Содержание к диссертации
Введение
Глава І Тенденции антиплатонизма в постмодернистской философии
1. «Перевернуть платонизм вверх ногами» (Ж.Делез): художественное и мир симулякра 15
2. Становление антиплатонизма в современной философии и «споры» о бесконечно-возможностной сущности художественного 32
Глава II Устройство гипертекста и философия «в состоянии постмодерна»
1. «Состояние постмодерна» в современной философии как «парадокс предшествующего будущего» (Ж. Ф.Лиотар) 60
2. Гипертекст/ризома как метафора постмодернистского состояния философии 74
Глава III Неклассическое понимание сущности вещи и «произведения в движении» ф.кафки и М.Павича 102
Заключение 138
Список литературы
- «Перевернуть платонизм вверх ногами» (Ж.Делез): художественное и мир симулякра
- Становление антиплатонизма в современной философии и «споры» о бесконечно-возможностной сущности художественного
- «Состояние постмодерна» в современной философии как «парадокс предшествующего будущего» (Ж. Ф.Лиотар)
- Неклассическое понимание сущности вещи и «произведения в движении» ф.кафки и М.Павича
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Постструктурализм как одно из ведущих направлений современной философской мысли обособляется от других направлений в значительной мере благодаря своей сосредоточенности на трактовке взаимосвязи художественного и неклассического понимания сущности вещи, основанной на представлении о том, что искусство не есть мышление образами, но является способом понимания бытия. Уже в XIX веке произошла переоценка платонического деления мира на мир вещей и мир идей, трансцендентный первому. Преодоление платонизма, избегающее софистического способа разумения, предполагающего сохранение выше указанной дихотомии, - одна из ведущих тенденций современной философской мысли.
«Неклассические онтологии» антиплатонизма, созданные рядом направлений философии 20 века и исследующие истинность возможного (а не относительность истины), исходят из того, что понимание бытия становится конституирующей основой самого бытия. Открытие современной философии - осознание, что язык, в котором конструируется мысль, устроен определенным образом; и не является нейтральным средством передачи готового содержания. Мысль становится в языке, а вещь становится вещью в ее осмыслении. Все выше сказанное находит свое воплощение в современных философских концепциях языка, происходит сближение философии и поэтики, науки об устройстве текстов.
Устройство художественного произведения - объект, на котором сфокусировано внимание не только филологии и литературоведения, но и философии. Бытие раскрывается человеку через мысль о бытии. Мысль о бытии представлена человеку в текстах. В акте чтения раскрывается
бесконечно-возможный характер существования произведения. Оно застается читателем в момент своего начала. Для философии и искусства 20 века нет сущности вещи самой по себе, вне ее осмысления. Поскольку вещь дана нам как осмысленная как-то вещь, то устройство мысли о ней коррелирует с устройством самой вещи. Сущность художественного произведения, таким образом, может выступить в роли модели сущности-возможности вещи: сущность не есть, но становится в языке. Уникальность осмысления в художественном произведении сущности вещи одновременно есть и всеобщее осмысление, поскольку не всеобщего мышления нет.
Возможность рассматривается постмодернистской философией в контексте представления о материи в качестве «всего во всем» Анаксагора. Проблема начала, поднимаемая при анализе того, как существует художественное произведение, решается при помощи допущения наличия того, что еще только может быть, что раскрывается в «парадоксе предшествующего будущего». Этот парадокс, составляя существо постмодернистской философии, может быть схематически представлен в виде гипертекста, основная функция которого - служить архивом всего массива информации, чей принцип устройства предполагает возможность развернуть из единицы множество мира с помощью нелинейного разнофактурного монтажа. Концепт гипертекста в своей нелинейности письма коррелирует с понятием ризомы и отражает стремление постмодернистской философии преодолеть логику копии логикой картографии, мимесис - миром симулякра.
Состояние научной разработанности проблемы. Вопрос об искусстве как способе понимания бытия, а не как мышлении образами и об устройстве произведения был проработан первоначально в филологических и литературоведческих исследованиях В.Шкловского1, Б.М.Эйхенбаума2,
1 Шкловский В. О теории прозы. М. -Л., 1925.
2 Эйхенбаум Б.М О литературе: Заметки разных лет. М.., 1987.
В.Жирмунского3 и других представителей формального метода; М.М.Бахтина4; в структуралистских работах Ю.М.Лотмана , Р.О.Якобсона6, Цв.Тодорова7и др. Эти исследования опирались на теорию знака Ф. де Соссюра8 и на внутренние законы устройства произведения, исходя из его способа существования, а не из предположения о том, что искусство предоставляет человеку средства познания мира. В результате был поставлен вопрос о референте произведения: об отношениях текста и реальности.
Следующим этапом переоценки проблемы существования художественного произведения был постструктурализм, отталкивающийся и преодолевающий методологию структурализма. Здесь можно отметить работы по теории текста Ж.Женетта9, Р.Барта10, Ю.Кристевой11, М.Бютора12, Х.Блума13 и др. В них художественное произведение рассматривалось с точки зрения его открытости, «неготовости» (но не с точки зрения материальной эстетики формализма, а с точки зрения текстуальности), возможностности и совпадения актов чтения и письма в интерактивном действе письма-чтения, предполагающего опору на «парадокс предшествующего будущего».
Собственно филологические и литературоведческие исследования постструктурализма параллельны философским исследованиям сущности художественного произведения как сущности-возможности вещи через раскрытие понятия текстуальности и ее видов, которые являются базисом понимания того, что значит быть постмодернистской философией. В
3 Жирмунский В. Поэтика русской поэзии. СПб., 2001.
