Содержание к диссертации
Введение
Глава I Позднее славянофильство и панславизм в 60 - 90-е гг. XIX века. С. 28.
1. Славянский вопрос в 60 - 80-е годы XIX века в теоретической и практической деятельности позднего славянофильства С. 28.
2. Теория культурно-исторических типов Ы.Я. Данилевского и славянофильство:
сходство и различия. С. 45.
Глава II. Эволюция историософии позднего славянофильства в 70 - 90-е гг. XIX века
и ее роль в развитие внешнеполитической программы русского панславизма С. 81.
1. Внешнеполитические и историософские взгляды И.С. Аксакова в 70 - 90-е гг. XIX в.:основные тенденции С. 81.
2. Историософская концепция В.И. Ламанского: новое обоснование славянофильских воззрений. С. 93.
3. Роль позднеславянофильской интерпретации славянского вопроса в развитии
внешнеполитической программы русского панславизма. С. 121.
4. Славянофильское направление в отечественной славистике и его место в общественно-политической жизни России. С. 141
Глава III. Позднеславянофильская концепция международных отношений на Балканах второй четверти XIV века в трудах Т.Д. Флоринского. С. 158.
1. Византийская империя Палеологов XIII - XIV вв. в освещении Т.Д. Флоринского С. 160
2.Феномен Сербского царства Стефана Душана в диссертации Т.Д. Флоринского С. 184
3.Развитие концепции международных отношений в Балканском регионе
первой половины XIV века в работах Флоринского 80-х гг. XIX в. С. 219
Заключение С. 246.
Источники и литература С.253.
- Славянский вопрос в 60 - 80-е годы XIX века в теоретической и практической деятельности позднего славянофильства
- Внешнеполитические и историософские взгляды И.С. Аксакова в 70 - 90-е гг. XIX в.:основные тенденции
- Византийская империя Палеологов XIII - XIV вв. в освещении Т.Д. Флоринского
Введение к работе
Интерес к славянофильству как общественно-политическому движению в отечественной историографии всегда был высок. В последнее десятилетие XX века в связи с поиском новой национальной идеи этот интерес увеличился многократно, причем на первое хместо выступают славянофильская интерпретация славянского вопроса и внешнеполитическая программа славянофильства, ранее находившиеся на периферии исторических исследований. Это выразилось в издании в 90-х гг. XX века ряда работ, посвященных славянскому вопросу, в том числе и славянофильской его интерпретации1, а также в появлении множества интернет-сайтов самой различной направленности, объединенных интересом к славянофильской трактовке национального (славянского) вопроса . На них публикуются статьи, в основном биографического характера, на некоторых сайтах можно познакомиться с работами основоположников славянофильства, в редких случаях встречаются серьезные монографии.
Одной из наиболее важных проблем изучения славянофильства остается определении роли и места этого направления в общественно-политической мысли России. После продолжительных споров, протекавших в рамках совет-ской историографии , в современной исторической науке возобладало мнение о принадлежности славянофильства к консервативному крылу русской общественной мысли , но вопрос о роли славянофильства в развитии отечественного консерватизма еще далеко не решен. В частности, еще предстоит проанализировать взаимодействие внутри- и внешнеполитических взглядов позднего славянофильства и аналогичных воззрений представителей других направлений русской общественно-политической мысли. Подобная постановка вопроса, однако, слишком широка для диссертационного исследования, поэтому представляется вполне обоснованным ограничиться выяснением особенностей эволюции внешнеполитических представлений позднего славянофильства и их роли в формировании внешнеполитической программы того направления отечественной консервативной мысли, которое получило в историографии название панславистского.
Средоточие внешнеполитической программы славянофилов составляла их интерпретация славянского вопроса, основой которой являлась оригинальная историософская концепция, развивавшаяся на протяжении всего периода существования этого общественно-политического движения. Именно она служила обоснованием внешнеполитической программы славянофилов и оказала, серьезное влияние на многих представителей общественно-политической мысли России. Без исследования эволюции историософской концепции позднего славянофильства невозможно проанализировать развитие внешнеполитической программы славянофильства в 60 - 90-е годы XIX века, а также определить роль позднего славянофильства в складывании внешнеполитической программы панславизма. Поэтому анализ эволюции внешнеполитической программы позднего славянофильства и ее теоретической основы, а также изучение взаимодействия внешнеполитических представлений позднего славянофильства с аналогичными взглядами представителей панславизма представляется актуальным.
Объект и предмет исследования. Объектом исследования является развитие русской общественно-политической мысли в 60 - 90-е годы XIX века, предметом исследования - теоретическая, научная и практическая деятельность представителей позднего славянофильства.
Хронологические рамки работы определены временем существования позднего славянофильства.
В отечественной историографии периодизация славянофильства является одной из наиболее спорных проблем. Конец 50 - начало 60-х годов XIX века важный рубеж в деятельности славянофилов. Отмена крепостного права и реформы Александра II привели к смягчению оппозиционных настроений славянофилов, сближению их взглядов с правительственными. Славянофилы начинают активно сотрудничать с различными органами царской администрации.
