Политика России в отношении восточной части Центральной Европы : 1917-1923 гг. Зубачевский, Виктор Александрович

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Восточная часть Центральной Европы в преддверии и годы Первой мировой войны.

1.1. Западные российские рубежи в системе геополитических координат Российской империи. 68

1.2. Военно-политические цели России на востоке Центральной Европы в период Первой мировой войны (1914-1917 гг.). 81

Глава II. Проблема западных российских рубежей в годы Гражданской войны (1917 - начало 1920 гг.).

2.1. Западные российские рубежи в политике Советской России. 99

2.2. Белое движение и проблема западных российских рубежей. 120

2.3. Геополитическая ситуация на востоке Центральной Европы в период работы Парижской мирной конференции. 139

Глава III. Советско-польская война и геополитическая трансформация восточной части Центральной Европы в 1920 - начале 1921 годов.

3.1. Отношения России, Польши, Германии, Литвы, Чехословакии в 1920 году. 156

3.2. Советско-польская граница как "санитарный кордон": цели его создателей и противников (осень 1920 - весна 1921 гг.). 188

Глава IV. Формирование "конфликтной модели" политики Советской России на ее западных рубежах (1921 - 1923 гг.).

4.1. Советская Россия и страны восточной части Центральной Европы в 1921-1922 годах. 207

4.2. Завершение геополитической трансформации востока Центральной Европы в 1923 г. на фоне рецидива революционной стратегии большевиков. 239

Заключение. 280

Источники и литература. 294

Сокращения. 336

Приложения. 338

• Западные российские рубежи в системе геополитических координат Российской империи.
• Западные российские рубежи в политике Советской России.
• Отношения России, Польши, Германии, Литвы, Чехословакии в 1920 году.

Введение к работе

Актуальность темы исследования. Возникшая в конце XX - начале XXI веков система европейских геополитических координат не до конца сформировалась, что объясняет после распада СССР особую заинтересованность Российской Федерации в стабильности ее западных рубежей. В силу названных обстоятельств понятно, что анализ исторического опыта отношений России со странами восточной части Центральной Европы в XX веке имеет в XXI веке не только академический интерес. Согласно решениям Венского конгресса 1814-1815 гг. восточную часть Центральной Европы в XIX в. составили поделенные между Россией, Австрией и Пруссией территории, населенные преимущественно поляками, словаками, украинцами, белорусами, литовцами. Сегодня под странами восточной части Центральной Европы автор понимает национальные государства, возникшие как после Первой мировой войны, так и появившиеся в 1990-е годы. Отметим, что и сейчас, и в будущем представление о потенциальных вариантах исторического процесса поможет избежать многих ошибок. При всей важности изучения проблемы конфликтов на западном российском зарубежье и политики России на "ближнем" Западе, комплексного освещения в отечественной исторической литературе она не получила и нуждается в дальнейшем исследовании в геополитическом контексте. По целому ряду аспектов исследуемые в диссертации проблемы Восточной Галиции,

Виленского (Вильнюсского) края, Мемельской (Клайпедской) области, транзита по реке Неман, Польского (Восточного) коридора остаются объектом научной дискуссии как внутри сообщества отечественных историков, так и между отечественными и зарубежными учеными. Нередко высказываются полярные точки зрения. Сложность, ответственность, деликатность настоящего исследования заключается в том, что восприятие наиболее болезненных эпизодов истории России и стран восточной части Центральной Европы идеологизируется до сих пор не только историками и политиками "дальнего" и "ближнего" Запада, но и российскими учеными и политиками.

Степень научной разработанности проблемы. Советская и российская историография. Отечественная наука уделяла и уделяет изучению внешней политики России и международных отношений XX в. много внимания. Поэтому автор не претендует на полное перечисление затрагивающих тему диссертации вышедших работ и дает краткую характеристику наиболее важным для данного исследования. В частности, это объясняется тем, что необходимо изучать как политику России, так и политику стран ее "ближнего" Запада в отношении территориальных проблем региона. Вопрос оказался на стыке отечественной и зарубежной истории, что опреде-

Восточная Галиция (Червонная Русь; ныне часть Западной Украины) входила в состав Австро-Венгрии. В 1919 г. Польша оккупировала Восточную Галицию и Виленский край (был в составе России). По условиям Версальского мирного договора Мемельскую область (часть Восточной Пруссии) передали под управление Лиги наций, а Неман объявили от Гродно до устья "международным". Созданный по условиям Рижского мирного договора 1921 г. т.н. Восточный коридор, проходил через Западную Белоруссию и соединял Польшу с Латвией, разъединяя Ви-ленщину и Россию. В 1920 - 1930-е гг. в советских документах и литературе для различения Польских коридоров использовались термины Восточный и Данцигский.

лило его некоторую размытость и многозначность, составив главную трудность для исследования и историографического анализа. Книги, брошюры, статьи, как правило, посвящены двусторонним или международным отношениям, отдельным историческим событиям или территориальным проблемам рассматриваемого периода.

Первые марксистские оценки восточной части Центральной Европы дали видные деятели международного рабочего движения Ю.Ю. Мархлевский, М.П. Прайс и К.Б. Радек в 1919 - 1920 годах¹. Эти работы, как и последующие советские публикации 1920 - 1930-х гг. о политике СССР в отношении западных соседей, носили полемический, обусловленный текущим моментом и, следовательно, спорный характер, особенно в связи с проблемой Восточной Галиции². Впрочем, встречались и сравнительно объективные книги и статьи, прежде всего о политике СССР в отношении Литвы и проблемы Виленского края. Советские историки и юристы доказывали, что польско-литовский конфликт является частью европейских международных отношений, а борьба Литвы за возвращение Виленщины -это борьба за сохранение суверенитета .

¹ Мархлевский Ю.Ю. Польша и мировая революция. М, 1920; Прайс М.П. Германо-польский вопрос в Западной Пруссии и мирные условия союзников // Коммунистический Интернационал. 1919. № 5; Радек К.Б. Развитие мировой революции и тактика коммунистической партии в борьбе за диктатуру пролетариата. М., 1920. См. напр.: Боровский В. Внешняя политика Польши // Мировое хозяйство и мировая политика. 1929. № 8 - 9; Гессен СЯ. Окраинные государства. Польша, Финляндия, Эстония, Латвия и Литва. Л., 1925; ШварцИ.Г. ... Колония польского фашизма. М., 1932.

³ См. напр.: Александров Б. Виленский вопрос // МЖ. 1926. № 11; Шубин И. {Самарин) Париж -Варшава - Вильно (Виленщина на перекрестке имперских путей Франции). М., 1923.

В 1950-е гг. вопрос о политике СССР в отношении стран "ближнего" Запада рассматривался в комплексе международных отношений, обусловленных стереотипами "холодной войны". С классовых позиций обстоятельно рассматривалась внешняя политика восстановленного Польского государства в третьем томе "Истории Польши". Историки характеризовали борьбу поляков западных земель за воссоединение с Польшей как справедливую, а стремление Польши подчинить белорусские, литовские, украинские земли как аннексию. Один из авторов тома и отдельной работы Ф.Г. Зуев, как и его коллеги, считал организаторами советско-польского конфликта 1920 г. западные державы, а действия Польши и Белого движения изучал в рамках "третьего похода Антанты", обращая, однако, внимание на противоречия между Англией, Францией и Польшей по вопросу о ее границах¹. Историки того времени позитивно оценивали советизацию Польши в случае победы Советских республик, рассматривали цели восточной политики начальника Польского государства Ю. Пил су декого как империалистические, в русле антисоветских планов держав Антанты и в интересах крупного польского помещичьего землевладения в бывших восточных землях Rzeczpospolitej.

Расширение с конца 1950-х гг. в СССР и за рубежом публикаций архивных дипломатических материалов пополнило документальную базу исторических исследований, позволив историкам в 1960 - 1980-е гг. более

История Польши. Т. III. М, 1958. С. 7 - 159; Зуев Ф.Г. Международный империализм - организатор нападения панской Польши на Советскую Россию (1919 - 1920 гг.). М., 1954.

объективно анализировать проблемы международных отношений 1900 -1939-го годов. Новое издание П-го тома "Истории дипломатии" (автор В.М. Хвостов) по сравнению с первым изданием 1945 г. выросло почти вдвое. Академик осветил характер внешней политики Российской империи, дал широкие обобщения. В Ш-м томе второго издания "Истории дипломатии" Хвостов написал главу о дипломатии в ходе Первой мировой войны. Подробнее раскрыли внешнюю политику СССР в 1920 - 1930-е гг. И.И. Минц и другие авторы Ш-го тома¹. В тему мировая война вошла история Брестского мира, которым закончилось участие в ней России. Историческое значение договора раскрыли А.О. Чубарьян и другие ученые, отметив, что Россия не потерпела военного поражения, а вышла из войны, сберегая солдатские жизни².

Существенное значение для анализа предыстории и истории исследуемой проблемы представили выпущенные Институтом славяноведения и балканистики АН СССР сборники статей и коллективные труды. Преемственность политики кайзеровской и Веймарской Германии в отношении восточной части Центральной Европы раскрыли В.К. Волков, Т.Ю. Гри-горьянц, А.Я. Манусевич, Г.Ф. Матвеев, И.И. Поп. Они отметили, что в силу антисоветизма польские правящие круги недооценили угрозу политики "мирной ревизии" восточных германских границ в ходе ее осуществле-

¹ История дипломатии. Т. II, III. М.; 1963, 1965. См. напр.: Чубарьян А.О. Брестский мир. М., 1964.

ния Веймарской республикой¹. В 1960-е гг. были введены в научный оборот новые источники по истории советско-польской войны. П.Н. Ольшанский, отдав дань оценкам 1950-х гг., привел ранее неизвестные материалы о военных действиях и политической стороне советско-польских отношений 1918 - 1921 гг., а также о позиции держав Антанты, учитывавших при решении проблемы Восточной Галиции экономико-географические факторы². Роль польского рабочего движения при решении территориальных проблем региона проанализировали И.С. Яжборовская и Н.И. Бухарин .

Политика большевистского руководства в отношении восточной части Центральной Европы в 1920-е гг. определялась и характером советско-германских связей. Первые внешнеполитические шаги Веймарской республики в отношении Советской России раскрыл Я.С. Драбкин. Автор описывал борьбу германских правящих кругов, немецких националистических организаций за сохранение в составе "новой" Германии части польских земель и как названные силы использовали угрозу большевизма в качестве пропагандистского средства давления на западные державы . Новый этап в советско-германских отношениях анализировал А.А. Ахтамзян. Монография насыщена фактическим материалом, но в ней ощущается не-

Славяно-германские исследования. М., 1963; Германская экспансия в Центральной и Восточной Европе. М, 1965; Германская восточная политика в новое и новейшее время. Проблемы стории и историографии. М., 1974; "Дранг нах Остен" и народы Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы. 1871 - 1918 гг. М, 1977.

Ольшанский П.Н. Рижский мир. Из истории борьбы Советского правительства за установление мирных отношений с Польшей (конец 1918 - март 1921 гг.). М., 1969. С. 28 - 29.

Яжборовская И.С. Коммунистическая партия Польши и идеи Октября. 1918 - 1923. М, 1967; Яжборовская И.С, Бухарин Н.И. Польское рабочее движение в борьбе за социализм: исторические уроки. М., 1986.

Драбкин Я.С. Становление Веймарской республики. М., 1978.

достаток архивных документов (что вполне объяснимо) и в результате скупо обозначены территориальные проблемы¹. СВ. Никонова сравнила особенности германской политики по отношению к странам Запада и СССР, показала близость позиций Германии и России по ряду территориальных вопросов. Автор раскрыла антипольскую направленность германских требований по ревизии территориальных постановлений Версальско-го договора . Историки Литовской ССР (и не только) писали (преимущественно на литовском языке) о территориальных проблемах северовосточной части Центральной Европы, доказывали принадлежность Литве Виленского края и Мемельской области, уделяли внимание проблеме транзита по Неману. Р.С. Жепкайте больше исследовала проблему Виленщины, а Р.Ю. Жюгжда - Мемеля. Ученые отметили важную роль Советского Союза в защите государственных интересов Литвы .

Новые условия для изучения темы возникли после окончания "холодной войны" и изменения геополитической ситуации в Европе. Характерной особенностью российских публикаций 1990-х и начала 2000-х гг. стали: отказ от идеологических стереотипов, охват более широкого диапазона

Ахтамзян А.А. Рапалльская политика. Советско-германские дипломатические отношения в 1922-1932 годах. М., 1974.

Никонова СВ. Очерк европейской политики Германии в 1924 - 1929 гг.: От плана Дауэса к плану Юнга. М., 1977.

Жепкайте Р. Литовско-польские отношения в 1919 - 1939 гг. и их место в политической констелляции Северо-Восточной Европы. Автореф. дис. ... докт. ист. наук. Вильнюс, 1983; Жюгжда Р.Ю. Клайпедский край в планах империалистических государств (1919 - 1924 гг.). Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Вильнюс, 1968; Жюгжда Р.Ю. Буржуазная Литва в планах империалистических государств (1919 - 1940). Автореф. дис. ... докт. ист. наук. Вильнюс, 1980; Марцинкявичюс Ю.И. Революционная и национально-освободительная борьба в Вильнюсском крае в 1920 - 1928 гг. Автореф. дис. на соиск. учен. степ. канд. ист. наук. Вильнюс, 1973; На-вщкас К. Литва и Антанта (1918 - 1920 гг.). Вильнюс, 1970; Рубцов А.Ф. Литва в политике французского империализма. 1918 - 1924 гг. Томск, 1988.

факторов, влиявших на формирование внешнеполитического курса; анализ действий российской дипломатии в контексте европейской политики, расширение методологических рамок исследований. На основе сравнительно-исторического анализа источников и критического осмысления научной литературы предпринимаются и попытки изучить возможные варианты развития российского общества.

