Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I Правовое положение и система управления военнопленными 14
1. Правовое положение военнопленных 14
2. Военнопленные и властные структуры 19
3. Численность и система учета военнопленных 37
4. Использование труда военнопленных 43
ГЛАВА II. Условия жизни военнопленных 67
1. Места размещения и проживания военнопленных 67
2. Система медицинского обслуживания 74
3. Обеспечение пленных 78
4. Льготные категории военнопленных 87
5. Взаимоотношения с местным населением 90
ГЛАВА III Октябрьская революция, Брестский мирный договор и условия обмена пленных 99
1. Военнопленные и большевики 99
2. Условия возвращения пленных на родину 103
Заключение 111
Источники и литература 1
- Военнопленные и властные структуры
- Система медицинского обслуживания
- Льготные категории военнопленных
- Условия возвращения пленных на родину
Военнопленные и властные структуры
За столетие до начала первой мировой войны в международном праве как науке и в международной практике царило полное единодушие во взглядах на сущность военного плена, на правовое и материальное положение военнопленных.
Основные принципы законодательства о военнопленных были установлены в эпоху первой французской революции декретом Национального собрания Франции от 4 мая 1792 г. и постановлениями Конвента от 25 мая 1793 г.
Законодательные акты французского правительства, опиравшиеся на принципы «Декларации прав человека и гражданина», впервые сформулировали те основные положения о состоянии военного плена, которые впоследствии послужили основой для международных конвенций и внутригосударственных постановлений о военнопленных.
В декрете от 4 мая 1792 г., формулируется правовой взгляд на военнопленного как на лицо, которого военная необходимость поставила под власть французской нации, т.к. он не добровольно подчинен государственной власти, то должен пребывать под особой защитой закона. Воспрещалось всякое насилие по отношению к пленным, а пищевое довольствие должно было соответствовать нормальной пище французских военнослужащих. Военнопленные допускались к различной работе и пользовались обычной судебной защитой.3
Согласно правилам, принятым Конвентом 25 мая 1793 г., ни один пленный не мог принуждаться к службе в войсках республики; ему должна была оказываться необходимая медицинская помощь, а после окончания войны все пленные должны были обмениваться.
Международными соглашениями, которые перевели основы французского законодательства в область международного права, были статьи Брюссельской декларации 1874 года, отчасти Женевские конвенции 1864 и 1906 гг. и Гаагские конвенции 1899 и 1907 гг.
Гаагская конвенция 1907 г., ратифицированная всеми государствами принимавшими впоследствии участие в войне, являлась к моменту начала первой мировой войны основным действовавшим международно-правовым актом о правовом и материальном положении военнопленных, имевшим для всех воевавших государств обязательное значение. Именно эта конвенция в течение всей войны была основным критерием оценки принимаемых постановлений о военнопленных и действий по отношению к ним. Согласно этому документу, военным пленом признавалось осуществляемое по правилам ведения войны, ограничение свободы оказавшихся во власти воюющего государства законных комбатантов враждебной стороны, а также людей невоенных сопровождавших неприятельскую армию.
Единственной целью военного плена считалось предотвращение дальнейшего участия пленных в военных действиях против России. Плен не должен был носить характера наказания, мести или рабства. За военнопленным признавалось "достоинство обезоруженного воина", выполнявшего свой долг перед Родиной.
Военнопленные находились во власти правительства государства, взявшего их в плен, а не во власти частных лиц или учреждений. Пленные имели право на "человеколюбивое обращение" и на содержание, соответствующее их воинскому званию. Они должны были размещаться в городах, крепостях, лагерях или других соответствующих местах, однако, заключение под стражу могло применяться лишь в виде временной, вынужденной меры. Пленные обеспечивались пищей, помещением и одеждой наравне с русскими войсками. Военнопленные, за исключением офицеров, могли привлекаться к различным работам, "сообразно с их чином и способностями", но они не должны были иметь никакого отношения к военным действиям.6 Пленные имели право на общение с родиной, получение писем, посылок, денежных переводов и на беспрепятственное пользование разными видами помощи, со стороны официально зарегистрированных обществ и частных лиц Для регистрации пленных образовывались справочные бюро, которые собирали всю необходимую информацию и давали ответы на запросы о них. Письма, переводы и посылки для пленных, освобождались от всяких сборов и провозной платы не только в воюющих, но и в нейтральных странах.
