Деятельность Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства Куприянов Михаил Иванович

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. История формирования и структурные особенности Чрезвычайной следственной комиссии 23

Глава II. Принципы деятельности и основные направления расследований Чрезвычайной следственной комиссии 82

Глава III. Чрезвычайная следственная комиссия в общественно-политическом мнении 139

Заключение 202

Список источников и литературы 207

• История формирования и структурные особенности Чрезвычайной следственной комиссии
• Принципы деятельности и основные направления расследований Чрезвычайной следственной комиссии
• Чрезвычайная следственная комиссия в общественно-политическом мнении

Введение к работе

Актуальность темы исследования во многом определяется задачами отечественной исторической науки на современном этапе. Ее развитие связано с продолжающимся процессом переосмысления целого ряда проблем отечественной истории. Это касается, прежде всего, изучения российского исторического процесса в 1917 году. Несмотря на то, что данный период всегда привлекал повышенное внимание историков, ряд вопросов остался за пределами их рассмотрения. К таким проблемам принадлежит, на наш взгляд, и изучение деятельности Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и прочих высших должностных лиц как гражданского, так и военного и морского ведомств (ЧСК).

В начале XXI века Российское государство продолжает существовать в условиях, связанных с проведением коренных общественно-экономических и политических преобразований, обусловленных недавними радикальными переменами в истории страны. Направление этих общесистемных изменений связано в том числе и с переоценкой достижений и ошибок предшествующих периодов истории России. В подобной же ситуации поиска путей дальнейшего развития российское общество уже стояло в 1917 г. На настоящем этапе развития Российского государства особенно остро стоит вопрос о развитии гражданского общества, способного осуществлять эффективный контроль за различными ветвями государственной власти. Это делает актуальным обращение к рассматриваемой в настоящей работе проблеме, к историческому опыту функционирования ЧСК. Обращение к истории деятельности Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства создает возможность не только провести реконструкцию последних лет существования Российской империи, как это делалось отечественной исторической наукой долгое время, но и ответить на многие вопросы, связанные с политической и социальной историей 1917 г.: внести новые данные в понимание специфики взаимоотношений политических сил, пришедших к власти после февральских революционных событий 1917 г., в исследование политических институтов, созданных Временным правительством, осмыслить взаимодействие властных структур и общества в 1917 г., более полно воссоздать галерею государственных и политических деятелей рассматриваемого периода.

Объектом исследования диссертации является Чрезвычайная следственная комиссия Временного правительства как структура, характеризующая политику Временного правительства в сфере юстиции.

Предмет исследования - формирование Чрезвычайной следственной комиссии и ее деятельность в качестве самостоятельного, но при этом Л включенного в общественно-политические процессы организма.

Хронологические рамки настоящего диссертационного исследования ограничены периодом с марта по октябрь 1917 г. 5 марта 1917 г. был опубликован указ Временного правительства о создании ЧСК1; в октябре 1917 г. расследования ЧСК фактически прекратились, в чем далеко не последнюю роль сыграл приход к власти партии большевиков. Тем не менее, в настоящем исследовании необходимо было рассмотреть ряд событий Февральской революции 1917 г., в ходе которых возникли предпосылки создания ЧСК.Вместе с тем в работе были освещены и последние дни существования ЧСК, так как после завершения своей основной деятельности в октябре 1917 г. ее члены продолжали до февраля 1918 г. собираться на редкие заседания, посвященные завершению работы Комиссии. ф Методологической основой данного исследования являются принципы историзма и научной объективности.

Настоящее диссертационное исследование проводилось с использованием комплекса специальных научных методов: историко-генетического, историко-системного, историко-сравнительного, историко-типологического.

Степень научной изученности проблемы. Необходимо, на наш взгляд, отметить, что несмотря на научную актуальность проблемы, степень ее изученности невелика.

В историографии революционного процесса в 1917 г. прослеживается несколько этапов развития.

Первый период развития историографии проблемы революционных событий 1917 года (1917 - середина 1930-х годов) был временем утверждения марксистско-ленинской методологии в советской исторической науке. Официальная историография, анализируя проблему власти Временного правительства в 1917 году, старательно выбирала свидетельства ее бессилия и реакционности, чтобы подтвердить постулат о неизбежности и закономерности прихода большевиков к власти1. В этом же ключе рассматривалась и деятельность Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства. Одним из первых историков, обратившихся к изучению ЧСК, является П.Е. Щеголев . Однако автор привел только общие сведения по деятельности Комиссии, коснувшись вопроса о ее законодательном регулировании и кратко охарактеризовав структуру ЧСК, но при этом оставив без внимания предысторию учреждения и основные направления следственной работы. Деятельность ЧСК рассматривалась автором исходя из оценки всей политики Временного правительства, господствовавшего в данный период развития отечественной историографии. П.Е. Щеголев, в частности, заявлял, что ЧСК «разделила судьбу всех начинаний Временного правительства. В законоположениях комиссии и всей ее деятельности - обычная для Временного правительства недоговоренность, половинчатость, двойственность. Созданная революцией, комиссия не имела сил, да, пожалуй, и не чувствовала охоты возвыситься до революционного отношения к объекту своих расследований» .

Исследователь считал, что не была выполнена основная задача ЧСК - «собрать следственный материал, достаточный для изобличения и осуждения высших сановников империи»1. Причину этого автор видел в юридическом подходе членов ЧСК к расследованиям, когда царских сановников пытались осудить по царским же законам.

