Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Предыстория, предпосылки и становление российской судебной системы на Северном Кавказе 14
1. Из истории формирования правосознания у коренных народов Северного Кавказа 14
2. Начало создания на Северном Кавказе российской судебной системы 27
3. Реформирование судопроизводства у горских и степных народов Северного Кавказа в 1774-1860 годах .41
Глава II. Осуществление и специфика судебной реформы на Северном Кавказе (1860-1870-е гг.) 60
1. Административно-судебные изменения в связи с окончанием Кавказской войны и ликвидацией Кавказской линии 60
2. Проведение судебной реформы на Северном Кавказе и ее итоги 73
Глава III. Эволюция судебной системы в северокавказском регионе в последней трети XIX и начале XX века 100
1. Контрреформы 1880-х - начала 1890-х годов и дальнейшие изменения на рубеже Х1Х-ХХ и в начале XX столетия в судебной системе на Северном Кавказе 100
2. Итоги развития судебной системы на Северном Кавказе во второй половине XVIII - начале XX в 108
Заключение 111
Примечания 113
Архивные источники 139
Библиография 144
Приложения 161
- Начало создания на Северном Кавказе российской судебной системы
- Реформирование судопроизводства у горских и степных народов Северного Кавказа в 1774-1860 годах
- Проведение судебной реформы на Северном Кавказе и ее итоги
- Итоги развития судебной системы на Северном Кавказе во второй половине XVIII - начале XX в
Начало создания на Северном Кавказе российской судебной системы
Присоединение Северного Кавказа к России не являлось единовременным актом. Это был длительный процесс, растянувшийся в веках и имевший в своем развитии различные этапы [1]. Первые русские люди появились на Северном Кавказе значительно раньше официального включения этих территорий в состав Российской империи. Славяне Киевской Руси, русские купцы и воины бывали на Кавказе. С X века славянское население (бродники) появляется в низовьях Терека на СевероВосточном Кавказе. В низовьях Кубани в XI веке суш,ествовало русское Тмутараканское княжество [2]. О его судоустройстве почти ничего не известно, хотя этот первый опыт непосредственного взаимодействия русской государственности и северокавказского населения был бы очень интересен.
Официально и окончательно территория Северного Кавказа вошла в состав Российской империи в 1774 году только после заключения Кю- чук-Кайнарджийского мирного договора. Однако к административно- судебному устройству казачьего населения Притеречья царское правительство приступило еще в первой четверти XVIII века [3].
Во второй половине XVIII века Россия постепенно переходит от военно-союзнических отношений с Кабардой к колониально- захватнической политике. В 60-х годах правительство Екатерины II разрабатывает планы по ликвидации политической самостоятельности народов Северного Кавказа и захвата их территории. Первым шагом их осуществления явилось начало строительства так называемой «Кавказской линии». В 60-х годах было завершено возведение Кизляро- Моздокской военной линии. С постройкой крепостей Кизляра и Моздока и переселением в окрестности последнего части местного северокавказского населения горские народы впервые попали в непосредственное управление российских судебно-административных органов. В это время Россия предприняла попытку привлечь горцев к той же военно- административной организации, которая существовала ранее среди казачества Предкавказья [4].
По поручению императрицы Екатерины II князь Г.А. Потемкин представил свои соображения о возможных вариантах укрепления границ России на Кавказе. В итоге было признано необходимым создать особую пограничную укрепленную линию из 10 крепостей с промежуточными редутами. Линия должна была пройти от Моздока на Тереке по рекам Малке, Куре, Золке, Подкумку, Карамыку и Калаусу до границ войска Донского, оттуда через крепость Святого Дмитрия Ростовского (позже город Ростов-на-Дону) до Азова. 24 апреля 1777 года высочайше утвержденный проект был передан для исполнения астраханскому генерал-губернатору И.В. Якоби. Одновременно с указом о строительстве Азово-Моздокской линии туда переселялись два казачьих полка - Волг- ский и Хоперский. По указанию Г.А. Потемкина на создаваемую укрепленную линию надлежало переселить казаков с Дона и перевести часть регулярных войск [5].
