Содержание к диссертации
Введение
Раздел I. Русско-немецкие университетские связи в «доклассическую» эпоху
Глава 1. Зарождение университетского образования в России и немецкие университеты
1. Университеты Священной Римской империи в XIV-XVIII вв . 80
2. Развитие представлений об университетском образовании в России первой половины XVIII в. 101
3. Первые русские студенты в немецких университетах 144
Глава 2. Немецкие «образцы» в проектах развития университетского образования в России во второй половине XVIII в.
1. Петербургская Академия наук и немецкие университеты в середине XVIII в. Проекты М.В.Ломоносова об открытии университета в Петербурге 165
2. Проект об учреждении Московского университета 179
3. Проекты университетских реформ в России в 1760-80-е гг. 188
Глава 3. Немецкие профессора в Московском университете второй половины XVIII . 227
Глава 4. Русские студенты в немецких университетах во второй половине XVIII в.
1. Статистические данные о русских студентах в немецких университетах «доклассической» эпохи 272
2. Начало массовых поездок: 1750-е гг. 288
3. «Золотая пора»: 1760-80-е гг, 317
Раздел II. Русско-немецкие университетские связи в период становления «немецкого классического университета»
Глава 5. Идеи «классического университета» и университетская политика России в первой четверти XIX в.
1. Возникновение «немецкого классического университета» 387
2. Формирование законодательства о российских университетах в 1802-1804 гг. 408
3. Основание Петербургского и Берлинского университетов: сравнительный анализ 459
Глава 6. Приглашение немецких профессоров в российские университеты
в первые десятилетия XIX в. 489
Глава 7. Русские студенты в немецких университетах в первой четверти XIX в.
1. Русские студенты в Геттингене 551
2. Русские студенты в Берлине 577
Заключение 624
Приложение 1. Русские студенты в матрикулах немецких университетов. 1698-1849 632
Приложение 2. Немецкие профессора в российских университетах второй половины
XVIII-первой четверти XIX в. 661
Архивные фонды 679
Библиография 680
- Университеты Священной Римской империи в XIV-XVIII вв
- Петербургская Академия наук и немецкие университеты в середине XVIII в. Проекты М.В.Ломоносова об открытии университета в Петербурге
- Немецкие профессора в Московском университете второй половины XVIII
Введение к работе
Постановка проблемы
История университетского образования в России составляет одно из важных направлений, которое активно исследуется в современной историографии. Его актуализации на рубеже XX - XXI вв. способствовала череда юбилеев старейших российских университетов и подготовка в связи с этим ряда обобщающих трудов как по истории отдельных университетов, так и по проблемам складывания системы университетского образования в России в целом. Эти исследования имеют тем большее значение в свете поиска путей дальнейшего развития российских университетов, который ведется в настоящее время. Многие из трудностей, с которыми сталкивается это развитие сейчас, уходят своими корнями в историю; при этом, неизменную актуальность сохраняют вопросы о своеобразии отечественной высшей школы и ее соотношении с опытом европейских университетов. Это, в свою очередь, привлекает внимание к изучению истоков университетского образования в России, а также к более тщательному исследованию тех эпох, в которые уже происходило взаимодействие российского и европейского высшего образования, и тех результатов, к которым оно привело.
Русско-немецкие университетские связи сыграли в этом взаимодействии исключительную роль, представляя один из значительнейших факторов в истории российских университетов. С момента зарождения университетского образования в России оно развивалось при тесном контакте с немецкими университетами. Эти связи достигли своего пика в первые десятилетия XIX в., когда десятки немецких профессоров прибыли преподавать в российские университеты, а, напротив, немецкие университеты послужили базой для подготовки многих российских профессоров.
В то же время, есть и более общая причина, по которой изучение русско-немецких университетских связей указанного периода заслуживает повышенного внимания. Дело в том, что именно история немецких университетов, в особенности их изменений в конце XVIII - первой четверти XIX в., наиболее выпукло показывает общие тенденции и проблемы развития университетского образования, в целом. Именно в немецких землях в тот период произошел качественный скачок, давший рождение так называемому «классическому университету», осуществляя
4 переход от университета как средневековой привилегированной корпорации к
университету как «соединению наук» (universitas litterarum), находящемуся на государственном обеспечении и под государственным контролем, но пользующемуся широкими внутренними свободами. Этот процесс находил прямой отклик в России, поскольку и перед российскими университетами стояли схожие проблемы; более того, именно разбор основных трудностей, которые преодолевали немецкие университеты, дает возможность, несмотря на всю разность условий, лучше понять и главные особенности становления системы российских университетов. Таким образом, изучение контактов России с немецкими университетами позволяет дать новые ответы на фундаментальные вопросы отечественной университетской истории: как именно происходил генезис университетского образования в России; какими идеями на том или ином хронологическом отрезке питались российские университетские реформы; как изменялся общественный статус университетского образования; в чем корни противоречий, возникавших между университетами и государством.
Объектом исследования в диссертации служит университетское образование в России от времени создания первого университета в середине XVIII в. до формирования российской университетской системы в первой четверти XIX в.