В рецензии Н.Л. Рубинштейна на публикацию стенографических отчетов ЧСК впервые отмечалось влияние политического фактора на функционирование ЧСК, послужившего, по мнению автора, причиной неудачи ее работы . Исследователь считал, что партии кадетов и октябристов хотели «узаконить» свое участие во Временном правительстве, а сделать это можно было лишь, «уличив в «беззакониях» царское правительство» с помощью ЧСК. Эта политическая задача, по представлениям Н.Л. Рубинштейна, с одной стороны, ограничила рамки допросов и показаний «темой о придворных влияниях», а с другой, вырвала почву из-под обвинительного акта, готовившегося ЧСК. Это произошло, прежде всего, потому, что ЧСК противопоставляла царизм не революции, а Государственной думе, и уличала царских министров в преступлениях против русского «парламента». Отсюда в перспективе следовал и вывод - царизм изменил конституции, значит, Государственная дума вправе была изменить царизму. Обвинять же, по мнению Н.Л. Рубинштейна, царских министров «в преступлениях против «конституции» было бесплодно именно потому, что конституция сама а предполагала эти и многие иные преступления» . Таким образом, оценка Н.Л. Рубинштейном деятельности ЧСК не была лишена определенной тенденциозности: виновниками неудач ЧСК были признаны политические партии, противостоявшие большевикам.

В конце 1920-х гг. был опубликован сборник материалов, относившихся к расследованию ЧСК деятельности монархических организаций1. Авторы введения к данному сборнику считали, что на характер и темп работ ЧСК повлиял, прежде всего, состав ее сотрудников, назначенный Временным правительством. Это привело к тому, что «комиссия и ее агентура много поработали для истории (в смысле подбора документов и показаний), но ничего не сделали для актуальной политической жизни 1917 г.»2. Исследователи, затронув лишь одно направление расследований ЧСК, не рассматривали деятельность Комиссии в иных аспектах.

Таким образом, в советской историографии 1920-х гг. отмечалось, что ЧСК не выполнила своей основной задачи, ввиду различных факторов, связанных в основном с политикой обреченного на крах Временного правительства.

Во второй половине 1930-х годов - середине 1950-х годов для советской историографии были характерны, с одной стороны, абсолютизация роли большевистской партии на всех этапах развития революции, с другой -негативная оценка и трактовка деятельности политических оппонентов большевиков, утверждение о «контрреволюционности» русской буржуазии, об «антинародной» политике Временного правительства. После появления в 1938 г. «Краткого курса истории ВКП(б)» в советской историографии монопольно господствующей стала сталинская трактовка истории, которая подразумевала, что проблемы, не связанные непосредственно с деятельностью большевистской партии, не заслуживают внимания исследователей. Вопросы о Временном правительстве, месте и роли небольшевистских партий и политических сил в системе властных отношений были преданы забвению, а если они и затрагивались исследователями, то попутно, через призму борьбы большевиков против политических и идейных противников в революции.

В данный период появилась статья А.А. Герцензона, в которой деятельность ЧСК рассматривалась лишь вскользь, как часть карательной политики Временного правительства. Автор считал, что «идея преемственности и непрерывности правопорядка похоронила деятельность следственной комиссии, созданной буржуазным Временным правительством и составленной из буржуазных юристов, не только практиков, но и теоретиков» . Данная точка зрения была также изложена им в коллективной монографии «История советского уголовного права»2.

Детальному исследованию деятельность ЧСК в данный период также не подвергалась; историография, поверхностно освещая правовые аспекты деятельности Временного правительства и констатируя в общих словах ее буржуазную сущность, ограничилась лишь очередным подтверждением безрезультатности работы ЧСК . В целом можно сказать, что во второй половине 1930-х - первой половине 1950-х годов в изучении темы наметился регресс.

Изменения, происходившие с середины 1950-х годов в общественно- политической и идеологической жизни страны оказали положительное влияние на развитие исторической науки. Начался новый этап развития отечественной ъ" историографии, дливший со второй половины 1950-х годов по начало 1990-х годов. В этот период значительно активизировалась исследовательская работа, расширилась тематика исторических трудов. Отечественная историография отказалась от упрощенных трактовок и схематизма предшествующего периода, ф Однако, доминирующим осталось отношение ко времени с марта по октябрь 1917 г. как к периоду перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую. Распространенным стало утверждение, что только Октябрьская революция 1917 г. смогла решить проблемы демократических преобразований в процессе социалистического строительства. Поэтому в центре внимания историков оказались вопросы создания экономических и политических предпосылок для последующих социалистических преобразований. В обобщающих трудах Э.Н. Бурджалова1, И.И. Минца2, И.М. Пушкаревой3, В.И. Старцева4, А.В. Федорова5 рассматриваются основные этапы и движущие силы революции, проблемы формирования новой государственной власти и возникновения «двоевластия», политические кризисы и происходящие в связи с ними изменения во Временном правительстве. Распространенным стал вывод о том, что Временное правительство не выполнило стоявших перед ним задач демократических преобразований в силу политической незрелости и слабости русской буржуазии6.

