Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Неполитическая общественная деятельность интеллигенции в дореволюционной России: теоретико-историографический контекст 18
1 Отечественная и зарубежная научная мысль об истории общественной деятельности интеллигенции дореволюционной России 18
2 Неполитическая общественная деятельность интеллигенции в истории России дооктябрьского периода 74
Глава II. Содержание и особенности общественной просветительско- образовательной и попечительной работы интеллигенции Ставрополья, Терека и Кубани в последней четверти ХГХ-начале XX вв 109
1. Культурно-просветительская и попечительно-образовательная деятельность организованной интеллигенции региона 109
2. Основные направления и особенности организованной общественной работы провинциальной интеллигенции в сфере социального призрения 147
Глава III. Общественное участие интеллигенции региона в его социально-экономической модернизации: приоритеты и лидеры 183
1. Работа интеллигенции Ставрополья, Кубани и Терека в общественных организациях, ориентированных на специфику экономического развития региона 183
2. Мотивы социальной деятельности, степень влияния и роль лидеров неполитического общественного движения 203
Заключение 233
Список источников и литературы 249
Приложения 292
- Отечественная и зарубежная научная мысль об истории общественной деятельности интеллигенции дореволюционной России
- Культурно-просветительская и попечительно-образовательная деятельность организованной интеллигенции региона
- Работа интеллигенции Ставрополья, Кубани и Терека в общественных организациях, ориентированных на специфику экономического развития региона
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Определяющим фактором общественного развития является характер взаимоотношений государства и гражданского общества. Исторически сложились, так, что российская интеллигенция взяла на себя миссию одного из главных ретрансляторов и активного проводника общественных надежд и ожиданий. Инициированные властью реформы вызвали в современном российском обществе социально-экономические, политические, национальные и культурные процессы, во многом напоминающие те, что имели место в России в конце XIX - начале XX вв., и в которых образованная часть отечественного социума играла важную и, зачастую, особую роль. Интересы формирующегося гражданского общества требуют изучения, осмысления и адекватного использования того опыта из многогранной и сложной истории отечественной интеллигенции, который связан с её организованной социокультурной созидательной деятельностью в рамках «малых дел», без возложения на знание идеологических функций, в контексте сосуществования совершенно различных политических и социальных программ.
А.И. Солженицын писал: «станет или не станет когда-нибудь наша страна цветущей - решительно зависит не от Москвы, Петрограда, Киева, Минска - а от провинции...». Ведь именно в провинции происходили глубинные процессы формирования нации, государственности и культуры. В условиях современной востребованности всестороннего изучения провинциальной России как целостного социокультурного образования актуальным видится обращение к истории деятельности провинциальной интеллигенции. Занимая особое место в социокультурной среде России, будучи неотъемлемой частью самого народа, провинциальная интеллигенция, в отличие от столичной, «лучше понимала особенности 1 Солженицын, А.И. Как нам обустроить Россию // Комсомольская правда- 1999 - 18 сентября. национального характера народа, специфику его труда, культуру, повседневную жизнь, проблемы и задачи простых людей».1
Актуальность обращения к конкретному историческому опыту неполитической общественной активности значительного слоя отечественной интеллигенции - интеллигенции провинции — мотивируется также и необходимостью соблюдения двух важнейших гносеологических условий. Во-первых, - пониманием драматической истории российской дореволюционной интеллигенции во всем её контрастном многоцветьи, поскольку идеализации интеллигенции так же вредна, как и антиинтеллигентские воззрения. Во-вторых,- реализацией исторического подхода к пониманию сущности самой интеллигенции.
А отмеченная В.Т. Ермаковым «Ограничность и определенная деформированность выявленной ранее источниковой базы истории российской интеллигенции»" актуализирует её расширение, в том числе, за счет разработки такого насыщенного событиями аспекта истории отечественной интеллигенции как неполитическая организованная общественная деятельность ее провинциальных групп.
