Советская социальная политика и е# реализация на Дальнем Востоке, 1922-1941 гг. Шестак Ольга Игоревна

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Проведение социальной политики на Дальнем Востоке в 1920-е годы 38

1.1. Социально-экономическая и политическая ситуация на Дальнем Востоке в 1922 — 1923 гг 38

1.2. Социальные мероприятия в 1922-1927 гг 56

1.3. Социальная дифференциация населения Дальнего Востока в 1922-1927 гг 120

Глава 2. Характер социальной политики на Дальнем Востоке в конце 1920-х — в 1930-е годы 139

2.1. Социальная политика в годы первой пятилетки 139

2.2. Особенности социальной политики в 1933-1937 гг 177

2.3. Специфика социального развития Дальнего Востока в предвоенные годы 207

Заключение 230

Список использованной литературы 238

Приложение 1 260

Приложение 2 266

• Социально-экономическая и политическая ситуация на Дальнем Востоке в 1922 — 1923 гг
• Социальные мероприятия в 1922-1927 гг
• Социальная политика в годы первой пятилетки

Введение к работе

Одна из основных внутренних функций государства - функция социальная. Реализуется социальная функция государства через социальную политику. Роль социальной политики в жизни общества огромна и переоценить ее трудно - она призвана способствовать внутренней организации и развитию всех сфер общественной жизни; обеспечивать социальную поддержку проводимых государством мероприятий или, в случае необходимости, реформ, которая в свою очередь должна обеспечивать стабильность политической власти и оптимальный уровень социальной дифференциации.

Выбранная для исследования тема: «Советская социальная политика и ее реализация на Дальнем Востоке (1922 — 1941 гг.)» актуальна. Ретроспективный анализ социальной политики позволит понять условия формирования структуры дальневосточного сообщества, его менталитета, определит факторы его развития.

Актуальность исследования определяется и государственными задачами России в сфере совершенствования социальной политики в процессе становления правового государства и российского гражданского общества, перехода к общественным отношениям нового типа. Опыт решения обострившихся в 1990-е годы социальных проблем доказывает необходимость настоятельно заняться изучением социальных отношений и их слагаемых в период становления и развития советского государства, поскольку проблемы углубления социальной поляризации в ходе реформ в России могут быть изучены и проанализированы только с учетом исторических предпосылок. В сегодняшнее непростое время значительно возросла общественная востребованность в научных историко-социальных знаниях. Вынужденный поиск путей решения социальных проблем активизирует всестороннее исследование исторического опыта социальной политики государства, выдвигает его в ряд насущных и актуальных научно-практических задач. Изучение социальной политики должно стать одним из ис-

точников воссоздания объективной истории 1920-х — 1930-х гг., осмысления этого сложнейшего периода нашего прошлого.

Ф В отечественной исторической науке период 20-х — 30-х гг. XX в. оцени-

вается как переломная эпоха. Отказ от НЭПа и переход к командно-административной системе, осуществление индустриализации и коллективизации вызвали серьезные подвижки в социальной и политической структурах. Партийно-государственная политика в отношении разных социальных групп и ее результаты имеют определяющее значение для понимания истории этого периода. Ибо как писал П. Сорокин: «...в любой момент истории мы находим солидаризирование и антогонизацию не по одному фронту, а одновременно по многим фронтам. На историческом поле битвы редко борются только класс с классом или богачи с бедняками. Борьба идет между слоями одной группировки друг с другом и между слоями разнородных группировок»¹. Переходным этапам в развитии экономики в 1920-е - 1930-е гг. соответствовали промежуточные фазы социально-трудовых отношений, когда субъекты только начинали

, осознавать себя по-новому, осваивать новые правовые нормы и правила пове-

V^-f дения и взаимодействия, новые социальные роли и соответствующие им роле-

вые функции. Именно такие эпохи и представляют для исторического исследования особый интерес, поскольку для них характерна высокая социальная мобильность. Обращение к истории 1920-х - 1930-х гг. в современный период представляется актуальным, поскольку в эти годы разворачивались процессы, которые легли в основу всей последующей цепи исторических событий.

Актуальность исследования очевидна также в свете задач подготовки управленцев, социальных работников, как в общероссийском, так и в региональном масштабах и использования в этих целях исторического опыта. В общей сложности, указанные выше обстоятельства предопределяют не только актуальность, но теоретическую и практическую целесообразность темы исследования.

$

Сорокин П.А. Система социологии. - M., 1993. Т. 2. - С. 294-295.

Следует отметить, что понятие «социальная политика», как совокупность конкретных мероприятий направленных на обеспечение жизнедеятельности социального сообщества, вошло в отечественную обществоведческую терминологию сравнительно недавно - в середине 1960-х гг. В 20-е - 30-е гг. XX в. этого понятия не существовало. Тогда имело место осуществление отдельных мероприятий, направленных на обеспечение социального развития общества в области трудовых отношений, в области здравоохранения, образования, социального и пенсионного обеспечения, формирования социальной структуры и т.д., что впоследствии, для модификации политического понятийного аппарата, и было определено как «социальная политика». В рамках нашей работы мы считаем целесообразным и научно обоснованным использование термина «социальная политика» применительно к эпохе 1920-х - 1930-х гг., поскольку современное понимание социальной политики совпадает с содержательной практикой исследуемого периода.

Изучение различных аспектов социального развития общества началось уже в 1920-е годы. На наш взгляд, в историографии указанной проблемы можно выделить несколько этапов: 1) 1920-30-е годы; 2) конец 1950-х - 80-е годы; 3) начало 1990-х гг. - настоящее время. Данная периодизация обусловлена политическими интересами и идеологическими установками, которые не только определяли жизнь российского общества с 1917 г., но и тематику, и методологические подходы исторических исследований.

Необходимость изучения социальных аспектов жизнедеятельности общества в 1920-е - 30-е гг. была вызвана прагматическими политическими задачами. Для выработки направлений социально-экономической политики, как в городе, так и в деревне советская власть должна была знать характер социального расслоения общества, в том числе численность и состав различных социальных групп, их материальное положение, их настроение, характер трудовых отношений. С другой стороны, чтобы обеспечить поддержку своей политики, она должна была наглядно представить итоги преобразующей деятельности по отношению к группам населения, составляющим её опору — городским рабочим и

6 самой бедной, бесправной в прошлом части населения деревни. Этим объясняется появление в 1920-е — 30-е годы большого количества брошюр и статей пропагандистского характера, разъясняющих политику партии в отношении рабочего класса и беднейшего крестьянства¹, авторами которых были, в основном, партийные и профсоюзные работники, в чью задачу входила пропаганда итоговых результатов в работе партии и советской власти в отношении городских и сельских пролетариев после октября 1917 г. Теоретической основой этих работ была марксистско-ленинская теория социально-экономического развития и классовый подход.

В связи с переходом к НЭПу важнейшее значение для выработки социальной политики советской власти приобрела оценка количественных изменений в среде рабочего класса и крестьянства. Отсутствие достоверных, сравнимых данных, единой методики определения социальных групп в обществе, четких критериев социального расслоения породили тогда разные оценки этих процессов, как в научной литературе, так и в руководстве страны. Большое значение для изучения этой проблемы имели работы сотрудников ЦСУ С.Г. Стру-милина, И.В. Ярового, Б.А. Гухмана, которые базировались на материалах текущей статистики. С.Г. Струмилин и Б.А. Гухман впервые стали активно использовать метод количественного анализа данных. С.Г. Струмилин доказал возможность использования профсоюзной статистики для установления численности рабочих и ее изменений в тех отраслях производства, где в годы гражданской войны существовало обязательное профсоюзное членство работающих, его работы также были посвящены проблемам заработной платы, использования рабочей силы в разных отраслях экономики и повышения производи-тельности труда . Б.А. Гухман, сопоставляя данные о численности рабочих 1922-1924 гг. с данными 1897 и 1913 гг., ввел в оборот большое количество статистического материала различной направленности о лицах наемного труда в

¹ Рашин А. Движение заработной платы в 1923 г. - М., 1924; Авдеев А. Д. Батрачество и крестьянские общества
взаимопомощи. - М.-Л., 1929; Егоров В. Батрачество и партия. - М., 1927 и др.

² Струмилин С.Г. Заработная плата и производительность труда в русской промышленности за 1913 - 1922 гг. -
М., 1923; Он же. Проблемы экономики труда. - М., 1957; Он же. Рабочий класс в октябрьской революции и на
защите ее завоеваний. - М., 1984.

начальный период НЭПа¹. В связи с обострением политической борьбы различных внутрипартийных группировок в 1924-1927 гг. акцент в изучении переместился на определение сущности и глубины расслоения рабочего класса и крестьянства, на анализ их неоднородности². Исследователи пытались определить характер и масштабы расслоения рабочего класса и крестьянства, в том числе признаки пролетарских хозяйств на селе, отмечали рост применения наемного труда крестьянскими хозяйствами с переходом к НЭПу, видели в нем доказательства классового расслоения крестьянства. В отношении рабочего класса у авторов не было понимания сущности социальной неоднородности: правильно выделив ее причины (наличие различий в экономическом, социальном положении рабочих), они в конечном итоге сводили понятие социального расслоения к расслоению экономическому, толкуя его как различия в уровнях заработной платы. Таким образом, при верных в целом отправных методологических посылках исследователи не могли предложить правильного конкретно-исторического решения проблемы.

В 1920-е годы активно исследовалась проблема безработицы, меры борьбы с ней, численность и состав безработных, меры социальной помощи им³. Среди причин безработицы в СССР исследователи выделяли низкий уровень развития производства и его разрушение в годы двух войн, демобилизацию армии и необходимость трудоустройства молодежи, усиление притока в город сельского населения. Почти во всех работах начала 20-х годов термины «безработица», «безработный» употреблялись как сами собой разумеющиеся, не требующие пояснения, и только в 1926 г. была предпринята попытка сформулировать понятие «безработный». Украинский статистик И. Вейцблит, говоря о трудностях в определении понятия «безработный», сводит его лишь к опреде-

¹ Гухман Б.А. Численность и заработная плата пролетариата СССР. - М., 1925; Он же. Численность и заработ
ная плата лиц наемного труда по СССР в 1924/25 г. //Плановое хозяйство. - 1926. - № 5. - С. 24-36.

² Беренделин П. О новых слоях рабочего класса //Под знаменем коммунизма. - 1927. - №1. - С. 2-9; Дроздов И.
Заработная плата сельскохозяйственных рабочих до и после Октября //На аграрном фронте. - 1928. - № 6. - С. 8-
16; Казаков А. Экономическое положение сельскохозяйственного пролетариата до и после Октября. - М.-Л.,
1930; Плешков П. Наемный труд в крестьянском хозяйстве СССР. - М., 1928 и др.

³ Исаев А. Безработица в СССР и борьба с нею (за период 1917 - 1924 гг.). - М., 1924; Гиндин Я.И. Безработица
и борьба с ней. - Л., 1927; Он же. Регулирование рынка труда и борьба с безработицей. - М., 1928; Гинзбург Л.
Как бороться с безработицей. - М.-Л., 1927; Бахутов А. Безработица и борьба с ней. - М.-Л., 1928 и др.

ленной части безработных — «безработные не по своей вине»¹. Однако эта формулировка не могла быть принята исследователями ввиду того, что позволяла под категорию безработных подвести представителей всех слоев населения, и в том числе тех, кто попадал под категорию «лишенцев». Расплывчатость же понятия «безработный» не давала возможности всесторонне изучить проблему безработицы в тот период. Большое количество исследовательских трудов в 1920-е - 1930-е гг. было так же посвящено вопросам заработной платы, материального стимулирования и охраны труда².

