Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Истоки возникновения и установления дипломатических отношений между Россией и Эфиопией /35/
1. Российско-эфиопские контакты — от первых сведений до теоретического обоснования /35/
2. Первые практические попытки проникновения русских в Эфиопию /53/
ГЛАВА 2. Официальные контакты 2 государств в условиях колониального соперничества европейских стран /88/
1. Эфиопия как объект колониального соперничества ведущих европейских стран на исходе XIX века /88/
2. Подключение официальных российских властей к практическим инициативам по установлению отношений с Эфиопией /113/
3. Экспедиция А.В. Елисеева и Н.С. Леонтьева и эфиопское посольство в Петербург в контексте русско-французских союзных отношений /176/
4. Дипломатическая поддержка Эфиопии со стороны России.в условиях борьбы эфиопского народа с итальянским вторжением 1895-1896 гг. /195/
Заключение /211/
Библиография /218/
Приложение /228/
- Российско-эфиопские контакты — от первых сведений до теоретического обоснования
- Первые практические попытки проникновения русских в Эфиопию
- Эфиопия как объект колониального соперничества ведущих европейских стран на исходе XIX века
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Проблемы внешнеполитического планирования в условиях обостряющейся конкуренции между различными государствами в самых разных уголках земного шара, а также вопросы выстраивания в связи этим надежных, взаимовыгодных партнерских отношений со странами, являющимися, подобно Эфиопии, лидерами в своих регионах, всегда останутся актуальными, особенно для ведущих держав мира, к коим, бесспорно, следует отнести и Россию. В этой связи крайне полезно обращение к историческому опыту, накопленному в результате внешнеполитической деятельности России на протяжении веков.
Африканское направление внешней политики, хоть и было явно второстепенным по сравнению с европейским и дальневосточным, все же занимало определенное место в построениях отечественной дипломатии, особенно ближе к концу XIX в., когда вопросы колониальной политики, в том числе и в указанном регионе, начали оказывать значительное влияние на отношения между европейскими державами в целом и на расстановку сил на других, более важных для России направлениях. Однако вплоть до второй половины XIX в. имевшиеся у русских сведения об африканских землях южнее Сахары носили в некоторой степени полусказочный и полулегендарный характер. Учитывая несклонность России к колониальной политике западного типа, неслучайным представляется тот факт, что в процессе расширения и накопления знаний об этом континенте русские дипломаты, - ученые и церковные деятели проявляли интерес к северозападной его оконечности, занимаемой Эфиопией - наиболее близкой, как долгое время считали в России, единоверной русским страной, проникновение и сближение с которой рассматривалось, прежде всего, с религиозных и политических и в гораздо меньшей степени торгово-экономических позиций. Поэтому сложно согласиться с английским историком Р. Гринфилдом, включившем Россию в число стран, бросавших в
конце XLX столетия «завистливые взгляды» на эфиопские территории . Следует отметить, что подобные мнения об агрессивной колониальной политике России получили весьма широкое распространение в настоящее время, особенно за рубежом. В этой связи представляется актуальным на примере установления связей с Эфиопией показать некоторые существенные отличия принципов и методов российской колониальной политики.
В нынешнее время России приходится решать внешнеполитические задачи, во многом схожие по характеру с теми, что возникали перед отечественными дипломатами на исходе позапрошлого столетия. Это и необходимость, несмотря на риторику глобализации, определиться с конкретными стратегическими партнерами и союзниками в различных частях земного шара, и противодействие ущемляющим национальные интересы шагам главных конкурентов в разных регионах, и, наконец, выстраивание четких, понятных и взаимовыгодных отношений с развивающимися странами, в том числе и в Африке. Таким образом, проведенное исследование, посвященное становлению межгосударственных отношений между Россией и Эфиопией в контексте общей внешнеполитической конъюнктуры того времени, является актуальным и для сегодняшнего дня.
Объектом исследования являются правительственные (по большей части, дипломатические), церковные и общественные круги в России, в той или иной степени проявлявшие во второй половине XIX в. интерес к утверждению российского влияния на Ближнем Востоке и в Северо-Восточной Африке и выдвигавшие в связи с этим проекты сближения с наиболее близкой к России страной этого региона - Эфиопией.
Предметом исследования стали конкретные шаги российской дипломатии по установлению отношений с Эфиопией, принятые на основе, а зачастую и под давлением пробудившегося в официальных и общественных кругах России интереса к этой африканской стране, а также позволяющие
1 GreenfieldR. Ethiopia. A new political history. - London, 1965. - С. 187.
проследить основные принципы проводимой русским правительством внешней политики.
Целью настоящего исследования является раскрытие особенностей ведения Россией колониальной политики на этапе колониального раздела мира во второй половине XIX в. на фоне более общих отношений с ведущими государствами Европы. При этом в качестве примера выбрана Абиссиния - страна, с одной стороны, казалось бы, далекая от насущных интересов тогдашней российской внешней политики и неинтересная с экономической точки зрения, а с другой стороны, постоянно притягивавшая к себе внимание официальных и неофициальных кругов в России в силу отличных от колониальных держав Запада мотивов — идейных, религиозных и научных.
Для достижения поставленной перед данной работой цели необходимо было решить следующие исследовательские задачи:
во-первых, на основании источников осветить долгий подготовительный этап установления официальных русско-эфиопских отношений;
во-вторых, рассмотреть различные правительственные и частные инициативные проекты по установлению межгосударственных связей России и Эфиопии;
в-третьих, проанализировать конкретные шаги русской дипломатии в конце XIX в., направленные на установление дипломатических отношений с Эфиопией;
в-четвертых, рассмотреть концепцию колониальной политики русского правительства в Африке с учетом международных противоречий, складывавшихся тогда в этом регионе.
Хронологические рамки исследования охватывают отрезок времени с середины XIX в., когда со стороны России впервые начали предприниматься первые, пусть поначалу теоретические, попытки выстраивания отношений с Абиссинией с целью занять свое место в
расстановке сил в Северо-Восточной Африке, до конца ХГХ столетия, а точнее до 1897 г., когда полувековой путь нащупывания возможностей по проникновению в этот регион увенчался, наконец, посылкой первой русской правительственной миссии в Абиссинию, установившей дипломатические отношения между двумя странами.
Научная новизна проведенного исследования состоит в том, что оно
является первой в отечественной историографии попыткой исследовать
русско-эфиопские отношения в эпоху их становления на фоне общей
внешнеполитической линии, проводимой Россией в то время, и в тесной
связи с отношениями с ведущими европейскими державами, требовавшими
от русского правительства координации африканской политики. Кроме того,
на примере установления связей с Эфиопией была предпринята попытка, по
меньшей мере, контурно очертить концепцию колониальной политики
царского правительства во второй половине XIX в., имевшую существенные
отличия от западноевропейской в смысле целей,- задач и методов
осуществления. '
Данное общее определение научной новизны диссертации является итогом обобщения следующих основных наиболее значимых результатов выполненного исследования:
1. Предшествовавший сделанным во второй половине XIX в. реальным
шагам по сближению с Абиссинией подготовительный, иными словами,
«накопительный» этап русско-абиссинских отношений оказался в силу ряда
субъективных и объективных факторов весьма длительным. Однако в то же
самое время он имел немаловажное значение для последующего
поступательного движения русско-абиссинских связей, так как именно в это
время была подготовлена необходимая почва, а также аккумулирован
достаточный интерес российских правительственных, церковных и
общественных кругов к установлению регулярных отношений с Абиссинией.
2. Русское правительство в силу временного геополитического
ослабления после поражения в Крымской войне было вынужденно
сосредоточиться на решении более насущных международных проблем (например, вопроса о проливах, балканской проблематики и др.), и поэтому опасалось осложнений в отношениях с ведущими европейскими державами, не проявляя особенного энтузиазма в вопросе об установлении официальных отношений с далекой Абиссинией. В 1860—1880-х гг. инициатива в этом вопросе перешла к отдельным деятелям и энтузиастам русско-абиссинского сближения (дипломатам, церковным деятелям, а также частным лицам), сделавшим в указанный период теоретические и практические шаги, направленные на установление связей с Эфиопией. Проекты Порфирия Успенского, Лаговского, М.А. Хитрово, поездки Н. Ашинова в Абиссинию при всех своих достоинствах и недостатках объективно способствовали формированию в официальной русской дипломатии убеждения о необходимости выстраивания четкой линии в африканской политике, в частности, в Абиссинии.
3. Конкретные шаги, предпринимавшиеся русским правительством на эфиопском направлении вплоть до установления в 1897 г. дипломатических отношений с этой страной, носили, в целом, непостоянный, зигзагообразный характер — во многом в силу опасений тогдашнего МИДа под руководством осторожного Н.К. Гирса вызвать негативную реакцию со стороны Англии, Италии, Германии и даже Франции. Однако, несмотря на все колебания русской дипломатии, конкретные мероприятия на эфиопском направлении, предпринятые как непосредственно правительством, так и при той или иной степени правительственного контроля, способствовали дальнейшему, пусть и не всегда достаточно решительному русско-эфиопскому сближению. Это было связано и с менявшейся международной конъюнктурой, заставлявшей Россию в силу обострявшейся на разных направлениях конкуренции с ведущими европейскими странами укреплять свои позиции в тех частях земного шара, которые ранее не входили в сферу интересов русской внешней политики. Кроме того, оказываемая Россией Эфиопии дипломатическая и иная поддержка по своим целям совпадала со стремлением эфиопского
.''.-..' ' 7
народа и властей этой страны утвердиться в качестве независимого централизованного государства, что ускоряло процесс русско-абиссинского сближения, приведя, в конечном итоге, к установлению в 1897 г. официальных дипломатических отношений между двумя странами.