Степень научной разработанности проблемы. Академик Ю.А. Поляков писал: «Российская интеллигенция и её проблемы... Нет в нашей истории сюжетов, о которых бы так много говорилось...». Многогранность феномена отечественной интеллигенции, контрастная многоаспектность ее истории, как и очередная необходимость реализации исторического подхода к пониманию ее сущности привели в 90-е годы XX века к появлению абсолютно нового явления в развитии отечественного интеллигентоведения — его институализации как самостоятельного научного направления. В 1992 г. на базе Ивановского государственного университета приказом Госкомвуза 1 См.: Меметов, B.C., Данилов, А.А. Истоки формирования российской провинциальной интеллигенции // Интеллигенция России: уроки истории и современность. - Иваново, 1996. - С. 49. 2 См.: Ермаков, В.Т. Интеллигенция России в России в XX столетии (К постановке проблемы «Интеллигенция как феномен исторического изучения») // Интеллигенция России: уроки истории и современность. - С. 17. 3 Поляков, Ю.А. Зачинщица или жертва? Интеллигенция эпохи смуты // Свободная мысль - 1996 - № 2 - С. 15.
РФ создается Межвузовский Центр РФ «Политическая культура интеллигенции, ее место и роль в истории Отечества» во главе с доктором исторических наук B.C. Меметовым для изучения феномена российской интеллигенции. Его научная и, в то же время, координирующая деятельность позволила приступить к разработке широкомасштабной проблемы изучения отечественной интеллигенции, ее прошлого, настоящего и перспектив будущего развития в рамках воссоздаваемого в масштабах России единого интеллектуального пространства. В интеграционный процесс включились известные представители сложившихся авторитетных научных школ Москвы, Санкт-Петербурга, Новосибирска, Екатеринбурга, Ростова-на-Дону, Омска и других научных и культурных центров страны. Успехи Центра в разработке и становлении новой теоретико-методологической парадигмы интеллигентоведения как самостоятельной отрасли научного знания, развитии и координации научно-исследовательских работ по проблемам российской интеллигенции в РФ, ряде стран ближнего и дальнего Зарубежья привели к созданию на его базе в 1998 г. НИИ интеллигентоведения и научного журнала «Интеллигенция и мир». Только к июню 2000 г. на базе Центра и НИИ было проведено 10 межгосударственных научных конференций, в том числе, и исторических, с публикацией их материалов, а также отдельных монографий.
Специфика исследовательского поля, как и сложность самого феномена отечественной интеллигенции; наличие ряда сложившихся концепций (школ) в научных центрах Москвы, Санкт — Петербурга, Иванова, Екатеринбурга, Омска, Новосибирска и др.; издание историографических трудов, посвященных изучению темы «Российская интеллигенция до октября 1917 г.»;1 проведение международной историографической конференции в 1 См., например: Корупаев, А.Е. Российская интеллигенция. Историография рубежа 80-х-90-х годов XX века. - М., 1994; Самарцева, Е.И. Историографический эскиз проблемы генезиса отечественной интеллигенции (Россия. Русское зарубежье. XX в.). - Тула, 1997; Её же. Российская интеллигенция до октября 1917 года (историографический очерк). - Тула, 1997 и др.
Иваново свидетельствуют о масштабности формирования и развития ведущих тенденций историографии российской интеллигенции дооктябрьского периода. И, вкупе со спецификой избранной темы, в поле исследования которой вовлекаются также проблемы истории общественных организаций, истории культурно-просветительной работы, образования, благотворительного движения, а также провинциальной истории, требует от нас выделения собственного историографического очерка в составе отдельного параграфа диссертационного исследования (см. 1.1 в диссертации).
Объект нашего исследования: неполитическая организованная общественная деятельность отечественной провинциальной интеллигенции в условиях капиталистической модернизации дореволюционной России.
Предмет исследования: просветительская и попечительская (в сфере образования и сфере социальной помощи) деятельность интеллигенции Ставропольской губернии, Кубанской и Терской областей в рамках добровольных частно-правовых организаций в конце XIX - начале XX веков.
При этом, в условиях продолжающихся в исторической науке дискуссий по поводу термина «интеллигенция», мы придерживаемся точки зрения А.Г. Данилова, понимая под интеллигенцией людей, «имевших определенный уровень образования, полученного в высшем или среднем учебном заведении, в отдельных случаях - путем самообразования, для которых умственный труд является основным занятием»."
Хронологические рамки исследования охватывают последнюю четверть XIX века и начала XX века — до октябрьских событий 1917 года.