Предметом исследования являются русско-немецкие университетские связи, рассматриваемые с нескольких точек зрения и представляющие собой, тем самым, сложное и многоаспектное явление. Во-первых, в работе изучается перенос идей и представлений об университетском образовании из Германии в Россию. Предыстория этого процесса началась еще за полвека до возникновения первого полноценного российского университета в Москве в середине XVIII в.: так, само слово «университет» впервые появляется в российском законодательстве в конце царствования Петра І в связи с открытием Петербургской Академии наук, а первые проекты открытия в России учебных заведений по университетским образцам относятся к еще более раннему времени. Однако, именно с основанием Московского университета началось включение университетского образования в формирующуюся систему народного просвещения в России, а в первой четверти XIX в., когда формирование такой системы закончилось, российские университеты заняли в ней важнейшее, неотъемлемое место. В течение всего этого периода проекты организации новых или реформирования уже существующих университетов не по-
5 кидали кабинетов российских государственных деятелей. Какие базовые представления об «университете для России» лежали в основе этого процесса? Были ли они неизменными или существовало несколько конкурирующих идей, воздействовавших на различные проекты, и в связи с этим опыт каких немецких университетов в разные периоды «актуализировался» для России и почему? Наконец, как именно появилась в России знаменитая и столь бурно обсуждавшаяся в продолжении XIX - начала XX в. «университетская автономия»? Ответ на эти вопросы покажет одну из важнейших сторон русско-немецких университетских связей -общность принципов, лежавших в основе построения университетов у каждой из сторон, сходство и, в то же время, различие в конкретном воплощении этих принципов в проектах организации университетского образования. И наиболее важным здесь является то, что, только привлекая материалы по русско-немецким университетским связям и сравнивая конкретные проекты немецких и российских университетов, можно полностью понять идейное содержание университетских реформ в России.
Во-вторых, вслед за идейными связями российских и немецких университетов в диссертации исследуются их контакты на «персональном» уровне. Для адаптации университетских идей в России на начальном этапе развития собственных университетов нельзя было обойтись без «носителей» этих идей, приезжавших извне, т.е. тех ученых, которые уже четко знали, что такое университет, и готовы были строить его в новой стране. В такой роли для России выступали немецкие профессора. Поэтому в диссертации исследуется то место, которое они занимали в российских университетах второй половины XVIII - первой четверти XIX в. Под немецкими профессорами в работе понимаются все уроженцы Священной Римской империи германской нации (позже - государств, входивших в Германский союз), занявшие университетские кафедры в России, независимо от их «национальной принадлежности» (которая для данного периода, если и может быть установлена, то весьма условно). Приезд большого числа немецких профессоров в Россию явился следствием начала прямых контактов России с немецкими университетами. Завязала эти контакты еще Петербургская Академия наук, но с основанием Московского университета возникла возможность собственно межуниверситетских контактов немецких и российских профессоров, а в первой четверти XIX в. тесные связи с Германией поддерживали также попечители российских универ-
ситетов. В итоге, возник своего рода «мост через Европу», по которому десятки представителей немецких университетов, испытывавшие определенные трудности у себя на родине и искавшие лучшие возможности для университетской карьеры, а иногда и влекомые чистой жаждой просвещать «варварские народы», смогли перейти в Россию (как, впрочем, и вернуться потом обратно). Как они ощущали себя в российских университетах? Насколько эффективно здесь они смогли выполнить свою «просветительскую» задачу, раскрыть научный и преподавательский потенциал? Какие специфические черты появились у российских университетов в период пребывания там немецких профессоров? Наконец, какие четкие границы имела эта эпоха «господства» немцев в университетах России, как развивалась динамика приглашений, с чем были связаны ее взлеты и падения? Изучение этих проблем позволяет квалифицированно ответить на главный вопрос - что принесли такого рода «персональные» русско-немецкие университетские связи для будущего развития российских университетов.
Наконец, в диссертации изучается еще одно направление «персональных» русско-немецких университетских связей, которое является зеркальным отражением предыдущего: обучение русских студентов в немецких университетах второй половины XVIII - первой четверти XIX в. Их рассмотрение не только позволяет «инвертировать вектор» русско-немецких связей, изначально проведенный из Германии в Россию, обратно, т.е. из России в Германию (вплоть до примеров, когда русский ученый всходил на кафедру немецкого университета или способствовал совершению открытий мирового уровня в немецкой университетской лаборатории). Главное единство этих направлений основано на общем круге действующих лиц, через которых осуществлялись русско-немецкие контакты: так, одни и те же видные профессора, например, Геттингенского или Лейпцигского университетов, заботились там о студентах, приезжавших из России, а потом помогали организовывать приглашение немецких профессоров в Россию. В свою очередь, немецкие профессора, попадая в российские университеты, продолжали поддерживать контакты с родными университетами и зачастую выступали инициаторами новых студенческих поездок в Германию.
Изучение студенческих контактов на «персональном» уровне приводит к лучшему пониманию русско-немецких университетских связей и на «идейном» уровне. Поскольку поток русских студентов в Германию по «мосту через Европу»
7 в указанный период был весьма заметным, то адаптация представлений об университетском образовании в России шла не только через разработку и воплощение в жизнь государственных проектов по организации университетов или деятельность немецких университетских профессоров, но и через личное знакомство сотен русских людей с опытом обучения в немецких университетах. Благодаря этому процессу университетское образование постепенно входило в круг обязательных средств для формирования просвещенной личности русского дворянина и, одновременно, становилось необходимым элементом подготовки большого количества русских ученых и врачей. Конкуренция, которую объективно оказывало обучение в немецких университетах нарождавшимся отечественным университетам, была одним из толчков к расширению числа университетов в России и началу новых правительственных реформ в этой сфере в начале XIX в. И даже когда российское правительство дважды, в конце XVIII в. и в 1820-е гг. устанавливало под влиянием революционных событий запреты на учебу в Германии, то, тем самым, оно фактически признавало, насколько тесно образовательная среда немецких университетов могла влиять на Россию. Характер этого влияния, какие именно университеты когда и почему предпочитались русскими студентами, и какое влияние это имело в разные периоды на подготовку будущих русских профессоров, государственных и общественных деятелей, выяснено в дальнейшем в диссертации.
