Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Деятельность российской дипломатии в поддержку создания автономного Сербского государства (1812-1833 гг.).
1) Место Сербии во внешнеполитических планах России на Балканах 44
2) Русско-сербские отношения от Бухарестского мира 1812 г. до начала Восточного кризиса 20-х гг. XIX в 58
3) Восточный кризис 20-х гг. XIX в. Аккерманская конвенция 1826 г 83
4) Сербия и русско-турецкая война 1828-1829 гг. Адрианопольский договор 1829 г 104
Глава II. Русско-сербские отношения в 30-х гг. XIX в.
1) Внепшяя политика России на Балканах в начале 30-х гг. XIX в 132
2) Россия и сербская оппозиция. Вопрос об Уставе 155
3) Сербия под властью уставобранителей 195
Глава III. Проблемы русско-сербских отношений в 40-х гг. XIX в.
1) Ближневосточный кризис конца 30-х гг. XIX в 218
2) Россия и сербский кризис 1842-1843 гг 244
3) Внешнеполитическая программа сербского правительства («Начертание») 263
Глава IV. Конец эпохи «покровительства».
1) Сербия и революционные события в Воеводине в 1848-1849 гг 293
2) Деятельность российских консулов в Сербии накануне Крымской войны. Планы российского правительства по привлечению сербов к военным действиям 319
3) Русско-южнославянские церковные связи в 30-40-х гг. XIX в 355
Заключение 383
Список использованных источников и литературы 393
- Место Сербии во внешнеполитических планах России на Балканах
- Внепшяя политика России на Балканах в начале 30-х гг. XIX в
- Ближневосточный кризис конца 30-х гг. XIX в
- Сербия и революционные события в Воеводине в 1848-1849 гг
Введение к работе
Воссоздание независимых славянских государств на Балканах в XIX в. стало возможным как в результате складывания предпосылок внутри национальных сообществ, долгое время находившихся под турецким гнетом, так и значительного ослабления самой Османской империи, потерявшей возможность контролировать политическое процессы в своих провинциях, зачастую опережавших метрополию в социально-экономическом развитии. Упадок феодальной Османской империи, развернувшиеся с новой силой освободительные движения подвластных ей народов и усиление борьбы великих европейских держав за преобладающее влияние в ней породили целый комплекс международных проблем, носящий название Восточного вопроса. К началу XIX в. само существование Османской империи, имевшей в своем составе славянское население, которое превосходило турецкое по численности, было поставлено в повестку дня международной политической жизни.
Сохранение отсталой Османской империи - этого «реликта» средневековых многонациональных образований - являлось значительным тормозом на пути социально-экономического и политического развития славянского населения Балкан, подвергавшегося притеснениям и особенно жестокой эксплуатации со стороны своих поработителей. Кризис турецкой военно-феодальной системы с особой силой обнаружился в первой трети XIX в. Углубление общественного разделения труда, повсеместное распространение товарно-денежных отношений подрывало основы феодального строя, создавая условия для развития нового капиталистического уклада. Это, в свою очередь, способствовало подъему национально-освободительных движений. Капитализм на Балканах зародился много позже, чем в передовых странах Европы, его развитию препятствовало сохранение значительных феодальных пережитков в хозяйственной, социальной и политической жизни. Складывание государственности и распространение капиталистических отношений были для Балкан явлениями взаимосвязанными и взаимообусловленными.
Одним из наиболее развитых в социально-экономическом отношении регионов Османской империи являлся Белградский пашалык, что в немалой степени объяснялось его близостью к Австрии. Исторически сложившийся тип отношений центральной власти с Сербией допускал существование там некоторых органов местного самоуправления. Уже с XVI в. ряд внутренних административных функций выполняло Печское патриаршество. В XVII-XVIII вв. отдельные районы Сербии пользовались автономией1. Султанский ферман 1793 г. предоставлял Белградскому пашалыку ограниченное самоуправление2. В дальнейшем оно послужило основой, на которой возникла более сложная и развитая система автономии. Обретение самостоятельности во внутренних делах стало важнейшим этапом на пути национального освобождения Сербии, превращения ее из Белградского пашалыка, управляемого турецкими чиновниками, сначала в княжество, а затем в независимое национальное государство.
Требования предоставления автономных прав стали основными в ходе двух сербских восстаний начала XIX в. Первое из них (1804-1813 гг.) окончилось поражением сербов, что объяснялось недостаточной зрелостью капиталистического развития региона и, соответственно, буржуазии, неспособной стать во главе восстания, объединить силы сербского общества, в котором к этому времени стали явными противоречия интересов его верхушки и демократических низов. Второе сербское восстание 1815 г. осуществлялось по-иному. Новый сербский вождь Милош Обренович отказался от опоры на народное движение. Массы были отстранены от непосредственного участия в решении политических вопросов. При поддержке крупных сербских земельных собственников, разбогатевших купцов и торговцев, стремившихся к ликвидации турецкого гнета с целью упрочения своей власти в стране, Милош избрал политику лавирования и заигрывания с турецкими властями. К тому времени Милош являлся крупнейшим землевладельцем, сосредоточившим в своих руках доходы от многих промыслов, и представлял интересы верхушки сербского капитала. Таким образом дело свержения турецкого феодального гнета, утратив свой общенародный революционный характер, продолжилось в форме постепенных буржуазных общественных преобразований.
Складывание автономного сербского государства к концу первой трети XIX в. явилось результатом глубинных перемен в экономической и социально-политической жизни сербского общества. Немаловажную роль в этом процессе государственного строительства сыграли внешние факторы, которые способствовали освобождению славянского населения от векового османского ига. Прежде всего речь должна идти об активной поддержке национально-освободительной борьбы сербского народа со стороны такой крупной внешнеполитической силы, каковой являлась Россия.
Стремление российского правительства закрепиться - если не территориально, то политически - на Балканах и его борьба с Османской империей имели своим объективным следствием содействие складыванию в этом регионе национальных государств. После победы над наполеоновской Францией и образования Священного Союза Россия считала своим долгом следовать его основным внешнеполитическим принципам, заключавшимся в противодействии революционным и освободительным движениям в Европе. Эти принципы, выражая интересы реакционной правящей верхушки европейских держав, ограничивали самостоятельность внешней политики России, тогда одной из сильнейших европейских стран. В полной мере политика «европейского равновесия» и «баланса сил» противоречила интересам России в Османской империи и, в частности, на Балканах. Поддержание status quo на Балканском полуострове, по мнению европейских партнеров России, должно было воспрепятствовать укреплению ее позиций в этом регионе.
Основной целью южного направления внешней политики России было закрепление в бассейне Средиземного моря двояким путем: с одной стороны, получив в результате войн или заключения соответствующих договоров с Портой гарантию беспрепятственного прохода торговых и военных судов через Проливы; во-вторых - установив преобладающее влияние среди христианских народов Балканского полуострова. В Средиземноморье Россия имела давнего союзника -Неаполитанское королевство, упрочить ее позиции здесь могло бы создание ряда независимых славянских государств, обязанных своим существованием России и в силу этого дружественно к ней расположенных.
Основными противниками усиления России в Средиземноморье и на Балканах выступали три европейские державы - Англия, Франция и Австрия. Англия в данный период противилась стремлению России закрепиться в районе Проливов, которые она рассматривала как стратегически важный для себя объект на Ближнем Востоке. Франция, давняя покровительница североафриканских провинций Османской империи, была обеспокоена перспективой усиления позиций России в Средиземноморье. Что касается интересов российского правительства в Сербии, то его наиболее опасным соперником здесь была Австрия. Между ней и Белградским пашалыком существовали давние и развернутые торгово-экономические, политические и культурные связи. Югославский историк А.Филипович небезосновательно утверждает, что ориентация части сербских старейшин на Австрию в значительной степени зависела именно от хозяйственных контактов3. В ходе Первого сербского восстания сербские старейшины нередко обращались к австрийским властям за материальной помощью и дипломатической поддержкой. И хотя австрийские власти не решались открыто встать на сторону повстранцев, они не отказывали окончательно сербам в помощи, рассчитывая получить преобладающее влияние здесь в будущем.
