Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Газневидо-сельджукидские отношения в первой половине XI века
I. История расселения огузо-туркменских племен и начало газневидо-сельджукидских отношений в Хорасане и Мавераннахре 13-37
II. Социально-политические аспекты отношений Масуда Газневида с Сельджукидами 38-72
III. Битва при Данденакане и ее последствие 73-83
Глава II. Газневидо-сельджукидские отношения во второй половине ХІ-ХІІ-вв
I. Политико-дипломатические отношения Газневидов с Сельджукидами во второй половине XI- в 84-118
II. Военно-политические отношения Газневидов и Сельджукидов в XII в 119-142
Заключение 143-152
Список использованных источников и литературы 153-168
- История расселения огузо-туркменских племен и начало газневидо-сельджукидских отношений в Хорасане и Мавераннахре
- Битва при Данденакане и ее последствие
- Политико-дипломатические отношения Газневидов с Сельджукидами во второй половине XI- в
- Военно-политические отношения Газневидов и Сельджукидов в XII в
История расселения огузо-туркменских племен и начало газневидо-сельджукидских отношений в Хорасане и Мавераннахре
Падение государства Саманидов в конце X в., по определению Нельдеке, являлось одной «из печальнейших трагедий в истории» народов Средней Азии. Академик В.В. Бартольд вполне справедливо отметил, что «едва ли кто-нибудь в то время сознавал значение исторического события, навсегда положившего конец господству туземного арийского элемента»1. Ослабление Саманидов, которые правили в различных должностях Мавераннахра и Хорасана более 180 лет, берет начало с правления Нух ибн Мансура (976-997) г.г.
Причины крушения этой знаменитой династии были в первую очередь в усилившихся внутренних междоусобных распрях и все более, увеличивающемся напоре кочевников извне. Столкновения Саманидов с Бундами (932-1055) г.г., которые со второй половины X в. боролись за западные провинции стали носить постоянный характер. Вместе с этим усиление роли тюркских военачальников также считается одним из серьезных промахов правящей династии. Практика назначения правителями областей видных начальников гвардии Саманидского двора, применявшаяся первое время для подавления сопротивления местных феодалов и народных восстаний, не дала желаемых результатов2. Именно тюркские военачальники впоследствии стали основателями новых династий. Если Караханиды, начиная с второй половины X в., имели торгово-дипломатические отношения, то Газневиды происходили из недр саманидского окружения.
Особенно при правлении последних представителей саманидской династии-Нухе Мансуре и Абдулмалике, которые все были молодыми и неопытными, начальниками тюркской гвардии фактически становятся полновластными хозяевами страны. «Военачальники в последние годы правления Саманидов превратили богатую область Хорасана в арену своих корыстных действий и всячески грабили народ»1. Придворные и даже визири были не в силах предотвратить непокорность местных правителей и начальников гвардии, т.к. они ставили себя выше двора эмира. В это время на пост главного ходжиба выдвигается начальник гвардии Алптегин, который считал эмира Мансура ребенком и гордился своим стажем в шестьдесят лет, называв себя мозгом в государстве2. Поэтому известный государственный деятель и теоретик Низам-ал-мулк писал, что недопустимо для государства, если подчиненных берут из безродных, а армия и народ должны бояться своих правителей .
Прежде чем начинать повествование о взаимоотношениях двух тюркских династий, нам необходимо дать краткую информацию о нашествии тюрков в исламском мире. Слово «тюрк» появилось как название одного кочевого народа впервые в VI в. н.э. В этом же веке тюрки-основали могущественную кочевую империю, простиравшуюся от Монголии и северных границ Китая до Черного моря. Тюрки соприкасались в завоеванных краях с местным населением и в особенности с Византией и Сасанидами. Все кочевые народы от границ Китая до Черного моря были тогда объединены тюрками в одну державу, которая заключила с ромеями союз против Персии. Именно против тюрков были возведены стены Дербента4. Арабы также неоднократно соприкасались с тюрками, а сообщения арабских источников об этих войнах легендарно приукрашены и частично вымышлены. Академик Бартольд отмечает, что еще при Омейядах мусульманская пропаганда действовала среди тюрков, хотя без большого успеха5. Саманиды еще в IX в. отправили войска в степь для подчинения тюрков. «Чтобы обезопасить оазисы Бухары от вторжения кочевников, между земледельческими оазисами и кочевой степью еще до Исмаила была выстроена высокая стена протяженностью в несколько десятков километров»1. Когда Исмаил разгромил кочевников, он освободил население Бухары и ее окрестности от этой повинности. «Пока я жив, - я стена Бухары»,- говорил он2. Год спустя, в 893 г., он предпринял поход в сторону Тараза. Одним из достоинств Исмаила, которые отмечают историки, было его стремление к газавату и джихаду. Распространение ислама в названном регионе источники предписывают Исмаилу3.
