Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Историография, источники и методология исследования 16
1. Историография по теме исследования 16
2. Источники исследования 45
3. Методология исследования 68
Глава 2. Оптимизация налоговой политики в условиях свертывания НЭПа (1927/28 - сентябрь 1930 г.) 81
1. Научные разработки в НКФ СССР и их трансформация 81
2. Адаптация аппарата НКФ СССР к плановой системе 105
3. Роль НКФ СССР в ликвидации частного капитала 118
4. Позиция НКФ СССР при разработке налоговой реформы 130
Глава 3. Разработка и реализация налоговой политики в условиях построения планового продуктообмена (октябрь 1930-1932 гг.) 152
1. Разработка основ советской финансовой науки 152
2. Финансовый план: обоснование и формы реализации 161
3. Взимание налоговых платежей с обобществленного сектора 180
4. Мобилизация средств сельского населения: специфика и результат 195
5. Мобилизация средств городского населения и ее особенности 210
Глава 4. Адаптация налоговой политики к условиям развертывания «свободной» государственной торговли (1933-1936 гг.) 239
1. Научное обоснование и законодательное закрепление налоговой практики 239
2. Налоговая политика в условиях сохранения «карточной» системы 265
3. Налоговая политика в условиях перехода к «свободной» государственной торговле 397
Глава 5 .«Перестройка» налоговой политики в предвоенный период (1937-1941 гг.) 330
1. Организация научной деятельности в НКФ СССР и ее специфика 330
2. Структурная «перестройка» аппарата взимания 344
3. «Перестройка» в налогообложении промышленности 361
4. «Перестройка» в налогообложении трудящихся и колхозов 384
Заключение 403
Список источников и литературы 419
Принятые сокращения 456
- Источники исследования
- Роль НКФ СССР в ликвидации частного капитала
- Взимание налоговых платежей с обобществленного сектора
- Налоговая политика в условиях перехода к «свободной» государственной торговле
Источники исследования
Обратимся к содержанию вопросов, рассмотренных ими. Так, одна из глав монографии А. Югова посвящена бюджету, налогам, займам и денежному обращению. К сожалению, при их осмыслении он охватывает только 1928 г., но, что особенно важно для диссертационного исследования, говорит о «кризисах диспропорции», свойственных экономике Советской России. Среди них он назвал кризисы сбыта, кризисы сырья, кризисы металла, кризисы экспорта, кризисы импорта, кризисы капитала и т.д. По его словам, «недостаток капитала - это одно из основных препятствий, в которое упираются все попытки ускорить индустриализацию России». И далее, утверждал он: «Нет области хозяйства, которая не пострадала бы от диспропорций между нею и остальными отраслями народного хозяйства»9. Но характерной чертой послереволюционного хозяйства России, по его мнению, «является диспропорция между производственными способностями индустрии и потребностями сельского хозяйства, т.е. постоянный недостаток капитала для обновления промышленности и хронический товарный голод». Более того, «все просчеты, диспропорции, ошибки плана - лишь советский псевдоним тех явлений, которые обычно называются экономическими кризисами». Отсюда следует
Проблемы возникновения и развития кризисов «индустриализации» и «коллективизации», а также комплекс организационных и репрессивных мер партийно-правительственного аппарата по борьбе с ними исследовал в своей монографии «Кто управляет Россией» Александровъ (инициалы автора в монографии не указаны). Согласно его утверждению, «начавшийся в середине 1931 г. кризис «сталинизма», как в области коллективизации, так и в области индустриализации достиг в 1932 г. исключительной силы». В результате власть была вынуждена признать неэффективность насаждаемой системы снабжения через кооперативы, и «предложила» перейти на «новую систему снабжения, опираясь на свободную торговлю колхозов и колхозников» . В заключении он утверждал, что, несмотря на масштабный рост социальной напряженности, вызванный бесчеловечной экономической политикой, Сталин и его окружение не отступили от намеченных преобразований в стране и пошли лишь на «сознательное замедление их темпов»3.