Нижняя граница обусловлена общероссийской тенденцией к значительному росту количества объединений частно-правового характера, активно занимавшихся неполитической общественной деятельностью, что 1 Российская интеллигенция в отечественной и зарубежной историографии: Тезисы докладов межгосударственной научно-теоретической конференции. - Иваново, 1995. 2 Цнт. по: Данилов, А.Г. К вопросу о роли провинциальной интеллигенции в формировании гражданского общества (на примере Дона, Кубани и Ставрополья в конце XIX века) // Интеллигенция и проблемы формирования гражданского общества в России: Тез. докл. Всерос. конф. 14-15 апр. 2000 г. -Екатеринбург, 2000.-С. 122. составляло характерную черту формировавшегося в модернизируемой России гражданского общества. Интеллигенция, как правило, играла ведущую роль в создании и работе большинства таких организаций. Верхняя граница связана со вступлением России в радикально новый этап исторического развития, связанный с коренными изменениями во всех сферах жизни общества.
Территориальные рамки исследования охватывают территории Ставропольской губернии, Кубанской и Терской областей в их дореволюционных границах. Выбор региона исследования связан как с соседством и тесными социальными, экономическими и культурными связями названных территорий, так и их геополитическими, этноконфессиональными и иными особенностями по сравнению с внутренними губерниями России. Одной из таких особенностей была численность и состав региональной интеллигенции. Так, на рубеже XIX - XX веков на Ставрополье это было 4 тыс. человек, на Тереке - 6 тыс. человек,1 на Кубани - около 7 тыс. человек. Э.В. Кемпинский, уточняя подсчеты по материалам переписи 1897 г. по Северному Кавказу, говорит о 19,4 тыс. человек интеллигенции в регионе и отмечает, что сосредоточена она была, в большинстве своем, в Кубанской и Терской областях: здесь проживали 2/3 ее представителей, что составляло, соответственно, 7,6 и 5,5 тыс. человек, а в Ставропольской губернии числилось 3,4 тыс. человек. При этом очевидно, что удельный вес интеллигенции в регионе был ниже, чем в среднем по стране. При этом, например, в Терской области доля офицеров и почтово-телеграфных служащих значительно превышала ставропольские и общероссийские показатели, наличие на Тереке ряда крупных 1 См.: Кемпинский, Э.В. Представительство интеллигенции Терской области и Ставропольской губернии в конце XIX века// Интеллигенция Северного Кавказа в истории России: Матер, межрег. науч. конф. 10-11 апреля 1998 г. Ч. 2. - Ставрополь, 1998. - С. 64. 2 См.: Данилов, А.Г. Опыт участия интеллигенции Дона, Кубани, Ставрополья в революции 1905-1907 гг. (по поводу некоторых постулатов) // Российская интеллигенция: критика исторического опыта: Тез.докл. Всерос.конф. с междунар.участием, поев. 80-летию сборника «Смена вех». 1-2 июня 2001 г. - Екатеринбург, 2001.-С. 233. 3 Кемпинский, Э.В. Интеллигенция Северного Кавказа: анализ переписи 1897 г. // Культурная жизнь Юга России. - 2008. - № 4 (29). - С. 31. промышленных предприятий способствовало более широкой, чем на Кубани и Ставрополье, представленности инженерно-технического персонала, хотя, в целом, слой его являлся, по сравнению с остальной Россией, незначительным. При не столь заметной разнице в представительстве медиков, учителей, служащих у частных лиц, в Ставропольской губернии доля священников превосходила соответствующий показатель в целом по России и Кавказу. Больше, чем в Терской области, работало на Кубани и на Ставрополье крупных учреждений со штатом финансовых служащих.
Цель нашего исследования: изучить и проанализировать исторический опыт организованной неполитической активности интеллигенции Ставропольской губернии, Кубанской и Терской областей в конце XIX - начале XX вв. в таких её важных направлениях, как просветительская и попечительская деятельность.
Достижение заявлений цели осуществляется в работе через реализацию следующих задач:' анализ достижений отечественной и зарубежной научной мысли, а области интеллигентоведения, истории отечественной провинции, истории общественной деятельности, благотворительного движения, культурно-просветительной работы в дореволюционной России в контексте определения исторического багажа для изучения феномена и истории неполитической общественной деятельности интеллигенции в дооктябрьский период в России; выявление основных аспектов и характерных черт неполитической общественной деятельности отечественной интеллигенции как социально-культурного феномена; - выявление и исследования содержания, форм, особенностей и результатов культурно-просветительской работы интеллигенции Ставрополья, Терека и Кубани в рамках частно-правовых объединений в конце XIX — начале XX вв.; - анализ попечительской активности организованной интеллигенции региона в развитии образования; - изучение содержания и особенностей конкретно-исторической практики интеллигенции Ставрополья, Терека и Кубани в сфере предоставления социальной помощи нуждающимся; определение мотивов, характера, особенностей, проблем и результатов деятельности лидеров просветительско-попечительского организованного движения в регионе в конце XIX - начале XX вв.
