Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Структура сибирской администрации на рубеже XVI-XVII вв. и административно-судебные функции первых сибирских воевод
Глава 2. Военные и градостроительные функции сибирских воевод конца XVI - первых лет XVII вв 70
Глава 3. Социально-экономическая деятельность первых сибирских администраторов
Заключение 170
Список использованных источников и литературы 176
- Структура сибирской администрации на рубеже XVI-XVII вв. и административно-судебные функции первых сибирских воевод
- Военные и градостроительные функции сибирских воевод конца XVI - первых лет XVII вв
- Социально-экономическая деятельность первых сибирских администраторов
Введение к работе
В последнее время в связи с интенсивным развитием восточных областей России оживился интерес ученых к изучению административной истории, судьбам местной власти в Сибири.
В современной историографии имеются работы, посвященные становлению и развитию воеводской формы управления в Сибири, но авторы этих работ лишь попутно касаются функций первых местных администраторов.
Присоединение "Сибирского царства" к России в конце XVI века имело большое значение для ее цивилизационного развития. Заметно расширилось геополитическое пространство Московского государства, в его состав вошли земли с иноязычным населением и особой религиозной, культурной, социально-политической структурой. Внутренние процессы, обусловившие централизацию власти, привели к необходимости поиска новых форм управления, в частности, административного.
Воеводская форма управления начала складываться в Поволжье после присоединения к России Казанского ханства1. Сходные условия вхождения в ее состав Сибири обусловили дальнейшее развитие данной формы управления в Зауралье. Одновременно она формируется и в центральной России.
Актуальность изучения становления воеводской системы управления в Сибири обусловлена, прежде всего, необходимостью выяснения причин и условий развития воеводской власти в Сибири, ее последующей эволюции. На наш взгляд, без представлений о первоначальном этапе оформления местной системы управления трудно судить о специфике тех или иных ее явлений и в дальнейшем их развитии.
Освоение сибирских земель имело стратегическое значение для России. Богатые пушниной и малозаселенные, пригодные для хлебопашества территории имели большую привлекательность в глазах царского правительства, промышленных и торговых людей.
Продвижение русских вглубь сибирских просторов было поэтапным, но достаточно стремительным. После похода Ермака стало понятно, что победа над Кучумом и покорение инородцев вполне по силам даже сравнительно немногочисленным отряда служилых людей. В 1585 г. воевода И. А. Мансуров закладывает Обский городок, который становится первым форпостом в борьбе России с Пегой ордой.
Важными вехами начального этапа колонизации Сибири стало строительство Тюмени и Тобольска в результате успешных операций московских воевод.
С 1593 г. начинается второй этап освоения Зауралья. Тогда в результате побед над силами Кучума и его сторонников были заложены Пелым, Березов, Сургут, Тара, Обдорский и Нарымский остроги, Верхотурье. В 1598 г. на р. Оби Кучум потерпел окончательное поражение, многие родственники и военачальники хана попали в плен.
С этого же времени начинает оформляться экономическая инфраструктура сибирских городов. Так, прокладывается новая "бабиновская дорога", значительно сократившая путь из центральной России в Сибирь и обеспечившая экономические связи между зауральскими городами и острогами.
Для реализации ясачной политики, которая становится основным направлением в деятельности сибирской администрации, строятся Туринский и Кетский остроги, которые позволили держать
в повиновении инородцев, предотвращая их возможные нападения, и собирать ясак с отдаленных волостей.
На этом колониальная экспансия русских не завершилась. Теперь их взор был обращен на север - в Обдорию, богатую пушниной и рыбой. Там был построен Мангазейский острог (1600-1601 гг.), а впоследствии и город.
Столь стремительное продвижение русских в Сибирь повлияло на настроение инородческой знати, которая стала понимать, что она не сможет противостоять русским. Подчас "лучшие люди" сами отправлялись к сибирским воеводам или в Москву, предлагая свои ясачные владения взамен прав на сохранение своего высокого положения. Так было с князем Тояном, в "улусе" которого русские возвели в 1604 г. Томск.
Со строительством г. Томска заканчивается первая волна освоения русскими Сибири. Этот процесс надолго, почти на полтора десятилетия, был прерван Смутой2.
Методы и принципы управления Сибирским краем только определялись в московских приказах, но правительство осознавало необходимость создания единого центра, который бы позволил контролировать и координировать социально-политическую и экономическую жизнь сибирских городов. С превращением в 1599 г. Тобольска в главный ("столичный") город возникает административно-территориальное деление на разрядный и уездные сибирские города.
Для более углубленного понимания русской колонизации
Сибири в конце XVI - начале XVII вв. необходимо изучение
структуры формирующейся администрации, способов реализации
t того широкого круга задач, которые вменялись в обязанность
первым сибирским воеводам: первоочередные военные и весь спектр административно-хозяйственных.
Степень изученности темы. В историографии проблема становления воеводской системы управления рассматривалась попутно, в контексте процесса колонизации сибирских земель.
Родоначальником научного сибиреведения Г. Ф. Миллером изучался процесс освоения зауральских территорий русскими людьми. Исследователь привлек богатый источниковый материал, но специфика деятельности первых городовых воевод Г. Ф. Миллером рассматривалась попутно .
И. А. Андриевский в обобщающем очерке "О наместниках, воеводах и губернаторах. Рассуждения" не останавливается на этапе становления воеводской власти, а рассматривает ее историю за XVII век в целом и применительно к России вообще4.
Более широко эта тема, хотя, еще не став даже отдельным
аспектом исследования, освещена в трудах П. Н. Буцинского. В его
книге о заселении Сибири и работах цикла "К истории Сибири"
раскрывается история сибирских городов первых десятилетий их
существования. Ученый привлек богатый фактический материал для
исследования проблемы присоединения Сибири к России. В этой
связи П. Н. Буцинский затронул проблему становления воеводской
власти в Сибири, но в основном им очерчены полномочия воевод,
участвовавших в строительстве острогов и городов, хотя порой
упоминается и об их административно-хозяйственных функциях, в
основном при организации солеварения и заведении пашни.
Несмотря на ценность сведений, имеющихся в его работах, автор
не ставил перед собой цели изучить процесс становления
* административной власти в Сибири5.
Справочно-биографические сведения о первых сибирских администраторах содержатся в работах К. Б. Газенвинкеля. Исследователь подробно остановился на деятельности сибирских воевод из корпораций князей Ростовских и Ярославских6.
Ценные сведения по истории освоения Сибири содержатся в составленном Н.Н. Оглоблиным "Обозрении столбцов и книг Сибирского приказа (1592-1768 гг.)", в частности, о предписаниях первым сибирским администраторам, вознаграждении их за службу, составе сибирской администрации, "деле" Быкасовых7.