О проблемах ускоренного накопления капитала, в жертву которому было принесено потребление страны, усилении социальной напряженности и вынужденном отказе правительства от «прежних строительных темпов» говорит в своей монографии Н.А. Базили. Он также утверждал, что к весне 1932 г. правительство Сталина было вынуждено признать существование «огромного неоформленного движения рабочих и крестьян», которое было вызвано «не какой -либо политической партией, не какой-либо политической программой, а нуждой, истощением от превосходящего силы страны «накопления» в ущерб потреблению»4. Именно тогда стало ясным, что «лозунг «выше темпы» - больше невозможен,... что жить как в первую пятилетку больше невозможно, что продолжать делать ставку на терпение и покорность больше невозможно и что вообще нужно скорее начать отступление»5. В результате система «запертого оборота», по его утверждению, введенная в 1929 г., была нарушена и повсеместно стали открываться базары, чтобы спасти города от голода1. Следующим шагом правительства по ликвидации этой системы стало открытие «коммерческих магазинов», где товары и продовольствие не распределялись по карточкам, а продавались по повышенным ценам тому, у кого были деньги2. Однако окончательный разрыв с «запертым оборотом» и прямым обменом продуктов правительство осуществило с 1 января 1935 г., когда было отменено распределение по карточкам, и произошел переход «к простой «буржуазной» торговле продуктами продовольствия из фонда, взятого им у крестьянства». И далее, утверждал Н.А. Базили, «переход от продуктообмена, от распределения по карточкам - к товарообороту поставил, конечно, вопрос и об орудии обмена - твердых деньгах». Нельзя было вести товарооборот с «прыгающим рублем», имевшим разную ценность в зависимости от того, в какой среде он обращался. В связи с этим, по его словам, «правительство, желая покончить с наследием первой пятилетки, повело курс на пересмотр цен, на стабилизацию рубля, на возвращение деньгам их классической роли»3.
Но чтобы окончательно отразить представление об отношении Н.А. Базили к происходящему в СССР, следует обратиться к итоговым выводам его исследования. В них он говорит о значении советского опыта и его роли в решении мировых экономических проблем. В частности, о соприкосновении советской плановой экономики не только с исторической традицией индустриализации России, с явлениями и фактами мирового масштаба, но и о том, что она «является разновидностью мирового экономического процесса». Более того, по его утверждению, «советский опыт с полной очевидностью показал крайний предел той запретной области, в которую государственная власть ни в коем случае вступать не должна». И даже «те несчастья, которые обрушились на великую страну в результате советского опыта, доведенного до своего логического конца, должны послужить серьезным предостережением для всякой власти, которая бы попыталась найти на путях насилия средства к исцелению своих экономических и социальных недугов»
Познавательны труды и других исследователей-эмигрантов, хранящиеся в спецхране ГАРФа. В частности, С. Маслов в своей монографии основное внимание сосредоточил на «колхозной России». В главе «Колхозный НЭП» он приводит примеры колхозного строительства, в том числе и на территории промышленной части Центральной России. При оценке работы применительно к данному диссертационному исследованию важно подчеркнуть, что С. Маслов одним из первых для отражения изменений в «колхозной России» ввел в научный оборот понятие «колхозный нэп». В отличие от современных российских исследователей, которые соотносят его истоки с летом 1932 г., его начало он связывает с принятием «артельного устава 1935 г.», что, по мнению автора диссертации, не умаляет значимости сделанного им умозаключения1.
А.И. Завротский, оценивая состояние общественной мысли в Советской России делает ряд существенных выводов по результатам своего исследования. В частности, он утверждает, что под влиянием различных преследований у «советских горе-ученых» при оценке действительности наблюдается «робость и всеобщая готовность к покаяниям и саморазоблачениям, к отречению от собственных воззрений»2. Применительно к диссертационному исследованию этот вывод подтверждается архивными материалами и может быть экстраполирован на деятельность специалистов НКФ СССР, участвовавших разработке налоговой политики.
