Содержание к диссертации
Введение
Обзор историографии
1. Проблема национальной самобытности в России в конце XVIII начале XIX вв. - 60
Глава I. Принципы классификации народов в записках путешественников84
1. Территориальный принцип 86
2. Этнический принцип 95
3. Конфессиональный принцип 115
4. Этнический и конфессиональный принципы в российской государственной политике и народном сознании 117
Глава II. Сочетание принципов классификации народов в записках путешественников 122
1. Совмещение как основная форма сочетания разных принципов. Основные варианты. 124
2. Причины активизации разных принципов в описании народов 143
Глава III. Этнические стереотипы в записках путешественников 157
1. Понятие этнического стереотипа 157
2. Конкретные стереотипы в записках путешественников 161
3. Стереотипы и реальность в сознании путешественников 179
Глава IV. Просветительская парадигма в записках путешественников 197
1. Единообразие как базовый просветительский принцип в материалах путешествий 200
2. Восприятие "дикарей": просветительские модели 210
3. Античность, Европа, Россия и Восток в просветительской парадигме 223
4. Преодоление просветительской парадигмы 230
Заключение 243
Приложение 249
Комментарий к приложению 250
Список источников 251
Список литературы 254
- Проблема национальной самобытности в России в конце XVIII начале XIX вв.
- Территориальный принцип
- Совмещение как основная форма сочетания разных принципов. Основные варианты.
Введение к работе
Очевидной тенденцией последнего десятилетия в отечественной исторической науке стало заметное расширение предметного поля научных исследований, зримым выражением чего является появление новых тем и целых направлений в изучении российского общества ("история ментальностей", "история повседневности" и пр.). Одной из таких относительно новых тем (разрабатываемой прежде всего в контексте "истории ментальностей") стало изучение русского национального самосознания.
Естественно, что многочисленные проблемы, связанные с формированием и развитием русского национального самосознания (как то: различные аспекты истории русской культуры, общественной мысли) активно изучались и раньше. Более того, именно наличие огромного комплекса фактического материала, накопленного на протяжении двух столетий в отечественной историографии, равно как и ряда теоретических обобщений и концепций, имеющихся в арсенале исторической науки, способствовало оформлению исследования национального самосознания как отдельной темы в изучении истории России. Поэтому представляется вполне закономерным, что, хотя национальное самосознание стало отдельным объектом устойчивого научного интереса и целенаправленного изучения лишь в 1990-е гг., на настоящий момент в науке уже существуют определенные заключения (разделяемые большинством исследователей) относительно генезиса и динамики его развития. В частности, это касается этапов формирования национального самосознания.
Так, большинство исследователей сходятся во мнении, что для формирования национального самосознания огромное значение имела Отечественная война 1812 г. Утверждение о том, что 1812 г. имел решающее значение, играл роль некоего "толчка" для "внутреннего развития" русского общества вообще и особенно - "народного сознания" и общественного мнения, было сформулировано еще в первой половине XIX в.1 и в дальнейшем стало одним из общепринятых тезисов во многих исторических работах . Вместе с тем, еще в дореволюционной историографии эта позиция подверглась корректировке: значение решающего фактора в формировании сознания теперь не ограничивалось только Отечественной войной и 1812 годом, а распространялось и на предшествующее десятилетие3. Подобная оценка этого периода разделяется и 1 Белинский В.Г., Полное собрание сочинений, т. 7, М., 1955 г., с. 446-447. 2 См., например, Яковкина Н.И. Очерки русской культуры первой половины XIX в., Л., 1989 г., с. 56. 3 Пыпин А.Н. Общественное движение в России при Александре I, Птг., 1918 г., с. 291. большинством современных исследователей: признавая несомненное значение войны 1812 г. как важнейшего фактора, повлиявшего на развитие русского общества в самых разных сферах, ученые, тем не менее, предостерегают от абсолютизации значения этого факта в истории русского самосознания , отмечают особую роль первого десятилетия XIX в. как определяющего этапа в его развитии в России5. Именно в этот период одной из центральных проблем русской общественной мысли становится проблема национальной6 самобытности. Это заключение определяет и хронологические рамки данной работы: она посвящена исследованию русского национального самосознания в период с 1800 по 1812 гг.
