Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Переселенческий вопрос в аграрной политике российского правительства 1861 - 1904 гг. стр. 43-109
1.1. Формирование правовых основ переселенческой политики правительства второй половины XIX — начала XX вв. и практические шаги по её реализации стр. 43 - 74
1.2. Политико - правовое регулирование аграрных отношений казахского населения в рамках крестьянских переселений в Степной край (вторая половина XIX - начало XX вв.) стр. 75 - 109
Глава 2. Крестьянские переселения в Степной край и их влияние на эволюцию казахского кочевого аула стр. 110 - 157
2.1. Состояние степного скотоводства и кризис отрасли в контексте крестьянских миграций в конце XIX — начале XX вв. стр. 110 - 132
2.2. Влияние переселенческого движения в Степной край на казахское земледельческое хозяйство стр. 133-157
Заключение стр. 158 - 163
Список источников и литературы стр. 164-189
- Формирование правовых основ переселенческой политики правительства второй половины XIX — начала XX вв. и практические шаги по её реализации
- Политико - правовое регулирование аграрных отношений казахского населения в рамках крестьянских переселений в Степной край (вторая половина XIX - начало XX вв.)
- Состояние степного скотоводства и кризис отрасли в контексте крестьянских миграций в конце XIX — начале XX вв.
- Влияние переселенческого движения в Степной край на казахское земледельческое хозяйство
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Общественно – политические и национальные изменения, происходящие на постсоветском пространстве, вызывают несомненный интерес к процессу формирования Российской империи, истории вхождения в её состав национальных территорий и последствия для последних этого вхождения. Интерес к общему, в первую очередь, дореволюционному прошлому проявляют как профессиональные исследователи, так и представители политических элит бывших союзных республик.
Тема взаимоотношений Российской империи и казахской степи на протяжении всего XX в. оставалась одной из приоритетных в исторических исследованиях. Она сохранила свою актуальность и сегодня, когда Россия и Казахстан стали суверенными государствами. Обретение независимости наполнило новым содержанием российско – казахстанские отношения, формировавшиеся на протяжении ряда столетий. Значительную роль в их развитии играла деятельность администрации Степного края, в том числе и в сфере реализации правительственной аграрной политики, традиционно подчинённой интересам интеграции степного населения в общеимперское пространство посредством земледельческого освоения казахских степей во второй половине XIX – начале XX вв. В этой связи особый интерес представляет изучение переселенческой политики российского правительства в отношении земель казахского населения Степного края, степень влияния мигрантов на кочевое казахское общество. Несмотря на появившиеся в последнее время серьёзные изыскания по проблеме крестьянских миграций в степные области, различные её аспекты изучены неодинаково, а многие вопросы экономического строя кочевого казахского общества и его эволюции ещё остаются до конца не разрешёнными. К их числу можно отнести недостаточную исследованность специфических форм казахского скотоводческого хозяйства, влияние крестьянских переселений на их становление, возникновение института частной собственности на землю, динамику поземельных отношений, дискуссии и борьбу мнений внутри самой русской администрации по поводу сохранения кочевого способа хозяйствования коренного населения.
Точкой опоры в исследовании является тезис, в соответствии с которым сельскохозяйственная миграция второй половины XIX – начала XX вв. сыграла роль своеобразного ускорителя социально – экономических сдвигов в кочевом ауле, способствуя его внутренней перестройке.
Степень изученности темы. Выявление степени влияния переселенческого процесса на экономическое положение казахского кочевого аула во второй половине XIX – начале XX вв. потребовало вовлечения в исследовательскую канву обширного круга работ дореволюционного, советского и современного периодов и отражающих основные тенденции в исследовании заявленной проблемы.
Первые попытки исследовательского осмысления проблемы относятся к рубежу XIX – XX вв. Характерной особенностью трудов, подготовленных непосредственно в Министерстве земледелия и государственных имуществ, местных органах власти являлась их насыщенность фактическим материалом, изложением основных законодательных актов и мероприятий властей. Делалась попытка доказать, что переселенческая политика российского правительства отвечает интересам не только мигрантов, но и коренного населения.
Дореволюционные авторы являлись, в основном, чиновниками. Не случайно, что в своих трудах они поддерживали намерения государства, направленные на «улучшение культуры степей», акцентируя основное внимание на существование у казахского населения «ненормальных и нездоровых культурно – бытовых форм». Единственный путь к спасению «киргиз – кайсаков» заключался, по их общему мнению, в «культурно – историческом шаге» к оседлости и земледельческому хозяйству, которое может быть привнесено только извне. Идеи культурной колонизации «киргизской» степи стали основным лейтмотивом в трудах министра земледелия и государственных имуществ А. С. Ермолова, статистика П. П. Румянцева и др. авторов и во многом оказали определяющее влияние на ряд официальных изданий.
Особое внимание исследователи конца XIX – начала XX вв. уделяли проблеме причин миграций, их последствий для хозяйства коренного населения. В работах экономистов второй половины XIX – начала XX вв. (Я. В. Ставровский, В. В. Алексеев, А. А. Кауфман, П. М. Головачёв, А. В. Пешехонов и К. Р. Кочаровский) были выявлены основные причины крестьянских переселений в восточные регионы России, в том числе и в Степной край. К таковым относились избыток земледельческого населения в Европейской России, сокращение относительных размеров земельного надела, господство архаических форм хозяйствования.
Несмотря на негативное в целом отношение к крестьянским миграциям как одному из способов решения аграрного вопроса, в историко - экономической литературе сформировалось направление, которое специализировалось на исследовании материальной готовности крестьянства к переселению в районы Азиатской России. В трудах К. Р. Кочаровского, А. А. Исаева, П. Хворостанского были подняты вопросы о земельной обеспеченности переселенцев в местах водворения, отсутствии материальных средств для обустройства в степных областях, степени влияния сельскохозяйственного опыта мигрантов на хозяйство кочевого населения.
В период формирования советской исторической науки исследования, посвящённые крестьянским миграциям в связи с экономическим освоением Азиатской России, не относились к числу приоритетных направлений. В обстановке кризиса науки, связанного с изменением государственной идеологической доктрины и утверждением ленинской оценки переселенческой политики правительства, миграционные процессы второй половины XIX – начала XX вв. рассматривались главным образом с классово – политических позиций. Тем не менее, до конца 1920 – х гг., в эпоху сосуществования домарксистского и марксистского направлений в историографии, в русле исследования переселенческого движения второй половины XIX – начала XX вв. и его последствий работали представители «старой» научной школы, к числу которых, в первую очередь, относились В. П. Вощинин и И. Л. Ямзин. В своих работах исследователи не только систематизировали материалы о причинах временных спадов и подъёмов переселенческого движения, разделив их на экономические, политические и административные, но и дали характеристику крестьянским переселениям в казахскую степь, уделив основное внимание роли мигрантов в развитии земледелия среди коренного населения.
В 1920 – 30 – е гг. советская историческая наука, обращавшаяся к колониальным проблемам, стремились в первую очередь показать несправедливость имперского прошлого, которое рассматривалось в русле концепции «абсолютного зла». Работы Г. Тогжанова, П. Г. Галузо, А. Ф. Рязанова, Е. К. Фёдорова проникнуты идеей «колониального завоевания» степи российским империализмом, неравноправным партнёрством имперского центра и национальных окраин, заинтересованности государства в присоединении «инородцев» края.
С середины 1930 – х гг. в советской исторической науке наметились тенденции к реабилитации политики империи в отношении бывших национальных окраин, в том числе и казахской степи. Российское господство преподносилось как избавление от порабощения казахов азиатскими государствами.
В 1940 – 1950 – е гг. появляются специальные исследования, посвящённые детальному изучению аграрных отношений, развитию земледелия и переселенческого дела в казахской степи. К наиболее значительным исследованиям, опубликованным в данный период, следует отнести работы О. А. Ваганова и А. Б. Турсунбаева, в которых были проанализированы правительственные мероприятия в области крестьянских переселений в Степной край, выявлены последствия миграций, дана характеристика действиям властей в отношении земельного фонда коренного населения.
