Содержание к диссертации
Введение
РАЗДЕЛ 1. Новые приоритеты развития правоохранительных органов в условиях ликвидации кулачества и укрепления колхозного строя 20-74
РАЗДЕЛ 2. Органы ОГПУ как инструмент внутриполитической борьбы и политизация правоохранительной сферы 75-113
РАЗДЕЛ 3. Уголовно-правовые коллизии эпохи «великого перелома» и борьба правоохранительных органов с уголовной преступностью . 114-162
РАЗДЕЛ 4. Советская пенитенциарная практика 1928-1932гг 163-204
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 205-210
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ И ИСТОЧНИКОВ 211-230
- Новые приоритеты развития правоохранительных органов в условиях ликвидации кулачества и укрепления колхозного строя
- Органы ОГПУ как инструмент внутриполитической борьбы и политизация правоохранительной сферы
- Уголовно-правовые коллизии эпохи «великого перелома» и борьба правоохранительных органов с уголовной преступностью
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Задачи обеспечения законности
и правопорядка, решаемые системой правоохранительных органов,
^gL принадлежат к числу наиболее важных в жизнедеятельности любого
социума. Их выполнение составляет приоритетное направление в
деятельности современного государства. Состояние дел в данной сфере
является одним из наиболее существенных показателей здоровья любого
общественного организма. В значительной степени оно определяется
непосредственной деятельностью целого ряда специальных органов.
|Ь> Выполняя огромный объем работы по административному и уголовному
регулированию, обеспечению общественного порядка и борьбе с преступностью, повседневно соприкасаясь с массой населения, правоохранительные структуры представляют собою важнейшую составную часть государственного аппарата.
Проблемы обеспечения законности и правопорядка приобретают
\ /Ш) особое значение в периоды радикального реформирования общества,
неизбежно связанные с нарушением привычных общественных связей и
отношений, общим ростом числа асоциальных, преступных проявлений. В
данной связи вполне объяснимо, что они являются одними из наиболее
актуальных на современном этапе радикального реформирования России. С
учетом реалий современного переходного периода, предъявляющего новые
'Щ требования к государственному строительству, интерес к изучению
российского исторического опыта реформирования системы правоохранительных органов, а также их деятельности (в единстве как позитивных, так и негативных сторон) представляется оправданным.
Проведённая в СССР на рубеже 20-30-х гг. «революция сверху»
оказала мощное влияние на все сферы жизни советского общества,
^ определила стратегию его развития на длительную историческую
перспективу. Одним из ключевых элементов этой стратегии стала политика
ликвидации кулачества как класса. В ходе ее подготовки и проведения
4 изменились коренные основы ряда государственных институтов, сложились новые реалии правоохранительной системы, произошли глубокие изменения в общественной психологии. Страх перед раскулачиванием, до сих пор во многом определяет сознание российского крестьянина. Значение «перелома», произошедшего на рубеже 20-30-х гг. и осознание того, что последствия этой политики во многом определяют современное состояние России, требуют от историков наращивания усилий по всестороннему изучению этой темы.
Степень изученности проблемы. Анализ историографии проблемы позволяет выделить два основных этапа в ее развитии. Первый из них относится к концу 20-х - 80-м годам XX в. Второй охватывает 90-е годы, а также начало нынешнего столетия.
На первом этапе, в силу ряда причин, история правоохранительных органов находилась на периферии научного поиска. Именно с десятилетнего юбилея революции, в СССР, несмотря на наличие интересных наработок,1 началось свертывание системных исследований. Тем не менее, в советской историографии, несмотря на очевидную закрытость проблематики, были подготовлены довольно интересные работы по различным аспектам деятельности правоохранительных органов.
Прежде всего, нельзя обойти вниманием блок теоретических трудов, связанных с вопросами законотворчества и проведения советской уголовной политики. Наряду с этим, большой интерес представляют практически ориентированные работы, поднимавшие тему поддержания
1 Гернет М.Н. Преступность и самоубийства во время войны и после нее. М, 1927;
Броннер В.М. Елистратов А.И. Проституция в России. М, 1927; Киселев И. 10 лет
Рабоче-Крестьянской милиции // Административный вестник. 1927. № 10-11. С.29-35;
Николаевский Н.А. К десятилетию организации и деятельности уголовного розыска //
Там же. 1927. № 10-11. С.36-44; Кондурушкин И.С. Частный капитал перед советским
судом: Пути и методы накопления по судебным и ревизионным делам. М.-Л., 1927 и др.
2 Эстрин А.Я. Развитие советской уголовной политики. М., 1933; Эстрин А.Я. Уголовное
право СССР и РСФСР. М., 1931; Крыленко Н.В. Реформа уголовного кодекса. М., 1929;
Исаев ММ. Основные начала уголовного законодательства СССР и союзных республик.
М.-Л., 1927; Пионтковский А.А. Формы уголовного права периода пролетарской
диктатуры // Основы и задачи советской уголовной политики. М, 1929 и др.
5 режима социалистической законности. В их массиве уже в 20-е годы появляются работы, посвященные политическим репрессиям. Их отличительной особенностью являлся публицистический характер трудов обо всех без исключения структурных элементах механизма репрессий.3 Впрочем, в некоторых из них конкретизировались причины массовых репрессий, обстоятельства привлечения к ним ряда государственных учреждений и объектов преследований, также разъяснялись «необходимость» и «правильность» разоблачения «врагов» и осуждение их показательными судами в духе «революционной законности».4
Вместе с тем на рубеже 20-30-х годов в России появлялось немало работ, содержавших ценные фактические сведения и даже новые методологические подходы. В частности, здесь следует отметить весьма прогрессивный для своего времени труд М.Н. Гернета, посвященный проблемам преступности, девиантного поведения.5 Чрезвычайно интересными представляются работы, в которых нашла свое отражение деятельность правоохранительных органов по пресечению антиобщественных явлений, в т.ч. обобщение опыта практической работы.6 Богатая литература отложилась также по вопросам пенитенциарии.7
Ширвинд Е. Вопросы судебно-карательной политики на XV съезде ВКП (б) // Советское право. 1928. № 1; Стучка П. Революционная законность (итоги и перспективы) // Советская юстиция. 1930. № 10; Крыленко Н.В. О революционной законности. М, 1932; Вышинский А.Я. Законность революционная. Большая Советская Энциклопедия. Т. 26. М, 1933. С. 86; Его же: Суд и прокуратура. М, 1937; Его же: Советский уголовный процесс. М, 1938; Судебные речи. 1923 -1938. М., 1955 и др.