Монографии дальневосточных авторов этого периода носили информативный характер, поскольку при помощи статистических данных они исследовали те же проблемы, что и авторы центральных регионов, стремясь показать особенности развития дальневосточного края. Можно выделить работы таких авторов как Л.В. Крылов, Н.Н. Любимов, A.M. Брянский³, чья ценность - в статистических данных, которыми они насыщены.

Анализ литературы периода 1920 - 30-х гг. показывает, что проблема социального развития общества в тот период была актуальна. Труды, основанные на статистическом материале, результатах обследований основных социальных групп города и деревни были необходимы, с одной стороны, для выработки направлений советской социальной политики, корректировки ее с учетом динамики социальных процессов, с другой - в них четко прослеживается идеологическая установка - стремление доказать, что с утверждением советской власти произошло улучшение жизни пролетарских слоев населения, что после революции положение рабочих и сельской бедноты изменилось в лучшую сторону. Авторы ссылались, прежде всего, на размеры оплаты труда рабочих и сельской бедноты, к тому же не всегда сопоставляя их с дореволюционными. Анализ

¹ Вейцблит И. Безработица на Украине в 1923 - 1925 гг. - Харьков, 1926. - С. 3.

² Ревзин Ф. Эволюция форм заработной платы в Советской России. - М., 1923; Шмидт В. Наша политика в об
ласти заработной платы //Вопросы труда. - 1925. - № 9. - С. 11 - 22; Он же. Рабочий класс и жилищный вопрос. -
М., 1929; Полляк Г. С. Бюджеты рабочих и служащих к концу 1923 г. - М., 1924; Лаврентьев В. Заработная пла
та в России прежде и теперь. - М., 1926 и др.

³ Крылов Л.В. Контрольные цифры развития и строительства народного хозяйства Дальневосточного края на
десятилетие 1926/27 - 1935-36 //Экономическая жизнь Дальнего Востока. - 1927. - № 11-12; Любимов Н.Н.
Экономические проблемы Дальнего Востока (Восточно-Китайская железная дорога). - М., 1925; Брянский A.M.
Экономическое расслоение Дальневосточной деревни. - Хабаровск, 1925.

других условий труда - продолжительности рабочего дня, системы рабочего снабжения почти отсутствовал. В основном анализировалось социально-экономическое положение рабочего класса и беднейшего населения деревни и полностью отсутствовал анализ социально-экономического положения других социальных слоев и групп населения России, что было закономерно для классового подхода. К тому же процессы, происходившие в обществе, характеризовались в основном на материалах европейской части страны, и ограничивались 1928 г. Социально-политическая обстановка в преддверии массовой коллективизации и индустриализации, пути и характер протекания этих процессов и их социальные последствия в литературе 1920-х годов не были отражены. Изучаемые вопросы были жестко ограничены рамками господствующей идеологии. Прослеживается некая заданность ответа, определяемая идеологическими установками, а именно: революция и советская власть способствовали улучшению социально-экономического положения населения России и его материального благосостояния, что было невозможно при капитализме. При этом трудно было по обрывочным статистическим данным проследить в целом характер, особенности и механизмы реализации социальной политики данного периода.

Период 1940-х - начала 1950-х гг. в исторической науке по своим методологическим постулатам был логическим продолжением 1920-х - 30-х гг., но здесь основное внимание исследователей уделялось различным аспектам Великой Отечественной войны и тем сюжетам в истории России, которые были связаны с защитой отечества от иностранного вторжения. Изучение социальной истории на время приостановилось.

С конца 1950-х - начала 1960-х гг., в результате изменений, начавшихся в исторической науке после XX съезда КПСС, изучение истории социальных отношений вновь активизировалось. В партийно-государственных документах появились тезисы о необходимости сместить акценты народнохозяйственного

развития в сторону развития производства для удовлетворения материальных и культурных потребностей народа¹.

Для понимания процессов, происходивших в обществе, в частности, направлений, средств, методов и результатов социальной политики большое значение могла иметь наметившаяся в 1960-е годы тенденция отойти от сталинской схемы истории СССР. В институте Истории СССР АН СССР группа ученых в составе П. Волобуева, И. Тарновского, П. Иванова, И. Гиндина, А. Авре-ха, В. Данилова работала по проблеме воссоздания Октябрьской революции . Коллективом авторов был поставлен вопрос о необходимости углубленной трактовки социальных проблем, имевших место в СССР в прошлом. Их концепции были осуждены партийными органами и признаны неверными. Однако, само появление такого направления в исторической науке в этот период свидетельствовало о наметившимся поиске новых идей, с помощью которых можно было бы адекватно отразить в исторической литературе происходившие социальные процессы, объективно показать уровень достижений в данной области, дать оценку проводим централизованным социальным мероприятиям. Расширилась проблематика исследований, источниковая база.

Вопросы истории социальной политики в этот период нашли отражение в крупных исследованиях по истории рабочего класса и крестьянства СССР и Дальнего Востока³, истории социалистического соревнования и пятилетних планов⁴. В целом для этих работ была характерна узость статистико-экономического подхода к рассматриваемым проблемам, многие декларатив-

¹ XX съезд Коммунистической партии Советского Союза. 14-25 февраля 1956 г. Станогр. отчет. Т. I. - М., 1956.
*С.*305.

² Ващук А.С. Социальная политики в СССР и ее реализация на Дальнем Востоке СССР в 50-70-е годы (Исто
риография проблемы). - Владивосток, 1991. - С. 9-12.

Поляков Ю.А. Переход к НЭПу и советское крестьянство. - М., 1967; История советского крестьянства. - М., 1968. Т. 1-2; Данилов В.Н. Советская доколхозная деревня: социальная структура, социальные отношения. - М., 1979; Селунская В.М. Изменение социальной структуры советской деревни. - M., 1979; История советского рабочего класса. - М., 1984. Т. 1-2; Глушенко И.И. Рабочий класс советского Дальнего Востока в переходный к социализму период (1922-1937 гг.). - Владивосток, 1986; Социально-политическое развитие Дальневосточной деревни (советский период). Сб. статей. - Владивосток, 1984; Сельское хозяйство и крестьянство Дальнего Востока СССР в период строительства социализма и коммунизма: Сб. науч. трудов. - Хабаровск, 1984 и др. ⁴ Чангли И.И. Социалистическое соревнование и новые формы коммунистического труда. - М., 1959; Рогачев-ская Л.И. Движение за коммунистический труд: история и проблемы. - М., 1968; Лебедева Н.Б., Шкаратан О.И. Очерки истории социалистического соревнования. - Л., 1966; Шутов И.М. Десять пятилеток в цифрах. М., 1977; Курский А.Д. Научные основы советских пятилеток. - М., 1974; Дробижев В.З. Главный штаб социалистической промышленности: очерки истории BCHX (1917 - 1932 гг.). - М., 1966 и др.

11 ные заявления не подкреплялись конкретными материалами. Однако среди них есть и труды, имеющие большую значимость для изучения истории социальной политики в период 20 - 30-х гг. XX в, как, например, монографии Ю.А. Полякова и В.П. Данилова. Научный труд Ю.А. Полякова имеет важное значение для анализа положения различных социальных групп деревни в начальный период НЭПа¹. Разработав методику пересчета комбинационных группировок в социальные, Ю.А. Поляков дал социально-экономическую характеристику разных социальных групп крестьянства к началу НЭПа и показал изменение их в 1921 - 1923 гг., обосновал особенности процесса социального расслоение кре-стьянства в советском государстве. В.П. Данилов , опираясь на большой круг источников и прежде всего на бюджетные обследования крестьянских хозяйств, проводившиеся в 1920-е гг., по-новому подошел к анализу социально-экономической сущности наемного труда в крестьянских хозяйствах. Он доказал, что в отношения наемного труда, земельной аренды, найма и сдачи в наем рабочего скота и инвентаря в 20-е годы было втянуто не менее половины крестьянских хозяйств. И в общей массе участвовавших в обмене орудиями производства, землей, трудом имелись полярные группы, которые по сумме этих отношений и степени их развития являлись эксплуататорской (кулацкой) и эксплуатируемой (бедняцко-батрацкой). Но, в основном, наемный труд в крестьянских хозяйствах имел подсобный характер. Преувеличение промышленного характера найма и применение к такой категории крестьянских хозяйств более жестких мер при регулировании условий найма диктовались другими, прежде всего политическими целями и задачами. Мы полностью согласны с его позицией. Такой подход к оценке роли наемного труда в крестьянских хозяйствах позволял по-новому подойти к изучению социальной политики в деревне в период НЭПа, но для этого необходимы были и новые источники, и критический анализ уже использовавшихся, и новая методология.

к.

¹ Поляков Ю.А. Переход к НЭПу и советское крестьянство. - М., 1967.

² Данилов В.Н. Советская доколхозная деревня: социальная структура, социальные отношения. - М., 1979; Он
же. Советская доколхозная деревня: население, землепользование, хозяйство. - М., 1977.

Отдельную группу в этот период составили работы посвященные вопросам социальной политики советского государства в плане социального обеспечения трудящихся: B.C. Андреева, Е.А. Астрахана, М.С. Ланцева, К.И. Микульского, А.С. Краснопольского, В.Д. Попкова и др¹. Большинство из них освящали правовые аспекты развития системы социального обеспечения в советский период, в чем и проявились их положительные стороны.

Особое значение в период 1960-х — в начале 80-х годов приобрело изучение деятельности партии по организации, классовому воспитанию и сплочению советского общества, что отразилось в появлении большого количества монографий и статей по истории КПСС и Дальневосточной партийной организации². Эти монографии и статьи представляли собой классический образец исследований этого периода, подтверждавших господствовавшие теоретические концепции с идеологически определенными выводами. Авторы стремились обосновать руководящую роль партии во всех процессах: от формирования социальной структуры советского общества до налаживания социального быта в городах и деревнях. Однако, не смотря на идеологическую заданность, работы содержали богатый фактологический материал.

Необходимым элементом любого исторического исследования в 1950-е -1980-е гг. была критика «буржуазных фальсификаций». Анализ зарубежной (буржуазной) литературы по проблемам НЭПа и сущности процессов, происходивших в советской стране в 1920-е - 30-е гг., давался в специальных работах И.М. Шишкина, В.И. Тетюшева, Н.Л. Рогалиной . Названные авторы подверга-

¹ Андреев B.C. Право социального обеспечения в СССР. - М., 1974; Астрахан Е.И. Развитие законодательства о
пенсиях рабочим и служащим. Исторический очерк (1917 — 1970 гг.). - М., 1971; Ланцев М.С. Социальное обес
печение в СССР. - М., 1976; Микульский К.И. Социально-экономическая политика в социалистическом обще
стве. - М., 1978; Краснопольский А.С. Основные принципы советского государственного страхования. - М.,
1951; Попков В.Д. Социальная политика советского государства и право. - М., 1979 и др.

² История КПСС. Т. 4. Коммунистическая партия в борьбе за построение социализма в СССР. 1921 - 1937 гг. -
М., 1971; Гончаренко Н.И. Некоторые вопросы партийного строительства в восстановительный период в При
морье (1922 - 1926 гт). - Владивосток, 1962; Мухачев Б.И. Советы Северо-Востока СССР в период социалисти
ческой реконструкции народного хозяйства (1926-1936 гг.). - Магадан, 1987; Организационно-политическое
укрепление советов на Дальнем Востоке СССР (октябрь 1922 - 1983 гг.): Сб. науч. трудов. - Владивосток, 1985;
Организационно-хозяйственная деятельность местных Советов на Дальнем Востоке (1922 - 1985 гг.): Сб. науч.
трудов. - Владивосток, 1986 и др.

