Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Население северо-западного кавказа во второй половине XIX-20-е гг. XX вв 36
1.1. Миграционная политика России на Северо-Западном Кавказе и ее влияние на этносоциальную структуру региона 36
1.2. Численность, этнический состав, расселение и административно-территориальная реорганизация региона 62
ГЛАВА И. Трансформация этносоциальной структуры адыгеи (конец 20-х - первая половина 40-х гг. Xx в) 96
2.1. Социально-экономическая политика государства и демографическая ситуация в Адыгейской автономной области 96
2.2. Социально-политические и этнодемографические процессы в Адыгее накануне и в годы Великой Отечественной войны 118
ГЛАВА III. Демографические процессы в регионе во второй половине 40-х-50-х гг. XXВ.: основные показатели и тенденции развития 138
3.1. Демографическая ситуация в Адыгее в послевоенный период 138
3.2. Административно-территориальные преобразования и
этносоциальная структура населения региона 156
Заключение 175
Список использованных источников и литературы 179
Приложение 217
- Миграционная политика России на Северо-Западном Кавказе и ее влияние на этносоциальную структуру региона
- Социально-экономическая политика государства и демографическая ситуация в Адыгейской автономной области
- Социально-политические и этнодемографические процессы в Адыгее накануне и в годы Великой Отечественной войны
- Демографическая ситуация в Адыгее в послевоенный период
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Особую значимость в последнее время приобретают историко-демографические исследования. Это обусловлено тем, что демографические данные дают ценную информацию, без которой невозможно представить полную и объективную историю того или иного народа, той или иной страны. Характерной особенностью работ отечественных историков является то, что они в большей мере посвящены изучению современных демографических процессов, хотя многие проблемы прошлого продолжают оставаться дискуссионными и требуют к себе усиленного внимания. Это в полной мере относится к историко-демографическим процессам второй половины XIX – первой половины XX вв.
Актуальность исследования поддерживается и состоянием историографии проблемы, ее недостаточной разработанностью. Прежде всего это касается российских регионов, которые являются дифференцированными по параметрам демографического развития. В связи с этим необходимость выявления, как общности, так и своеобразия их демографического развития, истории заселения и хозяйственного освоения территорий, учета региональной специфики при формировании демографической политики, в том числе в исторической перспективе представляется весьма значимым.
Особую актуальность приобретает изучение демографического развития такого своеобразного региона, каковым является Северо-Западный Кавказ с его сложной, порой трагичной демографической историей, внутрирегиональными различиями в типах воспроизводства, этнического состава населения, интенсивными, разнохарактерными, нередко стрессовыми явлениями. Выявление главных узловых этапов этого процесса в Адыгее представляется необходимым и важным для воссоздания достоверной и достаточно полной истории развития этнодемографических процессов в регионе в исследуемых хронологических рамках. Более того, в связи с происходящими на протяжении последних двух десятилетий трансформациями во всех сферах общественной жизни проявляется стремление переосмыслить многие исторические факты и понять масштабы их последствий.
Степень изученности проблемы. В отечественной историографии накоплен опыт изучения истории народов Северо-Западного Кавказа, отдельных вопросов, связанных с изменением этнополитической структуры региона, анализом закономерностей и факторов развития народонаселения, что позволяет определить круг базовых вопросов, общие подходы к теме диссертационного исследования. Учитывая характер сложившейся историографии, предоставляется целесообразным сгруппировать имеющуюся литературу.
В первую очередь, следует выделить фундаментальные исследования, посвященные истории народов Северного Кавказа, содержащие значительный фактический и теоретический материал. Авторами введен в научный оборот широкий круг источников, значительно расширяющих общее представление об историческом развитии народов Северного Кавказа.
Наряду с анализом общих закономерностей и особенностей истории народов Северного Кавказа в этих работах затрагиваются некоторые аспекты трансформации этносоциальной структуры населения и административно-территориальных преобразований Северо-Западного Кавказа. Важное место занимает коллективная работа «История Адыгеи с древнейших времен до начала XX в.». На основе широкого круга документальных материалов в работе прослеживается исторический процесс западных адыгов. Существенный интерес представляют сведения, связанные с численностью и расселением адыгов, а также заселением региона переселенцами, что позволило выявить основные факторы, повлиявшие на изменение этносоциальной структуры населения Северо-Западного Кавказа.
Особую группу составили исследования общетеоретического плана, позволившие осмыслить теоретическую и методологическую основы исследования. Внимания заслуживают работы видного отечественного специалиста по демографии Б.Ц. Урланиса. Существенную значимость для нашего исследования имеет представленная автором разработка истории и теории переписей населения. Изучению исторической демографии посвятил ряд работ Д.К. Шелестов, особое внимание уделив теоретическому исследованию основных аспектов проблемы народонаселения. Именно Д.К. Шелестов ввел изучение народонаселения в круг проблем исторической науки. К этому типу работ можно отнести монографии и статьи, непосредственно посвященные методологическим проблемам и источникам изучения истории народонаселения. Методологические подходы авторов второй половины ХХ – начала ХХI вв. эволюционировали от марксистско-ленинской концепции истории народонаселения (60-е – 80-е гг. ХХ в.) до волновой теории демографических процессов.
Важную группу историографических источников составили обобщающие работы, посвященные проблемам социально-демографического развития страны, отражающие динамику увеличения численности, изменение национального состава населения, естественный его прирост, миграционные процессы и др.
В конце ХХ – начале XXI вв. вышел ряд коллективных исследований, в которых история страны рассматривается и оценивается с демографических позиций. Интерес представляет монография «Население СССР за 70 лет», подготовленная ведущими отечественными специалистами, в которой представлен анализ демографических, экономических и социальных процессов, оказавших влияние на изменение структуры советского общества с первых лет советской власти до конца 1980-х гг.
Существенным вкладом в демографическую науку явился труд сотрудников Центра демографии и экологии человека «Демографическая модернизация России, 1900-2000» под руководством ведущего российского демографа А.Г. Вишневского.
Одной из первых работ советского периода по проблемам демографического развития региона можно считать публикацию А.А. Пономарева в которой используются данные переписи 1920 г. И только начиная со второй половины ХХ в. наметился, а с 90-х гг. ХХ в. усилился интерес историков к региональным историко-демографическим исследованиям. Cущественный интерес представляет позиция Н.Г. Волковой. Отмечая рост населения Северного Кавказа в конце XIX в., автор видит причины в широком, наиболее значительном в Кубанской области переселенческом движении из центральных и южных губерний России. Однако совершенно вне поля зрения исследователя остались факторы, повлиявшие на численность и одновременно на изменение структуры населения региона, такие как выселение горцев, раскулачивание, голод и репрессии. Автор никак не прокомментировал и не проанализировал итоги переписи 1939 г.