Произошедшие в славянофильском движении изменения были столь ве-. лики, что многие исследователи трактовали их как признак его распада, считая конец 50 - начало 60-х гг. XIX в. временем гибели славянофильства5. Тем не менее, в большинстве научных работ последних лет выделяется «позднее славянофильство», начальным рубежом существования которого признается 1861 год6. По поводу времени распада славянофильского движения единого мнения нет, однако наблюдается тенденция к увеличению срока существования этого течения. Так, если С.С. Дмитриев полагал, что славянофильство исчезает уже после 1865 г.7, то Н.И. Цимбаев8 и Е.А. Дудзинская9 отодвинули эту грань к середине 70-х годов. В позднейшей работе Е.А. Дудзинская10 говорит уже о на-, чале 80-х гг., как о времени существования славянофильства. Наконец, В.А. Дьяков отнес трансформацию славянофильских доктрин и появление неославянской идеологии к рубежу XIX - XX веков11. И последняя точка зрения, на мой взгляд, представляется наиболее верной.
Поэтому хронологические рамки моего исследования охватывают 60-е гг. XIX в. — рубеж XIX - XX веков. Для полного рассмотрения темы допускалось употребление более широких временных рамок. •
Степень изученности темы. Славянофильство имеет богатую историографию. Начиная со второй половины XIX века была создана обширная литера-, тура, раскрывающая исторические, философские социальные, религиозно-нравственные, эстетические воззрения славянофилов. Имеются серьезные исследования об основателях славянофильства И.В. Киреевском, К.С. Аксакове, А.С. Хомякове, А.И. Кошелеве, кн. В.А. Черкасском. Однако исследователи обращались главным образом к истории раннего славянофильства, а поздний этап его развития мало привлекал внимание отечественных историков. Это позволило Н.И. Цимбаеву в 1978 г. утверждать: «Пореформенное славянофильство остается практически неизученным. Специальных работ по его истории в русской дореволюционной и советской литературе нет»12.
На протяжении 80-х - 90-х гг. XX века ситуация несколько изменилась. Появляется ряд исследований, либо охватывавших все время существования славянофильства , либо специально посвященных пореформенному этапу движения14. Однако в отечественной историографии основное внимание традиционно уделяется внутриполитической деятельности позднего славянофильст- ва, тогда как внешнеполитическая программа этого движения, а особенно его теоретические основы еще ждут своего исследователя. Так, в последней работе Е.А. Дудзинской подробно проанализирована деятельность представителей позднего славянофильства на ниве внутреннего развития России, как политического, так и экономического, но в ней практически не затронуты внешнеполитические воззрения поздних славянофилов, их теоретические основания. Это вполне объясняется имеющейся в отечественной историографии тенденцией рассматривать российскую проблематику в учении славянофилов отдельно от их взглядов на взаимоотношения России с окружающим миром, в частности, от" их интерпретации славянского вопроса.
Наиболее четко эта тенденция проявилась в работах Н.И. Цимбаева, который подчеркивал неоднозначность термина «славянофильство». Проследив возникновение и эволюцию этого термина, он счел необходимым строго разграничить два различных значения этого термина. «В русском литературном языке, в общественной практике середины прошлого века термин «славянофильство» имел двойное значение; им обозначалось как течение русской мысли, представленное И. Киреевским, А. Хомяковым, К. Аксаковым, так и славя-нофильство-славянолюбие, которое имело своих славянофилов-славянолюбов,-нередко заметных деятелей в среде русской общественности»15. По мнению исследователя, истинное славянофильство и славянофильство-славянолюбие как явления общественно-идейной жизни России были принципиально отличны и лишь общее название явилось предпосылкой для их постоянного смешивания, а порой и отождествления.
К сожалению, Н.И. Цимбаев не дал достаточно четкой характеристики второму из указанных им значений. Определение славянофильства-славянолюбия как термина, употребляемого для «обозначения исключительной, чрезмерной преданности славянству»1 позволило ему объединить в одну груп- пу мало схожих между собой деятелей русской общественности и науки. С одной стороны, он отождествляет представителей этого направления с лидерами русского консерватизма, последователями уваровской «триады» М.П. Погодиным, СП. Шевыревым, с другой, говорит о том, что к числу славянолюбов можно причислить и таких ученых как О.М. Бодянский, В.В. Макушев, чьи воззрения не были идентичны с воззрениями сторонников теории официальной народности. Не вполне понятно и то, как славянофильство-славянолюбие соотносится с панславизмом: судя по некоторым высказываниям автора, он, как минимум, признает близость этих понятий, но степень этой близости не ясна. Сла-вянофилы-славянолюбы, называемые Цимбаевым, почти всегда являются и панславистами, но означает ли это, что славянофильствр-славянолюбие есть иное название для панславизма (или его правого крыла)? Отделяя истинных славянофилов от славянолюбов, Н.И. Цимбаев акцентирует свое внимание прежде всего на том, что «истинное славянофильство было течением русской общественной жизни, возникло в России и было обращено к России», что проблемы российской действительности всегда занимали в их творчестве первое место17. Как мне представляется, исследователь сильно преуменьшает значение славянских симпатий раннего славянофильства, представители которого оказали значительное влияние на последующее развитие идей славянской взаимности в России. Перенося выводы, сделанные ими в отношении российской истории на славянство в целом, развивая идею об особом, отличном от западного, пути развития славянского мира, славянофилы во многом определили развитие не только историософской, но и исторической мысли в России. Сделанная Н.И. Цимбаевым попытка ограничить круг интересов истинного славянофильства прежде всего внутрироссийской проблематикой приводит его к отказу от анализа одной из-наиболее интересных сторон славянофильского учения, значительному сокращению числа его приверженцев, к отрицанию существования славянофильского направления в отечественной славистике. Это также закрывает путь для раскрытия роли позднего славянофильства в формировании внешнеполитических представлений отечественного консерватизма. Желание максимально разграничить славянофильство-славянолюбие и истинное славянофильство привели к потере одной из граней цельного учения, значение которой постоянно росло, чтобы занять в теории и практике позднего славянофильства одно из ведущих мест.