Исследование Л.Д. Троцкого «К социализму или капитализму?» (Анализ советского хозяйства и тенденций его развития), подготовленное им в эмиграции, также можно отнести к наследию зарубежной русскоязычной историографии . Оценивая кризисы и другие опасности мирового рынка он утверждал, что СССР по окончании восстановительного процесса, с ростом экспорта и импорта превращается «в высшей степени своеобразную, но все же составную часть мирового рынка».
Роль НКФ СССР в ликвидации частного капитала
Однако не только архивные документы характеризуют процесс чистки НКФ СССР. На страницах периодической печати осенью 1929 г. этой теме уделялось повышенное внимание. В частности, были опубликованы статьи Я.Х. Петерса и того же Г. Шкловского , доклад Я.Х. Петерса на объединенном заседании президиума ЦКК и коллегии НК РКП4 и др. материалы. В них также содержатся представляющие для диссертационного исследования интерес различные суждения и умозаключения. Прежде всего, это заявление Я.Х. Петерса о том, что инициатором основных налоговых реформ (централизация взимания акциза, обложение частника подоходным налогом за текущий год, переход от обложения себестоимости пряжи на обложение ткани по ценности) выступал не аппарат НКФ, а РКП и ЦК партии. В результате, по его словам, получена колоссальная экономия, удешевление аппарата и упрощение взимания налогов. Более того, благодаря централизации взимания налогов, можно обходиться «без особых специалистов», что подтверждают своей работой «молодые, советской формации специалисты»5.
Чуть позже, оценивая содержание научных разработок НКФ СССР, Я.Х. Петере утверждал, что слушатели Института красной профессуры, привлеченные для изучения работы финансово-экономического управления, «расшифровали его подлинное лицо как лаборатории всяких правых и хуже правых теорий, которые потом через другие управления наркомфина получают практическое выражение». Это нашло отражение в заявлениях сотрудников управления, которые удивлялись, что «частников-конкурентов сажают в тюрьму», рекомендовали вернуться к «методам изучения сельского хозяйства эпохи графа Витте» и «уменьшить капитальные вложения в промышленность во имя повышения торговли». Они также требовали пересмотреть план капитального строительства, а монополию хлебной торговли объявляли «вредной, ненужной». Нэп в их понимании, продолжал Я.Х. Петере, способствует освобождению «свободных сил хозяйства», а «нынешний этап - возвращение принципов военного коммунизма»1.
В докладе НК РКИ «Об итогах чистки центрального аппарата НКФ СССР», осуществленной в течение 1929 г., также говорилось, что «одним из самых характерных управлений в смысле искажения классовой линии» являлось ПЭУ. В ходе чистки ПЭУ с привлечением рабочих бригад из 85 работников управления было уволено 23 сотрудника, из них 18 по первой и второй категориям и 5 без категорий. Среди «вычищенных» оказались профессора А.А. Соколов и К.Ф. Шмелев, П.Н. Кутлер, академик П.П. Маслов, Л.Н. Литошенко, П.В. Микеладзе, А.Е. Воробьев, СТ. Кистенев и другие . В декабре 1929 года чистке подвергся и ученый с мировым именем Н. Д. Кондратьев3. Но и этого оказалось мало. По утверждению Я.Х. Петерса, аппарат НКФ можно было сократить еще на 100 человек, а численность сотрудников мосфинотдела на 40%4. В результате была подготовлена площадка для формирования научных взглядов социалистической формации, в том числе и в области историко-экономической науки5.
