Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Состав остзейского дворянства 46
Глава 2. Отношение остзейцев к службе в России до конца XVIII в 71
Глава 3. Подготовка к службе. XIX-нач. XX в 102
Глава 4. Прохождение службы. XIX-нач. XX в 135
Глава 5. Балтийско-немецкие дворяне в российском обществе XIX-нач. XX в 176
Заключение 218
Примечания 223
Приложение 259
Источники и литература 277
- Состав остзейского дворянства
- Отношение остзейцев к службе в России до конца XVIII в
- Подготовка к службе. XIX-нач. XX в
- Прохождение службы. XIX-нач. XX в
Введение к работе
Актуальность и предмет исследования
В современной отечественной историографии все больше внимания уделяется изучению истории национальных меньшинств в многонациональном государстве - Российской империи. Балтийско-немецкое дворянство представляло собой как национальную, так и социальную группу в составе разноликой немецкой диаспоры в России. На его примере можно проследить как особенности политики российского правительства по отношению к национальным и региональным элитам, так и процессы внутри этих элитных групп, составлявших имперское дворянство.
В XIII веке северная часть Прибалтики была завоевана германскими крестоносцами. Из сословия вассалов Ливонского Ордена, Рижского и Дерптского епископств, сложилась корпорация так называемых Балтийских рыцарств. Этот термин укоренился, наряду с названиями: остзейское, балтийско-немецкое дворянство, в отечественной и зарубежной научной литературе. В 1710 году остзейские сословия, дворянство и бюргерство, капитулировали перед российскими войсками, а согласно Ништадтскому миру (1721) Лифляндия, Эстляндия и остров Эзель окончательно вошли в состав России.
В течение нескольких столетий балтийско-немецкие дворяне обладали полной властью в органах местного и регионального управления. Они задавали тон на ландтагах - съездах сословных представителей, решавших важнейшие провинциальные дела. Из их среды выбирались ландраты - должностные лица, осуществлявшие управление между ландтагами. Попасть в список привилегированного остзейского рыцарства (матрикулу) было нелегко. Прием осуществлялся членами уже внесенных в матрикулы родов. Объектом исследования
является балтийско-немецкое имматрикулированное дворянство, устойчивая группа, сплоченная общими политико-экономическими интересами. Балтийские немцы, происходившие из купеческого, мещанского, «ученого» сословий, включаются в спектр изучения лишь в связи с историей имматрикулированного дворянства или рыцарства.
К остзейскому дворянству принадлежали многие значительные фигуры российской истории, в том числе: мореплаватель И.Ф.Крузенштерн, ученый-микробиолог К.М.Бэр, администраторы П.А.Пален и А.Х.Бенкендорф, финансист М.Х.Рейтерн, военачальники К.Ф.Толь и Ф.Ф.Берг. Их объединяет общая черта: они находились на российской государственной службе, и каждый отстаивал российские государственные интересы.
Цель исследования и его научная новизна.
В настоящей диссертации мы хотели бы раскрыть роль балтийско-немецких дворян в армии и чиновничестве России во второй половине XVIII - XX вв.
До сих пор подобное исследование не проводилось ни отечественными, ни зарубежными историками.
Российским историкам препятствовала большая трудность определения принадлежности того или иного российского дворянина немецкого происхождения к остзейскому дворянству.
Зарубежные, и в первую очередь, германские историки, не могли полно осветить деятельность балтийско-немецких дворян на российской службе из-за отсутствия доступа к важнейшим архивным источникам.
С помощью объединения анализа источников, отечественной и зарубежной исторической литературы появляется возможность взглянуть на балтийско-немецких дворян в России как на своеобразное сообщество, с присущими ему особенностями имущественного и правового
положения, социальной психологии, которые были продиктованы его историческим развитием.
Не останавливаясь подробно на биографиях выдающихся представителей балтийско-немецкого дворянства, в данной работе делается попытка обозначить круг проблем, связанных с балтийско-немецким дворянством в контексте российской истории. Дворянство империи никогда не представляло собой единого целого, ни в культурном, ни в организационном отношении. Оно распадалось на отдельные части в зависимости от региона («Великороссийские губернии»; «Западный край», т.е. польско-литовско-белорусские губернии; Кавказ; «Остзейские провинции»; Финляндия; Малороссия) или национальной принадлежности (русские, татары, немцы, поляки, жившие практически во всех губерниях).
Для всех национально-региональных элит существовал период, когда российское правительство устраивала их самобытность и даже некоторая автономия; затем проводились мероприятия по их унификации по образцу русского дворянства.
Балтийско-немецкое дворянство достигло, пожалуй, самых впечатляющих карьерных успехов на служебном поприще. Доля военных и гражданских генералов (действительных статских советников) в общем количестве была наивысшей по отношению как к русскому, так и к польскому, грузинскому, украинскому дворянству.
В работе предлагается решение важного вопроса о национальной принадлежности обрусевших балтийских дворян (к ним относятся, в числе других, белый главнокомандующий П.Н.Врангель и его брат, искусствовед Н.Н.Врангель, министр иностранных дел В.Н.Ламздорф). В результате изучения многочисленных свидетельств выдвинуты критерии отличия истинных немцев от носителей немецких фамилий, принадлежавших к русской национальной общности.
На основе комплексного исследования закономерностей в прохождении службы, в изменении количества поступавших в службу остзейцев, динамики мотивов и причин поступления в службу, связанного с переездом в великороссийские и другие губернии империи, разработана периодизация исследования.
Некоторые выводы и методики могут использоваться в последующих научных работах как по истории российских немцев, так и по вопросам национальной мобильности в Российской империи.
Степень изученности проблемы.
Вопросы, связанные со службой балтийско-немецких дворян в России, затрагиваются в общих трудах по истории немцев в России, балтийских немцев, и наконец, балтийских рыцарств. Для выбранной нами темы представляются важными также общие работы о российском дворянстве в целом, российском офицерстве и чиновничестве.
В 60е-70е годы XX в. были опубликованы несколько книг, посвященных истории балтийских рыцарств. В них подмечаются характерные черты балтийско-немецкого дворянства в Российской иерархии: близость к царю, стремление к сохранению правовой обособленности, наличие многих балтийских дворян на высоких постах. Рамки исследований не позволили авторам подробно остановиться на службе балтийско-немецких дворян в России, задуматься над причинами описанных явлений1. Р.Виттрам2 упоминал о привлекательности службы,
' Grote N. v., Blanckenhagen Н. v. Die Landmarschalle und Landrate der Livia'ndischen und der Oselschen Ritterschaft. Hamburg, 1963; Muhkndahl E. v., Hoyningen-Huene H. Bar. v. Die Baltischen Ritlcrschaften. Limburg a. d. Lahn 1973; Hahn H. Bar. v. Kurland und seine Ritterschaft. Ilm., 1974; Wrangell W. Bar. v. Die Esllandische Ritterschaft, ihre Ritterschaftshauptmanner und Landrate. Limburg a.d. Lahn 1967. 2 WiitramR. Baltische Geschichte. Miinchen 1954, s. 146-147.