Многие тюрки попали в плен и с этого периода начинается вторжение тюрков в Среднюю Азию. Проникновение тюрков в эпоху Саманидов можно условно разделить на два этапа. Первый этап начинается с завоевательной политики Исмаила и кончается концом правления Ахмад ибн Исмаила (907-914 г.г.). Исмаил включил в ряды своей армии большое количество тюркских гулямов и частично в управление государством. Во время сражения с Амр ибн Лайс Саффарида Исмаил снова прибег к подобному шагу, и, таким образом, тюрки постепенно набирали вес и со временем все чаще занимали высокие должности. «Тюркские гулямы своими боевыми качествами приобрели определенную ценность, и Саманиды организовали специальные учебные заведении для подготовки этих гулямов4.
Второй этап проникновения тюрков совпадет с правлением Наср ибн Ахмада (914-943 г.г.). Тюрки в этот период в основном приуспели в военной сфере и постепенно с местными дехканами вступили в конфронтацию. Это противодействие подчиненных было в пользу правящей династии. Другим фактором, который содействовал вторжению тюрков в Среднюю Азию, было принятие ислама со стороны тюрков. Хотя Саманиды сами были инициаторами этого мероприятия, оно имело погубное для правящей династии в последствии. Руне Грусе по этому поводу пишет: «Тюрки группами принимали ислам, проникли в Мавераннахр и в качестве наемников вступали в ряды армии, и таким образом ключи от крепости Ирана оказались у них»1.
Завоевательная политика Исмаила в сторону Тараза по-разному оценена историками. Одни считают Саманидов главными виновниками проникновения тюрков в исламский мир и называют их воротами для массового вторжения тюрков. Другие называют этот акт защитой границ, упрочением власти и сохранением спокойствия при вторжении варваров2. Босворт отмечает: «Саманиды не были завоевателями» Грусе также считает, что политика Саманидов в сторону степей была оборонительным щитом от набегов кочевников и сохранением возрождавщейся культуры иранцев. Большинство историков называют Саманидов продолжением Сасанидов и древних традиций Ирана, а их действия укреплением границы своего государства против нападений тюрок. Географ Мукаддаси в 985 г. писал, что саманидские власти даже контролировали экспорт рабов, накладывая при переправе через Амударью пошлину до 100 дирхемов за каждого тюркского раба4.
После того, как тюрки попали в Иран, началось изменения в общественной жизни страны. Прежде всего, чужеземцы приобрели власть в исламском мире, и граница их власти простиралась до востока Египта.
Газневиды считали себя продолжателями дела Саманидов и во всем подражали им. Это позволило Босворту говорить «о победе иранских традиций в государственном строе мусульманского Востока XI века»1. С завоеванием каждой территории тюрки распространили таджикскую (иранскую) культуру и персидский (таджикский) язык. С другой стороны и тюркский язык стал распространяться среди местного населения. Этот фактор можно считать следующим последствием нашествия тюрков. Также не осталось без изменения социальное положение в обществе.
Самым значительным последствием проникновения тюрков в исламский мир было восстановление авторитета аббасидского халифата как покровителя суннизма и ожесточенная борьба против шиитов-еретиков. Преследования шиитов имело место во всех последующих веках правления тюрков. В целом, можно назвать четыре последствия нашествия тюрков в Иране.
1. Новый раскол в обществе и противовес среди этнических и языковых групп населения региона.
2. Трансформация политической власти в пределах ослабевшего аббасидского халифата.
3. Возрождение ортодоксального суннизма, преследование шиитов и усиление суфизма.
4. Распространение иранских (таджикских) традиций и дальнейшее совершенствование персидского (таджикского) языка.