4. На основании исследования становления русско-абиссинских отношений в общем внешнеполитическом контексте того времени прослеживается своего рода концепция колониальной политики, проводимой в рассматриваемый период русским правительством. Несвойственность для России вести колониальную политику по образцу западных стран, помноженная на необходимость действовать в Северо-Восточной Африке не иначе как со строжайшей оглядкой на международную конъюнктуру, тем не менее, вошла в противоречие с задачами России по поддержанию и укреплению своих интересов в различных регионах мира, в том числе и в бассейне Красного моря. Эти два разнонаправленных фактора привели к формированию сбалансированной концепции африканской политики России, суть которой заключалась в использовании сильного централизованного независимого абиссинского союзника для ослабления своих европейских конкурентов, имевших куда более существенные, чем Россия, интересы на сопредельных с Эфиопией африканских территориях. Это позволяло России в спорах и конфликтах с этими державами-конкурентами более уверенно отстаивать свои интересы на более важных направлениях внешней политики. При этом важной составляющей данной концепции, отражающей к тому же и^ зависимость абиссинской политики русского правительства от турбулентной международной конъюнктуры, явилась установка отечественной дипломатии действовать в Эфиопии в тесном тандеме с Францией, чтобы согласием по колониальным вопросам укрепить все здание заключенного русско-французского союза.
Теоретическая и практическая значимость исследования заключается в дальнейшем углублении и приращении знаний по таким сравнительно мало исследованным проблемам, как русско-абиссинские
отношения в XIX в., а также в необходимости обращения к историческому опыту при построении взаимовыгодных партнерских отношений с развивающимися странами Африки, в том числе и с современной Эфиопией.
Диссертация может представлять научно-практический интерес ввиду возможности использования ее материалов различными профильными специалистами, занимающимися международными отношениями, -историками, экономистами, юристами, политологами и др. Кроме того, положения диссертации могут быть задействованы в процессе преподавания исторических дисциплин в высших учебных заведениях, в рамках спецкурсов и семинаров по отечественной и всеобщей истории.
Достоверность диссертационного исследования подтверждается совокупностью многочисленных источников, на которых базируются выводы и обобщения диссертации; введением в научный оборот новых ранее неизвестных, недостаточно изученных и не изученных архивных документальных материалов.
Апробация диссертации проведена в публикациях автора по исследуемой проблематике, а также в рамках обсуждения работы на заседаниях кафедры истории РЭА им. Г.В. Плеханова и в ходе проведения студенческих семинарских занятий.
Структура диссертации соответствует выбранной теме и задачам, поставленными перед исследованием. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных источников и литературы и приложений. Объем диссертации составляет 227 страниц (не считая < приложений).
Историография проблемы. Эфиопия с ее древней историей и богатыми культурными традициями, помноженными на значимость этой страны как сферы приложения внешнеполитических интересов иностранных государств и международных военно-политических блоков на протяжении 2-й половины XIX-XX вв., всегда вызывала глубокий исследовательский интерес. Вопросы борьбы западных держав.за преобладание в Эфиопии в
ключевой для формирования последней в качестве независимого централизованного государства период 2-й половины XIX столетия, равно как и различные проблемы взаимоотношений Эфиопии с иностранными государствами, в том числе и с Россией, в указанный отрезок времени нашли отражение как в отечественной, так и в зарубежной историографии.
Дореволюционные исследования по теме носили, в основном, информативный и описательный характер - это были различные этнографические очерки о религиозных, социальных и культурных особенностях эфиопского народа с явным уклоном в вероисповедную область, что неудивительно, так как именно религиозное сближение с Абиссинией вызывало наибольший интерес русской общественности, да и правительство не могло не учитывать этот фактор при принятии тех или иных политических или экономических решений в отношении Абиссинии.
В 1893 г. Русское Географическое Общество опубликовало очерк генерального консула России в Палермо А.С. Троянского, посвященный истории взаимоотношений Италии с ее эритрейскими колониями и содержащий в себе немало ценных сведений фактического и статистического характера1. Интересен, кроме того, основанный на материалах тогдашней руской и зарубежной печати объемный обзорный труд русского публициста К. Скальковского, в котором он оценивает перспективы внешней политики России в каждом конкретном регионе мира . При этом, рассуждая об Африке как о сфере приложения интересов российской дипломатии, автор выделяет побережье Красного моря и Абиссинию в отдельный раздел, что, безусловно, свидетельствует об особой роли этой страны, отводившейся ей в построениях отчественных дипломатов. К. Скальковский, однако не признает за Россией, в отличие от западных держав, колониальных интересов в этой части земного шара и предостерегает от чрезмерной надежды на успешный и выгодный сбыт руских промышленных товаров в отсталой, по европейским меркам,
1 Троянский А.С. Эритрейская колония Италии. - СПб, 1893.
2 Скальковский К. Внешняя политика России и положение иностранных держав. - СПб, 1897.
Абиссинии . По его мнению, задача России в этом регионе ограничивается лишь тем, чтобы «занять ... один из заливов Красного моря или Аденского залива для учреждения там русского порта как опорного пункта для пароходных сношений с Приморской областью и на случай морской войны» , что позволило бы достичь главной цели — в сотрудничестве с имеющей в северо-восточной Африке существенные колониальные интересы союзной Францией не допустить нарушившего бы равновесие сил в этом стратегическом районе дополнительного усиления Англии и Италии3.
Из работ, опубликованных по теме в дореволюционный период, стоит выделить также стратегический очерк полковника русской армии Н.А. Орлова, подробно анализирующий собственно военно-техническую составляющую вооруженной борьбы абиссинцев против итальянцев4. При этом в политическом плане Н.А. Орлов видел для Абиссинии единственный путь к сохранению национальной независимости — продолжение борьбы против Италии с целью вытеснить ее с красноморского побережья, а также дальнейшие усилия по централизации страны5.
В первые десятилетия советской власти отечественные историки еще не имели доступа к царским дипломатическим архивам и к тому же находились под особым идеологическим прессингом. Тем не менее, им удавалось публиковать весьма обстоятельные труды по различным аспектам эфиопской истории, включая и вопросы борьбы западных стран за Абиссинию во 2-й половине XIX в. В этой связи необходимо упомянуть работу К.Н. Лукницкого, подробно описывающую взаимоотношения эфиопских правителей указанного периода с ведущими европейскими государствами - Англией, Италией и Францией, - однако почти не упоминающую Россию в числе более или менее заинтересованных игроков
1 Там же. С. 352-353, 357-358.
2 Там же. С. 353.
3 Там же. С. 357.
4 Орлов НА. Итальянцы в Абиссинии. 1870 - 1896 гг. (стратегический очерк). - СПб, 1897.
5 Там же. С. 67.
на колониальной карте Африки . По словам Лукницкого, называющего всех прибывавших в то время в Эфиопию русских «представителями русского империализма»", попытки Петербурга проникнуть в Абиссинию походили, в сравнении с серьезными шагами европейских стран, скорее, на «гротеск или фарс» . Необходимо упомянуть и емкий, но, тем не менее, содержательный исторический очерк Б. Александрова и А. Зусмановича, дающий представление об основных тенденциях в колониальной политике западных держав на Африканском Роге на исходе XIX в., однако - видимо, в силу идеологических причин, - почти игнорирующий роль царской России в событиях вокруг Эфиопии . Исключением на фоне этих работ выглядит статья Д. Чевычелова, подробно и с опорой на ценные архивные материалы разбирающая политические и идеологические предпосылки, ход и развязку неудачной экспедиции казака Н. Ашинова в Абиссинию в 1888-1889 гг.5
После Второй мировой войны интерес отечественных исследователей к Эфиопии еще более усилился. Не в последнюю очередь это было связано с повышенным политическим интересом, проявляемым СССР в период «холодной войны» к так называемым странам «третьего мира», в том числе и к Эфиопии.
Ценные сведения об истоках русско-абиссинских контактов на протяжении XVII-XVIII вв. содержатся в работе советского филолога И.Ю. Крачковского6. М.В. Райт в своей работе подробно рассмотрела подготовку и и ход различных официальных и частных путешествий и экспедиций русских подданных в Абиссинию, начиная с середины XIX в., подчеркнув при этом особую роль сыгранную ими, в особенности миссией Российского Общества Красного Креста в 1896 г., в процессе налаживания русско-эфиопских
1 Лукницикий КН. Борьба империалистических держав за Абиссинию (до 1914 г.) // Абиссиния (Эфиопия).
Сборник статей. - М.-Л., 1936.
2 Там же. С. 465.
3 Там же. С. 472.
4 Александров Б., Зусманович А Абиссиния. - М., 1936.
5 ЧевычеловД Африканская авантюра царизма (1888-1889 гг.). // Борьба классов. № 3, 1936. - М., 1936. - С.
С.105-115.
6 Крачковский И Ю. Введение в эфиопскую филологию. - Л., 1955.