Для понимания геополитической предыстории проблемы, в основе которой лежат российско-польские отношения, помощь оказала монография П.В. Стегния о разделах Польши. Автор отметил, что польский вопрос во многом определил сущность феномена, называемого имперской составляющей внешней политики России. По мнению историка, объективная оценка разделов Польши возможна при условии их рассмотрения в рамках эволюции международных отношений в Европе. Разделы Польши обусловил комплекс внутренних и внешних факторов, значительную роль среди которых сыграл длительный и сложный процесс формирования геополитических структур в Центральной и Восточной Европе после Вестфальского мира 1648 года. Геополитическая подоплека разделов, по мнению автора, вполне укладывалась в методику "реалистической школы" Х.И. Мор-гентау, связывавшего разделы с логикой развития международных отношений в Европе в XVIII веке. По словам Стегния, Польша стала заложником и одновременно "частным случаем" крупномасштабной геополитической игры с высокими ставками. Основной задачей России являлось обес-

печение защитимого и контролируемого западного фланга (предполья), где в качестве ее вероятных противников выступала не Польша, а Пруссия и Австрия. В практическом плане речь шла о незначительной ректификации русско-польской границы. Стегний отмечает, что Екатерина II не соглашалась на окончательный раздел Польши, понимая важность сохранения ее, хотя и в урезанном виде, в качестве буфера между Россией и двумя германскими государствами¹. Фатальный шаг в приобретении этнически польской территории совершил Александр I.

Все чаще историки обращаются к проблеме геополитической преемственности в политике России. А.Н. Сахаров излагает историю Российского государства - Древней и Московской Руси, Российской империи, СССР, - раскрывая преемственную роль геополитики в становлении его государ-ственности . Б.Н. Миронов считает, что территориальную экспансию России со второй половины XVII в. и до конца XIX в. стимулировали геополитические соображения: прочные границы, стремление обрести незамерзающие порты, помешать захвату соперниками пограничных территорий или включить их в сферу своего влияния. Автор ссылается и на мнение западных историков. Так, американский ученый Р. Меллор писал: «Россия приобретала лишь то, на что другие государства не претендовали, или то, что они не могли захватить». Миронов использует для обоснования своих доводов понятие "фронтир" (frontier, англ. - граница; в геополитическом

¹ Стегний П.В. Разделы Польши и дипломатия Екатерины II: 1772. 1793. 1795. М., 2002. С. 8, 65,413. Сахаров А.Н. Россия: Народ. Правители. Цивилизация. М., 2004.

контексте - приграничье; иногда - пограничье), которое ввел в научный оборот в конце XIX в. американский историк Ф.Дж. Тернер. Концепция "фронтира" раскрывает влияние подвижной границы страны на ее развитие. Миронов и некоторые другие отечественные историки солидарны с позицией Тернера. Причем, заметно, что в США подвижная граница способствовала развитию рыночной экономики в колонизуемом районе, а в России вначале шло военно-административное освоение новой территории, а затем - ее хозяйственное освоение¹. Важные исторические события, связанные с внутренней и внешней политикой России в XVIII - первой половине XIX вв., а также в годы Первой мировой войны рассматривают с геополитических позиций И.В. Зеленева и А.И. Степанов .

Общие и частные вопросы политики Российской империи на ее западных рубежах накануне и в период Первой мировой войны анализируются как в коллективных трудах, так и в монографиях. Следует выделить пятый том "Истории внешней политики России", авторами которого являются ученые Института российской истории РАН. Коллектив историков характеризует факторы, определявшие российскую внешнюю политику, поэтапно раскрывает механизм ее формирования. Показаны усилия правящих кругов по поддержанию великодержавного статуса России, вскрываются

¹ См.: Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII - начало XX в.). Т. 2. СПб., 2000. С. 26, 51. См. также: Агеев АД. Сибирь и американский Запад: Движение фронти-ров. М.,2005.

Зеленева И.В. Геополитика и геостратегия России (XVIII - первая половина XIX века). СПб., 2005; Степанов А.И. Россия в первой мировой войне: геополитический статус и революционная смена власти. М., 2000.

противоречия между ее национальными и имперскими интересами, во многом объясняющие конечный крах внешней политики царского и Временного правительств. Авторы рассматривают Россию как особый тип империи, для которой завоевание не являлось главным средством территориального расширения, а политическая зависимость и национальное неравноправие преобладали над колониальной эксплуатацией, поскольку русскому народу не было свойственно сознание национальной исключительности. Достоинством тома являются специальные главы о механизме принятия внешнеполитических решений в России. Рассматриваемый период был временем растущего внимания к внешней политике со стороны российского общества, которое усилилось накануне мировой войны, а после ее начала выступило на первый план. В соответствующем разделе прослежена эволюция внешнеполитических взглядов основных политических партий России. Новацией является характеристика внешнеполитического курса, принятого российским правительством после поражения в войне с Японией ("политика соглашений и балансирования"). Этот курс был рассчитан на обеспечение сравнительно длительной мирной передышки, необходимой для модернизации страны и восстановления ее военной мощи. Но в результате назревания конфликта великих держав Россия вступила в мировую войну, не завершив ни модернизации, ни запланированных военных приготовлений. По-новому трактуется внешняя политика Временного правительства: снят характерный для советской историографии чрезмер-

ный акцент на классовую борьбу; показано, что главным для кабинетов всех составов являлось продолжение войны в составе Антанты .

Внешнюю политику России в 1907 - 1914 гг. анализирует А.В. Игнатьев: раскрывая механизм принятия в России внешнеполитических решений (роль царя, министров, послов, лидеров политических партий), он отмечает, что партии и печать оказывали на внешнюю политику сравнительно слабое влияние. Ученый характеризует особенности геополитиче-ского положения России . Геополитические взгляды государственных и военных деятелей Российской империи раскрывают очерки, изданные ИРИ РАН . В ряде книг и статей трактуется, в том числе с геополитических позиций, роль во внешней политике России прилегающих к ее западным рубежам земель накануне и в годы мировой войны .

В 1990-е гг. помимо монографий вышли в свет сборники материалов конференций по проблемам Первой мировой войны. Статьи первого сборника неравноценны по содержанию и глубине анализа, иногда фрагментарны . Второй сборник представил квинтэссенцию того, что могли дать российские и зарубежные историки по проблемам войны. В книге приво-

История внешней политики России. Конец XIX - начало XX века (От русско-французского союза до Октябрьской революции). 2-е изд. М, 1999. ² Игнатьев А.В. Внешняя политика России. 1907 - 1914. М., 2000.

Россия: международное положение и военный потенциал в середине XIX - начале XX века. Очерки. М., 2003.

См. напр.: Вахту puna А.Ю. Окраины Российской империи: государственное управление и национальная политика в годы Первой мировой войны (1914 - 1917 гг.). М., 2004; Михутина КВ. Украинский вопрос в России (конец XIX - начало XX века). М., 2003; Савченко В.Н. Восточная Галиция в 1914 - 1915 годах (национально-политическая ситуация и политика российской администрации) // ОИ. 2002. № 5. ⁵ Первая мировая война: Дискуссионные проблемы истории. М., 1994.

дятся свежие факты, ставятся новые проблемы, раскрываются современные подходы. Привлекают внимание материалы В.П. Булдакова, В.А. Еме-ца, Игнатьева, Т.М. Исламова, Л.Г. Истягина, В.Л. Малькова, Б.М. Туполева, СВ. Тютюкина¹. Изданный Институтом славяноведения РАН сборник статей анализирует появление новых государств на исходе мировой войны и территориальные проблемы, порожденные постановлениями Парижской мирной конференции. Матвеев, И.В. Михутина, С.А. Скляров показывают на примере польско-украинско-российских отношений, что молодые страны часто вели политику вразрез своим геополитическим интересам .

С новых рубежей развернулась дискуссия о советско-польской войне. Так, Михутина объясняет, в частности, конфликт между польским государством, советскими республиками, Литвой, украинскими государственными образованиями возникшим в польском общественном сознании убеждении, что Польша может обрести былое могущество и противостоять Германии и России при условии включения в ее состав значительных территорий на востоке. Экспансионизм польских лидеров подогревался неясностью с определением границ Польши на Парижской конференции. Поэтому намерения Пилсудского с одобрением воспринимались большинством поляков, особенно теми, кто проживал за пределами этнической Польши. Историк обращает внимание на планы Пилсудского образовать из национальных окраин бывшей Российской империи федерацию под поль-

¹ Первая мировая война: Пролог XX века. М., 1998.

² Версаль и новая Восточная Европа. М., 1996.

ским руководством. Расхождение геополитических интересов лидеров Белого движения и Польши заставило Пилсудского в октябре - декабре 1919 г. пойти на переговоры с большевиками. По мнению автора, провал планов по созданию польско-литовской федерации, поражение Белого движения, согласие главы Украинской народной республики (УHP) С. Петлюры заключить с поляками военно-политический союз против Советской России способствовали в апреле 1920 г. началу польского наступления на Украине. Михутина считает, что лидеры большевиков в начале 1920 г. шли на максимальные территориальные уступки Польше в обмен на мирный договор, но в апреле тактика уступок себя исчерпала. В пользу мирного разрешения польско-советского конфликта выступали и британские правящие круги, опасавшиеся возможной дестабилизации устанавливавшегося версальского порядка. О советизации Польши, по словам Михутиной, большевики задумались во второй половине июля 1920 г., когда Красная Армия достигла успехов на фронте, а британская дипломатия предложила благоприятные для Москвы условия мира¹.

Иной подход к проблеме советско-польской войны наблюдаем в книге Яжборовской и B.C. Парсадановой. Ученые раскрывают преемственность политики России в отношении Польши, детально исследуют польский вопрос в годы Первой мировой войны, позиции разных политических сил

¹ Михутина ИЗ. Польско-советская война. 1919 - 1920 гг. М., 1994. По нашему мнению, в 1919 г. скорее наблюдались вооруженные столкновения Польши и Советской России на спорных территориях бывшей Российской империи. Ряд важных признаков понятия "война" отсутствовал. См., напр.: Политология: Энциклопедический словарь. М., 1993. С. 51 - 53.

России относительно будущей Польши, трудное воссоздание Польского государства и определение его границ с учетом геополитического фактора. В центре книги - конфронтация политических и военно-стратегических планов России, Польши, Украины, Белоруссии в 1919 г. и советско-польская война 1920 года. Авторы уделяют внимание также антипольской направленности сотрудничества Германии и Советской России. Несомненно, анализ "синдрома 1920 г." является осью работы, поскольку исследуются сложные и спорные проблемы. Авторы изучают не только генезис войны, но и ее долговременные последствия - антагонизмы и мифологемы вражды. Завершающая часть книги посвящена выработке нового, научного видения проблемы в годы "оттепели" и "гласности", закрытия "белого пятна 1919 - 1920 гг." в истории двусторонних отношений. Ученые стремятся увести современного читателя от стереотипов прошлого¹.

Своеобразно итоги советско-польской войны оценил С.Н. Полторак, подразумевая под формулой "победоносное поражение", с одной стороны, поражение идей Великой Польши, с другой - поражение идей мировой ре-волюции . Об отношениях между странами региона в 1918 - 1921 гг. с приведением фактов геополитического свойства пишет СВ. Константи-нов . С историко-геополитических и этно-лингвистических позиций политику Советской России в отношении возникших после войны 1920 г. по-

¹ Яжборовская КС, Парсаданова B.C. Россия и Польша. Синдром войны 1920 г. М., 2005.

Полторак С. Победоносное поражение. Размышления о советско-польской войне 1920 года в канун ее 75-летия. СПб., 1994. С. 216-218.

³ Константинов СВ. Сталин в борьбе за единство России (декабрь 1917 - март 1921 гг.) // Русский геополитический сборник. 1996. № 2.

граничных проблем раскрывает В.Н. Савченко . Сборники статей российских и литовских историков, изданных Институтом всеобщей истории РАН, по-новому рассматривают политику Советской России в отношении польско-литовского конфликта и Литвы .

Иначе трактуют ученые сегодня и характер советско-германских отношений, позицию обеих стран в отношении Версальской системы, порожденных ею территориальных проблем. С.З. Случ изучает подлинные мотивы, которыми руководствовались лидеры СССР и Германии в своих действиях, комплексно рассматривая аспекты советско-германских отношений, которые в отечественной истории не фигурировали или трактовались в ложном свете, - Брестский мир, Рапалльский договор³. Вместе с тем, приводимые в некоторых современных работах ссылки на "подлинные" мотивы отхода Ленина от концепции мировой революции представляются спорными: так, Ю.Г. Фельштинский, по мнению Драбкина, явил на свет наукообразную версию, утверждающую, будто Ленин сначала "продал Россию" германскому генштабу, а затем он же саботировал германскую революцию и тем "предал" мировую революцию⁴.

Линии Рапалло продолжал уделять внимание Ахтамзян. Ученый писал о выгодных для Германии и СССР обоюдных военных связях, но счи-

¹ Савченко В.Н. Восточнославянско-польскоепограничье. 1918- 1921. М., 1995.

² Россия и Балтия. Народы и страны. Вт. пол. XIX - 30-гг. XX века. Сб. статей. М., 2000.; Рос
сия и Балтия: эпоха перемен (1914 - 1924). Сб. статей. М., 2002.

Случ С.З. Германия и СССР в 1918 - 1939 годах: мотивы и последствия внешнеполитических решений // Россия и Германия в годы войны и мира (1941 - 1995). М., 1995.

Фельштинский Ю. Крушение мировой революции. Брестский мир: Октябрь 1917 - ноябрь 1918. М., 1992. С. 10- 11, 22 -24; Драбкин Я. Идея мировой революции и ее трансформации// Научно-информационный бюллетень РХЦДНИ. № 5. М., 1995. С. 38.

тал их не сутью рапалльского курса, а побочным процессом. Ахтамзян обратил внимание на то, что советско-германское сотрудничество способствовало выходу обеих стран из кризисного состояния на основе взаимного учета национальных интересов¹. Военно-политическим отношениям между СССР и Германией посвятил свою книгу С.А. Горлов. Представленные им дипломатические документы раскрывают начало контактов и подготовку военного сотрудничества. Материалы ЦК РКП (б) показывают, как принимались политические решения, военные документы - как решения реали-зовывались. Военно-политические отношения, по мнению Горлова, развивались сложно и противоречиво, имелись лишь элементы союзных отношений: это был "брак по расчету", до правового оформления альянса дела не дошло. Общими для СССР и Германии являлись - необходимость выхода из дипломатической изоляции и геополитическое возвращение в мировую политику². Работы Б.И. Грекова и В.Л. Чёрноперова, написанные на основе новых материалов, посвящены германским и советским дипломатам, сыгравшим немалую роль в развитии отношений наших стран³.