В науке принято отделять национальное самосознание (как представление о своей национальной общности) от национального сознания (как представления также о других подобных общностях) . Между тем, разграничение это не носит абсолютного характера: "сознание" и "самосознание" - это, скорее абстрактные категории, необходимые для научного познания, в реальности же они, по-видимому, представляют некое сущностное единство. Так, очевидно, что представление о собственном этносе неразрывно связано с представлениями о других этнических образованиях . Современные исследователи приходят к выводу, что процесс этнической идентификации (то есть осознания принадлежности к определенной этнической общности) неотделим от процесса этнической дифференциации (то есть оценочного сравнения "своей" и других этнических общностей)9 Таким образом, изучение представлений русских о других народах является одним из основных направлений в изучении русского национального самосознания.
Изучение представлений русских о других народах примыкает к огромному комплексу исследований, посвященных восприятию "другого" в культуре. Эта тематика является в настоящее время одной из наиболее популярных в самых разных областях гуманитарного знания. Интенсивное изучение проблемы "чужого" в различных ее 4 Юмашева О.Г. К вопросу о русском национальном сознании (Заметки на полях статьи Н.И.Цимбаева "Россия и русские") // Вестник МГУ, сер. 8, История, 1995 г., № 1, с. 41. 5 Познанский В.В. Очерк формирования русской национальной культуры. Первая половина XIX в., М., 1975 г., с. 8,44; Кошман Л.В., Зезина М.Р., Шульгин B.C. История русской культуры, М., 1990 г., с. 176. 6 Здесь и далее термины "национальный" и "этнический" употребляются как равнозначные. Это обусловлено, с одной стороны, неопределенностью понятий "этноса" и "нации" в современной этнологической мысли, точнее, отсутствием обобщенных определений, которые бы охватывали все многообразие эмпирического материала, а во-вторых, традицией соответствующего словоупотребления, сложившейся в работах по отечественной истории, в большинстве из которых почти исключительно используется термин "национальный". 7 Бромлей Ю.В., Очерки теории этноса, М, 1983 г., с. 175. 8 Там же, с. 177. 9 Стефаненко Т.Г. Этнопсихология. Учебник для студентов ВУЗов по специальности "Психология", М., 1999 г, с. 209. проявлениях на основе разнообразных методологических и теоретических концепций позволяет даже говорить о появлении целого направления в современных гуманитарных исследованиях, обозначаемого терминами "аллология", или "ксенология"10. Представляется, что очевидная актуальность этого направления в значительной степени определяется современной социально-политической ситуацией не только в России, но и во всем мире. В контексте роста межнациональных и межрелигиозных конфликтов в настоящее время проблема межцивилизационных отношений стоит перед современным обществом как никогда остро. Сегодня очевидно, что искоренение нетерпимости и формирование толерантности как основного принципа межнационального и межкультурного общения является залогом выживания человечества в XXI в. Еще в 1995 г. Генеральной конференцией ЮНЕСКО была принята "Декларация принципов терпимости", постулировавшая, что межкультурное общение должно строиться на принципах равноправного диалога 1. Между тем, события последних лет ясно показали, что для формирования такого диалога деклараций и призывов международных организаций явно недостаточно - требуется фундаментальное знание тех социальных, культурных, психологических механизмов, которые определяют взаимоотношения человека с "другим". Достижение же такого знания непосредственно связано с изучением многовекового опыта сосуществования разных человеческих общностей. В связи с этим представляется актуальным и изучение представлений русских о других народах - их исследование на конкретном материале может способствовать как определению закономерностей, свойственных русскому национальному сознанию, так и универсальных установок, связанных с восприятием человеком иных народов.
