Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Теоретические и методологические основы, историография и источники исследования 15 - 82
1. Теоретические и методологические основы исследования 15-17
2. Историография 18-55
3. Источники 56-82
Глава II. Мусульманское духовенство Дагестана в годы революции и гражданской войны (1917-1921) 83-121
1. Политизация мусульманского духовенства после Февральской революции и в начале гражданской войны 83-98
2. Шейхи накшбандийского тариката Али-Хаджи Акушинский и Узун-Хаджи Салтинскии - духовные вожди антиденикинского движения на Северо-Восточном Кавказе(июнь 1919-март 1920гг.) 98-112
3. Мусульманское духовенство и антисоветское восстание 1920 - 1921 гг. 112-121
Глава III. Мусульманское духовенство Дагестана в системе государственно-религиозных отношений 1920 - 1930-х гг 121 - 253
1. Социально-экономическое и правовое положение мусульманского духовенства в 1920-1930-е гг. 121-149
2. Роль мусульманских съездов во внутренней и внешней политике советского государства 1920-х гг. 149 - 162
3. Шариатские суды в судебной системе Дагестанской АССР 163-190
4. Мусульманское духовенство и система образования в Дагестанской АССР
190-217
5. Шейхи и общины их мюридов 217- 253
Глава IV. Антирелигиозные гонения советского государства и мусульманское духовенство в 1920-1930-е гг 253-365
1. Атеистическая и антирелигиозная пропаганда как средство борьбы против влияния духовенства 253 - 284
2. Конфискация закята и вакфов в пользу крестьянских комитетов как мера ослабления духовенства 284 - 299
3. Противодействие мусульманского духовенства колхозному строительству 299-319
4. Кампания по закрытию мечетей в Дагестане 319- 340
5. Политические репрессии против духовенства 340-365
Глава V. Официальное и неофициальное духовенство в системе государственно-религиозных отношений (1941 - 1991гг.) 365-509
1. Мусульманское духовенство в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. 365-374
2. Создание официального духовенства. Духовное управление мусульман Северного Кавказа (ДУМСК) 374-429
3. Неофициальное духовенство 429 - 463
4. Кампания по регистрации и открытию мечетей и религиозных объединений 463-491
5. Мусульманское духовенство во внешней политике советского государства 491-509
Заключение 509 - 515
Приложения 516- 530
Словарь мусульманских терминов 531 - 537
Библиография
- Историография
- Шейхи накшбандийского тариката Али-Хаджи Акушинский и Узун-Хаджи Салтинскии - духовные вожди антиденикинского движения на Северо-Восточном Кавказе(июнь 1919-март 1920гг.)
- Шариатские суды в судебной системе Дагестанской АССР
- Конфискация закята и вакфов в пользу крестьянских комитетов как мера ослабления духовенства
Введение к работе
Актуальность темы исследования Мусульманское духовенство в Дагестане на протяжении веков было единственной пропагандистской и идеологической силой общества. Оно формировало общественную психологию и мировоззрение людей, т. к. в обществе не было другой идеологии, противостоящей исламу.
В полном подчинении мусульманского духовенства находились система народного образования и воспитания, культура. Поэтому власти старались держать духовенство под контролем, противников советского строительства называли «реакционными» и причисляли к «контрреволюционерам», союзников большевиков называли «временными попутчиками» и причисляли к «прогрессивному» духовенству.
Социально-политические и экономические перемены последних пятнадцати лет позволили отказаться от многих стереотипов, по-новому развивать и исследовать ранее запретные и малоизвестные темы. Появились возможности более широкого, комплексного рассмотрения научных проблем, ранее ограниченных рамками идейно-политических установок.
Актуальность темы связана и с тем, что религиозные деятели, которым ранее было запрещено заниматься политикой, ныне стали активными участниками общественно-политической жизни государства. К их мнению прислушивается руководство. С целью взаимодействия с ними при Президенте РФ работает Совет по религиозным объединениям, а при Правительстве РФ Комиссия по вопросам религиозных объединений, имеющие консультативный статус. Членами Комиссии являются и видные мусульманские деятели. А в ряде республик и краёв функционируют правительственные органы по делам религиозных организаций. В Правительстве Республики Дагестан создан Комитет по делам религий, призванный регулировать и координировать взаимоотношения государственных институтов с религиозными объединениями.
Исламизация политики и политизация самого ислама охватили абсолютно все мусульманские страны мира. Важными чертами, определяющими идеологическую атмосферу на Северном Кавказе, являются активизация ислама, усиление роли религии, духовенства, религиозно-политических организаций в общественно-политических процессах. Особую угрозу покою в регионе и в Республике Дагестан создаёт активизация исламского фундаментализма в виде ваххабизма. Именно в этом власти видят причину участившихся террористических актов, направленных не только против сотрудников правоохранительных органов, но и против официального духовенства, вынудившего парламент Республики Дагестан 16 сентября 1999 года принять Закон «О запрете ваххабитской и иной экстремистской деятельности на территории Республики Дагестан». Принятие этого закона и волевые усилия властей в республике пока не остановили теракты. Причиной противостояния религиозной оппозиции властям могут быть не только их идейные воззрения, но и социальные проблемы, с которыми столкнулись тысячи семей дагестанцев в условиях неуправляемой рыночной экономики, коррупция и другие пороки, глубоко проникшие во все структуры власти.