Все представленные аспекты русско-немецких университетских связей образуют глубокое внутреннее единство, которое и позволило связать их в одну тему: они описывают взаимодействие России с европейским университетским пространством (суженном в диссертации до пространства немецких университетов, поскольку контакты со всеми остальными европейскими университетами играли для России в выбранный период второстепенную роль). Российские университеты рассматриваются в работе как часть европейских, и главным ее результатом, тем самым, является сам вывод о правомерности такого рассмотрения, т.е. реальной тесноте и интенсивности связей, степени вхождения российских университетов в общую историю университетов Европы, общности возникавших и решавшихся ими в процессе этой истории проблем.
Таким образом, основная цель работы состоит в том, чтобы с помощью изучения русско-немецких университетских связей вписать российские универси-
8 теты на начальном этапе их развития, охватывавшем вторую половину XVIII -
первую четверть XIX в., в состав европейского университетского пространства.
Чтобы полнее уяснить эту цель и особенности ее достижения именно в рамках указанного отрезка времени, необходимо обратиться к некоторым базовым методологическим подходам по изучению европейского университетского пространства.
С точки зрения историографической классификации представленная диссертация примыкает к направлению Universitatsgeschichte («университетской истории»), которое к настоящему времени широко разработано в зарубежной, прежде всего, немецкой историографии1. Характерные особенности Universitatsgeschichte - внимание к университету как к социальному институту и в связи с этим выделение основополагающих принципов его внутренней организации, анализ того, каким образом они изменялись в различные эпохи, и как в то же время менялась внешняя организация университетов, т.е. его функции в обществе и взаимоотношения с государством. Для работ в рамках Universitatsgeschichte свойственен интерес к истории формирования и функционирования отдельных «университетских реалий». Так, типичными темами исследований по Universitatsgeschichte являются история ученых степеней в университете; история появления и функционирования университетских должностей (например, история приват-доцентуры); история различных систем университетского финансирования с акцентом на тот их аспект, в каком они раскрывают взаимоотношения университета и общественных институтов, университета и государства; история различных форм преподавания (например, научно-исследовательских семинаров) и т.д.
При этом эти исследования не смешивались в историографии с работами по истории науки (Wissenschaftsgeschichte). Напротив, изучая «университетские реалии», они раскрывают конкретные социальные механизмы передачи и воспроизводства знаний, в рамках которых происходит развитие науки. Так, например, одна из крупных работ по Universitatsgeschichte в Германии посвящена истории не-
1 Назовем несколько избранных основных монографий и сборников 1980-90-х гг.; McClelland Ch. State, Society and University in Germany. 1700-1914. Cambridge, 1980. Town und gown: the University in Search of its Origins (ed. W.Ruegg), Genf, 1983; Die Idee der Universitat. Versuch einer Standortbestimmung, Berlin/Heidelberg, 1988; 'Einsamkeit und Freiheit' neu besichtigt. Universitatsreformen und Disziplinenbildung in Preussen als Modell fur Wissenschaftspolitik im Europa des 19. Jahrhunderts (hrg, von G.Schubring), Stuttgart, 1991; Stichweh R. Der friihmoderne Staat und die europaische Universitat, Frankfurt a.M., 1991; Universitaten und Aufklarung (hrg. von N.Hammerstein), Gottungen, 1995; Mythos Humboldt: Vergangenheit und Zukunft der deutschen Universitaten (hrg. von M.G. Ash), Wien/Koln/Weimar, 1999.
мецкой университетской профессуры XIX в.2 В ней подробно изучены различные
типы университетской карьеры, показано, на какие этапы она делится, как происходил отбор кандидатур на профессорские места, как изменялись направления государственной политики приглашения профессоров в различные университеты (Berufungspolitik), квалификационные требования к профессорам, механизмы научной аттестации, когда и каким образом сложился «профессорский рынок» в Германии и т.д. Тем самым, данная работа представляет собой опыт социальной истории профессуры, и поэтому вполне правомерно, что в ней не затронуты те темы, которые с точки зрения автора труда принадлежат к истории науки, например, анализ научных направлений, представлявшихся профессорами, история университетских научных школ и т.д.
В том же смысле исследования историков университетского образования в современной историографии не являются трудами по истории педагогики, поскольку, например, изменение форм университетского преподавания изучается в них как таковое, безотносительно к истории содержания и конкретных методов преподавания того или иного предмета. Иными словами, в работы по Umversitatsgeschichte не входит, например, анализ вопроса, преподавалась ли высшая математика в университетах первой четверти XIX в. с использованием метода бесконечно малых величин Лейбница или по системе производных функций Лапласа, но зато здесь тщательно выясняется, когда именно, где и каким образом возник первый научно-исследовательский семинар по высшей математике, каков был состав его участников и какие последствия его появление имело для развития университетского образования.
В отечественной историографии за последние 10-15 лет в русле Umversitatsgeschichte появились фундаментальные труды Р.Г.Эймонтовой3, А.Е.Иванова4, Ф.А.Петрова5, Е.А.Вишленковой6, коллективные монографии под редакцией
2 Baumgarten М. Professoren und Universitaten im 19.Jahrhimdert. Zur Sozialgeschichte deutscher Geistes- und
Naturwissenschafler, G5ttingen, 1997.