Исключение, однако лишь подтверждающее правило, представляет статья Е.А. Дудзинской «Русские славянофилы и зарубежное славянство» , в которой она подробно анализирует этот аспект деятельности славянофилов в дореформенный период, частично затрагивая 60-е гг. XIX века. Она показала, что теоретической основой славянофильской интерпретации славянского вопроса стала выработанная славянофилами историософская концепция, основанная на романтизме. Дудзинская показала, что при всем противопоставлении Востока и Запада и выделении России из европейской системы народов ранние славянофилы воспринимали славян как нечто целое, видели в них «одноплеменников» и «единокровных братьев», наделяя Россию чертами «брата» старшего, хранителя чисто славянского «начала». Они выступали за самобытный путь развития и подчеркивали мессианскую роль славян, выдвинув идею объединения независимых славянских государств в религиозном отношении на основе православия.
Проблемы внешнеполитической программы славянофильства и их деятельности в рамках Славянских Комитетов изучал С.А. Никитин19. В его исследовании, однако, на первом месте стоит деятельность представителей славянофильства в рамках Славянских Комитетов, их историософская концепция не затрагивается.
Историю славянского вопроса в России долго и плодотворно изучал В.А. Дьяков. В ряде статей он проанализировал развитие славянской идеи в России конца XVIII - начала XX века , ее интерпретацию отдельными представителями общественно-политических движений России21. Итог многолетнего изучения этой проблемы был подведен в монографии ученого «Славянский вопрос в общественной жизни дореволюционной России» . В ней автор уделял значительное внимание славянофильской трактовке славянского вопроса, признал исключительную концентрацию внимания лишь на участии славянофилов в общественном движении ошибочной, указав, что национальная доктрина занимала в славянофильском учении одно из ведущих мест. В.А. Дьяков специально остановился на эволюции историософской концепции славянофильства в пореформенный период, обратил свое внимание на труды теоретиков позднего славянофильства, в частности В.И. Ламанского. Хотелось бы отметить важность выводов исследователя о существовании славянофильства вплоть до рубежа XIX - XX веков, о значительном влиянии оказанном на позднее славянофильство Н.Я. Данилевским. Вместе с тем, характер данной работы обусловил краткость очерка, который носит обзорный характер.
В 90-е годы XX века в свет вышел ряд разнохарактерных работ посвященных отдельным проблемам истории позднего славянофильства. Это исследования В.М. Хевролиной по отдельным аспектам внешнеполитической про-граммы славянофильства 70 - 90-х гг. XIX века , а также работы, посвященные отдельным деятелям позднего славянофильства.
В.И. Ламанскому посвящены две большие статьи О.В. Саприкиной. Первая статья содержит анализ славянской идеи в понимании В.И. Ламанского, его взглядов на проблему славянского единства24. В ней затронуты отдельные элементы историософской концепции исследователя, высказанные им во второй половине 60-х годов XIX века, достаточно подробно рассмотрены представления В.И. Ламанского о будущем славянского мира, выдвинутая им программа дальнейшего развития греко-славянского мира, преодоления разобщенности славянских народов. Особо следует отметить важный вывод О.В. Саприкиной, касающийся соотношения политических и национальных взглядов ученого и его профессиональной деятельности как слависта. Она подчеркивает, что научная этика В.И, Ламанского никоим образом не стояла в зависимости от полити-ческих и славистических воззрений . С этой точкой зрения нельзя не согласиться.
Следующая работа О.В. Саприкиной «Академик В.И. Ламанский: патриарх российского славяноведения»26 носит но преимуществу биографический характер. Однако помимо подробных биографических данных она содержит краткий анализ историософской концепции ученого, причем она стремится представить теоретические взгляды ученого в процессе их развития. Основной вывод О.В. Саприкиной, касающийся эволюции теоретических взглядов ученого: сформировавшаяся в 60 - 70-е концепция В.И. Ламанского носила по преимуществу культурологический характер. Однако после Восточного кризиса в теоретических взглядах ученого происходят изменения, заключавшиеся в их политизации, в смещении акцентов с обсуждения вопросов развития славянской науки, культуры и образования на религиозно-философское осмысление пройденного пути славянских народов и их будущего.
Нельзя не упомянуть также ряд крупных работ А.Л. Янова, в которых он развивает собственную концепцию исторического развития России . Большое место уделяется в них славянофильской трактовке славянского вопроса и ее влиянию на общественно-политическую жизнь России. Именно национальный вопрос стал для Янова главным в деятельности позднего славянофильства. Однако само движение автор оценивает крайне односторонне: славянофильство для него является лишь националистским движением, славянофилов он называет творцами «идеологической утопии» и возлагает на них ответственность за все невзгоды Российской империи, начиная с Берлинского конгресса и заканчивая первой мировой войной. «При предрасположенности России к этой болезни (национализма - Д.З.) - и при постоянном отныне присутствии в ней мощного националистического движения (славянофильства - Д.З.), намного превосходящего разрозненные либерально-патриотические силы, - она была еще вдобавок открыта для манипуляций извне. В 1870-е годы в роли манипулятора выступил Бисмарк. В 1910-е аналогичную роль сыграли западные союзники, втянувшие Россию в ненужную и гибельную для нее мировую войну» — заключает исследователь . Согласиться с подобной трактовкой славянофильского движения и всей внешней политики Российской империи второй половины XIX века я не считаю возможным, тем не менее, эти работы получили достаточное распространение и должны быть упомянуты в данном обзоре.