Одними из первых комплексных региональных исследований историко-демографического плана можно выделить работы В.М. Кабузана и В.С. Белозерова. В.М. Кабузан представил динамику численности и размещения народов Северного Кавказа в конце XVIII-XX вв. Автору удалось проследить процесс формирования политических и этнических границ и показать, что результатом катаклизмов 20-90-х гг. XX в. стало повсеместное несовпадение этих рубежей. Особый интерес для нашего исследования представляют выводы В.С. Белозерова о том, что на этническую структуру населения Северного Кавказа оказали влияние мощный миграционный приток славянского населения и одновременно мощный миграционный отток горцев после Кавказской войны, а также разные уровни воспроизводства населения. Признавая, что махаджирство было самым массовым эмиграционным процессом, который резко изменил этническую структуру региона и затормозил рост населения на длительный период, автор, тем не менее, приводит достаточно спорные сведения о выселенных горцах.
До недавнего времени историко-демографические исследования по Адыгее практически отсутствовали. Демографические проблемы фрагментарно рассматривались в статьях и монографиях этнографической и социологической направленности. Работы, непосредственно относящиеся к демографической истории Адыгеи, стали выходить лишь в 60-70-е гг. XX в.
В 70-90-х гг. ХХ в. вышел ряд трудов историков Адыгеи и Кубани по различным направлениям демографической истории адыгов. Следует отметить, что в этих исследованиях нет четких сведений о национальном составе региона, что не дает возможность проследить данные по численности автохтонного населения. Так, в числе недостатков первой Всероссийской переписи населения С.Н. Гиш отмечает отсутствие научной дифференциации, в результате чего «местные народы скопом объединялись в «горцев», а многообразие языков и наречий – в единый «горский язык».
В начале XXI в. работы по исторической демографии Адыгеи стали приобретать качественно новый характер. Исследователи в большей степени стали уделять внимание методологическим, историографическим и источниковедческим проблемам. В 2010 г. вышла в свет монография Р.А. Ханаху и О.М. Цветкова, в которой приводятся основные характеристики современной социально-демографической сферы республики, данные по миграции, религии и др.
Важное место занимают работы, систематизирующие данные переписей. Значительное количество исследований вышло после публикаций итогов переписей 1920-х гг., в которых представлен анализ различных аспектов демографической ситуации в стране и прослежено естественное движение народонаселения. Во второй половине ХХ в. об истории переписей писали: А.Г. Волков, В.Б. Жиромская, Б.А. Поляков, И.Н. Киселев, А.А. Шевяков, О.Е. Казьмина и др. Особое внимание исследователи уделили переписям 30-х гг., вокруг которых и до настоящего времени в среде историков и демографов ведутся споры.
Базовую группу составили специальные работы, посвященные локальным проблемам нашего исследования, комплексное изучение которых позволило в динамике проследить процесс трансформации этнической структуры населения и административно-территориальной организации региона в рассматриваемых хронологических рамках:
- миграционной политике России на Северо-Западном Кавказе и ее влиянию на изменения количественного и качественного состава населения;
- влиянию Первой мировой и гражданской войн, коллективизации, индустриализации, голода и политических репрессий на этнодемографические процессы региона;
- демографическим последствиям Великой Отечественной войны;
Важное место в диссертационном исследовании занимают работы, посвященные изучению миграционной политики России на Северо-Западном Кавказе во второй половине XIX в., а также связанные с этим изменения количественного и качественного состава населения. Современными исследователями проблема выселения коренных жителей Северного Кавказа в конце XIX в. с их исторической родины рассматривается как часть российских миграционных процессов, кардинально изменившие этнический облик региона. Этому вопросу посвящено большое количество работ. В этом ряду важное место занимают исследования, в которых отражаются изменения численного состава населения на Северо-Западном Кавказе. Наиболее крупной, специальной работой по проблемам переселенческого движения северокавказских народов является монография А.Г. Дзидзария, в которой наряду с проблемами абхазского махаджирства автор прослеживает переселение адыгов на последнем этапе Кавказской войны. Значительный вклад в изучение данной проблемы внес А.Х. Бижев. На обширной документальной основе автор обстоятельно анализирует вопросы изменившегося внешне- и внутриполитического положения адыгов. Дальнейшее исследование проблемы Кавказской войны и ее последствий для автохтонного населения Северо-Западного Кавказа проведено в работах Т.Х. Кумыкова, А.Х. Касумова, Х.А. Касумова, А.Ю. Чирга, С.Г. Кудаевой. Наряду с вопросами социально-экономических отношений и политической истории в работах достаточно подробно изучаются формы и методы военно-колонизационой политики царизма. Это позволяет более полно изучить ее влияние на изменение этнического состава региона.
Из современных исследований по проблеме миграционной политики на Северном Кавказе во второй половине XIX в. обращает на себя внимание работа Н.Ю. Силаева. Автор рассматривает миграцию населения на Северном Кавказе в этот период в качестве одного из важных факторов экономической, социальной и политической истории этого региона. По заключению автора, миграционная политика кавказской администрации имела сугубо военные цели и проводилась военно-административными методами.
Второй стороной данного процесса было переселение на Северо-Западный Кавказ жителей внутренних губерний России и иностранноподданных. Это проблема также находилась в поле зрения российских историков, в том числе во второй половине ХХ в. В этот период вышел ряд работ по данному вопросу и формированию новой этнической структуры населения. Из современных историков, занимающихся региональными проблемами, следует отметить Л.В. Бурыкину, которая на основе обширного документального материала исследует переселенческое движение представителей различных этносов на Северо-Западный Кавказ. Эта проблема весьма обстоятельно изучается и в монографии З.Ю. Кубашичевой. Автор привлекает широкий круг источников, что позволило проследить в динамике изменение этнической структуры населения.
Следует отметить, что различные аспекты поставленной проблемы в разные периоды стали предметом исследования не только отечественных историков, но и иностранных. В основном это труды турецких, арабских авторов и представителей адыгского зарубежья. Они посвящены описанию дальнейшей исторической судьбы переселенцев в Османской империи. Вместе с тем, мы находим в них правдивую и ценную информацию об их количественном составе и расселении, а также описание фактов, подтверждающих изменение этносоциальной структуры Северо-Западного Кавказа в ходе переселения адыгов в пределы Османской империи.
К следующей группе специальных работ можно отнести исследования, посвященные изучению катаклизмов XX в., – Первой мировой и гражданской войнам, коллективизации, индустриализации, политическим репрессиям и голоду, негативно повлиявшим на демографические процессы в стране. Этим проблемам посвящено много монографий, но именно историко-демографические аспекты в них затрагиваются фрагментарно. Особого внимания заслуживает работа С.Д. Морозова «Население России в 1914 – 1918 гг.». Автор оценивает Первую мировую войну по социально-экономическим, политическим и территориально-демографическим последствиям как первую глобальную катастрофу в цепи последующих демографических катаклизмов для России ХХ в. Тематически к ней примыкает статья М.Б. Денисенко «Демографический кризис 1914-1922 гг.», в которой освещается широкий круг проблем: миграция, рождаемость, брачность, смертность, голод и др.
Заметный вклад в изучение демографических проблем внес В.З. Дробижев, констатировавший, что на снижение рождаемости в СССР повлияла, в частности, индустриализация, которая потребовала мобилизации всех ресурсов и необходимости временных лишений.
