Содержание к диссертации
Введение
Глава I Ссылка шведских военнопленных в Сибирь
1.1 Пленение под Полтавой и Переволочной, доставка в Москву и высылка в центральные и юго-восточные районы
1.2 Причины и хронология высылки каролинов в Сибирь
- 1710 год-1 этап ссылки шведских военнопленных в Сибирь
- 1711 год - 2 этап ссылки шведских военнопленных в Сибирь
1.3 Дорога в Сибирь: условия передвижения и материальное положение военнопленных
1.4 Условия размещения шведских военнопленных на местах ссылки
1.5 Взаимоотношения ссыльных каролинов с местными властями и населением
Глава II Основные принципы режима содержания пленных каролинов в Сибири
2.1 Ограничение свободы передвижения и переписки военнопленных
2.2 Религиозная свобода шведских военнопленных
2.3 Основные способы досрочного освобождения пленных каролинов (обмен, отпуск на поруки, побеги)
2.4 Поступление каролинов на русскую службу, как способ выхода из статуса военнопленных: законодательные основы, условия, виды службы
Глава III Материальное положение шведских военнопленных в Сибири
3.1 Деятельность Фельд-комиссариата по обеспечению шведских военнопленных
3.2 Частные займы каролинов и помощь родных
3.3 Борьба за выживание: виды практической деятельности каролинов в сибирской ссылке
- предпринимательство, ремесло и торговля
- работа по найму
3.4 Роль губернатора князя М.П.Гагарина в жизни шведских военнопленных в Сибири
Глава IV Возвращение каролинов в Швецию
4.1 Условия Ништадского мирного договора и освобождение каролинов из плена
4.2 Организация и проблемы возвращения каролинов на родину
4.3 Роль и значение пребывания шведских военнопленных в Сибири
Заключение
- Дорога в Сибирь: условия передвижения и материальное положение военнопленных
- Религиозная свобода шведских военнопленных
- Частные займы каролинов и помощь родных
- Организация и проблемы возвращения каролинов на родину
Дорога в Сибирь: условия передвижения и материальное положение военнопленных
Итак, в конце зимы и весной 1711 года из многих уголков центральной и юго-восточной России потянулись к Уралу длинные колонны бывших воинов Карла XII.
Альф Оберг считает, что было сформировано 12 групп (в данном случае речь идет не о воронежских и азовских пленниках, а преимущественно, об офицерах) и в период с марта по май 1711 г. они отправились в Сибирь85. Дневники каролинов дают множество дополнительных сведений по этому вопросу. Так, например, Леонард Каг в своих воспоминаниях уточняет, что 10 апреля 1711 года86 пленные из Симбирска отправились в Сибирь, 26 апреля - из Вологды, 4 мая - из Арзамаса, 15 мая - из Уфы и Свияжска87. Практически во всех случаях речь идет об офицерских группах, что лишний раз свидетельствует о том, что высылка офицеров и большинства рядовых не были связаны между собой.
Как добирались пленники до первых сибирских городов? Основной дорогой всех волей или неволей путешествующих в Сибирь или через нее с середины XVII в. была, как указывал С.Богословский, Бабиновская трасса, проходившая через Соликамск, Верхотурье, Туринск, Тюмень88. Учитывая, что каролины шли из разных мест центральной, северной и южной России, можно сразу предположить, что в действительности дороги, которыми следовали пленники, были гораздо разнообразнее.
Это предположение подтверждается источниками. Среди них подорожная уже известного нам, капитана Свечина. Ему, как мы помним, было поручено сопровождать шведских офицеров из Москвы в Вятку в начале 1710 г. Отправляя его обратно стольник Траханиотов распорядился выдать ему денег на дорогу "С Вятки, В Хлынов, До Орлова, до Котельнича, до Саранска, до Санчерска, до Космодемьянска, до нижнего Новгорода, до Мурома, До Владимера, и до Москвы"89. Вполне вероятно, что этой же дорогой только в обратном направлении следовали пленники, высланные из Москвы.