В исторической литературе этого периода был затронут целый ряд вопросов, связанных с юридическими аспектами образования Временного правительства и его деятельностью (проблема легитимности Временного правительства, структура управленческого аппарата и делопроизводства, судебно-правовая деятельность, пенитенциарная политика, изучение истории и правовых основ деятельности органов власти Временного правительства на местах). В рамках данных проблем была затронута и история деятельности ЧСК Временного правительства. Так, например, Н.П. Ерошкин, Ю.В. Куликов, А.В.Чернов в коллективной монографии, посвященной истории государственных учреждений России в период до октября 1917 года, касаются и работы ЧСК. Оценивая ее деятельность, авторы считают, что она «была рассчитана на то, чтобы создать у народных масс впечатление о желании Временного правительства наказать наиболее ненавистных массам царских чиновников, однако ни один из них не был отдан под суд»1.

Деятельности ЧСК в общем контексте внутренней политики Временного правительства коснулся в своей работе и В.И. Старцев. Говоря о создании ЧСК исследователь сделал вывод о том, что, санкционировав арест высших представителей старой власти, Временное правительство спасло их от немедленной и справедливой кары со стороны революционного народа. ЧСК же, по мнению исследователя, была создана ввиду необходимости предупреждения народного возмущения, а также ликвидации старого высшего правительственного аппарата2.

А.Л. Сидоров в рамках своей статьи, имеющей источниковедческий характер, исследовал лишь вопросы о составе комиссии, результатах ее деятельности, не ставя цели анализировать работу ЧСК. Автор подчеркивал, что Комиссия «не организовала и не хотела организовать ни одного революционного процесса... не пожелала продемонстрировать перед революционными массами преступные действия представителей царского режима»3. А.Л. Сидоров также осуществил несколько публикаций следственных материалов ЧСК, во вступительных статьях к которым высказал ту же оценку ее работы4.

Несмотря на значительный сдвиг в рассмотрении учреждений Временного правительства, историки интересовались по большей части не их функциями в государственной структуре, не особенностями их деятельности, а их «классовым лицом». В связи с этим, вполне логичен тот пристальный интерес, который уделялся советской историографией второй половины 1950-х годов - первой половины 1980-х годов судебно-правовой деятельности

Временного правительства, его карательной политике1. В основном эти труды были призваны доказать преемственность судебно-правовой, пенитенциарной и карательной политики царизма и Временного правительства, незначительность изменений и реформ, произведенных под давлением революционных масс.

В этом же ключе рассматривалась и история деятельности ЧСК Временного правительства в работе правоведа Е.А. Скрипилева, считавшего, что в результате деятельности ЧСК «затушевывалась контрреволюционная деятельность царских опричников, создавались условия для освобождения их от ответственности» . Работа ЧСК, по мнению исследователя, была бесплодной в связи с тем, что не привела к карательными мероприятиям против представителей монархической контрреволюции. Схожую точку зрения высказал и М.Т. Лихачев, сделав вывод о том, что ЧСК была создана «под напором требований революционных масс, но для их обмана»3.

В 1960-70-е гг. появился целый ряд исследований, касавшихся деятельности ЧСК в связи с участием в ее работе поэта А.А. Блока. Таковы, например, статьи Л.В. Черепнина4, в которых ЧСК рассматривалась лишь мимоходом, а ее функционирование не подвергалось глубокому анализу, но такая задача, в принципе, перед исследователем и не стояла. Н. Пирумова и К. Шацилло5, также посвятившие свою статью работе А.А. Блока в качестве редактора стенографических отчетов ЧСК, считали, что работа Комиссии имела очень узкие, охранительные цели, «люди, создавшие эту комиссию и работавшие в ней, стремились убедить народ, что причина революции в России одна: старая власть не только не давала новых, необходимых стране законов, но нарушала и существующие, ею же ранее изданные. Из стремления утвердить этот тезис и родилась странная... мысль судить царский режим не по новым законам, рожденным революцией, а положить в основу деятельности комиссии «Основные законы Российской империи»1. По мнению исследователей, оценивавших работу ЧСК посредством исследования воспоминаний А.А. Блока, Комиссия превратилась в простого регистратора преступлений царского режима, лишь констатировала и эмпирически объединяла факты нарушений «Основного закона Российской империи», и поэтому ее работа была бесперспективной.

Воспоминания А.А. Блока послужили основным источником статьи Б.Ф. Ливчака , впервые после работы П.Е. Щеголева посвященной непосредственно деятельности ЧСК, хотя и сквозь призму взглядов А.А. Блока. Статья Б.Ф. Ливчака тем не менее не дает полного представления о функционировании ЧСК, уделяя внимание в основном работе Комиссии по составлению отчета о деятельности ЧСК, непосредственное участие в которой принимал А.А. Блок. Исследователь считал задачи ЧСК не выполненными, по той же главной причине, которая была указана еще П.Е. Щеголевым в 1920-е годы . Узость задач, поставленных автором, и сознательное ограничение источниковой базы предопределили, на наш взгляд, то, что были затронуты мимоходом или вовсе обойдены вниманием многие важные для понимания деятельности ЧСК вопросы, такие как предыстория формирования ЧСК, особенности ее структуры, принципы деятельности, воздействие ее работы на общественно-политическое мнение.