Следует заметить, что в изучении национальных представлений возможны два подхода, различающихся по определению предмета исследования. В первом случае изучаются представления сами по себе, то есть конкретные образы одного народа в сознании другого, например, представления русских о немцах (англичанах, турках). При этом исследователь стремиться выявить особенности образов этих народов в сознании русских людей, проследить определенную эволюцию этих образов в рамках того или иного периода, определить связь между этими образами и ценностными установками,
Шукуров P.M. Введение, или предварительные замечания о чуждости в истории / Чужое: опыты преодоления. Очерки из истории культуры Средиземноморья, М., 1999 г., с. 9. 11 Грачев А., Ломейко В. Встреча цивилизаций: конфликт или диалог? Размышления в связи с Тбилисским международным форумом "За солидарность против нетерпимости, за диалог культур" (13-15. 07. 1999 г.), с. 195-201. существующими в самом русском обществе, проанализировать влияние этих образов на реальные взаимоотношения русских с представителями данных народов и т. д.
Другой подход предполагает изучение национальных представлений как проявления национального сознания их носителей. В этом случае представления русских о немцах, англичанах или турках интересуют исследователя не сами по себе, как образы конкретных народов, а анализируются с целью выявления структуры, механизмов и закономерностей восприятия русскими других народов в определенный период. Именно в рамках такого подхода и выполнена данная работа.
При этом очевидно, что определение структуры, механизмов и закономерностей функционирования представлений как предмета исследования закономерным образом предполагает анализ самих этих представлений.
Одним из свойств национального самосознания является его зависимость от конкретной этнической ситуации, в частности, от степени интенсивности межэтнических контактов. Чем теснее контакты между двумя этносами, тем более выраженным является сознание этнической общности у представителей каждого из них. И если населению, проживающему в глубине "своего" этнического массива, свойственно слабое этническое самосознание, то в зоне интенсивных контактов представителей разных этнических общностей оно проявлено в наибольшей степени12.
Применительно к теме данного исследования, можно выделить несколько вариантов непосредственного контакта русских с другими народами: это контакты в приграничных районах (с большой долей иноэтничного населения), контакты "на своей территории" - например, в столичных городах, где было много иностранцев, и, наконец, контакты "на чужой территории" - пребывание русских за пределами Российской империи - и как гражданских путешественников, и в составе армии. Во всех вариантах контакты русских с представителями других народов нашли определенное отражение в источниках. Однако надо заметить, что наиболее компактно информация о межэтническом восприятии у представителей русского общества начала XIX в. отложилась в источниках, связанных с пребыванием русских за пределами своей страны. Речь идет прежде всего о материалах путешествий. Пребывание в "чужой" — иноэтничной, инокультурной - среде особенно активно стимулировало процесс восприятия этого "чужого", диалога с ним, что, естественно, находило свое отражение на страницах дневников и записок. Эти соображения и обусловили выбор материалов
Бромлей Ю.В., Ук. соч., с. 196. русских заграничных путешествий начала XIX в. в качестве источников для изучения национальных представлений, бытовавших в русском обществе в указанный период.
На основе всего вышесказанного можно определить цель и задачи работы.
Целью данного исследования является изучение структуры национальных представлений: ее элементов, основных механизмов и закономерностей функционирования на материалах русских заграничных путешествий начала XIX в. и выявление на основе этого анализа связи национальных представлений с проблемой национальной самобытности.
Определение конкретных задач исследования связано с выявлением основных элементов структуры национальных представлений. Эти элементы выделяются на основе данных этнопсихологии с учетом специфики изучаемого исторического периода.