связей . Ряд интересных фактических сведений исторического характера касательно ранних русско-абиссинских контактов на рубеже XIX—XX вв. приводит в своих путевых заметках, написанных по возвращении из поездки в Эфиопию, советский журналист А. Абрамов . Д.Р. Вобликов в своей монографии, посвященной колониальной борьбе великих держав за Эфиопию на протяжении XIX-XX вв., отмечает существенный вклад не столько правительственных, сколько общественных кругов России в дело поддержки эфиопского народа в его борьбе против итальянских завоевателей в 1890-х гг.3 Более решительную по сравнению с союзной Францией - по крайней мере, на дипломатическом уровне, - русскую поддержку антиитальянских и антибританских инициатив Менелика в 1880-x-l 890-х гг. отмечает историк В.А. Трофимов, приводя в качестве доказательства в том числе и французские дипломатические документы4. Важность дипломатической и военной помощи Эфиопии со стороны царского правительства в годы противостояния итальянской агрессии отмечает в своей работе историк Д.А. Макеев5.
Говоря о монографиях и диссертационных исследований отечественных историков, затрагивающих рассматриваемый вопрос, нельзя не упомянуть докторскую диссертацию И.И. Васина, посвященную, главным образом политике западных держав в Абиссинии во второй половине XIX в., однако содержащую, в том числе, отдельный раздел, повествующий об особенностях российской политики в регионе6. В качестве основного двигателя русско-абиссинских контактов в тот период автор выделяет англорусский антагонизм на Ближнем Востоке и на Балканах, косвенно экстраполировавшийся на взаимоотношения Лондона и Петербурга в северо-
1 Райт М.В. Русские экспедиции в Эфиопии в середине XIX — начале XX вв. и их этнографические
материалы. //Африканский этнографический сборник, вып. 1. — М., 1956.
2 Абрамов А.С. Эфиопия - страна, не вставшая на колени. - М., 1961.
3 Вобтков Д.Р. Эфиопия в борьбе за сохранение независимости. 1860-1960 - М., 1961.
4 Трофимов В А. Политика Англии и Италии в Северо-Восточной Африке во 2-й половине XIX в. - М., 1962.
1962.-С. 187-188.
5 Макеев ДА. Становление советско-эфиопских межгосударственных отношений // Международные
отношения на Ближнем Востоке и Северо-Востоке Африки в новейшее время. - Владимир, 1985. - С. 28-45.
6 Васин И.И Политика капиталистических держав в Эфиопии (80-90-е годы XIX века). - М., 1974.
восточной Африке . Отмечая в целом положительное влияние большинства частных и государственных русских инициатив в Абиссинии на процессы внутренней централизации и экономической и социальной модернизации эфиопского государства — например, миссия Российского Общества Красного Креста в 1896 г., - И.И. Васин помещает благожелательную позицию России в отношении Эфиопии в ряд важнейших факторов, позволивших последней отстоять свою национальную независимость в сложнейший период агрессивной европейской колониальной экспансии в регионе".
Ряд обстоятельных трудов по истории Эфиопии в рассматриваемый период был написан исследователем Г.В. Цыпкиным. Особенностью оценки автором русско-эфиопских отношений в то время является то, основным двигателем российской активности в северо-восточной части Африки признается, помимо религиозных мотивов, желание русской дипломатии путем противодействия Италии помешать общему укреплению позиций Тройственного союза, а не необходимость предотвратить чрезмерное колониальное усиление основного на тот момент для России противника — Англии3. По Цыпкину, даже экономические перспективы Абиссинии как рынка сбыта для товаров русской промышленности превалировали над английским фактором при принятии тех или иных решений по сближению с Абиссинией4. В совместной монографии Г.В. Цыпкина и B.C. Ягьи высказывается тезис о преемственности и стабильности политики России в отношении Эфиопии на протяжении последних десятилетий XIX в. независимо от конъюнктурных соображений - по мнению авторов, «как во время войны (итало-абиссинская война 1895-1896 гг. - Н.А.), так и до нее позиция России способствовала укреплению эфиопского государства»5. В своей самостоятельной работе B.C. Ягья выделяет отсутствие границ с эфиопскими владениями в качестве фактора, обусловившего фактическое
'Там же. С. 154-157.
2 Там же. С. 216.
3 Цыпкин Г.В Эфиопия в антиколониальных войнах. - М., 1988. - С. 164.
4 Цыпкин Г.В. Эфиопия: от раздробленности к политической централизации. - М., 1980. - С. 200.
5 Цыпкин Г.В., Ягья B.C. История Эфиопии в новое и новейшее время. -М., 1989. - С. 111.
выключение всех колониальных держав, кроме Англии, Италии и Франции, из борьбы за преобладание в Эфиопии, несмотря на общеевропейский повышенный интерес к этой стране .
Положения, доказывающие объективную необходимость как можно более тесной кооперации России и Франции по всем вопросам тогдашней международной повестки, в том числе и в колониальной сфере, можно найти в обстоятельных монографиях советских историков, напрямую не посвященных эфиопской проблематике. Таковы, к примеру, труды А.З. Манфреда, показывающие объективность и неизбежность заключения русско-французского союза2, широко опирающаяся на архивные материалы работа Г.А. Нерсесова, посвященная дипломатической схватке держав за Египет , а также монография по истории Франции рассматриваемого периода В.И. Антюхиной-Московченко4.
Объемные труды по истории российско-абиссинских отношений продолжали публиковаться отечественными учеными и в последние два десятилетия. Следует выделить, прежде всего, монографию А.В. Хренкова, посвященную истории становления и развития дипломатических связей России и Эфиопии5. Называя отношения с Эфиопией в конце позапрошлого века «своеобразным антибританским экспериментом царской дипломатии», а Абиссинию «нейтральным полем межимпериалистического соперничества ... с Великобританией», А.В. Хренков указывает на неколониальность политики Петербурга в отношении как Эфиопии, так и всей Африки6. По мнению Хренкова, изначальное использование Эфиопии лишь в качестве «третьей силы» в борьбе за свои интересы в соседних регионах (на Ближнем
1 Ягья B.C. Эфиопия в новейшее время. - М., 1978. - С. 11.
2 Манфред А.З. Внешняя политика Франции в 1871-1891 гг.-М., 1952; Манфред A3. Образование русско-
французского союза. - M. 1975.
3 Нерсесов Г.А. Дипломатическая история египетского кризиса 1881 - 1882 гг. (в свете русских архивных
материалов). - М., 1979.
4 Антюхина-Московченко В.И. Третья республика во Франции. 1870-1918.-М., 1986.
5 Хренков А.В. Россия и Эфиопия: развитие двусторонних связей (от первых контактов до 1917 года). - М.,
1992.
6 Там же. С. 176-177.
Востоке, в Средней Азии) предопределило итоговую неудачу царской дипломатии в этой стране1.
Сравнительно недавно увидел свет труд Н.В. Малыгиной, в котором автор анализирует, помимо дипломатических, культурные и научные связи России и Абиссинии на рубеже ХЕХ-ХХ вв., выделяя события итало-абиссинской войны 1895-1896 гг. в качестве катализатора к установлению официальных отношений между двумя странами и признавая непосредственное участие России в судьбе эфиопского государства на исходе позапрошлого столетия, но в то же самое время отмечая высокую зависимость интенсивности русско-абиссинских контактов от внешней конъюнктуры2. Небезынтересна также кандидатская диссертация эритрейского историка Сефанит Эшету Кетема, написанная на русском языке и рассматривающая эритрейские территории в контексте борьбы колониальных держав и Эфиопии в конце XIX в.3 Историк Е.В. Морозов в своем обширном труде, посвященном истории англо-французского колониального соперничества, отводит России в этом противостоянии не последнюю роль, констатируя тот факт, что русские и французские интересы, особенно в 1890-е гг., тесно координировались, в том числе и по колониальным вопросам, включая эфиопский4. Ряд положений относительно общих принципов внешней политики тогдашней России, в том числе и по колониальным вопросам, высказывает в своей обширной монографии О.Р. Айрапетов5.
Помимо фундаментальных монографий и диссертаций по рассматриваемой проблематике, отечественная историография накопила ряд менее объемных трудов и статей, посвященных истории Эфиопии, а также
1 Там же.
2 Малыгина Н.В. Российско-эфиопские дипломатические и культурные связи в конце ХГХ — начале XX
веков. - Владимир, 2005. - С. 142, 145.
3 Сефанит Эшету Кете\ш. История становления и развотия эритрейской государственности в составе
Эфиопии. - М., 2004.
4 Морозов Е.В. Путь к Антанте. Англо-французское колониальное соперничество в конце XIX - начале XX
вв.-СПб, 2008.-С. 111,120.
5 Айрапетов О.Р. Внешняя политика Российской Империи (1801-1914). -М., 2006.
\
различным аспектам русско-абиссинских отношений в контексте общей внешней политики России во второй половине XIX в. К ним относятся работы Г.В. Цыпкина, Ю.М. Кобищанова и М.В. Райт", а также многочисленные публикации А.В. Хренкова, содержащие в себе множество фактических сведений касательно отдельных эпизодов русско-абиссинских контактов в рассматриваемый период — например, поездок В.Ф. Машкова в Эфиопию в 1889-1893 гг. Идеи Порфирия Успенского по сближению с Абиссинией анализируются в работе К.В. Виноградовой . Один из самых замечательных эпизодов русско-эфиопского гуманитарного сотрудничества — деятельность миссии Российского Общества Красного Креста - подробно рассматривается в публикациях И.В. Егорышевой и К.Ф. Синицыной5, а также К.В. Виноградовой6. Работы А.В. Литвинова7 и А.П. Пискуновой8 , помогают понять, что помощь России в сфере образования сыграла далеко не последнюю роль для политической и экономической модернизации Эфиопии на рубеже XIX-XX вв. Деятельность выдающегося русского офицера и путешественника по Абиссинии А.К. Булатовича и его роль в воєнно-техническом и научном сотрудничестве России и Эфиопии описана в статье И.С. Кацнельсона .