Заслуживают особого внимания книги, выходящие за рамки исследования двусторонних отношений. Место Российского государства в мировом и европейском геополитическом пространстве исследует в своем по-

¹ Ахтамзян А. А. Военное сотрудничество СССР и Германии в 1920 - 1933 гг. // ННИ. 1990. № 5.

² Горлов С.А. Совершенно секретно: альянс Москва - Берлин, 1920 - 1933 гг. М., 2001.
Греков Б.И. Германский промышленник и политик Вальтер Ратенау и Россия в 1914 - 1922 гг.

// История экономики и бизнеса: мировой опыт и современные проблемы. М., 2001; Чёрноперов В.Л. Копп и германо-советские отношения 1918 - 1921 годов // Веймарская республика: история и источниковедение. Вып. 1. Иваново, 2001.

лемическом труде Н.А. Нарочницкая. В частности, она обращает внимание на то, что по геополитическим и военно-стратегическим соображениям Англия была заинтересована в такой европейской войне, где Германия и Россия были бы противниками, "взаимно избивая" друг друга. К геополитическому ослаблению России как государства стремились западные державы и в ходе интервенции против Советской власти, закончившейся предательством Антантой Белого движения¹.

Геополитическую преемственность политики Советской России в отношении западных соседних государств и сравнительно малое влияние на нее идеологии подчеркивают сегодня многие историки. В сборнике полемических статей отечественные и зарубежные ученые исследуют соотношение во внешней политике СССР концепции мировой революции и реальной политики². Л.Н. Нежинский прослеживает эволюцию доктриналь-но-концептуальных и конкретно-практических основ внешней политики Советского государства, ее соответствие или несоответствие общественно-государственным интересам, действия по линии дипломатии и Коминтерна . В.А. Шишкин анализирует связи Советской России с другими государствами в 1920-е годы. Достоинство книги - введение в научный оборот неизвестных фактов, иллюстрирующую активную деятельность советской дипломатии по налаживанию и осуществлению связей Советской России

¹ Нарочницкая Н.А. Россия и русские в мировой истории. М., 2003. С. 173 - 174,228 - 235.

Советская внешняя политика в ретроспективе. 1917 - 1991. М., 1993.

Нежинский Л.Н. В интересах народа или вопреки им? Советская международная политика в 1917-1933 годах. М., 2004.

со странами "ближнего" и "дальнего" Запада. Шишкин считает, что главным для послереволюционной России было стремление обеспечить национальные и геополитические интересы страны и ее безопасность. Но, во-первых, советское правительство не в меньшей (если не в большей) степени стремилось к продвижению "мировой революции", нежели к установлению нормальных отношений с другими странами. Во-вторых, большевистское руководство стало на путь учета и претворения в жизнь геополитических интересов страны (как оно их понимало) далеко не сразу. В итоге историк показывает преемственность национальной и геополитической традиции в политике России, но не учитывает намерения лидеров РКП (б) и Коминтерна осуществить в большей мере на практике концепцию мировой революции¹.

Проблема отношений Коминтерна и РКП (б) - ВКП (б) оказалась на стыке отечественной и зарубежной истории, что предопределило сложность ее изучения. Поэтому важную роль при анализе советской внешней политики в 1920-е гг. играют книги, статьи и публикации документов А.Ю. Ватлина, подробно раскрывающие определяющее влияние партии больше-виков на действия Коминтерна . Геополитическую составляющую в политике Коминтерна анализирует Ар.А. Улунян, уделяя особое внимание ме-

Шишкин В. А. Становление внешней политики послереволюционной России (1917 - 1930 годы) и капиталистический мир: от революционного "западничества" к "национал-большевизму". СПб., 2002.

² См. список публикаций А.Ю. Ватлина в: Ватлип А.Ю. ВКП (б) и Коминтерн в 20-е годы: проблемы взаимоотношений. Диссертация в виде научного доклада на соискание ученой степени доктора исторических наук. М., 1998. С. 52 - 54.

ханизму оценочных категорий и критериев в прогнозах Коминтерна на примере Балканского полуострова¹. В 1990-е гг. возродился интерес к изучению рецидива революционной стратегии большевиков в 1923 г. в связи с кризисом в Центральной Европе. Выявлению исторической истины способствует написанная на основе ранее неизвестных архивных материалов статья Л.Г. Бабиченко: осенью 1923 г. при помощи Коминтерна и РКП (б) Компартия Германии стремилась к захвату власти, но при отсутствии ре-волюционной ситуации это была попытка переворота бланкистского типа .

Проследить влияние внутриполитического развития Советской России на формирование ее внешней политики помогли труды СВ. Леонова, С.А. Павлюченкова, И.В. Яблочкиной и других ученых, освещавших становление Советского государства и его идеологии, новую экономическую политику, сопротивление большевикам на местах после Гражданской войны³.

Хотя и сегодня отношение к геополитике остается неоднозначным, в силу специфики диссертации в ней использовались современные труды по геополитической теории и практике, среди которых выделяются работы Э.А. Позднякова (или под его редакцией). Интерес представляют также книги А.Г. Дугина и статьи К.В. Плешакова, поскольку названные авторы вводят в научный оборот используемые в историческом контексте геопо-

¹ Улунян Ар.А. Коминтерн и геополитика: Балканский рубеж 1919- 1938 гг. М., 1997.

Бабиченко Л.Г. Политбюро ЦК РКП (б), Коминтерн и события в Германии в 1923 г. Новые архивные материалы // НИИ. 1994. № 2.

См. напр.: Леонов СВ. Рождение советской империи: государство и идеология, 1917 - 1922 гг. М., 1997; Россия нэповская (1921 - 1929 гг.) / С.А. Павлюченков и др. М., 2002; Яблочкина И.В. Рецидивы гражданской войны: антигосударственные вооруженные выступления и повстанческие движения в Советской России. 1921 - 1925 гг. М., 2000.

литические дефиниции . В.К. Волков провел некоторую аналогию между геополитическим положением Советской России в 1920-е гг. и Российской Федерации в начале XXI в., не являющейся региональной державой, но живущей «в границах Брестского мира». Б.А. Шмелев считает важным анализ исторического наследия для определения политики современной России в отношении стран восточной части Центральной Европы .

Польская историография. Работы польских историков в 1920 - 1930 гг. в значительной степени носили публицистический характер, отражая, с одной стороны, пропагандистскую борьбу германских и польских правящих кругов вокруг послевоенных территориальных проблем, а с другой стороны - национализм и антисоветизм. Не ставя вопрос об обоснованности вхождения в состав Польского государства украинских, белорусских, литовских земель, историки писали о том, что западные державы заплатили Польше при решении проблемы ее границ недостаточно высокую цену за активную антисоветскую позицию Варшавы. Особое место занимала литература, принадлежавшая перу участников Парижской мирной конференции, носящая частично мемуарный характер. Наиболее четко их пози-

См. напр.: Андрианова Т.В. Геополитические теории XX в. (Социально-философское исследование). М., 1996; Бельков О. Военно-силовые параметры геополитики // Власть. 1996. № 10; Геополитика: теория и практика. М, 1993; Поздняков Э.А. Геополитика. М., 1995; Дугин А. Основы геополитики. Геополитическое будущее России. Мыслить Пространством. М., 1999; Плешаков К. Геополитика в свете глобальных перемен // МЖ. 1994. № 10; Плешаков К. Геоидеологическая парадигма // МЖ. 1995. № 4 - 5.

Волков В.К. Узловые проблемы новейшей истории стран Центральной и Юго-Восточной Европы. М., 2000. С. 326 - 327; Шмелев Б. Отношения России со странами Центральной Европы и интересы ее национально-государственной безопасности // Россия и Центральная Европа в новых геополитических реальностях. Сб. статей участников международной научной конференции. М, 1995. С. 333 - 334.

ция отражена в работе Р. Дмовского "Политика Польши и восстановление государства". Автор главную ответственность за "ограниченное" решение конференцией вопроса о польских границах возлагал на британского премьер-министра "германофила" Д. Ллойд Джорджа, некий "еврейский комитет", а также на Пилсудского и И. Падеревского за несогласованность их действий с Польским национальным комитетом (ПНК)'. В книге М. Бобжиньского "Воскрешение Польского государства", напротив, выдвигались обвинения в адрес Дмовского за недостаточно последовательную защиту им интересов Польши на мирной конференции, поскольку лидер эндеков следовал этнографическому принципу, что обусловило потерю для Польши земель на востоке . Свои соображения в защиту вхождения в состав Польши белорусских и литовских земель высказал сподвижник Пилсудского Л. Василевский .

До осуществления в 1926 г. Пилсудским государственного переворота в историографии конкурировали как концепция эндеков, выступавших за независимую Польшу в сравнительно этнических границах, так и концепция Пилсудского по созданию "федеративной", по сути великодержавной, Польши. После возникновения "режима санации" возобладала легенда о "подлинных" освободителях Польши - легионах Пилсудского и Польской

Dmowski R. Polityka polska і odbudowanie panstwa. Wyd. 2. W., 1926. Дмовский - лидер крупнейшей польской буржуазно-помещичьей партии "Национальная демократия" (эндеки). Паде-ревский - в 1919 г. премьер-министр и министр иностранных дел Польши. Созданный эндека-ми и близкими им политиками в августе 1917 г. ПНК, действовал в Париже и был признан западными державами "официальной польской организацией". ² Bobrzynski М. Wskrzenie Panstwa Polskiego. Т. II: 1918 - 1923. Krakow, 1925.

Wasilewski L. Litwa і Biatorus. W.-Krakow, 1925. Бывший министр иностранных дел, дипломат.

военной организации - и начальнике государства как спасителе страны в 1920 г. от большевизма. Так, в 1930-е гг. издавали работы видного ученого В. Конопчиньского по истории Польши XVII - XVIII вв., но, в силу его политических взглядов, не по истории XX века. Лишь в 1995 г. впервые вышла книга Конопчиньского "Политическая история Польши в 1914 -1939 гг.", рукопись которой была готова еще в 1947 году. Историк, в частности, критиковал восточную политику Пилсудского, его стремление сделать столицей "ягеллонской Rzeczpospolitej" Вильно, которое стало бы "центром центрально-восточной Европы"¹.

В годы Второй мировой и "холодной войны" находившиеся в эмиграции польские историки по-прежнему пытались обосновать экспансионистскую политику Польши 1918 - 1923 гг. на востоке, видели причину неудач при решении проблемы границ Польши в англо-французских противоречиях, обеляли внешнюю политику Варшавы, используя теорию о "двух врагах" в лице Москвы и Берлина . В современной Польше опубликованы практически все их работы. Второе и третье поколение историков осталось в странах проживания, издавая свои исследования и на родине.

Существенное значение для работы над диссертацией имели труды историков Польской Народной Республики 1960 - 1980-х гг., поскольку

¹ KonopczynskiW. Historia polityczna Polski. 1914 - 1939. W., 1995. Конопчиньский (1880 - 1952)
был в 1922 - 1927 гг. депутатом сейма от эндеков, а в 1948 г. новые власти сняли историка с
должности профессора Ягеллонского университета (Краков) в силу его антикоммунистических
взглядов.

² См.: Mackiewicz S. (Cat) Historia Polski od 11 listopada 1918 r. do 17 wrzesnia 1939 r. Londyn,
1941; Pobog-Malinowski W. Najnowsza historia polityczna Polski. 1914 - 1939. Londyn, 1967.

они содержали в себе неизвестный ранее материал и довольно взвешенные трактовки исследуемой проблемы. Отношение западных держав, Германии и Польши к проблеме установления польских границ накануне и в период работы Парижской мирной конференции получило освещение в полемических статьях сборника "Польско-германские проблемы в Версальском мирном договоре", а также в монографиях. Р. Берзанек, 3. Вроняк, Г. Зе-линьский, М. Лечик, К. Ляптер, Я. Собчак, П. Хаузер подвергли критике различные аспекты Версальского договора. Они подчеркивали, что страны Антанты и США навязали Польше такие границы, которые не удовлетворяли ни ее, ни соседей Польши. Действуя подобным образом, союзники, прежде всего Англия и США, стремились, во-первых, увековечить германо-польский и советско-польский конфликты; во-вторых, усилить зависимость Германии и Польши от Запада¹. Вместе с тем, указывали польские ученые, в ходе работы мирной конференции союзные державы делали уступки Германии за счет Польши, рассчитывая в первую очередь именно Германию использовать для сокрушения Советской власти.

Историки В. Гостыньская, А. Деруга, Е. Куманецкий, П. Лоссовский В. Матерский писали о характере советско-польских отношений после возникновения Польского государства, о наследии войны 1920 г., возник-

¹ Problem polsko-niemiecki w traktacie Wersalskim I Pod red. J. Pajewskiego. Poznan, 1963; Bier-zanek R. Panstwo Polskie w politycznych concepcjach mocarstw zachodnich. 1917 - 1919. W., 1964; Hauser P. Niemcy wobec sprawy polskiej. Pazdziemik 1918 - czerwiec 1919. Poznan, 1984; Leczyk M Komitet Narodowy Polski a Ententa і Stany Zjednoczone. 1917 - 1919. W., 1966; Sobczak J. Propaganda zagraniczna Niemiec Weimarskich wobec Polski. Poznan, 1973; WroniakZd. Sprawa polskiej granicy zachodniej w latach 1918 - 1919. Poznan, 1963.

ших по вине Польши территориальных проблемах (в частности, с Литвой), их влиянии на события 1923 года. Они отмечали торгашеский подход во внешней политике правящих кругов Польши, стремившихся к захватам на Востоке и занимавших в большинстве случаев оборонительную позицию в вопросе возвращения западных польских земель. Однако против возможной советизации страны в 1920 г. и революционных планов СССР в 1923 г. официальная историография ПНР не выступала¹. В работах того времени раскрывалась теория о "двух врагах" Польского государства, критиковались апологетика польской эмигрантской историографией и встречавшиеся у историков ПНР субъективистские оценки внешнеполитического курса Пилсудского. Е. Красуский пришел к выводу, что наличие "двух врагов" у Польши проистекало не только из-за антипольской политики Германии и антисоветизма польских правящих кругов, но и вследствие давления на каждое из государств существовавших территориальных проблем . Некоторые авторы изображали в качестве агрессора Литву, внешняя политика которой зависела от Москвы и Берлина³. С конца 1960-х гг. на изучение вопроса оказывало влияние ревизионистское направление в историографии ПНР, возникшее под воздействием социально-политического кризиса в

¹ Gostynska W. Stosunki polsko-radzieckie. 1918 - 1919. W., 1981; Deruga A. Polityka Wschodnia
Polski wobec ziem Litwy, Bialorusi і Ukrainy (1918 - 1919). W., 1969; Kumaniecki J. Po traktacie
Ryskim. Stosunki polsko-radzieckie. 1921 - 1923. W., 1971; Lossowski P. Stosunki polsko-litewskie
w latach 1918 - 1920. W., 1966; Materski W. Polska aZSSR. 1923 - 1924. Wr, 1981.