Русско-турецкие отношения в первой половине XIX в. прошли ряд этапов от военного противостояния до заключения политического союза. Их основным содержанием была проблема ФилиповиЬ А. Право трговаїьа у обновлено] Србщи до 1835 године // Архив за правне и друштвене науке. Кн. V. № 5, 6. С. 513.
Проливов, решив котоую Россия могда бы добиться беспрепятственного прохождения российских судов из Черного моря в Средиземное. Безусловно, Россия в силу географического положения и сложившихся политико-экономических связей с Турцией, являлась страной, наиболее заинтересованной в обеспечении свободы навигации в Проливах. Стремление землевладельцев и купцов юга России найти выход на европейский рынок вело к неизбежным конфликтам с Турцией.
Русско-югославянские связи, крепнувшие с течением времени, имели в своей основе антиосманскую направленность. При их успешном развитии Россия получала в недрах Османской империи верных союзников в лице православных славян, а Порта -политически нестабильный многомиллионный контингент подданных-славян, ориентированных на помощь державы-покровительницы. Ставка российского правительства на развитие русско-югославянских связей имела конечной целью разрушение Османской империи и образование на ее месте дружественных России государств. Однако, выстраивая свою внешнеполитическую линию в отношении Турции, российские власти постоянно должны были учитывать мнение своих европейских партнеров, которые не намерены были равнодушно взирать на рост русского влияния в регионе. Вековая мечта о захвате Константинополя и Проливов постоянно подвергалась корректировке российского правительства и в результате активного европейского противодействия не была реализована в рассматриваемый период. Но определенные шаги к ее осуществлению - то более решительные, то робкие и политически взвешенные - предпринимались российским руководством постоянно.
Образование независимых балканских государств отвечало интересам российского правительства. Пользуясь большим влиянием среди православных славян - подданных Османской империи - российские власти могли рассчитывать на его сохранение при создании новых национальных государств на Балканах. В то же время одна лишь возможность того, что часть вновь образованных государств оказалась бы в ареале влияния Англии или Австрии, останавливала российских политиков от решительных действий в этом направлении. Кроме того, всегда оставалась вероятность прямого военного противодействия западных держав слишком, по их мнению, решительным шагам российского партнера.
Россия, занимавшая важное место в европейской системе международных отношений, была связана с великими державами целым рядом как формальных союзов, так и нигде не зафиксированных, но реально существовавших негласных договоренностей. Слабым звеном этой системы была Османская империя, в которой в первой половине XIX в. произошло резкое усиление центробежных тенденций. Заинтересованность всех без исключения европейских держав в решении проблемы Проливов и в судьбе турецкого «наследства» заставляла российское правительство с большой осмотрительностью строить отношения с ее православными подданными и не допускать, чтобы их стремление к независимости входило в противоречие с интересами и выгодами внешней политики России. Свои практические шаги оно часто объясняло «политической целесообразностью», с которой следовало считаться и европейским державам, если они были заинтересованы в сохранении европейского «равновесия сил», существенно зависимого от обстановки на Балканах.
Сербы первыми среди балканских славян получили права автономии в Османской империи, именно в Белграде в 1838 г. было открыто первое российское консульство. Безусловно, Сербией отнюдь не огранивались политические и культурные связи, которые были установлены как правительством, так и общественными кругами России с народами Балканского региона. В сфере российских интересов находились также Черногория, Болгария, Босния и Герцеговина. Однако контакты с этими регионами Османской империи были крайне затруднительными, информация из них - разноречивой и нерегулярной. Стоит отметить и то, что у российского правительства отсутствовала сколько-нибудь разработанная концепция поведения в отношении балканских народов, которая отводила бы им четко очерченную роль в реализации наиболее важных задач международной политики России.
Вместе с тем, влияние балканских славян на положение дел в Европе было крайне незначительным. Если в первой половине XIX в. в Сербии уже обосновались политические представительства европейских государств, то сербских дипломатов в Европе еще не было. Обретя после 1830 г. ограниченную государственность, Сербское княжество оставалось частью Османской империи. Правда, судя по тому, с какой оперативностью в нем стали появляться дипломатические миссии великих держав, можно судить о значении, придаваемом этому провозвестнику южнославянской независимости правящими кругами европейских стран.
Данная работа призвана исследовать русско-сербские связи в период, когда вслед за греками другие народы Балкан начинают появляться на европейской сцене в качестве субъектов международных отношений. Первым среди славян это удалось сделать сербам, их вновь воссозданное княжество, добившись статуса государственной автономии, получило дипломатическое признание со стороны ряда европейских государств. Целью работы является изучение русско-сербских политических отношений в ходе продвижения сербского народа к независимости, а также помощи со стороны российских властей, которая была оказана Сербии на этом пути. Основные задачи предпринятого исследования состоят в том, чтобы рассмотреть развитие русско-сербских отношений с 1812 г. до окончания Крымской войны в 1856 г. и определить роль российской дипломатии в поддержке сербских требований о предоставлении автономии; изучить конкретные документы, относящиеся к предоставлению сербам государственности, которые были подготовлены российскими представителями в Константинополе; рассмотреть миссии российских консулов в Белграде после 1838 г; выявить взаимосвязи между изменениями во внутренней политике Сербии и ее внешнеполитической ориентации, а также проследить влияние общеевропейской международной обстановки на тенденции в балканской политике России.
Хронологический период, охватывающий время от Бухарестского мира 1812 г. до окончания Крымской войны, является наиболее важным в становлении сербской государственности. Данный период характеризуется зарождением и развитием так называемой Венской системы международных отношений в Европе, сохранявшейся вплоть до Восточной войны 1853-1856 гг. Он характеризовался лидирующим положением России в европейском «концерте» держав и успешным претворением в жизнь самых смелых планов ее внешнеполитического ведомства. Это касалось и русско-сербских отношений. Их изменения, обусловленные, в частности, ростом политического самосознания сербской нации, достаточно очевидны и свидетельствуют о влиянии на взаимоотношения двух государств как внешних, так и внутренних факторов.
Научная новизна представленной работы состоит в том, что в ней впервые делается попытка комплексного исследования русско-сербских отношений на протяжении почти полувекового периода. Кроме того, русско-сербские связи рассматриваются на широком фоне общеевропейской международной жизни эпохи. Одновременно достаточное внимание уделяется сложной внутриполитической ситуации в Сербском княжестве, выявляются причины ее изменения с приходом к власти уставобранителей. В работе подробно исследуются задачи российской внешней политики в первой половине XIX в. и определяется место, которое занимали в ней Балканы, и в частности Сербия.
Политико-экономические и культурно-просветительсткие связи между Россией и Сербией отражены как в опубликованных документальных изданиях, так и неизданных материалах, хранящихся в российских архивах. Основные источники для работы над избранной темой хранятся в Архиве внешней политики Российской империи Российского министерства иностранных дел. К фондам, наиболее полно отражающим проблемы русско-югославянских связей первой половины XIX в., следует отнести фф. Канцелярия, Главный Архив (СПб), Посольство в Константинополе, Генеральное Консульство в Белграде и Отчеты МИД. Материалы, сосредоточенные в этих фондах, дают возможность проследить развитие русско-сербских связей на протяжении всего исследуемого периода. Особое значение имеет переписка управляющего Министерством иностранных дел К.В.Нессельроде с российскими посланниками в Константинополе - Г.А.Строгановым, А.И.Рибопьером и А.П.Бутеневым.