Примерно в том же ключе затрагивал проблему деятельности ЧСК Временного правительства Г.З. Иоффе. В статье, опирающейся в основном на воспоминания А.А. Блока, он, сводил безрезультатность работы ЧСК, прежде всего, к составу ее сотрудников. Он, в частности, заявлял: «Затаенные расчеты бойких и шустрых членов и экспертов из числа кадетов и соглашателей сводились к тому, чтобы все более повернуть работу на рутинный юридическо бюрократический путь; они же проявили готовность к «государственному пониманию» позиции подследственных - вчерашних государственных деятелей»1.

Таким образом, несмотря на постановку ряда новых проблем революционной эпохи, исследователи не уделяли достаточного внимания многим направлениям политики Временного правительства, не была в этот период детально изучена и деятельность ЧСК.

В начале 1990-х годов начинается новейший период развития отечественной историографии: идет процесс переосмысления методологических и концептуальных основ истории русской революции. Многие современные историки придерживаются точки зрения, что Февральская и Октябрьская революции - это этапы одного исторического процесса, когда Россия, порвав с существовавшим до этого политическим и социальным строем, искала пути выхода из войны и экономического кризиса, делала выбор модели нового государственного устройства2. Историки попытались ответить на вопрос о том, что представлял для России кратковременный период пребывания у власти Временного правительства. Следует отметить, что многие исследователи, признавая необходимость поиска новой методологии, продолжают рассматривать революционный процесс с позиций, определяемых доктринальными установками прошлого. Так, А.Я. Аврех в статье «Чрезвычайная следственная комиссия Временного правительства: замысел и исполнение» оценивает ЧСК как контрреволюционное предприятие, направленное на то, чтобы оградить «деятелей царизма» от подлинно революционного суда3. Как раз в этом автор видит главную причину «провала» работы ЧСК. Анализируя новые архивные материалы, автор затрагивает основные направления расследований, структурные особенности ЧСК, оставляя открытым вопрос об истории создания, принципах функционирования Комиссии. Не затрагивает А.Я. Аврех и вопрос об общественном резонансе, вызванном деятельностью комиссии.

Современный этап работы историков характеризуется стремлением уйти от однозначных оценок ЧСК. Заслугой исследователей является поиск новых документальных материалов, которые позволили бы углубить представления о Комиссии, могли бы стать основой для выработки новых исторических оценок ее деятельности. В частности, можно отметить публикации З.И. Перегудовой затрагивающие преимущественно ту часть работы ЧСК, которая касается расследования деятельности Департамента полиции. Воздерживаясь от каких-либо оценок ЧСК, автор рассматривает взаимодействие Комиссии, в вопросе раскрытия секретной агентуры охранных отделений, с другими комиссиями, созданными Временным правительством и исполкомами местных Советов1.

Деятельность комиссии упоминается также в ряде статей и монографий, затрагивающих проблемы изучения особенностей организации власти послереволюционной России и при публикации материалов ЧСК, связанных с последними годами существования Российской империи . Таким образом, можно констатировать отсутствие в современной исторической литературе, причем как в отечественной, так и зарубежной, трудов, специально рассматривающих Чрезвычайную следственную комиссию Временного правительства.

Следует отметить, что тему данного исследования можно считать пограничной, так как она стоит на стыке отечественной истории и истории права, поскольку ЧСК являла собой яркий пример деятельности экстраординарного органа юстиции. Именно в связи с этим при написании настоящей диссертации нами были использованы также научные изыскания правоведов1, касающиеся в той или иной мере сюжетов, связанных с функционированием ЧСК. Так, например, в контексте истории развития отечественного права рассматривается ЧСК в коллективной монографии «Развитие русского права во второй половине XIX - начале XX века». Авторы отмечают преемственность в практике создания чрезвычайных комиссий для особых случаев между царским и новым Временным правительством. Подобные комиссии, по мнению исследователей, создавались с целью «успокоить и обмануть общественное мнение видимостью тщательного расследования действий сановных преступников, с тем чтобы полностью освободить их затем от наказания» . Исследователи акцентируют внимание на том, что ЧСК действовала чисто бюрократически, негласно, без какого-либо контроля со стороны демократической общественности. Ни Комиссия, ни Временное правительство не имели какого-либо плана проведения судебных процессов, и не желали довести до них дело3. Таким взглядом на деятельность Комиссии авторы, вероятно, хотят подчеркнуть всю противоречивость ее существования. Данная оценка деятельности ЧСК, на наш взгляд, должна лишь стимулировать к всестороннему изучению Комиссии, но никак не может считаться окончательной, так как носит на себе явную печать методологических установок прошлого.

В целом, разработка исследуемой темы на сегодняшний день находится лишь в начальной стадии. Вопросы, связанные со структурой ЧСК, принципами и особенностями ее деятельности изучены недостаточно. Ряд аспектов деятельности ЧСК не освещен вообще, а другие нуждаются в переосмыслении. Наименее изученными остаются такие проблемы, как освещение предыстории формирования ЧСК и влияние общественно-политического мнения на ее работу. В обстоятельном рассмотрении нуждаются не только направления следственной работы Комиссии, но и вопросы взаимодействия ЧСК с властными структурами. Подлежат переосмыслению, прежде всего, оценки результатов работы ЧСК, ее места в политике Временного правительства. Все это делает тему диссертационного исследования научно актуальной.

Источниковая база исследования. В процессе работы над диссертацией был использован обширный комплекс опубликованных и неопубликованных материалов, часть из которых вводится в научный оборот впервые. Документы классифицировались нами по группам, определяющим признаком образования которых является их происхождение, а также способ фиксации материала.