1 Цыпкин Г.В. Эфиопия в конце XIX века (Менелик II и его реформы 1889-1895 гг.) // Тропическая Африка
(проблемы истории). — М., 1973.
2 Кобшцанов Ю.М., Райт М.В. Предисловие к русскому изданию // Бартнгщкий А., Мантель-Нечко И.
История Эфиопии. - М., 1976.
3 Хренков А.В. К истории русско-эфиопских религиозных контактов. // Страны и народы Востока. Вып.
XXVII, 1991; Хренков А.В. Россия - Эфиопия. Сто лет дипломатических отношений // Азия и Африка
сегодня. — М., 1998. №4; Хренков А.В. Машков в Эфиопии (между подвигом и авантюрой) // Вопросы
истории. 1998. № 11, 12; Хренков А.В. Машков в Эфиопии (между подвигом и авантюрой) //Вопросы
истории. 1999. № 1,3.
4 Виноградова К.В. Архимандрит Порфирий Успенский (1804 — 1885) и его план установления российско-
эфиопских связей // Голос минувшего. Кубанский исторический журнал. № 1-2, 2002. - Краснодар, 2002.
5 Егорышева И.В., Синицына К. Ф. Помощь Российского общества Красного Креста народу Эфиопии (1896—
1897 гг.) // Советское здравоохранение. 1978. №11.
6 Виноградова К.В. Деятельность Российского Общества Красного Креста в Абиссинии (Эфиопии) в конце
XIX - начале XX вв.//Голос минувшего. Кубанский исторический журнал. № 3-4, 2001. Краснодар, 2001.
1 Литвинов А.В. К истории появления системы современного образования в Эфиопии (конец XIX — начало
XX вв.) // Вопросы истории и обществознания. Материалы конференции «Чтения Ушинского»
исторического факультета. - Ярославль, 2004.
8 Пискунова А.П. Абиссинец на учебе в России. Из жизни видного государственного деятеля Эфиопии Тэкле
Тэкле Хауариата. // Восточный архив. - М., 2008, № 17.
9 Кацнельсон И.С. Гусар А.К. Булатович - военный советник негуса Эфиопии, землепроходец, иеромонах. //
Военно-исторический журнал. - М, 2002, № 7.
t.
Важные данные о борьбе европейских держав за право контроля над ключевым для преобладания в Абиссинии проектом железнодорожной линии Джибути—Аддис-Абеба сообщает в своей работе Ю.М. Кузьмин1. Некоторые подробности поездок Н. Ашинова в Абиссинию в конце 1880-х гг., а также ряд других небезынтересных деталей русско-абиссинского сближения в 1880-1890-х гг. приводит Т.А. Ваганова, ссылаясь при этом на архивные материалы Отдела рукописей Российской Национальной Библиотеки в Санкт-Петербурге . Е.Г. Етобаева, хоть и критически относится к утверждению об отсутствии у царского правительства колониальных целей в отношении Абиссинии, все же признает,' что прямая русская финансовая, военная и гуманитарная помощь Эфиопии в 1895-1896 гг. была сознательно оказана «в качестве противовеса откровенно экспансионистской политике военной интервенции Италии» . Ряд обзорных статей, посвященных политике России в Африке' в рассматриваемый период, был написан историком Е.В. Морозовым4.
Таким образом, отечественная историческая наука уделила немало внимания истории становления русско-абиссинских отношений. Однако следует признать, что, несмотря на активное привлечение исследователями архивных материалов, в том числе и дипломатических, а также наличие нескольких обстоятельных трудов, прямо посвященных русско-эфиопским контактам, недостаточно освещенным остается развитие отношений между Россией и Эфиопией в общем внешнеполитическом контексте того времени. Кроме того, продолжает сказываться нехватка источников по теме - при этом нельзя сказать, что доступные для исследователей материалы уже изучены полностью, что позволяет сделать вывод о том, что полноценное
1 Кузьмин Ю.М. Борьба западноевропейских держав вокруг строительства железной дороги Джибути -
Аддис-Абеба // Страны и народы Востока. Вып. XXVII. - М., 1991.
2 Ваганова Т.А. Отношения России со странами Азии и Африки в материалах отдела рукописей // Восточный
Восточный сборник. Вып. 5. - СПб, 1993.
3 Етобаева Е.Г. Из истории русско-эфиопских отношений в конце ХГХ в. // Взаимоотношения народов
России, Сибири и стран Востока: история и современность. - М. - Иркутск - Тэгу, 1997. Кн. 1. - С. 172.
4 Морозов Е.В. Политика России в Северо-Восточной Африке в XIX- начале XX вв. // V веков мировой
истории. Альманах. Выпуск I. - СПб, 2007; Морозов Е.В. Российско-эфиопские отношения 1885 - 1898
годов. // Мир в новое время. - СПб, 2003.
исследование русско-абиссинских отношений рассматриваемого периода еще далеко от завершения.
Зарубежные историки в силу большей вовлеченности западных держав в колониальную борьбу на Африканском Роге в целом полнее и подробнее рассматривали различные аспекты взаимоотношений Эфиопии с иностранными государствами в рассматриваемый период. При этом роль России в событиях вокруг африканских колониальных территорий зачастую неоправданно умалялась или вовсе умалчивалась. Тем не менее, ряд отдельных аспектов русской политики в Эфиопии, а также различные вопросы, касающиеся официальных русско-абиссинских контактов в указанный отрезок времени, оказался в числе рассмотренных в зарубежной историографии. При этом лишь отдельные немногочисленные работы напрямую затрагивают российско-эфиопскую проблематику или имеют хотя бы разделы, посвященные вопросам политики России в Абиссинии во второй воловине XIX в. Основная часть научных трудов зарубежных исследователей рассматривает различные проблемы русско-абиссинских отношений «по касательной», в качестве вспомогательной составляющей для освещения деятельности более заинтересованных европейских держав в регионе.
Сотрудничеству России и Франции в рамках русско-французского союза и его влиянию, в том числе, и на решения русской дипломатии на африканском направлении посвящена работа Д. Мишона . Неплохой обзор событий в Эфиопии, дающий представление об основных тенденциях проводимой абиссинскими правителями во второй половине XIX в. внешней политики, дают в своем совместном труде американский и английский историки В.Н. Хаггинс и Д.Г. Джексон2, а также английский ученый Э. Уллендорфф . Ряд интересных проблем, касающихся отношений Эфиопии с европейскими державами, затрагивают в своих исследованиях швейцарские
1 Michon G. The Franco-Russian Alliance 1891-1917. -London, 1929.
2 Huggins W.N., Jackson J.G. An introduction to African civilizations with main currents in Ethiopian history. -
New York, 1969.
3 UllendorjfE The Ethiopians. An introduction to country and people. - London, 1960.
авторы X. Йенни1 и Э. Валь2, а также немецкие исследователи X. Нойбахер3 и А. Цишка4, причем последний пытается доказать, что и Германия играла определенную роль в борьбе держав за Абиссинию на исходе XIX столетия. Некоторые аспекты взаимоотношений негуса с иностранными представителями и компаниями — например, концессия французам на постройку железнодорожной ветки из Джибути, — довольно подробно изложены английским историком Р. Гринфилдом^, в его монографии5. Австрийские ученые Л. Гуйн и Й. Кальмер также весьма обстоятельно повествуют о различных фактах борьбы эфиопов за независимость и внутреннюю централизацию, широко опираясь при этом на официальные документы . Подробный обзор международной деятельности императора Менелика содержится в биографическом очерке американского исследователя Р. Пратера7. Борьбе Эфиопии и Италии вокруг Уччиальского договора 1889 г. и его пресловутой 17-й статьи посвящена работа шведского ученого С Рубенсона . Внешнеполитическая деятельность британского кабинета, в том числе и на африканском направлении, освещается на страницах работы английского историка Д. Гренвилла9.
Французский исследователь Ж. Дорес, описывая в своих трудах различные перипетии борьбы западных держав за Эфиопию, лишь вскользь упоминает об участии России в событиях на Африканском Роге в конце XIX столетия10. При этом, по мнению исследователя, интересы России, защищавшей Эфиопию на дипломатическом уровне во время борьбы последней за отмену двусмысленных положений пресловутого Уччиальского договора, были сосредоточены лишь в религиозной сфере — для русского
1 Jenny Н. Athiopien. Land im Aufbruch. - Stuttgart, 1957.
2 Wahl E. Der Nil hat Brot filr alle. - Basel, 1957.
3 Nenbacher H. Festung der Lowen. Athiopien von Salomon bis zur Gegenwart. - Olten - Freiburg, 1959.
4 ZischkaA. Abessinien. "Das letzte ungeloste Problem Afrikas". - Leipzig, 1935.
5 Greenfield R. Ethiopia. A new political history. - London, 1965.
6 Huyn L., KalmerJ. Abessinien. Afrikas Unruhe-Herd. - Salzburg, 1935.
7 PratherR. The King of Kings of Ethiopia Menelik II. -Nairobi, 1981.
8 Ritbenson S. Wichale XVII: The Attempt to establish a Protectorate over Ethiopia. - Addis Ababa, 1964.
9 Grenville J.A.S. Lord Salisbury and foreign policy. The close of the XIX century. - London, 1964.
10 DoresseJ. Histoire de l'Ethiopie. -Paris, 1970; DoresseJ. Au pays de lareine de Saba. L'Ethiopie antique et
moderne. - Paris, 1956.