Одной из главных проблем в истории России ХХ в. явилась проблема последствий голода и массовых репрессий 1920-1950-х гг. Первые опубликованные работы по голоду в России появились в конце 1980-х гг. Интерес к этой проблеме значительно возрос в 90-е гг. ХХ в. – начале XXI в., когда историки получили в свое распоряжение многотомные публикации документов из ранее засекреченных архивных фондов и появилась возможность более всесторонне исследовать влияние голода на социально-демографическое положение народов СССР. Обстоятельный анализ отечественной и зарубежной литературы по последствиям голода представлен в трудах Н.Д. Кондратьева.
Изучению этих проблем посвятили свои исследования и региональные ученые. В этом ряду важное место занимает монография Н.А. Почешхова, где описываются драматические события гражданского противостояния в Адыгее 1917 – 1920 гг. Вместе с тем он затрагивает вопросы, связанные с демографическими процессами в регионе. Существенный интерес представляет исследование Д.Х. Мекулова, где показаны изменения численного состава населения в период коллективизации. Заслуживает внимания работа Ш.А. Набокова. Для нашего исследования интерес представляют приводимые автором показатели рождаемости, смертности, продолжительности жизни, а также используемый им понятийно-терминологический аппарат. Следует отметить одну из последних работ Н.Ф. Бугая «Северный Кавказ. Государственное строительство и федеративные отношения: прошлое в настоящем». В его исследовании привлечен богатый материал по вопросам истории национально-государственного обустройства этнических общностей Северного Кавказа.
К данной группе можно отнести публикации зарубежных историков, в которых содержатся материалы, отличающиеся своеобразием постановки проблем, свободным изложением материала.
Особую группу работ составляют исследования по демографическим последствиям Великой Отечественной войны. Проблема людских потерь изучена пока недостаточно, хотя к ней обращались такие известные демографы, как Л.Л. Рыбаковский, А.Я. Кваша, В.И. Переведенцев, Ю.А. Поляков, В.Б. Жиромская и др. В их работах война исследуется в числе факторов, воздействующих на динамику демографического развития СССР. Демографические последствия Великой Отечественной войны представлены в работе Л.Л. Рыбаковского, посвященной проблеме исчисления людских потерь в этой войне. Автор обращает внимание на то, что региональные подсчеты «сопряжены с часто неустранимыми информационными пробелами».
Частично данная проблема освещается в исследованиях, посвященных исчислению людских потерь страны в годы Второй мировой войны, подготовленных Институтом российской истории РАН. Существенная информация по демографическим последствиям Великой Отечественной войны сосредоточена в Интернете.
Особое внимание следует уделить работам региональных исследователей, посвященных Великой Отечественной войне. Интерес представляет работа Е.М. Малышевой, в которой исследованы процессы взаимосвязи и взаимодействия различных социальных групп накануне и в годы Великой Отечественной войны, а также приводятся данные о потерях населения Северного Кавказа и Адыгеи как его части. Научный интерес представляет статья Е.Ф. Кринко, посвященная динамике изменений демографической ситуации во время Великой Отечественной войны, основанная на достаточно подробных статистических данных.
Социально-демографические проблемы городского населения Северного Кавказа в 50-60-е гг. ХХ в. рассматривает Б.Н. Казанцев. По его мнению, этот период характеризовался высокой территориальной подвижностью населения.
Проведенный историографический анализ позволяет утверждать, что историческая наука достигла определенных успехов в исследовании целого ряда проблем, имеющих непосредственное отношение к теме исследования. Однако все еще нет комплексной работы, нацеленной на системный анализ последствий масштабных исторических событий второй половины XIX – 50-х гг. XX вв., определивших особенности демографических процессов в регионе. Введенный в научный оборот значительный фактический материал, сделанные ценные обобщения позволили очертить новые контуры исследуемой проблемы и сконцентрировать внимание на изучении этнодемографических процессов, повлиявших на трансформацию этносоциальной структуры населения региона.
Объектом исследования являются этносоциальные процессы, происходившие на Северном Кавказе во второй половине XIX в. – 50-х гг. XX в.
Предмет исследования – динамика этнодемографических процессов в Адыгее со второй половины XIX в., включая 50-е годы XX в.
Территориальные рамки исследования охватывают исторически сложившуюся территорию расселения западных адыгов, вошедшую в состав Кубанской области во второй половине XIX в. и получившая автономию в 1922г. (Адыгейская автономная область).
Хронологические рамки исследования охватывают период со второй половины XIX в. до 50-х гг. ХХ в. Нижняя граница соответствует завершению Кавказской войны и включению западных адыгов в административно-территориальную и политическую систему Российской империи, а также времени проведения первой официальной российской переписи населения. Верхняя хронологическая граница датирована 50-ми гг. ХХ в. Именно этот период насыщен событиями, существенно изменившими демографическую ситуацию и административно-территориальное обустройство в регионе.
Целью диссертационной работы является исследование этнодемографических процессов в Адыгее во второй половине XIX в. – 50-х гг. XX в.
Реализация данной цели потребовала решения следующих задач:
- осуществить историографический обзор опубликованной литературы с целью определения степени и уровня исследования проблемы и выявления нереализованных исследовательских возможностей;
- провести источниковедческий анализ введенных в научный оборот источников, повысить информационную отдачу традиционно используемых документальных материалов;
- исследовать цели, направления и особенности российской миграционной политики на Северо-Западном Кавказе на рубеже XIX-ХХ вв.;
- охарактеризовать этническую структуру и административно-территориальные преобразования в Адыгее в 20-е гг. XX в.;
- изучить факторы, влиявшие на формирование, реализацию и специфику российской демографической политики в рассматриваемый период;
- выявить демографические последствия раскулачивания, коллективизации, голода, политических репрессий и Великой Отечественной войны;
- проанализировать особенности демографических процессов, расселения и территориальной организации населения региона в 50-х гг. XX в.
Источниковой базой диссертации послужили как неопубликованные, так и опубликованные источники и материалы. Основную документальную базу исследования составили архивные материалы, часть из которых впервые вводится в научный оборот. Архивные материалы представлены делопроизводственными документами центральных архивов, в частности, Российского государственного военно-исторического архива, отложившиеся в фонде азиатской части департамента Главного штаба военного министерства, который играл важную роль в формировании и реализации российской политики, в том числе и миграционной, на Кавказе. Документы, хранящиеся в этом фонде, позволяют проследить ход и проанализровать результаты выселения горцев и колонизации Северного Кавказа в конце XIX – первые годы ХХ вв. Весьма ценными для нашего исследования оказались материалы фондов Государственного архива Краснодарского края. Хранящиеся здесь документы – в основном это рапорты атаманов разных отделов начальнику Кубанской области – дают возможность проследить административно-территориальные изменения, а также содержат интересную информацию о заселении Кубанской области иностранноподданными гражданами.
Основу источниковой базы диссертации составили документы Государственного учреждения «Национальный архив Республики Адыгея» (ГУНАРА). Одним из первых документов начала ХХ в., в какой-то мере характеризующим демографическую ситуацию на территории будущей Адыгейской автономной области и отложившимся в фондах Национального архива РА, является перепись (в нее вошли подворные списки, поселенные описания, приходно-расходные ведомости обществ и списки домохозяев), проведенная в 1917 г. Кубанским окружным статотделом по аулам: Ст. Бжегокай, Мамхег, Гатлукай, и селам Еленовское и Штурбино.