4 Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского. Проблемы поэтики Достоевского. Киев, 1994; Он же.
Эстетика словесного творчества. М., 1979.
5 Лотман М.Ю. О семиосфере. М., 2001.
6 Якобсон P.O. Работы по поэтике. М., 1987.
7 Тодоров Цв. Поэтика // Структурализм: «за» и «против». Сб.статей. М., 1975; Он же. Genres in Discourse.
Cambridge University Press. Cambridge. N.Y., Port Chester, Melbourne, Sydney, 1996.
8 Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. Екатеринбург, 1999.
9 Женетт Ж. Фигуры. В 2 т. М., 1998.
10 Барт P. S/Z. М.,2001.
" Кристева Ю. Бахтин, слово, диалог и роман // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 1993. №4.
12 Бютор М. Роман как исследование. М., 2000.
13 Блум X. Страх влияния. Карта перечитывания. Екатеринбург, 1998.
современной российской философской мысли можно выделить две тенденции: 1) продолжение идей диалогизма М.М.Бахтина в концепте гуманитарного мышления и диалога культур В.С.Библера и 2) постструктуралистские исследования современных произведений В.А.Подороги15, М.Визеля16, Н.Маньковской17, И.П.Ильина18, В.П.Руднева19, М.Эпштейна20 и др. В западной литературе трактовка сущности уникального художественного произведения в качестве онтологической по своей природе стала ведущей в исследованиях Ж.Делеза21, Ж.Деррида22, У.Эко23, П. де Мана24, Ж.Бодрийара25, И.Хассана26, С.Зонтаг27 и др.
Теоретические аргументы данного диссертационного исследования формируются на базе конструкций «гипертекст», «состояние постмодерна», «диалог дискурсов» (интертекстуальность). Понятие «состояние постмодерна» в смысле парадокса предшествующего будущего ввел Ж.-Ф.Лиотар : произведение уже творится по правилам, которые еще нужно создать. В этом концепте философское и филологическое исследования сходятся в утверждении взаимосвязи между бесконечно-возможностным
14 Библер B.C. От наукоучения - к логике культуры. Два философских введения в двадцать первый век. М., 1991; Он же. На гранях логики культуры. М., 1997; Он же. Михаил Михайлович Бахтин, или Поэтика культуры. M., 1991.
Подорога В.А. К вопросу о мерцании мира.// Логос. 1993. № 4; Он же. Франц Кафка. Конструкция сновидения // Подорога В.А. Выражение и смысл. М., 1995.
16 Визель M. Гипертексты по ту и по эту сторону экрана // Иностранная литература, 1999. №10.
17 Маньковская H. Поэтика постмодернизма. СПб., 2000.
18 Ильин И.П. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа. М., 1998.
19 Морфология реальности: Исследование по «философии текста». M., 1996; Он же. «Прочь отсюда!». Франц
Кафка. «Отъезд». Девять интерпретаций // Логос. 2002. №5 - 6.
20 Эпштейн М.Н. Философия возможного. Модальности в мышлении и культуре. СПб., 2001.
21 Делез Ж. О преимуществе англо-американской литературы // Логос. 1999. №2; Он же. Марсель Пруст и
знаки. СПб.: Алетейя, 1999; Он же. Критика и клиника. СПб., 2002; Он же. Платон и симулякр//
Интенциональность и текстуальность. Философская мысль Франции XX века. Томск, 1998.
22 Деррида Ж. Письмо и различие. M., 2000; Он же. Before the Law II Jacques Derrida. Acts of Literature. Ed. by
Derek Attridge, New York, London, 1992.
23 Eco U. The Role of the Reader: Explorations in the Semiotics of Texts. Bloomington, 1984; Он же. Das offene
Kunstwerk. Frankfurt am Main, 1993.
24 де Ман П. Аллегории чтения: фигуральный язык Руссо, Ницше, Рильке и Пруста. Екатеринбург, 1999; Он
же. Слепота и прозрение. Статьи о риторике современной критики. СПб, 2002.
25 Бодрийар Ж. Система вещей. M., 2001; Он же. Соблазн. M., 2000.
26 Hassan I. The Postmodern Turn. Essays in Postmodern Theory and Culture, Ohio, 1987.
27 Sontag S. Kunst und Antikunst. 24 literarische Analysen. Fischer Taschenbuch Verlag, 1999.
28 Лиотар Ж.-Ф. Ответ на вопрос: что такое постмодерн? // AdMarginem'93. М., 1994.
способом существования художественного и неклассическим пониманием сущности вещи.
Произведение творится за счет внутренне присущего ему свойства саморефлексии, выражающегося в структуре дискурса с двойной кодировкой: в дискурсе постмодернистского произведения одновременно сосуществуют именно этот дискурс и метадискурс об именно этом дискурсе. Это позволяет говорить о произведении как о текстуальности, предельным выражением которой является гипертекст. Наиболее значимыми работами о гипертексте являются работы Дж.Ландоу29, Э.Аарсета30, К.Сазерленд31, М.Джойса32 и др.
Теория гипертекста, возникнув на стыке специальных технологических и лингвистических исследований, предоставляет постмодернистской философии наглядную схему существования современного художественного произведения. В устройстве гипертекста как «всего во всем» отражено представление современной философии и культуры об онтологии возможного. Мы будем использовать особенности устройства его текстуальности при анализе произведений Ф.Кафки и М.Павича для того, чтобы проиллюстрировать работу метода постмодернистской философии.
