Московское государство и проект антитурецкой коалиции в конце XVI - начале XVII вв. Магилина Инесса Владимировна

Диссертация - 480 руб., доставка 10 минут, круглосуточно, без выходных и праздников

Автореферат - бесплатно, доставка 10 минут, круглосуточно, без выходных и праздников

Магилина Инесса Владимировна. Московское государство и проект антитурецкой коалиции в конце XVI - начале XVII вв. : диссертация ... кандидата исторических наук : 07.00.02 / Магилина Инесса Владимировна; [Место защиты: Волгогр. гос. ун-т].- Волгоград, 2009.- 380 с.: ил. РГБ ОД, 61 09-7/726

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Восточная политика Московского государства и проект антитурецкой коалиции

1.1. Антитурецкая коалиция как инструмент восточной политики Московского государства 31

1.2. Деятельность Московского государства в процессе организации антитурецкой коалиции

второй половине 80-х гг. XVI века 54

1.3. Проект антитурецкого триумвирата раннего Нового времени 82

Глава II. В поисках военно-политического союза

2.1. Усилия Московского государства заключить договор со Священной Римской империей 123

2.2. Военно-политическое соглашение между Московским государством и Персией. 144

2.3. Проект антитурецкого союза шаха АббасаІ и планы по его реализации 176

2.4. Историческое значение дипломатической миссии А.Ф. Жирово-Засекина в Персию 202

Глава III. Вопрос создания антитурецкой коалиции в начале XVII века

3.1. Восточная политика Бориса Годунова и персидско-имперские переговоры 224

3.2. Антитурецкая программа Лжедмитрия I 251

3.3. Дипломатическая миссия кармелитов в Персии 264

3.4. Имперско-персидские посольства в Московском государстве в период Смутного времени 285

3.5. Изменения европейской внешнеполитической обстановки и позиция Московского государства и Персии 313

Заключение 350

Библиография , 354

Приложения 378

Антитурецкая коалиция как инструмент восточной политики Московского государства
Усилия Московского государства заключить договор со Священной Римской империей
Восточная политика Бориса Годунова и персидско-имперские переговоры

Введение к работе

Актуальность исследования. После падения Константинополя одной из основных проблем международных отношений являлось отражение османской агрессии на европейские территории. Для успешных действий против османов заинтересованным европейским державам необходимо было создать антитурецкую лигу или коалицию.¹ Основной целью коалиции была разработка проектов по коллективному противодействию османам. Вначале планировалось заключить союз между Испанией, Венецией, Римской Курией и Священной Римской империей. Однако установление торговых и политических контактов с Персией позволило европейским правительствам осознать в конце XV в., что Османская империя может быть блокирована как с запада, так и с востока и не сможет вести войну на два фронта: против европейцев-христиан и персов-шиитов. Из-за противоречий между европейскими государствами реализация идеи создания широкой антитурецкой коалиции² стала возможной лишь в 80-х гг. XVI в. Создание коалиции было первой попыткой формирования международных политических альянсов, состоявших из нескольких держав.

Московское государство выступило активным участником антитурецкой коалиции и главным посредником между Персией и Западной Европой в процессе заключения военно-политического союза. Участие в коалиции предоставляло Московскому государству шанс интегрироваться в европейское сообщество, возможность стать его полноправным членом, укрепить и, возможно, расширить свои южные рубежи.

Понятие «лига» и «коалиция» тождественны, но имеют качественное различие. «Лига» - это объединение (союз) организаций или государств, «коалиция» - предполагает заключение союза между государствами для достижения определенной цели. В данном случае коалиция создавалась для борьбы с Османской империей. В документации XVI в. чаще употребляется термин «лига», хотя по практическому содержанию антитурецкий союз представляет собой именно «коалицию».

² Переговорный процесс по созданию антитурецкой коалиции можно условно разделить на 3 этапа: 1453-1524 гг., вторая четверть - начало 80-х гг. XVI в. и с конца 80-х гг. XVI в. до 1618 г. (начало Тридцатилетней войны в Европе). На первом этапе европейские державы безуспешно пытались привлечь к союзу вначале Узун Хасана, а затем, после создания единого Персидского государства, - шаха Исмаила I. На втором этапе определились основные государства - участники и сочувствующие антитурецкой 'коалиции, которая, однако, не была оформлена международными соглашениями. Отличительной особенностью третьего периода стала возможность участия в антитурецкой коалиции, помимо суверенных государств, Дунайских княжеств и балканских народов, находившихся под турецким игом.

4
Международное положение Московского государства, его роль в

международной политике конца XVI - начала XVII вв. были обусловлены

несколькими факторами. Во первых, уровнем политической, экономической и

социальной самостоятельности государства. Во-вторых, стремлением к

признанию его самостоятельности другими европейскими и азиатскими

державами. Третий фактор - геостратегическое положение (географическое

расположение между Западной Европой и Азией и политико-стратегическое

значение) Московского государства - влиял на политические и экономические

взаимоотношения между европейскими и восточными державами. Четвертый

фактор - осознание себя частью «поствизантийского мира», независимости от

ордынского ига - оказывал наибольшее влияние и определял, главным образом,

восточную политику Московского государства до начала Тридцатилетней

войны.

Таким образом, исследование процесса участия и роли Московского государства в создании антитурецкой коалиции представляется весьма актуальным как с точки зрения изучения истории России конца XVI - начала XVII вв., так и истории международных отношений этого периода.

Степень изученности темы. Процесс накопления исторических сведений об участии Московского государства в создании антитурецкой коалиции в конце XVI - начале XVII вв. происходил как в отечественной, так и в зарубежной историографии.

Вопрос о вступлении Московского государства в антитурецкую лигу затрагивался в общих работах по истории России начиная с конца XVIII в. По мнению М.М. Щербатова, московское правительство симпатизировало созданию антитурецкой лиги, но не собиралось принимать в ней активного участия. Историк полагал, что коалиция могла помочь Московскому государству заключить на выгодных условиях мир с Польшей.⁴ М.М. Карамзин, в отличие от М.М. Щербатова, считал, что участие Московского государства в лиге было возможным, но для этого ему следовало заручиться формальными

³ Термин см.: Хорошкевич А.Л. Россия в системе международных отношений середины XVI века. М., 2003. С. 559.

⁴ [Щербатов M.M.J История Российская от древнейших времен, сочиненная князем Михаилом Щербатовым: в 7
т. СПб., 1791.T.6-7.C.629.

5 договоренностями с ближайшими союзниками в этой борьбе. Одним из

таких союзников была Священная Римская империя. В отношениях с

персидским шахом московское правительство придерживалось выжидательной

тактики. Труд М.М. Карамзина содержит ценные сведения по рассматриваемой

теме в виде извлечений из архивных документов^ утерянных к настоящему

времени. Например, информацию о посольстве в Персию кн. И.П.

Ромодановского 1606 г. СМ. Соловьев отмечал важность взаимоотношений

Московского государства с европейскими странами, в частности с Габсбургами,

и подчеркивал, что такая политика была более выгодна австрийским

императорам, чем московскому двору. Особое внимание он уделил восточному

аспекту внешней политики России после взятия Казани и Астрахани. Историк

первым ввел в науку понятие «восточного вопроса» и указал на факт

трехсторонних переговоров в Москве 1593-1594 гг., направленных на создание

антитурецкого союза Московского государства, Священной Римской империи и

Персии, но не достигших цели.⁶ Отмеченные историки рассматривали проблему

вступления Московского государства в антитурецкую коалицию с точки зрения

роли и внешнеполитического положения России, которое она заняла после

царствования Петра I. Такой оценочный стереотип трактует политику

государства предшествующих эпох с позиции его политических интересов более

позднего времени.

Первой специальной работой, посвященной русско-персидским

отношениям, стало исследование СМ. Броневского (1803-1810 гг.), сделанное в

начале XIX в., по заданию министра иностранных дел кн. А.А. Чарторыйского. В

силу целого ряда причин рукопись СМ. Броневского была опубликована только

в 1996 г. Рукопись основана на документах архива Коллегии иностранных дел.

По мнению исследователя, Московское государство получило в 1589 г.

предложение от Сикста V и императора Рудольфа II стать участником

антитурецкого союза. Б. Годунов, от имени царя Федора, согласился войти в

лигу при условии заключения договора со всеми христианскими государями.

⁵ Карамзин Н.М. История Государства Российского в 3-х книгах, заключающих в себе 12 томов. СПб., 1843. Кн.
III. Т. 9. С. 131,413.

⁶ Соловьев СМ. История России с древнейших времен. 1584-1613. М., 1989. Кн. IV. Т. 8. С. 461-463.

СМ. Броневский утверждал, что именно это предложение подтолкнуло московское правительство активизировать восточную политику. Оно намеревалось укрепить собственные позиции в Закавказье. Этому способствовали и предложения персидского шаха Мохаммед Солтана Худабенде заключить союз против турок. СМ. Броневский придерживался мнения М.М. Щербатова о том, что московские власти не собирались заключать союз против османов, а пытались своими действиями через посредничество Клемента VIII и Рудольфа II вынудить Польшу заключить мир на выгодных для нее условиях.

С выходом труда СМ. Соловьева интерес историков к «восточному вопросу» и его значению для российской политической доктрины возобновился. Этому способствовала и русско-турецкая война 1877—1878 гг., потребовавшая исторического обоснования роли России в освобождении балканских народов. Были опубликованы работы по «восточному вопросу» историков В.В. Макушева, Ф.И. Успенского и СЛ. Жигарева.