В условиях, когда государство отказалось от прежней коммунистической идеологии и не предложило другую, более ясную и отвечающую сегодняшним потребностям общества, северокавказские мусульмане стали возлагать на ислам огромные надежды. Религия рассматривается ими как панацея, им кажется, что она способна решить все проблемы современности. Какая-то часть мусульман стала рассматривать ислам в качестве идеологии, способной снабдить общество ценностями, не подверженными коррозии времени, а шариатский образ жизни стал восприниматься как путь национального возрождения и социального развития и интеграции с зарубежным исламским миром.
Актуальность исследуемой темы связана и с тем, что сегодня немалое число политиков и руководящих деятелей выступают с призывами привлечь духовенство к решению конкретных вопросов, встающих перед страной. Одновременно власти стремятся использовать возможности духовенства для укрепления собственных позиций. Тем самым они извлекают положительные уроки из исторического прошлого. Звучат призывы использовать и духовно-нравственный потенциал ислама для оздоровления климата в обществе.
Процесс создания современной модели церковно-государственных отношений, механизма повседневного решения проблем, возникающих в религиозной сфере, на всех уровнях власти пойдёт тем успешнее, чем полнее и объективнее будет учтён исторический опыт. За последние полтора десятка лет российское государство в корне изменило отношение к религии, можно сказать, что оно уверенно взяло курс на строительство новой религиозной политики.
Россия – страна не только многонациональная, но и поликонфессиональная, поэтому вопрос о взаимоотношениях государственных институтов власти с религиозными организациями и духовенством всегда был важен, хотя не всегда и не всеми воспринимался однозначно. Глубоко продуманная и взвешенная религиозная политика, несомненно, будет способствовать не только укреплению духовно-нравственных устоев общества, но и упрочению основ государственности, это станет стабилизирующим фактором социально-политической и духовной обстановки, послужит развитию толерантности различных конфессий.
Начало XXI века может стать важной вехой в истории государственно-религиозных взаимоотношений. Принятие в 1997 году Государственной Думой РФ Закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», наконец, создало правовую основу для свободного сосуществования церкви и государства, верующих и атеистов, т. е. для развития толерантности. Аналогичный закон 30 декабря 1997 года принят и Народным Собранием Республики Дагестан. Эти законы регулируют взаимоотношения институтов государства с религиозными организациями. Соблюдение этих законов является одной из составляющих благополучия нашего государства.
Отношение к религии в лице духовенства и верующих в Российском государстве всегда зависело от внутренней политики центральных органов власти. С другой стороны, благополучие государственной власти будет зависеть от состояния взаимоотношений Центра и национальной периферии. В области государственно-религиозных отношений политика Центра к регионам и реакция региональных властей на различные аспекты этой политики продолжают оставаться недостаточно изученной страницей истории Отечества. Поэтому исследование этой проблемы на примере поликонфессионального и многонационального Дагестана крайне актуальная задача.
Объективное изучение исторического опыта прошлого поможет и государству, и религиозным организациям, в том числе и Духовному управлению мусульман Дагестана, сделать правильные выводы из ошибок прошлого. Непредвзятое практическое применение опыта прошлого гарант спокойной жизни будущих поколений наших граждан. Ни государство, ни духовенство не выигрывали, когда не находили общего языка друг с другом, история уже доказала это не раз.
Выбор территориальных рамок обусловлен актуальностью изучения проблемы в Дагестане, исторически ставшем одним из духовных центров мусульманского Кавказа. Здесь ислам проник во все сферы жизни мусульман. Главными критериями оценки большинства представителей духовенства были учёность и высокая нравственность. Благодаря своей учёности десятки дагестанцев были известны далеко за пределами своей Родины. Недаром академик М.Н. Покровский писал о Дагестане, как о «едва ли не самом грамотном месте на Кавказе». В начале XX века здесь было так много представителей духовенства, что часть из них отправилась во многие аулы Чечни, Ингушетии, Караногая, в Кубинский и Закатальский округи Азербайджана и даже в Кабардино-Балкарию и Карачай, где они стали муллами, кадиями и алимами. Одним словом, ислам обеспечивал в условиях малоземелья элементарное выживание. Основными мусульманскими служителями культа в Дагестане выступали мулла, кадий, имам, учёный-алим и шейх.
Суфизм утвердился здесь ещё в Средние века, а в XIX веке именно его представители возглавили национально-освободительную борьбу против колонизаторской политики Российской империи. В Дагестане лидирующее положение в повстанческом движении духовенство сохранило и в первой трети XX века. Именно потому представители мусульманского духовенства, особенно суфийские шейхи, находились под неусыпным контролем правоохранительных органов советского государства.
Своеобразие социально-экономического и общественно-правового положения мусульманского духовенства в Дагестане связано с тем, что Российское государство не оформило здесь институты управления мусульманами в виде Духовных управлений, как это произошло в Поволжско-Уральском регионе, Крыме и Закавказье.
Отсутствие Духовного управления для мусульман Северного Кавказа и Дагестана имело свои плюсы и минусы. В первую очередь, в отсутствие Духовного управления религиозная и общественная жизнь духовенства была менее регламентирована и не подвергалась постоянному контролю со стороны царских чиновников, а позднее и других властей, в т. ч. и советских чиновников. Возникшее в ходе Февральской революции 1917 г. Кавказское духовное управление подверглось структурным изменениям в годы гражданской войны и показало полную свою несостоятельность (даже название его менялось несколько раз). Руководство Советского Дагестана в 20-е гг. не захотело учредить Духовное управление, да и духовенство не выдвигало властям таких требований. В Дагестане не было духовного органа, способного наладить отношения с властью и разрешать многие вопросы религиозного и светского характера, а власти не имели каналов прямого влияния на представителей духовенства.