Для управления делами на обширной территории всего Кавказского края в 1785 году было учреждено наместничество. Центром Кавказского наместничества стал сначала Екатериноград (современная станица Ека- териноградская в Кабардино-Балкарии), а потом Георгиевск, расположенный на северной границе Кабарды. Кавказская линия стала частью наместничества. Управление Кавказской линией и Черноморией находилось в Ставрополе. Командующий войсками линии, в лице которого была совмещена гражданская власть с военной, осуществлял контроль над общественно-политической жизнью местных жителей через назначаемых приставов из числа строевых офицеров действующей русской армии [6].
В 1777 году в цепи Азово-Моздокской оборонительной линии возникло укрепленное поселение, обозначенное в приказе Г.А. Потемкина под N 4 и названное именем Святого Георгия. При постройке крепости рядом с ней была основана станица, где были поселены 500 казаков [7".
С весны 1779 года по всей Азово-Моздокской линии начались набеги горцев на крепости. Не остались в стороне Георгиевская и соседние с ней крепости. Опасения кабардинцев не были напрасными - крепость Святого Георгия стояла среди поселений горцев и смотрела жерлами своих пушек и на Большую и на Малую Кабарду. Кабардинцы требовали уничтожения укреплений, построенных на их землях: Павловской, Марьинской и Георгиевской крепостей. Получив отказ, они разорили угодья возникавших под прикрытием этих крепостей русских крестьянских селений [8]. Конфликты с местным населением продолжались и в дальнейшем, горцы долго не могли смириться с захватом их земель. Российскому начальству приходилось принимать не только военные, но и экономические меры для того, чтобы удерживать Кабарду в повиновении.
С 1784 года гражданская и военная власть на Кавказе была сосредоточена в руках графа Павла Сергеевича Потемкина, двоюродного брата светлейшего князя Г.А. Потемкина-Таврического. П.С. Потемкин, назначенный в 1785 году наместником Кавказа, успешно начал проводить политику заселения Предкавказья государственными крестьянами и отставными солдатами. Им же были приглашены сюда немецкие колонисты для развития шелководства, виноделия и других отраслей сельского хозяйства. Наместник также способствовал привлечению в новозаселяе- мые края армян как посредников в торговле русских с горцами. Сразу после своего основания Георгиевская крепость приобрела большое значение как один из важнейших административных центров региона. Именно здесь располагалась штаб-квартира командующего Кавказской линией.
В 1785 году правительство Российской империи произвело административное переустройство южных территорий. Указом от 5 мая 1785 года Сенат утвердил Кавказское наместничество (губернию) с центром в Екатеринограде, включившее в себя две области - Кавказскую и Астраханскую. При этом первая подразделялась на шесть уездов. Власть в губернии находилась в руках гражданской и военной администрации, причем при обострении обстановки власть последней возрастала. Для ее безопасности признавалось необходимым "исподволь заводить в близости подгорных народов, нам подданных, города и селения". Центром Кавказской области и уезда вскоре стал образованный на основе ранее созданной крепости город Георгиевск, где были созданы соответствующие административные учреждения (суд, городской магистрат и т.п.). В 1788 году общее население города составляло около 500 человек [9].
После вступления на престол Павла I Кавказская губерния была переименована в Астраханскую, а ее центром становится город Астрахань, но ненадолго. В ноябре 1802 года по указу Александра I возникают Астраханская и Кавказская губернии, подчинявшиеся главнокомандующему в Грузии и главному инспектору Кавказской линии. На западе Кавказская губерния граничила с Черноморией, на востоке доходила до Каспийского моря, на северо-западе примыкала к землям донских казаков, а южная граница шла по Кордонной линии. Центром губернии стал город Георгиевск. Она подразделялась на пять уездов: Кизлярский, Моздокский, Георгиевский, Александровский и Ставропольский. К моменту основания губернии в ней насчитывалось около 3,1 тысячи человек мужского пола. 15 ноября 1802 года Александр I подписал указ "Об устройстве городов и присутственных мест в Астраханской и Кавказской губерниях". Центром Кавказской губернии и местом постоянного пребывания начальника Кавказской линии был утвержден город Георги- евск. Однако центр Кавказского наместничества в связи с присоединением к России Грузии в 1802 же году был перенесен в Тифлис [10].