4 Крыленко Н.В. На борьбу с вредительством. М., 1930; Контрреволюционеры в рясах.
Ярославль, 1930; Контрреволюционная деятельность меньшевиков-интервентов.
Методическая разработка для сети партийного и комсомольского просвещения. Ив.-
Вознесенск, 1931; Контрреволюционная деятельность «Промышленной партии».
Методические разработки и рабочий материал для сети партпросвещения. Ив.-
Вознесенк, 1930; Формы классовой борьбы на данном этапе. М., 1933; Вышинский А.Я.
Подрывная работа разведок капиталистических стран и их троцкистско-бухаринской
агентуры. М., 1938 и др.
5 Гернет М.Н. Преступность за границей и в СССР. М., 1931.
6 Герцензон А.А. Борьба с преступностью в РСФСР. М., 1928; Тагер С. Милиция и
революционная законность. М.: НКВД, 1928 и др.
Кесслер М. Задачи и методы производственно-хозяйственной деятельности в местах заключения. Доклад на 1 Всесоюзном совещании пенитенциарных деятелей. М., 1928;
В 30-50-е годы, под влиянием изменившихся внутриполитических условий, исследование исторических аспектов проблемы укрепления законности и правопорядка в СССР фактически прекратилось, что явилось отражением закрытости правоохранительной проблематики в условиях тоталитарного государства. Лишь к очередным юбилеям деятельность органов госбезопасности, суда, прокуратуры и исправительно-трудовых учреждений по выполнению решений высшего партийно-государственного руководства находила отражение в многочисленных брошюрах и статьях.8
Отмеченная проблематика приковывала внимание и зарубежных исследователей. Но появлявшиеся за рубежом исследования, в силу их чрезмерной политической ангажированности, обуславливавшей стремление представить исключительно негативную картину советской жизни, также не могли восполнить пробел в отмеченной предметной области.9
Особый массив литературы в конце 20-х - 30-е годы составили публикации, посвященные политике ликвидации кулачества как класса. Как правило, они представляли собой статьи партийных деятелей, организаторов и руководителей проведения раскулачивания, публицистов, журналистов, пытавшихся подробнее рассказать о новой политике партии, обосновать её необходимость. Среди произведений партийных руководителей10 наиболее интересными являются работы В.М. Молотова, возглавлявшего комиссию по подготовке ликвидации кулачества как класса, и А.А. Андреева, руководившего работой комиссии по проведению раскулачивания в 1931-1932 гг. Из журналистских работ наиболее
Сизов С.К. Дореволюционная тюрьма и советский исправительно-трудовой дом. Армавир, 1928 и др.
8 К 20-летию ВЧК - ОГПУ - НКВД. М., 1937; 20 лет ВЧК - ОПТУ - НКВД. М., 1938;
Софинов П.Г. Карающая рука советского народа: к 25-летию ВЧК - ОГПУ - НКВД. 1917
-1942. М., 1942 и др.
9 Солоневич И. Россия в концлагере. Б.Айрес, 1936; Киселев-Громов Н.И. Лагеря смерти
в СССР. Шанхай, 1936 и др.
10 Андреев А.А. На путях подъёма и социалистической реконструкции сельского хозяйства. Статьи и речи. 1928-1930. Ростов-н/Д, 1930; Варейкис И.М. О сплошной коллективизации и ликвидации кулачества как класса. Воронеж, 1930; Хатаевич М.М. О ликвидации кулачества как класса. Самара, 1930: Эйхе Р.И. Ликвидация кулачества как класса. Новосибирск, 1930; Молотов В.М. В борьбе за социализм. М., 1934.
7 фактологически насыщенными были брошюры и книги А. Ангарова, С. Силаева, М. Корнеева и др.11 В целом, можно отметить, что в конце 20-х -середине 30-х годов работы по теме раскулачивания ещё не приобрели характера исторического исследования. Их ценность состоит в фиксации фактических данных, а также в отражении духа эпохи.
Оживление деятельности по изучению истории советских правоохранительных органов, их работы по обеспечению общественного порядка и режима законности начинается с середины 50-х годов. С этого времени историки начали больше изучать проблемы классовой борьбы, укрепления социалистической законности. В многочисленных работах, появившихся этого времени, рассматривалось формирование социалистических общественных отношений, освещалась деятельность по созданию нового законодательства, укреплению государственного аппарата.12
В контексте предпринятого исследования, полагаем необходимым специально выделить несколько основных историографических направлений. Прежде всего, отметим работы, посвященные непосредственно истории правоохранительных органов. Как правило, они принадлежали исследователям из отраслевых учебных и научных учреждений. В наибольшей степени здесь оказались разработанными проблемы истории советской милиции, пенитенциарии, ВЧК.13 Многое
11 Ангаров А. Классовая борьба в советской деревне. М., 1929; Силаев С. Классовая
борьба в деревне и хлебозаготовки. М.,1930; Корнеев М. Вторая пятилетка и
уничтожение классов. М., 1932 и др.
12 Кукушкин Ю.С. Сельские Советы и классовая борьба в деревне (1921-1932 гг.). М.,
1968; Исторический опыт КПСС в осуществлении новой экономической политики.
М.,1972идр.
13 Еропкин М.И. Краткий очерк развития организационных форм Советской милиции
(1917-1930гг.). М.: ВШ МВД СССР, 1959; Еропкин М.И. Развитие органов милиции в
советском государстве. М., 1967; Киссис М.Т. Основные этапы советской милиции. М.,
1965; История советской милиции. В 2 т. М., 1977; Советская милиция: История и
современность. 1917-1985. М., 1987; Стручков Н.А. Советская исправительно-трудовая
политика и ее роль в борьбе с преступностью. Саратов, 1970; Некрасов В.Ф. На страже
интересов Советского государства: История строительства войск ВЧК-ОГПУ-НКВД-
МВД. М., 1983 и др.