При заключении мира состояние военного плена прекращалось и военнопленные должны были в минимально короткие, по возможности, сроки возвращаться на родину. Данное "Положение" вступило в силу уже после начала войны, но оно основывалось на постановлениях, которые принимались задолго до мирового конфликта и соответствовали фактическому положению военнопленных в войнах, предшествовавших мировой.
Постановления Гаагской конвенции регулировали вопросы правового и материального положения военнопленных, определяли круг работ на которых они могут быть использованы, а также общие принципы учета и помощи пленным.8 Таким образом, к началу войны, существовали общепризнанные международные соглашения, определявшие сущность военного плена, правовое и материальное положение военнопленных.
С открытием военных действий и захватом первых пленных, появилась необходимость в более подробной регламентации их положения, с учетом особенностей военного и государственного аппарата управления воевавших стран. В России на основе Гаагской конвенции 1907 г., было разработано "Положение о военнопленных", утвержденное 7 октября 1914 г. Оно устанавливало подробные правила о содержании пленных при пленении, их перевозке, помещении в лагерях и на работе. Затем последовал ряд законов, уточнявших порядок предоставления пленных для выполнения сельскохозяйственных, казенных, общественных и других работ. Примерно такие же законы принимались и в других, участвовавших в войне, государствах: Германии, Франции, Австро-Венгрии, Англии и др.
Уже в начале Первой мировой войны понятие военного плена было значительно расширено. Мобилизация в действующие армии огромных масс населения воевавших стран привела к ситуации, когда стало трудно провести границу между комбатантами и не военными, с точки зрения тех военных задач, которые являлись основой существования военного плена. Обслуживание многомиллионных армий требовало привлечения всего не мобилизованного населения, не исключая женщин, подростков и даже детей. При таких условиях, с точки зрения "военной необходимости", которая во время войны являлась единственным критерием при решении вопросов о военнопленных, все оказавшиеся во власти воюющих государств подданные противоположной стороны могли быть признаны объектами плена.10 Пропорционально с огромными массами сражавшихся, в воевавших государствах оказалось такое количество военнопленных, что содержание их в условиях быта своих военнослужащих, как того требовали международные соглашения, оказалось практически неосуществимым. Россия, как и прочие страны, не успевала обслуживать свои собственные армии необходимыми помещениями, одеждой и продовольствием. Естественно, что и на пленных распространялись эти трудности. Кроме того, ни в одной стране не соблюдалось положение, по которому условия содержания военнопленных и своих солдат должны быть одинаковыми.
Только внутригосударственными законами и распоряжениями, не удавалось полностью урегулировать проблему военнопленных. К концу 1915 г. назрела необходимость в согласовании принципиальных вопросов между воевавшими странами, что привело к созыву первой, после начала войны, международной конференции. Она прошла в Стокгольме в ноябре 1915 г., объединив делегатов обществ Красного Креста России, Германии и Австро 18
Венгрии. Заключительный протокол конференции был подписан 1 декабря и содержал подробные правила учреждения комитетов помощи, улучшения справочной системы, упорядочения почтовых связей, удовлетворения духовных потребностей военнопленных (чтение, богослужение), а также улучшения жилищных условий и питания. Постановления конференции опирались на выводы, сделанные из практики управления пленными в воевавших государствах, отталкивались от изменений, произошедших с начала войны в фактическом положении пленных, и поэтому способствовали формированию скорректированных, более предметных взглядов на военный плен. Тем не менее, несмотря на давно назревшую необходимость в изменении правовой базы о военнопленных, положения конференции не устанавливались в законодательном порядке. Вследствие новых осложнений в дипломатической сфере вызванных событиями на театре военных действий, (в частности - уничтожение немецкими военными кораблями госпитального судна "Португаль", что являлось грубейшим нарушением международных норм и вызвало громкий скандал.)1 эти постановления не были ратифицированы, лишены юридической силы и необязательны для выполнения.
