Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Старообрядчество Самаро-Саратовского Поволжья в годы репрессий (с середины XIX века до 1905 г.) 36
1.1. Старообрядческие центры Поволжья: Иргиз и Хвалынск 36
1.2. Численность старообрядчества и распределение по толкам 60
1.3. Отношения староверов с местной духовной и светской властью...71
1.4. Вклад старообрядчества в экономику края (на примере деятельности волжских купцов-староверов) 102
ГЛАВА II. Самаро-Саратовское старообрядчество в 1905-1917 гг 132
2.1. «Десятилетие свободы»: организационная и политическая деятельность общин и старообрядческих комитетов 132
2.2. Традиции и новшества в старообрядческой экономике 157
2.3. Вклад старообрядчества в культуру края 176
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 212
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 221
ПРИЛОЖЕНИЕ 1 236
ПРИЛОЖЕНИЕ 2 247
- Старообрядческие центры Поволжья: Иргиз и Хвалынск
- Численность старообрядчества и распределение по толкам
- «Десятилетие свободы»: организационная и политическая деятельность общин и старообрядческих комитетов
Введение к работе
Феномен старообрядчества в истории России уникален по своей сути. Уже в середине XVII века противники церковных реформ считали целью своей жизни сохранение «древляго благочестия» не только в культе, но и в образе мышления, поведении, общении и труде. Их потомки веками бережно несли и передавали новым поколениям заветы отцов. Потому жизненные ценности староверов - духовные, этические, культурные и прочие, все без исключения, являются историческими. Удивительная живучесть принципов старообрядцев обусловлена тем, что закладывались они еще в эпоху становления Древней Руси. Это сформированные естественным путем «автохтонные» основы культуры русского народа.
Длительное существование старообрядческих общин в условиях конфессиональной, культурной и бытовой самоизоляции от православного окружения укрепило связи внутри сообщества староверов в целом. Со временем противостояние православному большинству, в том числе светской и духовной власти, привело к формированию из разрозненных старообрядческих групп определенной социокультурной общности, развивающейся в значительной степени самостоятельно. Традиции, принципы и законы этой общности позволили ей удерживать высокие показатели в экономической и культурной сферах даже во времена дискриминации и тем более достичь высоких результатов в период полноправия.
Еще в 1910 г. С.Н. Булгаков с сожалением отмечал, что в России не уделялось достаточного внимания «изучению духовных факторов экономического развития», в то время как по отношению к Западной Европе и Северной Америке данная проблема интенсивно разрабатывалась уже в конце XIX в. М. Вебером, В. Зомбартом, Л. Брентано. Эти и другие авторы приводили множество доказательств первостепенности религиозного фактора в процессе формирования и начального развития промышленности в разных странах. Причем особый акцент ставился на связь предпринимательства и
4 диссидентских религиозных течений - протестантизма в Европе, сектантства в Северной Америке. С.Н. Булгаков тоже пришел к выводу, что «привилегированное внешнее положение (огосударствление церкви) ослабляет степень влияния религиозного фактора на жизнь, независимо даже от того или иного вероучения», для него была очевидна «особенно близкая связь русского капитализма со старообрядчеством» .
Мнение многих исследователей проблем российского предпринимательства выразил В.В. Керов: «Выяснение действительной роли старообрядчества в развитии отечественного предпринимательства остается важной и требующей еще многих и многих усилий задачей российской исторической науки»*".
Актуальность темы исследования. Изменение государственной политики в отношении религии и церкви в последние два десятилетия способствовало возрождению Русской православной церкви в целом и старообрядческой церкви в частности. Законы «о свободе вероисповеданий» и «о свобо-де совести и религиозных объединениях», принятые в 1990 и 1997 гг. , а также Постановления Правительства РФ «О порядке передачи религиозным объединениям культовых зданий и иного имущества религиозного назначения» 1994 г.4 активизировали духовную, культурную и просветительскую деятельность как православной церкви, так и иных конфессий в России. Строительство новых храмов, передача законным владельцам и восстановление старых церквей, организация приходов и службы, введение преподавания основ православного вероучения в школах - все это обусловило повышение интереса общества к истории православия и старообрядчества как его составляющей в первую очередь, а затем и других религиозных течений.
Булгаков С.Н. Два града. Исследования о природе общественных идеалов. - Спб.: Изд-во РХГИ, 1997. С. 122. 2 'Гам же.
Закон РСФСР о свободе вероисповеданий // Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 1990. № 240. С. 284-292; Федеральный закон от 26 сентября 1997 г. № І25-ФЗ «О свободе совести и религиозных объединениях» // Собрание законодательства Российской Федерации. 1997. № 4465. С. 666-67S.
4 Постановление Правительства РФ от 6 мая 1994 г. № 466 «О порядке передачи религиозным объединениям культовых зданий и иного имущества религиозного назначения, относящегося к федеральной собственности» // Собрание законодательства Российской Федерации. 1994. № 362. С. 507-521.
5 В последние годы особенно возрос интерес исследователей к истории старообрядчества разных регионов России. В XIX в. Самарская губерния, наряду с Нижегородской и Саратовской, входила в число регионов, наиболее плотно населенных старообрядцами. Результаты научных поисков по истории старообрядчества региона востребованы сегодня непосредственно потомками староверов, восстанавливающими историю своих родов.
Нынешние староверы налаживают деятельность общин, возвращают и реконструируют храмы, строят моленные в городах и селах Самаро-Саратовского Поволжья, потому нуждаются в документах, подтверждающих право собственности на храмовые здания или служащих образцом ведения дел общины. Социальная востребованность темы, с другой стороны, дает возможность историкам старообрядчества перевести изучение проблемы на новый уровень, объединяя и сравнивая результаты исследований, выполненных на региональном материале.
Основная цель исследования — анализ деятельности старообрядчества Самаро-Саратовского Поволжья второй половины XIX - начала XX вв. и его вклада в экономику и культуру края. Достижение данной цели становится возможным при решении следующих задач:
выявить причины и условия распространения старообрядчества на территории исследуемого региона;
определить численное соотношение старообрядческого и ортодоксального православного населения региона;
составить общий обзор состояния старообрядчества в хронологических рамках исследования;
рассмотреть проблему взаимоотношений старообрядцев с местной духовной и гражданской властью в периоды репрессий (с середины XIX в. до октября 1905 г.) и свободы (конец 1905 -1917 гг.);
- представить особенности деятельности духовных и общественных лидеров старообрядчества региона в годы репрессий и в период свободы;
выявить представителей старообрядческого купечества исследуемого региона, а также рассмотреть направления и характерные черты их предпринимательской и торговой деятельности;
определить роль старообрядческого купечества в жизни общин, размер их вклада в экономику и культуру края;
- выделить особенности просветительской, благотворительной дея
тельности старообрядчества, условия и отличительные черты их храмострои-
тельства;
- сравнить результаты деятельности старообрядцев в период политики репрессий и в «золотое десятилетие» старообрядчества.
Хронологические рамки исследования определены периодом с середины XIX в. до 1917 г. Выбор нижней хронологической границы обусловлен прежде всего достаточно высокой степенью изученности темы до этого рубежа: о расцвете иргизских монастырей в конце XVI11 - первой четверти XIX столетий и последующем обращении их в единоверие много писали авторы конца XIX в.
«Разорение» и обращение в единоверие иргизских монастырей в 1837-1841 гг. не уничтожили и не ослабили местного «раскола», но вынудили старообрядцев перенести свой центр в другое место. Главным наследником Ир-гиза стали черемшанские монастыри под Хвалынском. Многочисленным было старообрядчество Саратова, Вольска, Николаевска, Самары и многих других городов и сел Самаро-Саратовского Поволжья. Вольские, балаковские, мелекессские, самарские купцы-старообрядцы играли важную роль в экономике региона и имели большое влияние в своих городах, уездах и за их пределами. Тем не менее история волжского старообрядчества с середины XIX в. незаслуженно остается в тени периода расцвета знаменитого Иргиза. Кроме того, середина XIX в. является отправным моментом истории Самарской губернии.
1905-1917 гг. - короткий, но значительный период в истории старообрядчества. 17 апреля 1905 г. и 17 октября 1906 г. правительство принимает
7 важнейшие для староверов законы: «Об укреплении основ веротерпимости» и «О порядке образования и действия старообрядческих и сектантских общин», которые знаменуют собой начало периода свободы старообрядчества. После прихода к власти большевистского правительства старообрядцы в течение нескольких лет утрачивают полученные права; их лидеры, наставники, священники подвергаются репрессиям, а храмы закрываются или разрушаются.
Территориальное пространство диссертационной работы охватывает земли Самаро-Саратовского Поволжья. Выбор региональных рамок исследования обусловлен исторической ситуацией формирования центра старообрядчества беглопоповского толка на р. Иргиз и последующего перемещения этого центра в Хвалынск. Иргизские монастыри до обращения их в единоверие принадлежали к Хвалынскому уезду Саратовской губернии. В 1836 г. село Мечетное было преобразовано в город Николаевск и земли, занимаемые монастырями, отошли к Николаевскому уезду.
Созданная в 1851 году Самарская губерния вобрала в себя земли, ранее принадлежавшие Симбирской, Оренбургской и Саратовской губерниям. В составе Саратовской губернии в 1851 году остались два «раскольнических» центра — Вольск и Хвалынск. Но сам Иргиз в пределах Николаевского уезда отошел к Самаре. Таким образом, с середины XIX века до 1917 г. важнейшими районами сосредоточения старообрядцев исследуемого региона Поволжья были Николаевский уезд Самарской губернии, Вольск и Хвалынск с уездами Саратовской губернии. Этим регионам уделено в работе особое внимание.
Объект настоящего исследования — старообрядчество, безусловно, требует уточнения позиции автора по двум направлениям: во-первых, следует уточнить терминологию, применяемую к этому течению; во-вторых, необходимо выделить старообрядческие толки и согласия, представленные в данной работе.