Славянист В.В. Макушев пользовался в своей исследовательской работе неизданными материалами итальянских архивов. Историк проанализировал два антитурецких проекта последней четверти XVI в. из Амвросианской библиотеки, свидетельствовавших о подготовке восстания балканских славян при содействии Московского государства.⁸ В.В. Макушев привел доказательства потенциальных возможностей Московского государства, которые заключались в казаках «беспрестанно воевавших с Турками в этот период времени».⁹

Успенский Ф.И. сформулировал понятие «восточного вопроса» как явления внешней политики. Взяв за основу взгляды СМ. Соловьева, Ф.И. Успенский считал, что в Московском государстве с конца XV в. «восточный вопрос» понимался как «вопрос русской политики».¹⁰ Историк убедительно показал, что само осознание этого факта еще не давало Московскому государству политических и социально-экономических возможностей для реализации своей восточной политики. Только со второй половины XVI в.

⁷ Броневский СМ. Исторические выписки о сношениях России с Персиею, Грузнею и вообще с горскими
народами, в Кавказе обитающими, со времен Ивана Васильевича доныне. СПб., 1996. С. 11-16,40.

⁸ Макушев В.В. Восточный вопрос в XVI-XVII веках. (По неизданным Итальянским памятникам) // Славянский
сборник. Т. 3. СПб., 1876. С. 24-26.

⁹ Там же. С. 32.

¹⁰ Успенский Ф.Л. Как возник и развивался в России «Восточный Вопрос». СПб., 1887. С. 32.

7
«восточный вопрос» умело использовался во внешней политике

Московского государства.''

Историк права С.А. Жигарев в многотомном труде, посвященном русской политике в «восточном вопросе» главное внимание уделил историко-юридическому обоснованию роли и места России в этом процессе. Вслед за Н.М. Карамзиным С.А. Жигарев подчеркивал выжидательный характер позиции московского правительства в процессе создания антитурецкой коалиции. Историк полагал, что московские власти стремились побудить Империю и Персию к активным военным действиям против Османской империи, но сами не собирались участвовать в войне. Подобно СМ. Соловьеву С.А. Жигарев считал, что главным направлением московской внешней политики в последней четверти XVI в. была борьба за Ливонию и выход к Балтийскому морю.¹³

Резюмируя позицию В.В. Макушева, Ф.И. Успенского и С.Л. Жигарева, можно сказать, что «восточный вопрос» отождествляемый историкам с борьбой против Турции, имел во внешнеполитической доктрине Московского государства автономное значение и играл второстепенную роль по отношению к Балтийской проблеме. Такая схема легко укладывается в основные принципы западнических концепций, но не дает ответов на вопросы, связанные с внешнеполитической деятельностью московских властей по созданию антитурецкой коалиции.

Опираясь на материалы грузинских и персидских посольских книг 1587-1613 гг., архивист С.А. Белокуров отмечал возникновение кавказского вопроса в восточной политике Московского государства, его влияние на русско-персидские отношения. Историк считал, что главной целью русско-имперских отношений были дипломатические усилия по заключению антитурецкого союза между императором, царем и шахом. С.А. Белокуров предположил, что победы над Казанью и Астраханью сильно подняли престиж Московского государства в

¹¹ Там же. С. 94.

¹² Жигарев С.Л. Русская политика в Восточном вопросе (ея история в XVI-XIX веках, критическая оценка и
будущие задачи). Историко-юридические очерки: в 2 т. М., 1896. С. 39.

¹³ Там же. С. 77.

8 глазах Персии. В результате в Москву было отправлено в 1553 г. персидское

посольство для установления постоянных дипломатических контактов.¹⁴

Ученый-востоковед Н.И. Веселовский опубликовал в 1890-1898 гг.

ценнейшие Памятники дипломатических и торговых ^сношений Московской Руси

с Персией.¹⁵ Он первым обратил внимание на формы договоров между

европейскими и восточными правителями. Подчеркивая их принципиальную

разницу, он отмечал, что договоры-«трактаты о мире» соответствовали

«шертным» грамотам мусульманских правителей.¹⁶ Это замечание дает ключ к

пониманию способов заключения договоров между мусульманскими и

христианскими государями.

Богатейший документальный материал по сношениям Московского

государства с западноевропейскими странами собрал в начале XX в. Е. Ф.

Шмурло. В примечании к публикации документов из итальянских и испанских

архивов Е.Ф. Шмурло подчеркивал, что в развитии тесных дипломатических

связей были заинтересованы как испанские и австрийские Габсбурги, так и

московское правительство. Главной целью их сотрудничества был антитурецкий

союз, но каждая из сторон преследовала еще и свои национальные интересы.¹⁷

Востоковед В.В. Бартольд считал, что европейские, в т.ч. и московские,

государи нуждались в XVI-XVII вв. в Персии прежде всего как в политическом

союзнике в борьбе с Османской империей и лишь затем как в торговом партнере.

Развивая отношения с Персией, Россия пыталась достичь и других целей. Так,

поход воеводы Бутурлина 1604 г. ученый считал попыткой московских властей

закрепиться в Северном Закавказье, а не помощью^;войскам шаха, воюющим в

Дагестане.¹⁸

Белокуров С.А. Исторический обзор связей Кавказа с политическими образованиями восточноевропейской равнины и с Московским государством до начала XVII века. М., 1889. С. 111-112.

⁵ Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией / Под ред. Веселовского Н.И. В Зт.СПб., 1890-1898.

¹⁶ Веселовский Н.И. Погрешности и ошибки при издании документов по сношению русских государей с азиатскими владельцами. СПб., 1910 С. 26.

^пПамятники культурных и дипломатических сношений России с Италией. [Описи итальянских архивов, документы, отчеты ученого корреспондента Академии наук Евгения Ф. Шмурло]. Т. I. Вып. 2. СПб., 1907. С. 21. ¹⁸ Бартольд В.В. Место прикаспийских областей в истории мусульманского мира. Баку, 1925; Его же. История изучения Востока в Европе и России. Лекции, читанные в Университете и в Ленинградском институте живых восточных языков. Л., 1925. С.213.

9
В 30-е гг. XX в. изучение вопросов ' связанных с

взаимоотношениями между Россией и Персией продолжили незаслуженно

забытые в настоящее время Е.С. Зевакин и М.А. Полиевктов.

Зевакин Е.С. специально исследовал дипломатические отношения между Московским государством и Персией во второй половине XVI-XVII вв.¹⁹ По мнению ученого, одним из главных аспектов внешнеполитических связей Персии с европейскими государствами в последней четверти XVI в. были отношения со Священной Римской империей. Персидский вопрос в русско-имперских отношениях в итоге сводился к вопросу о русско-имперско-персидском союзе, направленном против Османской/империи. В отличие от В.В. Бартольда, он считал, что европейские государства могли нуждаться в Персии как в союзнике по антитурецкой коалиции только в XVI в. С начала второй четверти XVII в. на первый план выступили экономические интересы.

В отличие от предшественников, М.А. Полиевктову удалось выделить 2 направления российской внешней политики конца XVI - начала XVII вв.: балтийское и черноморско-кавказское (т.е. восточное). Историк считал, что главной задачей московской восточной политики в конце XVI в. были усилия, направленные на парализацию действий османов на Северном Кавказе. С первой четверти XVII в. защита собственных интересов в этом регионе стала первостепенной. Ценную информацию историко-биографического характера приводит исследователь в аннотациях к реестру путешественников по Кавказу и Персии XIII-XVIII вв.²¹

В послевоенный период Н.А. Смирнов высказал мысль о том, что противостояние Московского государства и Османской империи было продолжением борьбы с татаро-монголами. Борьба с османами сближала Московское государство с Персией и Священной Римской империей, искавшими помощи у Москвы. По мнению ученого, разрешение противоречий

¹⁹ Зевакин Е.С. История дипломатических и торговых сношений России с Персией 16-17 века. 1934. Архив
востоковедов Ленинградского отделения ИВАН. Разряд 1. Оп. 6. Ед. хр. 3. Л. 1-67. К сожалению, эта ценная
работа исследователя до сих пор неопубликованная.

²⁰ Зевакин Е.С. Персидский вопрос в русско-европейских отношениях XVII в. // Исторические записки. 1940. № 8.
С. 128-162.

²¹ Полиевктов М.А. Экономические и политические разведки Московского государства XVII века на Кавказе.
Тифлис, 1932. С. 16; Его же. Европейские путешественники по Кавказу в XHI-XVIII веках. Тифлис, 1935.

10 между Московским государством и Турцией неминуемо привело бы к

войне. Историк полагал, что инициатором создания антитурецкой коалиции был

Борис Годунов, и считал, что посольство Н. Варкоча от императора Рудольфа II

искало в Москве помощи не только против Турции, но и против Польши.²²

По мнению Я.С. Лурье, главное направление внешней политики
Московского государства последней четверти XVI в. было балтийским. Но
существовало и черноморско-каспийское направление. Оба курса внешней
политики, наметившиеся в середине века, сливались друг с другом: борьба за
Балтику должна была вестись против Турции. Исследователь сообщил о том, что
Иван IV обещал присоединиться к антитурецкой лиге только при условии, что в
нее войдут все христианские государства, включая Польшу. Он считал, что
таким образом Московское государство могло обеспечить себе защиту от
агрессивных планов Стефана Батория. Я.С. Лурье также высказал спорное
мнение о том, что переговоры Бориса Годунова о союзе против Османской
империи были лишь дипломатическим маневром, а царь воевать с султаном не
собирался. . /

Исследователь русско-английских отношений Н.Т. Накашидзе сделал вывод о том, что со второй половины XVI в. «восточный вопрос» стал общеевропейской проблемой, в решении которой приняли участие Испания, Священная Римская империя, Франция, Англия и Московское государство. В это время активная внешняя политика московского правительства способствовала созданию антитурецкой коалиции. Б. Годунов понимал, что для решения и балтийской, и «турецко-крымской» проблем необходимо заключить союз с европейскими державами. Но, как считал Н.Т. Накашидзе, император и римские папы не желали усиления Московского государства на международной арене. Поэтому Москве отводилась второстепенная роль в коалиции. Предполагалось, что она нейтрализует в долгой войне Крымское ханство, обеспечит коалицию

²² Смирнов НА. Россия и Турция в XVI-XVII веках. В 2 т. М., 1946. Т. 1. С. 140-153.