8 было сделано исследователями в плане создания истории внутренних войск МВД СССР.14
Специальные исследования также посвящались органам прокуратуры и суда. В этих работах были введены в научный оборот новые документы о развитии правоохранительной и судебной системы, о проблемах эволюции советского права, совершенствовании организационной структуры правоохранительных учреждений и их деятельности по укреплению социалистической законности.
Оценивая содержательную сторону отмеченных исследований, посвященных различным правоохранительным органам, укажем, прежде всего, на их очерковый характер и преимущественно пропагандистскую, популяризаторскую направленность. Другой отличительной чертой исследований, посвященных проблемам истории охраны правопорядка, являлось изучение в качестве ведущей темы партийного руководства системой правоохранительных органов.16
Вместе с тем, несмотря на известную односторонность, в рассматриваемый период шло накопление фактического материала. По ряду позиций, в частности, это, прежде всего, касается исследований по истории советской милиции 20-х годов, можно констатировать довольно большой
объем проведенной работы.
Боевой путь внутренних войск, внутренней и конвойной охраны: Краткий исторический очерк // Служим Отчизне. М., 1968. С. 11-143; Войска называются внутренними: Краткий исторический очерк. М., 1982; и др.
15 Кожевников М.В. История советского суда. 1917-1956 гг. М.,1957; История советского
государства и права. Кн. 2. М.,1968; Верховный Суд СССР. М., 1974; Советская
прокуратура. История и современность: Сб. статей. М., 1977; Суд в СССР. Сб. статей.
М., 1977; История государства и права СССР. 4.2. М, 1981 и др.
16 См.: Зыбин С.Ф. Партийное руководство органами внутренних дел в советской
историографии// Вопросы политической работы в органах внутренних дел в
современных условиях. Л.: ВПУ МВД СССР, 1985. С. 100-114; Кузьмин СИ. Против
антисоветской фальсификации состояния социалистической законности в первые годы
деятельности исправительно-трудовых лагерей (1930-1936гг.)//Труды академии МВД
СССР. М, 1985; и др.
17 Прокопенко В.Н. Романов В.М. Советская милиция (1917-1928). М., 1965; Хоринцев
Г.Н. Организация и деятельность рабоче-крестьянской милиции Бурятской АССР в
период построения социализма (1917-1937гг.). Иркутск, 1985; Дугин А.Н. Органы
Именно на основе литературы, посвященной отдельным правоохранительным органам, с 70-х годов появилась возможность на новом уровне продолжить исследование проблемы социалистической законности как самостоятельной комплексной темы. Примечательно, что при этом авторы, исходя из необходимости ориентации на позитив, смогли подготовить работы только по периоду нэпа.18
Как и прежде, в известной степени данный пробел восполнялся исследователями проблем классовой борьбы, а также работами историков-аграрников. В частности, проблемы раскулачивания рассматривались в работах СП. Трапезникова, В.М. Селунской, Ю.С. Кукушкина, И.А. Ивницкого И.Я. Трифонова, В.А. Сидорова.19 На большом фактическом материале авторы раскрыли закономерности и формы классовой борьбы в деревне, показали процесс раскулачивания как с точки зрения масштабов, сроков и географии, так и судьбы спецпереселенцев и их «трудового перевоспитания».
В 1986 году вышел 2-й том «Истории советского крестьянства»,20 посвященный периоду 1927-1937 годов. Его главная ценность заключается в большом количестве фактических данных.
Московской городской милиции в 1917-1930 гг. М., 1988; Суслин Э.В. Комсомол -активный помощник Коммунистической партии в создании и развитии милиции (1918-1936гг.). Л., 1988 и др.
18 Кучемко Н.М. Укрепление социалистической законности Сибири в первые годы
НЭПа. Новосибирск, 1981; Новокрещенова О.Г. Борьба партийных организаций Сибири
за укрепление социалистической законности в деревне в связи с переходом к нэпу. Дисс.
... канд. ист. наук. Новосибирск, 1974; Курицын В.М. Переход к нэпу и революционная
законность. М., 1972; Его же. Развитие прав и свобод в советском государстве. М., 1983;
Его же. Становление социалистической законности. М., 1983 и др.
19 Трапезников СП. Исторический опыт КПСС в социалистическом преобразовании
сельского хозяйства. М., 1959; Его же. Ленинизм и аграрно-крестьянский вопрос. В 2 т.
М., 1983Селунская В.М. Борьба КПСС та социалистическое преобразование сельского
хозяйства. М.,1961; Ивницкий Н.А. Классовая борьба в деревне и ликвидация
кулачества как класса. М.,1972; Кукушкин Ю.С. Сельские советы и классовая борьба в
деревне (1921-1932 гг.). М., 1968; Трифонов И.Я. Ликвидация в СССР эксплуататорских
классов. М., 1975; Сидоров В.А. Классовая борьба в доколхозной деревне. 1921-1929 гг.
М., 1978 и др.
История советского крестьянства. В 5 т. Советское крестьянство в период социалистической реконструкции народного хозяйства. Т.2. 1927-1937 гг. М., 1986.
В целом следует отметить, что за период со второй половины 50-х до конца 80-х годов научная литература по проблеме значительно выросла количественно и качественно. Появился ряд фундаментальных трудов обобщающего характера, специальные историографические работы. Велась интенсивная разработка источников, причем все активнее вовлекались в научный оборот архивные материалы.
Новый этап в историографии связывается с либеральными изменениями в нашем обществе, начавшимися с рубежа 1980-1990-х гг. Под их влиянием наметился общий пересмотр основных концептуальных положений, определяющих фундаментальные теоретико-методологические характеристики рассматриваемого периода, началась разработка принципиально нового направления исследований, связанного с изучением репрессивной политики советского государства.21
Вне всякого сомнения, в рассматриваемый период центральное место в литературе заняла тема репрессий. Причем после первых горячих споров о масштабах репрессий и достоверности характеризующих их данных,22 исследователи все более активно обращаются к региональным материалам.23
Данилов А.А. История инакомыслия в России. Советский период. Уфа, 1995; Тополянский В.Д. Вожди в законе. Очерки физиологии власти. М., 1996; Стецовский Ю. История советских репрессий. Т. 1-2. М., 1997; Иванов В. А. Миссия ордена. Механизм массовых репрессий в советской России в конце 20-х-40-х гг. (на материалах Северо-Запада РСФСР). СПб., 1997; Кириллов В.М. История репрессий в нижнетагильском регионе Урала. 1920-1950-е годы. 4.1-2. Нижний Тагил, 1996; Некрасов В.Ф. Тринадцать «железных» наркомов: История НКВД-МВД от А.И. Рыкова до Н.А. Щелокова (1917-1982 гг.). М., 1995; Уйманов В.Н. Репрессии. Как это было... (Зап. Сибирь в конце 20-х -начале 50-х годов). Томск, 1995;
22 Цаплин В.В. Статистика жертв сталинизма в 30-е годы// Вопросы истории. 1989. №4;
Земсков В.Н. К вопросу о масштабах репрессий в СССР// Социс. 1995. №9; Попов В.П.