Термины «старообрядчество» и «староверие» употребляются нами как синонимы и понимаются как течение в православии, возникшее в результате
8 раскола Русской православной церкви в результате реформ патриарха Никона в середине XVII в. Старообрядчество образовано последователями церковной старины, принципиально не признававшими никаких новшеств не только в обряде, но и в моральном законе. Существенным признаком старообрядчества служит охранение древнего демократического принципа во власти, как-то: соборное начало в церкви, общинное управление в иночестве и в миру.
Представители «официальной» «никонианской» церкви именовали старообрядцев преимущественно «раскольниками» или «сектантами». В начале XX века законодательно были четко разграничены понятия «старообрядчество» и «сектантство». Придерживаясь подхода, предложенного В.Д. Бонч-Бруевичем, мы полагаем, что главный принцип, отличающий старообрядчество от сектантства, заключается в следующем: староверы не отрицают православного вероучения и догматики5.
Термин «раскольник» начинает выходить из употребления после того, как старообрядцы были признаны законом в 1905 г. Сами старообрядцы чаще определяли себя как староверов, подчеркивая приоритетность сохранения веры, «древляго благочестия», смысла, а не внешней формы обрядов. Для них характерно убеждение, что хранимая ими вера не «старая», а «истинная», а термин «раскольники» более применим к приверженцам официальной церкви как отрекшимся от древней богослужебной традиции. Автор данного исследования придерживается того же мнения и применяет термин «раскольники» по отношению к староверам только для передачи характера и языка официальных донесений второй половины XIX столетия.
Определенную сложность для исследователя представляет также многообразие согласий и толков, сложившихся в старообрядчестве за многовековую его историю. Прежде всего выделяются два направления: старообрядчество, признающее церковную иерархию, так называемая «поповщина», и
Бонч-Бруевич В.Д. Раскол и сектантство в России (доклад В.Д. Бонч-Бруевича второму очередному съезду РСДРП) // Избр. соч. Т.1. - М.-. Изд-во АН СССР, 1959. С. 153-154.
9 «беспоповщина», доказывающая невозможность сохранения после никоновской реформы полной трехчинной иерархии. К середине XIX в. «поповщина» была представлена церквями: «ветковской», или «беглопоповской» и «бело-криницкой», или «австрийской». Согласий и толков «беспоповщины» еще больше. Назывались они либо по именам основателей (федосеевщина, ари-стовщина и многие другие), либо по месту основания (поморское согласие и другие); либо по особенностям учения (странники или бегуны, неплательщики и пр.).
Предметом настоящего исследования является история всех старообрядческих общин Самаро-Саратовского Поволжья, внесших заметный вклад в экономику и культуру края. Однако преобладание в Николаевском уезде Самарской губернии, в Самаре, Хвалынске и Вольске с уездами общин, принявших после 1846 г. белокриницкую иерархию, а также беглопоповцев, отказавшихся подчиниться ей, предопределило работу с материалами, касающимися преимущественно этих согласий, хранивших традиции иргизских старообрядческих монастырей.
Беспоповщина в настоящем исследовании представлена меньше. Тем не менее, рассматривая проблему вклада старообрядчества в экономику и культуру региона, нельзя было обойти вниманием экономическую, просветительскую, общественную деятельность представителей поморского и федосс-евского согласий Саратова, Самары, Мелекесса и других городов Самаро-Саратовского Поволжья.
Теоретико-методологической базой исследования являются принципы объективности и историзма в изучении явлений, процессов, связей и отношений. Под принципом историзма понимается анализ развития старообрядчества Самаро-Саратовского Поволжья с момента его появления в регионе и особенности изменения его под воздействием государственно-церковной политики во второй половине XIX - начале XX вв. Принцип объективности предполагает всестороннее изучение старообрядчества региона.
10 Методология исследования строится на совокупности общенаучных методов. При интерпретации материала использовался сравнительно-исторический метод с применением системного анализа, общенаучные методы - анализ-синтез, исторический и логический, а также специально-исторические методы — системный и сопоставительный, синхронный и диа-хронный метод, метод экстраполяции.
В диссертации наблюдается соединение проблемного и хронологического подходов. Проблемный подход позволил относительно полно представить условия существования старообрядческих общин Самаро-Саратовского Поволжья второй половины XIX - начала XX вв.: их взаимоотношения с государственной и духовной властью, предпринимательскую, образовательную деятельность, храмостроительство. Хронологический подход дал возможность сравнения результатов деятельности старообрядческих общин и их лидеров в период открытых репрессий второй половины XIX до октября 1905 года и в период «свободы», с октября 1905 г. по 1917 г.
Степень изученности темы. Старообрядчество как особое явление русской церкви, культуры и экономики вызывало интерес исследователей начиная с середины XVIII в. В изучении российского старообрядчества можно выделить три этапа: дореволюционный, советский и постсоветский.
В дореволюционной отечественной историографии, посвященной проблемам старообрядчества, традиционно выделяют церковное, ведомственное и демократическое направления.
Церковное направление историографии старообрядчества открывал труд митрополита Дмитрия Ростовского «Розыск о раскольнической брын-ской вере, о учении их, о делах их и изъявление, яко веро их не права, учение их душевредно и дела их не богоугодны», изданный впервые в 1745 году6. О содержании и целях книги красноречиво говорит ее название.
' Ростовский Д. (Туптало). Розыск о раскольнической брынской вере, о учении их, о делах их и изъявление, яко веро и\ не права, учение их душевредно и дела их не богоугодны. - М.: Синод, тип., 1824.
Систематическое изучение раскола начинается в 50-х годах XIX столетия. По случаю открытия при академиях и семинариях миссионерских отделений правительством сделано было распоряжение о снабжении академических и семинарских библиотек книгами и рукописями, признанными раскольниками. Вследствие этого в академические библиотеки поступили драгоценные собрания древних книг и рукописей; например, в Петербургскую академию - из библиотек новгородского Софийского собора и Кириллобело-озерского монастыря . С той же целью — повысить образованность церковнослужителей и в первую очередь миссионеров — были основаны специальные, «с преимущественным направлением против раскола в разных его видах»8 журналы, такие как «Православное обозрение» (Москва), «Православный собеседник» (Казань), «Душеполезное чтение» и «Братское слово» (Петербург). Материалы о староверах печатались в региональных «Епархиальных ведомостях» и в трудах духовных академий.
Благодаря созданию книгохранилищ и изданию памятников письменности, научная разработка истории раскола быстро была подвинута вперед. Первый капитальный труд в этой области — это «История русского раскола, известного под именем старообрядства» (1855 г.) доктора богословия, ректора Петербургской академии Макария, епископа Винницкого (впоследствии митрополита Московского). Макарий определял «раскол» как «противление власти церковной, а иногда вместе и гражданской, действующей заодно с церковной» .
Ученой степени доктора богословия за диссертацию «Происхождение белокриницкой иерархии» был удостоен также профессор Московской академии Н.И. Субботин . Белокриницкий епископат, по его мнению, был установлен вследствие решений московского собора 1832 г. и последующей деятельности иргизского инока Афона (А. Кочуева), координировавшего действия мо-
7 Смирнов 11.С. История русского раскола старообрядства. - Спб., 1895. С. 233.
8 Там же.
9 Макарий (Булгаков). История русского раскола, известного под именем старообрядства. - Спб.: Тип. Коро
лева и комн., 1855. С. 196.
,0 Субботин Н.И. Происхождение белокриницкой иерархии. - М., 1874.
12 сковских и петербургских старообрядцев в организации зарубежной митрополии". Однако главная заслуга Н.И. Субботина и других «синодальных» историков состояла в сборе и публикации документов о старообрядчестве, как правительственных, так и «вышедших из раскольничьей среды» .
Своеобразный итог академическим исследованиям был подведен в 90-х годах основательным трудом П.С. Смирнова «История русского раскола старо-
1 о
обрядства» , который был рекомендован при изучении раскола в духовных семинариях и формировал основные принципы оценки староверия духовными чинами. Важное место в работе П.С. Смирнова отведено Иргизу как центру беглопоповщины: «Иргиз монополизировал за собой право приема беглых попов, несмотря на то что не имел действительного мира... Способ приобретения беглых попов организовался в целую систему, и монополия сделалась источником неисчислимых доходов Иргиза» .
Со вступлением в 1841 г. графа Л.А. Перовского в должность министра внутренних дел правительство предпринимает попытку изучения раскола на местах. По поручению министра в губернии, где раскол получил «наиболее сильное развитие», были направлены «статистические экспедиции» с целью изучения раскола15. Статский советник Арсеньев был командирован для осмотра Иргиза еще раньше, в 1833 году, а затем в конце 40-х годов16. Многочисленные попытки сбора данных о раскольниках и анализ полученного материала руководителями «экспедиций» послужили причиной формирования ведомственного (правительственного) направления в изучении раскола.
Павел Иванович Мельников в должности чиновника особых поручений при нижегородском губернаторе принимал непосредственное участие в правительственном надзоре над раскольниками и близко изучил их жизнь по до-
" Субботин Н.И. История белокриницкой иерархии. Т.1. - М., 1874. С. 52-75.
12 Субботин Н.И. Материалы для истории раскола за первое время его существования: В 8 т. - М., 1878-1890.
13 Смирнов П.С. Указ. соч.
"Там же. С. 140.
15 Варадинов H.B. История Министерства Внутренних Дел. - Спб., 1863. Кн. 8. С. 445; Макаров И.Ю. Экспе
диция Ю.К. Арсеньева в Новгородскую губернию 1853-1854 годов. (К вопросу о статистическом исследова
нии старообрядчества в России) // Старообрядчество: исюрия, культура, современность. Вып. 3. - М., 1995.
С. 9.
16 Соколов Н.С. Раскол в Саратовском крае. - Саратов, 1888. С. 336.
