг.) / Ш.Б. Чимитдоржиев, Н. Баяр // История и культура народов Центральной Азии: наследие и современность. Ч. 1. Сб. статей. —Улан-Удэ, 2008. С. 59 - 62. 3 Юзефович, Л.А. Самодержец пустыни: Феномен судьбы барона Р.Ф. Унгерн-Штернберга / Л.А. Юзефович. - М., 1993; Перший, Д.П. Барон Унгерн, Урга и Алтан-Булак / Д.П. Перший. - Самара, 1999; Барон Унгерн в документах и мемуарах. - М., 2004; Кузьмин, С.Л. Барон Р.Ф. фон Унгерн-Штернберг и восстановление монгольской государственности / С.Л. Кузь мин // IX международный конгресс монголоведов: доклады российских ученых. - М., 2006. — С. 106-112 и др. 37 Белов, Е.А. Барон Унгерн фон Штернберг. Биография. Идеология. Военные походы. 1920 - 1921/Е.А. Белов.-М., 2003 38 Перший, Д.П. Барон Унгерн, Урга и Алтан-Булак / Д.П. Перший. - Самара, 1999. 39 Михалев, А.В. Монгольская революция 1921 года в советской и российской историогра фии / А.В. Михалев. - Улан-Удэ, 2006. - С. 59. 0 Ганжуров, В.Ц. Россия и Монголия (на трудном пути реформ) / В.Ц. Ганжуров. - Улан-Удэ, 1997; Борисова, И.Д. Россия и Монголия: очерки истории российско-монгольских и советско-монгольских отношений (1911-1940 гг.) / И.Д. Борисова. — Владимир, 1999; Бойкова, Е.В. Некоторые проблемы советско-монгольских отношений в 1930-е годы / Е.В. Бойкова // Россия и Монголия: новый взгляд на историю взаимоотношений в XX веке. - М., 2001, -
С. 118-132; Яскина, Г.С. Монголия и внешний мир / Г.С. Яскина. - М., 2002; Ломакина, И.И. Монгольская столица, старая и новая (и участие России в ее судьбе) / И.И. Ломакина. - М., 2006.
Вартанов, В.Н. Влияние событий на Халхин-Голе в 1939 г. на военно-политическую ситуацию на Дальнем Востоке / В.Н. Вартанов // 70 лет Монгольской народной революции. Материалы международной научной конференции. - М., 1992. С. 51 - 58; Гаврилов, В.А. Халхин-Гол: «инцидент» или фактор большой политики? / В.А. Гаврилов// Монголия: актуальные вопросы национальной безопасности. - М., 1998. - С. 169 - 177; Кондратьев, В. Халхин-Гол: война в воздухе / В. Кондратьев. — М., 2002 и др.
Широкорад, А.Б. Русско-японские войны / А.Б. Широкорад. — Минск, 2003.
Шишов, А.В. Россия и Япония. История военных конфликтов / А.В. Шишов. - М., 2001. 44 Рощин, С.К. Маршал Монголии X Чойбалсан. Штрихи биографии / С.К. Рощин. - М., 2005; Он же. Они возглавили революцию // Азия и Африка сегодня. — 1995. — № 9. — С. 62 — 68. 45 История Монголии. XX век. - М., 2007. 46 70 лет монгольской народной революции. Материалы международной научной конферен ции. - М., 1991; IX международный конгресс монголоведов: доклады российских ученых. — М., 2006; Историческое развитие Монголии и монголо-российские отношения. Материалы научной конференции молодых российских монголоведов. — М., 2006; Россия и Монголия сквозь призму времени. Материалы международной научно-практической конференции «Улымжиевские чтения - 3». - Улан-Удэ, 2007 и др. 47 Базаров, В.Б. Внешняя политика Монголии (конец 1980-х - 2000-е гг.): Автореф. дисс ... канд. ист. наук / В.Б. Базаров. — Улан-Удэ, 2009; Ганжуров, В.Ц. Российско-монгольские от ношения (1980 — 1995 гг.) (история, проблемы, современность). Автореф. дисс ... докт. ист. наук / В. Ганжуров. - Иркутск, 1997; Лиштованный, Е.И. Россия и Монголия в XX в.: регио нальный опыт взаимоотношений (наматериалах Восточной Сибири). Автореф. дисс ... докт. ист. наук / Е.И. Лиштованный. - Иркутск. 1998; Джагаева, О. А. Развитие российско- монгольских отношений: основные направления, проблемы и перспективы (1921 — 2005). Автореф. дисс ... докт. ист. наук / О.А. Джагаева. — Волгоград, 2006; Единархова, Н.Е. Рус ские в Монголии: основные направления и формы экономической деятельности (1861 — 1921 гг.) Автореф. дисс ... докт. ист. наук / Н.Е. Единархова. - Владивосток, 2006; Манхано- ва, А.С. Становление монгольской государственности и эволюция межгосударственных от ношений Монголии и России (политологический анализ): Автореф. дисс ... канд. полит. наук / А.С. Манханова. - Москва, 2008.
