Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. ВИЗАНТИЙСКОЕ ГОСПОДСТВО В ЮЖНОЙ ИТАЛИИ
Раздел I. Геополитическая структура византийской Италии 38
Раздел П. Греческая церковь в Сицилии и Южной Италии VII-XI вв 50
1. Изолированные греческие монастыри в латинских областях 52
А). Экзархати Пентаполь 53
Б). Сардиния 54
В). Неаполь и Кампания 54
Г). Рим 56
2. Регионы с греко-говорящим населением 60
1. Греческое население и эллинизация Сицилии и континентальной Южной Италии 60
А). Сицилия 60
Б). Калабрия и Саленто 61
2. Диоцезы и церковная организация 62
А). Сицилия 64
Б). Континентальная Италия 66
3. Монахи и монастыри 70
3. Церковная политика норманнских герцогов после завоевания Южной Италии 73
Раздел III. Греки и византийское присутствие в Южной Италии (VI-XIII вв.) 78
1. Южноитальянский эллинизм 80
2. Византийское господство и его последствия 91
ГЛАВА 2. МАТЕРИАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ И ОКРУЖАЮЩАЯ СРЕДА
1 . Историческая география 104
2. Демография и жители 123
3. Сельский ландшафт 129
4. Земли и обитатели 134
5. Доходы и потребление 149
ГЛАВА 3. ГРЕКИ И НОРМАННЫ: ПРОБЛЕМЫ ВЗАИМОВЛИЯНИЯ
1. Административные структуры провинции 161
2. Южноитальянские греки 170
3. Норманнское завоевание 189
4. Семьи византийских чиновников в норманнской Италии... 192
5. Византийцы и норманны. Проблемы интеграции 202
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 219
Введение к работе
Южно-итальянский регион всегда привлекал внимание исследователей, представляя исключительный исследовательский интерес как зона межцивилизационных контактов. В период средневековья в Южной Италии взаимодействовали друг с другом различные цивилизации: восходящая к античности романская, латинизированная «варварская» (позднелангобардская), арабо-мусульманская, греко-византийская и норманнская. Юг Италии может считаться своеобразной лабораторией, где протекали процессы, позволяющие историку составить мнение о самом механизме цивилизационного симбиоза. В XI-XII вв., во время установления норманнского господства, в южно-итальянском регионе происходит взаимодействие и взаимовлияние греческой и латинской (а на Сицилии - и арабской) этнокультурных общностей.
Греческое присутствие в южной Италии и Сицилии в исторической перспективе явилось подлинным мостом между Востоком и Западом. Для судеб мира именно новая культура итальянского Mezzogiorno, истоки которой следует искать прежде всего в южноитальянском «эллинизме», способствовала обмену и движению тенденций и идей, которые приуготовили гуманизм (итальянские ученые-гуманисты XIV в. учили греческий язык у калабрийских греков).
В настоящее время достаточно хорошо изучена военно-политическая история региона, однако сравнительно мало уделялось внимания мирным формам взаимоотношений между этносами. Блистательная и яркая история завоеваний и смен правлений не должна, однако, заслонять для современного историка все остальные проявления разнообразной сложной реальности той эпохи. Слишком мало известно об отношениях в мирное время между местным греческим населением (с определенной долей условности мы имеем в виду греков) и латинянами (в первую очередь, норманнами) на землях Южной Италии. До сих пор нельзя однозначно ответить на вопрос, был ли этот регион открыт для чужаков, селились ли они на землях империи, интегрируясь в местное сообщество, а также каковы были условия их сосуществования, или же так и оставались чуждыми обществу и культуре Византийской империи.
Отчасти восполнить этот пробел может анализ антропонимов, встречающихся при исследовании актового материала. Антропоними-ческие исследования не новы в византинистике. Можно, например, вспомнить антропонимические штудии историков Равеннского экзархата (А. Гийу, Т. Брауна, О.Р. Бородина1) или же некоторые просопо-графические исследования по средневизантийскому периоду в отечественной византинистике (я имею в виду, в первую очередь, А.П. Кажда-на2), а также по поздневизантийскому периоду (монография Д. Морав-чика3, работы P.M. Шукурова4).
Заявленная проблематика особенно актуальна в русле современных византиноведческих исследований, когда наблюдается специальный интерес к просопографическим штудиям разных периодов истории Византийской империи5 и отдельно южноитальянской провинции Империи более раннего времени6, позволяющим более детально и по-новому взглянуть на этническую историю региона.