³ Шишкин И.М. Правда истории и домыслы советологов. - Л., 1977; Тетюшев В.И. Социалистическое преобра
зование экономики СССР и буржуазные критики. - М., 1978; Рогалина Н.Л. Критика новейшей буржуазной анг
ло-американской историографии советского крестьянства в переходный от капитализма к социализму период
//Вопросы методологии исторической науки. - М., 1978. - С. 23-34 и др.

ли критике отрицание зарубежными исследователями наличия в послереволюционной России демократизма в отношениях между властью и населением страны; высокого уровня развития социально-бытовой сферы и трудовых отношений; наличие в деревне в период НЭПа кулачества как слоя, отличного от других социальных слоев, эксплуатировавшего батрачество и бедноту; отрицание концепции социального равенства. Благодаря этим работам, происходило совершенствование методологии критического анализа исторических событий.

Наконец, в конце 1950-х — первой половине 60-х годов возрождается изучение региональных аспектов развития социально-бытовой сферы восточных районов РСФСР, начало которому было положено еще в 1920-е годы. Оно было вызвано как логикой развития общественных наук (давало богатый фактический материал для анализа последствий социальных мероприятий в различных регионах страны в предыдущие периоды исторического развития), так и потребностями общественной практики. В те годы развитие народного хозяйства происходило в условиях преимущественно экстенсивного развития: главная роль отводилась увеличению первичных ресурсов производства. Появилась заинтересованность в изучении истории развития промышленности Сибири и Дальнего Востока. В соответствии с политической конъюнктурой, главная роль в региональных исторических исследованиях отводилась истории промышленности Дальнего Востока и, соответственно, в социальном плане — истории, прежде всего, рабочего класса, его социально-экономического и политического развития в период индустриализации¹.

С 60-х годов XX в. вопросы социальной сферы восточных районов стали предметом исследования сибирской исторической школы, которая внесла большой вклад в изучение отдельных аспектов истории советской социальной политики 1920-х - 1930-х гг. Специфика региона определила и тематику иссле-

¹ Докучаев Г.А. Рабочий класс Сибири и Дальнего Востока накануне Великой Отечественной войны (1937 -июня 1941 гг.). - Новосибирск, 1966; Мандрик А.Т. История рабочего класса советского Дальнего Востока в период строительства социализма в СССР. (Исследование проблемы) //Методология исследования и историография Дальнего Востока. - Южно-Сахалинск, 1975; Больбрух А.В. Рабочий класс Дальневосточного края в/ период завершения социалистической реконструкции народного хозяйства СССР (1933-1937 гг.): Дис. ...канд. ист. наук. -Томск, 1966; Унпелев Г.А. Приморье в годы первых пятилеток (1928-1937). -Владивосток, 1969 и др.

дований: сибирские историки в уделяли много внимания изучению социальных взаимоотношений в сибирской доколхозной деревне и деревне периода коллективизации¹.

Наибольший вклад в анализ социальной структуры сибирской деревни в период восстановления народного хозяйства внес Л.И. Боженко². Он вскрыл особенности процесса социального расслоения в Сибири и обосновал вывод о том, что социальный облик сибирской деревни накануне коллективизации характеризовался сочетанием различных по своему содержанию отношений: капиталистических, мелкобуржуазных, социалистических и полусоциалистических с наибольшим развитием капиталистических производственных отношений и резким проявлением социального расслоения в крестьянстве. Л.И. Боженко доказал подсобный характер найма в начале НЭПа и изменение его по мере восстановления крестьянских хозяйств³. Глубоко была исследована история профсоюза сельскохозяйственных и лесных рабочих. Изучением истории профсоюза сельскохозяйственных и лесных рабочих Сибири занимались также Ю.С. Левашов, Л.И. Боженко, А.В. Гагарин, В.И. Зайцева и др⁴. Проводились исследования по социальной психологии сибирского крестьянства⁵. В работах И.С. Кузнецова отражены реальная жизнь крестьян, их социальные взгляды, особенности политического сознания, эволюция религиозного сознания.

Оценивая результаты изучения истории различных аспектов социальной сферы в 1950-80-е гг., следует сказать, что развитие историографии было в основном количественным за счет расширения территориальных и хронологических рамок и выяснения подробностей, направленных на обоснование правиль-

¹ Гущин Н.Я., Журов Ю.В., Боженко Л.И. Союз рабочего класса и крестьянства Сибири в период построения
социализма (1917 - 1937 гг.). - Новосибирск, 1978; Гущин Н.Я. Из истории классовой борьбы в сибирской де
ревне в 1928-1929 гт.//Известия СО АН СССР. - Новосибирск, 1967. - Вып.1. - №1. -С. 28-39; Гагарин А.В. Дея
тельность партийных и советских органов Сибири по сплочению батрачества в 1924 - 1925 гг. //Советское кре
стьянство - активный участник борьбы за социализм и коммунизм. - Барнаул, 1969 и др.

² Боженко Л.И. Соотношение классовых групп и классовая борьба в сибирской деревне (конец 1919 - 1927 гг.).

- Томск, 1969; Он же. Социально-экономические процессы и их регулирование в сибирской деревне (конец
1919-1927 гг.). - Томск, 1970 и др.

³ Боженко Л.И. Сибирская деревня в восстановительный период (1921 - 1925 гг.). - Томск, 1978.

⁴ Левашов Ю.С. Из истории создания и деятельности профсоюза сельскохозяйственных рабочих Сибири (1920

- 1925 гг.) //Материалы научной конференции по истории Сибири. - Томск, 1967; Боженко Л.И., Гагарин А. В.
Социально-политические организации в сибирской деревне (1920 - 1927 гг.). - Томск, 1971 и др.

⁵ Кузнецов И.С. Массовая психология сибирского крестьянства и политическая жизнь деревни в 20-е годы
//Актуальные проблемы истории Советской Сибири: Сб. науч. трудов. - Новосибирск, 1980.

ности сложившейся системы и неизбежности ее создания. Социальная политика во всей целостности своих механизмов и результатов не изучалась ни в общесоветском, ни в региональных масштабах. В отдельности изучались: материальное благосостояние рабочего класса, система социального обеспечения, влияние политики на формирование социальной структуры общества. Анализировались также социальные отношения и взаимоотношения с государственной властью в деревне (исследования сибирских историков), проблемы социальных конфликтов в рамках основных положений формационного подхода. В оборот было введено много новых данных, но они лишь подтверждали сложившуюся концепцию. Актуальной оставалась важность сопоставления и критического анализа источников, введения рассекреченных документов. Исследования по-прежнему велись в рамках господствующих теоретических концепций, а выводы подчинялись идеологическим и политическим детерминантам. Еще одной особенностью исторической литературы этого периода было то, что ученые, как правило, рассматривали реальный исторический процесс через призму постановлений партии и правительства. И не только в том смысле, что получали в них определенную идеологическую заданность. Выдавая желаемое за действительное, они зачастую подменяли анализ реального положения дел в социальной сфере анализом постановлений. Если, например, постановление 1932 г. говорило о полной ликвидации в стране детской беспризорности, то с точки зрения советской историографии, беспризорность действительно была ликвидирована; если постановление гласило, что были установлены определенные социальные льготы тем или иным категориям граждан, то историки писали, что население их получало. Подмена реальной истории историей постановлений приводило к неверным выводам и деформации исторической действительности. В тоже время, в этот период появились наиболее интересные работы по методологическим проблемам изучения истории 1920-х - 30-х гг., методикам исследования уровня жизни - основной составляющей социальной политики.

Новый этап в развитии исторической науки связан с перестройкой в конце 1980-х - начале 1990-х годов, которая изменила взгляды на многие проблемы

16 советской истории. В эти годы проявились новые историографические и источниковедческие подходы к социальной проблематике, начался переход от партийно-политических объяснений к более глубоким социальным, экономическим. Появилась возможность по-новому осветить многие этапы исторического развития, глубже осмыслить исторический опыт.

Политические события второй половины 80-х годов (Апрельский Пленум (1985 г.), XXVII съезд КПСС, XIX партийная конференция), появление и обострение кризисных явлений в социальной сфере поставили перед экономистами, социологами, историками задачу углубленного исследования социальной политики на различных исторических этапах, механизм ее формирования и реализации.

Из необходимости изучения социальной политики вытекала задача определения самого понятия «социальная политика». В 1987-1988 гг. публикуются работы К.И. Микульского, В. Роговина, С.С. Шаталина, Г.С. Саркисяна¹. В них рассматривается содержание социальной политики КПСС в 1970-80-е годы и ее взаимодействие с экономикой. Авторы не дают точного понятия социальной политики, но оговаривают, что в социальную политику включается идеологическое и организационно-политическое обеспечение курса на повышение народного благосостояния, совершенствование социальных и национальных отношений. Т. Заславская, занимавшаяся проблемами дифференциации доходов населения России, дала следующую характеристику этого понятия: «Социальная политика в узком смысле - это система государственных мер по поддержанию тех общественных групп и слоев, которые в силу тех или иных причин оказываются в более трудном положении, чем другие, страдают от специфических обстоятельств и не могут своими силами улучшить собственное поло-жение». Она выделяет в социально-демографическом плане пенсионеров, студентов, жителей малых сел или особо удаленных районов. В широком смысле,

¹ Микульский К.И., Роговин В.З., Шаталин С.С. Социальная политика КПСС. - М., 1987; Микульский К.И.
Взаимодействие экономической и социальной политики. - M., 1987; Саркисян Г.С. XXVII съезд КПСС и пути
повышения народного благосостояния //История СССР. - 1987. - № 2. - С. 56-69 и др.

² Социальные ориентиры обновления: общество и человек. - М., 1990. - С. 13.

Т. Заславская понимала под социальной политикой общественную практику, направленную на модификацию общественных структур и институтов в сторону усовершенствования социальных отношений¹. Таким образом, в центре понятия находились целевые установки. Такой же позиции придерживался и Б.В. Ракитский: «Социальная политика - это целенаправленное развитие общественной структуры, организация прогрессивных сдвигов в социальном положении каждой из частей общества, а тем самым в социальных характеристиках всего общества» . В социологической литературе существовал другой подход. Ф.М. Бородкин дал следующее определение социальной политики: «Социальная политика - способы и направления деятельности определенных общественных групп (субъектов социальной политики) с целью установления, воспроизводства и изменения системы социальных неравенств в обществе для максимальной возможности удовлетворения потребностей и в интересах этих групп с помощью разнообразных средств, среди которых главным, или по меньшей ме-ре необходимым, является власть» . Подход Ф.М. Бородкина оказался более научным и корректным и давал общеметодологические ориентиры изучения исторических фактов, т.е. в каком направлении должна двигаться мысль историка, в отличие от подхода Т. Заславской и Б.В. Ракитского, в котором уже на первом этапе анализа фактического материала заранее предопределялись те группы, в интересах которых проводится социальная политика.

В целом, появившиеся с конца 1980-х годов работы, в которых предпринимались попытки сформулировать понятие социальной политики можно было сгруппировать по отраслям наук, в рамках которых работали авторы: социологи понимали под социальной политикой - политику государства в области трудовых отношений, социальной защиты населения, перераспределения доходов ;

¹ Социальные ориентиры обновления: общество и человек. - М., 1990. - С. 13.

² Там же. - С. 24.

³ Бородкин Ф.М. Социальная политика: власть и перестройка //Постижение: Социология. Социальная политика.
Экономическая реформа. - M., 1989. - С. 241-262.