Основой настоящего исследования стали неопубликованные (архивные) источники, сосредоточенные в Государственном архиве Российской Федерации (далее ГАРФ) и в Российском государственном архиве литературы и искусства (далее РГАЛИ).

Большое информативное значение в контексте исследуемой нами темы имеют документы, содержащиеся в фондах ГАРФ. Основным источником явился фонд Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства для расследования противозаконных по должности действий бывших министров и прочих должностных лиц (Ф. 1467), содержащий документы, накопленные в ходе следственной и делопроизводственной деятельности ЧСК: стенограммы допросов, журналы и протоколы заседаний ЧСК, различная делопроизводственная документация, переписка, личные дела на сотрудников, приказы и постановления ЧСК и другие. Материалы фонда позволили охарактеризовать работу структурных частей Комиссии (президиума, канцелярии, счетной части, комиссии для разработки спорных юридических вопросов, следственных частей и др.), ее руководства, взаимодействие ЧСК с другими учреждениями Временного правительства и центральных советских органов. Часть этих документов не публиковалась, впервые вводится в научный оборот.

В ходе анализа дел, отложившихся в фонде Особой комиссии по обследованию деятельности бывшего Департамента полиции и подведомственных ему учреждений (Ф. 503), выявлена информация об особенностях взаимодействия ЧСК с другими следственными структурами, созданными Временным правительством. Названная комиссия работала в тесном контакте с ЧСК, а ее председатель П.Е. Щеголев входил на правах члена в состав ЧСК. В упомянутом фонде сохранились документы, касающиеся сотрудничества Особой комиссии с ЧСК и способствовавшие исследованию приоритетных направлений в расследованиях ЧСК.

В исследовании были использованы материалы фондов ГАРФ, изучение которых позволило определить степень взаимодействия ЧСК с другими властными структурами и учреждениями: фонд Канцелярии Временного правительства (Ф. 1779), фонд Министерства юстиции (Ф. 1790), фонд прокурора Петроградской судебной палаты (Ф. 1782), фонд Главного управления по делам милиции (Ф. 1791).

Определенный интерес для исследования темы представляли материалы фондов личного происхождения, среди которых содержащийся в ГАРФ фонд председателя ЧСК Н.К. Муравьева (Ф. 1652), личные фонды, хранящиеся в РГАЛИ: фонд поэта А.А. Блока (Ф. 55), включающий материалы работы А.А. Блока в качестве редактора стенографических отчетов ЧСК, а также фонд привлекавшегося А.А. Блоком для редактирования стенограмм ЧСК театроведа и искусствоведа М.В. Бабенчикова (Ф. 2094), содержащий воспоминания о его совместной работе с А.А. Блоком. Материалы личных фондов позволили осветить некоторые скрытые от широкой общественности стороны работы ЧСК, более полно воссоздать атмосферу, царившую в Комиссии. Вместе с тем, в этих материалах содержится и ряд ретроспективных оценок деятельности ЧСК.

Для изучения вопросов, связанных с состоянием правового регулирования деятельности ЧСК, использованы государственные издания официальных документов: Собрания узаконений и распоряжений Временного правительства, Сборника указов и постановлений правительства и Вестника Временного правительства1.

Из опубликованных источников, использованных в настоящем исследовании, следует выделить изданные в 1920-е гг. под общим заголовком «Падение царского режима» стенографические отчеты допросов, произведенных Чрезвычайной следственной комиссией. Данная публикация достаточно полно отражает стенограммы допросов, что имело большое значение для изучения следственной деятельности ЧСК.

Для освещения предыстории создания ЧСК особую ценность представлял ряд документов, опубликованных в сборнике «Февральская революция 1917 года»3. Их анализ, в частности, позволил воссоздать предысторию ЧСК.

Значимым источником по теме диссертации явилась периодическая печать. При освещении отдельных вопросов, связанных с деятельностью ЧСК, газетные материалы были подчас единственным источником, частично восполнявшим отсутствие архивных документов. В основном нами использовались издания, выходившие в столице, где функционировала ЧСК, находились в 1917 г. властные структуры, наиболее активная часть общественности (лидеры различных общественно-политических организаций, руководящие органы партий, представители советских органов) и были сосредоточены основные информационные и издательские учреждения. Для анализа использовались следующие издания: а) непартийные издания: «Известия Петроградского комитета журналистов», «Известия Петроградркого комитета журналистов», «Известия Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов» (и ЦИК), петроградские «Биржевые ведомости», «Петроградский листок», «Русская воля», газета «Право», «Общее дело», правая националистическая газета В.М. Пуришкевича «Народный трибун», московские «Русские ведомости» и некоторые другие; б) партийные издания:

орган ЦК партии кадетов газета «Речь», орган ЦК партии эсеров газета «Дело народа», правоэсеровская фракционная газета «Воля народа», орган ОК (ЦК) партии меньшевиков «Рабочая газета», право-меньшевистская газета «День», орган ЦК партии большевиков газета «Правда», орган социал-демократов интернационалистов «Новая жизнь». Также нами использовались публикации из журналов «Юридический вестник» и «Журнал Министерства юстиции». Анализировались материалы, посвященные общественно-политической тематике, сыгравшие важную роль при изучении влияния деятельности ЧСК на общественные настроения и, в свою очередь, воздействия общества и различных общественных структур на функционирование ЧСК.