Подробные и очень интересные описания пути в Сибирь сохранились в дневниках самих каролинов. Шведский историк и публицист Квернестедт в предисловии к мемуарам ротмистра Георга Малина называет дорогу, которой тот двигался из Симбирска в Тобольск: Симбирск, Чебоксары, Котельнич, Вятка, Соликамск, Тюмень, Тобольск90. Корнет Эннес, который был в одной с Малином группе, уточняет, что дорога из Симбирска в Тобольск составила 2070 верст и заняла чуть менее 5 месяцев, с апреля по середину сентября 1711 г.91.
Бывший капитан Бьернеборгского полка Генрих Споре находился в группе отправленной из Арзамаса. Его "крестный путь" лежал через Казань, Хлынов, Кайгород в Соликамск, куда он со своими товарищами по несчастью пришел 30 сентября 1711 г., проведя в пути почти 3 месяца92. Фэнрик (младшее офицерское звание) Андэш Пильстрем достаточно подробно описал свое путешествие из Чебоксар в Тобольск, куда он прибыл 26 августа 1711 г.93. Путешествие длилось более пяти месяцев. Его записки, кстати, полны интересных подробностей о жизни сибирских народов (вотяков и вогулов), заметок о природе этого далекого края.
Ротмистр Леонард Каг был среди 95 офицеров, которые находились в Уфе и вместе с прибывшими туда из Свияжска 105 офицерами, 15 мая 1711 г. были посажены на суда и отправлены в долгий и опасный путь к новому месту ссылки94. О том, что путь был не простым, свидетельствует то, что в дороге 22 человека "умерли от болезней, нужды и плохого обращения", 16 человек пытались бежать, но лишь одному это удалось. Девять беглецов были схвачены и возвращены назад, еще шесть бежавших были убиты или тяжело ранены при поимке95.
Несколько ранее, в сентябре 1710 г., отправленных из Москвы в Казань под охраной капитана Секерина 54 обер-офицеров погрузили на 2 струга и отправили до места ссылки по воде. А 1 октября "выше Нижнего Новгорода за 30 верст, не доезжая Данилова монастыря, один струг на камне расщепился"96. Двадцати одному пленнику с этого корабля еще повезло, что они остались живы, но опасности они подвергались большой. Из 97 шведов, отправившихся из Симбирска вместе с ротмистром Малиным, до места добралось на 20 человек меньше97. Все приведенные факты свидетельствуют, что периоды переходов каролинов из одного места содержания в другие создавали для них серьезные трудности и составляли вполне реальную угрозу для их жизни.
Все передвижения пленников по стране проходили под охраной специальных людей. Во всех распоряжениях об отправке пленных обязательно указывалось необходимое количество караульных. Отсутствие подходящих людей для сопровождения пленников могло быть одной из причин, задерживающих отправку каролинов на восток. Так, не было необходимого количества охранников у стольника Плещеева на Вятке весной 1711 г. и в результате в городе скопилось большое количество прибывших из разных мест шведов. Воеводе пришлось неоднократно обращаться за помощью к центральным властям. В конечном итоге, пришел приказ об отправке группы пленных в Тобольск под присмотром вятских посадских людей и стольника Степана Траханиотова, который должен был впоследствии остаться в Верхотурье и заниматься размещением и содержанием пленников. А "... для будущего провожания шведов ... велено прислать из Тобольска дворян добрых, а с Москвы посланы офицеры князь Семен Гагарин, Роман Горчаков, Петр Ермолаев"98.
Охрана, в большинстве случаев, формировалась из военных. Как правило, офицер, двое-трое унтер-офицеров и несколько солдат. Так, в 1711 году уфимскую группу из 200 человек сопровождал и охранял "один русский адъютант, один унтер- офицер и шесть солдат"99. А первая "вятская" группа из 100 человек шла под охраной капитана Свечина и "провожатыми 8 человек солдат . Группу батальонного священника Андеша Пильстрема из 100 офицеров и 34 слуг, отправленную в начале 1711 г. в Солевычегодск, сопровождали один капитан и шесть солдат .