3 Эймонтова P.Г. Русские университеты на путях реформы. Шестидесятые годы XIX века. М., 1993.
4 Иванов А.Е. Высшая школа России в конце XIX - начале XX в. М., 1991; Иванов А.Е. Ученые степени в Рос
сийской империи. XVIII в. - 1917. М., 1994; Иванов А.Е. Студенчество России конца XIX - начала XX века.
Социально-историческая судьба. М., 1999.
5 Петров Ф.А. Формирование системы университетского образования в России. ТД. Российские университеты
и Устав 1804 года. М., 2002; T.2. Становление системы университетского образования в первые десятилетия
XIX в. М., 2002; Т.З. Университетская профессура и подготовка Устава 1835 года. М., 2003; Т.4. Российские
университеты и люди 1840-х годов. 4.1. Профессура. 4.2. Студенчество. М., 2003.
6 Вишленкова Е.А. Казанский университет Александровской эпохи. Казань, 2003; Вишленкова Е.А., Малышева
С.Ю., Сальникова А.А. Terra Universitatis: два века университетской культуры в Казани. М., 2005.
10 Л.Б.Хорошиловой и В.В.Пономаревой7. К этому ряду примыкает и данная диссертация, тем не менее, от последних из названных работ ее отделяет акцент не на историко-культурных, а на социальных сторонах «университетской истории», задача
t.
четко изучить представления об университете, существовавшие у государственной власти в России, и их влияние на характер университетских реформ. Подчеркнем, что дтссертация не является работой по истории науки (в той же степени, в какой в современной немецкой историографии разведены понятия Universitats- и Wissen-schaftsgeschichte). В работе сознательно не затрагивается научный аспект русско-немецких контактов, например, не приводится развернутое описание воззрений, результатов, полученных немецкими профессорами в России, и их дальнейшего влияния на русскую науку и т.д. Контакты между Россией и Германией в сфере университетского образования интересуют нас per se, благодаря тому вкладу, который они внесли в развитие российских университетов, и тем изменениям, которые через их посредство получили представления об университетском образовании в обществе и государстве. Результаты такого исследования могут в последующем использоваться науковедами для более детального анализа проблем переноса и адаптации научных идей в рамках конкретной университетской дисциплины.
Главным теоретическим концептом, позволяющим связать воедино сумму принципов внутренней организации и социальных функций университета, является понятие об «университетских моделях»8. Современная историография различает в истории европейских университетов три основных модели: «доклассиче-скую», «классическую» и «постклассическую». «Доклассическая» модель связывается с организацией и функциями средневекового корпоративного университета, «классическая» - с исследовательским университетом XIX - первой половины XX века, «постклассическая» - с массовым университетом в современном мире.
Первоначальным поводом к выделению таких моделей явилось желание построить единую периодизацию университетской истории Европы. В этом смысле
Университет для России. Взгляд на историю культуры XVIII столетия (под ред. В.В.Пономаревой и Л.Б.Хорошиловой). М., 1997; Университет для России. Т.2. Московский университет в александровскую эпоху (под ред. В.В.Пономаревой и Л.Б.Хорошиловой). М., 2001,
8 См.: Moraw P. Aspekte und Dimensionen alterer deutscher Universitatsgeschichte II Academia Gissensis (hrg. von P.Moraw und V.Press). Marburg, 1982. S.l-43; Gellert С The emergence of three university models. Institutional und functional modifications in European higher education. Florenz, 1991; Wittrock B. The modern University: the three Transformations II The European and American University since 1800 (ed. Sh.Rothblatt, B.Wittrock). Cambridge, 1993! P. 303-361.
был намечен важный рубеж «около 1800 г.», знаменовавшей переход от «доклас-сической» к «классической» эпохе в истории университетов, а также рубеж 1950-60-х гг. для возникновения современного массового университета. Однако, в последующем было уточнено, что университетские модели следует понимать не в строго хронологическом смысле, жестко привязанными к определенной эпохе, а скорее как «идеальные типы»9. Это значит, что, во-первых (как следует из самого определения «модели»), существует определенная дистанция между зафиксированными в описании модели идеальными университетскими чертами и их конкретными реализациями, которые в рамках одной и той же эпохи допускают известное разнообразие, не отклонясь при этом от базовых принципов. Из этого вытекает, во-вторых, что границы между эпохами не являются четкими и непроницаемыми, а, напротив, должны представляться достаточно размытыми, так что отдельные черты и принципы «доклассического» университета далеко пережили свое время и эхом отдавались в практике «классического» университета, и наоборот, базовые идеи «классического» университета вызревали внутри «доклассического» и могли в нем существовать латентно, не требуя на первых порах внешних проявлений в виде изменения организации университета.
Подробнее о том, что представляют собой модели «доклассического» и «классического» университета, и как осуществлялся переход от одной к другой, обсуждается в главах 1 и 4 диссертации. Там лее показано, каким образом внутри единой «доклассической» эпохи в истории немецких университетов, протянувшейся с середины XIV до начала XIX в., сперва произошла конфессионализация, т.е. разделение университетского пространства на протестантскую и католическую части10, а затем началась «модернизация» (затронувшая в большей степени протестантские, а меньшей - католические университеты), общий смысл которой заключался в том, чтобы поставить университеты на службу государству. «Модернизированный» немецкий университет, воплощенный в XVIII в. всего в нескольких, но оттого чрезвычайно важных примерах, представил собой смешанный, по-
9 Moraw P. Universitaten, Gelehrte und Gelehrsamkeit in Deutschland vor und um 1800 II Humboldt International Der
Export des deutschen Universitatsmodells im 19. und 20. Jahrhundert (hrg. von R.Ch. Schwinges). Basel, 2001. S.20.