Немаловажную роль для понимания особенностей функционирования ЧСК играют мемуары членов ЧСК, а также лиц, так или иначе связанных с Комиссией. В воспоминаниях нашли свое отражение первые попытки анализа деятельности ЧСК. Узость источниковой базы и непосредственное участие авторов воспоминаний в исследуемых событиях обусловили определенную тенденциозность в освещении работы ЧСК.

Рассматривая мемуарную литературу, прежде всего, хотелось бы отметить публикации бывших сотрудников Чрезвычайной следственной комиссии: членов ЧСК СВ. Завадского, А.Ф. Романова, следователей С.А. Коренева, В.М. Руднева, редактора стенографических отчетов А.А. Блока . Указанные авторы хотя и излагают факты с высокой степенью субъективности, тем не менее, весьма подробно характеризуют различные аспекты деятельности ЧСК. Определенный интерес в информативном плане представляли для нас воспоминания членов ЧСК Н.К. Муравьева и В.М. Зензинова, врача подследственных ЧСК И.И. Манухина, коменданта Таврического дворца Г.Г. Перетц, а также работников министерства юстиции А.А. Демьянова, Н.П. Карабчевского, министров юстиции Временного правительства А.Ф. Керенского и П.Н. Малянтовича, члена исполкома Петросовета Н.Н. Суханова, редакторов стенографических отчетов ЧСК Л.Я. Гуревич и М.В. Бабенчикова, историка и публициста СП. Мельгунова, П.П. Заварзина, М.А. Бекетовой, В.В. Шульгина, М.В. Родзянко, П.Н. Милюкова1. Мемуары названных лиц имели большое значение для реконструкции событий предыстории учреждения ЧСК, воссоздания того общественно-политического климата, в котором образовалась и функционировала ЧСК. Интересные данные при рассмотрении настоящей темы были извлечены из воспоминаний лиц, подвергшихся допросам ЧСК, в качестве свидетелей или в качестве подследственных: А.А. Вырубовой, В.Н. Коковцова, В.Н. Воейкова, В.А. Сухомлинова, Г.Е. Зиновьева, . А.И. Спиридовича, В.Ф. Джунковского, А.Т. Васильева, А.П. Мартынова, А.В. Герасимова . Несмотря на крайне пристрастную оценку деятельности ЧСК, эта группа воспоминаний оказалась существенным подспорьем при рассмотрении основных направлений расследований ЧСК и реконструкции спектра общественных настроений, связанных с функционированием Комиссии.

При использовании материалов мемуарной литературы учитывалось, что сведения, сообщаемые авторами, отличаются субъективностью, и поэтому нуждаются в проверке и сопоставлении с другими видами источников. Тем не менее, нередко лишь мемуарная литература способствовала вскрытию закулисных сторон функционирования ЧСК, тонкостей работы и настроений ее руководства и сотрудников.

Комплексное изучение вышеперечисленных групп разнообразных источников позволяет раскрыть проблематику исследования и решить поставленные задачи.

Целью диссертации является исследование истории создания и деятельности Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства.

Реализация поставленной в диссертации цели предполагает необходимость решения ряда конкретных исследовательских задач:

- освещение предыстории создания ЧСК и определение причин ее формирования;

- исследование структурных особенностей ЧСК;

- выявление принципов ее деятельности;

- анализ основных направлений расследований Комиссии;

- рассмотрение общественных настроений, связанных с деятельностью Чрезвычайной следственной комиссии;

- раскрытие факторов, влиявших на функционирование ЧСК;

- определение результатов работы ЧСК.

Научная новизна диссертации заключается в попытке комплексного и всестороннего изучения деятельности ЧСК. Ранее заявленная , тема рассматривалась в основном в рамках общей характеристики политики Временного правительства. В настоящем исследовании впервые исследуется предыстория образования ЧСК, специфика ее структуры, влияние общественно-политического мнения на функционирование Комиссии. Выводы настоящего исследования позволяют, прежде всего, конкретизировать исторические представления об особенностях политики Временного правительства в области юстиции. Детальное рассмотрение деятельности Комиссии и факторов, влиявших на ее работу, позволяет глубже проникнуть в историю общественных настроений в 1917 г. На основе изучения совокупности разноплановых источников в диссертационном исследовании удалось рассмотреть в новом ракурсе многие особенности функционирования ЧСК и ее взаимодействия с властными и общественными структурами. В научный оборот был вовлечен ряд не использовавшихся ранее архивных материалов из делопроизводства ЧСК, а также учреждений Временного правительства, осуществлявших взаимодействие с ней. Например, целый ряд журналов и протоколов заседаний ЧСК и ее структурных подразделений, документов из переписки Комиссии с другими учреждениями и властными структурами

Практическая значимость исследования состоит в том, что его результаты могут быть использованы в обобщающих работах по истории революционного процесса в 1917 г., Временного правительства, общественного движения, истории государственного управления, политической истории, истории государства и права. Материалы исследования и документы могут быть востребованы и при разработке общих и специальных учебных курсов по проблемам российской истории в межреволюционный период 1917 г. (деятельность следственных органов, создававшихся Временным правительством и центральными советскими структурами, взаимоотношения власти и общества и т. п.).