Государственный террор в советской России. 1923-1953гг. (источники и их
интерпретация)// Отечественные архивы. 1992. №2 и др.
23 Папков С.А. Репрессивная политика советского государства в Сибири (1928- июнь
1941гг.). Дисс. ...докт. ист. наук. Новосибирск, 2000; Головин С.А. История
политических репрессий на Дальнем Востоке России 1920-1930-е годы. Дисс. ... канд.
ист. наук. Благовещенск, 2000; Демидова А.Н. Расказачивание в Хоперском округе в
1918-193ІГГ. Дисс. ... канд. ист. наук. Волгоград, 2002; Захаровский Л.В. Политика
«ликвидации кулачества как класса» и ее проведение в Уральской области. 1929- 1933гг.
Дисс. ...канд. ист. наук. Екатеринбург, 2000; Шашкова О.Л. Репрессивная политика
Вместе с тем, следует признать, что, несмотря на радикальное изменение методологических основ работ по советской истории и разработку ряда новых проблем, в плане изучения рассматриваемой научной темы в целом и сегодня сохраняется советская историографическая традиция в проблематике исследований. Как и раньше внимание исследователей в наибольшей степени привлекает история милиции и ВЧК. В частности, особо отметим докторские диссертации по ранее закрытой, откровенно парадной истории ВЧК.24 Отметим также докторскую диссертацию Л.П. Рассказова.25 В ней автор показывает, что в 1930-е г.г. расширились карательные функции НКВД, которые Сталин и его окружение «подстраивали» под политику «большого террора».
Весьма заметную группу на нынешнем этапе составили также кандидатские диссертации по истории милиции 20-х годов.26 Известный перелом заметен также в исследовании проблем пенитенциарной политики. С первых работ здесь центральное значение получила тема использования заключенных как дешевой рабочей силы.28
государства в 1928-1939 годох и ее последствия (на материалах Центрального Черноземья). Дисс. ...канд. ист. наук. Курск, 2000 и др.
24 Майданов И.И. Органы государственной безопасности в 20-х годах. На материалах
Белорусской ССР. М, 1994; Петров М.Н. Формирование и деятельность органов ВЧК-
ОГПУ. 1917-середина 1920-х гг. (На материалах Северо-Запада России). Новгород, 1995;
Хаустов В.Н. Деятельность органов государственной безопасности НКВД СССР, 1934-
1941гг. М, 1997.
25 Рассказов Л.П. Карательные органы в процессе формирования и функционирования
административно - командной системы в Советском государстве (1917 - 1941 г.г.). Уфа,
1994.
26 Пирбудагов Н.П. История становления и развития дагестанской милиции в 20-е годы
XX века. Махачкала, 1998; Феоктистов С.Ф. Милиция Забайкалья в 1917- начале 1930-х
годов. СПб., 1999.; Худяков П.П. Дальневосточная милиция в борьбе с уголовной
преступностью в 20-е годы. Владивосток, 1996; Маюров Н.П. Профессиональные союзы
сотрудников рабоче-крестьянской милиции (1918-1937гг.). СПб., 1995 и др.
27 Гвоздкова Л.И. История репрессий и сталинских лагерей в Кузбассе. Кемерово, 1997;
Иванова Г.М. ГУЛАГ в системе тоталитарного государства. М., 1997; Детков М.Г.
Содержание пенитенциарной политики Российского государства и ее реализация в
системе исполнения уголовного наказания в виде лишения свободы в период 1917-1930
годов. М., 1992; Его же. Тюрьмы, лагеря и колонии (К 120-летию Главного тюремного
управления России). И., 1999; Широков А.И. Дальстрой: предыстория и первое
десятилетие. Магадан, 2000; Ахмадеев Ф.Х. Катаев Н.А. Хабибулин А.Г. Становление и
В то же время, на данном фоне по-прежнему чрезвычайно плохо разработанной представляется история советского суда и прокуратуры. В общем, достаточно робкими выглядят также шаги в направлении целостного изучения проблем законности и правопорядка. Кстати эта оценка применима и к новейшим исследованиям по истории российской преступности, где о периоде 1928-1933гг. материал дается крайне скудно.29
Лишь очень немногие историки и юристы разрабатывают данную проблему комплексно. При этом в подобных трудах заметен междисциплинарный подход, а также влияние новых методологических веяний (история ментальностей и др.).30 Определенное значение для раскрытия темы имеют также исследования, активно проводимые в последнее время в рамках истории повседневности, в частности, рассматривающие различные проявления девиантного поведения.31
Особый блок современных публикаций составили работы по истории внутрипартийной борьбы, в частности, поднимающие тему личного
развитие органов советской милиции и исправительно-трудовых учреждений. Уфа, 1993; и др.
Хлевнюк О.В. Принудительный труд в экономике СССР (1929-1941гг.)// Свободная мысль. 1992. №13;
29 Мухин А.А. Российская организованная преступность и власть. История
взаимоотношений. М., 2003; Преступность и реформы в России. М., 1998; Раззаков Ф.И.
Бандиты времен социализма (Хроника российской преступности 1917-1991гг.). М., 1996;
и др.
30 Андреевский Г.В. Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху (20-30-е годы).
М., 2003; Нейстат А.А. Формирование правосознания и художественная литература в
советской России 1917-1929гг.: Уголовно-правовой и уголовно-процессуальный
аспекты. Дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2000; Революция и человек: Быт, нравы,
поведение, мораль. М., 1997; Романовская В.Б. Репрессивные органы и общественное
правосознание в России XX века: Опыт философско-правового исследования. Дисс. ...