Изучение более ранних документов - периода между Полтавской битвой и появлением пленных в Москве - показывает, что охрана могла быть и гораздо многочисленнее. Капитан Гудович, выполняя царский приказ, 28 декабря 1709 г. привел из Стародуба 365 пленников, а провожали их 300 казаков102. Даже 49 человек "привода майора Синеченкова" сопровождали 30 охранников103. С определенной долей вероятности можно предположить, что по мере удаления от границ и от центра страны исчезала потребность в большом количестве охраны. В данном случае необходимо учитывать еще одно важное обстоятельство - достаточно настороженное отношение русского населения к шведским пленникам, на что и рассчитывали, по всей видимости, власти. Этот же фактор, безусловно, повлиял на то, что практически все попытки побегов из глубинных районов России заканчивались неудачей.
Какими средствами располагали пленники, отправляясь в дорогу? В конце XVII в. русское правительство произвело измерения расстояний между населенными пунктами в Сибири. Были определены прогонные суммы для всех путешествующих - 3 деньги на версту. Для шведских военнопленных, в большинстве случаев, прогоны исчислялись из 2 копеек на версту. Кроме того, рядовым пленным должны были быть выданы кормовые деньги и выделены подводы либо другие необходимые средства передвижения. В процессе работы с архивными документами удалось выяснить, что не всегда бьшо именно так. Например, в инструкциях данных князем М.П.Гагариным капитану Аносову, который вместе с 10 солдатами должен был сопровождать 500 пленников, отправленных в сентябре 1710 г. в Воронеж, велено было давать кормовых по 2 деньги на день104. Прогонные же деньги исчислялись из расчета 1 деньга на 1 версту и были подробно расписаны, исходя из расстояний между городами105. Подобное уменьшение кормового содержания было не единичным фактом. Обусловлено это было, на наш взгляд, материальными проблемами властей, обострившимися в связи с большим количеством каролинов, оказавшихся в России.
Религиозная свобода шведских военнопленных
Чрезвычайно важным для каролинов, оказавшихся в русском плену была возможность свободного вероисповедания. И чем дальше они оказывались от родины, тем большее значение для них имело религиозное единение. А в условиях православного окружения сибирской ссылки вера стала мощнейшим оружием, позволившим многим пленникам не просто выжить, но и активно приспособиться к новой среде, сохранив при этом свои культурные особенности. А.Оберг уверен, что "... она позволяла им идентифицироваться среди русских"26.
Религиозность каролинских воинов хорошо известна. Даже оказавшись в плену, шведы аккуратно соблюдали все обряды и ритуалы. Службы с завидным постоянством проводились даже под открытым небом. Фельд-комиссариат, не имея почти никаких средств для помощи соотечественникам, тем не менее, регулярно выделял деньги на покупку вина для причастия.
Свобода вероисповедания иностранцев официально объявленная Петром I в манифесте от 16 апреля 1702 г.27 в полной мере распространялась и на пленных каролинов, и неоднократно подтверждалась царскими, сенатскими и синодскими указами. Власти шли на удовлетворение просьб ссыльных о присылке священников для проведения служб. Так, М.П.Гагарин, отправляя в 1710 году военнопленных в Соликамск, распорядился прислать им пастора Ягана Кавиуса (Каянуса?)28. А в 1717 г. была удовлетворена просьба каролинов из Санкт-Петербурга о присылке из Чебоксар пастора Ягана Павиандера, знающего финский язык29.
Религиозная толерантность русского царя позволила шведам не только открыто придерживаться своей религии, но, и не мешала распространению пиетизма, который сыграл особую роль в жизни сибирских пленников.