сулившей возможность быстрого продвижения по чиновной лестнице и материальное благосостояние. А.Каппелер в обзоре развития России как многонациональной империи сформулировал принципиальные подходы к взаимоотношению региональных элит с российской государственной властью. Часть его труда «Россия — многонациональная империя» посвящена Остзейским провинциям1. Балтийские немцы, по его мнению, успешно использовались российской государственной властью в качестве специалистов, в военном деле и управлении".
Американская историография балтийских немцев представлена Дж.А.Армстронгом. Он называет прибалтийских немцев «мобилизированной диаспорой»3, подчеркивая их активность как в пространственных перемещениях, так и в их переходах из одной социальной группы в другую. Выбор прибалтийскими дворянами карьеры русского офицера или чиновника Армстронг объясняет отсутствием склонности к занятиям сельским хозяйством и нежеланием обратиться к «презренным» профессиям, прежде всего к торговле.
Многие зарубежные работы по истории немцев в России представляют собой воспроизведение биографий (Миниха, Бирона, Сиверса и др.)4.
Преподаватель Дартмутского колледжа (США) X. Велан опубликовала комплексное исследование, посвященное социальной
' Kappeler A. Russland als Vielvolkerreich. Miinchen 1993. S. 67-70. 2ebd.,S. 115.
3 Armstrong J.A. Mobilized diaspora in Tsarist Russia: the case of the baltic germans. In:
Soviet nationality policies and practices. Ed. by J.RAzrael. New-York-London-Sydney-
Toronto, 1978, p. 63-103.
4 напр., Seraphim E. FUhrende Deutsche im Zarenreich. Berlin, 1942; Fleischhauer, 1. Die
Deutschen im Zarenreich. Stuttgart 1991.
истории балтийско-немецкого дворянства . Автором практически впервые вводятся в оборот многочисленные мемуары, дневники и письма представителей остзейского дворянства. Велан касается некоторых вопросов, до сих пор не отраженных в исторической литературе по балтийским рыцарствам: взаимоотношений родителей и детей, принципов воспитания, образования, выбора рода занятий и карьеры. В книге глубоко проанализирована связь изменений в социальной и профессиональной структуре балтийско-немецкого дворянства с общим развитием капиталистических отношений в Прибалтийском регионе. Затронута проблема взаимоотношений остзейцев с российским правительством и императором, обрусения балтийско-немецких дворян, изменение их отношения к службе в России.
Отечественная историография балтийско-немецкого рыцарства довольно скудна.
В известных дореволюционных трудах по истории дворянства в России А.Н.Романович-Словатинский и С.А.Корф" отмечали обособленное положение балтийско-немецкого дворянства.
В опубликованных биографиях Ф.Ф.Беллинсгаузена, К.М.Бэра, Ф.П.Врангеля, А.А.Дельвига, П.К.Клодт фон Юргенсбурга, И.Ф.Крузенштерна3, их деятельность как ученых, художников, поэтов
1 Whelan Il.W. Adapting to modernity. Family, caste and capitalism among the Baltic
German Nobility. Koln-Weimar-Wien 1999.
1 Романович-Славатинский А.В. Дворянство в России от начала XVIII в. до отмены
крепостного права. Изд. 2-е. Киев, 1912. С. 89; Корф С.А. Дворянство и его сословное
управление за столетие 1762-1855 годов. СПб., 1906. С. 661-663.
3 Иванов С, Голованов К. Ф.Ф.Беллинсгаузен, М., 1952.; Болотников Н.Я.,
Ф.Ф.Беллинсгаузеи и М.ПЛазарев, в кн.: Русские мореплаватели. М., 1953; Райков
Б.Е. Карл Бэр, его жизнь и труды, М.-Л., 1961; Варламов В.Ф., К. Бэр - испытатель
природы, М., 1988; Давыдов Ю.В., Ф. Врангель, М., 1959; Пасецкий В.М. Фердиианд
Петрович Врангель. 1796-1870, М., 1975; Успенский В., О Дельвиге.-Рус. поэзия XIX
вырывалась из контекста государственной службы, о принадлежности их к балтийско-немецкому дворянству говорилось лишь изредка.
Существенный вклад в изучение политики балтийского рыцарства представляют собой труды Я.Я.Зутиса1 и М.М.Духанова2, охватывающие в первом случае XVIII, во втором 40-е - 60 е годы XIX в. Однако собственно служба балтийско-немецких дворян в Российских учреждениях и армейских частях затрагивается Зутисом в незначительной степени, а в работе Духанова упоминание о ней отсутствует.
В 1990-е годы количество публикаций о российских немцах в нашей стране заметно увеличилось. Но большая часть современных исследователей ограничиваются перечислением уже известных личностей и их деяний, не углубляясь в исследование их происхождения, их родственных и земляческих связей. Роль немцев в российском государственном аппарате исчисляется по количеству немецких фамилий.
Важными с точки зрения методологии являются работы С.М.Троицкого3, А.П.Корелина4 о русском дворянстве XVIII - XIX вв. Им удалось дать многостороннюю, научно обоснованную характеристику жизни дворянского сословия. Говоря о существенных различиях, которые имелись в правовом статусе и экономическом положении великорусских дворянских корпораций и дворянских корпораций национальных окраин, А.П.Корелин посчитал необходимым оговорить, что немецкое дворянство Прибалтики вместе с финским рыцарством занимало привилегированное
в., Л., 1929; Дельвиг А.А., в кн. Рассадин СБ. Спутники, М., 1979, с. 9-58; Петров В.Н. Петр Карлович Клодт. 2-е изд., Л., 1985; Пасецкш В.М. Иван Федорович Крузенштерн. М., 1974.
1 Зутис Я.Я.Остзейский вопрос в XVIII веке. Рига, 1946.
2 Духанов ММ. Остзейцы. Рига, 1978.
3 Троицкий СМ. Русский абсолютизм и дворянство XVIII в. М., 1974.
4 Корелин Л.П. Дворянство в пореформенной России. 1861-1904 гг. Состав,
численность, корпоративная организация. М., 1979
по отношению к русскому положение. Давая всестороннюю характеристику деятельности великорусского и отчасти грузинского дворянства, он лишь в общих чертах останавливается на остзейском дворянстве в силу его «особого положения, требующего специального изучения»1. Собранный им богатый материал дает много возможностей для сравнения русского и прибалтийско-немецкого дворянства.
П.А.Зайончковский, В.СКуликов, С.В.Волков, а также немецкие ученые Э.Амбургер, Д.Байрау, англичанин Д.Ливен2 посвятили свои монографии русскому офицерскому корпусу и чиновничеству. В них даются сведения, например, о количестве лютеран в Сенате и Государственном Совете, в армии, упоминаются квоты на инославных офицеров в конце XIX в. Д.Г.Целорунго провел анализ нескольких тысяч послужных списков российских офицеров начала XIX века3, в том числе остзейских дворян, выявив степень их образованности, скорость прохождения службы, сословную и национальную принадлежность. Однако в его работе не делается разницы между неимматрикулированными дворянами и представителями рыцарства, обладавшими существенно большими привилегиями и быстрее продвигавшимися по служебной лестнице.