Основные интересующие нас документы отложились в фондах статистического управления (Ф.Р-4), Адыгейского областного исполнительного комитета (Ф.Р-1), Адыгейского областного комитета партии (Ф.1, Ф. 19 с/р).
Источниками для изучения количественных и территориальных показателей населения Адыгеи в советский период явились разнообразные статистические сводки, сведения, таблицы, аналитические справки областного статистического управления в областной комитет КПСС и краевое статуправление, сводные отчеты о возрастном и половом составе сельского населения и списки по учету естественного и механического движения населения Адыгейской автономной области, а также ее административному делению, в том числе списки населенных пунктов, которые отложились в фонде областного статистического управления Ф.Р-4.
При исследовании демографических последствий голода, репрессий и коллективизации использовались материалы фондов: Р-1 – Адыгейского областного исполнительного комитета; Р-7 – сведения о коллективизации; 19 с/р – материалы областного комитета партии о «чистках» и лишении избирательных прав; 1 – областного комитета партии о репрессиях.
Большой интерес представляют источники личного происхождения, которые дают возможность увидеть за коллективным обликом эпохи ее индивидуальное проявление. К этому типу источников относятся многочисленные материалы о «чистках», лишении избирательных прав, репрессиях в Адыгее в 1930-е гг., отложившиеся в фондах Национального архива Республики Адыгея и дающие возможность проследить демографические последствия карательных мер советского правительства.
Следует отметить, что большинство использованных архивных источников ГУНАРА обладает необходимой для подобного рода документов степенью надежности, устойчивости и валидности, свидетельствующих о принципиальной возможности решения поставленных в диссертации задач.
Опубликованные источники: сборники документов и материалов, статистические сборники, законодательные акты, распоряжения и постановления государственной власти, материалы переписей и микропереписей населения.
Значительное место в работе занимают документальные материалы архивохранилищ, часть которых опубликована. К их числу следует, прежде всего, отнести «Акты, собранные кавказскою археографическою комиссиею, отражающие основные этапы российской политики на Кавказе с 1762 по 1862 гг. и содержащие ценные материалы, в том числе и по различным аспектам трансформации этносоциальной структуры населения. Самыми обширными публикациями документальных источников по проблемам последствий Кавказской войны явились сборники, подготовленные Р.Х. Гуговым, Х.А. Касумовым, Д.В. Шабаевым и Т.Х. Кумыковым. В эти сборники вошли документы, освещающие различные аспекты проблем расселения, численности и социальной структуры населения и отражающие политику царского правительства, начиная с 20-х гг. XIX в., включая последний этап Кавказской войны (1859-1864) и последующий период вплоть до XX в.
Ряд сборников документов и материалов позволяет достаточно четко представить место и значение региональных событий в период коллективизации сельского хозяйства. Среди них следует отметить сборник «Коллективизация сельского хозяйства на Северном Кавказе (1927-1937 гг.)», в котором опубликованы документы, характеризующие процесс коллективизации в целом на Северном Кавказе. В то же время ряд документов проливает свет на особенности коллективизации Дона, Кубани, Ставрополья и национальных районов.
Значительный интерес представляет работа В.В. Цаплина, в которой автор вводит в оборот новые источники: сводные бухгалтерские отчеты по исполнению сметы расходов центрального аппарата НКВД СССР, некоторые документы Главного управления лагерей (ГУЛАГ). Большую достоверность его работам придает использование в качестве источников объяснительных записок к отчетам об использовании труда заключенных. Проведя скурпулезный анализ, автор подводит предварительный итог количества заключенных в 1939 г.
Особый вид источников составили статистические сборники. Внимания заслуживают сведения, собранные Кубанским статистическим комитетом, который находился в подчинении Центрального статистического комитета МВД. В дореволюционный период этим комитетом было издано около 30 томов «Кубанского календаря» (1874-1916 гг.) и более 20 томов «Кубанского сборника» (1883-1916 гг.). Источником о количестве и структуре населения и населенных пунктов Черноморской губернии явились материалы «Известий Закавказского статистического комитета» за 1902-1904 гг..
Представления о народонаселении Кубани и Адыгеи советского периода дают Кубанские статистические сборники, а также статсборники, выпускаемые по отдельным направлениям демографического процесса. Необходимо, однако, отметить, что всесторонние характеристики состава народонаселения не нашли своего отражения в таких официальных публикациях, как «Страна Советов за 50 лет», «Народное хозяйство СССР за 70 лет». Практически теми же недостатками страдают и подобные работы по Адыгее.
Специфика нашего исследования потребовала использования достаточно большого комплекса источников об административно-территориальном устройстве Адыгеи в рассматриваемый период. Они отражены в материалах Сборников для описания местностей и племен Кавказа и Сборников сведений о Кавказе, издававшихся во второй половине XIX в. Вместе с тем, данные источники не лишены вполне ощутимых недостатков. Сведения, представленные в них, порой весьма противоречивы и неполны. В рамках одного и того же годового отчета статистические сведения составлялись на основании разных методик, что затрудняет их использование и анализ.
В числе законодательных актов, распоряжений и постановлений в диссертации использовались: Положение о заселении предгорий западной части Кавказского хребта кубанскими казаками и другими переселенцами из России, Постановление Совета Министров СССР «О порядке проведения организованного набора рабочих» .
Значимое место в изучении историко-демографических процессов имеют переписи населения. В диссертации использованы материалы следующих из них: первой Российской (1897 г.), первой советской переписи в РСФСР (1920 г.), Всесоюзных переписей (1926, 1937, 1939, 1959 гг.). В достаточно большом количестве опубликованных статистико-демографических материалов и источников значительное место занимает «Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г.» (единственная в дореволюционной России), в которой по единой программе учитывалось все население государства. Для проводимого нами исследования представляют интерес данные по Черноморской губернии и Кубанской области. Так, в разделе по Черноморской губернии низкая плотность населения российскими официальными органами, проводившими перепись, объяснялась «почти полным выселением в Турцию коренных жителей», с одной стороны, с другой – «неудачными попытками его заселения жителями Империи».
В советский период на протяжении многих десятилетий достоверные сведения о населении страны составляли государственную тайну и в открытой печати публиковались либо нерегулярно, либо в усеченном виде.
В 1920 г. состоялась первая перепись в РСФСР, в 1923 г. – Всесоюзная городская перепись, в 1926 г. – Всесоюзная перепись, которая «заслужила название классической по уровню статистической культуры проведения и разработки». Материалы этой переписи в полной и окончательной редакции вышли в 56 томах. Особое место в истории переписного дела занимают переписи 1937 и 1939 гг. Появление систематических публикаций о естественном движении населения относится к концу 1950-х гг. Наиболее полно использовались в диссертации итоги Всесоюзной переписи 1959 г..
Помимо переписей в диссертации использовались материалы микропереписей: сельскохозяйственных, «поотдельских» и «поселенных».