В советской историографии отсутствуют работы, которые позволили бы разносторонне судить о деятельности первых сибирских администраторов. Исследователи, как правило, уделяли внимание какому-то отдельному аспекту их деятельности.
В работе С. В. Огородникова "Русская государственная власть и сибирские инородцы в XVI - XVII вв." более целенаправленно рассматривается ясачная политика правительства в Сибири. Порядок сбора, размер, формы ясака исследователь находит важными для выяснения взаимоотношений между московской администрацией и коренным населением Зауралья. Автор затронул и интересующий нас период, когда происходило складывание воеводской власти, хотя и не преследовал специальной цели
выделить особенности деятельности воевод .
С. В. Бахрушин в "Очерках по истории колонизации Сибири в XVI - XVII вв." лишь попутно касается полномочий первых воевод зауральских городов и их роли в реализации политики Москвы. В статье "Воеводы Тобольского разряда" С. В. Бахрушин пишет о принципах назначения на воеводские должности, но рассматривает более поздний, "послесмутный" период, хотя и упоминает о первых
тобольских воеводах, которые принадлежали к знати (С. Ф. Сабуров, Ф. И. Шереметев)9.
Ясачную политику и взаимоотношения русских торговцев с местным населением Сибири с конца XVI в. рассматривает П. Н. Павлов. Ясачный режим, сложившийся на рубеже XVI-XVII столетий, автор называет "хищническим" и находит, что его можно было изменить, отказавшись от прямого вымогательства, откровенных обсчетов и "поминков" со стороны сибирской власти. Но в основном анализ ясачной политики выполнен П. Н. Павловым на материалах XVII в., при этом деятельность первых сибирских администраторов исследователь не затронул10.
А. А. Преображенский, анализируя процесс вхождения Сибири в состав Российского государства в конце XVI - начале XVII вв., на основе ранних русских дипломатических документов этого времени определяет, что одним из приоритетных направлений в русской политике стала ясачная. Деятельность первых городовых воевод в ходе ее реализации опять-таки не анализируется \
В монографии В. А. Александрова и Н. Н. Покровского "Власть и общество: Сибирь в XVII в." выполнен анализ воеводского управления в Сибири, в том числе и в ясачной сфере, но применительно к XVII веку12.
Проблема развития пашенного земледелия и деятельности при
этом первых сибирских администраторов, попутно рассмотренная в
работах Г. Ф. Миллера, П. Н. Буцинского и С. В. Бахрушина, более
подробно раскрыта В. И. Шунковым в исследованиях, посвященных
колонизации Зауралья в конце XVI - XVII вв. Автор исследует
проблемы, связанные с устройством пашни в Западной Сибири в
t конце XVI в., частично останавливаясь на взаимоотношениях
пашенного населения с местной властью, хотя роль в этом процессе администраторов снова рассматривает мимоходом1 .
В. И. Корецкий, проанализировавший правительственную
политику относительно заведения в Сибири "государевой пашни",
специально на роли воевод как проводников этой политики также
не останавливается. Он анализирует основные источники
контингента пополнения рядовых земледельцев. Так,
исследователь рассматривает причины ссылки и распределение ссыльных на пашню в сибирские города, а также трудности, с которыми пришлось столкнуться переселенцам при заведении пашни14.
Н. И. Никитин остановился на социально-экономическом аспекте освоения Сибири, включая интересующий нас период. Исследуя развитие торговли, ремесла, солеварения, заведения пашни, ученый акцентирует внимание на социальном составе русских служилых людей, не останавливаясь на функциях первых сибирских администраторов15.
Проблема реализации первыми сибирскими администраторами военных и градостроительных функций, попутно, в контексте процесса колонизации Западной Сибири, рассматривалась вслед за С. В. Бахрушиным Р. М. Кабо в работе "Города Западной Сибири". Здесь специально анализируется период строительства первых городов и острогов, но деятельность в ходе их "поставлення" сибирских администраторов не исследуется16.
В трудах Д. Я. Резуна обозначены хронологические рамки
возникновения первых городов и острогов Сибири, в основном по
данным сибирских летописей17.
1^ В. И. Сергеев, исследуя правительственную политику в Сибири
"накануне и в период основания первых русских городов", выделил
такой важный аспект, как процесс утверждения государственной власти за Уралом в конце XVI - начале XVII вв. Хотя В. И. Сергеев конкретно не останавливается на анализе военных и градостроительных функциях сибирских воевод, он рисует достаточно широкую картину борьбы русских войск с Кучумом, считая, что на данном этапе военно-функциональный принцип организации власти был основным .
К исследованию истории возникновения первых сибирских
городов, в частности, Тюмени и Тобольска обращались Д. И.
Копылов и В. И. Кочедамов19. 3. М. Бояршинова в работах об
основании Томска касается и деятельности первых местных воевод
при строительстве города . Е. Н. Евсеев в статье о первых двух
столетиях существования Тары интересующий нас период
представил обзорно . М. П. Черной рассматривается история
возникновения Нарымского острога, но без обращения к
деятельности его первых администраторов22.
О роли сибирских администраторов в строительстве церквей в Туринске и Верхотурье попутно пишет игумен Феофилакт (Моисеев)23.
Г. В. Алферовой в книге "Русские города XVI-XVII веков", рассмотрен вопрос об основании и ремонте городов и острогов, роли при этом воевод на общероссийском материале, что позволяет проводить аналогии с деятельностью сибирских администраторов при строительстве крепостей24.
Административные функции воевод на начальном этапе формирования воеводской власти в Сибири практически не изучались в историографии. В работе Е. В. Чистяковой "Городские восстания в России в первой половине XVII века (30- 40-е годы)"
сибирские воеводы представлены главами административно -полицейской власти, но относительно середины XVII века25.
В одной из глав обобщающей "Истории Сибири" более подробно, чем остальные стороны деятельности первых воевод и голов, рассматриваются их военные функции в процессе колонизации новых территорий и закрепления на них, в частности, говорится о формировании воеводами отрядов служилых людей, руководстве войсками, принятии предупредительных мерах относительно нападений неприятеля26.
Группа екатеринбургских историков недавно выпустила серию работ о Югорске, Сургуте, Коде и Югре. В соответствующих разделах этих книг, написанных А. Т. Шашковым и Е. М. Главацкой, рассматриваются некоторые аспекты занимающей нас темы, в частности, роль воевод в процессе колонизации Северо -Западной Сибири, их судебные функции, но только в форме изложения отдельных фактов, даже не на иллюстративном уровне .
К. В. Петров опубликовал работу о пребывании князей Борятинских на сибирских воеводствах в конце XVI-XVII вв. Он акцентирует внимание на генеалогии воевод, которая, по его мнению, учитывалась в Москве при назначениях в Сибирь. К. В. Петров обращает внимание на то, что на сибирских воеводствах часто находились князья Барятинские, в том числе в конце XVI в.