Итак, проанализировав отечественные работы, посвященные позднему славянофильству, мы можем сделать следующие выводы: вплоть до начала 90-х годов XX века внешнеполитическая программа славянофильства и оценка ее роли в формировании внешнеполитических концепций панславизма находилась на периферии внимания историков. Позднее ситуация изменилась и появился ряд работ специально посвященных этому аспекту славянофильского наследия, в которых наблюдается достаточно широкий разброс его оценок, начиная от вполне взвешенных позиций В.М. Хевролиной, и заканчивая довольно резкими высказываниями А.Л. Янова. При этом в большинстве работ основа внешнеполитических взглядов позднего славянофильства - оригинальная историософская концепция - не рассматривалась подробно.
Исключение представляет другая группа работ, принадлежащая перу не историков-русистов, а славистов. Проблема историософской концепции славянофильства тесно переплеталась в них с проблемой существования славянофильского направления в отечественной славистике. Славянофильское направление признавалось в отечественной историографии одним из трех основных подходов к истории славян в отечественной славистике XIX века . Возникшее в 40-е гг. XIX века, оно базировалось на теоретических постулатах раннего славянофильства, и, следовательно, было тесно связано с немецкой идеалистической философией и романтическими течениями, распространенными в Европе конца XVIII - начала XIX в., с учением Гегеля. В отечественной исторической науке выделялись следующие характерные черты этого направления: идея православия как «основы» содержания истории славян, признание двух самостоятельных миров, латинского, католического или романо-германского, и православного, греко-славянского в европейской истории. Миры эти, по мнению представителей славянофильского направления, коренным образом отличались друг от друга. Основными признаками западного мира они называли стремление к насилию, католицизм, латинскую образованность, рационализм. При этом католицизм оценивался историками-славянофилами как искажение истинного христианства, итог склонности романо-германских народов к насилию.
Характерными для мира греко-славянского они считали православие как религию, сохранившую начала истинного христианства, миролюбие как основную черту славянского характера.
Преимуществом славянофильского направления признавался в советской историографии интерес к изучению внутренней жизни славянских народов, однако подчеркивалось отсутствие внимания к социально-экономической проблематике, звучало обвинение в стремлении историков-славянофилов исследовать такие эпохи славянской истории, которые предоставляли материал для подтверждения их славянофильской теории30.
Если появление славянофильского направления в отечественной славистике признавалось большинством исследователей, в том числе С.А. Никитиным, Л.П. Лаптевой, М.А. Робинсоном и др., то хронологические рамки его существования вызывали в советской историографии споры. Было принято считать, что это направление господствовало в отечественной славистике вплоть до 70-х гг. XIX века, когда на смену основанному на романтизме славянофильству приходит более прогрессивная позитивистская методология31. Вместе с тем не отрицается и то, что славянофильские концепции сохранялись в трудах многих славистов вплоть до начала XX века. Несмотря на то, что «сла-вянофильско-панславистская школа была в состоянии распада уже в 80-х гг. XIX в., ряд основных славянофильских положений в области истории славян уже обнаружил свою несостоятельность ... старейшие представители этого направления продолжали повторять старые теории (например: В.И. Ламанский)»32 - утверждал С.А. Никитин. В свою очередь, Л.П. Лаптева отмечала, что хотя с 80-х годов XIX века позитивизм стал господствующим направлением, «вытесненная из сферы науки славянофильская концепция присутствовала в отдельных трудах и позднее», вплоть до 1917 года33.
Не существовало также и единого мнения относительно того, какие именно историки относятся к славянофильскому течению, а какие являются последователями позитивизма. Особенно характерно это для представителей отечественной славистики 80 — 90- х гг. XIX столетия. Так, еще в 1978 г. Л.П. Лап тева показала наличие значительных элементов позитивизма в работах Т.Д. Флоринского34, относимого в отечественной историографии к представителям славянофильского течения. В позднейшей работе она говорит: «Т.Д. Флорин-ский является в основном позитивистом, хотя еще не отказавшимся от славянофильских реминисценций»35. Элементы позитивизма прослеживались также и у К.Я. Грота36. Эти выводы основывались на анализе историографами методов конкретных исследований данных ученых, которые совпадали с позитивистскими, на разделении политических и историософских взглядов ученых, с точки зрения которых освещалась история славян, от методов их работы с историческими источниками. Для Л.П. Лаптевой характерными чертами историков-позитивистов являлись не просто использование источников, но и критический подход к ним, точное освещение установленных фактов на основе сравнительно-исторического анализа материала, стремление обращаться к источникам без предвзятых теорий, отрицание необходимости и целесообразности революционного преобразования общества, но признание влияния экономического фактора и социальных процессов на ход истории, попытки найти закономерно-сти в историческом процессе и стремление к обобщениям . Поскольку большинство этих элементов присутствовали в творчестве Т.Д. Флоринского, постольку для Л.П. Лаптевой он является позитивистом.