Важные сведения о развитии русско-сербских отношений можно извлечь из официальной переписки российских государственных деятелей с сербскими старейшинами, ежегодных Отчетов МИД по Азиатскому департаменту, донесений российских консулов из Белграда и посланников из Константинополя. В делах архива в изобилии представлены такие документы, как обращения православных подданных Порты к российскому правительству с просьбами о «покровительстве» и защите от османского гнета, памятные записки, содержащие статистические сведения, проекты преобразований различных регионов Османской империи.
Официальные документы представлены инструкциями российского МИД своим дипломатическим представителям за рубежом, докладными записками посланников и консулов России, содержащими подробный отчет о ходе русско-турецких переговоров и внутриполитическом положении Османской империи и Сербии. Все эти документы отражают внешнеполитический курс России на Балканах, а многочисленные ноты российского правительства Порте, протоколы конференций российских посланников с турецкими министрами создают достаточно полную картину напряженной дипломатической борьбы по вопросу о статусе будущего славянского государства4.
4 Архив внешней политики Российской имеприи (далее - АВПРИ). Привлекались фонды Канцелярия, Отчеты МИД, Главный архив (СПб), Посольство в Константинополе, Генеральное консульство в Белграде.
Переписка сербского вождя Милоша Обреновича, а также многочисленные обращения сербского руководства к российским властям находятся в фонде Строгановых в Российском государственном архиве древних актов5. В период с 1816 по 1821 гг. российский посланник в Константинополе Г.А.Строганов фактически взял на себя обязанности руководителя сербских депутаций к Порте. Он явился также составителем тех программ по освобождению Сербии, которые были представлены турецкому правительству сербской стороной. Он вел обширную переписку с Милошем Обреновичем, в которой намечал важнейшие условия существования сербской государственности.
Большой интерес представляют собой материалы Российского государственного военно-исторического архива, содержащие сведения об участии сербов в русско-турецкой войне 1828-1829 гг.6. Они позволяют судить также о планах русского командования относительно участия сербских добровольцев в боевых действиях. Вопрос об отношении российского руководства к привлечению местного балканского населения во время русско-турецких войн возникал всякий раз, когда русские войска вступали на территорию Дунайских княжеств. Российское правительство обычно не решалось открыто призывать славянские народы поддержать русскую армию. Однако, как свидетельствуют документы, российское военное руководство одобряло идею привлечания местного населения и предпринимало конкретные шаги в этом Российский государственный архив древних актов (далее — РГАДА). Строгановы. Ф.1278.
Российский государственный военно-исторический архив (далее РГВИА). Ф. Военно-ученый архив, 477, 439.
направлении, несмотря на нерешительную позицию петербургских властей.
Период русско-турецкой войны отражен также в документах Государственного архива Российской Федерации. В фонде Ш-го отделения хранятся донесения секретных агентов на Балканах шефу жандармов А.Х.Бенкендорфу7, а также данные политической разведки военного времени. Известно, что Балканский регион привлекал пристальное внимание российского военного руководства. Территория Дунайских княжеств и Болгарии нередко становилась театром военных действий, где происходили столкновения русских и турецких войск. Существовала возможность перенесения активных военных операций и на территорию Сербии. Именно поэтому секретные службы уделяли большое внимание этой части европейской Турции, стремились иметь картографические описания края и статистические сведения о его населении. Сведения о военном времени дополняют документы из Российского государственного архива военно-морского флота (Санкт-Петербург). В частности, речь идет о таком важном в международно-политической жизни Европы событии, как Наваринское сражение.
Среди петербургских архивов наиболее богатый материал по изучаемому периоду содержит Российский государственный исторический архив. В журналах заседаний Комитета министров имеются данные о характере помощи российских властей сербским переселенцам в период от Первого сербского восстания (1804-1813 гг.) до предоставления Сербии статуса автономии в 1830 г.. Справки, составленные шефом русской разведывательной службы Государственный архив Российской Федерации (далее - Г АРФ). Ф. 109. III отделение (1-я экспедиция, Секретный архив).
на Балканах И.П.Липранди можно найти как в архиве Петербургского института истории, так и в отделе рукописей о Российской государственной библиотеки . Много путешествуя по Балканам, Липранди как никто другой, знал этот регион и в своих записках уделял внимание таким сведениям, как население края, его природа, языки народов Балканского полуострова.
В работе использованы также некоторые материалы из Архива Сербии (Белград), в частности, документы фондов Княжеская канцелярия и Княжеско-сербское агенство в Бухаресте. Имеющаяся в них переписка Милоша Обреновича с российскими представителями дает дополнительный материал по изучаемому вопросу, но не имеет самостоятельной ценности без документов российских архивов9. Наиболее важные источники по русско-сербским отношениям сосредоточены в России, что вынуждает и югославских историков опираться на материалы именно российских архивохранилищ. Следует отметить, что ряд архивных источников, используемых в работе, вводится в научный оборот впервые.
Помимо архивных документов в работе широко использовались и опубликованные материалы. Для исследования внешнеполитических сюжетов первостепенную важность имеет многотомное издание «Внешняя политики России XIX и начала XX века»10. В нем широко представлены документы о международных акциях российского правительства, выработке внешнеполитических программ и их реализации. Самостоятельную исследовательскую ценность представляют собой примечания, которыми снабжен каждый том публикации. Важнейшее значение для работы над избранной темой имеет российско-югославское издание «Отношения России с югославянскими землями в первой трети XIX века», содержащее в основном материалы из АВПРИ11. В данном издании, подготовленном сотрудниками Института Российской истории РАН совместно с югославскими коллегами, собраны документы, отражающие развитие русско-югославянских связей; центральное место в публикации принадлежит русско-сербским отношениям на протяжении исследуемого в работе периода. Начало борьбы сербского народа за независимость представлено в сборнике «Первое сербское восстание 1804-1813 гг. и Россия» , а также в публикации французских источников, предпринятой югославскими историками13. С целью расширения спектра изучения русско-сербских связей данного периода привлекался сборник документов, посвященный русско-черногорским отношениям в XVIII-XIX вв.14. Период становления сербского государства отражен в сборнике югославского исследователя Ст.Ловчевича . Не утеряли своего значения для исследования внешнеполитической ситуации в Европе в первой половине XIX в. издания Ф.Ф.Мартенса и Т.Юзефовича16. Все эти опубликованные документальные материалы предоставляют исследователю самые разнообразные сведения, касающиеся как внутриполитической жизни Сербского княжества, так и состояния международных отношений изучаемой эпохи.
С целью выявления настроений в различных кругах русского общества привлекались некоторые периодические издания. В частности, были использованы публикации в литературно-общественных журналах либерально-монархического толка «Сын Отечества» и «Вестник Европы». В изучаемый период сведения, касающиеся непосредственно Сербии, появлялись в прессе крайне редко и имели самый общий характер. Однако даже немногочисленные публикации позволяют судить о сочувственном отношении различных слоев русского общества к освободительной борьбе балканских народов. Военные события 1828-1829 гг. широко освещались периодической печатью. «Военный журнал», «Славянин», «Сын Отечества» и «Северный архив» регулярно информировали читателей о ходе военных действий, публиковали правительственные документы и выдержки из иностранных изданий.
В качестве важного источника можно рассматривать работы выдающегося деятеля сербской культуры Вука Стефановича Караджича - историка, лингвиста, создателя литературного сербского языка. Современник Милоша Обреновича, Караджич писал свои произведения по свежим следам событий, поэтому они имеют первостепенное значение при изучении внутриполитического положения Сербии17. То же самое следует сказать и о работе Й.Ристича, оставившего заметки о периоде европейских революций 1848 г.18. Из зарубежных публикаций, посвященных Сербии, следует указать труд немецкого ученого Леопольда Ранке19. По словам сербского историка В.Джоровича, Ранке «первым рассказал Европе о сербской борьбе за освобождение»20. Личное знакомство с В.Караджичем позволило Ранке построить свою работу на достоверных материалах, предоставленных в его распоряжение сербским ученым. Книга Ранке охватывает историю Сербии с древнейших времен, и интересующему нас периоду посвящена небольшая часть работы. Ценность труда Ранке заключается также в том, что им открывается ряд исследований западных историков, посвященных балканской проблематике и Восточному вопросу в целом.