Базовым процессом, детерминирующим всякое межгрупповое (в том числе -межэтническое) восприятие, является процесс категоризации, состоящий из ряда этапов. На первом этапе, в соответствии с принципом биполярности, происходит распределение людей по группам, категоризация на "мы" и "они"13. Следующий этап предусматривает более дробную дифференциацию группы "они" на основе этнодифференцирующих признаков, то есть своего рода "распределение человечества по народам" на основании определенных критериев. Таким образом, первым элементом структуры национальных представлений является система этнодифференцирующих признаков в сознании человека (причем, как правило, какой-то один признак является доминирующим).
Основными механизмами, выполняющими функцию межгрупповой дифференциации, является стереотипизация и социальная каузальная атрибуция. В сфере межэтнического восприятия эти механизмы проявляются в функционировании национальных стереотипов - другого элемента структуры национальных представлений14.
Особенность изучаемого исторического периода определяет еще один важнейший элемент этой структуры - просветительскую парадигму. Просветительские модели и теории, широко распространенные и глубоко усвоенные в России начала XIX в., были важнейшим фактором, определявшим восприятие других народов.
Стефаненко Т.Г. Ук. соч., с. 206-207. Стефаненко Т.Г. Ук. соч., с. 240-241.
Выявление основных элементов структуры национальных представлений позволяет сформулировать конкретные задачи, решение которых необходимо для достижения поставленной цели: - анализ системы этнодифференцирующих признаков в представлениях путешественников исследование этнических стереотипов как основного элемента структуры национальных представлений - выявление места просветительской парадигмы в национальных представлениях и определение ее роли в формировании идеи национальной самобытности.
Завершая формулировку общей исследовательской задачи диссертации, необходимо отметить, что важнейшей проблемой при решении каждой из указанных выше конкретных задач является проблема взаимодействия представлений путешественников и реальности в процессе восприятия ими других народов.
Очевидно, что адекватная оценка национальных представлений путешественников требует учета особенностей национального самосознания русского общества в рассматриваемый период. Как уже отмечалось, центральной проблемой русского национального самосознания в начале XIX в. была проблема национальной самобытности. Чтобы охарактеризовать особенности формирования идеи национальной самобытности в сознании путешественников, необходимо знать то, как этот процесс происходил в сознании их современников. Лишь это знание позволит выделить общее и особенное в сознании путешественников и всего общества.
Формулировка цели и задач диссертации определяет и структуру основной части работы. Она состоит из четырех глав, разделенных на параграфы. Им предшествует отдельный обзорный параграф, построенный преимущественно, на основе изучения специальной литературы, и анализа некоторых необходимых источников - это позволяет нарисовать общую картину развития проблемы национальной самобытности в России в рассматриваемый период, и тем самым создать необходимый контекст для характеристики представлений путешественников. Первая глава посвящена вычленению основных принципов различения народов, свойственных авторам "путешествий". Вторая - анализу форм сочетания этих принципов в их сознании и определению причин доминирования того или иного принципа. В третьей главе исследуются национальные стереотипы в сознании путешественников, а именно: их возникновение, функционирование, взаимодействие с реальностью. Четвертая глава содержит исследование просветительской парадигмы в восприятии путешественниками разных народов, причем, особое внимание уделяется ее преодолению в процессе наблюдения объективной действительности.
Проблема национальной самобытности в России в конце XVIII начале XIX вв
Очевидный рост националистических настроений в русском обществе накануне Отечественной войны 1812 г. уже давно стал общепризнанным фактом, отмечаемым почти во всех работах, посвященных развитию русского национального самосознания в XIX в. Столь же обычным является рассмотрение этих настроений как наглядного проявления роста этого самого самосознания. Между тем трактовка этого факта разными исследователями порой заметно различается. Можно сказать, что интерпретация националистического настроения в русском обществе претерпела в науке определенную эволюцию. Если раньше аполлогетизация всего русского, российского рассматривалась, прежде всего, как рост патриотизма, вызванный преимущественно внешними факторами (засилье иностранцев, рост французского влияния), что заставляло исследователей концентрироваться на второй половине 1800-х гг. (после Тильзита) как основном периоде складывания национального сознания и высшего накала патриотических настроений1, то более пристальное изучение этой проблемы позволило утверждать, что истоки таких настроений лежат отнюдь не только (и не столько) в увеличении количества иностранцев, эмигрировавших из Франции, и в росте французского влияния в России - оказалось, что проблема национального волновало русское общество и до заключения Тильзитского мира (причем круг заинтересованных этой проблемой лиц отнюдь не ограничивался только такими фигурами, как А.С.Шишков и Ф.В.Ростопчин ) и даже до французской революции . Все это способствовало анализу развития национального самосознания как отдельного процесса, определяемого прежде всего внутренними закономерностями, но испытывающего и сильнейшие внешние воздействия4.