Это направление протестантизма получило распространение в Европе в конце XVII - начале XVIII вв.. Среди шведских военнопленных были те, кто причислял себя к пиетистскому учению. Это: граф Пипер, маршал Реншельд, а в Сибири - капитаны Врех, Таберт, Крейц, лейтенант Пальм. Они вели регулярную переписку с одним из основателей пиетизма профессором Франком из Галле. Особую актуальность и популярность среди сибирских пленных получили пиетистские идеи необходимости испытаний, как средства приближения к Богу и обязательной практической деятельности. Эти постулаты создавали основу для поддержания духа каролинов, столь необходимого в тяжелейших условиях многолетнего плена. Немаловажную роль играла материальная помощь, присылаемая из Галле. Капитан Врех записал в своих отчетах, что всего за годы плена им было получено из Германии и Москвы 2195 рублей 79 копеек30. Именно на эти деньги были построены церковь, школа и больница в Тобольске. Все это вместе с регулярными посылками большого количества религиозных книг способствовали распространению пиетизма среди сибирских ссыльных.
С кафедры открывшейся в ноябре 1713 г. в Тобольске кирхи/ проповедники призывали приспосабливаться к условиям плена, активизировать все резервы для того, чтобы выдержать ниспосланное свыше испытание. И каролины искренне пытались выполнить указания.
Пытаясь войти с местными жителями в контакт, они не препятствовали тому, чтобы их дети играли с русскими детьми, учились вместе в новой школе. Многие военнопленные с благодарностью принимали помощь и охотно делились своими знаниями. За годы плена появилась не одна русско-шведская семья, родились дети. Вступили в брак с русскими женщинами, секунд - лейтенант Гертель31, капитан фон Хаакекг , лейтенант фон Витте33 и другие. Но не все было так просто. Дело в том, что, не препятствуя шведам исповедывать свою религию, власти весьма зорко следили за тем, чтобы русские подданные не меняли своей веры. Поэтому выходившая замуж русская женщина и дети, родившиеся в этом браке, считались православными. Данное положение было закреплено синодским указом от 23 июня 1721 г. и специальным Посланием Святейшего Синода к православным "О беспрепятственном их вступлении в брак с иностранцами34". Законодательно оформленные ограничения, привели к тому, что после заключения мира во многих смешанных семьях происходили трагедии, вызванные тем, что жены с детьми не могли уехать из России вместе со своими мужьями.
Но не только единая вера поддерживала дух военнопленных. Они очень бережно относились к тому, что объединяло их, и выделяло из общей массы местных жителей. И это была не только дань традициям, это был очень серьезный фактор, который давал им силы для того, чтобы пережить все тяготы плена. Так, каждый год они отмечали именины короля (28 января) и его день рождения (17 июня). К этим датам в Тобольске капрал Б.Роламб сочинял торжественные речи (на которые он был большой мастер, что было подмечено еще самим Карлом XII) и читал их на общих собраниях.
Конечно, мы далеки от того, чтобы идеализировать условия режима содержания каролинов в сибирском плену. В фонде Правительствующего Сената находится большое количество прошений от представителей Фельд-комиссариата о нарушениях в этой сфере.