Битва при Данденакане и ее последствие
Кульминацией газневидо-сельджукидских взаимоотношений стала Данденаканская битва. Благодаря этой битве ничем не отличавшийся Данденакан вошел в мировую историю1. Развалины Данденакана находятся в 33 км на юго-запад от современного Мары и в 35 км от Старого Мерва и известны под названием Таш-Рабат Это сражение произошло 23 мая 1040 г. Относительно даты Данденаканской битвы большинство источников (Байхаки, Хусайни, Гардизи) едины во мнении, что оно произошло именно 23 мая 1040 г.
Надо отметить, что самым надежным источником об этой битве является труд Абулфазла Байхаки. Автор участвовал в этом сражении и своими глазами увидел все, что происходило в этом судьбоносном событии. Байхаки пишет: «нелепо было бы писать что-либо похожее на неправду». Это придает его труду значение исключительно добросовестного, надежного и авторитетного источника, поэтому на него часто ссылались историки последующих веков, иногда цитируя его без указания имени автора. Уцелевшая часть труда Байхаки является самой полной историей периода правления Мас уда, в ней содержится еще много интересных сведений из истории периода объединения туркмеских племен под властью Сельджукидов.
После того как Сельджукиды в нескольких битвах одержали верх над мощной, но тяжелой армией Газневидов, эмиру Мас уду только стало ясно с кем он имеет дело. К несчастью Газневидов, в это время на Хорасан обрушилась засуха и голод. В Хорасане создалась крайне тяжелая обстановка, всюду царил голод. Газневидская рать, уставшая после перехода через горные перевалы и страдавшая от недостатка продовольствия, стала роптать, «среди воинства поднялся крик и шум»3. Мас уд вынужден был уйти обратно через Абиверд и Устуву. В середине января 1040 г. он вступил в Нишапур. Навстречу ему вышла депутация, состоявшая из высшего духовенства и знати города. Султан отдал приказ разорвать на части ковры и разрубить на куски трон, на котором восседал Мухаммад Тогрул-бек. Подобно другим провинциям Хорасана, Нишапурский округ переживал страшный упадок и разруху. Война привела к разорению сельского хозяйства и необычайному росту цен на зерно и другие продукты земледелия. «Домохозяева (кадхудайан), пишет Байхаки, раскалывали кровли (своих) домов продавали их (на дрова), но умирали от голода с женами и детьми. Стоимость земельных владений (дийа) упала, а дирхам (по цене) данака» В условиях разрухи и голода многие дихканы полностью разорились. Значительная часть жителей Нишапура и его сельских волостей погибла от голода, холода и болезней. Очень бедствовали также газневидские солдаты и гулямы, у которых «не было хлеба и мяса, а у лошадей их сена и ячменя» Страдали от нехватки продоволствия и фуража и Сельджуки, но, будучи привычны к лишениям и к тяжелым условиям пустыни, они более стойко переносили все тяготы. Ранней весной 1040 г. эмир Мас уд выступил из Нишапура в Туе, намереваясь пойти оттуда в Серахс, Нису и Абевард. Население сельских волостей Тусской области было разорено непосильными поборами сахиб-дивана Сури. Отсутствие продовольствия, бескормица, падеж лошадей и вьючного скота вызвали недовольств солдат, которые были на грани бунта.
5 мая 1040 г. войска Мас уда двинулись в сторону Сарахса. По дороге пало столько животных, что счета не было. «Люди от неимения съестного припаса и голода были изнурены и унылы»1.
Ма суд знал, что если так будет продолжаться, то не останется ни людей, ни животных. Эмир созвал заседание с визирем, столпами державы и войсковой старшиной. Визирь предлагал Мас уду срочно вернуться в Герат, отдохнуть, набраться сил и посвежев вернуться к врагам. Но и на этот раз он не слушал своего визиря и заявил: «Пойду только в Мерв».
Визирь и другие придворные знали степень риска своенравного эмира, поэтому после заседания передали ему устное заявление, что «идти в Мерв неблагоразумно, потому что стоит засуха и на пути воды нет и продовольствия найти нельзя: людям в дороге станет страшно»1. Визирь использовал последный ход и отправил к Мас уду одного тюркского военачальника - Алтунтоша, чтобы повлиять на него и не рисковать идти в сторону Мерва. По сообщению Байхаки, они между собой разговаривали на тюркском языке. Мас уд так ответил посланнику: «Тебя подучили сказать мне подобные слова по простоте (твоей) душевной, а ежели нет, то как ты осмелился на это? Ступай, прощаю тебя, потому что ты человек честный и невежда, но смотри, чтобы ты этакой дерзости больше не повторял»! Далее в своем сочинении Байхаки говорит об охлаждении эмира ко всем вельможам.