⁴ Галкин А.А. Социология. Политика. Международные отношения. - М.,1994; Т. Заславская. Социальная стра
тификация и дифференциация доходов в России //Взаимосвязь социальной работы и социальной политики. -
М., 1997. - С. 76-93; Бедность: альтернативные подходы к определению и измерению. - М., 1998; Е. Гонтмахер.
Социальная политика в России: эволюция 90-х и новый старт //Pro et Contra. - Том 6. - №3: Человек в социаль
ном государстве. - М., 2001. - С. 7-23 и др.

юристы - политику в области здравоохранения, науки, образования, развития культуры, социального обеспечения и страхования, относя политику в области перераспределения доходов, в области трудовых отношений и в сфере занятости к чисто экономической деятельности¹; экономисты не выделяли социальную политику в отдельное направление, говоря в целом об экономической дея-тельности государства . Среди исторических работ посвященных проблемам социальной политики особо хочется отметить монографию дальневосточного исследователя А.С. Ващук, в которой автором дается, на наш взгляд, наиболее оптимальное определение социальной политики³. Под социальной политикой автор понимает «направление и способы деятельности социальных групп в отстаивании своих интересов и удовлетворении своих потребностей с помощью разнообразных средств, самым главным и необходимым из которых является власть»⁴, а основной сферой регулирования социальных отношений считает распределение материальных благ и подходит к исследованию проблемы через анализ групповых интересов. Диссертант согласен с подходом Ф.М. Бородкина и А.С. Ващук к определению понятия «социальная политика», и в рамках исследования это определение используется в качестве методологического ориентира.

Став актуальными в конце 80-х - начале 90-х гг. XX в. проблемы социальной политики привлекли к себе огромное количество исследователей из различных областей гуманитарных знаний. Однако, большинство появившихся с начала 1990-х годов работ по социальной политике касались в основном проблем современности и недавнего прошлого⁵. В тоже время в начале 1990-х гг.

¹ Черняховский К.И. Социальное право. - М., 1996; Буянова М.О., Кондратьева З.А., Кобзева СИ. Право соци
ального обеспечения. - M., 1997 и др.

² Ханин Г. Динамика экономического развития СССР. - Новосибирск, 1991; Кудров В.М. Советская экономика
в ретроспективе: опыт переосмысления. - М., 1997 и др.

³ Ващук А.С. Социальная политика в СССР и ее реализация на Дальнем Востоке: середина 40-80-х годов XX в.
- Владивосток, 1998.

⁴ Там же. - С. 4.

⁵ Актуальные проблемы социальной политики в условиях перестройки. - М., 1989; Сонин A.B. Государственная
политика в сфере бесплатного обслуживания: уроки и перспективы. - М., 1994; Бурджалов Ф.Э Современная
социальная политика: между планом и рынком. - М., 1996; Социальная политика в период перехода к рынку:
проблемы и решения /Под ред. А. Ослунда, М. Дмитриева. - М., 1996; Социальная политика государства ЙПод
ред. проф. В.Ф. Уколова. - M., 1997; Бородкин Ф.М. Движение российского социума к государству благоденст
вия //Социологические исследования. - 1997. - №7. - С. 34-41 и др.

впервые западные и отечественные историки вместе стали обсуждать ключевые проблемы истории России, в том числе и развитие советского общества в 1920-е — 1930-е гг., где не последнее место начинает занимать изучение социальной сферы этого периода¹. Однако социальную политику как таковую, во всей широте ее предмета, исследователи рассматривать не стали. Обозначив альтернативные пути развития СССР в 1920-е годы, Р. Дэвис, например, обратил внимание на отсутствие надежных знаний, необходимость разработки точного исторического метода для обсуждения вопроса, междисциплинарного подхода со стороны историков, экономистов, социологов, политиков, ученых².

Но если в конце 1980-х гг. отечественные историки еще не отошли окончательно от привычной «доктринальной» методологии исторических исследований, то с начала 1990-х гг. появляется новый методологический подход — «субъективное измерение» прошлого, благодаря которому происходит «возвращение человека» в историю. Начинается это с публикаций в журналах «Мировое древо» и «Казус», затем к ним присоединяется «Одиссей». Актуальной для историков становится проблема «власть и люди». Кто делал историю 1920-х — 1930-х годов? - Сталин? Общество? Выделение одной из сторон в этом дуэте породило современное деление историографии на «тоталитарную» и «ревизионистскую» или «нон-тоталитаристскую» школы. Абсолютизация власти, ее контроля и влияния на общество в 20-е - 30-е гг. XX в. определила предмет исследований «тоталитарной» школы, в то время как «ревизионистская» школа стала абсолютизировать самостоятельность общества, его независимость от решений власти.

В рамках «тоталитарной» школы стали разрабатываться проблемы НЭ-Па, где затрагивался и вопрос о его социальной сущности, в частности, авторы, анализируя НЭП, показывали особенности формирования социальной структу-

¹ Боффа Д. История Советского Союза. - М., 1990; Верт Н. История Советского государства: 1900-1991. - М.,
1992; Джилас М. Лицо тоталитаризма. - М., 1992; Дэвис Р. Развитие советского общества в 20-е годы и пробле
ма альтернативы //Россия в XX веке. - М., 1994. - С. 311-319; Перейра Н. Советская Россия глазами Запада //Там
же. - С. 377-385; Девис Р., Хлевнюк O.B. Вторая пятилетка: механизм смены экономической политики
//Отечественная история. -1994. - №. 3. - С. 17-28.

² Круглый стол по вопросам развития исторической науки //Вопросы истории. - 1989. - №8. - С. 172-176.

ры деревни периода 1920-х годов¹. Особое внимание уделялось формированию тоталитарной политической системы и ее влиянию на развитие социальных отношений: рассматривая пути и механизм становления и развития тоталитарного государства в СССР, авторы отмечали и особенности социальной политики в СССР, которая по их мнению была направлена на подавление социальной активности в обществе, формирование «общества потребления», полностью зависимого в своих потребностях от партийного государственного аппарата².

Следующий блок рассматриваемых историками проблем: коллективизация и индустриализации. В этом ключе большее внимание уделялось именно социальным аспектам обозначенных процессов. Например, Ш. Мерль в статье «Взгляд с Запада на советскую историографию коллективизации сельского хозяйства» поставил вопрос, был ли класс собственников в деревне в 20-е годы, отличный от остального крестьянства. Он считал, что советские историки не видели противоречия между ленинским и чаяновским определением природы социальной дифференциации в деревне. «Из неверного определения социальной дифференциации следовала неверная аграрная политика. Оказание помощи беднейшим как жертве кулацкой эксплуатации вело к провалу, так как слабость этих хозяйств в дефиците семейной рабочей силы»³. Вопросы об особенностях социальной дифференциации в 1920-е — 30-е гг. затрагивались в трудах Н.А. Ивницкого, А.А. Овсянникова, В.Б. Жиромской, Н.Я. Гринина и др⁴. Работы

НЭП: приобретения и потери. - М., 1994; Никольский С.А. Власть и земля: хроника утверждения бюрократии в деревне после Октября. - М., 1990; Цакунов С.А. В лабиринте доктрины: Из опыта разработки экономического курса страны в 1920-е годы. - М., 1994; Проблемы социального развития советского общества. - Иваново, 1992; Венер М. Лицом к деревне: советская власть и крестьянский вопрос (1924 - 1925 гг.) //Отечественная история. - 1993. - №5. - С. 15-26; Гимпельсон Е.Г. Политическая система и НЭП: неадекватность реформ //Отечественная история. -1993. - №5. - С. 29-44 и др.

² Сталинская модель социализма: становление, развитие, крах (20-е - 80-е годы). Круглый стол //Вопросы исто
рии КПСС. - 1990. - № 12. - С. 43-54; 30-е годы: Взгляд из сегодня /Сост. А.В. Баев, С.А. Бертенев, и др.; Отв.
ред. Д.А. Волкогонов. - M., 1990; Восленский М.С. Номенклатура. Господствующий класс Советского союза. -
М., 1991; May А.В. Реформы и догмы, 1914-1929: Очерки истории становления хозяйственной системы совет
ского тоталитаризма. - M., 1993; Морен Э. О природе СССР: Тоталитарный комплекс и новая империя. - М.,
1995 и др.

³ Мерль Ш. Взгляд с Запада на советскую историографию коллективизации сельского хозяйства //Россия в XX
веке.-М., 1996.-С. 376.

⁴ Ивницкий Н.А. Коллективизация и раскулачивание: начало 1930-х годов. - М., 1994; Овсянников А.А. Идей
но-теоретическое наследие лидеров большевизма (источниковедческое исследование). - М., 1997; Жиромская
В. Б. и др. Полвека под грифом «секретно»: Всесоюзная перепись населения 1937 г. - M., 1996; Она же. После
революционных бурь: население России в первой половине 20-х гг. - М., 1996; Население России в XX веке.
Т.1. 1900 - 1939. /Под ред. В.Б. Жиромской. - M., 2000; Гринин Н.Я. Производительные силы и исторический
процесс. - М., 2000 и др.

Ю.А. Красова, В.А. Козлова, О.В. Хлевнюка, Т.М. Смирновой и др. были посвящены таким социальным группам советского общества как «лишенцы» и «репрессированные»¹. В рамках «тоталитарной» школы социальная политика в целом не рассматривалась, однако в работах исследователей этого направления выделяется изучение изменения социального положения тех или иных групп населения советского общества, прослеживается эволюция политических механизмов управления обществом, отражаются достоинства и недостатки различных моделей функционирования советского общества как целого организма.

В работах историков «ревизионистской» школы социальным аспектам истории советского общества 1920-х - 30-х годов уделялось основное внимание. Причем главным направлением было определено изучение советской повседневной истории (школа «истории повседневности»), которое стало особенно популярным в последние годы. Любопытно, что оно началось в разных странах в одно и тоже время совершенно независимо. В России наиболее значительный вклад в эту область внесли ученые Санкт-Петербургского Универ-ситета Экономики и Финансов . В рамках истории повседневности анализировались: процесс становления в 1920-1930-е гг. советского образа жизни, материальный быт различных социальных слоев и групп города (на примере Санкт-Петербурга), вопросы взаимодействия общества и государства на примере бытовых отношений. Главными достоинствами этого направление стало введение в научный оборот огромного количества исторических источников, иллюстрировавших, с позиции нашей темы, изменение социального положения слоев и групп города под воздействием государственной политики; освещение не изу-

Красов Ю.А. Социальное единство советского общества: мифы и реальность: науч.-публ. очерк. - Саратов, 1992; Козлов В.А., Хлевнюк О.В. Начинается с человека: человеческий фактор в социалистическом строительстве: итоги и уроки 30-х годов. - М., 1998; Он же. 1937-й: Сталин, НКВД и советское общество. - М., 1992; Смирнова Т.М. «Бывшие». Штрихи к социальной политике Советской власти //Отечественная история. - 2000. -№ 3. - С. 37-48 и др.

² Лебина Н.Б., Шкаровский M.B. Проституция в Петербурге. - М., 1994; Российская повседневность, 1921 — 1941. Новые подходы. - СПб., 1995; Осокина Е.А. За фасадом «сталинского изобилия»: Распределение и рынок снабжения населения в годы индустриализации. 1927-1941. - М., 1997; Общество и власть: 1930-е годы. - М., 1998; Новинская М.И. Поиски «новой социальности» и утопическая традиция: Проблемы общежития в актуальном разрезе //Политические исследования. - 1998. - № 5. - С. 21-33; Донина И.Н. «Автобиографии безбожников» как вид массового источника по социальной психологии рубежа 1920-1930-х гг. //Клио. - 1998. - №.3. - С. 11-22; Лебина Н.Б. Повседневная жизнь Советского города: 1920-1930 годы. - СПб., 1999; Нормы и ценности повседневной жизни: Становление социалистического образа жизни в России, 1920-1930-е годы /Под общ. ред. Тимо Вихавайнена. СПб., 2000 и др.