Середина 1960 – 80 – х гг. стали самыми значительными в изучении вопросов крестьянских миграций второй половины XIX – начала XX вв. Негативные, в целом, оценки переселенческого сегмента аграрной политики правительства в 1861 – 1904 гг., данные в 1960 – е гг. в трудах Е. М. Брусникина, Б. В. Тихонова, М. С. Симоновой, полагавших, что деятельность властей, «крепостническая по своему характеру», направленная на заселение осваиваемых областей, отличавшаяся непоследовательностью и хаотичностью, были существенно скорректированы в 1970 – 80 – е гг. Проанализировав нормативно – правовую базу рубежа XIX – XX вв., Б. С. Сулейменов, В. Я. Басин, В. С. Черников, Л. М. Горюшкин, Н. А. Миненко пришли к выводу о том, что создание в начале XX в. условий для массового переселения на восточные окраины страны неимущего земледельческого элемента свидетельствовало о доминировании в переселенческом законодательстве политических аспектов.
Важный вклад в изучение заявленной темы исследования внёс П. Г. Галузо, по мнению которого переселенческая политика правительства представляла собой одно из средств расширения и интенсификации военно - феодальной эксплуатации казахской степи. Расширение обуславливалось ростом численности переселенческих хозяйств, т. е податного населения, обязанного непосредственно государственной поддержке, начиная от путевых ссуд и заканчивая водворением на новом месте. Таким образом, подчёркивал автор, формировалась дополнительная зависимость мигрантов от государства, выступавших в качестве объекта эксплуатации со стороны верховной власти, но уже на новом месте жительства.
Одновременно впервые в отечественной историографии П. Г. Галузо был поставлен вопрос и о причинах кризиса казахского скотоводческого хозяйства в связи с водворением в казахстанскую степь значительного числа мигрантов из Европейской России.
В целом, для комплексного исследования миграций в степные области советского периода было характерно: привлечение к исследованию значительного объёма фактического материала и его обобщение; обозначение проблемы степени влияния русских крестьян – переселенцев на экономику казахского кочевого аула; определение типов кочевого хозяйства; выяснение причин кризиса степного скотоводства и роль крестьянских миграций в данном процессе.
Особую группу работ составляют труды, посвящённые изучению состояния основных отраслей экономики казахского кочевого аула и внешних факторов, оказавших непосредственное влияние на дальнейшее их развитие.
Начальный этап изучения экономического состояния казахского хозяйства относятся к середине XIX в., когда интеграция казахской степи в имперское пространство рассматривалась исключительно со стратегической точки зрения. Фактический материал по истории и хозяйству казахского народа представлен в работах М. И. Венюкова, Л. Мейера и М. Красовского, Н. Я. Коншина, П. Маковецкого, В. А. Остафьева, М. Чорманова, В. Шнэ, А. И. Добромыслова, Т. И. Седельникова, Л. К. Чермака, В. Я. Владимирского, неизвестного автора, подписавшегося псевдонимом «Очевидец», которыми подробно освещено значение степного скотоводства для хозяйства кочевников - казахов, описаны формы кочевания того времени, показан переход к полукочевому образу жизни.
Детальное исследование влияния крестьянских миграций на экономику казахского кочевого аула было проведено Ф. А. Щербиной. По его мнению, водворившиеся в казахскую степь переселенцы оказали «культурное влияние» на «киргиза – кочевника», что выразилось в развитии пашенного земледелия среди казахов.
Отдельные факты, характеризующие различные стороны казахского хозяйства и, прежде всего, состояние степного скотоводства, можно найти в заметках казахского общественного деятеля Мусы Чорманова, занимавшего влиятельный пост в уездной администрации.
Исследования второй половины XIX – начала XX вв., посвящённые изучению экономического состояния казахского аула и степени влияния мигрантов на кочевое общество, принадлежали преимущественно представителям русской администрации. В их в задачу входило не столько историко – теоретическое осмысление происходящих процессов, сколько описание событий, свидетелями, а порой и участниками которых они являлись. Однако деятельность всех вышеназванных авторов имеет несомненное значение для историографии вопроса, поскольку ими был накоплен и систематизирован значительный фактический материал, не утративший значения и в настоящее время.
На начальном этапе становления советской исторической науки изыскания, посвящённые экономическим отношениям внутри кочевого аула, влиянию внешних факторов на его эволюцию не стали предметом специального рассмотрения, поскольку приоритетными являлись вопросы присоединения Казахстана к России, национально – освободительного движения казахов, колониальные устремления царизма. Единственным исследованием, в котором затрагивается рассматриваемая нами проблема, являлась работа С. Д. Асфендиярова. Автором дана характеристика земельных порядков в кочевом обществе, показана специфика скотоводческого хозяйства.
Середина 1950 – начало 60 – х гг. является новым этапом в изучении экономического строя казахского общества. В фундаментальных трудах С. З. Зиманова, И. Ф. Макарова, С. Е. Толыбекова, В. Ф. Шахматова были изучены производительные силы в условиях казахского скотоводческого хозяйства, определена специфика владения основными средствами производств, показано развитие земледелия среди казахов и связанный с этим процесс оседания кочевников, дана характеристика казахского земледельческого хозяйства до начала массовых крестьянских миграций, выявлены изменения внутри казахской пастбищно – кочевой общины под непосредственным влиянием переселенческих хозяйств.
В конце 1970 – х гг. интерес к экономическим процессам, протекавшим в казахском кочевом ауле во второй половине XIX – начале XX в. в связи с реализацией правительственной переселенческой политики, заметно ослабел. Примечательно, что авторы вышедшего в 2000 г. третьего тома «Истории Казахстана» указали на необходимость изучения данных проблем в степных областях в конце XIX – начале XX вв. с учётом той роли, которую сыграли крестьянские миграции в эволюции казахского кочевого аула.
Распад многонационального советского государства оказал существенное влияние на состояние современной историографии, что позволило выделить ещё один этап – с начала 1990 – х гг. и до настоящего времени, - в рамках которого существуют два самостоятельных направления: современная российская и казахстанская историография.
С конца XX столетия наблюдается всплеск интереса к имперской проблематике, её смысловому значению, формам проявления на российском пространстве. Исследователи стремятся расширить понятие «империя» как особого типа политической организации, показать её роль в ликвидации патриархально – феодальных отношений в национальных окраинах, развитии новых форм хозяйствования, втягивании регионов в единый общероссийский рынок, «просвещении народов».
Спецификой современного подхода к изучению политики Российской империи на её окраинах является использование в качестве исследовательского подхода понятия «новая история империи», предполагающего воссоздание сложной ткани «взаимодействия имперских властей и местных сообществ» во всём её многообразии. В этой связи закономерно появление общих работ, посвящённых сложной истории взаимоотношений между имперской властью и локальными сообществами. В 2008 г. опубликовано коллективное исследование «Центральная Азия в составе Российской империи». В настоящей работе российскими учёными предпринята попытка представить свой взгляд на историю центральноазиатского региона в составе Российского государства, преодолеть как стереотипы, изображающие взаимоотношения России с её азиатской окраиной только как прогрессивное явление, так и клише, которые представляют эти взаимоотношения полными одних лишь ошибок и преступлений.
Характерной чертой современной отечественной историографии является расширение национальной географии исследовательских центров, о чём свидетельствует значительно возросшая научная активность региональных историков. В центре научных изысканий Д. В. Кузнецова, А. А. Кузьмина, Н. Н. Родигиной, М. К. Чуркина находится разнообразный спектр вопросов: разработка основных начал правительственной аграрной политики в Азиатской России и первые шаги по её реализации, становление института переселенческих чиновников и их роль в водворении мигрантов на новом месте жительства, соотношение самовольного и правительственного переселений, адаптация переселенцев на новом месте жительства.