1 Guillou A. Regionalisme et independance dans Г Empire byzantine au Vile siecle.
U exemple de l'Exarchat et de la Pentapole d' Italie (Instituto storico italiano per alto medioevo.
Studi storici, facs. 75-76). Roma, 1972; Brown T. S. Gentlemen and Officers. Imperial
Administration and Aristocratic Power in Byzantine Italy. Ad 554-800. Rome, 1984;
Бородин О. P. Византийская Италия в VI-VIII вв. Барнаул, 1991.
2 Каждан А. П. Характер, состав и эволюция господствующего класса в
Византии XI-XII вв. Предварительные выводы // BZ. 1973. 66. S. 47-60; Он же.
Социальный состав господствующего класса Византии XI-XII вв. М., 1974; Он
же. Армяне в составе господствующего класса Византийской империи в XI-
XII вв. Ереван, 1975.
3 MoravcsikGy. Byzantinoturcica. Leiden, 1983. Bd. 1-2.
4 Шукуров P. M. Тюрки на православном Понте в XIII-XV вв.: началь
ный этап тюркизации? // Причерноморье в средние века. Вып. II. М., 1995. С. 68-
103; Shukurov R. The Byzantine Turks of the Pontos II Mesogeos. 6. 1999. P. 1-41.
5 Издание «Просопографического словаря Палеологовского времени» -
труда австрийских медиевистов, вобравшего почти всю антропонимику поздне-
византийского времени (Prosopographisches Lexicon der Palaiologenzeit. Wien, Fasc. 1-
12. 1976-1996); а также немецкого просопографикона средне-византийского пе
риода (Prosopographie der mittelbyzantinischen Zeit. Erste Abteilung (641-867). Bd. 1-4.
Nach Vorarbeiten F. Winkelmanns erstellt von Lilie R.-J., Ludwig CI., Pratsch Th., Rochow I.
unter Mitarbeit von Brandes W., Martindale J. R., Zielke B. Berlin, 1999-2001).
6 Cosentino S. Prosopografia dell'Italia bizantina (493-804), І-П. [Collana Medievistica
diretta da Antonio Carile]. Bologna, 2000-2002.
Подобные изыскания значительно облегчаются сегодня в связи с появлением «Просопографического словаря Палеологовского времени» -труда австрийских медиевистов, вобравшего почти всю антропонимику поздневизантийского времени7, а также немецкого просопографикона средневизантийского периода8.
Итоги этих и подобных исследований показали, что антропони-мический материал является достаточно надежным (а во многих случаях и единственным) источником для реконструкции этнического состава исследуемых обществ, с его помощью вполне могут быть выявлены личности и даже прослежены пути проникновения и приспособления варваров в греческом обществе.
Фактически, предметом настоящего исследования является «греческое наследие» в Южной Италии - то есть то греческое население, которое осталось на завоеванных норманнами территориях, о котором так мало сведений в источниках, - в определенном смысле оно представляло собой именно то, что Н. Йорга назвал «Byzance apres Byzance».
При изучении этой проблемы основными задачами настоящего исследования являются: анализ всего комплекса источников по рассматриваемой проблеме, базовыми из которых явились частноправовые акты, составленные в среде греческого населения Южной Италии, впервые детально рассмотренные и сопоставленные с формуляром актов Империи с выявлением их характерных особенностей; выявление и рассмотрение различных аспектов исследуемой тематики, последовательное и взаимосвязанное их рассмотрение с учетом общеисторического и социокультурного контекста по следующим направлениям: 1) политическая история региона Южной Италии и Сицилии - греко-язычных областей итальянского Юга, а именно Апулии, Калабрии и Лукании, а также территорий, населенных греками на острове Сицилия, захваченном арабами в IX в.; 2) история греческой церкви на бывших византийских территориях, а именно, проблема выживаемости греческой церкви в условиях иного политического господства и иных конфессиональных ориентиров новой норманнской власти; 3) история
7 Prosopographisches Lexicon der Palaiologenzeit. Wien, Fasc. 1-12. 1976-1996.
8 Prosopographie der mittelbyzantinischen Zeit. Erste Abteilung (641-867). Bd. 1-4.
Nach Vorarbeiten F. Winkelmanns erstellt von Lilie R.-J., Ludwig CI., Pratsch Th., Rochow I.
unter Mitarbeit von Brandes W., Martindale J. R., Zielke B. Berlin, 1999-2001.