Черепанов, К.В. Японо-советское соперничество на Дальнем Востоке в 1926-1941 гг. Автореф. дисс ... канд. ист. наук / К.В. Черепанов. - Омск, 2005. 49 Ыавааннамжил, Г. Гадаад Монголын автономний уеийн туух / Г. Навааннамжил. Улан-Батор, 1927; Бат-Очир, Ч. Монгол улсын эртнээс уламжлан ирснийг тэмдэглэсэн бичиг/ Ч. Бат-Очир. Улан-Батор, 1928; Пунцагноров, Ц. Внешняя Монголия в период автономии (1911 - 1919) / Ц. Пунцагноров // Монгольская Народная Республика. -Улан-Батор, 1951. — С. 111-135; Нацагдорж, Ш. Из истории аратского во Внешней Монголии / Ш. Нацагдорж. -М., 1958; Лигуу, Б. Из истории русско-монгольских отношений в конце XIX - начале XX века / Б. Лигуу. - М., 1960 и др.
Шнрендыб, Б. Народная революция в Монголии и образование Монгольской Народной Республики. 1921 - 1924 гг. / Б. Ширендыб. - М., 1956. Он же. Влияние Великой Октябрьской социалистической революции на Монголию. - М., 1967; Он же. В.И. Ленин и монгольский народ. - М., 1970; Цеденбал, Ю. Октябрьская революция и путь Монголии к социализму / Ю. Цеденбал. — Улан-Батор, 1976. Он же. Социалистические преобразования в Монгольской Народной Республике. - М.,1960; Октябрийн социалист их хувьсгал ба Монгол орон. — Улан-Батор, 1967; Октябрийн хувьсгал ба Монгол орон. - Улан-Батор, 1969; Лхамсурэн, Г. Ардын хувьсгалын уе дэх Монгол ардын хувьсгалт намын стратеги, тактикийн зарим асуу-дал. - Улан-Батор, 1977; Лигдэн, Б. МАХН бол социалист нийгмийн улс терийн системийн удирдах хуч мен. - Улан-Батор, 1978 и др. 51 Лхагвасурэн, Ж. Историческая победа на р. Халхин-Гол / Ж. Лхагвасурэн // Современная Монголия. - 1959. - №8.' — С. 10 - 13; Он же. 40 лет народных войск МНР // Современная Монголия. - 1961. -№ 3. — С. 3 - 6; Равдан, С. Монгольская народно-революционная партия - организатор и руководитель Народных войск МНР / С. Равдан // Коммунист вооруженных сил. - 1961. -№5. - С. 80 - 83. 52 Дашпурэв, Д. Этапы модернизации монгольского общества / Д. Дашпурэв. - Улан-Батор 1995; Хашбат, Л. Международный статус Монголии: историко-правовые аспекты / Л. Хаш- бат. - Улан-Батор, 2001.
Цит. по: Дашпурэв, Д. Этапы модернизации монгольского общества / Д. Дашпурэв. — Улан-Батор, 1995. - С. 59. 54Хишигт, Н. Монголо-российское сотрудничество в военной области (1911 - 1916 гг.) / Н. Хишигт // Россия и Монголия: новый взгляд на историю взаимоотношений в XX веке. -М., 2001.-С. 31-42. 55 Батбаяр, Б. Нуудэл, суудал, гарз, олз: XX зууны Монгол / Б. Батбаяр. - Улан-Батор, 1996. 5 Батсайхан, О. Монголын тусгаар тогтнол ба Хятад, Орос, Монгол гурван улсын хиагтын гэрээ (1911-1916)/О. Батсайхан. - Улан-Батор, 2002; Он же. Монгол ундэстэн бурэн эрхт улс болох замд (1911-1946). - Улан-Батор, 2007.
Батсайхан, О. К вопросу о возможности альтернативного пути развития Монголии в 1920 — 1930-е годы / О. Батсайхан // Россия и Монголия: новый взгляд на историю взаимоотношений в XX веке. - М., 2001. - С. 91. 58 Лхагва, Т. Что же думал Сталин о монголах? / Т. Лхагва. Перевод и комментарий В.В. Грайворонского. // Проблемы Дальнего Востока. - 1991. № 3. - С. 83 - 95. 59 Советы И.Сталина монгольскому премьеру // Азия и Африка сегодня. - 1991. -№ 6. - С. 53-56. 60 Цэцэгма, Ж. Бурятская национальная интеллигенция в становлении монгольского государ ства в первой трети XX в./ Ж.Цэцэгма. - Улан-Удэ, 2006. 61 Зориг Г. Два подхода к истории сражений на реке Халхин-Гол / Г. Зориг // Япония: эконо мика, политика, история. - М., 1989. - С.272 - 273. 62 Батбаяр, Ц. Монголо-советские отношения в 30-е годы / Ц. Батбаяр // Россия и Монголия: новый взгляд на историю взаимоотношений в XX веке. - М., 2001. - С. 133 - 143. 63 Агваан, Ш. X. Чойбалсан ба Дотоод явдлын яам / Ш. Агваан. - Улан-Батор, 1991; Он же. Маршал Дэмид. — Улан-Батор, 1994. 64 Ковальченко, И. Д. Теоретико-методологические проблемы исторических исследований / И. Д. Ковальченко // Новая и новейшая история. - 1995- № 1. - С. 5. 65 Русско-монгольское соглашение о признании автономии Внешней Монголии от 3 ноября (21 октября) 1912 г. // Сборник договоров России с другими государствами. 1856 - 1917. - М., 1952.-С. 410-417. 66 Русско-китайская декларация о признании автономии Внешней Монголии от 5 ноября (23 октября) 1913 г. // Сборник договоров России с другими государствами. 1856 - 1917. - М., 1952.-С. 418-420.