² KrasuskiJ. Stosunki polsko-niemieckie 1919- 1932. Poznan, 1975.

³ См. напр.: OchmanskiJ. Historia Litwy. Wr., 1967.

Польше. Во время событий 1980 - 1981 гг. снова был гальванизирован миф

0 Пил су деком как "крупнейшей политической фигуре XX века".

Ряд работ, посвященных проблеме германо-польских отношений, преемственности политики кайзеровской и веймарской Германии, ее отражении на характере советской внешней политики, польские историки написали в содружестве с учеными Германской Демократической Республики. Эти вопросы обсуждались также на коллоквиумах историков ГДР и ПНР в 1964 и 1977 гг. в Ростоке¹.

Новые условия для исследования проблемы появились после окончания "холодной войны" и изменения геополитической ситуации в Европе, но на смену устраненной фальсификации пришли мифы довоенных лет, в частности, по проблеме советско-польской войны. Наглядным подтверждением стали изданные материалы прошедшей в 1990 г. в Варшаве конференции. В. Балцерак оправдывает политику Польши в 1918 - 1920 гг. в отношении Белоруссии, Литвы, Украины и обвиняет Советскую Россию в экспансионизме в восточной части Центральной Европы. П. Мадайчик преувеличивает негативную роль Германии и Литвы для Польши во время советско-польской войны. М.К. Каминьский и СМ. Новиновский аналогично оценивают позицию Чехословакии в 1920 году². Многие современные польские историки используют понятие "польско-большевистская

¹ "Сентябрь 1939": Сб. статей. Пер. с нем. М., 1961; Der deutsche Imperialismus und Polen 1918
bis 1939. Rostock, 1978.

² Wojna polsko-sowiecka 1920 roku: Przebieg walk і tto miedzynarodowe. W., 1991. S. 23 - 25, 172
- 181, 186 - 195; Nowinowski S.M. Polsko-czechoslowackie stosunki dyplomatyczne podczas wojny
1920 roku II Szkice z dziejow Europy Srodkowej і Wschodniej w XX wieku. Lodz, 1998.

война", усиливая идеологическую составляющую. Г. Лукомский пытается обосновать этот термин, защищает планы и политику Пилсудского относительно вхождения в состав Польши белорусских и литовских земель, объясняя их историко-геополитическими и цивилизационно-культурными факторами. Автор пишет о самообороне поляков Белоруссии и Литвы против экспансии большевиков, сотрудничавших с Германией¹.

Однако ряд историков анализирует внешнюю политику Польши с позиций относительного историзма. А. Чубиньский критикует восточную политику Пилсудского 1918 - 1922 гг., рассматривая становление границ Польши . Важную и довольно полную информацию дает IV-й том "Истории польской дипломатии"³. Правда, редактор этого тома Лоссовский в новой монографии скорректировал свои взгляды на проблему польско-литовских отношений, критически пишет о политике Литвы, но в целом занимает относительно сдержанную позицию по сравнению с новым поколением польских историков.

Обширна германская историография, посвященная исследуемой теме. Правонационалистические немецкие историки и публицисты в 1920 -1930-е гг. доказывали принадлежность Германии земель, отошедших к Польше по решениям мирной конференции. Более серьезные авторы пыта-

¹ Lukomski G. Walka Rzeczypospolitei о kresy polnocno-wschodnie 1918 - 1920. Poznan, 1994. S.
12,17,21,58. ,

² Problem granic і obszaru odrodzonego panstwa polskiego (1918 - 1990) I pod red. A. Czubinski.
Poznan, 1992.

³ Historia dyplomacji polskiej. T. IV. 1918 - 19391 pod red. P. lossowskiego. W., 1995.

⁴ Lossowski P. Stosunki polsko-litewskie, 1921 - 1939. W., 1997.

лись проследить мотивы политики западных держав в этом вопросе, считая Францию главным адвокатом польских интересов и отмечая сдерживающую роль Англии. Однако В. Рекке считал, что Франция добилась успехов в вопросе отторжения в пользу Польши немецких земель благодаря поддержке президента США В. Вильсона, желавшего обеспечить себе голоса американских поляков на предстоящих президентских выборах¹. Попытку показать трагические для Германии и немцев последствия решений мирной конференции предприняли видные консервативные историки М. Бем и К. Лоэш, под чьей редакцией вышел трехтомник "10 лет Версаля". Опубликованные в третьем томе этого издания статьи посвящены возникшим в результате подписания Версальского договора пограничным проблемам между Германией и ее соседями .

Историография Федеративной Республики Германии касается проблемы новых границ Центральной Европы с несколько иных позиций. Видное место в историографии ФРГ занимает либеральная школа Ф. Фишера, известная весьма объективной трактовкой генезиса Первой мировой войны. Вокруг концепции ученого, изложенной в книге "Рывок к мировому господству"³, до сих пор не прекращается дискуссия. Предметом исследований Фишера стала преемственность целей германского империализма XIX - XX веков. В 1970-е гг. Фишер распространил свой подход к Первой

¹ Recke W. Die polnische Frage als Problem der europaischen Politik. В., 1927.

Zehn Jahre Versiilles. Bd. III.: Die Grenze- und volkspolitischen Folgen des Friedensschlusses I Hrsg. КС Loesch u. M.H. Boehm. В., 1930.

³ Fischer F. Griff nach der Weltmacht. Die Kriegszielpolitik des kaiserlichen Deutschland 1914 / 1918. Dusseldorf, 1962.

мировой войне на генезис Второй мировой войны, обратив внимание на сохранение доктрины "срединного положения Германии в Европе", и сравнил развитие Германии в 1897 - 1918 гг. и в 1918 - 1933 годах. Ученики Фишера развивали его концепцию. Например, историк И. Хайсс в книге "Польская пограничная полоса в 1914 - 1918 гг." критиковал правящие круги кайзеровской Германии за аннексионистские планы в отношении Польши, сравнивая их с нацистской политикой .

Консервативная историография отвергла метод "политико-социальной истории" Фишера, противопоставив его принципам геополитический подход (Фишер не отрицал его значимость). Историки-консерваторы обуславливали политику Германии в XX в. "ее срединным положением в Европе", "бедностью.занимаемого ею пространства" . В то же время их работы позволили углубить оценку позиций германских и польских правящих кругов вокруг территориальных постановлений 1919 - 1923 годов. Исследованием советско-германских и германо-польских отношений этого периода занимались консервативные историки М. Брошат, Г. Роос, X. Яблоновски, пытаясь свести спорные проблемы к борьбе национальностей и сожалея по поводу утраты "исконно германских земель на Востоке". Ученые ФРГ обращали внимание на разногласия западных держав относительно конфигурации восточной части Центральной Европы. По их мнению, во многом определяющую роль при решении спорных проблем играли США. Ябло-

¹ Geiss I. Tzw. polski pas graniczny 1914 - 1918. W., 1964. Мерцалова Л.А. Германский фашизм в новейшей историографии ФРГ. Воронеж, 1990. С. 106.

новски считал, что США пошли на компромисс с Англией в противовес Франции, поскольку якобы не имели конкретных интересов в Польше . К. Швабе в объемной монографии раскрыл противоречия в самой американской делегации по территориальным проблемам между "инкуайри" (экспертами), с одной стороны, госдепартаментом и военными, с другой. На позицию последних по ряду внутри- и внешнеполитических причин перешел в марте 1919 г. Вильсон². Историки указали на единство основных германских партий по вопросу сохранения Германии в прежних границах, обращая внимание на паллиативный план создания "восточного государства", которое объединило бы на федеративной основе часть немецких и польских земель. X. Шульце полагал, что "революционная импотенция" чиновников сделала этот проект лишь эпизодом³.

Умеренно-консервативный историк Г. Вагнер писал о политике Германии в период советско-польской войны. Автор характеризовал позицию рейхсвера, правительства, рейхстага, немецких партий, прессы в отношении Советской России и Польши. Вагнер анализировал советско-германские военно-политические и экономические связи, контакты представителей Кенигсберга и Москвы на границе с Восточной Пруссией, но исключал наличие союзных отношений с Кремлем⁴. Обильную информа-

¹ Broszat М. 200 Jahre deutsche Polenpolitik. Munchen, 1963; Roos H. Polen zwischen dem Weltkriegen II Osteuropa - Handbuch. Koln; Graz, 1959; Jablonowski H. Russland, Polen und Deutschland. Koln, Wien; 1972.

Schwabe K. Deutsche Revolution und Wilson-Frieden: Die amerikanische und deutsche Friedenss-trategie zwischen Ideologie und Machtpolitik 1918 11919. Dusseldorf, 1971.

³ Schulze H. Oststaatplan 1919II Vierteljahrshefte fur Zeitgeschichte. 1970. Hf. 2.

⁴ Wagner G. Deutschland und der polnisch-sowjetische Krieg 1920. Wiesbaden, 1979.

34 цию предоставил либеральный историк X. Хёльтье в книге о внешней политике Веймарской республики на востоке Центральной Европы, позиции Польши и Советской России по территориальным проблемам. Однако тезисы Хёльтье: стремление Германии к миру и одновременная необходимость ревизии ее восточных границ - не согласуются¹.

Важное место в историографии ФРГ 1950 - 1970-х гг. заняло изучение Брестского и Рапалльского договоров. Консервативный историк Л. Циммерман писал, что после подписания Брестского мира и крушения планов мировой революции В.И. Ленин "развил двухколейную внешнюю политику, приметы которой до сих пор сохраняются в советской дипломатии". Вместе с тем, по мнению ученого, Ленин "попытался вывести Советскую Россию из изоляции" . На это указал и либеральный историк В. Баумгарт, характеризуя роль Ленина, а также Г.В. Чичерина, А.А. Иоффе и других дипломатов в создании новой дипломатической службы и в защите государственных интересов России³. По мнению консервативного историка Г. Рауха, Чичерин вел антибританскую политику, поскольку она помогала борьбе большевиков за руководящую роль в антиколониальном движении, революционному союзу с которым нарком придавал большое значение. Чичерин уделял внимание сотрудничеству с Германией, но не строил в этом вопросе иллюзий⁴.

¹ Holtje Ch. Die Weimarer Republik und das Ostlokarno-Problem 1919 - 1934. Wurzburg, 1958. Zimmermann L. Deutsche Aussenpolitik in der Are der Weimarer Republik. Gottingen, 1958. S. 16.

³ Baumgart W. Deutsche Ostpolitik 1918. Wien-Munchen, 1966. S. 39, 41.

⁴ Rauch G. Geschichte des bolschevistischen Russland. Wiesbaden, 1955. S. 139, 113-114.

Значителен диапазон мнений при оценке Рапалльского договора. Как консервативные (К. Бухгейм), так и либеральные (Г. Эйлер) историки видели в нем волевой акт реально мысливших министров, дипломатов и военных, указывая на заинтересованность Германии в улучшении отношений с Советской Россией, чтобы предупредить давление на нее западных держав¹. Однако Бухгейм считал, что договор ухудшил отношения Германии с Западом². По мнению Рауха, Рапалльскии договор отразил самостоятельную роль Германии, вывел ее из внешнеполитической изоляции. Раух считал, что избрание Сталина Генеральным секретарем ЦК РКП (б) в апреле 1922 г. способствовало подписанию договора, который усилил, в свою очередь, позиции лидера партии большевиков внутри страны . По мнению Чичерина, писал консервативный историк Т. Шидер, Рапалльскии договор укрепил независимость Германии от западных держав и обеспечил реальное советско-германское сотрудничество⁴. С другой стороны, ряд консервативных историков отвели договору роль военного союза, направленного против Польши. На деле многие германские военные и политики желали использовать сотрудничество с Россией для пересмотра Версальского договора, но военное соглашение так и не было подписано. Советскую и Веймарскую республики многое разделяло, но их сотрудничеству способ-

Buchheim К. Die Weimarer Republik. Munchen, 1961. S. 83; Euler H. Die Aussenpolitik der Wei-marer Republik 1918 - 1923. Aschaffenburg, 1957. S. 336.

² BuchheimK. Op. cit. S. 81.

³ Rauch G. Op. cit. S. 178-179.

⁴ См.: Schieder T. Die Probleme des Rapallo-Vertrags. Eine Studie uber die deutsche-russischen Be-
ziehungen 1922 - 1926. Koln, 1956. S. 49.

ствовало обоюдное недовольство политикой Польши в восточной части Центральной Европы.

Современная историография ФРГ, используя раскрытие значительной части российских архивов, более объективно оценивает советскую внешнюю политику в 1920-е годы. Так, представляет интерес коллективная работа "Между традицией и революцией: детерминанты и структуры советской внешней политики 1917 - 1941 гг.", особенно написанная В. Кноллем глава, посвященная деятельности в 1920-е гг. НКИД. Автор отмечает, в частности, усиление в 1923 г. роли ЦК РКП (б) по руководству внешней политикой¹. Современные немецкие историки отрицают наличие союзных советско-германских отношений, считая основным мотивом прагматической "рапалльской линии" враждебность Германии к Польше. Так, возможность совместных действий с Россией была для командующего рейхсвером генерала Г. Секта козырем, сохранявшим силу, пока он не был разыгран.

В диссертации отражены материалы книг английских ученых. Э. Карр дал общую характеристику и привел немало интересных деталей об отношениях в начале 1920-х гг. между Советской Россией, Польшей и Герма-нией . Историк Н. Дэвис считал, что советские и многие западные ученые игнорировали 1919 г. как начало советско-польской войны, так как она возникла незаметно. Ни большевики, ни поляки, по мнению автора, винов-

¹ Zwischen Tradition und Revolution: Determinanten und Strukturen sowjetischer Aussenpolitik 1917
- 1941 / Hrsg. v. L. Thomas u. V. Knoll. Stuttgart, 2000. S. 113 - 114.