17 мая 1040 г. Эмир Ма суд двинулся в сторону Мерва. Шли нерешительно, с поникшим духом. Страшная жара, скудное питание, бескормица, отощавшие животные и люди — все сказывалось на состоянии армии Газневидов. Нужда в воде заставила армию Мас уда рыть колодцы, чтобы достать необходимой воды .
22 мая на пути армии Газневидов в Мерв появились тысячи туркмен и пятьсот беглых конников, которые до недавнего времени служили Мас уду. Начальником их был известный Бури-тегин. Они подошли с четырех сторон и угнали много верблюдов. Байхаки, несмотря на свою ненависть к сельджукам, признает, что туркмены «дрались отлично»4. Газневиды явно не были готовы к ведению войны, поэтому представители Ма суда вышли им навстречу и потребовали, чтобы они отошли подальше, но туркмены нападали. В это время Мас уд немного отрезвел. Всем стало ясно, что он, как всегда, раскаялся.
Еще до начала решающего сражения визирь и вельможи государства дали понять Мас уду» что гвардейцы, на которых возложено было так много, дерутся неохотно, потому что были измучены, голодны и потеряли надежду. В тоже время на этот раз визирь был против возвращения назад. Он считал, что это будет бегство.
После каждой битвы в течение трех последних лет сельджуки извинялись, но продолжали атаковать позиции Газневидов. Увидев несостоятельность армии противника и внутренние раздоры в рядах газневидской верхушки, туркменские вожди Тогрул-бек, Пайгу и Дауд решили вплотную заняться завоеванием восточных городов Хорасана, а именно Балха, Термиза, Фарйаба и Герата. Поэтому собрались они в Мерве и составили план действия. Тогрул-бек, по замечанию Байхаки, 22 мая заявил, что «нам кажется правильно пустить обозы вперед и отправиться в Дихистан и Гурган и захватить те области, ибо тазики маломощны и безоружны»1. Под термином тазиков Тогрул-бек имел ввиду либо Газневидов, либо местное население Гургана и Дихистана .
Надо сказать, что в такие трудные минуты не сработала вся администрация Газневидов. Потому что вести, которые приносили с разных уголков империи, чаще были вымышленными и не соответствовали действительности. Афганский историк Халили особо подчеркивает количество армии Газневидов, но это была уставшая и недееспособная армия3.
Утром другого дня Газневиды хотели продолжить путь в сторону Мерва. Сельджуки в большом количестве появились, и завязался бой. По словам Байхаки, «дело было нешуточное, потому что в то время, как туркмены нападали со всех сторон, с нашей стороны отпор оказывали вяло, и бой шел поневоле. Неприятель делался все смелей, но мы все так же продолжали идти, отбиваясь от нападений. Султанские гулямы в это время сходились с перебежчиками, и те дружились с султанскими гулямами»1.
Вечером того же дня, эмир провел тайное совещание и подытожил результаты боев, заметив, что ни йаксувары, ни дворцовые гулямы, ни индийцы не дрались. На вопросы эмира предводитель индийцев ответил так: «Нам стыдно сказать государь, что люди наши голодны, а лощади бессильны, ибо уже четыре дня, как никто из нас не получал ни муки, ни ячменя».
Мас уд и его придворные из-за всех сил старались, как можно быстрее придти в Мерв. Он каждый раз повторял одно и то же, что, «когда мы дойдем до Мерва, город и хлеб попадут в наши руки, неприятель подастся на края пустыни, и дело будет сделано»2.
Утром следующего дня, отбиваясь, Газневиды добрались до ограды Данданакана. Эмир потребовал воды, но в пяти колодцев не было ни капли воды, а тем временем бойцы мучились от жажды и утомились. Для животных также нехватка воды оказывала плохое влияние. Мас уду предлагали остановиться и готовиться к отражению возможных атак Сельджуков. Но он заявил, что надо пойти к водоему. Байхаки пишет: «Нам суждено было пойти..., когда государь оттуда тронулся, порядок расстроился: дворцовые гулями слезли с верблюдов и начали отнимать лошадей от тазиков и от всех, кто был послабее, под тем предлогом, что мы де хотим воевать»3.