Создание Духовного управления мусульман Северного Кавказа в 1944 году разделило духовенство на «официальное» (зарегистрированное) и «неофициальное» (незарегистрированное). Обе категории духовенства функционировали в рамках жёсткого антирелигиозного законодательства о религиозных культах. Вместо того чтобы найти общий язык и вместе решать вопросы догматического характера и добиваться у власти религиозной свободы, официальное и неофициальное духовенство конфликтовало между собой. Власти нередко подогревало противоречия между ними, чтобы контролировать их деятельность.
Целью нашего исследования является комплексное изучение взаимоотношений мусульманского духовенства и институтов государства в ходе антирелигиозной политики, которая определялась директивами и решениями правящей коммунистической партии и законодательными актами высших органов государственной власти. Для достижения намеченных целей мы должны решить следующие задачи:
– показать активизацию наиболее интеллектуальной части духовенства в общественно-политической жизни края в годы революции и гражданской войны и его политический раскол на сторонников и противников советской власти, возглавивших антисоветское и антиденикинское движения;
– составить анализ социально-экономического положения и общественно-правового статуса мусульманского духовенства в 1920 1930-е гг.;
– изучить шариатские суды и роль их судей (кадиев) в правовом пространстве Дагестана в 1917 1927 гг.;
– показать, как адаптировались шейхи и их общины мюридов в меняющейся социально-экономической и общественно-политической среде 1920 1990-х гг.;
– провести анализ восстаний, вспыхнувших под руководством духовенства в разных районах Дагестана в 30-е гг.;
– дать характеристику антирелигиозной и атеистической пропаганде советского государства 20 – 40-х гг., проводимой решениями высших партийных и советских органов, как мощному средству борьбы против влияния мусульманского духовенства;
– отметить и показать на конкретных примерах гонения, которым подвергались представители духовенства в разные годы, а также политические репрессии, развёрнутые против них в конце 20-х 30-е гг.;
– рассмотреть меры советского государства, направленные на использование духовенства при решении внутри– и внешнеполитических задач в 20-е годы в качестве «горючего материала» для «экспорта» социалистической революции в страны мусульманского Востока, а в 1945 1991-е годы в качестве идеологического рупора, чтобы показать, что в СССР соблюдается свобода совести и что страна ведёт миролюбивую внешнюю политику;
– показать рост числа мусульманских школ (мектебов и медресе) в 1920-е гг., организованных духовными лицами и поддерживаемых обществами до их закрытия в 1930-е гг., отметить на примерах сохранение подпольного религиозного обучения детей и взрослых на дому вплоть до легализации религиозных школ в 90-е гг.;
–охарактеризовать проведение антирелигиозных кампаний 20 30-х гг. на примерах изъятия вакфов и закята в пользу кресткомов, закрытия мусульманских школ, мечетей и их переоборудования под «культурно-хозяйственные» учреждения, а в послевоенные десятилетия «разрешительная кампания» по частичному открытию и регистрации мечетей;
– отметить некоторое ослабление давления на духовенство в годы Великой Отечественной войны 1941 1945 гг., получившее у отдельных исследователей название «религиозной оттепели», показать на примерах патриотическую работу представителей духовенства, совместно со всем советским народом разделившего все тяготы войны;
– показать создание официального, зарегистрированного духовенства в составе Духовного управления мусульман Северного Кавказа (ДУМСК), его численный состав и образовательный уровень муфтиев и кадиев; дать характеристику методам работы муфтиев, находящихся под контролем органов власти, и в первую очередь уполномоченного Совета по делам религиозных культов при Совете Министров СССР по Дагестанской АССР (с 1965 г. Совет по делам религий);
– проанализировать социально-экономическое и правовое положение представителей «неофициального», т. е. незарегистрированного духовенства в послевоенные десятилетия, его образовательный и численный состав, отметить некоторые особенности взаимоотношений с властью и муфтиятом;
– дать характеристику антирелигиозной политике советского государства в послевоенные десятилетия и продемонстрировать на конкретных примерах, как она отразилась на взаимоотношениях власти с официальным и неофициальным духовенством, показать усилия уполномоченного, направленные на соблюдение духовенством советского законодательства о религиозных культах.
Хронологические рамки исследования охватывают период после Февральской революции 1917 года до 1991 г. Мусульманское духовенство Дагестана активно участвовало в общественно-политической жизни именно в 1917 1920-е гг., что показали гражданская война и первое десятилетие советского строительства. Оно оставалось влиятельной общественной силой и в 30-е гг., поэтому усилия советского государства были направлены на подрыв его влияния на верующих, а потом и на полное вытеснение из общественной жизни. Для этого применялись не только агитация и пропаганда, но и суровые антирелигиозные меры закрытие и изъятие институтов ислама, политические репрессии. Большевики полагали, что своим авторитетом и агитацией духовенство мешало советскому строительству в Дагестане.