Соглашение между РСФСР и Монголией об установлении дружественных отношений от 5 ноября 1921 г. // РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 152. Д. 11. 66 - 67об.
Протокол о взаимопомощи между СССР и МНР от 12 марта 1936 г. // Советско-монгольские отношения. Документы и материалы. Т. 1. 1921 - 1940. — М., 1975. - С. 339 — 340. 69 Политбюро ЦК РКП(б) - ВКП (б) и Коминтерн. 1919 - 1943. Документы. - М., 2004.
Сталинское Политбюро в 1930-е годы. Сборник документов. - М., 1995; Советское руководство. Переписка. 1928 - 1941. - М., 1999; Политбюро ЦК РКП(б) - ВКП(б). Повестки дня заседаний. Каталог. Т. 2. 1930 - 1939. - М., 2000; Сталин и Каганович. Переписка. 1931 -1936. -М., 2001.
Российско-монгольское военное сотрудничество. Сборник документов. 1911 — 1945. Ч. 2 — М, 2008.
Сибирский архив: архивные документы, публикации, факты, комментарии. Выпуск 2. -Иркутск, 2000. 73 Новиков, М.В. Победа на Халхин-Голе / М.В. Новиков. - М., 1971; Маркин, И. Там, в сте пях у реки. О боях на Халхин-Голе / И. Маркин. - М., 1981; Горбунов, Е. 20 августа 1939 г. / Е. Горбунов. - М., 1986 и др. 74 Жуков, Г.К. Воспоминания и размышления / Г.К. Жуков. - М., 1970.
Советско-монгольские военно-политические отношения в период революционных преобразований в России и Монголии (1917 - 1921 гг.)
Революционные события 1917 г. привели к радикальным изменениям в России и к установлению советской власти в стране. Опасаясь влияния революции в России; монгольское правительство в 1917 г. закрыл о границу с РСФСР) Между Советской Россией» и правительством Монголии в» этот период отсутствовали дипломатические связи. Воспользовавшись общим ослаблением России, которая находилась в состоянии Гражданской войны, китайское правительство в 1919 г. ввело войска на территорию Внешней Монголии, нарушив тем, самым договоренности Кяхтинского тройственного соглашения (19Г5 г.). Автономия Внешней Монголии была» ликвидирована, на ее территории утвердился! китайский военный оккупационный режим107.
В письме-обращении князей и монахов Внешней Монголии к уполномоченному российского правительства говорилось, что представитель Китайской Республики в Урге Чень И, мотивируя тем, что разразившийся семеновский бунт угрожает Внешней Монголии, заявил, что монголам следует отказаться от автономии и подчиниться китайскому правительству. При этом подчеркивалось, что «ничего не нужно сообщать России, и все обязательства России по отношению к Монголии берет на себя Китай»108. Главнокомандующий войсками Китая генерал Сюй Шучжень составил документ под названием «Об уважении Внешней Монголии правительством Китая- и улучшении- ее будущего положения после самоликвидации автономии» и вручил его министрам, приказав приложить печати пяти министерств109. В декабре 1919 г. ургинский гарнизон был распущен, за исключением небольших отрядов Богдо-гэгэна и российского консульства, министры монгольского правительства были уволены, и таким образом фактически было уничтожено монгольское автономное управление. Китайским властям монголы.передали 5 776 винтовок вместе с 874 362 патронами, 2 456 берданок с 714 779 патронами, 7 орудий с 5 410 снарядами, 10 пулеметов, 12 пистолетов, 2 608 русских шашек-110. Решение всех пограничных дел было возложено на помощника китайского представителя кяхтинского чиновника Ли111. Несомненно, что одной из причин потери самостоятельности Внешней Монголии в 1919 г. явилась ее военная слабость. Богдо-гэгэн и правительство не располагали армией в достаточном количестве. В их распоряжении находились лишь 2 тыс. цириков, причем большинство из них были слабо подготовлены. К тому же подразделения, подготовленные русскими военными инструкторами, оказались в, Урянхайском крае (ныне Республика Тыва). Дело в том, что и ургинское правительство и Пекин в 1918-1919 гг. предпринимали согла- сованные действия с тем, чтобы лишить Россию протектората над Урянхаем и навязать этому краю свою власть.