' Корелии А.П. Указ. соч. С. 4.
2 Amburger Е. Geschichte der Behordenorganisation RuBlands von Peter dem Grossen bis
1917. Reihe: Studien zur Geschichte Osteuropas. X. Leiden 1966; ders: Ingermanland: eine
junge Provinz RuBlands im Wirkungsbereich der Residenz und Weltstadt St. Petersburg-
Leningrad. ВбЫаи Verlag, Koln-Wien 1980. Bd. 1-2; Кутков С. В. Социальный облик
высшей бюрократии России накануне Февральской революции.//Из глубины времен,
№ 5. СПб., 1995, с. 3-46; Волков СВ.Русский офицерский корпус. М., 1993; БайрауД.
Империя и её армия/Шовый часовой № 5, 1997, с. 19-39; Lieven D.C.B. Russia's rulers
under the old regime. New Haven-London, 1990.
3 Целорунго Д.Г. Офицерский корпус русской армии эпохи 1812 года по формулярным
спискам (источниковедческое исследование). Дисс. на ст. канд. ист. наук. М., 1997.
Д. Ливен отмечает двойственность психологии
высокопоставленных балтийских дворян, отстаивавших перед своими собратьями интересы правительства, и в то же время снабжавших их конфиденциальной информацией1. В книге, посвященной сравнению аристократии России, Германии и Англии, он подчеркивает исключительное положение остзейского дворянства, по статусу, хотя и не по богатству, приближавшемуся к российской аристократии2.
А.Нё'лле рассматривает наиболее ярких деятелей александровского и николаевского времени, группируя их по области приложения способностей: балтийские дворяне в армии; в администрации; на дипломатическом поприще; при императорском дворе; в науке и путешествиях. Работа Нёлле содержит много интересных выводов, подсчетов и наблюдений, в частности, она признает, что Россия представляла громадный простор для научной и организаторской деятельности наиболее способных, талантливых остзейцев4.
Вопросы обрусения балтийских немцев, их отношений с остальными немцами в России не нашли отражения в исторических статьях и книгах. И.Фляйшхауэр, ставя вопрос о том, кого же можно считать в России немцем, и подходят ли под это определение обрусевшие потомки немцев во втором-третьем поколениях, тем не менее не отвечает на него и его не исследует5. Д.Дальман приходит к важному заключению, что можно говорить не о российских немцах как о едином целом в культурном отношении, а об отдельных, развивавшихся самостоятельно
1 Lieven, D.C.В. op.cit. Р. 171.
2 lieven, D.C.B. The aristocracy in Europe. New York 1992.
3 Nolle A, Zur Wirksamkeit des baltischen Adels in RuBland unter Alexander 1 und Nikolaus
I. Munchen 1940.
4 ebenda, S. 87.
5 Fleischhauer I. Die Deutschen im Zarenreich. Stuttgart 1991. S. 12-13ІТ.
группах: столичных немцах, немцах - жителях провинциальных городов, и немцах-колонистах1.
Таким образом, прохождение службы прибалтийско-немецкими дворянами, а также внутрисословные, экономические, и внешние, продиктованные давлением государственной власти причины поступления на эту службу были затронуты как отечественными, так и зарубежными историками исключительно в контексте других тем.
Источниковая база.
При изучении истории балтийско-немецкого дворянства были привлечены следующие виды источников: законодательные материалы; материалы делопроизводственные; мемуары и дневники; биографические и генеалогические источники.
I. Законодательные материалы. В данном случае нас интересовали: а) законодательные акты, регулирующие службу офицеров и гражданских чиновников в Российской империи; б) общероссийское дворянское законодательство; в) законодательство о дворянстве Остзейских провинций.
Законы и указы, которыми определялось особенное положение остзейского дворянства в России, начиная с капитуляций лифляндского и эстляндского рыцарства и земства в 1710 году, приведены в «Полном собрании законов Российской империи»2 и «Своде местных узаконений губерний Остзейских»3.
' Далмшн Д. Петербургские немцы в XVIII столетии: крестьяне, ремесленники, предприниматели. //Немцы в России. Петербургские немцы. СПб 1999. С. 162.
2 1-е Полное собрание законов Российской империи (далее - ПСЗ 1). С 1649 по
12.12.1825 г. Т. 1-45. СПб., 1830. Полное собрание законов Российской империи (далее
-ПСЗ 2). С 1825 по 1.3.1881 г. Т. 1-55. СПб., 1830-1884.
3 Свод местных узаконений Губерний Остзейских. Часть II. Законы о состояниях. СПб
1845, ст. 7-25.
II. Делопроизводственные материалы.
Материалы делопроизводства, связанные с деятельностью рыцарских корпораций Эстляндии, Курляндии, Лифляндии и острова Эзель, государственных и сословных учреждений. К настоящему моменту опубликованы лишь протоколы эзельского рыцарства1, самого немногочисленного в «немецкой Прибалтике». Они позволяют проследить ход внесения в матрикулы, причины и частоту выдачи справок, связанных с поступлением на службу, количество отставных военных среди выборных чиновников эзельского дворянства и т.д.
Нами изучены материалы, связанные с подтверждением дворянского статуса балтийско-немецкими дворянами в связи с поступлением в учебные заведения или на службу. Привлечены фонды Департамента Герольдии Правительствующего Сената (РГИА, № 1343), Московского Дворянского Депутатского Собрания (ЦИАМ, № 4), Лифляндского рыцарства (ГИА Латвии, № 214), Эстляндского рыцарства (ГИА Эстонии, № 854). Учет дворянских фамилий велся отличным от российского порядком - путем записи в матрикулы и родословные реестры.
Большое значение в выяснении закономерностей службы имеют послужные (формулярные) списки. Они представляют собой подробное, с точными датами, описание служебной биографии чиновника или офицера. В последнее время списки вызывают повышенный интерес исследователей в качестве массового источника, позволяющего не умозрительно, а на конкретном материале рассмотреть социальный состав, условия жизни, продвижение по службе и судьбы военных и статских служителей российского государства. Важной проблемой источниковедческого анализа послужного списка является определение достоверности вносимых сведений о происхождени, возрасте и
1 Poll О. v. Die Protokolle der Oesdschen Ritterschaft. Frankfurt am Main 1995.
имущественном положении. Формулярные списки чиновников в массовых количествах откладывались: в фондах министерств и ведомств, в которых служили офицеры и чиновники (РГИА); в фондах учреждений губернского управления (областные архивы); в фондах "Департамента Герольдии Сената" (РГИА, ф. 1343) и «Коллекция формулярных списков» (РГИА, ф. 1349) и фондах губернских дворянских депутатских собраний (областные архивы), куда их предоставляли в качестве доказательства получения дворянского статуса.