Методологическая база исследования представляет собой многоуровневый комплекс принципов и методов познания, присущих современной науке. Универсальным философским методом познания является материалистическая диалектика, выступающая в качестве логики и теории познания, предъявляющая к процессу изучения сущности социально-исторических явлений требования научности, объективности, историзма, всесторонности, комплексности и конкретности истины.
Тяготея к культурно-деятельностному подходу трактовке феномена «интеллигенции» и изучая деятельность провинциальной интеллигенции, считаем, что она должна быть оценена по трем параметрам. Во-первых, необходимо учитывать конкретно-исторические условия её деятельности. Во-вторых, выявить личностно-психологические и социокультурные мотивации деятельности. В третьих, соотнести мотивационные установки и конкретно-исторические реалии деятельности интеллигенции. Что, с нашей точки зрения, наиболее реализуемо в опоре на наследие отечественной и зарубежной историографии и гуманитарной мысли по комплексу заявленных проблем как и на локальный метод и системный подход.
Частнонаучными методами, используемыми в работе, являются: историко-генетический, историко-системный, историко-сравнительный, библиографический и статистический.
Источниковую базу исследования составили опубликованные и неопубликованные материалы, которые мы подразделяем на 1) источники нормативно-правового характера; 2) источники делопроизводственного характера; 3) источники информационно-статистического характера; 4) источники личного происхождения; 5) материалы периодической печати; 6) информационные ресурсы глобальной компьютерной сети Интернет.
К работе над диссертацией привлечены документы из 52 фондов центральных и региональных архивов, а также краеведческих музеев. Так, в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ) были изучены материалы, хранившиеся в следующих фондах: Департамента полиции МВД (ф. 102), Всероссийского Союза учителей и деятелей по народному образованию (ф. 517), Союза союзов (ф. 518); Управления Кавказского жандармского округа (ф. 1173). В российском государственном историческом архиве (РГИА) — Департамента народного просвещения Министерства народного просвещения (ф. 733), Главного управления по делам печати (ф. 776); Второго отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии (ф. 1261), Департамента общих дел Министерства внутренних дел (ф. 1284); Департамента полиции исполнительной Министерства внутренних дел (ф. 1286), Министерства юстиции (ф. 1405).
В Государственном архиве Ставропольского края (ГАСК) анализу подверглись материалы фондов: Дирекции народных училищ (ф. 15), Ставропольского местного управления РОКК (ф. 62), Ставропольского присутствия по земским и городским делам (ф. 67), Ставропольского губернского правления (ф. 68), Ставропольской 2-ой мужской гимназии (ф. 75), Ставропольской Ольгинской женской гимназии (ф. 76), Ставропольского статистического комитета (ф. 80), Дамского комитета Ставропольского отделения РОКК (ф. 85), Ставропольского городского полицейского управления (ф. 88), Ставропольской городской Думы (ф. 95), Ставропольской городской Управы (ф. 96), Канцелярии Ставропольского губернатора (ф. 101), Ставропольской 3-ей женской гимназии ф. 125), Ставропольского Учительского института (ф. 126), Ставропольской ученой архивной комиссии (ф. 198), Ставропольской женской гимназии Св. Александры (ф.
309), Ставропольской губернской земской управы (ф. 311), Ставропольского общества помощи бедным (ф. 365), Георгиевской Городской Думы Терской области (ф. 865), Управления Кавказских Минеральных Вод (ф. 1016), Пятигорской Городской Думы Терской области (ф. 1266), а также Коллекция документальных материалов по истории Ставропольского края (ф. Р-3823).
В Государственном архиве Краснодарского края (ГАКК) изучены документы фондов: Кубанского областного правления (ф. 449), Канцелярии Наказного Атамана и Начальника Кубанского казачьего войска (ф. 454), Кубанского областного попечительства о тюрьмах комитета главного управления МВД (ф. 461), Кубанского областного комитета попечительства о народной трезвости (ф. 465), Войсковой женской гимназии Кубанского казачьего войска (ф. 469), Дирекции народных училищ Кубанской области (ф. 470), Екатеринодарской городской управы (ф. 498), Правления Екатеринодарского художественного кружка при городской картиной галерее им.Ф.А. Коваленко (ф. 557), а также Коллекция документов по истории Кубанского казачьего войска (ф. 670).