О. Н. Вилков, рассматривая некоторые аспекты административной и строительной культуры Тобольска, в том числе в конце XVI- начале XVII вв., только перечислил воевод и голов, назначавшихся в этот город .
Я. Г. Солодкиным изучаются мотивы назначения "начальных
I людей" в Сибирь, определяется их сословный статус, а также
влияние зауральской службы на последующую карьеру дворян в начальный период русской колонизации Сибири .
В 80 - 90-х гг. XX в. появились работы екатеринбургского
историка Е. В. Вершинина, который обобщенно рассмотрел генезис
сибирской воеводской системы, а ее историю проследил почти
исключительно на материалах XVII в., учитывая судьбы
воеводского аппарата, начиная со Смуты. Но в его монографии, изданной в 1998 г., ставится и вопрос о необходимости изучения первых двух десятилетий существования воеводского управления в Зауралье. По мнению Е. В. Вершинина, годы "присоединения Западной Сибири к Русскому государству в конце XVI в. оказались синхронны становлению воеводского управления в общероссийском масштабе", и, несмотря на особенности воеводской администрации за Уралом, "она не явилась каким-то особым, колониальным аппаратом власти, имела те же принципы и основные функции, что и в Европейской России".
Ценной частью книги Е. В. Вершинина является справочник о сибирских администраторах, где содержатся упоминания и о первых из них, хотя с некоторыми лакунами и неточностями. На основании этих данных можно определить социальный статус сибирских воевод и голов интересующего нас времени, а порой принципы назначения их в Сибирь несколько иначе, чем это делает К. В. Петров (фактической основой данных справочных сведений преимущественно является Сибирский летописный свод конца XVII в.)31.
Сведения биографического характера о первых воеводах
Тобольска, а также основателях Тюмени, Пелыма, Березова и
I Сургута содержатся в недавно изданной книге Н. Л. Конькова
"Тобольские воеводы конца XVI - начала XVIII веков". Автор, в
частности, останавливается на роли первых администраторов в организации солеварения32
Несколько лет назад появилась кандидатская диссертация О. Ю. Шаходановой "Центральные и местные органы управления Западной Сибирью в конце XVI - начале XVIII вв.", где рассмотрены принципы и специфика взаимоотношений центральных и местных органов власти в весьма широком хронологическом диапазоне. Исследовательницу интересует и период становления воеводской системы управления в Западной Сибири, но не специально, а для определения исходных рубежей формирования местной власти. При этом внимание на функциональной деятельности сибирской администрации в это время не акцентируется33.
Воеводская система управления стала складываться в Среднем и Нижнем Поволжье в середине XVI в., после присоединения к России земель бывшего Казанского и Астраханского ханств.
И. П. Ермолаев монографически исследовал, каким образом происходило становление воеводской власти в Казанском крае, каковы были функциональные обязанности первых тамошних администраторов. Его работа дает наиболее полное представление об основных принципах воеводского управления в Казани во второй
#
половине XVI в. и позволяет определить типологические особенности развития воеводского аппарата, в том числе в Сибири34.
А. П. Павлов в книге "Государев двор и политическая борьба при Борисе Годунове (1584-1605 гг.)" останавливается и на проблемах зарождения воеводского управления, но весьма обзорно и применительно к России вообще .
Проблемой организации управления на юге России в конце XVI века занимается В.Н. Глазьев. Он изучил структуру власти в городах - крепостях на Поле, которая стала складываться в рамках воеводской системы управления, проанализировал состав воеводского аппарата, принципы назначения на должности воевод и голов, коснувшись их основных обязанностей, среди которых преобладали военные и градостроительные, что было связано со спецификой колонизируемых приграничных территорий36.
Таким образом, при наличии работ, посвященных
персональному составу и структуре сибирской администрации
конца XVI - начала XVII вв., нет трудов, рассматривающих
проблемы функционирования и особенностей деятельности
сибирской администрации в начальный период освоения русскими Зауралья.
Исходя из научной значимости, целью диссертационного исследования является изучение функций и специфики деятельности первых сибирских администраторов.
В связи с этим предполагается решение следующих исследовательских задач:
изучение военной компетенции первых сибирских воевод и
голов;
анализ их роли в строительстве городов и острогов; определение методов управления воевод служилыми
людьми;
рассмотрение основных методов и средств реализации
воеводами ясачной политики правительства;
раскрытие финансовой деятельности первых сибирских
администраторов;
исследование реализации первыми сибирскими
администраторами хозяйственных задач;
выяснение административно-судебной юрисдикции воевод
и принципов их взаимоотношений с московскими приказами, анализ принципов взаимоотношений между разрядными и
уездными воеводами
Объектом исследования является процесс становления
воеводской системы управления в Сибири в конце XVI - начале XVII вв.
Предметом исследования служит функциональная деятельность
первых сибирских администраторов в процессе освоения новых
территорий, определение порядка складывания основных
элементов воеводского аппарата управления, его взаимодействия с центральными органами власти.
Территориальные рамки исследования соответствуют границам возникших в результате военных экспедиций конца XVI - начала XVII вв. первых сибирских уездов, центрами которых являлись Тюмень, Тобольск, Пелым, Березов, Сургут, Тара, Верхотурье, Туринск, Мангазея, Томск.
Хронологические рамки исследования - конец XVI - начало XVII вв. Нижней временной границей является 1585 г. - закладка Обского городка - первой русской крепости в Зауралье. С этого времени начинают формироваться основные принципы деятельности воеводской власти в Сибири, правительство начинает определять стратегию освоения сибирских земель. Верхней хронологической гранью выступает 1604 г. (основание Томска) - с этого времени освоение сибирских просторов приостанавливается из-за начала в России Смуты на целых 14 лет . К тому моменту начальный этап формирования местной власти за Уралом
завершился. В сибирских городах появились воеводские избы, обозначилась их компетенция. Военные и градостроительные функции воевод, которые были актуальны в период борьбы с Кучумом, постепенно начинают уступать административно-хозяйственным.
Источниковая база исследования. Для исследования темы были
привлечены документальные и нарративные источники. Из
документальных источников были использованы архивные и опубликованные материалы.
Архивные материалы, использованные в диссертации, были извлечены из фондов Российского государственного архива древних актов (РГАДА) и архива Санкт-Петербургского института истории РАН (Архив СПб. ИИ. РАН).
Нужно отметить, что специальных источниковедческих работ в контексте изучения становления воеводской власти в Сибири нет.
Документальные источники можно разделить на несколько групп в соответствии с их значимостью и спецификой содержания.
Важным источником для изучения данной проблемы являются наказы первым воеводам и головам. Наказы намечают ведущие принципы политики царского правительства в Сибири, формулируют основные задачи, решение которых возлагались на сибирских воевод и голов, прежде всего строительство городов и острогов, обеспечение их охраны, приведение к ясачной зависимости инородцев, обеспечение сбора ясака. Наказы сибирским воеводам состоят из двух частей.