Еще одной попыткой утвердить положения конференции стало Стокгольмское совещание, проходившее в мае 1916 г. Его заключительный протокол, представлял собой окончательную формулировку постановлений Стокгольмской конференции.
Второй и последней, в годы войны, международной конференцией по делам военнопленных, стала Копенгагенская конференция проводившаяся в ноябре 1917 г. Здесь было разработано большое количество подробных правил о содержании, управлении и организации помощи пленным. Но главным образом, работа этой конференции носила кодификационный характер и сводилась, в сущности, к систематизации, некоторому улучшению и расширению уже состоявшихся соглашений. 1 декабря правительство Австро-Венгрии утвердило Копенгагенский протокол. Германия дала обещание присоединиться к постановлениям конференции с 1 января 1918г. Россия, принимая в целом новые соглашения, не спешила их ратифицировать, и в ответ на запросы международных организаций разъясняла, что будет «проводить в жизнь» постановления Копенгагенской конференции, «насколько это окажется возможным при сложившихся обстоятельствах».15
Однако на практике все эти положения не успели применить. Революция, заключение сепаратного мира поставили пленных в России в новые условия. Их статус изменился, состояние военного плена прекратилось, и возникла потребность выработать правила обмена и возврата бывших военнопленных на родину.
Именно эти вопросы решались, в частности при заключении мира в Брест-Литовске в марте 1918 года. На основании статьи VIII мирного договора, заключался Русско-Германский дополнительный договор, который устанавливал порядок обмена военнопленных. С этого момента, возврат пленных превращался из юридического в организационно-технический вопрос, не требовавший больше специальных международных соглашений. Возникавшие в ходе обмена затруднения разрешались особыми смешанными комиссиями, образованными из представителей договаривающихся сторон.16
Система медицинского обслуживания
Сравнение результативности использования труда пленных, проведенное Министерством путей сообщения в конце 1916 г. на основании отчетов правлений по сооружению железных дрог, показывает, что производительность труда военнопленных была невысокой, хотя и различалась, в зависимости от вида работ. За критерий оценки (100%), брался средний показатель эффективности деятельности русского вольнонаемного рабочего. Сопоставив имеющиеся данные, оказалось, что на земляных работах производительность пленных колебалась от 33% до 85% (в среднем 58%). В «обработке камня и плотницких работах», отмечалась большая успешность деятельности военнопленных, достигавшая в среднем 66%. п
На сельскохозяйственные работы значительное число военнопленных направлялось лишь во время полевого сезона, когда в губернию поступали дополнительные группы пленных, специально для работы на полях. В остальное время их число было весьма невелико. По данным Всероссийской сельскохозяйственной переписи, проводившейся в Новгородской губернии Оценочно-статистическим отделением губернской земской управы в июне 1916 г., всего на сельхозработах в это время находилось 844 военнопленных. Из них 411 человек работало в хозяйствах крестьянского типа, которых в губернии было 263 313, и там трудилось всего 560 045 мужчин. В 1768 частновладельческих хозяйствах работало 9242 человека, в том числе 433 военнопленных.112 Таким образом, пленные в сельском хозяйстве составляли менее 1 % от всех трудившихся там рабочих и 4,7 % от общего числа военнопленных в губернии. После завершения уборки урожая количество пленных резко сокращалось. К примеру, осенью 1916 г. на сельскохозяйственных работах в губернии остался всего 91 военнопленный. Сами пленные, довольно охотно работали на земле, а с весны 1917 г. из-за значительных трудностей с продовольствием в стране, "большое число военнопленных стали самовольно покидать места работ и наниматься на сельские работы к частным лицам".113 Кроме того, сельскохозяйственные работы считались сравнительно легкими, и поэтому циркулярными предписаниями военного министра от 31 октября 1917 г. и министра земледелия от 13 марта 1917 г. разрешалось привлекать к ним выздоровевших, слабосильных и отбывших карантин пленных, временно находящихся в расположении воинских начальников впредь до получения ими назначения на постоянную работу.1 и Опыт привлечения пленных на сельскохозяйственные работы еще в 1915 году, после завершения полевого сезона, «по весьма единодушным отзывам», был признан удачным. В прессе звучали даже крайние оценки, утверждавшие, что «если бы не работа пленных, то собрать урожай было бы невозможно».1 5 Оппоненты оптимистов заявляли, что «раздача» пленных по помещичьим усадьбам и по крестьянским дворам - особенно «раздача» в одиночку, по двое и по трое, -«есть факт в высокой степени ненормальный и нежелательный. Военнопленный и во время нахождения в плену, должен оставаться солдатом».116 Частные хозяева, которым предоставлялись пленные, так оценивали своих работников: "Военнопленные - хорошие крестьяне, которые выказывают желание работать на поле".117 И землевладельцы были заинтересованы в увеличении количества рабочих-пленных.