Заметный вклад в разработку проблемы вносят Международные научные конференции «Степной край Евразии: историко – культурные взаимодействия и современность», состоявшиеся в 1998 г. в Омске, 2001 г. в Кокшетау, в 2003 г. в Астане, в 2005 г. в Омске, в 2007 г. в Караганде. В докладах участников этих конференций был затронут целый ряд малоизученных и дискуссионных материалов по аграрной проблематике Степного края конца XIX – начала XX вв.
Историки суверенной Республики Казахстан также проявляют интерес к проблемам имперского прошлого. Вопросы, посвящённые правовому регулированию крестьянских переселений в степные области второй половины XIX – начала XX вв., изъятию земель казахов в переселенческий фонд, деятельности органов Переселенческого управления по землеотводным, гидротехническим, исследовательским и др. работам, степени и механизмам трансформации традиционного хозяйства казахов и состоянию земледелия, изменению территориальных границ между казахскими родами, особенностям эволюции «хозяйственно – культурного строя» коренного населения нашли своё отражение в работах С. Акатая, Ж. О. Артыкбаева, С. Атушевой, Л. И. Ахметшиной, А. А. Бельбаевой, Р. С. Буктугутовой, Э. Валиханова, Ж. Джампеисовой, С. Ибраева, К. Кусайнулы и Г. Х. Халидуллина, А. Ж. Мырзахметовой, А. К. Рахимбековой, В. С. Черникова и др. Несмотря на то, что современными казахстанскими исследователями в научный оборот введено значительное количество архивных документов, им не удалось в полном объёме избежать политической ангажированности. По мнению большинства авторов, переселенческая политика российского правительства на рубеже XIX – XX вв. в отношении коренного населения «… держала ориентир на превращение кочевого хозяйства в крепостное, а казахов в крепостных крестьян». В целом, традиционное скотоводческое хозяйство, как основа конно – кочевой цивилизации, под влиянием политики государства стало трансформироваться и постепенно приходить в упадок.
Накопленный объём научных исследований свидетельствует об устойчивом внимании историков к проблеме изучения политико – правового регулирования переселенческого вопроса в Степном крае во второй половине XIX – начале XX вв., степени влияния крестьян – переселенцев на экономику казахского кочевого аула.
Несмотря на определённые сдвиги, достигнутые в освещении проблемы, общий анализ историографии имперского прошлого позволяет сделать выводов о наличии ряда аспектов, недостаточно изученных в настоящее время. К их числу следует отнести вопросы о роли администрации степных областей в становлении казахского земледельческого хозяйства, влиянии сенокошения на изменение поземельных отношений кочевого аула, специфике института частной собственности на землю у казахов, хозяйственных связях мигрантов с коренным населением, родовой структуре и её трансформации, традиционных формах землепользования.
Объектом исследования является экономика казахского кочевого аула Степного края второй половины XIX – начала XX в.
Предмет исследования – влияние переселенческой политики российского правительства и крестьянских переселений на экономику казахского кочевого аула.
Целью диссертационного исследования является определение форм и степени влияния переселенческой политики российского правительства и крестьянских переселений на экономику казахского кочевого аула второй половины XIX – начала XX вв. в условиях водворения миграционного контингента в земледельческие районы Степного края.
Поставленная цель предполагает решение следующих исследовательских задач:
- определить формы и методы правительственной политики, воздействовавшей во второй половине XIX – начала XX вв. на казахскую степь;
- установить особенности политико – правового регулирования аграрных отношений казахского населения;
- оценить состояние основных отраслей экономики казахского кочевого аула;
- раскрыть основные факторы, вызвавшие кризисные явления в развитии производительных сил казахского общества на рубеже XIX – XX вв.;
- определить степень влияния крестьянских миграций на изменение хозяйственной системы скотоводческого хозяйства казахского населения;
- показать роль крестьян – переселенцев в развитии земледельческого хозяйства коренного населения.
Хронологические рамки диссертационного исследования ограничиваются в нижнем пределе принятием «Общих положений о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости» от 19 февраля 1861 г., что положило начало личному освобождению крестьян от системы крепостных отношений и объективно предоставляло возможность участия в миграциях; в верхнем пределе – 1904 г., обнародованием «Временных правил о переселении сельских обывателей и мещан – земледельцев», в соответствии с которым прежняя политика препятствий и прямого запрета переселений сменилась политикой их поощрения и форсирования. Начиная с закона 6 июня 1904 г. в переселенческом законодательстве начинают доминировать политические аспекты, всё более усиливавшиеся в годы Первой русской революции и последующей столыпинской реформы.
Определение хронологических границ работы в представленном виде обусловлено потребностью исследовать эволюцию взглядов российского правительства на регулирование миграционных процессов второй половины XIX – начала XX вв.: от установлений общего характера до предоставления права на свободный выезд земледельческого населения с прежних мест поселения без разрешения правительственных органов. Принятие «Временных правил» 1904 г. способствовало активному выселению наиболее малообеспеченной части крестьянства в «киргизско – степную окраину».
Территориально исследование охватывает территорию казахской степи, частично вошедшую в 1882 г. в Степное генерал – губернаторство и включавшего в свой состав на рубеже XIX – XX вв. Акмолинскую и Семипалатинскую области.
Методологическая основа диссертационного исследования. При работе над диссертацией были восприняты основополагающие положения теории колонизации, разработанные и внедрённые в сферу исторических исследований второй половины XIX – начале XX вв. С. М. Соловьёвым, В. О. Ключевским, П. Н. Милюковым, М. К. Любавским, А. А. Кауфманом, Г. К. Гинсом. Определение колонизации в качестве главного фактора российского исторического процесса в работах указанных авторов соотносится с предположением о том, что решающая роль в миграционных перемещениях значительного количества людей наряду с природно – географическим фактором принадлежит правительственной политике по организации переселенческого дела в различных регионах страны, в том числе – в Степном крае.
К исследованию также были привлечены отдельные элементы теории фронтира Ф. Дж. Тернера, широко распространённая в англоязычной литературе, и интенсивно обсуждаемая отечественными исследователями: А. Д. Агеевым, Д. Н. и Ю. Н. Замятиными и др. Рассмотрение переселенческих процессов в сочетании географических и геополитических факторов позволило определить фронтир как «мигрирующую географическую зону», социально – экономические условия которой определяются идущем на ней процессом хозяйственного освоения. С точки зрения общей классификации географических пространств можно говорить о целом классе осваиваемых во второй половине XIX – начале XX вв. «пограничных» территорий, связанных с империей «только подчинением единой власти». К их числу относятся степные и лесостепные пространства Степного генерал – губернаторства с их обширными ресурсами, где власть государства носила дискретный характер. Богатство территории фронтира ресурсами не только оказывало заметное влияние на поведение субъектов, стремившихся к земледельческому освоению окраинных территорий (что выражалось в динамике стационарных миграций, которые то уменьшались, то активизировались), но и способствовало его «расширению».
Автор опирался также на научно – теоретические положения теории модернизации в рамках изучения империи как большой геополитической общности. Модернизация понимается как «комплекс социальных, политических, культурных и интеллектуальных трансформаций традиционного общества, происходивших в мире с XVI в. и достигших своего апогея в XX в. в облике современности (modernity)».
С целью достижения максимально возможной объективности научного исследования в работе использовались традиционные принципы познания истории, важнейшим из которых является принцип историзма. В соответствии с указанным принципом процессы, протекавшие в прошлом, должны рассматриваться в том виде, как они происходили в действительности.
При обработке фактического материала и его анализе автор руководствовался также принципом системности, который, в частности, диктует необходимость рассмотрения переселенческой политики российских властей во всём многообразии её проявления: формирование правовых основ миграционной политики, оказание финансовой и материально – технической помощи крестьянским переселенческим хозяйствам и казахам – земледельцам, усилия администрации степных областей по сохранению поголовья скота кочевников, предоставление льгот лицам, водворявшимся в официальном порядке, принятие мер административного воздействия к самовольным переселенцам.
Из указанных методологических принципов вытекают частные методы исследования.
Проблемно – хронологический метод обусловил структуру диссертации, дал возможность рассмотреть крестьянские переселения в казахскую степь в динамике, проанализировать становление и развитие переселенческого законодательства в исследуемый период.