Структура диссертации соответствует целям и задачам исследования и включает в себя введение, три главы, заключение, список источников и литературы.

История формирования и структурные особенности Чрезвычайной следственной комиссии

Февральская революция 1917 г. стала переломным моментом в истории России. Перед страной остро встала проблема выбора дальнейшего пути развития в социальной, экономической, политической сферах. Группы политически активных граждан России, участвовавшие в революционном процессе, были разобщены между собой. Отношение к представителям государственной власти свергнутого режима с первых же дней революции стало разменной картой в политическом противостоянии между ними.

В ходе событий Февральской революции одним из центров политического притяжения восставших стала Государственная дума. По мнению российского исследователя Э.Н. Бурджалова общественные слои, принимавшие участие в революционной борьбе, «видели в Государственной думе подобие народного представительства, а в думских лидерах - борцов против царского режима. Они рассматривали Думу как центр, с помощью которого можно наиболее безболезненным путем порвать с прошлым»1. Именно поэтому восставшие «стремились санкционировать свои выступления авторитетом Думы»2. Концентрации восставших вокруг Таврического дворца (здания Государственной думы) способствовали распространившиеся 27 февраля 1917 г. в Петрограде слухи о том, что вышел царский указ о роспуске Думы, но ее члены не подчинились и взяли на себя организацию новой власти. В «Известиях Комитета петроградских журналистов» в связи с этим сообщалось: «Совет старейшин в экстренном заседании, ознакомившись с указом о роспуске, постановил: Государственной думе не расходиться, всем депутатам оставаться на своих местах» . Сообщалось также, что М.В. Родзянко заявил делегации восставших солдат, появившейся в Таврическом дворце, что

Государственная дума примет живейшее участие в упразднении старой власти и замене ее новой1. Думцы пошли на создание 27 февраля 1917 г. Временного Комитета членов Государственной думы (ВКГД) для восстановления порядка и для сношений с лицами и учреждениями.

Перед Временным комитетом Государственной думы встала задача по наведению порядка в столице. В сообщении Временного комитета о его задачах от 28 февраля 1917 г. говорилось: «Порядок поддерживается пока патрулями, наряжаемыми от Военной комиссии Государственной думы, и автомобилями с вооруженными людьми... Несмотря на глубокое различие политических и социальных идеалов членов Государственной думы, вошедших в состав Временного комитета, в настоящую трудную минуту между ними достигнуто полное единение. Перед теми и другими стоит неотложная задача организовать стихийное народное движение» . В другом воззвании, обращенном к жителям Петрограда, Временный комитет Государственной думы призвал «... щадить государственные и общественные учреждения и приспособления, как-то: телеграф, водокачки, электрические станции, трамваи, а также правительственные места и учреждения. Равным образом комитет Государственной думы поручает охране граждан заводы и фабрики, как работающие на оборону, так и общего назначения... Недопустимы также посягательства на жизнь и здоровье, а равным образом имущества частных лиц. Пролитие крови и разгром имущества ляжет пятном на совесть людей, совершивших эти деяния, и может принести, кроме того, неисчислимые бедствия всему населению столицы» .

Принципы деятельности и основные направления расследований Чрезвычайной следственной комиссии

Чрезвычайная следственная комиссия Временного правительства была призвана помочь новым властям в решении проблемы революционного правосудия над высокопоставленными бюрократами свергнутого царского режима. От принципов функционирования ЧСК и позиции ее сотрудников во многом зависели как формальная, так и содержательная составляющие будущих судебных процессов.

Временное правительство следовало в своей политике принципу правовой преемственности. Это, по всей видимости, было обусловлено невозможностью создания в краткие сроки принципиально новой правовой системы и необходимостью сдерживания революционеров-радикалов по крайней мере до Учредительного собрания. А.Ф. Керенский прямо заявил в одной из своих речей: «Временное правительство не в праве создавать новых законов, задача его только довести страну до Учредительного собрания, которое уже определит дальнейшую судьбу России и создаст последней новое правительство»1. Главный редактор журнала «Юридический вестник» Б.А. Кистяковский, истолковывая ситуацию, сложившуюся в правовом поле после февральских событий 1917 г., отмечал, что «...весь гражданский правопорядок сохранил и после переворота свою полную силу. Это совершенно ясно было выражено Временным правительством и в тех актах, которые сопровождали его установление, и в его первых заявлениях»2. Далее он разъяснял, что «утеряли силу только вполне определенные законы. В первую очередь оказались отмененными Основные Законы, определявшие государственное устройство России, а также организацию и деятельность наших высших государственных учреждений. Затем перестали действовать все законы, создававшие ограничения в правах по религиозным, национальным и сословным основаниям. Наконец, как бы умерли естественной смертью все законы, ограничивавшие свободу личности и мешавшие русским гражданам свободно выражать свои мнения устно и печатно, собираться и устраивать общества и союзы»1. Б.А. Кистяковский, считал, что непрерывность правопорядка «... должна охраняться и в будущем. Только она приведет к тому, что мы не только переживем величайшие государственные потрясения и перевороты, но и создадим более разумный, свободный и справедливый государственно-общественный строй» .