²³ Лурье Я.С. Новые данные о посольстве Сугорского и Арцыбашева в 1576 г. // Исторические записки. 1948. Т.
27. С. 297; его оке. Вопросы внутренней и внешнем политики в посланиях Ивана Грозного // Послания Ивана
Грозного. Подготовка текста Д. С. Лихачева и Я.С. Лурье. Перевод и комментарии Я.С. Лурье. М.-Л., 1951. С. 492-
551; его экс. Русско-английские отношения и международная политика второй половины XVI в. //
Международные связи России до XVII в. М., 1961. С. 419-443.

деньгами и будет способствовать улучшению отношений Священной Римской империи с Персией и Грузией.²⁴

Вопросу создания антитурецкой коалиции уделил внимание и крупный
советский ученый И.Б. Греков. Он полагал, что Московское государство стало
интересоваться проектами создания антитурецкой коалиции еще при Василии III.
Причину этого историк видел не только в желании великого князя повысить свой
статус среди европейских государей, но и в перманентной турецко-крымской
агрессии в страны Восточной Европы с 20-30-х гг. XVI в. При этом, по мнению
И.Б. Грекова, постоянно возрастала зависимость от Турции татарских государств
Поволжья и Крыма. Османская империя стремилась максимально ослабить
Московское государство с помощью набегов крымских и казанских татар. Это
помогало турецким политикам манипулировать соотношением сил между
Москвой и Варшавой.²⁵ ,

Намерений московских властей вступить в войну с Османской империей касалась Т.Г. Тивадзе в диссертации о месте Персии во внешней политике Московского государства конца XVI - начала XVII вв. Историк придерживалась позиции Я.С. Лурье о том, что переговоры Московского государства о создании антитурецкого союза с западноевропейскими партнерами были лишь дипломатическим маневром. Вместе с тем Т.Г. Тивадзе считала, что московское правительство имело большую заинтересованность в союзе с Персией. Шах первым предложил царю восстановить отношения, прерванные в середине XVI в., но инициатором военно-политического союза с Персией выступило Московское государство. Союз мог помочь Москве вытеснить османов из прикаспийских областей и укрепить свои позиции на Северном Кавказе."

А.П. Новосельцев полагал, что Московское государство имело во второй половине XVI в. тесные дипломатические связи с Персией, обусловленные общими интересами в борьбе с Турцией. По его мнению, Персии удалось заключить договор с Московским государством, результатом которого стала

²⁴ Накашидзе Н.Т. Русско-английские отношения. Тбилиси, 1955. С. 34.

²⁵: Греков И.Б. Очерки по истории международных отношений Восточной Европы XIV-XVI вв. М., 1963. С. 233.

289,371

²⁶ Тивадзе Т.Г. Иранский вопрос во внешней политике Московского государства в конце XVI и в начале XVII вв.:

автореф. дис. ... канд. ист. наук: 07.00.02. / Тивадзе Тамара Георгиевна; [Тоилис. гос. ун-т]. Тбилиси: 1966.- 21 с.

военная экспедиция Бутурлина на Кавказ. Кроме этих двух держав, в состав антитурецкой коалиции вошли грузинские царства, казахские ханства, Хорезм и держава Великого Могола. Убедительным представляется вывод А.П. Новосельцева о том, что с начала 20-х гг. XVII в. на первое место в русско-

персидских отношениях вышли вопросы торгово-экономического характера.

В работе по истории русско-иранских посольств конца XVI - начала XVII вв. П.П. Бушев отмечал, что совместная борьба с Турцией и Крымским ханством была стержнем русско-персидских отношений рассматриваемого периода. Однако в целом отношения между двумя государствами сводились не к военно-политическому союзу, а к торгово-коммерческой деятельности. Историк сделал вывод о различном подходе Московского государства и Ирана к решению своих первоочередных политических задач. Он полагал, что политическая линия московской дипломатии в отношении Персии в отмеченный период была более последовательной, прямой и свидетельствовала о твердом намерении царя заключить антитурецкий военно-оборонительный союз. Позиция Персии, напротив, отличалась двойственностью и неискренностью. По мнению П.П. Бушева, шах вовсе не собирался заключать с Московским государством военный союз. Представленная исследователем картина оказалась явно неполной, т. к. в своей работе он опирался преимущественно на материалы описи 1 фонда 77 «Сношения России с Персией» Российского государственного архива древних актов, опубликованные Н.И. Веселовским. К сожалению, вне поля зрения ученого оказались важнейшие документы описей 2 и 3 того же фонда, содержащие грамоты и договоры русских царей и персидских шахов, а также материалы фонда 32 «Сношения России с Римской империей», позволяющие внести существенные дополнения в характеристику русско-персидских отношений.²⁸

Единственной специальной работой, посвященной проекту создания антитурецкой коалиции в 70-х гг. XVI в., стали публикации крупного

Новосельцев А.П. Русско-иранские политические отношения во второй половине XVI в. // Международные связи России до XVII в. М., 1961. С. 444-461; его эюе. Русско-иранские отношения в первой половине XVII в. // Международные связи России в XVII-XVIII вв. Экономика, политика, культура. М., 1966. С. 103-121. ²⁸ Бушев П.П. История посольств и дипломатических сношений русского и иранского государств в 1586-1612 гг. М., 1976. С. 435-442.

13
специалиста русско-польских отношений Б.Н. Флори. Историк

убедительно доказал, что уже в царствование Ивана IV одним из главных

вопросов внешней политики Московского государства был поиск союзников для

борьбы с Османской империей. По его мнению, наиболее подходящим

кандидатом для такого союза была Польша, а не Священная Римская империя.

Возможность улучшения отношений с Польшей позволила московским властям

начать переговоры о союзе против турок и татар. Ученый увязывал

«балтийскую» проблему с решением «восточного» вопроса в сотрудничестве с

Польшей, предполагая тесную связь между этими направлениями внешней

политики Московского государства во второй половине XVI в. . Б.Н. Флоря считал, что Московское государство возобновило в 80-е гг. XVI в. переговоры с Персией и Польшей о создании антитурецкой коалиции. Одной из целей союза должна была стать ликвидация протектората Турции над Крымским ханством. Чтобы воевать с турками, Польша нуждалась в создании большой постоянной армии, значит, и в изменении системы налогооблржения. Это привело бы к укреплению центральной власти, сокращению прав и свобод шляхты. Поэтому польская шляхта предпочла поддерживать мирные отношения с Османской империей. Это ценное наблюдение Б.Н. Флори объясняет, почему Польша всегда оставалась противницей создания антитурецкой коалиции. Ученый полагал, что Персия также оказалась не в состоянии вступить в антитурецкую коалицию. Но пришел к спорному выводу о том, что главной причиной неудачи Б. Годунова в создании союза против Турции было то, что он пытался направить это соглашение и против Польши, союзницы Священной Римской империи.³⁰

В кандидатской диссертации о посольствах Н. Варкоча в Россию и попытке образования антитурецкой коалиции в конце XVI в. И. Прохазка отмечал, что главной целью имперских посольств в Москву было заключение военно-стратегического соглашения Московского государства и Священной Римской империи против Турции. Но, следуя традиционной точке зрения

²⁹ Флоря Б.Н. Проект антіггурецкой коалиции в русской внешней политике 70-х гг. XVI в. // Социально-
экономическая и политическая история Юго-Восточной Европы до сер. XIX в. Кишинев, 1980. С. 118-132.

³⁰ Флоря Б.Н. Русско-австрийские отношения на рубеже XVI-XVII вв. (посольство Афанасия Власьева в
Империю) // Международные связи стран Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы и славяно
германские отношения. М., 1968. С. 54-80; Его же. Русско-польские отношения и балтийский вопрос в конце XVI
- начале XVII вв. М., 1973; Его же. Россия и чешское восстание против Габсбургов. М., 1986.

14 советской историографии 1980-х гг., диссертант пытался увязать проблему

антитурецкой коалиции с русско-польскими и русско-шведскими отношениями.

Заслугой автора является то, что он впервые рассмотрел все 3 посольства Н.

Варкоча в Москву и сделал вывод о том, что они были направлены на создание

антитурецкого союза между Москвой и Прагой. Однако выводы, сделанные И.

Прохазкой о том, что антитурецкая коалиция была необходима Московскому

государству, чтобы разорвать кольцо враждебных ему держав, спорно. Кроме

того, утверждение И. Прохазки о том, .что именно Россия пыталась втянуть

Персию в антитурецкую коалицию и что шах всеми доступными средствами

пытался избежать этого, вообще не верно. Вероятно, к таким выводам

исследователь пришел потому, что пользовался весьма ограниченным кругом

источников, проигнорировав важнейшие из них, в частности отчеты Н. Варкоча

о ходе переговоров.³¹

Внешней политики Аббаса I касались в работах о персидско-европейских

дипломатических отношениях XVI-XVII вв. азербайджанские исследователи

Э.М. Шахмалиев, О.А. Эфендиев, Х.А. Камбай-заде и Я.М. Махмудов.³² Их

взгляды на эту проблему можно обобщить в виде нескольких положений. Во

внешней политике шаха Аббаса I второй половины XVI — начала XVII вв.