10 Подчеркнем, однако, что ошибочно было бы говорить о различных «протестантской» и «католической» мо
делях университета, поскольку все основные принципы их организации не выходили за общие рамки «доклас
сической» модели, а различия являлись внешними по отношению к внутренней структуре и функциям универ
ситета - Schindling A. Die protestantischen Universitaten im Heiligen Romischen Reich deutscher Nation im Zeitalter
der Aufklarung II Universitaten und Aufklarung (hrg. von N.Hammerstein), Gottingen, 1995. S.9-19; DickerhofH. Die
katholischen Universitaten im Heiligen Rbmischen Reich deutscher Nation des 18. Jahrhunderts II Ibid. S.20-29.
12 граничный между эпохами тип, который демонстрировал, каким образом внутри
«доклассической» модели формировались принципы «классического» университета. Сам же «классический» университет также родился именно в Германии (первым его образцом стал основанный в 1810 г. Берлинский университет) и отсюда начал победное шествие по миру11.
На развитие российских университетов второй половины XVIII - первой четверти XIX в. оказывали свое влияние и в чистом виде «доклассические», т.е. университеты со средневековым корпоративным строем, и «модернизированные», и «классические» немецкие университеты. Причем, в полном соответствии с тем, что было выше сказано о характере университетских моделей, их влияние было не только диахронным, последовательно сменявшим друг друга, но зачастую и синхронным, когда при обсуждении форм организации университета в России одновременно учитывались идеи противоположных по своей сути университетских моделей, каждая из которых черпалась из Германии.
Понимание этого позволило в диссертации кардинально по-новому поставить вопрос о «немецком влиянии» на российские университеты. «Немецкое влияние», которое многими историками трактовалось как тривиальный и не заслуживающий особого внимания вопрос, в действительности оказалось составлено из абсолютно разнородных тенденций, имеющих разные идейные корни. Сказать, что в XVIII - первой четверти XIX в. российское университетское образование развивалось под немецким влиянием, на деле означает ничего не сказать до тех пор, пока не указаны конкретные образцы и стоящие за ними университетские модели. Так, в широко известной фразе М.В.Ломоносова в письме к И.И.Шувалову о том, что Московский университет основывается «по примеру иностранных» главным оказывается не констатация такой отсылки Ломоносова к европейскому опыту (к чему же еще ему было апеллировать, когда университеты тогда существовали лишь за пределами России?), а раскрытие сути этого «примера». На какие немецкие университеты ориентировался Ломоносов, а на какие Шувалов, и почему, и что это означало для последующего развития российских университетов? Подобные же вопросы можно и нужно задавать в отношении любого этапа рассматриваемых в диссертации университетских реформ. Точно также важны вопросы, ка-
" Распространению модели «классического» университета в мире посвящен сборник: Humboldt International. Der Export des deutschen Universitatsmodells im 19. und 20. Jahrhundert (hrg. von R.Ch. Schwinges). Basel, 2001.
13 кую именно модель представляли те университеты, откуда в Россию переезжало
значительное число немецких профессоров; чем объяснялось тяготение русских студентов к тому или иному типу немецких университетов и как оно изменялось с течением времени. Таким образом, понятие об «университетских моделях» позволяет не только высветить этапы русско-немецких университетских связей, но и представляет новую теоретическую базу для анализа проблем истории российского университетского образования в целом.
Приведенное объяснение цели и теоретических основ работы позволяет сформулировать конкретные исследовательские задачи диссертации.
Во-первых, с изучением переноса представлений об университете из Германии в Россию связана задача исследовать полный набор законов и проектов, касающихся создания и реформирования университетов в России второй половины XVIII - первой четверти XIX в., уделяя основное внимание двум периодам интенсивной разработки университетских реформ: екатерининскому (1760-80-е гг.) и александровскому (1802-1804 гг.). При анализе проектов в каждом из них должно быть выделено отражение тех или иных черт базовых университетских моделей: «доклассической» и «классической», а также их вариаций на немецком университетском пространстве в виде смешанного типа «модернизированного» университета или отдельных черт, характерных для католической или протестантской разновидностей «доклассического» университета. При этом, конкретная история создания тех или иных проектов должна быть связана (при наличии соответствующих источников) с ориентацией его авторов на определенные образцы в немецком университетском пространстве.
Во-вторых, необходимо представить комплексный анализ биографий немецких профессоров в российских университетах с целью выяснить, представителями каких из типов немецких университетов они являлись, и, соответственно, в какую сторону могла влиять их деятельность на развитие российских университетов, и, вообще, насколько влиятельным оказывалось их пребывание в России (изучив как формальные общие параметры - сколько лет оно длилось, какие новые явления в организации или преподавании с этим были связаны - так и конкретные примеры из биографий отдельных ученых). Центральной проблемой, высвечивавшей именно русско-немецкие университетские контакты в связи с приездом немецких профессоров, является собственно история их приглашений, которая напрямую связа-
14 на с историей университетских реформ в России. При анализе процесса приглашений необходимо показать, какие устойчивые механизмы в нем были задействованы: какую роль играли посредники в немецких университетах, какие существовали с российской стороны критерии отбора кандидатов, наконец, как изменялось отношение правительственных чиновников к немецким профессорам уже после их приглашения и какими факторами определялся их обратный отъезд из России в Германию. Решить эту задачу позволяет, прежде всего, изучение ученой корреспонденции между российскими и немецкими университетами, а также текущей переписки и делопроизводственных документов органов руководства университетским образованием в России. История воздействия немецких профессоров на формирование реалий академической среды российских университетов лучше всего может быть показана при анализе документов по истории Московского университета, где их пребывание оказалось наиболее длительным.