Впервые в диссертации введен в научный оборот новый тип источников – Книга памяти, в которой сосредоточены сведения о жителях Адыгеи, погибших и пропавших в годы Второй мировой войны. Сведения вполне репрезентативные, так как основаны на материалах, извлеченных из центральных военных архивов.
Таким образом, источниковая база работы отражает различные аспекты динамики этнодемографических процессов в Адыгее во второй половине XIX – 50-х гг. XX вв.
Теоретико-методологическую основу диссертационного исследования составили принципы историзма, научности и объективности.
Принцип историзма позволил проанализировать демографическую ситуацию на Северо-Западном Кавказе и конкретно в Адыгее в неразрывном контексте с историческим фоном, на котором происходили изменения в структуре и количестве населения, в естественном и механическом его движении с учетом конкретно-исторических условий и в хронологической последовательности. Данный принцип реализовывался в ходе анализа влияния на демографическую ситуацию в регионе политических, социально-экономических и культурных мер центрального российского, затем советского правительства.
Принцип объективности потребовал всестороннего анализа исторических фактов, событий и явлений. Для этой цели использовались различные по происхождению и содержанию источники, исторические и демографические исследования, что дало возможность приблизиться к исторической действительности.
Применение принципа научности позволило осмыслить весь комплекс источников. При обработке материалов статистических обследований последовательно осуществлялась их интерпретация и анализ.
Значительное внимание уделялось методологии исследования и системному использованию научных методов: историко-сравнительного, историко-генетического, математико-статистического, сравнительного анализа, демографического баланса, симбиоз которых позволил углубленно исследовать проблему и разрешить поставленные задачи.
Для сопоставления демографической ситуации в Адыгее в рассматриваемый период с другими административными территориями Северного Кавказа, в диссертации применялся историко-сравнительный метод. Специфика объекта и предмета исследования стимулировала использование математико-статистических методов. Метод сравнительного анализа позволил выявить результаты разных переписей и прийти, например, к выводу, что перепись 1926 г. более удачная по сравнению с переписями 1920 и 1937 гг. Данный метод использовался также при сравнении демографических показателей Адыгеи и других административных единиц Северо-Западного Кавказа в первую очередь национальных автономий.
Историко-генетический метод позволил проследить развитие российской, затем советской демографической политики на Северо-Западном Кавказе.
Использование метода демографического баланса предполагает наличие сравнительно достоверных данных о численности населения на начало и окончание того или иного исследуемого периода, а также о количестве родившихся, естественной смертности и внутренней миграции.
Научная новизна работы состоит в том, что это первое комплексное исследование этнодемографических процессов региона в исторической динамике второй половины XIX – 50-х гг. XX вв. под влиянием событий, обусловленных вхождением адыгов в политико-административную систему Российской империи, Советской России и образованием ААО, а также катаклизмами XX в., а именно Первой мировой и гражданской войнами, коллективизацией, индустриализацией, политическими репрессиями, голодом, Великой Отечественной войной. Обобщение значительного фактического материала позволило детально изучить изменение этносоциального состава населения и административно-территориального обустройства региона и прийти к значимым выводам.
В работе:
- проведен анализ характера миграционной политики российского государства и ее последствий на Северо-Западном Кавказе на последнем этапе Кавказской войны и после окончания военных действий;
- исследованы факторы, повлиявшие на этнодемографические процессы в регионе в указанных хронологических рамках и в итоге приведшие к кардинальному изменению этнического состава региона;
- прослежен процесс формирования административно- территориальной структуры региона.
Практическая значимость исследования определяется возможностью использования его результатов в рамках различных направлений образовательной деятельности. Они могут быть применены в процессе подготовки учебно-методических пособий и лекционных курсов по истории Северо-Западного Кавказа, включая Кубань и Адыгею, этнографии и социологии.
Фактический материал и теоретические выводы диссертации могут быть использованы в деятельности научно-исследовательских учреждений при подготовке научных трудов и обобщающих работ по исторической демографии нового и новейшего времени.
Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались на кафедре истории государства и права Майкопского государственного технологического университета. Вопросы, связанные с темой исследования освещались на научных конференциях: XI Неделя науки МГТУ; VII Всероссийская научно-практическая конференция студентов, аспирантов, докторантов и молодых ученых «Наука – XXI веку» (II сессия); VI Международная научно-практическая конференция «Актуальные проблемы экологии в условиях современного мира». Майкоп, 2005 г., Всероссийская научно-практическая конференция аспирантов, соискателей и докторантов. Майкоп, 2008 г., на круглом столе «Адыги (черкесы) в историческом времени и пространстве». Майкоп, 2011 г. Ключевые положения диссертационной работы нашли свое отражение в опубликованных статьях.
Структура исследования. Работа состоит из введения, трех глав, шести параграфов, заключения, списка использованных источников и литературы, приложения.
Миграционная политика России на Северо-Западном Кавказе и ее влияние на этносоциальную структуру региона
Северо-Западный Кавказ в силу определенных причин, в числе которых одна из главных - его завоевание и включение в состав Российской империи, представлял собой во второй половине XIX - начале XX вв. весьма активный миграционный регион. До последнего времени миграционная политика российского правительства на Северном Кавказе во второй половине XIX - начале XX вв. не рассматривалась в качестве самостоятельной научной проблемы. В большинстве случаев объектом интереса исследователей являлась или собственно историческая демография Кавказа и проблемы формирования этнических границ в регионе64, или такой процесс, как махаджирство (массовая эмиграция в Турцию ряда коренных народов Кавказа), комплекс работ по которому весьма обширен65. В переселенческой политике царизма на Северном Кавказе в 60-90-е гг. XIX в. специалисты выделяют три периода:
- 60-е гг. XIX в. - продолжение заселения предгорной части Кубанской области, отсутствие переселений в Черноморской губернии, выселение горцев в Турцию;
- 70-е гг. XIX в. - ограничение переселений, как результат - ослабление оттока земледельческого населения страны на окраины, ликвидация льгот переселенцам (по законам 40 - 50-х гг.), усиление стихийного заселения Северного Кавказа;
- 80 - 90-е гг. XIX в. - признание правительством полезности внутренних земледельческих миграций состоятельного крестьянства на окраины, ослабление темпов заселения Северного Кавказа на фоне усиления миграционных потоков в Сибирь, на Дальний Восток и в Казахстан, переселение на Северный Кавказ мигрантов из близлежащих районов (Новороссии, Левобережной Украины и Центрально-Земледельческогого региона)6 . Данную периодизацию, предложенную В. Кабузаном, в соответствии с определенными хронологическими рамками, необходимо дополнить еще одним этапом:
- 1901- 1916 гг. - отказ от политики ограничения переселений, переход к политике свободы переселений, преобладание стихийных миграций, изменение видов территориальной подвижности (военный отход, дезертирство, стихийная демобилизация, беженское движение) . Особое место в миграционной политике России в рассматриваемый период продолжала занимать проблема выселения горцев на равнину. Для прояснения сути российской политики в данном направлении необходимо обратиться к истории вопроса и выяснить, был ли этот метод (выселение, переселение) исключительной мерой, предпринимавшейся в годы Кавказской войны, или он использовался российскими властями и в иных ситуациях. Изучение и анализ источников позволяет утверждать, что еще до завершающего этапа Кавказской войны российское правительство рассматривало выселение горцев и расселение их среди русского населения как одно из важных направлений своих действий на Кавказе.