Историко – сравнительный метод позволил раскрыть степень влияния крестьян – переселенцев на экономику казахского кочевого аула, выявить качественно отличительные черты данного явления, что предоставляет возможность выходить за пределы изучаемого процесса и на основе аналогий приходить к широким историческим обобщениям.
Статистический метод дал возможность выявить динамику переселенческих процессов в степные области, установить численность казахских хозяйств, занимавшихся земледелием в уездах Степного края, показать роль хлебопашества и сенокошения в хозяйствах различных экономических групп казахского населения, определить размеры посевов в хозяйствах степных обитателей и т. д.
При анализе фактологического материала в диссертации использован междисциплинарный подход. Особенно продуктивным оказалось сочетание исторического и юридического видения материала. Так, объясняющим принципом в исследовании формирования переселенческой политики российского правительства стало использование таких юридических терминов как «законодатель», «законодательная инициатива», «нормативно – правовой акт», «правовой императив» и др.
Источниковую базу диссертационного исследования составил круг обширных и разноплановых источников, которые по своей информативной возможности можно разделить на следующие группы:
1. Законодательные и другие нормативные акты (положения, правила, меры, циркуляры и т. д.), очертившее то правовое пространство, в пределах которого осуществлялась реализация переселенческой политики на всех уровнях. Они несут значительный объём информации относительно позиции правительства и её эволюции в связи меняющейся исторической ситуацией. Наибольший интерес представляют законодательные акты, направленные на упорядочение переселенческого процесса и урегулирование земельных отношений в степных областях: «Временные правила о переселении крестьян на свободные казённые земли» (1881 г.), «Высочайше утверждённое 13 июля 1889 г. мнение Государственного Совета о добровольном переселении сельских обывателей и мещан на казённые земли и о порядке перечисления лиц означенных сословий, переселившихся в прежнее время», «Временные меры по организации правительственного воздействия на переселение» (1896 г.), «Временные правила о добровольном переселении сельских обывателей и мещан – земледельцев» (1904 г.), «Временное положение об управлении областями Уральской, Тургайской, Акмолинской и Семипалатинской» (1868 г.) и «Положение об управлении Акмолинской, Семипалатинской, Уральской и Тургайской областями» (1891 г.).
В качестве нормативных актов выступают многочисленные правительственные циркуляры, исходящие от министерства внутренних дел и корректирующих переселенческое законодательство: от 4 мая 1868 г. за №7; от 13 августа 1882 г. за № 10; от 22 февраля 1890 г; от 20 января 1897 г. за № 1 и др.
2. Делопроизводственная документация (материалы работы комиссий, совещаний, отчёты, рапорты, доклады; деловая переписка должностных лиц; заявления, резолюции, жалобы, прошения и т. п.) выступает наиболее обширным и многочисленным видом источникового материала. Данный вид источников представлен в фондах Центрального Государственного архива Республики Казахстан и Государственного Архива Омской области. Это наиболее информативный вид источников, в которых содержатся сведения о реализации основных положений переселенческого законодательства, об отношении администраций степных областей к правительственным инициативам, о предложениях краевой администрации и отдельных чиновников по упорядочению миграционных потоков и т. д.
Особое значение для диссертационного исследования имеет переписка канцелярии Степного генерал – губернатора с Переселенческим управлением МВД, отчёты крупных правительственных и переселенческих чиновников, губернаторов степных областей, межевых чиновников, начальников уездов. Содержание переписки позволяет составить представление о положении дел в колонизуемом регионе, развитии переселенческого дела, наличии земельного фонда для вновь водворяющихся лиц.
Делопроизводство администрации степных областей было связано с рассмотрением документов, исходящих от крестьянства, на основании которых выносились те или иные решения. Сюда входили проблемы оказания финансовой и материально – технической помощи мигрантам, выплата вознаграждения казахам за снос их зимовок, жалобы кочевников по поводу захвата переселенцами родовых угодий, прошения аборигенов о наделении их земельными участками и образовании оседлых поселений.
3. Статистические материалы. Социально - экономическая статистика в пореформенной России только зарождалась и потому не отличалась систематичностью и полнотой. Ввиду отсутствия единой государственной системы статистического учёта сбором данных занимались разные ведомства, придерживавшиеся собственной методики, что нарушало однородность и сопоставимость собранного материала. Использованные в исследовании статистические данные, собранные по заданию министерства земледелия и Переселенческого управления экспедициями по исследованию степных областей, позволили дать представление о состоянии производительных сил казахского хозяйства, формах землевладения и землепользования, продуктивности земель, земельных нормах, зарождении товарно – денежных отношений в кочевом ауле и его эволюции.
Статистическая информация изложена в опубликованных справочных изданиях, которые выпускались областными статистическими комитетами. Они позволяют проследить за динамикой реализации переселенческой политики, выделить её основные этапы, выявить положительные и отрицательные моменты в деле крестьянской колонизации региона в рассматриваемый период, состоянием поземельных отношений в казахском обществе, ролью скотоводства в жизни казахов и причинах его упадка.
4. Периодическая печать. Этот тип исторических источников представлен долговременными изданиями периодического характера, функциями которых являлось формирование общественного мнения, осуществление идеологического воздействия государства на общество. Выборочный просмотр таких массовых изданий как «Правительственный вестник», «Туркестанские ведомости», «Акмолинские областные ведомости», «Сибирский листок», способствовали извлечению данных о количественном составе мигрантов, водворяемых в казахскую степь, формированию представлений о типичных явлений, характеризующих причины, ход и последствия крестьянских миграций.
Тематические очерки, посвящённые крестьянскому вопросу, сосредотачивались преимущественно в журнальной прессе. В очерках, публикуемых на страницах ведущих отечественных общественно – политических журналов («Вестник Европы», «Полярная звезда», «Русское богатство», «Русская мысль», «Русский вестник»), обсуждались проблемы, связанные с определением «излишков» земли, необходимых для ведения кочевого хозяйства, выяснялись и критиковались направления правительственной аграрной политики, выносились рекомендации по недопущению поземельных споров между мигрантами и кочевниками, оценивались, итоги, перспективы и значение переселенческого движения в районы Азиатской России, его влияние на казахское население.
Означенный круг источников в их соотношении с корпусом специальной и вспомогательной литературы является вполне репрезентативным для решения поставленных в диссертации цели и задач.
Научная новизна. В диссертации подвергнуто специальному исследованию влияние крестьянских переселений в Степной край во второй половине XIX – начале XX вв. на экономику казахского кочевого аула. При этом автор изначально отказался от традиционного подхода к исследованию крестьянских миграций, в рамках которого переселения и нормативно – правовое регулирование данного процесса рассматривались параллельно друг другу. В предложенной в диссертационном исследовании модели показано, как на определённом этапе процесса земледельческого освоения казахской степи произошло соединение воедино, существовавших до этого порознь, двух типов переселений – самовольного и правительственного. В этой связи нами были привлечены нормативно – правовые акты, которые позволили реконструировать политико – правовое регулирование аграрных отношений казахского населения в рамках крестьянских переселений в Степной край в заявленный хронологический период.
На значительном фактическом материале сделан вывод об изменении основных экономических показателей в казахском земледельческом хозяйстве Степного края на рубеже XIX – XX вв.
В ходе исследования автором были систематизированы взгляды отечественных и казахстанских историков на ход и последствия сельскохозяйственной миграции второй половины XIX – начала XX вв. на кочевое общество. Сделан общий вывод о положительном итоге крестьянских переселений и политико – правового регулирования миграционного процесса по хозяйственному освоению казахской степи, введены в научный оборот новые документальные источники, выявленные в Центральном государственном архиве Республики Казахстан, позволяющие по - новому представить переселенческую политику российского правительства в Степном крае в русле имперской проблематики.
Практическая значимость исследования состоит в возможности использования её материалов и выводов при написании обобщающих работ по истории российско - казахстанских отношений, учебников и учебных пособий для высших учебных заведений по специальности «история» и «регионоведение» при освещении соответствующих разделов и тем.
Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования отражены в 13 публикациях, а также были представлены в докладах и выступлениях на Всероссийской, международных научных, научно – методических и научно - практических конференциях (Омск, 2006, 2007, Омск – Караганда, 2007, Омск, 2008, 2009).
Основные положения диссертации, выносимые на защиту:
-
Политико – правовое регулирование в отношении земель, занимаемых казахами, в рамках крестьянских миграций второй половины XIX – начала XX вв. являлось составной частью правительственной аграрной политики, направленной на юридическое закрепление государством права фактически распоряжаться землями коренного населения. Данная направленность неизбежно вела к ограничению казахского землепользования путём предоставления кочевникам фиксированного надела на праве постоянного пользования.
2. Высокая степень натурализации хозяйственной деятельности, полная её зависимость от природных условий, слабая специализация производственной деятельности, крестьянские переселения являлись теми факторами, которые вызвали кризисные явления в развитии производительных сил казахского общества.
3. Водворение в Степной край крестьян – переселенцев привело к появлению новых форм хозяйственной деятельности и способствовало выходу скотоводства из кризисного состояния.
4. Крестьянские переселения в регион оказали существенное влияние на развитие казахского земледельческого хозяйства, что влекло за собой прогресс в использовании сельскохозяйственной техники при обработке пашни и сенокошении, совершенствовании агрокультуры, появлению хозяйств оседло – земледельческого типа, возникновению разнообразных форм землепользования.
Формирование правовых основ переселенческой политики правительства второй половины XIX — начала XX вв. и практические шаги по её реализации
Отправной точкой для государственно - политических мероприятий правительства по организации переселенческого дела стало решение властей об отмене крепостного права. «Общее положение о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости» от 19 февраля 1861 года практически полностью исключало право крестьян на переселение. Более того, статьи 130-146 вышеуказанного нормативно - правового акта устанавливали сложную бюрократическую процедуру и многочисленные стеснения при выходе крестьян из сельского общества, к которому они были приписаны. Непременными условиями выхода из общины являлись: отсутствие на изъявившем такое желание недоимок по казённым, земским и мирским платежам, необходимость уплаты всех податей вперёд до конца текущего года, а также отсутствие препятствий по отправлению рекрутской повинности.89
Обязательным условием увольнения из сельского общества было наличие приёмного приговора другого сельского общества, куда увольняемый должен быть приписан. Данное императивное требование имело первостепенное значение для податных сословий, обязанных выполнять различного рода денежные и натуральные, казённые и земские повинности.
Не менее стеснительные условия ставились и при приёме в другое сельское общество, о чём свидетельствуют статьи 141 — 146 «Общего положения», в соответствии с которыми увольнение и приём крестьян в сельское общество является прерогативой последнего. Сверх того, «если общество пользуется наделом помещичьей земли за определённые местными положениями повинности, то...на приём постороннего лица в общество предварительно испрашивается и согласие помещика».90
В то же время, несмотря на отрицательное отношение законодателя к переселению, отдельным категориям крестьян данное право было предоставлено. В первую очередь это относилось к бессарабским (по тогдашней терминологии - царанам) крестьянам. В вопросе о переселении царан в сельские общества применялось правило, действовавшее для данной категории крестьян при переходе их от одного землевладельца к другому и зафиксированное в статье 899 того же «Закона о состояниях», на которую ссылается статья 25 данных Правил: «переходя с земель одного владельца на другие, царане могут взять с собою свой скот, землю, собственные земледельческие орудия и всё своё движимое имущество».91
Наряду с бессарабскими крестьянами - земледельцами правом на переселение могли воспользоваться и крестьяне, водворённые в имениях мелкопоместных владельцев, о чём свидетельствовала статья 8 «Дополнительных правил об устройстве крестьян, водворённых в имениях мелкопоместных владельцев и о пособии сим владельцам».92 Данный нормативно - правовой акт предусматривал также и оказание помощи подобным переселенцам. Так, в соответствии с пунктом 3 статьи 8 вышеназванных «Правил» «водворяющимся крестьянам производится...безденежный отпуск леса в числе ста корней на каждый двор; там же где нельзя будет отпустить строевой лес, отводится для огорода и мазанок дровяного леса и порослей до 1/3 десятины на каждое семейство. Вместе с тем, водворяющиеся получают на первоначальное обзаведение и устройство жилищ в случае отпуска леса - по 20 руб., а без оного - по 35 руб. на семейство безвозвратно из особо назначенно-го...источника». Одновременно законодательный акт предусматривал снабжение необходимыми земледельческими орудиями и скотом, а также наделял рядом льгот, к числу которых относились: шестилетняя льгота от воинского постоя, восьмилетняя льгота от различного рода податей, денежных и натуральных повинностей и льгота о рекрутской повинности в продолжение четырёх первых наборов со времени переселения.94
После 1861 г., когда в России стала формироваться принципиально новая модель общества, в которой, государство оказалось лицом к лицу со всеми сословиями и, прежде всего с самым многочисленным из них — крестьянством, правительственные круги приступают к разработке правовых мер с целью установления совершенно иных, чем ранее, правоотношений с сельским сословием. Для первого пореформенного двадцатилетия в целом была характерна политика запрета переселений в районы Азиатской России. В основе политического кредо центральной власти по вопросу оттока земледельческого населения лежало мнение, что освобождённое крестьянство, имея официальное разрешение, широким потоком направится на окраины государства; оставив тем самым помещичьи хозяйства без дешёвой рабочей силы. Кроме того, декларировалось, что разрешение поселений на казённых землях может породить среди крестьян «...несбыточные ожидания общего дополнительного наделения их землей».95 Опасаясь развития «вредной подвижности и бродяжничества в сельском населении», государство усиливает механизм правового принуждения не только за переселение, но и за подготовку к нему без официального разрешения, о чём свидетельствует статья 948 «Уложения о наказаниях»: «Те, кто вследствие подговора или по собственному побуждению будут, не имея на то права и особого по установленному порядку разрешения, делать приготовление к переселению, или же действительно пойдут на другие места, подвергаются аресту на время от 2 недель до 3-месяцев».96
Разрешения, выдаваемые в отдельных случаях на переселения, выступали как частные мероприятия государства, преследующие интересы освоения и закрепления пограничных окраин. Так в 1861 г. правительство стало на путь поощрения заселения Амурского и Южно - Уссурийского края и Приморской области, которые рассматриваются правительством как экспериментальные площадки использования новых технологий переселения: плановое заселение при полном контроле и инициативе центральных властей, активное участие казны, использование при водворении как общинного, так и подвор-ного хозяйства. В 1865 г. были приняты правила о переселении крестьян на кабинетские земли Алтая. 98 Однако на протяжении 1860 - 1870 -х гг. предоставление крестьянам Европейской России разрешения переселяться в восточные регионы являлось скорее исключением, нежели правилом. В 1876 г. были изданы «Правила об увольнении крестьян из сельских обществ и о приписке к обществам», ужесточившие требования к увольняющимся крестьянам. В соответствии с утверждёнными правилами, намеревающимся переселиться сельским обывателям необходимо было выполнить ряд условий. К ним относились: сдача земельного участка общине, ликвидация всех недоимок, отсутствие частных взысканий и обязательств, согласие родителей." Правила об увольнении крестьян уточняли правительственные циркуляры, изданные в предшествующий период. Так, например, циркуляр МВД от 4 мая 1868 г. за № 7 устанавливал запрет крестьянам на продажу имущества вплоть до окончательного их перечисления по новому месту жительства.100 Переселение было обставлено и другими формальностями: разрешение на переселение нужно было получить от двух министров - внутренних дел и государственных имуществ.
В целом, несмотря на негативное отношение к переселению, правительство никогда не было нейтральным к миграционным процессам. Реформа 1861 года исходила из оценки переселения как вредного экономического явления, поэтому вся совокупность правительственных мер должна была обеспечить поступление выкупных платежей государству и создавала необходимые условия для кабальной эксплуатации крестьянства помещиками. Доктрина правительственной аграрной политики 60 -х начала 90 — х годов XIX века, т. е периода, когда шло формирование общего переселенческого законодательства, вырабатывались основы переселенческой политики и предпринимались первые, достаточно робкие шаги её практического осуществления, основывалась на следующих принципах: наделение крестьян землёй, наличие надельного земельного фонда и неприкосновенность дворянского землевладения.