Караджич. В. Милош ОбреновиЬ, князь Сербии или граї)а за историку нашего времена. Будим, 1828. Использовалось также издание этой работы 1947 г. Караджич о унутраїшьой политици кнеза Милоша. Београд, 1923.
і о Ристип J. Спол ашни односи Срби)е нови]его времена. Кн. 1. Источниковедческое значение имеет и мемуарная литература, которая представлена в работе «Запиской» К.В.Нессельроде , воспоминаниями об императоре Николае 1 его родственников и ближайших друзей , известным трудом Ф.Ф.Вигеля , а также близкими ему по манере написания «Очерками» П.Долгорукова24. Использованы малоизвестные в научной литературе записки принимавших участие в русско-турецкой войне 1828-1829 гг. Михайловского-Данилевского, Н.Н.Муравьева-Карского и написанный на основе дневниковых записей генерала Ф.К.Гейсмара очерк его сына о боевом пути отца . Особо отметим интереснейшие воспоминания А.И.Рибопьера - дипломата, служившего четырем российским императорам . Привлеченная мемуарная литература позволяет уточнить характеристику описываемых событий и воссоздать живую картину происходившего по сведениям непосредственных участников. По этим материалам можно составить портреты исторических персонажей эпохи - как самого Николая 1, так и его ближайшего окружения - К.В.Нессельроде, А.Ф.Орлова, Г.А.Строганова, А.И.Рибопьера. Наличие объемного и разнообразного комплекса документов, как архивных, так и опубликованных, позволяет говорить о достаточной обеспеченности заявленной темы источниками. Изученные материалы дали возможность автору предпринять попытку осветить различные аспекты русско-сербских отношений во время активной политической поддержки Россией сербского национального движения за независимость, а также в более поздний период складывания двусторонних русско-сербских дипломатических отношений. Исследование в основном базируется на архивных материалах, во многих случаях впервые вводимых в научный оборот. Ряд источников, уже известных исследователям данной проблемы, но изученных до сих пор недостаточно, подвергается в работе более пристальному рассмотрению.
Балканская политика России, как составная часть общеевропейских международных отношений, представлена в целом ряде трудов русских историков XIX в. Как правило, внешняя политика России на Балканах рассматривается авторами в качестве части общего Восточного вопроса, которому посвящены многочисленные работы от фундаментальных исследований до публицистических произведений. В целом русские исследователи, вне зависимости от их политических взглядов, склонны с пониманием относиться к целям балканской политики российского правительства. Подобно виднейшему историку XIX в. С.М.Соловьеву, они признавали за Россией особую историческую миссию, исполняя которую ее правящие круги способствовали восстановлению исторических связей между «турецкими» христианами и Россией28. Так, известный политик и историк С.С.Татищев, оставивший глубокие исследовательские работы по международным отношениям в Европе, утверждал, что задачей российского правительства на Балканах «являлось улучшение участи христианского ... населения посредством постепенного освобождения от тяжелого ига мусульман»29.
Исследуя русскую политику в Восточном вопросе, С.Жигарев, высказывал более прагматическую точку зрения. По его мнению, цель России - «обеспечить собственные материальные интересы», а уже потом «помочь своим восточным единоверцам и единомышленникам в борьбе с мусульманством за национальное и религиозное самосохранение»30. Примечательно, что в данной работе, созданной в русле позитивистского направления исторической науки, указывается на важность экономических факторов во внешнеполитических шагах российского правительства. Автор осуждает взятый Россией курс на сохранение status quo, который, по его мнению, препятствовал освобождению христианских народов и наносил ущерб собственным интересам России на Востоке.
Большой вклад в изучение непосредственно русско-сербских отношений внес Н.А.Попов, автор 2-х томной работы «Россия и Сербия» . Он проследил становление и развитие русско-сербских политических связей на протяжении длительного отрезка времени, доведя изложение до Свято-Андреевской скупщины 1858 г. Н.А.Попов использовал для своей работы как русские, так и сербские источники, опубликовав наиболее интересные из них в приложении к основному тексту исследования. Ему же принадлежит издание выдержек из переписки князя Милоша Обреновича с российским посланником в Константинополе Г.А.Строгановым в 1817-1826 гг.32.
Большой интерес представляют работы Н.Епанчина и Н.Н.Муравьева, посвященные русско-турецкой войне 1828-1829 гг. и турецко-египетскому кризису 1832-1833 гг. Н.Епанчин освещает как период подготовки войны и выработки военных планов, так и прослеживает весь ее ход. Автор подробно останавливается на международной обстановке, предшествовавшей каждому решительному повороту в ходе войны, а также по ее завершении33. Книга воспоминаний Н.Н.Муравьева «Дела Турции и Египта в 1832 и 1833 годах» повествует о Босфорской экспедиции русского флота - уникальном событии в истории русско-турецких отношений34. Н.Н.Муравьев — участник описываемых событий, он возглавлял русскую экспедицию к берегам Босфора. Встречи с турецкими министрами, дискуссии с османским правительством по вопросу о характере оказываемой помощи, заключение Ункяр Искелессийского договора - все это нашло отражение и критическую оценку в ярко написанном труде.
Современные отечественные историки исследуют внешнюю политику России в широком контексте международных отношений, обращая в то же время пристальное внимание на проблемы внутренней жизни страны, изменения в ее социально- экономическом укладе. Рассматривая проблему Восточного вопроса, советские историки уделяли большее внимание периоду, предшествовавшему становлению сербской автономии (конец XVIII-начало XIX в). Интерес именно к этому времени объясняется той важностью, которую приобрел Восточный вопрос на рубеже веков, когда в повестку дня было поставлено само существование Османской империи и судьба ее европейских провинций. Указанному времени посвящены работы И.С.Достян, В.В.Зеленина, Н.И.Казакова, А.Л.Нарочницкого, В.Г.Сироткина, освещающие балканскую политику России, многочисленные планы создания славяно-сербского государства на обломках Османской империи. Методологические аспекты проблем национально освободительного движения сербского народа рассмотрены в работах А.Л.Нарочницкого и В.Г.Карасева35. Их исследования имеют принципиальное значение для характеристики характера сербской революции, о чем в югославской историографии до сих пор ведутся дискуссии. Современные исследования данной тематики представлены в основном обобщающими трудами по проблемам внешней политики России на Балканах - коллективными монографиями ведущих ученых-балканистов и международников: «Формирование национальных независимых государств на Балканах. (Конец XVIII - 70 годы XIX в.)», «Международные отношения на Балканах. 1815-1830 гг.», «Международные отношения на Балканах. 1830-1856 гг.», «История внешней политики России. Первая половина XIX века», «Россия и Черноморские проливы»36.
Отечественная историография уделяла значительное внимание проблемам международных отношений в Европе первой трети XIX в. В ряде работ рассматриваются перипетии сложной политической борьбы западных держав и России вокруг проблемы преобразования Османской империи. К их числу относятся труды Н.С.Киняпиной, А.В.Фадеева, В.А.Ляхова, В.И.Шеремета, И.Г.Гуткиной, Л.А.Зака, В.Н.Виноградова, В.А.Георгиева, А.М.Зайончковского, Н.А.Дулиной37.