Объект и предмет исследования. Объектом настоящего исследования является способ существования произведений современной литературы Ф.Кафки и М.Павича как произведений, сущность которых есть сущность-возможность. Предмет данной работы - философское понятие бесконечно-возможностного устройства современного произведения в рамках неклассического понимания сущности вещи и его преломление в текстах выше указанных авторов. Это позволяет раскрыть сущность философии в «состоянии постмодерна».
29 Hypermedia and Literary Studies. Ed. by Paul Delany and George P.Landow, Massachusetts, London, England,
1991.
30 Aarseth J.E. Cybertext. Perspectives on Ergodic Literature. Baltimore and London, 1997.
31 Sutherland K. Electronic Text. Investigations in Method and Theory. Oxford, 1997
32 Joyce M. Of Two Minds: Hypertext Pedagogy and Poetics. 1995.
Обозначенный предмет находится на стыке между философией и литературоведением и является междисциплинарным явлением. Несмотря на то, что в центре нашего внимания находятся уникальные произведения, исследование их устройства есть философская задача, поскольку в осмыслении уникального состоит сущность всеобщего. Устройство современного художественного произведения помогает понять смысл постмодернистского философского мышления как текстового и коммуникативного.
Цель и задачи исследования. Цель - раскрыть и обосновать философский смысл и содержание бесконечно-возможностного устройства современного художественного произведения, выявляя тесную связь между его поэтикой и неклассическим пониманием сущности вещи в современной философии постструктурализма (истиной относительности) и показывая тем самым, в чем заключается существо антиплатонизма постмодернистской философии.
Поставленная цель предполагает решение следующих взаимосвязанных задач:
обосновать связь устройства художественного произведения и неклассического понимания сущности вещи в постмодернистской философии, понятой в качестве «переворота платонизма вверх ногами» (Ж.Делез);
проанализировать становление антиплатонизма постмодернистского периода философии 20 века через «споры» о сущности художественного: 1) «спор» диалогического устройства произведения М.М.Бахтина и концепции русских формалистов об искусстве как прием; 2) «спор» интерсубъективности М.М.Бахтина и интертекстуальности Ю.Кристевой;
раскрыть смысл утверждения Ж.-Ф.Лиотара о том, что «состояние постмодерна» есть «парадокс предшествующего будущего», и выявить то,
как устройство постмодернистского произведения связано с неклассическим пониманием сущности вещи;
представить устройство гипертекста как «все во всем» Анаксагора, возникающего из парадоксального «диалога дискурсов» Ю.Кристевой, и показать его возможность быть схемой/метафорой понимания сущности вещи в постмодернистской философии;
охарактеризовать в рамках антиплатонизма постмодернистской философии и с использованием концепта гипертекст особенности устройства художественных произведений Ф.Кафки и М.Павича.
Теоретико-методологическая база диссертации. Исследование
опирается на философские, культурологические и литературоведческие
концепции 20 века, посвященные изучению устройства художественного
произведения, установлению отношений между понятиями
«художественное» и «неклассическое понимание сущности», выявлению того, как через анализ поэтики постмодернистского романа возможно охарактеризовать антиплатонизм современного этапа истории философии. Методологическую базу исследования составили установки феноменологического метода при структуралистском анализе текста.
Для решения задач диссертации важное значение имеют методы философского литературоведения, разработанные М.М.Бахтным, С.С.Неретиной, В.С.Библером, Ж.Делезом, В.А.Подорогой, М.Бютором, П. де Маном, Х.Блумом, взятые в совокупности с методами философской компаративистики.
При изучении конкретного материала - устройства современных произведений Ф.Кафки и М.Павича применяются приемы структурно-семантического и сравнительно-типологического анализа. Для раскрытия вопроса о сущности произведения необходим феноменологический подход, поскольку он позволяет рассматривать произведения так, как они есть.
Вышесказанное определяет применение общенаучных и специально-научных методов в данной диссертации. Комплексное использование указанных методов направлено на максимально полное изучение объекта исследования.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в
использовании описания устройства современного художественного
произведения в качестве модели сущности вещи для того, чтобы раскрыть
особенности постмодернистской философии, преодолевающей
классическую традицию платонизма деления мира на мир вещей и мир идей через связь художественного произведения и понимания сущности как осмысленной человеком в тексте. Рассмотрена эволюция представлений об устройстве произведения от формального метода и диалогизма М.М.Бахтина до постструктуралистской теории текста и текстуальности, оказавшей значительное влияние на антиплатонизм постмодернистской философии. Выявлена аналогия особенности существования гипертекста как машины по производству текста, устройства современного произведения и «мира симулякра/ризомы/корневища». Гипертекст представлен в качестве наглядной схемы «произведения в движении» и сущности-возможности, основанной на представлении о материи как о вместилище всех возможных форм.
Проблема связи художественного и неклассического понимания сущности вещи рассмотрена с использованием концепта гипертекст с учетом диалектики уникального и всеобщего на примере устройства современных произведений Ф.Кафки и М.Павича и в рамках постструктуралистской истины относительности, что позволяет дать наглядное представление о философии «в состоянии постмодерна» и методе ее работы.