На рубеже XVШ-XIX вв. в городе-крепости Георгиевске находились штабы Кабардинского (ранее Ранокуцкого), Тифлисского, Казанского и 16-го Егерского, драгунских: Нижегородского, Таганрогского и Ростовского карабинерного полков. Здесь же размеш,ались комендантское управление, штаб и канцелярия Кавказского наместника, затем уездные судебные и административные управления [ 11 ].
В 1822 году в административном центре Кавказской губернии - городе Георгиевске было 202 двора. Гражданское население составляло 1060 душ обоего пола, из них 324 человека относились к чиновничьему миру.
Реформирование судопроизводства у горских и степных народов Северного Кавказа в 1774-1860 годах
Реальное вхождение народов Северного Кавказа в состав Российской империи было невозможно без общей реорганизации здешнего су- дебно-административного аппарата. К административно-судебному устройству населения Притеречья российское правительство приступило еще в первой четверти XVIII века. С постройкой крепостей Кизляра и Моздока окрестные горские народы впервые попали в непосредственное управление российских судебно-административных органов. Однако наиболее интенсивные и последовательные попытки включения северокавказских горцев в российскую судебно-административную систему предпринимаются в ермоловский период (1816-1827), в условиях начавшегося широкомасштабного покорения Кавказа [1].
В послании к графу Кочубею от 26 марта 1821 генерал А.П. Ермолов писал, "что кабардинцы и других наименований горцы, за Тереком живущие", до сих пор оказывают сопротивление русским войскам и их "усмирение...доселе составляет главнейшую заботливость местнаго начальства". Естественно, что в таких условиях "никакое гражданское управление не сильно будет удержать их в пределах надлежащаго повиновения и тишины", а потому он предлагал оставить их в ведомстве военном и в случае совершения уголовных преступлений подвергать "суду военному". Что касается разбора всех остальных дел, то они должны были "разбираться на основе древних их обычаев и законов". Для живущих по левую сторону Терека и Малки, как "азиятцев всякаго ро- да...равно как и для русских", планировалось вместо Верхнего пограничного суда и уездных судов учредить в каждом областном городе суд окружной "под председательством окружных судей как из чиновников от короны, так и от каждаго сословия, русских и азиятцев" [2]. В императорском указе от 10 августа 1822 года по этому поводу говорилось: "Залинейным народам, оставляя их под управлением военным, предоставить в делах тяжебных разбираться на основании прежних их обычаев, и где удобно, под наблюдением особенно определяемых чиновников; в уголовных же преступлениях подвергать военному суду" [3].
В начале XIX века российскому судебному управлению из горцев по существу подчинялись лишь жители Моздока и его ближайших окрестностей, в том числе осетины. Царские власти, контролируя новые ингушские и осетинские селения, находящиеся на Владикавказской равнине и по реке Сунже, а также тагаурцев, вместе с тем не вмешивались во внутреннее их управление, а ограничивались лишь надзором. Как равнинные, так и горные районы Осетии находились в ведении владикавказского коменданта [4Л.