Восточный вопрос во внешней политике России. Конец XVIII-начало XX века. М., 1978; Формирование национальных независимых государств на Балканах (конец ХУШ- 70 годы XIX в.). М., 1986; Международные отношения на Балканах. 1815-1830 гг. М., 1983; Международные отношения на Балканах. 1830- 1856 гг. М., 1990; История внешней политики России. Первая половина XIX века. М., 1995; Россия и Черноморские проливы. М., 1999; Очерки истории Министерства иностранных дел России. Т. 1. М., 2002. 37 Фадеев А.В. Россия и Восточный коизис 20-х годав XIX века. М., 1958; Ляхов В.А. Русская армия и флот в войне с Оттоманской Турцией в 1828-1829 гг. Ярославль, 1972; Шеремет В.И. Турция и Адрианопольский мир 1829 г. М., 1975; Он же. Революции 1848 Сербская тематика является основным предметом исследования в публикациях И.С.Достян, К.В.Никифорова, Е.Ю.Гуськовой, ЗО Е.П.Наумова . И.С.Достян внесла значительный вклад в изучение 1849 гг. и Османская империя // Революции и реформы на Балканах. М. 1994; Киняпина Н.С. Ункяр-Искелесийский договор 1833 г.// Научные доклады высшей школы. 1958. № 2; Она же. Внешняя политика России первой половины XIX в. М., 1963; Она же. Внешняя политика Николая I // Новая и новейшая история. М. 2001. № 1,2; Гуткина И.Г. Противоречия европейских держав в первые годы греческой войны за национальную независимость (1823-1826) // Ученые записки ЛГПИ им. Герцена. Л., 1966. Т. 288; Зак Л.А. Монархи против народов, М., 1966; Георгиев В.А. Внешняя политика России на Ближнем Востоке в конце 30-х - начале 40-х годов XIX вв. М., 1975; Виноградов В.Н. Великобритания и Балканы: от Венского конгресса до Крымской войны. М., 1985; Он же. Британский лев на Босфоре. М., 1991; Зайончковский A.M. Восточная война 1853-1856 гг. Т. 2. СПб., 1912; Дулина Н.А. Османская империя в международных отношениях (30-40-е годы XIX в.) М., 1980. •jo Достян И.С. Россия и Балканский вопрос. М., 1972; Она же. Русская общественная мысль и балканские народы. От Радищева до декабристов. М., 1980; Она же. Миссии русских государственных деятелей и военных в Сербском княжестве после прихода к власти уставобранителей // Национальное возрождение Балканских народов в первой половине XIX века и Россия. М., 1992; Она же. К вопросу об англо-русском соперничестве в Сербском княжестве в 30-е годы XIX в. // Советское славяноведение. 1966. № 6; Она же. Австро-русское соперничество на Балканах в 30-х годах XIX в. и Сербское княжество // «Дранг нах остен» и историческое развитие русско-югославянских политических и культурных связей. Целый ряд ее исследований посвящен непосредственно Сербии первой трети XIX в. В них освещаются разнообразные аспекты внутриполитической истории страны и борьбы великих держав за преобладающее влияние на Балканах, в частности, в Сербском княжестве. Монографии и многочисленные статьи автора, посвященные политическому и экономическому проникновению западных держав в Сербию, а также разделы коллективных трудов, содержащие глубокий анализ международных отношений на Балканах в изучаемый период, дают представление о сложных процессах становления независимых государств в Балканском регионе и политике заинтересованных держав. Традицию исследования русско-сербских отношений в 1-й половине XIX в. продолжила работа К.Н.Никифорова о Сербском княжестве в 30-40-х гг. XIX в. Автор впервые в отечественной историографии берется за тему объединительного движения югославян, подробно исследуя программы этого движения и деятельность сербских эмиссаров.
стран Центральной, Восточной и Юго-восточной Европы. М., 1967.; Никифоров К.В. Сербия в середине XIX в. Начало деятельности по объединению сербских земель. М., 1995; Гуськова Е.Ю. Социально-экономическое развитие Сербии в период правления уставобратителей (1842-1858). Автореф. канд. дис. М. 1980; Она же. Балканы в планах России в первой половине XIX в.: территориальная экспансия, политическое влияние или благотворительность // Югославская история в новое и новейшее время. Изучение русско-сербских отношений невозможно без знакомства с обстановкой в других регионах Османской империи, населенных прежде всего православными подданными Порты. Этой тематике посвящены труды видных историков-славистов: С.А.Никитина, В.Д.Конобеева, В.Я.Гросула, Н.И.Хитровой, Ю.П.Аншакова, И.В.Чуркиной, А.М.Станиславской, Г.Л.Арша, О.Б.Шпаро39. В работах этих исследователей рассматриваются как внутриполитическое развитие отдельных подвластных Порте народов, так и их внешнеполитические связи.
Никитин С.А. Вук Караджич и Россия // Очерки по истории южных славян и русско-балканских связей в 50-70-е годы XIX в. М-, 1970; Конобеев В.Д. Национально-освободительное движение в Болгарии в 1828-1830 гг. // Ученые записки института славяноведения. М, 1960. Т.ХХ; Гросул В.Я. Реформы в Дунайских княжествах и Россия (20-30-е годы XIX в.) М., 1966; Он же. Польская политическая эмиграция на Балканах в 40-х - начале 50-х годов XIX в. // Балканский исторический сборник. Ч. 2. Кишинев, 1970; Хитрова Н.И. Черногория в национально-освободительном движении на Балканах и русско-черногорские отношения в 50-70-х годах XIX в. М, 1979; Аншаков Ю.П.Становление Черногорского государства и Россия (1798-1856 гг.) М., 1998; Чуркина И.В. Михаил Федорович Раевский и его записки о национальном движении южных славян в 1848-1849 гг. // Революции и реформы на Балканах. М., 1994; Станиславская A.M. Россия и Греция в конце XVIII - начале XIX века. М., 1976; Арш Г.Л. Каподистрия и греческое национально-освободительное движение. 1809-1822. М., 1976; Шпаро О.Б. Освобождение Греции и Россия (1821-1829). М., 1965.
Сербские и югославские историки уделяют достаточное внимание становлению своего национального государства. Первое и Второе сербские восстания, дипломатическая борьба за предоставление автономии, внутриполитическая история Сербии и взаимоотношения сербов с турецкими властями были предметами специального изучения. На работы сербских историков долгое время оказывала влияние приверженность к одной из двух правящих династий - Карагеоргиевичей и Обреновичей, что зачастую вело к тенденциозности в освещении проблемы восстановления сербской государственности. На этот факт указывает в своей монографии Р.Люшич, предпринявший попытку дать обзор историографии Сербской революции40. Некоторые авторы особенно подчеркивали роль Милоша Обреновича во всех успехах национального освобождения. Этот упрек можно отнести, прежде всего, к произведениям, созданным современниками князя. Упомянем в этой связи сочинение Михаила Обреновича, а также воспоминания личного врача Милоша - Куниберта41. Богатый материал по воссозданию событий этой эпохи дают труды Вука Караджича, М.Ненадовича, Й.Ристича42, в которых политика сербского князя подвергается критическому осмыслению.
Л ушип Р. Тумачен е српске револ уци)е у историографи)е 19. и 20. века. Београд. 1992. 41 Михаил Обренович. Милош ОбреновиЙ или поглед на историку Срби)е от 1813 до 1839. Београд, 1863; КунибертБ. Српски устанак и прва владавина Милоша Обреновийа. Београд.
Караджич B.C. Милош Обреновип, князь Сербии или граї)а за српску истори)у нашега времена, Будим, 1828.; Караджич о унутрашвьо] политици кнеза Милоша. Београд, 1923; Ненадовиїї М. 31 Наиболее значительная работа, посвященная непосредственно интересующей нас теме, принадлежит перу Михаила Гавриловича. В его фундаментальном труде «Милош Обренович» детально анализируется ход борьбы - военной и дипломатической - за освобождение Сербии от турецкого владычества43. Гаврилович высоко оценивает помощь России сербам, строя свое исследование на документальных материалах европейских архивов - сербских, австрийских, французских и русских. Значительное место в книгах посвящено внутриполитическому и экономическому положению Сербии. Все это делает работу Гавриловича незаменимой при изучении данной эпохи, именно на ней основываются все последующие исследования югославских историков.