В первой части содержатся типичные предписания воеводам
относительно строительства города, острога, осуществления
f военных экспедиций, определяются механизмы реализации
правительственной политики.
Вторую часть наказа составляют памяти, касающиеся разных
вопросов, которые возникали в процессе освоения новых
территорий. К примеру, в наказе 1599г. содержатся
многочисленные памяти относительно решения имущественных
споров, воровства и грабежа служилых людей, контроля за
использованием подвод и других дел. Этот наказ, тобольским
воеводам С. Ф. Сабурову и А. Ф. Третьякову, дьяку Т. А. Витовтову
представляет особый интерес, так как свидетельствует о
становлении как Тобольска как столичного города, дает
возможность проанализировать компетенцию первых разрядных
воевод. Наказ С. Ф. Сабурову извлечен из РГАДА. К этому
документу ранее обращались только Н. Н. Оглоблин (касаясь
"дела" ссыльных дворян Быкасовых) и Е. В. Вершинин, в
основном анализируя церемонию произнесения воеводами "жалованного слова". Многочисленные памяти, содержащиеся в
наказе, специального внимания историков не привлекали .
Кроме этого, к числу наиболее важных из таких документов относятся пелымский наказ, составленный в конце 1592 г. или начале 1593 г. и адресованный П. И. Горчакову, составленные в 1594 г. наказы основателям Сургута (Ф. Борятинскому и В. Аничкову) и - Тары (А. В. Елецкому, Б. Доможирову и Г. Елизарову)39.
Наказы конца XVI в. сходны по своей структуре и содержанию, они являются своего рода типичной инструкцией. Основные принципы реализации политики Москвы, предлагаемые в наказах, однотипны. Содержание наказов более позднего периода становится более разнообразным, в них уже отразились новые условия и формы политики правительства, что связано с закреплением русских на завоеванных территориях.
Другим, не менее важным, источником являются царские
грамоты, которые свидетельствует о механизме реализации
правительственной политики и функциональных обязанностях
воевод. Например, в грамоте 1597 г. воеводе В. П. Головину и
голове И. В. Воейкову содержатся предписания относительно
строительства Верхотурья40. В грамоте 1600 г. березовский воевода
И. Г. Волынский удостоился похвалы за перестройку и
благоустройство города41. Оригинальными являются грамоты, извлеченные из архива Спб. ИИ. РАН. Это грамоты верхотурскому воеводе Н. Плещееву (1603 г.), где сообщается об отправке в Тобольск ссыльных, обвиняемых в "ересном деле"42, и затребываются сведения о числе проживающих в ясачных юртах людей, о числе юртов и волостей, отошедших от Верхотурья к Туринскому острогу, и количестве собираемого ясака43.
Уникальным является комплекс "верхотурских грамот", опубликованный в 1982 г. Е.Н. Ошаниной. В этих документах конца XVI - начала XVII вв. находим ценные сведения о деятельности первых сибирских воевод, в частности, об их функциях - судебных, административных, социально экономических 4. Несмотря на то, что эти документы опубликованы два десятилетия тому назад, исследователи редко к ним обращались.
Таким образом, царские грамоты дают широкое представление о различных аспектах деятельности городовых воевод и голов в первые годы русской колонизации Сибири.
Судить о степени реализации тех предписаний, которые
содержались в наказах и царских грамотах, можно по отпискам
f воевод и голов, где подробно излагаются обстоятельства, связанные
с исполнением тех или иных распоряжений.
Отписки можно разделить на два вида: это отписки, которые воеводы и головы отправляли в Москву об исполнении тех или иных предписаний (к примеру, в 1598 г. тарский воевода А. Воейков сообщал о поражении Кучума и приведении к ясачной зависимости инородцев)45 и отписки, которые администраторы отправляли друг другу, сообщая о текущих делах, заботясь, в частности, о предотвращении нападений со стороны инородцев (так, в 1603 г. тюменский голова А. Безобразов извещал туринского голову И. Лихарева о намерении царевича Алея "идти" на Тюмень,46 а тобольский воевода С. Ф. Сабуров писал назначенному в новоустраиваемый Епанчин (Туринский) острог голове Ф. О. Янову47 по вопросам устройства этого административного центра; эта отписка позволяет также судить о принципах взаимоотношений разрядных и уездных воевод).
Представление о деятельности сибирской администрации, а также о трудностях, с которыми столкнулись поселенцы, злоупотреблениях воевод, дают челобитные, отправляемые в Казанский приказ служилыми людьми и поселенцами. Например, к 1599 г. относится челобитная ясачных вогуличей о предоставлении им льгот в уплате ясака и при заведении пашни, а так же о разрешении покупать топоры и ножи у торговых людей4 .
Боярские списки являются оперативно-учетными документами. В этих документах, введенных в научный оборот С. П. Мордовиной и А. Л. Станиславским фиксируется состав "государева двора", изредка география несения службы представителями княжеских корпораций московских и выборных дворян, жильцов, дьяков. Самым ранним из использованных нами боярских списков является список 1588-1589 гг., в котором фиксируется службы выборных дворян в Зауралье с указанием на их принадлежность к
той или иной территориальной корпорации. С этим боярским списком сходен список дворян, намеченных к участию в шведском походе 1589-1590 гг. Следующие дошедшие до нас боярские списки (1598-1599 гг. и 1602-1603 гг.) позволяют судить о росте численности выборных дворян, служивших за Уралом49.
Помета "в Сибирь" в боярских списках указывает на назначение дворян на службу, но при этом нет уверенности в том, что оно состоялось. В некоторых случаях названы лица, о службе которых в других источниках не упоминается, поэтому можно только предполагать, в каком качестве и каком городе они служили.
Другим важным источником для изучения первых лет истории воеводского управления в Сибири могут служить разрядные книги.
В них содержатся сведения об основании городов в Сибири, отправке воевод на сибирские службы. Данные, указанные в "разрядах", не всегда отличаются полнотой, но, рассматривая сведения о назначении воевод на службу в за Урал, можно судить о периодичности этих назначений, а также о времени образования первых русских городов в Западной Сибири. Иногда в разрядных книгах содержатся записи о военных экспедициях, строительстве городов и острогов (к примеру, уникальны сведения разрядной книге редакции 1636 г. о сооружении Кетского острога). Наиболее полные сведения по интересующим нас вопросам содержатся в разрядной книге редакции 1605 г. из Эрмитажного собрания. В Пушкинской разрядной книге, хранящейся в РГАДА, более подробно описан конфликт тобольского воеводы Ф. И. Шереметева и дьяка Т. В. Кудрина50.
К нарративным источникам относятся сибирские и общерусские летописи: Есиповская летопись, Строгановская летопись, Книга записная, Погодинский летописец, Новый летописец.