Изучение явлений, происходивших в литературе, искусстве, и в других сферах общественной жизни, как проявлений единого процесса обусловлено, в том числе, представлениями людей той эпохи: "В сознании общественных деятелей начала XIX в. проблемы патриотизма, национального характера, языка, истории, народности, литературы существовали не отдельно друг от друга, а в неразрывном единстве"5. Характерной особенностью процесса формирования национального самосознания является рост интереса к отечественной истории, стремление к осмыслению ее национальной специфики . Для русского национального самосознания в конце XVIII -начале XIX в. это было свойственно в полной мере7. Проявление и использование этой национально-исторической тематики в самых разных областях (и в собственно исторических сочинениях, и в литературе, и в искусстве) сфокусировало в себе основные особенности русского национального самосознания того времени. Вместе с тем, для полноценной характеристики последнего недостаточно только одной фиксации наличия в обществе интереса к истории, отечественной старине, национальным традициям необходим более детальный анализ этого явления , позволяющий определить ход его эволюции, основные ее этапы, качественное своеобразие изучаемого периода в процессе формирования идеи национальной самобытности в России.
Исторические представления, господствовавшие в России в XVIII в., сформировались в рамках того понимания истории, которое было выработано европейской философией просвещения. Основные принципы просветительской концепции истории заключались в следующем. Прежде всего, просветители исходили из того, что человек един во все времена и во всех странах9. За время своего существования человечество претерпело определенную эволюцию, причем, в рамках просветительской парадигмы существует лишь один вариант этого движения: от дикого и невежественного состояния к просвещенному и цивилизованному. Это общее направление движения всего человечества, всех стран и народов. Рассматривая историю как единый процесс, как движение в одном направлении, как развитие по одной схеме, единой для всех народов и эпох, просветители оценивали каждый народ и каждую эпоху в зависимости от того, насколько она продвинулась в своем развитии, насколько способствовала совершенствованию общечеловеческого разума, насколько "приблизила" человечество к конечной цели. Относительно "высокое" положение признавалось, прежде всего, за "древними" и европейцами XVIII столетия, прочие же мыслились как стоящие на более или менее высоких ступенях развития. Таким образом, главным признаком, определявшим интерпретацию истории, становилось единообразие. В контексте этих представлений все то, что отличало один народ от другого (все традиции, обычаи, "нравы"), рассматривалось как признаки невежества и суеверия ("пред-рассудки" в буквальном смысле - как нечто, предшествующее, а значит, не относящееся к разуму), которые должны исчезнуть при свете Разума10, история мыслилась как борьба "разумного" с "не-разумным"11, а распространение просвещения связывалось с окончательным исчезновением всех различий между людьми.
Территориальный принцип
Путь Ф.П.Лубяновского пролегал через Саксонию, Чехию, Австрию, Штирию, Каринтию, Словению и Италию. Таким образом, он проезжал через земли, населенные немцами, чехами, словаками, австрийцами, словенцами и итальянцами. Кроме того, он мог встречаться с евреями, поляками, хорватами, венграми и представителями других национальностей. Однако список народов, названия которых встречаются в "Путешествии" заметно отличается от приведенного выше.