Межвоенная и современная историография Югославии также уделяет большое внимание изучению социально-экономического развития Сербии, воссозданию ее государственности, развитию форм местного самоуправления. В работе академика Васы Чубриловича прослеживаются изменения в хозяйственной и социальной структуре сербского общества на протяжении XIX в., вскрываются причины перемен в характере освободительного движения44. Как и другие югославские историки, Чубрилович положительно оценивает помощь России сербскому национально-освободительному движению. Однако несмотря на достаточно единодушное мнение по данному вопросу среди современных исследователей, имеется целый ряд суждений, уточняющих некоторые положения о русской помощи сербам. В.Стоянчевич считает, что вмешательство России имело и негативные последствия для развития сербской государственности. Автор утверждает, что российские власти не бьши заинтересованы в осуществлении многих требований, выдвигаемых сербским руководством. Это касалось, в частности, утверждения Милоша Обреновича наследственным правителем Сербии и уточнения сербско-турецких границ45.
В последние годы тема становления сербского автономного государства была продолжена работой Р.Люшича «Княжество Сербия. 1830-1839»46. Основное внимание автор уделяет внутриполитическому развитию Сербии, созданию институтов государственного управления. Касаясь внешнеполитической тематики, автор отмечает особую заинтересованность России в решении балканского вопроса и подчеркивает важность для Сербского княжества тех международно-правовых гарантий, которые были обеспечены ему договорами России с Османской империей. Этот важный аспект всего дальнейшего развития сербской государственности порой игнорируется историками, что приводит к искажению сути русско-сербских связей. Исключение международного контекста в исследовании взаимоотношений двух народов затрудняет понимание причинно-следственной связи многих явлений, происходивших в политической жизни сербского общества47.
Югославские историки уделяли большое внимание изучению уставобранительского движения в Сербии, связям княжества с ближайшими соседями-югославянами, а также внутренним процессам, которые происходили в сербском обществе после завоевания автономии48. Работы Д.Страньаковича, В.Вучковича, ПЯкшича посвящены сложной внутриполитической обстановке в княжестве в период становления государственности. Продолжая исследование этого процесса, Р.Люшич предпринял попытку комплексного изучения первой внешнеполитической программы сербского правительства. В своей работе «Книга о «Начертании» автор проводит сравнительный анализ сербского внешнеполитического документа с более ранними проектами подобного рода, подготовленными деятелями польского освободительного движения49.
Комплексный подход к изучению становления и развития югославского государства демонстрирует в своей фундаментальной работе «Создание Югославии. 1790-1918 » М.Экмечич50. Автор дает картину развития каждого из югославянских народов, подчеркивая особенности их пути к единому государству. Экмечич широко использует статистические данные при анализе внутриполитического положения того или уставима у npeoj половини XIX века до уставобранител»а // Исторщски гласник. Београд, 1972. № 1. Л Q иного региона будущей Югославии. Международный аспект проблемы также присутствует в работе, что делает ее особенно ценной при исследовании интересующей нас тематики. Русско-сербские связи и политика России на Балканах являются теми проблемами, которые всегда привлекали внимание автора51. В то же время положения, появляющиеся в некоторых современных трудах югославских авторов, зачастую требуют более серьезно обоснованной аргументации. Критическая оценка внешнеполитических акций России в Сербии имеет свою традицию. Еще сербский революционный демократ Светозар Маркович в работе «Сербия на Востоке» высказывал мысль о том, что авторитарный режим Милоша Обреновича погубил сербскую революцию, не дав развернуться демократическому движению в стране. «Хатти-шериф и берат были смертельными ударами по сербской революции: борьба за освобождение и единство целого сербского народа, да и сама мысль о том, были совсем оставлены. Вместо этого в Сербии начинается установление монархического государства» . В недавно вышедшей югославской работе «Россия, ел Сербия, Черногория», написанной авторским коллективом , содержится критика внешней политики России. Упрек авторов заключается в том, что Россия на Балканах «отстаивала собственные политические интересы», что не может, по их мнению, согласовываться с «дружескими отношениями с Сербией и Черногорией». Вызывает сомнение оценка расстановки сил в регионе Балкан и Проливов - главными соперниками России здесь называются Турция, Австрия и Германия, в то время как Англия выпадает из поля зрения историков.
Критический анализ внешнеполитических акций России в годы европейских революций занимает значительное место и в книге Душана Берича «Сербский вопрос в политике Австрии и России. 1848-1878»54. Придавая огромное значение периоду европейских революций 1848-1849 гг. для сербской истории, автор приходит к выводу о том, что именно с этого времени начинается истинное «сербское возрождение». Как политика соседней Австрии, так и политика России кажутся исследователю схожими по своим целям и методам - главной задачей великих держав, по мнению автора, было не допустить объединения вокруг Сербии южнославянских народов для образования единого славянского государства. При этом Берич обвиняет российское правительство в невыполнении сербских требований; сербы, по словам автора, не знали, чего ждать от России, ее отношение к ним - это чередование поддержки и отказ от нее. Действительно, внешняя политика России на Балканах, как и любой другой державы, преследовала, прежде всего, свои собственные интересы. Совпадение на определенном этапе интересов России и Сербии лишь помогло последней добиться нового политического статуса внутри Османской империи. Было бы политической наивностью требовать большего от внешнеполитического ведомства России или упрекать его за недостаточную помощь на том или ином этапе сербского освобождения. Естественно, что российские внешнеполитические акции были обусловлены рядом причин как международного, так и внутреннего характера. В данном случае, как кажется, следовало бы дать оценку объективным результатам политики покровительствующей державы. О том, что тема становления национального сербского государства далеко не исчерпана свидетельствует вышедший в последнее время ряд исследований югославских авторов, посвященных годам сербской революции. В книгах В. Стоянчевича «Сербия и освободительное движение на Балканском полуострове в XIX в.» и «Из истории Сербии периода Второго восстания и власти князя Милоша. 1815-1839.» прямо говорится о том, что многие аспекты истории Сербии середины XIX в. требуют дальнейшего изучения55. Обе работы посвящены детальному исследованию внутреннего положения Сербии: взаимоотношениям с другими балканскими народами, развитию капиталистических отношений в сербском обществе, учреждению новых государственных служб и т.д. При этом, как кажется, предпринятые исследования неоправданно исключают из орбиты своего внимания внешнеполитические сюжеты. Так, в одной из работ Стоянчевича подчеркивается, что современные историки должны ответить на вопрос, нацелена ли была политика России на сохранение status quo или на помощь освободительным движениям балканских народов. О том, что исследование темы сербской революции далеко не закончено, говорится и в книге Р.Люшича, посвященной историографии данной проблемы. Югославский автор, посвятивший многие свои работы периоду сербского возрождения, ставит перед историками все новые проблемы, ждущие, по его мнению, своих исследователей.