Есиповская летопись была составлена в 1636 г. дьяком Тобольского архиепископского дома Саввой Есиповым на основании ряда источников, среди которых исследователи называют синодик "ермаковым казакам", более раннюю краткую летопись, татарские летописцы, рассказы очевидцев. В летописи содержатся сведения о походе Ермака и последующих военных экспедициях первых сибирских воевод.51
Строгановская летопись, составленная во второй четверти XVII в., содержит аналогичные сведения об освоении сибирских земель, но при этом подчеркиваются заслуги Строгановых в освоении Сибири .
Погодинский летописец, по мнению большинства исследователей, представляет собой переработку Есиповской летописи, дополненную по недошедшим до нас источникам. (Впрочем, Е. К. Ромодановская и А. Т. Шашков предположили, что Погодинский летописец предшествовал Есиповской летописи). В летописи содержатся сведения об экспедициях воеводы И. А. Мансурова и головы Д. Д. Чулкова, об основании Тюмени .
Книга записная, составленная в 1687 г. и затем редактировавшаяся до середины XVII в., содержит сведения и за рассматриваемое нами время, в частности, известия о строительстве первых сибирских городов и острогов, монастырей и церквей, в том числе о роли в этом процессе первых сибирских воевод5 .
Из общерусских летописей в диссертации использовались две
редакции Нового летописца. В первой редакции (1630 г.)
содержатся сведения, в частности, о ссылке угличан в Сибирь, во
второй редакции (около 1682 г.), впервые упоминается об участии
f дворян И. Самоедова и И. Онучина в строительстве Тобольска55.
Таким образом, налицо очевидные источниковые возможности для исследования темы диссертации.
Методологические основы исследования. Основным принципом исследования стал принцип историзма, позволяющий оценивать исторические факты и явления в движении и взаимосвязи. Важным методологическим принципом стала научная объективность, дающая возможность рассматривать события в их реальном развитии.
В процессе исследования были использованы системный,
ретроспективный, сравнительно-исторический методы.
Сравнительно-исторический метод позволил провести аналогии в
становлении и функционировании воеводской системы управления
в Сибири, Казанском крае, на юге России. Системный метод дал
возможность рассмотреть воеводскую власть в Сибири как единую
определенную целостность, находящуюся в динамике и развитии,
позволил очертить различные стороны деятельности первых
сибирских администраторов, определяя принципы
взаимоотношений с центральными органами власти и внутри самой местной системы управления. Ретроспективный метод позволил, привлекая архивные материалы и исследования по истории воеводского управления в Сибири в XVII в., реконструировать историческую картину предшествующего периода - времени становления системы местного управления, и ее специфики.
Научная новизна диссертации заключается в том, что проблематика темы впервые становится предметом комплексного исследования. Привлечение широкого круга источников, в том числе впервые вводимых в научный оборот, позволило определить основные функциональные обязанности первых городовых воевод, принципы и методы реализации правительственной политики в
военной, ясачной, финансовой, административно-судебной,
хозяйственной сферах, а также определить роль первых воевод в
ходе колонизации Сибири, выявить типологические особенности
становления воеводской власти на материалах Сибири, а также
Поволжья и Поля, определить принципы и своеобразие
взаимоотношений местных органов власти Сибири с центральными.
Практическая значимость работы заключается в том, что ее
материалы могут способствовать изучению вопросов истории и
специфики становления местной власти в Сибири, а также
выявлению закономерностей процесса освоения Сибири русскими людьми на его начальном этапе. Результаты исследования могут быть использованы при написании обобщающих трудов по истории Сибири, истории государства и права России, а также при разработке общих и специальных курсов по истории государственного управления в России, истории Западной Сибири, истории местного управления в Сибири.
Апробация полученных результатов. Основные положения и результаты исследования были представлены на региональных научных конференциях молодых ученых в 2000 и 2001 гг. в Сургуте, региональной научно-практической конференции, посвященной 70-летию Ханты-Мансийского автономного округа в 2000 г., научно-практической конференции, посвященной 30-летию города Нижневартовска в 2001 г., а также на краеведческих чтениях 2000 и 2001 гг. в г. Нижневартовске и в научных публикациях.
Примечания
1 Ермолаев И. П. Среднее Поволжье во второй половине XVI- XVII
вв. (Управление Казанским краем). Казань, 1982. С.38 -76.
2 См.: Тихомиров М. Н. Россия в XVI столетии. М.,1962. С.466.;
Резун Д. Я., Ламин В. А., Мамсик Т. С, Шиловский М. В. Фронтир
в истории Сибири и Северной Америки в XVII - XX вв.: общее и
особенное. Новосибирск 2001. С.12-13.
3 Миллер Г. Ф. История Сибири. М.; Л., 1937- 1941. Т. 1-2; Он же.
Актовые источники по истории России и Сибири XVI-XVIII веков в
фондах Г. Ф. Миллер: Описи копийных книг (в двух томах).
Новосибирск, 1993. Т.1.
4 Андриевский И. А. О наместниках, воеводах и губернаторах.
Рассуждения. СПб., 1864. С. 53-106.
5 Буцинский П. Н. Сочинения. Тюмень, 1999. Т. 1-2.
Газенвинкель К. Б. Систематический перечень воевод, дьяков, письменных голов и подьячих с приписью в сибирских городах и главнейших острогах с их основания до начала XVII века. К истории Сибири XVII в. Тобольск, 1892; Он же. Материалы для справочно-биографического словаря сибирских деятелей. // Ежегодник Тобольского губернского музея. Тобольск, 1893. Вып. 1. С.73-85; 1895. Вып. 3. С.1-16.
«7
Обозрение столбцов и книг Сибирского приказа (1592-1768 гг.) // Составил Н.Н. Оглоблин М., 1900. Ч.З. С. 212,214; М., 1901. 4.4. С. 30,33,124-127,133-137.
Огородников С. В. Русская государственная власть и сибирские инородцы в XVI - XVII вв. Иркутск, 1920. С. 69-113. 9 Бахрушин С. В. Очерки по истории колонизации Сибири в XVI -XVII вв.// Научные труды М.,1955. Т. 3. Ч. 1; Он же. Воеводы Тобольского разряда в XVII веке. //Там же. С. 252-265.
Павлов П. Н. Промысловая колонизация Сибири в XVII в. Красноярск, 1974. С. 5-17.
11 Преображенский А. А. Урал и Западная Сибирь в конце XVI -
начале XVIII веке. М., 1972. С. 44-55.
12 Александров В. А. Русское население Сибири XVII - начала XVIII
вв. (Енисейский край). М., 1964.; Александров В. А., Покровский Н.
Н. Власть и общество: Сибирь в XVII в. Новосибирск, 1991. С. 107-
141.
13 Шунков В. И. Очерки по истории колонизации Сибири в XVII -
начале XVIII веков. Л., 1946. С. 97-137; Он же. Очерки по истории
земледелия Сибири (XVII в.) М., 1956.