Политико-дипломатические отношения Газневидов с Сельджукидами во второй половине XI- в
«Сельджукское движение» переросшее затем в грабительские завоевательные походы, оказало влияние не только на политическую, но и на социально-экономическую жизнь покоренных стран. Многолетняя сельджукидо-газневидская война нанесла урон сельскому хозяйству Хорасана. Крестьяне, особенно мелкие собственники и общиники, испытавшие большие лишения, были разорены. Многие дихканы вынуждены были продавать свои земли почти за бесценок. В 1040 г., в период апогея сельджукидо-газневидской борьбы, в Хорасане царили голод и разруха. «Цены, - пишет Абулфазл Байхаки,- возросли до того, что старики говорили, что за последние сто лет подобного не помнят»1.
Тяжелое положение было также во многих завоеванных сельджуками регионах Ирана и Ирака. Огузо-туркменская знать отобрала большое количество скота у населения покоренных стран. Создалась острая нехватка тягловой силы для обработки земель, что привело к росту цен на быков, ослов, верблюдов. Крестьяне разбегались из сел и деревень, и сельджукские власти стали их возвращать и принуждать к обработке полей. В этой обстановке в 1056 г. разразились голод и эпидемия чумы, охватившая огромную территорию от Ирака до Мавераннахра. Рецидив голода и «черной смерти» повторился в 1075 г., обезлюдив многие города Ближнего Востока.
Сельджукские завоевания, приведшие к упадку земледелия, неблагоприятно отразились на положении народных масс. Пострадало и немало феодальных кланов, утративших земли и поместья. В создавшихся условиях сельджукское правительство вынуждено было пойти на некоторые уступки своим поданным. Мухаммад Тогрул-бек и его окружение стали искать пути к нормализации и подъему экономики государства. Такой курс был взят еще в 30-х годах, когда в Мерве были восстановлены «разрушенные (войной) хозяйства и земельные владения». Продолжением этой аграрной политики явилось освобождение на год сельского населения Хорасана от уплаты хараджа. «Он (Чагры-бек.-Н.Н),-отмечает Садр ад-Дин ал-Хусайни, разделил добычу между своими войсками, даровал своей стране (освобождение) от хараджа на один год, восстановил (разрушенные) селения и отпустил пленных». Мухаммад Тогрулбек после вступления в Исфахан «повелел, чтобы в течение трех лет с жителей города ничего не брали; правитель следовал этому указанию, и все переселенцы снова вернулись на родину»1.
В историографии имеются утверждения о том, что с образованием державы Сельджукидов исчезли гнет и притеснение широких масс. Такой взгляд не соответствует действительности, а что касается санкционированной Тогрулом приостановки уплаты хараджа, то она носила лишь временный характер. Это была вынужденная мера, преследовавшая целью восстановление сельского хозяйства-основы производительных сил покоренных стран. В дальнейшем ситуация переменилась настолько, что поземельный налог иногда собирался уже два раза в год.
В ходе сельджукского движения в Хорасане и последующих захватнических войн были разрушены системы водоснабжения и некоторые ирригационные сооружения. Особенно пострадали районы, оказавшиесия театром активных военных действий. В этот период многие возделываемые земли, в частности близ крупных городов, были заброшены на долгие годы. Иногда вырубались на топливо плодовые деревья, как это имело место в Байхаке. Такие разрушительные действия происходили не только по вине огузо-туркменских ополчений, но и газневидской рати. Сельджукские вожди, стремясь ослабить противника, нередко отводили воду из небольших рек с помощью насильно собранных крестьянских ополчений (хашар). Применялась ими и особая «скифская» тактика, когда специальные отряды уничтожали на пути движения вражеской армии плодовые деревья, травы, сжигали жилища, загрязняли и портили воду. Делалось все это с целью лишить противника фуража, продовольствия и убежища.