Акценты и нюансы антирелигиозной политики менялись в зависимости от намеченных общесоюзных задач (культурная революция, индустриализация, коллективизация сельского хозяйства), а также от изменений в международной политике. Вначале установления советской власти большевики проводили по отношению к исламу лояльную политику. Ислам считали религией угнетённых народов бывшей империи, поэтому в 20-е годы была разрешена деятельность всех его институтов. С конца 20-х 30-е годы исламские институты тоже были запрещены, а наиболее активная и интеллектуальная часть духовенства подверглась репрессиям. Великая Отечественная война 19411945 гг. на некоторое время круто изменила конфессиональную политику советского государства. В годы войны и до конца 40-х годов происходит частичная легализация религий и деятельность духовенства перестала быть опасной для их жизни. В послевоенные десятилетия против духовенства репрессии не применялись, как в 30-е годы. За нарушения советского законодательства о религиозных культах активные представители духовенства (больше неофициального) подвергались штрафам, арестам и редко высылке. Такие меры наказания и гонения не заставило большинство служителей культа отказаться от своего духовного предназначения, и они продолжали исполнять религиозные обряды. Но в 1970 1980-е гг. в некоторых районах и населённых пунктах республики, где доля верующих упала до нескольких процентов, муллы уже не пользовались непререкаемым авторитетом. Взаимоотношения между властью и мусульманским духовенством Дагестана приобрели более терпимый и открытый характер лишь в 1990-е гг. Такие хронологические рамки диссертационного исследования продиктованы необходимостью выявить стандартные и отличительные особенности взаимоотношений государственных институтов с мусульманским духовенством за весь советский период.
Научная новизна работы. Это первое комплексное исследование взаимоотношений мусульманского духовенства Дагестана с институтами советского государства до его распада, выполненное на основе новых документов, привлечённых из десятков фондов различных отечественных архивов. Мы предлагаем работу, где взаимоотношения представителей мусульманского духовенства и власти показаны во всем многообразии и в зависимости от сферы их деятельности кадиев шариатских судов, организаторов мектебов и медресе, шейхов как руководителей общин мюридов, имамов мечетей мулл и муэдзинов. Нередко один и тот же служитель культа в 1920 1930-е годы совмещал несколько духовных обязанностей, работал и в советских органах власти, и в школах, пока советская власть не укрепилась. Новизна работы заключается в показе особенностей сложных и противоречивых взаимоотношений власти и мусульманского духовенства в разных районах республики. Мы отказались от стереотипных оценок деятельности религиозных деятелей и институтов ислама в Дагестанской АССР, которые были общепринятыми в исторической литературе. Используя разные источники, мы показываем небывалый размах строительства в Дагестане институтов ислама в 1920-е гг., в частности мечетей и мусульманских школ, создание шариатских судов. При конфискации закята и вакфов, при закрытии и перепрофилировании мечетей властям оказывалось сопротивление со стороны не только духовенства, но и самих верующих. Какая-то часть общин-джамаатов выступала в защиту своих духовных наставников и служителей культа. Раскрытие попыток использования государством мусульманского духовенства во внутренней и внешней политике, показ характера взаимоотношений официального и неофициального духовенства между собой и властью, численный состав и образовательный уровень представителей духовенства также является новым подходом к научной проблеме. Критический анализ сотен документов, извлечённых из фондов различных архивов, дал возможность раскрыть «белые пятна» по данной проблеме. Вводятся в научный оборот десятки, если не сотни новых имён и фамилий представителей духовенства. Хотя требования советского законодательства были едины на всей территории страны, в отношении национальных окраин, в частности в отношении Советского Дагестана, в 20-е гг. были допущены некоторые отступления, учитывающие специфику республики. Да и антирелигиозные законы реализовывались в районах и городах республики по-разному. Это зависело от многих обстоятельств, в т. ч. и от чиновников, ведающих религиозными вопросами на местах, и от обществ-джамаатов.
Отчёты, отправляемые «наверх» из районов и городов, не отражали реальных взаимоотношений власти и духовенства. Они создавали у вышестоящего начальства иллюзию благополучия в соблюдении религиозного законодательства. Вместе с тем долгая антирелигиозная политика советского государства способствовала в Дагестане не только развитию светского (советского) образования, росту культурного уровня населения, но и тому, что большинство мусульман отказалось от выполнения религиозных обрядов. В некоторых районах и населённых пунктах республики представители мусульманского духовенства потеряли былой авторитет, особенно те, кто с трудом могли проводить похоронные и иные религиозные обряды.
Нами показано, что благодаря сплочённой организации, некоторые общества-джамааты в республике отстаивали своих духовных лиц и не позволили их истребить в 30-е гг., спасли для потомков религиозную литературу, а в годы антирелигиозных гонений противостояли атеизму местных чиновников, добивались открытия мечетей и не давали закрыть действующие.
Научная и практическая значимость диссертации. Всестороннее и объективное изучение взаимоотношений между мусульманским духовенством и институтами советского государства в отечественной науке, роли представителей духовенства в общественно-политической и социально-экономической жизни Дагестана, на наш взгляд, поможет строительству грамотной конфессиональной политики. Чиновники смогут выработать стратегию и тактику по отношению к представителям духовной элиты. За последние 20 лет резко увеличилось количество граждан мусульманского вероисповедания, считающих себя сторонниками исламской культуры и придерживающихся норм шариата в своей повседневной жизни. Одновременно наблюдается стремительный рост количества мусульманских школ, общественно-политических мусульманских организаций и движений как на федеральном, так и на региональном уровне. В Российской Федерации созданы новые Духовные управления мусульман. Учитывая растущее влияние ислама и его деятелей на общество, многие представители региональных властей, различных общественно-политических сил и партий стремятся использовать их в политических целях. Заметный рост влияния ислама и числа его исповедующих учёные объясняют относительной простотой и доступностью его учения, догматов и принципов.
Основные положения диссертации могут быть использованы при подготовке обобщающих трудов по исламу XX в. в Дагестане и на Северном Кавказе в целом, истории государственно-конфессиональных отношений в СССР. Богатый материал диссертации может быть использован и как спецкурс при изучении истории советского строительства в Дагестане и России.