14 Корецкий В. И. Из истории заселения Сибири накануне и во
время "смуты" (конец XVI - начало XVII вв.). // Русское население
Поморья и Сибири (Период феодализма). М., 1973. С. 37-59.
15 Никитин Н. И. Сибирская эпопея XVII века. Начало освоения
Сибири русскими людьми. М., 1987; Он же. Служилые люди в
Западной Сибири XVII в. Новосибирск, 1988.
16 Кабо Р. М. Города Западной Сибири. Очерки историко-
экономической географии. М., 1949. С. 17-49.
17 Резун. Д. Я. К истории "поставлення" городов и острогов в
Сибири // Сибирские города XVII - начала XX века. Новосибирск,
1981. С. 35-57.
1 Я
Сергеев В. И. Правительственная политика в Сибири накануне и в период основания первых сибирских городов // Новое о прошлом нашей страны. М., 1967. С. 174-179; Он же. Первые сибирские города, их военное, экономическое и культурное значение // Вестник истории мировой культуры. 1960. № 3 (21). С. 113-124.
Копылов Д. И. Тюмень. Свердловск, 1986.; Копылов Д. И., Прибыльский Ю. П. Тобольск. Свердловск, 1975; Кочедамов В. И. Первые русские города Сибири. М., 1978.
Бояршинова 3. Я., Голишева Г. А. Первый документ о строительстве русского города на берегу Томи. // Из истории Сибири. Томск, 1970. Вып. 1. С. 203-209; Бояршинова 3. Я. Основание русского города на Томи (к 375-летию г. Томска) // Томску - 375 лет. Сб. статей. Томск, 1979. С. 11-20.
7 Т
Евсеев Е. Н. Тара в свои первые два столетия // Сибирские города XVII - начала XX века. С. 78-109.
Черная М. П. Нарымский острог // Земля парабельская: Сборник научно-популярных очерков к 400-летию Нарыма. Томск, 1996. С. 94-115.
Феофилакт (Моисеев) Святитель Иов - первый русский патриарх (к 400-летию учреждения патриаршества) 1589 -1989. // Богословские труды. М., 1990. Сб. 30 С.220.
24 Алферова Г.В. Русские города XVI-XVII веков. М.,1989. С.162-169.
Чистякова Е.В. Городские восстания в России в первой половине XVII века (30-40-е годы). Воронеж. 1975. С.209. 26 История Сибири. Л., 1968. Т. 2. С. 25-35.
Древний город на Оби. История Сургута. Екатеринбург, 1994; Главацкая Е. "Высмотря место крепкое... поставить город". // Родина. 1994. №1. С.83-84; Очерки истории Коды. Екатеринбург, 1995; Югорск от легенды до точки на карте. Екатеринбург, 1997; Очерки истории Югры. Екатеринбург, 2000.
Петров К. В. К изучению воеводской системы управления. О критериях при назначении на воеводские посты (на материалах Сибири XVII века) // Проблемы истории местного управления
Сибири XVII-XX веков. Материалы научной конференции. Новосибирск, 1996. С. 3-5.
Вилков О. Н. О некоторых причинах присоединения Сибири к России в конце XVI - начале XVII вв.// Изв. Сибир. отделения Академии наук СССР: Сер. обществ, наук. 1967 № 6. Вып. 2. С. 92-99.
30 Солодкин Я. Г. О становлении воеводской системы управления
Сибири // Тез. докл. и сообщ. IV региональной музейной научно-
практической конференции, посвященной 30-летию г.
Нижневартовска. Нижневартовск, 2001. С. 67-71.; Он же. Первые
воеводы и головы Сургутского уезда // Западная Сибирь: история и
современность. Екатеринбург, 1999. Вып.2. С. 5-11.; Он же. К
истории сибирской администрации рубежа XVI - XVII вв.//
Исследования эколого-географических проблем
природопользования для обеспечения территориальной
организации и устойчивости развития нефтегазовых регионов России: Теория, методы, практика. Нижневартовск, 2001. С.92-94.; Он же. О составе сибирской администрации в конце XVI-начале XVII вв. // Социально-экономические и правовые проблемы нефтегазового региона. Нижневартовск, 2002. С.222-224.; Он же. Воеводы и головы Березова с первых лет его существования.// Западная Сибирь: история и современность. Вып. 4. Тюмень, 2002. С. 10-16; Он же. Воеводы и письменные головы Мангазеи первой половины XVII века (Новые материалы).// Там же. С. 16-19.
Вершинин Е. В. Воеводское управление в Сибири (XVII век). Екатеринбург, 1998.
Коньков Н.Л. Тобольские воеводы конца XVI - начала XVIII веков. Б.м. 2001. С.51-52, 68-69.
Шаходанова О. Ю. Центральные и местные органы управления Западной Сибирью в конце XVI - начале XVIII века: Дис. канд. ист. наук. Тюмень, 2000. С. 18; Она же. Центральные и местные органы управления в Сибири в конце XVI - начале XVIII веков - Россия и мировые исторические процессы. Материалы Всероссийской межвузовской конференции. Бийск, 1999. С.105. 34 Ермолаев И. П. Среднее Поволжье ... С. 38-76.
Павлов А. П. Государев двор и политическая бороба при Борисе Годунове (1584-1605 гг.). СПб., 1992. С. 239-250.
36 Глазьев В. Н. Структура власти в городах - крепостях "на Поле" в
конце XVI века. //Исторические записки. Воронеж. 1997. Вып.2. С.
5-13; Он же. Власть и общество на юге России в XVII веке:
противодействие уголовной преступности. Воронеж, 2001. С.55-57;
Глазьев В.Н, Тропин Н.А. Документы о строительстве Ельца,
заселении города и окрестностей в 1592 -1594 гг. как исторический
источник.// Российская крепость на южных рубежах: Документы о
строительстве Ельца, заселении города и окрестностей в 1592-
1594годах. Елец, 2001. С.12 -15.
37 См.: Резун Д. Я., Ламин В. А., Мамсик Т. С, Шиловский М. В.
Фронтир в истории Сибири и Северной Америки в XVII - XX века.:
общее и особенное. Новосибирск 2001. С.12- 13; Тихомиров М. Н.
Россия в XVI столетии. М.,1962. С.466.
38РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Ед. хр. 2. Л. 76-203.
Русская историческая библиотека. СПб. 1875. Т. 2. Стб. 101-118.; Сторожев В. Материалы для истории русского дворянства. М., 1908. Вып. 2. Прилож. С. 3-7; Миллер Г. Ф. Описание... Кн. 1. С. 203-207.; РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Ед. хр. 2. Л. 76-203.
40 РИБ. Т. 2. Стб. 56-57.
41 Там же. Стб. 157-158.