Политико - правовое регулирование аграрных отношений казахского населения в рамках крестьянских переселений в Степной край (вторая половина XIX - начало XX вв.)
Политико - правовое регулирование аграрных отношений казахского населения началось со второй четверти XIX в. Длившееся свыше ста лет наступление России в казахские степи привело к тому, что почти вся территория степных областей, за исключением южных регионов, была включена в состав империи. Присоединение новых земель повлекло за собой невиданное по своим масштабам заселение края. Правительство, заинтересованное в сохранении своего геополитического господства в Центральной Азии, предприняло целый ряд решительных мер по закреплению вновь присоединённых областей.
Переселения в казахскую степь со стратегическими целями началась ещё в XVII в., поэтому не случайно, что в качестве основного земледельческого элемента выступало казачество, которое было призвано, с одной стороны, не пропускать кочевников вглубь российской территории, а с другой - оградить их от набегов с территории бывшей Джунгарии. При этом казачество способствовало развитию промыслов и сельского хозяйства на контролируемых ими участках, торговым отношениям с местным населением, появлению сети российских поселений, число которых в 1890 — е гг. достигло 170, а общая численность жителей составляла 113. 546 душ обоего пола. Однако во второй половине 1860-х гг. XIX в. казачьи переселения практически прекратилась, поскольку к 1870 г. не возникло ни одного нового казачьего поселения. О том, какое влияние оказало водворение казачьего сегмента в казахскую степь и на кочевое население свидетельствуют следующие официальные отзывы. Так, например, в 1875 г. войсковой наказной атаман Сибирского казачьего войска Н. Г. Казнаков в отчёте, представленным по случаю назначения на должность генерал - губернатора Западной Сибири, отмечал, что «по ложение степных областей требует особого внимания. Go времени принятия киргизами русского подданства, успехи, сделанные ими в гражданственно сти; ничтожны... Доколе киргизы будут одиноко совершать в пустынных пространствах степей огромные орбиты своих кочёвок, вдали от русского на селения; они останутся верноподданными лишь по названию...Казаки; по малочисленности своей, не принесли делу пользу...».17 Ещё более категори чен в оценке казачьей колонизации войсковой старшина Ф- Усов, отмечав ший крайнюю бездеятельность, праздность, апатию и лень; станичных жите лей; особенно мужчин: «Не любовью к неустанному труду объясняется m не любовь к хлебопашеству».174 Не менее «лестная», оценка роли, казачества;в деле степной колонизации1 была дана председателем, Западно — Сибирского отдела Императорского Русского Географического Общества (далее: по?тек , сту - ЗСОИРГО) генерал.- лейтенантом И; Ф. Бобковым; отмечавшим; в ча стности, что «...подобные переселенцы, обеспеченные на первое время про довольствием от казны; с самого начала приучаются к лености и мало забо тятсяо хлебопашестве». .
В конечном итоге, казачье заселение казахской; степи, принявшее искусственно — принудительный характер и вполне удовлетворявшее военным целям, не способствовало экономическому развитию региона. Более того, все усилия администрации Западно — Сибирского генерал - губернаторства, в состав. которого до 1882 г. входили степные области Казахстана, сделать казака военным и земледельцем не увенчались успехом. Даже земельный надел более чем 40 - 50 десятин на душу мужского пола не превратили казака в хозяина; о чём свидетельствуют данные; приведённые членом распорядительного Комитета ЗСОИРГО ВїА.Остафьевьім. По мнению статистика, количество семей, не занимавшихся земледелием, в среднем по Сибирскому Ка зачьему Войску доходило до 30%, а в отдельных станицах - до 48%. В целом, из 2.375.161 десятин земли, находившейся в юртовом наделе, обработке подлежало лишь 75.491 десятин, что составляло 3,3%. Всего же по всей казачьей земле с войсковыми запасными, офицерскими участками и 10-ти вёрстной полосой количество земли, занятой сельскохозяйственными культурами, не превышало 1,5%.177 Таким образом, вышеприведённые данные свидетельствовали о том, что все попытки создать местную хлебную базу за счёт казачьей запашки не увенчались успехом: казачья пашня оставалась убыточной для казны. Более того, казачий элемент в деле распространения земледелия в регионе, и в первую очередь - хлебопашества, не оказал существенного влияния на переход кочевого населения к оседлости. Неудачи казачьей колонизации заставили генерал - губернатора Н. Г. Казнакова в том же году поднять вопрос о необходимости заселения степных областей русскими крестьянами - переселенцами, которые «...представляют собой единственное средство, способное смягчить нравы кочевого быта, отмеченные печатью невежества, дикости и бедности...».178
Этот взгляд на хозяйственное освоение степных областей целиком и полностью соответствовал представлениям государства о культурно — исторической отсталости образа жизни «инородцев», единственный путь «спасения» которых заключался в переводе казахов на оседлый образ жизни и земледельческому хозяйству посредством заселения «неосвоенной» земли русскими переселенцами.179 Поэтому решено было образовать на землях, занимаемых местным населением, русские крестьянские поселения, которые предполагалось размещать преимущественно при почтовых и коммерческих трактах, что давало определённые удобства для передвижения торговых транспортов, а развитие хлебопашества на пунктах новых поселений должно было удешевить хлеб и обеспечить существование казахов.
Восприятие казахской степи как колонизируемого пространства во многом определялось доктриной прежних столетий о «ничейной земле», в соответствии с которой юрисдикция государства распространялась не только на «свободные» земли, но и на их коренных обитателей. Именно этим и объясняется подчинённая роль степных областей по отношению к Европейской России и навязывание модели исторического развития казахскому населению. В её основе лежала тенденция к безоговорочному включению в социальную систему имперского общества всего «инородческого» населения, правовое положение которого с середины 1820 - х гг. определялось нормами «Устава об управлении инородцев» М. М. Сперанского.180 Его генеральное направление - перспектива интеграции народов Азиатской России в социально - экономическую структуру российского государства - было вызвано, в первую очередь, «стремлением империи, не всегда явным и осознанным, к ассимиляторским интенциям в отношении инокультурных народов». Достижение стратегической цели, по мнению разработчиков «Устава», связывалось с практической реализацией ряда основополагающих положений и, прежде всего, принципа постепенности, суть которого сводился к следующему: навязать народу, не желающему изменений, новый путь нельзя, поэтому законодатель может только контролировать или стимулировать его развитие в нужном направлении постепенным введением назревших перемен. Однако в качестве основного принципа интеграции декларировалось зависимость её от степени подготовленности аборигенов к переходу на более высокий уровень хозяйственного развития. Критерий готовности определялся не столько уровнем благосостояния, сколько «степенью гражданского образо-вания», зависящего в свою очередь от типа хозяйства и степени оседлости. Оседлые родовые общества, согласно размышлениям М. М. Сперанского, могут стать органичным элементом государственной структуры, поскольку основаны на элементах гражданства. Кочевые же сообщества в силу особенности их патриархальной организации не могут неизменными влиться в современное государство, поэтому их «первобытное» хозяйство не имело даже ближайшей исторической перспективы.
Состояние степного скотоводства и кризис отрасли в контексте крестьянских миграций в конце XIX — начале XX вв.