Апробация результатов исследования. Диссертация обсуждена на совместном заседании кафедр истории России и Отечественной истории Нового и Новейшего времени исторического факультета Дагестанского государственного университета и рекомендована к защите.
Основные положения диссертации изложены в докладах на международных, всероссийских и региональных конференциях, опубликованы в трёх монографиях, всего более чем в 30 публикациях, из них 10 публикаций в реферируемых журналах ВАК.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, пяти глав (21 параграфа), заключения, приложения в виде таблиц, словаря мусульманских терминов, списка использованных источников и литературы, списка сокращений.
Историография
В исследованиях конца 20-х гг. затрагивается тема организации мусульманских школ и созывов съездов духовенством Поволжско-Уральского региона15. Значительное внимание исследователями уделялось усилиям мусульманского духовенства по привлечению женщин к религиозной деятельности и его попыткам приспособить ценности ислама к коммунизму. Авторы публицистических статей конца 20-х годов разоблачали «приспособленческую» деятельность мусульманского духовенства в условиях социалистического строительства.
Касаясь взаимоотношений институтов государства и ислама, Н.А. Смирнов верно отмечает, что в некоторых мусульманских странах религиозные законы стали законами гражданскими, уголовными и политическими16. В другой работе Н.А. Смирнов даёт характеристику представителям суннитского и шиитского духовенства в зависимости от рода их занятий и выполнения религиозных обязанностей17. Он пишет и об усилиях духовенства, направленных на то, чтобы помешать первым преобразованиям советской власти, особенно изъятию вакфов и закята в помощь крестьянским комитетам, антирелигиозным гонениям, развернувшимися в конце 1920-х гг.
Внимание исследователей 30-х гг. к отношению мусульманского духовенства к советским преобразованиям в разных регионах СССР усилилось. Например, один из первых советских востоковедов А. Аршаруни обобщил большое количество источников по исламу в СССР и в своих работах коснулся проблемы установления советской власти в мусульманских регионах бывшей империи, роли духовенства в восстаниях, вспыхнувших против советских мероприятий18.
Работавший в 20-е гг. представителем Дагестанской АССР при наркомнаце РСФСР Ан. Скачко приводит немало фактов противостояния духовенства мероприятиям советской власти, особенно проведению общесоюзных программ культурной революции и коллективизации сельского хозяйства в Дагестане19.
Исследователь К. Василевский обратил внимание на широкое проникновение ислама в быт и духовную жизнь его адептов и отмечает превращение духовенства «в безвольных, пассивных, а порой фанатически экзальтированных су-го ществ» .
Появились в 30-е годы и работы, авторы которых противопоставляли «реакционное» и «прогрессивное» духовенства21. Некоторые исследователи обращали внимание на отношение русского военно-феодального империализма к мусульманским религиозным организациям и на роль мусульманского духовен-ства в национально-освободительной борьбе .
Идеологическая борьба за «преодоление религии» в 30-е гг. велась в политических целях, антирелигиозная работа сводилась главным образом к борьбе с религиозной символикой и духовенством. Идея уважения прав личности, которая стала наиболее популярной после Февральской революции, постепенно теряла свой истинный смысл и превратилась в пустой звук, а конструктивная сторона атеизма как компонента плюрализма была перечёркнута, выхолощена. Деятельность Союза воинствующих безбожников нашла своё отражение в публицистических статьях, небольших исследовательских работах и материалах "УХ съездов СВБ . Съезд СВБ национальных областей Северного Кавказа, проходивший 4-7 июня 1929 года, обратил внимание партийного и советского актива на активизацию проповеднической деятельности мусульманского духовенства среди верующих и провозгласил социалистическое соревнование среди организаций СВБ. После съезда в печати появились публицистические статьи, призывавшие первичные и республиканские организации СВБ Северного Кавказа развернуть «планомерную и массовую» антирелигиозную работу с привлечением всех общественных организаций, крестьянских комитетов (кресткомов), причём особое внимание следовало уделять работе среди женщин и бедняков24.
Наиболее одиозные работы по «воинствующему атеизму» принадлежат председателю Антирелигиозной комиссии при ЦК РКП (б) - ВКП (б) Ем. Ярославскому25. Духовенство всех конфессий он объявил классовым врагом, продолжающим распространять «реакционные, враждебные социализму идеи» в религиозных организациях, и предлагал «добить» его.
Ухудшение международной обстановки в конце 30-х гг. заметно отразилось на расширении политических репрессий против светской и духовной интеллигенции в СССР. Идеологические страсти отразились и на работах исследователей. Мусульманское духовенство обвинялось во вредительстве колхозному строительству и объявлялось прислужницей фашизма, а многие обряды ислама назывались «реакционными», выражавшими «интересы эксплуататоров и вра гов народа» . Некоторые исследователи объявили религиозных деятелей шпио-нами иностранных разведок и вредителями, а ислам - слугой фашизма .
Проблема модернизма в исламе и «приспособленческая» тактика духовенства стали весьма популярными темами в историографии. Мусульманское духовенство представлялось «приспособленцем» к советской действительности и отождествляющим ислам и марксизм. Исследователь Л. Климович заметил, что мусульманское духовенство пыталось приспособить тот или иной текст Корана к политическим или этническим взглядам своего времени, «вычитать в нём то, чего он вообще не содержит»28. Он обратил внимание на то, как один и тот же религиозный текст двумя или тремя представителями духовенства часто разъяснялся по-разному.