42 Архив СПб. ИИ. Русская секция. Ф. 174. Оп. 2. Ед. хр. 101. Л. 1.
43 Там же. Ф. 174. Оп. 2. Ед. хр. 102. Л. 1.
44 Верхотурские грамоты конца XVI-начала XVII вв. М.,1982.
Вып.1-2.
45 Акты исторические, собранные и изданные Археографическою
комиссиею имп. Академии наук. СПб., 1841. Т. 2. С. 3-5.
46 Миллер Г. Ф. История Сибири. Т. 2. С. 151.
47 Архив СПб. ИИ. Русская секция. Ф. 174. Оп. 2. Ед. хр. 642. Л. 1-4.
48 РИБ. Т. 2. Стб. 144-147.
49 Боярские списки последней четверти XVI - начала XVII в. и
роспись русского войска 1604 г. М., 1979. 4.1. О боярских списках
см.: /Мордовина СП., Станиславский А. Л. /Вступительная статья //
Боярские списки... Ч. 1. С 6-82.
50 Разрядная книга 1475-1605 гг. / под ред. М. И. Буганова. М.,
1987. Т. 3. Г. 2.; М., 1989. Т. 3. Г. 3.; М., 1994. Т. 4. Г. 1.; Разрядная
книга 1559-1605 гг. М., 1974.; Разрядная книга 1598-1638 гг. М.,
1974.; Разрядная книга 1475-1598 гг. М., 1966.; Ф. 181. Ед. хр. 118.
Л. 252-253 об. Об интересующих нас разрядных книгах см.:
Буганов В. И. Разрядные книги последней четверти XVI-начала
XVII в. М., 1962.; Анхимюк Ю. В. Частные разрядные книги с
записями за последнюю четверть XV-XVII в.//Автореф. дис. канд.
ист. наук М., 1998.
51 Полное собрание русских летописей. (далее-ПСРЛ). М., 1987. Т.
36. С. 42-73.
52 Сибирские летописи. Спб. 1907. С. 3-21
53 ПСРЛ. Т. 36. С. 129-137.
54 Там же С. 138-140.
55 ПСРЛ. М., 1965. Т. 14. С. 42,44. В Новом летописце по списку
Оболенского содержатся оригинальные данные о строительстве
Тобольска, на что обратила внимание В. Г. Бовина. См.: Бовина В. Г. К вопросу о сибирских статьях Нового летописца // Литература и классовая борьба эпохи позднего феодализма в России. Новосибирск, 1987. С. 66,69.
Структура сибирской администрации на рубеже XVI-XVII вв. и административно-судебные функции первых сибирских воевод
В начале, после первых удачных военных экспедиций, управление только что основанными сибирскими городами было поручено Посольскому приказу и четям дьяков А. Щелкалова и И. Вахромеева, а в 1599 г. передано приказу Казанского и Мещерского дворца. И. П. Ермолаев справедливо заметил, что Сибирь - край, требующий централизации и специализации управления значительно больше, чем в Поволжье, в течение многих десятилетий не имел своего центрального органа и довольствовался совмещением управления в существующих приказах - Посольском, затем Казанского дворца1. Последний, на взгляд А. П. Павлова, вряд ли мог эффективно управлять огромными территориями, если бы в Казанском крае и в Сибири не было твердой воеводской власти. Казанский приказ, по мнению И. П. Ермолаева, был не просто областным приказом, подобным четям, а приказом особого характера, - центральным учреждением по управлению всеми вопросами. Приказ Казанского дворца осуществлял административное, финансовое и судебное управление, а также ведал натуральными сборами с инородцев, контролировал составление ясачных книг. Этот приказ ведал и военно-организационными (разрядными) вопросами, что обычно входило в исключительную компетенцию Разрядного приказа, и было, чуть ли не единственным исключением в общей компетенции приказов России3. Управление из центра осуществлялось с помощью царских наказов и грамот, в которых содержались четкие предписания относительно круга вопросов деятельности сибирской администрации.
Воеводам следовало строго придерживаться предписаний наказов относительно строительства города и острога, организации их охраны, проведения военных экспедиций, сбора ясака, управления служилыми людьми, отношений с инородцами, организации торговли, заведения пашни, устройства соляных варниц, строительства дорог. Но, понятно, что не всегда в Казанском приказе удавалось учесть и понять реальную обстановку на местах. Связано это было, прежде всего, с географической отдаленностью и постоянно сохранявшейся опасностью нападения инородцев. Поэтому воеводе предоставлялась определенная самостоятельность в решении широкого круга вопросов. Практически во всех первых сибирских наказах и многих царских грамотах воеводе предписывается реализовывать предписания центра, " смотря по тамошнему делу ", то есть на свое усмотрение. К примеру, в наказе сургутским воеводе О. Т. Плещееву и голове И. И. Колемину (1595 г.) предписывалось, прибыв в Сургут, "взяти у князя Федора Борятинского государев подлинный наказ, и государевы грамоты о всяких государевых и о земских делах..., а взяв государев наказ и государевы грамоты..., государевы дела делать смотря по тамошнему делу, как будет пригоже и государю прибыльнее"4. В наказе пелымскому воеводе П. И. Горчакову и голове С. Ушакову при строительстве острога и размещении людей так же предоставлялась самостоятельность действий: "смотря по тамошнему месту, как бы вперед было государеву делу прибыльнее"5. Данные предписания наделяли воевод более обширной властью, нежели которой обладали воеводы в Европейской России, и связано это, прежде всего с тем, что освоение сибирских просторов только начиналось и воеводам приходилось порой самим решать многочисленные проблемы, возникавшие в ходе колонизации.
Деятельность сибирской администрации была трудно контролируемой, несмотря на то, что Казанский приказ требовал обязательных отчетов о выполнении тех или иных предписаний эти отчеты в виде отписок направлялись в центр. Но не всегда содержание отписок соответствовало действительности. Поэтому в приказе Казанского дворца принимали, даже поощряли жалобы местного населения и инородцев, обличающие злоупотребления воевод и голов. К примеру, из таких челобитных в Москве стало известно о крупных злоупотреблениях тобольских воевод Е. В. Бутурлина и В. Г. Колединского.
Военные и градостроительные функции сибирских воевод конца XVI - первых лет XVII вв
Присоединение Северо-Западной Сибири к Московскому государству являлось сложным процессом, составной частью которого служило строительство городов и острогов как форпостов в борьбе с инородцами. Естественно, что складывающаяся местная администрация в первую очередь наделялась военной компетенцией. Выбор воеводской формы управления в Сибири оказался неслучайным, он отражал не только специфику общероссийской системы местного управления, но и объективную необходимость закрепления на новых территориях.
Назначая воевод в Сибирь в конце XVI века, московское правительство ставило перед ними много задач, первоочередной из которых было «управление военными делами». 1
Постараемся рассмотреть, как проходил процесс складывания воеводской власти в Сибири, конкретно остановившись при этом на реализации военных функций первыми сибирскими администраторами.