² Карр Э. История Советской России. Кн. 3. Большевистская революция 1917 - 1923. Т. 3. М.,
1989. Многотомная работа Карра в начале 1950-х гг, была издана на английском языке.

никами войны не являлись, поскольку эвакуация германской армии создала вакуум между двигавшимися спонтанно советскими и польскими войсками. Победа Белого движения над большевиками, по словам Дэвиса, была невыгодна для Польши, но и Рижский мир стал тупиком, не решая проблему. Историк обратил внимание на отрицательную позицию Ллойд Джорджа в отношении территориальных требований Польши на востоке . Карр и А. Тейлор отнесли начало советско-польской войны к апрелю 1920 г., а предшествовавшую борьбу рассматривали как пограничные стычки. Тейлор в предисловии к книге Дэвиса констатировал: «Эта война ... определила направление развития русской истории на следующие 20 лет ... советские лидеры отошли от курса на мировую революцию. Социализм в одной стране, подкрепленный диктатурой Сталина, был прямым следствием советско-польской войны ... Результат был роковым для Польши. Расположенная между Германией и Советской Россией, эта страна должна была выбрать дружбу с одной из них. Победа над Советской Россией привела польских лидеров к убеждению, что они не могут предпочесть ни одну из

этих держав» . Американский историк польского происхождения П. Ван-дыч писал: «захват Вильно не был началом войны..., но уже это движение было важно само по себе в запутанной игре за границы, играемой Москвой и Варшавой». Однако Варшава не была заинтересована «в организации антибольшевистского крестового похода», поскольку, помогая белым, под-

¹ Denies N. White eagle, red star. The Polish-Soviet War, 1919-1920. L., 1972. P. 23-27, 65, 168-
170,263.

² Ibid. P. IX.

вергала опасности собственную восточную программу, а отношение Антанты показало, что «русские интересы получают приоритет над польскими требованиями». Вандыч считал: Польша маневрировала между Деникиным и большевиками, а Рижский мир был шагом, «негативные последствия которого были очевидны для Польши больше, чем для России»¹.

Таким образом, при всей важности изучения политики России в отношении восточной части Центральной Европы комплексного освещения в геополитическом контексте эта проблема в отечественной исторической литературе не получила. Из историографического обзора следует, что существует потребность в дальнейшем изучении политики России в отношении восточной части Центральной Европы.

Объектом исследования работы является восточная часть Центральной Европы в политике России в контексте международных отношений 1917 - 1923 годов. Предметом исследования - содержание, цели и задачи политики России в связи с проблемами Восточной Галиции, Виленского края, Польского (Восточного) коридора, Мемельской области, транзита по реке Неман. Целью работы является анализ политики России на ее западной границе, преломление политики и идеологии России в связи с конфликтами вокруг территориальных проблем восточной части Центральной Европы, которые воздействовали на обстановку в регионе и Европе в целом.

¹ Wandycz Piotr S. Soviet - Polish Relations, 1917-1921. Cambridge, 1969. P. 117, 135,284.

Для достижения поставленной цели автор выделил следующие научные задачи. Во-первых, раскрыть роль по руководству внешней политикой России Политбюро ЦК РКП (б) и механизмы реализации его решений на примере стран восточной части Центральной Европы. Во-вторых, исследовать действия Наркомата иностранных дел (НКИД) в данном регионе в связи с проблемами Восточной Галиции, Виленского края, Восточного коридора, Мемельской области, транзита по Неману. В-третьих, проанализировать степень осуществления внешнеполитических задач Советского государства структурами Коммунистического Интернационала и силовых ведомств¹ на примере стран восточной части Центральной Европы. В-четвертых, доказать определенную геополитическую преемственность политики Российской империи и Советской России на западном направлении, проявившуюся до утверждения авторитарно-государственнического курса И.В. Сталина на построение социализма в одной стране. Хронологическими рамками работы явились начавшиеся территориальные изменения на западе России в 1917 г., завершившиеся в 1923 г. геополитической трансформацией региона согласно решениям Верховного совета Ан-танты, конференции послов , Лиги наций в отношении Восточной Галиции, Виленского края, Мемельской области. Территориальные рамки ис-

Силовые ведомства ("соседи"): иностранный отдел (ИНО) ВЧК - ОГПУ, регистрационное управление Реввоенсовета Республики (Региструп РВСР), разведывательное управление (Раз-ведупр) Красной Армии.

Конференция (совет) послов собиралась в 1919 - 1931 гг. для рассмотрения вопросов осуществления Версальского договора. В ее состав входили: член правительства Франции (председатель), аккредитованные в Париже послы Англии, Италии, Японии; посол США во Франции являлся наблюдателем.

следования охватывают Советскую Россию, Германию, Польшу, Чехословакию, Литву.

Источниковая база диссертации определяется многоплановостью темы, целями и задачами исследования. В качестве важной задачи автор видел изложение на архивно-документальной основе предыстории и истории спорных территориальных вопросов региона, роль в их решении российской внешней политики и дипломатии. Поэтому в значительной мере диссертация основана на архивных материалах, часть которых впервые введена в научный оборот. Особенно важными для исследования явились документы Архива внешней политики Российской Федерации и Российского государственного архива социально-политической истории. В архиве МИД РФ наибольший интерес представил фонд Секретариата Чичерина (Ф. 04. Оп. 1. Австрия; Оп. 11. Венгрия; Оп. 13. Германия; Оп. 27. Литва; Оп. 32. Польша; Оп. 43. Чехословакия): особенно личная переписка наркома с полпредами, дневниковые записи сотрудников советских дипломатических миссий. Фонд 165 хранит переписку полпреда в Германии Н.Н. Крестинского. Обширный аналитический материал содержит фонд Отдела дипломатической информации (ОДИ) НКИД в Берлине (Ф. 165 б). В РГАСПИ важными для работы явились фонды Коминтерна (Ф. 495), секретариата В.И. Ленина (Ф. 5), ЦК КПСС (Ф. 17), Польского бюро агитации и пропаганды при ЦК РКП (б) - Ф. 63; М.М. Литвинова (Ф. 359), К.Б. Ра-дека (Ф. 326), Л.Д. Троцкого (Ф. 325). Принципиальное значение для ана-

лиза взаимоотношений РКП (б), НКИД, силовых ведомств и Коминтерна имеют протоколы заседаний Политбюро (Ф. 17. Оп. 163), включая "особые папки" (Оп. 162), куда заносились решения по самым секретным вопросам.

Свою роль в исследовании сыграли документы из Архива внешней политики Российской империи. Интерес представили фонды "Особый политический отдел" (Ф. 135. Оп. 474) и "Секретный архив министра" (Ф. 138. Оп. 467) с перепиской и статьями информатора МИД, журналиста В.П. Сватковского. Государственный архив Российской Федерации помог осветить внешнеполитическую деятельность Белого движения: особое внимание привлекли фонды "МИД Российского правительства в Омске" (Ф. Р-200), "Представительство МИД Российского правительства в Париже" (Ф. 5680). Интерес в связи с дискуссией о будущих границах России вызвала содержащаяся в этих фондах переписка А.В. Колчака, А.И. Деникина, С.Д. Сазонова, А.А. Нератова, а также А.И. Гучкова (Ф. Р-5868). С помощью документов Российского государственного военного архива автор уточнил роль пропаганды в обеспечении внешнеполитических планов Белого движения и Польши в период Гражданской войны (Ф. 100. Управление армиями Южного фронта; Ф. 33987. Канцелярия Председателя Революционного Военного Совета Республики - РВСР).

В Archiwum Akt Nowych w Warszawie автор работал прежде всего с фондами Ministerstwa Spraw Zagranicnych и Ambasady RP w Berlinie, позволившими точнее осветить международный фон советско-польской вой-

ны 1920 года. Помощь в работе над диссертацией оказали также документы Archiva Ministerstva zahranicnich veci Ceske Republiky и Osterreichische Staatsarchiv. В архиве МИД Чехии главным источником стал фонд руководителя чехословацкой миссии в Москве И. Гирсы, в котором хранятся и письма представителей белой эмиграции министру иностранных дел ЧСР Э. Бенешу по проблеме Восточной Галиции. В Госархиве Австрии основным источником явилась переписка дипломатических представителей Вены в Берлине, Варшаве и Львове с австрийским МИД, в том числе, по проблеме Восточной Галиции.

Археографическую обработку документов автор осуществлял в соответствии с существующими в России правилами публикации архивных материалов. Широкое использование архивных материалов определило нередкое цитирование переписки, дневниковых записей дипломатов и политиков, что, по мнению автора, нагляднее отражает характер исследуемой эпохи. Цитаты из архивных документов приведены согласно современным правилам орфографии и пунктуации, но сохранены своеобразие написания географических названий, выделение слов, стилистика. Документы и события датируются по новому стилю. Следует заметить, что архивные материалы, как и другие источники, имеют различную степень достоверности и нуждаются в критическом анализе при комплексном их рассмотрении.

Признавая необходимость введения в научный оборот архивных документов и материалов, хотелось бы обратить также внимание на резуль-

тативность повторного обращения к опубликованным ранее источникам, их нового анализа с позиций современных знаний и подходов. Поэтому важную роль в диссертации сыграли многочисленные документальные публикации. В 1920-е гг., с присущим тому времени классовым подходом, вышли специальные сборники царских, иностранных и советских дипломатических документов. Так, в сборнике о русско-польских отношениях в период мировой войны воззвание к полякам 14 августа 1914 г. Верховного главнокомандующего русской армией набрано петитом и помещено в приложения. НКИД СССР издал и международные договоры¹. Большим подспорьем для диссертации явились публикации Комиссии по изданию документов эпохи империализма, к сожалению, частично осуществившей свой замысел. Наиболее полно представлены документы в 10 томах с января 1914 г. по март 1916 г.; позже были изданы еще три тома, включающие материалы за 1911 - 1913 годы. Комиссию возглавлял академик М.Н. Покровский, что придало некоторую односторонность публикациям, обусловленную позицией их главного редактора². Внешнюю политику царского правительства в годы мировой войны уточнили изданные на основе заметок бывшего помощника управляющего делами Совета Министров А.Н. Яхонтова материалы российского правительства .

Русско-польские отношения в период мировой войны. М.-Л., 1926; Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и декларациях. Ч. II. М., 1926; Версальский мирный договор. М., 1925; Сен-Жерменский мирный договор. М., 1925.

МОЭИ. Документы из архивов царского и Временного правительств. 1878 - 1917 гг. Сер. III. 1914 - 1917. Т. VI-X. М.-Л., 1935-1938; Сер. II. 1900 - 1913. Т. XVIII-XX. М., 1938-1940.

Совет Министров Российской империи в годы Первой мировой войны. СПб., 1999.

При раскрытии темы основополагающую роль сыграли публикуемые с 1957 г. "Документы внешней политики СССР". Первые 7 томов издания содержат немало советских и иностранных документов за 1917 - 1923 годы¹. Публикацию существенно дополнили, изданные ИСБ АН СССР в содружестве с историками ПНР и ЧССР сборники документов и материалов, а также подготовленные МИД СССР и МИД ГДР сборники документов². Для понимания советской внешней политики в годы Гражданской войны важную роль сыграли документальные публикации 1960 - 1970-х годов . Документы и материалы, раскрывающие по-новому многие сюжеты советско-польской войны, содержит сборник, подготовленный под руководством И.И. Костюшки⁴.

Немалую помощь в работе оказали стенографические отчеты съездов РКП (б), опубликованные решения Политбюро ЦК РКП (б) с комментариями⁵, материалы конгрессов Коммунистического Интернационала и его Исполкома с приложениями⁶. Важным для диссертации явился сборник

¹ ДВП СССР. Т. I-VII. М, 1957-1963.

² ДМИСПО. Т. I-IV. М, 1963-1966; ДМИСЧО. Т. I—II. М; 1973, 1977; Советско-германские от
ношения от переговоров в Брест-Литовске до подписания Рапалльского договора. Т. 1-2. М.;
1968, 1971; Советско-германские отношения 1922 - 1925 гг. Ч. 1-2. М., 1977.

³ Из истории гражданской войны в СССР. Сборник док-тов и мат-в в трех томах Т. 2, 3. М.,
1961; Директивы командования фронтов Красной Армии (1917 - 1922 гг.). Т. И. М., 1972; Ди
рективы Главного командования Красной Армии (1917 - 1920). Сб.. док-тов. М, 1969.

ПСВ. 1919 - 1920. (Ранее не опубликованные документы и материалы). Ч. I—II. М., 1994.

⁵ См. напр.: Седьмой экстренный съезд РКП (б). Март 1918 г. Стеногр. отчет. М., 1962; Десятый
съезд РКП (б). Март 1921 г. Стеногр. отчет. М., 1963; Двенадцатый съезд РКП (б). Стеногр. от
чет. М., 1968; КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 2, 3.
М.; 1983, 1984; Материалы "особой папки" ПБ ЦК РКП (б) - ВКП (б) по вопросу советско-
польских отношений. 1923 - 1944 гг. М., 1997.

⁶ См. напр.: 2-й конгресс Коммунистического Интернационала. Стеногр. отчет. Пг., 1921; Тре
тий Всемирный конгресс Коммунистического Интернационала. Стеногр. отчет. Пг., 1922; IV
Всемирный Конгресс Коммунистического Интернационала. Избр. доклады, речи и резолюции.
М,Пг.;1923.

документов "Коминтерн и идея мировой революции", более полно позволивший исследовать деятельность Коминтерна и добавивший материалы к изучению событий 1923 года. Аналогичным образом можно охарактеризовать сборник документов "Политбюро ЦК РКП (б) - ВКП (б) и Коминтерн". Не все коминтерновские дела проходили официальным путем через Политбюро, а рассматривались в других руководящих органах РКП (б), в переписке между членами Политбюро, в их письмах другим инстанциям и деятелям Коминтерна. Поэтому в сборники включены и подобного рода материалы¹. Публикация документов "Национальный вопрос на Балканах через призму мировой революции", хотя и не имеет прямого отношения к изучаемому региону, позволяет уточнить деятельность Коминтерна и си-ловых ведомств . Изданный на немецком языке сборник документов из архива Коминтерна, составителями которого стали преимущественно российские историки, реконструирует ход подготовки в 1923 г. в Москве и Берлине "Германского Октября" и его последующее крушение³. Но вышли в свет по ряду причин не все запланированные к изданию документы: действия спецслужб и подготовку военных операций сборник не затронул.