Послужные списки военных содержатся в фондах Российского Государственного Военно-Исторического архива: за конец XV111 - начало XIX в. в ф. «Коллекция послужных списков» (ф. 489); за начало XIX -начало XX в. в ф. «Инспекторский департамент военного министерства (ф. 400); за начало XX в. (до 1918) - в фонде 409 «Послужные списки офицеров».
III. Дневники и мемуары. Балтийско-немецкие дворяне, служившие в России, оставили достаточно большое количество воспоминаний (М. фон Гринвальд, В. фон Левенштерн и др.). О менявшемся отношении к службе в России, царю и русскому народу повествуют мемуары Г. фон дер Палена, Б. фон Икскуля, К. фон Рамма, Г. фон Крузенштерна, И. фон Унгерн-Штернберг, 3. фон Бремена, Г. фон Кнорринга, О. фон Курселля, Т. фон Бодиско, и других. Имеются некоторые воспоминания обрусевших балтийских немцев. Богатый материал для исследования политики российской государственной власти в отношении остзейцев дает дневник П.А.Валуева.
IV Биографические и генеалогические источники. Официальные общегосударственные, погубернские и ведомственные издания. Адрес-календари (до нач. XIX в. -назывались также Месяцословами) Российской империи содержали подробные списки чиновников. Издавались ежегодно в двух частях, по
центральным и по местным учреждениям. Памятные книжки представляли собой официальные универсальные справочники-ежегодники и выходили с середины XIX века до 1917 г. Они сообщали официальные справочные сведения о губернии (области) на определенный год. Сходство состава и способов собирания включаемых сведений, самой структуры губернских и областных памятных книжек, обеспечивает возможность сравнения и обобщения данных за определенные годы или периоды по нескольким губерниям или областям.
В министерствах и ведомствах издавались списки служащих, а также списки чиновников первых четырех классов1.
В военном министерстве - списки офицеров определенного чина. Такими списками покрывался полностью генералитет, полковники, подполковники, майоры. Такие списки издавались каждый год. Известны списки капитанов.
Генеалогические справочники. На основе родословных реестров, с привлечением актового материала, комплекса прибалтийских метрических книг был разработан очень полный, подробный справочник "Genealogisches Handbuch der Baltischen Ritterschaflen". К сожалению, полностью в свет вышли только справочники по эстляндскому и ззельскому дворянству2. Издание Лифляндского и Курляндского хандбухов прекратилось в 1944 г3. Данные о родственных связях балтийско-немецких дворянских родов с русскими, а также родословные
1 Список гражданским чинам первых четырех классов. СПб., 1842-1916.
2 Genealogisches Handbuch der Baltischen Ritterschaften. Teil Estland. 3 Bde. Gorlitz 1930-
1936; Genealogisches Handbuch der Oeselschen Ritterschaft. Tartu 1935.
3 Genealogisches Handbuch der Baltischen Ritterschaften. Teil Livland. Bd. 1-2. GSrlitz
1929-1943; Genealogisches Handbuch der Baltischen Ritterschaflen. Teil Kurland. Bd. 1-2.
Gorlitz 1930-1944.
некоторых из них содержатся в русских справочниках П.В.Долгорукова, А.Б.Лобанова-Ростовского и В.В.Руммеля'.
Издания по истории родов, в отличие от собственно генеалогических справочников, описанных выше, являются фактически сборниками биографий членов рода. Во многих из них имеются публикации документов из семейных архивов. Наиболее содержательными являются фамильные истории родов дворян и графов фон Баранов, фон Бревернов, баронов Унгерн-Штернберг, баронов Корф, баронов Бруйнингк.
Обобщающей биографии балтийских немцев работой является «Немецко-балтийский биографический словарь», выпущенный О.Вельдингом, В.Ленцем, Г. фон Крузенштерном и Э. Амбургером в 1970 году2.
Публицистические материалы привлекались нами в ограниченном количестве. В полемике Ю.Ф.Самарина и В. фон Бока (1867-1874), в статьях и брошюрах Ф.Ф. фон Врангеля и Г.А.Евреинова, А.М.Ренникова и других образцах публицистики, появлявшихся с обеих сторон, содержится немало ценных свидетельств об изменении общественно-сословного самосознания балтийских дворян и отношения к ним российской общественности.
' Долгоруков П.В. Русская родословная книга. Ч. 1-4. СПб., 1854-1857; Лобанов-Ростовский А.Б. Русская родословная книга. Т. 1-2. СПб., 1895; Руммель В. В., Голубцов В.В. Родословный сборник русских дворянских фамилий. Т. 1-2. СПб., 1886-1887.
2 Deutschbaltisches biographisches Lexilon. 1710-1960. ВеагЬ. v. О. Welding, W. Lenz, E.
Amburger, G. v. Krusenstern. K.5ln-Wien 1970.
3 Врангель Ф.Ф. Политика правительства на окраинах. СПб., 1909, с. 1-8.; он же.
Остзейский вопрос в личном освещении. СПб., 1908; Еереинов Г.А. Национальные
вопросы на инородческих окраинах России. СПб 1908. С, 48-69; Реиников Н.
(Селитренников A.M.) В стране чудес. Правда о прибалтийских немцах. Пг., 1915.
Тема балтийских немцев в российской службе может рассматриваться как хорошо обеспеченная источниками. Особенностью работы было комплексное изучение русских и немецких источников, которое позволило составить достоверную картину интересующих нас процессов и явлений.
Апробация работы. На тему диссертаций были прочитаны доклады на конференции «Финский залив - перекресток культур» (Таллинн, 1995), на Вторых Петербургских генеалогических чтениях (С.-Петербург, 1998). Диссертация была обсуждена на заседании кафедры истории России XIX - начала XX вв. исторического факультета Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова и рекомендована к защите.
Состав остзейского дворянства
Дворяне, проживавшие в Прибалтике после присоединения её к России в 1710 году, представляли собой три неравные по правовому положению и политическому значению группы. Первую из них составляли русские дворяне, которые находились в Остзейских провинциях на службе. Это офицеры гарнизонов Риги и Ревеля, Дерпта и некоторых более мелких городов. Свидетельства об их жизни нам оставили А.Т.Болотов1 и М.А.Муравьев2. Кроме того, русскими были некоторые чиновники губернской администрации, до 80-х годов XIX века - в основном губернаторы и вице-губернаторы. Заброшенные волею своего начальства в Ригу, Ревель или Митаву, они оставались русскими дворянами со всеми особенностями стиля жизни и правового положения, характерными для своего сословия в других частях империи. Поэтому они не являются предметом данного исследования.
Две другие группы представляли собой немецкое дворянство, подразделявшееся на имматрикулированное, то есть внесенное в особый список -матрикулу, и неимматрикулированное. Дворяне, не внесенные в матрикулы, вступали на службу на тех же основаниях, что и в остальных частях Российской империи. Имматрикулированные дворяне, или рыцари, обладали некоторыми особыми преимуществами. Исторически рыцарские корпорации ведут свое происхождение от вассалов средневековых феодальных государств, существовавших на территории Прибалтики в XIII - XVI вв.