13 кументальным данным и личным наблюдениям. В 1864 году вышла монография П.И. Мельникова «Очерки поповщины» , в которой автор особенно подробно излагает «искание архиерейства старообрядцами-поповцами» и историю старообрядческого (Рогожского) кладбища в Москве. К работам научного характера можно отнести также статьи П.И. Мельникова «Счисление раскольников» и «Раскольничьи секты в России» '.
В «Очерках поповщины» П.И. Мельников называет Иргиз конца XVIII столетия митрополией поповщины, а также перечисляет сильные общины поповщины на Волге: «во Ржеве, Твери, Романове, Городце, Казани, Малы-кове (впоследствии Вольск) и Саратове»19. Об отношениях московского и ир-гизского старообрядчества автор «Очерков» замечает следующее: «До тридцатых годов нынешнего столетия Рогожское кладбище уступало только Ир-гизу, но и сам Иргиз был как бы колонией Москвы: и там все творилось по воле и приговору рогожскому»20. Отдельная глава «Очерков поповщины» посвящена описанию деятельности Авфония Кочуева — инициатора создания епископской кафедры в Белой Кринице. В разное время Кочуев жил в тех местах Поволжья, которые изобиловали старообрядцами-поповцами. П.И. Мельников называет хвалынских покровителей Кочуева — семейство Михайловых-Кузьмичевых, благодаря которым Авфоний сблизился с брати-
ей иргизских монастырей . «На безмолвие» Авфоний ушел в Жигулевские горы, где «с половины XVIII столетия живали калугеры, странники, пустын-
ники и бегуны» , после чего стал иноком монастыря на Иргизе.
Результаты исследований Министерства внутренних дел «по расколу» были систематизированы и включены в особый том работы «доктора прав и философии» Н.В. Варадинова «История Министерства Внутренних Дел»" . Этот том представляет собой совокупность следующих в хронологическом
17 Мельников П.И. (Андрей Печерский). Очерки поповщины // Собр. соч.: В 8 т. T.7. - М.: Правда, 1976.
18 Мельников П.И. (Андрей Печерский). Счисление раскольников // Русский вестник. 1868. № 2. С. 403-442;
Он же. Раскольничьи секты в России // Исторический вестник. 1885. № 7. С. 41-63.
19 Мельников П.И. (Андрей Печерский). Очерки поповщины... С. 330.
20 Там же.
Мельников П.И. (Андрей Печерский). Очерки поповщины... С. 452. 22 Там же. С. 453. 2' Варадинов Н.В. История Министерства Внутренних Дел. - Спб., 1863. Кн. 8.
14 порядке выдержек из более чем 20 тысяч следственных дел «о расколе» с 1842-го по 1855 г. в сочетании со статистическими данными «ведомостей о числе раскольников» по разным губерниям, в том числе по Саратовской и Самарской.
Книги авторов церковного направления трактовали раскол только с точки зрения религиозных разногласий между православными и раскольниками. Магистерская диссертация А.П. Щапова «Русский раскол старообрядства...»24, защищенная в 1858 году, перекликается с работами богословов в характеристиках раскола. Щапов определяет раскол как «окаменелый отколок отжившей России», это «темная сторона нравственного и общественного развития нашего народа, плод и выражение крайней недостаточности нравственного влияния духовенства на народ и отсутствия народного просвещения и воспитания» . Тем не менее подход к истории раскола в работе казанского профессора совершенно новый. В нескольких главах своего труда А.П. Щапов описывает исторически сложившиеся слабости и недостатки церковной, общественной и государственной жизни России, способствовавшие возникновению и распространению раскола. При Петре I «раскол принял характер народно-демократической оппозиции против преобразования России в европейскую империю, против нового европейского устройства и направления
внутренней жизни России» и «перешел из сферы собственно церковной в сферу гражданской народной жизни» . Потому сила раскола, по утверждению Щапова, заключается «главным образом в его религиозно-гражданском демократизме». А.П. Щапов отмечал высокий уровень грамотности в старообрядческих общинах: «В то время как православный мужичок мало думал,
Щапов А.П. Русский раскол старообрядства, рассматриваемый в связи с внутренним состоянием Русской Церкви и граждане темности в XVII веке и в первой половине XVIII века: Опыт исторического исследования о причинах происхождения и распространения раскола // Собр. соч.: В 5 т. Т. I. - Спб., 1906. С. 173-450 и
451-504.
Гам же. С. II. :<'Там же. С. 131. "' Гам же. С. 55.
15 почти ничего не знал, не писал, не сочинял, мужички-раскольники работали мыслью, учили, писали, сочиняли»"1.
Щапов впервые предложил рассматривать раскол не только как религиозное оппозиционное течение в православии, но и как движение противогосударственное, обусловленное социальными и политическими противоречиями. В брошюре «Земство и раскол» (1862 г.) старообрядчество представлено Щаповым как «могучая, страшная общинная оппозиция податного земства, массы народной против всего государственного строя - церковного и гражданского» . Это дало основание историографам советского периода представить его, выпускника противораскольнического отделения Казанской духовной академии, «революционным историком-демократом»30 и считать его основоположником демократического направления в изучении старообрядчества .
Старообрядчество, представленное в большинстве своем настроенными оппозиционно по отношению к правительству крестьянами, привлекало внимание народнической интеллигенции. Самый известный исследователь народнического направления в историографии раскола - А.С. Пругавин. В 80-х и 90-х годах XIX века им были опубликованы десятки статей о старообрядчестве в журналах «Голос», «Новое время», «Вестник Европы», «Русская мысль» и многих других . Особенность концепции А.С. Пругавина — идеализация старообрядчества. По его мнению, старообрядчество — это «самое яркое явление умственной и нравственной жизни нашего народа»33.
Та же тенденция идеализации староверия прослеживается и в работе «Раскол и его значение в русской народной истории» другого представителя
28 Щапов А.П. Русский раскол старообрядства... С. 502.
29 Щапов А.П. Земство и раскол. - Спб., 1862. С. 28.
30 Чернышов Е. Революционный историк-демократ А.П. Щапов (1830-1876 гг.) // Вопросы истории. 1951.
№ 8. С. 38.
31 Шапиро А.Л. Историография с древнейших времен до 1917 года. - М.: Культура, 1993. С. 448-449.
32 Пругавин А.С. Раскол и его исследователи // Русская мысль. 1881. № 2. С. 332-357; Он же. Русские сек-
таніьі до Закона 3 мая 1883 года // Русская мысль. 1883. № 10. С. 213-252; № 11. С. 266-297; Он же. Старо
обрядческие архиереи в Суздальской крепости: Очерк из истории раскола по архивным данным. - Спб.,
1903; Он же. Старообрядчество во второй половине XIX века: Очерки из новейшей истории раскола. - М.,
1904.
'' 1 Іругавин А.С. Значение сектантства в русской народной жизни // Русская мысль. 1881. № 1. С. 311.
либерально-демократической интеллигенции - В.В. Андреева: «Последователи раскола - бесспорно, вместе и представители нашего земства, нашей народной массы. Представители раскола - самая трезвая, работящая, промышленная и грамотная часть нашего крестьянства. Представители раскола - бесспорно, вместе (и) представители ума и гражданственности в русской простонародной среде»34. Религиозное начало, по мнению автора, немного значило в возникновении раскола: «Отмена земских прав, завершенная окончательным закрепощением крестьян, — вот где надобно видеть источник раскола»35.
Представителем демократического направления исследователей раскола являлся также соратник А.И. Герцена, один из основателей газеты для старообрядцев «Общее дело» Василий Иванович Кельсиев. В Лондоне он издал четыре сборника «Правительственных сведений о раскольниках» ', ставших ценным источником в изучении правительственной политики по отношению к старообрядчеству. Публикации документов В.И. Кельсиев дополнил своими комментариями. Так, представляя в первом сборнике «Правила для существования Единоверческой церкви» 1800 года, автор «изъясняет» причины, по которым старообрядцы не могут принять эти правила. Одна их этих причин - чуждые истинной православной церкви «жестокие следствия», учиненные распространителями единоверия: уничтожение храмов, отбирание священников: «Самых же усерднейших блюстителей подвергают узам, ранам и заточению, каковыя события более происходили во время действия миссио-неров в Пермской и Самарской епархиях» .
Оригинальный взгляд на характер «раскола» и «раскольников» выска-
зал Н.И. Костомаров в статье «История раскола у раскольников» (1871 г.) . Он отказывается от традиционного мнения о привязанности «раскольников» к букве, умственной неподвижности, невежественной враждебности к про-
^ Андреев В.В. Раскол и его значение в народной русской истории: Исторический очерк. - Спб.: Тип. М.
Хана, 1870. С. III.
35 Там же. С. 10.
jC> Кельсиев В. Сборник правительственных сведений о раскольниках. Т. I-IV. - Лондон, 1860-1862.
~'7 Там же. Т. 1. 1860. С. 205-206.
j8 Костомаров Ы. История раскола у раскольников// Вестник Европы. 1871. №4, апрель. С. 469-536.
17 свещению. По мнению Костомарова, наоборот, «раскол был крупным явле-ниєм народного умственного прогресса»" . При всех своих заблуждениях «раскол» представлял собой «своеобразный, хотя несовершенный и неправильный, орган народного самообразования»' .
В течение второй половины XIX в. и в начале XX столетия было издано множество материалов по истории старообрядчества и сектантства под редакцией Н.И. Субботина, Я.Л. Барскова, Е.В. Барсова, В.Д. Бонч-Бруевича, В.Г. Дружинина, Н. Попова41. Используя эти материалы, а также вновь найденные, профессор Московской академии Н.Ф. Каптерев с богословской точки зрения рассмотрел вопрос об обрядовой «неправильности» древнерусской церковной службы ~. Его выводы вызвали своего рода шок в среде церковных историков, так как автор доказывал, что именно в древнерусском церковном обряде сохранились элементы древнейшего византийского обряда. Эта идея потом развивалась в книге А.К. Бороздина о протопопе Аввакуме и в исторических разысканиях Е.Е. Голубинского. Говоря словами С. Пушка-рева, «со староверов фактически были сняты обвинения в тупом упрямстве при защите искаженного обряда как причине возникновения движения»44.