С иной позиции выступает М.А. Робинсон в своей статье38, которая является последней советской работой, затрагивающей теоретические аспекты славяноведения, и авторская оценка славянофильского направления может рассматриваться как итоговая для советской историографии. Автор выдвинул на первый план теоретико-методологические воззрения ученых. Он подробно проанализировал теоретические взгляды таких представителей позитивистского и славянофильского направлений как Ф.Ф. Зигель, В.В. Новодворский, Н.В. Ястребов, В.И. Ламанский, К.Я. Грот, Т.Д. Флоринский и др. и показал их различие, заключавшееся в первую очередь в неодинаковом понимании вопроса о всеобщности исторического развития или его этнически-конфессионального разграничения39. Подобный поход приводит исследователя к выводу о непра вомерности отнесения Т.Д. Флоринского и К.Я. Грота к позитивистам. Эта точка зрения, на мой взгляд, более обоснована. Однако трудно согласиться с той оценкой, которую М.А. Робинсон дает славянофильскому течению в целом. Исследователь подчеркивает неизменность основных положений славянофильской историографии, отмечая, что «в трудах «поздних славянофилов» в догматической форме присутствовали основополагающие идеи славянофильской концепции истории славянских народов»40. Ученый признает наличие в русской славистике конца XIX - начала XX веков целого ряда исследователей, которые следовали концепциям славянофильства, но считает это признаком кризиса отечественной исторической науки рубежа веков. «Даже в рамках буржуазной науки они (историки-славянофилы - Д.З.) тянули славяноведение назад, в то время как слависты позитивистского направления, в тех же условиях, способствовали ее продвижению вперед»41.
Занимаясь проблемами истории славистики, М.А. Робинсон - один из немногих отечественных историков - обращался к анализу историософских концепций историков-славянофилов. В его статьях42 особенно подробно рассматривалась историософская концепция В.И. Ламанского, который являлся- последним теоретиком славянофильства. В них автор пришел к выводам идентичным с выводами рассмотренной выше статьи, отметив неудачу попытки В.И. Ламанского дать новое обоснование славянофильской трактовке истории. К исследованию научного наследия В.И. Ламанского обращалась и Л.П. Лаптева, которая в 1997 году отметила необходимость серьезного изучения творчества этого историка. Первым шагом на этом пути стала ее работа «В.И. Ламанский и славянская тема в русских журналах рубежа XIX - начала XX ве-ков» . В ней Л.П. Лаптева проанализировала деятельность ученого по организации работы периодических изданий, в которых находила освещение славянская проблематика. Исследовательница рассмотрела деятельность ученого в качестве редактора «Известий Славянского Санкт-Петербургского благотворительного общества», создателя и редактора журнала «Живая Старина», показала, что журналы В.И. Ламанского «имели целью познакомить русское общество с зарубежными славянахми, их культурой, историей и современным положением; а главное — показать, что будущее славян немыслимо без связей с Россией» .
В другой своей статье Л.П. Лаптева проанализировала феномен исторической школы В.И. Ламанского, указала на его роль как преподавателя-слависта45. Однако историософская концепция историка Л.П. Лаптевой подробно не затрагивалась.
Представляется, что причиной негативной оценки славянофильского направления в отечественной славистике 70-х гг. XIX - начала XX в. мог послужить недостаточный анализ эволюции историософских концепций позднего славянофильства, а именно взаимодействия теоретических построений В.И. Ламанского с основными положениями теории культурно-исторических типов Н.Я. Данилевского.
С другой стороны, без верной оценки славянофильского направления в отечественной славистике сложно понять и роль позднего славянофильства в российской общественной жизни. Это связано прежде всего с высоким вниманием, уделяемым в отечественной общественно-политической мысли историософским проблемам. Следует признать, что внешнеполитические построения славянофилов базировались на оригинальной историософской концепции, которая использовалась и в работах представителей славянофильского направления, а значит, работы историков-славянофилов имели не только научное, но и общественно-политическое значение, что прекрасно понимали и славянофилы и их противники.
Итак, проведенный обзор историографии позволяет сделать вывод о том, что в отечественной исторической науке внешнеполитическая программа позднего славянофильства и ее теоретическая основа — историософская концепция -освещены в недостаточной степени. Имеющиеся работы как историков-русистов, так и славистов страдают некоторой неполнотой: отсутствует строгий анализ эволюции как внешнеполитической программы, так и историософской концепции позднего славянофильства, проведенный с учетом идейной эволюции ближайших соратников славянофилов по консервативному лагерю, панславистов или, по выражению Н.И. Цимбаева, славянофилов-славянолюбов. Между тем, взаимное влияние этих течений русской общественной мысли несомненно и должно учитываться при данном анализе. Выяснение особенностей эволюции историософской концепции позднего славянофильства, в свою очередь, не только поможет выяснить основные тенденции развития позднеславя-нофильской внешнеполитической мысли, но и дать верную оценку роли славянофильского направления в отечественной историографии.