В-третьих, при изучении русских студентов в немецких университетах второй половины XVIII - первой четверти XIX в. необходимо определить, прежде всего, общие показатели этого явления: социальный состав студентов, динамику поездок с ее максимумами и минимумами, внутреннюю динамику посещений отдельных университетов и ту систему предпочтений, которые студенты оказывали тем или иным университетам в различные эпохи. Второй задачей, решать которую следует уже после сбора полных статистических сведений о студенческих поездках, является реконструкция на основе мемуаров, дневников и писем русского «студенческого социума» за границей, т.е. социальных связей русских студентов внутри немецких университетов, которые и определяли возможность «усвоения» ими европейских «университетских ценностей». К этой же задаче примыкает и еще одна - выявить историю подготовки студенческих поездок, поскольку уже на этом этапе закладывались определенные предпочтения, отдаваемые тем или иным немецким университетам и отражавшие циркулирование представлений о них в самой России. В связи с этим в работе изучаются документы по истории отдельных правительственных программ, возникающих, начиная с первых лет царствования Екатерины II, и направленных на регулярную подготовку русских студентов в немецких университетах.
Обоснование хронологических рамок тесно связано с методологическими основами диссертации. Центральным теоретическим положением обсуждавшейся
15 концепции является совершающийся «около 1800 г.» переход от «доклассической»
к «классической» эпохи в истории европейских университетов. По вполне неслучайному совпадению тот же самый момент явился важнейшим рубежом и для истории российских университетов, поскольку именно проведение университетской реформы в России начала XIX в. заложило основу будущей системы российских университетов XIX - начала XX в. Поэтому, именно к указанной критической точке - началу XIX вв. как к узловому пункту сходятся все изучаемые в диссертации процессы.
Верхней границей работы служит середина XVIII в. как естественный рубеж, связанный, с одной стороны, с основанием первого российского университета в Москве, с другой - с формированием осознанной государственной политики по отношению к университетам в конце правления Елизаветы Петровны и, особенно, после воцарения Екатерины П. В то же время, погружение России в идейные взаимосвязи с немецкими университетами «доклассической» эпохи прослежено в первой главе диссертации и для более раннего периода, т.е. в рамках предыстории университетского образования в России, в той степени, в какой накопленный опыт оказался важным и востребованным во второй половине XVIII в.
Верхняя граница периода, исследуемого в диссертации, определяется временем прямого воздействия, т.е. длительностью «эха» университетской реформы начала XIX в., которое затухает в начале 1820-х гг., с одной стороны, потому что под влиянием внешних факторов резко изменилась правительственная политика по отношению к университетам вообще, и в особенности к немецким, а, с другой стороны, поскольку внутреннее развитие российских университетов вскрыла к этому времени многие проблемы, заложенные в характере реформ начала XIX в., а, главное, - их неполное соответствие облику «классического» университета, на сближение с которым были направлены новые проекты, выдвинутые на рубеже 1810-20-х гг. графом С.С.Уваровым. Рубеж первой четверти XIX в. выступил естественной гранью в работе также из-за за того, что вскоре после восшествия на престол Николая I началась новая волна реформ, составивших самостоятельную эпоху в истории российских университетов.
Главный же акцент в работе падает на события «около 1800 г.» - со многих точек зрения критический период в истории российского университетского образования и особенно богатый в отношении материалов по русско-немецким универ-
ситетским связям, анализ которых позволяет принципиально по-новому оценить историю создания и характер университетской реформы начала царствования Александра I, процесс приглашения немецких профессоров в российские университеты в первом десятилетии XIX в., начало формирования нового поколения русского ученых через их обучение в передовых немецких университетах.
В заключение отметим, что решение заявленных во введении к диссертации проблем помогает преодолеть характерный, на наш взгляд, в большой степени для отечественной историографии по истории университетов «изоляционистский подход», при котором развитие российских университетов рассматривалось, исходя только из внутренних реалий и условий отечественной истории. «Размыкание» российского университетского пространства, показ его действительного развития на фоне и в единстве с Европой важен не только как эмпирический результат, доказанный на определенном хронологическом отрезке времени, но и как методологическая парадигма, актуальность которой наиболее очевидна именно в настоящий момент, во время очередного поиска путей развития российских университетов, и которая утверждает глубокую общность идей, составляющих фундамент любого университета в современном мире.
Университеты Священной Римской империи в XIV-XVIII вв
Университеты являются одними из старейших учреждений Европы, которые, имея за плечами тысячелетний исторический путь, существуют и поныне. Они сейчас принадлежат к тому немногому из наследия средневековья, что непосредственно окружает нас в повседневной жизни. При этом, каждый университет, независимо от конкретной даты его основания, претендует на принадлежность к вековой традиции, облачая по торжественным дням своих профессоров в мантии, внося собственный герб и, хотя бы, исполняя знаменитый средневековый гимн Gaudeamus.