чаемых прежде аспектов социальной истории 20-х-30-х гг. XX в. К сожалению, эти исследования ограничивались узкими региональными рамками: в основном изучалось социальное пространство таких городов как Москва и Санкт-Петербург.

Второе направление в рамках «ревизионистской» школы - «историко-антропологические исследования», - в рамках которого наиболее употребляемым становится термин «менталитет». Исследования ментальности стали посвящаться таким вопросам как: формирование особой политической культуры в 1920-е - 1930-е гг., создание новых политических ритуалов и сложной системы социального контроля, создание системы подавления и принуждения, влияние официальной идеологии на мировоззрение людей¹.

В 1990-е годы появляется большое количество диссертаций, посвященных изучению некоторых социальных аспектов советской истории периода 1920-1930-х гг². В диссертациях рассматривались проблемы социального обеспечения в период 1920-30-х гг., реализация политики в сфере трудовых отношений, народного образования, в области перераспределения материальных благ, защиты материнства и детства, на примере различных регионов. Авторы этих работ опирались на методологический ориентир, согласно которому важным подходом в изучении российского (советского) социально-политического пространства является всесторонний анализ конкретных его сфер, с учетом

Кузнецов И.С. Социальная психология сибирского крестьянства в 1920-е гг. - Новосибирск, 1992; Советский тоталитаризм: очерки психоистории. Новосибирск, 1995; Добренько Е. Формовка советского человека. - СПб., 1997; Глебкин В.В. Ритуал в советской культуре. - M., 1998; Попов СМ. Роль насилия во властном преобразовании системы социальной коммуникации. - Екатеринбург, 1998.

² Кондратенко А.Н. Материальный уровень жизни советских служащих в 1921 — 1928 гг.: Дис. ...канд. ист. на
ук. - М., 1990; Шалугина И.Б. Социальное обеспечение в РСФСР в 20-е годы: Дис. ...канд. ист. наук. - М., 1990;
Фомина Т.И. Социальная политика государственных и общественно-политических органов в 20-е годы: Дис.
...канд. ист. наук. - М., 1994; Рябина Н.В. Социальная политика государства по охране материнства и детства в
период НЭПа: Дис. ...канд. ист. наук. - Ярославль, 1998; Шевцова О.Н. Социальные проблемы женщин Запад
ной Сибири и пути их решения (1926-1929 гг.): Дис. ...канд. ист. наук. - Кемерово, 1999; Винникова С.А. Исто
рия развития в СССР рыночной торговли и распределительной системы (1936-1941 гг.): Дис. ...канд. ист. наук.
- Курск, 1999; Гедько М.И. Государственная социальная политика в отношении детей: опыт и уроки 1920-х го
дов (на материалах Москвы и Московской губернии): Дис. ...канд. ист. наук. - М., 1999; Ильюхов А.Л. Полити
ка советской власти в сфере труда, 1917 - 1929 гг.: Дис. ...канд. ист. наук. - Смоленск, 1999; Шевцова О.Н. Со
циальные проблемы женщин Западной Сибири и пути их решения (1926-1929): Дис. ...канд. ист. наук. - Кеме
рово, 1999; Быстренко В.И. Батрачество Сибири в 20-е годы XX века: Дис. ...д-ра ист. наук. - Томск, 2000; За-
харовский Л.В. Политика «ликвидации кулачества как класса» и её проведение в уральской области. 1929-1933
гг.: Дис. ...канд. ист. наук. - Екатеринбург, 2000; Клемантович СП. Эволюция государственной политики в об
ласти народного образования в 1920-1930е годы: Дис. ...канд. ист. наук. - М., 2000. /

протекания процессов в отдаленных от центра регионах. При изучении диссертаций по проблемам советской истории периода 20-х - 30-х гг. XX в. нами не было обнаружено комплексных работ, посвященных социальной политике указанного периода во всей широте предмета.

Следует отметить, что в 1990-е гг. стала активно развиваться региональная историческая наука, что было связано с двумя факторами. Во-первых, с оформлением России как федеративного государственного образования, региональному развитию стало уделяться большое внимание, и, во-вторых, с открытием и рассекречиванием региональных архивов, и при этом с ограниченностью доступа к центральным федеральным архивам (экономический аспект), исследователи стали концентрировать свое внимание на изучении проблемных аспектов региональной истории.

С начала 1990-х годов появилось большое количество работ дальневосточных историков, посвященных различным социальным сюжетам развития региона в советский период. Аграрной истории Дальнего Востока посвящены

работы Л.И. Проскуриной , где автор раскрывает экономические и политиче-

е ские процессы протекавшие в дальневосточной деревни в период НЭПа и кол- v

лективизации, а также их влияние на изменение социального положения крестьянства в регионе. Роль государства в снабжении населения Дальнего Востока товарами народного потребления, развитие региональной торговли в 20-е -30-е гг. XX в. рассматривается в работах Л.А. Дударь . Репрессии в отношении различных социальных слоев на Дальнем Востоке исследуются в работах Е.Н.

Проскурина Л.И. Деревня двадцатых. Аграрная история Дальнего Востока России в 20-30-е годы. Дискуссионные проблемы //Россия и АТР. - 1995. - №3. - С. 93 - 99.0на же. Некоторые итоги изучения аграрной истории Российского Дальнего Востока 20-х - 30-х годов //Дальний восток России в контексте мировой истории: от прошлого к будущему. Мат-лы междунар. науч. конф. - Владивосток, 1997. - С. 69-76; Она же. Приморская деревня в конце 30-х годов //Россия и АТР. - 1998. - №4. - С. 13 - 18; Она же. Наступление на крестьянство //Россия и АТР. - 2001. - №3. - С. 55 - 63 и др.

² Дударь Л.А. Развитие внутренней торговли на Дальнем Востоке России (октябрь 1917 г. - июнь 1941 г.): Дис. ...канд. ист. наук. - Владивосток, 1998; Она же. Роль государства в организации торговли и снабжения товарами северных районов Дальнего Востока России в 1920-е - 1930-е годы //Дальний восток России в контексте мировой истории: от прошлого к будущему. Мат-лы междунар. науч. конф. - Владивосток, 1997. - С. 76-83; Она же. Социально-профессиональная группа работников дальневосточной торговли в 30-е годы и ее взаимоотношения с властными структурами и рядовыми покупателями //Вопросы социально-демографической истории Дальнего Востока в XX веке. - Владивосток, 1999. - С. 65-83 и др.

Чернолуцкой¹. Вышедшая в 2000 г. монография Г.А. Ткачевой посвящена про-блемам формирования населения в дальневосточном регионе . Интересный материал по вопросам развития образования и культуры в 1920-е - 1930-е гг. дают работы приморского историка СБ. Белоглазовой³. Через призму цивилизаци-онного подхода к историческому процессу, автор освящает эволюцию советской политики в области образования и культуры на Дальнем Востоке в 1920-е

- 30-е гг., ее влияние на духовную жизнь общества, на социальное развитие ре
гиона. В 2001 г. прошла защита диссертации Е.В. Семеновой по теме «Станов
ление и реализация Советской модели социального обеспечения в условиях юга
Дальнего Востока (октябрь 1917 — июнь 1991 гг.)», в рамках которой автором
затрагиваются некоторые вопросы становления и развития социального обеспе
чения в 1920-е - 30-е гг.

Итак, в 1990-е годы в связи с переосмыслением опыта преобразований в СССР в 1920-е - 30-е гг. возрос интерес исследователей к социальным аспектам развития советского общества, его расслоению, механизмам его формирования, к взаимодействию и взаимовлиянию общества и государства. Однако проблемы социальной политики рассматривались, как правило, в комплексе, вместе со смежными и близкими вопросами (восстановление промышленности, коллективизация, индустриализация, становление тоталитарного политического режима, репрессии и др.). Социальная политика государства в 1920-1930-е гг., как самостоятельное направление, не изучалась. Мало исследован фактический материал, характеризующий формы и методы реализации социальной политики, ее результаты. И если различные аспекты социальной политики в центральных и северо-западных регионах в том или ином объеме рассмотрены достаточно в

¹ Чернолуцкая Е.Н. Особенности формирования населения и трудовых ресурсов Дальнего Востока СССР в 30-е

- начале 50-х гг. (О роли «Спецконтингентов»). - Владивосток, 1993; Она же. «Очистка» Приморья от «небла
гонадежного» населения в 1939 г. как элемент сталинской репрессивной политики //Вопросы социально-
демографической истории Дальнего Востока в XX веке. - Владивосток, 1999. - С. 95-112; Она же. Паспортиза
ция дальневосточного населения (1933 - 1934) //Revue des etudes slaves, Paris, LXXI/1, 1999, p. 17-33. и др.

² Ткачева Г.А. Демографическая ситуация на Дальнем Востоке России в 20-30-е годы XX в. - Владивосток,
2000.

³ Белоглазова СБ. Культурное строительство на Юге Дальнего Востока СССР. 1917-1941 гг. (Очерки истории):
Дис. ...канд. ист. наук. - Владивосток, 1992; Она же. Культура Дальнего Востока России в условиях обществен
ных трансформаций 20/30 годов XX в.: Очерки истории. - Владивосток, 2001 и др.

диссертационных работах, та на Дальнем Востоке таких работ крайне мало. Публикации 1990-х годов свидетельствуют о необходимости расширения традиционного круга источников, о возрастании значения архивных материалов, о важности принципов отбора документов.

Таким образом, степень научной разработанности проблемы определяется тем, что до настоящего времени в исторической науке социальная политика советского государства в 1920-е — 30-е гг. во всей многогранности исследуемой темы, не говоря об ее отдельных периодах или реализации в регионах страны, изучена недостаточно, что предопределяет необходимость дальнейшего исследования, приращения и углубления знания.

В настоящем диссертационном исследовании цели и задачи формулируются исходя из научной значимости, степени изученности и новых методологических подходов к исследованию проблемы.

Целью данной работы является изучение с позиций современного истори-

ческого знания основных направлений государственной социальной политики на Дальнем Востоке и ее результатов в контексте социально-политических и экономических процессов, происходивших в СССР в 20-е - 30-е годы XX века, что предполагает решение следующих задач:

проанализировать содержание социальной политики советского государства в 1920-е - 1930-е гг. по отношению к различным социальным группам на материалах Дальнего Востока;

выявить формы и механизмы деятельности государственных институтов по реализации социальной политики, изменению уровня жизни населения, его обеспечению продовольствием, медицинской помощью, возможностью получения образования и профессии, социальной защите, реализации материальных и духовных потребностей в СССР и на Дальнем Востоке;

определить основные черты советской социальной политики и ее взаимосвязи с политической стратегией и экономическим развитием региона;

проследить влияние социальной политики на изменения в социальной структуре дальневосточного населения;

- рассмотреть динамику и результаты социальной политики в дальневосточном регионе через призму таких критериев как «идеология», «групповые интересы», «властные отношения».

Предмет исследования - история советской социальной политики периода 20-х - 30-х годов XX века; комплекс социально-экономических, культурно-бытовых, политических условий жизни населения СССР и Дальнего Востока и их изменение в результате целенаправленной политики советского государства.