выделяются 3 направления (этапа): уничтожение государства Шейбанидов и

возврат Хоросана в состав Сефевидского государства; возврат иранских

территорий, захваченных Турцией; ликвидация португальского владычества в

Ормузе и установление полного контроля над Персидским заливом. Поиск

союзников против Турции шах осуществлял в Европе без участия Московского

государства. Оно не рассматривалось даже в качестве потенциального союзника.

Западноевропейская политика Аббаса I преследовала экономические цели, никак

не связанные с созданием антитурецкой коалиции. Приведенные выше

положения представляются весьма спорными, дающими неполное, местами

³¹ Прохазка И. Посольство Николая Варкоча в Россию и проблема образования в конце XVI века антитурецкой
коалиции в Восточной Европе: дис.... канд. ист. наук: 07.00.02/ Прохазка Иржи. - М., 1981. - 144 л.

³² Шахмалиев Э.М. К вопросу о дипломатических сношениях первых Сефевидов с западными странами // Труды
Азербайджанского государственного университета, серия истории и философии. 1950. № 4. С. 51-67; Эфендиев
О.А. Азербайджанское государство Сефевидов в XVI веке. Баку, 1981; Камбай-Заде Х.А. Государство Сефевидов
в восточной политике западноевропейских держав в конце XVI- начале XVII веков // Страны Ближнего и
Среднего Востока в системе международных отношений. Баку, 1990. С. 21-29; Махмудов Я.М. Взаимоотношения
государств Ак-Коюнлу и Сефевидов с западными странами. Баку, 1991.

15 искаженное представление о внешней политике Персии, обусловленное

ограниченностью и специфичностью источников, использованных

азербайджанскими учеными. .

Автор фундаментального труда по истории Персии Джон Малькольм первым из зарубежных ученых охарактеризовал русско-иранские отношения конца XVI - начала XVII вв. как торгово-экономические. Его исследование носит описательный характер и ценно прежде всего тем, что основано на персидских источниках. Английский историк впервые осветил роль братьев Ширли в реорганизации персидской армии и в организации персидского посольства в Европу 1600-1601 гг.³⁴

В зарубежной историографии историк-иезуит о. Павел Пирлинг первым коснулся проблемы создания антитурецкой коалиции во второй половине XVI в. Он внес значительный вклад в изучение этого вопроса. Несомненная заслуга исследователя - в публикации секретных документов из архивов Ватикана, доступных только католическим священникам. По мнению П. Пирлинга, именно в Римской Курии родилась идея привлечь Московское государство в антитурецкую лигу. Папский легат А. Поссевино^ встречался в 1580-х гг. в Москве с Иваном IV. Вернувшись домой, он составил идеолого-политическое обоснование идеи балканского панславизма с Московским государством в качестве лидера. П. Пирлинг считал, что Римская Курия нуждалась в Московском государстве и как в посреднике для привлечения в ряды лиги Персии. Он отмечал, что Б. Годунов, заверяя турок и крымских татар в дружбе, одновременно занимался созданием антитурецкой лиги. Единственным и обязательным условием московских властей еще со времен Ивана IV было подписание антитурецкого договора в Москве. П. Пирлинг укорял Б. Годунова в том, что вместо оказания военного содействия Священной Римской империи, он откупался от императора материальной помощью. Исследователь оценивал позицию Московского государства по отношению к

³³ Авторы использовали преимущественно персидские средневековые хроники, отличающиеся тенденциозностью
материала, и английские источники. Обширную документацию Посольского приказа, касающуюся русско-
персидских отношений азербайджанские исследователи вообще не рассматривали, ссылки главным образом
сделаны на работу Бушева П.П. История посольств и дипломатических сношений русского и иранского
государств в 1586-1612 гг., носящую весьма тенденциозный характер.

³⁴ Malcolm J. Histoire de la Perse. V. II. Paris, 1821.

антитурецкой коалиции в целом как позитивную и считал период 1593-1603 гг. наиболее благоприятным для ее создания.

Переговорный процесс создания антитурецкой коалиции рассматривал исследователь русско-австрийских отношений X. і Юберсбергер. Он первым обратил внимание на различия в политическом устройстве Священной Римской империи и Московского государства, обусловившие неодинаковое отношение их правителей к вопросам реализации внешнеполитических задач. Ученый считал, что во взаимоотношениях с императором главной целью Б. Годунова было не заключение антитурецкого союза, а получение гарантий в случае перехода трона в его руки. Император должен был взять обязательства по защите династии Годунова от притязаний Польши. Таким образом, Московское государство под предлогом заключения антитурецкого союза собиралось втянуть Империю в войну с Польшей. X. Юберсбергер неправомерно отождествлял Священную Римскую империю с Австро-Венгрией второй половины XIX, поэтому когда историк говорит о политике «Австрии», необходимо понимать под этим политику конкретного императора, в частности Рудольфа П.³⁶

Французский востоковед иранского происхождения Ханбаба Байани опубликовал ценные документы дипломатической переписки Аббаса I и Сефи I с европейскими государями из лондонских и парижских архивов. Он считал, что основной целью взаимоотношений Московского государства и Персии было заключение военно-оборонительного союза против Турции. Европейские государства были заинтересованы в этом союзе в еще большей мере.³⁷

Примерно в то же время небольшую работу по истории дипломатии Ирана издал, проживавший в Париже Реза Сардари. В работе перечислялись русские посольства в Персию 1590-1618 гг. и одно персидское в Москву 1616 г. Сардари лишь кратко коснулся целей и задач посольств. Он считал, что в этот период между Московским государством и Персией существовали мирные и

Pirling P. Papes et tsars (1547- 1597): D'aprns des documents nouveaux. Paris, 1890; Pirling P. Un missionnaire diplomate au seizieme siccle // Revue du monde catholique. Paris, 1894. T. XXIV. P. 526-543; Pirling P. Lettre du Dmitri dit le faux a Clement VIII. Paris, 1898; Pirling P. La Russie et le Saint-Siege. Etudes diplomatiques. T. I, T. II, T. III. Paris, 1896-1901.

³⁶ Uebersbergers H. Osterreich und RuCland seit dem Ende des 15 Jahrhunderts. Bd. 1: 1488-1605. Wien u Leipzig, 1906.

³⁷ BayaniK. Les relation de ГІгап avec PEurope occidentale a I'epoque Safavide (Portugal, Espagne, Angleterre, Holland
et France); (avec documents inedita). Paris, 1937. /

17 /

добрососедские отношения. По мнению Р. Сардари, шах сам

предложил Б. Годунову торговые города Дербент и Баку в качестве «жеста

доброй воли». Но тот воспринял это как знак слабости Персии и позже всячески

пытался подчеркнуть верховенство собственной власти. К сожалению,

исследователь не указал источники своих сведений. Однако анализ текста его

работы позволяет предположить, что их круг был весьма ограничен и они имели

русское эмигрантское происхождение. Информация Р. Сардари о целях, задачах

и результатах посольств является далеко неполной, а выводы весьма спорны.

Автор дал односторонний обзор русско-иранских связей в отмеченный период.

Он отождествлял цели и задачи русской внешней политики конца XVI — начала

XVII вв. и XVIII в., путал Московское государство с Российской Империей,

называл Б. Годунова и М. Романова императорами.³⁸

Опираясь на иранские источники, французский востоковед Л. Беллан составил подробное описание правления шаха Аббаса І. В исследовании содержатся краткие сведения о приезде ко двору Аббаса I русских послов, а также о планах шаха по созданию антитурецкой коалиции. Особенно ценной является информация о переговорах в 1602 г. Абасса I с имперским послом Г. Текандером по поводу заключения наступательного союза против Турции, которая отсутствует в отчете посла о своем путешествии. Л. Беллан полагал, что не последнюю роль в привлечении Персии в антитурецкую коалицию играли братья Ширли. Перед посольством А. Ширли и Хусейн Али бека в Европу (1599-1600 гг.) стояло 2 задачи: заключить наступательный союз против османов и договориться о поставках персидского шелка-сырца на европейские рынки.³⁹

Чешский исследователь Й. Матоушек исследовал цели и задачи европейской политики в период подготовки к войне против османов в начале 1590-х гг. Значительное место в его работе отведено русско-имперским связям, которые осуществлялись в этот период через посольства Н. Варкоча 1593 и 1594-1595 гг. Рассматривая русско-имперско-персидские переговоры в Москве в 1593 г., историк сделал вывод о том, что все три стороны согласились

Sardari R.. Un chapitre de Г histoire diplomatique de l'lran. (Les Traites entre PIran et la Russie depuis le XVI siecle jusqu'a 1917). Paris, 1941. ³⁹ Bellan L.L. Chah Abbas.: Sa vie, son histoire. Paris, 1932.