докт. юрид. наук. СПб., 1997;
31 Бордюгов Г.А. Социальный паразитизм или социальные аномалии? (Из истории
борьбы с алкоголизмом, нищенством, проституцией, бродяжничеством в 20-30-е годы) //
История СССР. 1989. №1; Мусаев В.И. Преступность в Петрограде в 1917-1921гг. и
борьба с ней. СПб., 2001; Лебина Н.Б. Повседневная жизнь советского города: Нормы и
аномалии. 1920-1930-е годы. СПб., 1999; Шкаровский М.В. Ленинградская проституция
и борьба с ней в 1920-е годы// Невский архив. I. М.-СПб., 1993. Шкаровский М.В. Семь
имен «кошки»: расцвет наркомании в 1917-1920-е годы// Невский архив. Ш. М.-СПб.,
1997 и др.
Земцов Б. Оппозиционные группировки 20-30-х годов. М., 1992; Старков Б.А. Утверждение режима личной власти И. В. Сталина и сопротивление в партии и
13 влияния Сталина на НКВД. В данной связи особо отметим работу О.В. Хлевнюка, несмотря на название, на широком историческом фоне, дающую интересный материал по рассматриваемому периоду.33
В последнее десятилетие XX века получили развитие основные направления в исследовании истории карательной политики Советской власти и проводивших ее органов: во-первых, изучение процесса политических репрессий в СССР (в том числе, массовых репрессий 1928 -1933 гг., репрессий по национальному признаку, в регионах и т.д.);34 во-вторых, освещение вопросов, связанных с деятельностью высших партийно-советских органов и отдельных персоналий - участников событий 30-х г.г.;35 в-третьих, работы, направленные на разрушение стереотипа о всеобщей покорности, неведении и казенном единомыслии в советском обществе, рассмотрение сюжетов сопротивления и результатов протеста.36
государстве (итоги и уроки политической борбы в 30-е годы). Дисс. ...докт. ист. наук. СПб., 1992; Демидов В.В. Дискуссии и внутрипартийная борьба в большевистских организациях Сибири (ноябрь 1919-декабрь 1929гг.). Дисс. ...докт. ист. наук. Новосибирск, 1997; Поташев А.Ф. Феномен троцкизма в отечественной общественно-политической литературе. Дисс. ...докт. ист. наук. Ростов н/Д, 1993
33 Хлевнюк О.В. 1937-й: Сталин, НКВД и советское общество. М., 1992.
34 Бугай Н.Ф. К вопросу о депортации народов СССР в 30 - 40-х годах // История СССР.
1989. № 6; Его же: 20 - 40-е годы: Депортация населения с территории Европейской
России // Отечественная история. 1992. №4; Реабилитация: Политические процессы 30 -
50-х годов. М., 1991; Вашкау Н.Э. Немцы в России: история и судьба: Учебное пособие
по спецкурсу. Волгоград, 1994; Паж Б.Д. Корейцы в Советской России (1917 - конец 30-
х годов). М., 1995; Веригин С.Г., Лайдинен Э.П. Финский шпионаж и политические
репрессии на Севере-Западе России в 1920 - 1930-е гг. // Политический сыск в России:
история и современность. Спб.: Изд-во Спб. УЭФ, 1997. С. 198 - 211 и др.
35 Хорев А. Судья Ульрих: История и судьбы// Красная звезда. 1989. 8 апреля; Некрасов
В. Генрих Ягода // Советская милиция. 1990. № 1-2; Он же: Николай Ежов // Там же.
1990. №1-2; Ваксберг А.И. Царица доказательств. Вышинский и его жертвы. М., 1992;
Медведев Р.А. и др. Железный ястреб: Политический портрет Л.М. Кагановича.
Екатеринбург, 1992; Хлевнюк О.В. Сталин и Орджоникидзе. Конфликты в Политбюро в
30-е годы. М., 1993; Платонов О.А. Тайная история России. XX век. Эпоха Сталина. М.,
1996; Пятницкий В.И. Заговор против Сталина. М., 1998 и др.
36 Лукин Ю.Ф. Социально-политический протест в условиях сталинизма //
Десталинизация сознания: проблемы и перспективы. Тезисы докладов
межреспубликанской НПК 12-17 июля 1989. Архангельск, 1989; Его же: Из истории
сопротивления тоталитаризму в СССР (20 - 80-е гг.). М, 1992; Расправа. Прокурорские
судьбы. М., 1990. Вып. 4; Они не молчали / Сост. А.В.Афанасьев. М., 1991; Кислицын
С.А. Сказавшие «нет»: (Эпизоды из истории политической борьбы в советском
обществе в конце 20-х - первой половине 30-х г.г.). Ростов н/Д., 1992 и др.
Особый блок составили работы по истории коллективизации. Наиболее фундаментальным научным трудом 90-х годов по теме раскулачивания стала монография Н.А. Ивницкого, вышедшая в 1994 году.37 В ней автор привел много новых фактических данных, на основе уникальных архивных материалов ЦК ВКП(б) (Политбюро, Секретариата, Оргбюро и их комиссий), ОПТУ, Наркомзема осветил ряд сюжетов из истории раскулачивания. Среди новейших направлений исследований отметим также блок работ по политическому контролю.
В целом, историографический обзор показывает, что, несмотря на наметившийся с 90-х годов заметный рост интереса, проявляемого исследователями к истории российской правоохранительной политики, комплексного труда, посвященного ее анализу в рамках избранного периода, до сих пор не создано.
С учетом этого, автор определил в качестве объекта исследования правоохранительные органы СССР.
Целью исследования является изучение особенностей эволюции правоохранительных органов СССР и их деятельности в условиях решения задачи ликвидации кулачества и перехода к социально однородному обществу.
Для достижения поставленной цели, автор определил следующие основные задачи исследования:
- рассмотреть процесс изменения основных приоритетов в деятельности
правоохранительных органов в условиях ликвидации кулачества и
укрепления колхозного строя;
- исследовать проблему политизации правоохранительной сферы и
усиления органов ОПТУ как главного инструмента внутриполитической
борьбы;
Ивницкий Н.А. Коллективизация и раскулачивание. М., 1994. 38 Измозик B.C. Политический контроль в советской России. Дисс. ... докт. ист. наук. СПб., 1995 и др.