По мнению - Е.А. Белова, монгольское правительство допустило явную стратегическую ошибку, когда в 1918-1919 гг. согласилось на установление монголо-китайской власти в Урянхайском крае, вместо того, чтобы сосредоточить военные и дипломатические силы на защите своей автономии. Увязнув в Урянхайском крае, Урга ослабила себя и дала возможность Китаю осуществить план ликвидации автономии Внешней Монголии. Конечно, сказался и другой фактор, - слабость России, которая находилась в состоянии Гражданской войны . Пока Россия была сильным государством, договоры об автономии Внешней Монголии, заключенные в 1913 и 1915 гг., соблюдались неукоснительно. В 1919 г. «монгольский» вопрос был решен в пользу Китая. Автономия Внешней Монголии была ликвидирована, Богдо-гэгэну принадлежала только духовная власть. Китайское правительство платило ему жалование 90 тыс. лан в год. Правили Монголией комиссар Сюй Шучжень и его помощник генерал Ли .
В агентурной сводке Регистрационного управления полевого штаба при Революционном военном совете РСФСР было сказано, что в Монголии на 31 августа 1920 г. дислоцировались китайские войска, всего до 5 тыс. чел., в том числе пекинский полк. В Урге количество китайских войск достигало до 4 тыс. чел. Монгольской армии в 1920 г. не существовало, была только личная охрана Богдо-гэгэна, так называемая Шелковая Гвардия; вооруженная русскими винтовками . В сводке подчеркивалось, что настроение в Монголии было нервным. Население Халхи надеялось на уход китайцев; а японофилы — на приход японцев..Зная большое влияние Богдо-гэгэна на население, гамины боялись, что4 он может воспользоваться событиями в Китае и поднять восстание против них, поэтому они усиленно следили за ним. Подчеркивалось, что настроение большей части населения было в пользу Советской России115.
В Урге существовала нелегальная, монгольская организация, которая боролась за независимость Монголии, - утверждал ось, в» одной» из сводок, - при наличии оружия она бы давно выгнала-китайцев из Внешней Монголии!16. Возможно, здесь- речь, шла о революционных течениях- под руководством Д. Сухэ-Батора и X. Чойбалсана, объединившихся 25 июня 1920 г. в Монгольскую народную партию (МНП).
В Монголии в отношении будущего сложилось два течения. Верхи в лице 60 князей из 80 для борьбы с китайцами и достижения независимости Монголии стали искать помощи у Японии, США и русских белогвардейцев . Низы и народные массы поддержали Народную партию, которая категорически высказалась против контакта и помощи русских реакционных сил и империалистических держав и решила обратиться за помощью к Советской России через особую- делегацию. Делегация- тайно выехала из Урги тремя, группами — 28 июня, 15 и 30 июля" 1920 г. Последняя группа в составе Д. Сухэ-Батора, Д. Лосола и Д. Догсома переехала границу в .районе Троицкосавска 6 и 7 августа под видом местных торговцев под вымышленными именами. 9 августа они на пароходе по р. Селенге прибыли в Верхнеудинск (ныне Улан-Удэ), а затем в Иркутск. Заместитель уполномоченного Коминтерна в Сибири и на Дальнем Востоке Ф.И. Гапон 17 августа 1920 г. принял монгольскую делегацию, в которую входили Данзан, Догсом, Лосол, Бодо, Чагдуржав, Чойбалсан, Сухэ-Батор при переводчике Э.Д. Ринчино. Им была обещана помощь в борьбе за установление в Монголии народной власти и восстановление автономии страны118.
Монгольская делегация 28 августа 1920 г. вручила представителю НКИД РСФСР в Иркутске обращение к Советскому правительству с изложением целей монгольских революционеров и просьбой о помощи. В нем, в частности, говорилось: «...Мы, члены Народной партии, от имени своей партии обращаемся к Великой России с просьбой о помощи. Мы в союзе со служилыми элементами своей страны, на военную силу которых мы рассчитываем, стремимся восстановить автономию Монголии и провозгласить Богдо-гэгэна ограниченным монархом. Добившись независимости страны, мы, используя опыт других стран, развернем борьбу за права и интересы своего народа. Рост национального самосознания аратства позволит нам через год-другой двинуть революцию дальше, с тем, чтобы окончательно ликвидировать права владетельных князей... Поэтому мы просим: во-первых, оказать Монгольской народной партии необходимую помощь и способствовать восстановлению автономии Монголии, во-вторых, назначить советского представителя в Кяхту, который стал бы связующим звеном между Советским правительством и Народной партией... Со своей стороны мы считаем необходимым организовать в Урге Центральный Комитет партии, избрать руководителей комитета. Избранный ЦК должен будет, во-первых, выпустить обращение к населению, во-вторых, создать армию, способную защитить дело партии, в-третьих, командировать членов партии в Иркутск для обучения их военному делу и получения политического образования»119. Часть делегации отправилась в Москву для переговоров с Советским правительством, Д. Сухэ-Батор и X. Чойбалсан остались в Иркутске изучать военное дело. В ноябре 1920 г. они выехали в Троицкосавск.
Роль СССР в организации монгольской регулярной армии (1920-е гг.)