утраты Византией политического, культурного, в какой-то мере социального и экономического влияния в южноитальянском регионе в то время, когда Империя предоставила своих бывших подданных, местное греческое население, своей собственной судьбе.
Таким образом хронологические рамки диссертационного исследования: середина XI в. - конец XII в. Верхняя временная граница совпадает с норманнским завоеванием Юга Италии и Сицилии, начиная с середины XI в., и это есть эпоха коренной трансформации южно-итальянского общества, связанная с падением византийского господства и приходом норманнов; нижняя - с падением норманнского господства и приходом на земли Италии Фридриха II Штауфена (короля Сицилии и Неаполя 1212-1250) и основанием им Сицилийского королевства. Этот период обусловлен также состоянием базовых для настоящего исследования источников - сохранившихся частноправовых актов, составленных в среде греческого населения Южной Италии и Сицилии.
Континентальная Италия
Эллинизация епископских престолов была практически одновременна и в Сицилии и в Калабрии. В этой последней области некоторые епископы носили греческие имена уже в конце VII в., но сплошная эллинизация началась в VIII в.83 Однако, в Калабрии находится только десять епископств. Кроме того, северная часть полуострова до Козенцы остается латинской, так как там лангобардские княжества. Так, исключением является Кротона и, может быть, Россано и Тремеса84, все первые греческие епископства размещались на юге Силы: Реджо, Тауриана, Никотера, Тропея, Вибо Валентина, Сквиллаче, Локры.
Последующее увеличение церковной организации, как представляется, зависело от трех факторов: 1) основание новых городов византийцами (находящихся часто во внутренних областях) и лангобардами (расположенных на севере); 2) проникновение дальше на север населения греко-язычной культуры; 3) завоевание Империей северной Калабрии в конце IX в.
В VIII в. епископство в Локрах было перенесено в Гераче. Во второй половине IX в. епархия в Калабрии получила митрополита в Реджо. В конце того же века появляется новые епископства в Амантеа, Ни-кастро и, возможно, в Россано (которое получает автокефалию в XI в.); кроме того, в Силе основывается митрополия Санта Северина, у которой в подчинении находятся Умбриатико, Черенция и Изола Капо Ри-зутто, не говоря уже о Саленто85. К Х-ХІ вв. по крайней мере некоторые латинские епископства на севере грецизируются на некоторое время (Кас-сано и Мальвито, возможно, Бизиньяно и Козенца). С другой стороны, к концу X в. такие древние епископства как Темеса и Тауриана пре-67
кратили свое существование, а Вибо Валентино в норманнскую эпоху перемещается в Милето. Наконец, за несколько десятилетий до прихода норманнов, на юге основываются кафедральные соборы в Оппидо, в Бова и, возможно, в Стило86. Во второй половине XI в. норманны заменили греческие престолы латинскими, кроме Гераче, Кротоне, Санта Северина, Оппидо, Бова и Россано, где население препятствовало латинизации епископств вплоть до 1093 г.87
Последний греческий регион - Саленто. Со времени своего основания калабрийская митрополия Санта Северина являлась подчиненной престолу Галлиполи, ставшему греческим к этому времени древнему христианскому латинскому престолу, который еще долгое время оставался греческим и после норманнского завоевания. Перед падением византийского владычества к ним присоединился Палеокастрон (Кастро)88. С другой стороны, Лечче было без сомнения греческим епископством89, и не исключено, что два епископата, расположенные ниже Саленто -Удженто и Алессано (Левка), - были основаны незадолго до падения византийского господства в регионе. Отранто оставалось вне этой системы: оно было автокефальным с 968 г., и митрополит ставил новых епископов на апуло-луканской границе (Гравина, Матера, Ачеренца, Три-карико, Турси), где, кроме последнего, никогда не было греческого епископа. Напротив, в первой половине XI в. мы знаем разных греков-епископов, с одной стороны, в Таранто, а с другой стороны - в принципате Салерно. Они исчезают к середине века90. В целом, образование греческих епископских престолов происходит в VIII в. на территориях, где греческое население составляет большинство или является очень важным компонентом. Этому способствует византийское отвоевание этих земель в IX в., когда происходит религиозная грецизация даже лангобардов латинской церковной организации. Область с населением, говорящим по-гречески, увеличивается и обзаводится новыми епископскими кафедрами.