Источниковая база исследования состоит из двух блоков. В первый из них входят источники, характеризующие позицию славянофильства по отношению к славянскому вопросу в 60 - 90 гг. XIX в. Это работы представителей позднего славянофильства, специально занимавшихся славянским вопросом и проблемами историософии в исследуемый период: статьи И.С. Аксакова, опубликованные им в разное время в своих изданиях, прежде всего, «посвященные внешней политике России, славянскому вопросу, в которых отражались его внешнеполитические и, отчасти, историософские взгляды. Они вошли в полное собрание сочинений И.С. Аксакова, составив первый, второй и седьмой46 тома. Подробно будут рассмотрены статьи разных лет В.И. Ламанского47, докторская диссертация ученого «Об историческом изучении греко-славянского мира в Ев-pone» , а также его историософский труд «Три мира Азийско-Европейского материка»49. Важным источником явилась работа Н.Я. Данилевского «Россия и Европа»50 и ряд его статей, посвященных внешней политике России и восточному вопросу51, которые предоставляют сравнительный материал для исследования внешнеполитического аспекта деятельности позднего славянофильства, позволяют сравнить предлагаемый поздними славянофилами способ решения славянского вопроса с позицией Н.Я. Данилевского и его последователей. Важными источниками также служат работы генерала А.А. Киреева, одного из непосредственных наследников славянофильства. Это «Краткое изложение славя-нофильского учения» , позволяющее судить о теоретических взглядах автора. Данная работа имеет большое значение и для характеристики общих взглядов панславистского направления в отечественной общественно-политической мысли, поскольку А.А. Киреев выступает в ней как систематизатор воззрений панславистов, группировавшихся вокруг Санкт-Петербургского славянского благотворительного общества. Ряд статей и речей А.А. Киреева позволяет более подробно проанализировать как теоретическую основу его воззрений, так и внешнеполитическую программу генерала53. Немаловажное значение для выяснения роли позднего славянофильства на формирование внешнеполитической концепции панславизма имеет ряд речей близкого к славянофилам историка и общественного деятеля, председателя Санкт-Петербургского славянского благотворительного общества на протяжении нескольких лет К.Н. Бестужева-Рюмина. Они опубликованы в двух больших сборниках, содержащих протоколы заседаний Общества «Первые 15 лет существования Санкт-Петербургского Славянского Благотворительного Общества»54 и «Последние десять лет первого 25-летия существования Санкт-Петербургского Славянского Благотворительного Общества»55. Использовались также некоторые работы Н.Н. Страхова1, дающие важный материал по восприятию славянофильства представителями панславизхма.
Другую группу источников составляют исторические исследования Т.Д. Флоринского. В первую очередь это монографии, рассматривающие проблемы взаимоотношений южных славян с Византией и Западным миром в XIII - XIV веках: большой цикл работ Т.Д. Флоринского, посвященных международным отношениям на Балканах в первой половине XIV века. Это магистерская диссертация ученого «Южные славяне и Византия во второй четверти XIV века»56 его докторская диссертация «Памятники законодательной деятельности Стефана Душана, царя сербов и греков»57, а также монографии «Политическая и культурная борьба на Греческом Востоке в первой половине XIV века»58. В диссертации рассматриваются некоторые речи и лекции Т.Д. Флоринского, позволяющие более четко определить его историософскую концепцию59, Пере численные работы позволяют оценить влияние положений славянофильства на конкретные исторические исследования изучаемого периода, показать их значение для зарождающихся традиций отечественной славистики и византини-стики.
Цель и задачи исследования. Основной целью данной работы следует считать анализ эволюции внешнеполитической концепции позднего славянофильства и ее теоретической основы историософской концепции, выяснение роли позднего славянофильства в развитии внешнеполитических представлений панславизма в 60 - 90-е гг. XIX в., а также влияние позднеславянофильских идей на развитие отечественной славистики. Из поставленной цели вытекает ряд промежуточных задач:
• показать место славянского вопроса во взглядах представителей позднего славянофильства и проанализировать особенности эволюции внешнеполитической программы позднего славянофильства в 60 - 90-е годы XIX на фоне внешнеполитических представлений панславистов.
• проанализировать эволюцию историософской концепции позднего славянофильства в 70 - 90-е гг. XIX в.
• рассмотреть взаимодействие историософской концепции позднего славянофильства с теорией культурно-исторических типов Н.Я. Данилевского
• выявить роль позднеславянофильской историософии и основанных на ней внешнеполитических представлений в развитии внешнеполитической концепции панславизма
• показать влияние взглядов позднего славянофильства на конкретные исторические исследования в отечественной славистике на примере работ Т.Д. Флоринского.
• выяснить значение историософской концепции позднего славянофильства для развития отечественной славистики.
Методологическую основу исследования составили принципы историзма и научной объективности. Принцип историзма позволил рассмотреть предмет исследования - теоретическую, научную и практическую деятельность представителей позднего славянофильства - в развитии и тесной взаимосвязи отдельных его элементов. Принцип научной объективности достигался непредвзятым анализом фактического материала. Основным структурообразующим принципом стал проблемно-хронологический. В исследовании также использовались историко-генетический и сравнительно-исторический методы. Первый позволил рассмотреть процесс постепенного взаимодействия историософии позднего славянофильства с теорией культурно-исторических типов Н.Я. Данилевского, второй помог выявить элементы цивилизационного подхода к истории в историософских концепциях В.И. Ламанского и в исторических работах Т.Д. Флоринского.
Научная новизна исследования. Впервые в отечественной историографии сделана попытка анализа эволюции историософской концепции позднего славянофильства, ее связи с теорией культурно-исторических типов Н.Я. Данилевского и развитием внешнеполитической программы панславизма в 60 - 90-е годы XIX века. Также впервые анализируются конкретно-исторические работы ученых-славистов, основанные на историософии позднего славянофильства. Это дает возможность более точно оценить место поздних славянофилов в общественной мысли и в общественном движении России. Проведенный анализ историософии позднего славянофильства, в первую очередь теоретических работ В.И. Ламанского, а также ряда исторических исследований представителей его школы, выявленные в них элементовЗу цивилизационного подхода к истории, позволили дать новую, положительную, оценку влиянию славянофильского направления в славистике на развитие отечественной исторической науки.
Практическая значимость диссертации. Материалы и выводы диссер-тационного исследования могут быть использованы при подготовке диссертационных и монографических трудов по историй России и историографии юж ных славян, для разработки спецкурсов по отечественной истории и историографии, при написании учебных пособий и научно-популярной литературы.