Работы по заготовке и обработке лесных материалов не носили сезонного характера, а из-за высокой потребности в топливе не только Новгорода и других городов губернии, но и непосредственно Петрограда, обеспечивались значительным количеством рабочих из числа военнопленных.11 Здесь в 1916 г. было занято свыше 3 тысяч пленных. К ним предъявлялись меньшие требования, чем к вольнонаемным рабочим. Например, в Маловишерской конторе по заготовке дров, военнопленный должен был напилить, расколоть и уложить Ул кубической сажени в день, или Vi кубической сажени на пару. В то же время "вольные пильщики" на пару вырабатывали 1 Уг кубической сажени в день.119 Сами пленные объясняли это нежеланием работать на лесозаготовках.
Следующий вид работ также был важен для Петрограда. Каменный уголь, который добывали в шахтах недалеко от Боровичей, отличался невысоким качеством, но близость к столице, позволяла снизить расходы на перевозку и уменьшить нагрузку на железнодорожную сеть. Поэтому отсюда выгодно было добывать и доставлять топливо для Петрограда. Только в каменноугольных шахтах работало более двух тысяч пленных.1
Фабрично - заводская промышленность в губернии была развита довольно слабо. Всего во время войны действовало 55 фабрик и заводов. Из них на 21 предприятии добывали и обрабатывали камни и глину, 17 занимались обработкой древесины, остальные специализировались на кожевенном, горнозаводском и целлюлозно-бумажном производствах. На этих предприятиях работало 5479 человек, включая пленных.1 ] Потребность в чернорабочих на предприятиях была ограничена. Требовались в основном специалисты, которых среди военнопленных было немного. Тем не менее, число рабочих пленных на лесопильнях, писчебумажных, стекольных, огнеупорных и спичечных фабриках и заводах к середине 1916 г. достигло 1111 человек.122
Для того чтобы заказчик мог получить к себе рабочих из числа пленных иностранцев, он должен был, помимо всего прочего, соблюдать также специальные требования для разных видов работ. Особо устанавливались минимальное количество пленных, сроки их работы и процентное соотношение к наемным рабочим. Так, например, земские управы должны были принимать военнопленных партиями не менее 100 человек, на срок от трёх месяцев и распределять их затем частным сельским хозяевам "в зависимости от действительной потребности в этой рабочей силе".123 В частные промышленные предприятия пленных направляли партиями не менее чем в 25 человек, однако с условием, чтобы количество военнопленных не превышало 15 % от общего числа вольнонаёмных рабочих предприятия.124 Такие нормы устанавливались для того, чтобы пленные не составляли конкуренцию местным рабочим.
На городские работы военнопленных выделяли по остаточному принципу. Они находились в ведении городских управ, но по первому требованию военного начальства должны были возвращаться для назначения на более важные работы.