После установления сельджукского господства трудное положение создалось в покоренных областях Средней Азии, Ирана и Северного Афганистана. Насири Хусрав (1004-1075), очевидец событий той эпохи, пишет о разорении Хорасана и простом народе, прозябающем в нищете. В одной из своих касыд он гневно осуждает местную знать и духовенство, которые достигли благополучия, закрыв глаза на чинимые огузскими вождями произвол и насилия. Насири Хусрав изображает сельджукское господство как торжество «невежества», а огузов и кипчаков называет «травой бедствия, выросшей на берегах Джейхуна»1. Резко отрицательно поэт отзывается о правящей Сельджукидской фамилии, представители которой «из неимущих бродяг (аубаш) стали владыками (хан) и госпожами (хатун)». Продолжая тему социальной несправедливости, в восточной поэзии, он обличает сельджукское господство, выступает «против их физической и нравственной тирании и ее опоры духовенства, вельмож, судей, тюремщиков». Насири Хусрав сообщает важные сведения об огузо-туркменской аристократии, овладевшей несметными богатствами. «Сегодня тегин, илик и байгу, пишет он, взяли (в свои руки) все бразды правления народом» Среди высших слоев знати он упоминает также инала, которого народ вынужден почтительно называть «отцом». Поэт говорит о торжестве алчности и распространении несправедливости при «Тогруле-туркмене и Чагры». Насир Хусрав был враждебно настроен к сельджукским властям, на службе у которых он находился до 1045 г., когда порвал с ними и отправился в семилетнее путешествие по Закавказью, странам Ближнего и Среднего Востока. Разумеется, поэт в целях усиления эмоционального воздействия художественного слова в определенной мере сгущает краски1. Однако в его произведениях отражены многие реалии, связанные с приходом к власти династии Сельджукидов. В пользу такого мнения свидительствует рассказ Ибн ал-Асира о переписке между Тогрулом и Даудом. Вскоре после образования государства Сельджукидов, пишет историк, Чагры-бек послал брату письмо, в котором говорилось: «Дошло до меня, что ты разрушаешь страну, которую завоевал и которой стал владеть, и что жители ее выселились из нее. Не тайна, что это противоречит приказанию Аллаха по отношению к рабам его и стране его. Ты знаешь, какая от этого дурная слава и разорение подданных». В ответ на это Мухаммад Тогрул-бек написал: «О брат мой, ты завладел Хорасаном, а он был страной процветающей, и ты опустошил его. При прочности твоей власти ты обязан был восстановить (Хорасан)» .
Сельджукское вторжение не было однозначным для стран Ближнего и Среднего Востока. Вызванная им здесь разруха носила временный храктер, но это нашествие более серьезно и негативно отразилось на Закавказье, в особенности на Грузии и Армении.
Образование державы Сельджуков, как мы видим, сопровождалось противоречивыми и сложными процессами. Завоевание Хорасана и сопредельных областей Среднего и Блежнего Востока нанесло некоторый урон производительным силам этих стран. Нехватка продовольствия, голод, а затем эпидемия чумы усугубили положение широких масс населения1. В создавшихся условиях Сельджукиды вынуждены были вести курс на восстановление разрушенного войнами хозяйства и некоторое облегчение участи податных слоев. Однако эти мероприятия носили временных храктер и не привели, вопреки мнению некоторых ученых, к искоренению сельджуками социальной несправедливости. Фактически произошла обычная замена одних угнетателей другими, но при этом расширился, и изменился состав пополнилось представителями тюркской аристократии, вступившей в союз с недовольными прежними режимами местными землевладельцами и мусульманским духовенством. Сельджукиды всячески поддерживали своих новых социальных партнеров, утвердили за перешедшими на их сторону землевладельцами их недвижимую собственность их доходы .
Однако исследуемый процесс не был гладким и однолинейным, так как он сопровождался возникновением оппозиции огузских и туркменских родо-племенных вождей. Курс на сближение со знатью покоренных стран, ломка старых обычаев и традиционных институтов кочевников были не по душе предводителям сельджукских племен. Большое недовольство вызывала начатая султаном Тогрул-беком (после разгрома мятежа Ибрахима ибн Инала в 1050 г.) замена огузо-туркменских боевых ополчений мамлюкскими отрядами и постоянной армией. Между постепенно отходившей от основной массы соплеменников правящей ветвью династии и вождями сельджукских племен назревал открытый конфликт.
Военно-политические отношения Газневидов и Сельджукидов в XII в
Приблизительно полвека спустя после смерти Ибрахима (1099 г.) до 1148 года, когда в этом году между Газневидами и Гуридами в восточной части Афганистана начался мощный конфликт, промежуток, который охватывает период правления Мас уд ибни Ибрахима (1099-1115г.г.) и трех его сыновей: Шерзода (1115), Маликарслана (1115-1118г.г.) и Бахрамшаха (1118-1152г.г.), поочередно пришедших к власти. Этот период, после того как Ибрахим еще раз возродил непоколебимость государства Газневидов, считается периодом относительного спокойствия государства Газневидов.