Фельд-комиссариат был создан по приказу Карла XII сразу после массового пленения под Полтавой и Переволочной. О его составе и деятельности мы будем говорить чуть ниже. А пока следует отметить, что контроль за содержанием каролинов в русском плену был одной из основных задач шведских представителей. Получая с мест сведения о неблагополучном положении пленников, они стремились, как можно скорее, известить об этом Сенат и самого царя. Довольно часто их активность приводила к положительным результатам. Так, 30 октября 1717 г. генерал А.Левенгаупт через адмирала Эреншильда подал прошение Петру с жалобами на повсеместное нарушение прав пленных. Он назвал несколько "нечестных" способов порабощения каролинов. При этом "... жен забирают от мужа, детей от родителей". Принуждают к откупу деньгами. Морят голодом и бьют, куют в железо. Обвиняют в воровстве. Насильно меняют веру, словно это бессловесные твари и неодушевленные вещи". "Такое издевательство партикулярных людей над военнопленными" - писал генерал: "нигде в христианстве необыкновенно"35. В результате 27 ноября 1717 г. появился специальный сенатский указ, предписывающий насильно "не женить", "не крестить", "не порабощать"36. Но, как показали дальнейшие события, на практике все эти нарушения по-прежнему сохранились. Так, массовое нарушение свободы вероисповедания, на которое так часто жаловались представители Фельд-комиссариата, происходило на частном уровне и касалось, прежде всего, депортированных жителей прибалтийских провинций и рядового состава шведской армии. Свидетельства, подтверждающие этот факт, в большом количестве появились в связи с окончанием войны и началом возвращения пленных на родину, когда Сенат потребовал дать подробные росписи пленных, находящихся в индивидуальном владении37.
Все вышесказанное позволяет сделать следующее заключение. Безусловно, на положение каролинов в плену влияли многие составляющие. Среди наиболее важных были чин того или иного пленника, его материальные возможности, характер его взаимоотношений с властями, личные и деловые качества и многое другое. Но при этом необходимо четко представлять, что, даже выделяясь благодаря этим или иным показателям из общей массы ссыльных, пленник оставался в определенном правовом поле, окружавшем взятых в плен воинов вражеской армии. Его составляли определенные нормы-прецеденты, возникавшие не на пустом месте, а на основе совершенно определенного набора указов центральных и местных властей, отражавших политико-психологическую и социально-экономическую атмосферу сложившуюся вокруг военнопленных.
Частные займы каролинов и помощь родных
В сложившейся ситуации, когда поступление денег от шведского правительства задерживалось, а то и вообще отсутствовало, основным источником жизнедеятельности каролинских офицеров становились их собственные усилия, основанные на материальных возможностях каждого из них.
Как правило, достижение офицерского чина подразумевало определенную материальную состоятельность. Участие в длительных и успешных военных походах Карла XII создавало их участникам, прежде всего офицерам, некоторую имущественную базу. Это подтверждается в том числе и сохранившейся перепиской ротмистра смоландской кавалерии Иона Стольхаммара и его жены Софии Драке. "От мужа с фронта шел ровный поток денег и ценных вещей - все аккуратно перечислено в письмах", - пишет М.Л.Крунберг в статье, посвященной каролинским женщинам .
На войне каждого офицера в зависимости от ранга и положения сопровождало несколько повозок с весьма дорогостоящими предметами. И в полевых условиях они продолжали пользоваться золотой и серебряной посудой, дорогой и удобной одеждой и другими столь приятными для них мелочами, которые в случае поражения могли стать лакомой добычей победителей. Так и случилось, в частности, под Переволочной, когда в нарушение одного из условий капитуляции весь офицерский обоз был разграблен. Большая часть офицеров осталась, как написал один из пленных, "покрыта только разорванной рубахой"46.
Оказавшись в столь бедственном положении и не получая достаточной поддержки собственного правительства, многие шведские военнопленные использовали частные кредиты. Кроме названных уже выше фамилий представителей известных банковских и торговых фирм, активные ростовщические операции вели, в частности, известный ювелир Александр Клерк, купцы и предприниматели Р.Мейер, П. Койет и некоторые другие.
Давали деньги в долг и просто помогали шведским военнопленным иностранцы - жители Немецкой слободы и некоторых портовых городов. На примере списка кредиторов полковника Бойера, поданного им в Сенат в 1722 г., можно представить, насколько разные люди принимали участие в судьбе пленников. Кроме Его Императорского Величества, Бойер называет купцов Кисселя47, Миллера, Моросина, Валберга, лекаря Фихта, русского кузнеца Стратора, повара Раулта и дворецкого Бутурлина48. В записках лейтенанта Олофа Хорда есть упоминание о том, что один раз им выдали деньги от английского консула Чарльза Godsilow (судя по всему, речь идет о Ч.Гудфеллоу)49.