Во время Великой Отечественной войны и в послевоенные годы,жогда началась «оттепель» в конфессиональной политике советского государства, тема государственно-церковных взаимоотношений перестаёт быть актуальной. Новая волна антирелигиозной литературы появляется только в середине 50-х - 60-е гг. после постановления ЦК КПСС по усилению атеистической работы среди населения, развитию сети научно-атеистических центров в разных регионах СССР.
В одной из своих работ Н.А. Смирнов объявил суфийских шейхов «реакционерами», «открыто и непримиримо противостоящими всем мероприятиям партии и советской власти». Он обратил внимание на влияние чеченских и ингушских суфиев 1920 - 1930-х гг. на общественно-политическую жизнь общества29 и практически обошёл вниманием дагестанских суфиев, хотя они играли не менее важную роль.
Шейхи накшбандийского тариката Али-Хаджи Акушинский и Узун-Хаджи Салтинскии - духовные вожди антиденикинского движения на Северо-Восточном Кавказе(июнь 1919-март 1920гг.)
Судя по тому, с каким упорством Узун-Хаджи и его единомышленники настраивали мусульман на введение института имама, было заметно, что долгая и кровопролитная Кавказская война оставила глубокий след в памяти горцев. В своих требованиях беспрекословного следования шариату по всем делам, не исключая и уголовные дела в судах, духовенство опиралось на мощную поддержку мусульман «снизу». Национально-религиозные чувства горцев, окончательно сформировавшиеся в те годы, выражались не только в недоверии к «русской власти», но и в неприятии частью из них всего «немусульманского». Именно опасность обострения конфликтов на почве возрождения имамата и утверждения шариатских порядков в годы революции и Гражданской войны вынуждало светскую интеллигенцию Дагестана искать компромисс с духовной элитой.
В оппозиции к Гоцинскому и Узун-Хаджи находились несколько других групп духовенства: 1. Темир-Хан-Шуринская (алимы Абусуфьян Акаев, Магомед-Кади Дибиров); 2. Кази-кумухская (Али Каяев, Шарапуддин Рашкуев); 3. Али-Хаджи Акушинский и его сторонники в Даргинском и Темир-Хан Шуринском округах (Мама-Гаджи Джакаев и Али-Хаджи Какашуринский (Бут ринский); 4. Аксаевская (имена не указаны); 5. Группа Хасана Кахибского. К последней группе можно отнести и имя наставника X. Кахибского шейха трёх тарикатов Сейфуллу Башларова. Все они так или иначе стали поддерживать дагестанских социалистов, а потом помогали большевикам установить corn ветскую власть .
Противников большевиков и советской власти в Дагестане возглавил Н. Гоцинский, провозглашённый муфтием и несколько раз становившийся има мом. Первый раз он был провозглашён имамом на Андийском съезде горцев Северного Кавказа в августе 1917 г., второй раз - 11 января 1918 года в Темир-Хан-Шуреьз. Вопрос, как именовать Гоцинского - имамом или муфтием, навсегда остался спорным, хотя сам он духовному званию особого значения не придавал. Своё понимание политического момента после Октябрьской революции Н. Гоцинский выразил в обращении ко «Всем кавказским народам!»134
Не пришли к единому мнению по вопросу об институте имамства в Дагестане и учёные-алимы 16 января 1918 года, собравшись на съезд по инициативе Гоцинского . Крупные алимы А.-Х. Акушинский, Хасан Кахибский, Абусупьян Казанищенский, Али Каяев, Улакай-кади Урахинский отмежевались от него. Али Каяев по просьбе социалистов М. Дахадаева и Д. Коркмасова даже выпустил прокламацию, в которой высказался против возрождения имамства в ело-жившихся в России исторических условиях J . Н. Гоцинский в свою очередь высмеял доводы Каяева в стихах и упрекнул его за поддержку большевиков. За введение института имама на съезде высказались Тажутдин-кади Харахинский, Узун-Хаджи Салтинский, Даниял Апашев и некоторые алимы и общественные деятели.
Во время Всеобщего съезда дагестанских представителей, 18 января 1918 года, на митинге, созванном на главной площади Темир-Хан-Шуры сторонниками советской власти социалистами М. Дахадаевым и Д. Коркмасовым, было объявлено о низвержении имама Н. Гоцинского и провозглашении шейх-уль-исламом Дагестана Али-Хаджи Акушинского, крупного алима и шейха на-кшбандийского тариката из Даргинского округа. Его заместителем и секретарём были избраны шейх Абдул-Басыр-Хаджи Казанищенский и крупный учёный-алим Абусуфьян Акаев-Казанищенский из Темир-Хан-Шуринского округа137.
Тактический ход социалистов удачно вписался в последующие события гражданской войны. Исследователь А.-Г. Гаджиев считает, что провозглашение социалистами шейх-уль-исламом А.-Х. Акушинского произошло в 1917 году и оно внесло раскол среди духовенства на сторонников и противников двух духовных вождей мусульман138. В духе своего времени Н. Самурский признавал, что провозглашение шейх-уль-исламом Али-Хаджи Акушинского в пику Н. Го-цинскому явилось «первым расслоением дагестанского духовенства» . Другой современник и участник Гражданской войны полковник Магомед Джафаров утверждает, что все кадии и все учёные всегда стремились к власти и влиянию, ибо они давали средства к существованию. В этом своём стремлении они всегда соперничали друг с другом и были больше врагами, чем союзниками140.
Для внесения раздора в ряды духовенства социалистами в расчёт была взята скорее её классовая принадлежность, хотя у дагестанцев было принято делить людей на «правоверных» и «неправоверных». Дагестанские социалисты в своей агитации делали упор на материальное состояние муфтия и имама Н. Гоцинского, имевшего огромное количество земель, кутанов, отары овец и т. д. На митингах своих сторонников социалисты критиковали Гоцинского за то, что тот стремится любой ценой сохранить своё богатство, а не борется за благополучие бедняков-горцев. Противники называли Н. Гоцинского «крупным помещиком и барановодом», «лжеимамом».