Рассуждая о длительном шестнадцатилетнем внешне успешном правлении султана Мае уд а с сожалением можно сказать, что нет достоверных данных о некоторых важных событиях того времени, равно как и о том, как Мас уд заключил в темницу своих братьев и высокопоставленное окружение. Мас уд в источниках упоминается под различными противоречивыми прозвищами: Ала-уд-давла1, Джалал-уд-давла2 ва Мас уди карим3. Во времена своего правления Мас уд имел удовольствие получить пользу от службы таких личностей как Абдухамид ибни Абдуссамад, который служил при дворе его отца Ибрахима, и такого известного высокопоставленного лица эпохи Ибрахима как сукт-ул-малик Тахир ибни Али4. Тахир ибни Али принадлежал к одной из известнейших династий эпохи Газневидов. Проницательный Низоми Арузи доводит его генеалогическое дерево до Абу-наср Мишкан и называет его одним из прославленных внуков Абу-наср Мишкана, который при правлении султана Мас уд ибни Маудуда занимал пост председателя девони расоил5. Четыре великих поэта той эпохи воспели его в своих хвалебных одах. В том числе у Мас уд Саъди Салмона есть ода в его честь, так как во времена своего заключения в темнице в Индии поэт написал обращение к Тахир ибни Али с просьбой о помощи, и именно вмешательство Тахир ибни Али привело к его освобождению через восемь лет заключения.
Несмотря на скудность информации в исторических источниках о правлении Мас уда, в Табакоти Носири упоминается, что при восхождении на трон Мас уд отказался от многих жестоких финансовых мер, которые господствовали до него. Он отменил все существующие невыносимые долги, сократил пошлины и налоги во всех подчиненных государству территориях и избрал путь благороднейшего правителя1. Во внешней же политике, так как Мас уд был беспечным и непритязательным человеком, он не смог противостоять бурному нашествию туркменов. В его правление туркмены (турки) овладели Гератом и Балхом, и потихоньку западной частю Хорасана также безмолвно входила в их подчинение. Волнение этого нашествия охватило даже окраины Хирманда, и Буст также подвергся набегам турков. И всё же предвидя опасность приближения врага, Мас уд не предпринял никакого сопротивления. Остальная внешняя политическая деятельность Мас уда прошла в регионе Индии, так как Индийский эмират в то время находился в его полном подчинении.
Мас уд обвенчался с сельджукидской царицей принцессой Махди Ироки Гавхархотун ибни Маликшох в 1082-83 годах, однако точная дата этого венчания неизвестна. Султон Мас уд восстановил все земельные наделы, жалованные султаном Ибрахимом придворным и обвенчался с сестрой сельджукидского султана Санджара по имени Махди Ираки2. Таким образом, отношения Газневидского двора и сельджукидских туркменов улучшились, и это родство оказало огромное влияние на прославленное семейство и дипломатические связи.
В целом доброжелательные отношения Газневидов и восточной ветви Великих Сельджукидов так и продолжались в период правления Мас уда. Свободные визиты Усмон Мухтори (одного из поэтов эпохи Газневидов во дворцы Газны и Сельджукидов) свидетельствуют о торжестве миролибивых взаимоотношений1. В исторических источниках есть намек на неприятное происшествие, возникшее между Газневидами и Сельджукидами во времена Мас уда, но по данным этого, же источника эта ссора не потревожила отношения Мас уда и Санджара.
Мас уд скончался на пятьдесят пятом году жизни, в шавваль 508 к2 (март 1115 г.). От него осталось много детей, из которых Джузджони упоминает шестерых. С уходом из жизни Мас уда третьего стали очевидными признаки немощности государства, Газневидов, так как с его смертью правление Газневидов дало трещину. Эпоха правления Мас уда завершилась беспокойством и внутренними раздорами среди его сыновей. Среди них Бахромшах при поддержке султана Санджара одержал победу над остальными. Сельджукидский султан Санджар, правивший восточной частью Сельджукидкого государства, распространил свое господство над Газневидами, и Бахромшах под его защитой достиг трона Газневидов и оказался в числе тех, кому покровительствовал султан Санджар. Таким образом, можно сказать, что после смерти султана Махмуда впервые государство Газневидов оказалось под покровительством и зависимостью постороннего (чужого) могущества.