Большую помощь в исследовании оказали зарубежные документальные публикации. Международные отношения после окончания мировой

¹ Коминтерн и идея мировой революции: Документы. М., 1998; Политбюро ЦК РКП (б) - ВКП (б) и Коминтерн: 1919 - 1943 гг. М., 2004.

Национальный вопрос на Балканах через призму мировой революции: В док. центр, рос. арх. нач. - середины 1920-х гг. Ч. 1, 2. М.; 2000, 2003.

Deutscher Oktober 1923. Ein Revolutionsplan und sein Scheitern I Hrsg. v. Bernhardt H. Bautelein, Leonid G. Babicenko, Fridrichl. Firsov undAleksandr Ju. Vatlin. В., 2003.

войны позволил уточнить польский трехтомник о Парижской конференции¹. Фундаментальным источником явились изданные в ФРГ "Акты германской внешней политики 1918 - 1945 гг.", содержащие документы МИД Германии, а также личную переписку и дневниковые записи немецких дипломатов о беседах с иностранными, в том числе с советскими, дипломатами². В диссертации частично использованы протоколы заседаний созданного в Германии после Ноябрьской революции 1918 г. временного пра-вительства (Совет народных уполномоченных - СНУ) и кабинетов Веймарской республики⁴. Для публикаций из ФРГ характерен высокий уровень археографической обработки документов.

Различные аспекты международных отношений того времени раскрывают воспоминания участников событий. Некоторые из них написаны по памяти, другие - по записям, сделанными во время описываемых событий, что придает им сравнительно достоверный характер; третьи - подвергнуты литературной обработке и наиболее субъективны. Главным условием использования мемуаров явился основной прием научной критики - проверка воспоминаний с помощью документов и других источников.

Существенно пополнили наши знания по истории Первой мировой и Гражданской войн изданные за границей и переизданные в современной России книги эмигрировавших представителей Белого движения, участни-

¹ Sprawy polskie па konferencji pokqjowej w Paryzu w 1919 r. T. I—III. W., 1965-1968.

² ADAP. Ser. A: 1918 - 1925. Bd. 1-Х. Gottingen, 1982-1993.

³ Die Regierung der Volksbeauftragten 1918 /1919. Bd. 1-2. Diisseldorf, 1969.

⁴ Das Kabinett Scneidemann. Boppard I Rhein, 1971; Das Kabinett Bauer. Boppard I Rhein, 1980; Das
Kabinett Fehrenbach. Boppard I Rhein, 1972; Das Kabinett Muller I. Boppard I Rhein, 1971.

ков и современников названных событий. В литературе русского зарубежья превалировал принцип историзма, хотя и она не была лишена идеологических установок. Воспоминания бывшего царского министра иностранных дел Сазонова раскрывают борьбу в правящих кругах Российской империи вокруг проблемы новых западных рубежей России и, в частности, польского вопроса. Сазонов довольно объективно оценил политику Антанты в отношении России (в годы мировой войны) и Белого движения . Г.Н. Михайловский, являвшийся в 1919 г. связным между находившимся в Париже Сазоновым и Деникиным, подтвердил оценки Сазонова периода мировой (кн. 1) и Гражданской (кн. 2) войн. Но, в отличие от последнего, дипломат считал необходимым пойти (на словах) на территориальные уступки Польше². Воспоминания Михайловского ценны и потому, что сделаны непосредственно во время событий и не отредактированы на основании более поздних сообщений. Объективно оценили помощь союзников бывшие послы России в США и Франции Б.А. Бахметев и В.А. Маклаков: полноценной поддержке Антантой Белого движения мешало противоречие между целями борьбы с большевизмом и задачами воссоздания единой

России . Критически относились к политике Польши Деникин и генерал А.А. фон Лампе, доказывая, что Добровольческую армию Красная Армия

¹ Сазонов С.Д. Воспоминания. М., 1991.

Михайловский Г.Н. Записки. Из истории российского внешнеполитического ведомства, 1914 -1920 гг. Кн. 1-2. М., 1993.

"Совершенно лично и доверительно!": Б.А. Бахметев - В.А. Маклаков. Переписка. Т. 1. 1919 -1921. М., 2001.

победила благодаря фактической помощи Пилсудского . Записки П.Н. Врангеля свидетельствуют, что он пытался установить военное сотрудничество с Пилсудским, но в целом безуспешно, поскольку и барону были присущи великодержавные взгляды на будущую Россию . Конфликты между Польшей, Белым движением и УНР наглядно показывают воспомина-ния бывшего генерала армии УНР Ю.О. Тютюника . Отметим, что помощь в анализе воспоминаний участников Белого движения оказали работы В.Ф. Ершова и А.И. Ушакова⁴.

Негативную позицию в годы мировой войны в отношении Российской империи, изменения в ее пользу границ демонстрирует Т.Г. Масарик⁵. За свержение Советской власти выступал У. Черчилль, но его мемуарно-публицистическая книга доказывает, что Англия преследовала корыстные интересы на востоке Центральной Европы и не была заинтересована ни в великодержавной Польше, ни в восстановлении единой России⁶. Итальянский посланник в Варшаве Ф. Томмазини выдвигает версию о возможном изменении границ Польши в период советско-польской войны 1920 г. в пользу Германии . Польский генерал и бывший дипломат Т. Махальский

Деникин А.И. Поход на Москву ("Очерки русской смуты"). М, 1989; Деникин А.И., Лампе А.А. Трагедия белой армии. М., 1991.

Врангель П.Н. Записки. Ч. II // Белое дело: Последний главком. М., 1995.

ТютюникЮ. 3 поляками проти Вкраїни. Харків, 1924 [репринт, 1990 г.].

Ершов В.Ф. Российское военно-политическое зарубежье в 1918-1945 гг. М, 2000; Ушаков А.И. Современная российская историография антибольшевистского движения в годы гражданской войны в России. М., 2004.

Масарик Т.Г. Мировая революция. Воспоминания. Т. 1. Прага, 1926. Масарик - президент Чехословакии в 1918 - 1935 годах.

⁶ Черчилль У. Мировой кризис. 1918 - 1925: Воспоминания. М., 1932.

⁷ Tommasini F. Odrodzenie Polski. W., 1928.

критикует в мемуарах политику Пилсудского на востоке, которая привела, по его мнению, в 1939 г. к трагедии Польши .

Геополитический аспект советско-польской войны отчасти раскрылся в ходе разгоревшейся в 1920-е гг. дискуссии между советскими военачальниками о причинах поражения Красной Армии под Варшавой. Интерес советских командиров война с Польшей вызвала и потому, что она была, по их мнению, первой "внешней" войной Советской России. Остроте споров способствовала книга Пилсудского с критикой М.Н. Тухачевского, писав-шего поверхностно и тенденциозно . Наиболее объективно ход и характер советско-польской войны осветили А.И. Егоров, Е.Н. Сергеев и Б.М. Ша-пошников . Шапошникову особенно присущи компетентность, взвешенность суждений, широта мышления, глубина проникновения в суть проблемы, а также такт, с которым автор отнесся к своим оппонентам. Но на волне хрущевской "оттепели" советские историки сочли брошюру Тухачевского едва ли не основополагающей работой по данной теме, что способствовало в 1970 - 1980-х гг. деформации представлений о советско-польской войне. Шапошников не критиковал Тухачевского, а дополнил его работу данными, которые ускользнули от внимания бывшего командующего Западным фронтом или не были ему известны. Тухачевский считал,

¹ Machalski Т. Pod pra_d: Swiatla і cienie kampanii wrzesniowej 1939 r. Londyn, 1961.

Пилсудский Ю. 1920 год II Пилсудский против Тухачевского: (Два взгляда на советско-польскую войну 1920 г.). М., 1991; Тухачевский М.Н. Поход за Вислу // Там же. ³ Егоров А. Львов - Варшава. 1920 год. Взаимодействие фронтов. М.-Л., 1929; Сергеев Е.Н. От Двины к Висле. Очерк операций 4-й армии западного фронта в июле и 1-ой половине августа 1920 г. Смоленск, 1923; Шапошников Б. На Висле: К истории кампании 1920 года. М., 1924.

что причиной поражения Красной Армии стала стратегия, а не политика. Шапошников же писал: с подходом к Бугу стратегия не могла гарантировать политике немедленный успех, а политика не могла рассчитывать на него¹. Особняком в мемуарной литературе стоит книга бежавшего на Запад дипломата Г.З. Беседовского, из которой, при критическом подходе, мож-но почерпнуть немало фактов о внешней политике СССР в 1920-х годах .

В отдельную категорию источников автор включил статьи, труды и переписку государственных, политических, военных и общественных деятелей первой четверти XX века. Они уделяли большое внимание роли международного фактора в мировой, Гражданской и советско-польской войнах, исход которых во многом определил конфигурацию западных рубежей России. Своего рода геополитическим прогнозом итогов будущей мировой войны стала записка (февраль 1914 г.) члена Государственного совета П.Н. Дурново Николаю II (ее издали в 1920-е г.)³. Изучение переписки Н.И. Астрова, А.С. Лукомского, Б.В. Савинкова позволило выявить существенные разногласия в самом Белом движении⁴.

Наглядно интерес к роли международного фактора демонстрируют статьи, речи и письма Ленина, включая дотоле неопубликованные. Особое значение для диссертации имеет полная стенограмма прошедшей в сентябре 1920 г. ІХ-й конференции РКП (б), раскрывающая причины перехода

¹ Шапошников Б. Указ. соч. С. 7,200,202.

Беседовский Г.З. На путях к термидору. М., 1997.

Дурново П.Н. Записка П.Н. Дурново. Париж, 192...

Россия антибольшевистская: Из белогвардейских и эмигрантских архивов. М., 1995; Борис Савинков на Лубянке: Документы. М., 2001.

лидеров большевиков во второй половине июля 1920 г. к намерениям советизировать Польшу (и не только ее) и мотивирующая в сентябре начало перехода к реальной политике¹. В изучении проблемы помогли также ста-тьи и переписка Сталина , других видных деятелей РКП (б) . Военный историк и военачальник Н.Е. Какурин характеризовал политику Пилсудского в 1919 г., как повлиявшую на поражение войск Деникина в боях с Красной Армией⁴. Отметим и посвященную конфликту с Польшей публицистику, принадлежащую как перу лидеров большевиков, так и представителей белой эмиграции⁵.

Письма, интервью, речи Пилсудского и Падеревского, их дипломатическая и личная переписка раскрывают борьбу в 1919 - 1920 гг. между Польшей, Германией, западными державами и внутриполитическую борьбу в Польском государстве вокруг территориальных проблем⁶. Дневники Г. Кесслера также свидетельствуют о внутриполитической борьбе в Польше по вопросу ее будущих границ⁷. Правонационалистические политики обвиняли правительство Веймарской республики, не поддержавшее решительно акции националистов Восточной Германии, пытавшихся вести

¹ Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 35, 36, 37, 40, 41, 42, 44, 51; Лент В.И. Неизвест
ные документы. 1891-1922 гг. М., 1999.

² Сталин И.В. Сочинения. Т. 4, 5. М., 1947, 1953.

³ Большевистское руководство. Переписка. 1912 - 1927. М., 1996.

⁴ Какурин Н.Е. Как сражалась революция. Т. 2. М., 1990.

См. напр.: Каменев Л.Б. Ллойд Джордж, Врангель и Пилсудский. М., 1920; Бережанский Ник. Польско-советский мир в Риге // Историк и современник. Берлин. 1922. Т. 2-3.

⁶ Pilsudski J. Pisma zbiorowe. Т. 5. W., 1937; Archiwum polityczne Ignacego Paderewskiego. T. II.
Wr., 1974.

⁷ Kessler H. Aus den Tagebuchern. 1918 - 1937. Munchen, 1965. Кесслер - германский посол в
Варшаве в конце 1918 года.

борьбу с Польшей, выдвигая план создания "восточного государства". Характерна в этом отношении мемуарно-публицистическая книга «Утрата "Остмарк"» одного из руководителей немецких националистов в Восточной Германии Г. Клейнова, выдвигавшего обвинения и в адрес рабочих и солдатских Советов, руководствовавшихся классовыми интересами .

Важную группу источников составила периодическая печать того времени. При ее использовании учитывались особенности прессы в освещении рассматриваемой проблемы: многообразие жанров (передовица, отчет, заметка, корреспонденция) и подчиненная роль фактов, которые подбирались авторами для подтверждения или иллюстрации своих мыслей и выводов. Поэтому периодическая печать интересна именно скрытой информацией - мотивами и целью публикаций, концепцией автора и газеты. Среди советских газет наиболее полно обследованы "Известия" и "Правда"; среди германских - уделявшие значительное внимание международным отношениям "Berliner Tageblatt" и "Vossische Zeitung"; среди польских - близкие к эндекам "Dziennik Powszechny" и "Gazeta Warszawska", орган Польской социалистической партии (ППС) "Robotnik". Интерес представляют газеты Данцига (Гданьска) и Поморского воеводства, журнал польских националистических кругов "Straznica Zachodnia", комплекты которых хранятся в научной библиотеке Вильнюсского университета. Серьезным дополнением к хранящимся в библиотеках газетам стало находящееся

¹ Cleinow G. Der Verlust der Ostmark. В., 1934.

в Научном архиве Института российской истории РАН досье вырезок из советской и зарубежной прессы. Там же хранятся копии архивных документов МИД Австрии за 1922 - 1938 годы. Источником явились публикации архивных материалов в журналах "Коммунистический Интернационал", "Красный Архив", "Международная жизнь" за 1920-е гг. и архивных документов в современном российском журнале "Источник" и польских журналах "Dzieje Najnowsze" и "Kwartalnik Historyczny".