Положения, выносимые на защиту. Предпринятое исследование позволило сделать следующие выводы:
Постмодернисткая философия, отталкиваясь от дихотомии мира вещей и мира идей Платона, будучи одновременно последовательницей и, вместе с тем, критикуя классическую традицию, основывается на убеждении о тесной связи между устройством художественного произведения и миром симулякра; последний предполагает неклассическое понимание сущности вещи как всегда возможной и становящейся в тексте в ее осмыслении человеком, а не существующей в «готовом виде» трансцендентно предмету;
Философия постструктурализма на протяжении 20 века, пройдя через полемику, с одной стороны, концепции М.М.Бахтина о диалогическом устройстве произведения, а с другой - концепций «искусства как прием» русских формалистов и интертекстуальности Ю.Кристевой, а также сближаясь с литературоведением в исследовании вопроса бесконечного инициирования художественного, схваченного в момент начинания как такового, становится все более антиплатонизмом, что подразумевает такое понимание сущности, когда копии предшествуют идее, конструируемой в виде новой копии.
Философия в «состоянии постмодерна» характеризуется, следуя Ж.-Ф.Лиотару, в качестве «парадокса предшествующего будущего», в котором положение художественного произведения в моменте начинания раскрывается как подлинно философское.
В качестве схемы/метафоры, поясняющей особенности современного этапа постмодернистской философской мысли, в связи с концептом ризомы Ж.Делеза и Ф.Гваттари приводится анализ феномена компьютерного гипертекста, в котором сочетаются характеристики «двойной» (double-coded) текстуальности и продленного момента начинания; его работа раскрывается и иллюстрируется на примере современного поливалентного романа Ф.Кафки и М.Павича.
Теоретическая и практическая значимость диссертации. В работе теоретически обоснована возможность использовать устройство современного художественного произведения для раскрытия процессов изменения, происходящих в понимании сущности вещи, что составляет основу «мира симулякра» философии постмодернизма. Специально научные теории текста проанализированы в контексте современных философских концепций.
Технологическое устройство феномена компьютерного гипертекста рассмотрено применимо к пониманию современной философии и культуры в «состоянии постмодерна» и использовано при анализе произведений Ф.Кафки и М.Павича.
Содержащиеся в диссертации выводы могут быть использованы в качестве методических рекомендаций при реализации учебных программ курсов философии, культурологии, а также спецкурсов по проблемам филологии, истории философии и написании учебно-методических пособий по перечисленным дисциплинам.
Апробация результатов исследования. Диссертация обсуждалась и была рекомендована к защите на кафедре современных проблем философии Российского государственного гуманитарного университета. Основные идеи работы обсуждались в ходе научных дискуссий на конференциях: региональных: Ломоносовские аспирантские и студенческие научные чтения (г. Архангельск, 2000, 2001); «С именем Ломоносова - в XXI век». Конференция молодых ученых, аспирантов и студентов (г. Архангельск, 2001); международных: Международная конференция студентов и аспирантов по фундаментальным наукам «Ломоносов-2000» (г. Москва, 2000); «Философия XX века: школы и концепции» (г. Санкт-Петербург, 2000); Международная конференция «Науки о человеке в современном мире» (г. Санкт-Петербург, 2002); Международная философская конференция «Дні наукі - 2003» (Киев, 2003); Рационализм и культура на пороге третьего
\
тысячелетия: III Российский Философский конгресс (г. Ростов-на-Дону, 2002); XXI Мировой философский конгресс «Философия лицом к мировым проблемам» (Стамбул, 2003).
Выводы, положения и методические рекомендации, представленные в диссертации, нашли отражение в опубликованных научных работах. Общий объем публикаций составляет около 3,0 п.л.
1. Роль сновидений в творческом методе Ф.Кафки // Философия и
образование - пространство диалога. Архангельск: АГМА, 2000. С. 103-104.
(0,1 п.л.).
Реальность сна у Ф.Кафки //Актуальные проблемы социогуманитарного знания. Сборник научных трудов кафедры МГТГУ. Вып. 7. М.: Прометей, 2000. С.222-231.(0,5 п.л.).
Сновидение как творческий метод Ф.Кафки //Материалы международной конференции студентов и аспирантов по фундаментальным наукам "Ломоносов". Вып. 4. М.: Изд-во МГУ, 2000. С.436-437. (0,1 п.л.).
Философы и логики-сновидцы: Кафка и Павич //Философия 20 века: школы и концепции. СПб.: Изд-во С.-Петербургского философского общества, 2000. С.338-339. (0,1 п.л.).
Реальность сна в произведениях Кафки //Ломоносовские аспирантские и студенческие научные чтения. Вып. 2: Россия и Европейский Север в 20 веке. Архангельск, 2000. С.72-74. (0,2 п.л.).
Действительность, ставшая реальностью (Павич и Кафка) // Мир и человек в философии и искусстве. Архангельск: Издательство Арх. гос. Мед. Академии, 2001. С.304-307. (0,2 п.л.).
Сновидная реальность в произведениях М.Павича // С именем Ломоносова. Сборник научных статей и тезисов докладов. - Архангельск, 2002. С. 32-36 (0,3 п.л.).
8. Сновидная реальность и «творение» смысла в произведениях М.Павича // XXI World Congress of Philosophy "Philosophy facing world problems" August
10 - 17, 2003. Edited by Zeynep Davran. Istanbul Convention and Exhibition Center. Turkey. C. 305. (ОД п.л.).
Диалогическая конструкция постмодернистского произведения (анализ одной новеллы) // Актуальные проблемы социо-гуманитарного знания. Сборник научных трудов кафедры философии МПГУ. Вып. XVI, М.: Прометей, 2003. С. 156- 161. (0,3 п.л.).
Диалог и гипертекст в культуре 20 века // Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия: Материалы III Российского Философского конгресса: В 3 т. Т.2. Ростов-на-Дону, 2002. С. 191 - 192. (ОД п.л.).