Перемещение населения на Северном Кавказе практиковалось достаточно давно. Одним из первых идею переселения горских народов высказал еще П. Пестель, предлагавший все кавказские народы разделить на «мирные» и «буйные». Первым дать «российское правление и устройство», «вторых силой переселить во внутренность России, раздробив их малыми количествами по всем российским волостям», «завести в Кавказской земле русские селения и сим русским перераздать все земли, отнятые у прежних буйных жителей, дабы сим способом изгладить на Кавказе все признаки прежних ... его обитателей и обратить сей край в спокойную и благоустроенную область русскую»6 . Данная идея в период завоевания и последующего включения Северо-Западного Кавказа в состав Российской империи поддерживалась большинством российского чиновничества и военными.
На практике эту идею начал реализовывать А.П. Ермолов. В 1817 г. заложив редут Назрань, он переселил в его окрестности несколько горных ингушских аулов с целью прикрыть Владикавказ от нападений чеченцев. В 1830 г. после подавления восстания в Тагаурии И.Ф. Паскевич, стремясь впредь ликвидировать угрозу подобных восстаний, переселил часть осетин-горцев на равнину. В эти годы переселение горцев имело относительно небольшой масштаб. Ситуация изменилась в 60-е гг., когда переселение приняло более крупные размеры и использовалось уже для решения не только частных задач, но и для достижения стратегических целей -завоевания, замирения и окончательного включения региона в состав Российской империи путем растворения коренного населения в среде переселенцев, прежде всего русских.
«Равнинное» переселение горцев не сразу стало приоритетным. Российским правительством рассматривались и другие регионы страны для расселения там горцев. В 1857 г. Д.А. Милютин, будучи начальником Главного штаба Кавказской армии, в особой докладной записке изложил свои предложения о поселении горцев на землях Войска Донского . Речь в данном случае шла о горцах, покорившихся, тем не менее, представлявших для России угрозу в проведении политики завоевания и замирения края. Официальными российскими властями предложения Д.А. Милютина в тот период были отклонены. Но российские военные вернулись к ним еще раз в 1860 г., рассмотрев этот вопрос на печально знаменитом владикавказском совещании и определив выселение на Дон, как одно из направлений покорения горцев и приведения их в единое со всей империей состояние.
Главная цель переселения горцев как в годы Кавказской войны, так и в последующие периоды, состояла в рассредоточении и расселении их между казачьими станицами и русскими поселениями.
Социально-экономическая политика государства и демографическая ситуация в Адыгейской автономной области
Конец 20-х - 30-е гг. XX в. были сложным, драматичным и противоречивым периодом в истории России. Его объективное изучение стало возможным в постперестроечные годы, когда были открыты ранее засекреченные архивные материалы, в том числе, итоги переписей населения 1937 и 1939 гг. На демографические процессы в рассматриваемый период оказали влияние многие факторы - последствия гражданской и мировой войн, форсированная индустриализация, коллективизация с ее раскулачиванием и насильственным переселением.
Каждое событие этого этапа оказывало свое влияние не только на ход социально-политических и экономических, но и этнодемографических процессов в стране, в том числе, в регионе Северо-Западного Кавказа и Адыгее как его части.
В конце 20-х-30-е гг. XX в. важнейшим социально-политическим фактором этнонационального развития автономий Северо-Западного Кавказа стало национально-государственное строительство, в первую очередь, создание, а затем неоднократное реформирование автономий в соответствии с политическими и экономическими реформами, проводимыми в стране, что, в свою очередь, вело к изменениям в расселении и территориальной организации населения. В ряду таких реформ, в частности, стояло решение Президиума ВЦИК от 3 августа 1928 г. о переименовании Адыгейской (Черкесской) автономной области в Адыгейскую автономную область. Вскоре, 13 декабря 1928 г., решением президиума Адыгейского облисполкома была утверждена новая «сеть аульских и сельских советов» в количестве 37, в том числе, 23 аульских и 14 русских с установлением по районам:
Тахтамукайский - 7 советов, из них аульских советов - б194.
Понежукаевский - 7 советов, из них аульских - 5195.
Преображенский - 8 сельсоветов, из них аульских - З196.
Хакуриновский - 9 советов, из них аульских - 6 .
Натырбовский- 6 советов, из них аульских - 3 .
В этом же постановлении облисполком вторично просил Крайисполком ускорить вопрос о разрешении проведения нового районирования в области .
С началом коллективизаци в 1929 г. в Адыгее началось организационно-хозяйственное становление колхозов, которое повлекло за собой изменения и в административном устройстве области. 7 февраля 1929 г. Адыгейский областной исполнительный комитет принял постановление об укрупнении районов. В соответствии с данным решением вместо пяти в Адыгее было образовано три района. За счет территорий Преображенского района, Терновского сельсовета Понежукайского района, Штурбинского и Краснобашенского сельсоветов Хакуринохабльского района был создан
Красногвардейский район; Псекупский - из территорий Понежукайского и Тахтамукайского районов; Шовгеновский - из территорий Натырбовского и Хакуринохабльского районов20 .
В марте 1929 г. это решение с некоторыми изменениями было утверждено постановлением Президиума Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета. Взамен существовавшего разделения Адыгейской автономной области на пять районов - Тахтамукайский, Джиджихабльский (Понежукайский), Преображенский, Хакуринохабльский и Натырбовский утверждено разделение области на три района: -_Псекупский с центром в а. Понежукай, в составе а) Тахтамукаевского района полностью; б) Джиджихабльского района без Курго-Терновского сельсовета;
- Красногвардейский с центром в селе Преображенском в составе: а) Преображенского района полностью; б) Курго-Терновского сельсовета Джиджихабльского района; в) сельсоветов Штурбинского и Краснобашенского и х. Дукмасова Ульского сельсовета Хакуринохабльского района; - Шовгеновский с центром в а. Хакуринохабль в составе: а) Натырбовского района полностью; б) Хакуринохабльского района без без сельсоветов Штурбинского и Красно -Башенского и х. Дукмасова Ульского сельсовета. ВЦИК обязал упразднение существовавших и образование новых районов «произвести в порядке инструкции ВЦИК и СНК РСФСР от 8 октября 1928 г. и закончить к 1 апреля 1929 г.» .
В составе вновь образованных районов действовали 40 сельских советов, которые по районам были распределены следующим образом:
Наибольшее количество сельсоветов находилось на территории Псекупского района (16). Коренное население преобладало в сельсоветах Псекупского и Шовгеновского районах.