A.n. Ермолов прекрасно осознавал военно-стратегическое значение Осетии для российской власти на Кавказе. Проезжая в 1816 году через станицу Екатериноградскую, генерал получил от местных жителей жалобу "на разныя обиды делаемыя им от осетинцов вблизи живущих". Разобравшись в ситуации, 4 ноября того же года он предложил "учредить у них род волостнаго правления из старшин и других людей пользующихся от народа уважением". В задачу правления входило разбирать ссоры между осетинами, распределять между ними повинности, а также "наблюдать за точным исполнением всего, что от правительства будет предписано". К осетинам предполагалось приставить военного чиновника, находящегося в подчинении командующему на Кавказской линии. В круг его обязанностей входило "неослабное наблюдение, как затем, чтоб осетины жили спокойно, не делали никаких обид и грабежей своим соседям, так и затем, чтоб старшины при разбирательствах осетин не делали того, что могло бы быть противно общему устройству". Гражданское правительство обязано было во всех случаях действовать через него и не могло "приступать ни к удовлетворению обид, наносимых осетинами окрестным жителям, ни к производству следствий по делам, даже уголовным. Во всяком случае земская полиция должна относиться к нему, а
ОН уж сам должен делать надлежащее разбирательство и удовлетворение, исключая важнейших преступлений". Вводя такое управление, генерал рассчитывал, что осетины получат навыки повиновения властям "и достигнут нечувствительным образом давно желаемаго ограничения в их своевольствах" [5]. Знаменателен тот факт, что избираемые на должность старшины необязательно должны были принадлежать к "знатным" фамилиям. "Можно сказать, что эта мера была вызвана стремлением Ермолова приобрести поддержку возможно более широких масс осетин и ограничить права и власть феодальной прослойки" [6]. Генералу Дель- поццо было предложено назначить для выполнения задания офицера, снабдив его соответствующей инструкцией [7]. Как доносил он 6 марта 1817 года в Кавказское губернское правление, "к заведыванию осетинами, жительствующеми в Черноярском и Новоосетинском селении, назначен мною Волгскаго казачьего полка есаул Нырков, который и снабжен от меня надлежащею к руководствованию инструкциею" [8].
Таким образом, был сделан первый шаг на пути административного подчинения Осетии, который пока не предполагал "активного вмешательства администрации во внутренние дела населения" [9]. Характерным не только для Осетии, но и для всей российской политики на Северном Кавказе этого периода было то, что русский военный чиновник не вмешивался в дела местного самоуправления, если они не затрагивали интересов империи. Как отмечают исследователи, "На Северном Кавказе с его многоязычным составом населения, натуральным хозяйством, различиями в религии требовалась большая постепенность при введении новой административной системы" [10].
По мере переселения осетин с гор на плоскость назрела необходимость их административного устройства на равнине. По указанию генерала A.n. Ермолова, как временную меру, их причислили: выходцев из Дигорского ущелья - к начальнику в Кабарде, а тагаурцев, куртатин- цев и пришедших из Алагирского ущелья - к владикавказскому коменданту. Используя опыт Временного кабардинского суда, во Владикавказе в 1828 году для осетин и ингушей открылся Владикавказский инородный суд [11].
В 1818 году в чеченские деревни, расположенные по правобережью Терека, был назначен пристав. Тогда же приставское правление вводилось у соседних назрановских ингушей [12], к которым был назначен майор Циклауров. Первым приставом у чеченцев стал есаул Артамон Лазаревич Чернов, личность незаурядная и противоречивая. Он непрочь был поучаствовать в хищениях и имел широкие связи среди горцев. Но для укрощения немирных чеченцев именно и нужен был Чернов как человек, изведавший их проделки. Став приставом, он весьма жестоко начал наводить среди горцев порядок, накладывая за малейшую провинность огромные штрафы и, по слухам, даже зарывая непокорных живыми в землю. Как пристав он следил за настроением в чеченском обществе, участвовал в разборе вместе с кадием различных бытовых ссор и вербовал среди горцев сторонников русской власти. После назначения пристава сразу же стало очевидно, что российская система судопроизводства, обращение по инстанциям, неприемлемы для чеченцев, привыкшим к быстрому словесному суду. Все это в непоследнюю очередь привело к вооруженному выступлению горцев Чечни против царской власти в 1825 году. Сам Чернов не дожил до этих событий, скоропостижно скончавшись в начале этого года [13].