После революции 1921 г. перед народным правительством Монголии встала задача охраны революционного порядка и защиты ее независимости от внешних захватчиков, что невозможно было сделать без постоянной армии. На совместном заседании ЦК Монгольской народной партии и Временного народного правительства 24 марта 1921 г. были рассмотрены вопросы создания Военного министерства в составе двух отделов — оперативного и мобилизационного. В связи с низким социально-политическим и экономическим уровнем развития монгольского общества, кочевым образом жизни большей части населения и ограниченными возможностями военно-экономического потенциала государства эту задачу Монголия самостоятельно решить не могла. Опыт взаимоотношений России и Монголии в военной сфере в 1911-1917 гг. и поддержка революционного движения в Монголии во многом обусловили обращение монгольского руководства к советскому правительству за помощью в создании постоянных боеспособных воинских частей. Частично решение этой задачи советское правительство возложило на руководство армии Дальневосточной Республики. Военные специалисты Народно-революционной армии в августе 1921 г. разработали проект организации военной системы в Монголии. В его основу были положены принципы территориальности при военных призывах и формирования постоянной кадровой армии, предусматривалось создание ин-ститута русских военных инструкторов во главе с начальником штаба . Проект был положен в основу «Положения об организации Народной революционной армии», которое было утверждено правительством Монголии.
Согласно положению, во главе монгольской армии стояли Реввоенсовет, Военное министерство и Штаб главкома . 10 апреля 1921 г. было принято постановление о создании Революционного военного совета (далее — Реввоенсовет) при Монгольской народной армии. Высшим военным управлением Монголии был Реввоенсовет, которому принадлежала полнота власти по охране государства. В него входили председатель (представитель правительства), военный министр (он же главком) и начальник Штаба главкома. Председателем Реввоенсовета был назначен Элбэк-Доржи Ринчино. Главная цель создания Реввоенсовета состояла в руководстве, координации действий, совместной службы высшего руководства Монгольской народной революционной армии (далее -МНР А) и красноармейских военных инструкторов, вступивших на службу в Монголии1 4. В прямом подчинении председателя Реввоенсовета были главнокомандующий Д. Сухэ-Батор и военный министр Хатанбатор Максаржав. Постановления Реввоенсовета проводились в жизнь через Штаб главкома и Военное министерство. Официально делами Военного министерства управлял начальник Штаба главкома, но фактически всю работу вел старший монгольский чиновник под непосредственным наблюдением военного министра и его помощника-. В ведении Военного министерства находился учет военнообязанных, конского состава, формирование, военная подготовка и обучение, проведение мобилизации населения Монголии195.
Штаб главкома управлял фактически всей активной армией и вспомогательными войсками и имел отделы: оперативно-строевой, мобилизационно-организационный, разведывательный и административный. В обязанности оперативно-строевого отдела входили составление плана обороны страны, разработка оперативных действий войск, проверка строевой и боевой подготовки войск и все проекты, касавшиеся улучшения постановки военного дела в армии. Мобилизационно-организационный отдел выполнял следующие функции: разработка планов мобилизации и демобилизации, составление штатов войск частей и другие вопросы, касавшиеся организации армии. Административный отдел занимался работой по штабу и войскам армии. Помимо перечисленных отделов имелись еще отделы, подчиненные непосредственно Военному Совету: отдел снабжения армии и ветеринарно-санитарный отдел196.
Обширная территория Монголии, на которой проживали 600 тыс., в основном, кочевников-скотоводов, отсутствие водного и железнодорожного транспорта, протяженность границ вынудили монгольское правительство при выборе родов оружия своей постоянной армии остановиться на конной армии. Конная армия, как более подвижная и легкая, к тому же традиционная для страны, могла дать возможность быстро переправить войсковые части в места их действительной необходимости197.
Советская Россия оказала помощь и содействие руководству страны в организации штабной работы и укреплении главных органов управления войсками Монголии. По приглашению монгольского правительства начальниками Главного штаба Монгольской народной армии длительное время работали советские военные специалисты Лятте (март-апрель 1921 г.), П.И. Литвинцев (апрель-сентябрь 1921 г.), В.А. Хува (сентябрь 1921 г. - сентябрь 1922 г.), СИ. Попов (1922-1923 гг.), Д.И. Косич (1923-1924 гг.), В.А. Кангелари (1925- 1926 гг.), Я.В. Шеко (1927 - 1930 гг.) . В оперативно-строевом, мобилизаци-онно-организационном, разведывательном и административном подразделениях Генерального штаба монгольских войск работали советские военные инструкторы, которые оказывали практическую организационную помощь монгольским командирам. Прибывшие из Советской России политические инструкторы Старков и Демко при непосредственном участии члена Реввоенсовета Монголии Алтангэрэла положили начало организации политико-просветительной работы в войсках199. Делалась попытка перевода на монгольский язык уставов Красной Армии. В 1922 г. в Москву из Монголии была направлена военная делегация в составе заместителя главкома Х.Чойбалсана и начальника штаба МНА управляющего делами Военного министерства Владимира Антоновича Хува200.