После гибели Ермака и смерти князя С. Д. Волховского в 1585 г. из Москвы в Сибирь прибыл отряд воеводы И. А. Мансурова. Воевода приказал поставить крепость на Оби напротив Иртышского устья, эта крепость получила название Обский городок. 2
Там И. Мансурову пришлось пробыть всю зиму 1585-1586 г., ожидая помощи из Москвы. Но царское правительство сомневалось в том, стоило ли предпринимать еще попытки завоевания Сибири, так как прибывший после смерти Ермака в Москву голова И. Глухов в своих сообщениях значительно преувеличил силы «кучумова» войска, видимо, чтобы оправдать свое бегство. Поэтому практически целый год Москва не предпринимала никаких мер для того, чтобы помочь Мансурову .
Только весной 1586 г. правительство отправляет за Урал воевод В. Сукина и И. Мясного, во главе большого отряда, включавшего и "ермаковых" казаков. Войско под руководством В. Сукина и И. Мясного двинулось через Уральский хребет по Лозьве и Тавде и в середине июля 1586 г. достигло реки Туры. Здесь воеводы приняли решение не сразу идти к столице «Кучумова» царства, а повернули вверх по реке Туре и заняли место "при реке Туре, где прежде был старинный татарский город Чимги" . П. Н. Буцинский предположил, что воеводы приняли решение изменить первоначально запланированный путь следования ввиду того, что узнали об отходе И. Мансурова в Москву, а в бывшей столице Кучума утвердился новый претендент на Сибирское царство - потомок Едигера князь Сейдяк5.
Видимо, воеводы сочли свое войско недостаточным для борьбы с татарами, и поэтому сначала решили закрепиться в более подходящем месте, по пути покорив туринских татар, и ждать подкрепления из центра.
На месте старого татарского городка первые сибирские воеводы решили построить крепость, так как место для ее возведения было очень удобным для защиты от внезапных нападений; с одной стороны был высокий берег реки Туры, с двух других текла речка Тюменка, только с одной стороны русским людям пришлось рыть ров и возводить стены острога .
Г. Ф. Миллер пишет, что место, выбранное воеводами, было "красотою сему подобное". Они при определении места для закладки крепости скорее приняли это во внимание в последнюю очередь, так как помимо выгодного географического положения старого городка Чимги земля в этом районе была "чрезвычайно плодоносна" и у инородцев существовало хлебопашество. Запасов, которые служилые люди взяли с собой в поход, надолго бы не хватило, и поэтому воеводам следовало позаботиться об устройстве пашни для того, чтобы в дальнейшем обеспечить войско хлебом .
Сведений о строительстве Тюмени практически нет, но можно думать, что город строился по той же схеме (отраженной в наказах 1593 и 1594 гг.), что и Пелым с Сургутом. Крепость, построенная первыми сибирскими воеводами, должна была стать первым форпостом в борьбе с Кучумом.
В дальнейшем тюменским воеводам предписывалось следить за состоянием «городового строения». В 1595 г. была отправлена грамота тюменским воеводе Г. И. Долгорукому, головам В. Хлопову и Б. Доможирову, в которой предписывалось выдать жалованье тюменским жителям за "городовое строение".
Социально-экономическая деятельность первых сибирских администраторов
Финансовая деятельность воевод в первые годы русской колонизации была достаточно обширной. Воевода в одном лице был казначеем, сборщиком податей и пошлин. Но сибирские администраторы являлись проводниками правительственной политики, которая определялась задачей получения как можно больших доходов с воеводства. В сфере финансовой деятельности воевод первостепенное место принадлежало сбору ясака, что стало одним из стратегических направлений правительственной политики в Сибири на рубеже XVI-XVII вв. Реализация этой политики возлагалась на сибирских воевод и голов того времени.
Строительство первых городов и острогов было обусловлено не только военной необходимостью, но и ясачной, эти укрепления являлись своего рода опорными пунктами по сбору ясака.
Поначалу московское правительство не имело четко определенных принципов ясачной политики, но старалось учитывать сложившуюся в Сибирском ханстве структуру управления и не преследовало цели коренного изменения методов и средств сбора ясака. Основная задача Москвы состояла в достижении не сиюминутной прибыли, а долгосрочной выгоды, что позволило бы постоянно пополнять казну за счет ясачных сборов.
Так, в первую очередь московское правительство пыталось привести под свою «высокую руку» местную знать, которая бы, сохраняя свое положение, помогала русским проводить свою политику, в том числе ясачную.
Методы подчинения инородцев были различны. С одной стороны, русские власти пытались привести аборигенов к покорности с помощью посулов, обещая знати сохранить ее льготы и привилегии. Так, например, в царской жалованной грамоте остяцкому князю Лугую (1586 г.) сказано, что тюменским воеводам запрещается посылать служилых людей в Вымскую землю, которая сохраняется во владении Лугуя «для того, что он к нам приехал наперед всех бить челом», почему «велели с него имати по нашему царскому жалованью с его городков в Вымской земле нашей дани на год по 7 сорок соболей лутчих». Когда практически сопротивление Кучума было сломлено, воеводе предписывалось, отыскав хана, предложить, «чтобы он ...ехал служить (государю -Н.С.), который его пожалует «своим царским жалованьем».1
С другой стороны, в Москве понимали, что Кучума и его «лучших людей» не так просто будет склонить к переходу на свою сторону, почему в царских наказах воеводам предписывалось пленить «лучших людей» Кучума и наложить на них ясак. В отписке царю тарского воеводы А. Воейкова (1598 г.) сообщается про исполнение этих предписаний: «я, холоп твой, в волости посылки посылал... и из тех изо всех волостей лучших людей поймал... и велел им ясак платить тебе, государю».
На первых сибирских воевод и голов возлагались непростые задачи, в первую очередь, обеспечение поступления «мягкой рухляди» в московскую казну.
В царских наказах одним из главных предписаний было разграничение ясачных владений. Так, определялись границы ясачных волостей, подведомственных воеводам. Например, в сургутском наказе 1594 г. говорится о размежевании ясачных владений между Сургутом (к городки, которые «пошли от Обского городка от устья Иртыша к новому городу Сургуту и Сомаровской волости и которые волости пошли вверх по Оби к Пегой Орде и выше...») и Тобольском, которому подчинялись волости «по Иртышу от устья Иртышского к Тобольскому городу». Впоследствии волости, которые относились к Тобольску (вверх по Иртышу), были переданы в ведение тарских воевод (в 1594 г. волости Курдак, Соргач, Отуз, Тава, Урус, Токуз, Супра, Аялы и Яломская образовали Тарский уезд).4
Похожие диссертации на Становление воеводской системы управления в Сибири в конце XVI - начале XVII вв.