Несмотря на то, что количество военнопленных в губернии постепенно увеличивалось, их не хватало для покрытия потребности в рабочей силе. Об этом свидетельствует большое число неудовлетворенных заявок на военнопленных "за отсутствием свободных от работ трудоспособных пленных".125 Так же в этих заявках утверждается, что "нужда в работниках самая острая"126 и "крайне желательно увеличить число пленных для исполнения работ, не терпящих отлагательства, так как местных рабочих невозможно достать ни за какую цену".
В таких условиях деятельность военнопленных приобретала еще большее значение, в качестве частичной компенсации недостатка рабочей силы.
Вообще, руководство по возможности стремилось использовать пленных по специальности, которая была у них на родине. Этим достигалась более высокая производительность, быстрая психологическая адаптация пленных к своему положению и уменьшалась вероятность их отказа от привычных работ. С этой целью в сентябре — октябре 1916 г. военным ведомством были разосланы циркулярные предписания, обязывавшие уездных исправников предоставить новгородскому губернатору списки специалистов из числа военнопленных.
Льготные категории военнопленных
Летом 1916 года, для сохранения поголовья скота и бесперебойного снабжения фронта, был издан закон «О четырех мясопустных днях» в неделю. Согласно разъяснению к закону Главного управления Генерального штаба, 2 дня мясо пленным не выдавалось совсем, а два дня заменялось яйцами, по расчету 3 яйца за полфунта (200 гр.) мяса.5 Но даже этот закон, одной из целей которого было сокращение расходов на содержание военнопленных, часто нарушался. Официальный запрет на мясо, стимулировал развитие «черного» рынка. Торговцы мясом, скупали скот на убой, а мясо отправляли на продажу в города. Для увеличения оборота, спекулянты распространяли среди крестьян слухи о якобы предстоящей ревизии скота, и тут же его покупали. Поставляли торговцы мясо и для военнопленных, в том числе и в запрещенные дни. Огласка подобных фактов вызывала возмущение населения. «Оказывается, что для австро-германских военнопленных не существует мясопуста, - рассказывал корреспондент одной из столичных газет, побывавший в Малой Вишере, - они кушают убоинку во все дни! В то время как русское население четыре дня [в неделю] сидит без мяса, наши враги питаются им беспрепятственно. Это даже не безобразие, это прямое преступление».3
И все-таки, несмотря на отдельные нарушения в пользу военнопленных, и то, что официальные нормы питания не менялись, на практике порции пленных очень быстро уменьшались. Этому способствовали и воровавшие коменданты лагерей и руководители работ, которые в большинстве своем оставались безнаказанными. Были отдельные случаи, когда подобные факты становились известны вышестоящему начальству или надзорным органам, и дело доходило до расследования и наказания виновных. Так, в октябре 1916 г. начальнику Новгородского губернского жандармского управления стало известно о воровстве денег у военнопленных, работавших на реке Шексне. В ходе разбирательства выяснилось, что инженер Н. П. Горбушин, руководивший пленными на земляных работах по устройству Ивано - Борского перекопа на реке Шексне в Кирилловском уезде, незаконно «удержал у военнопленного Пергера 420 рублей», присланных ему родственниками через Стокгольмский банк. Причастность Горбушина к другим фактам воровства установить не удалось. К уголовной ответственности инженер привлечен не был, но его перевели на другой участок, а пострадавшего военнопленного Франца Пергера отправили на работы в Рыбинск.
Скудные нормы питания, к тому же постоянно уменьшавшиеся, вынуждали военнопленных тратить значительную часть денег, которые им платили за работу, на закупку продовольствия. Кроме того, это служило для них поводом к отказу от работ, неповиновению и т.д.