Прибалтийский регион издавна был объектом притязаний со стороны соседей, начиная с викингов и киевского князя Ярослава Мудрого (X-XI вв.), но его завоевателями было суждено стать выходцам из Германии. В 60-х годах XII века по Западной Двине впервые прошли на Восток купцы города Бремена, за которыми вскоре последовали монахи-миссионеры. Местные племена, охотно торговавшие с пришельцами, с подозрением и неприязнью встретили проповедь христианства. Получив материальную награду за крещение, после отъезда святых отцов они спешили отмыться в близлежащем водоеме от чужестранной веры3.
После нескольких столкновений от римского папы было получено разрешение на крестовый поход, во главе которого стоял назначенный в 1199 г. ливским епископом Альберт (ум. 1229), незаурядный организатор и тонкий политик. Набрав в Северной Германии и Вестфалии вооруженных "пилигримов", в 1201 году в устье Двины он основал город Ригу, а в 1202 году - орден Воинства христова, более известный как "Меченосцы". Ко времени его смерти немецким рыцарям удалось подчинить значительную часть Прибалтики. К концу XIII века территория современных Эстонии и Латвии была покорена окончательно.
На землях завоеванных земгалов, куршей, ливов, латгалов и селов появились феодальные государства: Ливонский орден, Дерптское, Курляндско-Пильтенское и Рижское епископства. Кроме того, автономией пользовались города Рига и Ревель, являвшиеся членами Ганзейского Союза. Епископы и Ливонский Орден жаловали своим вассалам земли, пополняя военный и административный аппарат. Для решения важнейших вопросов в каждой области созывался сословно-представительный орган - ландтаг, состоявший из трех курий: дворянства, духовенства и городов. Дворянство являлось в ландтаге наиболее влиятельной силой.
В отличие от пруссов предки эстонского и латышского народов не были ассимилированы, что, возможно, являлось результатом отсутствия общей границы с германским этносом. Немцы, во главе с духовенством и рыцарями в течение всего этого времени оставались немногочисленной прослойкой , обладавшей в то же время всей полнотой политической власти, её экономическими и финансовыми рычагами. Господствующая социально-национальная группа никогда не чувствовала себя спокойно. Однако и коренные жители, представленные прежде всего крестьянской массой, и лишь в минимальной доле городскими ремесленниками, не были способны к вооруженной борьбе против захватчиков.
С конца XIII до середины XVI столетия немецко-прибалтийские государства участвовали во многочисленных конфликтах с великим княжеством Литовским, Новгородом и Псковом, не расширяя и не теряя свои владения. Относительная внешнеполитическая стабильность восполнялась постоянной борьбой между Орденом, епископами и городом Ригой, интригами внутри правящей элиты. Так, из 26 магистров этого периода 5 были вынуждены отречься, а один был низложен и умер в тюрьме; из 15 рижских архиепископов 4 имели "двойников" от соперничающей партии5.
Истощенные междоусобными распрями феодальные государства пали в 1558-1560 гг. под несколькими мощными ударами армии русского царя Ивана IV Грозного.
Корни разделения среди прибалтийских дворян на "привилегированных" -рыцарей, и лишенных некоторых прав - "ландзассов" следует, на наш взгляд, искать в обстановке хаоса и опустошения, царившей в Прибалтике после Ливонской войны 1558-1583 годов. Многие старые вассальские роды (Рисбитер, Овелакер, Гильзен и др.) были уничтожены полностью. Имения были разорены, крестьяне бежали и обосновывались в городах.
Во времена епископов и Ливонского Ордена процедуры аноблирования в Прибалтике как таковой не существовало. Очевидно, что большинство приезжавших на военную службу к местным правителям германских выходцев принадлежало на своей Родине к мелкому рыцарству. Но и выходцы из бюргерства, (а к ним принадлежали родоначальники фамилий Эссен, Крюденер, Засс и др.), получая лены, вливались в ряды вассалов. Немецко-балтийскими историками постоянно опровергались предположения о происхождении некоторых остзейских рыцарских родов от местной племенной верхушки. Однако сама малочисленность орденских рыцарей и их вассалов (исполнявших в том числе обязанности оруженосцев), - в Ледовом побоище участвовало всего 35 тяжеловооруженных "братьев" , приводит к мысли о частичном рекрутировании местной знати в ряды орденских и епископских вассалов. П. Йоханзен, опубликовавший датскую цензовую опись Эстляндских земель, зафиксировал среди вассалов 86 % немцев, 10 % датчан и 4 % эстов7. Официальной немецкой историографией автохтонное происхождение признано лишь за куршами Гайлями и ливами Ливенами. Но существовал и ряд других фамилий (Думпиан, Адеркас, Майдель), которые, по некоторым признакам, вели свое начало от местных племенных вождей .
К середине XVI столетия в Курляндии, где отсутствовали торговые города, а бюргерство было немногочисленным, власть принадлежала епископским и орденским чиновникам, к которым примыкали их родственники - вассалы. Сформировалась прослойка вассалов, которые, хотя и не имели своих реестров или родословных книг, были связаны одним-двумя столетиями соседства и родства. Если рыцари, дававшие обет безбрачия, были формально обязаны вести суровую казарменную жизнь, приезжали из Германии на службу в Ливонию и часто к концу жизни уезжали обратно, то их родственники, получавшие лены, основывали семьи и укоренялись на прибалтийских землях. Для епископства Пильтенского столпами местного дворянства были, в частности вассальские роды фон Гротгус, фон Сакен, фон Гаудринг, фон Сцёге, для собственно Курляндии и Земгалии фон Трейден, фон дер Бригген, фон Ган, фон Ламздорф, фон Фитингоф, фон Неттельгорст и некоторые другие.
В 1561 году при присоединении земель Ордена и Рижского епископства к великому княжеству Литовскому великий князь Литовский и король Польский дал немецкой верхушке жалованную грамоту, названную по его имени "Привилегией Сигизмунда Августа" , в которой гарантировал неприкосновенность всех предшествовавших прав и преимуществ. Кроме того, «Привилегией герцога Готгарда Кетлера» (1570) лены в Курляндии были превращены в аллоды, то есть становились из условного безусловным и наследственным земельным пожалованием с крестьянами .
По практике, принятой в Священной Римской Империи, герцоги могли возводить в дворянство и жаловать земли отличившимся у них на службе лицам недворянского происхождения. Власть герцога была наследственной.
Отношение остзейцев к службе в России до конца XVIII в
Линия поведения представителей остзейского рыцарства, их отношение к российской службе определялись конкретными экономическими, политическими и культурными обстоятельствами момента. Но их безусловный карьерный успех, живучесть и умение приспособиться имели глубокие исторические корни.
Со времени падения немецких епископств и Ордена остзейское дворянство, не имевшее возможности противостоять военной силой территориальным притязаниям более могущественных соседних государств, в условиях отсутствия поддержки со стороны коренного населения было вынуждено ограничить свою самостоятельность лишь автономией в составе других государств, ведя постоянную борьбу за свое господствующее положение в остзейских провинциях.