11. Антропология постмодернистского романа (М.Павич «Хазарский
словарь») // Философский век. Альманах. Вып.22. Науки о человеке в
современном мире. 4.2. СПб.: Санкт-Петербургский Центр истории идей,
2002. С. 340-355. (0,9 п.л.).
12. Сновидная реальность и текст в романах М.Павича // Материалы
Международной философской конференции «Дні наукі - 2003». Киев, 2003.
С. 177(0,1 п.л.).
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав (пяти параграфов), заключения и списка литературы.
«Перевернуть платонизм вверх ногами» (Ж.Делез): художественное и мир симулякра
В начале 20 века складывается такое положение в культуре, которое приводит к переоценке понятия «сущность». С одной стороны, в одном пространстве горизонтали совмещаются современные культуры, в основе которых лежит разное понимание мира и места человека в нем (Европа, Азия, Африка и т.п.), с другой - по вертикали «сходятся» культуры собственно европейской линии (античность, средневековье, новое время и современность), осознание ими понятия «сущности» происходит также по-разному. Речь здесь не идет о том, что у каждой из перечисленных культур есть собственное мнение о сущности (вид сущности, если можно так сказать). Для каждой из них разным является понимание того, что значит понимать сущность. «Сущесть (первосущность) - основа понимания предмета в античности; присущесть - основа понимания в средние века; сущность (как субстанция) - основа понимания в Новое время» .
Возникает вопрос: каким должно быть понимание «сущности» в современности? Современное «разумение» оказывается пространством сведения всех пониманий и постановкой их в положение начинания размышления о том, что значит понимать вообще, а не понимать что-то в частности. Это происходит на том этапе, когда естественнонаучное мышление достигает границ своего способа понимания в осознании того, что понимать не означает познавать. Точнее даже так: понимать - это в том числе и познавать. Разворачивание перед естественнонаучным мышлением в одном пространстве разных способов понимания того, что значит понимать, выявило их всеобщность и насущность: они существуют одновременно, взаимопредполагая и взаимоисключая друг друга. Сущность для современной культуры - это насущность. Это означает, что в логике культуры неповторимо всеобщим может быть только бесконечно-возможный смысл бытия34. Или: сущность - это не то, что есть, но то, что может быть.
Сталкивание в одном пространстве разных логик понимания сущности приводит, во-первых, к осознанию того, что уникальное может быть понято потенциально как всеобщее и всеобщее может быть понято потенциально как уникальное, а во-вторых, - к осознанию невозможности какого-либо обобщения, сведения уникальных-всеобщих разумений к одному. Разные понимания понимания могут существовать только в общении (в диалоге), но не в обобщении. Обобщение возможно, исходя из уникального понимания сущности как субстанции.
Если предположить, что за всеми нашими пониманиями есть нечто, способное объединять их все, то мы смогли бы привести их к одному знаменателю. И этим знаменателем было бы одинаковое для всех понимание того, что значит понимать. Но мы уже сказали, что противоречие между разумениями не носит «предметного» характера. Это онтологическое расхождение, касающееся не предмета, но его сущности. Взаимопредположенность и взаимонесводимость разумений ведет к осознанию того, что сущность - это осмысленная, как-то понятая сущность. Вне понимания нет никакой заранее данной, устойчивой сущности. Сущность - это то, что становится сущностью в моем понимании; это осмысленное мной понимание сущности. Поскольку сущность как-то понимается человеком, то любое мышление есть гуманитарное мышление.
Описанный нами процесс трансформации сущности-субстанции в сущность-возможность раскрывается Ж.Делезом в программной статье «Платон и симулякр». В ней он подробно рассматривает, что означает в современной культуре «перевернуть платонизм вверх ногами». Платон разделял мир идей-сущностей и мир видимостей, который образуется эманацией идей (привнесением формы) в бесформенную материю. Между идеей и материей им выстраивались отношения подобия: копия (вещь) подобна оригиналу (идее). Исходя из этой схемы, искусство - подобие подобия. Философия занимается постижением сущностей-идей. Фразу «перевернуть платонизм вверх ногами» можно рассматривать в качестве противопоставленной платонизму философии софизма: поскольку Платон делал акцент на сущности, то переворачивание может быть деланием акцента на видимости. Для софистов главным было не постичь идею, но убедить слушателя в том, что то, что говориться, и есть то, что есть.
Согласно Аристотелю, в любой речи присутствует четыре элемента: 1) то, о чем говорится; 2) то, кто говорит; 3) то, с помощью чего этот кто выражает то, о чем говорится; 4) цель, которую речью пытаются достичь. Наука, занимающаяся тем, как (при помощи каких средств) разворачивается последовательность речи для того, чтобы достичь некоторого действия на слушателя, - риторика. Третья составляющая - область поэтики. Софисты профессионально занимались именно риторикой и поэтикой - искусством развернутой вовне речи. Первый элемент раскрывается в логике и метафизике. Если мы рассмотрим «переворот платонизма» в качестве победы софизма, то современное искусство окажется не более чем игрой видимостей.
Ж.Делез показывает ошибочность подобного предположения: не относительность истинности, а истина относительности35. Современная культура имеет дело с определением сущности, понятой, исходя из риторики и поэтики, как осмысленная в речи каким-то образом сущность. Речь идет не о том, чтобы сместить акцент с мира сущностей на мир видимостей, но упразднить деление на мир сущностей и мир видимости вообще. Мир, с которым мы имеем дело, раскрывается нам в нашем осмыслении этого мира. Нет мира самого по себе. Есть только осмысленное бытие. В мире действует принцип тождества бытия и мышления. Платонизм опирается на принцип подобия и призывает нас мыслить различие с точки зрения предварительного сходства или идентичности. Современное искусство призывает мыслить подобие или даже идентичность, как продукт глубокой несоизмеримости и несоответствия. Первое прочтение мира уже изначально определяет мир копий или репрезентаций; оно устанавливает мир как изображение. Второе же чтение, в противоположность первому, определяет мир симулякра, устанавливая сам мир в качестве фантазма36.