Что касается греческих епископств Калабрии и Саленто, то имеются подписи в актах соборов и некоторые имена. К примеру, известно, что митрополит Ипатий из Отранто присутствовал в 1054 г. на соборе, где Михаил Кируларий анафематствовал легатов папы Льва IX, и, может быть, в 1066 г. на синоде Иоанна Ксифилина; Стефан из Реджо ездил в Константинополь в 1032 и 1039 гг.; митрополит Василий и Иоанн из Санта Северины подписывают документы в X-XI вв., также как и митрополит Отранто91. Единственный епископ, житие которого дошло до нас, - Лука, епископ Капо Ризуто, по времени немного позднее норманнского завоевания в конце XI в. Родом из южной Калабрии, он проповедовал в своем диоцезе, а также и на Сицилии, находящейся уже в руках мусульман, полемизировал с латинянами по вопросам церковной дисциплины92. В ту же эпоху Лука из Бова был известен своей гомилетической деятельностью.
Частноправовые акты дают некоторые сведения о составе кафедрального клира, главным образом, в Калабрии. Кроме протодьякона и протоиерея или протопапаса, известен в Санта Северине доместик кафедрального собора93; в Оппидо имелся примикий, девтеревон, кимили-арх, канстрисий, кувуклисий, священник иеромнемон94; в Реджо примикий, дьякон хартофилак, лаосинакт95. В этой митрополии «Великая Церковь» (выражение, которое может соответствовать названию церковного имущества на Западе) получает владения96; должностные лица кафедрального собора также владеют имуществом97; кроме того, диаконат, кажется, сообща пользуется некоторыми владениями98. Подобная организация не представляется сколько-нибудь отличной от константинопольской.
Историческая география
Труды по географии рассматриваемых регионов описывают в эпоху средневековья бедных крестьян на освоенных ими холмах и равнинах северо-восточной Сицилии, овеваемых ветрами, а весной подвергавшихся засухе. Они культивируют бобы и горох из-за отсутствия фуража и пастбищ для овец. На той же Сицилии, но в прибрежных районах, где климатические условия и водный режим почв был гораздо более благоприятен для ведения сельского хозяйства, жители выращивали цитрусовые, завезенные арабами, виноград, оливки, миндаль, пшеницу. На южно-итальянском континенте, в Калабрии в областях Астромонте, Серра Сан-Бруно и Сила песчаные равнины аллювиального происхождения позволяли разводить овец и местных низкорослых коз. Население этих внутренних гористых областей, которые подвергались оползням и размывались водными потоками, выращивало на террасах четвертичного периода смоковницы, тутовые деревья, иногда пшеницу. Ныне эта территория современной равнины Джойя используется под оливы. Тем не менее в актах архива Оппидо нет ни одного упоминания об этой культуре1. Возможно, это свидетельство климатических изменений и развития сельскохозяйственных технологий с течением веков. Крестьяне ионического побережья, климатические условия которого в средние века можно было сравнить с африканским берегом, культивировали оливы и виноград. На западном побережье, к западу от мыса Спартивенто, на плато выращивают смоковницы, миндаль, тутовые деревья, оливы и виноград2.
В области высокой влажности на границе Калабрии и Лукании склоны обрывистых гор, покрывающие эти территории и поросшие лесом, испещрены расселинами и проходы завалены обломками, равнины пересечены многочисленными реками, изрыты оврагами. Земли этого района, наименее благоприятного для земледелия, крайне скудны, особенно к северу3.
Таковыми в самом общем виде представляются климатические условия тех областей, откуда происходят южноитальянские греческие акты.
Сохранившиеся архивы монастырей позволяют конкретизировать наши представления о территориальном расселении греков на Сицилии и в Калабрии. Следует сразу отметить, что в греческих актах Южной Италии и Сицилии в отличие от латинских документов подобного рода, не указывается точное место, где именно была заключена сделка. Мы можем об этом судить лишь по косвенным признакам: формуляром акта предусмотрено четкое определение границ и размеров земель и строений, являющихся предметом сделки, иногда указывается название местности или селения, где находятся эти владения. Определению района составления акта способствует и принадлежность нотария, которая почти всегда указывается, а также любого другого чиновника, упоминаемого в акте, например, стратига Лукании, судьи Мессины и т.д. Монахи и священники часто указывают монастырь, в котором обретаются, или церковь, в которой служат. Интересны в этом отношении подписи свидетелей, которые иногда упоминают свое происхождение или указывают место, откуда происходят или где живут.