Дополнительным источником в силу специфики диссертации явились труды классиков геополитики. Оценивая их с позиций историзма, заметим, что при всех различиях, и классики, и их эпигоны принадлежат к школе географического детерминизма. Основоположником континентального направления геополитики был немецкий географ Ф. Ратцель, итогом научной деятельности которого стал труд "Политическая география". По мнению автора, пространство и его границы фатально детерминируют внешнеполитическое развитие государств: «граница является продуктом движения ... по форме ее можно судить и о характере движения». Центральное географическое положение Германии в Европе ученый оценил и как проблему (зажатость), и как перспективу выхода из континентальной узости. Ратцель считал необходимым передел европейских границ для восстановления нарушенной другими державами справедливости в отношении к Германии. Одновременно ученый признал геополитический императив России в регионе: «К отличительным признакам средней Европы принадлежит ... мо-

гучее влияние Востока на среднюю Европу» . Шведский социолог Р. Чел-лен (автор термина геополитика) с прогерманских позиций популяризировал взгляды Ратцеля, но также признал: «Уже физическая масса великой империи обладает притягательной силой для малых ... подобный феномен представляют масштабы России ... в отношении ... славянских малых народов в Европе»².

Воззрения Ратцеля и Челлена способствовали формированию новых представлений об историческом предназначении Германии, их использовали при обосновании внешнеполитических проектов. Именно срединным положением Германии, окруженной недругами, многие немецкие историки и политики объясняли ее шаги в военно-политической сфере накануне и в годы мировой войны. Депутат рейхстага Ф. Науманн выдвинул концепцию Mitteleuropa (Срединная Европа), предусматривавшую создание герман-ской сверхдержавы от Балтийского до Черного моря . За претворение в жизнь, ставшей популярной концепции Mitteleuropa, выступали как немецкие политики, так и историки . В новом прочтении Mitteleuropa в отличие от пангерманских проектов была уже не национальным, а геополитическим понятием, в котором основное внимание уделялось не этническому единству, а общности географической судьбы соответствующих народов.

¹ RatzelF. Politische Geographic Munchen u. В., 1923. S. 587, 588.

Kjelkn R. Der Staat als Lebensform. B.-Grunewald, 1924. S. 76; См. также: Озелиус Г., Чуканов М.Ю. Отец геополитики о России как великой державе //ВИ. 1996. № 1. С. 147 - 151. ³ Науманн Ф. Срединная Европа (Mitteleuropa). Пг., 1918.

См., напр.: Славяно-германские исследования... С. 39 - 101; Туполев Б.М. "Срединная Европа" в экспансионистских планах германского империализма накануне и во время первой мировой войны // Первая мировая война: Пролог XX века... С. 106 - 121.

Важную роль в мировом балансе сил отводил России британский географ Х.Дж. Маккиндер (представитель океанической школы геополитики)¹. Затем ученый сформулировал понятие материковой сердцевины (ан.-heartland), очертания которой в целом совпадали с границами Российской империи, отметив, что покорить ее было сложнее, чем освоить морские пути как естественные коммуникации. Маккиндер сравнил путешествие Магеллана с походом Ермака, поскольку завоевание Российским государством Сибири помогло установить контроль над heartland и явилось "великой революцией"; второй победой России в освоении материковой сердцевины ученый считал строительство Транссибирской железной дороги. Изучая историю европейских войн, геополитик обратил внимание на позволявший контролировать Восточную Европу перешеек между Балтийским и Черным морями. После окончания мировой войны Маккиндер предложил превратить возникшие на востоке Центральной Европы госу-дарства в буферную зону между Германией и Россией , выступив и как практический геополитик в конце 1919 - начале 1920 гг. в качестве британского Верховного комиссара на юге России.

Необходимость сближения Германии и России обосновал в своем наиболее значимом труде "Границы в их географическом и политическом значении" (впервые изданном в 1927 г.) немецкий геополитик К. Хаусхо-

Маккиндер Х,Дж. "Географическая ось истории" // Полис. 1995. № 4. С. 169. С докладом под этим названием Маккиндер выступил в 1904 году.

Mackinder Н. J. Democratic ideals and reality: A study in the politics of reconstruction. Washington, 1996. P. 78, 80, 83, 106, 111 - 114. См. также: Parker W.H. Mackinder. Geography as an Aid to Statecraft. Oxford, 1982.

фер. По словам автора, «неясные внешние границы в Центральной Европе означают регресс» и ведут к отношениям «кондоминиума в ... жизни ... пограничного пояса ... между Внутренней Европой и североазиатским пространством Советов». Регион между Балтийским и Черным морями ученый назвал «центрально-европейской зоной напряжения» и выделил Польшу в качестве «переходной страны ... с исключительно сложными, искусственными границами», заявив о необходимости поиска «германо-польской культурной границы, как и русско-польской». По мнению Хаус-хофера, «период геополитического землеустройства ... не закончился с мировой войной, а начался»¹.

После окончания Второй мировой войны на роль востока Центральной Европы обратил внимание французский геополитик Ж. Готтман. На Польшу он смотрел как на "владение" Германии, занимающей "осевую позицию" в Европе. Трагедия Польши, по словам геополитика, заключалась в том, что она являлась "тампонным (буферным) государством" между Германией и Россией. Именно это обстоятельство, по мнению Готтмана, использовал на Парижской мирной конференции при определении границ на востоке Европы министр иностранных дел Великобритании Дж. Керзон, опираясь на свой опыт создания "буферных государств" в Азии .

Haushofer К. Grenzen in ihrer geographischen und politischen Bedeutung. Heidelberg-B.- Magdeburg, 1939. S. 30, 100, 118, 230. См. также: Хаусхофер К. О геополитике. Работы разных лет. М., 2001. С. 40, 121 - 122, 235. В качестве примера "границы кондоминиума" ученый привел линию Керзона "между Советами и Польшей", "вопрос Вильна". ² Gottmann J. La politique des Etats et leur geographic Paris, 1953. P. 103 - 105, 139.

Таким образом, в силу специфики темы главную роль в решении поставленных цели и задач диссертации сыграла ее источниковая база.

Научная новизна диссертации обусловлена самой постановкой проблемы, подходами к ее изучению и полученными результатами. На заре советской историографии 1918 - 1923 гг. называли "первым туром войн и революций". Второго тура не последовало, но основные военные и революционные конфликты пришлись не случайно на ближнее зарубежье Советской России. Февральская и Октябрьская революции, а затем Брестский мир способствовали подъему национально-освободительных движений в России и центральных державах. Осенью 1918 г., в условиях Гражданской войны в России, развала Австро-Венгрии и начавшейся революции в Германии, в Центральной и Северо-Восточной Европе возникли суверенные государства - Австрия, Венгрия, Польша, Чехословакия (ЧСР), страны Балтии, Финляндия¹. В отличие от чисто исторического подхода, истори-ко-геополитический анализ допускает и предполагает использование сослагательного наклонения. В целом, заметим, что для науки нормальным явлением считается наличие разных точек зрения. По-видимому, всегда существовали, существуют, и будут существовать своего рода сортировочные станции Истории, и на вопрос - куда понесется ее Локомотив в конкретный исторический момент? - нельзя ответить однозначно. На наш взгляд, немаловажную роль в судьбах Европы в XX веке сыграли попытки

В декабре 1917 г. Советская Россия признала независимость Финляндии, а страны Балтии получили формальную независимость по Брестскому миру. См.: ДВП. Т. I. М., 1957. № 39. С. 71; № 78. С. 122.

ряда государств создать новую геополитическую ситуацию в ее восточной части, воспользовавшись расколом российского общества в ходе Гражданской войны, когда существовали противоположные варианты ее исхода. Диссертация заставляет задуматься об альтернативности исторического развития, особенно присущего военно-революционным периодам.

Решения Парижской мирной конференции превратили большую часть стран восточной части Центральной Европы в разъединившую Германию и Россию буферную зону и "санитарный кордон", но уже в 1920 г. прочность буфера-кордона поставила под сомнение советско-польская война. Отсутствие в регионе четкого этноконфессионального критерия при установлении государственных границ привело в дальнейшем к возникновению конфликтов, в которых участвовали Советская Россия, Германия, Польша, Чехословакия, Литва, украинские и белорусские националисты. Восточная Галиция и Виленский край стали спорными территориями Польши. В состав ЧСР вошли Прикарпатская Русь, а также большая часть Тешинской Силезии, на которую претендовала Польша¹. Выделенная из Восточной Пруссии под управление Лиги наций Мемельская область, отошла затем к Литве. В то же время проблема транзита по Неману стала объектом споров России, Польши, Литвы, Германии и держав Антанты. Наличие в составе Польши крупных национальных меньшинств, этнически и культурно близких населению Советской Украины и Советской Белоруссии, антипольские

Прикарпатская (Подкарпатская, Угорская) Русь - ныне Закарпатская Украина - и Тешинская Силезия официально вошли в состав ЧСР в 1920 году.

ревизионистские устремления Германии и Литвы открывали возможность вовлечения Советского государства в потенциальный военный конфликт. К проблемам Данцига, Польского (Данцигского) коридора и Верхней Си-лезии Советская Россия непосредственного отношения не имела, но в случае обострения германо-польских противоречий не осталась бы в стороне, что объясняло внимание большевиков к этим спорным территориям.

В изучаемый период внешнюю политику Советской России определяла концепция мировой революции. Но геополитическая преемственность в политике России на ее западном зарубежье сохранилась и после 1917 г., хотя с серьезными коррективами в силу смены строя, режима правления, господствующей идеологии. Концептуальной новизной работы является, по мнению автора, изучение возвращения имперской составляющей во внешнюю политику России, если исследовать ее в геополитическом контексте. Более того, провал революционных замыслов в 1920 и 1923 гг. на западном направлении политики России не помешал большевикам в дальнейшем, по мере усиления в их действиях элементов реальной политики, укрепить свое влияние на "ближнем" Западе. После 1923 г. определенные внешнеполитические успехи усилили позиции прагматичного Сталина и его окружения в ЦК РКП (б) - ВКП (б). По мере захвата власти сталинским руководством, идея мировой революции приобретала все более декларативный характер: ее место занял традиционный для России авторитар-но-государственнический (имперский) геополитический подход к внешней

политике. Вероятно, с конца 1920-х гг. столкновение «между видением будущего и диктатом настоящего породило квазиконцепцию внешней политики СССР на основе общих установок Realpolitib>, поддержания баланса сил в формулировке наркома иностранных дел Чичерина - "поддержать слабейшего"¹.

Полностью геополитический императив во внешней политике СССР проявил себя в преддверии и начале Второй мировой войны. Не случайно, накануне Великой Отечественной войны было опубликовано письмо Сталина к членам Политбюро ЦК ВКП (б) от 19 февраля 1934 г. по поводу работы Ф. Энгельса о внешней политика царизма. Энгельс, в частности, писал: Российская империя «своим постоянным вмешательством в дела Запада ... задерживает и нарушает нормальный ход нашего развития и делает это с целью завоевания для себя таких географических позиций, которые обеспечили бы ей господство над Европой и тем самым сделали бы невоз-можной победу европейского пролетариата» . Сталин утверждал, что Энгельс, стремясь в 1890 г. дискредитировать внешнюю политику русского царизма, упустил ряд важных моментов. Генеральный секретарь ЦК ВКП (б) писал (не впервые), что Россия являлась полуколонией главных держав. Критикуя Энгельса за преувеличение агрессивности и реакционности царизма, и обеляя политику России, Сталин уличил классика в игнорирова-

См.: Кен О.Н., Рупасов А.И. Политбюро ЦК ВКП (б) и отношения СССР с западными соседними государствами (конец 1920 - 1930-х гг.). Ч. 1. СПб, 2000. С. 69, 72.

² Энгельс Ф. Внешняя политика русского царизма // Маркс К, Энгельс Ф. Соч. Т. 22. М, 1962. С. 13.

ний англо-германского антагонизма, в смеси проанглийских антирусских и вульгарных немецких националистических взглядов, подогревавших германский социал-шовинизм¹. Не случайно, одновременно была издана кни-га основателя океанической школы геополитики адмирала А. Мэхена .

Во многом имперскую составляющую внешней политики России определил польский вопрос. Отсюда - не только теоретическая, но и практическая важность критического осмысления и переосмысления опыта истории отечественной внешней политики. Знание географических факторов способствует в известной степени прогнозированию исторического процесса, поскольку геополитический императив, по мнению ряда отечественных историков, влияет, в частности, на долговременность и стабильность, интенсивность и направленность, непрерывность и преемственность внешней политики любого государства, способствует выбору государством союзников и региональной политики, значимость которой возрастает в наши дни . Формирование современной внешней политики России невозможно без ее самоидентификации и выработки новых геополитических императивов.

Методологические основы исследования определялись принципом объективного учета всех факторов политики России на ее западном направлении с позиций диалектики, историзма и системного подхода в кон-

Сталин И. О статье Энгельса "Внешняя политика русского царизма" // Большевик. 1941. № 9.

МэхенА. Влияние морской силы на историю. 1660- 1783. М.-Л., 1941.

Выступление О.А. Ржешевского II Стенограмма заседания Комитета по вопросам геополитики ГД ФС РФ "Геополитические итоги Мюнхенской конференции глав европейских держав 1938 г.". 1998. 30IX. С. 12.

тексте анализа геополитических императивов и общей иерархии приоритетов внешней политики России, а также динамики развития международных отношений в восточной части Центральной Европы, обусловленной соперничеством великих держав за сферы влияния на "восточной периферии" пространства Версальской системы.

Как уже отмечалось, в Советской России геополитику не признавали наукой, поэтому говорить о ее методологической роли применительно к 1920 - 1930-м гг. нет возможности¹. Вместе с тем, одновременно развивалось политическая география, фактически использовавшая геополитический понятийный аппарат в советской интерпретации. Политгеографы отмечали, что послевоенные "геополитические" границы стран не совпадали с их "демополитическими" . В годы "холодной войны" геополитику в СССР считали антинаучной империалистической доктриной . В 1990 - начале 2000-х гг. ситуация изменилась: в отечественной литературе по теории международных отношений геополитическое направление стало наиболее влиятельным, хотя и подвергается критике со стороны ряда ученых.

Поскольку российская геополитика делает еще первые шаги, то автору ближе устоявшиеся западные концепции. Так, в диссертации использовалась методика "реалистической школы", довольно адекватно отражаю-

См. напр.: Виттфогель К. Геополитика, географический материализм и марксизм // Под знаменем марксизма. 1929. № 2 - 3.

См.: Попов В. Очерки политической географии Западной Европы. М., 1924. С. 4.