Центральный государственный архив Республики Северная Осетия-Алания (ЦГА РСО-Алания) представлен в диссертации материалами фондов: Терского областного правления (ф. 11), Канцелярии Начальника Терской области (ф. 12), Терского областного по городским делам присутствия (ф. 17), Дирекции народных училищ Терской области (ф. 123), Владикавказской Ольгинской женской гимназии (ф. 127), Владикавказской 2-ой женской гимназии (ф. 128), Терского областного присутствия об обществах и союзах (ф. 199).
К исследованию привлечены материалы ф. 1 - Г.К.Праве, ф.66-Благотворительные и общественные организации, ф. 201 - РОКК Ставропольского государственного историко-культурного и природно-ландшафтного музея-заповедника им. Г.Н. Прозрителева и Г.К. Праве и документы из личного фонда В.И. Лунина Армавирского краеведческого музея (Краснодарский край).
Группа источников нормативно-правового характера представлена в диссертации законами и иными государственными законодательными актами, положениями и циркулярами, определявшими нормативную базу организованной общественной деятельности в дореволюционной России, регламентировавшими работу органов образования, системы общественного призрения, системы внешкольного образования и т.д. Значительную часть источников нормативно-правового характера составили уставы обществ, действовавших в изучаемой сфере в регионе в конце XIX - начале XX вв.
Достаточно масштабна по количеству и информативна с точки зрения достижения поставленных в исследовании задач группа источников делопроизводственного характера. Она включает в себя многочисленные отчеты о деятельности общественных организаций, занимавшихся просветительской и попечительской (благотворительной) деятельностью, а также иную документацию, связанную внутренним делопроизводством этих организаций (журналы заседаний правлений и комитетов, общих собраний; списки членов и др.). Кроме того, анализу подвергнут ряд материалов делопроизводства городских дум; отчеты, справки, официальные записки и иные документы, составлявшие предмет делопроизводства канцелярий губернатора и начальников областей, различных присутствий.
Равной по фундированности и значимости для исследования стала группа выявленных источников справочно-информационного и статистического характера в виде многочисленных отчетов о деятельности обществ частно-правового характера; очерков с обзором этой деятельности за определенное количество лет или десятилетий, а также ежегодных официальных обзоров Ставропольской губернии и ежегодно публиковавшихся отчетов начальников Кубанской и Терской областей. Календари, памятные книжки, справочные и энциклопедические издания составили важную часть данной группы источников, так как содержат в себе разноплановую информацию по многим аспектам изучаемой проблемы.
Материалы периодической печати представлены многочисленными публикациями центральных и региональных журналов («Городское дело», «Кавказский календарь», «Журнал Министерства народного просвещения», «Призрение и благотворительность в России» и др.) и газет («Кубанские областные ведомости», «Ставропольские губернские ведомости», «Терские ведомости» и др.).
Специфическая группа опубликованных источников - источники личного происхождения: мемуары и воспоминания ряда известных своей гражданской позицией представителей отечественной интеллигенции.
Еще одну группу источников составили материалы, полученные благодаря информационным ресурсам глобальной компьютерной сети Интернет.
Положения, выносимые на защиту. Проведенное исследование позволяет вынести на защиту следующие положения и выводы:
В противовес идее радикализма, часть отечественной интеллигенции, особенно многие ее провинциальные группы, стремилась в к. XIX- н. XX вв. реализовать собственную социальную позицию через утверждение активной роли культуры, образования, морали, через созидательное участие в модернизационных процессах, происходивших в России.
Основной формой реализации неполитической общественной активности интеллигенции в дореволюционной России стали общественные организации в виде легитимных обществ частно-правового характера.
Организованная интеллигенция Ставропольской губернии, Кубанской и Терской областей смогла в последней четверти ХГХ-начале XX вв. существенно дополнить действия правительства и органов местного самоуправления через проведение разноплановой культурно-просветительной, попечительно-образовательной работы, через организацию социальной помощи нуждающемуся в ней населению, а также, работая в общественных организациях, ориентированных на специфику экономического развития региона.
Участие в просвещении широких масс населения, улучшении качества и структуры образования, борьбе с бедностью, в том числе, за счет роста ее профилактики; общественное участие в развитии ведущей отрасли экономики Ставрополья, Кубани и Терека превращали интеллигенцию и в значимого участника процесса роста гражданской и общественной самоидентификации в России.