Западная историография Восточного вопроса, в решении которого по-своему были заинтересованы все великие державы, зачастую обнаруживает тенденцию свести его лишь к русско-турецким противоречиям по поводу Проливов и положения славян на Балканах. Славянской тематике посвящены многочисленние работы американских ученых Чарльза и Барбары Елавич5 . В них рассматриваются разнообразные аспекты балканской истории, в том числе и русско-югославянские связи. В монографии «Сто лет русской внешней политики» Барбара Елавич выдвигает тезис о полной самостоятельности сербов в деле национального освобождения. Рассматривая возникавшие в то время планы создания независимых государств на Балканах, автор отмечает, что эти намерения встречали сопротивление не только со стороны западных держав, но и России, не желавшей быть вовлеченной, в силу верности легитимистским принципам, в покровительство национально-освободительному движению. В работе «Балканы» Чарльз и Барбара Елавич уточняют эту мысль: Россия не могла поддерживать славян на Балканах, подавляя одновременно революции в других регионах Европы. Тем самым автор отказывает российскому правительству в наличии у него широкого спектра политических интересов в Балканском регионе. Это же положение развивается в одной из последних работ Б.Елавич «Russian s Balkan entanglements»: у России на Балканах существовали лишь стратегические интересы. Утверждение Елавич строится на высказанных ранее положениях английского историка Дж.Клейтона, который, исследуя британские интересы на Ближнем Востоке, приходит к выводу о том, что экономическое проникновение в регионы Османской империи началось лишь после 1838 г.57 , и первой сделала это Англия. Рассматривая истоки Восточного вопроса, автор считает его сутью проблему дальнейшего существования Оттоманской империи и расчеты западных государств на преобладание в разных регионах распадающейся державывы. Русско-английские противоречия, считает Клейтон, выстраивались вокруг Константинополя и Проливов, ибо контроль над ними означал одновременно и влияние на султанское правительство. Прослеживая постепенное усиление Великобритании в регионе, автор называет ее главным гарантом безопасности Османской империи после заключения Лондонских конвенций 1840 и 1841 гг., ибо до этого Англия была лишь пассивным наблюдателем успехов России. Любопытно замечание автора о том, что английское правительство легко пошло на предоставление независимости Греции, поскольку это казалось ему меньшим злом, чем усиление здесь русского влияния. В.Миллер, исследуя русско-английские противоречия в Балканском регионе, приходит к выводу о том, что Пальмерстон в 1837 г. встал на защиту интересов Сербии, решив, что она вместе с другими славянскими народами, станет заслоном экспансионистским устремлениям «державы-покровительницы» . То, что англо-русские разногласия являлись доминирующим фактором международной ситуации в районе Проливов и Константинополя признает и Г.Киссинджер. В своем труде «Дипломатия» он остроумно замечает, что Англия потратила значительную часть Х1Х-го столетия, пытаясь не допустить Россию к Проливам и Константинополю59. Это было связано, прежде всего, с тем, что всякое продвижение России в этом направлении воспринималось английским правительством как непосредственная угроза британским интересам на Средиземном море, а также на путях к Индии. Впрочем, как замечает другой исследователь Восточного вопроса Д.М.Голдфранк, к началу Крымской войны Россия и Великобритания уже научились «терпеть» друг друга в Османской империи60.
Русско-английские противоречия на Ближнем Востоке считает важнейшими и другой английский исследованиель - М.Андерсон, автор известного исследования «Восточный вопрос»61. В результате своей балканской политики Россия, которая, по мнению автора, действительно внесла большой вклад в дело освобождения югославян, лишь столкнулась с политическим сопротивлением новых балканских правительств. В награду за оказанную помощь, она не получила ничего, кроме неблагодарности. Это утверждение Андерсона перекликается с мыслью Киссинджера о том, что Россия при Александре I и Николае I не смогла воспользоваться преимуществом своего геополитического положения. Англо-русские противоречия непосредственно в Сербии стали предметом исследования С.К.Павловича . Автор подробно останавливается на этапах русско-английского противостояния, вызванного прибытием в Сербию британского консула, и приходит к выводу о том, что этот эпизод столкновения двух держав был хорошо подготовлен в Форин Оффис. Главной задачей представителя Великобритании в Белграде было не установление дипломатических отношений с Сербским княжеством, а ослабление российских позиций в Сербии. Взаимоотношения великих держав на Балканах и Ближнем Востоке, борьба южнославянских народов за независимость привлекали внимание французских историков. Такие исследователи как Э.Дрио, И.Ансе, Л.-П.Дешанель подчеркивают, прежде всего, дружественные отношения Франции с Османской империей на фоне русско-английских и турецко-русских противоречий63. В целом, в западной историографии бытует мнение о крайне агрессивной политике России на Ближнем Востоке. Ряд современных историков видит в России силу, стемящуюся лишь к новым захватам, которой противостоят западные державы, выполняющие ограничительную роль. Таковы взгляды американского ученого Ле Донна, посвятившего свое исследование международным проблемам XVIII-XIX вв.64. Автор считает, что Русское государство вело исключительно захватническую политику, причем основные ее задачи были, якобы, намечены Екатериной II и воплощались в жизнь вплоть до революции 1917 г. Акции России на международной арене часто получают превратное толкование западных авторов, что требует уточнений и объяснений истоков внешнеполитической программы российского правительства. Так в явно тенденциозной работе Х.Кона «Панславизм. Его история и идеология» не только отрицается какая-либо заслуга России в национальном освобождении сербского народа, но и берется под сомнение наличие исторически сложившихся связей между двумя славянскими народами65. В труде итальянского исследователя Ф.Вальсекки, посвященном происхождению Восточного вопроса, процесс становления новых государств на Балканах назван «расчленением Турции под русской эгидой» . Многочисленные отечественные и зарубежные труды, посвященные Восточному вопросу неизменно включают в себя его Балканский аспект. Особый акцент на «мессианистской» роли России среди балканских славян, равно как и тенденциозное отрицание какого-либо ее положительного вклада в дело освобождения христианского населения Османской империи, не может удовлетворить исследователя сложных международно-политических процессов, происходивших в европейской Турции в начале - первой половине XIX в. В полной мере это касается и история освобождения Сербии. Явная предвзятость зарубежной историографии в оценке целей и методов внешней политики России на Балканах заставляет в очередной раз обратиться к сюжетам, касающимся как русско-сербских отношений, так и общей политики российского МИД в Балканском регионе.
В данном исследовании обосновывается положение о том, что политика России на Балканах в первой половине XIX в. объективно способствовала возникновению в этом регионе новых независимых государств. Несмотря на имеющуюся обширную научную литературу по истории международных отношений, а также на многочисленные работы по истории отдельных регионов Османской империи, роль России в деле образования автономной Сербии и ее дальнейшая политика в отношении Сербского княжества выяснены еще далеко не полностью. Это заставляет обратиться к изучению международно-политических аспектов возрождения сербской государственности, происходившего на фоне обострения борьбы великих держав вокруг так называемого Восточного вопроса. Нельзя не отметить широкое распространение в историографии рассматриваемой проблемы некоторых устойчивых штампов. Они, прежде всего, касаются характеристики России в качестве консервативной и даже реакционной силы, тормозившей все прогрессивные и революционные тенденции в общественной и социальной жизни европейских стран. Однако сами термины «консервативный» или «реакционный» по отношению к внешнеполитическим действиям России требуют существенных уточнений и оговорок, поскольку во многих случаях гораздо лучше сущность ее международных акций может быть оценена в категориях политической целесообразности и государственных интересов. Тем более неоправданно применение указанных выше устойчивых клише при рассмотрении балканской политики российского правительства, которая, не отказываясь от принципов, принятых Священным союзом, содействовала возрождению государственности славянских народов европейской Турции.
Место Сербии во внешнеполитических планах России на Балканах
Численность славянского населения европейской части Османской империи в первой половине XIX в. почти вдвое превышала мусульманское и составляла около 8 млн. человек1. Югославский историк В.Стоянчевич обратил внимание на двойственность политики Турции в ее христианских провинциях: именно славяне были источником экономического процветания Османский империи и в то же время турецкое угнетение препятствовало их экономическому росту2. Чтобы держать в подчинении превосходящие массы славян, турецкие власти должны были не только прибегать к военной силе, но и широко применять «отуречивание» славянского населения путем насильственного обращение его в мусульманство. Исламизация славянства получила широкое распространение в Боснии и Герцеговине, а также в Болгарии. Сербия подвергалась отуречиванию весьма незначительно. Черногорию же этот процесс не затронул, что объясняется труднодоступностью этой горной области и ее целенаправленным развитием по пути государственности. Идея сохранения православия являлась важным аспектом государственной жизни Черногории. Степень самостоятельности той или иной области находилась в прямой зависимости от уровня развития национальных органов управления. Таким образом, наиболее благоприятная обстановка складывалась именно в Сербии, где зачатки независимости существовали уже в XVIII в.