Приемником его стал сотник моздокского казачьего полка Золотарев [14]. 26 марта 1825 года генерал-майором Грековым были присланы специальные наставления, обговаривающие его права и обязанности. Согласно им, пристав обязан был регулярно проезжать по деревням и разбирать "жалобы народа и распри их", не забывая агитировать при этом "о прекращении воровства, о повиновении начальству и об охранении от хищников своих земель". Золотареву вменялось в обязанности наблюдать за назначением деревенской администрации, избираемой народом, и участвовать в судебных разбирательствах; внимательно следить и даже "знать лично избранных в деревнях муллов, и о их поведении", ибо те имели огромное влияние на народ. Лиц, склонных к воровству, следовало отдавать благонадежным родственникам на поруки, за кражи и незначительные проступки наказывать плетьми, а в случае серьезного правонарушения виновного отсылать в Наур, где его судьба должна была решаться вышестояпдим начальством [15].
Проведение судебной реформы на Северном Кавказе и ее итоги
Отмена в 1861 году крепостного права в России и глубокие социально-экономические изменения, произошедшие в ней, не могли не отразиться на ее окраинах. На Северном Кавказе также была проведена крестьянская реформа. Это привело к необходимости приспособления прежде созданной окружной военно-народной администрации к новым условиям социально-экономической жизни населения. С точки зрения российского правительства, требовалось также дальнейшее укрепление административной, судебной и полицейской власти над местными жителями.
Аграрно-крестьянская реформа на Северном Кавказе, в отличие от Центральной России, проводилась в два этапа. Первым этапом была земельная реформа (размежевание земель и определение их юридического статуса), вторым - ликвидация рабства и освобождение крестьян от личной зависимости.
Аграрные преобразования в ходе крестьянской реформы имели важнейшее значение для жителей Северного Кавказа. Они строились на сочетании двух принципов землевладения - общинного и частного и призваны были дать горцам землю на плоскости на основе общинного права, выделив в то же время часть земель в частную собственность (феодалам и лицам, находящимся на русской службе и преданным русскому правительству).
В мае 1863 года в Терской области образовали Комиссия по разбору личных и поземельных прав (Терская сословно-поземельная комиссия) под председательством кабардинца Д.С. Кодзокова. В основу своей работы она приняла положение, что «земля, занимаемая жителями на плоскости, есть казенная» и находится в пользовании крестьян на общинном праве. В Кабарде 29 августа 1863 года местные феодалы подписали акт, которым вся земля признавалась общинной. Он стал отправным пунктом земельной реформы. Осетинская и балкарская знать отказалась подписать подобные акты, но комиссия Кодзокова сочла необходимым ввести и в Осетии общинное владение землей.
При проведении аграрных преобразований большое количество земель было оставлено в руках знати - кабардинских и кумыкских князей, а также передано офицерству. В одной Чечено-Ингушетии таким путем было отторгнуто 29 629 десятин земель, не считая земель казаков. Так, Таймановы получили 6 550 десятин, Бековичи-Черкасские - 6 350, Ал- хасовы - 2 800, Эльдаровы - 1 400 десятин. Казачьи офицеры получали по закону 1870 года: генералы - по 1 500 десятин, штаб-офицеры - по 400, обер-офицеры - по 200, рядовые казаки по 30 десятин. Всего офицеры Терского казачьего войска получили 119 760 десятин земли. Аналогичные земельные пожалования офицерам и «почетным туземцам» происходили после 1864 года и в Кубанской области. По 5 тысяч десятин земли получили абазинский князь Магомет-Гирей Лоов и ногайский князь Адиль-Гирей Капланов-Нечев, более чем 2 тысячи десятин - черкесский князь Эдык Абуков, карачавеские князья Крымшамхаловы и др. В одном только Балтапашинском уезде, в который входили карачаевские, черкесские, абазинские и ногайские аулы, из 2 400 CCD десятин земли около 1 100 CCD десятин было отдано под казачьи станицы. Около 200 CCD отошло под не войсковые поселения, по 100 CCD русским и горским частным владельцам и около 900 CCC осталось в казне [1].