Успешность организованной неполитической общественной деятельности интеллигенции региона в изучаемый период во многом зависела от социальной позиции, энтузиазма, неравнодушия, активности и авторитетности ряда наиболее ярких представителей местной интеллигенции. Они не только задавали тон в организованной общественной работе, но и осуществляли необходимую связь с органами власти и местного самоуправления, а также со средствами информации.
Действуя в рамках общероссийской тенденции к доминированию в деятельности неполитических общественных объединений частно-правового характера, региональная интеллигенция в способах, масштабах и организации своей работы имела ряд особенностей. Они определялись сословным и национальным составом населения, потребностями территорий, количеством, национальной и социальной структурой состава участников неполитических общественных организаций.
Выявленные и изученные в диссертации содержание, особенности и результаты неполитической организованной деятельности интеллигенции Ставрополья, Кубани и Терека в последней четверти Х1Х-начале XX веков дают практикам современного общественного строительства возможность критического осмысления и использования опыта этой работы, который особенно важен в деле создания эффективного механизма конструктивного взаимодействия интеллигенции, как наиболее образованной и ответственной части российского общества, и власти на пути реформирования страны и строительства демократии.
Научная новизна исследования определяется, во-первых, постановкой проблемы. Это, по-существу, первая диссертационная работа, целью которой стал анализ исторического опыта организованной неполитической общественной деятельности провинциальной интеллигенции в дореволюционной России. При этом в результате комплексного историографического анализа основных достижений отечественной и зарубежной научной мысли в сфере изучения феномена и истории интеллигенции в дооктябрьской России не только выявлено практическое отсутствие работ, освещающих деятельно-созидательную сторону истории организованной интеллигенции, но и доказана их восстребованность в науке и практике современной России.
Исследование конкретно-исторического опыта просветительско-попечительской активности интеллигенции Ставрополья, Кубани и Терека в последней четверти XIX - начале XX вв. проведено в контексте реализованного в диссертации анализа неполитической общественной деятельности отечественной интеллигенции в дореволюционной России как социо-культурного феномена.
Изучение широкого спектра разноплановых источников, в числе которых, - и не привлекавшие ранее внимание исследователей, - позволило выявить, систематизировать и сравнить мотивы, формы и методы, равно как особенности, организованной деятельности интеллигенции Ставропольской губернии, Кубанской и Терской областей в сфере организации просветительской работы, поддержки народного образования, заботы о социально-недостаточном населении региона в условиях его капиталистической модернизации.
В работе прослежены судьбы наиболее ярких лидеров организованного неполитического общественного движения в изучаемом регионе. Выявлены степень мотивации их деятельности, их возможности, степень их влияния на жизнь местных социумов.
Практическая значимость. Результаты исследования могут быть использованы при подготовке и преподавании базовых и спецкурсов по истории региона. Учитывая, что работа, определенным образом, восполняет пробелы в историографии, выявленные факты и полученные в ходе исследования результаты могут быть востребованы при создании обобщающих научных трудов по истории отечественной интеллигенции дооктябрьского периода. Кроме того, исследованный опыт местной интеллигенции по организованному неполитическому участию в жизни локальных социумов может быть интересен практикам в рамках организации муниципальной и общественной жизни в современной России.
Апробация работы проходила в течении всего периода разработки проблемы. Отдельные теоретические положения, выводы и фактический материал докладывались на региональных и вузовских научно-практических, в том числе, и Интернет-конференциях и семинарах. Диссертация обсуждена на заседании кафедры истории и теории государства и права Северо- Кавказского государственно-технического университета. По теме диссертации опубликовано 8 научных статей, 2 из них - в журналах, реферируемых ВАК.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав из шести параграфов, заключения, примечаний, списка источников и литературы и приложений.