Сами старообрядцы уже во второй половине XIX в. предпринимают попытки издавать свои научные труды. Типичный случай такого книгоиздательства представлен в документах департамента полиции МВД. В 1881 г. в Москве была напечатана «безцензурная» книга «Исторические исследования,
«с
служащие к оправданию старообрядцев» . Направленная «против постановлений православной церкви», эта книга по распоряжению Святейшего Синода была запрещена к обращению и затем уничтожена. В следующем году старообрядцы пытались издать в Москве второй том «означенного сочине-
39 Там же. С. 469.
40 Там же. С. 500.
41 Субботин Н.И. Материалы для истории раскола за первое время его существования: В 8 т. - М., 1878-1890;
Барсов Е.В. Новейшие исследователи русского раскола. - М.: Изд. ред. Правосл. Обозрения, 1873; Бонч-
Бруевич В.Д. Материалы к истории и изучению русского сектантства и раскола: В 5 т. - Спб., 1908-1909.
12 Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович: В 2 т. - М.: Изд-во Спасо-Преображенского
монастыря, 1996.
,3 Бороздин А.К. Русское религиозное разномыслие. - Спб.: Прометей, 1907.
41 Пушкарев С. Историография старообрядчества//Журнал Московской Патриархии. 1998. № 7. С. 68.
45 ГАРФ. Ф. 102. On. 226. Д. 12. Ч. 3 А. С. 121.
18 ния» под измененным названием «Церковно-гражданскии вопрос», но и эта попытка «за принятыми мерами» не удалась. После чего «Карлович отпечатал означенные «Исторические письма» в Черновцах в количестве 1000 экземпляров». «Вследствие сего» по распоряжению министра внутренних дел, Карлович был выслан за границу; «по дальнейшим сведениям» за 1900 г., Карлович «проживает в Австрии, продолжает заниматься изданием раскольничьих книг, которые тайно водворяет в Россию...» .
После ослабления цензуры в 1905 г. вышли в свет работы старообрядческих писателей и исследователей раскола, среди них работы В.Е. Макарова47, В.Г. Сенатова48, И.И. Кириллова49.
Дореволюционная историография в целом рассматривала старообрядчество как религиозное движение в православии. В советский период подобный взгляд на староверие - скорее исключение. Н.М. Никольский, известнейший советский религовед, рассматривает «раскол» именно как религиозное движение. Показывая реакцию апологетов старой веры на реформы Никона, Никольский явно встает на сторону старообрядцев: «Было бы огромной ошибкой смотреть на пространные челобитные первых борцов за старую веру как па неоспоримое доказательство невежества и духовного убожества их авторов, как это делают до сих пор многие историки раскола. Челобитные проникнуты искренностью и глубиною убеждения и обнаруживают нередко огромную эрудицию их авторов»50. И далее: «Против ссылки на авторитет греческой церкви у апологетов был готов неотразимый аргумент: знаменитая «Книга о вере», официальное издание московской патриаршей кафедры, незадолго до Никона уже объявила ведь греческую веру «испроказившеюся»; «насилие турского Махмета, лукавый Флоренский собор да смущение от римских наук» уничтожили чистоту греческого православия, и «с лета 6947 (1439 г.) приняли греки три папежские законы: обливание, троеперстие, кре-
46 Там же.
47 Макаров В.И. Очерк истории Рогожского кладбища. - М., 1911.
Сенатов В.Г. Философия истории старообрядчества. Выл 1. - М.: Союз старообрядческих начеічикоп, 1908. 49 Кириллов И.И. Статистика старообрядчества. - М., 1913.
Никольский Н.М. История русской церкви. - М.: Политиздат, 1988. С. 135.
19 стов на себе не носити», а вместо «честнаго тричастного креста» — латинский «двоечастный крыж»51.
В историографии советского периода преобладали исследования старообрядчества как движения протеста, причем большинство исследований было посвящено истории раннего периода «раскола» (XVII - первая половина XVIII вв.). Особое внимание в работах такого рода уделялось социально-экономическим аспектам деятельности старообрядчества. Например, В.Г. Карцов отождествлял «раскол» XVII века в России с западноевропейским протестантизмом, представляя смысл того и другого явления как вызов духовной и светской власти52.
В.Ф. Миловидов и А.Е. Катунский выделяли особенности множества толков и направлений старообрядчества, также разграничив их с позиций классового подхода33. Беспоповщина, с точки зрения В.Ф. Миловидова, выражала радикальное противостояние государству и власти, а поповщина соответствовала интересам «буржуазных кругов, склонных к компромиссу с самодержавием»54. «Буржуазность» способа производства, реализованного московским старообрядчеством, исследователь подтверждал следующими фактами: «Текстильная промышленность Москвы и московского промышленного Центра, наиболее передовая отрасль русской промышленности конца XVIII - начала XIX вв., в которой применялся вольнонаемный труд, была в значительной степени создана на старообрядческие капиталы. Крупнейшие старообрядческие общины того времени, находившиеся на Рогожском и Преображенском кладбищах Москвы, имели миллионные капиталы»33.
По истории старообрядчества XIX — XX вв. в советской историографии работ мало. Зато характерной чертой этого периода изучения старообрядче-
51 Там же. С. 136.
32 Карпов В.Г. Религиозный раскол как форма антифеодального протеста в истории России: Спецкурс. Ч. I, И. - Калинин, 1971; Он же. Социальные основы и роль старообрядчества в антифеодальном движении // Из прошлого и настоящего Калининской области (историко-краеведческий сборник). - М.: Московский рабочий, 1965. С. 86-124.
53 Миловидов В.Ф. Старообрядчество в прошлом и настоящем. - М.: Мысль, 1969; Катунский А.Е. Старооб
рядчество. - М.: Политиздат, 1972.
54 Миловидов В.Ф. Старообрядчество и социальный прогресс. - M.: Знание, 1983. С. 16-17.
Миловидов В.Ф. Современное старообрядчество. - M., 1979. СП.
20 ства можно признать высокий научный интерес археографии к сочинениям староверов3\
Особенностью историографии старообрядчества 60 — 70 гг. XX в. стало появление множества региональных исследований социологического и этнографического характера. В 1961 г. сектором истории религии и атеизма Института истории АН СССР была предпринята экспедиция в Рязанскую область с целью «конкретно-социологического» изучения старообрядчества. Несколько экспедиций было организовано Институтом этнографии АН СССР в Забайкалье, Белорусскую ССР, Латвийскую ССР, Эстонскую ССР, Коми ССР, в Ставропольский край. С 1965 г. комплексное изучение старообрядческих центров ведется МГУ, а с 1975 г. — УрГУ. В 1970 г. экспедиция МГУ начала изучение Ветковско-Стародубских старообрядческих слобод — «колыбели» «поповской» традиции, перенесенной оттуда на Украину, в Молдавию, в Подмосковье и на Иргиз, в Саратовскую губернию .
Важная роль в исследовании региона Ветки-Стародубья принадлежит И.В. Поздеевой. Под ее руководством в 70 - 80 гг. были проведены восемь комплексных археографических экспедиций МГУ. На основании большого количества источников, введенных в оборот впервые, И.В. Поздеева сделала вывод, что Ветка была большим русским поселением городского типа со своим внутренним самоуправлением, хозяйственной жизнью и широкой торговлей. Собранный материал археографических экспедиций был систематизирован и опубликован в работах Э.К. Гусевой, М.В. Богомоловой, Н.А. Ко-бяк '. Результаты других региональных исследований были опубликованы в
Малышев В.И. Усть-Цилемские рукописи XVII - XIX вв. исторического, литературного и бытового содержания // Труды отдела древнерусской литературы Института русской литературы АН СССР. Т. XVII. -М.-Л., 1961; Робинсон A.H. Борьба идей в русской литературе XVII в. - М., 1974; Елеонская Л.С. Русская публицистика второй половины XVU1 в. - М., 1978.
57 Карпов СП. Научное и педагогическое значение археографических исследований Московского университета // Мир старообрядчества. Вып. 4. Живые традиции // Сб. науч. тр. / Отв. ред. И.В. Поздеева. - М., 1998. С. 7.
5S Гусева Э.К. Старообрядческое исскуство на Брянщине и Гомелыцине // Из истории фондов научной библиотеки Московскою университета. - М., 1978; Богомолова М.В., Кобяк Н.А. Описание певческих рукописей XV11 - XX вв. Ветковско-стародубская коллекция МГУ // Русские письменные и устные традиции и духовная культура. - М., 1982.
21 научных трудах известных этнографов и историков: Ю.В. Гагарина'^ , Л.П. Лащука60, А.А. Подмазова61, В.П. Мотицкого62, Н.Н. Покровского63 и др.
Среди работ по истории староверия, изданных впервые за границей, в среде российской эмиграции, наиболее значимой является монография русско-американского историка профессора С.А. Зеньковского «Русское старообрядчество» . К церковной реформе патриарха Никона автор относится резко отрицательно: «Попытка Никона переделать русский обряд на новогреческий лад была совершенно излишней и бессмысленной» и оскорбляла «преданность боголюбцев русской литургической традиции»; изменения, внесенные в новый Служебник, «в большинстве случаев были не нужны и крайне спорны, так как обосновывались на более поздних греческих текстах, чем русские печатные издания»65. В 6 главе работы С.А. Зеньковского представлены условия деления старообрядчества на толки, особое внимание уделено также центру «поповщины», возникшему в начале 1690-х гг. на острове Ветка, в Польше. В 60-е гг. XVIII в. большинство «ветковских» староверов были «по приказу императрицы Екатерины» переселены в Саратовскую губернию на р. Иргиз66.