правительства, как пишет Ж. Дорес в своем труде «История Эфиопии», было важно показать себя защитником коптских и эфиопских христиан1.
Именно религиозные связи России и Эфиопии, по мнению другого французского историка Пьер-Алипа, подталкивали царское правительство к установлению официальных дипломатических отношений с этой страной". Безусловно превознося роль французского правительства - в отстаивании эфиопской независимости на исходе позапрошлого столетия, автор вскользь упоминает и о поддержке России, оказанной Абиссинии совместно с Францией на Берлинской конференции 1889 г.
Религиозная близость с абиссинцами использовалась русским правительством лишь как орудие по продвижению в Эфиопии своих более приземленных интересов — такое мнение высказывает французский автор М. Бароли. Хотя и без всякого успеха, но, по его словам, «царская Россия пыталась опереться на общность православной веры, чтобы сделаться покровительницей, без сомнения вполне заинтересованной, Эфиопии»4. При этом он отмечает важность совместной русско-французской дипломатической поддержки Абиссинии накануне и во время ее военного столкновения с Италией 1895-1896 гг.
Весьма любопытна точка зрения историка из Франции Ж.-Б. Кульбо, который, признавая религиозные мотивы основными в политике России в Абиссинии, представляет именно эфиопское духовенство инициатором и поборником русско-абиссинского церковного сближения. В своей «Политической и религиозной истории Абиссинии» он также упоминает о ранних русско-абиссинских контактах, а также об определенной роли, сыгранной экспедициями Н. Ашинова, В. Машкова и Н. Леонтьева в деле проникновения русского влияния в Абиссинию6.
1 DoresseJ. Histoire de PEthiopie.-Paris, 1970. -С. 97.
2 Pierre-Alype. L'Empire des Negus. De la reine de Saba a la Societe des Nations. - Paris, 1925. - С 97.
3 Там же. С. 75.
4 Baroli М. L'Ethiopie. - Paris, 1969. - С. 78.
5 Там же. С. 96.
6 Coulbeawc J.B. Histoire politique et religieuse de l'Abyssinie. T. 2. - Paris, 1929. - С 471.
Почти не упоминает о России в своем историческом обзоре Абиссинии и французский историк А. Дави - Петербург неоднократно был адресатом различных политических посланий эфиопских правителей, но какого-либо активного участия в событиях на Африканском Роге не принимал. При этом
0 сотрудничестве с Россией Дави не упоминает даже в разделе,
непосредственно посвященном франко-эфиопскому сближению в 1890-х гг.1
В целом пассивную роль царской России в Эфиопии отмечает в своем труде
и его соотечественник М. Лашан, хотя и приводит некоторые любопытные
подробности общения русских официальных представителей с эфиопскими
властями2.
Подобное игнорирование реальной роли России в событиях международной политики, происходивших на Африканском Роге в конце XIX в., характерно и для труда британских историков А. Джоунса и Э. Монро. В своей «Истории Эфиопии» они подробно освещают различные перипетии борьбы держав в Абиссинии на исходе позапрошлого столетия, однако Россия упоминается ими считанное число раз3. По мнению английского исследователя Д. Мэтью, попытавшись утвердиться в Эфиопии, Россия, «выступая в качестве некоторой поддержки для французов», лишь нарушала устанавливавшийся на Африканском Роге~ баланс интересов европейских держав4. Торговлей оружием и посылкой военных инструкторов инструкторов ограничивалось участие России в абиссинских делах по мнению английского исследователя Д. Ф—X. Берклея, базирующего свой труд, на свидетельствах итальянцев - непосредственных участников военной кампании 1895-1896 гг.5
Венгерский журналист Л. Фараго составил по результатам своего трехмесячного пребывания в Эфиопии в 1934 г. обстоятельный отчет о
1 Davy A. Ethiopie d'hier et d'aujourd'hui. - Paris, 1970.-С. 106-107.
2 Lachin M, Welliachew D. L'Ethiopie et son destin. - Paris, 1935. - С 26-27.
3 См., например: Jones A.H.M., Monroe E. A History of Abyssinia. - Oxford, 1935; Jones A.H.M., Monroe E. A
History of Ethiopia. - Oxford, 1955.-С 150-151.
4 Mathew D. Ethiopia. The study of a polity. 1540-1935. - London, 1947. - С 239.
5 Berkeley G. F.-H. The campaign of Adowa and the rise of Menelik. -New York, 1969.
политических, экономических и социальных реалиях страны, снабдив его весьма глубокими рассуждениями исторического характера. При этом он неожиданно смело характеризует задачи, ставившиеся Россией в отношении Абиссинии на рубеже XIX-XX вв. По его мнению, царское правительство вполне сознательно преследовало в абиссинской политике две цели, а именно: утвердиться в северо-восточной части африканского континента, а также привязать эфиопов к православной церкви1. Для этого, как пишет Фараго, русским правительством были потрачены немалые суммы денег, а императору Менелику была оказана внушительная помощь золотом и промышленными товарами - прежде всего, конечно, оружием, - что дало немаловажный толчок проводимым негусом экономическим и политическим преобразованиям2.
Польские исследователи А. Бартницкий и И. Мантель-Нечко в своем обстоятельном труде «История Эфиопии», весьма подробно и с привлечением широкого круга источников, в том числе и на амхарском языке, освещающем различные стороны эфиопской внутри- и внешнеполитической жизни, лишь эпизодически упоминают о складывавшихся в конце XIX в. русско-эфиопских отношениях, придавая роли, игравшейся Россией в сохранении Эфиопии как независимого африканского государства и укреплении ее внутренней централизации, лишь сугубо вспомогательное и второстепенное значение3. При этом авторы, справедливо отмечая русско-английский антагонизм на Ближнем Востоке в качестве одного из основных мотивов, побудивших русское правительство сочувственно отнестись к Эфиопии в непростое для нее время (1880-1890-е гг.), как кажется, несколько преуменьшают фактор русско-французского сотрудничества в регионе, ограничиваясь предположением, что русское
1 Farago L. Abyssinia on the eve. - London, 1935.
2 Там же. С. 209.
3 См. подробнее: Бартницкий А., Мантель-Нечко И. История Эфиопии. - М., 1976.
правительство лишь «восприняло бы благосклонно расширение французского влияния в бассейне Нила за счет Великобритании» .
Более объективное освещение роли России в эфиопской внутренней и внешней политике во второй половине ХЕК в. дано в фундаментальной монографии английского ученого Р. Панкхёрста по экономической истории Эфиопии, подробнейшим образом описывающей основные этапы модернизации различных 'отраслей отсталой феодальной эфиопской экономики на протяжении XIX-XX вв. Согласно многочисленным данным, приводимым автором на страницах своей работы, российское влияние в Эфиопии в то время находилось на достаточно высоком для незаинтересованной в колониальных приобретениях державы уровне, причем русская активность приходилась, в основном, на военно-техническое сотрудничество с негусом, а также помощь Эфиопии в сфере образования и медицины2. Ряд других работ Р. Панкхёрста по истории Эфиопии также отличает насыщенность фактическими данными3.
Ряд обстоятельных монографий, посвященных истории Эфиопии в ХГХ-ХХ вв., был написан американским историком Х.Г. Маркусом4. В целом, для них также характерна определенная степень замалчивания реальной роли России в тогдашней Абиссинии. Лишь в одной из своих работ, освещающей жизнь и деятельность негуса Менелика II, автор несколько раз обращается к роли России в клубке противоречий европейских держав на Африканском Роге в целом и, в частности, к тогдашним русско-абиссинским отношениям. X. Маркус отмечает моральную и политическую поддержку Россией Эфиопии в критически важный период ее (Эфиопии — Н.А.) истории, а также - правда, без прямого указания на русско-английский антагонизм — высказывает мысль о том, что на активность в Эфиопии Россию, помимо
1 Бартмщкий А , Мантель-Нечко И. История Эфиопии. -М., 1976. - С. 381.
2 Pankhurst R. Economic History of Ethiopia. 1800-1935.-Addis Ababa, 1968.
3 См., например: Pankhurst R. A brief note on the economic history of Ethiopia. From 1800 to 1935. -Addis
Ababa, 1967.
4 Marcus H.G. A history of Ethiopia. -Berkeley-Los Angeles-London, 1994; Marcus H.G. Haile Selassie I. The
formative years, 1892-1936. - Berkeley-Los Angeles-London, 1987; Marcus H.G. The life and times of Menelik
II. Ethiopia 1844-1913.-Oxford, 1975.
религиозной близости с Абиссинией, подталкивало желание утвердиться на Красном море и в Египте, а также обзавестись угольной станцией для заправки судов своего океанского флота . Интересными представляются также упоминания Маркусом России в контексте англо-французских или франко-итальянских противоречий в Африке, доказывающие тот факт, что происходившее как раз в то время русско-французское сближение имело место не только в вопросах европейской политики".