Основой формировавшейся монгольской регулярной армии были бывшие партизанские отряды, слабо обученные и плохо вооруженные. Монгольское правительство первоначально предполагало создать две армии: территориальную и экстерриториальную. Однако территориальная армия не была создана, а создание экстерриториальной армии вылилось в организацию двух отдельных кавалерийских бригад. Помимо кавалерийских бригад в Монголии имелись отдельные бригады, находившиеся в распоряжении Улясутайского и Кобдоского военных комиссаров и у пограничных комиссаров в Маймачене (Кяхте) и Дуга-не (15 верст южнее Хатхыла). Кроме этого, Богдо-гэгэн имел свой охранный отряд, находившийся при его дворе в Урге. Изначально армия была сформирована вблизи Алтан-Булака и состояла из 500 чел. добровольцев под командованием главкома Сухэ-Батора. К концу 1921 г. ее численность достигла 2 тыс. са-бель201.
В связи с недостатком подготовленного командирского состава первостепенное значение имела подготовка командных кадров для монгольской армии. Следует отметить, что военное училище в Монголии было организовано белогвардейским генералом Р.Ф. Унгерном во время пребывания его в Урге с целью подготовки командиров для монгольских частей. После занятия Урги красными войсками юнкеры почти все разбежались по своим хошунам, а часть их ушла с белогвардейскими отрядами на восток. Монгольское командование приняло меры к сбору разбежавшихся юнкеров, пополнило их состав из числа цириков /солдат/ народной армии, и военное училище в августе 1921 г. приступило к учебе. В нем насчитывалось 84 чел., обучавшихся под руководством русских инструкторов - Толпыгина и Урусова - бывших белогвардейских офицеров. После ареста Урусова Особым отделом в военное училище был назначен инструктором Вакунаев — буденовец, член РКП, который совместно с Толпыгиным продолжил обучение юнкеров. Учебная программа в училище была выработана применительно к программам, принятым для обучения младшего командирского состава Красной Армии с учетом местных условий. Срок обучения составлял 6 месяцев, первый выпуск юнкеров состоялся в феврале 1922 г. "Цирики по мере обучения военному делу в этой дивизии должны были направляться в свои хошуны и руководить там хошунскими цириками . Н.С. Соркин в 1923 г. занимался формированием артиллерийского военного училища, Белоглазов — кавалерийского. Для переподготовки командного состава при кавалерийском и артиллерийском училищах были открыты годичные курсы. В артиллерийское училище в 1923 г. было принято 30 курсантов204.
Советско-монгольское военное сотрудничество
Во 30-х гг. XX в. советско-монгольские взаимоотношения в военной сфере были детерминированы сложной внешнеполитической ситуацией на Дальнем Востоке, непрерывными провокациями на маньчжуро-монгольской границе. Правительство МНР предприняло ряд необходимых мер для развития и укрепления обороноспособности страны. Войска монгольской регулярной армии увеличились количественно. По сравнению с 1929 г. в 1931 г. МНРА насчитывала не одну, а четыре кавалерийские дивизии, отдельный транспортный полк, отдельный бронетанковый полк и Объединенное военное училище74. Основным родом войск МНР оставалась кавалерия. Одним из шагов в деле укрепления обороноспособности страны и обеспечения безопасности государства явилось создание пограничных войск. HalV пленуме ЦК МНРП.в октябре 1933 г. и на 18-й сессии Малого ху рала в марте 1934 г. рассматривались вопросы внешней политики и укрепления: обороны. В целях усиления единоначалия-в руководстве вооруженными силами; было решено-упразднить; Военный!Совет и сосредоточить военное управление в руках военного министра — главнокомандующего F. Дэмида. В докладе глав нокомандующего F. Дэмида (Еовету МинистровгМНР-от 4 апреля 1934 г. сооб щалось, что монгольская" армия; готовая дать отпор- японцам в\ случае их нападе нияна МНР . Однако в; действительностшреальныхвозможностещ, как матери альных, так их людских, дляс реализации, этого- решения? у монгольских частей было недостаточно:: В-августе-1934" г. была объявлена дополнительная; мобили зация» на действительную службу лиц: 21-25-летнего возраста: в; связи- с неком плектом:войск:Еосударственной=внутренней охраны. " і-- Советский;военный? советник Военного министерства и:Главкома: МНРА ЯЖ Шеко В! докладе начальнику Генерального штаба РККА А.И:.Егорову о состоянии МНРА от 16 июля 1935 г. отмечал улучшение политического и экономического положения в МНР, в то же время;.указавша контрреволюционную деятельность»ламства. Подчеркнув необходимость поднять- авторитет армии? среди населения; разъяснить значение военного дела и военной службы, ЯіВї. Шеко отметил, что часть молодежи под влиянием: ламской- агитации уходит в монастырь, чтобы- избежать службы в. армии.. Отметив; низкую квалификацию военного начальствующего состава он сообщил, что материальная база ИІ-вся система подготовки кадров І В Объединенном военном училище МНР тре-бовалаї улучшения. Но данным: ЯіВ; Шеко в мае 1935. г. ОВУ выпустило 100 чел. среднего командирского состава, и 86 чел., окончили академические курсы. Младший: командирский состав готовился; В: дивизионных и полковых школах, срок службы составлял, как и у цириков - два года. Я.В. Шеко предло жил увеличить срок службы для них и цириков до трех лет и улучшить медицинское и ветеринарное обслуживание армии, увеличить расходы на капитальное строительство помещений ОВУ и дивизий, военных и продовольственных складов, а также улучшить питание, снабжение бельем и обмундированием цириков, повысить жалованье начальствующему составу, укомплектовать до пол-ного штата инструкторский состав и увеличить дотацию СССР на МНРА .