По завещанию Мас уда после его смерти на трон вступил второй его сын - Шерзод. Время правления Шерзода, которое продолжалось всего лишь год, подобно правлению Мас уд ибни Маудуда и Али ибни Мас уда первого, о которых во многих исторических источниках не упоминается, было очень коротким. Только в некоторых последних источниках, таких как: «Тарихи гузида»- Хамдуллаха Мустаувфи и «Тарихи Фаришта», есть упоминания об этом. В период правления своего отца, когда Шерзод был наместником Хинда, он был известен под прозвищем Изуддавла1. В некоторых других источниках ему припысывается также прозвище Камолуддавла До нас не дошло ни одной монеты времени его правления. Со слов Мустаувфи, Шерзод правил всего лишь год Затем, в 1116 году, один из братьев Маликарслона свергнул его с престола и, в конце концов, казнил его и сам занял трон Газневидов. Маликарслон (1115-1118 г.г.), который иногда упоминается в источниках под именем Арслоншах, являлся третьим сыном Мас уда и предположительно был рожден от Махди Ираки. Об этом свидетельствуют два стихотворения Мас уди Саъди Салмона (поэта периода правления последних Газневидов) в честь Маликарслона и высказывается мысль о его происхождении от двух ветвей: со стороны- Махмуда Газневи и с другой стороны Сельджукидов Абусулаймон Чагрибек Довуда4,
Однако, относительно Бахромшаха Гулом Мустафо доказал, что тот не является родным братом Маликарслона, то есть сыном Гавхархотун, несмотря на то что такие летописцы как Рованди, Джузджани и Хамдуллах Мустаувфи пишут о Бахромшахе как о племяннике и близком родственнике Санджара, являющегося братом Махди Ираки. Один из корректоров дивана Мас уди Саъда, Рашид Ёсуми, напоминает, что в одном дифирамбе поэта происхождение Бахромшаха относится только к роду Махмуди Газневи и никак не к правителю Сельджукидов. В то время как тот же поэт в другой своей оде сотносит Маликарслона к обоим этим семействам.
В одном из рассказов Одоб-ул-харб говорится, что, избавившись от своих опасений, султан Санджар намеревался заняться его дальнейшим воспитанием, поручить ему командование войсками и посадить Бахромшаха на трон1. Султан Санджар думал (или скорее всего опасался), что, поддержав Бахромшаха и свергнув с трона Маликарслона, он распростронит в народе молву о том, что взял под крыло чужого и прогнал из страны родственника. К тому же есть другая точка зрения, что если бы Махди Ираки была матерью и Бахромшаха, тогда, как свидетельствуют некоторые источники, он не послал бы ее с миссией к Санджару и не обратился бы к старшему из семейства Сельджукидов Мухаммаду ибни Маликшоху с надеждой препятствовать его намерениям напасть на Газну и посадить на престол Бахромшаха. Некоторые другие источники придерживаются мнения, что «султан Бахромшах был из рода Махмуда и Сабуктегина и племянником Санджара по линии сестри»2. Автор Равзат-ус-сафа относительно этого спора имеет другое мнение, которое мы приведём дальше, в соответствующем разделе.
Поэтапные военные и дипломатические отношения Маликарслона с одной стороны и Бахромшаха и Санджара с другой можно шаг за шагом восстановить и связать с подробным повествованиям Ибн -ал- Асира, Джузджони, сельджукскидих историков и отрывков из рассказов Джомеъ-ул-хикоет Авфи и «Адаб-ул-харб» Фахр Мудаббира Мубаракшаха. В то время, как Маликарслон в феврале 1115 года официально приступил к обязанностям командующего Газны, Бахромшах к этому моменту находился на территории Довара и намеревался именно оттуда начать осуществление своих притязаний на престол. Это стало причиной конфликта между ним и Маликарслоном. Столкновение произошло в местечке Тегинобод, и Маликарслон одержал победу над Бахромшахом. По словам Авфи, Бахромшах после этого двинулся на запад. Через Сиистон он достиг Кирмона и поспешил ко двору сельджукскидого эмира Мухиддин Арслоншах ибни Кирмоншоха (1101-1142).
Похожие диссертации на Газневидо-сельджукидские отношения в XI-XII вв.