18 заключить договор о совместной борьбе с османами. Историк считал,

что к союзу собиралась присоединиться Римская Курия, но при условии

подписания договора в Риме.⁴⁰

Английские ученые Л. Локкарт и П. Сайке, изучавшие историю Персии, опираясь на персидские хроники, пришли к ошибочному выводу о том, что между Московским государством и Персией до середины XVII в. отсутствовали политические контакты. В противоположность связям с Англией, связи с которой устанавливаются с начала 60-х гг. XVI в. и, по утверждению Локкарта и Сайкса, не прерываясь эволюционируют в военный союз, с помощью которого Аббас осуществил освобождение Ормуза от испанцев в 1620 г. ⁴¹

Австрийские исследователи В. Ляйч, Б. фон Паломбини, К. Воселка подчеркивали, что инициатива создания антитурецкой коалиции всегда исходила из Западной Европы, а Московскому государству в предполагаемом союзе отводилась второстепенная роль. Они полагали, что взаимоотношения Московского государства и Священной Римской > империи в конце XVI в. отличались интенсивностью и показной пышностью, но переговоры о создании антитурецкого союза были безрезультатны.⁴². В. Ляйч вслед за Юберсбергером утверждал, что социально-политическая и экономическая специфика развития Священной Римской империи и Московского государства влияли на различный подход к решению внешнеполитических задач. Подобным образом историк полагал, что Московское государство под предлогом заключения антитурецкого союза собиралось втянуть Империю в войну с Польшей. Главными интересами Московского государства в борьбе с османами В. Ляйч считал возврат южнорусских земель. На эти же земли претендовала и Польша. Поэтому интересы Московского государства и Польши сталкивались не только на балтийском, но и на черноморском направлении.⁴ Б. фон Паломбини утверждала, что в конце XVI в. Московское государство, урегулировав

⁴⁰ MatousekJ. Tureska valka v evropske politice v letach 1592-1594, Obrazs z dejin diplomacie protireformacni. Praha,
1935. P. 218-223.

⁴¹ Lockhart L. The fall of the Safavi Dinasty and the Afghan occupation of Persia. Cambridge, 1958.; Sykes P. A. The
History of Persia. V.I. London, 1951.

⁴² Leitsch W. Moskau und die Politik des Kaiserhofes im XVII Jahrhundert (1604-1654). Graz-Koln, 1960. S. 36;
Palombini Barbara von. Bilndniswerben abendlandischer Machte um Persien 1453-1600. Wiesbaden, 1968. S. 107;
VocelkaK. Die politische Propaganda Kaiser Rudolf II (1576-1612). Wien, 1981.

⁴³ Leitsch W. Op. cit. S. 34.

19 отношения с Польшей, было готово вступить в антитурецкую лигу как

«временно заинтересованное государство».⁴⁴ К. Воселке удалось доказать, что к

началу 1590-х гг. идея создания антитурецкой лиги приобрела новое содержание.

Европейские правительства стали руководствоваться политическими и

экономическими выгодами, а не средневековыми лозунгами вроде «крестового

похода против неверных». Подобным образом действовали и московские власти.

Римская Курия, например, предлагала создать антитурецкую лигу в виде союза

христианских государств для поддержания европейского мира. По мнению

Воселки, имперско-персидские дипломатические отношения были установлены

только в 1600 г. с прибытием в Прагу великого посольства Хусейн Али бека и

Антони Ширли. В результате переговоров шах открыл в 1603 г. второй фронт с

османами, что позволило императору настаивать на продолжении войны. Однако

никакого серьезного военно-политического имперско-персидского соглашения

заключено не было.⁴⁵ Имперско-персидские связи К. Воселка считал

«экзотическими».⁴⁶

Ян Пауль Нидеркорн, исследуя историю «Долгой турецкой войны»,

которую вела Империя с 1593 по 1606 гг., попытался обобщить роль и участие в

ней каждой из европейских стран. Опираясь на имперские и итальянские

документы, историк утверждает, что план создания широкой антитурецкой лиги

разработала Римская Курия к началу 1590-х гг. Я.П. Нидеркорн называл

коалицию европейской, т.к. в ней должны были участвовать Испания,

Священная Римская империя, Франция и Венеция, хотя предполагалось участие

Московского государства и Персии. Лига оставалась открытой для мелких

итальянских государств. Участие в ней Польши не предусматривалось. Ученый

придерживался мнения В. Ляйча и К. Воселки о том, что московские власти

были не против участия в антитурецкой лиге, но преследовали, как и другие,

свои политические цели. Вместе с тем Годунов избегал открытого конфликта с

Турцией и занимал выжидательную позицию. Я.П. Нидеркорн считал, что

условием участия Московского государства в лиге было вступление в коалицию

PalombiniB. Op. cit. S. 103.

Vocelka К. Op. cit.

VocelkaK. Rudolf II und seine Zeit. Wien-Koln-Graz, 1985 S. 194.

20 Испании, Римской Курии, Священной Римской империи и Венеции.

Представляется важным замечание австрийского историка о различных подходах

папы и императора к решению вопроса о совместных военных действиях

участников лиги. Клемент VIII полагал, что Московское государство примет

непосредственное участие в боевых действиях на территории Юго-восточной

Европы: в Молдавии и Болгарии. Рудольф II ожидал от Москвы прежде всего

денежной помощи и действий против крымских татар. ЯП. Нидеркорн считал,

что Клемент VIII заблуждался относительно степени влияния Московского

государства на балканские народы, т. к. оно не имело с ними политических

связей. На роль вдохновителей борьбы с османским владычеством больше

подходили Римская Курия и священная Римская империя.⁴⁷ Исследователь

оставил без внимания планы самой Римской Курии, в которых четко обрисована

роль Московского государства в деле вовлечения балканских славян в

антитурецкое движение. Кроме того, планы Московского государства

относительно антитурецкой борьбы обрисованы не на архивных материалах, а со

ссылкой на монографию П.П. Бушева.

Анализ отечественной (дореволюционной / и советской), а также

зарубежной историографии позволил прийти к выводу, что история участия

Московского государства в проекте создания антитурецкой коалиции в конце

XVI - начале XVII вв. специально не исследовалась и недостаточно изучена. В

постсоветский период рассматриваемая проблема ни в России, ни за рубежом

специально не изучалась. Ученые затрагивали отдельные аспекты этой темы в

процессе общих исследований российской истории, изучения истории русской

дипломатии, русско-имперских и русско-иранских отношений, истории создания

коалиции более раннего периода. В научной литературе лишь в общих чертах

отражены вопросы двухсторонних и трехсторонних отношений между

Московским государством, Священной Римской империей и Персией, связанных

с созданием антитурецкой лиги. Предпосылки, причины и особенности

появления идеи создания коалиции, активизации восточного направления

⁴⁷ Niederkorn J. P. Die europaischen Machte und der «Lange Tiirkerkrieg» Kaiser Rudolf II (1593-1606). Wien, 1993. S. 67-70; 453-460.

21 внешней политики Московского государства, изменения приоритетов

русско-имперских и русско-персидских отношений не изучены. Условия для

реализации проекта антитурецкой коалиции не выявлены. Специфика и

динамика развития процесса создания антитурецкого союза не определены.

Показанные историками причины и следствия, а также оценки событий спорны.

Данные исследователей о процессе создания антитурецкой коалиции в конце

XVI - начале XVII вв. фрагментарны, содержат фактические неточности. Они

требуют проверки и значительного дополнения сведениями из архивных и

опубликованных исторических источников.

Цель и задачи исследования. Цель диссертационного исследования -выяснить причины и особенности процесса участия Московского государства в проекте создания антитурецкой коалиции как самостоятельного направления восточной политики.

Для достижения поставленной цели определены следующие задачи:

- выявить предпосылки, определить особенности появления идеи создания
антитурецкой коалиции европейских государств;

определить причины активизации восточного направления внешней политики Московского государства в к. XVI - н. XVII вв.;

выделить условия для реализации проекта антитурецкой коалиции в составе Московского государства, Священной Римской империи и Персии;

- раскрыть причины, уточнить цели и особенности процесса интеграции
Московского государства в европейское сообщество посредством участия в
антитурецкой коалиции; /

проследить специфику и динамику развития процесса создания антитурецкой коалиции;

уточнить причины изменения внешнеполитических приоритетов в русско-австрийских и русско-персидских взаимоотношениях.

Хронологические рамки исследования охватывают период с 1587 по 1618 гг. - время наибольшей дипломатической активности европейских держав, Московского государства и Персии в создании антитурецкой коалиции. Нижняя хронологическая граница обусловлена началом практических действий

22
Московского государства, направленных на создание коалиции.

Верхнюю хронологическую границу исследования определила дата начала

Тридцатилетней войны, изменившей внешнеполитические приоритеты

большинства участников коалиции.

Географические рамки исследования ограничены территориями государств и народов, входивших в состав антитурецкой коалиции или находившихся в сфере их политического влияния.

Методологической основой диссертации являются принципы историзма и
объективности, позволяющие изучать предметы и явления в многообразии и
конкретно-исторических условиях их возникновения и развития. В ходе

диссертационной работы применялись общеисторические и специальные методы научного исследования. Историко-генетический метод помог проследить динамику создания и развития антитурецкой коалиции. Историко-сравнителъный метод позволил выявить общие и специфические черты государств-участников антитурецкой коалиции, закономерности и случайные явления в развитии отношений между ними. Историко-типологическии метод дал возможность разработать классификацию типов межгосударственных соглашений и договоров между христианскими государствами и Персией в рассматриваемый временной период, периодизацию процесса создания антитурецкой коалиции. Сочетание историко-сравнителъного и историко-типологического методов дало возможность выявить общие и специфические черты, характерные для различных периодов процесса создания коалиции. Историко-системный метод позволил рассмотреть взаимоотношения держав антитурецкой коалиции как единую систему их международных отношений в конце XVI - начале XVII вв., учесть национальные интересы этих государств, проследить их влияние на развитие идеи создания антитурецкой коалиции. Метод структурного анализа исторических источников помог определить место идеи создания антитурецкой коалиции во внешней политике каждой из рассмотренных держав, выявить специфику ' понимания этой идеи правительствами держав.

23
Источниковую базу исследования составляют

опубликованные и архивные письменные исторические источники конца XVI -

начала XVII вв. по истории создания антитурецкой коалиции, участия в этом

процессе Московского государства и других стран. Письменные источники

можно разделить на 4 группы в зависимости от происхождения, целей создания

и характера содержащейся в них информации: делопроизводственную

документацию русского происхождения, делопроизводственную документацию

иностранного происхождения, летописи, мемуары, дневники и путевые записки.