15
проанализировать изменение концептуальных подходов к определению
уголовной преступности и деятельность правоохранительных органов по
борьбе с нею;
ф - выявить специфику советской пенитенциарной практики 1928- 1932гг.
Хронологические рамки исследования охватывают период 1928 -
1932 гг. Такие границы определены исходя из учета процессов советской
модернизации, связанной с началом индустриализации и осуществлением
программы коллективизации. В силу вызванных этим колоссальных
социальных изменений в СССР, в рамках рассматриваемого периода
,ф произошла существенная корректировка политики государства в сфере
строительства системы органов, призванных обеспечивать необходимый уровень правопорядка и законности.
Территориальные рамки исследования определены в соответствии
со складывавшимся административно-территориальным делением СССР.
Источниковую базу работы составили как опубликованные, так и
4^, архивные материалы. Среди открытых публикаций следует, прежде всего,
выделить блок нормативно-правовых актов.39 Эти документы, учитывая их
общеобязательное назначение, оказывали прямое влияние на все стороны
общественно-политической жизни, отражались в правовой деятельности
местных властей. Среди правовых документов такого рода нужно особо
отметить Основной Закон (Конституцию) СССР (II съезд Советов СССР,
{Ш' январь 1924 г.), постановления и т.д. К ним примыкают директивные,
руководящие материалы РКП(б)-ВКЩб) и Советского государства, в т.ч.
стенограммы и протоколы различного рода съездов, конференций,
программные документы правящей партии и т.п.40
39 Собрание узаконений и распоряжений Рабоче-Крестьянского правительства СССР.
М., 1928-1932; Собрание узаконений и распоряжений Рабочего и Крестьянского
.Щ'- Правительства РСФСР. М., 1928-1932; Сборник документов по истории уголовного
законодательства СССР и РСФСР 1917-1952. М.: Госюриздат, 1953; Собрание кодексов РСФСР. М, 1927; Декреты Советской власти. Т. 1-13. М., 1957-1989 и др.
40 Съезды Советов Союза ССР, Союзных и Автономных Советских Социалистических
Республик. Сборник документов. 1917-1936 гг. В 3-х т. М, 1959; КПСС в резолюциях,
решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. М., Т.2-4. 1970; XV съезд ВКП(б).
Немалый интерес представляют собою документальные публикации,
отразившие деятельность правоохранительных органов. При этом известная
избирательность в подборе документов, имевшая место в 1920-80-е гг.,
Ф позволяет и ныне вводить в научный оборот все новые ценные материалы,
характеризующие правоохранительную политику государства.41 Отметим также содержательно связанные с ними сборники по коллективизации.42
Для характеристики карательной политики советского государства немалое значение имеют статистические и справочные издания, позволяющие с известной степенью точности сопоставить масштабы репрессий в разные периоды его истории. Однако следует заметить, что статистика о правоохранительной деятельности является неполной, так как с 1930г. необходимые для нашего анализа данные не публиковались.
Среди опубликованных источников определенное место заняла также мемуарная литература.44
Обширный фактический материал автор почерпнул в периодических
(Ш, изданиях. Среди центральных изданий наибольший интерес вызывали
ведомственные - «Административный вестник» (1927-1928гг.), «Суд идет!» (1928-1932 гг.) и др.
Помимо опубликованных материалов автором были изучены документы, хранящиеся в фондах Государственного архива Российской
Щ' Стенографический отчет. 4.1-2. М.: Госполитиздат, 1961-1962; XVI съезд ВКП(б).
Стенографический отчет. М.: Госполитиздат, 1930 и др.
41 Лубянка - Сталину о положении в стране (1922-1934гг.)....; Лубянка. ВЧК-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ-МВД-КГБ, 1917-1960. Справочник// Сост. А.И. Кокурин, Н.В. Петров. М., 1997; ГУЛАГ: Главное управление лагерей. 1918-1960. М., 2002; Система исправительно-трудовых лагерей в СССР, 1923-1960: Справочник. М., 1998; Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918-1939гг....; Репрессии 30-40-х годов в Томском крае. Томск, 1991 и др.
Документы свидетельствуют: из истории деревни накануне и в ходе коллективизации. 1927-1932гг. М., 1989; Трагедия советской деревни: Коллективизация и раскулачивание:
'Щ-, Док-ты и мат-лы. В 5 т. М., 1999 и др.
43 Движение населения в местах заключения СССР // Статистическое обозрение. 1928.
№5; Итоги десятилетия Советской власти в цифрах, 1917-1927. М., 1928; Преступность
и репрессии в РСФСР: Материалы к реформе уголовного кодекса. М.,1930 и др.
44 Шрейдер М. НКВД изнутри. Записки чекиста. М., 1995; Теребилов В.И. Записки
юриста. М: Глобус, 1993 и др.
17
Федерации (ГАРФ), Российского государственного архива социально-
политической истории (РГАСПИ), Российского государственного архива
экономики (РГАЭ), Российского государственного военного архива (РГВА).
Ф В первом автором использовались фонды НКВД, Главного управления
местами заключения НКВД РСФСР и др. Во втором - материалы фонда ЦК КПСС. В РГВА изучался фонд конвойных войск НКВД.
Для характеристики процессов, протекавших на краевом - областном
губернском - окружном уровнях, использовались документы
региональных архивов Центра и Юга России - Центра документации
\ф. новейшей истории Краснодарского края (ЦДНИКК), Государственного
архива Краснодарского края (ГАКК), Центра документации новейшей истории Ростовской области (ЦДНИРО), Государственного архива Ростовской области (ГАРО), Центральный государственный архив Московской области (ЦГАМО), Центральный архив общественных движений Москвы (ЦАОДМ).
Щ Методологическую основу диссертации составили научные принципы
объективности и историзма, основанные на признании вариативности исторического процесса, исходящие из приоритета фактов, документальных свидетельств, предусматривающие отказ от политической заданности. Теоретическая основа исследования определена комплексом исторических, общеюридических, философских трудов.
'Ш Аксиологический подход к правовой культуре позволил акцентировать
внимание на тех сторонах правовой деятельности, которые связаны с отношением людей к законодательству и правосудию, с выбором ими путей достижения личных и общественных целей, соблюдением законности.