Характерной чертой постсоветского этапа историографии старообрядчества стало вовлечение в дискуссию по проблемам староверия широкого круга ученых и самих старообрядцев. Объединение усилий тех и других стало возможным на страницах центральных и региональных старообрядческих изданий, на старообрядческих сайтах, а также в рамках тематических конференции.
В декабре 1990 г. в Боровском историко-краеведческом музее прошла первая научно-практическая конференция «Старообрядчество: история и
59 Гаї арии Ю.В. Старообрядцы. - Сыктывкар, 1973.
60 Лащук Л.П. Старообрядчество на территории Коми АССР // Вопросы атеистической пропаганды: Сб. ст. -
Сыктывкар, 1961.
61 Подмазов А.Л. Старообрядчество в Латвии. - Рига, 1970; Он же. Церковь без священства. - Рига, 1973.
62 Мотицкий В.П. Сопременное старообрядчество Забайкалья: прошлое и настоящее. - Улан-Удэ, 1976.
6j Покровский Н.Н. Антифеодальный протест урало-сибирских крестьян-старообрядцев в XVIII в. - Новосибирск, 1974. 61 Зеньковский С.А. Русское старообрядчество: духовные движения семнадцатого века. - M., 1995.
65 Там же. С. 210-225.
66 Там же. С. 432.
9?
культура», результатом которой стало создание оргкомитета по подготовке и изданию сборника научных статей «Старообрядчество: история, культура, современность». Последняя, VII-я Международная научно-практическая конференция проходила в Москве в конце февраля 2005 г. и была посвящена 100-летию издания указа «Об укреплении начал веротерпимости», который даровал старообрядцам свободу вероисповедания. В юбилейном форуме приняли участие более 120 ученых из России, стран ближнего и дальнего зарубежья, а также делегаты различных христианских церквей.
В 90-х гг. XX в. под редакцией И.В. Поздеевой выходили сборники научных статей «Мир старообрядчества», где по-новому осмысливалась роль старообрядчества в экономической, политической, культурной жизни России XVIII-XX вв.
В последнее десятилетие появляются работы (включая диссертационные), посвященные как отдельным старообрядческим согласиям, так и локальным группам, состоящим из представителей разных толков и согласий. Внимание исследователей привлекают такие проблемы, как особенности вероучения старообрядцев отдельных согласий, взаимодействие представителей разных согласий друг с другом67. Исследователи В.В. Керов, М.В. Брян-цев, М.Ю. Рощин, Д.Е. Расков рассматривают вопросы хозяйственной и предпринимательской деятельности старообрядчества .
Большинство современных исследований о старообрядчестве затрагивают в той или иной степени проблему взаимоотношений старообрядцев и власти (центральной и местной, гражданской и духовной), тем более что
Белякова М.М., Новикова Л.Н. Нижегородские старообрядцы-беспоповцы: духовная культура и конфессиональные особенности // Вестник РГНФ. 1999. Вып. 4. С. 47-56; Мальцев А.И. Новые материалы о взаимоотношениях старообрядцев поморского и федосеевского согласий в XVIII в. // Гуманитарные науки в Сибири. 2001. № 2. С. 3-6; Дутчак Е.Е. Старообрядческое согласие странников: вторая половина XIX - XX вв.: Дне... канд. ист. наук. 07.00.02.-Томск, 1994.
68Керов В.В. Династии старообрядцев-предпринимателей. Гучковы / Старообрядчество: история, культура, современность. Вып. 2. - M., 1995.; Расков Д.Е. Купцы-староверы в экономике Санкт-Петербурга // Старообрядчество: история, культура, современность. Вып. 8. - М., 2000; Брянцев М.В. Концепция труда в расколе. Старообрядчество как историко-культурный феномен // Материалы международной научно-практической конференции. - Гомель, 2003; Рощин М.Ю. Старообрядчество и труд // Генезис кризисов природы и общества в России. Вып. 2. - М., 1994.
69 га
именно она лучше других отражена в источниках . Этой теме посвящены
диссертационные исследования В.В. Машковцевой, И.С. Наградова .
О.П. Ершова в работе «Старообрядчество и власть» выявила особенности государственной политики в отношении старообрядцев во второй половине XIX - XX вв.71 Главный вывод работы исследователя: политика государства по отношению к староверам носила ограничительно-запретительный характер во все времена существования этого течения, даже в периоды либеральных царствований.
Среди многочисленных региональных исследований следует отметить диссертационные работы Н.В. Прокофьевой по истории старообрядчества Верхнего Поволжья и Е.С. Данил ко по этнографии финно-угорских старооб-рядческих общин Урало-Поволжья Поволжья ".
В заключение историографического обзора необходимо определить степень изученности в исторической литературе Самаро-Саратовского старообрядчества.
О расцвете иргизских старообрядческих монастырей существует довольно много научных работ авторов второй половины XIX века. Так, статьи И.М. Добротворского (1857-1858 гг.)73 и Д.Л. Мордовцева (1972 г.)74 основаны на ценных источниках. Однако, говоря словами Н.С. Соколова, «тенденциозность - их главный недостаток»: «предвзятая мысль сквозит в каждой строч-
Кучумова Л.И. Государственно-церковная политика по отношению к старообрядчеству на рубеже 1850-1860-х гг. (По документам Вологодской духовной консистории) // Мир старообрядчества. Книга. Традиция. Культура. - M., 1995. Вып. 3. С. 128-154.
' Машковцева В.В. Конфессиональная политика государства по отношению к старообрядцам во второй половине XIX - начале XX вв. (на материалах Вятской губернии): Дис. ... канд. ист. наук. 07.00.02. - Ижевск, 2002; Наградов И.С. Государственно-церковная конфессиональная политика и ее влияние на развитие ста-рообрядчесгва в 1855 - феврале 1917 гг. (на материалах Костромской и Ярославской губерний): Авгореф. дис... канд. ист. наук. 07.00.02. - Кострома, 2005. 71 Ершова О.П. Старообрядчество и власть. - М., 1999.
' Прокофьева Н.В. Старообрядчество Верхнего Поволжья в конце XVIII - начале XX вв.: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. 07.00.02. - Ярославль, 2001; Данил ко Е.С.Механизмы самосохранения русских и финно-угорских старообрядческих общин Урало-Поволжья: Автореф. дис... д-ра ист. наук. 07.00.07. - М., 2007.
Доброіворский И.М. Исторические сведения об Иргизских монасіьірях до обращения их к единоверию // Православный собеседник. 1857. Кн. П. С. 376-481. Кн. III. С. 519-590; Он же. Обращение Иргизских монастырей к единоверию // Православный собеседник. 1858. № І. С.231-261; Он же. О мерах против раскола в Саратовской епархии по обращении Иргизских монастырей к единоверию // Православный собеседник. 1864. Т. 2. №8. С. 355-406. 4 Мордовцев Д.Л. Последние годы Иргизских раскольничьих общин // Дело. 1872. № 2 - 4.
24 ке»75. Интересный материал по истории иргизских монастырей содержит «Сборник для истории старообрядчества» Н. Попова '. Статьи и книга Д. Ду-
*7*7 7R
бакина представляют собой «очень заурядную компиляцию» и составлены из перепечаток отрывков работ Добротворского, Мордовцева и Попова.
По-настоящему научное изучение истории иргизских монастырей началось с деятельности Саратовской ученой архивной комиссии (далее СУАК), собравшей огромное количество архивных дел о «расколе» по Саратовской епархии, которые и нашли свое отражение в работах А. Лебедева и А.Ф. Лео-польдова80. Эти работы освещали отдельные проблемы истории Иргиза: условия возникновения, расцвета и обращения в единоверие.
Обобщающей работой о расколе в Саратовской губернии, его происхождении, истории и различных толках является построенная на обширном документальном материале монография Н.С. Соколова «Раскол в Саратовском крае»81. «Появление большого научного исследования, отличающегося, с одной стороны, исторической объективностью и, с другой, живым изложением, обратило на себя внимание не только местной, но и столичной печати», - отмечал член Саратовской архивной комиссии Б. Федоров в 1915 г.82 Книга Н.С. Соколова привлекла внимание Г.И. Успенского. Прочитав ее, вероятно, в начале мая 1889 г., Г.И. Успенский в письме редактору «Русской мысли» В.А. Гальцеву дал такую рецензию о ней: «Письма о саратовском расколе» -характеристики некоего Соколова. Правительственные мероприятия он не боится именовать как самые нелогичные, неудачные и дышащие нетерпимостью», а ведь книга с разрешения цензуры. И он догматическую сторону рас-
75 Соколов Н.С. Раскол в Саратовском крае. - Саратов, 1888. С. 1.
76 Попов Н.И. Сборник для истории старообрядчества: В 2 т. T.2: Исторические очерки беглопоповщины на
Иршзес 1762 по 1866 гг. Вып. 5. - М., 1866.
77 Дубакин Д. Иргизские раскольничьи монастыри. - Самара, 1882; Он же. Иргизские раскольничьи мона
стыри // СЕВ. 1882. № 5-14, 19,21; Он же. Обращение Иргизских раскольничьих монастырей в единоверие //
СЕВ. 1883. № 1,2,4,6-8, 10, 13, 14, 16, 17, 19,21.
7Я Соколов Н.С. Указ. соч. С. IV.
'9 Лебедев Л. К истории старообрядчества на Иргизе. - М., 1911; Лебедев А. Материалы для истории раскола
в Поволжье: краткий очерк истории Иргизских раскольничьих монастырей. - Саратов, 1910.
80 Леопольдов Л.Ф. О расколе по Саратовской епархии // Труды СУЛК. 1903. № 23.
81 Соколов Н.С. Указ. соч.
82 ГАСарО. Ф. 407. Он. 2. Д. 953. Л. 1.