В то же время естественно, что содержание современного университета в огромной мере отличается от его средневекового прототипа. Можно сказать, что в разные исторические эпохи, говоря об университете, следует иметь в виду различные типы учебного заведения с разными образовательными функциями и ролью в обществе.
В современной университетской истории ученые придерживаются периодизации, которая основана на выделении трех базовых, сменяющих друг друга моделей университета: доклассического, классического и постклассического (см. Введение)1. «Доклассическая эпоха» длилась с зарождения университетов в средние века вплоть до начала XIX в. (хотя многие черты классического университета начали формироваться уже несколько раньше, в XVIII в.). Именно на эту эпоху приходится возникновение контактов между Россией и немецкими университетами. Замечательно, что в течение большей части этой длительной эпохи облик немецкого университета претерпел очень мало изменений, и в нем господствовали одни и те же отличительные черты. Поэтому, чтобы лучше понять процессы становления русско-немецких контактов в университетской сфере, следует кратко охарактеризовать историю возникновения и то состояние, в котором находилась система немецких университетов в период завязывания ими первых контактов с Россией.
Возникший в конце XI в. университет являлся средневековой корпорацией и поэтому не может рассматриваться в отрыве от социально-правого контекста ис-тории Европы . Университет появился на исторической арене одновременно с цехом, и фактически, как следует из его названия, представлял собой не что иное, как «цех ученых» - сообщество преподавателей и студентов (universitas magistrorum et scholarum), причем строгого разделения не было - член университета мог быть одновременно и магистром, и учащимся. Как и любая другая средневековая корпорация, университет, прежде всего, был озабочен укреплением своего правового статуса и добился того, что в изначальном понимании и называлось «академической свободой» - неподсудности его членов другим органам, кроме собственного суда (по-немецки это право обозначалось термином Selbstgerichtbarkeit) и, тем самым, права судить по собственным законам, причем университетский суд мог выносить даже смертные приговоры, и в его распоряжении находилась своя темница - карцер, которая дожила до начала XX в. Первому университету в Болонье «академическая свобода» была высочайше дарована императором Священной Римской империи Фридрихом Барбароссой, который нуждался в услугах болонских юристов для обоснования своих притязаний на римский трон. При этом, Барбаросса утвердил и другое важное право - беспрепятственное передвижение членов университета по территории империи. По словам автора современной истории немецких университетов Райнера Мюллера, так возникло уникальное для средневековой жизни «академическое пространство», не знавшее границ отдельных стран, свободное от местных законов и не имевшее сперва даже постоянного «места обитания» - собственные здания появились позже, а средневековый университет был очень подвижен и мог легко мигрировать из города в город3.
Наряду с вхождением университетов в правовое пространство империи, не менее тесно они были связаны и с церковью, являясь оплотом схоластического богословия. Эта связь выражалась в получении университетами с XIII века привилегий, аналогичных императорским, от римского папы. К юристам и теологам присоединились затем столь необходимые в средневековье врачи, и, таким образом, сложились три высших факультета: юридический, богословский и медицинский, существовавшие в европейских университетах неизменными вплоть до Нового времени (хотя, конкретные детали возникновения именно такой структуры факультетов не вполне ясны). Четвертый факультет - философский - стоял ниже рангом и занимался образованием, приготовлявшим к изучению высших наук. В дальнейшем, в немецком университетском пространстве наличие всех четырех факультетов было главным признаком «полноты университета», а первые изменения в факультетской структуре, в частности, выделение отдельного естественнонаучного факультета, стали возможными только к середине XIX в.
В 1347 г. император Карл IV даровал привилегию на открытие университета в Праге. Это было первое основание университета на территориях Священной Римской империи, лежащих севернее Альп, и именно от него ведет свое начало немецкая университетская история. К этому моменту в Европе уже действовало свыше тридцати университетов - 15 в Италии, 8 во Франции, 6 в Испании и 2 в
Англии, так что по отношению к ним развитие университетской Германии запаздывало, и его темпы первоначального развития были довольно медленными. За Прагой в XIV - начале XV вв. последовали Вена (1365), Гейдельберг (1386), Кельн (1388), Эрфурт (1392) и Лейпциг (1409). Они возникали, как было обычно для средневековья, в результате миграций профессоров и студентов из уже существовавших университетов (главным образом, из Праги и Парижа). Настоящая «волна» оснований университетов охватила немецкие земли с середины XV до первой четверти XVI в.: в это время на территории Священной Римской Империи к северу от Альп было открыто девять университетов, в том числе Виттенбергский (1502), колыбель Реформации, где профессорские кафедры заняли Мартин Лютер и Филипп Меланхтон.
Петербургская Академия наук и немецкие университеты в середине XVIII в. Проекты М.В.Ломоносова об открытии университета в Петербурге
В царствование императрицы Елизаветы Петровны первым по времени среди проектов создания университета в России был вновь актуализирован замысел открыть этот университет в Петербурге. Речь шла о пересмотре концепции «Академического университета» и превращении его в полноправный университет по европейскому образцу. Эта идея была четко выражена при принятии нового Устава (Регламента) Академии наук в 1747 г. и в последующих проектах. Но прежде чем перейти к их анализу, необходимо охарактризовать общий состав Петербургской Академии наук в этот период и состояние ее связей с немецкими университетами.