Симулякр - это, с одной стороны, конструируемая в языке субстанция, а с другой - это мир сосуществующих событий, дивергентных серий, подразумевающих, что точке зрения соответствует каждый раз другой предмет. Это положение соотносится с исследованиями современной физики, где природа объекта определяется теми инструментами, с помощью которых его рассматривают, отчего он становится совокупностью виртуальных событий превращения, то есть определяется через то, чем он может стать. Симулякр, рассмотренный с точки зрения проблемы субстанции, не позволяет видеть в современном искусстве возвращение к софизму или только пространство игры.
Становление антиплатонизма в современной философии и «споры» о бесконечно-возможностной сущности художественного
В этом параграфе мы подробно остановимся на разных способах существования художественного произведения в зависимости от характера его незавершенности, составляющих существо «спора» 1) М.М.Бахтина и формалистов; 2) М.М.Бахтина и Ю.Кристевой.
На наше исследование этого вопроса в значительной мере повлияла методологическая реконструкция развития русского формализма на основе принципа остранения, сделанная современным австрийским искусствоведом Ore А. Ханзен-Леве54. Он предпринял попытку, используя обширный теоретический (работы В.Шкловского, Ю.Тынянова, Б.М.Эйхенбаума, С.Эйзенштейна и др.) и художественный материал (произведения В.Хлебникова, Д.Хармса, В.Маяковского и др.), создать не исследование об истории формального метода (в смысле «истории идей»), но модель саморефлексии, необходимая задача которой состоит в том, чтобы прежде всего сделать «осмысленным» для построения соответствующей модели гетерогенное многообразие, неравномерное распределение и неравномерную частотность значимых фактов, коммуникативную многослойность синхронного «диалога» между различными «сторонами» формализма как целостного явления.
Для решения этой задачи Ore А. Ханзен-Леве проводит параллель между развитием формального метода и его объекта - художественной структуры, которая складывается из парадигматических, синтагматически-функциональных и диахронно-коммуникативных элементов и закономерностей. В основе реконструкции лежит принцип остранения, отражающий внутреннюю динамику метода и имманентный ему. Значимость реконструкции обуславливается раскрытием взаимовлияния формального метода и синхронной ему эстетической практики, приводящего к эволюции конструкта художественной структуры и эстетического процесса от имеющих крайне редукционистские и феноменалистские черты к обладающим дифференцированной имманентной структурой и осознающим свое положение в социокоммуникативных системах более высокого порядка (в системе жанров и т.п.).
Также необходимо отметить исследование американского философа постмодернизма Ф.Джеймисона «Дом-тюрьма языка. Критическое исследование структурализма и русского формализма»55. Он отметил внутреннюю противоречивость принципа остранения, предметом приложения которого может быть и некоторая вещь и способ ее восприятия, что может привести к метафизическому выводу: акт восприятия вещи есть делание этой вещи как некоторой сущности; восприятие вещи по-новому в этом смысле - осознание нашей креативной способности56. Кроме этого, он, рассматривая одновременно с формализмом структурализм и частично постструктурализм (теория письма Р.Барта и Ж.Деррида), выявляет единство этих методов в переосмыслении принципа содержательности формы и указывает на определенные эволюционные отношения между ними.
Во многом основаны на интуициях Ф.Джеймисона о формальном методе и проблеме визуализации в современной культуре работы А.А.Горных . Он сосредотачивает свое внимание на сущности принципа монтажа и его функционировании в пространстве реификации (Ф.Джеймисон) культуры позднего капитализма. Термин "реификация" возникает как результат наложения веберовского понятия "рационализация" и его неомарксистской трактовки как "овеществления" (в частности, в "Истории и классовом сознании" Д.Лукача). В этом контексте реификация выступает не просто как обозначение процессов превращения человеческих отношений в "вещные" - товары, деньги становятся узловым пунктом и всеобщим медиатором в отношениях людей - но используется Ф.Джеймисоном в совокупности нескольких семантических полей: 1) реификация предполагает фрагментаризацию и специализацию всего социального поля; 2) реификация реализуется в автономизации социальной жизни; 3) реификация ведет к товарной фетишизации, описываемой Джеймисоном как мутация вещи, вещности - "специфическая патология материи, при которой бывшие надежные, твердые вещи мира потребительских стоимостей пережили гротескное превращение (transmogrified) в абстрактные эквивалентности, которые, тем не менее, порождают мираж либидинально инвестированной материальности нового типа ... причудливо спиритуализированные объекты, которые, однако, кажутся более вещеподобными (thing-like), чем сами вещи" (Ф.Джеймисон. Поздний марксизм: Адорно, или постоянство диалектики). В этой своей ипостаси реификация представлена в рекламном образе, в "эстетике" симулякра (Ж.Бодрийар, Ж.Делез), оборачивающейся новой "онтологией"58. а) «спор» М.М.Бахтина и формалистов
В основе расхождения понимания сущности художественного произведения М.М.Бахтина и формалистов лежит, как мы уже сказали, разное понимание незавершенности произведения. В первом случае оно рассматривается в виде завершенного материального объекта, не завершенного в смысловом отношении, во втором - произведение не завершено и как материальный, и как «смысловой» объект. Это влечет за собой разное понимание поэтики, того, как устроено произведение; точнее, это попытка ответить на вопрос, как возможно начало произведения (как событие смысла, возникающее между двумя сознаниями, или как «физиологический» акт письма). Для М.М.Бахтина произведение -завершенное эстетическое целое, единство, произведение, предполагающее разворачивание в акте рецепции «мира впервые», но не фикционального мира или текста как вещи, а мира высказывания, образуемого событием виртуального диалога автора и читателя. Для формалистов текст изначально представляет-ся читателю множеством (совокупностью приемов), энергия которого направлена на продолжение начатого автором процесса у-множения, не на произведение, а скорее на производство, опираясь на выявленные в ходе восприятия технологические схемы. В этом споре содержится начало расхождения возможностей произведения стать иным в сторону произведения как всегда обращенного к кому-либо высказывания (и через остранение этого обращение - к инобытию меня самого) и в сторону текста как машины производства текста.