Основным видом материального производства на территории, занимаемой «киргизским» населением, вплоть до последних десятилетий XIX в. являлось экстенсивное скотоводство, которое в условиях засушливой зоны Евразии было единственно возможным способом освоения ойкумены. Как земледелие для оседлых обществ, так и скотоводство для кочевников являлось главным источником существования для бедных, богатства — для зажиточных, поскольку от своих стад они получали, в первую очередь, пищу - мясо свежее, вяленое и копчёное; одежду - овчины, мерлушки для малахая (шапки); «кошмы и войлок, которыми покрывали юрты; часть домашней посуды - из выкопченных кож, как то: сабы и турсуки (мешки для кумыса), чилек (ведро для воды) и, наконец, кизек (топливо), настолько удовлетворительное, что оно предпочитается древесному». Кроме того, коневодство обеспечивало казаха молочными продуктами - кумысом, айраном, особого рода сыром, -составлявшими с мая по октябрь основу пищевого рациона. По печатным сведениям той эпохи нетрудно определить средние нормы потребления основных молочных продуктов в казахском ауле. Так, например, в Акмолинском уезде на душу населения приходилось 5,5 вёдер кумыса и 37,7 вёдер айрана, в Атбасарском - 11,7 и 82,7, в Кокчетавском - 17,4 и 19,5. Потребление сыра составляло 30, 15 и 31 килограмм соответственно.
Скотоводство как рычаг экономического воздействия имело немаловажное значение и в семейно — брачной жизни казахского населения, так как весь калым, являвшийся непременным атрибутом бракосочетания молодожёнов, уплачивался исключительно скотом. Богатый калым; нередко доходил до 100 -молодых кобыл или байтал, а менее богатый варьировался в зависимостиот степени обеспеченности скотом от 27 до 77 кобыл.
Степное скотоводство имело ещё и большое торгово — промышленное значение; поскольку простиравшаяся далеко за пределы региона североказахстанская степь в различных направлениях была изрезана- скотопрогонными трактами по которым в течение лета непрерывно перегонялись партии скота в промышленные и торговые центры Европейской России: Практически все заводы Семипалатинской и Акмолинской; областей занимались первоначальной обработкой «произведений киргизской степи» — сала, кож, овчин и: шерсти. Заводы, обрабатывающие эту продукцию- преобладали? как по числу (50%); так и по сумме, производительности (более 75%); К 1900 г. только в одной Семипалатинской .области переработкой скотоводческого сырья; было занято 41 предприятие, в томччисле: 22 - кожевенных, 16 — салотопенных: и мыловаренных, 2 - шерстомойных т 1 - маслобойное, а общая стоимость произведённойЇ ими продукции равнялась 325.035 руб. Однако основным центром по переработке животноводческого сырья являлась, Акмолинская область. По данным, собранными статистиками местных учреждений перерабатывающие: предприятия в основном располагались в уездных центрах и казачьих станицах, постоянно втягивая в;экономическиепроцессы степных жителей. К таким центрам в конце XIX в. первую; очередь относился Петропавловский уезд, чему в немалой степени способствовало его выгодное положение между казахской степью и промышленно — населёнными;пунктами Западной; Сибири; Промышленное значение г. Петропавловска и его; уезда в обработке скотоводческого сырья по отношению к общей производительно-, сти соответствующих предприятии Акмолинской области можно выразить. следующими цифрами (см. таблицу 1).
Приведённые цифры красноречиво свидетельствуют о наличии прямой зависимости состояния развития перерабатывающей промышленности Акмолинской области от продукции скотоводства, поставляемой кочевниками. При этом по мере увеличения пуска в оборот животноводческого сырья производительность отдельных предприятий достигала значительных масштабов. Только за период с 1896 по 1898 гг. сумма производительности одного завода от переработки основных видов продукции «киргизской» степи увеличилась (в руб.): салотопенного — с 6.961 до 9.014, кожевенного - с 3.014 до 4.267, шерстомойного - с 5.750 до 43.333.285
Скот являлся и основным предметом торговли на главных степных ярмарках. Приведём сравнительные данные по двум относительно крупным ярмаркам Акмолинской области: Константиновской в г. Акмолинск и Таин-чикульской в Петропавловском уезде. Так в 1891 г. на первую из них из казахской степи для продажи было пригнано 111.192 головы скота, в том числе лошадей - 5.631 г., рогатого - 4.876 г., баранов и коз — 82.586 г. Из этого числа продано: лошадей — без остатка, рогатого — 4.314 г., баранов и коз — 82.586 г.286 На второй ярмарке по месту закупки пригнанный скот (крупный и мелкий) распределялся следующим образом: из Акмолинской области — 15.372 г., из Семипалатинской - 75.310.287 При сопоставлении доходов по ярмаркам обращает внимание быстрый рост продажи мелкого скота, в основном для местного потребления. Так, в частности, Чарская ярмарка в Семипалатинском уезде только от продажи скота в 1891 г. выручила 151.940 руб., Екате-рининская — 91.090 руб., Нарынско - Сергиопольская — 28.000 руб. По подсчётам составителей «Обзоров», в общей сумме торговых оборотов скот и продукция его переработки составляли не менее 55%.
Из всего вышеизложенного можно судить о важности скотоводства для казахского населения, благополучие которого было тесно связано с состоянием их табунов и стад. Не случайно, характеризуя данную отрасль хозяйства, участники экспедиции Ф. А. Щербины отмечали, что вся жизнь «киргиза» и обстановка так приспособлены к скотоводческому хозяйству, что трудно сказать, кто или что для кого существует - скотоводство для «киргизов» или «киргизы» для скотоводства.290 Об экономическом значении скотоводства в жизни казахского общества говорит и тот факт, что этот традиционный вид деятельности давал кочевникам около 90% годичного дохода, в то время как остальные промыслы только 10%.
Скот даже был выделен в отдельную правовую категорию,.поскольку всё остальное имущество именовалось мулък.292
Значение скота было настолько велико в повседневной жизни степных обитателей, что жители разных аулов, при встрече, приветствуя друг друга, прежде всего, справлялись о состоянии животных: «мал — джаксы—ма? (хо-рош (здоров) ли скот?)». И только получив утвердительный ответ, с поклоном обращаясь к собеседнику, задавали другой вопрос: «бала — шага аман ба?» (здоровы ли дети, семья?); затем учтиво вопрошали: «am колик аман ба?» (здоров ли конь?).294 На все эти вопросы хозяин отвечал «аллага шукур», т. е, слава богу, но при всех обстоятельствах — скот на первом плане».295
Несмотря на то, что вся жизнедеятельность кочевников — казахов была тесно связана с вечными переездами, перекочёвки не представляли собой беспорядочное блуждание по степи. Для кочевника особенно важно было найти места для зимних стоянок, к которым предъявлялось гораздо больше требований, чем к летним. Отмечая данную особенность, известный общественный деятель, собиратель сведений о традиционной культуре, этнограф М. Чорманов писал: «Места для зимовок избирают с большим расчётом и сметливостью и преимущественно такие, которые бы совершенно удовлетворяли всем требованиям кочевой жизни. Для защиты от ветров и заноса снегом зимовки строятся подле лесов, камышей, гор, высоких берегов реки. Наилучшими пастбищами для мелкого скота зимой являются земляные прогалины, откуда снег выдувается сильными ветрами. Для летних же стоянок желательно иметь свободные, открытые пространства с хорошим водоснабжением -на берегах озёр или текучих вод, к тому же такие места, где скот и люди меньше будут страдать от насекомых».