25 кола, равно как и полемику с ним, оставляет в стороне. Словом, много нового в этой книге и смелого»83. Не ограничиваясь похвалой книге, Г.И. Успенский предполагает воспользоваться ею для своих работ. Опубликованная в 1888 г., эта книга представляет собой текст магистерской диссертации автора. Автор начинает свое исследование с рассмотрения условий «занесения раскола в саратовские пределы», отводит особое место истории становления и расцвета иргизских монастырей, их обращению в единоверие, а также деятельности беглого духовенства в Саратове и Вольске. Завершается работа обзором «раскола в Саратовском крае» в 40-х гг. XIX в. и рассмотрением причин, «тормозивших успех борьбы правительства с расколом», среди которых называется введение белокриницкой иерархии в Австрии. Н.С. Соколов называет купцов-старообрядцев - деятельных участников образования епископата в Белой Кринице: «Перфилов и Жуков в Саратове, Серебрянников в Вольске, Мальцов в Николаевске, Кузмичевы, Гузиков и Пономарев в Хвалынске особенно усердно взялись за это дело»84.
Одновременно с работой над диссертацией, Н.С. Соколов участвовал в составлении описания Саратовского исторического архива, учрежденного при Саратовской ученой архивной комиссии. В «описание» вошли многие документы из архива духовного правления, а также полицейских и духовных учреждений, собранные Н.С. Соколовым во время его работы над диссертацией. Солидная документированность и историческая объективность труда Соколова
неоднократно отмечались отечественными историками . После выхода книги в свет тема «раскола» на Иргизе вошла в учебные программы в сфере духовного образования.
Исследователи иргизского старообрядчества завершают свои работы, как правило, описанием событий 1837-1841 годов, связанных с обращением монастырей в единоверие. Далее следы деятельности иргизских «раскольников»
83 Там же. Л. 2. 81 Там же. С. 467.
ГАСарО. Ф. 407. Оп. 2. Д. 953. Я. 1; Клибанов А.И. Народная социальная утопия в России. XIX в. - М., 1978.
26 становятся почти незаметными. Николаевские репрессии, имевшие своей целью искоренение раскола в государстве, вынудили староверов по всей России уйти в тень. Среднее Поволжье не стало исключением. О старообрядцах нашего края во второй половине XIX в. пишут скупо, отрывочно. Заметки о них обычно критического или иронического содержания.
В начале XX в. вышли в свет несколько работ о черемшанских мона-стырях историко-публицистического характера . Большую историческую ценность представляют также исторические исследования поволжского старообрядчества, относящиеся к первой трети XX в.: С. Введенский основал свою работу на материалах Симбирской губернии; член Саратовской ученой архивной комиссии, старообрядец СИ. Быстров исследовал поморское согласие в Саратовском крае; преподаватель Самарского университета Н.А. Архангельский изучил беглопоповское согласие в Николаевском уезде
Самарской губернии .
Среди современных научных работ по истории старообрядчества Саратовского Поволжья выделяются своей полнотой и документированностью диссертационное исследование иргизских старообрядческих общин второй половины XVIII - первой половины XIX вв. А.С. Ряжева, а также монография А. Наумова, посвященная истории храмов Хвалынска88.
Источниковая база исследования. В первые годы советской власти значительная часть документов иргизских монастырей была потеряна. Другая часть - множество ценных исторических источников и рукописей — была спасена учеными, членами Саратовской архивной комиссии89 и Общества археологии, истории и этнографии при Самарском государственном универси-
Мизякпн Л.Т. Черемшан (В старообрядческих скитах.)- - Сараюв, 1909; Жилкпи И.В. Старообрядцы на Волге. - Саратов, 1905.
87 Введенский С. Исторический очерк раскола и сектантства в Симбирской губернии. - Симбирск, 1907; Вы-
стров СИ. Поморское согласие в Саратовском крае со второй половины XV11 столетия до 80-х і г. XIX века.
Опыт исторического исследования. - Саратов: Издание В.З.Яксанова, 1923; Архангельский Н.А К истории
единоверия в Николаевском уезде Самарской губернии. - Самара, 1923.
88 Ряжев А.С. Иргизские старообрядческие общины во второй половине XVIII - первой половине XIX в.:
Автореф. дис. ... канд. ист. наук / Рос. академия наук. Ин-т рос. истории. - М., 1995; Наумов А. Земли Хва-
лынскои храмы. - Саратов: Текст, 2004.
89 ГАСарО. Ф. 407. Он. 2. Д. 961.
27 тете90, в начале 20-х гг. XX в. «Для выяснения наличия в иргизских старообрядческих монастырях исторических документов, древних пергаментов и пр.» в октябре 1921 г. в г. Пугачев были командированы археолог Самарского университета В.В. Гольмстен и заведующий библиотекой Общества археологии ассистент М.Н. Тихомиров91. Часть вывезенных тогда монастырских книг и рукописей, а также «Описание рукописей иргизских монастырей» М.Н. Тихомирова теперь хранятся в отделе редких книг Самарской об-ластной научной библиотеки ~. А множество документов о взаимоотношениях монастырей с представителями местной и центральной власти можно найти в Саратовском государственном архиве. Основная их часть собрана в фондах саратовского губернатора, Саратовской духовной консистории и Исторического архива93.
Неопубликованные источники по истории старообрядчества Самаро-Саратовского Поволжья второй половины XIX — начала XX вв. извлечены нами из ({зондов Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Государственного архива Самарской области (ГАСамО), Государственного архива Саратовской области (ГАСарО), а также фондов Пугачевского филиала Государственного архива Саратовской области (ПФ ГАСарО).
Разработаны материалы «о расколе» фонда Третьего отделения Собственной его императорского величества канцелярии ГАРФ (Ф.109), относящиеся к периоду 1850 - 1879 гг. Информация о староверах Самаро-Саратовского Поволжья содержится в документах «о лицах, обращающих на себя внимание правительства», «о беспорядках и злоупотреблениях духовенства» и др. Департамент полиции МВД также собирал сведения о последователях различных сект и религиозных учений, «если деятельность их носит противоправительственный характер»94. В фондах А.Ф. Кони и П.Н. Милюкова ГАРФ хранятся документы, проливающие свет на проблему формиро-
90 ГАСамО. Р-558. Оп. 1. Д. 40, 49, 58, 61. 9\ ГАСамО. Р-558. Оп. 1. Д. 58. Л. 146.
" Тихомиров М.Н. Описание рукописей Иргизских монастырей. Рукопись. 1924. Отдел редких книг Самарской областной научной библиотеки.
93 ГАСарО. Ф. 1, 135,407.
94 ГАРФ. Ф. 102. Оп. 226. Д. 12. Ч. 3 А.
28 вания законодательства о старообрядчестве в период «золотого десятилетия» (1905 - 1917 гг.) по следующим вопросам: рассмотрение проектов законов о старообрядцах на заседаниях Совета министров в 1906 г.; обсуждение в Государственной Думе поправок к законопроектам «О старообрядческих общинах», «О праве старообрядцев свободно исповедывать и проповедывать свою веру», «О праве старообрядцев учреждать всякого рода просветительные учреждения» и пр.; участие в законотворчестве самих старообрядцев па Всероссийском съезде старообрядцев (1913 г.)95.
Обширный комплекс архивных документов был разработан по Самарской и Саратовской губерниям. Для разработки проблемы отношений старообрядчества исследуемого региона с местной гражданской и светской властью наибольшее количество документов было извлечено из фондов: духовных консисторий , канцелярий епископов Самарского и Саратовского , Вольского духовного правления '. Тематика этих документов разнообразна, однако преобладают доносы местного духовенства, отчеты об обысках и конфискациях в моленных и домах старообрядцев, организованных приходскими священниками и исполненных полицейскими командами, а также «ведомости о числе раскольников разных сект» по епархии.
Ценный материал по иргизскому старообрядчеству в 1853-1858 гг. обнаружен в переписке епископа Самарского Евсевия с настоятелем Спасо-Преображенского единоверческого монастыря Иоасафом, хранящейся в ПФ ГАСарО99.
В первой половине сентября 1857 года приступила к работе Временная ревизская комиссия Самарской губернии100, которая осуществляла прием ревизских сказок (сведений о лицах, подлежащих обложению налогами и призыву на военную службу). В ревизских сказках купцов г. Самары 1857 -
)Ъ ГЛРФ. Ф. 564. Оп. 1. Д. 691, 731; Там же. Ф. 579. On. 1. Д. 2560, 2582.
96 ГЛСамО. Ф. 32; ГАСарО. Ф. 135.
97 ГЛСамО. Ф. 356; ГАСарО. Ф. 1132.
98 ГАСарО. Ф. 849.
99 ПФ ГАСарО. Ф. 21.
Самарские губернские ведомости. 1857.21 сентября.
29 1858 гг. представлены сведения о 222 купеческих семействах . Из них 11 семейств — «поповской секты». Ценность этого источника заключается в том, что сюда включены сведения о составе купеческих семей 3-4 поколений, о вероисповедании, направлении предпринимательства или торговли и даже о грамотности членов семейства. Подобные материалы ревизии саратовского купечества за 1858 г. содержит фонд «Ревизское отделение Саратовской казенной палаты» .
Ряд источников, представленных выше, могут быть объединены в особую группу как статистические. Это «ведомости о числе раскольников разных сект», составляемые духовными консисториями, духовными правлениями, а также «ревизские сказки».
Со второй половины XIX в. сведения о количестве старообрядцев стали поступать в губернские статистические комитеты. Нами привлечены, систематизированы и представлены в таблице сведения относительно численности старообрядцев по Саратовской губернии фонда статистического комитета Саратовского государственного архива (Приложение 1, таблица 2) . В 70-е гг. XIX в. статистические комитеты уже публикуют свои материалы10 .