В конце 1730-60-е гг. состав Петербургской Академии наук продолжал, во многом, формироваться за счет выходцев из университетов Германии, хотя в нем впервые появились и собственные русские члены (В.К.Тредиаковский, М.В.Ломоносов, С.Я.Румовский, С.П.Крашенинников, Н.И.Попов и др.). Существенное отличие немецких ученых, ставших академиками в этот период, от первого состава Академии, состояло в том, что их целенаправленное приглашение через посредничество авторитетных университетских профессоров (таких как Вольф и Менке) уступило место разнообразным, более или менее случайным обстоятельствам зачисления на академическую службу, не связанным напрямую с университетскими контактами России и Германии. Многие будущие академики принадлежали
к числу тех немцев, которые искали счастья на российской службе, так или иначе попадали в Петербург, а там уже сами смогли устроиться на место в Академии наук. Так, Х.Н.Винцгейм, академик по кафедре астрономии в 1735-1751 гг., приехал в Петербург еще в 1718 г. как домашний учитель. Место учителя искал в России и молодой литератор из Лейпцига Г.Ф.В.Юнкер через своего приятеля по университету Г.Ф.Миллера, а прибыв по совету последнего в Петербург смог понравиться Шумахеру и в 1731-1737 гг. занимал кафедру поэзии, а затем получил место при дворе. Ф.Г.Штрубе де Пирмонт, выпускник университета в Галле, начинал дипломатическую службу при посольствах в Австрии и Польше, откуда перебрался в Курляндию и как секретарь Бирона был зачислен в 1738 г. членом Академии наук по кафедре юриспруденции, которую занимал до 1757 г. Лифляндец Г.В.Рихман, учившийся в Галле и Иене, прибыв в Петербург в качестве воспитателя детей канцлера А.И.Остермана, был зачислен сначала в 1735 г. в студенты Академии наук по физическому классу, ас 1741 г. - на должность профессора физики. Ученик Ф.Гофмана в Галле, медик Г.В.Штеллер в 1734 определился на службу врачом при русской армии, стоявшей под Данцигом во время «войны за польское наследство», и попал в Россию, оказывая помощь раненым солдатам, а в 1737 г. был принят на место адъюнкта естественной истории при камчатской экспедиции Академии наук и т.п.1 Место университетской учебы в Германии в подобных примерах не имело прямого отношения к устройству на службу и не являлось показателем какого-либо нового направления университетских связей.
Немецкие профессора в Московском университете второй половины XVIII
Как подробно обсуждалось в обзоре источников диссертации, основными массовыми источниками о пребывании русских студентах в Германии служат матрикулы немецких университетах. Обнаруженные в них при работе над диссертацией матрикулярные записи, относящиеся к русским студентам (о методике поиска- см. обзор источников), приведены полностью в Приложении 1. Хронологический интервал поиска был выбран с 1698 г. (когда в ходе Великого Посольства появился первый русский студент в немецких университетах) до 1849 г. (когда поток студентов прекратился из-за запрета, изданного правительством в связи с европейскими революциями).
Внутри этого интервала за «доклассическую» эпоху был принят период с 1698 по 1810 гг. Его верхняя граница совпадает с датой основания Берлинского университета - первого «классического» университета Германии. Конечно, такая периодизация условна: как уже обсуждалось выше, переход от «доклассической» к «классической» эпохе нельзя считать одномоментным, но он падает на рубеж «около 1800 г.», а кризис и разрушение старой системы немецких университетов непосредственно связаны с периодом наполеоновских войн, начавшихся в конце
XVIII в. и продолжавшихся все первое десятилетие XIX в., т.е. еще до 1810 г. Однако, выбранный год чрезвычайно удобен для периодизации статистических данных именно о русских студентах в Германии, поскольку он позволяет отделить время до открытия Берлинского университета от времени после его открытия, когда Берлинский университет сразу же превратился в ведущий центр притяжения множества студентов из России.
В выбранных нами границах «доклассической» эпохи русские студенты были обнаружены в матрикулах двадцати немецких университетов. Их общее количество за этот период составило 637 человек. Обнаруженное количество русских студентов, конечно, не сопоставимо со студенческим потоком в Германию из Прибалтики, исчисляющимся многими тысячами человек, но, тем не менее, значительно, особенно в сравнении с посещаемостью российской высшей школы в тот же период - можно заметить, что, скажем, общее количество студентов, учившихся в Московском университете за вторую половину XVIII века, примерно соответствует приведенному числу студентов той же эпохи за границей. Таким образом, уже одно это позволяет сделать вывод о весьма существенном вкладе немецких университетов в образование русского общества.
Чтобы детализировать этот вклад, разделим всю совокупность студентов на три группы, достаточно четко выделяющиеся по матрикулам: 1) «великороссы», т.е. студенты из центральной России, 2) студенты из южных и западных губерний России и 3) российские немцы. К первой группе относятся уроженцы Москвы, Петербурга, центральных губерний России и Сибири, вторая в подавляющем большинстве состоит из жителей левобережной Украины - Киева, Полтавской, Черниговской и Харьковской губернии, поэтому они для краткости будут называться «малороссами» (хотя к этой группе отнесены и несколько жителей Белоруссии!), наконец, в третью группу включены все русские студенты с немецкими фамилиями, свидетельствующими об их происхождении из семей российских немцев. Подчеркнем, что выбранный критерий для разделения «великороссов» и «малороссов» является сугубо территориальным, а ни в коем случае не этническим, т.е. опирается лишь на указанное в матрикулах место рождения.