Случаи неповиновения военнопленных не были редкостью. Чаще всего они просто отказывались от работ с выдвижением различных требований: увеличение норм питания, зарплаты и др. Подобные претензии, по мнению военного руководства, были незаконными и поэтому к пленным применялось дисциплинарное наказание в виде семидневного ареста.57 После того, как случаи самовольного ухода и отказа пленных от работ стали учащаться, Министерство внутренних дел с согласия военного министра, расширило компетенцию губернаторов относительно воздействия на военнопленных. С мая 1916 г. губернаторы, а впоследствии и губернские комиссары Временного правительства имели право:
При любом из наказаний арестованному запрещалось курить табак, общаться с посторонними, играть и петь песни. В случае, если все перечисленные меры не приводили к желаемому результату, пленных направляли в распоряжение штаба Московского военного округа, для отправления их на работы в рудниках59 или в Красноярский штрафной лагерь для военнопленных.60 Но к крайним методам прибегали редко. Более того, руководство предприятия или организации, которое должно было обращаться к уездным и губернским органам управления и надзора за военнопленными с просьбой о наказании пленных, не всегда получало на это разрешение. Например, в августе 1917 г. управляющий частной лесной дачей «Алексеевка» в Крестецком уезде Л. П. Вьюгин в официальном послании губернскому комиссару заявил о «вызывающем поведении и систематическом неповиновении» работающих у него военнопленных. Произведенное на даче специально командированным офицером дознание не подтвердило изложенных управляющим фактов, и губернский комиссар запретил применять к военнопленным «какие-либо репрессивные меры». Но все же подобные факты носили единичный характер. Без наказаний управление военнопленными не представлялось возможным. Правда, в большинстве случаев, как правило, достаточно было применения обычных мер дисциплинарного воздействия, не прибегая к высылке пленных на тяжелые работы или отправке их в штрафной лагерь. В качестве примера можно привести случай массового невыхода на работу военнопленных, трудившихся на Сергиевском казенном лесопильном заводе в Устюжнском уезде. 25 августа 1916 г. пленные, числом 79 человек, забастовали, требуя, чтобы их отправили обратно в город Харьков, объясняя это тем, что там теплее. Руководство предприятия, по согласованию с уездным начальством, провело «ряд репрессивных мер» в рамках установленных законом норм воздействия на военнопленных, в результате чего все они вновь приступили к работам.62
Однако, несмотря на расширение с 1916 г. возможностей применения дисциплинарных мер, в целом они смогли улучшить дисциплину среди пленных и уменьшить количество побегов лишь незначительно. Большинство пленных бежали не по убеждению, что их обязывает к этому долг, а из-за неудовлетворенности своим положением. Об этом свидетельствует тот факт, что покинув территорию лагеря многие военнопленные не стремились перейти границу и попасть к себе на родину, а зачастую направлялись в близлежащие деревни, где нанимались на работу к крестьянам, иногда даже просто за пищу. Вопрос об охране пленных так и не был решен до конца войны. Недостаточное количество охранников, несоблюдение, а порой даже полное игнорирование инструкций приводили к массовому бродяжничеству и бегству пленных, тем самым ухудшая, в общем благожелательное, отношение к ним населения. Все попытки властей прекратить побеги пленных и уменьшить количество отказов от работ, не достигли цели. Даже расширение репрессивных мер не принесло желаемого результата и все вышеперечисленные негативные явления продолжались до возврата на родину.
Условия возвращения пленных на родину
Работа Русско-Австрийской комиссии началась лишь в середине лета 1918 года. Такая задержка произошла вследствие того, что Брестский мирный договор длительное время Австрией не ратифицировался. Непосредственно на переговорах принципиальных разногласий между сторонами не возникло. Количество военнопленных в Австрии и в России определялось приблизительно одинаковыми цифрами, и обе делегации желали скорейшего обмена пленных. В результате, всего за месяц деятельности комиссии был разработан детальный план обмена военнопленных. Но фактическое осуществление этого плана оказалось сопряженным с существенными трудностями из-за постоянно возникавших осложнений при транспортировке через Украину и Польшу. Пленных приходилось провозить через Германию, которая отказывалась предоставить свои поезда.