Апробация результатов исследования. Отдельные положения работы изложены автором на различных научных конференциях: на «Ежегодной отчетной научной конференции преподавателей, аспирантов и сотрудников кафедры истории средних веков и зарубежных славянских народов исторического факультета ВГУ» Воронеж 2001, на конференции аспирантов и молодых ученых Санкт-Петербургского университета «Проблемы социально-политической и культурной жизни Средних веков» Санкт-Петербург. 2002, на международной конференции «Медиевисты старшего поколения: судьбы, общество, власть, наука» (в честь 90-летия со дня рождения Заслуженного профессора СГУ С. М. Стама), Саратов, 2003. По теме диссертации опубликованы следующие статьи: «К проблеме хронологии образования второго Болгарского царства (историографический аспект)»60, «Проблема развития сербской государственности и феномен Сербского царства в трудах Т.Д. Флоринского»61 и «Историософская концепция позднего славянофильства в трактате В.И. Ламанского «Три мира Азийско-Европейского материка»62.
Славянский вопрос в 60 - 80-е годы XIX века в теоретической и практической деятельности позднего славянофильства
С середины 50-х - начала 60-х гг. XIX века значение славянского вопроса в теоретической и общественной деятельности славянофильства постоянно растет, и в 70-е - 80-е гг. занимает в ней одно из ведущих мест. Наиболее полное определение понятия «славянский вопрос» встречается в монографии В.А. Дьякова «Славянский вопрос в общественной жизни дореволюционной России». Он выделяет в нем «несколько неотделимых друг от друга, но в то же время относительно самостоятельных аспектов». Один из них - этнокультурный аспект, являющийся предметом исследования этнографии, этнологии и лингвистики. Другой аспект этого понятия относится к сфере международных отношений, при изучении которых соседствует, а иногда полностью совпадает с восточным вопросом. Третий аспект включает в себя различные идейно-научные и общественно-политические теории, выводимые из этносоциальной специфики и пытавшиеся с ее помощью теоретически обосновать веру в го, что славяне призваны сыграть особую роль в истории человечества. Наконец, четвертый аспект связан с различными политическими интерпретациями, которые порождались этим убеждением, с идейно-научными и общественно-политическими столкновениями, которые оно порождало1. Славянофилы в той или иной мере затрагивали все аспекты славянского вопроса, меня же в первую очередь интересует третий аспект этого понятия, выразившийся в историософских концепциях теоретиков славянофильства и в конкретно-исторических трудах представителей славянофильского направления в славистике. Постоянное увеличение внихмания славянофилов к славянской проблематике на протяжении 60-х - 80-х гг. XIX в. можно объяснить воздействием нескольких факторов.
Первый из них - усиление славянских симпатий внутри российского общества, вызванное активизацией борьбы южных славян за независимость. На протяжении нескольких десятилетий славянский вопрос являлся одним из самых актуальных в российском обществе, определяя его настроения в той же мере, что и реформы Александра II. Ихмея широкие связи с зарубежным славянством, принимая активное участие в деятельности многочисленных благотворительных обществ, славянофилы постепенно выработали свой взгляд на славянский вопрос во многом отличный от взглядов идеологов панславизма.
Второй фактор - это реформы 60-х годов XIX века, в подготовке и проведении которых славянофилы принимали активное участие. Реформы способст-" вовали смягчению оппозиционности славянофилов, большинство исследователей отмечают в пореформенный период эволюцию представителей славянофильства вправо. Вопрос о дальнейших судьбах России для славянофилов не отошел на второй план, он скорее стал рассматриваться ими под несколько иным углом зрения, с учетом усилившейся борьбы южных славян за освобождение. Позднее славянофильство, не утратив интереса к внутренним проблемам Российской империи2, все чаще увязывало дальнейшие судьбы России с решением славянского вопроса.
Третьим фактором определившим, на мой взгляд, повышенное внимание поздних славянофилов к славянской проблематике, является внешнеполитическая ситуация, складывавшаяся вокруг славянских земель на Балканах, а также политика царского правительства в этом регионе.
Россия на протяжении веков являлась покровителем православного населения Османской империи, прежде всего славянского и греческого. 60-е гг. XIX века ознаменовались целым рядом внутренних преобразований в Российской империи, что в совокупности со сложным международным положением, в котором страна оказалась после поражения в Крымской войне, привело к ограничению внешнеполитической активности России.
class2 Эволюция историософии позднего славянофильства в 70 - 90-е гг. XIX века
и ее роль в развитие внешнеполитической программы русского панславизма class2
Внешнеполитические и историософские взгляды И.С. Аксакова в 70 - 90-е гг. XIX в.:основные тенденции
Огромное сходство практических выводов, к которым Данилевский пришел в своей работе, фактическая идентичность в оценке внутреннего положения России и перспектив ее внешней политики, наконец, сходное решение славянского вопроса, - все это в сочетании с новой, гораздо более соответствовавшей требованиям науки второй половины XIX века теорией культурно-исторических типов, не могло не привести к сближению позднего славянофильства с тем течением панславизма, которое представлял Н.Я. Данилевский и его последователи. Близость практических позиций не могла не привести к взаимодействию теоретических установок этих учений. Наличие сильного влияния теории культурно-исторических типов на позднеславяно-фильские концепции довольно давно признается в отечественной исторической науке1. Но подробно взаимодействие этих теорий не рассматривал никто.
Один из крупных теоретиков позднего славянофильства И.С. Аксаков так оценивал работу Данилевского: «замечательный, прекрасный труд «Россия и Европа», в котором он совершенно самобытным путем пришел к тождественному учению с Хомяковым, К.С. Аксаковым и вообще с так называе-мым славянофильством» .