1. Делопроизводственная документация русского происхождения. Часть источников этой группы опубликована в памятниках дипломатических отношений России с иностранными державами под редакцией Н.Н. Бантыш-Каменского и Н.И. Веселовского, в Донских делах и в Разрядных книгах периода 1475-1605 гг. и Смутного времени.⁴⁸ В отличие от Н.И. Веселовского, Н.Н. Бантыш-Каменский публиковал документы в факсимильном варианте. В сборники вошли материалы по связям Московского государства со Священной Римской империей и Персией 1488-1621 гг: боярские списки и разрядные росписи, посольские книги, статейные списки (отчеты послов), наказы послам, отписки и челобитные.

Неопубликованные источники представлены документами из Российского государственного архива древних актов (РГАДА): Ф. 32 Сношения России с Римской империей,⁴⁹ Ф. 77 Сношения России с Персией,⁵⁰ Ф. ПО Сношения России с Грузией, Ф. 115 Кабардинские, черкесские и другие дела, " делами из архива Санкт-Петербургского отделения Института истории Академии наук

⁴⁸ Памятники дипломатических сношений Древней России с державами иностранными. Сношения с Римской
Империей / Под ред. Н.Н. Бантыш-Каменского. Т. I, с 1488 по 1594. Т. II, с 1594 по 1621. СПб., 1851 - 1852;
Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией / Под ред. Н.И. Веселовского. Т.
1.СП6., 1890;Т. 2. СПб., 1892; Т. 3. СПб., 1898; Донские дела: В 5 т. Т. 1.М., 1898; Разрядные записи за Смутное
время, собранные Действительным Членом С.А. Белокуровым. М., 1907; Разрядная книга 1475-1598 г. / Подг. В.И.
Буганов. М., 1966; Разрядная книга 1559-1605 г. / Подг. Л.Ф. Кузьмина. М., 1974; Разрядная книга 1475-1605 г. Т.
I-III / Подг. Н.Г. Савич. М., 1977-1982.

⁴⁹ РГАДА. Ф. 32. Оп. I. 1488-17.19. Реестр 1 - книги и дела. Кн. 5. 1584-1594. Л. 266-312; Реестр 2 - письма и
договоры. 1593. Ед. хр. 1; Оп. 2. Грамоты. 1573-1699. Ед. хр. 23-25, 29; Оп. 3. 1490-1713. Трактаты. 152 ед. хр.

⁵⁰ РГАДА. Ф. 77. Оп. 1. Книги и дела 1588-1719 гг. Кн. 2. 1588- 1589. Л. 1-26; Кн. 4. 1592-1594. Л. 1-93; Кн. 5.
1595-1617; Кн. 6. 1618-1624. Л. 1-114435 ед.хр.; Ф. 77. Оп. 2. Грамоты 1603-1717. 93 ед.хр.; Оп. 3. Трактаты 1588-
1719. 15 ед.хр. Оп. 3. Ед. хр. 5.

⁵¹ РГАДА. Ф. ПО.Оп. 1.Д. 1586-1695. Л. 1-39; Оп. 2. Д. 1587-1614. Л. 1-63.

⁵² РГАДА. Ф. 115. Оп. 1. Д. 1578-1720. Л. 1-16.

24
(ИРИ СПб.): Ф. 178 Астраханские акты или «Астраханская приказная

палата».⁵³ Они включают посольские книги, статейные списки, наказы, отписки,

челобитные, проекты речей послов на приемных аудиенциях, стенографические

записи переговоров, собрания грамот, которыми обменивались между собой

государи, трактатов (договоров) между государствами, дипломатических писем.

В ходе исследования в составе фондов 32 и 77 РГАДА удалось обнаружить

множество важных документов, не попавших в публикации Н.Н. Бантыш-

Каменского и Н.И. Веселовского: большинство документов реестра 2 описи 1,

дела описи 2 Ф. 32, посольские книги № 2, 4 и 6, частично книга № 5 описи 1,

дела описей 2 и З Ф. 77. Многие из документов Ф. 32 составлены на немецком

языке, некоторые на латыни. Среди них немало материалов, которые

отсутствуют в австрийских архивах.

Источники первой группы содержат обширные данные, о дипломатической переписке между пражским, московским и персидским дворами, проекты договоров о военно-наступательном союзе против Османской империи, которые предполагалось заключить между участниками антитурецкой коалиции. Эти источники отложились в делах Посольского Приказа за период 1588 по 1719 гг. В делопроизводственных материалах обнаружена ценная информация о переговорном процессе по созданию антитурецкого наступательного союза между Московским государством, Священной Римской империей и Персией, путях следования и условиях пребывания в различных странах союзных посольств. Документы дают представление о составе, работе и нуждах дипломатических миссий, полномочиях послов, характере и формах взаимоотношений союзных государств, освещают политические связи государств-участников коалиции, позволяют выяснить роль Московского государства в антитурецком союзе, проследить изменения во внешнеполитическом курсе союзных государств, произошедшие в начале XVII в.

2. Делопроизводственная документагрт иностранного происхождения. Источники этой группы представлены документами иностранных дипломатических ведомств, извлеченными русскими и зарубежными историками

⁵³ ИРИ СПб. Ф. 178. Оп. 1.Ед.хр.№ 115; Ед. хр.№ 138;Ед.хр.№ 191; Ед хр. №201; Ед. хр. №225.

25 из иностранных архивов и библиотек. Большая их часть опубликована на

языке оригиналов в сборниках документов, изданных под редакцией русских и

фрацузских ученых А.И. Тургенева,⁵⁴ Д. Берше,⁵⁵ Е. Шаррьера,⁵⁶ Т. де Гонто

Бирона де Салиньяка,⁵⁷ Е.Л. Шмурло.⁵⁸

К этой же группе источников относятся дипломатические документы ордена кармелитов под условным названием «Хроника кармелитов», опубликованные в 1939 г. в Лондоне.⁵⁹ «Хроника» содержит инструкции и отчеты кармелитов, выполнявших дипломатические задания Римской Курии в Персии, переписку папской канцелярии с персидскими шахами, предложения шаха Аббаса I по созданию антитурецкой коалиции, планы Римской Курии и некоторых других европейских государств по созданию антитурецкого союза. «Хроника» документально освещает переговорный процесс по созданию антитурецкой лиги между Римской Курией, Испанией, Священной Римской империей и Персией.

Переписка римских понтификов с московскими государями⁶¹ и памятники дипломатических сношений России и Италии представляют собой дипломатические документы,⁶² посвященные вопросу создания антитурецкой коалиции в период правления Василия III и Ивана IV. Неопубликованные материалы состоят из коллекции документов Ф. 30 РГАДА, извлеченных русскими учеными из архивов Ватикана, Рима и Венеции, архивов и библиотек

/IT

Франции и Англии.

Примечательно, что документация дипломатического характера по рассматриваемой теме в австрийских и персидских архивах весьма

Historica Russiae Monumenta, ex antiques exterarum gentium archivis et bibliothecis deprompta, ab A.J. Turgenevio. V. I. SPb., 1841; V. II. SPb., 1842; Supplementum ad Historica Russiae Monumenta. SPb., 1848.

⁵⁵ Berchet G La Repubblica di Venezia e la Persia. Torino, 1865.

⁵⁶ Negociations de la France dans le Levant ou correspondans, memo ires et actes diplomatiques des ambassadeurs de
France a Constantinople et des ambassadeurs, envoyes ou residents a Venise, Raguse, Rome, Malte et Jerusalem en
Turquie, Perse, Georgie, Crimee, Syrie, Egypte etc. / Par E.Charriere. Paris, 1853.

⁵⁷ Ambassade en Turquie Jean de Goniaut Biron baron de Salignac 1605 a 1610. Correspondance diplomatique et
documents inedit (publies et annotes) / Par le Comte Theodor de Gontant Biron. Paris, M DCCC LXXXIX (1887).
⁵⁸Памятники культурных и дипломатических сношений России с Италией. [Описи итальянских архивов,
документы, отчеты ученого корреспондента Академии наук Евгения Ф. Шмурло]. Т. I. Вып. 2. СПб., 1907.

⁵⁹ A Chronicle of the Carmelites in Persia. Papal Mission of the XVII-th and XVIII-th Centuries. London, 1939.

⁶¹ Переписка пап с российскими государями в XVI веке. СПб., 1834.

⁶² Памятники культурных и дипломатических сношений России и Италии. Т. 1. Вып. 1. Л., 1925; Россия и Италия.
Сборник исторических материалов, касающийся сношений России с Италией. Т. 2. Вып. 2. СПб., 1913.

⁶³ РГАДА. Ф. 30. Оп. 1. Ед. хр. 163.

26 немногочисленна и труднодоступна.⁶⁴ Вероятно, это связано с тем, что в

Священной Римской империи в конце XVI - начале XVII вв. отсутствовало

дипломатическое ведомство, подобные документы не систематизировались и

оседали в имперском архиве беспорядочно. Кроме того император имел

несколько резиденций разбросанных по территории Империи. В Персии с

приходом к власти династии Кажгаров были уничтожены все документы,

связанные с правлением Сефевидов. Придворный историограф очередного шаха

обычно составлял хронику без опоры на архивные материалы, то есть по памяти

и по произведенному лично на него впечатлению. Поэтому иранские

исследователи международных дипломатических отношений отмеченного

периода пользовались преимущественно источниками иностранного, в том числе

русского происхождения.