Неравномерное распределение земельных ресурсов сохранившее малоземелье горцев привело в дальнейшем к множествам споров и конфликтов, которые составили значительную часть всех судебных дел в регионе. Несовершенство земельной политики пришлось во многом исправлять судебным учреждениям.
С начала 60-х годах XIX в. российская администрация на Северном Кавказе проводила и освобождение зависимого населения. В Терской и Кубанской области было ликвидировано крепостное право, а в Дагестане отменено рабство. При этом условия освобождения рабов, дворовых и крестьян были более тяжелыми, чем в Центральной России. Большая часть крестьян-рабов Дагестана оставалась в крепостной зависимости от беков до 1913 года [1.
В период реформ также была проведена административная реорганизация Северного Кавказа. Система местного управления, получившая наименование «военно-народной», предполагала раздельную администрацию для гражданского, казачьего и горского населения. Вся административная, военная, полицейская и частично судебная власть над горцами сосредотачивалась в руках военного начальства областей. Органичной частью «военно-народного управления» стала и обособленная судебная система. Тем, не менее, интеграционные процессы затронули и горцев. На низовом уровне у них вводилось аульное (сельское) самоуправление по принципу крестьянского. Административные преобразования 60-х годов XIX в. должны были подготовить горское население «к подчинению общим полицейским и судебным законам империи». В 1870-1871 годах на Тереке и Кубани было ликвидировано военно- народное управление и введена гражданская администрация. Такая политика, как отмечает Н.С. Киняпина, вполне отвечала общей установке российского правительства в национальных регионах: вводить имперскую административную систему постепенно, через ряд переходных форм [3].
Ставропольская губерния была полностью интегрирована в общеимперскую систему, получив аналогичную остальным губерниям европейской России судебно-административную систему. Однако земства и городские думы были введены только на части территории губернии.
На Ставрополье судебная реформа проводилась постепенно, начиная с 1866 года. Судебные уставы 1864 года здесь вступили в силу с 17 апреля 1868 года. Существовавшая ранее в губернском центре палата уголовного и гражданского суда, а также Ставропольский и Пятигорский уездные суды упразднялись. Губерния была разделена на 8 мировых участков, которые входили в состав двух съездов мировых судей: Ставропольского (судьи губернского города и Ставропольского уезда) и Пятигорского (судьи Пятигорского и Новогригорьевского уездов). Окружной суд заседал в Ставрополе.
В районах кочевий калмыков, ногайцев и туркмен сохранялись старые улусные суды, компетенция которых ограничивалась [4].
Терская область образованная в 1860 году первоначально включала 8 округов: Осетинский, Кабардинский, Ингушский, Кумыкский, Чеченский, Аргунский, Ичкерийский, Нагорный (последние четыре округа были населены преимущественно чеченцами). Ее административным центром был Владикавказ.
Кубанская область (с центром в Екатеринодаре) с 1866 года включала 5 округов: Эльборусский (карачаевские и черкесские аулы по реке Куме и ее притокам), Зеленчукский (черкесы, абазинцы и ногайцы), Урупский (черкесы, ногайцы, армяне), Лабинский (западные черкесы, проживавшие по рекам Лабе и Белой) и Псекупский (западные черкесы по среднему течению Кубани и нижнему течению реки Псекупса).
И на Тереке, и на Кубани была создана апробированная еще в годы кавказской войны в закавказских и прикаспийских землях «военно- народное управление». Для него была характерна раздельная система администрации для гражданского, казачьего и горского управления. Вся административная, военная, а также частично полицейская и судебная власть над горским населением сосредотачивалась в руках военного начальства областей. Во главе округа стоял окружной начальник, назначаемый из армейский офицеров. Для делопроизводства по округам создавались окружные управления, состоявшие из окружного начальника, его помощника, медика, двух переводчиков, делопроизводителя, двух депутатов от местного населения (обычно представителей местных феодалов или старшин) и двух кадиев. Для надзора за окружными начальниками и управлениями создавалась новая должность - помощника начальника области по управлению горцами. Составной частью военно- народного управления были аульное (сельское) управление и судебные инстанции, созданные судебными преобразованиями 1860-1870-х годов на Северном Кавказе [5].