Объект исследования — социальные группы (субъекты и объекты социальной политики), механизм и формы реализации социальных мероприятий, уровень жизни дальневосточников как результат социальной политики.

Как уже отмечалось, отдельные аспекты социальной политики на Дальнем Востоке в 1920-е - 1930-е гг. были рассмотрены рядом дальневосточных авторов. Так, в работе СБ. Белоглазовой освещается развитие в регионе народного образования и просвещения, Л.А. Дударь - система продовольственного снабжения, Е.В. Семеновой - становление и развитие социального обеспечения и страхования¹. В рамках нашего исследования мы сочли необходимым рассмотреть эти сюжеты с иных методологических позиций; через введения в оборот новых исторических фактов, новых архивных материалов. Если СБ. Бело-глазова рассматривает образование и просвещение в 20-е - 30-е гг. XX в. через призму культурологического подхода как элементы советской культурной политики, Л.А. Дударь характеризует продовольственное снабжение как одно из направлений в развитии внутренней торговли на Дальнем Востоке и один из элементов экономической политики, а Е.В. Семенова рассматривает социальное обеспечение в 1920-е - 30-е гг. как самостоятельное узкое направление в дея-

* Уровень жизни населения - понятие чрезвычайно сложное и объемное. Так, в документах ООН уровень жизни определяется как уровень удовлетворения потребностей населения, обеспеченный массой товаров и услуг, используемых в единицу времени. Традиционно под уровнем жизни понимают уровень потребления материальных и духовных благ. Уровень жизни включает в себя огромное количество социально-экономических, политических, культурных, идеологических критериев его определяющих, рассмотреть которые в пределах одного исследования невозможно. Поэтому, в рамках нашей работы, мы будем рассматривать уровень жизни населения Дальнего Востока через призму основного набора показателей, его определяющих — через уровень заработной и продовольственного потребления; через обеспечение медицинской помощью; возможность получения образования и профессии; социальную защиту; возможность удовлетворения культурных потребностей. ¹ См. выше историографическое описание.

тельности советского государства, то в нашей работе образование, система государственного продовольственного снабжения, социальное обеспечение и страхование представлены как отрасли, где концентрируются результаты государственной социальной политики, как специфические механизмы её реализации, как инструменты формирования социальных отношений в обществе, как пути социальной мобильности в рамках советской социальной структуры; рассматриваются в комплексе с иными социальными мероприятиями. Введение ранее неизвестных исторических данных и источников позволило нам по новому подойти к описанию и характеристике обозначенных сюжетов, внести свой вклад в уже имеющиеся знания.

Территориальные рамки исследования — Дальний Восток России. Очевидно, что ведущая роль в выработке политической линии в советском государстве принадлежала центральным органам власти, но реализовывалась она на местах, поэтому возникает потребность изучения вышеозначенных процессов на региональном уровне. Регион - это не просто механическая общность индивидов, главным признаком которой является общая территория, но и относительно самостоятельное образование, обладающее характерными социально-экономическими чертами, собственными психологическими, культурными, обыденными свойствами и особенностями. Обращение к региональной истории необходимо для получения полноценной картины жизни общества, отношения общества и власти. Российский Дальний Восток характеризовался в 1920-е — 30-е гг. единством основных черт строительства советского государственного аппарата, общностью социально-экономической и политической обстановки, а специфика определялась низким уровнем урбанизации и плотности населения, пестрым национальным составом, слаборазвитой инфраструктурой, сырьевой насыщенностью при слаборазвитой промышленной базе, более зажиточным крестьянством.

Хронологические рамки исследования охватывают 1922 — 1941 гг. Периодизация общественных явлений и процессов всегда достаточно условна, а ее грани подвижны. Поскольку исследование проводится в территориальных рам-

ках дальневосточного региона, то за отправную точку исследования берется 1922 г. - год установления советской власти на всей территории Дальнего Востока (за исключением о. Сахалин) и вхождения в состав РСФСР. Конечная грань исследования — 1941 г., когда Великая Отечественная война прервала естественное развитие советского общества, изменила экономические приоритеты и механизмы реализации социальной политики.

Период 1922 - 1941 гг. неоднозначен. В его развитии мы можем выделить два основных этапа: 1922 - 1927 гг., когда социальная политика реализовыва-лась в рамках НЭПа; и 1928 — 1941 гг., когда проведение все социальных мероприятий было подчинено хозяйственному планированию и обуславливалось исключительно экономическими задачами. Датой начала второго этапа послужило принятие первого пятилетнего плана хозяйственного развития СССР на 1928 - 1932 гг., кардинально изменившего всю систему внутренней организации советского общества.

Данная периодизация, специфика предмета и объекта исследования, поставленные цели и задачи обусловили структуру нашей работы. Диссертационная работа состоит из введения, двух глав (каждая из которых включает три параграфа), заключения, списка литературы и двух приложений. Первая глава посвящена формированию и эволюции государственной социальной политики, как в общенациональном масштабе, так и на Дальнем Востоке в период НЭПа. Концепция экономического и социального развития в рамках новой экономической политики была единой, за исключением некоторых идеологических и политических подвижек, ввиду чего выделение параграфов в рамках первой главы нашей работы строится на основе авторского видения особенностей протекания социальных процессов на Дальнем Востоке на фоне общеисторического полотна. Вторая глава раскрывает специфику в реализации социальной политики в 1928 - 1941 гг. На этом этапе было принято три пятилетних плана хозяйственного развития страны, влияние которых на ход исторического процесса было столь велико, что мы сочли необходимым построить внутреннюю периодизацию этапа по трем пятилеткам и на этой основе разделили вторую главу на три

параграфа. Мы считаем корректными употребление слова «пятилетка» при обращении к истории 1930-х гг., поскольку подчиненность социального развития

Q страны экономическим задачам была так велика, что это слово как никакое дру-

гое является прямым отражением изучаемой эпохи.

Методологическую основу диссертационного исследования составил, прежде всего, принцип историзма. Принцип историзма предусматривает выявление и описание максимально полного набора фактов, необходимых для решения конкретной исторической задачи, предполагает, что события, ситуации и процессы причинно обусловлены, функционально связаны, различаются по степени их значимости, что предполагает анализ событий с учетом всех связей и взаимосвязей с общеисторическими переменами 1920-1930-х гг. и позволяет определить исторический процесс объективно и последовательно, акцентировать внимание на конкретных исторических реалиях. Принцип историзма требует рассматривать всю совокупность исторических источников во временном аспекте, в нашем исследовании - в течение всего периода 1920-х - 30-х гг. Он предполагает формирование эмпирической базы исследования, анализ и интер-

V претацию фактов, конструирование исторической картины, этапов и периодов

ее развития, изучение объекта в движении.

Исследование также опирается на проблемно-хронологический метод изучения исторической действительности, что дает возможность сопоставить состояние процессов и явлений в начале и в конце конкретно-исторического периода, а также проследить последствия практических действий. Общий подход состоит, с одной стороны, в фиксировании общих тенденций изучаемого периода, с другой - их проявлений в конкретных действиях субъектов исторического процесса: органов власти, политических институтов, партийных лидеров, социальных групп, индивидов.

Для выявления особенностей реализации социальной политики на Дальнем Востоке, автор использовал не только традиционную описательно-

-Л^ аналитическую методику освещения источников, но и метод контент-анализа,

позволившего путем обсчета сходных по происхождению и характеру докумен-

зо тов достаточно объективно выявить основные тенденции социальной политики в рамках региона.

tgjffc' Тщательного методологического подхода потребовала и проблема опре-

деления правильного и рационального соотношения местных, региональных сюжетов и общероссийских, анализа действий местных и центральных органов власти. Автор пошел по пути оптимального сочетания двух векторов власти, исходя из того, чтобы не оттеснить на задний план региональные проблемы и сюжеты и, в тоже время, показать местную власть на фоне действий и решений центральной власти. Такой подход обеспечивает единство исторического полотна и одновременно подчеркивает региональные особенности, способствует вычленению из массы событий устойчивых элементов, определяющих суть социальной политики исследуемого периода.

В познании процесса развития общества важная роль принадлежит социально-психологическим факторам. Деятельность людей нельзя понять в полной мере без определения мотивов, побуждающих их к конкретным действиям,

_{ особенностей психологического склада, мышления людей, выявления законов

^* поведения и деятельности людей, обусловливающих их включение в социаль-

ные группы и психологические особенности этих групп. Применительно к нашей проблеме это означает необходимость учета особенностей психологии как групп - субъектов социальной политики, так и групп — объектов социальной политики.

Важным методологическим принципом при изучении истории, особенно истории советского периода, стал для нас принцип проверки информации путем соотнесения ее с общим историческим фоном и накопленными знаниями. Сведения, которые мы получаем из источников, должны найти нишу в наших представлениях о времени, которое мы изучаем. И если эта ниша уже занята другой, противоположной по смыслу информацией, необходимо изучение новых многообразных документов и свидетельств, чтобы разобраться где правда.

fcs В работе был использован еще один методологический подход, который

распространен сегодня в рамках такого направления как «социальная история».

Это реконструкция человеческого опыта переживания крупных структурных изменений. В данном случае можно сказать, что исследование опирается на своеобразную трехступенчатую программу: 1. исследование крупных структурных изменений в обществе; 2. описание жизни простых людей в ходе этих изменений (элемент микроисторического исследования); 3. нахождение связи между первым и вторым элементами (взаимосвязь микро и макроистории). Результатом такого синтеза становится своеобразная инкорпорация повседневной жизни в глобальный исторический процесс. Такой подход позволяет уловить сам ход исторического процесса, обнаруживая долговременные сдвиги в социальной организации, в общественных отношениях и в тех понятиях и ценностях, в которых эти социальные отношения воплощаются.

Воссоздание процессов, происходивших в обществе в 1920-е — 1930-е гг. предполагало раскрытие общего, закономерного, необходимого и одновременно - воспроизведение системы исторических фактов в их конкретности, единичности и неповторимости. Решение исследовательских задач осуществлялось на основе системного подхода: события, явления, процессы рассматривались в их существенных связях как элементы целостной системы общества на данной ступени развития. Указанные принципы предусматривали исследование истории социальной политики в связи с историей экономических и политических отношений, с историей всего общества 20-х - 30-х гг. XX в., с учётом природной среды и культурного уровня развития Дальнего Востока.

Источниковую основу настоящего исследования составили опубликованные и неопубликованные материалы и документы, хранящиеся в фондах 6 архивов России: Москвы, Хабаровска, Владивостока. Нами не изучены фонды архивов Благовещенска и Южно-Сахалинска, но, учитывая, что в 1920-е - 30-е годы вся основная информация стекалась в центр Дальневосточного края г. Хабаровск, мы считаем документы, хранящиеся здесь, достаточно репрезентативными, чтобы делать выводы обо всем Дальневосточном крае.

При работе с источниками автор руководствовался необходимостью выявить как можно больший их круг, критически осмыслить достоверность, объ-

ективность, сравнить выводы, вытекающие из новых документов, с результата
ми, полученными предшественниками на базе ранее использованных докумен
ти* тальных материалов.