Среди тех, с кем ему пришлось общаться, Ф.П.Лубяновский называет саксонцев (немцев), богемцев, евреев, австрийцев, венгерцев, жителей Штирии, римлян, неаполитанцев, тосканцев и др. Из этого списка становится очевиден тот принцип, по которому путешественник выделяет разные народы: для него "народ" - это чаще всего не этнос (в значении историко-культурной общности людей, обладающей определенными характерными чертами и свойствами), а жители той или иной историко-географической области . Причем эта область может соответствовать государству (как, например, Саксония), а может быть и самостоятельной территорией, в составе какого-либо государства, но тогда она должна быть достаточно самобытна в представлении путешественника (в силу её географических, культурных, исторических или каких-либо иных особенностей), как, например, Богемия. Именно поэтому Ф.П.Лубяновский в самом начале своего "путешествия" говорит о своей поездке как о пребывании "в некоторых Немецких городах и в Италии" (Лубяновский, T.I, с. 5), тогда как значительная часть маршрута пролегала по землям исконно славянским с преобладающим славянским населением (Богемия, Словения). Жители этих земель для Ф.П.Лубяновского не славяне, а "жители Штирии" (там же, с. 219) и "богемцы" (там же, с. 107 и далее) (характерно, что именно "богемцы" в значении "жители Богемии", но не "чехи"4). Так же и под "немцами" подразумеваются, прежде всего, жители немецких земель. Характерно, что у Ф.П.Лубяновского термин "немцы" приравнивается к термину "саксонцы", что лишь подтверждает сформулированный выше принцип классификации народов - Саксония была отдельным курфюршеством, то есть обладала политической самостоятельностью.
Также политически самостоятельны были и итальянские города-государства, что определило упоминание в "Путешествии" римлян, неаполитанцев, венецианцев и тосканцев как отдельных народов. В этой связи характерен рассказ о том, как на пустующих территориях в Тоскане «водворились иностранцы... и стали природными Тосканцами" (там же, Т. II, с. 153). То есть для того, чтобы стать "природным тосканцем" необязательно даже родиться в Тоскане - вполне достаточно уже просто жить там. Однако государственность - не обязательное условие для появления отдельного народа - в составе одного государства на разных, достаточно различных территориях могут существовать разные "народы". Так, в пределах Австрийской монархии Ф.П.Лубяновский выделяет собственно "австрийцев", "жителей Штирии" и "венгерцев", отмечая при этом, что "Австрия и Венгрия - одно Государство, но разные области" (там же, T.I, с. 167).
Итак, уже простая фиксация используемых путешественником этнонимов позволяют сделать некоторые заключения относительно принципа, по которому он вычленяет те или иные народы. Обратимся теперь к его представлениям об основных этнообразующих факторах.
Описывая жителей разных областей, Ф.П.Лубяновский отмечает различные специфические черты, характерные, как ему представляется, для того или иного народа. При этом в описании тех или иных областей им могут подмечаться самые разные особенности, относящиеся к разным сферам культуры, традиций, привычек и т.д. Однако существуют определенные признаки, по которым путешественник сообщает информацию в отношении жителей любой области. Очевидно, что эти признаки представляются ему наиболее важными в формировании специфики каждого народа, то есть именно они определяют те особенности, которые отличают жителей одной области от жителей другой, в них, по мнению путешественника, заключаются основы самобытности каждого народа. Поэтому выявление этих признаков и их анализ позволит прояснить представления Лубяновского об основных этнообразующих факторах.
Совмещение как основная форма сочетания разных принципов. Основные варианты
Как уже отмечалось, наиболее полное воплощение территориальный принцип нашел в сочинении Ф.П.Лубяновского. У этого же автора можно обнаружить и яркие примеры совмещения территориального и конфессионального принципов. Среди признаков, чаще всего привлекающих внимание путешественника при описании жителей разных стран и областей, наряду с климатом той или иной территории и степенью трудолюбия местных жителей отмечается, также, и общий уровень их нравственности. При территориальном принципе климат - важный, но не единственный этнообразующий фактор. Не в меньшей мере уровень нравственности зависит и от религиозной принадлежности, поэтому путешественник уделяет большое внимание, помимо прочего, религиозной характеристике разных народов. При этом, как правило, характер религиозных воззрений на той или иной территории оцениваются Ф.П.Лубяновским по степени их соответствия некой "истинной" вере (как она представляется самому автору), которая противопоставляется суевериям и невежеству.