Вместе с тем один лишь аксиологический подход к изучению проблем укрепления правопорядка и законности, развития правовой культуры, ко-
^ нечно же, не может в полной мере высветить все их грани. Его следует
дополнить деятельностным подходом, акцентирующим внимание исследователя на различных сторонах или характеристиках человеческой
18 деятельности. В этом аспекте история правоохранительных органов исследуется как специфический способ государственной и общественной жизнедеятельности, рассматривается в неразрывной связи с деятельностью граждан, которая является необходимым условием для производства, распространения и освоения правовых ценностей.
Учитывая остро критическую направленность основной массы вновь появляющейся литературы, автор также исходит из учета того, что «разоблачение может стать врагом понимания не в меньшей мере, чем апологетика».45
Научная новизна диссертации определяется тем, что в ней впервые осуществлено комплексное изучение эволюции правоохранительных органов и их деятельности в условиях подготовки и проведения сплошной коллективизации.
В работе показано, что процессу уничтожения кулака предшествовал его сокрушительный разгром на выборах в Советы в 1927 и 1929гг., обеспеченный исключительно административными мерами, в том числе и оперативными средствами карательных органов. Лишь с 1928/29г. в разряд главной перешла задача борьбы с экономической контрреволюцией.
Не снимая вины с карательных органов в проведении репрессивной политики в годы сплошной коллективизации, автор показывает, что изначально была заметна тенденция органов правопорядка к тому, чтобы дистанцироваться от чрезвычайщины. Неустойчивость политической ситуации диктовала известную осторожность даже органам ОГПУ, первоначально больше ориентированным на информационную работу. Автор доказывает, что силовые органы являлись лишь инструментом репрессий. Субъективно многие их работники не являлись сторонниками жестких мер, однако затем были в массе своей развращены практикой вседозволенности.
В работе обосновывается вывод о том, что основная роль в процессе ликвидации кулаков принадлежала все же не силовикам, в т.ч. ОГПУ, а
45 Зиновьев А.А. Коммунизм как реальность. М.: Центрполиграф, 1994. СП.
19 районному «активу» во главе с райкомами ВКП(б) и райисполкомами. Чекисты и милиция, как правило, проводили «изъятия» по указанию добровольных местных активистов. В данной связи, размеры репрессий в ходе коллективизации во многом определялись не ими.
Решение масштабных репрессивных задач обусловило централизацию силовых структур в 1934г. в рамках единого НКВД. Тем самым были во многом сняты серьезные межведомственные противоречия, имевшие место ранее. В данной связи, автор показал, что появление данного сверхведомства значительно повысило эффективность деятельности как по контролю за политическими противниками, оппозицией, так и по борьбе с уголовной преступностью.
Практическая значимость диссертации состоит в том, что исторический опыт деятельности государства по реорганизации системы правоохранительных органов является важным источником формирования его политики на современном этапе. Материалы диссертации могут найти применение при чтении специальных и факультативных курсов в вузах, при написании монографической литературы, обобщающих трудов, разработке учебников и спецкурсов по истории России.
Апробация исследования. Результаты диссертации изложены в публикациях автора, в сообщениях и докладах на научных конференциях.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, четырех разделов, заключения, списка использованной литературы и источников.
Новые приоритеты развития правоохранительных органов в условиях ликвидации кулачества и укрепления колхозного строя
Характеризуя развитие СССР в условиях концептуальной смены курса на мировую революцию идеей построения социализма в одной стране, следует отметить его глубокую внутреннюю противоречивость. Действительно, в повседневной практике в 20-е годы реально существовали различные варианты возможных путей практической реализации данного курса. Один из возможных - курс на смешанную экономику и свертывание репрессий. Именно на такое развитие событий делали, к примеру, ставку сменовеховцы, рассчитывавшие на постепенное перерождение большевистского режима. В частности, С.Н. Прокопович даже в 1926г. допускал возможность новых частных уступок частному капиталу в советской России.46
Однако в действительности развитие страны пошло другим путем. С середины 1920-х гг. центральное место во внутренней политике СССР заняло индустриальное развитие. Неизбежно связанное с этим свертывание НЭПа началось с изменения трудовых отношений не только в промышленности, но и в сельском хозяйстве. Аграрные преобразования власти были направлены на превращение крестьянского мира в часть государственной системы. Для этого уничтожались все основы крестьянского самоуправления, утверждалось всевластие аппарата, прежде всего, карательного. Данные советских органов власти свидетельствуют о том, что с конца 1927 г. по август 1929 г. большевистское руководство, осознав опасность дальнейшего продвижения по пути, намеченному апрельским пленумом 1925 г., приступило к непосредственной подготовке сплошной коллективизации.
Изученные нами документы показывают, что новый курс на ужесточение репрессивной составляющей внутренней политики стал реальностью уже в ходе избирательной кампании 1927г. Тогда «вопрос «кто-кого» был перенесен в кампанию 1927г. в рамках которого и произошел разгром кулака на выборах и полная победа коммунистов.47 В первую очередь это было обеспечено исключительно административными мерами, в том числе и оперативными средствами карательных органов.
Уже на стадии подготовки избирательных списков их роль оказалась одной из ведущих. Совместно с фискальными органами они непосредственно были заняты определением круга «лишенцев». В частности, резолюция объединенного заседания бюро Черноморского окружкома и президиума Окружной Контрольной комиссии от 22-23 ноября 1926г. (протокол № 65) по вопросу «О перевыборах Советов» четко зафиксировала: «Предложить административно-судебным и финансовым органам приступить к составлению списков лиц, кои согласно данных этих органов, должны будут лишены права голоса».48 В итоге, новый курс, направленный на расширение участия в кампании правоохранительных и судебных органов обусловил резкий рост численности лишенцев. Одновременно, накануне перевыборов судебные преследования были использованы против кулаков, «пробравшихся в Советы». В данной связи, достаточно часто в прессе встречались известия о том, что руководители очередного «кулацкого» Совета «за бесхозяйственность и саботаж отдаются риком под суд».49
В процессе предвыборной кампании правоохранительные органы весьма активно использовались и в ином качестве. Во-первых, работники НКВД широко использовались для обеспечения деятельности местных избирательных комиссий, к которым они прикреплялись для постоянной работы на все время предвыборной кампании.