Отечественная и зарубежная научная мысль об истории общественной деятельности интеллигенции дореволюционной России
В 1996 г. академик Ю.А. Поляков писал: «Российская интеллигенция и ее проблемы... Нет в нашей историографии сюжетов, о которых бы так много говорилось и в которых мы неизменно столь плохо разбирались».1 При этом Е.И. Самарцева, одна из крупнейших современных отечественных исследователей, занимающихся проблемами интеллигенции, в своей историографической работе отмечает, что «общее число работ, посвященных истории отечественной интеллигенции, ее деятельности, особенностям формирования и т.д. - достигает тысяч наименований»." Отметим, что именно Е.И. Самарцева подготовила монографию «Российская интеллигенция до октября 1917 года (историографический очерк)»,3 в которой осуществила «первично-историографическое (с элементами ретроспективно и перспективно-библиографической информации) комплексное исследование проблемы российской интеллигенции дооктябрьского периода».4 В ней она, во-первых, проследила особенности формирования и развития ведущих тенденций отечественной историографии российской интеллигенции дооктябрьского периода, начиная с 1917 года до второй половины 90-х годов включительно. Во-вторых, - опираясь на проблемно-хронологический метод, проанализировала историографию вопроса дефиниции и генезиса российской интеллигенции как основополагающего для исследования цивилизационно-значимой проблемы интеллигенции в целом. Ею также рассмотрена многовариантность изучения в отечественной исторической литературе вопросов о дифференциации и положение российской интеллигенции в дооктябрьский период. И, наконец, в монографии Е.И. Самарцевой определены основные научно-исследовательские подходы по актуальной теме «Интеллигенция и государство».
Естественно, указанная работа стала результатом обобщения результатов многолетних усилий представителей различных отраслей гуманитарного знания по поиску ответов на круг вопросов, связанных с интеллигенцией, - феноменом, всегда считавшимся типично русским, российским.
Обращаясь к систематизации данных о существующих в науке точках зрения на феномен и историю общественной активности отечественной интеллигенции, позволим себе последовать за Е.И. Самарцевой в том, чтобы достижение этой цели проходило в контексте сочетания анализа существовавших точек зрения с учетом подходов к определению сущности изучаемого явления, вплоть до оформления их в дефиниции.
С выходом в 1909 г. сборника «Вехи», на наш взгляд, начался период собственно аналитической работы, связанной, прежде всего, с поисками духовных истоков и социальных корней образованного слоя российского общества, изучением его духовно-нравственного мира, который осуществлялся непосредственными и яркими членами этой корпорации с использованием как собственного, так и уже накопленного интеллигенцией, как стратой, определенного социально-исторического опыта.
Культурно-просветительская и попечительно-образовательная деятельность организованной интеллигенции региона
Л.Н. Коган писал, что перед провинциальным интеллигентом в дореволюционной России фактически было три пути. Словно «витязь на распутье», выбрав ту или иную дорогу, интеллигент либо растворялся в общей массе населения - «пошлость провинциальной жизни постепенно засасывала его, и он сам превращался в провинциала»,1 либо стремился вырваться из провинции и уезжал в «столицы», и, наконец, третий путь предполагал объединение в кружки, общества и т.п.
С 80-х годов XIX века третий путь стал наиболее «выбираемым», поскольку к этому появился ряд серьезных причин. Во-первых, в России, где формирование гражданского общества сдерживалось самодержавием, «необходимость движения страны в этом направлении, двери для которого были открыты акциями великого царя-реформатора, остро осознавалась с самого начала XIX века - это было одной из целей восстания декабристов».2 Во-вторых, отделение общественной деятельности от государственной, свидетельствовавшее о кризисе феодального политического строя с его системой недобровольных объединений (сословных, общинных и др.) и отношением к подданным как к пассивным исполнителям повелений власти, стало одним из принципиально важных новых явлений российской действительности еще со второй половины XVIII века. Первыми русскими общественными деятелями стали просветители — носители передовой для того времени идеологии, существенной чертой которой являлась, по словам Ленина, «горячая защита просвещения, самоуправления, свободы, европейских форм жизни и, вообще, всесторонней европеизации России».1 Столкнувшись с неспособностью государственного обеспечения развития просвещения (в чем они видели главный залог прогресса), просветители приходили к выводу о необходимости здесь общественной инициативы. Они активно искали организационные формы, которые дали бы им возможность проводить свою деятельность вне рамок государственной службы. Одной из таких форм и явились общественные организации. В-третьих, бурные преобразования, как следствие модернизационных процессов, происходивших в пореформенной России, требовали «быстрого и достаточно качественного получения, с одной стороны, квалифицированных, а с другой стороны, интегрированных в буржуазную культуру рабочих и служащих».2 А это, в свою очередь, требовало и привело к переходу от экстенсивного овладения знаниями к интенсивным формам просвещения и воспитания, и существовавшей системы школьного образования здесь явно было недостаточно. Провинциальный интеллигент, патриот в лучшем смысле этого понятия, конструктивист и созидатель по натуре, подвижник с чувством ответственности за развитие государства и каждого человека в отдельности, в условиях создания в России постоянной и относительно широкой сети культурно-просветительных организаций, получает возможность удовлетворить свое стремление к просвещению народа с целью постепенного преобразования русской действительности, организуя их и участвуя в их деятельности. Тем более, что законодательство 60-х-90-х гг. XIX в. прямо призывало «городские и сельские общества принять участие в попечении о народном образовании и народном здравии, заботиться о призрении бедных и прекращать нищенство».