О результатах чистки управления госдоходов (Госналога) можно судить по изменению его численности. Если к ее началу штат управления состоял из 103 человек, то к августу 1929 г. он сократился до 77 сотрудников. Руководство управления было обвинено в просчетах в подборе кадров, невнимании к рационализации акцизной системы, противодействии соответствующим мероприятиям НК РКИ и искажении классовой линии при установлении акцизов на ткани и тарифных ставок подоходного налога. В частности, при изменении последних в проекте управления, внесенного в законодательные органы осенью 1929г. подоходный налог увеличивался для рабочих и служащих и уменьшался для кустарей, нэпманов и т.д.6
Устойчивая тенденция к росту недоимки, по мнению членов комиссии, также во многом зависела от качественного состояния налогового аппарата как в центре, так и на местах. Раскрытые в последнее время безобразия и судебные процессы в Рыбинске, Нижнем Новгороде, Иваново-Вознесенске и других городах свидетельствовали о том, что аппарат не выполнял своих функций, срастался с частником, делал ему всевозможные поблажки. Не способствовали усилению работы и разрабатываемые управлением громоздкие и неясные директивы. Так, инструкция по сельхозналогу содержала 84 параграфа и приложения из 14 форм, к выполнению и заполнению которых возникало много вопросов, в том числе и со стороны финорганов. Военным налогом, имевшим больше политическое, чем фискальное значение, в управлении никто не занимался, что привело к снижению его взимания на местах.
Среди отрицательных явлений был назван и параллелизм в работе ряда управлений НКФ СССР. Например, бюджетное управление представило в Госплан СССР объяснительную записку к предварительному балансу на 1928/29 г., несогласованную с управлением государственных налогов. Вследствие этого получился не только разнобой в целом ряде цифр, но и возникла диаметрально противоположная точка зрения между ними по некоторым вопросам. Общественный резонанс приобрело дело Асеровых, чье хозяйство рязанским губфо было обложено индивидуальным налогом. В разрешение этого вопроса были вовлечены НКФ СССР и РСФСР. При этом НКФ СССР, несмотря на мотивированное объяснение рязанского губфо своих действий в отношении хозяйства Асеровых, предложил НКФ РСФСР отменить его решение и пересчитать налог. При дальнейшем разбирательстве выяснилось, что действия рязанского губфо вполне обоснованы, а в НКФ СССР имело место лоббирование интересов своих родственников одним из его сотрудников. В результате дополнительной чистки из 77 сотрудников управления госналогов было «вычищено» еще 8 человек и 4 получили административные взыскания1.
Нарекания у комиссии возникли и к Госфиниздату, который задерживал публикацию популярной литературы по налогообложению, а в ряде случаев проявил недостаточную идеологическую бдительность. Значительные просчеты и недостатки имели место и при подготовке специалистов на заочных курсах НКФ СССР. на курсах работали сотрудники НКФ «по своей идеологии буржуазно-устряловского направления», в учебных планах отсутствовали «общеметодологические, марксистские предметы (истмат и политэкономия)», а на предложение ввести политэкономию в число предметов, изучаемых на курсах, «не только спецы, но и замнаркомфина Кузнецов высказались категорически против». Профессор А.А. Соколов при чтении курса «Теоретические основы системы налогов» отрицал, что организация хозяйства в СССР служит источником увеличения накопления», и утверждал, что «улучшение нашей экономики возможно за счет увеличения роли частника». П.Н. Кутлер в «Организации и технике прямого обложения» ратовал за ограничение капитальных затрат, повышение цен и налогов и т.д.1 В результате в НКФ было «вычищено около 200 чуждых в классовом отношении людей», его аппарат был сокращен на 28% и обеспечен «выдвижением в него 94 рабочих» .