См. напр.: Аветян А.С. Основные направления развития германской геополитики в 20-е годы XX в. // Германская восточная политика в новое и новейшее время. М., 1974; Гейден Г. Критика немецкой геополитики. М., 1960.

щая мотивы поведения государств с XVII в. и до начала "холодной войны". Впрочем, "реалисты" и "холодную войну" рассматривали как геостратегическое стремление СССР к мировому господству. В США и Западной Европе почти все аспекты международных отношений исследуются с позиции теории "реализма", видным представителем которой является американский ученый Х.И. Моргентау¹. Постулаты теории "реализма" гласят: 1. Национальные государства как основной субъект международных отношений выражают свои интересы в категориях силы. 2. Следовательно, внутренней пружиной международных отношений является борьба государств за максимальную степень своего влияния во внешней среде. 3. Оптимальным состоянием внешней среды является международное (региональное) равновесие сил, которое достигается политикой баланса сил, предупреждая образование национальной или коалиционной мощи, превосходящей мощь существующих государств или их коалиций. Важную роль Моргентау и его последователи отводят геополитической составляющей в борьбе государств за выгодный баланс сил.

В советской политической географии 1920 - 1930-х гг. стали общепризнанными термины: граница, рубеж, буферная зона, Средняя (Центральная) Европа. Широко использовался термин приграничье, характерный для концепции "фронтира" американского историка Тернера. Влияние пограничного фактора было значительным в становлении западных рос-

¹ См. напр.: "Politischer Realismus", "Realpolitik" und das Problem der politischen Ethik. In: Morgenthau H.J. Macht und Frieden. Grundlegung einer Theorie der internationalen Politik. Guter-sloh, 1963. S. 34-42.

сийских рубежей в 1920-е годы. Идея создания буферных зон, автором которых являлся вице-король Индии, будущий министр иностранных дел Великобритании Керзон, особенно привлекала внимание советских политиков и политгеографов. Керзону принадлежала интерпретация сферы интересов как территории, на которой одна держава может осуществлять военно-политические и экономические меры. Сфера влияния, по мнению Керзона, - это зона с преимущественным влиянием одной иностранной державы¹. В советской внешнеполитической теории.и практике названные понятия широко использовались.

Взаимосвязь географии и истории рассматривает и позитивистская теория факторов. Один из основоположников русской и американской социологических школ П.А. Сорокин, хотя и критиковал саму теорию, признавал значимость географического фактора в истории человечества. Еще ранее связывал роль географического фактора со становлением государст-ва Г.В. Плеханов .

Диссертация построена на основе проблемно-хронологического принципа, что позволило сочетать синхронный и хронологический методы. Вместе с тем, для сравнительного анализа в работе применялся историко-ситуационный метод. Помимо исторических и философских дефиниций автор использовал понятийный аппарат геополитики и политологии.

' См.: Улунян Ар.А. Указ. соч. С. 24.

Сорокин П.А. О так называемых факторах социальной эволюции // Человек. Цивилизация. Общество. М, 1992. С. 523; Плеханов Г.В. К вопросу о развитии монистического взгляда на историю // Соч. Т. VII. М.-Л., 1923. С. 165 - 167.

Практическая значимость диссертации. Основные положения диссертации могут быть использованы в научно-исследовательской деятельности при подготовке обобщающих трудов и монографий по истории внешней политики России и европейских международных отношений в XX веке, учебников по отечественной и европейской истории новейшего времени для студентов вузов по специальности "История". Материалы диссертации автор применяет в процессе преподавания "Новейшей истории Европы и Америки", "Истории южных и западных славян" студентам IV-V курсов, а дисциплины "Политика России в XX веке: геополитический аспект" - слушателям магистратуры Омского государственного педагогического университета.

Апробация исследования. Тема и проблемы диссертационной работы представлены в 23 научных публикациях общим объемом 35, 65 печатных листов. Среди них 8 статей, опубликованных в журналах РАН. По теме диссертации опубликовано также 8 статей в центральных и местных изданиях. Основные положения и результаты диссертационного исследования апробированы на 8 научных конференциях (Москва, Томск, Екатеринбург, Петрозаводск, Адлер, Омск). В 2005 г. издана авторская монография, которая обсуждалась в апреле 2005 г. на заседании отдела истории славянских народов периода мировых войн Института славяноведения РАН. Один из участников обсуждения книги - ведущий научный сотрудник ИСл РАН, профессор И.И. Костюшко - стал ее рецензентом. Монография полу-

чила также отзыв профессора B.C. Парсадановой (рецензию публикует журнал "Отечественная история" в № 4 за 2006 г.). Диссертация одобрена на расширенном заседании кафедры всеобщей истории исторического факультета Омского государственного педагогического университета и на заседании кафедры истории факультета социологии, экономики и права Московского педагогического государственного университета.

Структура диссертации. Подчеркнем еще раз, что выход на объективную оценку проблемы возможен при условии системного подхода, предполагающего ее рассмотрение в рамках длительной эволюции международных отношений в Европе, с показом логики и движущих сил истории. Это дает возможность выявить ретроспективные истоки проблемы и учесть последующее развитие породившей ее тенденции. В частности, изучению преемственности политики Российского государства помогло применение принципа "короткого и длительного периодов", расширяющего временные рамки исследования. "Длительный период" позволил обратиться к растянутому во времени историческому процессу, установить связи с предшествующей и последующей эпохой. В рамках "короткого периода" изучались отдельные исторические события, деятельность политиков, военных, дипломатов¹. В 1-й и 2-й главах диссертации раскрывается "длительный период": начало территориальных изменений на востоке Центральной Европы в годы Первой мировой и Гражданской войн в России. В

¹ Яжборовская КС, Парсаданова B.C. Указ. соч. С. 4, 8.

3-й и 4-й главах исследуется "короткий период": советско-польская война 1920 г., продолжение территориальных изменений на востоке Центральной Европы в 1921 - 1922 гг., завершение геополитической трансформации региона в 1923 г. на фоне рецидива революционной стратегии большевиков. Исследование построено по проблемно-хронологическому принципу, состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованных источников и литературы, списка сокращений, приложений. Текст диссертации изложен на 293 страницах, источники и литература - на 42 страницах, сокращения и приложения - на 8 страницах.

Западные российские рубежи в системе геополитических координат Российской империи

Как отмечалось выше, международные отношения в целом и внешняя политика отдельных стран, в частности, представляют собой относительно устойчивые и объективные связи государств, определяемые и географическими факторами, роль которых нередко возрастает в процессе формирования и осуществления внешней политики государства. Географическое положение страны может задать направленность, включая региональную, ее внешней политики, играть роль в выборе союзников, в определении территориальных сфер влияния и сфер интересов. Постепенное изменение системы геополитических координат может нарушить межгосударственный баланс сил и привести к структурному кризису международных отношений, следствием которого явятся военные конфликты, вплоть до мировых войн. Итогом мировой войны неизбежно будет новая пространственная конфигурация на континенте в рамках нового баланса сил; на региональном уровне следствием войны может стать обострение территориальных противоречий между государствами этого уровня и вовлечение великих держав в возникшие между соседями конфликты. Сложившийся новый системный баланс сил подтачивается конфликтами в подсистемном (региональном) балансе сил, что постепенно ведет к нарушению стабильности системы в целом. Нередко, региональные конфликты рождают сложную дипломатическую игру государств, которая, будучи порождением конфликтов, приобретает в ходе своего развития определенную независимость от них, сама начинает оказывать воздействие на конфликт и на развитие отношений между государствами, не имеющими прямого отношения к данному конфликту.

Проблема западных рубежей России рассматривается с историко-геополитических позиций, поэтому автору ближе трактовка Центральной Европы в 1920 - 1930 гг. как региона, включавшего Германию, Австрию, Венгрию, Польшу, Чехословакию, Швейцарию и Литву. Геополитическую принадлежность Литвы, в отличие от Латвии и Эстонии, к Центральной Европе наглядно подтверждает история европейских международных отношений. В ходе третьего раздела Rzeczpospolita в состав России вошли литовские земли, кроме присоединенного к Пруссии Занеманья (левобережья), отошедшего в 1815 г. к России1. Этноконфессиональная чересполосица востока Центральной Европы и, в силу этого, сложность возникновения стабильных национальных государств, еще ранее определили промежуточное положение региона, превратившегося в XVIII в. в своеобразный

Сб. документов, касающихся административного устройства Северо-Западного края при императрице Екатерине II (1792 - 1796). Вильна, 1903. № 15. С. 23 - 24; № 17. С. 36 - 37. См. также: Жюгжда Ю.И. Историческое значение присоединения Литвы к России в конце XVIII - начале XIX в. // Исторические записки. Т. 46. М, 1954. С. 209 - 211. Занеманье - будущая Су-валкская губерния буфер между западом Центральной Европы и Восточной Европой. Часть современных историков восточную часть Средней Европы XVIII - XIX вв. локализует в пространстве между Пруссией, империей Габсбургов.

Западные российские рубежи в политике Советской России

Приход к власти большевиков прервал преемственность внешней политики России. Однако комплексный анализ политики Кремля в связи с проблемой западных российских рубежей в годы Гражданской войны допустим с позиций утилитаризма , признаком которого явилась, в частности, геоидеологическая парадигма (по мнению Плешакова, геоидеологическая парадигма - это динамическое взаимодействие геополитики и идеологии): наглядным ее свидетельством стал Брестский мирный договор с Германией. Большевики пытались поставить идеологию выше геополитики, оправдывая мир с Германией: «советская Россия вовсе не шла на геополитическую капитуляцию, а ... приобретала передышку перед очередным приливом мировой революции» . Однако Брестский мир позволял Германии «доминировать в слабеющей России ... контролировать евразийский Heartland» , на что обратил внимание французский премьер-министр Ж. Клемансо («Если бы Германия могла колонизовать Россию, война была бы проиграна, а не выиграна»). Но, по мнению Ленина, германские политики не успели бы воспользоваться плодами оккупации, поэтому большевики, рассчитывая на европейскую революцию, уступили «пространство факти-ческому победителю, чтобы выиграть время» . Милюков позднее писал: «Расчет большевиков был ... правилен. Они ошиблись лишь в нескольких месяцах» . Однако, например, Сталин в январе 1918 г. отмечал: «Революционного движения на Западе нет ..., а есть только потенция», с которой «мы не можем считаться»4. Интересным представляется ответ Ленина на тезис о необходимости революционной войны: «Мы воевали бы теперь, объективно, из-за освобождения Польши, Литвы и Курляндии», но «интересы социализма стоят выше, чем интересы права наций на самоопределение»5. Ленин сравнил Брестский мир с Тильзитским, когда пруссаки были отброшены к Тильзиту, «что равносильно тому, если бы нас отбросили к Омску»6. Сепаратный договор с Германией являлся серьезным тактическим маневром Ленина и его сторонников, надеявшихся, что мир является кратковременным отступлением на пути борьбы за мировую революцию.

Отношения России, Польши, Германии, Литвы, Чехословакии в 1920 году

25 апреля 1920 г. польские войска начали генеральное наступление на Украине. Командование над бывшими деникинскими войсками в Крыму принял на себя генерал П.Н. Врангель, пытавшийся договориться с Пил-судским о совместной борьбе с большевиками . Часть противников Советской власти осудила польское наступление как иноземное вторжение. ЦК партии правых эсеров заявил: «Смущенное нашептываниями ренегатов революции и беспардонных авантюристов вроде Савинкова ... Петлюры и др [угих] польское правительство рассчитывало в своем походе против Советской России на ... поддержку русской демократии» и призвал «все трудовое крестьянство и рабочий класс к ... отпору хищническим притязаниям польского империализма» . Польские дипломаты ранее сообщали об организуемой в Германии Гучковым из бывших русских военнопленных армии для возрождения великой России, о переговорах в Берлине представителей российской эмиграции и Радека, от имени Ленина якобы обещавшего «создать коалиционное правительство с участием всех российских партий», чтобы с началом большевистского наступления привлечь «войска Гучкова против Польши».

Используя отвлечение сил Красной Армии на польский фронт, войска Врангеля овладели Северной Таврией, но, по словам Ллойд Джорджа, это «наступление предпринято вопреки ... советам великобританского правительства, которое поэтому отныне не несет никакой ответственности за Врангеля» . Однако Ленин, Троцкий, Сталин оценили действия Польши и Врангеля как начало третьего похода Антанты3. Пилсудский заявил прибывшему в Варшаву в июне Савинкову о своем желании сотрудничать с белыми, но военное соглашение не заключил, сказав: «Правительство ваше (Врангеля- В.З.) в (глазах) сейма и польского общественного мнения не является вполне авторитетным для заключения союза». Отказ Польши от военного союза с Врангелем Савинков объяснял в письмах барону и жесткостью его политики в национальном вопросе4. По словам дипломата Михайловского, ошибкой Врангеля была идея "параллельных" военных действий его армии и Польши без соглашения о будущей российско-польской границе5.

Похожие диссертации на Политика России в отношении восточной части Центральной Европы : 1917-1923 гг.

Государственная политика в отношении Русской Православной Церкви (1917 - 1923 гг.)Ибатуллина Нелля Ильдусовна

Российско-японские отношения в дальневосточной политике России : 1905-1914 гг.Шулатов Ярослав Александрович

Политика России в отношении восстания Кенесары Касымова 1837-1847 гг. (Региональный аспект) Асеев Алексей Алексеевич

Роль Астрахани в государственной политике России в отношении Персии в первой половине XVIII векаКулаков Владимир Олегович

Русская публицистика о проблемах внешней политики России в отношении Китая (Конец XIX - начало XX в. в.) Сунь Чжинцин

Эволюция государственной политики России по отношению к мусульманскому населению в конце XIX-XX вв. (На материалах Нижнего Поволжья) Сызранов Андрей Вячеславович

Русско-шведские отношения в контексте внешней политики России 1492-1595 гг.Фролов Роман Анатольевич

Государственное регулирование земельных отношений и переселенческая политика в России во второй половине XIX - начале XX вв. : на материалах Нижнего ПоволжьяКузьмина Ирина Валерьевна

Духовно-религиозная политика Русской Православной Церкви по отношению к учащейся молодежи РоссииКузнецов Владимир Дмитриевич

Национальная политика России и проблемы межнациональных отношений на Северном Кавказе: исторический опыт (1906-1921 гг.) Афаунов Артур Ауесович