Внешнеполитическое ведомство России внимательнейшим образом следило за обстановкой на Балканах. Азиатский департамент российского МИД, в ведении которого находился этот регион, получал подробные и регулярные отчеты обо всех важнейших событиях, происходивших там, настроениях местного населения и их отношении к турецким властям. В каждом из регионов проживания южнославянского населения на территории Османской империи имелись свои особенности и отличительные черты социально-экономической жизни. Они проявлялись как в организации местной власти и ее взаимоотношений с Портой, так и в степени развития политических связей с Россией. Босния и Герцеговина, Албания, Черногория и Болгария воспринимались российским правительством в качестве бесспорных владений Османской империи. Любая интенсификация дипломатической деятельности России в этих провинциях могла быть воспринята Портой в качестве вмешательства в ее внутренние дела и вызвать официальный протест османских властей. В этих областях европейской Турции отсутствовала сложившаяся система местного самоуправления (исключение представляла лишь Черногория), не существовало организации национальных органов власти.
Черногория, безусловно, обладавшая всеми признаками подобного государства, не была признана в качестве независимой единицы османскими властями. Вслед за ними избегало подобного шага и российское руководство.
Наибольшей устойчивостью и традиционностью отличались русско-сербские связи. Помощь русской армии сербским повстанцам во время Первого сербского восстания базировалась на признании как правомерности требований, предъявляемых Порте, так и тех органов местного самоуправления, которые уже существовали в Белградском пашалыке до прихода русских войск. Но в целом Балканы являлись некой «terra incognita» и для русского общества, и для официального Петербурга. Исключение составляла лишь небольшая более или менее освоенная часть, а именно - Сербия. Подобно тому, как Россия не желала захвата новых территорий в европейской части Турции, опасаясь «не переварить» бесконечное расширение своей державы, так и включение новых регионов Османской империи в сферу ее влияния в форме «покровительства», представлялось достаточно опасным для русских политиков. Активизация России в этом направлении представляла реальную угрозу целостности Османской империи, за сохранение которой радела, прежде всего, сама Россия. Проникновение в новые и неосвоенные территории неизбежно должно было встретить отпор не только Порты, но и европейских держав. Все это, вместе взятое, могло привести к началу неконтролируемых Россией процессов внутри самой Турции, что представляло угрозу уже завоеванным и достаточно устойчивым позициям российских властей на Балканах.
Внепшяя политика России на Балканах в начале 30-х гг. XIX в
Восточный вопрос начала 30-х гг. XIX в. занимал во внешней политике России не менее важное место, чем в предыдущий период. Проблема политического преобладания в православных провинциях Османской империи, а также в стратегически и экономически важном регионе средиземноморских проливов, по-прежнему не сходила с повестки дня российского правительства.
После победоносного завершения русско-турецкой войны 1828-1829 гг. политический авторитет России среди балканских народов, в Османской империи, а также в странах Западной Европы значительно вырос. Лидеры ведущих европейских держав считали, что международное равновесие серьезно нарушено в пользу России и искали способы «исправления» сложившейся ситуации. Балканские народы с надеждой смотрели на Россию, именно с ней связывая свое окончательное освобождение от османской зависимости. Сама империя Османов была значительно ослаблена после военного поражения - она должна была выплатить России значительную сумму военной контрибуции и мириться с присутствием русских войск в Дунайских княжествах вплоть до полного погашения денежных обязательств. Турецкое правительство искало мира с недавней противницей и ради этой цели было готово на дополнительные уступки.
Безусловно, положения, зафиксированные Адрианопольским миром, мало отвечали интересам русской внешней политики -приобретения России могли бы быть более значительными. Однако, делая выбор между сиюминутными успехами в Турции и перспективой долгосрочных отношений с европейскими державами, российские власти отдали предпочтение последним. Опасаясь негативной реакции европейских держав, российские политики не допустили взятия Константинополя и выхода своей армии на берега Босфора. Одно лишь ожидание этого события вызвало панику в западных кабинетах, готовых в случае надобности вмешаться в военный конфликт на стороне Турции. Российское правительство сочло более безопасным для себя во-время остановиться и в какой-то степени пренебречь геополитическими интересами державы ради сохранения общеевропейского мира..
В то же время, одной лишь гипотетической угрозы продвижения и закрепления в регионе проливов было достаточно для того, чтобы усилить противодействие западных держав намерениям России укрепить свои позиции среди славянских православных народов Балканского полуострова. Начиная с 30-х гг. Англия, Франция и Австрия стали форсировать усилия по проникновению в эти, еще недавно малодоступные для них, земли с целью перехватить инициативу у более удачливой и имеющей к тому времени историческую традицию взаимоотношений с балканскими народами России. Каждая из этих держав имела свои политические интересы в регионе и приоритетное влияние в той или иной части Османской империи. Австрия издавна боролась за присоединение соседних славянских провинций - Боснии, Сербии и Черногории. Торговые связи Австрии играли все большую роль в завоевании экономического превосходства на территории
Балканского полуострова. Авторитет английского правительства становился все более существенным для набиравшей силы прозападной группировки турецких сановников, к тому же позиции Великобритании были устойчивы в Греции. Влияние Франции оставалось традиционно преобладающим в Египте и Дунайских княжествах.
Ближневосточный кризис конца 30-х гг. XIX в
После подписания Ункяр-Искелессийского договора 1833 г. равновесие сил на Ближнем Востоке было нарушено в пользу России. Ближайшей задачей западноевропейских стран стало возвращение своего былого влияния в этом регионе. Однако сделать это было нелегко: политический вес России на востоке был велик, ее преобладающее влияние в Турции было очевидным.
Балканская проблема отнюдь не стала для российских политиков второстепенной в связи с новым и, на первый взгляд, парадоксальным союзом с Османской империей. Закрепление своих позиций на Балканах путем поддержки освободительных движений югославянских народов наряду с решением вопроса о свободном плавании в Черноморских проливах являлось двуединой задачей российской политики 30-х гг. XIX в. И она успешно решалась: Греция была провозглашена самостоятельным государством, а Сербия получила статус автономии при непосредственной помощи России. Режим проливов, установленный после 1833 г. предоставлял российским военным судам возможность плавания через Босфор, что заставляло Западопасаться захвата Константинополя и сокрушения Османский империи русскими войсками.
Эту мнимую угрозу использовали в анти-русской пропаганде, прежде всего, английские политики во главе с министром иностранных дел Пальмерстоном. Их интересы были ущемлены, а самолюбие уязвлено успехами давней соперницы в зоне традиционно высокого английского влияния - в Османской империи. Двустороннее русско-турецкое соглашение, заключенное, как считали англичане, с явной выгодой для престижа России на востоке и при изоляции других европейских стран, явилось ударом для сильнейшей морской державы мира. Не был забыт и традиционный тезис об угрозе английским колониальным владениям и безопасности торговых путей в Индию. Успехи русской внешней политики служили предметом постоянного обсуждения в английском парламенте и веским аргументом для начала новой антирусской кампании. Поводом для обострения англо-русских отношений явилось настойчивое желание сент-джеймского кабинета назначить послом в Петербург Чарльза Стрэтфорд-Каннинга. Не дожидаясь согласия Николая I, Пальмерстон поместил сообщение о новом назначении в газетах1. Российский император наотрез отказался принять Каннинга в качестве британского посла, поскольку считал, что его предшествующая деятельность носила ярко выраженный антирусский характер. В ответ английские власти предприняли действия, вынудившие Х.А.Ливена покинуть Лондон, где он в течение 20 лет возглавлял российскую миссию.