Военный советник при военном министерстве и главкоме МНРА Л.Я. Вайнер в докладе начальнику Разведывательного управления РККА СП. Урицкому «Об усилении МНРА русскими частями» предложил схему дислокации советских воинских соединений в МНР. Дислокация советских воинских соединений в 1936 г. вытекала из оперативной оценки восточной границы МНР. Поскольку железнодорожные станции, находившиеся в руках милитаристских кругов Японии: Маньчжурия, Хайлар, Солунь располагались вблизи восточной границы МНР, в Баин-Тумэне дислоцировалась одна мотобронебри-гада, которая была готова действовать в оперативном взаимодействии с главными силами МНРА. Другая совместная мотобронебригада дислоцировалась в Ундурхане на направлении Дариганга, Долоннор. Эта бригада могла быть использована и в направлении Баин-Тумэн. Советская авиаэскадрилья дислоцировалась на территории СССР в районе Соловьевская — Борзя. Расположение авиаэскадрильи в районе Соловьевская — Борзя значительно облегчало вопросы снабжения эскадрильи, однако для оперативной работы в условиях военных действий Соловьевская не годилась, так как связь по проводу могла быть легко нарушена. При осложнении положения на границе МНР авиаэскадрилья распоряжением начальника Штаба РККА должна была передислоцироваться на аэродром Баин-Обо-сомон или Баин-Тумэнь или Ундурхан77.
Под руководством Л.Я. Вайнера правительство МНР приняло ряд мер по реорганизации частей МНРА и укреплению обороноспособности страны. Л.Я. Вайнер в докладе СП. Урицкому «О реорганизации и усилении монгольских частей в МНРА в 1936 г.» сообщил, что в целях повышения боеспособности монгольских частей правительство МНР и главком приняли решение о пе редаче охраны государственной границы на участках 34-го, 35-го и 18-го отдельных кавалерийских полков войскам Государственной внутренней охраны (ГВО) и об увеличении общей численности всех войск ГВО до 2,5 тыс. чел. Помимо этого было принято решение о реорганизации охраны государственной границы на участке 5-й, 6-й кавалерийских дивизий, выделив из состава этих дивизий 3 пограничных отряда общей численностью 700 чел., и увеличении численности армии в 1936 г. до 17 тыс. чел., сабельных эскадронов - до 120 сабель78.
Л.Я. Вайнер указал, что повышением численности армии до 17 тыс. чел. не увеличивалось количество дивизий, более того, за счет отдельных кавалерийских полков укреплялся их организационный состав. Всего по мероприятиям 1936 г. численность младшего начальствующего состава и цириков должна была достигнуть 15 370 чел., не считая 3 пограничных отрядов численностью 700 чел. В 1936 г. численность младшего начальствующего состава и цириков составляла 9 619 чел.79
Помощь СССР в разгроме японской армии на р. Халхин-Гол
Пограничные конфликты на маньчжуро-монгольской границе, в конечном счете, вылились в военные действия, которые Г.К. Жуков назвал «необъявленной войной». События на монголо-маньчжурской границе на р. Халхин-Гол 1939 г. достаточно были подробно описаны и проанализированы в отечественной военно-исторической литературе. В публикациях рассматривались причины возникновения конфликта, содержались описания хода военных действий, и особо подчеркивалось значение победы частей Красной Армии совместно с соединениями монгольской армии. Следует подчеркнуть, что оценки и выводы исследователей были в целом идентичны. Что касается причин возникновения конфликта, авторы единодушны в том, что он был спровоцирован милитарист-скими кругами Японии . Осуществление своих агрессивных замыслов — вторжение в пределы МНР — японское правительство возложило на Квантунскую армию. Чтобы завуалировать истинные цели вторжения в пределы МНР, японское правительство решило преподнести мировой общественности акт агрессии как пограничный конфликт . С начала 1939 г. милитаристские круги Японии усилили провокации на границе МНР и марионеточного государства Маньжоу-Ди-Го, в районе границы произошло несколько инцидентов между монголами и японо-маньчжурами.