Делопроизводственная документация иностранного происхождения

представлена грамотами иностранных государей/, отчетами, докладами и

донесениями иностранных послов, депешами папских нунциев и другой

дипломатической перепиской иностранных держав по вопросам заключения

антитурецкой коалиции. Источники второй группы содержат ценные данные о

разработке проектов создания антитурецкой коалиции, секретных инструкциях

европейским дипломатам в Персии, секретных отчетах-донесениях европейских

дипломатов своим правителям. Документы дают представление о связях

Московского государства с зарубежными странами, внутриполитических

событиях Московского государства, планах похода Лжедмитрия I против

Турции, посольствах Священной Римской империи в Москву, международном

положении Османской империи. Источники позволяют выяснить реакцию

Османской империи на действия европейских государств, направленные против

нее, отношение Турции к государствам антитурецкой коалиции (в том числе к

Московскому государству и Персии), осветить предложения Римской Курии о

роли Московского государства в предполагаемом союзе.

Лобанов НА. Новые документы по истории русско-немецких отношений начала XVII века. 1604-1654 гг. Венский государственный архив // Новая и новейшая история. 2002. № I. С. 202-208; Стенли Л.П. Мусульманские династии хронологические и генеалогические таблицы с историческими введениями. СПб., 1899. С. 27.

3. Летописи. Представлены материалами из опубликованных

памятников русского летописания - Никоновская летопись и Новый летописец. В Никоновской летописи неоднократно встречаются описания шамхальских и гилянских «гостей» при дворе московского государя.⁶⁵ В Новом летописце отражены исторические события с конца царствования Ивана IV до 1730-х гг., в том числе данные о приездах и приемах персидских послов.⁶⁶ Информация летописных памятников позволяет составить общее представление о событиях в Московском государстве и российской дипломатии рассматриваемой эпохи, дополняет сведения из посольских книг Ф. 77 РГАДА.

4. Мемуары, дневники, путевые записки. Представлены воспоминаниями,
дневниковыми записями и отчетами иностранных послов и путешественников:
имперских послов Никласа фон Варкоча,⁶⁷ Михаэля Шиле,⁶⁸ Орудж бека Байята -
секретаря персидского посольства Хусейн Али бека Байята и А. Ширли в
Европу,⁶⁹ Стефана Какаш фон Залонкемени и Георга Тектандера фон дер
Ябеля,⁷⁰ испанских послов в Персии А. де Гувеа⁷¹ и Гарсия да Сильва да
Фигероа,⁷² польских послов и при дворе Лжедмитрия I.⁷³ Источники этой группы
дополняют данные других документов о работе, инструкциях и полномочиях
послов с поручениями по созданию антитурецкой коалиции в конце XVI —
начале XVII вв. Кроме того, путевые записки испанских послов дают
представление об ответе испанского короля на предложения Аббаса I о союзе
против Османской империи, об урегулировании конфликтной ситуации в

Летописный сборник, именуемый патриаршей или Никоновской летописью//Полное собрание русских летописей (ПСРЛ) / [Воспроизведение текста изд. 1910 г.]. T.6. М., 1965. ⁰⁶ Новый летописец // ПСРЛ. /[ Воспроизведение текста изд. 1910 г.]. Т. 14. М., 1965.

⁶⁷ Описание путешествия в Москву посла Римского императора Николая Варкоча с 22 июля 1593 г. М., 1874.

⁶⁸ Донесение о поездке в Москву придворного Римского императора Михаила Шале в 1598 г. // ЧОИДР. 1875.
Кн. 2. -С. 132-157.

⁶⁹ Полный вариант сочинения Орудж бека переведен с исп. яз. на англ. и опубликован Г. Ле Стрепжем. См.: Don
Juan of Persia a shi'ah catholic 1599 -1601. London, 1926. Недавно вышла полная версия записок Орудж-бека
Байята на русском языке. См.: Россия и Европа глазами Орудж-бека Баята - Дон Жуана Персидского / Пер. с
англ., введ., коммент. и указ. О.Эфендиева, А.Фарзалиева. СПб., 2007.

⁷⁰ Какаш и Тектандер. Путешествие в Персию через Московию в 1602-1603 гг. / пер. с нем. А. Станкевича
М., 1896.

⁷¹ Gouveantis Automus. Relation des grandes guerres et victoires obtenues par le roy de Perse Chah -Abbas contre les
empereurs de Turque Mahomet et Achmet son fils Rouen, 1646.

⁷² Don Garcias de Figueroa de Silva. L'ambassade en Perse contenant la politique de ce grand empire les moeurs du Roy
Schach Abbas etc. Paris, 1667.

⁷³ Дневник происшествий московских и посольства в Москву пана Н. Олесницкого и его секретаря А. Гонсевского
/Пер. спольск., предисл. Н.Г. Устрялова // Сказание современников о Дмитрии Самозванце. СПб., 1859, 4.2.
-С. 199-262.

28 Хормузе, эволюции отношения шаха к европейским государям и испанскому

королю в частности.

К этой группе документов относится уникальный и мало доступный широкому кругу исследователей источник об антитурецкой миссии папских посланников в Персию в 1604 - 1612 гг. - о. Поля-Симона и о. Жанна-Тадде, скомпилированный и изданный о. Бертольдом-Игнасио де Сент-Анн.⁷⁴ Большую ценность представляет содержащаяся в нем информация о переговорах папских послов с Лжедмитрием I по поводу антитурецкого союза и их пребывании в Московском государстве в период Смуты.

Таким образом, основную часть источниковой базы диссертационного исследования составили делопроизводственная документация Посольского Приказа Московского государства и иностранных дипломатических ведомств. Часть источников вводится в научный оборот впервые. Многие использованные в работе документы составлены на иностранных языках и впервые переведены на русский язык в ходе настоящего исследования, рбширный круг источников позволяет критически осмыслить данные историографии об участии Московского государства в проекте создания антитурецкой коалиции в конце XVI - начале XVII вв., привлечь к изучению его истории новые материалы, восстановить картину переговорного процесса, выявить причины, цели, условия, динамику и особенности участия Московского государства и других стран в создании антитурецкого союза в указанный период.

Научная новизна исследования. Впервые выполнено специальное научное исследование, посвященное участию Московского государства в проекте создания антитурецкой коалиции.

- Прослежена эволюция идеи > создания антитурецкой коалиции во внешней политике европейских государств. В последней четверти XVI в. идея создания антитурецкой коалиции трансформировалась в связи с происходившими социально-политическими и экономическими изменениями в международной обстановке.

⁷⁴ Bertold-Ignace de Sainte-Anne. Reverend Pere. Histoire de L'Etablissement de la Misson de Perse par les Peres Carmes-Dechausses (de l'annee 1604 a 1612); Bruxelle, 1886.

- Раскрыты причины, уточнены цели и особенности процесса

интеграции Московского государства в европейское сообщество посредством
участия в антитурецкой коалиции. Вопреки традиционному мнению российских
и зарубежных исследователей, Московское государство намеревалось

участвовать в военных и политических акциях против Османской империи. Его военно-политические и военно-стратегические планы, связанные с созданием коалиции, носили многомерный и долговременный характер.

- Определены условия для реализации проекта антитурецкой коалиции в
составе Московского государства, Священной Римской империи и Персии.
Священная Римская империя и Персия имели общие границы с Османской
империей и находились с ней в состоянии перманентной войны.
Геостратегическое положение Московского гобударства позволяло ему
выступать как посредником и координатором, так и непосредственным
участником борьбы с Османской империей.

- Выявлены финансовые, людские и дипломатические ресурсы
Московского государства, необходимые для участия в антитурецкой коалиции, а
также возможные формы его участия в антитурецкой кампании. Московское
государство могло привлечь к военной антитурецкой кампании отряды донских
и отчасти запорожских казаков, вассальные кабардинские и черкесские
дружины, разместить в крепостях Закавказья, расположенных на пересечении
дорог, стрелецкие гарнизоны, оказать силовое и дипломатическое давление на
крымских татар, содействовать Персии в быстрой реализации через Европу
шелка-сырца, поставлять в Персию огнестрельное оружие в обмен на
территориальные уступки с ее стороны.

- Уточнены причины изменения внешнеполитических приоритетов в русско-имперских и русско-персидских взаимоотношениях в начале XVII в. Выяснено, что участие Московского государства в процессе создания антитурецкой коалиции было самостоятельным направлением его восточной политики конца XVI - начала XVII вв. Выделены этапы этого процесса. Определено, что процесс на разных этапах развития цмел различную динамику и различную значимость для участников коалиции. Достижения в заключении

антитурецкого соглашения были фактически сведены к нулю в результате Смуты в Московском государстве и подписания мирного договора между Священной Римской империей и Османской империей. Создание антитурецкой коалиции стало невозможным. С началом Тридцатилетней войны в Европе идея создания антитурецкой коалиции перестает быть актуальной вплоть до последней четверти XVII в.

Структура и содержание диссертационной работы определяется ее общей концепцией, целью, поставленными задачами и логикой исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка источников и литературы, приложения.

Диссертация имеет определенную структурную композицию, которая связана с тем, что в работе исследуются две проблемы в их взаимосвязи: вопрос создания общеевропейского антитурецкого военно-стратегического союза с участием Московского государства и Персии и эволюция русско-имперских, и русско-персидских отношений. Обе проблемы исследования рассматриваются во взаимосвязи, развитии и хронологической последовательности. Эта специфика нашла свое отражение в содержании глав, их количестве и хронологической последовательности структуры работы.