Органы ОГПУ как инструмент внутриполитической борьбы и политизация правоохранительной сферы
Вынужденное допущение элементов рыночного хозяйства в условиях реализации новой экономической политики не могло не сказаться на общем содержании российской внутриполитической жизни. Усталость от эпохи беззакония, характерного для периода гражданской войны, недовольство бесконтрольностью представителей различного рода властных, особенно силовых структур, стремление к стабильности и устойчивости жизни на основе признанных конституционных норм отражали настроения не только широких масс населения страны, но и значительной части большевистского руководства. Масштабный политический террор в новых условиях оказался неприемлем. Он вызывал вполне естественную реакцию отторжения у граждан.
Не случайно, с введением нэпа были немедленно ослаблены позиции и влияние такого неконституционного органа как ВЧК, резко ограничена его компетенция. Следствием этого стало устойчивое сокращение масштабов репрессивной практики, в частности, уменьшение количества арестованных органами ВЧК-ГПУ-ОГПУ. Причем до 1926 года сокращение арестованных происходило ежегодно. Количество осужденных, в том числе и к высшей мере наказания, после введения нэпа также резко сокращается в 1922 и 1923 гг. Однако затем три года (1924, 1925, 1926), напротив, происходил рост числа осужденных, хотя и довольно незначительный. Таким образом, внутриполитическая практика свидетельствовала о том, что развитие нэпа еще обеспечивало достаточно высокую степень консолидации общества, оставляя необходимые условия для перехода от террора к гражданскому миру. Тем не менее, очевидной была и вся хрупкость данного состояния относительного равновесия, таившая в себе опасность нового срыва в чрезвычайщину.
Обращаясь к вопросу о новом статусе ОГПУ, следует признать, что его роль оставалась весьма и весьма важной и относилась к числу ключевых. Сохранение в руках государства «командных высот в экономике сопровождалось поддержанием достаточно жесткого политического контроля за социальными процессами. Поэтому после некоторого спада в работе чекистского ведомства, объективно его роль стала неуклонно усиливаться. В частности, о заметном повышении значимости чекистского аппарата свидетельствует тот факт, что его существование как постоянного органа Советского государства было закреплено в Конституции СССР, в окончательной редакции принятой II съездом Советов СССР 31 января 1924 года. В новой Конституции страны Объединенному Государственному Политическому Управлению была посвящена целая глава.198
Согласно новой Конституции страны, роль политической полиции дополнительно усиливалась не только в плане оперативной разработки противников советской власти, но и в плане осуществления внесудебных и судебных репрессий. В частности, с созданием СССР был образован Верховный суд СССР, существование которого также было зафиксировано в Конституции.199 При этом Верховный Суд СССР изначально оказался тесно, непосредственную связанным с ОПТУ. В состав пленарного заседания Верховного Суда СССР был введен представитель ОПТУ. ОПТУ также получило возможность направлять вопросы по собственной инициативе на рассмотрении пленарного заседания (такую же возможность имели ЦИК СССР, его Президиум, прокурор Верховного Суда СССР, прокуроры союзных республик).
Уголовно-правовые коллизии эпохи «великого перелома» и борьба правоохранительных органов с уголовной преступностью
Несмотря на известную историографическую тенденцию конца 1980-х - 1990-х годов, заключавшуюся в несомненной идеализации периода нэпа, на практике он отнюдь не являлся периодом гармоничного и бескризисного развития. Причем это проявлялось в различных сферах. Финансовый кризис весны 1922 года, кризис сбыта осени 1923 года, товарный кризис 1924 года, товарный голод конца 1925 года- вот только некоторые кризисы первого этапа нэпа. В последующем они переросли в грандиозные кризисы хлебозаготовок и, в итоге, привели к подлинным социально-экономическим и политическим катаклизмам рубежа 20-30-х годов.
Одним из наиболее масштабных кризисных проявлений 20-х годов, на наш взгляд, явился кризис в сознании людей, в том числе, сопряженный с различного рода девиантными, преступными проявлениями. Устойчиво высокий уровень преступности в годы нэпа объясняется целым рядом причин объективного и субъективного порядка. На наш взгляд, их можно структурировать следующим образом. Во-первых, после масштабной гражданской войны, в условиях затянувшегося выздоровления общества и медленного возрождения хозяйства, часть населения страны была склонна к анархистским и даже преступным действиям, как к продолжению силовой практики революционной эпохи.
В частности, к началу рассматриваемого периода одной из специфических массовых форм социального протеста против НЭПа было резкое увеличение корыстных преступлений, направленных против новой буржуазии и просто богатых людей. Чрезвычайно широкое распространение получило хулиганство. Обращаясь к уголовной статистике, можно убедиться в наличии в массе преступлений значительной доли тяжкой преступности. К примеру, в числе тяжких преступлений в Тамбовской губернии во второй половине 20-х годов удельный вес разбойных нападений составлял до 80%.
Весьма примечательно, что приводивший указанный цифровой показатель С.Н. Захарцев предлагает их деление на две группы: «Во-первых, ограбления действительно зажиточных или имевших доступ к денежным средствам граждан... Во-вторых, ограбления, ставшие видом «отхожего промысла крестьян, и направленные против таких же крестьян соседнего района (нападения на хутора и людей, направляющихся на рынок или обратно и т.д.)». При этом он делал вполне обоснованный вывод о том, что «культ «перераспределения», «экспроприации периода «военного коммунизма», адаптированный к мужицкому пониманию справедливости давал о себе знать в годы НЭПа».278
Вместе с тем, представляется, что побудительные причины преступного поведения были много более общими. Продолжавшаяся политика ниспровержения, разоблачения ценностей прежней жизни, раскола деревни, активно насаждавшегося сверху, способствовали смене ценностных ориентиров, особенно среди сельской молодежи. Это и не могло быть иначе в ситуации, когда мораль стала считаться буржуазной выдумкой. Православная вера, как основа русского менталитета, была растоптана, храмы закрывались, при попустительстве властей расхищались предметы культа. На смену покаянию шел воинствующий атеизм. Исчезало почтение к старшим и семейным ценностям, что проявлялось не только в молодежной среде. К.Б. Литвак в своей статье отмечает: «новая социально-политическая обстановка и связанные с ней новые правовые реалии самым серьезным образом повлияли, во-первых, на самосознание женщины, смену у нее идеала семейной жизни, во-вторых, на такую сторону крестьянского быта, как взаимоотношения между поколениями в семье».