Работа интеллигенции Ставрополья, Кубани и Терека в общественных организациях, ориентированных на специфику экономического развития региона
Аграрно-капиталистический рынок Северного Кавказа начал формироваться в 80-90-е гг. XIX в. Проведение буржуазных реформ, массовая колонизация крестьянством громадных массивов малоосвоенных степных земель, строительство железных дорог обеспечивали устойчивое движения региона по пути капиталистической модернизации. Уже к 1890 году по чистому сбору зерна на душу населения Ставропольская губерния и Кубанская область обогнали большинство хлебопроизводящих губерний Российской империи.1
Ставропольская губерния к концу XIX века была сельскохозяйственным регионом со слабо развитым помещичьим землевладением: крестьянским обществам принадлежало здесь более 80 % земли. Главным источником доходов для подавляющего большинства населения Ставрополья было земледелие. Хотя скотоводство, овцеводство, виноградарство и виноделие также составляли значительную часть сельскохозяйственного производства губернии. Полевое хозяйство велось по трехпольной системе, и хозяйств, применявших передовые способы обработки и удобрения земли, насчитывалось к рубежу XIX-XX веков совсем немного. Поэтому появление и деятельность здесь общественных организаций сельскохозяйственного профиля было очень востребованным явлением.
Благодаря инициативе местной интеллигенции, как правило, имевшей соответствующее образование, в первые полтора десятилетия XX века в губернии - как в губернском городе Ставрополе, так и в уездах — появляются и заявляют о себе активной и разноплановой деятельностью такие общественные объединения, как Прикумский отдел комитета виноградарства и виноделия при императорском Московском обществе сельского хозяйства (1903 г.); Соединенное общество сельского хозяйства в сельской промышленности Александровского уезда Ставропольской губернии (1904 г.); Ставропольское общество пчеловодства и садоводства (1908 г.); Ставрополь-Кавказское городское сельскохозяйственное общество (1909 г.); Надеждинское общество сельского хозяйства (1911 г.); Орловское общество сельского хозяйства (1913 г.) и ряд других.
Своеобразным образцом в создании и определении направлений и форм деятельности этих и других общественных организаций сельскохозяйственного назначения было Вольное Экономическое Общество (ВЭО). Утвержденное к существованию еще Екатериной II в 1765 году, оно было создано, прежде всего, с целью «обучения приемам рационального ведения сельского хозяйства».
Тогда его рождение вызвано было стремлением пятнадцать крупных государственных чиновников через «усовершенствование российского сельского хозяйства и ограничение злоупотреблений крепостничества, добиться построения более эффективной и гуманной экономической и политической системы».2 Достаточно успешные попытки Вольного Экономического Общества по созданию таких институциональных рамок, которые «стимулировали бы общественный интерес и поощряли внедрение подобных новшеств,в России», совпали со все усиливающимся стремлением наиболее социально активных россиян быть полезными своей общественной деятельностью. А создание в 1837 году Министерства государственных имуществ (именно на него была возложена функция кураторства помещичьих хозяйств), послужило толчком к росту заинтересованности последнего в увеличении количества сельскохозяйственных объединений, используемых Министерством «для усиления контактов с помещиками и выяснения их пожеланий».1
Действуя на основе устава, ВЭО заложило основы деятельности на принципах добровольной ассоциации членов и самоуправления. По справедливому утверждению Д. Брэдли, - «В самодержавном государстве устав ВЭО действовал как микроконституция, оперировавшая такими понятиями, как представительство, выборы и подотчетность, что давало ему автономное существование и особый смысл»." Более того, - став первой общественной трибуной для обсуждения и распространения определенных взглядов на экономическую политику, ВЭО заронило семена общественного диалога с участием нескольких сторон и обозначило начало того процесса, благодаря которому независимая общественная инициатива оказалась санкционированной в условиях самодержавия.3