По материалам актов размещение греческого населения может быть восстановлено в общих чертах, поскольку оно было теснейшим образом связано с проникновением в Южную Италию и на Сицилию греческого монашества, и при прочтении агиографических источников возникает впечатление, что монастыри являлись главными центрами закрепления греческого населения: были местом паломничества и товарообмена, а земли вокруг них активно использовались в сельском хозяйстве.
Несколько документов архива монастыря Св. Николая из Донно-со дают возможность представить себе окружающую среду населенных территорий этого неблагоприятного района на границе Калабрии и Лукании в средние века4. По нашим документам она ограничена с запада горой Палануда, далее горой Поллино, с востока - горой Чиаго-ла. На языке администрации это община Орсомарсо и восточная часть общины Сан Доменико Талао. Горная область высотой до 800 м (Серра Бонанжело), пересеченная множеством причудливо изогнутых водных течений (Абатемарко, Арджентино), испещренная многочисленными «впадинами» и «каналами», зачастую обмелевшими, по которым протекает огромное количество речушек, обозначенных на карте, и река Лао в ее нижнем течении: все они питаются тающими ледниками с горы Поллино, многочисленными источниками и очень высокой в этих местах влажностью воздуха5. Горы, усыпанные многочисленными обломками, образуют подверженный частым оползням район6. Эта современная картина во всяком случае все же дает некоторое представление о средневековой микрогеографии региона. Смелым путешественникам, достигшим крайних террас Меркурио7, открывался вид на покрытые лесом горы и холмы, переходящие в маленькие террасы с оливковыми деревьями, особенно к северу и по обеим берегам реки Лао, и с зерновыми культурами (пшеницей, ячменем и особенно сорго); глубокие равнины, луга, поросшие скудной травкой, сады, где выращивались бобы, земляные яблоки и горох; в долине Арджентино - плодовые деревья (смоковницы, орешник, а также яблони, груши, вишни, абрикосы); виноградники, протянувшиеся на склонах от Бонанжело до Лао.
Все это штрихи к пейзажу, который донесли до нас греческие документы монастырского архива первой половины XI в.: маленькие сады (кт7гоиргш)8, тополя, груши9, участки полей (хсорскріа), на которых воз-делывались злаки и ячмень10, а также располагались, как и сейчас, виноградники, высаженные в виде крытых галерей или рядами, чередующиеся с небольшими посадками злаков и бобовых, посаженных то здесь то там плодовых деревьев. По сей день смешанное земледелие этих районов дает повод думать о древних истоках подобного способа хозяйствования на этих землях11. Из такого набора возделываемых культур, которые удовлетворяют местные нужды локальной стойкой агрикультуры, есть только один источник контактов с внешним миром для получения выгоды - вино12.
Южноитальянские греки
Историки располагают небольшим количеством сведений по истории греческого населения Южной Италии. Однако исследователи долгое время не обращали внимание на действительные крупицы информации, заложенные в актовом материале, публикации которого, как уже отмечалось, начались с середины XIX в. и были осуществлены в 60-70-гг. XX столетия французскими византинистами. Однако их реальное изучение, по сути, только начинается, поскольку до сих пор они привлекались только как источник по социально-экономической истории региона, в то время как на самом деле они содержат также богатейший антропоними-ческий материал, который еще ждет своего исследователя.
Приходится констатировать, что греческая антропонимия Южной Италии пока изучена недостаточно. Фактически только к 90-м гг. XX в. в историографии Византии наметился сдвиг в изучении средневековой антропонимии38, в том числе и итальянской. Разработаны основы ее изучения. Существуют работы, посвященные изучению антропонимии лан-гобардской Италии, Гаеты, Пизы, Генуи, Милана, его окрестностей и центрально-северной части Италии по латинским актам, а также и южноитальянской греческой района Неаполя, Саленто39. Все это, однако, не касается того региона, о котором пойдет речь, - юга Калабрии и восточной оконечности Сицилии.