Подобная оценка не удивительна. И.С. Аксаков на протяжении 60-80-х гг. не прекращал активную публицистическую деятельность, являясь редактором нескольких славянофильских журналов. Он один из тех славянофилов, которые в пореформенные годы не ограничились решением внутрироссий-ских проблем, как сделали это, к примеру, Самарин и Кошелев, но активно занимались славянской проблематикой, стремясь всемерно способствовать освобождению славян от иностранной зависимости. Его публицистическая деятельность в этот период удивительно многогранна, но славянская проблематика занимала в ней одно из наиболее значительных мест. Долгое время являясь одним из ведущих членов Московского славянского комитета, он был одним из немногих в то время публицистов, кто давал в своих изданиях отпор выпадам идеологов европейской цивилизации против славянства и России. Именно он указывает на многочисленные случаи русофобии в западной литературе, объясняя их «историческим инстинктом непримиримой вражды двух противоположных начал» - «латинского и православного». Он подчеркивает, что Россия для Европы плебей, при общении с которым не следует соблюдать никаких нравственных норм, и поэтому вполне допустим двойной стандарт3.
Подобные выступления Аксакова неоднократно вызывали недовольство правительства. В 1853 году за редактирование «Московского сборника» он был лишен права издавать газету или журнал и отдан под полицейский надзор. Когда он все-таки получил разрешение на издание еженедельника «Парус», то уже после второго номера газета была закрыта. В 1862 году он был отстранен от редактирования издаваемой им с 1861 года газеты «День». Издаваемая им в 1867-1868 гг. газета «Москва» получила 10 предостережений и 3 раза была приостановлена в общей сложности на 13 из 22 месяцев ее формального существования и в конце концов закрыта. Попытка возобновить издание газеты под новым названием - «Москвич» (декабрь 1867 - февраль 1868) не увенчалась успехом: редакция откровенно заявила, что «Москвич» -продолжение запрещенной «Москвы», и поэтому правительство прекратило ее новое издание. В 1878 году И. С. Аксаков был выслан из Москвы за резкую критику в речи на заседании
Византийская империя Палеологов XIII - XIV вв. в освещении Т.Д. Флоринского
Тимофей Дмитриевич Флоринскии родился 28 октября 1854 г. в Петербурге, в семье священника. Его отец Д.И. Флоринскии являлся автором нескольких работ по истории раннехристианской церкви, редактором-издателем выходившего в 60-е гг. XIX в. журнала «Дух христианства». Возможно от него Т.Д. Флоринскии унаследовал интерес к истории. Закончив с золотой медалью классическую гимназию, он поступил в 1872 г. на истори ко-филологический факультет Петербургского университета, где специали- , зировался у ведущих отечественных славистов И.И. Срезневского и В.И. Ла- манского. Теоретические взгляды В.И.Ламанского оказали на Т.Д. Флорин ского огромное влияние. Он стал одним из представителей исторической школы Ламанского, причем придерживался славянофильского направления в русской историографии, что было характерно и для его учителя. Окончив курс со степенью кандидата в 1876 г., Т.Д. Флоринскии был оставлен при университете для подготовки к профессорскому званию. Первое время молодой ученый преподавал на Высших женских курсах в Петербурге (1880 - 1882). В 1881 году он выдержал испытания на степень магистра славянской филологии и, защитив диссертацию «Южные славяне и Византия во второй четверти XIV века» \ стал магистром славянской филологии. В 1882 г. Т.Д. Флоринскии принимает приглашение Киевского университета и становится доцентом кафедры славянской филологии. В дальнейшем вся преподаватель ская деятельность ученого была связана с Киевским университетом. Уже с 1884 г. он является экстраординарным профессором, а после защиты диссер тации «Памятники законодательной деятельности Стефана Душана, царя сербов и греков» в 1888 г. - доктором славянской филологии и ординарным профессором по занимаемой им кафедре. Т.Д. Флоринскии активно участво- вал в университетской и общественной жизни. Оставаясь на протяжении четырнадцати лет деканом историко-филологического факультета, он был также активным членом Санкт-Петербургского и Киевского Славянских обществ, много занимался издательской и научной деятельностью.
Работы Флоринского по истории славян принесли ему признание как в России, так и за рубежом. Являясь членом-корреспондентом Российской Академии наук по Отделению русского языка и словесности, членом Русского археологического института в Константинополе и Московского археологического общества, он был избран также членом-корреспондентом Югосла-вянской Академии наук и искусств (1896), членом-корреспондентом Сербской Королевской Академии (1897), членом-корреспондентом Королевского Чешского Общества наук (1891), членом-корреспондентом Чешской Академии наук и искусств (1898), а в 1912 стал ее действительным иностранным членом. Умер Т.Д. Флоринский в 1919 году. По неподтвержденным данным, вследствие своих консервативных взглядов он был арестован и расстрелян органами ЧК3.
Вместе с тем творческое наследие Т.Д. Флоринского до последнего времени не привлекало внимания в отечественной историографии. Как спра-ведливо отмечает Л.П. Лаптева , это было связано с политическими взглядами ученого, которые послужили причиной его отнесения к числу врагов советской власти. Вплоть до конца 70-х гг. XX в. научное наследие Т.Д. Флоринского не подвергалось изучению. Впоследствии труды ученого анализировались в ряде общих работ по истории славяноведения и в нескольких новейших статьях Л.П. Лаптевой5, М.Г. Дубика6 и др. Учитывая многогранность творческого наследия слависта, нельзя не согласиться с мнением Л.П. Лаптевой, о недостаточном его освещении.