Населенные пункты в этот период распределялись неравномерно по сельским советам. За основу при их создании бралось не количество населенных пунктов, а численность населения. Сельсоветы включали от 1 населенного пункта (Пшизовский, Ходзинский сельсоветы Шовгеновского района) до 17-24 (Тахтамукаевский, Пчегатлукаевский и Красносельский -Псекупского района). Но и при распределении населения по сельским советам так же имел место большой разнобой. Наиболее многочисленное население проживало в сельсоветах: Натырбовском (7085 чел.) и Пчегатлукаевском (5014 чел.). А в таких сельсоветах, как Эдепсукаевский, Суповский, Старобжегокаевский - около тысячи или немногим более того. В среднем в одном сельсовете проживало в пределах 2650 чел. Представляет интерес состав сельских советов. Так, по итогам выборов в 1930 г. в составе сельсоветов было - батраков и рабочих - 8,2%, крестьян, освобожденных от ex. налога - 35%, платящих налог до 10 руб. - 49,7%, служащих - 4,1%, женщин - 26,3% .
Основными поселениями в этот период оставались аулы, села и хутора. Наиболее высокая численность населения была в с. Натырбово (6063 чел.), аулах Кошехабль (2695 чел.) и Тахтамукай (2192 чел.) , значительное количество населенных пунктов были малонаселенными, некоторые не насчитывали и 100 чел. Даже если принять во внимание требование советской власти приблизить управление к широким массам народа, то и тогда явно видны достаточно большие проблемы в проведенном административно-территориальном реформировании в этот период.
В числе населенных пунктов за 1929 г. помимо аулов, сел и хуторов значились также плантации, железнодорожные будки, небольшое (пока) количество колхозов и совхозов, кочевки, мельницы и др. В этот период продолжалось переименование населенных пунктов в соответствии с идеологией новой власти и новой исторической ситуацией - с. Калинино, а. Ленинохабль, колхоз «Красная заря», х. Порт-Артур, х. Красная Звезда х. Хакурате и др. Часть населенных пунктов продолжала носить имена своих бывших хозяев.
К 1930 г. в области насчитывалось - 226 населенных пунктов и 42 сельсовета . Областное руководство принимало меры по благоустройству населенных пунктов, созданию там надлежащих социально-культурных и санитарных условий. Так, на заседании областного штаба «по проведению санминимума» 14 декабря 1930 г. было принято решение «проработать вопрос планировки новых поселений и план застройки старых населенных пунктов», обратив особое внимание на планировку рабочих поселков (таковых в области в рассматриваемый период не было) и совхозов; потребовать от совхозов «проводить строительство жилищ для рабочих с соблюдением всех правил стройконтроля и охраны труда», включая «в план строительство бань пропускного типа для сезонных рабочих». Здесь же был заслушан «доклад о типовых проектах бань в совхозах и колхозах и возможности их применения в области», по докладу было принято решение «принять тип бань для колхозов удешевленный» 5. Власть решала подобные меры в контексте реализации «принципа решительного подтягивания культурного фронта к запросам коллективизированного населения»206.
Социально-политические и этнодемографические процессы в Адыгее накануне и в годы Великой Отечественной войны
На демографическую ситуацию в 30-е - первой половине 40-х гг. XX в. повлияли проводимые в стране репрессии. В советском обществе была создана атмосфера нетерпимости, вражды, всеобщей подозрительности. Репрессии обрушились в первую очередь на партийно-советские кадры, интеллигенцию и работников сельского хозяйства. Не осталась в стороне от этого процесса и Адыгея. За 1937 г. и 4 месяца 1938 г. из рядов партии было исключено 340 человек, из них с формулировкой «враг народа» - 100 чел., остальные - «за связь с врагами народа» . Все исключенные были осуждены. По мнению исследователей, в общей сложности в этот период пострадала 22,5% всего состава областной партийной организации" . Репрессированные и их семьи исключались из колхозов, освобождались от работы. Как отмечал кубанский историк И.И. Алексеенко, один из первых обратившийся к проблеме репрессий на Кубани, «три четверти из общего числа репрессированных в процессе «раскулачивания» - наиболее трудоспособная часть жителей кубанских станиц, аулов и хуторов в возрасте от 20 до 60 лет. В национальном составе репрессированных, наряду с русскими и украинцами, составлявшими основную массу населения края, пострадали и адыгейцы (760 чел.)...» . Точные данные людских потерь в результате репрессий отсутствуют, так как, по мнению специалиста по социально-политическим исследованиям Л.Л. Рыбаковского, «оценки людских потерь в таких случаях сопряжены с часто неустранимыми информационными пробелами» .
Особое место в демографической истории 30-х годов занимают 1932-1933 гг., связанные с голодом. Демографические последствия голода, людские потери в этот период стали активно исследоваться только со второй половины 80-х гг. XX века. Как считают специалисты, изучать данную проблему весьма сложно, прежде всего, по причине отсутствия сводной статистики и неполноты текущего учета245. В этот период процент ЗАГСов, представлявших свои сведения, составлял всего 91,8%, и они обслуживали 94,7% населения страны. Не могла не давать о себе знать и недостаточная подготовка и квалификации работников статистических отделов на местах, о чем свидетельствуют и материалы государственного архива Республики Адыгея.
В рассматриваемый период число умерших от голода в стране составило 16236 тыс. чел.246, голодало не менее 30 млн. крестьян247. Ряд отечественных специалистов сходятся во мнении, что общее число жертв голода составляет 3,8 млн. чел. По расчетам ЦСУ СССР 1964 г., в 1933 г. на каждую 1000 чел. умирало 42,6 чел. По подсчетам Е.М. Андреева, Л.Е. Дарского, Т.Л. Харьковой, этот показатель составлял 70,3 чел.249 Наиболее высокой была детская смертность. И.И. Алексеенко в своей книге «Репрессии на Кубани и Северном Кавказе в 30-е гг. XX века» приводит свидетельства о детской смертности в Адыгее жителя пос. Яблоновского Л.В.
Белова, пережившего эту трагедию 50, который вспоминал: «Дети бродили как бездомные собаки по улицам, базарам и вокзалам в поисках пищи. Обессилев от голода, они падали под заборами. Милиция ... подбирала полуживые тела и отправляла в детприемники. ... В группу выздоравливающих попадали единицы. Каждую ночь на подводы грузили трупы и вывозили на городское кладбище в общую яму» .
Северный Кавказ оказался в числе наиболее пострадавших регионов от голодомора. Из 75 районов Северо-Кавказского края голод охватил 44 района . Голод начала 30-х гг. вызвал массовую смертность в регионе. Несмотря на высокую рождаемость за прошедшие между переписями (1926 и 1937 гг.) годы, убыль населения в регионе составила 4,1% . В феврале 1933 г. бюро Северо-Кавказского крайкома партии вынуждено было официально признать «факты прямого голодания»254. Велики людские потери были и в Адыгее, наиболее пострадавшим в которой оказался Шовгеновский район253. Подтверждают это и данные о количестве родившихся и умерших в области в этот период. По сравнению с 1927 г. естественный прирост населения в области снизился с 3527 до 2067 чел. по причине снижения рождаемости с 5318 чел. «главный вклад в убыль - 70% - внесло снижение рождаемости» . Высока была детская смертность в этот период, особенно по Шовгеновскому району, где каждый третий умерший был ребенком до 1 года25 .
Подтверждение значительных потерь населения от голода в Адыгее дают сравнительные данные по численности населения области по переписям 1926 и 1937 гг. в сравнении с другими автономиями Северного Кавказа.