Имматрикулированные дворяне Курляндии пользовались неограниченной властью над крепостными на своих землях, только они могли продавать и покупать "рыцарские имения". Как самостоятельные властители они осуществляли "высшую и низшую судебную власть", могли устанавливать собственные законы и даже казнить крестьян, которые приравнивались к древнеримским рабам. С начала XVII века за избранными потомками помещиков, герцогских чиновников и судей были закреплены права на занятие руководящих должностей в провинции.
Лифляндское и эстляндское дворянства, которым также вначале были гарантированы их привилегии, не находились в столь завидном положении, как их курляндские собратья. Так, судебной реформой 1630-1632 их вотчинная власть над крепостными была ограничена правом наказания за незначительные проступки, касавшиеся главным образом барщинных работ. Швеция, в которой крепостного права никогда не существовало, тем не менее не отменила его, а населенные имения были "лакомым кусочком" для новых дворян - вчерашних бюргеров или пришельцев из стран-сюзеренов.
Для рыцарства было невозможным открыто противостоять экспансии иноземного дворянства и католической веры (в районах, подвластных Польше). Из-за отсутствия поддержки со стороны местного населения1 остзейцы и помыслить не могли о своем, самостоятельном государстве и тем более, борьбе за него.
Вышеуказанные причины заставляли ливонских рыцарей не бунтовать против метрополии, а искать союза с ней. Почти сразу же они встали перед необходимостью поступать на службу в государства, обладающие частями Ливонии, где находились их земли, так как с владением поместьями всегда связывалась политическая власть над местным свободным и особенно над лично зависимым населением.
В королевстве Шведском многие выходцы из ливонских провинций добивались высоких постов и рангов, почестей и титулов.
Якоб Иоганн фон Гастфер (1647 - 1695), генерал-фельдмаршал и генерал-губернатор Лифляндии, был в 1687 г. пожалован графом2. Эстляндец Карл фон Нирод, (1650 - 1712), последний шведский генерал-губернатор Эстляндии, в 1706 г. удостоился баронского и одновременно графского титула Полковник Отто фон Икскуль ( 1653), военный советник и генеральный комиссар в Эстляндии и Ингерманландии, в 1648 году получил титул барона с прибавлением к фамилии "фон Гильденбанд"4. Достигая влияния при дворе, представители старинных родов обеспечивали гладкое продвижение по службе своих сыновей и племянников, а нередко оказывали поддержку и землякам.
Среди лифляндских и эстляндских дворян до середины XVIII уже существовало понятие "cum notorio", то есть общеизвестность благородного происхождения. Понятие "Род", "Родовая общность" вообще были далеко не чужды представителям рыцарства. Традицией, впоследствии широко распространеной, стали договоры о переходе больших имений при пресечении одной из ветвей фамилии в другую. Так, например, в 1608 богатейшие курляндско-пильтенские феодалы фон Бер заключили со своими родственниками в курфюршестве Ганновер семейный пакт с подробным описанием правил наследования5. Отслеживание родственных отношений становилось, таким образом одним из условий материального благосостояния.
В Курляндии выход на службу в другие государства диктовался скорее внутриэкономическим положением и тем, что не все молодые дворяне могли снискать воинскую славу в маломощной курляндской гвардии. Как результат мы видим относительное разнообразие в выборе места службы курляндскими дворянами, что показано в таблице 1. Нами взята репрезентативная случайная 12 % выборка из общего количества имматрикулированных дворян в XVII - XVII вв.
Подавляющее большинство курляндцев уходило, как и следовало ожидать, в войска Речи Посполитой. На втором месте стоит Курляндская гвардия. Третьей по количеству была служба в Швеции, затем - Дании, Бранденбурге, Голландии.
В рядах эстляндского и лифляндского дворянства картина была более однообразной: подавляющее большинство дворянских сыновей выбирали для себя военную стезю в Швеции.
В российской службе представители балтийских рыцарств появляются еще в начале XVI века, причем случайно и не по своей воле. Ганс фон Икскуль владел замком Моян в Лифляндии и 31 января 1503 года продал его Иоганну Паткулю. В том же году, во время «Псковской войны» он попал в плен, и, по мнению видного историка и юриста М.А.Таубе, стал родоначальником боярского рода Соковниных.6
Во время Ливонской войны 1558-1583 гг. в плен попали дворяне Э.Крузе и И.Таубе. Они были приняты в русскую службу (1563), а с 1565 г. состояли в опричнине. После провала поднять восстание против русских воевод в Дерпте, Крузе бежал в Речь Посполитую, где был пожалован баронским титулом. В 1572 г. в соавторстве с Таубе Крузе составил «Послание» к гетману Я.Ходкевичу с описанием опричного террора Ивана Грозного.
В 1558, 1564, 1577 гг. жители Дерпта, окрестностей Ревеля и восточной части Рижского епископства были насильственно переселены в русские города Кострому, Владимир, Углич и Кашин7. Находившиеся поначалу в самом несчастном положении пленников, в царствование Бориса Годунова ливонские немцы взяты на военную службу, а некоторые поступили в купечество. Среди древних фамилий - бывших вассалов Ливонского ордена, наиболее высокого положения достигли лифляндцы Фамендины (v. Mengden) и эстляндцы Эверлаковы (v. Ovelacker). В 1671-1672 гг. Василий Яковлевич Эверлаков был воеводой в Самаре На более скромных должностях подвизались Цеевы (Zoge v. Manteuffel), Фанинзины (v. Gilsen), Штрики (v. Stryk), Врангилевы (v. Wrangell), Икселевы (v. Uexkull). Необходимо также особо отметить богатых купцов Вестовых. Потомки владельца солодовой мельницы в Дерпте Ганса Вестгофа (Westhoff) с середины XVII века появляются в Москве в качестве состоятельных купцов, а к концу того же столетия уже служат полковниками в армии .
Подготовка к службе. XIX-нач. XX в
На время царствования Александра I приходится пик популярности военной службы в России, рост количества вступивших в службу балтийских дворян, несмотря на отсутствие привилегий в её прохождении1.
Не последнюю роль играли особенности социальной психологии дворянства, а именно почитание воинской славы выше всех остальных заслуг и успехов.
В Средние Века под дворянами подразумевались лица, получавшие поместное или денежное содержание за военную службу. Таким образом, в течение долгого времени сама принадлежность к дворянству подразумевала нахождение в армии в качестве офицера или солдата. Как следствие этой обязанности, на которой держался феодальный строй, рождалась воинственная дворянская идеология, согласно которой высшей честью для дворянина считалась смерть на поле боя. Выбор молодыми людьми штатской карьеры был возможен, но нежелателен и нередко означал неспособность к военному ремеслу по состоянию здоровья. Военная служба была важнейшим родом занятия для балтийских дворян, считавших себя не только потомками, но и носителями традиций Ливонского Ордена.