Одной из самых крупных частей источниковой базы диссертации являют
ся официальные документы властных структур всех эшелонов. Документы
Коммунистической партии¹, правящей в те годы, раскрывают как разрабатыва
лась социальная политика, какие факторы влияли на нее, через какие структуры
партия реализовывала свою политику. Изучение этих документов свидетельст
вует, что большевики, несмотря на «молодость» (как правящая партия), осозна
вали сложности управления страной, трудности социалистического преобразо
вания. С другой стороны, анализ документов, отчетов, справок, информации,
протоколов, решений ЦК и съездов партии, в сравнении с архивными материа
лами и статистическими данными, свидетельствует, что зачастую партийно-
советская политика государственного регулирования социально-экономических
процессов в стране осуществлялась без учета интересов значительной части её
/ v населения. Впервые в дальневосточной исторической науке автором, с новых

Ч? методологических позиций, был проанализирован огромный блок законода-

тельных актов, постановлений и распоряжений Советского правительства и его наркоматов регулировавших все направления социальной деятельности государства в 1920-е - 1930-е годы, опубликованных в Собрании Узаконений (Законов) СССР², что позволило получить полное и всестороннее представление об особенностях эволюции советской социальной политики.

Другую группу официальных источников составляют материалы Даль-ревкома и Дальэкосо, Дальбюро ЦК РКП(б), Далькрай кома ВКП(б), Далькрай-исполкома. В основном они представлены таким видом документации как отчеты об итогах деятельности; протоколы заседаний, постановлений и решений

'Директивы КПСС и советского правительства по хозяйственным вопросам. Сборник документов. Т. 1-2. - М.,
1957; Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. Т. 1-2. - М., 1967; КПСС в резолюциях и
/ * решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 2-7. 3-е изд. - М., 1990 и др.

№* Собрание Узаконений и Распоряжений Рабочего и Крестьянского правительства РСФСР, 1922-1927; Собрание

V^f законов Союза ССР, 1925-1937; Собрание постановлений и распоряжений правительства Союза Советских Со-

циалистических республик, 1938-1940.

краевых партийных конференций, краевых съездов Советов; материалы делопроизводства губернских, окружных, районных комитетов партии, исполкомов советов от губернского, окружного до уездного и сельского совета¹. Выразительная информация содержится в документах, посвященных деятельности дальневосточных профсоюзных организаций², где даются обобщающие сведения о работе производственных комиссий и совещаний, о различных формах организации труда, о росте рабочего класса Дальнего Востока и о состоянии его материального и культурного уровня и т.п. В комплексе эти материалы дают представление о формировании и проведении местными органами власти региональной социальной политики, о тенденциях и изменениях в ней на протяжении 1920-х - 30-х годов.

Одним из наиболее информативных источников являются статистические сведения, опубликованные в различных справочниках и сборниках ЦСУ в 1920-е - 30-е гг., особенно данные ежегодных опросов, динамических, выборочных и бюджетных обследований рабочих и крестьянских хозяйств, общих переписей населения, отчеты государственных и хозяйственных организаций, контрольные цифры народного хозяйства³. Эта группа источников содержит богатый

¹ Отчет Дальревкома и Дальэкосо за 1923 - 1924 год. - Хабаровск, 1925; 3 года Советского строительства в
Дальневосточном крае: первому краевому съезду советов. Отчет Дальревкома. - Хабаровск, 1926; VII-я Дальне-
Восточная Краевая Конференция РКП(б) (16-20/XI 1925 г.). Стенографический отчет. - Хабаровск, 1925; Два
года советской власти в Амурской губернии. Отчет Амурского губернского исполнительного комитета 2-му
губернскому съезду советов рабочих крестьянский и красноармейских депутатов. - Благовещенск, 1925; 1-й
Владивостокский окружной съезд советов. Стенографический отчет. - Владивосток, 1926; Заселение Дальнево
сточного края (материалы ко II краевому съезду советов). - Хабаровск, 1927; Резолюции и постановления вто
рой Амурской окружной партийной конференции ВКП(б): 5-8 марта 1927 г. - Благовещенск, 1927; Отчет Даль
невосточного Краевого Исполнительного Комитета за 1927-1928 год. - Хабаровск, 1928; Резолюции десятой
Владивостокской окружной партийной конференции (9-18 мая). - Владивосток, 1930; Под контроль масс: Бюл
летень Дальневосточной КРАЙКК-РКИ. - Хабаровск, 1932; Очередные задачи приморской парторганизации:
Резолюции первой областной партийной конференции. - Хабаровск, 1933 и др.

² Профсоюзы Дальнего Востока в 1923 г (отчет Дальбюро ВЦСПС). - Чита-Владивосток, 1924; Профессиональ
ные союзы ДВК: 1925 - 1927 гг.: Отчет ДКСПС ко 2-му Дальневосточному Краевому Съезду Профсоюзов. -
Хабаровск, 1927 и др.

³ Сборник статистических сведений по Союзу ССР, 1918-1923. - М., 1924; Тяжесть обложения в СССР: соци
альный состав, доходы и налоговые платежи населения Союза ССР в 1924/25, 1925/26 и 1926/27 гг. - М., 1929;
Труд в ДВК. Статистический справочник: 1923, 1924 и 1925 годы. - Хабаровск, 1926; Предварительные итоги
бюджетного обследования рабочих и служащих Дальнего Востока в марте 1924 года. Вып. 1. - Хабаровск, 1924;
Итоги Всероссийской городской переписи 1923 года на Дальнем Востоке (на 13 мая 1923 года). - Чита, 1923;
Экономическое расслоение дальневосточной деревни (К VII Дальневосточной конференции Р.К.П.). - Хаба
ровск, 1925; Весь Дальний Восток. Справочник на 1925 год. - Хабаровск, 1926; Лагутин А.Н. Дальневосточный
край в цифрах. Справочные данные и основные показатели. - Владивосток, 1926; Предварительные итоги Все
союзной переписи населения 17 декабря 1926 года по Дальневосточному краю. - Хабаровск, 1927; Контроль
ные цифры народного хозяйства Дальневосточного Края на 1925/26 гг., 1926/27 гг., 1927/28 гг., 1928/29 гг. -
Хабаровск, 1925 - 1929 и др.

фактический материал. Полученная из них информация была использована при проведении количественного анализа результатов советской социальной политики на Дальнем Востоке, позволила проследить динамику социальных процессов в регионе на отдельных этапах изучаемого периода.

Используя опубликованные статистические данные, необходимо учитывать их неполноту в связи с массовым скрытием негативных социальных фактов. Кроме того, нельзя игнорировать и идеологическое влияние: изменение первоначальных данных обследований при их публикации в угоду проводимому политическому курсу. Материалы обследований, как и многие данные низовых органов, сохранившиеся в архивах, в меньшей степени были подвержены влиянию политических и пропагандистских подходов, на наш взгляд, более объективно отражают сущность и результаты социальной политики.

Информация по настоящей проблеме содержится в периодической печати того времени. В диссертации были использованы центральные и местные издания. Из центральных газет изучались: «Правда», «Большевик»; из местных -«Красное знамя», «Советское Приморье». Особенность этого источника состоит в том, что периодика несет в себе отпечаток идейного, нравственного и социально-политического климата эпохи, позволяет понять её характер.

Использованные в работе неопубликованные источники представлены материалами, сосредоточенными в государственных архивах Москвы, Хабаровска, Владивостока: Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), Российский государственный архив экономики (РГАЭ), Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ), Государственный архив Хабаровского края (ГАХК), Российский государственный исторический архив Дальнего Востока (РГИА ДВ), Государственный архив Приморского края (ГАГЖ).

Архивные материалы представлены директивными документами центральных руководящих органов власти, протоколами заседаний, решений и постановлений ЦК Партии (РКП(б), ВКП(б)), Политбюро ЦК, СНК СССР, ЦИК СССР, Министерства торговли и Наркомата снабжения СССР, Дальревкома,

Далькрайисполкома; статистическими данными ЦСУ СССР, Дальневосточного областного статуправления, Приморского и Хабаровского краевых статуправ-лений; отчетами об итогах деятельности краевых отделов социального обеспечения, здравоохранения и образования, Дальневосточной областной плановой комиссии, дальневосточных губернских РКИ; официальной перепиской членов Политбюро ЦК; фондами общественных организаций и другими документальными материалами, большинство из которых введены в научный оборот впервые и дают обширную информацию по истории советской социальной политики. Так, впервые были использованы обнаруженные в Государственном архиве Хабаровского края среди рассекреченных документов Далькрайисполкома: 17-разрядная тарифная сетка ВЦСП и районные коэффициенты для расчета минимума заработной платы по дальневосточным тарифным поясам, на основе которых начислялась заработная плата всем социальным категориям дальневосточников; впервые на основе архивных материалов была реально отражена система налогообложения крестьянских единоличных трудовых хозяйств в период 1930-х гг., впервые были приведены данные по нормам снабжения дальневосточной партийной номенклатуры в 1930-е гг., по нормам снабжения тарифицированного населения в материковых районах севера ДВК и другие документы. Содержащиеся в многочисленных архивных делах фактические данные позволяют проследить трансформацию советской социальной политики за весь исследуемый период, провести количественный и качественный анализ социальных процессов, протекавших на Дальнем Востоке, выявить изменения в их содержании.

Для характеристики социально-психологического, ментального аспекта изучаемой темы были задействованы как опубликованные, так и содержащиеся в архивных фондах неопубликованные письма, заявления, жалобы простых советских людей в официальные органы власти, в центральные периодические издания, их отклики на события, происходившие в стране, личная переписка

партийных руководителей, мемуары современников¹. Критический анализ этих источников позволил нам посмотреть на события тех лет, с одной стороны, глазами их участников, с другой - оценить их с учетом современного понимания исторического процесса.

Таким образом, источниковая база истории советской социальной политики в 20-е — 30-е гг. XX в. обширна и многогранна. Опубликованные и неопубликованные источники содержат достаточно данных для количественного и качественного анализа социальных процессов, позволяют полно и точно установить изменения в их содержании, выявить положительные и отрицательные тенденции социального развития исследуемого периода.

Научная новизна работы заключается в том, что в такой постановке тема сформулирована впервые. Работа является комплексным исследованием истории социальной политики периода 1920-х— 1930-х годов, выполненным в условиях новых методологических подходов, сложившихся сегодня в исторической науке. В работе впервые дана полная сравнительная социально-экономическая характеристика различных социальных слоев дальневосточного населения, показано влияние социальной политики на особенности формирования социальной структуры на Дальнем Востоке в исследуемый период, в рамках единой методологии исследованы социальные аспекты процессов коллективизации и индустриализации. В диссертации выявлены трудности и противоречия в становлении новых социальных отношений в городе и деревне, изучена история формирования советской системы льгот и привилегий, тарифицированной системы заработной платы, советской модели жилищной политики. История социальной политики на Дальнем Востоке представлена как часть общероссийской истории, тесно связанная с преобразованием страны в целом.

¹ Валентинов Н.В. Новая Экономическая политика и кризис партии после смерти Ленина: Годы работы в BCHX во время НЭПа. Воспоминания /Сост. С.С. Волк. — М., 1991; Общество и власть: 1930-е годы. Повествование в документах /Отв. ред. А.К. Соколов. - М., 1997; Большевистское руководство. Переписка. 1912-1927. Сборник документов /Сост. А.В. Квашонкин, O.B. Хлевнюк и др. — М., 1996; Советское руководство. Переписка. 1928— 1941. Сборник документов /Сост. А.В. Квашонкин, О.В. Хлевнюк и др. - М., 1999; Письма И.В. Сталина В.М. Молотову: 1925-1936 гг. Сборник документов /Сост. Л. Кошелева, В. Лельчук и др. - М., 1995; Голос народа. Письма и отклики рядовых советских граждан о событиях 1918-1932 гг. /СВ. Журавлев и др.; Под ред. А.К. Соколов. - M.:, 1998; Письма во власть, 1917-1927: Заявления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и большевистским вождям /Сост. А.Я. Ливший, И.Б. Орлов. - М., 1998 и др.