Кредитоспособными, в первую очередь, считались представители офицерской и чиновничьей аристократии. Многие из них стали занимать деньги практически сразу после пленения. Большой удачей было, если пленник или его родственники имели связи в банковском или торговом мире. Тогда они быстро находили кредиторов и тем реальнее были их надежды на избавление от голода и прочих лишений. То, что отец, попавшего в плен королевского драбанта Карла фон Роланда был преуспевающим купцом, позволило ему достаточно регулярно получать денежные переводы. Не забывал своего племянника Ефима Дитмера один из самых известных жителей Немецкой слободы Александр Клерк.
Во время краткого пребывания в Москве или других городах центральной России наиболее практичные из каролинов успели завязать деловые контакты с иностранцами, которые могли бы помочь с займами. Другие же предпочли воспользоваться чьими-то связями и рекомендациями.
Рассчитывать на быструю помощь могли также и те пленники, родственники или друзья которых, в силу разных обстоятельств находились в это время в России. Местные власти охотно давали этим каролинам деньги в долг, рассчитывая вернуть свои затраты в ближайшее время, при этом неважно было, свободны ли сами родственники или также являются пленниками. В фонде Сибирского приказа находится, присланный 10 июня 1710 г. комендантом Соликамска Синявиным список пленных, которые получили деньги в долг. Он состоит из двух колонок. В первой - кому и сколько выдано, во второй - кто будет платить "на Москве". Например, поручик Ларе получил 30 рублей, "а заплатит подполковник Ларе, проживающий во дворе у Бутурлина", полковнику Выборгского гарнизона Якову Совесу оплатит вексель мать, проживающая в Санкт-Петербурге, ротмистру и поручику Иншультам перевел деньги отец из Москвы, ротмистру Питеру Дюбену - его племянник секретарь Дюбен .
Со временем система займа и возвращения денег была хорошо отработана. Обычный порядок бьш следующим: нуждающийся в средствах каролин, выписывал вексель на определенную сумму и отправлял его через купца или банкира родным или знакомым. Те оплачивали его и через некоторое время кредитор переводил деньги пленнику. Инициатива отправки векселя могла исходить и от самих родственников или знакомых. Первый вариант бьш предпочтительным и надежным для кредитора, но обрекал каролинов на многомесячное ожидание. Так, по векселю, "сделанному" лейтенантом Хордом с вологодским купцом Карлом Шварцем 22 ноября 1720 г., пленник получил деньги только 18 мая 1721г.51. А "некие" шведы, передавшие в 1716 г. через капитана Нильсона вексель купцу Иерониму Кисселю, получили деньги только в мае 1718 г.52
Сам вексель тоже имел определенную стоимость. Судя по всему, цена его все время росла и это вызывало определенные трудности у тех, кто желал перевести на него деньги. В частности, полковнику Фоку в письме от 16 апреля 1718 года на это пожаловался полковой писарь из Стокгольма, сетуя на то, что векселя "ныне дорогие, по 50-52 марки"53.
Деньги занимались под довольно большие проценты. В отдельных 178 случаях они достигали 10 % в месяц. А вернуть их должны были через определенное время. В вышеприведенном, Соликамском списке часть денег обязуются вернуть к празднику святых Петра и Павла. Остальные должники договорились на другие сроки54. За задержку возврата долга взимались штрафные суммы. А если ко всему этому добавить финансовую неразбериху и постоянное снижение курса далера, то перед нами предстает довольно непростое положение, в котором оказывались родственники и друзья несчастных пленных.