Взимание налоговых платежей с обобществленного сектора
Деятельность НКФ СССР по реализации налоговой политики в сельской местности в исследуемый период имела свои специфические особенности. Кроме традиционной фискальной направленности по обеспечению госбюджета налоговыми доходами она была подчинена реализации государственных установок по ликвидации кулачества как класса и осуществлению сплошной коллективизации крестьянских хозяйств, в том числе и в промышленной части Центральной России. При этом считалось, что их осуществление не могло выполняться по отдельности, поскольку они взаимодополняли друг друга и в конечном итоге обеспечивали формирование механизма централизованного продуктообмена между госпромышленностью и коллективизированным сельским хозяйством (контрактация) в деле построения плановой экономики. Так, на упоминавшейся ранее научной конференции марксистов-финансистов один из докладчиков Б. Дитман утверждал, что «мы уничтожаем кулака не просто потому, что он кулак, а что он есть отношение, обусловленное специфическим отношением переходного периода..., которые охватываются финансовой системой». Развивая свою мысль, далее он утверждал, что «кулак борется не против пролетариата, а против социалистической системы производства. Район сплошной коллективизации уничтожает кулака гораздо вернее, чем сотни винтовок, непосредственно направленных на него...»1. Однако столь одностороннее понимание формулы экономических отношений между промышленностью и сельским хозяйством не могло вместить всего их многообразия, в том числе имеющего региональную специфику. Как осуществлялась реализация данных установок, и какие коррективы по мере их выполнения пришлось вносить НКФ СССР в налоговую политику, подробнее рассмотрим в данном параграфе.
Итак, вопрос о реальной численности кулацких хозяйств и объеме их обложения, особенно в промышленной части Центральной России, долгое время оставался открытым. Коллегия НКФ РСФСР своим решением от 7 июня 1930 г. признала даже нецелесообразным установление контрольных цифр по кулацким хозяйствам в РСФСР и внесла данное предложение в СНК СССР. На местах, по утверждению наркомфина, такие цифры также отсутствовали. Поэтому при составлении контрольных цифр наркомфин предположил, что индивидуальным налогообложением могло быть охвачено 25-30% (или 120-125 тыс.) хозяйств от числа обложенных в индивидуальном порядке в 1929/30 г. (Приложение №4)
С учетом повышения тяжести обложения в среднем на 40% путем применения специальной шкалы ставок с них планировалось получить примерно 30-32 млн. руб. 12 октября 1930 г. управление госдоходов НКФ РСФСР информировало СНК РСФСР и ЦК ВКП(б) о результатах работы по выявлению кулацких хозяйств4. Их процент оказался ниже запланированного. В документе утверждалось, что данное расхождение было связано с общим запозданием учетной кампании, деятельности финорганов по снижению налоговых ставок для середняков и колхозников, а также с пересмотром списков хозяйств, попавших под индивидуальное обложение (Приложение №5-6).
На заседании коллегии НКФ СССР 22 октября 1930 г. на основании обзора имеющейся практики было признано, что «в вопросе выявления кулака и взимания с него денег, в установлении правильной доходности кулацких хозяйств нет еще перелома». Более того, зачастую «все средства раскулаченных хозяйств поступают в колхозы без взноса налогов». Значительная часть кулацких хозяйств в порядке ликвидации избегает обложения и уклоняется от уплаты налогов. Для преодоления указанных явлений управлению госдоходов было жестко предписано потребовать от местных финорганов «выполнения закона о выплате налогов при ликвидации кулацких хозяйств». Одновременно было принято решение составить перечень тех районов, которые представляют информацию об отсутствии на их территории кулаков, и через НКФ союзных республик привлечь к ответственности за плохую работу сотрудников местных финотделов. На особо отстающие районы по выявлению кулацких хозяйств решено наложить административные взыскания1.
Несмотря на принятые меры, на заседании коллегии НКФ РСФСР 16 ноября 1930г. была вновь констатирована безобразно плохая постановка дела по выявлению и взысканию платежей с кулацких хозяйств. Для активизации означенной работы бригадирам НКФ в крайфо и облфо специальным письмом было дано распоряжение принять все меры по дополнительному выявлению кулацких хозяйств и немедленному взысканию с них 100% причитающихся к уплате налоговых платежей. Одновременно было решено инициировать в правительстве вопрос о расширении признаков кулацких хозяйств, что позволило бы ускорить работу на местах по их поиску . Управлению доходов было предложено в срочном порядке разработать ряд соответствующих законопроектов с расчетом вступления их в действие с 1 января 1931 г. Независимо от намеченных действий при обсуждении финплана на 1931 г. было решено увеличить объем сельхозналога, подлежащего взысканию на территории республики
Законодательные инициативы НКФ СССР были учтены правительством, о чем свидетельствует принятие ЦИК и СНК СССР 23 декабря 1930 г. постановления «Об обложении кулацких хозяйств единым сельхозналогом в индивидуальном порядке».2 Данным постановлением органам власти на местах предписывалось принять меры к выявлению всех кулацких хозяйств и их обложению в индивидуальном порядке, которое требовалось завершить не позднее 15 января 1931г. Им также предоставлялось право применительно к местным условиям видоизменять признаки кулацких хозяйств, содержавшиеся в ст. 29 положения «О едином сельскохозяйственном налоге»3.