Новизну работы подчеркивает и авторское видение социальной стратификации советского общества, определение её основных критериев. Впервые прослеживаются изменения в иерархии социальных слоев и групп дальневосточного населения, как результат советской социальной политики.

В работе также введена значительная часть не публиковавшегося ранее фактического материала и принципиально новые сюжеты, отражающие многие грани советского социального процесса 20-х - 30-х гг. XX в.; использованы недоступные ранее для исследователей документы, регламентирующие уровень жизни и материальное благосостояние советских государственных и партийных руководителей всех рангов.

Практическая значимость исследования состоит в том, что оно способствует расширению научного знания об истории социальных изменений в советском обществе в XX веке, решая, таким образом, мировоззренческие задачи, имеющие существенное значение для исторической отрасли знаний. Проведенное исследование, информативный и источниковый материал может быть использован учеными, преподавателями, аспирантами и студентами в качестве научного и учебного материала, при последующем изучении истории Дальнего Востока и в преподавании курса регионоведения.

Результаты диссертационного исследования были апробированы на международных, всероссийских и региональных научных конференциях, опубликованы в сборниках научных работ по истории Дальнего Востока и в преподавательской деятельности автора в рамках учебного курса «Социальная политика», читаемого для студентов специальности «социальная работа» Владивостокского государственного университета экономики и сервиса.

Социально-экономическая и политическая ситуация на Дальнем Востоке в 1922 — 1923 гг

14 ноября 1922 г. на втором заседании Народного собрания ДВР членом Дальбюро ЦК РКП(б) Н.М. Матвеевым был зачитан «Акт правительства ДВР о сложении власти»1. 16 ноября 1922 г. Президиум ВЦИК постановил объявить «Дальневосточную республику, в прежних ее пределах, включая оккупирован-ную иностранными войсками зону, нераздельной частью РСФСР» . На Дальнем Востоке завершился длительный период гражданской войны и иностранной интервенции, и территория бывшей Дальневосточной республики вошла в состав РСФСР как Дальневосточная область (ДВО) с центром в Чите.

К моменту присоединения Дальнего Востока в РСФСР полностью сложилась система государственного политического управления, страна прошла трудный путь утверждения советской власти. Следует отметить и то, что 1922 г. был вторым годом НЭПа в советской России. Новая экономическая политика, с самого начала ее реализации, выступала как явление сложное и противоречивое, имевшая как сторонников так и противников и среди населения страны и внутри правящей партии. Присоединение в этот период к РСФСР территории, длительное время развивавшейся самостоятельно, требовало создания особого органа власти, способного провести советизацию региона с наименьшими издержками. Таким органом власти стал утвержденный 16 ноября 1922 г. Президиумом ВЦИК Дальневосточный революционный комитет (Дальревком), наделенный особыми внеконституционными полномочиями и непосредственно подчиненный ВЦИК и СНК РСФСР1.

Социально-политическая и экономическая обстановка на Дальнем Востоке в конце 1922 г. была очень сложной, что являлось серьезным препятствием на пути советизации региона и было обусловлено как предыдущим длительным социально-экономическим развитием, так и событиями периода гражданской войны и существованием ДВР.

Дальневосточная область была образована на основании директивы ЦК РКП(б) от 17 ноября в составе губерний: Прибайкальской, Забайкальской, Приамурской, Амурской, Приморской (с северной частью острова Сахалин) и Кам-чатской . Неравномерность распределения населения по губерниям, неравномерность экономического развития губерний и их размеров, необходимость поиска путей быстрейшего включения региона в советское социально-политическое пространство вызвало в течение 1923 г. несколько переделов территорий. Постановлением Дальревкома от 14 августа 1923 г. Приамурская губерния, имеющая незначительное число входящих в неё уездов с малым населением и слабыми хозяйственными возможностями, была ликвидирована и уез-ды, составлявшие ее, вошли в состав Приморской губернии . В октябре 1923 г. была упразднена Прибайкальская губерния, большей частью вошедшая в состав автономной Бурятско-Монгольской Социалистической Советской республики, а частью в состав Забайкальской губернии4. Таким образом, к концу 1923 г. в составе ДВО осталось 4 губернии: Забайкальская, Амурская, Приморская и Камчатская. Эти передвижки крайне усложнили возможность для исследователя дать характеристику социально-экономического состояния региона в начале 1923 г., поскольку перепись 1923 г. дает данные по региону с учетом территориального деления на конец года.

Социальная политика в годы первой пятилетки

Для начала проведения социальной политики на Дальнем Востоке необходимо было создать законодательную базу для будущих преобразований. Социально-экономическая ситуация в регионе в 1922 г. не способствовала автоматическому введению советского законодательства. На Дальнем Востоке имело свободное хождение золотой и серебряной монеты царской чеканки, здесь существовала государственная монополия торговли спиртом и водкой, имелось значительное количество частных предприятий и промыслов и большая доля частного и иностранного капитала в промышленности - чего не было на территории РСФСР и что не могло быть предусмотрено действующим там законода

тельством, даже в условиях НЭПа. Кроме того, поскольку государственная жизнь в РСФСР, а вместе с нею и законодательство, шло от «военного коммунизма» к НЭПу, на Дальнем Востоке жизнь должна была переходить от буржуазно-демократического устройства ДВР к устройству советского типа и от охраны неприкосновенности частной собственности к переходу наиболее важных отраслей хозяйства и крупных предприятий в собственность государства. Естественно, что введение в действие декретов и законов РСФСР, особенно изданных до установление НЭПа, требовало определенных корректив.

Постановлением Дальревкома от 15 ноября 1922 г. была введена в дейст вие Конституция РСФСР и было установлено, что остальные законы РСФСР, для избежания коренной ломки сложившихся финансовых и экономических от ношений, должны вводиться постепенно особыми постановлениями. При этом временно были оставлены в силе некоторые законы ДВР, регулирующие соци ально-экономическую сторону жизни Дальнего Востока, - «поскольку послед А ние не противоречат новой экономической политике РСФСР»1. Постановлени - ем от 28 ноября 1922 г. вводились в действие на территории ДВО УК РСФСР,

УПК РСФСР, Положение о прокурорском надзоре, - как основные механизмы социального контроля; Декрет об отделении церкви от государства и Положение о векселях. В декабре 1922 г. были введены в действие Кодекс законов об актах гражданского состояния, Декрет о порядке издания обязательных постановлений, КЗоТ РСФСР (без главы XVII «О социальном страховании», введенной в действие лишь в 1924 г.), был указан порядок проведения декрета об отмене частной собственности и ряд других менее важных декретов. За исключением УК РСФСР, УПК РСФСР и Положения о прокурорском надзоре, остальные декреты и кодексы вводились со значительными коррективами применительно к местным особенностям региона, и к сохранению уже сложившихся экономических отношений, этими декретами не предусматриваемыми.

Социальная политика в годы первой пятилетки

Одновременно с большевистской социальной модернизацией происходило укрепление партийного государства, политического режима. Политическая борьба между различными партийными группировками в руководстве страны по вопросу о путях социалистического развития советского общества и определении перспектив НЭПа, развернувшаяся еще в начале 1920-х гг., завершилась к 1927 г. полной победой И.В. Сталина и его социально-экономической доктрины. Важнейшим шагом в укреплении И.В. Сталиным своего положения стал «ленинский призыв» в партию, организованный им в 1924 г., который сопровождался стремительными сдвигами: к 1 ноября 1925 г., в канун XIV Съезда ВКП(б) численность членов партии впервые превысила миллион человек. К середине 1927 г. около 60% составляли те, кто вступил в партию после смерти В.И. Ленина1. Именно эти люди стали опорой И.В. Сталина в его укреплении у власти. В результате этих кадровых модификаций к концу 1920-х гг. произошла окончательная подмена государственного аппарата партийным, усилилась бюрократизация и огосударствление всех сфер жизнедеятельности общества.

В результате проводимой в 20-е гг. социальной политики, уровень жизни в стране медленно повышался по сравнению с первыми послереволюционными годами. По мере роста денежных доходов населения стала сказываться ограниченность промышленного производства - как в городах, так и в сельской местности по всей России стал остро ощущаться недостаток промышленных товаров: в 1926 г. дефицит промышленных товаров определялся в 220 млн. руб., а в первом полугодии 1927 г. он составлял до 500 млн. руб2. Разрушение надежды, питаемой длительное время лидерами ВКП(б) на победу социалистических революций в окружающих Советскую Россию странах, быстрые темпы экономического роста в послевоенной Европе, привели к необходимости развития крупной промышленности для обеспечения государственного суверенитета. На XIV съезде партии, проходившим с 18 по 31 декабря 1925 г. был провозглашен курс на индустриализацию страны, в рамках которого все экономическое развитие должно было быть подчинено развитию крупной промышленности и, в первую очередь, машиностроения1. Однако, до конца 1927 г. развитие промышленности проходило достаточно вялыми темпами.

В постановлении СНК СССР от 8 июня 1927 г. была определена задача: использовать все внутренние ресурсы страны для скорейшего развития индуст-рии, и в первую очередь тяжелой и военной . Здесь же была обоснована необходимость свертывания НЭПа и частной инициативы. В выборе путей и методов индустриализации сыграла свою роль как идеология — большевистское неприятие рынка и частной собственности, так и политика — в развитии частного сектора виделась возможность реставрации капитализма и угроза политической власти большевиков. В этот же период в партии побеждает концепция И.В. Сталина о возможности «построения социализма в одной стране», которая была связана с необходимостью централизованного планирования и коллективизацией. Развитие промышленности должно было стать целью, а достижение цели, по мнению И.В. Сталина, было невозможно без конкретного плана действий. На XV Съезде ВКП(б) в декабре 1927 г. были рассмотрены первые варианты пятилетнего плана на 1928 - 1932 гг., который окончательно был принят и утвержден в наиболее амбициозном его варианте в 1929 г.

Похожие диссертации на Советская социальная политика и е# реализация на Дальнем Востоке, 1922-1941 гг.

Партийно-государственная политика в области социального развития Дальнего Востока РСФСР :Ноябрь 1922 - июнь 1941 гг. Пикалов Юрий Васильевич

Политика Советского государства по отношению к Русской Православной церкви на Дальнем Востоке России (Октябрь 1922-июнь 1941 гг.) Бакшеева Елена Борисовна

Формирование и реализация правоохранительной политики антибольшевистскими правительствами на востоке России (1918 - 1922 гг.) Звягин Сергей Павлович

История детской книги на Дальнем Востоке России, 1922 - 1941 гг.Стрельцова Галина Дмитриевна

Реализация социальной политики советского государства в годы Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.) : на материалах Дона и Северного КавказаПанарина, Елена Владимировна

Деятельность органов социального обеспечения Южного Урала по реализации социальной политики правительства с октября 1917 года по май 1941 годаРослякова Ольга Алексеевна

ИСТОРИЧЕСКИЙ ОПЫТ РЕАЛИЗАЦИИ СОЦИАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА В ПЕРИОД ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ 1941-1945 гг. (НА МАТЕРИАЛАХ НИЖНЕГО ПОВОЛЖЬЯ)Красноженова Елена Евгеньевна

Особенности разработки и реализации политики Советского государства в сфере образования в годы Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.) Ровный Борис Игоревич

Государственная политика в сфере народного образования и ее реализация в Российской Федерации в 1928 - 1941 гг. : на материалах Нижнего ПоволжьяЖиткова Светлана Анатольевна

Политика местных властей Кубани по защите детства и ее практическая реализация в годы Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.)Юрчук Илона Вадимовна