Определенным исключением на фоне большинства упомянутых трудов выглядит ряд работ чешского историка Ч. Джесмана, написанных на английском языке и непосредственно посвященных российско-абиссинским контактам в рассматриваемый период3. В них Джесман приходит к выводу, что Россия в конце позапрошлого столетия не вела никакой собственной политики в Эфиопии из-за опасений вызвать осложнения в отношениях с другими, более заинтересованными в африканских территориях европейскими державами. Интерес как государства, так и официальной церкви к полузагадочной африканской стране был, по выражению автора, чисто «функциональным, но не органическим», а те робкие шаги по установлению отношений с Эфиопией, которые все-таки предпринимались русскими частными и официальными лицами в этот период, были обусловлены сильными в то время славянофильскими настроениями, царящими в российском обществе и заставлявшими русское правительство распространять инерцию «имперской экспансии» в том числе и на далекую, но, по большому счету, совершенно неинтересную с политической и , экономической точек зрения «единоверную» Эфиопию4.
Достаточно часто и подробно останавливается на роли России и отдельных русских частных и официальных лиц в происходящих вокруг Эфиопии событиях международной политики конца XIX столетия
1 Marcus H.G. The life and times of Menelik II. Ethiopia 1844-1913. - Oxford, 1975. - С 115-116.
2 Там же. С. 157-158.
3 См., например: Jesman Ch. The Russians in Ethiopia. An essay in futility. - London, 1958; C. Jesman. The early
Russian contacts with Ethiopia II 3d International Conference of Ethiopian studies. - Addis Ababa, 1966.
4 Jesman Ch. The Russians in Ethiopia. An essay in futility. - London, 1958. - C. 126-133.
американская исследовательница К. Праути. В своей монографии, посвященной биографии императрицы Таиту и ее супруга Менелика, она высоко оценивает роль В.Ф. Машкова, Н.С. Леонтьева, К.С. Булатовича, Л.К. Артамонова и других активистов русско-абиссинского сближения в установлении приемлемых для Эфиопии отношений с иностранными державами . При этом автор признает, что, возможно, излишняя активность и авантюризм этих деятелей, особенно Н.С. Леонтьева, явились для русского правительства дополнительными стимулами к признанию абиссинского вопроса периферийным для внешней политики России и к сосредоточению основного внимания на европейском и дальневосточном направлениях2. В своем труде, насыщенном описанием конкретных подробностей официальных и неофициальных визитов русских в Абиссинию и эфиопов в Россию, К. Праути также дает высокую оценку деятельности Российского Общества Красного Креста в Абиссинии в 1896 г., отмечая особую эффективность этой гуманитарной миссии для общего поднятия европейского престижа в Эфиопии3.
Отдельно следует упомянуть масштабное исследование американского историка Э. Уилсона, в котором проводится сравнение методов и принципов отечественной дипломатии по отношению к Африке до и после революции 1917 г. Автор развивает тезис о так называемом «превентивном империализме» царского правительства в вопросах, касающихся Африки -континента, важного для России лишь в качестве плацдарма для упреждающих действий по отношению к враждебным европейским державам, имевшим здесь гораздо более насущные интересы5. Все решения, принимаемые русской дипломатией на африканском направлении были, по мнению Уилсона, связаны с необходимостью укрепить национальную безопасность путем создания как можно большего количества помех и
1 Prouty С. Empress Taytu and Menelik II. Ethiopia. 1883-1910.- Trenton, 1986.
2 Там же. С 130.
3 Там же. С. 183.
4 Wilson Е. Russia and Black Africa before World War II. - New York-London, 1974.
5 Wilson E. Russia and Black Africa before World War II. - New York-London, 1974. - С 270-273.
неудобств главным противникам в этом важном для них регионе . «Противостояние с Британией, — пишет Уилсон, — было тем котлом, в котором приготавливалось активное вовлечение России в северо-восточную Африку» . Желание России выстраивать официальные отношения с Эфиопией и вообще вести осмысленную политику в северо-восточной Африке на начальном этапе (до конца 1880-х гг.) диктовалось необходимостью противодействия Англии, а затем (в 1880-х—1890-х гг.) было подкреплено совпавшими антианглийскими же мотивами русско-французского союза . Уилсон высказывает, помимо прочего, любопытную мысль о преемственности принципов политики по отношению к странам Африки в царской и советской России4.
Небезынтересными представляется также ряд работ африканских ученых, затрагивающих международную проблематику в своих трудах по истории Эфиопии и Эритреи во второй половине XIX в. Проблему становления итальянского колониализма на эритрейских территориях Эфиопии на фоне взаимоотношений европейских держав и с привлечением многочисленных источников подробно анализирует историк эритрейского происхождения Тэкэстэ Негаш в своей диссертации, изданной в Швеции5. Процесс модернизации эфиопской экономики и государственного управления в контексте нарастающих внешних угроз со стороны европейских стран во второй половине XIX в. подробно рассмотрен в монографии эфиопского исследователя Цегае Тэгэну .
Как видно из рассмотрения зарубежной историографии темы, российская роль в событиях на африканском континенте во второй половине XIX в. в некоторой степени умалялась и замалчивалась, несмотря на то, что отдельные историки публиковали труды, непосредственно посвященные
1 Там же.
2 Там же. С. 23.
3 Там же. С. 23, 34.
4 Там же. С. 3.
5 Tekeste Negash Italian colonialism in Eritrea, 1882-1941.-Uppsala, 1987.
6 Tsegaye Tegemi The evolution of Ethiopian absolutism: the genesis and the Making of the fiscal military state,
1696-1913.-Uppsala, 1996.
политике России в отношении Абиссинии. Однако данные работы являются, скорее, исключением из правила и в целом зарубежной исторической науке не хватает исследований, полно и объективно отражающих роль и место России в колониальном противостоянии держав в северо-восточной Африке, а также в судьбе независимого эфиопского государства.
Принципы историзма, объективности и социального подхода сформировали методологическую основу данной диссертации, в которой комплексно использовались исторический, логический, хронологический и проблемно-хронологический методы исследования.
Источниковая база исследования. В качестве источников при написании данной работы были, по большей части, использованы материалы Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ), содержащего в своих фондах не только дипломатическую переписку по исследуемой теме, но и различные официальные, в том числе и межведомственные, документы, в своем содержании так или иначе затрагивающие рассматриваемую проблематику. Кроме того, были привлечены опубликованные материалы, а также — для более полновесного раскрытия темы — отечественная и зарубежная периодическая печать конца XIX в.
7 фондов, изученных в ходе написания данной работы в АВПРИ^ содержат множество материалов, отражающих как общие принципы и цели тогдашней внешней политики России, так и мотивы конкретных решений принятых русской дипломатией на абиссинском направлении. Кроме того, они позволяют проследить становление и развитие российской внешнеполитической линии в отношении Абиссинии в контексте более глобальных международных противоречий, существовавших на тот момент между Россией и другими ведущими европейскими державами. При этом ряд материалов и документов по теме, хранящихся в АВПРИ, был впервые введен нами в научный оборот .
1 Например: АВПРИ, ф. № 151 «Политархив», оп. 482, д. 1649.
Большинство дел АВПРИ, исследованных в процессе работы над диссертацией, содержатся в фонде J4b 151 «Политархив». В первую очередь, это ряд писем эфиопского негуса Менелика II на амхарском языке к императорам Александру III и Николаю II с приложенными к ним русским и французским переводами, а также проекты высочайших ответов на эти послания, которые, как правило, передавались в Эфиопию с очередной следовавшей туда русской экспедицией. Кроме того, материалы фонда содержат инструкции, данные МИДом В.Ф. Машкову, П.М. Власову и некоторым другим деятелям русско-абиссинского сближения, направлявшимся в Абисинию и имевшим какие бы то ни было государственные поручения. Среди документов фонда содержатся также различные депеши, ноты и записки, телеграммы и запросы, письма и отношения, а также иная дипломатическая и межведомственная переписка по вопросам, касающимся внешнеполитической деятельности русского правительства вообще и на абиссинском направлении' в частности. Следует также выделить хранящиеся в материалах данного фонда донесения руских дипломатов А.И. Нелидова и А.И. Кояндера, содержащие в себе ряд стратегических концептуальных предложений касательно политики России на Африканском Роге, а также планы и проекты идеологов русско-эфиопского сближения архимандрита Порфирия Успенского, М.А. Хитрово, В.Ф. Машкова, Н.С. Леонтьева и др.
Мотивы конкретных решений и действий, принимаемых российской дипломатией, в том числе и в отношении Абиссинии, в контексте глобальной внешнеполитической линии России разъясняются в ежегодных отчетах министра иностранных дел царю, содержащихся в фонде № 137 «Отчеты МИД» АВПРИ. Важные сведения фактического характера относительно деятельности миссии Российского Общества Красного Креста в Абиссинии в 1896 г. содержатся в материалах фонда № 133 «Канцелярия министра иностранных дел». Эфиопская проблематика встречается также в делах фонда № 317 «Дипломатическое агентство и генеральное консульство в
Египте», что неслучайно, т.к. именно через Каир осуществлялась до
установления прямых дипломатических отношений связь между Россией и
Абиссинией. Документы, иллюстрирующие русско-эфиопское
сотрудничество в сфере образования (например, разрешения эфиопского негуса молодым абиссинцам продолжить начатое в России обучение), были обнаружены в материалах фонда № 165/1 «Миссия в Аддис-Абебе». Информация о посылке русского оружия в Абиссинию фигурирует в документах фонда № 149 «Турецкий стол (новый)». Некоторые сведения о самых ранних русско-абиссинских контактах в XVIII в. содержит фонд «Турецкие дела».