Первым в череде решений правительства о налогообложении сельского населения в 1931 г. стало постановление ЦИК и СНК СССР «О единовременном сборе на хозяйственное и культурное строительство в сельских районах».4 29 марта 1931 г. ЦИК и СНК СССР приняли новое постановление - «Положение о едином сельскохозяйственном налоге на 1931 год»5. Им облагались колхозы, необобществленная часть хозяйств колхозников, единоличные крестьянские хозяйства, а также смешанные промыслово-сельскохозяйственные артели и доходы, полученные единоличными хозяйствами от участия в простейших объединениях. В связи с установлением соответствия календарного и хозяйственного годов менялись и сроки уплаты налога - до 15 декабря 1931 г. Налог с каждого колхоза исчислялся по его валовому сбору: с сельхозкоммун и артелей 3 коп. с каждого рубля валового дохода, с товариществ по обработке земли (ТОЗов) - 4 коп.
Налоговая политика в условиях перехода к «свободной» государственной торговле
С 1 января 1935 г. в связи с отменой карточной системы по печеному хлебу, муке и крупе и системы отоваривания хлебом технических культур деятельность НКФ СССР по реализации налоговой политики стала осуществляться в иных условиях. Значительной корректировке было подвергнуто налоговое законодательство, увеличился аппарат взимания, в сферу налогообложения вовлечена торговая сеть, изменилась налоговая практика, как в центре, так и на местах.
Адаптация к новым условиям проходила сложно. В течение короткого времени требовалось отрегулировать механизм исполнения законодательных решений, учесть все предприятия, задействованные в реализации муки, крупы и фуража, и обеспечить своевременное и безнедоимочное поступление налога с оборота с предприятий объединения Заготзерно. Их исполнение с первых же дней сопровождалось необходимостью решения различные практических проблем. Так НКФ СССР разработал инструкцию о новом порядке получения налога с оборота по зерну, муке и зернофуражу, но она и до московской конторы Заготзерна была доведена несвоевременно. Не знали об ее существовании и в московских подразделениях Госбанка. По этой причине в отдельной графе платежных документов они не указывали исчисленный с операции налог с оборота и не осуществляли его ежедневное перечисление в госбюджет1. В результате только по Москве по состоянию на 11 января 1935 г. было собрано всего 11 млн. руб. вместо 36 млн. руб, предусмотренных по плану2.
Было также необходимо пополнить штат инспекторов госдоходов новыми квалифицированными кадрами и подвергнуть их обучению для работы с налогоплательщиками в торговой сети . Даже в Москве и МО такая проблема решалась с большим трудом, а на местах существующие возможности были еще больше ограничены. Только для райфинотделов МО требовалось 140 инспекторов госдоходов и 79 бухгалтеров, а по состоянию на 14 января зачислено лишь 27 и 5 специалистов соответственно4. Требование НКФ к крайоблфинотделам уже к 1 февраля завершить укомплектование штатов и пропустить новых работников через специальные краткосрочные курсы повсеместно не выполнялось5. В итоге на конец первого полугодия 1935 г. аппарат по доходам от реализации хлебопродуктов был сформирован лишь на 71,8%6.