Несмотря на неточность статистических сведений, соотношение численности старообрядцев, проживающих в различных уездах Саратовской и Самарской губерний, зафиксированное по статистическим отчетам, обычно отражает реальную ситуацию и позволяет определить, какие территории были наиболее «заражены расколом».
Главная трудность разработки проблемы вклада старообрядцев в экономику края заключалась в определении принадлежности к староверию того или иного деятеля (прежде всего купеческого сословия). Сведения такого рода были извлечены нами из следующих фондов ГАСамО: «Самарское губернское правление», «Самарский купеческий староста», «Самарская город-
101 ГЛСамО. Ф. 170. Оп. 6. Д. 160.
102 ГЛСарО. Ф. 28.
т ГЛСарО. Ф. 421.
Материалы к описанию Саратовской губернии. - Саратов: Издание Губернского Статистического Комитета / Под ред. Н.Я. Воскобойникова, 1875. С. 19-20.
ская управа», «Самарская городская Дума» ; а также из фондов ГАСарО: «Саратовская городская Дума» и «Попечительство общественных имений купцов и мещан г. Саратова»10 .
Особую ценность представляют так называемые «черемшанские документы», принадлежавшие настоятельнице Черемшанского монастыря Фели-цате . В них чередуется пусть официальная, но все же «живая» речь двух противоборствующих сторон: староверов и представителей власти. Благодаря усердию местных чиновников - уездных исправников, судебных приставов и других - мы получаем представление об условиях возникновения и существования центра старообрядчества, о лидерах староверов и их помощниках. Документы, собранные в ходе следствия, содержат сведения о происхождении старообрядцев, описания их внешнего вида, предметов культа и быта, другую ценную информацию.
После получения старообрядцами свободы вероисповедания в 1905 г. многие узаконенные общины воспользовались своими правами: обычным делом строительного отделения Самарского и Саратовского губернских правлений, а также канцелярий губернаторов стало «утверждение к исполнению» проектов молитвенных домов вчерашних «сектантов». Множество документов такого рода соответствующих фондов ГАСамО и ГАСарО были использованы нами в разработке темы «Десятилетие свободы»: организационная деятельность старообрядческих общин».
Таким образом, нами были исследованы документы и материалы 29 фондов вышеназванных архивов.
Кроме архивных документов, для разработки темы настоящего диссертационного исследования были привлечены материалы фондов Пугачевского и Хвалынского краеведческих музеев, отдела редких книг Самарской областной научной библиотеки. Самые ценные из них, на наш взгляд, - рукописи108.
105 ГАСамО. Ф. 1, 146, 153, 170.
106 ГАСарО. Ф. 3,571.
107 ГАСарО. Ф. 407. Оп. 2. Д. 621,2035.
Опись исторических памятников г. Хвалынска, составленная со слов старожилов / Сост. Т.Е. Харчикова. Хвалынский краеведческий музей (ХКМ); Симаков Д. Родина моя - Хвалынск. - Куйбышев, 1980. ХКМ.
31 Законодательные акты. Этот вид источников представлен законами, правительственными указами и постановлениями о «расколе» и правах старообрядцев. Некоторые законодательные акты, касающиеся положения старообрядцев, были найдены в «Полном собрании законов Российской империи»109, другие - в «Законах о раскольниках и сектантах с разъяснением Святейшего Правительствующего Синода и Правительствующего Сената». Из «Свода законов Российской империи»11 нами извлечены законы «О предупреждении и пресечении распространения расколов и ересей между православными» (постановления, запрещающие раскольникам основывать скиты-обители, строить для своих служб церкви, часовни и молитвенные дома, печатать, продавать и ввозить из-за границы старообрядческие книги; о ведении именных списков рождения и смерти раскольников местной полицией, об учете численности раскольников)111. Статьи «о ересях и расколе» второго отдела «Уложения о наказаниях уголовных и исправительных» (1846 г.) опубли-
кованы в 6 томе сборника «Российское законодательство X — XX вв.» "
Законодательные источники «по расколу» до 1905 г. показывают, как карательные меры сочетались с мерами ограничительного характера. В 1905 -1917 гг. законодательство о старообрядчестве находилось в стадии разработки. В целом эта группа источников отличается высокой степенью достоверности и полноты.
Периодическая печать. Значительную группу источников представляют материалы периодической печати. При работе были привлечены материалы центральной и местной печати, а также старообрядческой периодики.
«Епархиальные ведомости», и саратовские, и самарские, публиковали заметки миссионеров в специальных «миссионерских отделах». Беседы, собеседования, размышления местных миссионеров содержат, как правило, мало фактов, однако полны негативных эмоций по отношению к «раскольни-
4-77: Тихомиров М. Описание рукописей Иргизских монастырей. Рукопись. 1924. Отдел редких книг Самарской областной научной библиотеки. 1091 Іолное собрание Законов Российской империи. - Спб., 1876. Т. XL1X. С. 23-30.
1.0 Свод законов Российской империи. - Спб., 1842. Т. XIV. Ч. 4.
1.1 Там же. С. 189-361.
112 Российское законодательство X-XX вв.: В 9 т. - М., 1988. Т. 6. С. 217.
32 кам». Что касается данных о количестве «раскольников», то здесь сведения миссионеров представляются более независимыми, чем сведения православных священников.
Первые старообрядческие периодические издания появились в небольшом количестве за границей (например, в 1870-х - начале 1880-х гг. в Австрии выходила газета «Старообрядец»). Легальная и систематически издаваемая старообрядческая пресса появляется в России с 1905 г. после введения основ веротерпимости: газета «Слово правды», еженедельник «Церковь» и некоторые другие. Эти издания выходили на средства Рябушинских и некоторых других жертвователей113.
В 1906 — 1907 гг. в Нижнем Новгороде издавался журнал «Старообрядец», который в 1908 - 1909 гг. был продолжен под названием «Старообрядцы». В этом журнале особенно важен материал по истории местных, в основном нижегородских, общин. Примечательно, что современное издание этого журнала (выходит с 1996 г.) вполне сохранило историко-краеведческую направленность.
В 1912 году В.З. Яксанов основал в Саратове ежемесячный поморский журнал «Щит веры» и старообрядческое книгоиздательство, которым было выпущено до 50 разных названий книг в нескольких десятках тысяч экземпляров. Вскоре ежемесячник «Щит веры» стал наиболее авторитетным журналом поморцев в России. В 1913 году по доносу инспектора по делам печати В.З. Яксанов был привлечен к уголовному преследованию за ряд смелых статей в «Щите веры» 141. Несмотря на тяжелое материальное состояние и малое число сотрудников, а также притеснения со стороны власти, В.З. Яксанов редактировал этот журнал до начала Первой мировой войны. В 1917 г., также под редакцией В.З. Яксанова, в Саратове выходил журнал «Старообрядчество и кооперация» (орган Саратовского старообрядческого общества потребителей).
' В>ргафт С.Г., Ушаков И.А. Старообрядчество. Лица, предметы, события и символы. Опыт энциклопеди-ческої о словаря. - М., 1996. С. 217. 114 Голос старообрядческого Поволжья. 1917. № 8. С. 3.
33 Активное участие в старообрядческой периодической печати принимал член Саратовской ученой комиссии, заведующий старообрядческим училищем СИ. Быстрое, сотрудничая в журналах: «Старообрядческий вестник», «Церковь», «Знаменное пение», «Старообрядческая мысль», «Старая Русь», «Златоструй», «Старообрядец», «Щит веры», «Трезвая Жизнь», «Вести Дня», «Свободная Россия»115. А с выходом в свет газеты «Голос старообрядческого Поволжья» СИ. Быстров принял участие в ее редактировании. В этих журналах и газете им написано до 25 рассказов и около 200 статей по различным вопросам церковно-общественной жизни.
В начале 1918 г. были закрыты все старообрядческие печатные органы, в том числе «Щит веры» и «Голос старообрядческого Поволжья» - ценнейшие источники по истории старообрядчества Самаро-Саратовского Поволжья в 1912-1917 гг.
В целом источники, привлеченные в ходе работы над диссертацией, представляют собой богатый и разнообразный материал для изучения проблем отношений старообрядчества Самаро-Саратовского Поволжья с местной духовной и светской властью, а также вклада староверов региона в экономику и культуру края во второй половине XIX - начале XX вв.
Научная новизна исследования выражена как в самом выборе темы, так и в содержании труда, отличающегося самостоятельным и творческим подходом к решению основных задач исследования. Впервые предметом исследования стали не только взаимоотношения староверов и власти, но также деятельность лидеров старообрядчества и старообрядческих общин в области экономики и культуры исследуемого региона. В рамках настоящей диссертационной работы впервые в отечественной исторической науке:
- комплексно исследуется старообрядчество Самаро-Саратовского Поволжья второй половины XIX - начала XX вв.;
1,5 Там же. №6. С. 5.
34 - в научный оборот вводится большое количество новых архивных документов и материалов, ранее неизвестных или малоизвестных научной общественности;
- выявлены многие неизвестные до сих пор фамилии купцов-
старообрядцев Самаро-Саратовского Поволжья, определены направления их
предпринимательства и торговли, особенности благотворительной деятель
ности;
- на основе научных методов представлены результаты авторского ана
лиза экономической и культурной деятельности лидеров старообрядчества и
старообрядческих общин исследуемого региона.
Научно-практическая значимость исследования и рекомендации. Научно-практическая значимость диссертационной работы заключается в том, что ее выводы дают возможность более полно и объективно представить особенности экономической и культурной деятельности лидеров старообрядчества и старообрядческих общин Самаро-Саратовского Поволжья в период репрессий (во второй половине XIX в. до октября 1905 г.) и в «десятилетие свободы» (с октября 1905 г. по 1917 г.).