Вторая половина XVIII века ознаменовалась рядом победоносных завоевательных войн, которые вела екатерининская Россия, расширяя свои границы на юг, на запад и на восток, предоставляя прекрасные возможности для стяжания военной славы. В ходе их Швеция была выведена из когорты великих европейских держав, а Польша перестала существовать. Вместе с третьим разделом Речи Посполитой (1795) Россия получает власть над Курляндией, еще одной европейской провинцией с господствующим немецким населением. Таким образом, растущее могущество России и необозримое поле деятельности, предоставляемое выходцам из привилегированного остзейского "дворянства во дворянстве", не могли не довершить окончательный переворот в умах и сердцах балтийских дворян. В начале XIX века они назвали Россию своим Отечеством. Молодой остзейский дворянин считал себя обязанным2 провести хотя бы несколько лет в военной службе, по законам России бывшей для остзейцев всегда делом добровольным3.
Конечно, умы начинающих карьеру остзейцев Павловского царствования не могли не будоражить успехи, достигнутые их соплеменниками - воспитательницей царских сыновей Шарлоттой Ливен, генералами Г.Ферзеном, Х.Бенкендорфом и Ф.Буксгевденом, вершителем судеб царей и губернатором П.Паленом. Все это были яркие личности, подававшие пример остальным балтийским дворянам.
Крупной политической фигурой в конце XVIII века стал граф Петр Алексеевич фон дер Пален (1745-1826). Он происходил из дворян Эстляндской губернии, многие годы отдал военной службе, на которую поступил в 1760 году. Пален был участником большинства тогдашних войн, а также исполнял некоторые дипломатические поручения, а именно был секретарем российского посольства в Варшаве (1771), был с особенной миссией в Стокгольме (1790-91). При Павле начинается стремительный взлет его карьеры. В 1795-1797 был генерал-губернатором Курляндской губернии. Назначение на эту должность Палена было удобным как для царицы, так и для курляндских дворян, ведь Пален был женат на курляндке баронессе Шеппинг, через которую получил там имение Ислиц. Оказав в Риге торжественную встречу бывшему фавориту Екатерины II В.Зубову, Пален навлек на себя гнев императора Павла, и был 26 февраля 1797 г. исключен со службы. В сентябре того же года Пален был возвращен из опалы, для того чтобы принять пост генерал-губернатора Петербурга. Будучи первоприсутствующим членом Коллегии Иностранных Дел, он, после удаления Ростопчина, руководил иностранной политикой в последние годы правления Павла, удостоившего его графского титула (1799). В придворных кругах возник заговор против непредсказуемого, сумасбродного и деспотичного императора. В нем участвовали вице-канцлер граф Панин, британский посол лорд Витворт и адмирал де Рибас. После ссылки Панина, удаления из Петербурга Витворта и смерти Рибаса нити заговора сосредоточились в руках Палена и Зубовых. Пален утверждал, что именно он поведал о планах заговорщиков наследнику Александру. Наконец, Пален непосредственно участвовал в событиях 12 марта 1801 года. В июне того же года он был удален со всех постов новым императором, по не выясненным причинам, официально - «за болезнями».
Генерал русской службы Андрей Романович фон Ливен, курляндец, скончался в 1781 году. Его жена Шарлотта Карловна, урожденная фон Гаугребен, поселилась в родовом имении и занялась воспитанием своих детей. Но через два года, по рекомендации Рижского генерал-губернатора Броуна, ей была предложена должность воспитательницы великих княжен - внучек Екатерины П. Императрица хотела определить на эту должность такую женщину, которая, не имея никаких связей и поддержки, всецело бы от неё зависела. Шарлотта Ливен этим требованиям вполне соответствовала. Благодаря незаурядному уму, твердости характера, неутомимости и почти мужской энергии, она сразу же завоевала доверие императрицы, а также расположение великой княгини Марии Федоровны, невестки императрицы. Она оказала большое влияние не только на великих княжен, но и на воспитание младших великих князей Николая и Михаила. За блестящие успехи в воспитании царских детей она была пожалована богатыми поместьями и орденом Св. Екатерины. Николай I, любивший генеральшу Ливен как родную мать, даровал ей в 1826 году княжеский титул .
Фридрих Вильгельм фон Буксгевден, поступивший на службу в 1764 году, в 1770 г. отличился храбростью при штурме Бендер. При штурме Браилова раненый, он взял в плен два неприятельских орудия и был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени. Молодого офицера заметил князь Григорий Орлов и сделал своим адъютантом (1772). В этом качестве Буксгевден сопровождал его в поездках в Германию и Италию (1774-1775. В 1787 году он был назначен флигель-адъютантом, а в 1794 году, отличившись при штурме Праги, комендантом Варшавы. Затем на Буксгевдена посыпались награды и благодеяния, в том числе и от иностранных правителей: в 1795 г. он стал прусским графом, в 1794 году ему было подарено имение Магнусдаль, а в 1797 - имение Лейбис в Прибалтике. В 1798 году при отставке получил чин генерала от инфантерии. Вернувшийся вскоре на службу, в 1803-1808 гг. он был генерал-губернатором Остзейских провинций, а в 1808 году -главнокомандующим русской армией в Финляндии, каковую должность вскоре оставил по причине разлада с Аракчеевым.
Некоторые социально-психологические побудительные мотивы вступления остзейского дворянина в службу были тождественны тем, которыми руководствовались российские дворяне. Вот как характеризует их Е.Н. Марасинова на основе анализа частной переписки русских дворян XVIII века: "Во-первых, это материально-престижные интересы и потребности: земли, деньги в виде наград, жалования, пенсии, особняки, кареты, сервизы, и т.д., т.е. средства для роскошной и блестящей жизни вельможи. Во-вторых, социально-сословные ценностные ориентации и нормы. Государственная служба вызывала у дворянина ощущение причастности к императорской власти, она являлась практической реализацией его принадлежности к правящему господствующему сословию. Служба была общепризнанным путем завоевания признания в "благородном" обществе через систему статусов, определяющих место дворянина в иерархии власти и почета."3
Массовое движение в защиту Отечества, охватившее русское общество в 1812 году, не обошло стороной и балтийское дворянство.
В 1812 году несколько студентов (в их числе дворяне бар. Густав Георг фон Унгерн-Штернберг, Иоганн Фридрих фон Рот, Карл фон Вагнер, Фридрих Вильгельм Ремберт фон Берг, барон Фридрих Вольдемар фон Будберг, бар. Казимир фон Мейендорф, Карл Антон Август фон Энгельгардт, братья Эрнст и Карл фон Циммерманы, барон Карл фон Пфейлицер-Франк ) вступили в русскую армию. Из них двое стали генералами, а Федор Федорович фон Берг закончил свой жизненный путь фельдмаршалом и графом. Некоторые студенты-медики также поехали в действующую армию врачами, а будущий путешественник и знаменитый ученый Карл фон Бэр работал в Рижском военном госпитале. В 16 лет поступил в университет, а в 18 оставил его, чтобы отправиться в военный поход барон Николай фон Мед ем, впоследствии генерал от артиллерии и профессор военной академии. Такие "патриотические порывы" наблюдались и позже В 1826 году студенты разбили серебряными рублями окна дома в Дерпте, который не был иллюминирован на праздник коронации .