Решения требовала и проблема насыщения розничного товарооборота промтоварами, с производством которых промышленность по-прежнему не справлялась. В докладе на III Московском областном съезде советов в начале января 1935 г. В.В. Куйбышев отмечал, что «за годы нормирования ассортимент не только продовольственных, но и промышленных изделий по целому ряду товаров сузился. Промышленность все еще медленно перестраивается в соответствии с требованиями потребителя и не знает запросов населения» . В результате НКФ СССР в августе 1935 г. с целью выполнения плана по налогу с оборота вынужден был обратиться к
Председателю СНК СССР В.М. Молотову с просьбой обязать Госплан, Наркомвнуторг, Наркомлегпром и Наркомпищепром обеспечить отпуск в торговлю дополнительного количества товаров. В том же обращении предлагалось обязать Заготзерно увеличить отпуск торгующим организациям 75% пшеничной муки и пшена «до размеров полного удовлетворения спроса на них населения»1.
Другой не менее значимой проблемой была своевременность поступления налоговых платежей в бюджет государства. О том, что существовало значительное расхождение по различным видам отчетности, свидетельствуют архивные документы. Например, в одной из информационных записок Р.Я. Левину указывалось, что по кассовой отчетности Госбанка за июль 1935 г. от Комзага СНК СССР налога с оборота поступило на 60 млн. руб. меньше, чем по его оперативной отчетности и предлагалось принять соответствующие меры к Госбанку2.
Кроме объединения Заготзерно крупным плательщиком налога с оборота выступал Главспирт.3 В 1935 г. от него предполагалось получить 7,6 млрд. руб.4 Но и и здесь не все обстояло гладко. Об этом свидетельствуют обращения Г.Ф. Гринько и Р.Я. Левина к председателю СНК СССР В.М. Молотову и наркому путей сообщения А.А. Андрееву, датированные мартом 1935 г. В них говорилось о чрезвычайно низких поступлениях налога с оборота в первом квартале 1935 г. из-за скопления на железных дорогах большого количества вагонов с водкой5. Только на московском заводе скопилось 120 вагонов, рязанском - 31, Тульском - 50, Кашинском - 45, калужском - 35 и т.д.6 К маю ситуация с поступлениями налога с оборота от Главспирта не изменилась и Р.Я. Левин вновь был вынужден обратиться к зампреду СНК СССР В.Я. Чубарю с изложением причин прорыва и проектом постановления СТО. На этот раз вмешательство СНК было необходимо для того, чтобы потребовать от руководства ряда областей, в том числе и Московской области, обеспечить перевозку спирта, водки и водочной посуды автогужтранспортом, а также принять меры к своевременному сбору выручки из лавок Главспирта, расположенных в
И все же недобор налога с оборота за первое полугодие 1935 г. по Главспирту составил 170 млн. руб. В итоге с 15 по 16 июля в НКФ СССР было проведено совещание с инспекторами крайоблфо, задействованными в работе по обложению предприятий Главспирта . В своем выступлении перед участниками совещания руководитель сектора госдоходов НКФ СССР Альтшуллер подчеркнул важность выполняемой ими работы. По его словам, увеличение плана по Главспирту продиктовано желанием правительства компенсировать недобор от налога с оборота из-за снижения цен на целый ряд промтоваров, предназначенных для населения страны . По итогам совещания руководителям крайоблфо было предложено немедленно добиться «перелома в постановке работы финорганов по обеспечению поступлений доходов от обложения Главспирта». Для этого надлежало организовать ежедекадный контроль за поступлениями, организовать наблюдение за отпуском водки всем сельским потребительским обществам районов, обеспечить своевременную сдачу выручки торговой сетью Главспирта в отделения Госбанка, почты и т.д. Все вскрытые факты хищений и растрат денег рекомендовалось сообщать органам прокуратуры для привлечения виновных к ответственности. Руководители крайоблфо также были предупреждены о том, что работа их подразделений будет оцениваться в строгой зависимости от выполнения плана поступлений по Главспирту