Итоги развития судебной системы на Северном Кавказе во второй половине XVIII - начале XX в
Изучение истории становления и развития российской судебной системы на Северном Кавказе показывает, что она имела существенные отличительные черты от судебной системы центральнороссийских регионов. Развитие судебно-административных учреждений на Северном Кавказе осуществлялось поэтапно: В конце ХУШ - втором десятилетии XIX века формально действовало судоустройство аналогичное таковому в центральных областях России. Однако уже в это время начинает формироваться система специфических судебных и административно-судебных учреждений для управления горскими народами (пристав и родовые суды и расправы в Кабарде, Верхний пограничный суд в Моздоке, приставы в Чечне и «для назрановских ингушей». В третьем десятилетии XIX века российским правительством была признана необходимость введения на Северном Кавказе особого управления и Кавказская губерния преобразована в область. В период 1822-1830 годов в Кабарде, Осетии и Ингушетии устанавливаются новые судебные и административно-судебные органы (Временный кабардинский суд. Владикавказский окружной суд и пристанское управление в Осетии и Ингушетии). Со второй половины 50-х до середины 60-х годов XIX века складывалась система военно-народного управления.
С середины 60-х до начала 70-х годов XIX века проводятся судебно-административные реформы. Военно-народное управление преобразуется в соответствии с социально-экономическими реалиями пореформенной России. Откровенно колониальный российский режим нескольких предшествующих десятилетий на Северном Кавказе принимает полуколониальных характер. В 80-х годах XIX века в период политической реакции было осуществлено контрреформирование деятельности судов. Рубеж Х1Х-ХХ веков ознаменовался стремлением сохранить старые отжившие порядки в судебной системе Северного Кавказа. Результаты инспекторских проверок начала XX века свидетельствовали о необходимости введения в регионе общероссийского судопроизводства. Однако революционные события ускорили процесс преодоления негативных явлений в общественной жизни, в том числе и в области права. В целом, специфика создания и функционирования судебной системы Северного Кавказа определялась: довольно поздним включением региона в состав империи (1774-1864 гг.), его периферийностью; феодально-патриархальной отсталостью части местного населения; бытованием в горской среде устойчивых набеговых традиций и ярко проявляющего свободолюбия; военной обстановкой, войнами России с сопредельными государствами и другими условиями региона; сложным этноконфессиональным составом его населения (многочисленные горские племена, степняки-кочевники, казачество, регулярные войска, переселенцы из центральных и южнороссийских губерний, иностранные колонисты) и соответственно сложным административно-территориальным устройством изучаемого региона; наличием социально-экономического неравенства между различными этносами (например, относительная обеспеченность землей казаков и малоземелье горцев); имперским мышлением представителей российской столичной и местной власти; по длительным формированием региональной судебной системы (фактически на протяжении всего исследуемого периода).
Основными особенностями российской судебной системы второй половины ХУШ-начала XX века на Северном Кавказе являлись: отсутствие однообразия в судебных учреждениях региона, их различная ведомственная подчиненность в разных административно- территориальных единицах региона; различие в устройстве и подчинении судов в областях с преобладающим христианским или нехристианским населением; явления самоуправления в казачьих станицах, селениях европейских колонистов, других христианских и горских народов; временное сохранение полной власти горских феодалов в период Кавказской войны; особый характер некоторых учреждаемых в регионе судов и других судебно-административных органов, нередко временный характер их работы; использование в судопроизводстве для горских и степных народов местных языческо-мусульманских правовых традиций (адат и в меньшей степени шариат); откровенно колониальный, а в пореформенный период ее - полуколониальный характер; незавершенный характер формирования судебной системы в начале XX века.