Однако состояние степного скотоводства, основными породами которого являлись овцы, лошади, рогатый скот, козы и верблюды, в конце XIX в. уже не отвечало своему предназначению ни в количественном, ни в качественном отношении, что объяснялось целым рядом обстоятельств. Существовавшее у казахов табунное скотоводство велось таким же примитивным способом, как и сотни лет назад. Экстенсивная система ведения хозяйства в конечном итоге привела к тому, что труд человека в нём был сведён к минимуму. Казахские стада, фактически брошенные на произвол судьбы, были поставлены в полную зависимость от природно — климатических условий, что обрекало животноводство на непредсказуемые последствия. Круглогодичное содержание скота на подножном корму и практическое отсутствие сенных запасов приводили к быстрому исхуданию и сильному изнурению поголовья. Не случайно, составители «Обзоров» областей, отмечая кризисные явления в скотоводческом хозяйстве, рекомендовали областной и уездной администрациям принять меры «к возможному устранению означенных неблагоприятных условий... в виде убеждения и наставленияі коренного населения относительно изменения их первобытного хозяйства, причём лица, ведущие улучшение скотоводческого хозяйства, не оставались бы без надлежащего поощре-ния»/у/ К началу 1890 — х гг. лишь южные уезды Акмолинской области являлись наиболее благоприятными для развития традиционного скотоводства и, в частности, овцеводства. В то же время северные уезды, как более заселённые с преобладанием оседлого населения, стали приобщаться к более интенсивной скотоводческой культуре - содержанию крупного рогатого скота с целью продажи.298 Однако и у данной категории кочевников численность поголовья скота стала заметно уменьшаться. Так за период с 1888 по 1891 гг. в Омском и Петропавловском уездах снижение составило 17,7%, Атбасарском и Акмолинском - 4,2%.299 Сокращение численности поголовья скота во многом объяснялось различными болезнями, поражавшими скот. Падал преимущественно крупный рогатый скот. Из 66 записей о болезни скота, сделанных в Павлодарском уезде Семипалатинской области, 79% случаев относилось к рогатому скоту, 15% - к лошадям и 6% - к овцам и козам.300 Заболевание крупного рогатого скота отмечалось практически по всем уездам области, лошадей, овец и коз - в Павлодарском, Семипалатинском и Усть — Ка-меногорском уездах.
Влияние переселенческого движения в Степной край на казахское земледельческое хозяйство
Издержки крестьянской реформы 1861 г., проявившиеся в латифундиаль-ном характере помещичьего землевладения, малоземелье основной части земледельческого населения и непомерных выкупных платежах, а также перенаселении некоторых мест Европейской России способствовали тому, что крестьянство, самовольно покинув нажитые места, уходило в восточные губернии Российской империи. К числу таких регионов относилась и казахская степь, становившаяся наряду с западной частью Сибири, одним из главных центров крестьянского переселения.
Миграционное движение в казахскую степь нарастало, начиная с 1860 — х гг., охватив первоначально Акмолинскую, а затем и остальные степные области - Тургайскую и Семипалатинскую. В период с 1861 по 1890 гг. только в Кокчетавский и Петропавловский уезды Акмолинской области, наиболее удобные в природно - географическом отношении и ближайшие к Европейской России территориально водворилось 20.350 представителей земледельческого сословия - крестьян.346 Всего же в указанный нами период в районы Азиатской России мигрировало более 500 тыс. человек, из которых в трёх степных областях (Акмолинской, Семипалатинской и северной части Сыр-дарьинской) осело около 100 тыс. крестьян, а в Тургайской - не менее 30 тыс.
Толчком для активизации переселенческого движения послужили «Правила о добровольном переселении сельских обывателей и мещан на казённые земли и порядок переселения означенных сословий, переселившихся в прежнее время» от 13 июля 1889 г., фактически открывшие степные области для выходцев из Европейской России. Несмотря на то, что законодатель основную задачу правительства видел в сдерживании переселения и упорядочении миграционного потока земледельческого населения, однако цели эти не были достигнуты. Так, например, если в середине 1880 - х гг. число переселенцев в казахскую степь в среднем не превышало 30 тыс. человек, то спустя десятилетие — 42 тыс.348 Большой приток мигрантов в казахскую степь привел к тому, что отведённых для водворения переселенческих участков оказалось недостаточно. Воспользовавшись предоставленным правомочием, Степной генерал - губернатор М. А. Таубе своим распоряжением от 11 июня 1891 г. за № 2498 временно приостанавливает переселение в Акмолинскую область. Одновременно всем уездным начальникам вменялось в обязанность наблюдать за тем, чтобы новые партии переселенцев не проникали в районы области ни трактовыми дорогами, ни степными.349 В 1892 г. министр внутренних дел И. Н. Дурново циркуляром № 11 от 6 марта 1892 г. вообще приостанавливает на неограниченное время выдачу разрешений на переселение.350 Несмотря на установленный запрет, количество мигрантов динамично возрастало. Так за период с 1892 по 1895 г. только в одну Акмолинскую область водворилось: в 1892 г. - 28.584 человека, в 1893 г. - 30.544 человек, в 1894 г.
- 39.705 человек, в 1895 г. - 61.809 человек.351 Несмотря на большой процент возвратившихся обратно - 35.064 человек из Акмолинской области и 2.370352
- из Семипалатинской - переселения резко увеличили заселённость степных областей. Только в одной Акмолинской области за период с 1885 по 1900 гг. численность русского крестьянского населения возросла в 15 раз.353
Первоначально степные области заселялись посредством ремиграций за счёт выходцев из географически сопредельных Курганского и Ишимского уездов Тобольской губернии. На рубеже XIX - XX вв. в миграционном потоке стали преобладать представители центрально — чернозёмного центра, ин тенсивно осваивавшие северную половину Омского уезда, среднюю часть Петропавловского и юго — западную часть Кокчетавского уездов. Однако из числа крестьян, поселившихся в казахской степи, наибольший процент новосёлов - 27 - дали выходцы из Пермской губернии.
Результатом массового притока мигрантов явились «крупные затруднения и неудобства», которые пришлось вынести переселенцам, как на пути следования в степные области, так и в самих областях, где они на первых порах не находили себе земель для водворения. «Разуверить их в том, - отмечал в своём рапорте один из уездных начальников ни имя губернатора Акмолинской области, - что свободных мест для поселения нет положительно невозможно, поскольку на все доводы они отвечают словами: «... мы явились... и, следовательно, имеем право селиться».
Важная роль в массовом переселении русского крестьянства в казахскую степь принадлежала Комитету Сибирской железной дороги и Главному Переселенческому управлению при министерстве внутренних дел. Комитет принял меры к выявлению количества свободных земель и выработал правила по образованию переселенческих и запасных участков. Переселенческое управление, выделив из общей массы дел министерства внутренних дел дела о переселениях, заведуя ими в центре и на местах через институт переселенческих чиновников, тем самым облегчило и ускорило разрешение разных задач, связанных с переселенческим вопросом. Окончательное урегулирование переселенческого движения стало возможным лишь с проведением Транссибирской магистрали, в результате эксплуатации которой под заселение было отведено участков в 10,5 раз больше, чем за все предшествующие годы. Совместная деятельность Комитета и Главного Переселенческого управления отразилась и на динамике миграционного процесса, который всё более и более увеличивался, благодаря облегчённому способу передвижения. Так в течение 1896 - 1898 гг. в Акмолинскую область водворилось 334.959 чело век, которыми было образовано 404 селения. В целом за период с 1885 по 1900 гг. на плодородные земли Акмолинской области переселилось 645 тысяч душ.359 Значительно медленнее осуществлялась колонизация Семипалатинской области. Несмотря на предпринимаемые областной администрацией меры, численность крестьянского населения к 1900 г. составила 167.900 че-ловек , что было сравнительно немногочисленно по сравнению с соседними степными областями.
Водворение в казахскую степь крестьян - переселенцев существенным образом видоизменило хозяйственный быт кочевого населения, поскольку, с одной стороны, оно сопровождалась изъятием из пользования казахов значительных площадей пастбищ и покосов, как правило, наиболее ценных, а с другой - привнесло с собой земледельческую культуру, вступившую в конкурентную борьбу со скотоводческим хозяйством «инородцев».
Земледелие как особый- вид материального производства в жизни казахского населения вплоть до последних десятилетий XIX в. играло второстепенную роль, хотя в различных регионах степи издавна существовали очаги ирригации. Несмотря на то, что урожайность арычных пашен всегда была высокой и отличалась постоянством, тем не менее, она требовала чрезвычайно больших затрат труда. Так, например, для полной обработки 1 десятины арычной пашни требовалось: для подготовки к посеву — 36 рабочих дней; для трёхкратной поливки — от 48 до 100 дней; для вспашки — 4 дня лошадью или волом. Успешное развитие арычного земледелия было возможным при одновременном наличии следующих условий: подходящей почвы, близкого расположения к ней водного источника и возможности проведения из него воды на пашню. Однако эти условия не везде встречались одновременно, что, безусловно, препятствовало широкому развитию арычного земледелия.