Шариатские суды в судебной системе Дагестанской АССР
10 декабря 1925 г. пленум Дагобкома ВКП (б) принял постановление, потребовавшее лишения избирательных прав духовных лиц, у которых «служение религии являлось профессией». Третий пункт признавал арабистов - алимов и муталимов гражданами, имеющими избирательные права, но арабистам, выполнявшим ранее профессиональные обязанности духовных лиц, избирательные права предоставлялись по истечении 3-летнего срока с момента оставления ими религиозной деятельности. Лишались гражданских прав «муллы и кадии, занимавшие при самодержавии должности в окружных, областных и сельских судах и получавшие награды от царского правительства за заслуги» . 24 января 1926 г. появилось специальное постановление президиума Дагестанского централь ного исполнительного комитета за № 36 «Об избирательных правах духовных лиц и арабистов», в точности продублировавшее вышеупомянутое партийное решение. Те служители культа, которые имели «особые заслуги перед револю цией», восста навливались в избирательных правах, если за них ходатайствовали окружные и районные исполкомы329. В соответствии с этим постановлением Наркомюсту республики в двухнедельный срок предписывалось разработать инструкцию. Согласно вышеупомянутому постановлению ДагЦИК, 30 марта 1929 года Пре зидиум Коркмаскалинского района восстановил в гражданских правах бывшего кадия селения Урахи Гасан-Али Алиева как 5 лет тому назад оставившего службу и занимавшегося крестьянским трудом" . В декабре 1933 года с такой же формулировкой в гражданских правах был восстановлен и бывший мулла селения Нижние Мулебки Коркмаскалинского района Муртазали Мусаев .
Принятые советским государством законы, ограничивающие мусульманское духовенство в гражданских правах, в отдельных населённых пунктах Дагестана выполнялись плохо. Несмотря на запреты, представители духовенства выбирались жителями в местные Советы. Так, в начале 20-х годов служители мусульманского культа прошли в сельсоветы селений Дешлагар (ныне Сергока-ла) Даргинского округа, Ерек, Уссур, Цогез Самурского округа, Арчиб Гуниб-ского округа332. Местные советские и партийные работники закрывали глаза на указания «сверху» и считались с волеизъявлением населения. Да и сами члены избирательной комиссии и другие активисты были тесно связаны с духовенством. Трудности во время выборных кампаний испытывали советские работники и других районов республики. В сельские советы Махачкалинского района в 20-е гг. своих людей «проталкивал» влиятельный Юсуп-кади333. В некоторые сельские Советы этого района к середине 1920-х гг. не вошел ни один батрак или бедняк. Привычно горцы продолжали выбирать своих представителей не по классовому признаку, как того добивались власти, а в первую очередь по нравственным критериям.
Отдельные местные Советы возглавлялись доверенными людьми влиятельных шейхов. Так, общественно-политическую ситуацию в селении Акуша и близлежащих аулах до 1928 года через своих мюридов полностью контролировал шейх А.-Х. Акушинский, На ключевые посты в советские органы выдвигались его мюриды. В частности, председателем акушинского сельсовета являлся ближайший мюрид Нурбаганд Исаев, лишённый в 1928 году избирательных прав как служитель культа и объявленный «контрреволюционером» .
Некоторые местные и районные чиновники обвиняли духовенство в стремлении провести своих людей в Советы и в попытке захватить власть. Своё бессилие в организации советской работы чиновники объясняли их «вредительством». Так, в 1926 году во время выборов Кумторкалинского сельского совета и его председателя джамаат раскололся, а районные власти в этом обвинили местное духовенство и кулаков как сговорившихся против советской власти335. Обвинения в подстрекательстве населения против мероприятий советской власти в адрес духовенства стали звучать из уст чиновников чаще в конце 20-х -30-е гг. Это было связано с трудностями советского строительства и начавшимися сталинскими репрессиями против «врагов народа» и «контрреволюционеров». Духовенство, в свою очередь, обвиняло советскую власть в стремлении на корню уничтожить шариат, заменив его советскими законами, а мусульман превратить в «гяуров» .