Боевые действия на р. Халхин-Гол начались 11 мая 1939 г. В сообщении ТАСС от 26 июня 1939 г. говорилось, что «11 мая. монгольские пограничные заставы, расположенные в районе Номонхан-бурд-обо, подверглись нападению со стороны японо-маньчжурских войск и были вынуждены отойти на запад от границы к р. Халхин-Гол»109. Начиная с 12 мая 1939 г., в течение 10 дней в этом районе почти ежедневно происходили пограничные столкновения. Весь период развернувшихся боевых событий в районе р. Халхин-Гол имел ряд узловых операций войск обеих сторон. Основные бои происходили: 28-29 мая - в районе р. Хайластын-Гол; 3-5 июля - на горе Баин-Цаган; 13-14 и 23-25 июля — бои за обладание восточным берегом р. Халхин-Гол, направление основного удара японских войск проходило по обоим берегам р. Хайластын-Гол;
20-28 августа — операция советско-монгольских войск по окружению и уничтожению войск противника и 8 сентября - бой на высотах Эрис-Улыин-Обо. В японской и западной историографии события на Халхин-Голе именуются "Инцидент у Номонхана". Примечательно, что МНР, образованная в 1924 г., в сообщениях японской и маньчжоугоской стороны, тем не менее, называлась Внешней Монголией. В японской историографии «Номонханский инцидент» во временном отношении разделяют на два этапа: первый — это майские события, когда части Квантунской армии вторглись на территорию МНР, второй - июль-август 1939 г., когда отброшенные советско-монгольскими войсками японские части начали подготовку ко второму наступлению. По мнению Г. Зориг, такое деление имело особый смысл. Во-первых, события предстали как бы оторванными друг от друга. Во-вторых, война у Халхин-Гола, в которой было задействовано большое количество современной боевой техники и авиации, низводилось до одного-двух локальных пограничных инцидентов. В-третьих, разгром частей Квантунской армии советско-монгольскими войсками рассматривалось как простое урегулирование «инцидента»110.
В сообщении штаба Квантунской армии от 29 мая 1939 г. отмечалось, что инцидент в районе Номонхан был начат войсками Внешней Монголии, и маньчжурские части были вынуждены открыть ответный огонь. Ввиду того, что войска Внешней Монголии продолжали свои возмутительные действия вдоль границы, японские военные власти признали необходимым предпринять совместные с маньчжурской армией действия, что вытекало из принципа совместной обороны Японии и Маньжоу-Ди-Го111. Этот принцип якобы был закреплен японо-маньчжурским договором от 15 марта 1933 г.
Поводом для развязки военных действий и так называемого «пограничного конфликта» явилось притязание японского правительства на территорию МНР восточнее р. Халхин-Гол. Для обоснования надуманной претензии в Японии в 1935 г. издали фальсифицированную топографическую карту, на которой произвольно перенесли государственную границу МНР более чем на 20 кило-метров, обозначив ее по р. Халхин-Гол . Наличие множества содержавших разночтения топографических карт района, которые трактовались каждой из сторон в свою пользу, характер пустынной и малолюдной местности с неопределенными пограничными указателями, отстоявшими друг от друга на многие км, давали повод для подобного картографического толкования. Важнейшим фактором для конфликта являлся факт отсутствия демаркации маньчжуро-монгольской границы в районе р. Халхин-Гол.
МНР объявила о прохождении границы в местности Номон-Хан-Бурд-Обо у истока р. Хайластын-Гол, правого притока р. Халхин-Гол. Точку зрения советского правительства на эту проблему изложила газета «Правда»: «В оправдание своих провокационно-захватнических действий в отношении МНР японо-маньчжурские власти в своих сообщениях утверждали, что границей между МНР и Маньжоу-Ди-Го в районе восточнее и юго-восточнее озера Буир-Нур служила р. Халхин-Гол. В действительности же, по официальным картам, граница МНР и Маньчжурии всегда проходила в этом районе не по р. Халхин-Гол, а восточнее - по линии Хулат-Улийн-Обо и Номон-Хан-Бурд-Обо. По этой линии со дня образования МНР и до последних дней постоянно находились посты монгольской пограничной охраны. До начала событий граница МНР с Маньчжурией, проходившая восточнее р. Халхин-Гол, никем, в том числе и японо-маньчжурской стороной, не оспаривалась»113.
В этот период руководство НКИД и Генеральный штаб РККА оперировали двумя основными картами монголо-маньчжурской границы: картой Генерального штаба российской армии 1906 г. и советским вариантом этой же вер-сии, изданным в январе 1934 г. Управлением военной топографии РККА. Граница между МНР и Маньжоу-Ди-Го проходила по условной линии: Ара-Дулаан - Модон - Тембек — через гору Дархан-ула на Улан-Удук - Халхын-сумэ и далее - севернее р. Халхин-Гол. В январе 1936 г. карта издания 1934 г. была пред ставлена начальнику Генерального штаба РККА А.И. Егорову как наиболее достоверный источник. В этом же году Генеральный штаб РККА направил экземпляр карты в Улан-Батор правительству МНР, которое нанесло на свои карты ориентир согласно советской версии1 и. Вместе с тем, в Генеральном:штабе: РККА имелась еще одна карта: издания 1933 г., согласно которой граница, проходила непосредственно по р:. Халхин-Гол115. Л.П. Берия в секретном- донесении И:В; Єталину и В;Мі Молотову 21 мая! 93 9 г. сообщал, что в Улан-Баторе «нашлась, еще одна карта, датированная: 5 июля; 1887 г.»,. которая: определяла границу МНР и Маньжоу-Дй-Го «восточнее р: Халхин-Гол»116.