Весьма интересную информацию о материальной помощи каролинам от родных и друзей содержит собрание экстрактов писем шведских военнопленных периода Аландского конгресса, сохранившееся в фонде Посольского приказа РГАДА55. Как известно, вся переписка военнопленных по приказу Петра должна была проходить через Коллегию Иностранных дел, где подвергалась вскрытию и просмотру на предмет содержания жалоб или секретной информации. По вскрытым письмам составлялись краткие экстракты, а сами письма при соответствующей благонадежности отправлялись по адресу. Эти выписки дают возможность получить интересную информацию по разным вопросам, в том числе, и о получении денег шведскими военнопленными.
Просьбы о помощи - вот основное содержание писем домой. Письма шли из Москвы, Саратова, Соликамска, Тобольска, Казани и других городов. Яган Лило из Тобольска описывал жене свое бедственное положение и просил прислать денег56, Никола Бенсель из Тобольска спрашивал у брата, почему тот не присылает денег57. Кстати, письмо это было отправлено 31 января 1715 г., а в Посольском приказе рассматривалось только в конце июня 1718 г. Некоторые пленники, надеясь изменить положение к лучшему, пытались оповестить о своем бедственном положении самого короля и Совет. Об этом дважды в 1716 и 1718 гг. просил знакомого в Стокгольме капитана Таубе ротмистр Карл Врангель .
Организация и проблемы возвращения каролинов на родину
Обязанность организации процесса отъезда на родину шведских военнопленных а также контроль за соблюдением всех оговоренных условий была возложена на Военную коллегию. В отдельных случаях вмешивался Сенат и сам Петр. Интересы каролинов и в этом случае должны были защищать представители Фельд-комиссариата. После того как в апреле 1722 г. кригс-комиссары Меландер и Тунинг и генерал Крейц уехали на родину, во главе этого органа встал присланный шведским правительством канцлер барон И.Цедеркрейц. Но большую часть работы взял на себя сын бывшего резидента Томас Книперкрона. П. Соренсон отмечает, что на Цедеркрейца были возложены сугубо представительские функции, так как "ранг его (Книперкроны - Г.Ш.) и социальное положение не позволяло ему равняться с генералами и посланниками, что мешало выступать с большей эффективностью"5. Курировал прибывающих в Санкт-Петербург каролинов лейтенант Г.Стернгоф. Он же несколько раз выезжал в Сибирь, чтобы выдать военнопленным немного денег. Полковнику Бромсену, изъявившему желание остаться служить в России, Петр поручил оказывать Стернгофу всяческую помощь. Не меньшее значение для шведов, собиравшихся отправиться в обратный путь, имела деятельность ольдерманов. В Сибирской губернии в первое время отъездом военнопленных занимались подполковник А. Кульбаш и капрал Б. Роламб. Но в начале 1722 г. они уехали, и контрольные функции перешли к лейтенанту Г.Тиролу. В тоже время, в других местах пребывания каролинов, таких, как Казань или Астрахань, подобных уполномоченных не было и это значительным образом осложнило возвращение пленных.
Порядок отъезда на родину был следующий. На местах ссылки из военнопленных формировались группы и отправлялись, как правило, в столицу той или иной губернии. Там им должны были выдать присланные из Военной коллегии прогонные деньги, а местные власти - подорожные и лошадей. После того, как все необходимое было получено, шведы начинали свой путь в Москву или сразу в Санкт-Петербург. По прибытии туда все пленные должны были пройти процедуру проверки на предмет законности их выезда из российского государства. И, наконец, те, кто не нарушал требования, изложенные в дополнениях к 14 пункту мирного договора, мог получить паспорт для отъезда в отечество. Весь этот процесс занимал довольно длительное время, так как на каждом этапе возникали определенные трудности, вызванные как объективными, так и субъективными причинами. Остановимся на некоторых из них более подробно.