Поэтому, перефразируя высказывание Ж.Женетта, наше дальнейшее исследование будет «исследованием различных возможностей дискурса, .. . объектом которого оказывается не только реальность, но и вся в целом виртуальность литературы»59, то есть мы должны увидеть, что в основе «спора» - диалектика единого и многого. Настояще-возможностное бытие произведения поворачивается в своем становлении единством Произведения или множеством Текста (или Текстуальности). Этим поворотом обуславливается и внутренний раскол в понимании гуманитарного мышления: с одной стороны, гуманитарное мышление как диалогическое, а с другой - как естественнонаучное по своей природе и гуманитарное по объекту (не литература, а литературность (Р.Якобсон).
«Состояние постмодерна» в современной философии как «парадокс предшествующего будущего» (Ж. Ф.Лиотар)
Под современным искусством мы в дальнейшем будем понимать искусство 20-21 века периода модерна и постмодерна. Нужно отметить, что между терминами постмодернизм и постмодерн существует разница: постмодерн (post-moderne) — ревизия философских основ модернизма, постмодернизм (postmodernisme) — пересмотр эстетики искусства модернизма . Мы будем употреблять термины постмодернизм и модернизм для обозначения определенного направления в искусстве, обладающего особой эстетикой. Их соотношение можно охарактеризовать двояким образом: 1) как два следующих друг за другом периода в искусстве 20 века, так как это логически может следовать из понимания приставки «пост-» как отражающей своего рода преодоление модернизма (радикально новая эстетика) или зрелый период модернизма и 2) как особенности эстетики, которые можно обнаружить в творчестве любого писателя. Последнее понимание, наиболее распространенное среди исследователей постмодернизма, приводит к тому, что под название «модернизм» подводится все, что не соответствует эстетике постмодернизма (символизм, экспрессионизм, постимпрессионизм и т.п.), несмотря на существенную разницу между обобщаемыми направлениями в искусстве.
Исторически постмодернизм возник в архитектуре в качестве «бинарной оппозиции» архитектурному стилю модернизма. Довольно подробное представление об особенностях новой архитектуры можно получить из работы Ч.Дженкса «Что такое постмодерн». Он говорит об архитектуре с двойной кодировкой (double-coded), под которой он подразумевал комбинацию техники модерна с совершенно иной, чем у традиционной архитектуры целью, с целью создать архитектуру, которая бы «сообщалась» с публикой и меньшинством, в общем, с другими архитекторами108. В литературе двойной код, по мнению Ч.Дженкса, соответствует ситуации иронического использования речевых форм прошлого. Для иллюстрации и подтверждения своей мысли он использует известную «притчу» У.Эко109 о мужчине, который вынужден прибегать к цитате из Барбары Картланд, чтобы объясниться в любви очень образованной женщине, притче, раскрывающей суть постмодернизма.
Постепенно постмодернизм из частного и совершенно определенного направления в искусстве превращается в «состояние постмодерна», отражающего состояние современного искусства в целом. Процесс повышения значимости постмодернизма вызывает множество споров о его сущности, особенно среди американских и французских исследователей110. Обычно постмодернизм определяется с использованием метода оппозиционного противопоставления эстетике модернизма.
Думается, что к отношениям постмодернизма и модернизма можно применить теорию американского деконструктивиста Харольда Блума о страхе влияния и карте перечитывания. Любой писатель вынужден писать среди уже существующих текстов и испытывать их неизбежное влияние, поэтому его тексты - пространство борьбы и преодоления эстетики предшественника за счет «сознательного неправильного чтения» (misreading). Преодоление проходит в шесть этапов: 1) клинамен — поэтическое перечитывание, или недонесение, в собственном смысле слова: новое произведение - исправление отклонения (и само отклонение) траектории движения «старого»; 2) тессера - дополнение и антитезис: сохранение терминов предшественника, но с исправленным значением; 3) кеносис — прерывающий защитный механизм: произведение уничижает себя как негениальное, уничижая таким образом и произведение предшественника; 4) даймонизация - движение к персонализованному Контр-Возвышенному: сомнение в уникальности произведения предшественника; 5) аскесис - действие самоочищения, направленное на достижение состояния одиночества: одновременное усекновение обоих произведений; 6) апофрадес - возвращение мертвых: новое произведение кажется таковым, как если бы позднейший поэт сам написал характернейшее произведение предшественника .
С постепенным расширением объема понятия «модернизм» зависимость определения от него сущности постмодернизма становится все очевиднее. Постмодернизм нельзя определить никак иначе, чем противопоставив его модернизму или даже указав на то, что постмодернизм - это модернизм на этапе начинания (Ж.-Ф.Лиотар), о чем мы скажем подробно позднее. Последнее есть кратко изложенная суть теории страха влияния Х.Блума.