Антитурецкая коалиция как инструмент восточной политики Московского государства

Османская угроза или «восточный вопрос» осознавался европейским сообществом как борьба христианской Европы с Османской империей.2 Римские понтифики после 1453 г. неоднократно предпринимали попытки организовать новый крестовый поход. В конце XV — начале XVI в. средневековое понятие крестового похода как «освобождения Гроба Господня от неверных» претерпело серьезные изменения. Для папства, безусловно, вопросы веры имели приоритетное значение, т.к. только римский понтифик имел религиозный и политический авторитет призвать христианский мир к «священной войне» против неверных. Но теперь религиозно-философская идея приобрела конкретное политико-географическое содержание. Новый крестовый поход - это борьба против османов, против чуждого культурного и религиозного мира ислама, который угрожал уничтожением христианскому миру. Борьба с «крупнейшей военной державой Средневековья»4 была возможна только при условии «nemico commune» — объединения военно-технических потенциалов всех заинтересованных стран. Отсюда возникали потребность в создании антитурецкой коалиции.5 В Римской Курии рассматривались различные варианты антитурецкой лиги или коалиции. Окончательный вариант должен был удовлетворить все заинтересованные стороны. Сделать это, учитывая противоречия между европейскими государствами, было достаточно сложно.6 В антитурецкой коалиции должны были присутствовать Испания, Священная Римская империя и Венеция. Римской Курии отводилась роль идеологического лидера. Перечисленные государства имели с Османской империей сухопутные или морские границы и находились с османами в состоянии перманентной войны. Священная Римская империя более всех была заинтересована в создании антитурецкой коалиции, Империя представляла собой конфедерацию германских, славянских и итальянских княжеств и земель.7 Главной причиной консолидации различных политических образований вокруг Священной Римской империи, с правящей династией Габсбургов, во второй половине XV в. было противостояние османской агрессии.8 С 1526 г., когда в состав Империи вошли королевства Чехия и Венгрия, она в глазах Европы стала считаться «щитом христианского мира перед турецкой угрозой».9 В течение первой половины XVI в. Империя постепенно уступала османам территории на Балканах и Венгрии и остро нуждалась в союзниках, которые могли бы разделить с ней бремя антитурецкой борьбы. Поэтому проблема создания антитурецкой коалиции во внешнеполитическом курсе страны была первоочередной Теоретически к антитурецкой коалиции могли присоединиться и другие европейские государства, в частности Франция, Англия, Польша. Но эти страны в вопросе создания антитурецкой коалиции преследовали собственные, узконациональные интересы.10 Поэтому, несмотря на то что Римская Курия вела активную агитационную работу среди европейских монархов, из-за противоречий между Испанией, Францией и Англией, Священной Римской империей и Венецией, Империей и Польшей, подобного рода планы оставались лишь гипотетическими проектами. Для того чтобы изменить положение, необходимо было внести серьезные коррективы в состав участников лиги. Римская Курия начала рассматривать варианты политического союза с государствами, находящимися вне сферы влияния католической церкви, включая нехристиан. Вопрос подобного альянса для Римской Курии с теологических позиций был сложным. С ортодоксальной точки зрения считалось недопустимым и «противным вере» расширение лиги за счет нехристианских государств.11 В XVI в. в вопросе антитурецкой борьбы римские понтифики оказались в большей степени прагматичными политиками, чем ортодоксальными первосвященниками. Им удалось теологически обосновать необходимость создания лиги именно против османов «в союзе с заинтересованными 12 государствами, включая и нехристиан».

Усилия Московского государства заключить договор со Священной Римской империей

Посольство прибыло в Москву 28 апреля, а 22 мая 1597 г., во время первой аудиенции у московского государя, Лу а Паули подал грамоты от своего непосредственного господина, эрцгерцога Максимилиана, на имя царя Федора Иоанновича и Б. Годунова.5 Почему важна эта деталь для посольства Авраама фон Донау? Дело в том, что австрийские историки пытаются обосновать тезис о том, что московская сторона плохо понимала, что именно от нее добивался император и что посольство А. Донау вновь, в который раз, занималось обсуждением прав и возможностей эрцгерцога Максимилиана на польский престол. Вопрос польской короны очень занимал Максимилиана, а московское правительство якобы таким образом пыталось вернуть себе киевские земли. Сам же император Рудольф II эти претензии младшего брата уже не разделял, т.к. они мешали ему налаживать отношения с польским королем Сигизмундом III .6

С такой точкой зрения солидарен российский историк Б.Н. Флоря, который также считает, что главной целью двусторонних связей между Империей и Московским государством должна была стать совместная борьба считал, что эту грамоту гонец Л. Паули подал Годунову. I февраля 1597 г., т. е. тогда, когда передал известие о прибытии императорского посольства. См.: Списки дипломатических лиц. С. 16. Этот факт вызывает некоторые сомнения, т.к. двусторонние отношения между московским двором и эрцгерцогом Максимилианом развивались достаточно интенсивно и обсуждавшиеся между ними вопросы не могли иметь столь длительной задержки. Возможно, Л. Паули привез летом 1596 г. грамоту Максимилиана, получил на нее ответ, а в октябре 1596 г. вновь был отправлен в Москву уже как гонец императора.

Польшей. Однако стоит подчеркнуть, что переговоры о делах императора и о делах эрцгерцога, хотя и проходили часто во время одного и того же посольства, всегда проводились раздельно. Более того, императорский посол мог представлять интересы Максимилиана и даже интересы испанского короля, как это делал Н. Варкоч, но посол эрцгерцога всегда выступал только от его имени и никогда не занимался обсуждением проблем императора.

Восточная политика Бориса Годунова и персидско-имперские переговоры

28 августа 1603 г. в Москву вместе с А.Ф. Жирово-Засекиным прибыло посольство шаха Аббаса во главе с Лачин беком. Несмотря на то, что информация о посольстве Лачин бека полностью отсутствует в материалах по русско-персидским связям, оно очень важно для понимания взаимоотношений между возможными союзниками по антитурецкой коалиции в этот период времени. Скудные сведения о миссии Лачин бека сохранились только в материалах по русско-имперским связям, отражавших пребывание в Москве посольства Г. Логау. Этот факт символичен, т.к. если рассматривать русско-персидские отношения в этот период времени изолировано от идеи антитурецкого союза, то этот эпизод кажется, по меньшей мере, странным. Если предполагать взаимосвязь с вопросами, обсуждаемыми с посольством императора, то этот факт кажется вполне объяснимым. Впервые на посольство Лачин бека обратил внимание М.М. Щербатов, который писал, что обнаружил краткие данные о приезде посольства в Москву в Разрядной книге за 7111-7112 гг.2 При этом историк подчеркивал, что в архиве Коллегии иностранных дел ему не удалось обнаружить ни описания приема персидского посла, ни причин его приезда в Москву. Несмотря на почти полное отсутствие информации о содержании переговоров между царем Борисом и Лачин беком, М.М. Щербатова поразили подарки, которые посол доставил в Москву от имени шаха Аббаса. Самым ценным даром Аббаса царю Борису было «кресло, кованное серебром и богато украшенное, которое и ныне существует и показывает, что он (Лачин-бек) был из великие послы, и что причина его посольства имела довольно важныя причины».3 Такой вывод из подарка шаха сделал М.М. Щербатов. Но и московская сторона придавала ему особое значение, что хорошо видно из речи пристава И.Судакова австрийскому послу Г.Логау: «а присылал Шах къ его Царскому Величеству о дружбе и о любви, и с ним (Лачин беком) прислал к Царскому Величеству многие любительные поминки. А для чести Царского Величества прислал к Великому Государю нашему, Его Царскому Величеству, место Царское золото съ лалы и с яхонты и съ иным дорогим каменьем прежних Великих Государей Перситцких».4

В Разрядной книге сохранилось описание приема посольства. «Лета 7112-го сентября в 4 день был у государя и Великого князя Бориса Федоровича всеа Русии впервые кизылбашской посол Лачин бек. А государь был в царском платье в Золотой палате; рынды были в белом платье при после кн. Иван Михайлович Катырев-Ростовский, да кн. Иван Ондреевич Большой Хованский, да Семен Дмитриев сын, да Федор Ульянов сын Тулуповы- Вельяминовы. Приставы были у посла кн. Федор Ондревич Звенигородский, да Ондрей Матвеев сын Воейков, да дьяк Дорофей Бохин».5 Прием посла свидетельствовал о его личном статусе: «Аббас Шахов посол Лачинбекъ...великой ближний человек, Ширязской воевода»,6 и о статусе самого посольства, т.к. посольство было принято через семь дней после въезда в Москву.

Однако Разрядные книги не располагают информацией о цели посольств и содержании переговоров. Пристав И. Судаков таким образом объяснял Г. Логау цель посольства Лачин бека. «А присылал его Шах к Царскому Величеству о дружбе и о любви, ... И о том приказывал, что он, Шах Аббасово Величество, во всей воле Великого Государя нашего, а что Царского Величества к нему повеленье будет, и он по тому учнет стояти заодин по Царского Величества повеленью ».8 Причем в первоначальном варианте цель была изложена несколько иначе, но на наш взгляд, именно эта формулировка отражала действительные задачи миссии Лачин бека. «Чтобъ Великий Государь наш, Его Царское Величество, держал Шаха в дружбе и в любви и был с ним в соединенье и в докончанье на всех недругов».9

Московское государство и проект антитурецкой коалиции в конце XVI - начале XVII вв. Магилина Инесса Владимировна

Антитурецкая коалиция как инструмент восточной политики Московского государства

Усилия Московского государства заключить договор со Священной Римской империей

Восточная политика Бориса Годунова и персидско-имперские переговоры

Похожие диссертации на Московское государство и проект антитурецкой коалиции в конце XVI - начале XVII вв.