В ходе подготовки данной работы широко использовались и опубликованные источники. К ним относятся как публикации (зарубежные и отечественные) документов касательно политики европейских держав, в том числе и России, непосредственно в Абиссинии1, так и более общие сборники, посвященные, например, африканской политике в целом2, а также ряд собраний дипломатических документов общеполитического характера, - содержащих сведения, помогающие пролить свет на некоторые решения российского внешнеполитического ведомства во 2-й половине XIX столетия .
Среди источников, использованных при написании данной работы, немаловажное место занимают различного рода мемуары, дневниковые записи и составленные на основе пребывания в Эфиопии описания путешествий, совершенных западными и российскими частными лицами и правительственными агентами на протяжении второй половины XIX в.
В XIX в. Эфиопию часто посещали европейские католические и протестантские миссионеры, нередко составляя затем подробные описания Абиссинии, включающие в себя, в том числе и сведения об эфиопской
1 Материалы Архива внешней политики России. Некоторые новые документы о русско-эфиопских
отношениях (конецXIX-начало XX века).//Проблемы востоковедения. 1960. № 1; Российско-эфиопские
отношения в XIX - начале XX в.: Сборник документов. - М., 1998; Correspondence respecting Abyssinia,
1848-1868.-London, 1868.
2 Россия и Африка. Документы и материалы. XVIII в. - 1960 г. Т. 1. XVIII в. - 1917 г. - М., 1999; История
Африки в документах. 1870-2000. Т. 1 1870- 1918.-М., 2005.
3 Documents diplomatiques fhmcais (1871-1900), 1 serie, t. V, XI, XII.
внутренней и внешней политике. Среди них особенно интересными представляется труд швейцарского миссионера С. Гобата, посещавшего Эфиопию в 1830-х гг. и косвенно подтверждающего возможное проникновение уже в то время подданных Российской Империи на территорию^ Абиссинии1. Необходимо также отметить подобное произведение одного из младших современников и последователей С. Гобата англичанина Д.М. Флада, находившегося в Абиссинии в составе миссии во времена императора Теодроса II в 1860-х гг. и приводящего на страницах своей работы интересные факты, касающиеся взаимоотношений Эфиопии с европейскими державами и попыток негуса заключить с Англией и Францией политический союз против египтян и турок2. При этом автор цитирует письма эфиопского правителя к английской королеве Виктории и французскому императору Наполенону III , что придает особенную источниковедческую ценность данному труду.
Во второй половине XIX столетия Эфиопию впервые стали посещать и русские подданные, публикуя по возвращении на родину свои политические, экономические и научные наблюдения — как отдельными книгами, так и в виде статей в различных журналах и газетах. Стоит упомянуть, прежде всего, работы инженера Е.П. Ковалевского , архимандрита Ефрема (Цветаева)5, В.Ф. Машкова6, а также рассказ об ашиновской миссии 1888-1889 гг. одного из ее непосредственных участников Л. Николаева . Ценные фактические сведения содержатся в отчете полковника русской армии Л.К. Артамонова,
изданном, к сожалению, лишь в 1979 г. Артамонов в качестве члена русской русской миссии в Аддис-Абебе являлся участником ряда военных
1 S. Gobat. Journal d'un sejour en Abyssinie. - Paris-Geneve, 1834.
2 FladJ.M. Zwolf Jahre in Abessinien oder Geschichte des Konigs Theodoras II. und der Mission unter seiner
Regierung. - Basel, 1869.
3-Там же. С. 33-34.
4 Путешествие во внутреннюю Африку. - СПб, 1849.
5 Ефрем Архимандрит (М.М. Цветаев). Поездка в Абиссинию. Душеполезное чтение. 1897. № 2.
6 Машков В. Путешествие в страну черных христиан в 1891-1892 годах. // Новое время. 1893. 20 января, с.
2-3; 27 января, с. 2-3; 16 февраля, с. 2-3; 23 февраля, с. 2-3; Машков В. Доклад о путешествии в Абиссинию
// Известия Императорского Русского Географического Общества. 1897. Т. 33. Вып. 5.
7 Николаев Л. Абиссинская миссия архимандрита Паисия и Н.И. Ашинова (Рассказ участника экспедиции Л.
Л. Николаева). - Одесса, 1889.
8 Артамонов Л.К. Через Эфиопию к берегам Белого Нила. - М., 1979.
экспедиций, совершенных эфиопскими и французскими войсками в целях противодействия английским колониальным планам в регионе. Все вышеупомянутые труды содержат множество любопытных деталей, позволяющих на конкретных примерах проследить основные принципы тогдашней политики России по отношению к Абиссинии.
Интересные описания различных перипетий эфиопской внутренней и внешней политики, в которых одними из главных фигурантов являлись иностранные дипломатические и иные агенты, в том числе и российские, можно найти в дневниках, мемуарах и отчетах западных дипломатов и путешественников, таких, например, как британский дипломат А.Б. Уайлд1, а также глава первой американской торговой миссии в Аддис Абебе Р. Скиннер2. Помимо описания собственно военных действий, ряд небезынтересных замечаний касательно международной политики того времени содержится в мемуарах главнокомандующего итальянской армией во время итало-абиссинской войны 1895-1896 гг. генерала О. Баратьери . Изобилующие конкретными деталями воспоминания о поездке в Абиссинию в 1897 г. оставил принц Генрих Орлеанский - на их страницах можно встретить таких замечательных деятелей русско-эфиопского сближения, как Н.С. Леонтьев, офицер К.С. Булатович, полковник Максимов, генерал Н.К. Шведов и др.4 Интересным представляется замечание принца о том, что, несмотря на явный тандем, сформированный французской и русской дипломатией по абиссинским вопросам, у каждой из сторон имелись и свои проекты в Эфиопии, зачастую строившиеся без учетов интересов союзника5. Соотечественник Генриха Орлеанского, секретарь первого официального французского посольства в Абиссинии в 1896-1897 гг. С. Винера также неоднократно упоминает русских неофициальных и полуофициальных агентов (Н.С. Леонтьева, капитана Гудзенко) на страницах своих
1 WyldeA.B. Modern Abyssinia. - London, 1901.
2 Skinner R. Abyssinia of today.
3 Baratieri O. Memoires d'Afrique (1892-1896). -Paris, 1897.
4 Henri d'Orleans, Prince. Une visite a l'Empereur Menelick. - Paris, 1897.
5 Henri d'Orleans, Prince. Une visite a l'Empereur Menelick. - Paris, 1897. - С 34.
дневниковых записей . Любопытные наблюдения касательно международной политики рассматриваемого периода содержатся также в воспоминаниях иностранных дипломатов, непосредственно не связанных с «абиссинским вопросом», — например, британского посла в Петербурге Д. Бьюкенена2.
Что касается отечественной мемуарной литературы, то здесь стоит выделить опубликованные в советское время дневниковые записи графа В.Н. Ламздорфа, бывшего в рассматриваемый период советником министра иностранных дел России и оставившего на страницах своих дневников ряд интересных подробностей международных отношений того времени, в том числе и по «эфиопскому вопросу» . Некоторые основные тенденции внешней политики России того времени содержатся в дневниках ее верховного руководителя - последнего русского императора Николая II4. Множество малоизвестных деталей относительно хода итало-абиссинской войны 1895-1896 гг. содержится в походных дневниках ее непосредственного участника — одного из военных консультантов негуса Мене лика — Н.С. Леонтьева, обработанных и изданных журналистом Ю. Ельцом5.
Ценным подспорьем при написании работы послужили материалы
отечественной и зарубежной периодической печати. В статьях
корреспондентов «Биржевых ведомостей», «Московских ведомостей», «Нового времени», «Русских ведомостей», а также в официальных сообщениях «Правительственного вестника» за 1880-1890-е гг. содержатся данные статистического и аналитического характера, позволяющие полнее представить себе развитие «абиссинского вопроса» в общем контексте русской внешней политики как на правительственном, так и на общественном уровне. Некоторые интересные факты, иллюстрирующие отношение западноевропейских правительств и общественности к
1 Vigneras S. Une mission francaise en Abyssinie. - Paris, 1897.-C. 119,201.
2 Buchanan G. My mission to Russia and other diplomatic memories. - London, 1923. Vol. 1.
3Лсшздорф В.Н. Дневник. (1886-1890).-М.-Л., 1926;Лсшздорф В.Н. Дневник (1891-1892). -М.-Л., 1934.
4 Дневники Николая II. - М., 1991.
5 Eieif Ю.Л. Император Менелик и его война с Италией (по документам и походным дневникам Н.С.
Леонтьева)". - СПб., 1898.
российской активности на эфиопском направлении, были почерпнуты из иностранных печатных органов — в частности, из британской газеты «Тайме».