Неклассическое понимание сущности вещи и «произведения в движении» ф.кафки и М.Павича
В статье «Эпос и роман» М.М.Бахтин выделяет роман как жанр, обладающий такими особенностями, которые позволяют определить его в качестве «становящегося» произведения. С этой целью он вводит понятие «романизация». «Роман пародирует другие жанры {именно как жанры), разоблачает условность их форм и языка, вытесняет одни жанры, другие вводит в свою собственную конструкцию, переосмысливая и переакцентируя их ... романизация литературы вовсе не есть навязывание другим жанрам несвойственного им чужого жанрового канона. Ведь такого канона у романа вовсе нет. Он по природе не каноничен. Он - сама пластичность. Это -вечно ищущий, вечно исследующий себя самого жанр ... романная действительность - одна из возможных действительностей, она не необходима, случайна, несет в себе иные возможности» . В отличие от эпоса, существующего в абсолютно прошлом времени, роман всегда связан с настоящим.
Роман всегда современен, поскольку в его устройство заложено то, что он может пересматривать правила собственного устройства. В нем (в его языке) есть возможность трансформации в перформанс, в произведение, уже обладающее возможностью еще только стать романом. Роман - это произведение в движении. Дискурс романа устроен так, чтобы быть пластичным и само-рефлексивным. В жанре романа может происходить зондирование, с одной стороны, жанра (других жанров), а с другой - самого устройства языка. Эта выделенная М.М.Бахтиным особенность легла в основу трансформации романа как жанр, произошедшей в 20 веке, коррелирующей с трансформацией понятия «сущность» - заменой сущности-субстанции на сущность-возможность.
Современный роман противопоставляется постструктуралистами «классическому» роману. Под классическим романом может подразумеваться 1) роман, устроенный по принципу истории-биографии (психологический роман 19 века, в центре которого стоит психология индивида); 2) натуралистический роман, в основе которого - история-следствие о причинах - смысле/виновнике (айтия) (социологический роман О. де Бальзака, Э.Золя и др.). В обоих случаях речь идет о нарративе, повествовании, устроенном по законам внешней, развернутой в логически продуманную цепочку причин и следствий речи, то есть о произведении с линейным принципом повествования.
В таком романе подразумевается наличие сущности-субстанции, скрытой за языком, о которой в ходе расследования выносится суждение. То же касается традиционной критики: критик - следователь, при помощи логики он выстраивает развернутую речь о некотором наличном предмете. Жанром, наиболее близким к этому положению вещей, является жанр детектива, с его подчеркнуто когнитивно-гносеологической установкой.
Прежде современного классическому роману противостоит как сущность-возможность также полифонический роман Ф.М.Достоевского. В основе его формы - двуголосое слово. Оно определяет своеобразие полифонического романа по сравнению с постмодернистским романом. В нем заключается точка расхождения между сущностью-возможностью в форме двуголосого высказывания-идео-лога и сущностью-возможностью в форме пересечения множественности дискурсов с двойной кодировкой (парадоксального диалога дискурсов интертекстуальности Ю.Кристевой).
Это расхождение хорошо заметно в следующем: М.М.Бахтин в статье «Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках. Опыт философского анализа» и Р.Барт в статье «От произведения к тексту» начинают практически с одного и того же утверждения: гуманитарные науки имеют своим предметом текст . Общее для М.Бахтина и Р.Барта -постановка текста как становящегося явления в центр исследований, но после этого утверждения они расходятся в противоположные стороны: первый при анализе устройства высказывания предполагает наличие в нем автора, второй при анализе устройства дискурса и ассимилируя понятие интертекстуальности Ю.Кристевой, отрицает существование автора и вводит функцию скриптора164.
Для М.М.Бахтина полифоничность романа Ф.М.Достоевского заключается в эволюции его формы от монологического суждения о герое к диалогической личности, становящейся в высказывании, где смысл рождается на стыке двух голосов-идей, отчего диалог приобретает характер идео-лога. В таком романе происходит видимый раскол между сферой личного диалога и сферой суждений о герое социума. В качестве примера подобного раскола можно привести подробное описание сцены судопроизводства в романе «Братья Карамазовы». В ней мы остро ощущаем различие между тем внутренним диалогом, который ведет Митя, и той внешней речью, которую держат защитник и обвинитель, представляя перед публикой своего героя то злодеем, то запутавшимся человеком. В какой-то момент герой не узнает самого себя в том описании (социальном суждении), которое содержится во внешней речи судейских чиновников, стремящихся навязать ему извне собственный образ, «эстетически завершить». Внешняя и внутренняя речь раскалываются, и зазор между ними становится очевиден читателю. Далее мы понимаем, что противо-речие перед нами неустранимо, поскольку оно касается не аспекта дела, но каждый герой представляет собой идею, логику мысли, подчиняющую себе все его существо.
В этой неустранимости, неприводимости различия идей к одному основанию, В.С.Библер увидел возможность нового, гуманитарного мышления: микродиалог высказывания развернулся макродиалогом культур, эпохальных смыслов того, что значит мыслить . Если то, что диалог может пронизывать всю речь героев, исключительно для художественной литературы, во внутренней речи человека это осуществляется необходимо и по самому ее существу166. В уникальном диалоге моего сознания «по последним вопросам бытия» (что значит быть) может (и только так) осуществляться макродиалог культурных/эпохальных смыслов.