Еще одним принципом, о необходимости следования которому, в этот период говорила достаточно большая часть общественности, было соблюдение законности. Автор статьи «Государственные преступления и Новый строй» в харьковской газете «Южный край» писал, что борьба «должна быть облечена в строго законные формы в виде предания суду всех виновных в посягательстве на нынешний государственный строй России и на ее государственное и общественное спокойствие. Судить виновных должен сам народ в лице присяжных заседателей и, конечно, русская юстиция, возглавляемая Керенским, не станет оказывать давления на совесть судей» . Известный присяжный поверенный Н.П. Карабчевский, в одной из своих речей особо подчеркнул, что «свергнуть ненавистное и вредное правительство отнюдь не значит свергнуть законы, веления морали и перевернуть страну вверх дном. Усилия, направленные к этому, ничего общего со святым делом революции, как актом необходимой государственной обороны, не имеют» .

Необходимость соблюдения законности и следования правовой преемственности обусловливались тем, что государство, даже пережившее революционные потрясения, не могло существовать вне рамок правового поля, процесс же реформирования законодательства довольно длителен и не может нормально осуществляться в условиях правового вакуума.

Принципы правовой преемственности и соблюдения законности легли и в основу деятельности ЧСК. Стремление сотрудников ЧСК соблюдать эти принципы во многом определялось тем, что большинство из них имели опыт работы в сфере юстиции до революции. Н.К. Муравьев в своем докладе на заседании Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов заявил: «В основу обвинения комиссия полагала наказуемость деяний с точки зрения старого закона, считая принципиально недопустимым преследование за проступки, которые не были в свое время запрещены законом»1. В связи с этим характерны дела члена Государственного совета Стишинского, генерала Зейна и сенатора Боровитинова. «Русские ведомости» сообщали по поводу продвижения их дела, что «произведенное комиссией следствие не обнаружило в действиях Стишинского никаких преступных деяний. В том же смысле дано заключение следственной комиссией относительно бывшего финляндского генерал-губернатора Зейна и его ближайшего сотрудника сенатора Боровитинова» . Подобные меры были крайне непопулярны у радикально настроенной части российского общества. Необходимость соблюдения новых начал общественной жизни понималась далеко не всеми. А.Ф. Керенский, уже будучи политическим эмигрантом, писал по этому поводу: «Как можно было погасить волну слепой ненависти ко всему, что хоть отдаленно напоминало о прежнем царском режиме, ненависти, которую теперь огульно обратили против любой власти? Новое правительство было лишено какой-либо физической возможности навязать свою волю и единственным инструментом убеждения, находившимся в его распоряжении, было живое слово...» . Чрезвычайная следственная комиссия предпринимала все возможные меры по охране подследственных от посягательств тех общественно-политических сил, которые понимали задачи революционного правосудия несколько в ином ключе, нежели члены ЧСК.

Чрезвычайная следственная комиссия в общественно-политическом мнении

При изучении общественных настроений, связанных с функционированием ЧСК, нами учитывалось мнение, складывавшееся в среде политически активной части общества, или общественности, т.е. той части российского общества, которая отличалась высокой степенью включенности в политические процессы и имела возможность оценивать или влиять на них (через средства массовой информации или участие в деятельности общественных организаций, политических партий, органов власти и т.п.). Чрезвычайная следственная комиссия располагалась в столице, где находились центральные органы власти, главные информационные и издательские организации, руководящие центры партий и цвет политической элиты российского общества. Со столичным регионом были связаны важнейшие события революционного процесса 1917 г. Именно общественность Петрограда формировала тот общественно-политический климат, в котором функционировала ЧСК, в свою очередь, осуществлявшая определенное влияние на общественные настроения.

На формирование общественного мнения в межреволюционный период оказывали влияние специфические особенности российской общественно политической жизни. Так, например, «сформировавшиеся в революционной ломке статус и роль партий в новых властных структурах абсолютно не соответствовали реальной силе и влиянию этих партий в российском обществе»1. В соответствии с подсчетами В.В. Шелохаева, количество членов всех российских партий в 1917 г. составляло примерно 1,2-1,5% от общей численности населения страны. По его мнению, «многопартийность в России ч. не имела прочной социальной базы, образно говоря, «висела в воздухе», не стала понятным и принятым массовым сознанием фактором политической жизни»1. По утверждению Е.Н. Мощелкова, после Февральской революции 1917 г. произошел переход от сословно-корпоративной системы формирования государственных органов к партийно-представительной, что не соответствовало социокультурным и духовным реалиям российского общества. В нем продолжали превалировать формировавшиеся столетиями сословно-корпоративное сознание, традиции выражения групповых интересов через соответствующие органы самоуправления и различные корпоративные объединения, создававшиеся на основе профессиональной, социокультурной, региональной и другой общности. Заменить все это в сжатые сроки партийными доктринами и программами было невозможно2. Необходимо, на наш взгляд, особо отметить то обстоятельство, что послереволюционное российское общество было крайне политизировано. Политика проникла буквально во все сферы жизни общества. Получили мощный стимул для развития политические партии и движения самого различного толка и направленности. Важной особенностью развития политических партий и движений послереволюционной России была крайняя размытость их социальной базы. Зачастую граждане России, принимавшие активное участие в общественно-политической жизни, меняли свои политические взгляды и партийную принадлежность. Это было связано, прежде всего, с динамичным развитием революционного процесса в России на протяжении всего 1917 г. К тому же, социальная структура российского общества была разрушена после Февральской революции, а для складывания новой требовалось значительное время.