Результаты исследования могут применяться в учебно-воспитательном процессе и научно-исследовательской работе в вузах РФ. Материалы диссертации могут быть использованы в области других общественных наук, в частности в педагогике и экономике. Невозможно воссоздать историю российского предпринимательства, не учитывая важнейший его элемент - старообрядческое купечество. Весомый вклад старообрядческого купечества в экономику и культуру Самаро-Саратовского Поволжья, представленный в настоящем исследовании, может послужить примером успешной предпринимательской деятельности, основанной на традиционных народных этических принципах. Сегодня знание традиций старообрядческой трудовой этики необходимо не менее, чем западно-европейской экономической теории, преподаваемой во всех вузах страны.
35 Материалы исследования, опубликованные в научных статьях и на самарском старообрядческом сайте, востребованы старообрядцами Самары и Саратова, восстанавливающими историю своих фамилий и приходов.
Старообрядческие центры Поволжья: Иргиз и Хвалынск
Распространение старообрядчества в землях Среднего и Нижнего Поволжья началось в первые же годы после раскола русского православия. «Нельзя указать ни год появления, ни лица, которое занесло сюда раскол, -писал саратовский протоиерей Г.Чернышевский в одном из своих рапортов (в 1839 году), - несомненно одно, что он явился здесь очень рано, почти одновременно с другими городами Поволжья. Волга в мутных волнах своих принесла сюда первые зародыши и семена раскола»
Плоды этих «семян» явились уже в 1670 году. Стрельцы Царицына, наравне с казаками Разина, почти поголовно старообрядцы, изменили присяге и открыли ворота города. По той же причине после короткой осады сдалась Астрахань. Саратов и Самара были заняты без какого-либо сопротивления. «Бунт Стеньки Разина, - по утверждению А.П. Щапова, - был вместе и бун-том раскола, первым народным движением его» . Не отрицая первостепенное причин экономического характера в формировании войска Разина, а именно перенаселенности на Дону, отсутствия добыч, бескормицы, - следует признать, что поддержка движения староверами в значительной степени обеспечила ему успех и легкие победы в городах Нижнего и Среднего Поволжья.
Исследователь иргизского старообрядчества А.С. Ряжев указывает, что уже в первые годы после раскола на левой стороне Волги был построен скит, где правил службу иеромонах Феодосии по прозвищу Муравей, имевший до-никоновскую ставленую грамоту и «старые книги из Керженца из монастыря». После смерти Феодосия скит возглавлял его ученик Павел, последователи которого в 1736 г. ушли наЯик.
В апреле 1688 г. из Черкасска был послан отряд в 100 тыс. человек по городкам на Дону приводить казаков к новой вере под страхом смертной казни. Тогда казаки-старообрядцы с женами и детьми двинулись вверх по реке Медведице и засели на Заполянском острове, за урочищем Полянным близ Саратова119. Сначала их бежало 516 человек, но вскоре число их достигло 1700. Они построили себе шалаши, а также часовню, которую снабдили колоколами. Поселок был укреплен рвом и острогом. Выбор донскими казаками саратовских окраин в качестве убежища служит подтверждением предрасположенности поволжского населения к старой вере; он был обусловлен также удаленностью этих мест от центра русской государственности. Летом взять поселок было почти невозможно из-за топей, окружавших остров. Осенью поселок осадили, но, несмотря на далеко превосходящие силы, отряды казаков, стрельцов и калмыков долго не могли взять укреплений староверов. Тем не менее судьба Заполянского поселка была предрешена. Отношение правительства к старообрядцам в правление царевны Софьи отличалось особенной жестокостью. Угроза сожжения или четвертования вынуждала семьи староверов сниматься с насиженных мест и бежать в леса, болота, степи, туда, где земля была ничья. На севере они наполнили леса Архангельской, Во-лого декой и Олонецкой губерний, основав здесь тысячи скитов и деревень . На востоке «раскольники» разошлись по Поволжью, по лесам и степям Нижегородской, Саратовской и Астраханской губерний, перешли через Урал и появились в Сибири, Забайкалье и Алтае
Численность старообрядчества и распределение по толкам
Статистический вопрос в истории старообрядчества — один из самых сложных, однако именно «количество приверженцев веры определяет сте-пень ее влияния» . Государственная власть с начала XVIII века осуществляла попытки вести учет количества «раскольников», проживающих на терри-тории Российского государства . Духовная власть собирала «сведения о раскольниках» с еще большим усердием. Поэтому самые многочисленные официальные источники по статистике старообрядчества исследуемого региона - это рапорты православных священников благочинным единоверческих церквей и составленные на основе этих «репортов» ведомости Саратовской и Самарской духовных консисторий, а также данные Вольского духовного правления.
Правительство получало сведения о «расколе» либо из духовных консисторий, либо из «ревизских сказок» или переписей; наконец, МВД регулярно направляло в губернии, «наиболее зараженные расколом», чиновников «особых поручений»2 6, уполномоченных собирать сведения официальные и неофициальные всевозможными способами, но обязательно «без излишней огласки».
В царствование Николая I борьба с расколом становится общим делом правительства и ортодоксального духовенства. Специальный отдел по надзору за сектантами как одной из наиболее неблагонадежных категорий населения действовал в рамках III отделения «Собственной Его Величества Канцелярии», куда отныне должны были поступать сведения о численности старообрядцев. Но фактически все сведения такого рода были недостоверны, так как исправники боялись показать большую цифру старообрядческого населения, ибо в таком случае начиналась нескончаемая переписка «о причинах столь быстрого развития раскола... в данной местности, о бездействии власти»207 и т.п. Понятно, что местные власти, помня пословицу: не нами началось, не нами и кончится, - показывали прежнюю условную цифру, уменьшая ее понемногу из года в год, демонстрируя этим свое рвение по искоренению раскола.
Саратовская губерния с XVIII по XX вв. состояла в числе губерний, «наиболее зараженных расколом». Так, по сведениям МВД, в 1827 г. в Сара-товской губернии насчитывалось 51 411 «раскольников» , и по количеству «раскольников» Саратовская губерния занимала тогда третье место, уступая лишь Пермской и Московской. Эти сведения неполны и выходят за хронологические рамки данного исследования. Тем не менее они представляют для нас значительный интерес как отправная точка в изучении старообрядческой статистики исследуемого региона.
Указом 4 сентября 1833 года Николай I повелел Святейшему Синоду приступить к образованию миссии по Саратовской епархии «на том же основании, как оные учреждены в Перми, т.е. с назначением небольшого жалования для священнослужителей...»209. На подлинном указе последовала следующая резолюция «Его Преосвященства»: «Немедля представить справку, сколько в здешней епархии раскольников вообще и порознь в каждом уезде». «Ведомость, составленная в 1833-1834 гг. Саратовской духовной консисторией, о числе раскольников и молокан, обитающих в Саратовской Епархии»211, показала 52 226 раскольников обоего пола, что при численно-сти населения губернии 1113 627 душ составило 4,7 %. Явными лидерами «раскола» уже тогда были г. Саратов (согласно «Ведомости» 1612 «поповцев» и 933 «поморца»), г. Вольск (4 680 «поповцев»), Вольский уезд (8 707 «поповца»), г. Хвалынск (1 784 «поповца») и Хвалынский уезд (10 297 «поповцев»)"1 .
«Десятилетие свободы»: организационная и политическая деятельность общин и старообрядческих комитетов
В истории старообрядчества есть один, хотя и краткий, но «светлый» период: 1905-1917 гг. Всего чуть более десятка лет - исторический миг, но это целая эпоха свободы. По выражению историка старообрядчества В.Е. Макарова, «день 16 апреля 1905 года навсегда останется в памяти московских старообрядцев как историческая грань, положенная между печальным прошлым многострадального старообрядчества и новой эпохой сравнительной свободы вероисповедания»500. В этот день распечатаны были алтари Рогожского кладбища в Москве. Указом 17 апреля 1905 года старообрядцам разрешено было устройство моленных, скитов и избрание духовных лиц, настоятелей и наставников. Дополнением к указу явилось положение Комитета министров «Об укреплении начал веротерпимости». А ровно через полгода известный Манифест даровал староверам свободу вероисповедания.
Одним из важнейших по своим последствиям достижений старообрядчества в первый год ограниченной, но все-таки свободы было получение разрешения образовывать свои собственные общины-приходы. Указания «о правах общин» были высочайше утверждены 17 октября 1906 года. Со времени внесения общины в реестр она могла: избирать духовных лиц, настоятелей или наставников, сооружать храмы, молитвенные дома, учреждать богоугодные заведения и школы, приобретать и отчуждать для осуществления целей общины недвижимое имущество (но не более чем на сумму в 5000 руб.). Уже к началу 1910 г. в России было образовано и официально зареги-стрировано 1300 общин. .
Первыми в Самаре, уже в декабре 1906 г., ходатайствовали о регистра-ции общины 66 старообрядцев, приемлющих священство белокриницкой иерархии, во главе которых стоял тогда потомственный почетный гражданин Иван Львович Санин . В реестре старообрядческих общин составленном Самарским городским правлением 13 августа! 907 года, содержатся сведения о храмах или молитвенных домах староверов (Приложение 1, таблица 6). Так, центром1 вышеназванной общины, иначе «австрийцев», являлся храм на Саратовскойулице (ныне ул. Фрунзе), в 24-м квартале. В течение первой половины 1907 года юридический статус приобрели также следующие самарские общины старообрядцев:
спасова согласия, в( числе 59 лиц, во главе с мещанином Василием Семеновичем Васильевым. Община имела молитвенный дом в г. Самаре на углу Садовой иПредтеченской (Некрасовской) улиц;
поморского законно-брачного согласия - «самарский мещанин Алексей Константинович Ушанов во главе и другие в числе 60 лиц». Молитвенный дом находился на Сокольничьеш (Ленинской) улице под № 146;
законно-брачного спасова согласия - «Михаил Яковлевич Прокофьев и другие в числе 143 лиц». Молитвенный дом - на Предтеченской улице, между Садовой и,Сокольничьей(дом наследников Гордеевых).