Сенатским указом от 8 октября 1721 г. все шведские военнопленные, находившиеся в Сибири, объявлялись свободными. А указом от 21 октября предписывалось отпустить арестованных и содержащихся "на паролях" каролинов6. Огромные просторы российского государства привели к тому, что шведские военнопленные, находящиеся сибирской ссылке, узнали о заключении мирного договора только через несколько месяцев. И если пастор А.Вестерман, среди прочих находившийся в Солевычегодске, смог порадоваться уже 5 октября 1721 г. , лейтенант И. Лют в Соликамске 27 октября8, то в Тобольске получили известие о мире только 5 ноября9, а в Тюмени еще спустя три дня10. Вместе с тем, получение этого долгожданного известия еще не давало пленникам возможности покинуть место ссылки по своему желанию. Для того чтобы отправиться в обратный путь, необходимо было дождаться специальных распоряжений центральных властей.
Организацией отправки шведских военнопленных из Сибири должен был заняться новый сибирской губернатор князь М.Я.Черкасский. Ему необходимо было проделать довольно большой объем работы: разработать маршрут до Москвы и Санкт-Петербурга, организовать сопровождение, выдать прогонные деньги и выделить лошадей, либо тот транспорт, который был необходим. И только 20 декабря 1721 г. сибирские власти "определили шведов содержавшихся в Сибири и низовых городах отправить через Томск в Тобольск, а весной дать им суда. Те, кто живет в Тобольске и тобольских слободах отправить зимой через Верхотурье до Соликамской провинции. Сначала с Верхотурья, затем Туринск, затем Тюмень"11.
Как видим, в этом указе определяется порядок и способ отправки сибирских ссыльных. Пунктом сбора основной массы военнопленных был назначен Тобольск. Здесь их регистрировали и снабжали всем необходимым на дорогу. Предварительно каролины должны были подать сведения о готовности той или иной группы к выходу в обратный путь. От этого, отчасти, зависело время их отправки. Решение этой задачи взяли на себя ольдерманы шведских общин. По письменному распоряжению из Москвы подполковник А.Кульбаш должен был заниматься отправкой офицеров и приравненных к ним по рангу статс-чиновников, а капрал Б.Роламб - рядового и унтер-офицерского состава. Брур Роламб в своих воспоминаниях привел достаточно подробное описание, как и в каких условиях проходили сборы на родину. Важную роль сыграла составленная им перепись, находившихся в Сибири рядовых пленных, большая часть которых работала на рудниках и железных заводах южнее Верхотурья. Именно из них вскоре были сформированы и отправлены в Москву несколько групп.
В фонде Сенатского архива хранятся документы, позволяющие судить о том, по какому принципу создавались группы, какого размера они были, кто в них входил. Это списки военнопленных, отправившихся в конце 1721 - начале 1722 гг. в Санкт-Петербург и Москву12. Очевидно, что группы формировались, прежде всего, по территориальному принципу, т.е. ссыльные проживавшие, например, в Верхотурье, составляли отдельную команду, в Тюмени - другую, в Туринске - третью.
Размер "свиты", как называют группы в шведской литературе, мог быть разным. Разным мог быть и ее состав. Так, "свита" во главе с полковником С.Кольцем, в которой возвращался из Сибири лейтенант О.Хорд, насчитывала всего 32 человека и состояла практически полностью из офицеров, их семей и слуг13. А самая крупная группа, отправившаяся из Тобольска 22 января 1722 г. "под присмотром солдата Петербургского полка Семена Трифонова", состояла из 367 человек14. В нее входили 79 офицеров и статс-служителей, 13 их жен, 36 офицерских детей (из них 10 сироты). При них же 34 хлопца, 3 жены и 4 детей. При офицерах же 27 рядовых и 1 жена. В этой же группе было 137 рядовых, 10 жен и 16 детей. Кроме того, 4 свободных хлопца, 1 жена и 2 детей. Таким образом, офицеры со своими семьями и слугами составили только чуть больше половины группы.
Менее подробны списки каролинов, отправленных из других городов. Они не содержат сведений о составе семей. Вместе с тем, и тюменская группа из 113 человек, вышедшая в путь 30 декабря 1721 г., и туринская группа из 26 человек, и сборная верхотуринская колонна состояли практически полностью из офицеров15.