Кроме того, современные исследователи ограничиваются лишь колляцией данных и констатацией некоторых сведений о количественном соотношении имен в разных регионах, а также выводов о постепенном преобладании латинизированных антропонимов времени норманнского правления по сравнению с византийскими именами и патронимами предшествовавшего византийского времени, - вывод, который оказывается не столь интересным, если не предпринять более глубокий анализ южноитальянской греческой антропонимии с целью выявления ее корней и более детального исследования ее бытования в эпоху коренной трансформации южно-итальянского общества, связанной с падением византийского господства и норманнским завоеванием.
Греческие общины к XI в. были закрытыми и оказывали поверхностное влияние на демографическую обстановку в регионе. Так, район на границе Лукании и Калабрии, к которому относятся акты монастыря Св. Николая в Донносо - был заселен греками.
В 1031 г. - это родственники Иоанна Санкара (Еаук&рг ;)40 - священник Калокир, его жена Мария, их трое детей Николай, Иоанн и монах Исайя. Священник Лев, составивший документ, и свидетели, подтвердившие его, также греки. В акте упоминается только один латинянин Акуват (=Accuvatus), владения которого граничат с продаваемым участком41.
В 1036 г. священник Николай, сын грека Льва Ацидия (xov At vSovoq) и его дети - Архонтия, Кали и его брат, священник Леопард, продают монастырю землю, которая граничит с владением Агафия, человека явно греческого происхождения. И те, которые выступают как свидетели, также греки: Лев Скаронит, Иоанн Венетик42, Пицилий (приставка літі- вероятно, латинская), сын Мавра, и составивший акт сын священника Льва Панеда Андроник43.
В 1042 г. - это монах Фантин и его брат священник Лев, Константин Плум, Лев, сын Франка, Лев Плусий, монах Никодим Мистракор-нин, Хримат, Сильвестр, Никандр, Климент, Иоанн и Никит и их сестра Евгения; монахи и священники монастыря Св. Николая: Нил, Иона, Никодим; монастыря Св. Апостола Андрея: монах Лев, Нифон, священники Николай, Исидор, Петр, Георгий, Василий, Феодор, Константин Скулар и другие. Акт написан как судебное решение стратига Лука-нии Евстафия Скепида44 - вполне ясно, что это греческие имена (исключая, быть может, Льва, сына Франка, хотя, видимо, это человек греческой культуры, вращающийся в греческой среде).
Как и те, которые упоминаются в завещании 1060-1061 гг.45 монаха Софрония, сына Николая Фортуната46, в котором упоминаются его родственники - Николай, Мария, Каннат, Сергий, нотарий Лев Ацидий, свидетели - игумены Никон и Георгий, священники Зосима и Лев, Кало-кир Дура47, Григорий Кренит); и соседи - Марканит, Сперт, Кордел.
Таким образом, греческое население в долине р. Лао проживало и селилось в основном около монастырей и жило достаточно замкнуто, о чем свидетельствует практические полное отсутствие упоминаний о латинянах как участниках сделки, как соседей, должностных лиц и свидетелей при составлении актов.
Примерно в этот же время в районе Оппидо живут греки, являющиеся земельными собственниками. Это Феодор Вервикарий48 со своими сыновьями - священником Львом49, комитом Николаем50, комитом Василием51, Фотин52 Вервикарий, его дочь Никета53 и его брат Авака-лет54, их собственность была, вероятно, в прошлом, столь велика, что местность названа по их фамилии - Вервикарио55. Их родственниками были также крупные землевладельцы Варвар Тилирик, его брат Николай, их отец Василий56 и дед Евпраксий57, и Каллист, сын Сикеннапа58.
В середине XI в. дарит епископии Оппидо землю Николай Кари-от59 и его сыновья Иоанн и Плутин60; выступают свидетелями Схолари61 и Константин62 Макелларии63, Николай Макелларий64 дарит виноградник, принадлежащий ранее Георгию Армениту65. Владеют половиной мельницы в 1051 г. Стефан Арматон и его жена Мегало вместе с двоюродной сестрой монахиней Мариной, дочерью Никифора Ацамора66.
Лев Марданит дарит поля монастырю67; три дарения совершает Манддаран по прозвищу Логара68, владения которого граничат с собственностью семьи Кондовасилов.