На взаимоотношениях местных властей и духовенства сильно сказывались жалобы населения на безобразия чиновников и волокиту. Почву для конфликтов с населением и духовенством нередко создавали нечистоплотные дельцы, которые приходили к власти разными путями и своим поведением дискредитировали идеи советской власти. Такие примеры часто приводятся в докладах партийных работников и в донесениях агентов ОГПУ в начале 20-х годов. Советские работники ряда населённых пунктов часто пьянствовали и дискредитировали власть, а за взятки представителей духовенства восстанавливали в гражданских правах
Конфискация закята и вакфов в пользу крестьянских комитетов как мера ослабления духовенства
Согласно агентурным данным ОГПУ, число женщин, провозглашённых шейхами в конце 20-х начале 30-х гг., в Дагестанской АССР увеличилось. Так, в 1933 г. из 18 причисленных к шейхам и не включённых в известные нам сил сила шестеро были женщинами. Сравнив разные агентурные данные ОГПУ, мы уточнили это число и выявили не менее девяти «шейхствующих женщин» (терминология сотрудников ОГПУ). Например, шейхом и преемником умершего шейха Дервиш-хаджи Инхойского считалась жительница селения Килятль Гум-бетовского района Хадижат Якубова, возглавлявшая общину мюридов из 50 человек. Из них 15 мужчин (30 %) и 35 женщин (70 %) из Гумбетовского и Бот 708 лихского районов . Некто Патимат Баара из Хунзахского района, названная сотрудниками ОГПУ преемницей и старшим мюридом умершего шейха Умара-Хаджи Хунзахского, возглавляла братство мюридов из 60 человек. Из них 12 (25 %) были мужчинами и 48 (75 %) женщинами. Самопровозглашёнными (лжешейхами) считались также Марьям Абдуллаева из селения Куба Лакского района, Патимат Газимагомедова из селения Согратль Гунибского района, Умму-Хабибат
Курбанова из селения Нижний Дженгутай Буйнакского района, Рукият Багаме-дова из селения Телетль Кахибского района, Райганат Магдиева из селения Зу-гун-махи Акушинского сельсовета Левашинского района, Меседо Гасаналиева из селения Митиурск Кахибского района, Хамдулай Хириясул из селения Зиу-риб Кахибского района. В 1938 году как шейха некоторые верующие почитали и 55-летнюю Патимат Магомедгаджиеву из селения Балаханы Унцукульского района, которая 15 лет «сидела в халвате»709.
Агентура ОГПУ самопровозглашёнными шейхами считала и 28 старших мюридов-мужчин. В их числе упоминается 45-летний житель селения Кулецма Буйнакского района (ныне этот аул входит в Левашинский район) Пайзулла Муса Гаджиев, старший мюрид шейха Бейболата Кулецминского. После смерти Бейболата Кулецминского в 1926 году Пайзулла Муса Гаджиев продолжил дело своего устаза и тайно руководил мюридами. Общину мюридов умершего шейха Лабазана Лабазанова также возглавлял 48-летний учёный-алим Камиль Гаджиев, объявленный сотрудниками ОГПУ старшим мюридом и «шейхствую-щим» . После эмиграции шейха накшбандийского тариката Шарафутдина Ки-кунинского в Турцию его общину мюридов в составе 75 женщин из Левашинского и Буйнакского районов711 до первой половины 1930-х гг. возглавляла мюрид Умму Хабибат Курбанова из селения Нижний Дженгутай Буйнакского района.
Община мюридов шейха Шарафутдина Кикунинского, как и большинство других, была полиэтнической. Он имел последователей не только среди аварцев, но и среди других народов Дагестана, в частности в даргинском селении Хаджал-Махи Левашинского района была небольшая община мюридов, вызывавшая подозрения у властей на счёт лояльности её членов. Один из мюридов,
Далгат Умаханов, в начале 30-х гг. собрал материальные средства для своего муршида и хотел выехать в Турцию, но был арестован и привлечён по сфабрикованному ОГПУ делу «Неугомонные». Мюриды Шарафутдина Магомед Аба-каров и Мухтар Канбаев препятствовали чиновникам селения Хаджал-Махи проводить советские мероприятия712. Братство шейха накшбандийского тариката Гусейна Хуштадинского (умер в 1930 г.) из Цумадинского района во второй половине 20 - начале 30-х гг. со стояло из 250 мюридов. Братство было разбросано в высокогорных аулах Ах вахского участка, в Цумадинском и Цунтинском районах. Небольшие общины его мюридов имелись и в нескольких аулах Нагорной Чечни, но точное число мюридов и то, в каких именно аулах они были, сводки ОГПУ не указывают. Братство Хуштадинского считалось наиболее «реакционной и фанатичной», / легко поддающейся «обработке контрреволюционной и антисоветской» агенту ры организацией713. В начале 30-х гг. мюриды братства Хуштадинского стали самыми активными участниками Дидоевского и Ахвахского восстаний, вспых нувших весной 1930 г. против колхозного строительства и антирелигиозных го нений властей. - к
После смерти шейха Гусейна Хуштадинского преемником и руководителем братства стал его сын Абдулла Гусейнов. Общины мюридов шейха Хуштадинского возглавляли старшие мюриды - 70-летний дибир (мулла) Ахмед из селения Хуштада, 57-летний житель селения Цулда Чародинского района Ибрагим Муртузалиев714. Последний почитался земляками как крупный учёный-арабист.
Власти изъяли у одного старшего мюрида Хуштадинского листовку антисоветского содержания на аварском языке, которая потом была переведена на русский. Автор в стихотворной форме изложил признаки «конца света», насту павшего якобы из-за антирелигиозных гонений. Как большую трагедию он рассматривал гонения на наиболее интеллектуальную часть духовенства - алимов и шейхов, а самих хозяев положения - большевиков предавал проклятиям, на 715 зывая их «Дажжалами» . Общины мюридов шейха Гаджи Рамазана Штульского после расстрела в 1930 году в Курахском и Сулейман-Стальском районах насчитывали 415 человек. Одну из них в Курахском районе возглавлял старший мюрид Сейфулла Рамазанов . Другую общину из 45 мюридов-мужчин возглавлял 58-летний старший мюрид Гаджи Курбан Салихов из селения Цнал Хивского района. Мюридом двух шейхов - Гаджи Рамазана Штульского и Али-Хаджи Акушинского считался 83-летний житель селения Курах Юсуф Эфенди Манатилов .
Согласно сводкам Дагестанского Совета воинствующих безбожников в начале 30-х гг. в Курахском районе объявилось несколько шейхов, влияние которых распространялось на аулы Курах, Штул, Ашакент, Кочхюр Курахского района, Хутхул, Рича Агульского района718, но их имена в сводках не упоминаются.