Российско-эфиопские контакты — от первых сведений до теоретического обоснования
Впервые взгляд русских дипломатов был привлечен к Абиссинии (именно так называли Эфиопию вплоть до XX столетия) во второй половине XVII века, когда в ходе контактов с саксонским двором касательно возможного союза против Турции в Москву поступило предложение от политического советника курфюрста Саксонии и одновременно ученого востоковеда Иова Лудольфа снарядить в далекую, но близкую Московскому государству по вере Эфиопию посольство с целью привлечь и эту страну к антитурецкому блоку. Московские дипломаты, видимо, трезво оценив ситуацию, проигнорировали это диковинное предложение, понимая, «что такой далекий и полуфантастический союзник вряд ли ... полезен России в ее насущных внешнеполитических проблемах»1. Впоследствии интерес к Африке в целом и к Эфиопии в частности проявлял Петр I, намеревавшийся с помощью александрийского патриарха установить контакты с этой страной2. По всей вероятности, царь-реформатор рассчитывал на единоверных (как тогда полагали) эфиопов, когда посылал русскую эскадру на остров Мадагаскар для организации там перевалочной базы на пути в Индию, однако после поломки в пути одного из судов проект был заброшен3.
К середине XVIII века относятся первые попытки завязать двусторонние контакты с эфиопской стороны - в 1751 году через александрийского патриарха и русского посла в Турции в Россию были доставлены письма эфиопского императора Иясу II (1730-1755) и его матери Ментеуаб, содержавшие просьбу о церковном соединении и присылке русских мастеровых в Эфиопию1. В тот период эфиопское государство всеми силами пыталось восстановить контроль над территориями, утраченными в течение двух предшествовавших столетий, для чего необходимо было провести модернизацию ослабленных и отсталых вооруженных сил страны". По всей видимости, эфиопы, разочарованные отрицательным опытом сотрудничества с латинянами (прежде всего, иезуитами) в XVI—XVII вв., тоже имели кое-какие сведения о близкой по вере православной державе на севере Европы и, обращаясь с подобными просьбами к русской императрице, надеялись на бескорыстную русскую помощь. Однако ответом на эти послания с русской стороны было молчание (по крайней мере, никаких письменных свидетельств на этот счет не сохранилось), которое продлилось около ста лет — до середины XIX века.
Впрочем, это время не прошло даром для развития двусторонних связей России и Эфиопии. Как справедливо отмечает историк А.В. Хренков, период с середины XVIII по середину XIX века был временем накопления и пополнения русскими и эфиопами знаний друг о друге, хоть обе страны и обходились без всяких официальных контактов. В России в музеях, библиотеках и монастырских архивах собирались коллекции эфиопских -рукописей, началось факультативное преподавание древнеэфиопского языка в ряде учебных заведений. Эфиопы же стали больше сведений о России и русских получать от переселявшихся в Эфиопию под влиянием участившихся со стороны турок погромов греков3 и армян, а также в процессе возможного общения русских и абиссинских монахов в Святой Земле4.
Первые практические попытки проникновения русских в Эфиопию
Генеральный консул и дипломатический агент в Каире М.А. Хитрово был, по сути, первым русским из числа официальных лиц, кто проявил конструктивную инициативу по установлению российско-эфиопских межгосударственных связей. В 1885 г. он подал в МИД записку, в которой выражал сожаление тем фактом, что русское правительство, несмотря на неоднократные дружественные инициативы абиссинских негусов, по большому счету, до сих пор игнорировало Эфиопию, а также обосновывал своевременность и полезность для России утвердить в Эфиопии свое политическое и церковное влияние .
Многие историки и современники неоднозначно оценивают деятельность и инициативы этого дипломата, подчеркивая при этом моральную сторону дела. Например, А.В. Хренков обращает внимание на тот факт, что М.А. Хитрово был активным членом учрежденного в 1882 г. Православного палестинского общества, ставившего одной из своих главных целей укрепление русского влияния на всем Ближнем Востоке и принимавшего в свои ряды представителей «клерикально-славянофильских» и «шовинистических» кругов, несогласных с проводимой официальным Петербургом осторожной внешнеполитической линией. Будучи «одним из самых влиятельных ... деятелей» данного общества, Хитрово, как пишет Хренков, старался вести с министерством иностранных дел двойную игру, на словах соглашаясь с официальной линией Петербурга, а на деле пытаясь претворять в жизнь свои внешнеполитические авантюры1.
Отрицательные отзывы о деятельности Хитрово можно найти и у его современников. К примеру, тогдашний первый советник министерства иностранных дел В.Н. Ламздорф, впоследствии возглавивший российское внешнеполитическое ведомство, в своем дневнике весьма неприглядно характеризовал деятельность \ своего подчиненного, изобиловавшую, по его словам, «всякого рода эксцентричностями, интригами и постоянной суетой, идущей вразрез с нашими политическими видами»2.
Однако следует отдать должное Хитрово как своего рода первопроходцу (если брать в расчет дипломатический корпус) в деле проникновения России в Эфиопию. Его записка, в целом, являет собой пример продуманной конструктивной инициативы, не лишенной авантюрного элемента, но, тем не менее, основанной на профессиональном анализе тогдашней международной обстановки.
В своей записке Хитрово, подобно своим предшественникам (Порфирию Успенскому и Кириллу Мелитопольскому), предсказывал всей Африке большое будущее, а в единоверной Эфиопии видел огромный цивилизующий христианский потенциал. Он полагал, что «... в будущем Абиссинии предстоит несомненно значительная роль в наступающей цивилизации Африканского материка» и что «христианская страна эта должна будет сделаться единственною посредницею между окружающими ее дикими племенами и Европою»1.
Уже не единственным определяющим, но, тем не менее, существенным фактором, который должен был способствовать русско-эфиопскому сближению, Хитрово полагал религиозную близость России и Эфиопии. По его словам, «абиссинцы почитают себя православными», а также «ненавидят и опасаются католиков и протестантов, все симпатии их на стороне восточного православия» . Будучи со всех сторон окруженным враждебными им по вере народами — язычниками и мусульманами, — а также с недоверием относясь ко всем остальным иностранцам, эфиопы, по мнению дипломата, особые надежды возлагают на далекую, но единоверную Россию: «... до сих пор все попытки турок, египтян, англичан и в последнее время итальянцев приобрести преобладающие влияния и значение в Абиссинии оказывались безуспешными вследствие крайней враждебности воинственных абиссинцев к иностранцам, их ненависти к мусульманам и недоверия к европейцам — католикам и протестантам. Одна Россия находится в отношении к Абиссинии в совершенно исключительном положении.
Эфиопия как объект колониального соперничества ведущих европейских стран на исходе XIX века
Власть Менелика II в качестве императора объединенной Абиссинии была на рубеже 1880-1890-х гг. году далеко не бесспорна - слишком сырым было еще единство страны, еще недавно раздираемой междоусобными войнами расов мятежных эфиопских провинций друг с другом и с негусом Иоханнысом IV, незадолго до этого погибшим после смертельного ранения в битве с махдистами. Последний, действуя вполне в русле тогдашней политики эфиопских центральных властей, начатой еще его предшественником Теодросом II, стремился укрепить власть императорского правительства на всей территории Абиссинии, положив, наконец, конец продолжавшимся веками центробежным стремлениям правителей (расов) отдельных эфиопских областей — прежде всего, Шоа, Годжама, Ласта, Тигре и др. Достижение этой цели во многом осложнялось как вековой привычкой абиссинских феодальных правителей к чрезмерной самостоятельности, так и религиозной и этнической пестротой эфиопского населения — некоторые области страны были населены преимущественно язычниками или мусульманами.
Одновременно важнейшей задачей негуса являлось отстаивание суверенитета еще толком не объединенной под единой императорской властью страны в борьбе с внешними врагами. Сначала, как показывают цитировавшиеся выше письма Йоханныса русскому царю, ими были, прежде всего, египтяне, получившие «в наследство» от ослабевшего центрального правительства турецкого султана красноморское побережье Африки. Именно на них в первую очередь жаловался Иоханныс в своих посланиях Александру IIі, прося защитить его зажатое во враждебном окружении христианское царство от угрозы быть поглощенным воинственными соседями — мусульманами Египта и Судана с севера, востока и запада, а также полудикими племенами язычников, угрожавшими Абиссинии, в основном, с юга.
Однако вскоре выяснилось, что основными соперниками, таящими в себе куда большую опасность для суверенного существования эфиопского государства, были не традиционные противники абиссинцев - мусульмане и язычники северо-восточной Африки, — а начавшие интенсивную гонку за колониальный раздел мира христианские европейские державы, во второй половине XIX столетия резко активизировавшие свою политику в Африке — особенно после прорытия Суэцкого канала в 1869 г. и последующего захвата Англией Египта в 1882 г.
Лорд Солсбери, неоднократно занимавший пост министра иностранных дел Великобритании, писал: «Когда я покинул Форин офис в 1880 г., никто не думал об Африке. Когда я вернулся туда в 1885 г., европейские страны были чуть ли не в ссоре друг с другом из-за того, какую часть Африки они должны получить» . Северо-восточная Африка занимала одно из ключевых мест в этой схватке великих держав за Черный континент, ведь господство в этом регионе позволяло контролировать стратегически важный красноморский бассейн, ставший после прорытия Суэцкого канала в 1869 г. частью кратчайшего морского пути из Европы в Индию и дальше на Дальний Восток, причем безболезненное пользование этим путем было для флотов европейских стран одинаково важно как с торгово-экономической, так и с военно-политической стороны.