Демографическая ситуация в Адыгее в послевоенный период
Анализ приведенной таблицы позволяет сделать следующие выводы. Во-первых, сразу же, в первые послевоенные годы, была предложена оценка (26,6 млн. чел.), которую современные исследователи, по крайней мере, их большая часть, склонны считать наиболее оптимальной. Современные дискуссии ведутся в рамках - 17-27 млн. чел. Не находят подтверждения оценки, как минимальные (во времена И.Сталина - 7 млн. чел.), так и максимальные (43,3 - 44 млн. чел.). Первые категорически отвергаются, вторые считаются недостаточно обоснованными. Что не вызывает споров, так это огромность потерь Советского Союза в годы Второй мировой войны. Как отмечается в Военном энциклопедическом словаре, «никогда прежде в нашей стране не было такого количества потерь. На долю СССР пришлось от
Генерал-полковник, кандидат военных наук, профессор АВН Г. Кривошеев, опираясь на учетные данные генерального штаба, приводит следующие данные о людских потерях на советско-германском фронте. Перед началом Великой Отечественной войны в Красной Армии и Военно-Морском Флоте находилось 4 826, 9 тыс. военнослужащих. В годы войны было призвано 29 574,9 тыс. чел. военнообязанных и призывников. Всего же за годы войны в Вооруженные Силы было привлечено 34 476,7 тыс. чел. Кроме того, на должности военнослужащих было призвано невоеннообязанных 490,235 тыс. женщин и 219,645 тыс. мужчин старше 50 лет. Из этого количества 8 668, 4 тыс. убито, умерло и не вернулось из плена - это демографически безвозвратные потери военнослужащих (см. прил. 18).
За годы войны общие потери Советских вооруженных сил с пограничными и внутренними войсками, по донесениям из войск, составили 11, 444,1 тыс. чел.301
Особо стоит вопрос о долговременных последствиях Второй мировой войны. Как отмечал академик Б. Ц. Урланис, войны отражаются на народонаселении подобно брошенному в воду камню, от которого долго, затухая, по поверхности расходятся круги . Многократный отзвук понесенных страной в ходе Второй мировой войны людских потерь подтверждает эту аксиому. Провал в численности родившихся, когда не родились дети тех, кто сам не родился в ходе войны, пришелся на 1968 г., когда количество родившихся составило 1816,5 тыс. чел.
Вторая послевоенная фаза снижения числа родившихся пришлась на 1993 г. (1398,3 тыс. чел), когда не родились уже внуки тех, кто сам не родился в ходе войны. По мнению Е.А. Тишука, которое разделяют многие демографы, «емкость послевоенных провалов возрастно-половой пирамиды убедительно свидетельствует, что отдаленные последствия Второй мировой войны в виде численности потенциально неродившихся не уступают, а, возможно, превосходят количество неродившихся в ходе ее, т.е. отдаленные демографические последствия войны превышают наносимый ею прямой ущерб»304.
Приведенные данные свидетельствуют о том, что вопрос о людских потерях в годы Второй мировой войны еще далек от своего окончательного разрешения. Слабость статистики и текущего учета населения в военный период, неэффективность учета погибших, утрата определенной части архивных документов не дают возможности составить полную картину потерь не только в ходе военных действий, чем в основном и заняты в настоящий период историки и демографы и что имеет в большей степени политическое звучание, но и пропавших без вести (ряд ученых не относит эту категорию к безвозвратным потерям), а также умерших от ран и болезней. Особую категорию составляют угнанные в немецкий плен, учет которых практически никем не велся.
Однако учет вышеперечисленных факторов представляет несомненный интерес для исследователей в области исторической демографии, так как за цифрами скрываются вполне конкретные исторические факты. И все эти потери демографом рассматриваются как безвозвратные, включая пропавших без вести, которые не вернулись по разным причинам на родину, что не могло не повлиять на демографическую ситуацию. По количеству умерших от ран можно проследить эффективность военной медицины в годы войны.
Более полное представление о потерях населения в эти годы и демографических последствиях войны, могут и должны дать региональные исследования. Во многих регионах страны продолжается начатое в годы подготовки к 50-летию Победы составление Книг памяти. Собранные в этих книгах данные представляются весьма объективными, так как основываются как на архивных данных, так и на свидетельских показаниях. Особая их ценность состоит в том, что сведения, приводимые в них, даются в разрезе административных единиц: республик, краев, областей, городов и районов. Составлены такие книги и по Адыгее, что дает возможность сравнить разные точки зрения по числу погибших в годы Второй мировой войны и сделать по этому вопросу более оптимальные выводы.
Более объективную картину давали так называемые промежуточные итоги учета естественного и механического прироста населения. Их анализ позволяет проследить процесс складывания населения не только с количественной, но и качественной стороны и на этой основе оценить долговременные демографические последствия Второй мировой войны, оккупации области немецкими войсками, последствия голода 1948 г.
На изменение численности населения в послевоенные годы влиял уровень рождаемости и смертности. За 1947 г. количество родившихся в России сократилось в два раза, что вело к сокращению численности населения как в целом по стране, так и в отдельных ее регионах. Ухудшение демографической ситуации почти полностью нивелировало первую послевоенную компенсаторную волну рождаемости.
Практически во всех районах Северного Кавказа, в том числе и в Адыгее, за три послевоенных года наблюдалось резкое падение показателей естественного движения населения, которое было обусловлено не только войной и демографической структурой населения в послевоенное время, но и политикой государства, приведшей «к сокращению рождаемости, особенно в сельской местности в результате голода»305.
Во время войны и в послевоенный период велико было число умерших от голода. Авторы исследования «Демографическая модернизация России, 1900 - 2000» считают, что только от голода 1946 - 1947 гг. умерло 1 млн. чел. В 1947 г. в сравнении с голодным 1946 г. число умерших в стране увеличилось на 41 %. Высокий рост смертности отмечен был на Северном Кавказе. В Краснодарском крае смертность выросла на 70 - 80 %. В несколько раз на Северном Кавказе увеличилась детская смертность, в том числе в Краснодарском крае - в 2,7 раза, тогда как в целом по стране в 1947 г. по сравнению с 1946 г. она увеличилась на 45 % . Самые большие потери населения пришлись на лето 1947 г.. Число умерших в стране в июле 1947 г. по сравнению с июлем 1946 г. выросла в 1,8 раза. Тем самым, по оценкам специалистов, был полностью нарушен едва начавшийся процесс восстановления рождаемости .
По данным Министерства здравоохранения РСФСР, в апреле 1947 г. было зарегистрировано 372,3 тыс. больных алиментарной дистрофией, а в мае того же года их численность возросла до 507,7 тыс. чел.309 В числе регионов с наиболее высоким уровнем заболеваний был и Краснодарский край. Новое обострение продовольственной проблемы, вызванное летней засухой 1948 г., пришлось на зиму и весну 1949 г. Послевоенный голод растянулся практически на всю пятилетку и охватил все регионы Северного Кавказа, который терял значительную часть населения (см. прил. 19).
В приведенной таблице Адыгея отдельно не выделена, однако данные по Краснодарскому краю, в который она в то время входила, с определенными коррективами можно отнести и к ней.