Итак, оценка религиозных воззрений разных народов естественным образом связано с собственными религиозными взглядами Ф.П.Лубяновского. Судя по материалам "Путешествия", автор считает, что степень распространения суеверия среди народа гораздо сильнее в католических странах, нежели в протестантских, и находит в наблюдаемой и описываемой им реальности подтверждения этому своему представлению. Если о Саксонии путешественник лишь замечает, что "народ набожен до суеверия" (Лубяновский, T.I, с. 108), то уже в католической Чехии он с иронией повествует о тамошних обычаях, связанных, в частности, с культом местного святого Иоанна Непомукийского: "Статуи его встречаешь на всяком шагу и не только в городе, но по всем дорогам, по всей Богемии. Они, кажется, бегают за тобою" (там же, с. 11). Отмечая склонность богемцев к еде, он говорит "Аппетит - Бог их, Иоанн Непомукийский их Ангел-Защитник" (там же, с. НО). Здесь же автор помещает рассказ о том, что вторжение французских войск в австрийские владение было расценено местными жителями как Божья кара за то, что они незадолго до этих событий отменили ряд религиозных праздников: "Бог нас карает, все возопили: и вдруг возобновлены все праздники, начались опять крестные ходы, умножились пешешествования к так называемым "святым местам"...". Всё это дает основание путешественнику сделать заключение о том, что "тут гнездо суеверия" (там же, с. 111-112). Паломничество в монастырь в 60-ти верстах от Вены, "где почивает прах какого-то Святого " (курсив мой - П.К.) также описывается Ф.П.Лубяновским с большой долей иронии: паломников он называет "новыми крестоносцами", их молитву - "диким пением" (там же, с. 117). Наибольшего размаха суеверие достигает в Риме. По этому поводу путешественник замечает: "Не знаю, по какой несчастной судьбе, в свете вещи всегда там хуже, где, так сказать, источник их, и где бы, кажется, должно им быть во всей чистоте. Так и с Религиею в столице Папы" (Лубяновский, Т. II, с 63). Здесь "народ в суеверии гоняется за призраками", "благоговение перед Папой заметно уменьшилось", распространены различные верования, поклонения святым мощам.
Распространение суеверий влечет за собой снижение уровня нравственности в соответствующих землях. Особенно это касается Богемии, Вены, Италии. Так "разврат быстро распространяется в Богемии" (Лубяновский, Т I, с 111-112). Рассказывая о молодых австриянках из Венской округи, участвующих в паломничестве, путешественник говорит, что "в Вене им тотчас представляются новые труды, и выгодное служение иному Божеству заставляет их забывать и крестные ходы, и житье деревенское" (там же, с. 117-118). В Неаполе Ф.П.Лубяновский отмечает воровство жителей, в Риме -распутство (Лубяновский, Т. I, с. 79). Вместе с тем, надо сказать, что иногда фиксируются и некоторые положительные моменты. К ним относятся, например, различные благотворительные учреждения, которые встречаются в Вене (Лубяновский, Т. I, с. 132-136). Упадок же Венеции сопровождался разорением подобных заведений (Лубяновский, Т. III, с. 270-271).
Следует отметить, что оценка уровня нравственности, сделанная в рамках религиозного принципа, подтверждается заключениями на основе территориального принципа. То есть страны с низким уровнем нравственности — это, как правило, страны не только с распространенными суевериями, но и с особо благоприятным климатом, а значит - низкой степенью трудолюбия населения (Богемия, Италия).