Контроль за исполнением договоренностей и непосредственное регулирование обмена военнопленных осуществляли с середины мая 1918 года 14 немецких комиссий по эвакуации, а с июля и 11 австро-венгерских эвакуационных комиссий, которые были распределены по всей территории европейской части России. С помощью немецких организаций на родину отправляли и всех военнопленных турок.27
Успешный обмен пленных проходил только с июня по октябрь 1918 г. В ноябре, с началом революции в Германии и Австро-Венгрии, эвакуационные комиссии должны были прекратить свою работу, так как они направлялись и получали полномочия от прежнего правительства. Вместо отъезжающих комиссий стали действовать созданные в Москве и Петрограде немецкие и австро-венгерские рабоче-солдатские советы, которые приняли на себя все дела, бюро, кассы и помещения эвакуационных комиссий. Эти советы до июня 1920 г. продолжали контролировать отправление на родину немногих остававшихся еще в России военнопленных.
Всего в 1918 году, по данным отчета ЦИК революционной организации иностранных рабочих и крестьян, было возвращено на родину 700000 военнопленных центральных держав.29 По другим данным, за тот же период домой вернулось 101000 немецких военнопленных, около 700000 австро-венгерских и 25000 турецких пленных.30 Остальные военнопленные обменивались с большими трудностями в течение 1919 - 1920 гг.
Из Новгородской губернии военнопленных с мест работы стали эвакуировать почти одновременно с началом работы германских эвакуационных комиссий. Отправка, в зависимости от распоряжений губернской коллегии о пленных и беженцах, шла или напрямую через Петроград или через Новгород, где пленных под контролем Германской делегации, работавшей при представительстве Шведского Красного Креста, регистрировали и объединяли в более крупные группы.31 Каждому военнопленному при транспортировке полагалось выдавать продуктовый паек, соответствующий нормам для российских солдат. Однако в условиях всеобщей нехватки продовольствия, эти нормы не соблюдались и пленные в лучшем случае получали в дорогу лишь по 0,5 фунта хлеба под расписку.32 Несмотря на недостаток транспорта, эвакуировать пленных с мест работ стали довольно быстро. Уже к середине июня 1918 г. основная масса военнопленных германцев была вывезена с территории губернии в Петроград. Например, в Старорусском уезде к 15 июня осталось 267 бывших пленных, из которых немцы составляли всего 13 человек.33 Остальных, также постепенно отправляли на родину. К концу весны 1919 г. на территории губернии оставалось очень незначительное количество военнопленных. Точной статистики нет, но в основном это были славяне и венгры, которые не пожелали отправиться домой. Стремление местных коллегий о пленных и беженцах как можно скорее выполнить договоренности об обмене, иногда приводили к недоразумениям. Так, летом 1918 г. зафиксированы случаи, когда исполнительные комитеты местных советов вынуждены были давать разъяснения коллегиям о том, что «товарищи военнопленные», если пожелают, могут остаться и «никто не может насильно отправлять их на родину».34 Уже с начала 1918 г., в Новгородский совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов начали поступать заявления от военнопленных с просьбой разрешить им остаться жить в России.35 Эти прошения стали удовлетворяться после принятия декрета "О приобретении прав Российского гражданства", который вступил в силу 4 апреля 1918г. Для приобретения гражданства нужно было подать заявление в местный Совет, с указанием подробных сведений о себе и подтвердить свою личность документами или свидетельством полноправного гражданина РСФСР. О принятых в гражданство иностранцах Совет сообщал в комиссариат внутренних дел, и через Наркома по иностранным делам - извещались государства, гражданами которых были иностранцы.36 До начала лета 1918г. в Новгородской губернии удалось обнаружить сведения о принятых в гражданство трех пленных.37 Очевидно, что их было значительно больше. К февралю 1919 г. коллегии о пленных и беженцах выдали в Новгородской губернии 360 удостоверений бывшим военнопленным, которые «пожелали остаться в пределах РСФСР» и соответствующим образом оформили свое желание. О дальнейшей судьбе этих и других, оставшихся в губернии бывших военнопленных, ничего не известно.