Прохождение службы. XIX-нач. XX в
В течение долгого времени военная служба считалась наиболее подобающим занятием для дворянина Российской Империи.
Порядок чинопроизводства представлял собой тот объективный фактор, который, влиял на прохождение службы офицерами. С целью упорядочения чинопроизводства в 1766 г. была издана так называемая «полковничья инструкция» -правила для командиров полков относительно порядка производства в чины. Согласно ей порядок производства в унтер-офицеры и офицеры обусловливался происхождением. Для дворян срок минимальной выслуги составлял 3 года. В конце 20-х гг. XIX в. срок выслуги в унтер-офицерском звании для дворян был сокращен до 2 лет1.
Для получения очередного чина с конца XVIII были важны следующие факторы: а) старшинство; б) отличия и достоинства офицера на службе; в) наличие вакансий. Старшинство учитывалось с начала поступления офицера на службу и учитывалось в сравнении с временем выслуги в чине других офицеров. При отсутствии особых заслуг, таким образом, прежде всего в мирное время в чине повышали по прошествии определенного срока.
Не менее важным было наличие вакансий на офицерские должности. Право представления офицера к производству в следующий чин принадлежало командиру части. Если ближайший по старшинству офицер оказывался недостойным повышения, отбирали следующего.
Никакого срока выслуги в предыдущем чине не существовало. Особенным положением пользовалась гвардия, где повышения производились не по старшинству, а «по достоинству». В генералы производил сам император, и в 1808 г. был издан специальный указ о том, что офицерам запрещается просить о производстве своем в генералы «в сравнение со сверстниками», ибо оно зависит не от старшинства, а от монаршего соизволения.
Для того, чтобы не мешать производству на вакансии, в 1796 г. было запрещено переводить обер-офицеров из полка в полк с одновременным повышением в чине. Это привело к большой разнице в сроках производства: в одних полках чин капитана достигался в течение 4-5 лет, в других - за 20 лет. Во избежание несправедливости в царствование Николая I вакансии для производства в майоры стали считаться по дивизиям. Штаб-офицеры производились в следующие чины (подполковника и полковника) уже не по старшинству, а за отличие (т.е., по выбору начальства).
В начале XIX века остзейским дворянам, как титулованным, так и нетитулованным, служить в унтер-офицерском чине приходилось в среднем от 1 до 3 лет. По быстроте достижения офицерского чина они могли сравниться лишь с титулованными дворянами и опережали российских нетитулованных дворян .
На начало XIX в. количество остзейцев по родам войск распределялось следующим образом. Самый низкий процент в отношении к другим национальностям, прежде всего к русскому дворянству, мы наблюдаем в наименее престижном роде войск - пехоте (3,4 % выборки). Большая доля приходится на балтийско-немецких дворян и баронов в артиллерии (4,3 %) и кавалерии (6,2 % выборки), где они составили самую многочисленную национально-сословную группу после русской. В Свите императора насчитывалось 9,7 % имматрикулированных балтийских дворян3 ! Автор исследования о русском офицерском корпусе Д.Г.Целорунго отметил, что больше всего среди офицеров было дворян лифляндских, за ними шли эстляндские и курляндские дворяне.
Конечно, приведенные цифры нуждаются в корректировке, так как только при индивидуальном рассмотрении послужного списка каждого офицера и сравнении его с генеалогической литературой и списками имматрикулированных родов можно судить о его принадлежности именно к рыцарству, а не к многочисленным ландзассам.
Более досконально можно исследовать командование низшего штаб-офицерского состава по списку шефов полков, составленному А.А.Подмазо4. На основе Высочайших приказов по военному ведомству автор восстанавливает список лиц, находившихся во главе соединений российской армии. Для описания был взят временной отрезок, в продолжение которого шефы были не номинальными патронами полков, как это обычно случается, а были обязаны находиться при полках и осуществлять командование совместно с командирами5. По новым воинским уставам от 29 ноября 1796 г. шеф считался старшим в полку начальником, действительно ответственным за полк. Во время учреждения шефства на все полки генералов не хватило, и шефов пришлось набирать из полковников. В этот период можно говорить об охвате почти всего генералитета шефскими должностями. В последующем, после воцарения имп. Александра I, многие ранее исключенные генералы возвратились на службу и можно утверждать, что за этот период учтена большая доля высшего командного состава (от полковника до полного генерала).
Подсчет, произведенный нами по справочнику шефов полков, показывает, что из учтенных за период 1796-1815 гг. в качестве шефов 1736 персон среднего и высшего командования 158 (9,1 %) принадлежали к остзейским рыцарствам.
В XVIII - начале XX века мы видим балтийских немцев практически во всех войнах, во всех частях и соединениях. По своим административным качествам, воинским талантам они не слишком отличаются от остальных российских офицеров.
К сожалению, узкие рамки работы не дают возможности подробно останавливаться на карьере каждого.
Не было времени, когда патриотизм балтийского рыцарства был бы столь тождественней патриотизму великорусскому, как эпоха Александра I, «спасителя Европы» и «посланца Господа». После вторжения Наполеона в пределы России лифляндский ландмаршал Фридрих фон Сивере обратился к дворянству с призывом защитить «нашего великого монарха» от «тирана» Наполеона В обращении ландмаршал говорил о несгибаемом духе предков-рыцарей, которые взорвали себя в башне Венденской крепости, но не сдались (как помнится, тогда наступали русские), заканчивая свое послание провозглашением лозунга: «Император и Отечество !» Мы находим среди русских военных много балтийских дворян. Вот наиболее громкие имена: трое Розенов, трое Зассов, К.В.Будберг, Ф.Ф.Левиз (их портереты находятся в Военной галерее Зимнего Дворца). К этой группе примыкал фельдмаршал М.Б.Барклай де Толли, лифляндский помещик Дерптского уезда, женатый на дворянке Хелене фон Смиттен. В матрикулы он был внесен в 1815 году. Письма Барклая дают почувствовать силу и искренность патриотического порыва балтийских немцев, также как и горечь от неприязни и обвинений, которые обрушились на голову Барклая со стороны Багратиона, Ермолова и офицеров их кружка. В самый горький для него момент, после прилюдного оскорбления Великим князем Константином, он очень сдержанно пишет самому близкому человеку - жене - о происходящем: «Что касается назначения князя Кутузова, то это было необходимо, так как император не командует сам. Счастливый ли сделан выбор, знает Бог. Я слишком большой патриот, чтобы воспринимать это болезненно, и обращать внимание на мелочные интриги...» На Совете в Филях, невзирая на личную обиду, Барклай поддержал Кутузова, считая оставление Москвы средством для спасения армии и страны (как он писал в письме к своей жене от 1 октября)9. И, наконец, еще одна фраза из другого, победоносного времени (27 августа 1813): «Мы русские, а также пруссаки, при ретираде от Дрездена дрались как черти»10.
Пожалуй, в период Отечественной войны 1812 года и заграничных походов на высших должностях находилось больше балтийско-немецких дворян, чем и ранее и во все последующее время.
